Ефрем Святогорец /Отеческие советы/ Библиотека Golden-Ship.ru

О вере старцу, почитании его и о любви к нему

О нерадении, страхе, трусости, предательстве и отступничестве

О понуждении себя, мужестве и самоотвержении

Слово первое. О трезвении и об умной и сердечной молитве

О любви и Божественном смирении, а также о благодати и страхе Божием

О Божественной литургии и Божественном Причащении

От издательства

Автор этой книги, точнее писем[1], из которых она была составлена его учениками,— архимандрит Ефрем (Мораитис), человек, чье имя в среде монахов-святогорцев всегда произносится с большим уважением и чей опыт и духовная биография по-своему уникальны. Составление его жизнеописания — дело будущего, и, безусловно, в свое время оно обязательно будет предпринято людьми, которым, по милости Божией, довелось близко знать старца. Однако, предлагая своим читателям настоящее издание, мы хотели бы пусть вкратце, но все же рассказать об этом замечательном подвижнике.

Господь призвал отца Ефрема на стезю монашества еще в юности и с самого начала особым образом засвидетельствовал Свое попечение об этом новоизбранном воине Христове. «Мне было девятнадцать лет,— пишет старец в своих воспоминаниях,— когда вступил я на путь к уделу Богородицы, ко Святой Горе. Путь этот к монашескому житию указала мне добродетельная и монахолюбивая моя мать, ныне монахиня Феофания»[2].

В первые годы немецкой оккупации Греции, когда Иоаннису (таково было мирское имя отца Ефрема) пришлось ради заработка оставить школу, в одном из приходских храмов города Волоса ему посчастливилось встретить иеромонаха-афонита, принадлежавшего прежде к братству прославленного подвижника Иосифа Исихаста[3]. Этот иеромонах стал для молодого человека наставником и советчиком, помощником в его духовном возрастании. «Я избрал его своим духовным отцом и, благодаря его беседам и советам,— говорит отец Ефрем,— вскоре начал чувствовать, как сердце мое удаляется от мира и устремляется к Святой Горе. Особенно когда он мне рассказывал о жизни старца Иосифа, что-то зажигалось во мне и пламенными становились моя молитва и желание поскорее узнать его. Когда наконец подошло время — 26 сентября 1947 года, утро,— кораблик потихоньку перенес нас из мира к святоименной Горе: так сказать, от берега временности к противоположному берегу вечности»[4].

И — вот первое чудо — у самого причала скита святой Анны его, никому еще не известного на Святой Горе, уже встречал духовный друг и многолетний сподвижник старца Иосифа отец Арсений[5].

— Не ты ли Яннакис[6] из Волоса? — услышал юноша поразивший его до глубины души вопрос. А отец Арсений поспешил тотчас разрешить недоумение, объяснив, откуда ему известно имя нового послушника и его происхождение:

— Старец Иосиф узнал это от Честного Предтечи. Он явился ему вчера вечером и сказал: «Посылаю тебе одну овечку. Возьми ее к себе в ограду».

«И остановилась моя мысль,— признается отец Ефрем,— на Честном Предтече, моем покровителе, в день рождества которого я родился. Я почувствовал большую признательность ему за эту заботу обо мне»[7].

Так будущий старец оказался в числе ближайших учеников Иосифа Исихаста, человека, еще при жизни ставшего легендой Афона, подвижника, ни в чем не уступающего древним отцам, тайнозрителя дивных Божественных откровений, а главное — выдающегося наставника монашествующих, скоро возводившего предавшихся его руководству от земли к небу.

В общине старца Иосифа Яннакис оказался самым молодым. Жизнь в ней была суровой и мало утешительной с материальной точки зрения, зато изобиловала утешениями духовными. И первым из них было само общение со Старцем[8]: «Я познал его как истинного богоносца. Превосходный духовный стратег, опытнейший в брани против страстей и бесов. Невозможно было человеку, каким бы страстным он ни был, пробыть рядом с ним и не исцелиться. Только бы он был ему послушен»[9].

К самому себе старец Иосиф был безмерно требователен: неукоснительное соблюдение молитвенного правила, всенощные бдения, телесные труды, строжайший пост, отказ от медицинской помощи с возложением всего упования единственно на Врача Небесного (только в старости и крайней немощи позволил отец Иосиф доставлять ему необходимую врачебную помощь) — таков был чин его подвига во все время жительства в уделе Божией Матери. К ученикам своим Cтарец в отношении постнического подвига был более снисходительным: он хорошо понимал немощность молодого поколения и полагал необходимым беречь их. Однако в остальном, особенно в том, что касалось послушания и исполнения монашеских обязанностей, он был весьма строг. Строгость не была, впрочем, чертой его характера, его горячей и любящей души: она являлась залогом успеха на том поприще, которое избрали для себя он и его братия. «То, что мы не отдаем Богу, чтобы этим воспользовался Он, тем воспользуется другой. Поэтому и Господь нам дает заповедь возлюбить Его от всей души и сердца, дабы не нашел лукавый места, чтобы поселиться и расположиться в нас»[10].

Главным деланием монаха старец Иосиф полагал умную молитву, соединяющую человека с Богом, просвещающую его Божественным светом. Сам он был великим делателем ее, непревзойденным «богословом опыта» и своих чад воспитывал в том же духе, преподавая им в совершенстве постигнутую науку внутреннего делания. И какие еще примеры, и какие «стимулы» нужны были братиям, часто видевшим своего Cтарца после многочасовой молитвы в состоянии благодатного изменения, когда лицо его зримо осиявалось неземным, нетварным светом?

Рядом со своим наставником отец Ефрем провел двенадцать лет — столько, сколько отец Иосиф прожил с момента их первой встречи,— в буквальном смысле впитывая в себя его учение и наставления. Господь сподобил послушника послужить своему геронде до самого его последнего вздоха. Другой известный афонский подвижник, также ученик старца Иосифа, блаженный Ефрем Катунакиот (1912–1998), свидетельствовал о своем младшем тезке, безмерное послушание которого их общему наставнику восхвалял при каждом удобном случае: «Отец Ефрем упокоил Старца и унаследовал его молитву»[11]. «Когда [он.— Ред.] слышал, что отец Ефрем возглавил какой-нибудь монастырь, то говорил: “У него получится, ничто его не остановит, он получил молитву своего Старца”»[12].

На опыте братства старца Иосифа очередной раз со всей очевидностью подтвердилась та истина, что величайшим сокровищем Церкви Христовой является вседействующая благодать Святаго Духа и никакими человеческими — «организационными», «административными» — мерами никогда не достигнуть того, что совершает Божественная благодать. И не будет преувеличением сказать, что возрождение Святой Горы, переживавшей в XX столетии не лучшие времена своей истории, стало именно чудом Божиим, плодом молитвы старца Иосифа и его последователей.

В свое время афонский подвижник старец Кирилл из Нового Скита, сподобившийся дара прозрения, указывая на каливы[13] учеников Иосифа Исихаста, предсказывал: «Из этих калив выйдет много игуменов»[14].

И его слово сбылось, каким бы неправдоподобным при взгляде на убогие кельи монахов оно ни казалось. Из их калив действительно вышло семь игуменов (один из них сподобился впоследствии и епископского сана). В своих обителях они насадили тот дух и тот устав иноческой жизни, который был преподан им их блаженным отцом. Их вклад в современную историю Афона трудно переоценить. Наиболее же выдающимся из них стал, как он сам характеризовал себя, «самый младший из братии по телесному и духовному возрасту» отец Ефрем. Избранный игуменом святогорской обители Филофей и прекрасно устроивший ее внутреннюю жизнь, он не остановился на этом: постепенно его заботами и по его благословению от нее «отпочковались» несколько групп его учеников, возродивших монашескую жизнь еще в целом ряде афонских монастырей (в частности, в таких обителях, как Каракал, Костамонит, Ксиропотам, скит святого апостола Андрея Первозванного).

А затем, по особому указанию Божию, отец Ефрем, вверив Филофей одному из членов своего братства, покинул «Сад Пресвятой Богородицы» и переселился в… США, где в штате Аризона, в пустыне, основал обитель в честь преподобного Антония Великого. Всего же его попечением в Америке и Канаде на сегодняшний день устроено восемнадцать мужских и женских монастырей. Впрочем, сказать, что старец совершенно оставил Святую Гору, нельзя: он регулярно приезжает на Афон, и тогда, как свидетельствуют очевидцы, за советом и благословением к нему стекаются иноки со всей Горы.

Печать благодатного помазания лежит на всем житии и всей деятельности этого исполненного Божественных даров подвижника, блаженного послушника и вдохновенного наставника, смиренного инока и столь успешного миссионера. Нельзя не почувствовать этого и при чтении тех советов и увещаний, из которых составился настоящий сборник. Уста старца, «износящего от благого сокровища сердца»[15] благое слово наставления, стали для прибегающих к нему «источником воды живой»[16]. Смогут они утолить и нашу духовную жажду, разрешить наши недоумения, утешить в скорби, поддержать в унынии, открыть для нас тот путь, устремившись по которому, христианин — монах он или мирянин — может последовать за Христом и достигнуть блаженной вечности и Небесного Царства.

К русскому читателю

Благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Единаго Истиннаго Бога, и с честными молитвами и благословениями святого духовного отца моего и старца архимандрита Ефрема, Проигумена Священного монастыря Филофей на Святой Горе — обители нашего покаяния, ныне же современного великого просветителя и проповедника в Соединенных Штатах и Канаде, основателя 18 монастырей, приступаю со страхом и трепетом только для того, чтобы не явиться преслушником, к написанию предисловия к его книге «Отеческие советы», которая будет издана на русском языке, чтобы духовно напитать и напоить многие благочестивые души современной Cвятой Руси.

Призываю также и святые молитвы Святейшего и Блаженнейшего Патриарха Московского и всея Руси господина Алексия, преподобного старца архимандрита Кирилла, всех иерархов Российских и, в заключение, зело возлюбленного Преосвященного архиерея и игумена монастыря Валаамского владыки Панкратия. Мысленно кланяясь всем клирикам, монахам, монахиням и мирянам Православной Святейшей Церкви Российской, начинаю, с Богом Святым, предисловие.

Духовный отец и старец мой Ефрем, в миру — Иоаннис Мораитис, сын Димитрия и Виктории, брат Николая и ХрИстоса, родился 24 июня 1928 года в городе Волос. 26 сентября 1947 года он навсегда переселился на Святую Гору, чтобы обучаться у ног великого и преподобнейшего старца Иосифа монаха, безмолвника и пещерника.

Старец Иосиф родился в 1898 году в селе Левкес на острове Парос, в Греции. Он равноангельски подвизался с 1921 года по 15 августа 1959 и скончался преподобнически, в полном сознании и просвещенном уме, видя Ангелов и святых, в день Успения Богородицы нашей, Которая за сорок дней известила его о том, что Она заберет его в день Своего праздника.

Простой и незлобивый, смиренный и непорочный телесно, старец мой вскоре соделался сосудом Духа Святаго вместительнейшим, и в такой мере, что благодать Святаго Духа обитала в нем постоянно, подобно некому духовному водопаду. И мы, убогие послушники и недостойные его монахи (говорю о своем убожестве и скудоумии), свидетельствуем о том, что старец наш за двенадцать лет повиновения своему Старцу, преподобному Иосифу Исихасту и пещернику, стяжал великий дар совершенного послушания и упокоил утробу сего любвеобильного отца. И этот его дар[17] яснее проявился тогда, когда он стал духовным руководителем сначала келии Благовещения Пресвятой Богородицы Нового скита, затем келии Святого Артемия в Провате и, наконец, игуменом священной обители Филофей[18].

Везде и всегда старец учил, что настоящее и нелицемерное послушание духовному отцу или духовной матери принесет со временем дар умной молитвы Иисуса Христа нашего. И умная молитва во имя Христово — плод послушания и непорочности — возведет ученика на великую умную высоту молитвы сей.

Также он учил и учит, что без умной молитвы Иисусовой, смирения, покаяния и частого участия в Таинствах человек не может очиститься от всех своих душевно-телесных страстей.

Как двенадцать блаженных апостолов и учеников Спасителя, быв совершенными послушниками Вечного Учителя душ наших Иисуса Христа, в горнице Пятидесятницы приняли все дары Духа Святаго и стали всемудрыми, так же и добрый послушник — клирик, монах, мирянин — молитвами старца своего может стяжать присно пребывающие богатые дары Святаго Духа.

Книга «Отеческие советы» моего отца и старца — это квинтэссенция его богатейшего духовного опыта за почти шестьдесят лет монашеской жизни. Она не является плодом рассудочной деятельности. Блаженный старец мой не учился в больших школах и мирских университетах. Он закончил всего лишь два класса гимназии. Но Дух Святый в превосходной степени обогатил его даром быть прекрасным врачом и целителем всех помыслов и страстей, которые беспрестанно всевает в нас душегубитель диавол.

Подчеркиваю, что книга, такая, как эта, имеет большое значение, ибо она является плодом богатого опыта, святого и неподдельного, согласного с более чем двухтысячелетним Священным Преданием Православной Церкви. Ибо благодатные духовные книги, написанные из опыта, не только дают знание, но и доставляют обильное просвещение и сердцу и уму. И ум, просветившись Духом Святым, подвигается на непрестанную молитву, подающую благодать и радость, сладость и мир, исцеление от страстей читающему, или, лучше, изучающему такие книги.

Напоминаю вашей любви, честнейшие отцы и братия наши, подвизающиеся в священном и монашеском чине, а также пламенные борцы-миряне, о двух исключительных и неповторимых в православном мире книгах святых отцов: «Лествице» преподобного Иоанна Синайского, которую он написал в возрасте 70 лет, и «Словах подвижнических» аввы Исаака Сирина, написанных этим великим светильником Церкви в глубокой старости и изобилующих просвещением Святаго Духа.

Примите же благосклонно, христолюбивые, боголюбивые и освященные души, книгу сию, которую благословенные руки преподобных душ перевели для общей пользы благословенного народа Святой Руси; и не только Руси, но и других славяноязычных народов, которые знают русский язык. Примите с радостию чистое млеко и вино всевеселое таинственного богословия поистине смиренного делателя Евангелия и служителя Богородицы, неустанного проповедника монашеского жития старца Ефрема, который с 1995 года безмолвствует в пустыне Аризоны, в священной обители святого Антония Великаго, недалеко от города Финикс, столицы штата, молясь обо всем мире. Желаю, чтобы благослышашие уши ваши и благие сердца преисполнились благодати, таинственно черпаемой из глубокого кладезя книги сей.

Обратите внимание на простые по способу выражения слова богомудрого старца, ибо не просвещенные духовно не способны понять силу, кроющуюся в словах этой книги. Пишет не преподаватель или ученый, но монах и служитель Бога Вышняго, который изливает всю свою отеческую любовь на всякую душу, взыскующую пути опытного богопознания и таинственного богословия. Нас учит монах-пустынник, который крепко и победоносно боролся со своими страстями и всеми бесами; он исповедует кровью своего сердца то, что вкладывает душу в эту книгу.

Многие, со вниманием исследовавшие «Отеческие советы», свидетельствуют, что ум их просветился неизреченно, расширился к пониманию божественных понятий, принял неизведанные и неслыханные дотоле божественные помыслы, ибо они с глубоким смирением изучали их и просили Божественного просвещения.

Безопасно и непрелестно приведется всякая боголюбивая душа к Царствию Небесному, к встрече со сладчайшим Лицем Богочеловека Христа нашего, если будет выполнять наставления и советы этого современного нам человека Божия.

Мы не хвалим старца. Мы, как окаянные и грешные, недостойны говорить о нем. Но Церковь и история напишут о нем после его успения.

***

Заканчивая смиренное мое предисловие, прошу патриарших молитв и благословений крепкого и поистине доблестного Патриарха Алексия II, всех клириков и монахов Русской Православной Церкви, молясь Человеколюбцу Христу, да будет милостив к нам в день Суда и да сподобит нас вечного Царствия Своего, которое да улучим все и я, смиренный и непотребный, благодатию и щедротами Единого в Троице славимого Бога нашего, помощию и ходатайством Пресвятыя Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых. Аминь.

Писал во святом Ватопедском общежительном Скиту Святого апостола Андрея Первозванного и Преподобного Антония Великого 30 июня 2005 г. по Рождестве Христовом, в день Собора двенадцати блаженных апостолов, грешный отец Ефрем, дикей Скита.

Глава первая

О рае и спасении души

Теперь, весной, когда природа одела свой самый прекрасный наряд, невыразима радость, если ей сопутствует подобающее духовное состояние. Действительно, все премудро сотворил святый Бог![19] Не может насытиться душа красотой природы. О, если она возведет свой ум превыше этой земной сферы в Горний Иерусалим, к непостижимым райским красотам, то там этот ум, ограниченный и земной, умолкает.

Если здесь, в изгнании, на земле плача и проклятия святый Бог даровал наслаждение такой красотой, то какая красота будет там, где живет Сам Бог? Действительно, нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с будущей славой и счастьем[20].

ОбОжение, чадо мое, находится на небе. Там Господь Бог отрет всякую слезу с очей[21], исчезнут скорбь, боль и стенание и будет царить ангельская жизнь, исполненная пений и песен духовных!

Там вечное субботствование в радости вместе с Отцом нашим Богом, Который теперь ожидает, когда мы будем готовы, чтобы призвать нас к Себе! Там каждая спасенная душа будет блаженствовать в океане любви, сладости, радости, удивления и изумления!

Придет время, настанет день, наступит миг, когда закроются эти глаза и откроются очи души. Тогда мы увидим новый мир, новое бытие, новую тварь, новую жизнь, не имеющую конца. Зовется она «бесконечным бессмертием». Великая вышняя родина, нетленная, вечная, Горний Иерусалим, матерь первородных, куда вселятся искупленные души, которые омыла от скверны Кровь незлобивого Агнца![22]

Кто в силах выразить словом или описать пером радость, ликование, счастье тех спасенных и блаженных душ? Блаженны умирающие о Господе[23], потому что их ожидает богатство Божественной благости. Блажен тот, кто приобрел светильник для горнего празднества, где богатство неотъемлемое и слава, как сказал Сам Бог: «Вы сыновья Вышнего, чада Божии, наследники Божии, сонаследники Христу»[24].

Господь прежде Своего страдания просил Небесного Отца о Своих учениках и о тех, кто благодаря им придет к вере: Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира[25].

Какова любовь Иисуса к нам! Он принял человеческое естество и, быв повешен на Кресте, даровал нам свободу и уплату долга Небесному Отцу. И, подобно любвеобильному брату, Он удостаивает нас сонаследия безмерного богатства Своего Небесного Отца![26]

О, какова Его любовь к нам и какова наша холодность к Нему! О, моя неблагодарность к моему Благодетелю! Боже мой, Боже мой, помилуй меня и не осуди по делам моим!

О, если бы Бог, соединивший нас неизреченными духовными узами здесь, на земле, сподобил нас быть вместе и в Своем Небесном Царстве, дабы мы воссели за духовную трапезу Его Божественных благ, наслаждаясь в единении с Небесным Отцом, там, где текут вечные реки Его Божественных вод! О, великое предназначение! О, великий плод временных скорбей!

Чада Божии будут одеты в небесные одеяния, в лицах их просияют Божественные черты, они войдут в Отеческое наследие уже для вечного упокоения.

Они попадут в эти небесные селения и, созерцая это безграничное богатство, будут пребывать в исступлении, не замечая, как проходят века! О, великое предназначение человека!

Но скорбная картина омрачает это удивительное видение. И эта скорбь состоит в том, что, во-первых, я сам не буду участником в этом славном блаженстве[27], которое, будучи сейчас только видением, обретет впоследствии плоть и кость, то есть осуществится. И, во-вторых, люди живут, не ведая своего великого предназначения, и это неведение рождает смерть вдали от Бога!

Грех был изначальным разрушителем райского блаженства человека, и он продолжает свою разрушительную деятельность и сейчас. О горе! Ад ожидает нас.

О Боже мой, Саваоф, просвети тьму сердец наших, чтобы мы увидели Тебя — истинный Свет, блаженный Свет, который просвещает и радует сердца друзей Твоих. Просвети нас, чтобы мы следовали за Тобой до самого вечного упокоения. Аминь.

Все прЕйдет и закончится ничем, а дело, содеянное в Боге, останется с душой делателя, чтобы делатель вкушал от него жизнь вечную.

Блаженны духовные Божии мудролюбцы[28], которые отдают временное и собирают в сокровищницы вечное, чтобы, когда пройдет временное, они обрели в «банке» Божием свои богатства с процентами. Блаженны очищающие свои сердца от плевел греха и сеющие благое семя, потому что придет время благоприятное, когда они пожнут класы вечной жизни! Блаженны сеющие слезы в духовном посте, то есть вечно алчущие и жаждущие благих дел, потому что они пожнут вечную радость!

Возлюбленные мои чада, я получил ваше письмо. Огромна ваша любовь. Я же, совершенно недостойный, достоин лишь сожаления.

Но, несмотря на все мое недостоинство, я молюсь, чтобы покрыла вас благодать Божия и Пресвятый Дух руководил вас ко всякому доброму делу, дабы вы угодили нашему благому Богу и сподобились в иной жизни всей семьей вселиться в место Божие, туда, где стоят Ангелы и во мраке[29] неприступного Божественного света непрестанно славословят Пребожественную Святую Троицу.

Этой небесной славы желали все великие святые, подвизались ради нее и сподобились ее. То, что здесь, внизу, по сравнению с тем, что вверху,— тьма. Здешнее суетно, временно, преходяще, изменчиво, непостоянно, ничтожно. А небесное вечно, присносущно, неизменно, препрославленно, исполнено света, овеяно божественным благоуханием.

Поэтому тот, кто презрит суетные вещи мира, то есть не будет иметь пристрастия к ним, станет причастником вечных благ!

Жизнь монаха — это ежедневный крест. Иисус Христос призывает нас, чтобы мы, любящие Его, распяли себя. Потом произойдет воскресение души, духовное ликование. Сурова зима, мучителен мороз, но сладок рай[30]. Возведите свои очи и узрите Горний Иерусалим, где счастье, радость и блаженство будут продолжаться во веки веков! О, какая радость, какое веселие — жить вечно с Богом!

Да, чада мои, возлюбим друг друга, потому что там везде любовь и не имеющий любви туда не войдет.

Никакой труд, усилие и искушение, благословенное мое чадо, не могут сравниться с той блаженной жизнью. Если бы у нас были и тысячи животных и мы принесли бы их в жертву, то не сделали бы ничего значительного по сравнению с той будущей славой, в которой Владыка Христос желает восстановить[31] нас Своей Честной и Животворящей Кровью! Поэтому небошествователь апостол Павел говорит: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас[32].

Еще подумай о том, что человек как трава увядает и как сон проходит[33]. И еще: при гласящей трубе мертвые в трусе все восстанут[34] к сретению Христа. Когда отверзется дверь будущего века и будет уничтожен нынешний мир, тогда произойдет восстановление нашей природы в первоначальном состоянии. Господь уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его[35], потому что творение, которое стенает и скорбит вместе с нами[36], с великой жаждой ожидает славного явления детей Божиих: Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих[37].

Не сравнимо ни с чем величие человека, которого Бог возводит на такую высоту и к такой славе! И мы, грешные и страстные, не ведаем об этом великом богатстве и безразличны к нему, а помыслы наши совершенно земные. Это тело — прах и зловоние — удостоится быть сообразным славе Божией, быть ангельским! Сейчас люди вещественны по сравнению с Ангелами, которые есть сущности чисто духовные[38]. (Ангелы же имеют некую «вещественность» в отношении к Богу. Они не являются чисто умными[39] сущностями, подобно Богу, Который есть Свет неприступный.) А тогда они станут подобными Ангелам и совершится единение церковной полноты верующих со Христом. Как нежно и по-отечески говорит об этом наш Господь! Отче,— говорит Он Своему Отцу,— которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне[40].

Разве сравнимо мирское богатство с этими словами Бога? Чтобы мы были там, где находится наш Господь! Трепещут и не дерзают туда приблизиться Ангелы! О, сокровенная мудрость и безграничное Божие богатство!

Не забывай, чадо мое, о своей цели. Посмотри на небо, на ту красоту, которая ожидает нас. Что такое настоящее? Разве не прах, пыль и сон? Разве то, что мы видим, не подлежит тлению? Небесное же вечно. Царство Божие нескончаемо, и блажен тот, кто вселится в нем, потому что будет видеть славу лица Божия!

Чадо мое, не забывай, что мы невечны в этом мире и жизнь наша висит на волоске, а все блага мира суетны.

Когда мы обладаем таким познанием истины, то, естественно, каждую секунду обращаем свои душевные очи к вечной жизни и Горнему Иерусалиму, туда, где хоры Ангелов воспевают Богу славословия, недомыслимые по своей сладости и премудрости. О чада мои, какой славой будут обладать ваши души, когда после смерти взойдут на небеса и сопричтутся небесным Ангелам!

Прославим воскресшего Господа, Который удостоил нас отпраздновать Его святое Воскресение, и пожелаем, чтобы Бог сподобил нас праздновать и вечную субботу на небесах, в Новом Иерусалиме, в вечной радости: и радости вашей никто не отнимет у вас[41]. Да, чадо мое, потому что земную радость сменяют скорби, которые могут свести ее на нет. Небесную же радость ничто упразднить не в силах, ибо она вечно бьет ключом из неисчерпаемого и живоносного источника.

Будем подвизаться в исполнении наших христианских обязанностей, чтобы сподобиться праздновать вечную Пасху вблизи Христа и лицезреть Его к своей блаженной радости, которую больше не прервут ни искушения, ни уныние.

Я послал вам письмо, в котором немного написал о рае. Думаю, что оно обрадовало вас. О, вот бы вы увидели нечто райское или услышали сладостное пение Ангелов, которые сияют небесным светом и источают райское благоухание! О, какая это красота! А в наших душах по сравнению со всем этим царит полуночная тьма.

Там все сияет от безмерной радости. А престол Христов! Владыка Христос восседает на престоле, и от Его света никто не может рассмотреть Его священный и сладкий лик. О, какая сладость и красота! Что может быть прекраснее этого! Это и есть настоящий рай — созерцание лика Иисусова! Слава, Господи, Кресту Твоему и Воскресению.

О, глубина Божией премудрости! О, таинства трисолнечного Божества! Блажен, кто смирит себя, как дитя, исполняя в незлобии души и ради Бога все повеленное! И горе тому, кто сохранит свой эгоизм, как я, лишив себя таких Божественных даров!

Спешите, чада мои, чтобы достичь смирившего Себя ради нас Господа, сладчайшего, любимого и желанного нашего Христа — света нашей нищей души.

Посмотрите, какая красота ожидает нас! Если бы вы видели, как там красиво, то всё бы презрели, стали бы мусором[42] ради Христа, лишь бы не лишиться того, что уготовила нам сладкая любовь нашего Иисуса! Так нам говорил наш Старец[43], и я передаю это вам, чтобы усладились и вы. Заканчиваю, простите меня!

Я размышляю снова и снова: я не подхожу для рая, ибо дела мои извещают меня, что я гожусь только для ада.

Прекрасно говорит нам о рае апостол Павел. Он был восхИщен до третьего неба, видел красоту Царства Небесного и в изумлении воскликнул: «Как прекрасно и удивительно Царство Божие, которое не сравнимо ни с какой земной красотой!»[44].

Столь прекрасен рай, что око человеческое не видело такой красы. И ухо человеческое никогда не слышало более сладких песнопений, потому что в раю поют хоры ангельские, превосходящие сладостью голосистых соловьев!

Продолжая, апостол Павел говорит, что никогда человек не мог постигнуть того, что уготовал на небе, в раю, Бог для Своих чад[45]. Действительно, это правда, что если бы мы познали духовные радости рая, то всё бы терпели, чтобы его заслужить. А сейчас по незнанию мы делаем совершенно противоположное и таким образом удаляемся от Бога!

О, если бы мы знали, что такое рай! Человеческий ум не в силах постигнуть величие его красоты! Там раздается неумолкающее пение ангельских ликов и святых душ. Там вечная и нескончаемая Пасха!

Там души, радуясь, беседуют друг с другом. Они говорят о том, как прожили эту суетную жизнь и как помог им Бог избежать ада и упокоиться в этом блаженном месте Божием! Они воссылают Богу нескончаемое благодарение за Его величайшую милость — обретение рая!

Что такое рай? Это место, исполненное неувядающих цветов, божественных ароматов, радость ангельская, жизнь пасхальная, эрос Божественный[46], непрестанное славословие Бога и жизнь вечная!

Ради сего нам стоит подвизаться, и что значит наш подвиг по сравнению с этим сказочным раем!

О рай, как ты прекрасен! Твои красоты влекут меня и делают другим человеком. Как же мне не постараться добрым подвигом приобрести тебя? Боже мой, Господи наш, спаси нас от злой гордости, чтобы, взяв в проводники святое смирение, мы вселились в обители сладчайшего рая! Аминь. Буди.

Глава вторая

О скорбях, страданиях и труде

Любовь нашего Небесного Отца да будет с вашими душами, чтобы, оживотворяемые ею, вы сотворили послушание Его жизнеподательным заповедям. Желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы[47]. Поскольку вы, посвятив себя ангельскому житию, последовали за Спасителем Христом, то величайшим вашим долгом является терпение скорбей, которые происходят либо от естества, либо от лени, либо от грехов, либо от людей. Раз мы желаем жить жизнью по Христу, то должны быть послушными воле Божией, потому что все приходит от Бога, а если от Бога, то является Божией волей. Небесный Отец так предписывает, и мы не послушаем Его? Разве мы не возгласим вместе с блаженным Иовом: как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно?[48]

Терпением и благодарением Бога мы показываем послушание Божественной воле. И разве слушающийся Бога не удостоится уже здесь стяжать в себе вечную жизнь? Да, он будет жить во веки веков!

Итак, будем подвизаться. Отточим наши души камнем терпения, чтобы принести Богу благоугодное дело. Скорби, болезни, огорчения, искушения — ничто из этого да не отлучит нас от любви Христовой.

Много у нас огорчений, чадо мое, но блажен тот, кто с терпением и благодарением переплывает море скорбей настоящей жизни. Да, мы должны благодарить Бога, Который посредством этих скорбей приуготовляет нашу бессмертную душу, чтобы она стала наследницей вечных благ Небесного Царства!

Господь наказывает для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его[49]. Через разнообразные скорби соделывается в нас полнота вечной славы![50]

Посему не нужно и даже вредно роптать во время наказания Господня, но для каждой души полезно совершенное послушание Целителю душ и телес наших, Который во время различных скорбей врачует невидимую душевную рану со святой целью — даровать здравие или сердечное очищение от бесчестных страстей.

Такого премудрого духовного Врача мы обязаны непрестанно благодарить на деле — так, чтобы не огорчать Его никакими грехами.

Все святые прешли жизнь со скорбями и разнообразными муками; несмотря на то что грех не имел никакого права[51] причинять им скорби, житие их зачастую было настоящим мученичеством. Какой же ответ дадим мы, впавшие во многие грехи и заботящиеся о том, чтобы прожить жизнь свою без скорбей и мучений? Истинно: мы ответственны за грех и, следовательно, нуждаемся в биче спасительного наказания Господня, чтобы сподобиться счастливого спасения в Царстве Небесном благодаря щедротам нашего человеколюбивого Бога.

Насколько тебя любит Бог, чадо мое, я узнаЮ из того, как часто посещает Он тебя. Еще я вижу твое могучее терпение и твое непрестанное благодарение великому Врачу — Богу.

Почему ты, шествуя по пути Божию, печален и угрюм? Пускай печалятся и не чувствуют радости те, кто забыл Бога, кто не имеет никакой надежды на живой и неиссякающий источник Божий. Но мы, верующие в живаго Бога и возложившие на Него свое упование, должны радоваться, потому что на небе у нас есть такой Отец, Который любит нас больше, чем все отцы и матери, и проявляет безграничную заботу о том, чтобы соделать нас достойными Себя.

Но ведь мы ошибаемся каждую секунду! Да, я этого не отрицаю. Но мы знаем, что наша природа из глины желает земного и низменного, что помышление человека — зло от юности его[52] и что внутри себя мы видим иной закон, который стремится пленить свободное желание, подчинить его и соделать рабом греха[53].

Но все это побеждается благим желанием. Бог даровал нам духовное оружие, которым мы отражаем любой сатанинский натиск с помощью славного знамения креста надежды, с помощью живой веры в Того, Кто сказал: не покину тебя и не оставлю тебя[54]. Мы отражаем козни диавольские надеждой на нашего Христа, Который был повешен на Кресте, так что всякий взирающий и уповающий на Него не постыдится.

Пречистая Кровь, излиянная на Кресте, искупила грехи человечества и источила жизнь. Блажен уповающий на Него[55].

Дерзай, чадо. Эта скорбь твоя претворится в радость. Эта скорбь станет причиной великого блага для тебя. Она защищает тебя подобно железной кольчуге, чтобы лукавые стрелы привязанности к земному не отвлекли твой ум от попечения о небесном и о твоей бессмертной душе.

На смену радости придет скорбь, а скорбь сменит радость, подобно тому как день сменяет ночь. Такой путь положил для спасаемых Отец светов. Только терпение и надежда — их начертай в глубинах своего сердца. Ими будет отражено все противное.

Держись за нашего сладкого Иисуса. Призови Его в скорбях, возложи на Него скорбные попечения, и Он благо тебе сотворит. Как и Анна — мать пророка Самуила, крайне опечаленная своим бесплодием, припала ко Господу, с такой силой изливая свою душу, словно потерявшая рассудок. И в прошении своем она была услышана[56].

Кто уповал на Бога и постыдился?[57] Конечно, речь идет о действенной надежде, а не о предосудительной, то есть надежда должна сопровождаться посильным духовным трудом. Иначе же это не надежда, а насмешка. От такой лукавой надежды да избавит нас Бог.

Какой вред терпит человек, когда не помышляет о том, что воспитывается (наказывается)[58], как чадо Божие, и забывает о своем сыновстве! Любовь земных родителей соделывает для них неукоснительной и абсолютной обязанностью воспитание (наказание) своих чад. Поскольку Бог — наш Отец, то воспитывает Своих чад для их же пользы, чтобы они приобщились Его святости.

Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его[59]. Итак, забвение христиан о том, что их Отцом является Бог,— великое зло. Потому, забыв об этом, они под ударами отеческого жезла (боли, скорбей, искушений и тому подобного) приходят в отчаяние, их обуревают тьмы помыслов и наказание для них становится еще более тяжелым и лишенным какого бы то ни было утешения.

Как прекрасно говорит нам апостол Павел! Вы забыли,— пишет он,— утешение, которое предлагается вам, как сынам[60]. Мы забыли, говорит Апостол, об утешительном совете, который предлагается нам как чадам Божиим.

Для чад Божиих, которых Он принимает, наказание Господне неизбежно. Бог не прощает[61], Бог не таков, как многие несмысленные родители, проявляющие к своим чадам такую нездоровую любовь, которая впоследствии приносит любимым детям гибель и вечные муки. Бог, будучи бесстрастным и святым, не может быть охвачен такой «любовью», чтобы не огорчать возлюбленных чад Своих и не замечать их грехов и безобразия. Нет, тысячу раз нет! Бог, имеющий настоящую любовь к Своим чадам, будет их наказывать, наставлять. Он свяжет их свободу и будет наносить им различные удары, чтобы к вящей славе и хвале Иисуса Христа их злые нравы преобразить и сделать похожими на Свой святой нрав.

И Христос — возлюбленное Чадо Отца, когда был на земле, был искушен в наказании Господнем. Не потому, что Он, безгрешный Бог, нуждался в этом, а для спасения человека, для нашего наставления и примера, дабы мы последовали Его стопам. Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты. Да будет воля Твоя[62].

В любых обстоятельствах возводи умное око души горЕ, откуда и придет помощь.

Что бы ни случилось, не отчаивайся. За искушением последует развязка. Бог никогда не оставляет человека и никогда не дает тяжести более, нежели кто может понести. Если по такому принципу поступают даже люди, то тем более благий Бог, Который ради человека пролил на Кресте Свою всесвятую Кровь!

Поистине христиане, претерпевая временные скорби, приобретают будущую вечную радость и упокоение.

Никогда, никогда не будем ублажать тех, кто на земле имеет всегдашнюю радость и мир. Наоборот, будем о них скорбеть, потому что временная радость станет им преткновением для грядущей жизни[63].

Бог милостив и справедлив. Милостив в этой жизни, а после смерти Он — Праведный Судия. Он не может претерпевшим скорби христианам — настоящим христианам, а не по имени только — дать вечную муку. Там Он дарует им нескончаемую радость, которой никто не сможет у них отнять[64]. Не может Бог из мучения ввергнуть человека в мучение. Потому ты более радуйся, а не скорби, ибо Бог удостоил тебя страдать временно, чтобы упокоить вечно.

Вечная радость ожидает только тех христиан, которые претерпевают скорби. В евангельской притче о богатом и Лазаре Господь говорит: Авраам сказал: «чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь»![65]

Бог никогда не лицемерит, но по справедливому слову Своему Он сотворит именно так. Если ты посмотришь на жития святых, то увидишь сплошные искушения, скорби и стеснительные обстоятельства. Так они прожили жизнь. Ни один похотливый человек не войдет в селение вечное, исполненное неизреченной радости. Но войдут в него те, кто ради Бога претерпел скорби, дабы сохранить Его заповеди.

Господь говорит: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир[66]. У Бога, Который пришел на землю, всю жизнь были труды и страдания. И где Он окончил Свою жизнь? Повешенный на Кресте, проклятый, дабы разрушить средостение проклятия[67].

Страшные муки терзали сердце Богочеловека, и Он возопил: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?[68] Земля потряслась и завеса церковная разодралась посередине, что было видно чувственными глазами. Но в умопостигаемом мире потряслась и разрушилась до основания стена проклятия, средостение между Богом и человеком[69]. И когда Иисус испустил дух, соединилось прежде несогласное[70] и человек стал не просто другом Божиим, а сродником Его. Он получил благодать усыновления (наследник Божий, сонаследник же Христов[71]), потому что дал Сыну Мать — Пресвятую Деву Марию, а Христос от Ее пречистых кровей принял плоть. И эта обОженная человеческая плоть воссела одесную Бога и Отца. И Бог в человеческом естестве видим на небесах и принимает поклонение Ангелов.

Видишь ли ты, куда вознесся человеческий род? Мы боги по благодати! И разве может кто-либо попасть туда, минуя стеснительные обстоятельства? Мы будем в тесноте, претерпим скорби, но однажды все закончится, и мы забудем обо всем. Внезапно вечная Радость широко отверзет Свои нежные объятия и воскликнет: Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные скорбями, и Я успокою вас[72].

В любом своем деле и поступке, слове или мысли представляй, что Бог присутствует при этом, все видит и однажды будет все это судить. От такого спасительного упражнения рождается страх Божий, который является виновником еще большей пользы: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь[73],— говорил пророк Давид.— Светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим[74]. Этот страх рождает и смирение. Потому смиренномудрие рождается не только в искушениях и испытаниях, но и от духовного поучения и от познания своей немощи.

Подумать только, как немощен человек, что он не в силах творить благое, посеянное в его природе! И наоборот, с легкостью творит злое, несмотря на то что оно прокралось в него с черного хода. Человек желает благоугодить Богу, но если этому не посодействует благодать Божия, то добро, которое он сделает, не будет добром. И, несмотря на всё его желание и труд, если не поможет Бог, то всуе и желание, и труд.

Человек, помышляя о своем прошлом, когда он не знал Бога, о том, как он нагрешил, сокрушается, смиряется, плачет, просит прощения и размышляет: «Если меня оставит благодать Божия, то я даже теперь могу сотворить худшее прежнего». Тогда соединенный со смирением страх ограждает душу. Это духовное упражнение называется познанием человеческой немощи, когда человек без труда и скорбей приносит полезные плоды смирения.

Да, приходят испытания, но большей частью они посылаются по причине гордости. Когда человек находится в состоянии смирения, то испытаний будет меньше и они будут легче. Но человек всегда должен быть наготове, как капитан, который после штиля ожидает бурю. Если кто-либо ожидает что-то, то оно, когда придет, уже не кажется ему странным, потому что он ожидал этого. Таким образом, человек всегда должен быть готов ко всему, и когда придут испытания, то он уже не опечалится. Но разве возможно, чадо мое, не вкусить нам скорбей, когда благодаря скорбям, трудностям мы наследуем вечные блага, о которых сказано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его?[75]

Не будем забывать, чадо мое, что все святые прошли через пещь различного рода скорбей согласно с тем званием, в котором каждый из них был призван.

Если мы посмотрим на знаменитое житие святой царицы Феофании[76], то увидим множество скорбей, которые следовали одна за другой на протяжении всей ее многотрудной жизни. Она многое перенесла. Она прилагала всевозможные усилия, стараясь увещаниями, молитвами, слезами и собственным примером обратить на правый путь своего впадшего в грех мужа — императора Льва Мудрого[77]. Для ее святой души это был пожизненный крест. И эти мучения вкупе с ее добрыми делами соделали ее святой.

Поэтому терпи, молись, внимай наставлениям, надеясь на Господа: блажен муж, иже уповает Нань[78].

Таким предначертан земной путь человека: поскольку он впал в грех, то теперь собирает те плоды, которые породило преслушание.

Сколько бы ни хотел кто-либо, сколько бы ни старался и не надеялся жить без скорбей, не сможет этого достичь, потому что искуситель обходит всю поднебесную, всех просеивает через сито искушений и всем дает испить горечи скорбей и проклятия закона. Куда бы ты ни бросил взгляд, кого бы ни спросил, все, как едиными устами, исповедуют тебе, что как будто какое-то жало их колет и причиняет боль.

Но скорбь отличается от скорби: некоторые скорбят, что не могут насладиться аморальными поступками,— это преступная скорбь. Другие скорбят законно и справедливо — это естественная скорбь. Если же при этом у них есть и духовное ведение, то скорби становятся причиной освящения.

Точно так произошло и со святой Феофанией: она страдала законно, потому что супруг ее обманывал. Но, имея духовное знание, наставления, христианские примеры, она с терпением, слезами, молитвами возложила все свое упование на Бога. И в результате сего к ней по справедливости пришла святость.

Поэтому терпи все, освящайся посредством скорбей, благодари Бога, Который временно наказывает тебя, чтобы упокоить навеки!

Если я вижу или слышу, что кто-то живет без скорбей и благоденствует, во всем творя свою волю, то считаю, что Бог оставил его.

Нас же да сопричислит Бог к страдающим, дабы имя наше было написано в книге жизни и мы не остались вне Божественного чертога Христова. Сколь бы ни было у нас скорбей, все они закончатся и забудутся в один день. Останется только добро или зло, которое последует за душой до самого Судилища, где душа услышит великое решение о своей участи.

Это часто приводит меня в волнение, и я плачу. Что же отвечу на Суде Христовом я, недостойный иерей? Молись обо мне, чтобы я не был осужден.

Возлюбленный во Христе брат мой, благодать Госпожи нашей Богородицы да сохранит тебя от всего того, что может запятнать твою душу. Аминь.

Скорби и нужды обретоша мя, заповеди Твоя поучение мое[79].

Скорби следуют одна за другой, потому нам необходимо терпение. Поучаясь же в законе Божием, мы просвещаемся в том, как их терпеть, почему они приходят и для какой цели.

А приходят они для того, чтобы мы стали способными их понести, чтобы стали испытанными подвижниками, последователями Того, Кто был распят ради нас, братьями всех святых, прошедших тернистым путем креста: мученики — через мученичество, преподобные — через подвиг, миряне — хранением святых заповедей и различными искушениями, которые порождают мир, диавол и плоть.

Никто не спасся, живя в покое и без искушений. Стало быть, если мы терпим искушения, то должны радоваться, потому что таким путем шли те, кто спасся. Если и мы желаем спастись, то другого пути, кроме скорбей, не существует!

Скорби приходят для того, чтобы приблизить нас к Богу. Потому что скорби огорчают, утесняют сердце, после чего оно смягчается и смиряется. Когда же оно смирится, Бог обращает на него Свой взор: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит[80]. Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим[81].

Скорби освобождают того человека, который терпит их с радостью и сознанием того, что они даны ему как епитимия за его грехи. У такого человека вырабатывается духовный характер, он становится милостивым, смиренным, кротким.

Не имеющий истинного знания об искушениях огорчается и страдает, в то время как должно радоваться тому, что он шествует путем священной Голгофы и святых.

Благодать Божия, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая[82], да поможет всем нам сохранять терпение во всем, дабы сподобиться Царствия Божия. Аминь.

Многими скорбями мы спасемся[83], чадо мое, ибо кто из людей освятился или был спасен, не пройдя сквозь пещь различных огорчений? Если здесь мы вкусим горечи, то там, в другом мире, наш Христос усладит нас прекрасным Своим Царством.

Когда приходит к тебе скорбь, утешайся тем, что к тебе вернутся радость и тишина. Непрестанно вспоминай о смерти. Эта память придаст тебе много мужества в скорбях этого мира и наполнит твою душу утешением.

Мучения этой жизни, чадо мое, закончатся в один день, потому что проходит мир сей[84]. Только то, что сотворит каждый человек для своей бедной души, вечно останется с ним либо к ее возвышению, либо к падению в бездну и к погибели.

Разве ты не знаешь, чадо мое, что Бог спасает человека даром? Конечно, труды показывают произволение человека, но сами по себе они не могут освободить его от страстей. И, чтобы мы научились уповать не на свои труды, а только на Бога, Он попускает нам после сотворенных трудов искушаться от зла. Потому в трудах своих будем говорить, что если Бог не сохранит человека, то дела его напрасны и подобны дуновению ветра[85].

Какое мы найдем себе оправдание, когда помыслим, что Христос претерпел такие страшные страдания, хотя не совершил ни одного греха, поскольку был Богом? Подумай только о столь страшном снисхождении невместимого Бога, что Он стал человеком и претерпел такие позорные страсти ради нас, грешников, заслуживающих наказания и осужденных! Его заушали, бичевали, осыпали бранью, наконец, распяли, и Он умер самой злой смертью: проклят всяк, висящий на древе[86].

Он, как Бог, так пострадал ради нас, грешников. Что же мы скажем в ответ, если ради Его любви или за свои грехи не потерпим и одного искушения?

Через скорби спасается человек. Никто не спасся без скорбей. Путь, ведущий к Богу, узок и тернист. Желающий пройти по нему испытывает трудности, истекает пОтом и кровью. Пойдем же этим путем, чтобы достигнуть вечной жизни!

Не бойся, и да не устрашается сердце твое[87]. Наш Христос помогает тебе сокровенною рукою. Он испытывает тебя, чтобы дать тебе Свою благодать.

Чем лучше возделывается земля сердца и чем глубже земледелец опускает в землю свой плуг, тем больший плод даст она в свое время. Так поступает с душой и Великий Земледелец — Бог. Он попускает искушения, скорби, боль и огорчения, чтобы они глубоко вошли в сердце и загнали нас в тупик: как быть вот с этим или с тем искушением? Страдает и мучается человек. Но любящим Его Бог помогает благополучно выйти из затруднений.

Молю Бога дать нам терпение и душевные силы, дабы перенести и это испытание, которое святый Бог послал нам для нашей пользы. Терпите. Ведь это Сам Бог попускает Своим истинным чадам искушения и скорби. Это тот путь, который совершенствует душу. Боль очищает ее, делает смиренной, отзывчивой, благой и таким образом подготавливает почву для Божественного посещения.

В искушениях не отчаивайтесь, потому что благодаря искушениям мы преуспеваем в познании Бога. Искушения извещают нас о том, что мы чада Божии и станем Его наследниками.

Плохие помыслы, чадо мое, изгоняй, потому что диавол никогда не желает человеку добра. Он представляет ему различные трудности, дабы убедить человека, что в монашестве он ничего не достигает. И это происходит оттого, что диавола пожигает черная ряса, которая отличает воина Христова.

Пускай у нас будут искушения и скорби. И у Христа были скорби, и в страшных муках Он предал на Кресте Свою обОженную душу. Христос — обнаженный, одинокий, покинутый, уничиженный тысячами людей и с радостью претерпевший множество скорбей ради нас, неблагодарных,— повешен на Кресте. А мы, чадо мое, разве не потерпим небольшую скорбь и боль?

Христос во время Своего Второго Пришествия покажет нам страдания Своей плоти, как доказательство любви к нам. Тогда и мы, чадо мое, покажем Ему свое сердце, страдающее и окровавленное скорбями, подъятыми ради Его любви.

Все святые много страдали. Мученики же чего только не претерпели? Посему терпи и молись, и Бог не попустит нам страданий сверх наших сил.

Очень утешительно, чадо мое, что каждый человек получит согласно тем трудам, которые он понес ради любви Христовой. Очень трудно разбудить души нынешнего времени, которыми правят эгоизм и своеволие.

Не будем терять дерзновения, потому что нам невидимо предстоит Иисус, Который запретит бушующему морю страстей и принесет благодатную тишину.

Подвизайся против пенящихся волн. Призывай единого всесильного Бога: «Господи, Господи, призри с небесе и виждь искушения моя и научи душу мою творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой».

Желаю, дабы наша пресладкая Богородица во всем укрепила тебя, умерила дух твоей печали и по благодати Святаго Духа пременила его на дух утешения.

Все скорбное, безо всякого сомнения, посылается нам для исцеления нашей недугующей души, дабы скорбями она извергла из себя яд сладострастия и всякой страсти. Любовь Небесного Отца к Своим чадам проявляется главным образом через ниспослание скорбей, чтобы они приобщились Его святости и приняли полноту вечной славы!

Сколько бы ни терпели мы скорбей в этом преходящем мире, однажды все они прекратятся. А от скорби после смерти, от геенны да избавят нас совсем наш Христос и Божия Матерь, дабы и глаза наши не видели того. Ведь если страшна даже и мысль о муке, то насколько же ужаснее быть навечно осужденным в эту муку!

Будем просить у Бога скорбей, просить, чтобы Он сподобил нас всегда со смирением искать Его милости и прощения, потому что через Своего святого Сына Он сказал: И всё, чего ни попросите в молитве с верою, полУчите[88]. И в другом месте: Просите, и дано будет вам[89]. Да, мы просим Его каждый день и каждый миг, чтобы Он помиловал нас и презрел совершенное нами в ведении и неведении. И мы верим Его Божественным словам, что Он сотворит милость с нашим смирением. Аминь.

Слава единому премудрому Богу, Который ведает, как из горечи производить сладость и таким образом обогащать нас знанием о Его безмерной к нам любви.

Он бичует нас скорбями и искушениями, дабы привлечь к Себе, потому что знает, что через скорби нынешней жизни человек приближается к Нему и спасается.

Вольготная жизнь очень опасна для вечного спасения, и, согласно изречению отцов, в людях, проводящих такую жизнь, живет не дух Божий, а дух диавола.

Поэтому в скорбях нынешней жизни мы должны иметь терпение и благодарение, ибо весьма благоугодны Богу обе эти добродетели. Да даст нам Господь многое терпение в жизненных невзгодах, дабы за всё мы благодарили нашего Благоподателя и Промыслителя.

О мучающей тебя скорби я много раз говорил тебе, что это — твой крест, который дан тебе Иисусом, дабы ты стал Его подражателем и не оказался чуждым любви к Нему. Ибо искренне любящий Бога восходит за Ним не только на гору Фавор, где была явлена слава Его Божества (то есть в то время, когда человека посещает сладкая благодать Божия и радость), но следует за Ним и на священную Голгофу, и даже к Его распятию (то есть и тогда, когда отходит благодать и приходят скорби, которые вызывают угнетенное состояние, боль, отчаяние, недоумение, труд и пот). Вот тогда и проверяется внутренний человек, что он из себя представляет: лицемерен он или правдив, опытен или нет, капитан он или всего лишь юнга. Тогда испытывается произволение человека, и мужественный и всё претерпевший вознаграждается Божественным посещением и умножением благодати. Так христианин упражняется в борении по Богу, доколе не достигнет конца и не упокоится.

Подвизайся с любомудрием. Терпеливо, радостно держи свой крест, доколе не принесешь его на Лобное место — на гроб, чтобы наш Иисус даровал тебе воскресение! Претерпевший свой крест ради любви Христовой будет воскрешен Господом в последний день. Как долга наша жизнь? Неизвестна и смерть. Терпение же получит вечное вознаграждение.

Этот крест скорби столько уже даровал тебе, а сколько подарит еще! Но ты этого не видишь, потому что Бог по Своему домостроительству скрыл это от тебя для твоей же пользы.

Проси Бога, чтобы дал Он тебе терпение и искреннее благодарение, и тогда терпеть будешь с радостью, ожидая своего спасения.

С момента отпадения от истинного счастья жизнь человека стала мучением. Теперь мы собираем плоды непослушания: Терние и волчцы произрастит тебе земля[90] и земля сердца. Как нам узнать, что мы находимся в изгнании, если не посредством скорбей и мучений?

Нет человека, у которого бы не было какой-либо скорби. Скорби есть и у благочестивых христиан, но в глубине души они надеются, что однажды эти многие скорби станут причиной блаженного упокоения.

Без скорбей и мучений никто да не ожидает упокоения в загробной жизни. Та жизнь — для потрудившихся и понесших тяготы настоящей жизни.

Один преподобный отец был болезненным. Когда ему случалось пребывать в здравии и такое состояние продолжалось долго, он говорил Богу: «Почему, Боже мой, Ты оставил меня и я живу в благополучии? Разве я недостоин Твоей любви, чтобы ради нее пострадать немного?».

Конечно, у святых была великая благодать, большая душевная сила, и они радовались в скорбях. А мы, и я первый, в скорбях иногда теряем терпение. Но слава Богу, что Он нас просвещает и мы каемся и исправляемся. Дух бодр, плоть же немощна[91].

Говорю тебе, что печаль о грехах, которая у тебя в душе, хороша и полезна. Но если она ведет к отчаянию, то эта печаль — от бесов. Тотчас же обращай себя к надежде и говори: «Поскольку я каюсь во всем, то надеюсь, что все мне прощено. Нет такого греха, который бы мог победить Божие благоутробие. Сколь велики бы ни были грехи, они разрешаются покаянием. О глубина смирения, незлобия и милосердия Господня!».

Пусть все, приговоренные к тяжкому наказанию, воспрянут духом, потому что есть Бог, Который не вменяет нам зла, как бы тяжко мы ни согрешили пред Ним. Он прощает любой грех, лишь бы мы каялись чистосердечно. Потерпи, чадо мое, испытания, и благо тебе будет. Да, терпение и еще раз терпение. Оно отверзет нам двери рая.

В скорбях присутствует дух Христов, а в покое — дух диавола. В трагическом испытании, которое пережил мой старец Иосиф, как чувствовал он Христа! В то время как у других час приближения смерти вызывает страх и ужас, он жил любовью ко Христу. Что это за чудо! Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же[92].

Скорбь — это инструмент, орудие, которое держит Бог в Своей руке. И Он Сам действует им со Своей безграничной мудростью. К каждому человеку Он применяет его по-разному, в соответствии с нуждой, которая у того есть.

Скорбь во всем своем разнообразии освящает и делает непорочным того человека, который принимает ее с мудростью и знанием. Любая скорбь христианина — это Божественное посещение, которое, несмотря на то что не нравится нашему естеству, как и больному не нравятся лекарства, посылается для нашего спасения сладчайшей десницей нашего Небесного Отца.

Если бы у нас не было скорбей, то мы разделили бы участь денницы, который, находясь на высоте славы и покоя, забыл о величии Божием и о своих малости и бессилии: Поставлю престол мой на облаках и буду подобен Всевышнему[93]. И когда он так помыслил, Бог низверг его. И светлейший из Ангелов стал демоном, сатаною, диаволом, самым мерзким из всех творений Божиих. Мерзок он не по природе, потому что Бог вся добрА зело[94] сотворил, а по произволению лукав и бунтовщик!

Диавол сеет в семьях желание посетовать на судьбу, недовольство, зависть, упрямство и тому подобное. Часто в семье есть один человек, который возмущает мир, тишину и семейную радость.

Это злое семя обрелось и в священной семье Господа, созданной на земле ради грядущего спасения,— среди Его святых учеников. О Иуда Искариот, богоубийственное семя!

Диавол сеет свое семя среди пшеницы. Есть оно и в монашеских братствах. Не потому, что этот человек плох, а потому, что, имея немощи — ропотливость, зависть и тому подобное, становится орудием возмущения мира и спокойствия других братьев.

Все это свидетельствует о том, что мы изгнаны из своей истинной родины и находимся в исправительном доме, где нас обучает Господь. И те, кто преуспеет в обучении, снова приемлются в небесное наследие Отца, получая утерянное сыновство, становясь достойными наследниками Бога. Оставшиеся необученными, как я, и не признавшие учения, но делами показавшие, что они незаконнорожденные, изгоняются, как недостойные усыновления, которое и являлось целью обучения Господня, и наказываются. Благий Бог и Отец наш да сопричтет нас с преуспевшими и принявшими усыновление, во веки веков. Аминь.

Чадо мое, все терпи, потому что велика награда. Не смотри на тяжесть скорбей, но измеряй воздаяние. Малая скорбь готовит тебе на небесах полноту вечной славы. Посему тебе надлежало радоваться, а не скорбеть. За все благодари нашего благаго Бога и не показывай врагу нетерпеливости, ибо это его главное орудие против тебя, чтобы в конце сокрушить стену твоего терпения.

Ты спрашиваешь о своей внутренней печали и скорби, полезны ли они тебе или нет. Они очень полезны, потому что удерживают тебя от греха, особенно от мирских наслаждений, которые чужды Богу.

Но и здесь необходимо рассуждение: скорби, переходящие границы, наносят вред. И есть один признак того, что скорбь вышла из нормальных пределов: если ты, помышляя о своих прежних согрешениях, доходишь до отчаяния, если начинаешь представлять Бога неумолимым карателем, чего нет на самом деле, потому что Бог наказывает как отец, и христианин это понимает, когда не переступает границ разумного.

Посему рассуждение — прежде всего, ибо оно освобождает нас и от чрезмерностей, и от упущений.

Когда тебя охватывает отчаяние, перемени свои мысли и подумай: если Господь повелел людям оставлять ближним прегрешения их каждый день семь раз по семьдесят[95], то как, стало быть, Сам Он, безграничный в милости Бог, отпускает наши грехи? Кто покаялся и не был спасен? Кто сказал: «согрешил» и не был прощен? Кто упал, попросил помощи и не был воздвигнут? Кто плакал и не был утешен Богом? Если вы,— говорит Господь,— будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него[96].

Наш Небесный Отец наказывает нас не для того, чтобы мы пришли в отчаяние, но чтобы покаялись и исправились.

Когда мы извращаем смысл наказания, тогда приходим в уныние и считаем Небесного Отца немилостивым карателем, что на самом деле не так. Душа, находящаяся в таком состоянии, не может утешиться. Но когда мы будем благоразумно хранить помысл о воспитании скорбями, то за этим последует великое Божественное утешение. Вот, чадо мое, каким образом могут приносить пользу печаль и скорбь и как могут вредить.

Люди в этом мире, чадо мое, делятся на хороших и плохих, на богатых и бедных, на образованных и безграмотных, на благородных и безродных, на умных и глупых. Но всех их объединяет одно — боль, потому что все люди без исключения будут претерпевать в жизни боль. Как говорит и пословица: «Чудо, если кто был счастлив в своей жизни». Стало быть, все мы живем в царстве боли.

Мы знаем, что боль — это нечто личное, чему каждый должен противостоять сам. Это его крест, который он должен нести, подобно Спасителю мира Иисусу, подъявшему Свой Крест ради нас.

Итак, чадо мое, доверься руке Отчей, которая совершает над тобой болезненную операцию, и успокойся. Познай, что боль послал тебе Бог, примирись с ней, дабы ты смог ей противостоять.

Я знаю, как это трудно, но и спасительно. Святые радовались в своих скорбях. Мы же хотя бы будем принимать их с терпением, и Бог не забудет и этого маленького добровольного терпения Его воли, воли, которую выражает боль.

Чадо мое, когда тебе больно, собери свои душевные силы и постарайся понять смысл боли, через которую Бог открывает тебе небо.

Ты думаешь: «Как же Тот, Кто знает количество волос на нашей голове[97], не ведает меры нашей боли?». Нет, Он ведает. Положись с доверием на нашего Небесного Отца.

Не отчаивайся. Вместе со Христом ты все переживешь и станешь наследником безграничного достояния нашего Отца и Бога. Аминь.

Можешь ли ты измерить милосердие Божие? Грехи самого плохого человека пред милосердием Божиим как горстка песка в океане. Нет греха, который мог бы победить Его благоутробие. Разве могут проделки ребенка победить любовь матери? Если мать так любит своего ребенка, то как же безгранично любит нас Бог, Который доказал Свою любовь на деле, распявшись на Кресте? Апостол Петр трижды отрекся от Господа, и покаяние вновь соделало его апостолом. Великий гонитель христиан апостол Павел через покаяние стал первоверховным апостолом. Блудниц, разбойников, мытарей и многих других грешников освятило покаяние. Посему отгони тесноту душевную и обличения совести, исполнись надежды, прими дерзновение и отвергни всякий помысл отчаяния.

Сколько бы мы ни терпели, но грядет время, когда прекратятся страдания и упокоится каждый по своим трудам. Скорбишь ли ты, терпишь боль, плачешь от засилья скорбей, выбиваешься из сил? Дерзай, этим приобретается Царство Божие. Но если ты пребываешь во всяческом покое и не вспоминаешь Бога, тогда скорбИ, потому что идешь не по тому пути, который ведет к Богу.

Но с нами не так, потому что нас всегда изнуряют скорби, болезни, мучения до такой степени, что этот мир становится нам противным и мы желаем того мира, где Херувимы и Серафимы воспевают Бога, где находится истинное упокоение, невечерний день, блаженный свет. А нынешнее по сравнению с вечным есть мрак и мерзость. Да дарует нам благий Бог духовный разум, чтобы мы всегда предпочитали то, что пребывает вечно,— крайнее благо, сладкого Бога.

О, как благоприятно воздействует болью Бог на Свое чадо — человека! Если бы человек знал душевную пользу, которую приносит боль, то молился бы всю жизнь, чтобы терпеть различные боли, дабы в Божий банк, в Вышний Град, поместить духовное золото, золото боли, дабы в то время, когда души будут получать награду за свои труды, боли и скорби, получить и ей золото блаженства.

Терпи, чадо мое, в испытании, которое послано тебе благостью Божией для вящей пользы твоей души. Ты должен радоваться, потому что в этом проявляется забота Бога о твоем большем духовном преуспеянии, главным образом о том, чтобы научить тебя смирению. Часто гордость человека становится причиной такой отеческой «оплеухи» от Бога, дабы мы с большей осторожностью шли путем смирения. Это лучший показатель попечения Божия о наших душах.

Итак, чадо мое, терпение. Это тоже крест. Неси его ради любви Господней, потому что сказано: Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня[98]. Одна из Его заповедей состоит в послушании даже до Голгофы, с крестом на плечах. Блажен тот, кто подъемлет искушение, потому что, будучи испытан, примет венец вечной жизни.

Чадо мое, сколькими бы терниями ни был усыпан путь нашей жизни, Христос зовет нас и ждет, чтобы мы прошли этим путем, как Он прежде нас прошел его.

В скорбях упокаивается Бог, а в удобствах — диавол, виновник всех зол. Сколько бы мы ни боролись, однажды борьба закончится, и каждый получит по заслугам.

В мире будете иметь скорбь[99],— говорит нам Господь. Но кто же поднялся на Голгофу без труда, пота, не изнемогая много раз под тяжестью креста, данного ему Богом? Никто. Все, кто освятился и спасся, все прошли сквозь пещь скорбей: один — через болезнь, другой — через борьбу против страстей и так далее, через всевозможные скорби по Богу, дабы иметь право на вечное упокоение.

Поэтому Бог и попускает нам претерпевать различные боли, иногда даже до отчаяния, чтобы сподобились вечного упокоения и мы.

Блаженны те, кто сподобится сего! Они будут отдыхать от мучений жизни: «Сурова зима, да сладок рай».

Мы наказываемся, чтобы стать достойными неба. По-разному наказывает нас Господь, чтобы сформировался в нас духовный характер, дабы мы уподобились своему Небесному Отцу и стали истинно Его детьми. Мы должны иметь особые черты, которые являли бы наше родство с Богом. Мы должны отличаться терпением, кротостью, любовью, братолюбием и тому подобными качествами чад Божиих, которые вместе со Христом станут наследниками безграничного духовного богатства Небесного Отца.

Мужайся в подвиге, чадо мое. Через многие скорби мы поднимемся на небо. Путь нашего спасения усеян терниями, поэтому мы страдаем от боли и истекаем кровью. Но храни терпение, и придет благословенный час, когда боль и кровь напишут наши имена в книге жизни! Тогда мы будем благословлять Бога, Который с безграничной премудростью изыскал средства для нашего спасения — боль и скорби.

Не уставай призывать Христа, если желаешь, чтобы освятились твои уста.

Об искушениях, которые ты видишь во сне: не думай о них, а презирай, потому что они на самом деле не существуют. Когда ты их презираешь, они уже не приходят тебя искушать.

Благословенное мое чадо, радость и мир душе твоей.

Искушения всегда на пользу, когда мы их терпим. Когда искушения уходят, то искушенному они оставляют опыт и плод, соразмерный терпению и искусности, которые он показал в брани.

Раз не существует другого спасительного пути, кроме пути искушений, то что же мы должны делать? — Терпеть до крови. Так подвизались наши отцы и освятились.

Необходимы искушения и нам, чтобы мы смирились, несмотря на то что мы и так смиренны по естеству, то есть сделаны из праха, да и дела наши подобны мякине и соломе.

Не забывай, чадо мое, то, что изрекли мироточивые уста Иисусовы: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир[100]. Стало быть, тот, кто вместе с Иисусом, победит мир своих страстей.

Да не устрашает тебя великость искушений, но будь внимателен, дабы в помыслах ты не был коварно окраден врагом. Если ты замедлишь в плохих помыслах, они будут душить тебя.

И все же есть одна истина: святое смирение — это спасительнейшее лекарство. Смиряйся во всем, и, без всякого сомнения, обязательно достигнешь совершенной или почти совершенной свободы от страстей.

Терпи все, что к тебе приходит. Произноси молитву и понуждай себя к духовному. Скорбями мы спасемся. Без труда не приобретаются блага. Сколько бы мы ни терпели, все это ничто перед вечными благами, которые приготовил нам Бог.

Всегда надейся и никогда не отчаивайся в себе, каким бы неисправимым ты себе ни казался, потому что, и видя раны свои, едва-едва можем смириться, насколько же это труднее, если мним о себе, будто мы нечто.

Малая скорбь, чадо мое, которая возникает, когда лишаешь себя мирских наслаждений, соделывает полноту вечной славы!

Сурова зима греховных помыслов, но сладок рай Божий. Крута тропинка на Голгофу, но потом, когда мы достигнем живоносного Гроба и увидим радостного Ангела, который возвестит нам о воскресении нашей души, и когда «веселыми ногами»[101] пройдем по небесам, где воспразднуем вечную Пасху непорочных душ в Горнем Иерусалиме, тогда будем собирать бессмертные плоды сегодняшних трудов.

Желаю, чадо мое, дабы у тебя был мир во всем, ибо что может быть прекраснее мира душевного и здравия телесного? Обе эти вещи делают жизнь человека приятной. А при их отсутствии разыгрывается жестокий шторм и корабль бросают бурлящие волны. Какие только молитвы не воссылаются тогда! И Господь во время Своей земной жизни встретился с подобной бурей: и запретил ветру и морю, и сделалась великая тишина[102]. Поэтому когда нас охватывает духовная буря, чадо мое, будем призывать Миротворца и Владыку Господа, и я верю, что, если призовем Его с верой, Он поспешит нам на помощь и скажет: «Вот Я».

Благословенная дочь, да будет с тобою Господь!

Я получил твое письмецо. Не скорби так сильно, чадо мое. Во всем нужна мера, потому что от большого плача тебе станет хуже, ибо нервы не выдерживают большой скорби и тесноты.

Будь смиренной и внимательной, дабы не опечалить старицу[103]. Но, что бы она тебе ни повелела, делай это с верой, и увидишь, как чудесным образом рука Божия будет тебя ласкать!

Не сходи с прямого пути, чтобы не подвергаться мучительным обличениям совести.

Постарайся, дорогое мое чадо, исправить себя немного, отсекая свою волю, и смотри не делай ничего без благословения, но о всех своих желаниях спрашивай старицу. И если она не разрешит тебе что-то, терпи, ибо тогда и проявится твоя истинная любовь ко Христу, потому что если наши руководители будут во всем следовать нашим желаниям, то где же тогда то, что называется отсечением воли?

Да, чадо мое, понуждай себя. Знаю, отчего ты страдаешь и сколько, но необходимо терпение, потому что терпел и Христос, когда мы грешили пред Ним, и ожидал покаяния.

Молюсь, чтобы Богородица всегда утешала тебя и орошала прохладой твою душу. Аминь.

Все претерпи, потому что изо всего ты вынесешь пользу.

Любит тебя Христос, почему и приходит к тебе так часто и так надолго. Если бы Он тебя не любил, то оставил бы тебя и ты бы погиб. Но ты сейчас живешь и подвизаешься. Неважно, что временно страдаешь. Помышляй о вечном и в нем поучайся. Это принесет тебе отраду и оросит тебя в огне жестокого испытания.

Ты проходишь через пещь, которая очищает души посвятивших себя Богу. Поэтому дерзай и будь весел, ибо в этой пещи очистится твоя душа, дабы принять чистейшего Господа. Смирись и люби всех ради любви Христовой и так спасешься.

Бедное мое чадо, мир и тишину да дарует Божия Матерь твоей дорогой душе.

Получил твое письмо и сильно переживал за тебя. Терпи, чадо мое. Бог не оставит тебя, но изменит твое состояние. Господь таким образом предначертал жизнь каждого человека, чтобы он страдал в этом мире, а в другом, блаженном мире обрел упокоение и радость.

Здесь, чадо мое, в терпении и стойкости оплатим греховные наши долги, а после смерти сподобимся всецелой свободы.

Не тужи и не принимай все близко к сердцу. Нервы приводят тебя к такому изменению[104], обманчиво внушая, что нет у тебя любви и так далее. Это пройдет, и тогда со слезами признаешь, как ошибался ты в своих суждениях. Молюсь, чтобы Бог даровал тебе терпение до конца.

Благословенное мое чадо, да дарует тебе Небесный Отец рассуждение, дабы ты был в состоянии отличать истину от диавольской лжи.

О первом помысле, описанном тобой, я отвечаю тебе: разве Иов не был непорочен? Не засвидетельствовал ли это Сам Бог?[105] Почему же тогда Он попустил такие искушения, что этот праведник проклял день своего рождения?[106] Он сделал это, чтобы научить его, потому что так поступает Господь: сначала испытывает, а потом являет Свою любовь. Любовь Божия проявляется не только в ласке, но и в оплеухах. Если нас заушает Небесный Отец, то этим самым являет Свою любовь к нам.

Бог наказывает нас временно, дабы упокоить вечно и даровать полноту вечной славы!

Если бы Он не считал нас Своими детьми, то не посылал бы нам искушений, но оставил бы духовно непросвещёнными, без всякой заботы о нас. В мире ином Господь образованным душевно и мудрым в духовных бранях даст места рядом с Собой. Но поскольку Он любит и нас, достойных сожаления, и желает оказать нам почесть, то посему воспитывает нас духовно здесь, в университете монашеской школы. Однако мы, неопытные в постижении Божественного Промысла, ропщем на Бога, почему Он посылает нам искушения, и в неведении вредим своему вечному счастью.

Духовное образование состоит в освобождении от страстей, особенно же от эгоизма.

Итак, чадо мое, будем подвизаться никого не осуждать, но говорить «благослови» и «буди благословенно». Будем иметь истинную любовь. И когда же у нас есть настоящая любовь? Когда другого человека мы не осуждаем, а оправдываем.

Не теряй дерзновения, чадо мое. Лишения, которые претерпеваем, готовят нас к вкушению неба!

Мы сознательно ради любви Христовой лишаем себя житейских наслаждений. При желании мы могли бы наслаждаться ими свободно, но сознательно не принимаем их, дабы улучить желанную любовь нашего сладчайшего Иисуса.

У нас, дочь моя, есть Жених, бессмертный и вечный, Который сохраняет бессмертной славу девства. Мы призваны стать Ангелами, возлюбленная дочь моя, и разве не лишим себя грешных наслаждений? Разве не стоит ради Иисуса и Его Божественной любви лишить себя зловоний?

Посему подвизайся с мужеством и достойно своего призвания. Мученики пролили кровь ради любви Иисусовой. А мы разве не противостанем гнусному и обманчивому наслаждению?

Прославь Бога и в теле, и в душе. Подвиг до последнего. Будь здрава, дочь моя.

Итак, блажен, чадо мое, тот, кто скорби настоящей жизни переживает с терпением и благодарением Богу, Который через эти скорби подготавливает бессмертную душу, дабы соделать ее достойной вечных благ Своего Царства.

Он наказывает нас для того, чтобы мы приобщились Его святости. Своим верным рабам, любящим Его, Он посредством различных скорбей готовит полноту вечной славы.

Для этого не нужно и неполезно роптать во время наказания Господня, но терпеть всё со смирением и послушанием, потому что наказание Господне имеет целью даровать нам драгоценнейшее здравие души.

Как врач истязует больного операциями, горькими лекарствами, отсечением членов тела, желая, конечно, вылечить больного, а не мучить его со злобой, так и Бог, как Врач душ и телес наших, лечит нас всевозможными лекарствами, скорбями и болью, дабы даровать нам душевное здравие, которое является наибольшим из существующих благ. Но те, кто, как я, ропщут и не терпят, теряют душевную пользу и зарабатывают только боль.

Поскольку Бог спасает нас таким чудесным образом, мы имеем непреложной обязанностью непрестанно благодарить Его и благословлять Его пресвятое имя. И это мы должны делать не только устами, но главным образом делами, чтобы никакое наше дело не оскорбляло Божественного величия, ибо если устами мы Его благословляем, а делами своими хулим, то глумимся над Ним.

Будем стараться не опечаливать Христа ни единым падением, дабы Его Святый Дух упокоился в наших душах. Аминь.

Здесь, в этом суетном мире, чадо мое, мы будем скорбеть, печалиться и мучиться. Но все это на определенный срок, временно. Только бы в вечности не покинул нас Бог.

Когда ты мучаешься и страдаешь, вспоминай Распятого и обретешь великое облегчение, ибо кто, взирая на Распятого и помышляя о Его страданиях, которые Он претерпел ради нас, не обрел бальзам для своих ран, будь они душевными или телесными?

Взирай и ты, чадо, туда — ввысь, на Голгофу, туда, где Агнец одержал блестящую победу, дабы Своею Кровию омыть язвы наших грехов и страстей.

Милосердие Его велико. Никогда не теряй дерзновения пред Тем, Кто распялся за тебя.

Я желаю, чтобы Великую Четыредесятницу ты прожил в цветущем здравии души и тела. Аминь.

Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая ожидает нас[107]. Радуйся, чадо мое, радостью великой, потому что благий Бог, на Которого возлагаем надежду нашего спасения, сподобит нас быть всем вместе в Небесном Царстве и произносить слова святого Андрея, юродивого ради Христа: «О, блаженная рука, сотворившая сие!». Вышний Иерусалим, нерукотворный город радости, ожидает чад Божиих, которые в этой жизни страдают и мучаются, нося это многотрудное тело. Он ожидает их, чтобы дать им кров и доставить великое отдохновение.

Сам Агнец, закланный ради нашего спасения, омоет и нас Всесвятой Кровью Своей, очистит пятна наших грехов и упокоит нас в вечности!

Держи крепко, чадо мое, свой крест и поднимайся на спасительную Голгофу, которая приведет нас к живоносному воскресению, когда вострубит в последний день великая труба и будет явлено сокровенное человеков. Какой же это великий и святой день для спасенных душ, потому что они вкусят в полноте благословение Божие! Тогда откроются духовные богатства бесконечного Божества в безграничном и нескончаемом наслаждении во веки веков!

О болезнях

Истина заключается в том, что болезни, скорби и страдания христиан соделывают очищение души и прощение грехов. У каждого христианина есть священный долг: какой бы крест ни возложил на него Бог, принять его беззлобным и простым сердцем и поднять высоко на славную Голгофу. Иногда случается человеку ослабевать от труда и тяжести, но Бог посылает другого доброго Симона Киринейского[108], то есть благодать терпения, дабы она подняла на Голгофу крест.

Когда мы терпим скорби — и душевные, и телесные, тогда обладаем верным свидетельством того, что Бог нас любит и мы сопричислены к возлюбленным Его чадам.

Придя на кладбище, мы видим на каждой могиле по кресту: где деревянный, где каменный, а где железный. Так и каждой христианской душе Бог дает свой крест: одному — железный, другому — деревянный, а третьему — каменный, как ведает о том премудрость Божия.

Главная цель Господня заключается в том, чтобы спасти драгоценную душу, независимо от того, страдает она или нет. Сам Иисус дарует и терпение, и просвещение, дабы душа смогла донести свой крест.

Болезни — это труба, которая пробуждает дремлющую душу, вкусившую опьяняющего напитка неведения, беспамятства и забвения Бога.

Болезни овладевают душой, которой повредило беззаботное здоровье, чтобы понудить ее к правильной жизни. В скорби помянухом Тя[109]; в скорби расширИл мя еси[110]; многими скорбями надлежит нам войти в жизнь[111]; в терпении вашем стяжите души ваша[112].

Никогда скорби нам не покажутся безбрежным океаном, если мы будем помышлять, что все управляется и исходит от святой десницы Того, Кто любит нас так, как никто из людей.

Заушения чистой любви никогда не наносятся с иной какой целью, кроме святой и спасительной! Господь говорит в святом Евангелии, что без воли нашего Небесного Отца и малая пташка не упадет на землю и что даже волосы на нашей голове сочтены[113]. Насколько уверяют нас эти слова в том, что все наши дела, слова и помышления известны Богу и что ведает Он и о скорбях, которые посылаются по Его Промыслу и преследуют единственно святую цель!

Скорби наших болезней посылает святая рука благаго Бога. Наиболее действенное лекарство, приносящее здоровье душе,— это телесная болезнь.

Как велико было и духовное, и телесное растление человечества перед пришествием Господним! Какое лекарство духовно возродило души людей? Разве не громадный Крест Господа Иисуса? Если бы не крестная смерть Господа, то человек никаким другим образом не мог бы быть спасен.

Иисус, понесший Свой Крест, стал образцом для нас. Так Он показал, что желающий спастись должен последовать за Ним, претерпеть свой крест, который по его силам даст ему Господь, подняться на Голгофу, сораспяться Иисусу и потом прославиться вместе с Господом в Царстве Божием.

Когда душа увидит, что слава и упокоение на небе ей даются в соответствии с подъятым ею крестом, то пожалеет, почему она не взяла больший крест, чтобы получить бОльшую славу и упокоение. Она скажет: «Тогда труд был кратковременным, а теперь я лишаюсь вечных благ!». Когда увидит раздаваемые награды патриарх Авраам, то и он раскается в том, что не подвизался еще усерднее!

Одна молодая девушка долго и тяжело болела и потом умерла. Однажды ночью она явилась своей сестре, и та её спрашивает:

— Что сказать, сестра моя? Большую славу и упокоение дал мне Христос за мою болезнь. Но если бы я могла вернуться на землю, чтобы вынести бОльшую болезнь и получить бОльшую славу!

Если Сам Господь, всесильный и безгрешный, поднял Крест ради человека, ради его спасения, то как же необходим нам, грешным, согрешающим каждый час, спасительный крест!

Уготовихся и не смутихся[114],— говорит пророк Давид. Мы всегда должны быть готовы без ропота перенести любое искушение, которое нам пошлет святая рука Целителя Бога. Поскольку такое искушение будет попущено Тем, Кто любит нас в превосходнейшей степени, никогда и ни за что оно не будет вредно, потому что после него мы увидим добрый результат, увидим главную Божественную цель.

Господь Иисус, предвидя будущие искушения Своих последователей, укрепил их, сказав: В терпении вашем стяжите души ваша; претерпевший же до конца спасется[115].

И ты, с терпением перенося свою болезнь, причисляешься к возлюбленным чадам Божиим. Однажды настанет воскресение, и утеснение твое сменится радостью, терпение — вечной жизнью! Восклицай ко Господу с благодарением: да будет имя Господне благословенно![116] — как угодно было Господу, так и сделалось; слава за всё. Когда будешь восклицать так, душа твоя наполнится радостью и миром и вместе с тем укрепится в терпении.

Что такое христианин, что он должен иметь? Безусловно, терпение во всем.

Посему перенесение различных скорбей — это вечное упокоение. Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас[117],— говорит Господь.

Путь, ведущий в райский град, весь усеян терниями, и идущие по нему истекают кровью от их уколов. Но надежда райского утешения побеждает все и подает путникам терпение, как говорили сорок святых мучеников, когда их бросили в ледяное озеро: «Сурова зима, да сладок рай; тяжек мороз, но сладостно утешение».

Всеблагий Бог да сопричтет и нас, окаянных, с потрудившимися и обремененными, чтобы упокоить вечно, аминь.

С того времени, когда сладчайший наш Иисус поднял на Свои пречистые рамена Животворящее Древо Пречестного Креста и был повешен на нем, Его последователями продолжается в веках подъятие креста, креста различных скорбей и испытаний, посредством которых христианин торжествует над многообразным и разрушительным себялюбием.

Спаситель через евангелиста Луку обращает наше внимание на следующее: кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником[118]. И снова через него же: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною[119].

Авва Исаак, безмолвник-философ, говорит, что «каждую секунду в человеке происходят изменения». И действительно, расположение как души, так и тела не перестает изменяться ни на секунду, иногда принося тесноту, иногда боль, иногда ожидание скорбных вестей, иногда неопределенное смятение и страдание, происходящее либо от телесных причин, либо от противоположных им душевных, подтверждая проклятие Божие, которое легло на человеческий род после прародительского преслушания[120].

Однако добрый Иисус, это Древо жизни, с одной стороны, Своим святым примером, с другой — посредством Своего Божественного учения на кресте скорбей изливает бальзам утешения и множество животворящих уверений, что многими скорбями мы сможем войти в Его вечное Царство[121].

В Ветхом Завете в Книге Чисел между прочим рассказывается и о следующем случае. Когда в пустыне израильтяне возроптали на Бога, то как наказание за преслушание Он послал на них змей, которые жалили их, и они умирали. Тогда Бог, услышав молитву Моисея, усердно просившего о прекращении гнева Божия, приказал ему сотворить медного змия и повесить его на древе, чтобы всякий, ужаленный змеей и взирающий на медного змия, тотчас исцелялся[122].

И Иисус в Святом Евангелии сравнивает вознесение медного змия со Своим собственным животворящим вознесением: И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому[123]. Грех — это ядовитая змея, которая жалит человека и через грешное и страстное наслаждение отравляет организм бедной души, принося смерть и отлучение от Бога.

Но Христос, умозрительный[124] медный змий, быв повешен на Животворящем Древе Честного Креста, высшими евангельскими истинами лечит уязвленные грехами души, подавая живую надежду непостижимой жизни. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?[125] Смертью и воскресением спасшего наши души Иисуса и Бога упразднены, парализованы и умерщвлены совершенно силы твоей мерзкой тирании.

Сластью и сладострастием отравляется и омрачается сердце. Омраченное же, оно творит дела тьмы, опечаливая Святаго Духа, Которого приняло через возрождение в святой купели. Напротив, страдание и скорбь изгоняют из сердца преступное сладострастие. Очистившись через страдание, оно становится способным принять Утешителя Духа. Благий же Утешитель, придя, утешает, ободряет, просвещает и, подобно иному питателю, возвращает его к жизни Божественными учениями и подаянием радости и надежды.

Вот умозрительный медный змий — Иисус, скорбями исцеляющий души, страждущие от укусов различных ядовитых грехов.

Стало быть, из неоспоримой истины, доказанной на опыте, мы знаем, что страдание и скорбь — это наиболее существенное лекарство для страждущей от греха души. Вместе с тем это и наилучший воспитатель, ведущий к духовному возвышению душу, которая во грехе и нравственном мраке запятнала свою добрОту, приобретя дурные влечения.

Страдание — это как бы искусный садовник, который дикую маслину, то есть грешную душу, прививает к культурной. Грех ожесточает сердце грешника, делает его бесчувственным, и ничто уже не трогает его, потому что удаляется Бог, Который страдает за людей и сочувствует им.

Но что же делает человеколюбивый Бог, пришедший взыскать и спасти погибшее?[126] Он строит план спасения отдалившейся души, спасения через страдания, особенно же через болезни. Ты видишь цветущего юношу, кичащегося силой и ведущего себя высокомерно, не вспоминающего о душе и Боге. И вот внезапно он оказывается прикованным к ложу страдания. Тогда боль, как опытнейший и искуснейший врач, начинает свое хирургическое вмешательство.

Сначала она выравнивает сердце, постепенно исправляя его шероховатости, и таким образом смягчает душу. Тот, кто раньше был жесток сердцем, становится мягким и кротким в проявлениях своих эмоций. Он сопереживает больным, относится к ним с сочувствием. И когда такими и подобными переживаниями, разбуженными обучающим жезлом страдания, будет подготовлена земля сердца, тогда отверзаются и уши прежде глухой души и она слушает со вниманием, приемлет и содержит слово истины, Евангелие спасения.

Тогда прежде безразличный к Богу и душе человек превращается в ревностного читателя духовных книг и журналов. Он начинает с искренним сокрушением помышлять о своей греховности и так учится молиться с умилением, а в скором времени становится проповедником благодеяний искуснейшего врача — страдания, уверяя, что оно на самом деле является единственным целителем болезни, возникающей из-за удаления от Бога.

Однако страдание исцеляет не только человека, удалившегося от Бога, но является врачом и здравых душ, которые лишь отчасти подвержены болезням, болезням не смертельным, таким, как небрежение, осуждение, себялюбие, лень, малодушие и тому подобное.

Страдание также приносит пользу и святым, дабы они терпением умножили свою славу на небесах. Но часто святые страждут и в пример другим людям, как было это с многострадальным Иовом, святой Синклитикией[127] и многими иными подвижниками.

Если у нас есть прекрасная мебель и мы хоть на время перестанем следить за ней, то увидим, как она покроется тонким слоем пыли. Конечно, пыль не повредит мебели, но умалит ее блеск и красоту.

Так происходит и со здоровой душой. Когда утихнут скорби, которые случались иногда, тогда, если ослабить внимание, потихоньку и незаметно, подобно пыли, покрывающей мебель, приходит, к примеру, небрежение и душа теряет свою прежнюю ревность по Богу. Она молится, исполняет свои обязанности, но не так, как подобает. Однако, если придет страдание, если посетит скорбь, тогда потянет свежим воздухом и пламя загорится снова, то есть разгорится ревность к исполнению своих обязанностей по Богу.

Что происходит с небрежением, то бывает и с любой другой болезнью души. Страдание — это Божественное лекарство для недугующей души, которое изобрела безграничная премудрость Бога и которое она использует в полную силу и безо всяких предосторожностей, дабы мы, придя в себя благодаря этому действенному лекарству, бодрствовали и трезвились в исполнении Его святой воли. Тогда во время воздаяния мы примем как награду за наше неусыпное ожидание вхождение в вечную радость Господню, веселясь и ликуя вместе с призванными в нее от века, воспевая непрестанными радостными песнями вместе с Госпожой нашей Богородицей, Ангелами и всеми святыми благословенное имя Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, Которому подобает слава, честь и держава в нескончаемые веки веков.

Бог наказывает и исцеляет, возвышает и низлагает[128]. Воле Господней кто может противостать?[129] Если Бог желает, чтобы мы страдали, стало быть, это нужно для какой-то спасительной цели, которую мы, земные, не можем постичь. Однако долготерпение и смиренное принятие искушения всегда — да, всегда — приносит несомненную пользу.

Неси, чадо мое, свой крест и поверь, что страдания наши ведает Бог и, как истинный Отец, всеми способами старается изобразить в нас Иисуса Христа[130]. Он желает, чтобы мы пострадали, потому что знает, чтО уготовал на небесах для Своих страждущих чад. Если же не пошлет им страданий, то поступит с ними несправедливо, ибо они будут лишены неизреченных небесных благ. Чем больше мы страдаем, тем прекраснее венец славы, который сплетается нам!

Никогда не допускай помысла, что в тебе демон. Да не прельстит тебя враг! Подобное случается со многими монахами, когда они заболеют. Так устроил Бог: когда болеет тело, то вместе с ним страждет и душа; и когда недугует душа, то и тело увядает и мрачнеет.

Тебе позавидовал искуситель, чадо мое. Но сотворим терпение, дабы он постыдился и прославился Бог.

Все пройдет, после зимы снова наступит сладкая весна здоровья. Тогда ты будешь радоваться и говорить: Благо мне, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим[131].

Кто не болезнует, когда ему делают операцию, и кто не страдает, когда отступает благодать Божия и наседают развратные помыслы? Так в Своем домостроительстве исправляет наши души Божественная Премудрость.

Разные времена года, то есть зима, весна, лето, осень, приходят на смену друг другу. Есть и духовные времена года: одно уходит, другое приходит, и так привыкает душа ко всем духовным изменениям, становится мудрой и опытной. И опыт этот — благодать, которая поддерживает душу во время страшных перемен, дабы научилась она, что только долготерпение и мужество подают мирное устроение и полезные мысли. Тогда из искушений мы выходим, получив пользу, и становимся мудрее и опытнее.

Чадо мое, хотя многое в твоей болезни из-за твоего непослушания, любовь Божия на тебе очевидна. Бог очень тебя любит, поэтому и наказывает[132]. Твое драгоценное спасение Бог соделывает посредством испытаний, желая облегчить твою ношу и наполнить твой душевный сосуд даром великой надежды — стяжать Царство Небесное и вечно пребывать рядом со Христом, Которого ты пламенно возлюбил!

Чего же недостает? Терпения до конца, мужества в испытании и беспредельного благодарения лучшему Кормчему наших душ. А это благодарение должно соединяться со смирением.

Иди, чадо мое, по дороге, ведущей вверх, на Голгофу, с крестом, который дала тебе благодетельная рука Того, Кто любит тебя и наказывает для того, чтобы ты приобщился Его святости.

Скорбь и болезнь соделывают полноту вечной славы в той душе, которая терпит и благодарит Бога.

Желаю, чадо мое, дабы Бог терпения и благодарения укрепил тебя в болезни, в которую ты впал по Его воле.

Я узнал, что ты тяжко болен. Мне это известие доставило много страданий, и я молил Божию Матерь, чтобы Она исцелила сначала твою душу, а потом и тело.

Чадо мое, помышляй о святых мучениках. Чего только они не претерпели ради любви Христовой! Говори и ты: «Претерпи, смиренный, страдания болезни, дабы избежать вечных адских страданий!».

Эти мученики сознательно пошли на страдания мученичества, а ты страдаешь невольно. Но и это хорошо и принесет тебе достаточно большую пользу. Только с радостью и благодарением терпи наказание Господне.

Это и многое другое говори себе, пока не утешишь свою душу и не укрепишь ее в терпеливом ожидании.

Здоровье свое возлагай на Бога. Если врач или сама болезнь наложит на тебя что-либо, принимай это с надеждой, что так Бог совершит то, что должно совершиться. Самоотвержение, конечно, не должно довести нас до самоубийства. Но нельзя предаваться и себялюбию. Нужно идти средним путем, то есть делать необходимое с верой, дабы нам не вменилось в самоубийство небрежение о самих себе. Станем ли мы здоровыми благодаря употребляемым лекарствам — это мы с верой возлагаем на Бога.

Чадо мое, имей терпение во всех своих страданиях. Болезнь, когда мы терпим ее, приносит душе огромную пользу, лишь бы ты осуждал себя, ибо мы страдаем главным образом по своим грехам, а наипаче за гордость своего сердца.

Желаю, чтобы ты всегда был здрав, а в болезни терпел наказание Господне, которое послано очень большим и любящим сердцем. Такое наказание, исходящее от такого сердца, никогда не будет бестактным, напрасным или вредным, но всегда — наказывающим для пользы, для прощения грехов, для ограждения и вечного спасения!

Сердце наше открыто для Небесного Отца и Бога. Он все видит, особенно же намерение любого нашего действия. Он видит, как ты страдаешь и скорбишь. Знай, что Он не даст испытания большего, чем ты можешь понести. Скорбью Он соделывает очищение души и вечное спасение.

Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение[133]. Бог наказывает нас как Своих детей, чтобы Его облик изобразился в нас. Подлинность детей доказывается тогда, когда они наследуют черты своих родителей. Это и является целью наказания Господня.

Спасительны твои скорби. Всегда надейся и не постыдишься.

Неведение, чадо мое,— это смерть души. Неведение не просвещает больного человека, дабы он сказал себе: «Твоя болезнь — это воля Божия, и ты должен пережить ее с терпением и благодарностью, чтобы через свою нетерпеливость не стать тебе преступником против Бога!». А просвещенного христианина ведение подвигает не только терпеть все с благодарением, но и укрепиться духовно и стяжать росу утешения. Он думает так: «Через страдания и скорби я исполняю волю Божию, что доставит мне прощение моих прежних ошибок. Исполнив же свой долг (в терпении наказания) здесь, я получу свободу там, в будущей жизни, где буду жить вечно. А здесь, какие бы скорби я ни терпел, все они временны и недолговечны».

Итак, чадо мое, необходимо терпение, чтобы нам не быть осужденными с нераскаянным миром. Что бы ни случилось с нами, благодаря терпению все приходит в порядок и умиряется внутренний человек, терпя последующую волю Божию.

Претерпи свой крест, а я — свой, последуя за Небесным Женихом Христом, претерпевшим за нас, неблагодарных и грешных, позор Креста.

Что, равноценное тем благам, подаваемым нам от Бога, мы могли бы претерпеть? Если я постараюсь сосчитать все Божественные дары и человеческую неблагодарность, то, полагаю, ум мой обессилится. И каким образом ограниченный ум может объять безграничные благодеяния Божии человеку?

Большую пользу приносит болезнь: прощение грехов и награду за терпение. Это очень действенное лекарство для людей, удалившихся от Бога. Слава Богу, Который в тяжелых обстоятельствах соделывает наше спасение.

Прошу тебя, не печалься, я молюсь за тебя. Не бойся, исполнись надежды. Наш Небесный Отец благ и милосерд. Он наказывает и бранит Своих чад, дабы они стали достойными вечной жизни.

Если же Он не будет нас наказывать, то не станем мы Его законнорожденными чадами, но окажемся незаконными и недостойными спасения. Страдания, которые мы терпим, ничего не значат по сравнению с вечным счастьем, уготованным Богом для Его чад. Кто Его чада? Мучимые, утесненные, страдающие, обремененные, а не те, кто теперь временно наслаждается и преуспевает.

Посему радуйся, ибо Бог нас любит и наказывает, дабы упокоить в вечности! Бог не желает наших страданий, а желает спасти нас и даровать нам рай.

Бог терпения и утешения да даст тебе терпение и утешение для продолжения подвига.

Не смотри, чадо мое, на нынешние скорби, но возведи очи свои, яко отдоеное на матерь свою[134], и виждь: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас[135], желающих явления Христова.

Не гляди на страдания, но любомудрствуй о воздаянии. Разве Бог несправедлив? Бог лишил тебя здоровых ног разве не для того, чтобы удостоить тебя «веселыми ногами» праздновать там, в Горнем Иерусалиме, величайшее воскресение твоей души? Да, поистине. Об этом вопиет все Писание.

Шествуй, чадо мое, во Христе навстречу вечной славе. Сражаясь, не отчаивайся. Не думай, что воюешь с ветром. Ведь действительно происходит сражение, как было и у Иова. Он претерпел различные муки и страдания, и жена злым советом подталкивала его к вечной смерти[136]; тебя же наставляют, дабы ты сподобился вечной жизни. Иов возлежал на гноище в язвах, стал посмешищем среди людей[137]; ты же покоишься в доме и на ложе и считаешься добродетельным христианином. Видишь, насколько мы ему уступаем? Посему терпи и благодари Бога, Который дал тебе такой дар, дабы, как благоразумного раба, сделать тебя наследником Своего бесконечного Царства! Аминь, буди.

Вы говорите, что брат ваш хулил Бога, алкал и жаждал во время своей болезни. Как вы считаете, он соделал смертный грех. Послушайте меня: многомилостивый Бог, желая привести его к самоукорению и покаянию, дал ему эту болезнь. Ваш брат должен был претерпеть страдания, дабы умилостивить Бога, Которого так сильно опечалил.

Если бы вы ухаживали за братом и подавали ему всякое телесное утешение, то какой труд увидел бы в нем Бог, чтобы его помиловать? Вы должны знать, что чем больше он терпел мучений, тем большее облегчение вины ему дано! Бог послал ему болезнь и попустил неисполнение братьями своего долга по отношению к нему, чтобы совесть подвигла его к покаянию. Так и врач подает больному лекарство, а тот, не имея должного терпения, ропщет и хулит врача на свою же погибель[138].

Я узнал о твоих страданиях в болезни. Желаю, дабы святые бессребреники отъяли у тебя всякую боль и страдание.

Видно, на тебя возлагается испытание, чадо мое, и теперь тебе нужно сосредоточить на терпении все силы своей души!

Не печалься, не отчаивайся. Со Христом переживешь всё. Распятый Иисус будет особенно близок к тебе, когда тебе больно. И тогда ты лучше узнаешь Его и больше полюбишь! Когда закончится испытание, будешь Его благословлять за те блага, что Он тебе даровал.

Когда страдаешь, сосредоточь все свои силы и постарайся понять, чтО в этом испытании желает тебе сказать Небесный Отец. Если заплачешь от боли, то слезы очистят твой взор, как было и с многострадальным Иовом, и ты сможешь сказать: ныне око мое видит Тебя[139].

Не забывай, что Бог видит тебя, когда тебе больно, и следит за тобой. Он чувствует и биение твоего сердца. Стало быть, Он не оставит тебя без утешения и Своей отеческой защиты.

Конечно, святые радовались в скорбях. Нам же хотя бы достигнуть того, чтобы с терпением принимать скорбь и боль.

Молись, чадо мое, в своем сердце, и имя Христово станет бальзамом утешения, чтобы ты с пользой претерпел это испытание. Немалая польза произойдет от него, если ты отнесешься к нему с терпением.

Итак, я говорю тебе снова: со всесильным щитом молитвы приближайся все больше и больше ко всесильному Господу. И ты узнаешь, как чудесным образом Он поднимает всю тяжесть боли и подает удивительное облегчение страждущему.

Желаю, чтобы ты выздоровел совершенно… Что делать? Господь наказывает нас, дабы мы имели вечную награду, потому что если нет у нас подвига, Господь дает нам болезнь и скорбь, чтобы они вменились нам в подвиг и мы имели небольшое утешение, когда будем судимы пред Ним.

Что делать, чадо мое? Так хочет наш Бог, чтобы мы терпели, да обретем упокоение в будущем мире. Здесь всё временно, там — вечно. Сурова зима, да сладок рай. Пусть замерзнут ноги, чтобы ликовать[140] им вечно! Слава Тебе, Боже.

Благословенное мое чадо, Бог любви да будет спутником твоей жизни. Аминь.

Чадо мое, желаю, чтобы Христос даровал тебе терпение, потому что им ты соберешь неизреченные блага, нерасхищаемое сокровище на небесах. Подвизайся со всем усердием. Все свои силы сосредоточь на том, чтобы творить терпение в страданиях, потому что страдания — это лекарство, которое соделывает человека непорочным, исцеляет его душу и возводит ее к святости.

Страдания временны, а слава вечна. Сурова зима испытаний, да сладка райская радость. Многими скорбями войдем в ослепительный свет рая, небесного мира. Христа же мы увидим милостивым к нам тогда, когда претерпим испытания, которые Он посылает нам по Своей безграничной любви.

Получил твое письмо и узнал, что не произошло никакого улучшения в состоянии твоего здоровья. Но я вижу, что душа твоя благодаря испытанию, которому ты подвергся, выздоравливает.

Да, чадо мое, все испытания, которые нам посылает любовь Божия, необходимы для того, чтобы мы приобрели драгоценное терпение и уподобились своему Небесному Отцу — Богу, Который прославляется и именуется Богом терпения и утешения[141].

Бог вместе с искушением не только дает силы терпеть, но и утешает душу того, кто терпит с рассудительностью, благостью и простотой.

Святая Синклитикия каких только не претерпела скорбей? Но они освятили ее и прославили.

В переносящих искушения с терпением, благоразумием и рассуждением обитает Дух Божий. А в тех, кто живет в покое и благоденствии, без скорбей и испытаний, вселяется дух диавола.

Посему, чадо мое, радуйся и мужайся в терпении. Стань мужем сильным и построй дом своей души на камне терпения. И помышляй, что претерпевший до конца удостоится Небесного Божественного Царствия[142].

Я болею гриппом. Сильные боли в области аппендицита. Не знаю, что из этого выйдет. В любом случае, слава Тебе, Боже.

Бог любит нас и стремится к тому, чтобы посредством невольных страданий удостоить нас Своих совершеннейших благ.

К сожалению, мы духовно не любим свою душу. Если бы мы любили ее и желали, чтобы она сподобилась вечных благ, то без недовольства терпели бы испытания как душевные, так и телесные.

Страдание умягчает сердце и очищает его от жесткости. Когда таким образом смягчается сердце, тогда как бы готовится земля для семени подлинного покаяния и исправления.

Мы, будучи малодушными в скорбях, некоторым образом отвергаем благодать Божию.

Не может человек, живя счастливо, помнить о Боге. А если и бывают мысли о Нем, то какие-то неопределенные. Но, когда приближается испытание, тогда он вспоминает о Боге живо и с теплотой; когда его душат скорбь, ожидание бед, тогда он и молится горячей. И угодно это Богу, как угодно и матери, когда ребенок ищет ее с болью, потому что тогда видна в нем любовь.

С какой бы стороны ни испытывался человек, если в испытании он проявляет соответствующие терпение и благодарение, то остается всегда в выигрыше. И это видно по окончании испытания, когда он ощущает легкость в душе, светлость ума и сладость, которая посещает его внутреннего человека.

Будем молиться, чтобы нам было дано ведение и терпение в жизненных скорбях, дабы мы заслужили свое спасение. Аминь.

Терпи, чадо мое, свой крест. Он приведет тебя к вечному воскресению!

Обращай свой помысл, чадо мое, на то, что может принести тебе радость и хоть малое утешение. Будь благодушен в своей болезни, умей терпеть и всегда будешь получать пользу.

Молись, понуждай себя к этому. Помни, что все пройдет, будь оно радостным или скорбным, а потому помышляй о горнем, ибо оно неизменно и вечно.

Благословенное чадо во Христе, молюсь великому Врачу душ и телес, дабы Он даровал тебе полное здравие по Своей святой воле.

Были, чадо мое, святые мужи, которые тяжело болели и, будучи в болезни, исцеляли других. Насколько же любил их Бог! Исключительным свидетельством любви Божией к душе является возложение на нее болезней или скорбей.

Страдание тела или душИ очищает, омывает от любого греховного пятна, делает одеяние души лучезарным.

Один преподобный был подвержен болезням, и вот случилось ему некоторое время не болеть. И он жаловался Богу: «О Боже мой, почему Ты забыл меня и не счел достойным Своего посещения!». Он, блаженный, желал болезни, потому что знал по опыту, насколько она полезна для души.

Человека грешного, нераскаянного страдание приводит к покаянию. У праведника же оно укрепляет душевные силы, и он становится крепкой стеной, не поддающейся греху. Терпение преподобных дает пример новоначальным.

Как больной с радостью покоряется неприятному вмешательству врача, потому что знает о его цели, так должны и мы с радостью и пониманием происходящего терпеть все, что случается помимо нашей воли, как посылаемое для нашего спасения от благодетельной руки Божией. «Бегуна испытывает ристалище, кормчего — зима и буря, военачальника — бой, мужественного человека — несчастье, а христианина — искушение»,— говорит Василий Великий.

Как земля становится более плодородной, когда ее глубоко вспахивает плуг, так и душа приносит плод добродетели, когда страдание и болезнь посещают ее глубоко и часто!

Чем больше скорбей и страданий переносит человек, тем прекраснейший сплетается ему венец. Когда человека постигают многочисленные и разнообразные страдания, тогда венец славы украшается множеством различных цветов и жемчужин.

Золото должно пройти через горнило, дабы получить должную насыщенность и пробу. И душа христианина должна пройти через горнило искушений, чтобы в сокровищнице Царя Христа получить печать вечной славы.

Легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу[143]. Полагаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас[144].

Если святые и благословенные люди прошли через пещь искушений и это принесло им пользу, то насколько же более подобает переносить страдание нам и сколько пользы мы извлечем из него, если будем терпеть его сознательно и с радостью!

Когда увидим, что нас подавляет боль телесная или душевная, будем помышлять, что мы любимы Богом и что Он причислил нас к избранным Своим.

О блаженное наказание Господне, я люблю тебя! Но я недостоин такого дара, потому что живу в покое и стану жертвой вечного огня.

Итак, чадо мое, я ублажаю тебя и завидую тебе, ибо ты страдаешь и сподобишься вечного упокоения! Твой венец украшается для твоей вечной славы! Потерпи ради Господа до конца. Хорошо неси свой крест, чтобы он у тебя не упал, и тогда ты вечно будешь прославляем вместе со Христом! Молись и обо мне, да не буду оставлен вне брачного чертога, как говорящий и неделающий.

Чадо мое, желаю, чтобы благий Утешитель, Дух благий и правый, Святый Дух посетил и утешил тебя и возжег в тебе любовь Христову.

От всей души желаю, чтобы Христос даровал тебе здравие. Вижу, чадо мое, и по опыту знаю, что когда человек переживает множество различных скорбей (будь они телесные или душевные) и переносит их с терпением и благодарением Бога, то уже этим самым Бог обязывается[145] послать ему Божественное утешение и оросить душу. Но если мы не терпим трудов и скорбей, то Бог не утешает нас и не дает Своей благодати.

Видишь, после страдания, когда ты приходишь в себя, как возгорается в тебе любовь Христова? Да, это награда за твой труд, за терпение. Если бы у тебя не было этой болезни, то не было бы и такой любви и утешения.

Посмотри: когда ты приходишь в себя, то чувствуешь себя младенцем. Так и бывает, когда Бог прощает твои грехи и ты освобождаешься от их бремени. Это награда за твое терпение в болезни.

Когда Бог благоволит и ты выздоровеешь, тогда на деле убедишься в том, что я сказал. Как терпишь, такую награду и получаешь.

Болел один брат, и у него была такая немощь, что братия гнушались им и гнали его. Брат укорял самого себя, что так ему и надо. За его смирение Бог даровал ему здоровье. Сам же преподобный брат сей сокрушался и говорил: «О Боже мой, я был недостоин еще пострадать ради Твоей любви!».

Видишь, чадо мое, как брат любил Христа и желал пострадать ради Его любви! Он знал по опыту, как много пользы принесет ему болезнь.

Поэтому не скорби, а благодари Христа, Который любит тебя настолько сильно, что дал тебе временные скорби, дабы даровать потом вечную радость.

Когда ты болен и не можешь в точности исполнять свои духовные обязанности, не скорбИ, ибо это не грех, потому что не зависит от твоей воли. Монах обязан понуждать себя, но если он заболеет и не может этого делать, то нет в том греха, ведь Бог справедлив.

Молюсь, чадо мое, чтобы капля безграничного божественного терпения источилась на твою душу, дабы соделаться тебе столпом терпения и обрести некрадомое богатство вечной жизни.

Ты пишешь, что в то время, когда воспламеняла тебя благодать, ты просил у Христа болезни и еще чего-нибудь большего, чтобы претерпеть это ради Его любви! Тот, Кто не презрел твоей просьбы, послал тебе болезнь, так как ты сам просил. Стало быть, сейчас тебе нужно терпеть, и ты на собственном опыте узнаешь, что не следует просить у Бога тех вещей, которых мы не испробовали на деле. Поэтому нам всегда должно молиться, чтобы исполнилась воля Божия.

Теперь молись так: «Боже мой, исцели меня; но не моя воля, а Твоя да будет[146]».

Мы, как неиспытанные дети, часто просим о вещах, которые неполезны нам. Бог, как наш Отец, дабы научить нас на опыте, о чем мы должны Его молить, дает нам просимое. Впоследствии же мы видим, что неправильно молились и теперь страдаем. Снова Бог долготерпит и избавляет нас, чтобы в нас укоренился опыт отсечения своей воли. И даже в то время, когда мы страдаем по своей нерассудительности, Бог не оставляет нас, но посылает Свою благодать и утешает нас, дабы мы смогли перенести испытание. То же происходит и с тобой, чадо мое. И увиденное тобой, и твоя болезнь — все это дела благодати Божией, которая, как некая кормилица, ухаживает за тобой, пока ты не возрастешь в опыте, потому что из того, что Бог попускает тебе страдать, видно, что тебе все еще необходимо это наказание.

Возложи все на Бога и скажи: «Боже мой, в Твои святые руки предаю свою болезнь. И когда Ты, любящий меня так сильно, пожелаешь меня исцелить, тогда пожелаю и я. Только молю Твою безмерную благость, не оставь меня, но всегда подавай мне терпение, чтобы понести мне свой крест, доколе не исполнится Твоя воля».

Чадо мое, благодать Божия и Его любовь к людям проявляются многообразно с единственной, главной целью — спасение человека.

Твоя болезнь — это проявление большой к тебе любви Божией. Господь по-отечески наказывает тебя на малое время, чтобы благодать, данная тебе, всегда пребывала с тобой и в этой временной жизни, и вечно, после смерти.

С радостью подними свой крест и непрестанно благодари Бога, Который сохраняет всего тебя чистым. Смири свой помысл, потому что без Бога мы ничего не можем сделать[147], и терпи с надеждой и душевным мужеством. Скажи и ты с апостолом Павлом: хочу не только быть узником, но и умереть за Христа[148]. Кто отлучит нас от любви Божией? Ни скорбь, ни теснота, ни болезнь, но мы готовы принять ради любви Божией и смерть[149].

Итак, мужайся, чадо мое. Шествуй к священной и славной Голгофе. Там да распнемся вместе со Христом, чтобы у живоносного Гроба принять воскресение нашей души.

Мы должны пройти через пещь искушений, чтобы, став испытанными, наши души удостоились пребывания в сокровищнице великого Царя Христа.

Глава третья

О грехе, покаянии, скорби и слезах

Не скорби: при помрачении сознания помыслы не вменяются в грех. Другое дело, когда человек обладает свободным умом,— тогда эта свобода подвергается суду. Поскольку из-за болезни ты лишен такой свободы, то как помыслы могут вмениться в грех? Успокойся, только терпи и благодари Бога.

Падать и получать раны — это свойственно людям, потому что если и один день живет человек на земле, то прилежит его помысл на злое от рождения его[150]. Но падать и оставаться в падении — это не человеческое[151]. Покаяние воссоздает человека заново. Оно дано, чтобы после крещения душа имела возможность исцелиться, и если б не было покаяния, то мало кто мог бы спастись[152]. Поэтому добродетель покаяния бесконечна, доколе есть в человеке дыхание жизни, ибо и совершенным свойственно ошибаться. Чада мои, когда вы видите, что помысл обличает вас за какие-либо грехи, тотчас примите лекарство: кайтесь, плачьте, исповедайтесь,— и вот вы пришли в прежнее и даже еще лучшее состояние.

Иуда-предатель, посвятив себя Господу и став причастником благодати, вместе с остальными апостолами совершал чудеса, но в конце потерпел полный крах.

Разбойник, совершив бесчестные и безнравственные дела, преступления и многое другое, воззвав покаянным гласом, упокоился в небурном пристанище вечного блаженства.

Еврейский народ, принявший обетования Божии и названный Самим Богом избранным и святым, ослеп и навсегда потерял Бога.

Племена варваров, по делам своим подобные блуднице, приняли проповедь и стали наследниками Того, Кого потерял Израиль,— Бога.

Посему прочь уныние и отчаяние. Сколь бы мы ни были грешными, мы всегда должны прибегать к Богу, и как рабы обращают очи своей души на руку своего господина, так да будут и наши очи обращены ко Господу с вечной надеждой на Его милость, доколе не помилует нас[153].

Ниспадение человека в телесную тленность и, как следствие, изгнание и удаление от благаго Отца Бога породило закон греховный, который воюет с законом Божиим[154].

Закон греховный, как склонность ко греху и лукавство, прилежит человеку от юности[155]. И эта склонность ко злу, будучи прародительским наследием, образом, плодом и последствием древнего удаления от Источника счастья, в человеческом естестве приняла огромные размеры. Поэтому человеческое естество влечется ко злу, и закономерными следствиями сего являются страшные беды, постигающие потомков Адама и Евы.

Призвание человека к первоначальному сыновству совершилось ценой крестной смерти Господа Иисуса и привело к вечному спасению, но не упразднило закона греха, который внутри человека. Не потому, что это было невозможно: ведь и одной капли святой Крови Иисуса Христа было достаточно, чтобы все преобразить. Но Бог по Своему домостроительству оставил этот закон в человеке, дабы посредством него не только наказывать, но и испытывать расположение каждого.

Бог, говорит Священное Писание, не допустил, чтобы Иисус Навин уничтожил все окружающие Израиль языческие народы, но оставил некоторые, дабы через них научить израильтян воевать.

Стало быть, когда закон греха не встречает мужественного противника, то есть доброго желания и намерения, вооруженных Божественными заповедями и повелениями, тогда побеждает и пленяет подвижника. Он снимает с него Божественное оружие и увлекает в греховный поток.

Из этого и многого другого следует, что все злоключения человеческого естества — это плоды ниспадения из прежнего бессмертия в тление. Кроме того, спасительная жертва Богочеловека Иисуса по домостроительству не упразднила закона греховного не только для наказания человека, но и по многим другим спасительным причинам, дабы посредством сего соделать его мудрым наследником Своих вечных благ.

«В чем застану, в том и сужу тебя». Вот цена мига: обрел Он тебя в покаянии? Застал во время исповеди? Настиг тебя при словах: Отче! я согрешил против неба и пред Тобою?[156] Приблизился Он к тебе во время подлинного покаяния и самоукорения? Вот, в один момент времени Бог судит тебя, как и сказал: Верен Господь в словесах Своих[157].

Если же, о человек, Он обрящет тебя в противоположном тому, то тогда откроются очи души твоей и ты увидишь, какой потерпел ущерб. Но что пользы! Когда Бог совершит суд над человеком, то тщетно покаяние. Когда закончится праздник, напрасны многословные речи. Все уже завершилось!

О, что это за великое таинство! О Боже мой, сладкий мой Иисусе, открой очи моей души, чтобы видеть мне ясно великое таинство моего вечного спасения и с помощью Твоей благодати подготовиться в путь, дабы в конце моей жизни не раскаиваться понапрасну. Как видишь, я совершенно ничего не делаю, но весь поражен язвами страстей. Даруй мне слезы и всецелое покаяние прежде, чем придет последний час, в который я услышу Твой глас: сделай завещание для дома твоего. Ты умрешь и не поживешь[158].

Покаяние не имеет конца[159]. Все добродетели даруются благодатью Божией для того, чтобы быть доведенными человеком до совершенства. Покаяния же довести до совершенства не может никто, потому что до самого последнего вздоха мы нуждаемся в нем, ибо согрешаем во мгновение ока, как только оно отступает.

О, насколько благ Бог! Справедливо будут мучиться подобные мне грешники, ибо презрели милосердие Небесного Отца. Согрешая по-человечески, мы ленимся сказать согрешил! Да и как же нам сказать это, когда мы, я первый, одержимы забвением, нерадением и их помощницей — гордостью, которые являются серьезными препятствиями на пути ко смирению! Это Своим Крестом показал нам Христос, но мы, к великому сожалению, продолжаем притворяться слепыми.

Время уходит, годы летят, и мы все больше приближаемся к вечности. Несмотря на то что мы видим это, какое-то опьянение ума расслабляет нас, доколе не будем мы ввержены, и я первый, в геенну!

Боже мой, избавивший человеческий род от рабства врагу, избавь и нас от будущего осуждения, когда придешь судить мир, воздавая каждому по делам его.

О, если бы молитвами твоими обрел я милость, когда будет судима моя бедная душа, ибо страшусь в ожидании Страшного Судии, обличаемый своей совестью.

Послушание, отсечение воли, самоукорение, терпение во всем закладывают душевный фундамент. Слезы же сохраняют теплоту и ревность. Если желаешь быть ревнителем до конца жизни, поревнуй о непрестанном плаче. И, если есть у тебя такие слезы, не бойся: ревность сопутствует желанию спасения.

Вода тушит огонь. А вода Божия, истекающая из очей кающегося, мы знаем, возжигает огонь не вещественный, а огонь Божественный, пожигающий чужеродные плевелы!

Избегай греха и старайся хранить чистоту. Молись в духе смирения и в сокрушении сердца. Изгоняй любой злой помысл, пытающийся тебя осквернить, призывая Иисуса Христа, Который тотчас придет тебе на помощь.

Досаждение сатанинское вменится тебе в мученичество. Бог все попускает по Своей любви, дабы наказать нас, чтобы научились мы премудрости Божией, чтобы был постыжен искуситель и прославился Бог.

Никогда не отчаивайся. Никогда не теряй дерзновения. Никогда не теряй терпения, но переноси все ради любви Бога, Который ради нас претерпел крестную смерть. Его называли бесноватым, Его хулили, и многие страдания претерпел Он для нашего спасения.

Помни о смерти. Помни о ней всегда, дабы сокрушалось сердце и рождались скорбь, умиление и слезы. После этого душа приходит в мирное и спокойное устроение, как бы находясь в другом, блаженном мире!

Будем каяться искренне, исповедоваться чисто и подробно. Пусть нашей постоянной заботой будет суд Божий, Его решение. Будем говорить: «Спасемся ли мы или попадем в адские муки?». Теперь и всегда мы должны проливать покаянные слезы. О, какова должна быть наша забота о чистоте одеяния нашей души! Нам нужно убелить его, иначе в таком состоянии, в каком сейчас находимся, мы не сможем предстать пред Христом.

Поучение в памяти смертной не должно покидать нас никогда с самого начала монашеской жизни.

Как драгоценно время этой жизни! Каждая минута имеет великую цену, потому что за одну минуту мы можем столько всего передумать! Потому что один помысл по Богу возводит нас на небо, а один диавольский помысл низводит в ад. Вот, стало быть, какую цену имеет одна минута в настоящей жизни. Но, к сожалению, мы не помышляем об этом, и без пользы проходят минуты, дни и целые годы. Разве только без пользы? Какой вред все мы претерпели, первый я, и не замечаем того! Но однажды, когда наша душа выйдет из тела, мы увидим это, хотя, увы, будет уже поздно. Исправлению тогда уже нет места. Мы должны осознать, понять это сейчас, когда можем положить начало. Будем использовать драгоценное время нашей жизни, и действительно блажен тот, кто понудит себя и положит начало, ибо однажды он окажется богатым душевно.

Никогда не поздно[160], ибо Господь ожидает пробуждения каждого человека, чтобы дать ему работу. Он ждет до единонадесятого часа[161] и всеми средствами старается разбудить нас.

Желаю, чтобы все мы пробудились, зажгли свои светильники и с недремлющими очами в терпении ожидали пришествия Господня, дабы войти с Ним во всесветлый чертог вечного блаженства, в праздник светлых Ангелов, чтобы петь вместе с ними воскресные песнопения, которые поведут нас от созерцания к созерцанию, к божественному восхождению! Тогда, о, тогда мы поймем с ясностью, чтО за великое дело — понуждение себя во всем и что хорошо поступали начальствующие над нами, которые заставляли и огорчали нас. Тогда благодарение Богу будет безгранично, тогда мы действительно достойно воздадим благодарение Ему!

Не будем зря терять времени. Царствие Небесное принадлежит понуждающим себя[162]. Помните об исходе своей души, о последнем часе и моменте тягостного разлучения души с телом. Помните о том, как в последний час приходят демоны и стремятся схватить бедную душу и увлечь ее в ад.

О, что за страдание, что за боль души! Какие стенания вырываются из груди! Увы, в каком горестном состоянии находится душа в эти минуты! Какие клятвы будет она давать Богу, что изменит свою жизнь, будет шествовать путем покаяния и подвига, только бы не умереть!

Все мы достигнем этого часа и испытаем всё это, и даже более того, и будем еще горячее давать обещания, что обратимся на путь покаяния и подвига. Представим, что Бог услышал нашу просьбу[163]. Что нам теперь остается делать? Выполнять обещанное, творить истинное покаяние и подвиг для исправления своей души. Вот и подходящее время для покаяния и подвига. Постепенно сокращается время жизни, и мы, сами того не замечая, приближаемся к кончине и гробу!

Нас ожидают суд и Судия, а также и книги с записанными в них делами каждого человека. И кто может избежать этого? Никто. Все мы предстанем престолу Христову, нагие и со склоненными выями, чтобы дать ответ за сотворенные дела, слова и мысли. Будем помнить об этом днем и ночью, чтобы привести свои души к скорби и слезам!

Грех, подобно жалу, намазанному чарующей сладостью удовольствия, приближается вероломно, чтобы поразить душу. Но прельстившийся этим кратковременным наслаждением и покоем почувствует на своем духовном организме, что грех горче яда и губительнее чумы.

Что бы ни случилось в твоих отношениях с родителями, исповедь все прощает и изглаживает, брат мой о Господе. Вспомни блудного сына, как он согрешил и как огорчил родителей своим блудным житием. Но, когда покаялся, тотчас отверзлись ему отеческие объятия и прошлое исчезло, как будто и не было его вовсе.

Произошло исцеление и твоих опечаленных родителей, потому что обращение твое к духовному пути все исправило. Они, находясь в истинной[164] жизни, получают от Бога известия об изменении твоей жизни и твоем покаянии, о твоих милостынях и панихидах, которые ты по ним совершаешь.

Если мы, нагрешившие пред истинным Отцом Богом, получаем прощение содеянного, то как же радуются об этом наши родители, находясь там, в истинной жизни, откуда они ясно видят происходящее и знают человеческую немощь, и удобопреклонность юности ко греху, и великого лукавого мастера — диавола, который является виновником всех соблазнов. И, более того, они будут признательны за помощь, которую получают от Бога благодаря тебе.

Не тревожься, брат мой. Со спокойной душой шествуй по пути покаяния, и пусть прошлое тебя не огорчает. Забывая заднее и простираясь вперед[165], будем взирать на спасительную цель.

Пусть крепость твоя не колеблется от подобных помыслов. Имей дерзновение, надежду и мужество. Все, что приносит тебе помысл,— это диавольская хитрость, чтобы охладить твою надежду на спасение.

«Согрешил»,— говорит человек. Бог тотчас прощает и не вменяет ему греха.

Как огорчал свою святую мать святой Августин! Но впоследствии какой святости и любви Божией он достиг![166]

Покаянием все исправляется. Нет ничего, что могло бы победить милосердие Божие. «И первого милует, и последнего исцеляет; и тому дает, и этому дарует»[167]. Любовь Божия все покрывает и исправляет. Никто не безгрешен — только один Бог.

Старец пишет своей духовной дочери в миру

Все, что ты перенесла, дочь моя, произошло из-за твоей самоуверенности. Разве не наставляли тебя в смирении и самоукорении? На что ты покусилась? Разве не знаешь, что человек, безрассудно опирающийся на трость из камыша, сломает трость и поранит руки? На что ты дерзнула? Разве не знаешь, что без Меня не можете делать ничего?[168] Разве не знаешь, что многие отцы пали, понадеявшись на самих себя?

Смирись, укори себя, плачь, дочь моя, омой свое брачное одеяние. Твой Жених, Который прекраснее всех сынов человеческих, зовет тебя, ищет, приготовил на небесах для тебя обитель, духовно прекрасный брачный чертог! Вот Ангелы служат, не ленись. Восстань, возьми воду и омой свой брачный наряд, потому что ты не знаешь, когда придет смерть, которая не предупреждает о своем приходе, но посещает всех. И мы не ведаем того часа.

Покайся. Посмотри, как блудница омывает пречистые ноги Владыки. Она проливает слезы, которые драгоценнее мира, и они привлекают Божественную милость и прощение. Она слышит: прощаются тебе грехи, иди с миром[169].

Покаяние, дочь моя. Припади со стенанием к ногам Страшного Владыки, плачь, возопи: «Согрешила, Иисусе мой. Приими меня кающуюся и спаси меня. Не презри моих слез, Радость Ангелов. Не возгнушайся мною, не отвержи меня, Ты, приклонивший Небеса Своим неописуемым умалением».

Такими словами беспокой Христа с убеждением, что обретешь втройне Его любовь.

Твое покаяние принесет безмерную радость Ангелам, и в изумлении они воскликнут: «Восстала, восстала, восстала!», то есть ты не упала окончательно, но поднялась и уже не катишься к пропасти, но снова устремляешься вверх.

Время настоящей жизни проходит незаметно, бесшумно, и наказание каждого человека с прошествием времени увеличивается незаметно для него самого. Однажды он заметит это, придет в недоумение и скажет: «Где же было собрано столько грехов, и я, несчастный, не ведал о том? Увы мне, окаянному! Что теперь меня ожидает? Как я пройду мытарства?».

Да, чадо мое, так будет со всеми нами. Приготовимся как можно скорее, сейчас, потому что не знаем, в какой день и час придет Господь и постучится в дверь нашей души, чтобы призвать нас к ответу. Итак, будем всегда осмотрительными и готовыми для безвозвратного отшествия на небо.

Возлюбленный брат, Бог, посетивший наше смирение, Сам да подаст нам подлинное покаяние, благодаря которому мы искупаем свою вину перед Божественным судилищем.

Искреннее покаяние — то, которое являет раскаяние в сотворенных грехах, скорбь и горючие слезы, сокрушающие греховную крепость. И все это вместе с искренней и чистой исповедью.

Посредством простоты и веры мы освобождаемся от скверного рассеяния, растлевающего благие семена Духа. Как мы веруем, так и получаем: что посеешь, то и пожнешь.

Будем просить умиления и скорби, и дарует нам Бог. И истекут потоки животворных слез, дабы сердце принесло плоды Святаго Духа. Аминь.

Молись обо мне, брат, чтобы даровал мне Господь покаяние прежде, чем я изыду из этого мира в великий путь. Ведь мы сотворены не для этой земли, а для неба. Там Бог приготовил места для Своих чад, послушно выполняющих все, что Он говорит им. А для тех, кто глух к Божественным повелениям, Господь уготовал место вечного заключения, от которого да сохранит Он нас.

Сейчас Бог через Священное Писание, проповедников и духовников взывает: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное[170]. Но, к сожалению, умные и сильные под различными предлогами не слышат того.

Однако всеблагий Бог, желая передать человеку Свое богатство, призывает всех немощных, больных, ничего не значащих[171]. Пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых, чтобы наполнился дом Мой[172],— говорит Бог через Священное Евангелие.

Когда Бог призывает недостойных, тогда наиболее прославляется Его милосердие и человек становится признательным, ибо кто из прокаженных, удостоенный очищения, не воздаст благодарения своему Благодетелю? Кто, осужденный на вечное заключение, не будет признателен Спасителю?

Но я, брат, к сожалению, не благодарю Бога, потому что лень — это порождение гордости — отняла у меня разум.

Об исповеди и духовной сокровищнице

Эта исповедь даровала радость моей душе, потому что возрадовался Бог и Ангелы, которые каждый миг ожидали ее. Ты сумел постыдить диавола, который так сильно радуется, когда кто-либо скрывает помыслы от своего духовного отца.

Змея, когда выползет из своего логова, спешит спрятаться, потому что чувствует, что ее прибьют. Так происходит и с диавольским помыслом, который похож на ядовитую змею. Когда он выйдет из уст человека, то рассеивается и пропадает, потому что исповедь — это смирение. И если сатана не может вынести даже запаха смирения, то как же он устоит после смиренной и искренней исповеди?

Но тебе, чадо мое, я желаю доброго начала и внимательности. Не стыдись меня. Воспринимай меня не как человека, а как служителя Божия. Рассказывай мне обо всем, хотя бы даже и говорил тебе помысл что-либо обо мне, потому что я на опыте знаю о диавольских оскорблениях и знаю, как он воюет с человеком. У духовных чад простое сердце, и если к ним приходят плохие помыслы, то это бывает по вине диавольской злобы и эгоизма[173] человека, которому для смирения попускается искушаться подобными помыслами по отношению к старцу.

Поэтому не печалься. Я всегда буду радоваться, когда ты будешь говорить со мной свободно и искренне, потому что без чистой исповеди не бывает никакого преуспеяния в духовной жизни.

Итак, чадо мое, не имей никакого попечения. Твою ношу взял на себя я. Только прошу тебя, будь спокоен. Ты пишешь мне пером, но я чувствую силу, мысль, суть написанного, углубляюсь в дух твоих слов. Умоляю тебя, отныне будь спокоен. Все тебе прощается на исповеди. Сатана понял твой характер и мучает тебя, хотя ничего серьезного не происходит. То, о чем ты мне пишешь, то есть мучающие тебя помыслы,— это диавольская уловка для того, чтобы привести тебя в отчаяние, в утеснение душевное. Все случившееся брось в море, в пучину, чтобы оно исчезло. Проложи новую дорогу жизни.

Если будешь помышлять о том же, знай, что станешь посмешищем демонов. Только прошу тебя, слушайся меня. Все тебе простилось на исповеди. Поэтому не копайся в старых оплаченных счетах. Не раздирай рану, от которой столько перенес. Пусть не лжет тебе помысл, что виноват ты. Если бы ты не привел его к врачам, тогда бы такие помыслы обуревали тебя справедливо. Но ты ведь исполнил свой долг. Бог же захотел его взять с намерением, о котором ведает лишь Его безграничная премудрость. А ты думаешь, что убил его! Смотри, чтобы этот помысл не свил гнезда у тебя в сердце, потому что это диавольская хитрость: он знает, как навредить тебе, этот опытный обманщик, через уныние потопивший в геенской пучине бесчисленное множество людей.

Диавольская уловка состоит вот в чем: когда что-то случается и диавол видит, что человек скорбит, он тут же приносит множество помыслов якобы истинных, дабы ввергнуть человека в великую бурю и потопить (лиса радуется суматохе, как говорит пословица). И когда шторм утихнет, человек видит, что он чуть не захлебнулся в ложке воды.

Смиряйся и впредь исповедуйся, потому что исповедь содержит в себе святейшее смирение, без которого никто не спасается. Великая радость для диавола, когда он сумеет убедить человека скрывать помыслы, внушенные им. И это для того, чтобы достичь известной цели — погибели души.

Будем исповедоваться часто, с благоговением и чистой совестью. Будем хранить наказы духовника. Будем непрестанно молиться. Будем иметь память смертную, и Бог силен удостоить нас иной жизни — рядом с Ним, чтобы мы в торжествующей Церкви радовались вместе с Ангелами.

Я уже писал тебе о совести, что мы должны быть внимательными, дабы не сотворить что-либо, за что бы нас обличала и укоряла совесть.

Держи в своем уме, что Бог видит все и ничто не сокрыто от Его очей. И как я скажу ложь пред Богом? Разве ты не ведаешь, что ложь — от диавола[174], и если не быть осторожным, то она становится привычкой, а затем склонностью и страстью, и что лжецы Царства Божия не наследуют[175]?

Бойся Бога. Бог не довольствуется одними вещественными приношениями, когда мы не заботимся о внутреннем старании сердца. Но необходимо и сие творить, и того не оставлять[176].

Заботься о совести, ибо часа смерти мы не знаем. И, если не воздадим заимодавцу должное, он сурово осудит нас, без снисходительности. И тогда, о горе, заградятся наши уста, не имея, что ответить.

Каждую ночь оценивай то, как прошел день, а утром — как провел ночь, дабы знать, что собрала твоя душа. Если увидел убыток, приложи усилия, чтобы восполнить его вниманием и понуждением. Если же увидел приумножение, прославь невидимого своего Помощника — Бога.

Не оставляй надолго без внимания обличений совести, но вскоре давай ей просимое, чтобы она не привела тебя к судье и в темницу[177]. Требует совесть прилежания, восстановления правила и молитвы? Дай, и вот ты освободился от пути к судии. Не заглушай спасительного голоса совести презрением к ней, потому что потом будешь раскаиваться, но поздно.

Смотрите, будьте искренни в своих поступках, как и в словах, а особенно — на исповеди, ибо Бог испытывает сердца и утробы и ничто не покрыто тьмою пред взором Его неусыпного ока.

Убойтесь Бога. Над Богом невозможно посмеяться или обмануть Его. Он наказывает строго, когда не видит искренности. Потому будьте осторожны: как творите непослушание, тайный грех, так и объявляйте его на исповеди. Да не одолеет вас самолюбие, чтобы вы скрывали истину и оставались неисправленными и страстными.

Будьте внимательны. Годы проходят, текут подобно воде, и смерть приходит в час, когда мы ее не ожидаем. И так мы отойдем неготовыми, с осужденной[178] совестью, которая осудит нас на Страшном Судилище Божием.

Исправляйтесь во всем, если желаете увидеть дни благие, дни бесстрастия и мира.

Глава четвертая

О монашестве, девстве и чистоте

Нет более избранного пути, чем монашеский. Монашество — это обОжение, всецелое освящение, принятие в себя Бога. Монашество — это познание, ощущение и обретение во внутреннем своем человеке Царства Божия. Кто премудр и уразумеет сия![179] И поистине разумный познал, что в монашестве заключена исключительная благодать Божия — обожение и освящение. Он, оставив мир, собственную волю и свободу, придя и вкусив монашества на опыте, поискав и потрудившись, обрел Иисуса и в свободе от страстей стал царем царей.

Без монашества никто не приходит в бесстрастие. Никто не может снискать чистый ум без бдения, воздержания и непрестанной молитвы. Никто не приходит в созерцание без монашеского жития. Никто не обретает с Иисусом такого близкого общения и столь тесной связи, как тот человек, который будет пребывать рядом с Ним и не оставит Его. Тогда он удостоится похвалы: блаженны слышащие слово Божие[180].

Если сердце не очистится, то чистый Иисус не придет сотворить в нем обитель[181]. Но как возможно, живя в мирской суете, очистить свое сердце? Поэтому отцы, познав это, покинули мир, поселились в пустыне, вступили там в брань, одержали победу и получили венцы.

И вот человек призывается, имея союзником Бога и помощником старца, начать духовную брань и подвиг. Враги — диавол, мир и плоть — окажут сильное сопротивление, чтобы запугать подвижника. Но тот, если будет в точности держаться советов и наставлений своего духовного руководителя, одержит победу и получит венец вечной славы.

Монашество превосходит естество. Жизнь монаха преестественна, потому что он в буквальном смысле слова отрицается естества. И вот он разрывает естественные узы с родителями и сродниками, покидает их с самопонуждением и не для своекорыстных целей, а только лишь для того, чтобы послужить Богу, посвятив Ему всего себя целиком.

Его новая жизнь имеет целью умерщвление плотского мудрования и достижение через подвиг равноангельного жития. Естественен ночной сон, но монашество устанавливает бдение, дабы монах стал яко птица особящаяся на зде[182]. Естественна свобода для личности, но как только человек становится монахом, тотчас восприемлет умерщвление своей воли ради любви к Богу. И вообще жизнь монаха совершенно отлична от жизни мира, поэтому и названа ангельской, будучи вышеестественным житием[183].

Великая благодать от Бога — быть призванным в монашество, и еще бОльшая благодать — сподобиться обрести в нем духовного руководителя, ибо легко оставить мир, но обрести способного к руководству — это особенное благоволение Божие, потому что от руководителя зависит, преуспеет ли человек, отрекшийся от мира.

Память смертная, в которой старательно поучаются, подает большую силу вначале, когда мы только помышляем отречься от мира, а также и на протяжении всей последующей монашеской жизни. Память сия станет для монаха всесильным духовным любомудрием, из которого он будет черпать понимание истинной сущности вещей для вытеснения всего привременного.

Посети холодные гробы и там напряги свой слух и услышь, что будет сказано тебе живущими в них: Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?[184] Суета сует,— всё суета![185]

В самый трудный и горестный час смерти никто не поможет человеку, лишь только его труды. Поистине, никто, кроме Бога. Если мы послужим Ему, то будем иметь всесильного Помощника и Заступника во время бедственного предсмертного разлучения души и тела. Какие муки испытывает душа, разлучаясь с телом! Об этих муках размышляй непрестанно и поминай их. Обрати внимание и на то, что существуют еще и воздушные мытарства, которые препятствуют восхождению душ, представляя дела их жизни, чтобы остановить их шествие к небесам и увлечь в ад.

Кроме того, мы должны помнить и о том, что необходимо нам предстать и на суд. Увы, и на какой суд! Тогда согреших и милостив буди мне, грешному не будут иметь силы, но всякие уста заградятся, не имея, что отвечать.

Сие мы должны помышлять, дабы лучше осознать свое предназначение и востекать кратчайшим путем к достижению его, потому что не ведаем, что принесет наступающий день, ибо неизвестен смертный час. Только добро по Богу останется и последует за человеком.

И что может быть лучше того, если кто-либо труждается ради Бога всю свою жизнь, дабы, отходя к Богу, взять с собой плату за свои труды! Поистине это мудрый купец, обретший многоценный бисер[186].

Если услышишь глас Господа Бога твоего, не ожесточай своего сердца[187], но послушай сказанное Им: речет мир на преподобныя Своя, и на обращающыя сердца к Нему[188].

Желаю от сердца, чтобы действием Божественного эроса желание Бога стало непрестанным и ты, воспаряя, достиг бы равноангельной красоты молитвами Игумении нашей Госпожи Богородицы. Аминь. Буди.

О горнем помышляйте[189], горнего взыскуйте, ибо житие наше, по апостолу Павлу, на небесех есть[190].

О, какое счастье таит в себе монашество! О сокровище небесное, как пленяешь ты монашествующего, живущего в безмолвии и убегающего суетного мира! Как ум влечется в безмолвное место, к горнему, и переходит от ведения к ведению, от созерцания к созерцанию, полагая восхождения в сердце своем[191], Божественным эросом созерцая[192] единого Бога! О, глубина богатства и ведения Божия![193] Поистине, безвестные монахи, обитавшие в пустыне, были философами по Богу. Они ходили по земле, но созерцанием и любовью шествовали по небу.

О монашество, каково оно во славе своей! Когда человек удалится от суеты и начнет монашеский подвиг под управлением и надзором истинного руководителя, тогда руководится ко внутренней славе монашества[194].

Брань наша против властей, против начал, против темных и вселукавых сил, против опытных в бранях полков, против плоти и множества страстей[195], которые похожи на раны, производящие ужасную боль. И для исцеления их необходим соответствующий образ жизни, а также время, терпение и прилежание.

Мы видим, как святые отцы в первые годы своего подвига переносили сухость духовную, страшные разочарования и множество сильнейших искушений. Но они крепко держались за терпение и понуждение себя, и впоследствии их посетила благодать соразмерно тому, что они претерпели прежде.

Старец пишет монахиням о девственном житии

Девственное житие подобно кораблю, непрестанно сражающемуся с жестоким и непрекращающимся штормом. Нигде не видно спасительной пристани, а корабль непрерывно обуревается волнами. Так и дева носит в себе огонь плотского мудрования, потому никакого перемирия не разрешается, но всегда сражение с оружием в руках.

И в то время как замужняя женщина, когда разразится буря, тотчас притекает в пристань — супружеское единство — и так избегает опасности, дева должна, презрев бурю, выходить в открытое море и, крепко держа штурвал корабля своей души, сражаться с озверевшими волнами плоти, непрестанно призывая Иисуса, доколе не предварит Он, не запретит морю и не скажет ему: умолкни, перестань[196].

О, как высока чистота! Как сияет ее всесветлое одеяние и как велико ее утешение, ибо она не только делает человека равным Ангелам, но и возносит его превыше них.

Ангелы пребывают в чистоте без труда, потому что живут согласно естеству, в то время как дева направила свое шествие превыше естества. И подвиг ее заключается не только в том, чтобы обратить естество в другое русло, но у нее и постоянная брань, и всю жизнь сопротивление страшным демонам, скрежещущим зубами от злобы, ищущим извратить прямые пути Господни, отлучить чистую невесту Христову от Его любви и соделать ее скотской, подобно свинье пожирающей тину страстного наслаждения.

Будем трудиться, чада мои, будем подвизаться, поспешим, дабы удостоиться почести вышнего звания[197], ибо Подвигоположник Христос предстоит, с сочувствием следя за подвигом каждого, чтобы даровать нам равное с Ним, когда Он явится, как написал и апостол язычников Павел: Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе[198].

Дочери покидают своих любимых родителей, братьев, сестер и домашних и через брак прилепляются к мужу тленному, терпят его немощи, его строптивость, его страсти, если будет он таковым, иногда поругание и побои, и не оставляют его ради уз Таинства Брака или ради удовлетворения своих плотских пожеланий.

Вы вместо мужа уневестились нетленному Жениху Христу, оставив родителей и все блага сего суетного мира ради единения со Христом в духовном браке, с любовью последовав за Иисусом, ради вас претерпевшим Крест и смерть, и даровавшим вам несказанное наследие — Царство Небесное, и вас — нищих и грязных — увенчавшим царскими венцами, чтобы на небесах вы паче царей восприяли славу и веселие.

Как передать словами, сколь превосходнее благодать девства и сколь выше плотского брака таинство духовного брака с Женихом Христом! И это потому, что Жених — небесный, непорочный и вечный Бог!

В обычных браках мы видим, как женщина являет образец героического терпения скорбей, утеснений и тягот супружеской жизни, ругани, страстей и побоев супруга, непосильных трудов, связанных с воспитанием детей. Какого же мы будем достойны осуждения, если в большей степени, нежели женщина-супруга, не покажем в девстве терпения, понуждения себя, послушания и всего, чего требует благое иго[199] сладчайшего Иисуса! Итак, мы должны явить жизнь, соответствующую исключительному призванию, предлежащим наградам и вечным почестям неба.

Смиримся и воззовем к Жениху Христу: «Женише бедной моей души, не затвори Небесного Твоего Чертога, якоже юродивым девам, но сподоби, чтоб светильники наши избыточествовали елеем добрых дел, любви, смирения, покаяния, слез, послушания, терпения, чистоты, рассуждения и прочих добродетелей, дабы изобилие елея сохраняло неугасимый свет до самого пришествия Твоего, дабы все сестричество вошло вместе на браки небесные[200] в светлой и сияющей одежде света Твоей благодати, празднуя и радуясь с Тобой в нескончаемые веки веков. Аминь. Буди».

Старец пишет монахиням

Благословенные мои чада, помыслите о даре, подаваемом вам Господом,— стать невестами Его Сына. Сего ради с безмерным смирением приступите к духовному посвящению себя сладчайшему Иисусу и с искренней любовью к Нему дайте Ему святой обет, что до смерти пребудете верными Его любви.

Я желаю, чтобы вы, подобно свече, таяли в служении Иисусу и чтобы дела ваши благоухали, подобно приятному фимиаму, дабы Господь обонял воню благоухания духовного.

Этот обет, будучи святым, приведет в ярость завистливого демона и побудит его к войне с вами. Но вы не робейте, потому что Заступником вашим будет возлюбленный Иисус. Дерзайте и не бойтесь: Господь рукою невидимою сокрушит невидимых врагов.

Имейте железную веру и совершенное послушание Богу и начальствующим, и помощь Божия и их молитвы чудесным образом покроют вас.

Новоначальной монахине

Возлюбите вашего Жениха Христа больше своей матери, дабы получить блаженство на небе. Не заботьтесь ни о чем земном, кроме того только, как угодить прекраснейшему Жениху Христу, духовный брак с Которым будет совершаться вечно, в то время как здесь, у мирских, брак[201] продолжается недолго, а потом начинаются житейские невзгоды, пот и труд.

Какие бы труды ни совершались в монашеской жизни, все получит богатое и вечное вознаграждение. Даже и здесь, на земле, мы, оставив родителей и братьев, получим сторицею[202]. Христос дает нам братство во Христе, любовь в котором — духовная, имеющая целью содействовать нашему духовному преуспеянию, в то время как любовь плотская любит только телесное и суетное.

В мирской жизни труд и мучения суетны, в то время как в монашеской жизни они содействуют обретению Бога.

Что может быть прекраснее того, когда в братстве есть любовь, когда братство являет собой единую душу во множестве тел! Поистине, оно проводит небесную жизнь. Но Бог попускает, чтобы по временам случалось нечто, привносящее смущение и охлаждение. И это бывает для нашей же пользы, дабы мы совершенствовались и дабы явлены были добродетель или немощь. Посему и духовный закон говорит нам: когда радость, а когда скорбь; когда зима, а когда лето; когда брань, а когда мир. Таким начертал духовный путь всеведущий Бог.

К духовной дочери, будущей монахине

И услышал я голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом; и никто не мог научиться сей песни. Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел[203].

Возвещено мне было о радостном событии, что назначен час благодати, в который Вы уневеститесь прекраснейшему и сладчайшему Иисусу — Жениху всех уневестившихся во Христе душ, иной любви предпочетших любовь Того, Кто ради нас пролил Свою всесвятую Кровь!

О благословенная сестра, какой прекрасный выбор — уневеститься во веки веков Сыну Божию, Который любит Свою невесту безмерной любовью и сохраняет для нее неописуемый чертог на небесах, где она будет созерцать во веки веков Его сладчайший и возлюбленный лик, который, как некая духовная амброзия[204], будет напоять сладостью небесного блаженства уневестившуюся Ему душу! Но полно, останови же, смертный ум, свой бледный рассказ о благах, ожидающих каждую душу!

О, и если упадет только одна капля оттуда, от неистощимого источника небесного блаженства, то насыщается душа божественной сладостью. Сколько же сладости будет тогда, когда милость Божия призовет душу к этому неиссякающему источнику, дабы непрестанно и свободно пить ей из него!

О Господи мой Иисусе, услади меня Своей любовью и покажи душе верной невесты Твоей малый образ красоты Небесного Твоего Чертога, дабы она верно последовала Тебе до последнего своего издыхания, доколе не приведешь ее ко всей полноте истинного образа этой красоты! Аминь, буди, Иисусе мой.

О океане неисчерпаемый, о любовь Божия, кто испил Твоих вод и возмог поведать всю глубину красоты Твоей! О красотО недомыслимая, кто воззрел на Твой Божественный лик и не положил хранение устам своим, будучи не в силах более сдерживать слезы любви Твоей!

Велика наша радость о том, что к нашему братству во Христе прилагается еще одна душа. Поэтому все мы, соединенные в любви Христовой как один человек, да последуем прекрасному Жениху Христу, неся свой крест с терпением, доколе не пошлет нам Иисус Ангела радости, который приведет каждую душу на прекраснейшую пажить, на вечный брак радости неизглаголанной!

Когда святый Бог благоволит Вам принять ангельский образ, имейте в виду, что диавол будет досаждать Вам различными помыслами, поэтому Вы будете нуждаться в духовно опытном просвещении. Не стыдитесь чисто исповедовать свои помыслы. Не скрывайте ничего, и получите большую пользу.

Духовной дочери

Желаю тебе, дочь моя, чтобы благодать Господня оделила тебя теплой Его любовью, дабы вся возгорелась ты этой любовью и в радости шествовала по блаженному пути монашеской жизни. Путь этот ангельский, и кто пройдет его достойно, душа того становится невестой Христовой, сияющей паче Ангелов, ибо душа человека сотворена по образу и подобию Божию.

Да, дочь моя, никогда не променивай Небесного Жениха на плотского человека, Творца своего — на земное творение, небесное Божественное Естество — на естество человеческое. Величайшее счастье в жизни человека, когда душа его имеет женихом своим Сына Божия, Который сохранит ее ангельское девство на века и дарует ей вечную жизнь на небесах в Божественных селениях ангельского и небесного веселия!

Когда девушки выходят замуж, они оставляют своих родителей, братьев и сестер. Но то же самое делают и монашествующие. Стало быть, монашествующие приносят жертву ничуть не большую, чем замужние, с единственной лишь разницей в том, что последние берут в мужья земного человека со страстями и немощами, а первые уневещиваются Небесному Жениху — святому и бесстрастному Богу. Насколько же бОльшую выгоду улучают девушки и юноши, уневестившиеся Христу,— и здесь, на земле, и там, вечно, на небе!

Человеку, желающему стать монахом, враг спасения чинит множество препятствий, чтобы он не исполнил своего намерения. Диавол хочет оставить его в миру, дабы легче ввергать его в грех. Посему имей в виду, дочь моя, демонские ухищрения и будь мудрой; приходящие помыслы или искушения, когда нет меня рядом, чисто исповедуй геронтиссе[205], и она просвещением, которым обладает, окажет тебе большую пользу.

Твори молитву[206] непрестанно, потому что она поможет тебе во всем и разрушит всякое препятствие к достижению твоей святой цели. Следи за собой, храни себя чистой от всякой плотской скверны, ибо более всего Небесный Жених любит чистоту тела и души человека.

Желаю, дочь моя, чтобы ты возлюбила Господа Иисуса и сама была возлюблена Им, чтобы Он стал возлюбленным Женихом твоей души навеки. Аминь.

Другой духовной дочери

Доброе мое чадо, шлю тебе отеческое приветствие из Сада Божией Матери[207], со Святой Горы. Шлю тебе и букетик с прекрасными пожеланиями укрепиться на стезе девства.

Каждый человек в совершенном одиночестве встретит страшный смертный час, и тогда помощью его будут дела смирения.

Что может быть смиренней рясы монахини, покинувшей мир? Монахиня сидит вдали от радостей мира и оплакивает свои грехи, дабы найти подлинную радость души, которая происходит от мирной совести.

Весьма прекрасна и сладка монашеская жизнь. Но, к сожалению, иногда наши немощи и страсти представляют ее трудной.

Насколько достигает кто-либо познания Бога, настолько более прекрасной ощущает он монашескую жизнь, потому что чувствует и вкушает небесную благодать и Его сладкую любовь.

Мир не ведает Того, Кто дает эти небесные и Божественные дары, поэтому и пребывает несчастным и в проказе греха. Но как любят Его и служат Ему Ангелы, зрящие Его! Если чувствует[208] Его и монахиня, то и она не остается непричастной такового божественного созерцания и любви. Но мир Его не познал[209] и потому полон скорби и тесноты сердечной.

Монахиня, чем более приближается, тем глубже чувствует и созерцает, по мере возможного, Жениха своей души, тем более украшается ее внутренний человек. Она видит это очами своей души, она переживает это духовно и как прекрасно чувствует себя тогда! Она оплакивает радости и наслаждения суетного, заблудшего мира и скорбит о бедных людях, которые полагаются на них и надеются на них несмотря на то, что в конце огорчатся, но исправлять что-либо будет уже поздно.

Но тебе, доброе мое чадо, я желаю, чтобы Бог неба и земли благословил тебя благословением Божественного Своего сердца. В конечном итоге и я сам не ведаю, чтО оно может даровать тебе.

Духовной дочери

Чадо, я получил твое письмо с исповедью. Благодарю нашего благаго Бога, Чьи лучи Божественного просвещения паки и паки просвещают и преображают души для наследования отеческого господства[210] для общения с Богом посредством молитвы, называемой умной.

Бог — это беспредельный ум. Человек — ум ограниченный. Когда малый человеческий ум соединится посредством умной молитвы с беспредельным Умом — Богом, то по естественному следствию приобщается Его Божественных и блаженных энергий и становится блаженным, ощущая неизглаголанную радость, сладость, ликование и сладкие слезы, согревающие и исполняющие душу Божественным утешением.

Молитва — могучее оружие христианина, в особенности же монаха, носящего имя воителя Божественного ополчения, который поклялся вознести свое славное знамя, одержав в неравной борьбе на протяжении всей жизни победу против мира, плоти и диавола. Мы призваны быть незримыми героями, заметными лишь для Неусыпного Ока, Которое есть Бог.

Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною[211]. Стань Моим последователем в восхождении на Голгофу: пусть мы распнемся вместе, вместе испустим дух, чтобы и воскреснуть и жить вместе.

Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой[212] каждодневный. Любящий Меня да последует за Мной, потому что все никчемно, обманчивые сны. Богатство не остается с тобой, слава не последует за тобой, потому что смерть, пришедши, разрушит все сие.

Чадо, неведомый час смерти, Страшный Суд Божий, мучения грешников, вечное райское наслаждение да водворятся в твоем сердце через поучение в безмолвии, потому что от этого зависит твое спасение.

Тот, кто удаляется от мира, познаёт его зловоние, в то время как погруженный в мирскую суету облекается в рубище мирских наслаждений и удовольствий, как в одежду славы.

Богословие, истинное богословие, приобретается не в университетах, а только в презрении мира, вдали от шума и мирской суматохи, в месте безмолвном и спокойном, посредством определенного порядка молитвы и подвига, когда человек, очистив ум и освободившись от взыграний плоти, получит свет истинного богословия — ведение самого себя. «Если ты богослов, то ты хорошо молишься; если ты хорошо молишься, то ты богослов» (святой Нил Подвижник).

В безмолвии ум умиряется. Обнажившись же от земных помыслов, естественным образом обращается к себе самому, а от себя — к Богу посредством немногословной молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Ничего нет слаще, если кто предпочтет поселиться в доме Божием паче, нежели жить в селениях грешного мира[213] с его приманками плотоугодия, где ад находит себе богатую добычу.

Чадо, любовь к миру — это вражда против Бога[214]. Если ты любишь Бога и желаешь трудиться Ему с полной отдачей и плодотворно, сойди со ступеней бездушных зданий мегаполиса и гряди в селения Господни, возлюбленные и желанные, где будешь учиться науке наук — искусству побеждать диавола, мир и саму себя. Вот наука — бороться за вечные награды!

Духовной дочери

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия![215] — воскликнул апостол Павел, когда пришел в исступление от созерцания Божественного света и от горения сердца Божественной любовью.

Что может быть слаще Бога! Разве не суетно все человеческое? Разве могила не покрывает все? Где молодость, где красота, где слава и богатство? Разве не есть все это пыль и прах? Кто царь и кто воин, кто богач и кто бедняк? Где палаты царей, роскошь богачей, где пиры и богатые трапезы сластолюбцев? Где чувственные наслаждения блудников? Разве не покрывают их черви и несносное зловоние? Воистину суета сует,— все суета![216]

Любомудрствуя об этом, будем понуждать себя возлюбить с великим желанием чистый и святой путь преславного девства, дабы, когда мы оставим на земле тело и душа наша устремится к небу, украшали ее красота и благолепие девства, чтобы она возлюблена была Женихом чистых душ — Христом.

Подвизайся, чадо мое, подвигом добрым[217]. Поминай непрестанно святое имя Иисусово. Когда идешь, наклоняй голову и шепотом либо в уме повторяй: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Поминай безвестную смерть, стенай и говори: «Ах, какая меня постигнет смерть? Ах, буду ли я готова? Буду ли я угодна Христу со своими грехами?». И всегда вспоминай о житиях преподобных, чтобы желание монашества разгоралось в тебе все сильнее.

Другой духовной дочери

Молюсь, дабы Бог управил тебя во всем. Убегающий из мира в монашество приносит с собой и добродетели, и страсти. И в монашестве он призван добродетели умножить, а страсти искоренить. В искоренении страстей он встречает трудности, соразмерные грубости или обилию страстей. И необходимо соответствующее им же самоотвержение для достижения цели — освобождения от бесчестных греховных страстей.

Оперируемый никогда не радуется, скорее, испытывает боль. Но он любомудрствует о том, что благодаря операции и боли получит исцеление.

На монашеском пути будут встречаться и сладость благодати, и горечь страстей. Когда день — когда ночь; когда лето, а когда — зима. Так устроил Божественный Промысл для поддержания тела и спасения души.

Проходит время в монашеской жизни, приумножается духовное знание, облегчается голгофский труд, потому что приходит добрый киринеянин[218] — утешение светлого ведения — и подъемлет тяжесть страстей. И дальше последователь Иисусов с легкостью шествует к совершенному умерщвлению страстей, за которым наступит воскресение. О чадо мое, и что за воскресение! Вкушение Царства Небесного! Наследник Божий и сонаследник Христов![219] Тогда душа приемлет обручение — свидетельство того, что она невеста Христова и после смерти будет в непорочном чертоге, радуясь вечно! Тогда она увидит себя плывущей по океану радости и созерцаний. И все таковые духовные блага она стяжевает, когда в терпении и смирении совершит добрый подвиг для искоренения страстей.

Желаю тебе, чадо мое, успешно проходить твой будущий подвиг.

Другое письмо к той же самой духовной дочери

Желаю вседушно, дабы благий Бог сохранил тебя под Своим могучим покровом и, подобно безошибочной стрелке компаса, привел тебя к полюсу твоей чистой цели, к святому посвящению[220] у ног Иисусовых, как святую Марию[221], слушать слово благодати, глаголемое в сердце твоем.

Не бойся никого, кроме Бога, Который испытывает сердца и воздает каждому по делам его.

Подвизайся спасительным подвигом, размышляя о неизвестности земной жизни и о том, что мы — путники, пришельцы и странники, как и все отцы наши[222]; мы пришли, увидим и отыдем. Наступила смерть и все это разрушила. Подвизайся возненавидеть ото всего сердца привременные блага и, подобно премудрому купцу, продай все и купи поле, где скрыто сокровище — многоценный жемчуг[223]. Возьми заступ и добудь его, и тогда ты станешь богатой в благодати.

Поле — это монашество, и продавший все свои желания, наслаждения и свободу купил его и, копнув лопатой, то есть потрудившись в монашестве, обрел благодать Утешителя Духа и стал богатым в любви и надежде на Бога.

Ничего нет прекраснее монашества, когда живут в нем согласно заповедям преподобных отцов. Человек приобретает богатство[224] подлинной радости и ликует в Боге, исполняясь блаженного упования, что будет жить с Богом вечно в блаженстве и неизглаголанной радости!

О, глубина Божия! О, богатство невыразимое и сладчайшее! Если апостол Павел, несмотря на все свое красноречие, не мог описать того, что видел и ощутил в своем исступлении в раю[225], то что же я, мерзость, смогу рассказать о величии Божественной радости?

Вкусите и видите, яко благ Господь![226] Чадо мое и Иисусово, смотри, чтобы ничто из считающегося в миру за благо не отлучило тебя от Иисуса. Но все свое желание преложи на небесное, ибо житие наше на небесах[227].

Презри все, почти себя землей и пеплом. В нынешнем веке надежного нет ничего.

Убегай от греха, как от огня и от ядовитой змеи, и в молитве прибегай к Иисусу, и Он чудесно усладит тебя. Ради Иисуса пожертвуй всем, потому что Он достоин всей приносимой в жертву любви.

К желающим монашеского жития

О, как возмогу я почтить непостижимое богатство девства! Какой бренный язык возможет воспеть его славу лучше, чем Христос!

Девство равноангельно, оно земного человека соделывает подобным Христу и Божией Матери, потому что и Он, и Она были девственниками. Прежде греха прародители были девственниками, после греха они стали семейными[228]. Стало быть, девство было узаконено вначале, а брак — последствие преслушания, и желающие достичь добродетели, которой обладали первозданные, пребывая в раю, должны жить в девстве и чистоте.

Девство и чистота имеют великое дерзновение пред Богом. Посему не пожалейте и самой жизни своей, лишь бы сохранить девство как зеницу ока. И, чтобы блюсти его, вы должны непрестанно творить молитву и со вниманием избегать причин греха. Храните свое зрение.

Желаю, чтобы теперь, обручившись Христу, ты больше возлюбила Его. Посмотри, какую любовь Он тебе показал, дочь моя, взяв тебя из мира. Теперь ты живешь в тихом монастыре, со столькими молитвами и псалмопениями! А самое главное в том, что ты живешь с надеждой на вечную жизнь, где будешь петь вместе с Ангелами Божиими! Каждую секунду приноси Богу тысячи благодарений за толикие Его благодеяния, которые даровал Он тебе по Своей любви.

Чадо мое, мы должны заботиться о чистоте, потому что от сего душа монашествующего загорается огнем. Чистота — это то, что наилучшим образом характеризует монашескую жизнь как ангельскую. На чистоту призирает и снисходит Святый Дух, и монах чувствует себя словно в раю. Диавол воюет против чистоты, чтобы положить преграду посещению Святаго Духа.

Посему, чадо мое, нам и докучают дурные помыслы, чтобы мы не стали приятными сосудами Духа Святаго, чтобы не почувствовали, что монашеская жизнь — ангельская. Итак, будем подвизаться, дабы с помощью благодати Божией стяжать чистоту души и тела.

Благодать во время пострижения в ангельский образ одних посещает в изобилии, других — немного. Однако не это определяет будущую духовную жизнь монаха.

Иные совсем не почувствовали благодати ангельского образа, однако впоследствии преуспели много. А с другими случилось обратное. Поэтому целью монаха является чистота сердца, от которой — совершенная любовь.

Пусть это занимает нас, и будем следить за тем, имеем ли мы терпение, мужество во бранях с диаволом, чистую любовь, язык, не оскверненный осуждением, оговорами и тому подобным.

Две радости у монаха: первая — когда он становится монахом, и вторая — когда приближается к смерти. И чем еще является жизнь монаха, если не одним сплошным мученичеством? Потому и смерть — это радость, ибо он помышляет о том, что избавится от муки и брани искусителя.

Исцели себя сейчас, когда ты молод и молоды страсти, чтобы в старости обрести покой, ибо добрая жизнь принесет и добрую старость, и добрую кончину.

Прошу вашу любовь, следите за собой и не забывайте о цели, ради которой вы вышли из мира и ради которой должны сражаться, дабы достичь ее, ибо что пользы, если мы достигнем чего-либо мирского и повредим своей бессмертной душе, равной которой в цене нет ничего?[229]

Поскольку мы монахи, нашей целью является восхождение ввысь и житие на небесах. О горнем да помышляем в равноангельской чистоте, и не подобает нам отступать перед каждым недолжным помыслом, оставляя всесильное оружие молитвы.

Тело монаха — храм Божий. Мы должны этот святой храм украшать всяческой чистотой, чтобы он стал приятен Богу. Человек, оскверняющий сей храм, огорчает Господа. Следите за чистотой.

Девство является общим достоинством как душ, посвятивших себя Господу, так и Ангелов. Диавол люто ненавидит девство, будучи нечистым и врагом Божиим. Посему он и приносит постыдные помыслы, дабы благолепие чистоты было осквернено и лишилось своего ангельского сияния.

Возлюбленный о Господе брат, Бог да благословит тебя и да просветит тебя на неложном пути спасения. Ты спрашиваешь меня в письме о том, дано ли тебе призвание и призвал ли тебя Господь, дабы не сотворить тебе что-либо без Его воли и не оставить своих обязанностей и так далее…

Брате мой, кто может вместить, да вместит; не все вмещают слово сие[230]. Характерные признаки призвания к монашеству — это когда человек видит в себе живое желание, ревность, любовь и даже как бы некую страсть к монашеству. Когда человек видит в себе сие, то уверяется, что это от Бога — стать ему монахом. И при этой уверенности он все же совершенно свободен выбрать сам либо одно, либо другое[231]. И если он желает того по собственному произволению, без понуждения, пусть примет монашество, которое именуют девственным житием.

Такое призвание есть дар Божий, который человек должен стараться не утерять и не угасить, ибо если он упустит возможность, на два-три года оставшись в миру, то, без всякого сомнения, это желание угаснет и после уже не воспламенится ради такой высокой цели.

Находящемуся в миру необходимо сообразно с телесными силами с рассуждением поститься, пребывать во бдении, молиться, подавать милостыню, хранить себя от таких вещей, которые оскверняют благоразумный помысл, избегать худых сообществ, женской беседы, пребывать в молчании, чтении и тому подобном. Все это помогает усилить желание монашеской жизни и сохранить его теплым, доколе не придет подходящее время для его исполнения, когда человек наконец решится на это, потому что, как мы сказали, за человеком оставляется совершенная свобода выбора, несмотря на то что есть и особые свидетельства его призвания.

Конечно, когда Богу будет дано обещание, тогда монашество становится обязанностью. Как говорят великие отцы Церкви, давший обет уже непременно должен стать монахом. Прежде чем давать обещание, необходимо хорошо подумать, ибо откладывание исполнения обета не будет иметь хороших последствий, поскольку почитается презрением к Богу, Которому дан этот обет.

Девственное житие высоко, потому что человек оставляет всего себя, чтобы не иметь препятствий в угождении Богу. И так со временем он, принимая образ божественного служения, становится святым душой и телом, возрождается, делается новым человеком, посвятившим себя Христу, имеющим отличительные черты жизни по Христу, наподобие того как дети имеют характерные черты своих родителей, свидетельствующие о их законном рождении.

Ты, брат мой, когда пожелаешь, можешь как паломник приехать на Святую Гору и посмотреть вблизи на то, как здесь обстоят дела. И, если захочешь, можешь пожить с нами или где-либо в другом месте столько времени, сколько пожелаешь. В нашем домике есть две келейки. В одной — я, в другой — ты, и таким образом тебе станет виднее, что делать. Услышишь ты и духовные слова от моего Старца[232], сказанные из опыта,— одним словом, будешь просвещен в достаточной мере для того, чтобы разобраться, как поступить.

Вначале жизнь по Христу исполнена множества трудов и различных искушений. Но со временем они уменьшаются и приходит духовное утешение. И при посещении благодати Божией человек пребывает в духовной радости и сладости.

Господь сказал, что спасемся мы многими скорбями, и душа наша должна утвердиться в терпении, ибо претерпевший до конца обретет спасение[233].

Возлюбленный брат мой о Христе, благодать Святаго Духа да покрывает тебя всегда. Вчера я получил твое письмо и очень возрадовался о том, что ты постиг подлинную суть монашества и что ты здоров. Мое собственное здоровье, по воле Божией, скудно.

Мои слова о бегстве имеют следующий смысл: человек, оставаясь два-три года в миру и медля, остывает и после этого теряет стремление к монашеству. И эта благодать внутреннего горения отступает за нерадение к достижению цели.

Терния и волчцы произрастит тебе земля[234],— говорит Писание. Итак, терния и волчцы, то есть страсти и дурные привычки, будут произрастать на земле сердца. Многим трудом, пОтом и слезами выкорчевываются тернистые корни страстей и дурных навыков, дабы очистилась земля сердца, где будет посеяно семя — слово Божие.

«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Согласно святым отцам, молитва — это семя, засеваемое в сердце новоначального со многим трудом и подвигом, которое должно прорасти и возрасти, дабы его собрали и выпекли из него хлеб, хлеб жизни. Это означает, что новоначальный будет пожинать плоды от посеянного зерна, то есть вкушать сладость молитвы, любовь Христову. Это — вода живая[235], напояющая, орошающая сердце, чтобы произрастило оно цветы, чего я, нерадивый, лишаюсь.

Жена, настанет время, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине[236]. Как хорошо Господь говорит об умной молитве!

Пребывая в миру, подвизайся, читай, молись, сколько можешь, твори молитву, ибо сила ее величайшая. Заботься о милостыне. Велика сила милостыни. И я, когда жил в миру, несмотря на то что был беден, по возможности творил милостыню, чтобы помог мне Бог достичь моей цели.

Посмотри, как Бог прославляет милостивых: Корнилию сотнику явился Ангел и сказал: молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом[237]. Подобным образом говорит Навуходоносору и пророк Даниил: царь, грехи свои милостынями искупи и беззакония свои — милосердием к бедным[238].

Брате мой, будем помнить — и первый я, бесчувственный,— ответ пред Страшным Судилищем Божиим, как помнили о нем святые подвижники.

Авва Агафон плакал в час смерти. И монахи спрашивают его:

— Поверьте мне, чада, я приложил все силы, дабы угодить Богу, но не знаю, угодно ли мое дело пред Богом!

— Поверьте мне, чада, с тех пор как стал я монахом, страх смерти не отступал от меня!

Помышляю и я о самом себе: какой ответ дам Богу я, ленивый и нечистый, которого страсти обнажили от одеяния брачного!

Когда святой Михаил Малеин был новоначальным, отец пришел забрать его из монастыря и услышал, как тот поет: «Душа моя, здешнее временно, а тамошнее вечно. Вижу на престоле Судию, и пред Судилищем река огненная течет, и книги разгнулись, и сокровенное человеков стало явным».

Ты встретишь, брат мой, много препятствий на своем пути, но не теряй мужества. Избегай всего, что служит тебе помехой на пути Божием. Пресеки всякую дружбу с мирскими людьми. Не бойся: когда Бог с нами, никто против нас[239].

Келейка моя весьма тихая. Когда приедешь, она тебе очень понравится. Я живу в полной тишине и беспопечительности. Старец дал мне благословение есть что-нибудь по утрам здесь наедине в безмолвии. Редко заходит кто-нибудь. Кушаю в уединении, стараюсь с помощью Божией творить молитву. Встаю сам, бдение совершаю сам. Итак, кто жаждет жить в безмолвии, беспопечительности и молитве, тому здесь очень понравится.

Я жду тебя с великой радостью. И очень прошу писать мне без каких бы то ни было колебаний.

С любовью о Христе, ничтожнейший отец Ефрем,
чадо старца Иосифа

Воздержание, пост, бдение, отречение от мирского и тому подобное — это средства, чадо мое, для достижения чистоты сердца. А главным из отличительных признаков ее является любовь.

Цель наша, стало быть, заключается в очищении сердца. Без чистоты Бог не может быть видим, не является. Итак, как мы можем увидеть Его, если не достигли своей цели, даже не приблизились к ней, если не имеем чистого сердца? Апостол Павел говорит: любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает[240]. По этим признакам, которые превозносит и возглашает громогласно апостол Павел, можно определить, насколько человек преуспел в чистоте.

Земледелец начинает с того, что расчищает поле. Он освобождает его от камней и сорняков, вспахивает, засевает, ожидает от Бога дождя, солнца, ветров с единственной целью — пожать хлеб и вкусить плоды своих трудов.

Моряк, купец в дальних странствиях подвергаются всевозможным опасностям ради одной цели — приумножить свое богатство и от этого получают удовольствие.

Монах оставляет родителей, братьев и сестер, сродников, лишается отдыха, совершает бдения, молится, подчиняется братии, сражается с помыслами и делает многое другое — для чего? Чтобы достичь чистоты сердца, чтобы увидеть Бога! Если не очистится, то не узрит Бога[241].

Что есть Бог? Бог есть любовь[242]. Стало быть, тот, в ком недостает подлинной любви, любви неподдельной, духовной, не может познать Божественное.

Дочь моя, да подаст тебе тысячи благословений Распятый, любящий сильно девственность — духовную сестру девства ангельского.

Небесный Отец — Девственник; Его Сын, Господь наш Иисус Христос,— Девственник; возлюбленный ученик Христов Иоанн — девственник. Что же сказать мне о Деве Марии, Богородице, Которая Сама является стеной и предстательством подвизающихся девственников!

Эту святейшую добродетель, ангельское украшение — девство — я, чадо мое, желаю, чтобы выбрала ты в своей жизни.

Все потерянное можно приобрести вновь, все, кроме девства, которое есть чистейшая жизнь без постыдных согрешений. Радуются ангельские воинства, когда присоединится к ним еще хотя бы одна сподвижница. Завидно ее место. Разве не пожелала бы ты, дочь моя, удостоиться его? Надеюсь на то, что дело благодати завершится в тебе преславно ради славы Распятого.

Иисуса нашего, о дщерь, возлюби и Тому единому служи в своей жизни. Итак, Иисус да будет духовной усладой твоего сердца, и никогда не променивай эту святую любовь на обманчивые земные услаждения, как бы ни хотел принудить тебя к этому суетный мир.

Стань ученицей Христовой, подобно мироносице, принося, словно драгоценное миро, девственную чистоту своему Учителю.

Все земное преходит как сон, и ничто из вещей сего мира не пребывает постоянным и неизменным. К чему же любить временное и изменчивое более, нежели вечное и непреходящее?

Каждую секунду угрожает нам смерть, готовая отправить нас в мир иной и на Судилище Божие. Что нам остается делать? Только готовиться дать добрый ответ Богу в том, в чем мы погрешили пред Ним!

Любую свою мысль, которая не добра, а грешна, изгоняй, как только она появится. Имя Иисусово поминай непрестанно, потому что это святейшее имя даст тебе победу над многоразличными грехами.

О мире и домашних

Ангел Божий, чадо мое, да последует за тобой и да покажет тебе путь Божий для твоего спасения. Аминь, буди. Желаю, чтобы Бог даровал тебе здравие душевное, потому что оно есть дар усыновления, который получают души, всецело предавшие себя на служение Богу и Его любви.

Мир притягивает юность подобно магниту. Мирское имеет большую власть над новопросвещенной душой, которая только-только начала понимать свое предназначение, цель своей жизни и долг, зовущий ее.

Дружба с миром (любовь к нему) есть вражда против Бога; итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу[243]. Наслаждение Бог уготовал в вечности, ибо Он и душа наша вечны. Но никакое наслаждение мира не может сравниться со святым и чистым Божественным наслаждением.

Мирские наслаждения приобретаются трудом и денежными затратами. Но за кратковременной усладой приходят многообразные скорби, а потому называть сие наслаждением было бы неправильно. Наслаждение Божественное не имеет худых последствий, и духовная услада внизу, на земле, является начатком единой вечной череды наслаждений и радости в Царствии Божием. А истлевший в наслаждении мир, напротив, должен подвергнуться вечному осуждению с древним виновником растления — диаволом.

Время нашей жизни, чадо мое, дано нам как золото, чтобы каждый мог «купить» свое спасение, и в результате той «торговли», которую совершим, мы или разбогатеем, или обнищаем. Если золото времени мы используем для покупки и приумножения духовного богатства, то станем действительно хорошими купцами[244] и услышим блаженный глас: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего[245].

По окончании нашей жизни от каждого из нас будет потребован точный отчет в том, как мы потратили золото времени, и горе нам, если расточили мы его в кино, в развлечениях, в блудодействе, в суетных мечтаниях и плотских утехах. Тогда какое оправдание сможет принести наш онемевший язык или как сможет человек возвести свои очи и воззреть на Христа, когда Тот изочтет бесчисленные Свои благодеяния, которые расточала нам Его безграничная любовь?

Сейчас, когда у нас есть время, сейчас, когда золото еще не все потрачено и мы еще можем распоряжаться им, поразмыслим мудро и отвергнем разбойный мир, крадущий его у нас, отвергнем, как мертвого смердящего пса, и поспешим купить на золото многоценные дела, которые, будучи испытаны огнем, станут светлейшими, достойными дарами нашему святому Богу и украсят святой и Небесный Иерусалим. Не будем покупать солому, то есть дела, достойные тьмы и мучений, ибо с ними и мы низойдем в вечный огонь геенны, где множество растратчиков Божественных даров будут пожинать то, что посеяли!

Ты же сей дела добрые со слезами и во время посещения[246] пожнешь снопы наслаждения вечной жизнью!

По видимости мир привлекателен, но мы, дабы осмеять его, должны сделаться безумными, чтобы стать мудрыми по Богу[247]. Любовь мира есть вражда против Бога[248], и любящий мир обнажен любви Божией[249].

Мы призваны стяжать небо. Речь идет о вечном наследии, всецелом Божественном наследии: вся бо воздал еси нам[250]. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия![251] Ибо что мы дали Богу, чтобы Он даровал нам Свое безграничное Царство? Свое зло, свое нечестие и вообще бесчисленные и безмерные по вине ошибки свои? Исповедуем благодать, не сокрываем милости[252].

Будем подвизаться: награды вечные приготовлены для подвижников. Спеши проводить чистую жизнь, торопись изгнать мир из помышлений своих и приблизить свое сердце к горнему миру, где царят вечная радость, мир и блаженство.

Сатана расставит многоразличные сети, чтобы повергнуть вас в расслабление, дабы вы изнемогли и пали духом. Но и вы уразумели лукавые уловки, посему приготовьтесь для противостояния.

Испытываемое вами — от Бога, ибо Он подготавливает вас к сражению, обучает и воспитывает. Так бывает и на воинских учениях. Бойцы сначала изучают сражение в теории, а потом, когда вострубит труба настоящей войны, они, будучи подготовленными, спешат на сражение с уверенностью, что умеют воевать, и жертвуют собой ради своей цели и идеи.

Так и вы теперь: раз вы призваны стать воинами Иисусовыми и сражаться с Его врагом, то Христос упражняет вас для того, чтобы сделалась явной ваша любовь к Нему: кто любит Меня, разве не тот, кто хранит заповеди Мои?[253]

Дерзайте, чада мои, оставайтесь верными, посвятив себя Тому, Кто возлюбил вас совершенной любовью.

Генералы перед началом сражения воодушевляют воинов военными маршами, рассказами о героических подвигах и возжигают в них готовность к самопожертвованию. Это придает большую силу и мужество во время сражения.

Так и мы должны воодушевляться подвигами мучеников и преподобных, тем, как они боролись и подвизались, как оставили мир и всё, что в нем, и как ничто не помешало им идти тем путем, который ведет ко Христу.

Пример святых отцов будет поддерживать ваше благое желание и произволение, ибо многие, не ведая скрытых сетей, преткнулись и души их отпали от надежды вечной жизни.

Размышляйте о любви нашего Иисуса. Любовь Иисуса превыше любой другой земной любви. И чем больше мы оставим, тем большую любовь Божию вкусим[254].

Будем обращать свое внимание горЕ, где Иисус восседает одесную Бога. ГорЕ да зрят наши очи, потому что там находится вечное и нескончаемое.

Помыслите о небесной жизни: там — безграничная премудрость Божия, там — красоты непостижимые, там — ангельское пение, там — богатство Божественной любви, там — безболезненная жизнь, там будут отняты слезы и воздыхания, там только радость, любовь, мир, Пасха вечная, праздник, не имеющий конца. О, бездна богатства и ведения Божия![255] Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его[256].

Следите за молитвой, терпите в ней, и молитва все приведет в порядок. Не претыкайтесь нисколько, оставайтесь твердыми в достижении святой цели, пребывайте рядом с Иисусом, чтобы вкушать духовное счастье. Кроме него, нет никакого другого счастья. Все, что почитается за счастье, но находится вне Христа, почитается так неверно, ибо приобретается неправедными средствами, заканчивается скоро и приводит человека к вечной печали.

Подвизайтесь, чада мои: Ангелы сплетают венцы из райских цветов, и венцы эти Христос вменяет нам в мученичество. Что может быть лучше мученичества за Христа!

Получил я твое письмо, чадо мое, и все мы возрадовались твоему твердому устремлению к прекрасному идеалу монашества. Изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих[257].

Никакая любовь да не отлучит тебя от любви Христовой. Все почитай за сор, чтобы приобрести Христа[258]. Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той будущей славой, которая дана будет подвижникам[259]. Ныне время подвигов, скорбей, трудов по Богу, а будущая жизнь — время венцов вечной славы, наград, похвалы и пребывания со святыми Ангелами у превознесенного престола Божия.

Юность проходит неслышно, годы протекают тихо, незаметно, как речная вода. Часы и минуты подобны дыму, уносимому ветром. Так уходит и исчезает нынешняя жизнь, и подвижники Божии шествуют к вечным наградам славы, а ленивые и миролюбцы — к вечному осуждению с демонами.

Прелести мира и его наслаждения для вкушающих их, если они не покаются, превратятся в вечную скорбь и боль. И наоборот, людям Божиим за малые лишения воздастся вечным счастьем и Божественным блаженством.

Этого блаженства вкусил небошественный Павел и в изумлении воскликнул: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его[260].

Любовь домашних да не будет для тебя препятствием. Подумай, что в час смерти ты будешь один, и тогда необходимо будет тебе иметь помощником Бога. И если теперь ты возлюбишь Его больше них, то Он поможет тебе. Если же отступишь от Него, то сам пожнешь плоды жестокого сожаления.

Итак, ради любви Христовой прими решение и начинай.

Духовной дочери

Чадо мое благословенное, сильный во бранях Господь[261] да укрепит твое сердце творить благоугодное пред Ним.

Да не устрашается, да не смущается твое сердце[262], желая исполнять спасительную волю Божию.

Владыка Христос, ободряя верующих в Него и следующих за Ним, говорил: Ибо что пользы человеку, если он станет обладателем всех благ мира и через них повредит своей бессмертной душе?[263] Скоро преходит мир с его прелестями, в то время как духовная сущность человека — душа — бессмертна и предназначена для вечной жизни в Боге.

Проходят наслаждения вместе с теми, кто вкушает их. Все человеческое — тень. Все течет и разрушается. Поистине, все человеческое — это сон и призрачное видение. Люди один за другим ложатся в холодный гроб. Их могилы безмолвно напоминают о том, что все человеческое есть суета и прелесть.

«Всуе мятется всяк земнородный… Егда мир приобрящем, тогда во гроб вселимся, идеже вкупе царие и нищии»[264].

Об этом помышляй, чадо мое, особенно же о Судилище Божием, которому мы должны будем предстать и где будет явлено все, сотворенное нами делом, словом и помышлением. Страшная минута! Тогда не помогут адвокаты. Только добрые дела, по громкости превосходящие трубы, станут нашими адвокатами.

О, какое счастье, какая радость! Какая слава Христова в нас, что и в восьмом веке[265] не иссякнут Его исповедники и отрицающиеся сатаны и его полчищ, те, кто со всей горячностью соглашаются встать в ряды царской стражи, чтобы защищать святыни Божии!

Время подвигов, чадо мое,— раздаяние венцов. Не упускай возможности, исповедуй причисление себя к подвижникам Божиим: «Не желаю жить мирской жизнью, полной сетей, греха, страстей и распутства. Жажду чистоты, освящения, бесстрастия, надежды вечной жизни через девственную и монашескую жизнь. Желаю слезами, послушанием, покаянием очистить оскверненную страстями душу. Мирским чужды все сии богоугодные дела. Тоскую по пламени любви Христовой, желаю Божественного утешения в своей жизни. Не желаю утешения от радостей земных, ибо конец их — несчастье и боль».

В этом поучайся, в этом пребывай, и Бог да будет с тобой, укрепляя тебя в славном сражении, за которым будут наблюдать Христос, Божия Матерь, святые Ангелы и преподобные, в подвиге просиявшие, подавая тебе просвещение, силу, мужество и смелость. И я уповаю на необоримую силу Бога, что Он даст тебе победу, дабы и в тебе прославилось Его пресвятое имя.

Духовной дочери

Всё в твоей воле: моли с большой теплотой Божию Матерь, дабы Она согрела тебя в святом желании — в решимости без саможаления отречься суетного мира, этого сна, который называют жизнью, и последовать за Женихом Христом, Который подарит тебе Самого Себя и Свою сладчайшую любовь и удостоит тебя стать наследницей Своего Царства.

Проси Ее дать тебе святую решимость и, когда даст тебе, перекрестись и последуй спасительному гласу Иисусову, глаголющему: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною[266].

В страшный час смерти ничто не поможет нам, кроме добрых дел, совершенных ради Бога и нашей души. И поскольку монашеская жизнь — это в основном дела Божии, полезнейшие для спасения нашей души, то почему бы нам не пожертвовать всем и не проводить такую жизнь, которая соделает нас богатыми в Царствии Божием? Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?[267]

Жизнь человека висит на волоске. В любой момент она может прерваться. Сколько людей пробудилось, но не дожило до ночи? Сколько уснуло и не проснулось? Действительно, жизнь человека похожа на сон. Во сне человек видит фантастические картины — как он, например, венчается на царство,— а когда просыпается, вспоминает, что в действительности он нищий.

В этой жизни, в которой мы живем, человек трудится, чтобы обогатиться, выучиться, хорошо жить, стать великим, но, к сожалению, приходит смерть и все соделывает напрасным. И то, над чем трудился он всю жизнь, забирают другие, а сам человек уходит из жизни с неспокойной совестью и оскверненной душой.

Кто премудр, как не тот, кто поймет это, отречется от сего и последует за Женихом Христом, Который за все благие дела, содеянные человеком, в Своем Царстве воздаст ему в неизмеримо большей степени!

Всегда, дочь моя, помни о смерти, о Суде Божием, на который мы, без всякого сомнения, предстанем. Помни об этом, дабы иметь больше страха Божия и плакать о своих грехах, ибо слезы утешают душу плачущего.

Духовная моя дочь, желаю, чтобы тишина и Божественная радость сопутствовали твоей жизни. Аминь.

Получил твое письмо и увидел твою радость. Желаю, чтобы радость эта стала начатком непрестанной духовной жатвы, новой жизни, полностью посвященной единственно любви Божией.

Ты познала плоды Духа. Если малое познала и столь укрепилась, то как окрепнешь, когда будешь находиться в совершенном духовном окружении!

Везде, где бы мы ни были, мы будем подвергаться искушениям — и в монастыре, и в пустыне. Однако в удалении от мира у нас будет возможность вести сражение на открытом пространстве, где мы сможем собрать себе на помощь духовное подкрепление, питая благие надежды на вечную победу и почесть вышнего звания[268].

Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего[269], вечного, прославленного!

Подвизайся, чадо мое, изо всех своих сил. Не доставляй сатане радости оставлением правила, но точным и ревностным его исполнением подавай ему горечь.

Проходит мир и образ его[270], но делающий благо пребывает вовек.

Сатана не прекратит пускать в тебя отравленные стрелы различных помыслов, особенно же помыслов постыдных. Ты же мужественно становись в строй, дабы получить нетленный венец.

Как только появится плохой помысл, тут же уничтожай мечтание и сразу говори молитву, и вот уже приходит избавление!

Не страшись в преддверии сражения, дабы не потерять бодрости духа, но призывай всесильного Бога и смиряй себя до зела. Укоряй себя самыми плохими словами, убеждая свой помысл, что такова ты и есть на самом деле. И тогда в этот момент самоукорения, начинай сражение, не забывая молитвы.

Будь внимательна, ибо немал подвиг, который мы подъемлем. Мы должны сразиться с началами и властями[271], и необходимы мудрость и осторожность, чтобы действительно совершить добрый подвиг, ибо добро не есть добро, если совершается не по-доброму.

Желаю доброго подвига; будь осторожна с теми людьми, с которыми общаешься.

Со множеством пожеланий и благословений,
ничтожный твой старец

Глава пятая

О послушании, преслушании и отсечении воли

Я всегда молюсь благому нашему Богу, чтобы вы шествовали по истинному пути монашеской жизни. Не забывайте о том, с каким врагом мы ведем сражение и брань, ибо спасение нельзя искать легкомысленно. Понуждайте себя. Помыслите о цели, ради которой мы стали монахами, оставили родителей, братьев и сестер. Но если мы не оставили своих хотений, если не творим послушание, не отсекаем свою волю, то не обрящем милости, когда будут судимы наши души. Помыслите о вечной муке. Не забывайте и рая, ибо одно из двух станет нашей участью.

Христос ради нас, недостойных, был совершенно послушен Своему Небесному Отцу, как и Своей Матери по плоти — Богородице, а также Иосифу Обручнику. Насколько же более мы, ради наших грехов, должны отсекать свою волю и слушаться духовного отца!

Мученики для свидетельства своего благочестия представят свои ужасные муки, исповедники — святое исповедничество, святители — свои труды в борьбе с ересями, преподобные — суровые подвиги, а мы (первый я) что представим? Но если мы творили послушание и отсекали свою волю ради любви Христовой, то и мы соделали плод, кое-что и мы принесем, чтобы, подобно ленивому рабу, не прийти с пустыми руками.

Внимательно относитесь к делу послушания. Если хорошо в нем потрудитесь, то через него получите вечную жизнь. Если же плохо, мука будет вашим воздаянием. Посему пробуждайтесь от сна забвения и лености. Время восстать нам от сна нерадения, ибо неизвестен конец нашей жизни. Или мы проснемся, когда придет Архангел, чтобы взять нашу душу? Но тогда пробуждение уже бесполезно. Будущий век — время венцов. Настоящий — время подвига, труда и сражения.

Понуждайте себя, творите молитву, прекратите празднословие, затворите свои уста для осуждения, положите хранение[272] и затворите их для излишних слов. Время уходит и назад не возвращается, и горе нам, если оно уходит без духовного прибытка. Вот о чем я пишу вам, вот в чем поучайтесь, вот что творите, и Бог любви да будет с вами[273], и сладкая Богородица да укрепит вас, да просветит и даст вам ревность в подвиге.

Твори послушание, изгоняй помыслы тотчас, стань последним, если желаешь стать первым[274].

Когда послушание духовному отцу не совершается и он огорчается, тогда огорчается и Бог.

Христос на деле показал нам величие святого послушания, ибо пожертвовал Самим Собой ради послушания Своему Отцу, посему и Бог дал Ему имя выше всякого имени[275]. Действительно, имеющий совершенное послушание сподобится получить великое имя на небе, имя усыновления, которое и ангельских будет почетнее,— сугубый венец горней славы.

Святой Паламон говорил: «Творящий доброе послушание не имеет нужды внимать заповедям Христовым». Почему? Потому, что совершенное послушание и есть исполнение всех заповедей Христовых.

Послушание таит в своих недрах и подлинное смирение. А где смирение — там воня Христова, благоухание Божие.

Законнейшим называется тот подвиг, который движущей силой имеет совершенное послушание, послушание нелюбопытствующее и слепое, согласно святым отцам. Такой подвиг является самым совершенным и самым безопасным. И это потому, что послушание содержит в себе смирение, а где смирение — там законность и безопасность.

Облобызай, чадо мое, совершенное послушание и смирение, и от сего узнаешь, что подвизаешься законно. Послушание подразумевается не только в труде, но главным образом в покорности советам, которые подает старец, то есть должно слушать то, что он советует тебе в духовном подвиге. Не совершай никакого подвига без того, чтобы не знал об этом твой старец. В древности послушники рассказывали старцу, сколько глотков воды они выпивали, дабы он ведал обо всем и дабы послушники не впали в прелесть и не трудились даром.

Что может быть блаженнее послушания по Богу! И какой путь может быть более безопасным, чем путь послушания! Посему в радости спешите получить неувядаемый венец его, которым украсит голову каждого послушника самый первый Подвижник высшего послушания — Иисус. Совершайте послушание старцу, как Господу.

Понуждайте себя в духовном, особенно же в послушании, которое является украшением послушника, ибо послушник без послушания — бесплодная утроба. Но когда его украшает послушание и отсечение своей воли, тогда он уподобляется утробе многочадной.

Послушник благодаря своему старцу легко превосходит другого человека в познании воли Божией. О, что это за великое приобретение! Люди плывут по житейскому морю и теряются в догадках, что делать: то или это? Страдают в буквальном смысле этого слова, не могут принять решение и теряют время, потому что сегодня по нашей слабой молитве редко можно правильно узнать волю Божию, отчего с нами постоянно и происходят падения. Посему, чада мои, раз Божественная любовь настолько смилостивилась над вами, что вы без труда могли бы узнавать волю Божию, спешите с верою и доверием к послушанию, и оно все время будет указывать вам эту волю, которая есть вечная жизнь и блаженное упокоение душ.

Я постоянно, день и ночь, исповедую народ. И чего только не слышу, и чего только не узнаю! Проблемы без конца и края. И я знаю, какую победу одерживает послушание и доверие духовнику и какие бури и крушения претерпевают те, кто по своему эгоизму имеют в основании всего доверие себе. В итоге они мятутся во тьме, влекутся от малой ошибки к большей, вводимые в заблуждение своим возношением.

О послушание, тысячи раз благословенное! Какое величие ты скрываешь в себе! Кто возлюбил тебя, тот обогатился твоей красотой и стал младенцем во Христе, смирил себя, как дитя. Посему он, радуясь, войдет в Царство Небесное. Как в точности сказал Господь: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное[276].

Характерные черты ребенка — простота, незлобие и послушание матери. Итак, послушание соделывает нас духовными младенцами — младенствующими злобой, но богатыми премудростью Божией[277].

Чадо мое, верно следуй за мной и не бойся. Храни послушание, особенно духовное послушание. Имеющий послушание имеет вечную жизнь, ибо в совершенном послушании заключаются все добродетели. Главным же образом — свобода души от ответственности.

Чадо мое, послушник должен творить совершенное послушание своему старцу с жертвенностью и ревностью так, как бы он видел перед собой Самого Христа.

Смотри, чадо мое, чтобы послушание твое было искренним и абсолютным. Возненавидь свою волю, как смерть твоей бессмертной души. Возьми в пример первых людей, которые ослушались Божественной воли и в наказание были изгнаны. Не противоречь старцу. Подумай о том, что он выражает Божественную волю. Любой проступок и ослушание наказываются как грех.

Послушник должен творить послушание на том месте, на которое поставлен, блюсти свое место, чтобы не подвигнуться, умереть, если это будет необходимо. Это и называется послушанием до смерти, и смерти крестной[278].

Возлюбленные о Христе чада мои, благодать Христова с вами. Святые молитвы святого отца моего Иосифа крепко да оградят вас в мое отсутствие, ибо в хорошем послушнике никогда не прекращается духовное единение во Христе с его старцем.

Чада мои желанные, благоухание моей жалкой души, поминайте слова, которые я говорил, будучи с вами, ибо, вспоминая и исполняя их, вы пребываете в духовном послушании, лучшем из всех видов послушаний. И имеющий таковое послушание становится подобным Иисусу Христу, ибо Христос был послушен до смерти, и смерти крестной, потому и Отец превознес Его и дал Ему имя Иисус, чтобы пред именем Иисусовым трепетали и тряслись все силы тьмы[279].

Имеющий послушание уже в этой жизни пребывает в жизни Духа, которая продолжится и после смерти во веки веков.

Помыслим о том, что не мы распялись за нашего Христа и Спасителя, а Он за нас, ничтожных, претерпел Крест, Крест за послушание.

Возлюбите освященное послушание, которое соделывает обладающего им младенцем во Христе, питающимся чистым молоком благодати, и удостаивает его блаженной участи. Сказано: если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное[280]. Да, добрый послушник, смиренный послушник, как беззлобное, по слову Христову, дитя, сподобится жить в небесном жилище нашего Небесного Отца, как наследник Божий, сонаследник же Христу[281].

Нет пути лучшего, чем послушание, ибо любящему его оно дарит радость, упокоение, свободу от ответственности, прощение грехов и множество иных благ, в первую же очередь покрывает от сетей сатанинских, потому что послушник безопасно руководится опытом духовника и таким образом без многих препятствий шествует по стезе духовной жизни.

Те послушники, которые отсекают свою волю и во всем упокоевают своего старца, считаются мучениками по произволению, хотя не претерпевают разнообразных телесных истязаний. Большинство мучеников после недолгих страданий приняли свой конец, в то время как мученичество монашеского послушания длится всю жизнь и, стало быть, вменяется в мученичество совести. Посему умоляю вашу любовь: относитесь внимательно к своему послушанию. Это послушание ваше через старца восходит к Богу.

Что пользы, если мы оставили мир и домашних и не исполняем того, что обещали Богу? Может быть, обещание жизни по Богу мы дали людям? Какой же мы дадим ответ? Вседушно будем шествовать путем совершенного послушания, и так наши души по благодати Божией преуспеют.

Хранящий советы своего духовного отца имеет его благословение. Не хранящий советов не имеет благословения старца ни здесь, ни в ином мире.

Кто презирает заповеданное ему, кто не почитает, как закон, данные ему советы и не старается их исполнить, пренебрегая ими, должен знать, что мука для него наступит!

Убойся, чадо, праведного Судию и последуй тому, что советует тебе духовный отец, ибо старец желает спасения твоей души, в то время как диавол при помощи эгоизма и непослушания хочет сделать тебя своим.

Слушайся, прошу тебя, без колебаний и своенравия, постарайся угождать своему духовному отцу. С ним ты живешь и будешь жить. Зачем огорчаешь его? Не будет пользы твоей душе, если он будет воздыхать на тебя. Так ты не выстроишь своего дома, но до конца останешься в груде развалин, если не исправишь своего послушания.

Посмотри, как сияли древние послушники. Они всё принесли на жертвенник послушания и совершенной верой и любовью к своим духовным наставникам доставили им сердечное утешение. А ты сначала исследуешь, подойдут ли тебе слова старца, и потом в соответствии с этим творишь послушание или преслушание. Такое послушание только «выкрасить да выбросить»! Не помыслы, а дело! Не второе слово, а смерть! Смерть ради послушания! Только так мы оправдаемся пред Богом в исполнении своих обязанностей.

Послушание — это «панагия» послушника. Как панагия отличает епископа от иерея, так и послушание отличает хорошего послушника и плохого. Любите своего духовного отца и слушайтесь его, как Бога, ибо он свое место занимает по иерархическому преемству. Великую благодать обрящете вы, ради Бога оказывая послушание своему старцу. Не огорчайте его, чтобы не огорчить Духа Святаго, помазавшего его в преемники апостолов. Старцы являются последними преемниками апостолов, поэтому огорчающие их огорчают Духа Святаго.

Послушание со смирением и благодарением Богу восполняет подвиг поста. Велика польза самоукорения в то время, когда человек по причине болезни не может поститься.

Храни послушание, чадо мое, главным же образом — духовное послушание. Имеющий послушание имеет жизнь вечную, ибо в совершенном послушании заключены все добродетели, особенно же свобода души от ответственности.

Возлюби, чадо мое, славное послушание, которое освящает человека, и не оскорбляй Святаго Духа, огорчая духовного отца поведением, не подобающим монаху. Смирись и не желай настоять на своем.

Вы, чада мои, что получили, позаботьтесь сохранить чистым и без примеси. Будьте внимательны, соблюдая весь порядок так, как я вам передал его, ибо всякое преступление и непослушание, согласно апостолу Павлу, получает праведное воздаяние[282].

Убойтесь греха преслушания. Кто не слушается, подобен деннице, который восстал против Бога и вместе с ослушником Адамом жалко отпал от Источника Жизни. Авва Варсануфий говорит, что послушник, который не слушает своего старца,— «сын диавола»[283].

От всего сердца я желаю вам стать совершенными послушниками, дабы просиять посреди Ангелов Божиих, дабы воспевать Бога и молиться и за меня, вашего жалкого и недостойного старца, учащего и не творящего совершенно ничего из того, чему учит.

Характерной чертой человека, который не творит послушание, является то, что нет у него смирения и он тайно окрадывается гордостью. И как возможно, чтобы гордость творила справедливый суд и избирала полезное для души? Поэтому мы должны быть смиренными, чтобы на нас снизошло Божественное просвещение, ибо к смиренным приходят премудрость и рассуждение, в то время как гордые приобретают лукавую и извращенную совесть. Почему и искажают тексты Священного Писания и святых отцов, ибо нет у них смирения и чистой и просвещенной совести.

«Человек, дающий себе советы, сам себе враг», то есть тот, кто слушает, что говорит ему помысл, и не слушает советов тех, кто выше его, становится врагом для самого себя. Поэтому будьте осторожны, чада мои, не делайте совершенно ничего без совета старца, если желаете успешно идти путем монашества, ибо если творите свою волю, знайте, что пойдете не туда, и чем дальше, тем больше будете уходить в сторону. И придет время, когда вы захотите вернуться на прямой путь и не сможете.

Желаю, чтобы вы, творящие послушание своему старцу, имели благословение и благодать Святаго Духа видеть лице Божие и навеки вселиться вместе с Ангелами Божиими. Если же кто из вас не слушается, прекословит, спорит и презирает свою совесть, Бог да заушит того, дабы он сообразовался со своим званием и пришел в себя, ибо, где не помогает слово, помогает жезл.

Великая отеческая любовь, боль о вашем исправлении и желание вашего спасения вынуждают меня обращаться с вами жестко всякий раз, когда кто-нибудь из вас сбивается с дороги, ибо если зло пребудет необличенным и ненаказанным, то ответственность ложится на обоих — и на старшего, и на подчиненного.

Слово первое о послушании

Я вам уже об этом рассказывал, но для наших новых братий, которые еще не слышали, я бы снова хотел обратиться к этой истории и дать вам уразуметь, что такое послушание.

На Катунаках[284] жил один старец, именем Кирилл, и у него был послушник. Послушник этот досаждал старцу и огорчал его своим частым непослушанием. Со временем он начал плохо себя чувствовать. Еще не дойдя до явного беснования, он стал вести себя странным образом. С нашими отцами, Афанасием и Иосифом, он ходил собирать лесные орехи, но и это оказалось для него слишком трудным. От этого человека пахло серой, о чем я сам могу засвидетельствовать. Он имел извращенные помыслы, и вид его хорошо показывал его состояние. Иногда он приходил и к нашему старцу Иосифу и говорил ему о своих помыслах, советовался, но ни в чем не исполнял послушания.

Прежде своей смерти отец Кирилл сказал ему: «Чадо мое, когда я умру, похорони меня здесь». Но тот, когда старец умер, похоронил его в ином месте. Другие отцы советовали ему проявить послушание хотя бы теперь и исполнить последнюю волю своего старца, но он отвечал: «Нет, я хочу похоронить его тут».

Когда этот брат похоронил старца, явился ему диавол и сказал: «Ведь это я все тебе устроил, я подталкивал тебя огорчать старца непослушанием». И как только тот открыл уста, диавол вошел через них внутрь, и с тех пор он стал совершать всякие безумные выходки. Во время пения Херувимской он кощунствовал, изображал волка, зверя. Взял топор и разрубил икону святого Иоанна Богослова. Жил то там, то здесь, лишь изредка приходя в себя.

Однажды в полдень послышался лай лисы. Отец Иосиф Киприот говорит мне:

— Смотри-ка, какое нахальство имеет лисица! Днем, в полдень, не боится и лает.

И действительно, вскоре проходит перед нашим домом отец Иоанн!

Я рассказываю вам все это для примера, чтобы вы уразумели, что такое послушание, и потому, что все это вам очень пригодится в будущем.

В другой раз отец Иоанн, будучи в себе, пришел увидеть моего Старца, отца Иосифа. Согласно нашему уставу и заповеди Старца, я должен был уйти. Едва завидев чужого, я прятался. Как только он пришел, я зашел в соседнюю келейку и сел там.

Старец Иосиф сидел на скамеечке. Пришел отец Иоанн и сел рядом с ним. О том, что он был бесноватым, я знал от своего Старца, так как для моего вразумления и наставления Старец часто говорил мне о нем.

Итак, сидя в соседней келии, я из любопытства и духовной пользы хотел услышать, что скажет отец Иоанн и что ему посоветует Старец.

«Отче,— начал отец Иоанн,— когда меня захватывает демон, он поднимает меня вверх, бьет меня, я говорю что-то бессвязное, совершаю бессмысленные поступки и становлюсь беспомощным зрителем того, что делает мое тело и произносят мои уста! Я — зритель и ничего не могу поделать, а все члены моего тела послушны диаволу!».

Когда мы жили в Новом скиту, у нас было много работы и суеты в связи с постройкой келии. Искуситель подтолкнул отца N чем-то огорчить меня. Я говорил ему: «Не поступай так, это тебе неполезно». Наконец однажды Бог, чтобы дать ему личный опыт и показать, что не следует так себя вести, на великом повечерии (была Великая Четыредесятница), когда он читал за аналоем, а я сидел в стасидии[285] старца, попустил следующее. Этот брат на минуту прерывает чтение, подходит ко мне и говорит испуганно:

— Вот,— отвечает он,— каждый мой палец становится толстым, как рука, а рука моя, по диавольскому действию, становится в три-четыре раза больше! Погибаю, отче, перекрести меня, иначе я стану бесноватым.

— Ну, теперь иди читай повечерие и в другой раз будь внимателен, не противоречь и не имей мнения, отличного от мнения старца, ибо это тебе неполезно.

Когда я перекрестил его, искушение прошло, он пришел в себя и в трепете вернулся к аналою.

Велики достижения хорошего послушника. Те, которые послушны и не огорчают своего старца, наследуют ангельские венцы. Послушанием послушник получает великую благодать.

Апостол Павел, хотя и поучал простых христиан, указывал на первую из всех добродетелей — послушание, говоря, что мы своим духовным преуспеянием должны доставлять радость духовникам, ибо они бдят о душах наших[286], ибо неполезно людей, которые подвизаются ради спасения наших душ, огорчать и доставлять им неприятности.

Если мы в послушании не находим пользы и упокоения,— значит, не все в порядке, значит, что-то от нас ускользает.

Получая какие-либо наставления старца, пусть послушник не думает, что это простые советы. По сути, это заповеди, хотя об этом и не говорится так явно. К примеру, старец дает наставление: «Чадо мое, будь послушным, твори молитву и прогоняй плохие помыслы сразу, как только они придут, потому что чем дольше они остаются, тем больше оскверняют душу. Если они и уйдут через продолжительное время, то все же оставят после себя пятна и выщербины!». Или другое: «Если ударят в бИло[287], тотчас спускайся вниз». Или: «В церкви не ходи туда и сюда, но стой терпеливо в своей стасидии и переходи с места на место только в случае крайней необходимости».

Если монах не слушает советов и увещаний старца, то он пребывает в непослушании. Тогда не должен ли старец так прямо и сказать: «Я заповедую это и вот это», дабы монах устрашился и был послушным? Нет, заповеди даются лишь в определенных случаях.

Когда кто-то приходит для того, чтобы стать послушником, то совершенно очевидно, что он делает это не ради игумена или монастыря. Понятно, что он приходит ради любви Христовой и спасения своей души. Но поскольку он не увидит Христа, чтобы сотворить Ему послушание, то Христос оставляет Своего представителя — игумена в монастыре, чтобы то послушание, которое человек желает оказать Христу, он оказал игумену.

Каждый духовник носит в себе образ Христов. Итак, насколько он послушен духовнику, настолько послушен и Христу.

Страшный грех — не почитать икон Христа, Божией Матери, святых. Мы полагаем, что хуже греха и нет. Икона представляет Божественное лицо, мы ей покланяемся и лобызаем ее, а поклонение это относится к самому тому лицу, которое изображено на ней.

Живую икону Христа носит в себе духовник, слушаться которого послушнику заповедуется ради одной только любви Христовой. Не ради личности старца, ибо он может быть и грешным человеком, может быть достойным геенны, как и я, но послушание имеет совсем другой смысл: оно относится прямо ко Христу. И поскольку любовь Христова призвала нас прийти сюда для подвига и спасения своей души, то мы должны всячески приобретать эту важнейшую добродетель послушания, которая вмещает в себя всё, ибо хороший послушник, безусловно, имеет не только послушание, но окружен стеной из многих других добродетелей и подвигов.

Мой святой Старец, чтобы укрепить нас в послушании, вере и любви к своему наставнику, в числе прочего рассказывал и следующий случай, приключившийся на Катунаках.

Один послушник очень любил своего старца и был чрезвычайно послушлив. Как-то они пошли в Карею[288]. Там старец тяжело заболел и захотел вернуться в свою келию. Послушник взял его на плечи и так шел несколько часов, и, преодолев горный хребет, принес его на Катунаки, туда, где они жили.

Через некоторое время этот монах связался с одним монашеским братством там, наверху, в скиту Святого Василия[289], где отцы причащались без предварительного поста, и захотел оставить своего старца и уйти монашествовать к ним. Будучи схимником, он пожелал уйти от своего старца.

— Чадо мое,— снова сказал ему старец,— не ходи. Приближается Пасха, останься здесь, чтобы нам вместе отпраздновать Воскресение…

Однажды старец потерял терпение и говорит ему:

На следующий день на носу у послушника вскочил огромный прыщ и начал раздуваться. Наконец он пришел к отцу Артемию, врачу-самоучке, вылечившему старца Иосифа и меня. Он показал ему чирей, но вылечить его отец Артемий не смог…

Через три-четыре дня вздутие увеличилось, чирей лопнул, пошел гной, и монах этот был уже недалек от смерти. Отцы говорили ему:

— Примирись со своим старцем ради любви Христовой, возьми его благословение с собой, дабы он простил тебя.

— Нет! — говорил он, уже ожесточившись, как бесноватый! Но в конце, перед тем как испустить дух, он бил себя в грудь и кричал: «Проиграл, проиграл, проиграл я игру за свое спасение!».

Очень много рассказывал нам старец Иосиф, ибо он знал многих старых монахов.

В отеческих книгах написано об одном хорошем послушнике, которому старец каждый день после повечерия преподавал наставления о послушании и о том, что делать, чтобы спастись.

Однажды за разговором старец заснул. Тогда диавол начал досаждать послушнику помыслами и говорил ему: «Уходи, ведь старец заснул. Что ты сидишь? Иди и ты отдыхать, ты устал» и тому подобное. «Как я пойду,— думал послушник,— я должен получить благословение старца».— «Но старец теперь заснул»,— снова говорил ему помысл. «Ничего, я потерплю». Помысл борол его семь раз, чтобы он ушел, но он не ушел.

Через несколько часов, когда приблизился час совершения утрени, старец проснулся и говорит ему:

— Ничего, отче, я сотворил послушание и терпение.

— Хорошо, теперь отслужим утреню, а потом ты пойдешь и хорошенько поспишь.

Когда старец заснул снова, уже после утрени, он увидел, что находится в одной очень светлой комнате, и там был лучезарный престол, над которым сияли семь прекраснейших венцов. Недоумевая, старец спросил: «Кто знает, чей это престол, какого великого преподобного и святого мужа? И какие подвиги он должен был совершить, чтобы заслужить эти венцы?». И вот, когда он так стоял, подошел к нему один священнолепный муж и сказал:

— Удивляюсь я светлости престола и думаю, что это престол какого-то великого святого.

— Нет,— говорит тот,— не великого святого, а твоего послушника.

— Да это невозможно!— говорит старец.— Он еще совсем молодой и только недавно пришел, и ему уже даны и престол, и венцы?

— Конечно. Престол дан ему с того момента, когда он положил поклон подчинения[290], а семь венцов — вчера вечером, когда он противостоял помыслам.

Когда старец пришел в себя, то позвал своего послушника и спрашивает его:

— Чадо мое, какие помыслы были у тебя вчера? Говори.

— Ничего у меня не было, отче. Никакого плохого помысла я не имел, не помню.

— Ну-ка, подумай получше, вспомни все по порядку.

Немного погодя, испытав самого себя, послушник сказал:

— Да, да, отче! Вчера после повечерия, когда вы заснули, я семь раз был борим помыслом вас оставить и пойти отдохнуть, но противостоял и, как видите, ждал вас.

И понял старец, что эти семь венцов его послушник заработал вчера вечером, борясь с помыслом.

Слово второе о послушании

Пример нашего Спасителя, столь смирившего Себя, явил нам величие, которое скрывает в себе послушание. Послушание — это не только послушание старцу, но и послушание всякой заповеди Божией. Здесь повелевает старец, но сначала повелевает Бог Своими заповедями: «Сотвори сие». Если человек совершает послушание, то затем получает плод этого послушания.

Христос смирил Самого Себя, будучи послушен Своему Небесному Отцу. Он был послушлив, как человек, чтобы научить нас высочайшей добродетели смирения, ибо без смирения никто не может приблизиться к Богу.

Мы видим, что в раю, когда Адам и Ева исполняли послушание и сохраняли заповедь Божию, состоявшую в том, чтобы не есть от запретного плода, они были счастливы. Они были царями всех земных тварей, господствовали над всем, чувствовали и видели Бога. Это было самое блаженное время их жизни. Над ними простирался покров Божий. Никто их не беспокоил, никто не осуждал. Они могли беспрепятственно ходить по раю без страха, без мучения совести. Почему? Потому, что они еще не впали ни в какое прегрешение пред Богом.

Впоследствии, употребив во зло свою свободу, они, как свободные, захотели преступить заповедь и преступили ее и согрешили пред Богом.

Сразу же после преступления совесть возвысила свой глас. Тотчас после падения она начала удручающе беспокоить их души. Ясно, что угрызения совести явились следствием преступления и греха.

После преступления первозданные оказались в тупике. Услышали голос Бога, ходящего по раю,— говорит Писание,— и убоялись, и скрылись![291] Но почему прежде, когда они еще не провинились пред Богом, они не боялись Его? Может быть, тогда Бог не гулял по раю? А теперь приблизился к ним, как к преступникам? Неужели Бог не посещал их, когда они были истинными Его чадами? Посещал, но тогда они не боялись Его, потому что их не обличала совесть, которая была спокойна и мирна, почему и сами они пребывали в мире.

Итак, когда Бог гулял по раю, оба скрылись, ибо убоялись Бога. Бог говорит им:

— Я убоялся,— говорит Адам.— Я услышал, что Ты ходишь по раю, и убоялся.

— Но почему же ты боишься Меня, боишься своего Отца, своего Творца, своего Благодетеля, Который по безграничной Божественной любви отдал тебе весь рай? Ты боишься, что Я к тебе подойду? К тебе приближается Счастье, Источник жизни, радости и мира, и ты боишься?

— Да,— говорит Адам,— я боюсь, потому что согрешил. Но я невиновен. Ева, жена, которую Ты дал мне, она меня подвигла, подтолкнула, и я преступил заповедь Твою и ел от запретного плода.

— Ева,— говорит Бог,— ты почему прельстила своего мужа, почему ела?

— Я невиновна,— отвечает Ева,— змей, которого, конечно, Ты сотворил и который живет у нас в раю, он сказал мне, что если я съем от этого плода, то стану равной Богу и познаю добро и зло.

Сразу видны эгоизм и пререкание. От эгоизма произрастает в сердце и в уме свой плод — пререкание, которое восстает против Бога и косвенно возлагает ответственность на Него.

Поскольку Бог не увидел покаяния, не услышал, чтобы праотцы попросили прощения, Он тут же повелел изгнать их из рая.

Этот диалог между Богом и первозданными людьми дает нам ценнейший урок и научает, что Бог, когда человек преступает Его заповедь, не покидает его, не наказывает тут же, а приближается к нему. Но как приближается? Человек не слышит, как Он ходит, как услышал Его Адам! Однако я очень хорошо Его слышу, когда Он обличает меня и говорит мне: «Здесь ты сделал плохо, там поступил нехорошо. Почему ты это сделал?». Через совесть Бог зовет: «Покайся, ибо ты — человек».

Человек удобопреклонен, убеждается легко и легко поддается влиянию, изменчив и ненадежен. Бог это знает, ибо Он тебя сотворил, Он сделал тебя человеком. Но Он дал тебе и благодать покаяния, Он дает тебе силу подняться. Почему ты не встаешь? Когда Он обличает тебя через совесть и Писаниями побуждает к покаянию, а ты не каешься, тогда начинаются осуждение и наказание.

Теперь перейдем к нашей жизни. И здесь мы снова увидим, что, когда человек послушлив, он живет счастливо. Совесть его не обличает, не досаждает ему и не доставляет никакого беспокойства.

Когда же он не слушается, тогда совесть обличает его и говорит: «Здесь ты поступил нехорошо». Эгоизм кричит: «Нет!». А совесть снова говорит: «Ты должен покаяться». От этого начинается беспокойство, война, и человек обличается в душе.

Но у хорошего послушника не бывает такого состояния, и он живет в мире и спокойствии, с благой надеждой будущего вечного по Богу восстановления.

Теперь мы в киновии[292], где все происходит в определенном порядке, по определенному закону, установлению, дисциплине, наставлению и послушанию. Если послушник плохо соблюдает порядок, наставления, заповеди — как Бога, так и старца,— то он внутренне обличается.

Отцы с таким усердием хранили послушание, что даже спрашивали: «Хорошо ли я делаю, выпивая десять глотков воды?». Что это значит? Они желают научить нас тому, с какой точностью мы должны слушаться поучений и наказов старца.

И говорят нам отцы, что мы становимся посмешищем пред Богом, Ангелами, людьми и демонами, если, отрекшись от родителей, мира и свободы, спорим из-за иглы, нитки или еще из-за какой-нибудь ничтожной вещи.

Мы пообещали Богу самоотречение. Что такое самоотречение? Это отречение от страстей и всех своих хотений. Но когда мы творим свою волю и без благословения создаем себе комфорт и удобства, разве исполняем мы тогда послушание?

Если и за одно праздное слово мы ответим перед Богом[293], то за исполнение своей воли неужели не дадим Ему ответ?

Став монахами, мы пообещали самоотречение и послушание до смерти. Но как мы оправдаемся, когда станем пред смиренным Иисусом, явившим совершенный образец послушания, и Он покажет нам язвы от гвоздей и Распятие? Когда Он скажет нам: «Вот насколько Я был послушен Небесному Отцу: Я отсек не пожелание иглы, не пожелание нитки, не нежелание исполнить малое приказание, а отсек Свою волю даже до смерти, и смерти крестной[294]»?

Если нас обличат, к примеру, в том, что мы творим свою волю, мы внезапно приходим в смущение и внутри нас начинается война. Когда что-то препятствует исполнению нашей воли, в нашей душе происходит «вселенский» переворот.

Но мы видим Христа, когда Он получает повеление и говорит: «Если возможно, да минует Меня чаша сия[295], да совершится спасение человека иным путем». Ответ же Отца: «Нет. Шествуй через Крест и Голгофу».— «Да будет воля Твоя»[296].

Поэтому будем внимать своей совести и не будем ничего делать без ведома старца, ибо сейчас мы успокаиваем себя, творя свою волю, сейчас мы наслаждаемся этим, сейчас мы исполняем то, что желает наше сердце. Но придет час, наступит момент, когда мы окажемся в затруднительной ситуации, и тогда вспомним свою предшествующую жизнь и будем просить время для покаяния и исправления, но будет уже слишком поздно! Исправимся теперь, когда мы еще можем исправиться. Не будем ничего делать без благословения.

В Патерике есть рассказ о том, как одна монахиня пришла в сад и без благословения взяла и съела лист салата, и вошел в нее демон. Тогда она начала бесноваться. Позвали игумена, чтобы он исцелил ее. Старец запретил демону и сказал: «Почему ты вошел в сестру?».— «Я не виноват,— говорит демон,— я был на салате, и она меня съела!».

В эту монахиню демон вошел ипостасно[297], в то время как в нас, когда мы творим те же самые дела и похотения, он входит по-другому, через вину. И последнее гораздо хуже, ибо тот демон был выявлен и изгнан старцем, и монахиня исцелилась. Но когда мы что-то преступаем, тогда демон остается, и это хуже.

Отцы говорят: «Невелико дело, если демон выйдет из человека. Велико, если мы сможем изгнать демона страсти». Святой может изгнать демона, но, для того чтобы искоренить страсть, требуется личный подвиг.

Поэтому не будем трудиться напрасно, заблуждаться и терять время, полагая, что мы шествуем монашеской стезей и находимся в послушании, и, будучи преступниками, самодовольно успокаивать себя. Возможно, нас обольщает помысл, а точнее, самонадеянность, и мы в отношении своих поступков полагаем, что «это ничего не значит», «нет ничего страшного и в другом», «эх, невелико дело, если я сделаю и вот то». Но, в действительности, это преступление Божественного закона. Не будем забывать, что, несмотря на то что мы пытаемся его модернизировать, закон Божий неизменен и непоколебим, и однажды он будет приведен в исполнение[298],— тогда, когда мы предстанем на Суд!

Слово третье о послушании

Смирением святые отцы достигли великой меры благодати. Но, может быть, послушник не способен к такому преуспеянию? Конечно, способен. Когда он заботится о хранении ума, молчании, беспопечительности, когда обращен на своего внутреннего человека и постоянно что-то вкладывает в свою внутреннюю сокровищницу, он преуспеет несомненно.

И мы были послушниками Старца. У нас были послушания, дневные труды и тому подобное. Имея проводником опытного в этом божественном шествии Старца, соблюдая наш устав, некоторые отцы[299] смогли познать такие вещи, которые отцы-исихасты оставили нам как некую священную сокровищницу.

Будем избегать разговоров о бесполезных вещах. Да будем постоянны в исполнении своего правила[300], а также в посещении храма. В храме будем слушать службу, литургию, вечерню. На трапезе да будем все вместе. Во всем будем иметь порядок. Где порядок, там и мир. Где мир, там и Бог. Где беспорядок, там смущение. А где смущение, там и диавол. Вся же благообразно и по чину да бывают[301],— говорит божественный Павел.

Как послушники, будем исполнять свое послушание. Не будем творить своей воли. Своя воля изгнала первозданных людей из рая. Покорность Христа Своему Отцу снова ввела человека в рай, и так восторжествовало послушание.

Преслушал денница Бога, гордо возмечтал о себе, и Бог отринул его от Себя: он стал диаволом и теперь воюет с нами. Те же ангельские чины, что остались верны Богу, пребывают во славе Божией. Ангелы, будучи в тот момент изменчивыми по природе[302], по благодати обрели постоянство, ибо с падением денницы и человека они узнали такие вещи, что теперь пребывают неизменными в послушании Богу.

Как испорчена воля человека, ибо таит в себе эгоизм, гордость, себялюбие и многое другое! Поэтому послушник, освободившийся от своей воли, освобождается и от страстей.

Христос был послушлив до крестной смерти, то есть до полного умерщвления Своей воли.

Если бы Христос как человек не сотворил послушания, не отсек бы Свою волю, то человек бы не спасся! Точно так же не спасается и тот человек, который держится за свою волю и делает то, что хочет сам.

Что значит отречение от своей воли? Это значит, что я отбрасываю, отвергаю свою волю, отрекаюсь от нее. Я уже не имею с ней никаких отношений.

Только тогда послушник освобождается от страстей, когда полностью отказывается от своей воли. Насколько он оставляет свою волю, настолько получает облегчение от брани страстей.

Если послушник на практике познАет значение слов «благословите» и «буди благословенно»[303], то он увенчается неувядаемым венцом в небесном мире.

Там, где послушник привнес свою волю, он привнес яд, и, принимая яд, он сам себя отравляет.

И даже если бы ему дано было ошибочное приказание, за послушание, которое он выполняет, Бог его благословит.

Некто пришел и стал послушником у одного старца, у которого уже было свое монашеское братство. Старец ему говорит: «Раз ты хочешь жить в нашей общине, я даю тебе заповедь не произносить ни одного слова. Стань немым ради Христа!». Тот ответил: «Буди благословенно».

Когда он пробыл некоторое время в этом братстве, старец увидел, что его община не приносит этому послушнику пользы и лучше ему не жить здесь. Он говорит ему однажды: «Я пошлю тебя к другому старцу в другой монастырь». И, дав ему записку, снова говорит ему: «Ступай в такой-то монастырь, отдай это игумену и оставайся там».

Берет игумен письмо — это было рекомендательное письмо с такими словами: «Я прошу Вас, отче, принять этого брата. Он хороший монах» и тому подобное. Игумен принимает его.

Через некоторое время монах этот умер, так и не нарушив своего молчания. После его смерти второй старец, игумен, пишет первому: «Хоть и безгласного брата послал ты мне, но он был настоящим Ангелом!».

Тогда первый отвечает второму: «От природы он не был таковым, но, храня заповедь, пребыл безгласным!». И удивился игумен силе этого брата, что так безупречно сохранил он заповедь своего первого старца.

Я хочу сказать, что совершенное оставление своей воли есть святость.

Часто я думаю и говорю: как будет почтен совершенный послушник Христом — первым Послушником! И как возможно, чтобы совершенных послушников Христос не взял с Собой в Свое братство, где они будут вечно лицезреть лице Его, как пишет в Апокалипсисе святой евангелист Иоанн Богослов![304]

Мы, сегодняшние монахи, судорожно держимся и цепляемся за свою волю, поэтому и не можем продвинуться дальше, вперед. Мы не говорим «благослови» и «буди благословенно», а возражаем: «Не это, а то» и тому подобное — и отравляем самих себя и свою жизнь. Поэтому мы и не имеем преуспеяния хороших монахов.

В книгах отцов мы читаем о некоторых святых послушниках.

Представь себе, один игумен поместил в келию своего послушника вола, который много лет рвал ему нити и ломал ткацкий станок! И там, внутри, конечно, сколько он делал и всякого иного! Покоя от него не было совсем! Но, несмотря на все это, никогда у брата не было помысла, как он говорил авве Пафнутию: «Никогда, авва, у меня не было плохого помысла о моем старце, почему он поместил в мою келию вола. Но раз он поместил его сюда,— значит, он знает что делает, и кончено дело».

Сам он не имел собственного помысла. Помысл старца был и его помыслом.

Поэтому мы говорим: если у нас нет духовного послушания, то мы совершенно ничего не достигли. Когда мы не желаем того, чего желает старец, мы, по сути, уже не послушники и не имеем духовного послушания. Пусть мы и совершаем послушание на деле, но мы тогда становимся, словно люди, у которых есть тело, но нет души. Ведь логически совершенно неприемлемо, чтобы существовал человек, у которого нет души.

Точно так же, согласно духовной логике, неприемлемо считать послушником того, кто имеет послушание только на деле. Прежде всего он должен иметь душу, иметь духовное послушание и говорить: «Во что верит, что думает, помышляет, полагает и решает старец, так же в точности думаю, считаю, решаю и я».

Святой Симеон Новый Богослов[305] получил благословение свыше только за послушание. Это очень сильный и яркий пример.

Святой Паисий имел послушника, которому однажды сказал:

— Чадо мое, иди выпей воды вон из той лохани.

— Вместо того чтобы позволить мне попить из кувшина или из источника, когда я пришел с послушания, усталый и потный, старец хочет, чтобы я пил эти помои из лохани!

Он доверился своему помыслу и как много потерял!

Потом он подумал: «Неужели не идти мне пить?» — но совсем не нашел воды. Тогда говорит ему авва Паисий:

— Несчастный, знаешь ли ты, чтО это были за «помои»? Это была вода после умовения ног Христа!

С тех пор братом овладел дух скорби. Авва Паисий старался его утешить, но где там! Он дошел до того, что уже совсем лишился покоя. Тогда святой, раз брат не мог успокоиться и жить вместе с ним, как-то говорит ему:

— Иди в такое-то место. Там три гроба[306]. В одном из них (который ему кто-то показал) сотвори молитву и слушай, что тебе будет сказано…

Брат так и поступил. Он услышал голос, говорящий ему:

— Иди обратно к своему старцу и твори послушание.

Но этот послушник уже потерпел внутреннее крушение. Дом его души дал такие трещины, что он уже не в силах был их заделать. Поэтому до конца своей жизни он был в послушании у аввы Паисия, сотрясаемый и бросаемый, словно бурей.

Симеон Новый Богослов, одержавший победу над своей волей, приял свыше дар богословия за свое совершенное послушание. А этот, творя свою волю, остался вне послушания и благодати.

Это, конечно, немногие примеры, ибо если бы было записано все, что сотворили те отцы — изумительные послушники, то получились бы целые тома книг.

Эти примеры словно зеркала, в которых мы можем увидеть самих себя и свой облик…

Бог да поможет каждому из нас прийти в себя, увидеть самого себя, насколько мы отреклись от своей воли. Будем подвизаться, чтобы очиститься от этого яда и суметь прожить по Богу, так, как хочет Бог и как того требует от нас монашеское звание[307].

О вере старцу, почитании его и о любви к нему

С заботой и усердием храните веру и любовь к вашему духовному наставнику, ибо в этом — жизнь и смерть души. Не опечаливайте вашего отца во Христе, если желаете узреть лик Божий. Опечаливающий же его да ведает, что опечаливает Христа. И как он воззрит на Христа, когда умрет?

Верю, чадо мое, что ты сделаешь более того, что я советую тебе, и тогда увидишь, насколько хорошо будет у тебя на душе! Никогда не допускай врагу поражать тебя плохими помыслами против твоего старца, ибо помыслы эти — змеи, исполненные яда.

Будь всецело привязан душой к своему старцу, слушай его, как если бы слова его были словами, сказанными Самим Христом.

Любовь к старцу, почитание его и совершенное послушание ему приносят ему покой. Упокоивая старца, покоишь Бога. Что делаешь старцу, делаешь Богу.

Чадо мое, я нисколько не сомневаюсь в том, чтО с тобой происходит. Подлинное духовное чадо именно так любит своего отца, духовно родившего его по благодати Божией.

Желаю, чтобы Христос всегда исполнял твое сердце Своей Божественной радостью, которая действительно обновляет верующего христианина.

Послушник наносит себе смертельный вред, когда не открывается чисто и искренне перед своим старцем. Как бывает с больным, который не показывает врачу свою рану или болезнь, не лечится, и потому боль и температура не проходят, так бывает и с послушником, который не объявляет своему духовному врачу душевные раны. И мешает ему показать, от чего он страдает, не что иное, как его эгоизм.

Итак, чада мои, попрем ногами этого дракона и заколем его ножом священной исповеди и принятием духовного врачевства, которое для нашего исцеления даст нам духовный врач — старец.

Будем начеку, чада мои, понудим себя. Чего мы ждем? Конец приближается, и мы будем объяты страхом. Что нам поможет? Во время той великой нужды поможет нам настоящее[308] понуждение в исполнении наших обязанностей, стяжание добродетелей, а главным образом — духовное единение со своими духовными родителями, которое достигается посредством благоугодной для них жизни. Если духовно мы через преслушание и осуждение разлучены со своим духовным отцом, то чем мы оградимся от демонов в час смерти? Без ходатайства его святой молитвы как мы предстанем пред Самим Иисусом Христом? Когда мы будем подниматься и проходить через воздушные мытарства, что избавит нас от них? Молитвы старца? Но они оставили нас, потому что мы огорчили его в жизни, и посему они теперь не имеют никакой силы в нашей нужде.

Итак, чада мои, позаботимся о том, чтобы жить по воле Бога, дабы благоугодить Ему, чтобы Он упокоил нас навечно в Своих объятиях.

Проблема твоя, чадо мое, главным образом,— это проблема взаимоотношений со старцем. Я много раз говорил вам о том, что диавол чрезвычайно боится старцев и что любовь и вера к ним — сильная защита каждому слушающемуся ради любви Божией. Но кто допускает ошибки во взаимоотношениях со старцем, тот лишается безопасности и начинает падать. Потому и диавол, ведая это, тут же воздвигает брань против старца, стараясь раздуть его слабости[309] до такой степени, чтобы можно было убедить послушника в том, что от него он не получит никакой пользы, что старец сам плохо держится на ногах и так далее. И когда убедит его, получает прибыль. Но когда найдет его непоколебимым, уходит и открывает другой фронт. Редко послушник не бывает искушен такой бранью.

Старец пишет монахине

Дочь моя, имей любовь и уважение к геронтиссе. У кого нет немощей? Все мы повинны в страстях. Но это одно, а твой долг по отношению к твоей духовной матери — другое. Ты взирай на нее как на Самого Христа! И твое доверие к ней будет вменяться тебе как доверие к Богу.

Не желаю, чтобы ты лицемерила. Очень любезны мне искренность и прямота. Такими желаю видеть и своих чад. Исповедуйся истинно, слушай советы геронтиссы, верь тому, что она говорит тебе.

Если ты не принимаешь с верой её слов, то в результате начнешь осуждать, приходить в охлаждение, удаляться от нее. Тебе, как монахине, находящейся под покровительством геронтиссы, это не подобает.

Не должно осуждать никого, ни охладевать к кому бы то ни было, тем более к своей духовной матери.

Подвизайся возлюбить ее и смотреть на нее как на лик Христов. И тогда по своей вере пожнешь и плод. Сотвори сие и узришь истину.

Теперь, в Великую Четыредесятницу, я желаю, чтобы ты особенно понуждала себя. Храни молчание внешнее и внутреннее. Постоянно и неослабно помни о смерти. Огромна польза от такого поучения. Надо творить и возлюбленную молитовку. Понуждай себя ко все более тесному единению со своей геронтиссой и никогда не позволяй помыслу судить ее, потому что отцы сравнивают это с ожогом или тяжелым отравлением. Храни себя, чтобы не отпасть от геронтиссы, ибо в противном случае парализуется любой твой добрый подвиг.

О совести и послушании

Когда человек хранит абсолютное послушание по отношению к своей совести и исполняет то, что она указывает ему, тогда и она перестает обличать его. Не потому, что ослабел ее голос, но потому, что благодаря доброму послушанию ей уже не в чем обличать человека.

Апостол Иоанн говорит: когда совесть человека не обличает его, он имеет дерзновение к Богу[310].

Невозможно человеку пройти по своему пути, чтобы где-нибудь да не преткнуться, потому что с одной стороны диавол, с другой — плоть, с третьей — мир постоянно создают трудности в его жизни. И человек претыкается по характерной для него невнимательности. Поэтому, упав, пусть тут же встает и просит прощения. Когда же он принесет должное покаяние, тогда и совесть, прежде обличавшая его, умолкает.

В трех моментах мы должны хранить свою совесть: в отношении к Богу, к ближнему и к вещам[311].

Человек хранит свою совесть в отношении к Богу, когда избегает любого греха; к ближнему — когда не огорчает его, не осуждает, не клевещет на него, не соблазняет, не подталкивает его ко злу; к вещам — когда по невнимательности, нерадению или бессовестности не становится причиной поломки вещей или порчи продуктов.

Святой Феодор Студит много говорит об этой бессовестности. Когда ты видишь, что вещь горит или портится, и не берешь на себя труд сохранить ее,— это бессовестность. Когда твоя одежда рвется, а ты небрежешь о ней и она приходит в совершенную негодность,— это бессовестность. Когда можешь работать, но слоняешься то здесь, то там, то и это бессовестность. Когда ты оставляешь пищу, она прокисает и ты выкидываешь ее,— это бессовестность, потому что ты должен был позаботиться о том, чтобы ее съели до того, как она прокисла.

Стало быть, каким образом ни согрешит человек по отношению к материальным вещам,— все это бессовестность. И как бы он ни оскорбил Бога — это бессовестность.

Величайшее богатство — старание сохранить свою совесть ничем не отягощенной. Если же почувствует человек, что его что-либо уязвило, пусть исправит это тотчас, и снова придет в прежнее состояние.

Сколько раз нас обличала совесть! Чем более человек следит за совестью, чем более прилагает старания, тем точнее она руководит им. И чем точнее она руководит им и обличает его, тем к большей возводит чистоте.

Существует и так называемая лукавая совесть, приходящая часто под видом доброй совести. Но в сущности это лукавая совесть, извращенная, обращенная против Бога.

Лукавая совесть — это тот голос, который учит чему-то богопротивному, главным образом неправильным и извращенным вещам.

Добрая совесть своим началом, отправной точкой и основанием имеет смиренномудрие и послушание.

Лукавая совесть своим началом имеет гордость и непослушание.

Когда послушник не подчиняется старцу, когда противостоит ему, когда ему говорят одно, а он твердит другое, когда он не слушает, тогда у него есть так называемая самоуверенность. Таковая самоуверенность является лукавой совестью.

Смиренномудрие рождает добрую совесть. Чтобы человеку научиться или, точнее говоря, быть наученным доброй совести (ибо добрая совесть и лукавая переплетены, и человек часто задается вопросом: лукавая это совесть или добрая? Или думает: этому помыслу поверить или другому?), необходимо иметь смирение, а самое главное — находиться под руководством другого, того, кто выше его, своего старца и духовника, и совершать послушание во всем, что он скажет. Тогда постепенно человек начинает понимать, какой помысл злой, а какой — добрый; каковы приметы доброй совести и каковы — злой. Таким образом, с одной стороны, он благодаря руководству и наставлению духовника избегает падений, а с другой — научается по виду и характерным чертам различать лукавую совесть от доброй и становится совершенным человеком.

Вред терпят те, кто остается вне послушания, ибо человека убеждает и та, и другая совесть; одна стремится его спасти, а другая — уничтожить. И человек часто не знает, какую из них выбрать. Послушник защищен от этой опасности и понемногу набирается опыта в различении доброй и лукавой совести.

Авва Пимен имел два помысла и пошел к своему духовнику, чтобы рассказать о них. Духовник жил очень далеко. Авва ушел утром, а пришел вечером. Один помысл он сказал, а другой позабыл. Когда же, возвратившись, вставил ключ в дверь, чтобы отпереть келию, вспомнил второй помысл. Тогда он, оставив ключ в двери, вернулся назад, к старцу, чтобы исповедать ему то, о чем позабыл.

Когда духовник увидел его труд и тщание, сказал ему: «Пимен, Пимен, Ангелов пастырь![312] Добродетель твоя прославит имя твое по всей земле».

Чтобы стать опытным и научиться различать добрую и лукавую совесть, нужно пройти через послушание. Если человек не прошел через послушание, то он несовершенен. Он может обладать дарованиями, прекрасной душой, совершать разные добрые дела, но ты увидишь, как он всегда будет хромать в отношении рассуждения и смиренномудрия. Именно послушание воспитывает человека и прежде всего дарует ему рассуждение посредством смиренномудрия.

Спроси,— сказано,— отца твоего, и он возвестит тебе[313]. Это мы видим на примере святых отцов. В Патерике мы читаем, что авва Захария увидел некое видение, но его наставник не смог объяснить ему, было ли то от Бога или от демонов. Тогда он пошел к одному рассудительному старцу, и тот сказал ему: «От Бога было видение, но ты иди и будь послушен своему отцу»[314].

Сколько всего оставили нам отцы в наше научение! Самый лучший, самый правильный, самый надежный путь, на котором человек несет меньше всего ответственности,— это путь послушания. «Творящий послушание,— говорит авва Паламон,— исполнил все заповеди Христовы».

«Послушник избрал лучший путь,— говорит авва Моисей.— Чада, спешите туда, где послушание. Там радость, мир, братолюбие, единство, бодрствование, утешение, венцы и награды». Но когда мы, будучи послушниками, желаем настаивать на своей воле, тогда этот путь становится трудным, тернистым и опасным. Творя же послушание, человек пребывает в любви, в понуждении, в братолюбии, в венцах, в освящении, в спасении.

Собственная воля — это великое препятствие, великая преграда, стена между душой и Богом. Посмотри на высокие стены, которые загораживают солнце: земля под ними сырая, болезнетворная, на ней ничего не растет. Так и стена собственной воли. Когда она станет перед душой, душа делается темной и бесплодной.

Солнце Правды — это Христос. Когда нет препятствия в душе, лучи Христовы освещают ее. Тогда весь человек освящается и приносит плод.

Кто познал плод послушания, тот может говорить о нем. Это самый благодатный путь. На нем человек отвергает злого демона эгоизма и гордости, от которого все бедствия, и приобретает смиренномудрие и беспопечительность.

В Патерике мы читаем о двух братьях, решивших уйти из мира и стать монахами. Один стал послушником в киновии, а другой — безмолвником.

— Пойду в киновию, посмотрю на своего брата, живущего среди суеты и хлопот. Кто знает, как он, бедный, там поживает в таком шуме.

Так помышляя, он был абсолютно уверен в себе и полагал, что, подвизаясь, достиг высокой меры. Пришел он в монастырь и под предлогом того, что якобы имел нужду в брате, говорит игумену:

— Я хотел бы ненадолго повидать своего брата.

Пришел его брат. Игумен дал им благословение удалиться и побеседовать.

Отойдя от монастыря, они увидели мертвеца, лежащего на тропинке, почти нагого. Безмолвник говорит:

— Нет ли у нас какой-нибудь одежды, чтобы прикрыть человека?

— Не лучше ли нам помолиться о том, чтобы он восстал?

Они помолились оба, и мертвый человек ожил. Послушник не придал чуду особого значения. Он подумал, что оно произошло по молитвам его старца. А безмолвник помышлял в себе, что чудо произошло благодаря его добродетели, его посту, бдению и злостраданию, лежанию на земле и другим подвигам.

По возвращении, прежде чем братья открыли уста, игумен (а он был святым человеком) тотчас прочитал их помыслы и говорит безмолвнику:

— Не думай, брате, что за твою молитву Бог воскресил мертвого. Нет! Но за послушание брата твоего!

Тогда безмолвник понял, что игумен обладает даром прозрения и святостью, и уверился, что сам он в действительности прельщенный и что брат его, якобы пребывающий в киновии в попечениях и заботах о многом,— выше его.

Подумайте о том, с какой убежденностью сказал послушник:

Посмотрите на его простоту, незлобие, на его веру. Для безмолвника это было недостижимым, а для послушника — естественным, потому что он верил в молитву старца. Какой же подвиг он должен был совершить, чтобы достичь такой добродетели! Какие заушения получали в киновии его эгоизм и гордость! Ибо какой человек, приходя из мира, не имеет эгоизма и гордости? Но великое множество послушников освятилось и источило миро!

На Святой Горе, в районе скита святой Анны, жил один монашек, таскавший с пристани наверх мешки с зерном. Он трудился в поте лица, выполняя эту тяжелую работу, но как-то начал говорить в себе:

— Да есть ли у нас награда за весь этот труд и пот, который мы пролили, выполняя послушание старцев?

Помышляя так, он присел немного передохнуть и задремал. Находясь в тонком сне, видит он перед собой Божию Матерь.

— Не печалься, чадо,— говорит Она ему.— Пот этот, который ты проливаешь по послушанию, таская продукты, вменяется пред Моим Сыном в мученическую кровь.

Тут он пришел в себя, и с этого времени его перестали беспокоить помыслы, пропала печаль. Отцы написали о сем на каменной плите, а проходящие мимо читают об этом.

Неподалеку от кафоликона[315] святой Анны находится келия, прозванная «келией патриарха». Там подвизался один патриарх по имени Кирилл. Он оставил патриарший престол, приехал сюда и стал жить как простой монах. Отцы всё таскали на себе. Патриарху они говорят:

— Святейший, ты уже стар и не обучен. Давай возьмем для тебя ослика, чтобы ты нагружал на него продукты.

Они взяли ему ослика, и он поднимался и спускался с его помощью.

Однажды, когда патриарх поднимался с осликом, а другие отцы несли продукты на себе, все сели немного передохнуть. Внезапно патриарх задремал и в тонком сне видит Богородицу с Ангелами. У Божией Матери был сосуд, из которого Она поила отцов, тащивших вещи на себе, а у Ангелов — платки, которыми они отирали им пот.

В изумлении видя, как они отирали пот даже у осла, патриарх стал просить их, говоря:

— Отче, у тебя нет пота. А ослика, который утрудился, мы отрем от пота.

Тогда он проснулся, пришел в себя и говорит отцам:

— Возьмите ослика назад, потому что я из-за него очень многое теряю. Божия Матерь и Ангелы отерли пот у него, а не у меня.

Сколько подобных случаев было в жизни отцов! Были бы мы там, чтобы увидеть их! Теперь это встречается редко, все пропало.

Будем следить за своей совестью. С помощью послушания, сокрушения, исповеди и смиренномудрия стяжем добрую совесть. Будем избегать своей воли, порождающей самоуверенность и совесть лукавую.

О совести

Не презирайте своей совести, потому что она советует нам доброе. Это врожденный закон, данный нам как указатель, чтобы вывести нас на прямой и спасительный путь.

Есть добрая совесть, и есть лукавая совесть. Добрая совесть дает нам советы в соответствии с Божественным законом, дает спасительные повеления; а лукавая совесть — голос диавола — дает советы лживые и извращенные и причиной своей имеет возношение и эгоизм! Навык и умение отличать одну совесть от другой достигается исповеданием помыслов и исполнением советов духовного руководителя. Ибо он будет распознавать помысл и просвещать тебя в отношении того, от доброй он совести или, к примеру, от лукавой. И так ты научишься впредь различать их сам.

Следи за своей совестью. Дела и слова твои да будут чисты, а не так, что на устах одно, а в сердце другое. Возлюби истину. Бойся обличений своей совести. Исправляй своего внутреннего человека, чтобы впоследствии не раскаиваться напрасно. Вот так, и да будет с тобой Бог, и благодать Святаго Духа да укрепляет тебя к исполнению советов.

Главы о послушании

Какой прекрасный пример показал нам Господь Иисус! Послушание Своему Отцу разве не вело Его на Крест и смерть? Разве Он, как Единосущный Отцу, не мог воспротивиться? Но нет, проливая пот, падая с болью на колени под тяжестью отсечения Своей воли, Сын Божий поднимается на Голгофу. Он должен подняться на нее. Он достигает вершины, возносится на славный, а для демонов страшный, Крест, и там, наверху, являет совершенное и полное послушание и приемлет неувядаемый венец вечной славы.

Вот как зарабатывается воскресение души, а не так, что иногда послушание, а иногда — непослушание и своеволие. Венцы приобретаются не иначе как произволением к жертве. Все препятствия преодолеваются сильным помыслом, предпочитающим скорее смерть, нежели предательство в исполнении послушания.

Через послушание Христово мы спаслись, в то время как через преслушание Адамово привлекли к себе нескончаемую муку. Стало быть, путь послушания ведет на Голгофу, и восхождение это нелегко. Мы и пот прольем, и притомимся, но помыслим о том, что после воскресения мы приобретем чистоту души и усыновление, и богатство это не приобрести и за все земные вещи, такую оно дает сладость. И что я говорю о вещах мира? Если кто-либо даст и богатства всего мира, то и тогда не сможет выкупить даже капли духовной радости у той души, которая прежде взошла на Голгофу и увидела свое воскресение.

Христос сказал ученикам: Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня[316]. Итак, преемниками апостолов являются церковные иерархи, священники, игумены и старцы небольших монашеских братств. И слушающиеся апостольских преемников слушаются Самого Христа, а не слушающиеся их Христа отвергают.

Посему, если мы желаем находиться в послушании Христовом, мы должны совершать послушание. И не так, чтобы слушаться в том, что нам нравится, и не слушаться в том, что мы не желаем, ибо Христос в Гефсимании просил Небесного Отца, чтобы спасение людей совершилось иным образом. Но, поскольку Небесный Отец выбрал Крест, Христос ответил тогда: «Не Моя воля, но Твоя да будет, Отче»[317]. И был послушен до смерти, и смерти крестной[318].

И само богословие является следствием молитвы и совершенного послушания. Без послушания монах, каким бы он ни обладал дарованием, вскоре потеряет его. Послушник — многоплодный и обогащенный всеми дарами УтЕшителя — обогащается и ныне, и вовеки.

Чтобы нас посетила благодать Божия, мы должны с полным послушанием быть расположены к тому, чему нас учат, и не подменять волю старца своей волей, ибо это называется духовным прелюбодейством. Послушание мы должны исполнять с великой искренностью, иначе не покажем никакого преуспеяния на своем монашеском пути.

Смирение — это та добродетель, которая чудесно помогает в совершенном достижении христоподражательного послушания. Эгоизм и гордость, напротив, ополчаются против его приобретения.

Послушник должен приносить себя в жертву, а также иметь чрезвычайную любовь к старцу, потому что единение с ним укрепляет его душу в подвиге.

Кто любит и слушает своего старца, того благословение старца не оставляет без духовного плода. Он обязательно спасется и поднимется к пресветлому престолу Бога. А кто огорчает своего старца, впоследствии будет плакать на развалинах собственной души.

Очень страшно и ужасно давить на старца и вынуждать его делать то, чего не желает его душа, но чего хочешь ты. Это страшно. Это знает только тот, кто обладает личным опытом.

Твой духовный отец и старец стОит дороже всех людей на земле, дороже всей вселенной!

Только диавол знает, знает лучше всех, что значит старец и совершенное послушание ему.

Никогда не испытывай, что делает твой старец или почему он делает то или это. Не суди его, потому что тогда ты становишься антихристом! Никогда в своей жизни не мирись с тем, чтобы другие в твоем присутствии осуждали твоего старца, но тут же противодействуй, покрывай его и защищай.

«Кривизну» старца исправляет Христос ради послушания искреннего и нерассуждающего.

Величайшее достижение сатаны — убедить послушника скрывать помыслы, делать что-либо без разрешения и благословения старца и не исповедовать все чисто своему духовному отцу. Такой послушник никогда не положит доброго начала и никогда не добьется преуспеяния в благодати Божией, но так и будет влачиться то там, то здесь, доколе не придет окаянный конец его жизни.

Послушание тогда ценно, когда воля отсекается с трудом и болью, ибо страстные навыки похожи на корни колючек: желающий выдернуть такие корни по необходимости должен будет испытать боль, потому что исколет свои руки до крови. То же бывает и при выкорчевывании плохих привычек через послушание своему духовному отцу.

Не огорчай своего старца или своего брата-монаха, ибо тотчас утрачивается мир души, прекращается Иисусова молитва, человек наполняется помыслами. Исцеление заключается в следующем: исповедь, горячие слезы и искреннее примирение с ним[319].

Смотри, если у тебя есть что-либо дурное по отношению к старцу, то диавол сокрушит тебя и легко увлечет в прелесть. Приведи в порядок свои помыслы, чтобы ничто не беспокоило тебя по отношению к нему.

Что бы ни делал послушник без благословения старца, он, к сожалению, несет на себе проклятие. Его дело забирает диавол. Итак, нас, монахов, спасает только послушание.

Слушающийся приносит плод кротости, ибо старец отсекает его волю, порицает его, делает ему замечания, и когда послушник совершает послушание, тогда приобретает драгоценную кротость. Одним словом, когда послушник слушается без рассуждения, он приобретает все добродетели. Если же он прекословит, спорит, не слушается, гордится, тогда приносит своей душе великий вред, потому что огорчает Бога. Сам Бог смирил Себя, а вот человек, земной и достойный жалости, гордится.

Совершенный послушник не проходит мытарства! Он не боится ни смерти, ни демонов, ни Бога, потому что служит Ему горячо. Настоящий послушник боится только преслушания по отношению к своему старцу, который для него является зримым образом Христа. Непослушание старцу тотчас изгоняет его из рая благодати Святаго Духа, которая чрезвычайно услаждает смиренную душу равноангельного послушника. Совершенный послушник совершенно уподобляется Богочеловеку Христу.

Послушник, когда он ради Христа совершает послушание своему старцу, исполняет все заповеди Христовы. Совершенное послушание без ропота и раздумий может быть приравнено к подвигу исполнения всех Владычних заповедей.

Исполняющий послушание ради любви Божией возлюблен Богом, и вся Святая Троица обитает в этом добром послушнике. Какое величие сокрыто в этом триблагословенном послушании! Смиренного послушника, незначимого, маленького, незаметного, оно удостаивает стать обителью Святой Троицы. Послушание соделывает его исполнителем всех заповедей Христовых и вводит в рай, и посреди святых он будет ходить с двойным венцом и божественным ожерельем на шее.

Какую чУдную свободу дарует совершенное отсечение своей воли! Какой душевный покой обретает подвизающийся послушник, не имеющий своей воли, но исполняющий только волю своего старца! Сей блаженный проводит легкую в духовном отношении жизнь, полную радости и надежды. В его душе поселяется глубокий, удивительный мир, он имеет в себе извещение о том, что если он упокаивает своего старца, то и сам по его молитвам упокоится в раю.

Блажен и триблажен тот послушник, который во всем отсек свою растленную волю и во всем исповедуется своему духовному отцу. Таковой еще здесь получит совершенное духовное здравие и, как Ангел Божий, просияет среди Ангелов пред страшным престолом Божиим.

Итак, радуйся, подвижниче и послушниче, подражателю великого Послушника, бывшего послушным даже до смерти, и смерти крестной, посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени[320]. И тебя Он вознесет превыше страстей и почтит бесстрастием и Своей любовью. Посему подвизайся с отвержением своей воли, ради Христа исполняя советы того, кто воспринял тебя в Господе в тот час, когда ты пообещал Богу совершенное послушание до самой смерти[321].

«О послушание, всех верных спасение! О послушание, родителю всех добродетелей! О послушание, небеса отверзающее и от земли людей возводящее! О послушание, пища всех святых: тобою вскормленные, они стали совершенными! О послушание, сожителю Ангелов!»[322].

Глава шестая

О памяти смертной, геенне и суде

Чем старше я становлюсь, тем больше ощущаю непрочность и суетность земного. О, что всуе мятемся? Кратка наша жизнь — этот прах, пепел, сон, и в скором времени умираем. Сейчас у тебя есть здоровье, а завтра его теряешь. Сейчас лицо твое весело, а вскоре ты уже мрачен. Глаза источают слезы от большой радости и любви, а вскоре — от боли и скорби. Сегодня — процветание, завтра — крушение. Сегодня — радостные вести, а завтра на смену им приходят вести печальные.

Всуе мятемся; жизнь — это тень и соние. Где наши родители, наши братья и сестры, наши дедушки и бабушки? Всех их принял гроб, всех их уничтожили черви и тление. Смерть и тление ожидают и нас!

О горе, горе… Смерть, горька твоя память. Христос дал нам власть стать чадами Божиими[323], снабдив нас Божественным оружием для брани с непримиримым врагом. А мы, я первый, вознерадев об оружии, стали рабами нашего врага и, приблизившись к смерти, трепещем, ужасаемся и стараемся любыми способами продлить свою жизнь, ибо душа страшится исхода. Почему она страшится? Почему не имеет дерзновения чад Божиих? Разве она отходит к чужому царю? Но ведь Царь — это ее Творец, ее Спаситель, проливший Свою кровь, чтобы выкупить ее у врага. Почему же она страшится и не имеет дерзновения?

Естественно, смерть страшна. Душа Моя скорбит смертельно[324],— говорил Иисус. Да, так оно и есть. Но, к сожалению, страх, по большей части, приходит от совести. Совесть не удостоверяет душу в том, что душа жила как подобает. Она не привела в порядок свое брачное одеяние, не омыла его и стыдится предстать царю, помышляя о том, что с ней будет: да или нет — спасусь я или нет? И если душа отходит без исповеди и без полного покаяния, тогда горе ей. Это тот самый день лют[325], о котором упоминает пророк Давид. Будем молиться, чтобы святой Бог спас нас, даровав нам всецелое покаяние и дела, достойные покаяния, дела милости и любви, дух покаяния с истинным смирением, дабы мы приклонили Судию на милость по отношению к нам, чтобы в страшный час смерти душа с дерзновением сказала: «Уповаю на Бога, что Он поступит милостиво с моим ничтожеством». Аминь. Буди.

Годы уходят, сменяя друг друга. День за днем каждый из нас все больше приближается к кончине своей жизни. Драгоценное время истекает у нас на глазах, а мы и не замечаем того, ибо если бы знал ребенок цену золота, то не променял бы его на дешевый леденец! Разве не так это бывает у людей, и прежде всего у меня?

Когда Господь в назначенный час придет судить мир, когда небеса свернутся как бумажный свиток, а земля, оскверненная живущими на ней, обновится; когда солнце, луна и звезды падут, подобно осенним листьям[326]; когда при гласе всемирной трубы соберутся рассеянные сухие кости и вновь обретут плоть и жизнь[327]; когда ангельские воинства в необъятных просторах неба станут почетным строем, чтобы приветствовать грядущего страшного Судию; когда малые облачка выделятся из безбрежного моря воскресших людей, неся святых и спасенных в сретение Господу на воздухе[328],— тогда оставшиеся внизу люди, видя все это, разве не восплачут самыми горькими слезами и в отчаянии не будут ли бить себя, помышляя о том, что растратили это драгоценнейшее время в наслаждениях, пьянстве, в погоне за богатством, в бесчестных делах, в сребролюбии и во всяком грехе, осудившем их теперь на столь плачевное состояние? Разве не станут они горячо просить дать им еще немного времени, чтобы они могли посетить бедных, больных, каждого несчастного, дабы в день Суда им тоже услышать сладкий голос Господа, глаголющий: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство… ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; был наг, и вы одели Меня[329].

Но когда-то в своей жизни они все же слышали: в аду нет покаяния. Поэтому их охватит величайшее отчаяние. Они будут просить и страстно желать смерти, как освобождения от этих безграничных мук, но, к сожалению, не обрящут ее, ибо все преобразилось[330] в бессмертие! (Все это обо мне…)

С плачем появляется человек на свет; с плачем и скорбями он живет; со слезами и страданиями уходит из мира.

О, суета сует![331] Сон проходит, и человек просыпается в реальности подлинной, настоящей жизни. Никто не замечает, как протекает суетная жизнь. Летят годы, пробегают месяцы, утекают часы, незаметно тают секунды, и без всякого предупреждения приходит телеграмма: заповеждь дому твоему, ибо ты умрешь и не поживешь[332].

Тогда раскрывается обман, и человек постигает, насколько велико было то влияние, которое оказывал на него мир. Человек раскаивается, его охватывает тревога, он ищет ушедшее время, готов отдать все свои богатства, чтобы купить хотя бы один день для покаяния и причащения Святых Таин. Но, увы, теперь нет к нему никакого снисхождения. Снисхождение оказывалось ему раньше на протяжении многих лет, а он растратил время на базарах, в тавернах, в кинотеатрах и во всякой постыдной похоти.

Какой мудрый купец, заметив обман преходящей жизни, не исхитрится послать свой товар на небо прежде, чем закончится праздник жизни, дабы с процентами обрести его в банках небесного града Божия! Блажен тот мудрец, потому что он вечно будет проводить жизнь беспечальную и счастливую, в то время как немудрые, пьяницы, стяжатели, сребролюбцы, блудники, убийцы и все множество подобных мне грешников, от них же я первый, будут ввержены в пещь неугасимого огня!

Ныне, пока светит солнце, а день дает свой сладкий свет, будем скоро идти по пути исправления, доколе нас не настигнет ночь будущего, когда мы уже более не сможем продолжать свое шествие. Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения[333],— гласят бессмертные слова апостола Павла.

О, сколь сильна должна быть память смертная в душе христианина! Если он верит в истинное бытие, избежать мыслей о смерти невозможно.

После сердечных приступов Старец плакал и говорил одну фразу из последования погребения: «Увы, какую муку имеет душа, разлучаемая от тела»[334]. Поистине это так! Как прекрасно говорит Псалмопевец о мире души, которая готова к исходу: Уготовихся и не смутихся[335].

Каждая душа с минуты на минуту ожидает телеграммы с небес, дабы разорвать всякую связь с земным, закрыть торжище и дать точный отчет о духовной купле, чтобы получить вечную участь либо на небесах, либо в бездне.

О, что мне сказать, когда я помышляю об этом видении! О всещедрый Боже, буди милостив к моей жалкой душе: неготовность, безразличие, и более ничего. Ум мой замирает перед этим спасительным поучением.

Вечность! О, что это за великое таинство! Ах, мир, плоть и диавол обманывают нас и ввергают в забвение. И вдруг слышится возглас: Се, Жених грядет![336] Какая может быть подготовка при последних вздохах, когда отягощенная совесть в бесчувствии уже не может кричать? Тогда раздается голос истины: «Когда зашло солнце, ты помянул Бога; когда же сиял день, где ты был?».

«Бодрствуйте, будьте готовы!»[337],— взывает Иисус. Блаженны имеющие слух, слушающие и готовящиеся, ибо они сподобятся вечного счастья. Блаженны те рабы, которых Господь, придя, обрящет готовыми[338]. Они будут ликовать вечно.

Будем терпеть скорби жизни, чтобы сподобиться вечной радости. «Ибо всуе мятется всяк земнородный; егда мир приобрящем, тогда во гроб вселимся»[339]. Доколе есть свет, будем шествовать к своей великой цели, потому что приходит час, когда наступит тьма, и мы уже более не сможем потрудиться для своей души.

Возведи ум свой к Страшному Судилищу Христову. Какой ответ мы дадим в день Суда, когда будут судимы наши дела! Что за страшный час, в который душа, исполненная страха, ожидает услышать решение о том, куда она пойдет для вечного жительства! Страшное это слово — вечность! Чтобы немного понять, что означает вечность, я приведу тебе один пример. Представь себе, что вся земля — это одна огромная скала из гранита, твердого камня, и каждые тысячу лет прилетает птичка поточить свой клювик о камни. И, когда эта скала будет сточена, тогда мы получим некоторое слабое представление о том, что такое вечность. Но даже это не вечность, не бессмертие, не жизнь без конца! И вот, наша жизнь на земле, подобно игре в рулетку, разыгрывает нашу вечность: либо рай, либо ад! Насколько же внимательными нам нужно быть!

Ты столько лет терпел, и они прошли как сон. Да даже если проживем и тысячу лет, и они пройдут как сон. О, что за суета все то, что принадлежит здешнему суетному миру! На смену любой жизни приходит смерть. Смертью называется переход людей из этого мира в мир иной — бессмертный и вечный!

Нет ничего великого в том, чтобы потерять здешнюю жизнь. Так или иначе, мы все когда-нибудь умрем. Вся суть в том, чтобы не потерять бессмертной жизни, жизни без конца. Бесконечная жизнь в аду — о, что это за страшная вещь! Боже мой, спаси нас всех.

Когда Бог озарит землю рассветом, будем помышлять о том, что это наш последний день и что с заходом солнца мы отойдем на Судилище Божие! Как нам нужно провести свой последний день? В безмолвии, в молитве, в послушании, со слезами и покаянием, умоляя Бога быть милостивым!

Так же и ночью будем представлять, что это — наша последняя ночь. Кровать наша — это наш гроб! «Ах, как мне пройти мытарства? — пусть помышляет каждый человек.— Разве я их пройду? И кто знает, на чем я преткнусь! Как я взгляну на страшный лик праведного Судии? Как я услышу Его страшный, обличающий глас? В каком страхе я буду томиться, пока не услышу вечного решения о моей участи! А если я попаду в геенну?! И справедливо. Увы моей окаянной душе. Как буду я терпеть муку вместе с демонами во тьме, в зловонии? Ни света, ни какого-либо утешения, только одни бесы вокруг!».

Итак, об этом и о многом другом мы должны помышлять каждый день и каждую ночь, как будто это последний день и последняя ночь! Потому что мы не знаем, когда придет телеграмма из центра Божия, из столицы,— из Горнего Иерусалима.

Смотри, чадо мое, чтобы время не проходило даром, без совершенствования твоей души, ибо смерть приходит как тать. Горе, если найдет она нас в состоянии нерадения и бездействия. Тогда о нас возрыдают горы и холмы, тогда окажется, что нет у нас добрых дел, и тогда ад станет нашим вечным пастырем!

Зачем, чадо мое, претерпевать нам такое плачевное крушение? Ведь мы, с Божией помощью, можем избежать его и укрыться в спасительной пристани Царства Божия! Я знаю, что мы должны сразиться со страшными врагами, и труд велик. Но рядом с Богом, то есть пред силой Божией, все отступает, когда ей содействуют и произволение, и сама жизнь человека.

Сидя в своей келии, занимай ум памятью смертной. Не позволяй ему слоняться то там, то здесь, но собирай его и размышляй. Узри мертвенность тела, узри то, как тело начинает остывать, изменяться и душа выходит из него. Помысли об исхождении души из тела. Какую муку претерпит душа! Как она тогда будет плакать, как стенать, как раскаиваться! Вот, напрасно она умоляет Ангелов, обращая к ним очи, напрасно простирает руки к людям: она не будет иметь помощника. Душа, поднимаясь и встречая полчища лукавых демонов, трепещет, когда они открывают сотворенные ею и совершенно забытые согрешения, и страшится того, что будет дальше.

От одного мытарства она поднимается к другому и на каждом мытарстве дает ответ, доколе не пройдет все. И, когда она все пройдет и ни на одном из мытарств не окажется повинной, тогда, согласно отцам, поднимается для поклонения Христу! Но, если будет повинна в какой-либо страсти, тогда низвергается в ад!

Была одна душа, которая прошла все мытарства, кроме одного, последнего мытарства — мытарства немилосердия. «Увы, увы!» — так сказал тот святой, которому случилось видеть эту душу! Все она прошла, но на последнем оступилась, и демоны с шумом ввергли ее в ад!

Другую спасаемую душу поднимали Ангелы Божии. А другие Ангелы спускались с неба, куда они прежде отвели иную душу, и приветствовали эту душу. Душа же почувствовала неизреченное благоухание от приветствия Ангелов, приблизившихся к престолу Божию. А Ангелы восклицали: «Слава в вышних Богу, помогшему этой душе спастись!».

Это созерцание[340] смерти, непрестанная память о ней, как и другие благочестивые размышления, не должны покидать нас. Они доставляют душе трезвение, а ум делают невещественным, очищают его, чтобы он был более восприимчив к созерцанию. Такого рода созерцания — преграда для худых помыслов. Тогда они не имеют в нас места, потому что весь ум занят созерцанием.

Когда же нет созерцания Божия, тогда, действительно, в нас господствуют созерцания страстные.

Когда душа совершенно пройдет воздушные мытарства, тогда она должна подумать о том, что впереди — поклонение Богу. Как же я пойду? Как узрю Его? И что Он скажет мне? Может быть, Он откроет новую книгу? Может быть, у демонов не все записано, или они, как несовершенные, не ведают всего, что у меня есть, и теперь мне придется держать ответ пред Христом! Каково же решение Христа о моем спасении? Что мне уготовано: вечная жизнь или вечное осуждение?

О, сколь жутко и страшно стало бы нам, если бы в то самое время, что мы здесь, мы предстояли бы Христу, если бы мы могли в созерцании приблизиться и, насколько возможно, постичь, каким будет для нас этот час! Увы, увы, говорят отцы, что последует за этим? Что нас ожидает? А мы бежим от сражения, пребываем в безразличии, дремлем, впадаем в летаргический сон!

Мир далек от истины: люди работают, спят, путешествуют по морям, не зная о том, что будет за гробом! Глубокий мрак покрывает истину подобно тому, как глубокий мрак скрывает свет солнца.

Если человек, находясь в духовном созерцании, вдруг представит себе, что находится в театре, где развлекаются и танцуют, тогда уразумеет величайшую глупость и безумие людей и радость демонов.

Существует два различных образа мыслей: мирские люди помышляют о том, что до гроба, а мы — о том, что после гроба! Мирские мыслят о настоящем: что видят, в то и веруют. Но Христово Евангелие, Откровение озарило ярким светом души, желающие спастись, открыло им новый горизонт познания истинного Бога.

Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас[341]. Слава безграничная, недомыслимая, непостижимая — в тех, кои будут шествовать во свете Христовом!

Посему мы безответны пред Богом за Его благодеяния, за то, что Он призвал нас званием святым[342] и показал нам путь истины и спасения! Великая милость Божия! Не будем презирать ее. Будем усваивать ее, будем день и ночь помышлять о своей душе и о том, как нам подвизаться. Поучение Божие и доброделание в скором времени приводят людей к Богу.

Будем непрестанно иметь память смертную. Святые отцы говорят, что нерадение не обретало их в келии, потому что день и ночь они пребывали в памяти смертной. Нерадение не находило в них места.

Отцы помышляли: «Если сегодня или завтра последний день, что я должен делать?». Так память смерти держала ум в страхе Божием, а страх Божий озарял светом совесть, указывая на то, как нужно понуждать себя.

Конечно, эти помыслы вначале не производят в человеке чувства; душа, как мы сказали, мертва, неподвижна. Но постепенно она приходит в движение, оживает и со временем начинает трудиться как положено.

Заботься о своей душе, чадо мое, читай отцов, твори молитовку, которая будет укреплять организм твоей души.

Поучайся в смерти, в том, что совершенно неизбежно и точно нас постигнет. О смерть! Очень горька для души чаша смерти, своей силой разлучающей ее с телом. Какое сожаление о том, что мы сотворили по невнимательности и послаблению! Совесть, как сама геенна, будет мучить нас.

Почему же сейчас нас побеждает греховное наслаждение, за которое мы заплатим таким неисцельным страданием!

Человек — избранное и единственное в своем роде творение Божие, двойственное естеством,— рождается на этой планете, на Земле, и через некоторое время умирает телесно, будучи совершенно бессильным удержать себя в жизни. Ложные представления надувают его как шарик, который от одной лишь болезни умирает и исчезает.

Он не имеет над собою власти; сам того не понимая, он управляется иной волей и иной властью, носимый вопреки своему желанию, совершенно не в силах противиться[343].

Но что же ты есть, человек, что бахвалишься и гордишься, помышляя о самом себе чрезвычайно много? Вот, невидимый микроб нападает на тебя, ты тотчас заболеваешь, чувствуешь недомогание и нисходишь в гроб. Тленный мечтатель, ты видишь, что приходит смерть, что ты уйдешь в неизвестную страну, и покоряешься безо всякого прекословия. Есть у тебя силы отречься, противостать, избежать того, что происходит в этот страшный час? Нет! Ты совершенно бессилен. Что же ты тогда хвалишься, глиняный человече, слабый, жалкий и никчемный! Чем ты обладаешь, что бы не дал тебе Бог? Разве не забирает Он у тебя этого, когда только пожелает? Да. Тогда приклони выю, смирись и таким образом спасешься.

Праведный Лот, находясь среди развратных и порочных людей, мучился день и ночь. Он страдал, видя их постыдные дела, но сам не судил никого, почему и сподобился Божественного явления и был избавлен от погибели нечестивых во время Божественного попаления беззаконных городов.

Разве здесь не более Содома и Гоморры? Разве не ожидается огонь и гнев Божий? Посему пример Лота достоин внимания, чтобы не погибнуть и нам. И не временно, как древле, а на веки вечные!

Будем бодрствовать, ибо не ведаем, в который час приидет вор — смерть. Будем трезвиться, чтобы сохранить богатство православной веры и благодати, которой мы сподобились, крестившись в святой купели.

Чего мы ожидаем, что было бы вернее смерти? Это самое неизбежное, что встретит каждый человек. Смерть мы должны непрерывно переживать в себе, чтобы с помощью этой спасительнейшей памяти избежать смерти души, которая есть не что иное, как совершенное отлучение от Бога.

Подвизайтесь, говорит Господь в Своем евангельском слове, ибо не ведаете, когда посетит вас Жених души, и горе тому, кого Он найдет в нерадении и небрежении о своем спасении[344].

Молитесь и обо мне — глаголющем и нетворящем. И увы мне, окаянному, каким я узрю лик Божий!

Посмотри-ка, чадо мое, на смерть, пожинающую всех. Все человеческое гаснет и тает, подобно свече. Только дела Божии, то есть дела, соделанные ради любви Божией, никогда не гаснут, но будут светить человеку на его пути, чтобы он поднялся и достиг престола Божия.

Делай, пусть и с великим трудом, дела спасения. Все будет вменено в борьбу, подвиг и противостояние диаволу, и вознаграждение будет дано тебе без промедления.

Понуждай себя, поминай свой исход, смерть, мытарства и Страшный Суд Божий.

Помысли, чадо мое, о геенне и пребывающих в ней. Причисли себя к ним, и тогда все скорби покажутся тебе ничем, и сладкое утешение охватит все существо твоей души[345].

Помышляй, чадо мое, о безвестности смерти; каких демонов встретит, какие страшные мытарства пройдет наша смиренная душа! Какое Страшное Судилище ожидает ее! Она задрожит от страха и трепета! Размышляй о мучительной геенне, в которой будут и демоны; гОре, она вечна, без конца и края!

К сожалению, чадо мое, злой диавол забирает у нас все спасительные воспоминания, чтобы мы не получили пользы, и приносит все злые, дабы осквернить нашу душу. Зная же о его сетях, будем понуждать себя как к святейшей молитве, так и к духовным поучениям в полезных созерцаниях, чтобы душа наша непрерывно получала пользу и очищалась.

Да не покидает твоего ума и память о геенне, ибо в этом заключен великий плод: кто воспоминает о вечном огне и пребывает непричастным слез? Плачь, чадо мое, дабы и сердце, и плоть твоя очистились от всякой страсти, и тогда ты узришь дни непорочности и удивишься богатству чистоты.

Что за страшный вопрос: что будет с душой каждого человека?! О, в какое заблуждение вводят нас забвение и нерадение, меня первого! И страшно подумать, достигнем ли мы своей цели или нет? Ужас охватывает все естество человека, когда он хорошенько поразмыслит о том, что будет в последние дни! Какую муку претерпевает душа, когда разлучается с телом или когда отверзутся книги и будет явлено сокровенное человеков! Какой суд будет надо мною, зачатом во грехах? Милостив, милостив буди ми, сладчайший Иисусе, на щедроты Твои возлагаю отчаяние своей души.

Безгранична ценность этой жизни, ибо посредством ее мы или приобретем Бога, или лишимся Его. Если мы, как премудрые купцы, используем настоящее время для дел души, то во время воздаяния за это, во время Суда обрящем без сомнения благодать и милость.

Горе тому (мне первому), кто растратит драгоценное время, бия воздух[346]: наступит время вечной скорби без надежды и милости! В жизни, лишенной надежды, он будет пожинать то, что посеял в настоящее время.

Обманщик диавол незаметно для нас самих при помощи разнообразных уловок окрадывает нас, и драгоценное время проходит в нерадении и бездействии.

Твои молитвы пусть подкрепляют обветшавший дом моей жалкой души. Внутри меня нет ничего доброго, поэтому я плАчу, поминая о своем исходе из сего мира и восхождении горЕ; нет у меня в дорогу ни припасов, ни снаряжения[347], и горе мне, потому что ныне я могу их приобрести, но, к своему вечному раскаянию, небрегу об этом!

Ну разве же это не правда! О, как драгоценно нынешнее время, сколь ценна каждая секунда! Однако эта здравая истина забывается нами, и так проходит время, и мы не в силах вернуть его.

О, тогда восстает этот внутренний судия, совесть каждого человека, и дерзновенным и сильным голосом осуждает его или оправдывает. Если совесть наша не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу[348]. Доколе мы на пути жизни, как мы должны стараться примириться с противником — совестью, прежде чем она отведет нас к Судии, и тогда мы не избежим того, чтобы отчитаться и за последний кодрант — праздное слово![349]

О, что будет в конце? Какой труд и страх? Блаженны имеющие открытыми душевные очи и готовящие припасы к великому путешествию. И горе мне, что два великих зла человечества — забвение и неведение — украли у меня эти припасы!

О, как должны мы бодрствовать во всем, потому что противник бродит вокруг, как рыкающий лев, желая поглотить вселенную![350] Боже, Боже мой! Восстани, что дремлешь и спишь, душа моя? С минуты на минуту мы ожидаем, что вострубит труба, и мы предстанем на Суд! Горе мне! Что это за страшная минута, ибо от нее зависит вечность вечной жизни: либо в Боге, либо в геенне!

Воздохнем немного, и Бог станет милостивым. Познай, что у нас ничего не осталось здорового по Богу; всё немощи, страсти и оправдания. Как мы встретим Бога? Что же Он скажет нам? Как строго Он спросит с нас за то, что мы чего-то не желаем исполнять, потому что это не удовлетворяет нашим похотям?

Всегда вспоминай о смерти; пусть это поучение станет правилом твоей жизни. Какую муку испытывает душа, разлучаясь с телом! Как она тогда вздыхает, как плачет, но другой помощи нет у нее, кроме добрых дел! Поэтому теперь подвизайся в добром, в полезном, пока есть еще дыхание жизни, ибо приходит час, когда члены тела перестанут совершать дело спасения!

Плачь горько, если желаешь обрести утешение в скорбный час смерти. Помни о Страшном Суде. О, страшен тот час, когда бедная душа услышит приговор о своей вечной участи!

Великий Антоний плакал, приближаясь к смерти, а опечаленные его ученики говорили:

— Ах, чада, с тех пор как я стал монахом, память смерти не покидала меня!

И святые боялись этого часа, тем более мы! Что же говорить о мне, жалком! Горько вздыхаю, вспоминая об этом. Так поступай и ты и обретешь великую пользу.

Истина Божия, подобно громогласной трубе, трубит и возглашает: Суета сует, всяческая суета[351]. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?[352] Помни последняя твоя и во веки не согрешишь[353]. «Не пребывает богатство, не сопутствует человеку слава, смерть бо, пришед, сия вся упраздни»[354].

Вот истина, которая мощно и громогласно разрушает ложь! В каждой диавольской ловушке и помысле замаскирована ложь, вводящая человека в заблуждение. Поэтому будем молиться, чтобы Бог просветил нас светом истины, дабы тьма ушла и светлый день триумфа, преславной истины воссиял во всех наших помыслах, словах и делах, дабы мы, как добрые домостроители благодати[355], сподобились похвалы пред святыми Ангелами. Когда? — Когда нам не будет угрожать гордость, ибо враг имеет власть даже до нашего последнего издыхания, после же сего — время воздаяния, венцов, пребывания с Богом, прекращение страха и слез: и отрет Бог всякую слезу с очей их[356].

О слава! Тогда никто не сможет отнять радости от сердец спасенных. О Иисусе наш, слава державе Твоей, слава неизреченному смотрению[357] Твоему, Владыко! Аминь, аминь, аминь, сладчайший Владыко! Лобызаю Твои пречистые ноги, потрудившиеся и поспешившие найти меня — заблудшее овча. Исцели, Владыко, мои раны.

Желаю тебе, чтобы благодать УтЕшителя Духа принесла тишину твоей душе.

Уже, чадо мое, единственно лишь благодатью Божией я обрел тишину во всем; чувствую себя очень легко. После захода солнца остаюсь один в своей келейке. Стараюсь собрать свой ум и привести его внутрь себя и внутрь Христа[358]. Стараюсь оплакать множество своих грехов. Помышляю о том, что ожидает меня, тяжко обремененного, на неподкупном Судилище, где затворятся мои уста, не имущие что ответить, ибо я ведаю, что ничего доброго не сотворил и не сотворю за всю свою жизнь.

Что будет со мной, возлюбленное мое во Христе чадо! Как претерплю ожидающие меня муки! Горе мне, жертве вечного огня! Трепещу, помышляя о вечном осуждении и лишении Божественного света! Как я, несчастный, буду жить без Христа и света!

Чадо мое, имей дерзновение к Богу, не малодушествуй. Дело это по Богу, и Он Сам совершит его, а мы умолкнем. Молись, чтобы Господь нас просветил, как нам положить начало.

Помни о тленности нашего естества, о безвестности разлучения! Какая суетная жизнь, как она кратка и непредсказуема! И на смену ей приходит совершенно иная, бесконечная жизнь!

Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?[359] Кто защитит его на Суде? Родители, братья, сестры? Напрасная надежда! Только Бог и жизнь по Богу.

О горнем помышляй, возлюби небесное, и ничто земное не будет занимать тебя[360].

Мужайся, чадо мое, эта брань ради славы Божией и поражения диавола.

Всегда размышляй о смерти, как будто каждый день является твоим последним днем, и, как только рассветет, говори: «Вот, душа моя, сегодня твой последний день. Будем подвизаться хотя бы его провести в подвиге и покаянии. И, верю, обретем милость, когда ночью преклоним колени пред Страшным Судилищем, пред страшным Судией нашим и Богом.

Дерзай, душа моя, молчи, молись, размышляй, люби, плачь с болью о многих своих грехах, ибо настал конец, и хотя бы на закате умилостивим огорченного нами Бога».

Во все оставшееся время будем подвизаться, ибо только это у нас и останется. Все же остальное — мирское — будет развеяно по ветру.

Память о смерти есть лучший путь к постижению истины вещей. «Что собираешь, что гордишься, что хвалишься, о юность, о здравие, о ученость! Когда приду я,— говорит смерть,— воздам вам вашу цену! Когда будете положены в темную могилу, тогда познаете пользу земных благ!».

Уходим мы, чада мои, в иной мир, неподвластный чувствам, не остаемся в этом, полном горечи, утеснений, греха и мучений. Там, в истинной жизни, отрет Господь Бог всякую слезу от очей спасенных[361], и не будет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но невечерний день, жизнь без конца и смерти[362]! Той жизни, чада мои, да возжелаем всей душой, со всей горячностью, дабы с Божией помощью стяжать ее и избавиться страшного мучения.

Все в этом суетном мире прейдет. Мир и земная жизнь — это ярмарка, где каждый человек за золото своей жизни покупает жизнь вечную.

Каким мудрым будет тот, кто золото жизни употребит разумно, покупая лишь то, что принесет ему пользу в час смерти и Суда Божия!

Будем покупать драгоценные вещи, которые нравятся великому Царю: исповедь, смирение, всецелую чистоту от плотских грехов, любовь по Богу; прочь осуждение, празднословие, ложь и тому подобное! Если сделаем так, то станем богачами в блаженном месте Божием.

Суета сует, всяческая суета[363], чадо мое, в этом мире. Так возгласил премудрый Соломон, когда с избытком вкусил всех чувственных наслаждений. Все удовольствия испытало его сердце, однако конец их — тление и гибель. Напротив, труждающийся по Богу и необходимого для жизни не лишается, и, с другой стороны, ощущает подлинную радость и мир Божий.

Не вечно богатство, не остается слава; красота увядает, молодость проходит, и наступает старость; здоровье ухудшается, затем следует болезнь, и гроб все разрушает и превращает в ничто.

Когда помыслим о последнем своем жилище, тогда узрим собственными очами всю человеческую суету, как и авва Сисой, когда увидел гроб Александра Великого[364], воскликнул:

— Увы, увы, смерть! Тебя, Александр, тебя не вмещал целый мир, и как же вместили тебя две пяди земли?

Там, во гробе, прекращаются мечтания о суетных наслаждениях; там попирается всё, что любили и ради чего приносили жертвы многие из людей; там, во гробе, торжествуют над обманчивостью мира те души, которые уразумели его лесть.

Чадо мое, будь осторожен с театром, который называется миром, ибо оборванцы и обыватели на его сцене одеваются в одежды царей и владык. Некоторые кажутся таковыми истинно и обманывают воображение зрителей. Когда же представление заканчивается, маски снимаются, и тогда все являются такими, какие есть на самом деле.

Глава седьмая

О страстях

Подвизайся, чадо мое, ибо путь Божий узок и тернист — не сам по себе, а по причине наших страстей. И раз мы желаем выкорчевать из своего сердца колючие сорняки — символ страстей, чтобы насадить культурные растения, то, конечно, приложим большой труд, и наши руки будут истекать кровью, а лицо покроется потом. Иногда нас будет посещать и отчаяние при виде того, сколько еще сорняков, сколько страстей!

Но мы с надеждой на Христа, Исправителя наших душ, будем прилагать заботу о земле нашего сердца, трудясь над его очищением. Терпение, скорбь, смирение, послушание, отсечение своей воли — все это содействует его возделыванию. Мы должны приложить все свое усердие, а Бог, видя наш труд, приходит и благословляет его, и так совершается наше преуспеяние.

Дерзай, труд этот временный и мимолетный, в то время как награда на небе велика. Подвизайся и будь трезвенным в помыслах, твердо держись надежды, ибо это показывает, что дом построен на камне, камень же — Христос.

Имей кротость, не гневайся, потому что гнев — плод себялюбия и своеволия, в то время как кротость, напротив,— плод смиренного сердца и отсечения своей воли. Когда человек гневается, ум его теряет рассудительность и, как следствие, теряет и равновесие, увлекается неподобающими помыслами и образами.

Святые отцы хотя и все страсти уподобляют опьянению, но говорят, главным образом, так о гневе, потому что когда человек опьянеет, теряет свое достоинство и становится смешон для людей. Так и гневливый в порыве ярости.

Господь наш говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[365]. Чтобы обрести мир в своей совести, мы должны усмирить и искоренить зверя гнева, который гнездится в эгоизме.

И если случится так, что тебя обличит кто-либо, справедливо или от неуважения, сдержи себя, подави свое внутреннее возмущение, затвори уста и начни про себя творить молитву и увидишь, как тут же задохнется зверь! Но для каждой победы необходим подвиг.

Когда ты побеждаешься гневом, знай, что ты дал ему пищу, и, стало быть, в другой раз узришь его более сильным. Когда же во время его буйства ты задушишь его вышеизложенным способом, тогда знай, что не дал ты ему пищи, и в минуту следующего своего буйства он будет слабее, в другой раз еще слабее, и постепенно придет исцеление.

Помыслы возношения и тщеславия страшны и труднопобораемы, но пред смирением Иисусовым они в буквальном смысле слова теряют свою силу. Истина освободит вас[366] от всякого греха и страсти.

Святые отцы пишут: «Когда увидишь, что Пилат и Ирод примиряются, знай, что они готовятся к убийству Иисуса. Когда же увидишь, что на тебя ополчаются тщеславие и гордость, знай, что они собираются погубить твою душу!».

Страх и трепет должны охватывать тебя, когда ты явственно увидишь таковые помыслы, потому что сообразно сим помыслам Промысл Божий подготавливает тебе наказание искушениями, чтобы научить смирению.

Принуждай себя к смирению, когда же увидишь, что помыслы эти непоколебимы, возьми плеть и начни бичевать себя. Тогда телесная боль прогонит боль душевную, и Бог, видя таковой твой подвиг, даст тебе и соответствующую силу, потому что Иисус посылает Свою всесильную силу в соответствии с намерением и подвигом человека.

Подумай, сколько людей проповедовало, писало, рассуждало о догматах! Они наполнили мир книгами, как Ориген, который написал много книг, спас многих людей, а иных укрепил, дабы они стали мучениками. Но в конце он был признан ересиархом и отпал от Бога.

Увы! Какое зло порождает в человеке гордость! В ничто вменяет Бог его труды, и это потому, что человек — «водопроводный кран», а не источник! И как водопроводный кран может вменять себе истекающую воду, если видит, что причиной текущей воды является источник? Однако же забвение — наихудший учитель души, потому что если бы она помнила об истине, то не теряла бы рассудка.

Откуда падение денницы? Разве не от гордого помысла? Итак, его злосчастие пусть будет уроком для нас, ведь нужно учиться не только на собственных несчастьях, но и на чужом жизненном опыте.

Отчего пали великие подвижники, которые, хотя и отреклись от всего, но, на позор всему монашеству, впали в беснование и возвратились в мир? Оттого, что они считали себя лучше и добродетельнее других и полагали, что они якобы что-то делают.

Уступками не давай пищи своим страстям, чтобы впоследствии не претерпевать тебе болезней и скорбей! Потрудись теперь сколько можешь, ибо со временем, если страсти останутся без надзора, они становятся как бы второй природой, и тогда попробуй-ка совладать с ними! Но если теперь будешь сражаться со страстями законно, как тебе советуют, то освободишься и по благодати Божией будешь чувствовать себя счастливым.

Чем быстрее приобретаешь добродетель, тем легче ее теряешь. Чем медленнее и тяжелее она приобретается, тем тверже пребывает.

Одна тыква высоко разрослась и хвалилась кипарису:

— Смотри-ка, за сколько дней я выросла! А тебе уже столько лет!

— Подожди,— говорит ей кипарис,— ты не видела еще ни ветров, ни жары, ни холода!

В скором времени тыква засохла, а кипарис остался на своем месте!

Так и человек: и в бурю, и в штиль он пребывает одним и тем же. Почему? Потому, что длительное время соделало постоянство. В начале удаления из мира его душевное состояние было неустойчивым, но со временем благодать Божия постепенно устрояет спасение и свободу от страстей. Сегодня — небольшое понуждение, а завтра благодать Божия начнет действовать сама, и вам не нужно будет понуждать самих себя и приводить себе на память различные спасительные воспоминания. Живущая в вас благодать, помимо вашего желания, будет приводить их вам на ум. И тогда вы узрите таинства таинств! Будете приходить в чувство, скажем, памяти смертной, или чего-либо другого. Открыв глаза после сна, вместо того чтобы чувствовать сонливость, вы уже сразу будете переживать всю полноту созерцания. Тогда вы скажете: «Но как же бывает такое, когда человек только что проснулся?». Как бывает? Благодать Божия действует сама, что является плодом постоянства.

Также бывает и с грехом: человек и днем, и во сне все помышляет о грехе, все о зле. Как доброе обыкновение, подкрепляемое благодатью Божией, становится в человеке привычкой, так и грех, благодаря дурному обыкновению и диаволу, становится постоянным злом.

Чадо мое, ты пишешь мне о своей плотской брани. Терпи, все с помощью благодати Божией пройдет. Ничего не останется, только бы ты подвизался. Если будешь отражать мужественно все, что борет тебя, то оно не пребудет долго.

Плотская брань не оставит тебя на протяжении всей твоей юности, но в соответствии с твоим подвигом она будет уменьшаться и станет терпимой. Страсть же гордости будет бороть долго, до самой старости. Но будешь получать отдых от нее сообразно своему подвигу и духовным знаниям, которые станут твоей защитой.

Эти две страсти сильнее всех страстей. На них зиждется все здание греха, и одна страсть является составной частью другой. Страшны оба льва, но наш Иисус одним Своим тихим взором может обоих соделать пищей плотоядных птиц.

Не гневайся, это показатель себялюбия. Кротость же и великодушие — признаки смирения.

Посему, чадо мое, если желаешь умалить и искоренить свои страсти, возлюби смирение и самоосуждение. Только таким способом можно с успехом избавиться от страстей.

Если подозреваешь, что другой человек имеет о тебе дурные помыслы или что о тебе говорят то-то и то-то,— такое подозрение, согласно святым отцам, называется ложью ума. Словом лжет тот, кто, к примеру, вместо того чтобы сказать, что у него пять драхм, говорит, что у него десять. Ложью жизнью называется то, когда я, к примеру, вместо того чтобы сказать, что по нерадению встал позже и опоздал на службу, говорю: «Я устал, потому что много работал днем!».

Пост — исключительная добродетель. Он обуздывает телесные движения и подает душе силу бороться с чувствами, отравляющими сердце, приносит сердцу целительное средство от этого отравления.

Пост очищает мысленную силу души: увядает всякий злой помысл, в уме рождаются здравые мысли по Богу, помыслы святые, просвещающие ум. Просвещенный же ум загорается большей ревностью и духовной теплотой.

Главным образом нас должно занимать очищение сердца от страстей, исправление недостатков! То, что временами, в часы утешения дарует Бог, не играет никакой серьезной роли, потому что приходит и уходит. Ах, эти страсти, колючи их корни! Сколько труда, сколько боли, какие слезы, какие молитвы необходимы для того, чтобы увидеть малое облегчение! Настоящее мученичество!

Очень тяжело бороться с блудной страстью, особенно когда она усилена прежними послаблениями. Но Бог умеет избавлять притекающих к Нему со смирением, ибо ведает удобопоползновенность нашего естества.

Молюсь, дабы милостивый Бог указал тебе спасительный путь и привел тебя на живоносные и прохладные источники вод, ибо путь спасения суров и труден. Человек исполнен страстей, немощей, своенравия и всякой нечистоты, и, чтобы освободиться от этого, он должен вести кровопролитную борьбу. Победив же с помощью Божией, он тем самым приимет обручение будущего брака с Агнцем, бесчеловечно закланным жестокими, Богом проклятыми руками.

О плотской и невидимой брани демонов

Хорошо познав, что охотник за нашими душами везде поставил и расстелил свои сети, не будем предаваться дреме. И на рынке, и на площади, и в семейном кругу, и в самой церкви Божией будем подмечать расставленные сети, даже если они искусно прикрыты благочестием. Кто же может избавиться от этих замаскированных сетей и посмеяться над их страшным мастером?

Вот, великий опыт наших преподобных отцов свидетельствует, что только смиренномудрие, эта высокая и всесильная добродетель, меч духовный, с корнем выкорчевывает зло и легко разрушает искусительные сети врага. Посему возьмем на себя небольшой труд стяжания этой спасительнейшей, уничтожающей диавола добродетели — смирения!

Чадо мое, и в радости, и в скорби — всегда будь осторожен. Ни в радости не выходи из границ, выказывая ее оживлением и смешками, ни в печали не помрачай лица настолько, чтобы это было заметно, потому что сатана пускает свои помыслы, как стрелы, но не может понять, приняли ли мы их в свое сердце. Он, как мастер, посредством прилога запустив стрелу злого помысла, наблюдает за нашим лицом и всеми движениями нашего тела и по ним определяет, насколько стрела уязвила наше сердце. Если он увидит, что душа уязвлена, тогда сильнее пускает стрелы, чтобы умертвить ее. Если же по характерным признакам он увидит, что душа не ранена, тогда изменяет тактику. Поэтому, когда у тебя радость, скрывай ее в своем сердце, чтобы диавол не узнал о ней по твоей невнимательности и не украл ее у тебя каким-нибудь искушением. И в скорби поступай так же, чтобы он не увеличил тебе ее, узнав о ее причине. Когда и в радости, и в скорби ты находишься в уравновешенном состоянии, диавол, не ведая точно о том, что происходит внутри тебя, не знает и как с тобой воевать.

Мы ходим посреди сетей многих, и, дабы избежать их, нам не разрешается жить нерадиво. Соделаем очи свои трезвенными, уподобляясь многоочитым Херувимам, чтобы, посмеявшись над злохудожными кознями сатаны, вознестись в духовный эфир на крыльях божественных помыслов и принести живущему на небесах Богу, как благоугодный фимиам, здравие наших душ. Как здоровье чад радует родителей, так и радость нашего доброго Бога Отца заключается в том, чтобы здоровы были наши души.

Великого Макария встречает демон и говорит ему:

— Макарий, что ты, сидя в пустыне, делаешь более меня? И я живу в пустыне. Ты постишься, я же не ем никогда. Ты стремишься к нестяжанию, я же не имею ничего. Ах, Макарий, в одном ты меня превосходишь, чего я не могу и видеть.

Итак, восприимем небольшой труд для стяжания этой спасительной добродетели, труд непрестанного прошения к могущему все нам даровать Богу. И будем верить, что получим ее, когда с болезнью, терпением и настойчивостью будем стучаться в двери милосердия Божия, которые открываются легко — ключом евангельской обиженной вдовицы[367]. Сбросим с себя тяжесть лени и будем подражать зоркой лани, чтобы в каждом искушении поспешно прибегать к Богу, прося Его помощи, чтобы ниспровергнуть иноплеменного Голиафа и прославить державу царства, которой принадлежим,— державу Царства Божия.

Всегда молюсь Господу, дабы Он дал вам правый суд; сначала подумайте о том, что произнесут ваши уста. У вас еще нет опытного знания ухищрений диавола, цель которого — никогда не оставлять вас в покое. Когда справа, а когда слева, когда вашими собственными, а когда чужими вещами он будет занимать вас, чтобы не дать покоя вашей душе, дабы вы не увидели дна, на котором еще много мусора. Не занимайтесь ничем внешним по отношению к вам самим. Станьте глупцами, чтобы быть умными. Станьте неучами, дабы Господь открыл вам Свою премудрость.

Советы старца некоторым душам, учредившим братство

Не думайте, что диавол ошибается или что ему безразлично то, что вы учредили братство, то есть бастион для сражения с ним. Нет, он об этом хорошо поразмыслил и, насколько мог, вооружился коварством, как лис или волк. Он пробрался внутрь вашей ограды и губит ваши души. Не оставляйте его более внутри. Поднимитесь и соединитесь в любви, чтобы лишить его силы. Помыслите о том, что всё оставили ради Христа, пожертвовали своей юностью, презрели все радости мира, дабы стяжать Христа. Пожалейте свои души, подумайте, что диавол бодрствует и ищет, кого бы ему поглотить. Этот змий из пучины не может стерпеть того, что вы его попираете и не слушаете! Он завидует, и посему приходит, как лукавый лис, принося раздоры и брани, чтобы суметь вас разделить и затем ввергнуть в различные пропасти греха.

Без помощи Божией мы не можем сделать ничего доброго. Посему необходимо многое смиренномудрие, дабы обрести душевный покой.

Никогда лукавый диавол не прекратит пускать в нас свои раскаленные стрелы, всегда будет стараться захватить нас и одолеть. Однако и у нас есть много оружия, несущего ему смерть, особенно же молитва: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», которая буквально пожигает его. Поэтому он старается напасть на нас вероломно, из-за угла, но Христос Своими святыми заповедями просвещает нас в том, как нам сражаться с ним.

Сего человека диавол подтолкнул воевать с тобой, дабы заставить тебя преступить святые заповеди Божии. Он хотел через это принести вред твоей душе, но главное — оскорбить Бога и таким образом побороться с Ним. Если же мы, несмотря ни на что, подвизаемся в хранении слова Божия и подвизаемся сильно, то и свою душу спасаем, и сподобляемся того, чтобы через нас прославился Бог: Я прославлю прославляющих Меня[368].

Посему, чадо мое, подвизайся с любовью, с терпением, со смирением, чтобы с помощью Божией разрушить диавольские сети. Возможно, через тебя Бог просветит этого человека покаянием. Побеждай зло добром[369].

Чадо мое, ты пишешь мне о своей плотской брани. Знай, что произошла она у тебя от гордости, чтобы ты смирился и научился тому, что если нас оставит благодать, то мы падаем и делаемся жалким зрелищем.

Посему смиряйся, укоряй себя, проси у Божией Матери даровать тебе дух смиренномудрия, чтобы в чувстве познать, что ты ноль, ничто, ибо Христос говорит: без Меня не можете делать ничего[370].

В этом искушении, пришедшем к тебе, научись тому, как падает человек и как глубоко падает. Но для более гордых есть падения и похуже. Не огорчайся: это искушение и оно пройдет. Бог попускает это для нашей пользы, чтобы посредством искушений мы научились мудрости. Терпи, мужайся, не отчаивайся, дерзай; это пройдет. Это шторм, и море выбросит весь мусор, который скопился на дне во время штиля!

Не огорчайся чрезмерно, ибо это от диавола и такая печаль приведет тебя к небрежению и охлаждению. Только подвизайся и не бойся. Презри сатану и покажи, что ты не считаешься с ним, и он, как гордый, уйдет, ибо доколе ты считаешься с ним, он не отстанет.

Когда приходит к тебе плотская брань, особенно остерегайся постыдных мечтаний, от которых происходят нечистые помыслы. Прогоняй, разрушай мечтания, как только они придут. Сразу твори молитву с душевной болью, и тотчас получишь избавление от брани.

Не думай, что это ты помыслил такое о старце. Нет, чадо, это от диавола. Твоя душа чиста. Диавол нечист и приносит это нашему уму, стараясь убедить нас в том, что это мы сами помыслили, дабы ввергнуть нас в скорбь. Скорбь эта диавольская, что доказывает нерадение о духовных обязанностях, ибо если бы она была от Бога, то мы имели бы усердие во всем.

Ты не огорчил старца, как тебе кажется, потому что старец по опыту знает, что это не твое, а демона. Тебе это так показалось, чтобы ты огорчился и не имел дерзновения сказать о своем помысле. Нет, сколько бы раз ни приходили к тебе такие и подобные помыслы, иди и говори о них свободно, ибо искуситель приносит такие помыслы для того, чтобы мы устыдились и не говорили о них, не исповедовались, чтобы впоследствии поглотить нас целиком. Будь осторожен, не скрывай помыслов, ибо падешь в сети.

Не страшись, чадо мое. Это брань, и она пройдет. Все святые были боримы. Брань их доходила до того, что в отчаянии они брали ядовитых змей и клали их на себя, желая умереть от их укуса. Но нам, как немощным, Бог не попустит брани, превышающей наши силы, и подаст помощь. Однако, поскольку у нас есть гордость, Бог попускает нам брань, чтобы мы смирились. Не скорби чрезмерно, но с великим смирением повергни себя пред Богом и укоряй себя. Любой злой помысл прогоняй, как только он придет, и я верю в то, что благодать Божия подаст тебе облегчение.

Не бойся, ничего с тобой не случится. Прочь гони трусость, дерзай, все пройдет, ты увидишь. Брань же эта принесет тебе много пользы, и многую благодать даст тебе Бог. Только не трусь, потому что так мы проигрываем игру.

С великим вниманием должны проводить мы свои дни. Диавол очень коварен и поджидает удобного случая, чтобы во время нашей духовной дремы уловить нас в свои сети и сделать повинными пред Богом и своей совестью. О, если бы Бог упразднил его, чтобы он не мог творить нам зло! Но, будучи справедливым, Бог не может нарушить свободы человека. И таким образом мы, и я первый, по своему произволению слушаем лукавые внушения диавола и согрешаем.

Всеблагий Бог принимает нас даже в единонадесятый час. А нам хотя бы в тот час понять это. Но лукавый враг нашей души не бездействует, ничто не ускользает от него, ибо он знает безмерную цену времени и старается излишними попечениями, мирскими приманками и удовольствиями укоренить в нас неведение и забвение, дабы в последний час повергнуть в совершенное отчаяние. Таким образом он, окаянный, приобретает бессмертные души, за которые Христос умер на Кресте!

О бранях своих не скорби, не бойся, но дерзай. У демонов нет власти причинить тебе зло. Но это перст Божий, и благодари от сердца, ибо посредством сего отверзутся очи твоей души и направят тебя на истинный путь. Трудноисцелимые страсти врачуются горчайшими лекарствами.

Умоляй Бога: «И не введи нас во искушение». Эта брань, как говорит авва Исаак, от гордости, от возношения, от черствости сердца. Исцеляются сии страсти смирением и признанием собственных ошибок, послушанием и доверием духовному отцу.

Смиряйся, чадо мое, только это лекарство спасет тебя. Бог по любви Своей послал тебе эти искушения, дабы устрашить тебя, чтобы ты пришел в себя, образумился, смирился и попросил прощения.

Посему, когда ты молишься, эти лукавые приходят в ярость: они видят, что ты начинаешь разрубать их сети, и боятся, как бы ты не убежал от них. Они желают устрашить тебя или привести в отчаяние.

Поэтому вооружайся верой в Бога и надеждой на Него и будь уверен в том, что ничего они не могут сделать без повеления свыше, от Бога.

Знай, что если ты претерпишь эту брань, смиришься пред Богом и братией, то Бог дарует тебе великую благодать и просвещение, откроются очи твоей души и ты узришь, в какой тьме ты находился.

Дерзновение, которое чувствуешь,— это благодать Божия, помогающая тебе в сих искушениях, ибо оказаться в такой брани без дерзновения, надежды и веры — великая опасность.

Не бойся ничего, возлагай все свои надежды на Христа. Не прекращай молитвенного вопля и узришь, какую получишь помощь.

Бойся Бога, а не демонов. Бойся Бога в Его судах, ибо, когда Он решит наказать нас за гордость, кто может воспрепятствовать Ему? Посему, когда зло мало, позаботимся о его исцелении, иначе оно возрастет, и тогда, даже если будут помогать тебе и другие люди, не смогут спасти тебя.

Итак, больше возлюби Бога, пославшего тебе лекарства от твоих немощей — терпение, смирение, дерзновение, и постарайся принять их.

Пока борет нас лукавый дух гордыни, падения наши не прекратятся. Когда же падения даруют нам познание своего окаянства и мы удостоимся смирения, тогда с нами Христос, смиренный сердцем и кроткий душой. Тогда в душе нашей будут царствовать радость, мир и сладость и наше сердце согреет блаженство.

Понуждайте себя, чада мои, к духовному подвигу. Не забывайте о великой опытности диавола и о нашей немощи. Как осенний лист падает от малого ветерка, так и мы падаем при малейшем искушении и испытании, когда благодать Божия не сражается вместе с нами. А когда же содействует нам благодать Божия? — Только тогда, когда смиренное мудрование руководит каждой нашей мыслью и каждым нашим делом.

Да умножится в душе твоей истинное смиренномудрие, которым охраняется душевный плод. Сатана покушается украсть у подвизающихся цель подвига. И кража заключается в том, чтобы ввергнуть человека в гордость: тогда, что бы он ни делал, он будет мнить о себе, что усердием и понуждением приобрел ту или иную добродетель. Таким образом, труд остается без награды, подвиг — без надежды и работа — без оценки по достоинству.

Не бойся незримых врагов, когда облекся ты во Христа. Трепещи тогда, когда по причине осуждения ты не видишь хранящей тебя благодати. Но и тогда «нет худа без добра». Постарайся служить Богу в страхе и трепете, ибо лукавый запинатель подвизающихся ожидает времени нашего нерадения и тогда набрасывается с яростью — Бог да упразднит его! — и старается нас, если возможно всех, низвести во ад.

Диавол является источником всякой лжи, обмана, лукавства и всякого зла. Поэтому всякий нехристианский помысл есть по сути своей ложь и обман.

Молодому человеку он посредством мечтательных помыслов обещает всяческое благоденствие, вводя его в заблуждение обманчивыми снами, богатством, всевозможными наслаждениями, внушая мысль о бесконечности этой жизни, ибо так лукавый действует по своему плану, заставляя забыть человека о смерти, доколе не поверит ему человек, как своему лучшему и возлюбленному другу. Потом, оплетя его своими сетями, как паук свою жертву, он без труда высасывает из него все духовное, делая его мертвым для Бога.

Услышанный тобой голос, сказавший тебе: «Христос очистил тебя от греха и умертвил твои страсти»,— от диавола. Это первая ступенька, которая ведет человека к прелести и погибели. Если человек послушает диавола, обратит на него свое внимание, если сердце его усладится и согласится с тем, что эти диавольские слова — истина, тотчас сатана приходит более ощутимо и постепенно-постепенно берет власть над человеком. Тогда нужен великий труд, чтобы освободиться от него.

Посему, чадо мое, ты хорошо сделал, что не обратил на то внимания и укорил себя. В другой раз, если услышишь что-нибудь подобное, скажи:

— Я передам это своему старцу, и что посоветует он, то я и сделаю.

Диавол очень боится исповеди старцу, ибо знает, что так будут расторгнуты все его сети!

Знай, чадо мое, что в тебе пророс помысл возношения, то есть гордыни, потому и случилось это с тобой. Будь осторожен, имей многое смирение, каждый день молись, чтобы Бог даровал тебе дух смиренномудрия. Как не прорастает ничего на утоптанной тропинке, так и на «тропинке» смиренномудрия не прорастает никакая прелесть.

Неверие и хула происходят от зависти диавола. Единственное избавление от них — презрение к этим помыслам, как к собачьему гавканью. Нет у человека в этом греха. Иные люди не знали того, постились, совершали бдения, плакали, чтобы освободиться от них. Но помыслы хулы покидают человека только через презрение к ним.

И авва Агафон был борим хульными помыслами и молил Бога, дабы Он освободил его. И слышит голос, говорящий ему:

— Агафон, Агафон, позаботься о своих грехах и позволь диаволу лаять. Ты не виновен в этом.

Если не презреть эти помыслы, то никогда не освободишься от них.

Сколько бы нас ни тиранил по зависти и злобе страшный мучитель наших душ, придет час, когда Бог осудит его злобу, а нам, обремененным, дарует вечное упокоение.

Терпи, чадо мое, оденем и мы терновый венец житейских скорбей, как это сделал и Христос, с Которого мы берем пример. Терния пусть глубоко вонзятся в нашу голову и вместе с болью пусть потечет кровь, чтобы эта боль и эта кровь украсили и прославили одеяние наших душ, дабы нам не постыдиться, когда явимся пред Христом, видя другие души, исполненные славы и чистоты. Терпение! Зима скорбей пройдет, и прекрасная весна принесет благоухание благодати Божией.

Чадо мое, не придавай значения тому, что шепчет тебе обманщик диавол, пытающийся с помощью своих уловок играть с тобой в одни ворота, дабы привести тебя к бездействию и отчаянию. Отчаяние приносит горечь — предвкушение геенны, потому что находящиеся в геенне пребывают в отчаянии, ибо никогда не выйдут оттуда: ведь в аду нет покаяния!

Ради любви Христовой подвизайтесь со всею силою души.

Диавол подвизается день и ночь, чтобы соделать нас своими сосудами, недостойными святого Бога. Будем подвизаться и мы, чтобы стать сосудами Распятого, постыдить диавола и прославить ту Любовь, Которая ради нас пролила Свою всесвятую Кровь!

Будем сильно подвизаться; не бойтесь, ведь перед нами наши старшие братья — Ангелы, подвизающиеся вместе с нами. Они несравненно многочисленнее и сильнее демонов. Посему дерзайте, утесните врагов посредством истинного ведения, ибо истина как всесильное оружие ограждает подвижника.

О, в какой осторожности мы нуждаемся! Диавол рыщет, кого бы поглотить и низвести на дно ада. А мы (и я), его добыча, по собственной воле впали в летаргический сон и проснемся тогда, когда будет уже поздно.

Возлюбленный во Христе брат, я получил твое письмо и увидел, что ты обуреваем помыслами той брани, которую терпит человек от лукавого духа блуда.

Послушай, брат, человека, бедного в познании и в душе обнаженного всякого добра. Когда кто-либо подвизается против греха со смирением и страхом Божиим, трудясь с теплотой духовной под руководством опытного духовника, невозможно, чтобы Бог попустил ему погибнуть.

Только когда человек будет пренебрегать своими духовными обязанностями, особенно же когда возгордится, помышляя, что он что-то из себя представляет, тогда может поскользнуться. Но и снова, если припадет со смирением, вновь восстает, вновь врачуется. Милость же Господня близ сокрушенных сердцем.

Однако много испытаний попускается и для приобретения опыта и духовной мудрости, ибо без искушений невозможно стяжать опыт. Опытом называется искусство, полученное не от учения, а от практического постижения того, что приносит вред, а что пользу. Если человеку не будет попущено хотя немного впасть в искушение, то он не сможет измениться к лучшему.

Когда человек из добрых побуждений сделает что-то, а потом поймет, что сделал неправильно, Бог, призирающий на сердце и испытующий намерение каждого поступка, приведет снова все в установленный порядок и просветит человека, дабы он понял, что нужно было делать.

Непогрешимость свойственна лишь Богу. И святые, как бы ни были они совершенны, не были безупречны. Даже им попускались искушения для смирения, внимания, терпения немощи своего естества. Небольшой гнев, или смех, или праздное слово не лишают святого его святости.

Необходимо иметь в виду, что никогда не нужно отчаиваться в самом себе. Сколько бы раз человек ни поскользнулся и ни пал, пусть даже десять тысяч раз в день, пред Богом неправедно отчаиваться в себе, но пусть имеет добрую надежду и уготовляется к брани, доколе не придет милость Божия и не освободит его.

Некоему подвизавшемуся брату случалось впадать в грех наедине с собой. Но он тотчас восставал и совершал свое правило. Диавол же, ввергнувший его в грех, наконец потерял терпение, видя дерзновение брата и его благую надежду. Он является явно и с беспокойством говорит:

— Разве не боишься Бога, ты, скверный? Сейчас ты согрешил, и с каким же лицом ты стоишь пред Богом? Разве не боишься, что Бог попалит тебя?

Брат же, имея мужество в душе, ответил демону:

— Келия эта — кузница: один раз наносишь удар и один раз сам получаешь. Но с Иисусом, пришедшим спасти мир, я не прекращу сражаться с тобой, падая и восставая, нанося удары и получая их, до последнего своего издыхания, и посмотрим, кто победит: ты или Христос!

Услышав такое вопреки своему ожиданию, диавол сказал:

— Больше не буду воевать с тобой, чтобы не стать причиной твоих венцов.

С тех пор брат освободился от брани и сидел в келии, оплакивая свои грехи.

Когда Бог просветит человека и он покается в своих грехах и будет проводить жизнь смиренную и внимательную, Бог не попустит его погибели. Естественно, что прежде совершенные грехи станут для него жалом и преткновением. Но, видя высоко вздымающиеся волны, пусть не отчаивается, помышляя о том, что падет и погибнет, но пусть уповает на Бога и противоборствует с верой, со смирением, с духовным подвигом, доверившись водительству духовного отца, и да не страшится он, видя разыгравшуюся бурю.

Молитовку твори все время. Затворяйся в себе посредством молчания и поучения. Заботься о своей душеньке, дочь моя; в своем доме стань более духовной. Бог же наблюдает за тобой, и час благодати пробьет чудесным образом, когда это решит «верховное главнокомандование».

Молясь, плачь смиренно. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?[371] Сатана использует все средства, чтобы воспрепятствовать восхождению душ. Блаженна та душа, которая избегнет его и посмеется над ним.

Размышляй о суетности преходящих вещей и о подлинности и постоянстве небесного жительства, где водворяется торжествующая Небесная Церковь, ожидая и молясь о земной, подвизающейся нынешним суровым подвигом. Сегодня, как никогда, мы нуждаемся в горячей вере во Христа и правых догматах наших святых отцов. Настало время, когда диавол будет прельщать и избранных.

Диавол, конечно, во время брани бездействовать не будет. И у него есть свои орудия. Какие? Вот, например, он шепчет нам: «Ты ничего не сможешь сделать, я снова низвергну тебя. Разве ты не видишь силы такой-то страсти, великое множество немощей? Имей в виду, что одержать надо мной победу не так-то легко и что отступать я не буду. Кроме того, разве смог ты до сего дня сделать что-нибудь? Ничего! Но я и не дам тебе сделать. Напрасны будут все твои труды, я непобедим. Разве ты не видишь моего величия?». И тут же он представляет постыдные мечтания с сильным плотским услаждением. Он кажется вооруженным, как скорпион. Так диавол внушает подвижнику чувство, что спастись невозможно, что нужно поднять руки и сдаться!

Это и множество всего другого нам представляет лукавый и коварный «советчик». Итак, вперед, откроем ложь его сетей и обнажим его ржавое оружие. Подвижник крепкого Бога, верующий в Его непобедимую силу и ощущающий ее, начинает серьезный подвиг, мужественно подымая флаг страшного Креста с орудием ужасного для демонов имени Иисусова, призывая Его непрестанно и отважно, заграждая дорогу для безумных и коварных прилогов диавола, непрестанно помышляя о смерти, суде, муке, о райском наслаждении и вечной славе близ Иисуса, о подвигах святых и тому подобном. Все это «боевое снаряжение», которое подкрепляет силу молитвы!

Тогда обращаются в бегство отчаяние, нерадение, эгоизм, бесстыдство, и подвижника охватывает ревность. Тогда отступает сатанинское надмение и лопается, как мыльный пузырь.

Глава восьмая

О нерадении, страхе, трусости, предательстве и отступничестве

Трусливый воин бесславен, бездерзновенен и постыжен. Ни одно его прошение не доходит до слуха царя. В то время как прошения мужественного, лишь только будет возвещено его имя, тотчас исполняются!

О высокое дерзновение, украшающее мужественного подвижника! Кто не желает его? Однако нерадение, особенно в молитве, развеивает его по ветру и оставляет человека ни с чем.

Насколько, стало быть, мы должны отличаться мужеством, ибо носим ангельский образ и клятвенно пообещали Царю царствующих жизнь или смерть[372], а не отступничество и нерадение. Но через подвиг и понуждение себя да разгромим окончательно врага Божия и нашей души.

Что касается страха, который охватывает тебя ночью,— это искушение. Ты победишь его верой в Бога, то есть помышлением о том, что Бог присутствует везде. В Боге мы живем и движемся и существуем[373]. Ничего не происходит без попущения Божия. И даже если бы мы оказались у диавола или среди зверей,— и там присутствует Бог! И ни диавол, ни звери не могут причинить нам вреда, если не получат на то власти от Бога.

Почему же у нас нет этой спасительной истины Божией, веры в Его Промысл и мы так боимся там, где нет страха?[374] Как произойдет со мной зло, если Бог управляет и диаволом, и плохим человеком, и всем тем, что может причинить мне вред? Да и святой Ангел-хранитель, не оставляющий человека по Промыслу Божию, как попустит ему претерпеть зло, если не получит на то повеления от Бога?

Посему, чадо мое, дерзай и, когда приходит к тебе этот страх, говори: «Кого я буду бояться? Кто может причинить мне зло, когда Бог управляет всем? Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси[375]. Вместе с тем твори и молитву Иисусову и не бойся ничего. Верь непоколебимо в истину веры.

Новоначальной монахине

Благословенное мое чадо, Божия Матерь да укрепит тебя до конца в подвиге твоей души.

Вижу разочарование твоей души. Ты похожа на тех новобранцев, которых посылают на линию фронта. Едва заслышав звуки выстрелов, разрывающихся бомб, они теряют бодрость духа и просятся в тыл. Но по распоряжению опытных военачальников их смешивают со старыми и закаленными воинами, которые воодушевляют новобранцев, пока последние не привыкнут к войне.

Хвалю твое желание и произволение достичь совершенства и бесстрастия, и на это должны быть направлены все твои усилия. Однако ты не должна забывать, с кем тебе необходимо сражаться. Брань твоя с началами, властями, с силами темными и чрезвычайно коварными[376], с опытными в сражениях шеренгами врагов. Брань твоя также против плоти и мира страстей — страстей, похожих на язвы, приносящие страшную боль, и для исцеления их необходимы должный образ жизни, время, терпение и прилежание.

Что касается твоего отчаяния, знай, что здесь война: это артиллерийский обстрел противника, это раны, которые наносят страсти. Посему необходимы терпеливое ожидание и мужество. Пусть этим не омрачается небо твоих надежд. Верь в то, что Бог знает расположение каждого человека и никогда не презирает благое произволение и понуждение себя. Воздаяние Его никогда не приходит ни раньше, ни позже положенного времени.

Мы видим, как святые отцы в первые годы переносили сухость духовную, страшные разочарования и другие губительные искушения. Но они твердо держались терпения и понуждения самих себя, и впоследствии их посещала благодать, которая вознаграждала их предшествующее терпение.

Тебя ужасает образ мыслей геронтиссы, ее неопытность и вообще окружающая обстановка, по причине искушений не способствующая достижению совершенства. Все это отступает перед смирением и самоукорением. Иными словами, перенеси всю тяжесть на себя: говори, что я либо по гордости, либо из-за своей близорукости и являюсь причиной собственного разочарования, не могу сориентироваться правильно и, что естественно, теряю дерзновение в своих надеждах.

Также эта туча может быть рассеяна верой в того, кто руководит тобой. Достаточно лишь, чтобы с твоей стороны были соблюдены правила борьбы.

Из отеческого и исихастского предания мы знаем, что в прежние времена юные и новоначальные, имея благословение какого-либо великого старца, строили келии и жили в одиночестве. Лишь время от времени они посещали старца, исповедовали ему свои помыслы, получали наставления и уходили. И несмотря на то, что старец не стоял у них над душой, они благодаря его советам достигали великих мер добродетели.

Знай, чадо мое, что превыше всего этого — Христос. Он не только над нашей душой, но Он и в нас и вознаграждает всякое благое произволение и понуждения себя.

Часто ложное смирение (то есть извращенное[377] диаволом) внушает нам «смиренные» помыслы, что, мол, я слаб и для преуспеяния мне нужно то-то и то-то; но раз этого нет, то как же я спасусь? Если мы верим в это, то начинают рваться духовные нервы, отчего происходит душевное расслабление. А чтобы не впасть в такое расслабление, нужно укрепляться советами опытного духовника. Ведь мы знаем, что диавол преобразуется во Ангела света[378] и что любая добродетель без опытного рассуждения может принести немалый вред. Посему отцы и сказали: «Превыше всего — рассуждение».

Возлюбленное о Господе чадо, отбрось разочарование и скажи: я буду понуждать себя до смерти, я буду стремиться к совершенству и достижению бесстрастия; если же я не достигну сего либо по причине своих немощей, либо по причине смерти, либо по какой-нибудь иной причине, верю, как верили в то отцы, что Бог сопричтет меня вместе с совершенными.

Возможно, ты мне скажешь: «Но ведь я хочу вкусить блаженства и мира Божия». Хорошо, говори врагу так: «Бог во мне. Если я буду понуждать себя к молитве, смирению и слезам, Он покажет мне Свой святой лик! И не только в монастыре, но если я буду жить даже в Содоме, как Лот, силен Бог даровать мне это святое пожелание моей души».

Чадо, верь в то, что я пишу тебе. Праведный Лот терзался слухом и взором день и ночь, видя беззаконные деяния нечестивых, но никого не осудил, почему и сподобился Божественного явления и спасения.

И ты взирай лишь на себя и на свои грехи, и я верю, что обретешь то, что превзойдет все твои чаяния.

Кошмары во сне и душевное беспокойство считай бурей диавольской зависти, которую он воздвигает, желая устрашить тебя в начале духовного пути, чтобы ты сказал: «Если я в начале пути встречаю такие искушения, превышающие мои силы, то кто же может выдержать до конца?». Так сатана, обладая опытом и навыком, использует злое свое искусство, погубив в геенне таким образом достаточно много людей. Но мы благодаря опыту знаем о его уловках. Вначале труден путь, но потом — упокоение, радость, благое извещение в великой надежде нашего спасения. «Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею…»[379].

Буря и штиль, брань и мир, здравие и болезнь, приобретение и потеря — этим характеризуется жизненный путь каждой души. Конец этого пути — смерть.

Итак, благословенная душа, не малодушествуй на пути своего спасения. Мы пойдем по нему вместе, помогая друг другу. Божественная благодать, немощное врачующая и оскудевающее восполняющая, будет с нами, поддерживая наши слабые помыслы и помазывая нас на терпение, доколе не приидет повеление Вседержителя, чтобы тело осталось здесь, а душа взошла на небеса.

В своем первом письме ты пишешь мне, что Давид говорит: Не дам волнения праведнику[380]. Здесь он говорит о той буре, которая не приведет праведника к жалкому исходу, но будет испытанием по любви для благого исхода и доброго конца, ибо посредством благого волнения дУши праведных не только спасаются, но и совершенствуются. Если бы не было бурь, никто бы не спасся.

Во втором письме ты пишешь, что в Писании сказано: Трусливые да не исходят на брань[381]. Да, но это касается телесного сражения, потому что трусливые могут стать причиной вреда для мужественных. А в духовной брани дело обстоит иначе, потому что трусливые воодушевляются благодаря мужественным и опытным людям. Духовники только тогда приносят человеку вред, когда, не имея опыта, учат противоположному, то есть дают не те лекарства, которые нужны для немощи исповедующегося.

Малодушный во время духовной брани терпит ущерб в том, что не преуспевает духовно. Однако, когда он призывает милость Божию, спасается. У него нет мужества для великих сражений, но кое-что для своего спасения он делает, и, чем более трудится, тем большее вознаграждение и получит.

Став праведными, святые претерпевали искушения или по причине каких-то недостатков, или чтобы получить бОльшую славу, потому что обладали великим терпением. И Бог, не желая, чтобы излишек их терпения оставался неиспользованным, попускал им искушения. Но искушения святых всегда завершались благим исходом.

Желаю тебе, чадо мое, подвизаться. Не забывай о цели — спасении. Диавол рыкает, ища, кого поглотить[382]. Не дремли, время не в наших руках. Жизнь наша висит на волоске. Понуждай себя, распрямись, покажи, что ты раб Христа, а не диавола. Разве ты не знаешь, что нерадение принесет тысячи помыслов, чтобы пленить тебя? Молись с болью и слезами, дерзай, Христос не оставит тебя. Понудь себя немного, и диавол убежит. Благодать готова тебе помочь. Она ожидает твоего собственного произволения и понуждения.

Нерадение, чадо мое, порождает неверие и расслабление, которое, в свою очередь, приносит рой худых и пагубных помыслов, приводя свою жертву к осквернению. Восстань, возьми оружие — молитву — и призывай славу нашего Бога. Разгроми противоборца-диавола, ищущего поглотить тебя. Понуждай себя. Я особенно молюсь за тебя, чтобы Божия Матерь укрепила тебя в твоем подвиге.

Бог мира, чадо мое, да дарует тебе Божественный мир, превосходящий всякий ум[383], и Свою любовь. Любовь Божия — это цель нашей жизни.

Бойся нерадения, как величайшего врага. Нерадение приносит все зло. Нерадение к обязанностям губит все духовные блага, откуда и происходит сухость со всеми последствиями. Нерадение поборается непрестанной молитвой, устами или умом, с памятованием нежданной смерти, адских мучений, рая и тому подобного. Необходимо понуждение себя к исполнению духовных обязанностей и, в особенности, к молчанию и молитве.

Утроба сердца моего, я шлю тебе величайшее пожелание своего сердца, дабы Бог сохранил тебя от лукавого. Аминь.

Подвизайся добрым подвигом[384] твоей души, познай, насколько глубоко ты падаешь, и исправляй себя. Нерадение бей со всей силой. От него начинается всякое зло.

При каждом твоем падении сатана все ближе и ближе подбирается к тебе, чтобы соделать тебя посмешищем и игрушкой в своих руках. Очнись от бесчувствия, читай, помышляй о горнем. Мы уезжаем в безвозвратное путешествие. Будь осторожен, потому что иные пойдут к горним благам, в прекрасный Иерусалим, дабы с Ангелами всегда праздновать нескончаемую Пасху. Другие же отправятся вниз, в геенну, для вечного пребывания в компании с бесами!

Зри горЕ, мыслью пройди это небо и узри то, что скрывается за ним! Там наше Отечество, туда уходят наши труды и там хранятся. Посему не неради о своих обязанностях: чтении, правиле, трезвенном бдении и молитве. Кричи, зови: «Иисусе, Наставниче, спаси мя, погибаю, окаянный»![385]

Еве было заповедано не есть от запретного плода. Но потом она увидела его, была побеждена, съела и умерла для Бога. Итак, она увидела и была побеждена. Еву победила жажда наслаждения, внутри нее произошла борьба, и самолюбие подтолкнуло ее ко вкушению, потому что она ради послушания не предпочла более лишение.

Бог не желает, чтобы те, кого Он спасет, кто ищет Его милости, были тупыми, малодушными, трусливыми и неопытными. Божественное наследие — для возросших христиан. Потому Он ставит нас перед искушениями, дабы проявилось наше послушание Его заповедям. Его просвещение — внутри нас. Познанию Его воли мы научаемся из Писаний. Кроме того, и совесть, подобно компасу, ведет нас. Все это просвещает нас перед лицом искушения.

Но когда наше произволение ко злу сильнее, тогда мы непослушны Божиим заповедям.

Мы сотворены свободными, и свобода наша не подавляется. И, как свободные, если бы мы боялись Бога, то не падали бы в искушениях. И если бы мы не любили себя больше Бога, то не уклонялись бы во грех. Но Его благость даже падению оставила врачевство исправления. И благодаря этому мы снова восстаем, и через падение бывает победа.

Праведными Писание называет всех понуждающих себя ко спасению, оправдавшихся верою. Бог не попустит им пасть, ибо они подвизаются добрым подвигом[386]. Он не оставит их в искушении, превосходящем их силы, когда они прилагают всё старание для терпения. Но когда есть трусость и вялость, когда произволение слабо, это служит причиной искушения, превосходящего наши силы.

Твой ропот грешен, потому что является следствием себялюбия и малодушия. Во всем твори терпение, благодари Бога и укоряй свою вялость, а не Господа, распявшегося ради тебя. И если Он любит тебя, то как же попустит тебе впасть в искушение? Попроси у Него прощения и укрепи себя терпением.

Будь осторожен с ленью как в молитве, так и в помыслах, не исключая и подвига бдения.

Не нерадите, чада мои, ибо нерадение — страшное зло, порождающее низкие наслаждения, предтеча геенны и причина страшного пленения.

Не впадайте в сон нерадения, ибо диавол бодр, он держит в своей руке зажженную лучину и старается поджечь нас. Очнитесь: нас ожидает суд и судилище без милости!

Не малодушествуйте, не теряйте мужества. Порой святая кормилица — благодать Божия — оставляет нас, и мы скатываемся в легкомысленные и неподобающие помыслы и слова, дабы смириться и не помышлять о себе высоко, но познать свою немощь, что без благодати Божией мы не можем сотворить никакого добра.

Не бойся, подвизайся, вооружись смелостью и мужеством. У нас есть военачальник Иисус, ведущий Свое войско к преславной победе! Только не будь малодушен! Малодушие — от лукавого. Оно разоружает нас и делает пленниками. Возложи свои надежды на Того, Кто сказал: не оставлю тебя и не покину тебя[387]. Он не попустит нам впасть в искушение, превосходящее наши силы.

Чадо мое, тебя посетило искушение, дабы испытать твое произволение и расположение. Подвизайся в добром исповедничестве, не бойся отвратительного врага наших душ.

Христос, любезное мое чадо, следит за твоим подвигом. Он попускает искусителю беспокоить тебя, дабы показать ему Свое чудо, которое Он сотворил с тобой, Своей сладкой благодатью оторвав тебя от мира.

Чадо мое, сражайся с врагом твоей души и ничего не позволяй ему приобрести из того, что он «даром» приобретал у тебя в миру.

Противостань с силой, дабы возрадовались Ангелы и радостно вострепетали, ибо бестелесный диавол побежден тобой при содействии невидимой благодати Божией.

Труд любого подвига проходит, а победа остается. Если во время искушения не захлестнет человека мучение, не увидеть ему благодати Божией.

Размышляй о смерти. Мы отходим в мир иной. О, как прекрасен он и блажен! Стало быть, мы сделаемся насельниками сего прекрасного мира! Об этом всеблаженном месте будем помышлять непрерывно, чтобы мы смогли презреть земной мир, ложный и обманчивый.

Молись, чадо мое, непрестанно, помышляй о своих грехах и плачь жгучими слезами, которые принесут тебе огромное облегчение. Хорошо сможешь поплакать тогда, когда молчишь и не зубоскалишь.

Чадо мое благословенное, радуйся любовью нашего благаго Бога, Который, как нежнейший отец, так прекрасно заботится, пусть и премудрым Своим наказанием, о спасении наших душ.

Мы, чадо мое, часто устрашаемся чего-нибудь искусительного, как было с тобой (о чем ты мне и пишешь), не ведая того, что ничего злого не может произойти с нами, потому что все случается по Промыслу нашего Небесного Отца для умножения нашего духовного знания, ибо в иной мир Бог не примет неучей[388] (людей, духовно неопытных), но примет мудрых, верных, опытных в борьбе с демонами и победителей разнообразных грехов.

Чадо мое, мужайся в подвиге. Со многими скорбями и искушениями мы переплывем море этой жизни, доколе не достигнем небурного пристанища жизни небесной, нескончаемой, где не будет уже ни печалей, ни опасностей.

Держи крепко штурвал благоразумия, дабы миновать нам рифы страшной геенны.

Таковыми Он желает видеть Своих подвижников и подражателей, чтобы ради Его любви они не щадили себя и в величайших напастях. Так они показывают свою подлинную любовь к Нему. В искушении открывается, насколько человек любит Бога!

Иисус, чада мои, желает, чтобы мы обладали совершенной любовью. Я хочу сказать, что две любви не вмещаются в одном и том же сердце. Мы не можем работать Богу и маммоне. Только Ему единому мы должны принести свое очищенное от фальши сердце, дабы и Он даровал нам Свое сердце, непорочное и Божественное.

О понуждении себя, мужестве и самоотвержении

Желаю вам стать подвижниками преславного подвига, победу в котором будут приветствовать силы ангельские, ибо Владыка один для всех, одно и то же обиталище на небесах, в одном и том же ослепительном свете мы будем проводить вечную счастливую жизнь, жизнь несказанную и невечернюю, богоподобнейший день! Павел, апостол языков, громогласно воскликнул: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или нагота?[389] Я уверен, что ничто не может отлучить нас от любви Христовой, когда любовь разгорится в нас, подобно вавилонской печи, разжженной семикратно[390]. Да, я желаю вам стать такими, чтобы прославить Того, Кто ради нас претерпел оскорбления, брань, заушения и смерть, смерть же крестную!

Не отчаивайтесь, когда впадаете в искушения и скорби. Не думайте, что Бог из-за наших грехов покинул нас. Нет, но Он наказывает нас, дабы научить мудрости. Он не желает, чтобы мы были «чурбанами»[391], но умудренными мудростью по Богу.

Если мы не подвергнемся брани, то как будет явлено то, что мы воины Христовы? Воин в бою может быть ранен, но это не означает, что он побежден. Мы снова встаем и вступаем в сражение.

Конечно, в начале нашего призвания, когда мы избрали жизнь в чистоте, посвященную Иисусу, мы не можем быть постоянными в выполнении Его требований, ибо знаем, что внутри нас существует и иной закон, ополчающийся против закона Божия и нашего выбора, пытающийся отлучить нас от любви нашего Иисуса. Однако духовная борьба вовсе не свидетельствует о том, что мы недостойны нашего призвания, но, скорее, она ведет к упразднению закона греховного внутри нас и показывает, что мы «горячи» по отношению к любви Христовой. И если бы можно было приобрести любовь Христову без подвига, тогда наша воля не имела бы никакой цены, ибо эту любовь можно было бы получить без борьбы.

Итак, мы будем иметь награду, когда вопреки всему противодействию мира мы стяжем живоносную любовь Христову и вопреки влечению греха станем столпами и оплотом добродетели!

Нашему намерению противостанут тучи, угрожая гибелью; грозовые раскаты попытаются устрашить нас, дабы сломить наше мужество. Однако дерзайте и не бойтесь: многими скорбями и искушениями мы достигнем врат Небесного Царствия!

Мученики подвизались с верой и совершенным самоотречением и таким образом сподобились обетований и вечных венцов славы! Так и мы через веру во Христа и совершенное самоотречение сможем, по благодати Божией, одержать победу.

Необходимо, чтобы мужество в нас достигло того, чтобы решительным голосом сказать: «И если предадут меня на смерть, я ни на шаг не отступлю от веры в призвавшего меня Христа. Жизнь свою положу, но не отступлю ни на шаг». Если такое мужество есть внутри нас, то будем надеяться, что, по благодати Божией, победа за нами.

Молитесь прилежно, подвизайтесь с силой, воздерживайтесь, носите простые и смиренные одежды, читайте, вставайте ночью и молитесь, дабы согреться, дабы стать твердыми, как скала. Так подвизался и я, жалкий. Я тайком вставал ночью и делал поклоны, молился, и Божия Матерь чудесным образом снизошла к моему смирению.

Я смотрю на ваш подвиг, считаю ваши венцы, завидую наградам, думаю о тех торжественных гимнах[392] будущего века, которые будут слагать вам Ангелы, восхищаюсь и оплакиваю себя, что я не подвизался так, как подвизаетесь вы!

Подумайте, чада мои, о мучениках, чтО они претерпели за Христа! И, чем больше их убивали, тем больше становилось христиан. Церковь наша была напоена кровью мучеников.

Мы мученики в этом прогнившем обществе, потому что своим чистым, по благодати Христовой, житием мы обличаем безнравственность людей и их удаление от служения Богу.

Пребывайте, чада мои, в этом чистом житии, пребывайте вблизи Иисуса и уподобляйтесь Ему, претерпевая клевету и ложное осуждение. Так поступали с нашим Господом книжники, фарисеи и первосвященники. Его страдания на Кресте не были справедливыми. Значит, и желающие быть Его последователями претерпят подобное.

Преклоните колена пред святыми ногами Иисусовыми и пролейте слезы любви и верности Ему до смерти, и тогда пусть волны поднимаются до неба и низвергаются до бездн. Христос, наш истинный Бог, одним страшным и Божественным мановением укротит бушующие волны, была бы у нас только вера.

Веруйте истинно и непоколебимо в Того, Кто сказал: Я с вами во все дни до скончания века[393]. Иисус с нами, не бойтесь. Он по ходатайству Взбранной Богородицы одержит за нас победу и дарует ее нам.

Если нерадение приносит вред и преуспевшим, то сколько же тогда вреда оно приносит молодым! Посему, чада мои, понуждайте себя, ибо враг старается предать нас мучению тем более, чем более мы нерадим в подвиге собственного спасения.

Не дремлите, если желаете избежать сетей диавола, ибо всякий спящий получает смертельные раны, в то время как трезвящийся, сколько бы ни получал ударов, подвизается и сам наносит раны своему врагу.

Молитву, чада мои, не теряйте из-за нерадения и рассеяния ума. Не забывайте, что, какое начало положите, такими и пребудете до конца. Итак, устрашитесь последствий и со многим вниманием позаботьтесь о начале, ибо придут дни, когда вы поймете те важные слова, которые я так подчеркиваю сегодня.

Положите доброе начало теперь, ибо «начало — половина всего».

Громко призывайте спасительное для мира имя Иисуса Христа, чтобы его слышали не только ваши уши, но чтобы и ущелья отзывались на него эхом.

Подвизайтесь, ибо вы спасетесь, вы пожнете плод вечной жизни!

Я выполняю свой долг, дабы явить пред Христом свое усердие в заботах о вашем спасении. Что касается грехов, то это дело личное.

Понуждайте себя к бдению, ибо от него проистекает вечная жизнь. Бдящий вкусит великую благодать ради понесенных в противостоянии естеству трудов.

Нет никакого труда в монашеском жительстве, который был бы выше бдения. Нерадивый в бдении вместо благодати пожнет пороки. И как в залатанном хитоне он предстанет Христу? Невыразим будет его стыд, когда братья его явятся в хитонах ослепительно белых и новых. Разумеющий да разумеет[394].

Принесите себя в жертву, чтобы обрести себя навеки в раю! Да не господствует над вами забвение, которое высушивает всякую духовную росу, чтобы не засохнуть вам и не умереть для Бога.

Станьте мужественными воинами Христовыми, не отрекайтесь от Него в своих делах. Прославьте имя Его и станьте жертвой всесожжения ради Него, дабы Бог обонял воню духовного благоухания.

О вас я умоляю Бога, о вас плачу, ибо ничего не знаю, кроме одного: любви и мучений ради своих во Христе чад. Одного прошу я у вас: любите друг друга и смиряйтесь друг перед другом.

Подвизайся, чадо мое, чтобы принести плоды своей душе, ибо соответственно трудам своим каждый получит и место рядом с Господом Иисусом.

Не бойся, мы пройдем через огонь и воду. Через огонь — когда искушения покажутся нам подобными огню в своем действии: это постыдные помыслы, ненависть, зависть и подобные страсти. Через воду же — когда к нам придут помыслы отчаяния и уныния, потопляющие душу в водах. После испытания огнем и водой мы будем возведены в духовный покой освобождения от низких помыслов и в дарованное благодатью бесстрастие[395].

Чадо мое, будь молчаливым, смиренным, послушным до смерти. Будь готов принести себя в жертву в отсечении своей воли, хоть это и покажется тебе настоящим мученичеством. Это называется самоотвержением.

Когда все сие соблюдешь, не бойся ничего, никакого зла, ни от демонов, ни от людей, ибо хранящий Божественные повеления храним Богом от всякого зла.

Не будь резким в своих ответах. На обличения отвечай «благослови».

Диавол вводит нас в заблуждение, и мы забываем, что должны понуждать себя, ибо дни проходят, и мы постепенно приближаемся к смерти, к безутешному раскаянию.

Понуждайте себя, чада мои. Время уходит. Будьте внимательны по отношению к самим себе. Диавол не дремлет, но бодрствует и сражается, чтобы поглотить кого-нибудь. Чада мои, будем осторожны, дабы не потерять нам свои бессмертные и драгоценные души, которые не могут заменить тысячи миров.

Размыслите о Страшном Суде Христовом, как все мы преклоним колена, ожидая окончательного решения, которое определит наше вечное будущее!

Во время борьбы, в час брани демон пускает мощные стрелы, наносит раны и старается убедить душу в том, что ничего невозможно сделать против страсти. Все это для того, чтобы обессилить подвижника, дабы он потерял силу духа и сдался.

Но если подвижник поймет его обман, потерпит, будет мужаться и скажет: «Жизнь или смерть: жизнь в Боге лучше жизни в нерадении, с обличающей совестью»,— если с таковым ведением и мужеством он противостанет, то змей из пучины, поглощающий своим лукавством вселенную, убежит до времени.

Он убежит не потому, что боится, но чтобы не стать причиной венцов подвижника, ибо видит в нем ревность по Богу, хранящую его.

Почему, чадо мое, ты оставляешь без ограды свой виноградник? Почему нерадишь о том, чтобы обнести оградой плод, который приобрел с такой борьбой? Почему сторожевого пса, ревность души, оставляешь голодным и у него нет сил лаять, чтобы отгонять воров и диких животных? Ты позабыл, что Царство Божие дается понуждающим себя?[396] Ты не подумал о том, что вечный огонь ожидает нерадивых в возделывании своей души? Восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися. Воспряни и воззови: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго, и воздвигни мя к Твоему труду, да долги моя оставиши, яко Человеколюбец».

Подвигоположник невидимо предстоит, прозревая подвиг каждой души и взвешивая награды, которые будет раздавать. Поревнуем о венцах и станем подвизаться добрым подвигом[397], а по ревности будет и стяжание наград.

Воспомяни, чадо мое, прилежание, которое было у тебя к учебе, когда ты был отличником. Так поступай и в духовном образовании, в подлинном любомудрии, в стяжании благочестия, в умножении веры, в чистоте нрава. Преуспеяние в мирском образовании может стать препятствием для спасения души. А духовное преуспеяние — это воспарение к небесной высоте.

Подвизайся, чадо мое, ради Христа. Иные хулят Его постыдными делами, ты же прославляй Его в чистоте твоего ума! Изгоняй любую мысль, оскверняющую твои ум и сердце, которые освятились в Божественной бане[398] через вселившегося в нас Святаго Духа. Бойся Бога, и это будет подлинной премудростью. Начало премудрости — страх Господень[399]. Не бойся угроз демонских помыслов, но Бога положи в основание своей прочной скалы, Бога, спасающаго тя от малодушия и от бури[400]. Дерзай, шествуй, как сильный муж, к Горнему Иерусалиму, и он встретит тебя в ликующем свете.

Я получил письмо твое, чадо мое. Держись крепко, укрепи хорошенько себя к доброму подвигу, ибо брань ведется не ради приобретения материальных вещей, а ради стяжания небесного наследия, и тем паче наследия Божия! Апостол Павел говорит нам, что не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его[401], и что нынешние временные страдания ничего не стоят по сравнению с горними, небесными благами[402].

Если, чадо, мы не будем подвизаться добрым и законным подвигом, то нас, к сожалению, ожидает противоположное благу зло: геенна, мучение, вечное осуждение и бесконечное пребывание с демонами!

Сражайся мужественно и не бойся силы страстей, которую видишь в себе, ибо благодать зависит не столько от силы страстей, сколько от нашего труда над собой — именно это и определяет исход дела.

Будь внимателен к положенному тобой началу, не оставляй тот небольшой труд, который совершаешь: ведь сколько нам понадобилось времени, чтобы достичь и этого!

Итак, не обращайся вспять. Твердо иди вперед. Зри гор!е. Посмотри на небо, как оно сияет. Оно ждет тебя. Оно уготовило тебе вечную обитель! Христос ждет тебя, чтобы увенчать. Он наблюдает за твоим подвигом. Утесни себя, насколько можешь. Только утеснение спасает.

Не отчаивайся, видя силу страстей и демонов. У Бога не останется бессильным никакое слово[403]. Когда мы с Богом, то нет ничего недостижимого. Посему дерзай и не падай духом. Господь будет сражаться за нас, а мы умолкнем.

Смерть приходит без уведомления. Здесь, в Портарье, одна женщина умерла, когда ела яблоко. Одна монахиня в другом монастыре умерла внезапно, в пять минут. Сделали освидетельствование и причины смерти не нашли.

Будь внимателен, чадо мое: Бог повелевает, и всякий человек отходит к Нему. Стало быть, когда-нибудь и нам Он повелит явиться пред Ним! Будем готовы, чтобы не устрашиться, когда, возможно, внезапно Он призовет нас.

Смотри во все глаза, чадо мое, чтобы не изменить положенному тобой началу. Лучше же прилагай подвиг к подвигу, дабы, спасшись, достигнуть престола Божия.

Подвизайся, стоя на духовной страже, ибо подвиг наш — ради стяжания неба.

Что может быть прекраснее духовного подвига! Помысли о победителях греха: какие гимны будут петь им Ангелы на небе и какую славу будут воссылать, если ради обращения одного лишь грешника великий праздник бывает среди Небесных Сил![404]

К чему же нерадение? Труды — ничто пред теми благами, которые ожидают нас в Небесном Царствии!

Кто премудр и уразумеет это? Кто поднимет боевое знамя и зарычит, как лев, на своего врага и вырвет у него победу?

Итак, вперед, чадо мое. Мужайся, дерзай: Господь с нами. Возьмись хорошенько за смирение, схвати молитву, препояшься размышлением. Спеши с мужеством, возглашай: «На Тя, Господи, уповах, да не постыдиши мене; на Тя упование мое возлагаю»[405]. Умасти своего владыку — помысл. Я с тобой, укрепляя тебя своей бедной молитвой.

Чада мои, нужно, принеся в совершенную жертву свою волю и свои похотения, объявить войну с диаволом, миром, своими дурными наклонностями и немощами. Ветхий человек страстей должен покинуть наше сердце, и тогда родится человек по Богу — то есть бесстрастие и чистота душевная и телесная.

Подвизайтесь с дерзновением и упованием на Бога. Диавол иногда будет атаковать вас пожеланиями мира. Но вы бдите, как солдат на посту, чтобы вам не впасть в духовную дремоту и чтобы не погубил вас диавол. Будьте осторожны, ибо супротивник рыкает дико, ища, кого бы ему растерзать бесчестием страстей[406].

Необходимо всегдашнее понуждение себя, дабы не остаться нам, как юродивым девам, вне чертога Христова. Но наше духовное понуждение да возжигает всегда свой светильник, чтобы узреть нам, как Христос будет входить в чертог, и войти с ним на вечный брак Агнца!

Мужайся, чадо мое. Выше голову пред своим врагом, ибо мы воины великого Царя, Который одержал победу на поле боя святой Голгофы. Если же будем побеждены, то да восстанем вновь и, обвязав раны, с мужеством и твердым сердцем возьмем свое оружие.

Имея такого победоносного Военачальника, и мы одержим победу силою Христовой. Только бы дух смиренномудрия обитал в наших душах.

Не теряй своего мужества, чадо мое, сколько бы ни бушевало бурное море различных искушений. Ты помышляй о том, что все это, и даже еще худшее, не может воспрепятствовать благодати Божией и Его любви. Если, чадо мое, желание Христа возрастет в нашей душе, то все соблазны станут очень маленькими и легкими. Когда же нет любви и желания Христова, тогда соблазны становятся трудно переносимыми и напояют наши дни горячими слезами. Да, чадо мое, будем призывать Иисуса, доколе Он не возжжет в нас Свой пламень, и тогда все терния превратятся в пепел.

Вспомни, что каждый день мы должны поднимать крест, который означает скорби, труды, искушения и всякое демонское действие. И какой святой проделал земной путь и прошел темными тропинками, избежав опасностей и скорбей? И если мы призваны пройти тот же путь, то что же странного в этом? Раз мы выбрали сражение с диаволом, то почему же сражение приводит нас в недоумение? Вперед, и пусть горит светильник нашей ревности, и да ожидаем в терпении, недремлющим оком пришествия Господа Иисуса.

Понуждайте себя, чада мои, к своим обязанностям. Понуждающие себя получают венец победы, а нерадивые и ленивые зарабатывают позор и унижение! Понуждайте себя, чтобы стяжать Царство Божие. Дни приходят и уходят, и когда мы будем понуждать себя, чтобы наполнить свой кошель духовным златом? Смерть приходит внезапно. Внезапно порвется нить жизни, и горе тому, кто окажется недостойным Царствия Божия. Спешите, чада мои, по пути добродетели. Не утомляйтесь, разите диавола, любовью изгоняйте соблазны.

Не будем отлагать своего исправления, дабы смерть не застала нас неготовыми. Тогда мы будем плакать, я — первый, и возрыдаем безутешно, без луча надежды на изменение к лучшему.

Понуждайте себя. Вот пришло время Великого Поста. Даже не столько телесный пост, сколько пост языка, ума, сердца и чувств должен занимать нас, в особенности теперь, в Великую Четыредесятницу.

Да очистимся посредством такого поста изнутри: там гнездятся духовные змеи. Они отравляют духовную жизнь нашей души, и мы остаемся мертвыми, лишенными духовных сил для внутреннего исправления и преображения.

Теперь, в Великую Четыредесятницу, понуждайте себя особенно. Будьте упрямы. Это святое упрямство, а не эгоистичное. И увидите, сколько духовной пользы вы обретете. Ведь ради того, чтобы соответственно нашему упрямству были обузданы страсти и мы избежали определенных грехов, стоит поупрямиться упрямству диавола, который постоянно ввергает нас в одни и те же прегрешения.

Подвизайся, чадо мое. Разве настоящая жизнь не время подвигов? Разве жизнь всякого земного человека не сон? Возведи очи своего ума и посмотри на небесные воинства Ангелов и Архангелов. Подними взор еще выше и взгляни на блаженное место прежде сиявшего денницы: оно пусто.

О, что за великое предназначение! О, святейшее призвание! Там, вблизи Божественного престола, дУши будут видеть Божественную красоту Христову и будут восходить от ведения к ведению, от созерцания к созерцанию, к преизбытку богатства Божественной благодати!

Но, чтобы стяжать эти небесные блага, нужно показать мужество, смелость и вступить в сражение, не обращаясь в бегство и не показывая врагам спину, уповая на Иисуса, сказавшего: мужайтесь: Я победил мир[407] и князь мира сего изгнан будет вон[408].

Итак, уповая на непобедимую силу Распятого, в простоте да предадим себя подвигу уединенного жития и пребудем в лобзании пречистых ног Спасителя, проливая слезы радости и признательности.

Что тогда отлучит нас от любви Христовой? Скорбь, или теснота, или гонение, или нагота?[409] Все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа[410],— возгласили уста Павла. Не обязаны ли и мы стать подражателями апостола и достичь той же благодати и любви ко Христу? Да. Но подвизаемся ли мы так, как он? Перенесли ли мы, я, за возлюбленного Христа столько, сколько перенес он? Нет. Посему я и наг, и облачен в рубище и стыд, и заблуждаюсь, полагая, что украшен диадемой славы. Увы мне, увы, окаянному. Кто просветит мою тьму, чтобы я увидел свое жалкое состояние!

Понуждайте себя в своих духовных обязанностях, ибо понуждение в духовном подобно мощной стене, не позволяющей реке ворваться в сад и уничтожить то, над чем трудился садовник. Но если мы вознерадим, тогда река разливается и все затопляет!

О подобном говорит нам Господь в святом Евангелии: Когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы[411]. Чем более понуждаем себя, тем более приобретаем. Как поработаем, такую плату и получим. Жизнь монаха — ежедневный крест, священная Голгофа, куда призывает нас Иисус, чтобы мы, любящие Его, распялись с Ним. А потом совершится воскресение души.

Не оставайтесь бездеятельными, понуждайте себя, чтобы не подпасть осуждению как слушатели закона, но не исполнители его. Ведь если вы взыскуете слово Божие,— значит, обязаны и исполнять его. Итак, подвизайтесь.

Чада мои, подвизайтесь. Вместе со Христом мы претерпим всё. Мир возненавидит вас, ибо сначала возненавидел Иисуса[412] — нашу любовь и поклонение!

Христа возлюбите, Христом дышите. Пусть Христос живет в вашей душе. Не бойтесь никого, потому что мы пажить Христова. Мы дворцовые слуги у Царя царствующих. Никакое зло не приблизится к нам, ибо мы работаем Христу. Ему подчиняется все!

Чада мои, мужайтесь в подвиге. Христос невидимо предстоит и ожидает увидеть победу, чтобы даровать вам неувядаемый венец вечной славы!

Любящий Бога жертвует всем, только бы угодить Ему.

Не скорбите ни о чем, потому что по сравнению с любовью Божией всё в этом мире — сор. Демоны приходят в беспокойство, когда видят, что мы готовимся к сражению. Ангелы же спешат, чтобы разрушить всякое препятствие в брани. Итак, Ангелы Божии — наши союзники, дабы мы исповедали, что Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же[413].

Игумении

Подвизайся, потому что обязанность пастырей в том, чтобы приносить себя в жертву ради пасомых, которых они взялись пасти. Триблаженны те пастыри, которые будут хорошо пасти словесных овец, ибо на небесах их ожидает великое богатство неисчерпаемое!

Терпи все, чадо мое, ибо диавол будет наносить нам разнообразные удары, чтобы разрушить нашу стену терпения. Так он сделает два приобретения: поразит нас и наших сестер.

Желаю, чтобы благодать Божия осенила тебя и подала тебе надлежащую силу для противоборства зловредному себялюбию — страшному началу всех проявлений разнообразного зла.

Не бойся, чадо мое, давления диавола. Сила нашего Бога настолько всемогуща, что решительно помогает желающим сражаться вместе с ней. У диавола сила, которую нелегко презреть, но Бог чудесным образом покрывает окаянного человека.

Чадо мое, мужайся в подвиге, изучай закон Божий, твори освящающую и спасающую нас молитву Иисусову, ввергни себя в огонь сражения, и, как случалось много-много раз, Бог вознаградит подвиг облегчением и богатыми благими надеждами на вечное пресветлое будущее.

Не малодушествуй ни перед какой диавольской страстью, какой бы огромной и страшной она тебе ни казалась, ибо, где вмешивается Бог, побеждается противодействие диавола.

Чадо мое, желаю, чтобы, по благодати Божией, ты победил в борьбе. Борьба до смерти. Больше не отступай, только вперед. Нам постоянно грозит смерть, мы должны быть готовы. Мы должны подвизаться до крови. Я буду подвизаться с тобой бок о бок, доколе не восторжествует Христос со знаменем Воскресения.

Мы вместе пойдем по пути спасения. Я буду помогать тебе при восхождении ко Христу. Все привременно и непостоянно. Взирай горЕ. Страстно желай чистой жизни. Чистота или смерть.

Благословенное мое чадо, в подвиге не бойся. Укрепляй свою душу мужеством и надеждой. Враждебность демонов презирай. Имей в виду то, что любой подвиг венчается успехом. У Бога ничто не пропадает, и даже самое краткое понуждение себя — благо. Не бойся ничего, сражайся мужественно, «сожми» себя, утесни. Ведь когда давят виноград, он изводит прекрасное вино, веселящее сердце человека[414].

Мужайся, чадо мое, и с помощью Божией мы победим. Бог будет сражаться за нас, а мы умолкнем.

Преславен христианский подвиг, ибо награда будет не чем-то временным, а вечной славой на небе! Блажен премудрый по Богу, потому что ему не придется держать ответ и он не окажется в затруднительном положении, когда Бог призовет его и спросит о времени, проведенном на земле.

Мы без сожаления тратим время. Когда покинем этот мир, тогда поймем убыток, понесенный нами из-за того, что позволяли времени убегать. Дни проходят без оглядки. Для человека было бы спасительно понять это хотя бы в последние дни своей жизни.

Не теряйте своего мужества из-за нового подвига, отражайте любой помысл трусости и уныния.

Мы должны постоянно перегруппировывать свои силы, перестраивать линию обороны, как поступает и диавол.

Пусть не ввергает вас в отчаяние случайное падение, даже если оно было продолжительным. Наша цель в том, чтобы не показать свои спины врагу, дабы он не похвалился пред Богом и мы не принесли Господу огорчения.

Подвижникам подобают смелость и мужество, поскольку они борются не за временные и увядающие венцы, а за вечные и нетленные!

Блаженны те, у кого светильники будут горящими, наполненными елеем. В радости и веселии, исполненные духовного наслаждения, они войдут со Христом на вечные браки.

Глава девятая

Об осуждении

Клевета — великое зло. Подобно тому как маленький корабельный руль ведет судно туда, куда пожелает, так и язык приводит человека либо к добру, либо ко злу[415]. Святые отцы сильно обличают осуждение чужих грехов, недостатков или дурных привычек.

Когда мы судим своего брата, мы осуждаем самих себя в великом грехе. Когда же мы покрываем нашего брата, тогда покрывает и Бог наши тяжкие грехи. Сбрасывая покров с ближнего, мы отгоняем от себя благодать Божию и нам попускается впасть в те же прегрешения, чтобы научиться тому, что все мы немощны и что нас поддерживает благодать Божия. Хранящий свой язык сохраняет и душу свою от многих грехов и падений.

Главными причинами клеветы и осуждения являются гордость и эгоизм, потому что такой человек мнит, что он лучше других. Поэтому полезно считать себя меньшим всех, чтобы брата увидеть лучшим себя и суметь с помощью Божией избавиться от этого зла.

Если что-либо подталкивает тебя к осуждению какого-нибудь поступка брата или дела монастырского, ты лучше постарайся помолиться о деле, чем пропускать его через суд своего рассудка.

Если затворишься в себе посредством молитвы, смирения и скорби[416], обретешь сокровище духа. Только удаляйся гордости и осуждения.

Смотри, чадо мое, не осуждай ни одну душу, потому что осуждающему ближнего Бог попускает падение, чтобы он научился сочувствовать своему немощному брату.

Всех нас укрепляет милость Божия, и, если мы возгордимся, Бог забирает Свою благодать и мы становимся хуже других.

Одно дело осуждать, а другое — бороться с осуждением. Осуждение — это страшная страсть. Но кто терпит брань и противостоит врагу, тот удостоится венцов.

Не судите один другого, ибо это есть преступление евангельского закона, а всякое преступление и непослушание получает праведное воздаяние[417]. Кто ты, осуждающий чужого раба?[418] Разве не ведаете, что осуждающий прельщается гордостью и что всякий возвышающий сам себя, унижен будет[419] Господом, когда его охватит искушение?

Нужно терпеть немощи другого человека, ибо кто из нас совершенство? Кто может похвалиться тем, что свое сердце сохранил неоскверненным? Стало быть, все мы больные, а судящий своего брата просто не чувствует того, что он больной, ибо больной больного не осуждает.

Осуждение — это серьезный грех. Также серьезным грехом является и нетерпение немощей ближнего.

Любите, терпите, не замечайте немощей ближних, не гневайтесь, не горячитесь, прощайте друг друга, дабы уподобиться Христу и удостоиться быть рядом с Ним в Его Царстве.

Избегайте, чада мои, осуждения. Это очень большой грех. Бог очень печалится, когда мы осуждаем и гнушаемся людьми. Будем заботиться лишь о своих ошибках, о них да будем болезновать, самих себя да будем осуждать и тогда обрящем милость и благодать от Бога.

Любите друг друга и не огорчайтесь по причине эгоизма. Смирение — надежный путеводитель. Имеющему его оно не позволяет наскочить на рифы невнимательности и потерпеть крушение. Но как путеводный светоч, оно безошибочно ведет человека по безопасному пути.

Эгоизм — худшее из зол. По его вине у нас происходят все ошибки, от него — возмущение помыслов. Бойтесь его и старайтесь от него освободиться, поскольку чем дольше он пребывает в нас неуязвленный[420], тем более будет наносить нам раны и причинять боль.

Прошу вас, не осуждайте друг друга, ибо это совершенный эгоизм. Пусть брат оправдывает ошибку брата, и это — свидетельство смирения и любви. Брат, творящий так, обретет великую благодать Божию. Тот же, кто осуждает и соблазняет ближнего, должен знать, что не получит благодати, но и то, что имеет, потеряет, чтобы через страдание выучить урок смирения.

Больше всего бойтесь осуждения в помыслах, потому что оно не обнаруживается явно в слове и не может быть исправлено услышавшим его. Берегитесь, повторяю, внутреннего осуждения, которое незаметно делает нас повинными смерти, лишает жизни в Божественной благодати и приносит нам, как горчайший напиток, душевное омертвение.

Как много Святое Евангелие и святые отцы говорят нам об осуждении! Лучше упасть с высоты, чем пасть по вине языка[421].

Желаю, чтобы любовь и неосуждение царствовали всегда между вами, дабы Святый Дух упокаивался в ваших душах.

Опыт показывает, что если подсудимому во время суда не дают слова оправдания, то поступают с ним несправедливо, как говорит и Святое Евангелие: Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, чтО он делает?[422]

Если будем невнимательны, то накопится в нас много осуждения, и тогда потребуется покаяние. Сколько же раз раскаивался человек в своих словах! Вспомним авву Арсения: «Всякий раз, когда я говорил, раскаивался; сколько раз молчал, никогда не раскаивался».

Если мы и осязанием часто ошибаемся, то насколько же более ошибаемся, когда судим людей по словам! Поэтому необходима великая осторожность, ибо диавол рыкает, ища нас поглотить[423]. Христианин должен быть подобен многоочитым Херувимам, ибо зло умножилось, как песок морской, особенно же грех осуждения. Бог да очистит нас и освятит к Своей славе.

Солнце да не зайдет во гневе на брата твоего[424], то есть да оставит всякий свой гнев на ближнего до захода солнца.

Помните вы того брата, который был нерадивым и ленивым? Он не приходил на всенощные бдения и не исполнял своих обязанностей. Братия знали об этом и считали его нерадивым монахом. И вот, когда он заболел и приблизился час его смерти, братия собрались, чтобы услышать что-нибудь душеполезное или чтобы утешить его, а может быть, он хотел им что-то сказать. И они увидели его радостным и сияющим. Один брат соблазнился и говорит:

— Но что же мы видим у тебя, брат? Мы видим тебя радостным в этот час, когда ты приближаешься к смерти! Но помысл говорит нам, что ты не был человеком, который понуждал себя, откуда же у тебя это дерзновение и такая веселость в лице? Откуда все это?

— Да, братия,— говорит он,— я действительно был нерадивым и не исполнял своих обязанностей. Но единственного добра я достиг, по благодати Божией,— никого не осуждать и не соблазнять. И когда заходило солнце, я никогда не имел в своем сердце что-либо против какого-либо брата обители. И, поскольку я не осудил ни одного человека, верю в то, что и меня не будет судить Бог, ибо Он сказал: Не судите, да не судимы будете[425]. И раз я не судил, то и не буду осужден.

Видите, как подвизались отцы, как они обретали путь спасения?

О молчании, празднословии и дерзости

Понуждайте себя к молчанию, родителю всех по Богу добродетелей. Молчите, чтобы творить молитву, ибо, когда разговаривает человек, как он может избежать празднословия, от которого и всякое злое слово, отягощающее душу ответственностью?

При работе избегайте разговоров. Лишь два-три слова, и то в случае необходимости. Руки пусть работают для нужд тела, а ум пусть произносит сладчайшее имя Христово, дабы восполнить и нужды души, о которых мы не должны забывать ни на секунду.

Чадо мое, не печалься обо мне, но подвизайся теплейше. Подвизайся в молчании, молитве и плаче и обретешь основы[426] вечной жизни. Понуждай себя, затворяй свои уста и в радости, и в скорби. Опытность в том, чтобы и то, и другое удерживать в себе, ибо язык не умеет хранить богатство.

Молчание — самая великая и плодоносная добродетель. Поэтому и богоносные отцы назвали ее безгрешием. Молчание и безмолвие — это одно и то же.

Первым божественным плодом молчания является скорбь — печаль по Богу, радостотворная печаль. Потом приходят светлые помыслы, приносящие святой поток живоносных слез, благодаря которым совершается и второе крещение[427]: душа очищается, сияет и становится подобной Ангелам.

Что сказать мне, чадо Иисусово, о духовных созерцаниях, происходящих от молчания, о том, как отверзаются очи ума и видят Иисуса в сладости, паче меда! Что за небывалое чудо происходит от законного молчания и внимательного ума! Ты знаешь это — так подвизайся. Малое открыл я тебе. Понуждай себя и обретешь еще большее! Я молюсь о тебе, как и обещал. Итак, ты готов?

Не говори, чадо мое, лишних слов, ибо они охлаждают в твоей душе божественную ревность. Возлюби молчание, рождающее все добродетели и ограждающее душу, чтобы не приблизилось к ней диавольское зло.

Лучше упасть с высоты, чем пасть по вине языка[428]. Язык причиняет людям величайшее зло.

Спасение не приобретается, когда мы празднословим или проводим дни безотчетно. Будьте осторожны со своим языком и умом, ибо хранение их наполняет душу светом Божиим. Но, у кого уста неукротимы, тот собирает в своей душе множество нечистот.

Молчите, молчание — величайшая добродетель. Избегайте праздных слов и смеха, если желаете, чтобы ваша молитва посредством слез и благодати имела дерзновение!

Будьте осторожны со страстными помыслами и мечтаниями. Изгоняйте их тотчас, как они появятся, потому что если такие мечтания замедлят, то окаянная душа подвергнется смертельной опасности.

Непрестанно творите молитву с силой, ревностно, с любовью. Только так можно укрепиться душевно. Любыми способами избегайте праздных слов, ибо они расслабляют душу, и у нее не остается сил для подвига.

Время не для рассеяния, но для духовных приобретений. Кто нам дал гарантию, что, ложась спать, мы проснемся вновь? Посему будем понуждать себя.

Когда молчишь, у тебя есть время и возможность для молитвы и собранности. Но когда ты невнимательно проводишь часы, для молитвы у тебя не остается времени, а невнимательные разговоры влекут за собой еще и различные грехи. Посему святые отцы добродетель молчания ставили выше всех добродетелей, ибо без нее ни одна из добродетелей не может удержаться в душе человека.

Итак, молчание, молитва, послушание. Когда ты с помощью Божией приобретешь эти добродетели, тогда познаешь свет Христов в своей душе.

Будь мудрым в своих словах: сначала подумай, а потом говори. Пусть язык твой не спешит опередить мысль в том, что ты должен сказать.

Не предавайся, чадо мое, дерзости. От дерзости происходит много зол. Убегай ее, как огня и змеи!

Храни себя от дерзости и неуместных слов: они иссушают душу человека. А молчание, кротость, молитва, напротив, исполняют душу небесной росой, сладкой печалью.

Возненавидь празднословие, как родителя охлаждения и сухости, ибо празднословие отгоняет слезы от наших глаз, и душа наша увядает.

Имей терпение, чадо мое, смирение, любовь и хранение языка, ибо язык, когда побеждает человека, становится для него неудержимым злом, увлекает за собой и других и ввергает их в бездны греха.

Да, чадо мое, уста твои да будут заграждены, дабы сердце твое сохранилось чистым. И когда оно пребывает чистым, тогда приходит Бог и вселяется в него, и оно становится храмом Божиим. И святым Ангелам радостно находиться в таком сердце!

Также с помощью гнева и молитвы прогоняй и постыдные помыслы. Молитва — это огонь, попаляющий демонов и обращающий их в бегство.

Будь осторожен в отношении своих уст, но прежде всего в отношении ума. Не позволяй дурным помыслам беседовать с тобой. Уста твои да не произносят слов, которые могут ранить брата.

Уста твои пусть изрекают слова, распространяющие благоухание, слова утешения, ободрения и надежды. От произносимого устами виден и внутренний человек, его сущность.

Подвизайся, чадо мое, насколько можешь, в понуждении себя. Понуждение во всем, главным образом в молчании и скорбных слезах. Когда благоразумное молчание соединяется со слезами, тогда закладывается фундамент монашеской жизни, на котором будет построен надежный дом, где душа обретет духовную теплоту.

Если молчание не соблюдается,— это дурной знак для будущности души, поскольку все, что она собирает, тут же теряет, ибо монах, небрежный в слове, небрежен и в остальном.

Посему, чадо мое, понуждай себя во всем, ибо доброе начало получает похвалу, а нерадение осуждается, ибо конец его будет весьма жалок.

Когда молчим, у нас есть время для внутренней и устной молитвы, для светлых помыслов, наполняющих светом ум и сердце.

Глава десятая

О гордости, самоукорении и смирении

Следите за своими помыслами. Внимание ваше пусть обращается в основном на собирание смиренных помыслов, ибо человека спасает смирение, и оно является основной целью всех духовных устремлений. Если желаете узнать, преуспели ли вы духовно в монашеском жительстве, исследуйте себя, и если убедитесь в том, что в вас есть смирение, в соответствии с ним вы и преуспели духовно.

Если вместо смирения мы увидим более гордости и эгоизма с их порождениями, тогда нам потребны печаль и слезы и оплакивание своего окаянного состояния, дабы умилосердился о нас Господь.

Убежим далеко от эгоизма. Он источает отвратительное зловоние, и несчастен тот, кто лелеет его в себе. Такой человек никогда не обретет мира, как по причине гнездящихся в нем и возмущающих его страстей, так и по причине удаления от истинного смирения.

Душевный покой человеку подается только за смирение и кротость, и об этом нам Господь говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[429].

Посему, чада мои желаннейшие, всей душой возлюбим смирение Христово, вкупе же и Его кротость, и действительно обретем, как сказал Он, душевный покой во всем.

Стяжание смирения — дело нелегкое. Необходим великий труд и время. Чтобы умертвить эгоизм, нужно принести самих себя в жертву. Растопчем собственное «я» и обратимся к совершенному отречению от себя. Горячо возлюбим послушание и, сражаясь до крови, с помощью Божией достигнем умерщвления эгоизма.

Итак, вперед, чада мои. Как атлеты, устремимся на поприще преславного состязания, на котором побеждающий получит неувядаемый венец вечной славы пред высочайшим престолом нашего сладчайшего Бога. Прошу вас, не малодушествуйте во время сражения, ибо Господь сокровенной рукой будет нас укреплять, доколе не победим диавола эгоизма. И Он облечет нас в боготканый хитон Божественного смирения.

Я пишу вам об этом и желаю, чтобы немногие слова моего сеяния упали на добрую землю вашей души и принесли сторичный плод вечной жизни! Аминь, буди.

Если будем подвизаться в стяжании смирения, то мы унаследуем роскошные одежды. И если имеем любовь, то мы уготовили себе изящнейшее одеяние. И если усвоили беспрекословное послушание, то украсили это одеяние и соделали его сияющим. Если же мы потрудились и в непрестанной молитве, то окропили его благоуханием прекрасного мира. Так усовершив себя и облачившись в такие одежды, мы предстанем на суд Христов с дерзновением и небесной благодатью. И тогда Господь славы обоняет воню благоухания духовного и в радости отверзет нам безграничные сокровища благодати. Тогда мы поистине будем богатыми!

«Ты, чадо мое, смотри только за собой»,— говорит тебе смирение. А гордость настойчиво приносит тебе те помыслы, о которых ты пишешь. Если смиришься, если осудишь во всех соблазнах себя самого, если скажешь, что ты страдаешь по причине своей страстности и что старец и братия невиновны, то сразу же почувствуешь облегчение от этих помыслов, придет исцеление твоих ран. От других средств исцеления не жди: то есть, чтобы изменились старец и братия, дабы ты получил исцеление. Всуе трудишься. Зло нужно подавить в самом корне, а корень его — гордость, эгоизм, упрямство, своеволие, гнев и тому подобное. Все это излечивается лишь одним лекарством. Вот оно: возложение всей тяжести вины и искушения на самого себя. Всегда говори: «Я сам виноват. Все дело во мне. Я это терплю из-за своей страстности. Никто не виновен в моих страданиях, кроме меня, треокаянного».

Да, чадо мое, это и есть сущая правда, подлинная действительность. Поступай согласно моим советам, делай так и узришь настоящее душевное здравие и исцеление.

Поскольку у нас есть и явная гордость, и скрытая гордость, которую мы не осознаём, то Бог, желая очистить нас от этого зловония, поднимает бурю, которая выбросила бы на берег весь осадок, скопившийся за время нашего нерадения.

В море, особенно в бухтах, сбрасывают весь мусор и нечистоты. Если бы не было штормов, то море стало бы рассадником инфекции. И то, что на море чистый и здоровый климат,— это только благодаря штормам.

Духовно то же самое бывает и с нашей душой, с нашим душевным морем. Постепенно от разных наших страстей и по невнимательности душа загрязняется. Да и диавол подбрасывает свои нечистоты. Мы же не замечаем того, сколько мусора собралось. Однако Бог все видит и, желая очистить нас, поднимает бурю, соответствующую степени загрязненности, и таким образом очищает наше душевное море. Иногда после искушения, когда мы перенесли его с терпением, мы видим свою душу облегченной, спокойной и радостной.

Необходимо внимание и с нашей стороны, чтобы нечистоты не собирались, дабы не было необходимости и в соответствующей буре.

И святые люди попадали в бури, но эти бури были иного рода, имели иную цель. Иногда искушения помогали святым достигнуть большей святости, или посылались к их большей славе, или ради прославления силы Божией и утверждения православной веры.

Будь внимателен, чадо мое, имей многое смирение, послушание советам старца, всецелую любовь и никогда не верь своему помыслу, но верно следуй указаниям своего старца.

Никогда не будьте уверены в себе. Никогда не принимайте помысла, говорящего, что вы хорошие и добродетельные. Укоряйте, внутренне осуждайте себя, чтобы умертвить свое «я», которое является стеной, закрывающей Солнце Правды — Христа. Поступайте так, доколе лучи Его не достигнут вас и не озарится ваш ум познанием Бога и познанием себя.

Возлюбите смирение во всем, ибо такой пример преподал нам Иисус. Когда? Когда препоясался полотенцем, умыл ноги Своих учеников и сказал: «Знаете ли, чтО Я сделал вам? Как смирился Я, умыв ваши ноги, так должны смиряться и вы друг перед другом»[430].

Научитесь монашескому образу смирения. Сколько бы раз ни приказывал вам старец, говорите: «Буди благословенно». И сколько бы он ни делал вам замечаний, отвечайте: «Благослови». Смирение — самый краткий путь к богообщению, ибо Христос говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[431]. Душевный покой — доподлинный признак здоровой души.

Смиритесь, унизьтесь и умалитесь, дабы мир Божий снизошел в вашу душу. Не оправдывайтесь, когда старец обличает вас за ошибки, но говорите «благослови»[432].

Чадо мое, возлюбим смиренное мудрование, и если Господь сжалится над нашей наготой и пошлет нам небольшую молитву и душа наша оденется в некое божественное одеяние, то необходимо внимание, чтобы не испачкать его неосторожно гордостью, осуждением, нерадением, непослушанием и тому подобными страстями. Но будем наипаче убелять сие одеяние добрыми делами, особенно же смиренномудрием и самоукорением, которые гораздо более угодны Богу, нежели великие деяния, сотворенные с тщеславием.

Твори совершенное послушание. Послушание рождается от смирения, а прекословие, спорливость, преслушание — это порождения гордости, и их монах должен ненавидеть, как виновников осквернения своей души.

Всегда в молитве своей проси прежде всего, чтобы Бог даровал тебе смиренномудрие, и упорствуй в этом прошении, ибо без истинного смиренномудрия невозможно достигнуть ни одной достойной награды добродетели.

Как говорит, чадо мое, апостол Павел: Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?[433] Нечист пред Богом всяк высокосердый[434]. Посему подвизайся, чадо мое, против этой злополучной страсти, смиренномудрствуя и помышляя о том, сколько смирения показал Сам Господь славы, когда принял человеческое естество и прошел через поругание и клевету даже до Креста. Так же и все святые Божии люди отличались особенным смирением, почему и сами освятились, и нас уверили, что нет иного пути ко спасению, нежели этот.

Радуйся тому, что дает тебе смирение, даже если будешь страдать и находиться при смерти. Концом страданий станет благословение Божие и преуспеяние в лучшей из добродетелей — смирении.

Желаю, чтобы Господь Иисус неизгладимо запечатлел в твоей душе эту добродетель.

Вся суть, чадо мое, в том, что ты обуреваешься духом гордости и родственными ему тщеславием и возношением, вкупе с постыдными и хульными помыслами.

Знай, чадо мое, что дух гордости одолеть чрезвычайно трудно, а дух тщеславия многоголов, как чертополох. Как бы ты ни изменял свой помысл или образ жизни, все будешь натыкаться на его колючки. И если так обстоит дело, то как же быть? Будем использовать любое средство, будь оно мысленным или вещественным, для смирения. Будем в первую очередь понуждать свой помысл мыслить смиренно, а освобождение от страсти или облегчение от нее возложим на Божественный Промысл, чтобы он сам все устроил. Мы со своей стороны будем подвизаться, а Бог соответственно нашему подвигу поможет нам.

Об ужасной страсти тщеславия святой Иоанн Лествичник говорит: «Тщеславие — до смерти», то есть до смерти мы будем обуреваться тщеславием, с той лишь разницей, что со временем его ослабит наше противодействие и многократное познание его лживости.

Плачь пред Богом, чтобы Он даровал тебе дух смирения, ибо только посредством смирения ты будешь восходить горЕ, к любви Божией. Духовное преуспеяние состоит не в чем ином, как в стяжании смиренномудрия. Иисус, будучи Богом, так глубоко смирил Себя! А мы, ничтожные[435] по естеству, возносимся и, подобно павлину, распускаем свой хвост! Но когда мы впадем в какое-либо искушение и познАем нашу срамоту, то есть прогнившее состояние нашей души, тогда поймем, что мы по естеству — Адамов род и что гордость не смиряется иначе, как пощечинами и падениями.

Слезы со скорбью приносят многое смирение, посему терпи, прося у Подателя благ: «Не презри мя, блуднаго, Рождейся от Девы. Не презри моих слез, Радосте Ангелов. Но приими мя, кающагося, и спаси мя»[436].

Я желаю, чтобы смиренный сердцем Иисус даровал тебе Свое сердце, да вкусишь от его чистоты.

Смирение — чудная добродетель, исполняющая благоухания своего обладателя. Имеющий смирение имеет и послушание, любовь, терпение и всякую добродетель. Когда мы гневаемся, или негодуем, или осуждаем, или не слушаемся, становится ясным, что у нас есть и гордость, и эгоизм. Чем более мы преуспеваем в смирении, тем более отступают от нас злые порождения эгоизма.

Смиримся, чада мои, ради смирившегося для нашего спасения Господа. Такое смирение явил Господь, даже до Креста! Мы же, ничтожные по естеству, не желаем головы преклонить перед своим братом, но хотим, чтобы все было по-нашему!

Будем любить, будем смиряться, как Христос, если желаем, чтобы Он вселился в наше сердце. Не будем более Его огорчать проявлениями своей гордости. Не будем вновь распинать Его оскудением в нас братской любви. Да не опечалится больше святое сердце нашего сладчайшего Иисуса.

Ангелы на небе — во славе и пении. Люди — в своих домах и дворцах. А Бог и Творец — в пещере, в яслях для животных, как последний нищий!

Что за смирение Иисусово! Стяжите это смирение, чада мои. Смирение — самая благодатная добродетель, сотканное из золота одеяние. Блажен облачившийся в него, он приобретет неизреченную духовную красоту. Самыми грязными страстями, напротив, являются гордость и эгоизм.

Я очень прошу Божию Матерь даровать мне смирение во всем, ибо это основная добродетель и без нее никакого дела не запечатлевает благодать Пресвятаго Духа!

Феофил, архиепископ Александрийский, посетив отцов Нитрийской горы, спросил игумена:

— Отче, что ты считаешь главным на пути такого подвижничества?

— Действительно,— воскликнул Феофил,— нет более краткого пути к Богу, чем этот!

Разве денница и Адам пали не по причине гордости и мятежа? Разве не смирение Богородицы (се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему[437]) и родившегося из Нее безмужно Сына Божия, проповедавшего и сотворившего крайнее смирение, спасли Адама? Как Он Сам сказал: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[438].

Как только человек приходит в состояние смирения и самоукорения, он замечает в своей душе сладкий покой, мир, утешение, облегчение и надежду! В то время как, напротив, о гордости души свидетельствуют беспокойство, смущение, гнев, похвальба, склонность к высокомерию и тому подобное.

О, как легок путь смирения! Даже и без подвижнических трудов, если человек болен, он со смирением, самоукорением, также и с благодарением Богу может достичь духовных высот и восчувствовать дар усыновления! И напротив, подвижнические труды без познания собственной немощи, бессилия и жалкого состояния — это подвиг без награды, пот без оплаты, путь без надежды.

Какое горе, когда человек подвизается, не получая вознаграждения; обрабатывает землю и не пожинает плодов! Но почему? Потому, что подвиг незаконный. Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться[439]. И в обычных соревнованиях, если состязание незаконно, то спортсмен не получает венцов.

Святой Бог попускает любящим Его искушения, дабы научить их борьбе. Когда благодать Божия отступает, тогда поднимается облако искушений, и человек доходит до того, что говорит: «Вот, Бог оставил меня!». Тысячи помыслов, удушье души, везде мрак и грех!

Все это делает святая Премудрость, святой Бог, и мы научаемся, что только Бог может нас спасти и что без Бога все наши труды — сор и солома, которые будут развеяны при малейшем ветерке искушения, и обнаружится, что мы ржавые железки, слабые и не способные противостать ни одному искушению без содействующей благодати святаго Бога.

Благодать Божественного Промысла таким образом преподает нам урок самопознания, то есть истинного смирения, сознательного, твердого и непоколебимого, потому что построить духовное здание без него мы не сможем.

Господь доводит нас до отчаяния, дабы мы были вынуждены призывать Его скорбно и горестно, чтобы во время вопля к Нему освящались наши уста и сердце.

Всему этому учат искушения. Будем молиться, чтобы Бог покрывал нас от искушений, но если они придут, мы должны переносить их с терпением и мудростью, дабы получить от них пользу. Посему во всем имей терпение и спасайся.

Чадо мое, возьми себе за правило постоянное самоукорение. При всяком искушении первый клади поклон. Так ты первым получаешь венец и становишься причиной покаяния брата.

Всегда помышляй о смирившемся Господе, чтобы душа была готова претерпевать ради Его любви самые разные унижения.

Важнейшую роль в духовном подвиге играет то, чтобы человек научился смиряться, укорять себя и оправдывать ближнего. Научившийся этому любомудрию срывает сладчайший плод свободы от страстей. Иначе же человек будет таскать за собой страсти к своей великой и постоянной скорби.

Укоряй себя, чадо мое, непрестанно. Не оправдывай себя. Когда услышишь, как о тебе говорят что-то, скажи: «Правы мои братия. Таков я и есть. Мне и больше того подобает за мои грехи».

Всегда считай себя ниже всех и избегай давать распоряжения, как имеющий власть. В немногих словах: смирение во всем.

Считай себя очень грешным и скверным, чтобы возлюбил тебя Иисус Христос и послал тебе милость и прощение многих твоих грехов.

Имей послушание ко всем братиям, стань самым последним, самым ничтожным, если желаешь, чтобы тебя оставили все страсти и немощи. Никогда не оправдывай себя ни словом, ни в помысле, но всегда осуждай себя, как виновника многих бед.

Имей веру к старцу, к его словам, послушание и любовь и откровенно исповедуй всякий свой помысл, ибо чистая исповедь отличает смиренную душу.

Понуждайте себя, чада мои, к духовному подвигу. Не забывайте об огромном опыте диавола и о нашей собственной немощи. Как осенний лист падает от малейшего ветерка, так и мы падаем при малейшем искушении и испытании, когда не имеем союзницей благодать Божию. И когда же благодать Божия бывает нашей союзницей? Только тогда, когда смиренное мудрование руководит каждой нашей мыслью и каждым поступком.

Постоянно укоряйте себя, ибо самоукорение — это плод смиренного сердца, а в смиренном сердце является, как ведает Сам, Господь. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят[440]. При каждом своем падении исследуйте, как оно произошло, и поймете, что более или менее, но семя гордости является главной причиной падения.

Берегитесь эгоизма: он причина всех зол. Смиритесь. Душите эгоизм, который, подобно ядовитой змее, приползает, чтобы отравить вашу душу. Не оставляйте ничего внутри себя[441]. Только так вы нейтрализуете любое диавольское действо.

Святая Триодь[442] начинается воспоминанием прекрасной притчи о мытаре и фарисее, просвещая нас в том, что посредством смиренного мудрования обретается оправдание, то есть прощение грехов от Бога. Эта притча указывает также и на великое зло — гордость, которая является мощным препятствием для прощения грехов, несмотря на исполнение прочих заповедей и даже творение милостыни.

Гордость с шумом низвергла денницу — первого из ангельских небесных сил — и соделала его мрачным и вечно мучающимся диаволом. А Христово смирение (научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем[443]), напротив, спасло из диавольского плена заблудшего и споткнувшегося по гордости человека.

Благодаря этой и многим другим истинам Писания мы научаемся тому, что без смирения и подлинного покаяния человек не спасается, даже если и богат другими добродетелями.

Будь не упрямым, а смиренным. Не помышляй, что ты что-то из себя представляешь, ибо это гордость, а Бог гордыми гнушается.

Чадо мое, всегда помышляй о том, что ты самый великий грешник в мире и что если благодать Божия оставит тебя, то ты падешь во все мирские грехи! Всегда осуждай себя.

Когда идешь причащаться, осуждай себя, как недостойного принять в себя Владыку Христа: ведь ты столь грешен! Ты должен плакать, когда причащаешься, чтобы Христос сжалился над твоими грехами.

Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[444]. Видишь, чадо мое? Кротость — это плод смирения; а смирение и кротость даруют блаженство и покой от Бога.

На затоптанной земле не растет трава. Так и в смиренной душе не прорастают страсть и зло. Поскольку мы недостаточны в смирении, Бог не перестанет смирять нас искушениями, доколе мы не выучим этот важнейший и спасительнейший урок.

Вперед, чада мои, препояшьтесь духовным лентием смирения Христова и подчинитесь всему, дабы Господа всех принять в своем сердце. Христос не упокоивается в душе, не имеющей благоухания смирения, но скоро покидает ее по причине зловонной гордости.

Прошу сердечно: возненавидьте прекословие, преслушание, споры, своеволие, дерзость и всякое иное страстное состояние, потому что все это изгоняет любовь Божию и вместо нее вводит в душу горечь.

Будьте искренни в каждом вашем действии и слове. Не лгите, говорите правду. Не смотрите на душевные немощи ваших братий, сподвижников, ибо получите немалый вред. Но ради Господа по состраданию не замечайте их, дабы и Он сострадательно отнесся к вашим немощам.

Не мудрствуйте о себе что-либо великое, дабы не покинула вас ограждающая благодать Божия и не впали бы вы в искушение.

Всей душой возлюбите смирение, более всякой иной добродетели, ибо оно без телесных трудов может даровать нам благодать усыновления по Богу. И напротив, телесные труды без познания своей ничтожности бывают бесполезными и напрасными.

Нет большего зла, чем эгоизм. Он порождает все искушения и соблазны. Горе тому, кого он опутает: он обезобразит его!

Только хороший послушник соделает свою душу ангельской по духовной красоте. Да не проходит у вас время бесплодно, потому что веревочка сматывается, и внезапно мы услышим: сделай завещание для дома твоего, ибо умрешь ты и не выздоровеешь![445]

Бейте эгоизм со всей силой. Научитесь смирению. Совершайте дела свои с сокрушением, плачем, с благоуханием смирения. Только те ваши дела получат вознаграждение, которые делались со смирением. Дела, отравленные эгоизмом и своеволием, будут развеяны по ветру, как сор, а мы останемся с пустыми руками.

Итак, придем в себя, возвеселимся искренней любовью Христовой, ибо страстные души не войдут в Горний Иерусалим. Туда войдут лишь чистые души, войдут в радости и веселии.

Да, чада мои желанные, поистине нет у нас этой святейшей добродетели — смирения. Эгоизм — это отвратительное зло! — принес людям множество несчастий. Поистине смирение — это святость!

Почему мы сокрушаемся от комариного укуса?[446] Потому, что не имеем смирения. Имеющий смирение устраняет соблазн. Без истинного смирения соблазны остаются и возрастают, так что исчезает всякая надежда на исправление.

В своей молитве просите смиренного Иисуса даровать вам дух смиренномудрия и кротости, как Он Сам сказал в Святом Евангелии: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[447].

Смиренный человек не помнит никакого прежде бывшего зла, которое причинил ему ближний, но все прощает от сердца и забывает ради любви Божией.

Смиряйся и укоряй себя. Не оправдывай себя, даже если ты и абсолютно права, ибо самооправдание препятствует тому, чтобы была излечена болезнь нашей души.

Утешь, дочь моя, геронтиссу, и Дух Божий осенит тебя. Стань смиренной невестой Христовой. Эгоистка мерзка для прекраснейшего Жениха Христа. Жених смирен и кроток, а невеста горда и гневлива?

Если желаешь источать благоухание, прими в себя смиренный, простой, послушливый и кроткий дух. Эгоизм возненавидь, как мерзость и глупость.

Ты поступаешь весьма хорошо, укоряя себя во всем. Это путь святых отцов. Да, чадо мое, таким образом насаждай в своей душе привычки, приносящие величайшую пользу.

Что может быть прекраснее духовного понуждения! Оно поистине подает сокровенную, но совершенную радость с благой надеждой на святое будущее.

Посему, чадо мое, подвизайся в святом самоукорении, непрестанно укоряй себя, возлагай вину на себя, взывай: «Иисусе мой, и здесь я виноват. Ни диавол, ни человек, а я, злой, виноват в том, что не смотрю себе под ноги. Просвети светом тропинку моей жизни, дай росу смирения в сердце мое, дабы я ощутил Тебя — моего кроткого и смиренного Иисуса. Не презри моих слез, Радосте Ангелов, но приими их в воню благоухания и дай мне прошения сердца моего, чтобы получил я облегчение и, как обезумевший юнец, воспел Тебе победные гимны Твоей славы».

Затворись в себе и на все взирай простым оком, как на то, что не должно тебя интересовать.

Трудись по силе, с чистой совестью. Молись о себе самом и о всех своих братиях. Любовь твоя да покрывает все, а ты, подобно парящему орлу, лети превыше всех сетей.

Дочь моя, обрати внимание на свое поведение. Внутренне будь более кроткой, более выдержанной, смиренной и уступчивой. Все это признаки самопознания.

Укоряй, осуждай себя, говори: «Если ты думаешь, что сестры презирают тебя и невнимательны к тебе, то они хорошо с тобой поступают. Ты вкушаешь достойное дел твоих, потому что если бы ты была достойна внимания, то они бы считались с тобой. Но поскольку ты недостойная, эгоистка, ворчунья, то Бог и попускает это, чтобы ты смирилась. Когда же ты поймешь, что ты такая и есть, и даже хуже!».

Этими и другими словами казни себя, чтобы отсечь голову ужасного зверя, имя которому — эгоизм! Он виновен во всем. Поэтому против него обратим все наши средства. И если при помощи Божией мы смирим его, тотчас увянут в человеке все бесчестные страсти.

Помысли о том, что все нам дал Бог: тело, душу, ум, сердце, землю, воздух, пищу, дыхание, свободу во Христе, веру в Него, Свое Небесное Царство, избавление от геенны, святые Таинства, святого хранителя нашей души и, что превыше всего, Свою непобедимую силу, которая помогает нам в сражениях. И Он даровал нам даже Самого Себя.

Итак, это непоколебимая истина. Оружием обыдет тя истина Его[448]. С помощью этих истин ты можешь очень хорошо и крепко противостать сатане.

Как я похвалюсь и чем, если все мне даровал Бог и своего у меня ничего нет? Если и подумаю я о чем-нибудь добром, то всего этого доброго источник — Бог. И сам ум, помышляющий так, есть Божий.

Сделал я что-либо духовное сердцем или телом — и то, и другое Божие. Моей собственной является воля, но и воля получает помощь от Него. Итак, все восходит к подлинной причине — к Богу.

Что у нас есть, чадо мое, что не было бы от Бога?.. От этого помысла мы входим в область самопознания и смирения.

Чем является вселенная по сравнению с безграничностью Бога? И чем же тогда является человек со своей ничтожностью, которой он так хвалится и гордится?

Подвизайся, чадо мое, добрым подвигом[449]. Не бойся, прорывайся, когда отчаяние окружает тебя. Немощных и никчемных избрал Бог, чтобы посрамить тех, которых считают здоровыми и полезными[450]. В немощных творениях сила Божия проявляется ярче и заметней, и это подталкивает нас к невольному смирению и возношению Богу благовонного фимиама безграничной благодарности и признательности!

Тебя, чадо мое, сильно возлюбил Бог. Посему пребывай со смирением в объятиях Божиих, дабы возрастала в тебе радость богообщения.

Берегись духа возношения. Не думай, что обладаешь чем-то, чего нет у других, ибо Дух Святый распределяет Свои дары всем так, как хочет. В одном Он проявляется как любовь, в другом — как благоразумие, в третьем — как ведение, в ином — как великий страх Божий. Это один и тот же Дух. Стало быть, все причастны Святаго Духа не в меру дел, а в меру смирения!

Ничто иное не может с большей легкостью[451] соделать нас сынами Божиими, как познание своей немощи и величия Божия. Дело без смирения как документ без печати. Когда приобщится оно смирения, тогда тут же становится значимым.

Бог ищет никчемные души: «Пойдите по переулкам и улицам и, кого найдете: нищих, увечных, больных и слепых,— всех убедите наполнить дом Мой. Званные же, почитаемые за безупречных, не вкусят вечери»[452].

Сколько радости о том, что и мы ради своей немощи избраны вместе с этими никчемными людьми, что и нас Он призвал в Свой дом, дабы соделать Своими придворными и друзьями, чтобы слышали мы в клети сердца божественные гласы небесных бесплотных сил!

Видишь, чадо мое, что злой клеветник лжет, когда говорит, что ты немощен телом и потому не годишься в монахи! Важно, чтобы душа была здорова, то есть смиренна, с познанием самой себя!

Бог не требует в жертву нашего здоровья, чтобы дать нам Свою благодать, ибо Бог не нуждается ни в чем, а человек нуждается. Господь попускает болезни, но когда исцелит посредством их душу, тогда достигает Своей цели. Тело не нужно Ему. Ему нужны любовь и смирение, и все это — для нашей пользы.

Из беседы о смирении

Мы должны быть очень осторожными, внимать себе и бояться Бога. Страх — это свет, светильник. Начало премудрости — страх Господень[453], и конец премудрости — страх Господень.

И прежде любви Христовой — страх. А когда придет любовь Христова, снова страх примешивается к любви, ибо любовь без страха может привести человека к свободе, и он отойдет от правильной любви. Страх — это тормоз, сдерживающий человека.

Когда увидим в себе злую зависть, ревность, недовольство или любую другую диавольскую страсть, будем знать, что нет у нас чистого сердца. Если бы мы имели чистое сердце, то хотя бы нас ругали и издевались над нами, мы бы не соблазнялись. Но то, что мы соблазняемся, искушаемся, огорчаемся, показывает, что сердце наше не чисто.

Нет у нас смиренномудрия. Смиренномудрие делает человека выдержанным, великодушным, терпеливым. Когда у нас нет терпения, когда у нас нет великодушия и снисхождения — это признак того, что у нас нет самых основных добродетелей — смиренномудрия и любви, которые приближают нас к нашей цели, а цель эта — чистота.

Когда нет истинной, духовной любви и смиренномудрия, тогда мы еще не достигли своей цели.

Не нужно человеку большой учености и обширных знаний, чтобы достичь чистоты. Когда я помышляю о том, что пожертвовал всем, чтобы достичь этой цели, и тогда это не дает мне повода оправдывать себя. Если мы оправдываем самих себя, то мы далеки от цели. А виновен другой брат или нет — это не столь важно. Важно то, люблю ли я действительно своего брата, не чувствую ли тяжести в своем сердце. Я виноват, я должен изменить свою душу и полюбить его, а не чувствовать в себе горечь от того, что он когда-то обличил меня или плохо обо мне подумал.

Если же во мне остается горький и неприятный осадок, то это доставляет тяжесть только мне. Может быть, что поистине брат плохо ко мне относится. Но если думать так, это не будет содействовать достижению моей цели. И как бы ни был расположен ко мне брат, плохо или хорошо, я, если желаю достичь цели и соединиться с Богом, должен смотреть на него иначе. Поэтому отцы никогда не оправдывали людей, особенно монахов, если они что-то против кого-то имели.

Один монах решил судиться, или, вернее, подать на другого брата в суд. Приходит он к авве Сисою и говорит:

— Отче, я иду подать в суд на брата моего, потому что он причинил мне такое-то и такое-то зло.

— Нет,— отвечает тот,— если я прощу его, он снова сделает мне то же самое. Этот человек должен быть наказан.

— Ладно, чадо мое, сотворим молитву, а потом ступай.

Они преклонили колена, и авва Сисой начал: «Отче наш… и не оставь нам долгов наших, как и мы не оставляем должником…».

— Не так, отче,— говорит тот монах,— ты ошибся.

— Раз ты желаешь повести своего брата к судье, то мы будем молиться так!

Тогда брат понял свою ошибку, раскаялся и не пошел подавать на брата в суд.

Итак, великая истина одна: как наше сердце расположено к брату, так будет расположено и к нам сердце Бога. Хочешь, чтобы Бог простил твои грехи? Хочешь, чтобы Он возлюбил тебя от всего сердца Своего? И ты от всего своего сердца люби и прощай.

Хочешь, чтобы Бог забыл и не вспоминал твоих грехов? «Я хочу этого, страстно желаю»,— кричит душа. И ты не помышляй и не вспоминай того, в чем прегрешил перед тобой ближний. В этом — огромная правда. Посему уходящий от нее наделает в своей жизни много больших ошибок.

Если будет исполнено сказанное выше — а это мудрость святых отцов,— то диавол не будет иметь никакой власти.

Все мы да пребудем внимательными в понуждении себя, чтобы не потерять своей цели и завтра не раскаяться горько. Мы должны это предвидеть и трудиться так, как будто сегодня — наш последний день.

У нас одна цель — увидеть самих себя, увидеть свою вину, во всем себя обличать, осуждать, всегда возлагая на себя всю вину и ответственность, и не следить за ближним, виноват он или нет.

Отцы говорят: «Если мы желаем умиротворить себя, пытаясь умиротворить других, то никогда не будем иметь мира», то есть если мы желаем получить мир, исправляя других, мира не получим. Стало быть, человек должен сам обрести мир, в самом себе. «Примирись с собой,— говорит авва Исаак,— и с тобой примирятся небо и земля».

Всё это начертаем в своем сердце неизгладимо, ибо это — духовное богатство, которое подают нам Святое Евангелие и писания отцов, чтобы мы спасли свою бедную душу!

Глава одиннадцатая

О любви и прощении братий

Чада мои, подвизайтесь подвигом добрым[454]. Любовь да пребывает среди вас. Да устремляется к любви как к единому центру все братство. Эгоизм да будет далек от помысла и уст.

Кто хочет быть первым, да будет всем рабом[455],— говорит Господь. И если мы не уподобимся малым детям в беззлобии и простоте, то не войдем в Царство Небесное.

Когда любовь правит братством, тогда Христос невидимо все благословляет. Радость, мир, самопожертвование ради братий зажигают сердце каждого брата. И молитва тогда обретает неодолимую силу, и тем большей любовью во Христе и жертвенностью обогащаются души, и славится Христос, и совершается Ему служение, а мы становимся смиренными орудиями в прославлении святого имени Божия.

Подлинная любовь не завидует добрым дарованиям брата, не радуется, когда слышит унизительные слова или обвинения в его адрес, никогда не устает хвалить преуспеяние брата.

Любовь не завидует, не тщеславится, не бесчинствует, не ищет своей пользы, но пользы брата, не гневается, не помышляет зла, все любит, все терпит[456]. Имеющий подлинную любовь никогда не согрешает против своего брата.

Итак, молитесь, чада мои, чтобы Сама Любовь — наш Бог — дала нам дар любви во Христе. Когда эта любовь воцарится в наших сердцах, в наших словах и делах, тогда будем питать надежду на благое будущее братства, сплоченного во Христе, в духе Христовом, в духовной славе, объединившего на непоколебимом основании свои устремления, словно одна душа во многих телах.

Чада мои возлюбленные, молюсь, чтобы Бог любви укрепил вас в любви друг ко другу и дал вам ту любовь, которая не лукавит, не творит соблазнов, но наипаче рассеивает их мудростью, которую сама порождает.

Молюсь, чтобы Господь дал любовь чистую, любовь, которая затворяет уста обладающего ею и не позволяет низвергнуться в бездну осуждения, оговора, клеветы, лжи, лицемерия и иных бесчисленных зол, которые совершаются языком при отсутствии этой подлинной по Богу любви.

Обладающий любовью в Боге пребывает, и Бог в нем[457], и это свидетельство того, что мы Божии и любим Его, если имеем подлинную и неподдельную любовь друг ко другу.

Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца[458], он находится в духовной тьме и не ведает, куда идет[459].

Мы получили от Господа нашего Иисуса важнейшую заповедь — любить друг друга. И диавол дал заповедь слушающим его — друг друга ненавидеть. Стало быть, чью заповедь мы храним, того мы и ученики, и послушники.

Убоимся, чада мои, холодности к брату и вражды, а также и различных от нее помыслов, которые мало-помалу приводят душу к демонической ненависти, ибо тогда мы подчинимся врагу нашего спасения — диаволу, как господину, и соберем в своей бедной душе неисчислимое зло!

Любовь — это основание, фундамент, а также и кров той души, которая обладает ею. И душа эта имеет живущего в себе Бога любви и каждую секунду радуется светло.

Для существования общежительного монастыря совершенно необходимо, чтобы была взаимная любовь между его членами, ибо любовь будет золотой цепью, соединяющей всех братий в единое и неразрывное целое, чтобы оно могло противостать соблазнам, которые всегда будет производить господин вражды и ненависти — диавол. Любовь будет той непобедимой силой, которая сплотит члены в одно тело, с предстоятелем во главе. И сила эта каждый раз, когда возникнет такая необходимость, будет побеждать иную, совершенно противоположную, силу зла, которая стремится оторвать члены от единства.

Если любовь слаба и непостоянна, то по мере ослабления этой любви сопротивник-диавол будет одерживать победу за победой. Что же это за вражеские победы? Соблазны внутри братства, прекословие, непослушание, споры, гордость, хвастовство, зависть, ненависть и, наконец, позорное бегство из монастыря!

Подумаем, чада, Ангелы на небесах прекословят ли, совершают ли ослушание, творят ли свою волю, враждуют ли, ненавидят ли, отступают ли от места своего предстояния пред престолом Божиим? Конечно, нет.

Это сотворил прежде всех воссиявший денница, был низвергнут и стал сатаной!

Так же и мы: раз облачились в ангельский образ, то не должны ли жить по-ангельски? Как можно счесть вашу жизнь ангельской, когда я вижу между вами прекословия, споры, своеволие, вражду и, что хуже всего, преслушание? Разве не поступаете вы наперекор советам моего недостоинства? И не получите ли за это большее осуждение, согласно слову Писания: знавший и не сотворивший бит будет много[460], то есть будет строго наказан многими и страшными ранами и испытаниями?

Устрашимся, чада, непослушания преподаваемым нам советам, ибо любые преступление и преслушание неизбежно влекут за собой наказание, поэтому будем подвизаться против них. Подчиняйтесь в том, что вам повелевают, чтобы получить неувядаемый венец любви и послушания, когда Подвигоположник Иисус Христос будет раздавать награды и венцы.

Желаю, чтобы Победительница в христианских сражениях, Владычица мира удостоила вас предстательства Своего и молитвы всех святых, дабы вы получили неувядаемый венец вечной славы!

Чадо мое, злые помыслы, которые приносит тебе диавол, подталкивая тебя к сосложению с ними, старайся изгонять. Особенно же презирай помыслы ненависти к братиям, ибо их цель — отнять у тебя величайшую добродетель, то есть любовь. И если они достигнут этого, то совершенно приобретут твою душу. Когда же мы потеряем любовь, то есть Бога, ибо Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем[461], чтО еще у нас останется для спасения? Как говорит и апостол Иоанн: ненавидящий брата своего есть человекоубийца[462], и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза[463].

Чадо мое, совершенно не слушай эти братоненавистнические помыслы, но изгоняй их тотчас и твори молитву или говори сатане: «Чем больше ты, диавол, будешь приносить мне помыслы ненависти к моим братиям, тем больше я буду любить их, ибо есть у меня повеление от Христа не только любить их, но и приносить себя ради них в жертву, как и Христос принес Себя в жертву ради меня, жалкого». И тут же мысленно обнимай тех, к кому сатана внушает тебе ненависть, и говори: «Посмотри-ка, завистливый сатана, как я люблю их. Я умру ради них!». Когда ты будешь поступать так, то Бог увидит твою благую волю и употребляемый тобой способ борьбы с диаволом и тут же придет на помощь и освободит тебя.

Молюсь всеблагому Богу, чтобы Он ниспослал вам Всесвятаго Духа, как и Своим богопосланным святым апостолам, чтобы вы просветились в шествии по претрудному пути спасения. Се, что добрО, или что краснО, но еже жити братии вкупе[464] (в любви). Нет ничего прекраснее братства, исполненного любви по Богу. Все сияет, все полно красоты, а Бог в высоте веселится, и радуются святые души Ангелов там, где любовь безгранична.

Любите друг друга, как и Я возлюбил вас. По тому узнАют все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою[465].

О любовь, у обладающего тобой поистине блаженно сердце, ибо в любви получишь все, что только пожелаешь! Смирение, радость, терпение, благость, сочувствие, снисходительность, просвещение и так далее.

Нетруден прекрасный путь любви, и в любви нет ни упрека, ни скверны: совесть свидетельствует, что душа имеет дерзновение к Богу. Когда же нет любви, тогда душа не имеет дерзновения в молитве, но, как побежденная и немужественная, не может поднять головы, ибо обличается в том, что не любит так, как возлюбил ее Бог, и преступает этим заповедь Божию.

Если мы не любим брата, которого видим, то как возлюбим Бога, Которого не видим?[466] Имеющий истинную любовь имеет Бога. Кто не имеет любви, в том нет Бога.

«Ты видел брата своего? — Видел Бога». «Спасение от ближнего твоего»,— говорят святые отцы.

Древние преподобные отцы без труда шли по пути спасения, ибо жертвовали всем, чтобы не отпасть от любви. Любовь была целью их жизни. Наш собственный путь спасения весь усеян колючками, и проросли они потому, что нет любви. И поэтому при ходьбе мы все время раним себя до крови. Весь дом колеблется, если фундамент любви мы положили плохо.

Понуждай себя, чадо мое, ради своей души. Понуждай себя в упокоении братий, и Господь упокоит тебя, даст тебе Свою благодать.

Твори терпение, твори послушание, стань для всех сором, и Господь просветит тебя.

Велик тот, кто обладает большим смирением. Бог дает благодать тому, кто имеет страх Божий и слушается всех, как маленький ребенок, и непрестанно ищет святой воли Божией. Никогда такой человек не ищет своей воли, но воли Божией и воли других людей. Всегда он говорит: «Как пожелаете, как знаете». Своего мнения он не высказывает, потому что считает себя меньшим всех. Когда ему приказывают что-то сделать, он готов, отвечая: «Буди благословенно».

Вот, чадо мое, так поступай и ты: сего трепещут демоны, убегают далеко и более не приближаются. Они очень боятся, когда видят смирение, послушание и любовь ко всем.

Ты, чадо мое, исполняй свой долг. Если они не творят послушания, оставь их на Бога и будь спокоен. Это зависть диавола, чадо мое. Куда же пойдет диавол: в горы? Нет, он идет туда, где подвизаются ради своего спасения. Поскольку и мы желаем спастись, он и нас возмущает, а мы того не постигаем.

Подними, чадо мое, тяжесть братий. Бог — праведный Воздаятель каждому. Придет время, и ты увидишь, сколько Он даст тебе за труды, которые ты приложил о стольких душах. Потрудись в этом мире. Помогай и никогда не лишишься помощи Божией. Сей теперь: придет время, когда ты будешь пожинать плоды. Молись, чтобы Бог поддержал тебя в терпении, в рассуждении, в просвещении. Я молюсь о тебе все время, но не имею дерзновения пред Богом, и потому молитва моя не приносит плода.

Помысли о том, что претерпели отцы, чтобы спасти других. Это не малое дело. Ты помогаешь другим, а на тебя обрушивается диавол и приносит тебе скорби. Итак, терпи, мужайся и говори: «Умру в этом подвиге, помогая спастись своим братиям, и Бог не попустит мне погибнуть, поскольку делаю я это ради Его любви».

Да, твори так и увидишь, какую силу получишь в этом подвиге и какую радость. Иногда нетерпение, отчаяние и пессимизм лишают человека благодати Божией, а он ошибочно приписывает это тяготам, которые переносит. Но мужество, жертвенность, смелость и вера в Бога привлекают благодать Божию. Молюсь, чтобы Бог поддержал твой дух, да будешь подвизаться с новыми силами.

Пребывайте в союзе любви друг ко другу, ибо любовь — это начало и конец, основа всего. На любви к Богу и братиям утверждается весь закон и пророки[467]. Без любви мы медь звенящая, абсолютное ничто и, по апостолу Павлу, если ради Христа и тело предадим на сожжение, и если все наше имущество раздадим, и всю жизнь свою будем проводить в суровейших подвигах ради Христа, но без любви, то ничего мы не достигнем[468]. Стало быть, со всем усердием будем стараться удержать сильную любовь друг ко другу, чтобы и самые незначительные наши дела были одобрены Испытующим сокровенное наших сердец.

Ты пишешь мне, чадо мое, о неком человеке, огорчившем тебя, что ты проклял его. Нет, чадо мое, не проклинай никого, какое бы зло тебе ни сотворили. Христос заповедует нам любить врагов наших. Как же мы произнесем плохое слово? Проси прощения у Бога и впредь люби его как своего брата, независимо от того, согласен ты с ним или нет. Разве Христос на Кресте не простил Своих распинателей? И нам ли не поступать так же? Да, чадо мое, мы должны всех любить, независимо от того, любят ли другие нас или нет. Они сами дадут в этом отчет.

Чадо мое, всегда оправдывай своего брата, а себя осуждай. Никогда не оправдывай своих поступков. Научись говорить «прости меня», «благослови», и смирение осенит тебя изнутри. Терпи и не замечай грехов своего брата, помни о долготерпении Божием по отношению к твоим собственным грехам. Возлюби так, как любит тебя Иисус и как ты желаешь, чтобы тебя любили другие. Храни молчание, непрестанную молитву и самоосуждение и тогда увидишь, какую печаль, слезы и радость ощутишь. Но если ты будешь нерадеть об исполнении этого, тогда на смену благодати придут холодность и сухость.

Возлюби братий, и любовь твоя будет явлена на деле тогда, когда все их немощи ты будешь вменять ни во что и будешь любить братий, несмотря ни на что. Любовь сохранит тебя от всех грехов.

Следи только за собой, непрестанно укоряй самого себя — это лучший путь.

Желаю, чтобы душа ваша имела больше здоровья, потому что когда душа здорова, она имеет терпение в скорбях, имеет самоотречение и в теле, и в помысле. Ее не устрашают ни болезни, ни помыслы самолюбия. Когда душа здорова, она имеет в себе любовь, не соблазняется, терпит тяжелое слово брата, не выставляет его грехов, всегда у нее есть для ближнего доброе слово, она всем уступает и так освобождается от помыслов и скорби. Когда душа здорова, она не гневается, не ропщет, не прекословит, не сплетничает, не творит ослушания, не своенравничает. И многое другое, подобное сему, сопутствует доброму здравию души. Такого здравия я и ожидаю от вас, к нему вас побуждаю и о нем молюсь.

Подвизающемуся христианину

Письмо первое

Терпи этого человека, который опечаливает и соблазняет тебя. Терпи его с радостью, молись за него каждый день, всегда старайся делать ему добро, хвалить его, говорить ему с любовью, и Бог соделает Свое чудо, и он исправится. Прославится Христос, а диавол, творящий все соблазны, умолкнет. Особенно понуждай себя в отсечении лжи и осуждения. Правило твое — одна четка в день о ненавидящем тебя человеке, чтобы Бог просветил его к покаянию, и на протяжении одного месяца совершай по десять поклонов.

Если этот человек сделает что-то против тебя, ты не обращай внимания и терпи. Пусть с тобой поступают несправедливо — сам ты не поступай так. Пусть тебя заушают — сам не заушай. Пусть осуждают тебя, а ты не осуждай. И когда сделаешь так, Сын Божий вселится в твоей душе вместе со Отцем и Святым Духом.

Подвизайся добрым подвигом[469], не взирай на поступки этого человека, как и Христос презрел твои грехи.

Письмо второе

Я обрадовался, когда узнал, что ты сам понуждаешь себя к тому, чтобы победить[470] этого человека, который так преследует тебя. Да, чадо мое, любовь побеждает все. Стремись к любви, смирению, чистоте. Одну четку совершай за этого человека. Христос просветит его. Все это дела диавола. Когда Христос прогонит его, тогда и человек станет «ягненком».

Во всем отдавай предпочтение своему брату. Пусть тебя отличает уважение к другим. Ради Бога не ругайся, не осуждай. Это поступки не монаха, а мирянина, находящегося далеко от Бога. Ты посвящен Богу. Что желает Он, сие твори, сие да руководит тобой в поведении с другими людьми.

Когда ты видишь, что ругаешься, тогда ты должен знать, что творишь волю диавола, и Бог очень сильно огорчается. Ангелы же, видящие тебя, скажут: «Да что же у него такое, что он враждует? Разве не помышляет он о заповеди Божией — о любви?». Когда же они видят, как ты жертвуешь собой ради любви Христовой, радуются и сами величают Бога, дающего Свою благодать, чтобы человек побеждал диавола.

Прошу тебя, чадо мое, понуждай себя к братолюбию. Монах без любви — духовный мертвец. Не суди человека. Молчи об излишнем, о ненужном, о вредном и не подобающем для монахов.

Почему, чадо мое, ты оставил мир? Разве не для того, чтобы стать святым? Разве не для того, чтобы иметь подлинную любовь по Богу? Когда ты ворчишь и осуждаешь старших тебя, разве исполняешь намерение, ради которого ушел из мира? Доколе будет смеяться диавол, доколе ты не положишь начала покаянию и исправлению? Время проходит и конец приближается. Будем понуждать себя сейчас: сейчас исправляется все. Потом будем локти себе кусать, да бесполезно.

Мы находимся в преддверии святого Богоявления. О, какое снисхождение! Он нагим входит в струи Иордана! Кто? Тот, Кто есть Слово Безначального Родителя, Кто древле сказал: «Да будет…»[471] — и все предстало пред Ним! И вот, является нагой, чтобы нам, обнаженным, даровать усыновление.

Иордан, зря Невидимого видимым, Бесплотного воплотившимся, возмутился и обратил свое течение вспять! Креститель же Иоанн затрепетал: «Как,— говорит он,— раб будет крестить Владыку, как светильник может просветить свет?». Какой свет? Тот блаженный, Трисолнечный Свет, просвещающий всякого человека, грядущего в мир![472]

А безначальный Отец свидетельствует о Своем собезначальном Сыне. Ут!ешитель же, в виде голубя нисшедший и почивший на главе Иисусовой, подтверждает истинность слова.

Трепещет от радости и ликует каждая христианская душа пред великим таинством Богоявления! О, какой у нас Бог Отец! Но не замечают, забыли о сердце Божием, как оно любит человека! Оно вопиет через пророка: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя[473]. Если (раньше), будучи врагами (Богу)[474], мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его[475].

О, сколько утешения эти слова апостола Павла подают недавно покаявшейся душе! Великое дерзновение перед Богом имеет та душа, которая милует своего ближнего и сострадает ему словом и делом!

Когда святой Андрей, юродивый Христа ради, юродствовал в Константинополе, одна богобоязненная женщина, у которой открылись душевные очи, придя в исступление, увидела блаженного Андрея, сияющего паче солнца. И когда люди били его, плевали на него, гнушались им, она видела рядом демонов, которые радовались, что в час смерти осудят тех, кто бил святого Божия и всячески издевался над ним! А святой Андрей, обращаясь к демонам, говорил:

— Нет, я умолил Бога, чтобы Он не вменил греха тем, кто бьет меня и издевается надо мной!

Затем Варвара (так звали женщину) увидела, как отверзлись небеса и огромная голубица, имевшая в клюве цветущую ветвь, нисшедши, воссела на главе блаженного Андрея и сказала:

— Приими этот цветок, посланный тебе от Отца светов, ибо ты милостив к бьющим тебя, как и Он милостив.

Вокруг же голубицы бесчисленные пташки различного вида пели небесные песни к веселию много потрудившейся ради Христа блаженной души!

Вскоре исступление закончилось. Блаженный же, приблизившись к Варваре, познал духом о ее видении и сказал ей:

— Варвара, сохрани тайну, доколе я в жизни, доколе не прейду в место чудесного обитания.

Милостивая душа уподобилась Богу и стяжала великое к Нему дерзновение!

Да даст нам Бог сердце сострадательное и милостивое, чтобы при исходе нашем открылись нам Божественные объятия, исполненные милости, сострадания и любви! Аминь, буди!

Как Бог милостив и прощает всех, так и мы должны уподобляться Владыке Богу и от сердца прощать прегрешивших против нас, ибо как чадо наследует характер своих родителей, так и мы должны по характеру души быть подобны нашему святому Отцу — Богу.

Претерпим приносящих нам скорби, как и Христос претерпел различные оскорбления грешников ради Своей к нам любви.

Великая честь для нас в том, что мы, поистине недостойные, призваны Богом послужить в деле спасения душ, быть Его орудиями, помня о том, что если бы другие не пожертвовали за нас своей жизнью — апостолы, исповедники например,— то мы не были бы чадами Божиими. Стало быть, что можем, сделаем. Дело же завершит Тот, Кто имеет силу для завершения.

Помыслите о временах катакомб, как подвизались наши первые христиане. С какой жертвенностью, с какой любовью они, когда их призывал христианский долг, приносили в жертву все самое дорогое, что им даровала природа. И в конце жертва приносила вечную славу.

Ах, как мы недостойны и, увы, всё теряем по причине маловерия (из маловерных я — первый), но уповаем на милость Господню, что она укрепит нас, чтобы мы и впредь смиренно несли наш маленький крест ради нашего утешения.

Чадо мое, с братиями пребывай в любви. Избегай споров, которые изгоняют благодать утешения и вместо нее подают горечь и ненависть. Любовью прославь Бога: По тому узнАют все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою[476].

Что может быть прекраснее братской любви? Но злой сеятель, сеющий плевелы, лукаво и коварно бросает свои семена, и потому мы пожинаем и злость, и зависть, и равнодушие.

Поэтому бодрствуй, чадо, и не трать драгоценное время в суетных размышлениях, чтобы Господь, придя, не обрел нас пустыми и мы не лишились красот Царствия.

Смиряйся, непрестанно себя осуждай, не оправдывайся, возлагай вину на себя.

Пребывайте в любви друг ко другу; это неложный признак того, что вы любите и Бога. Не огорчайте друг друга. Это совершенно неподходящее поведение для тех, кто помилован Богом, покинул мир и облачился в одежды скорби. Не опечаливайте Святаго Духа недолжными помыслами, мыслями злобы и равнодушия. Да, чада мои, любите друг друга, согласно Божественной заповеди. Как огня берегитесь охлаждения к братиям, дабы сохранилась теплота Святаго Духа. Приложите старание для животворящей любви по Богу, чтобы внутренний образ вашей души сделать сияющим, дабы радовались приближающиеся к вам Ангелы. Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии[477].

Блажен, кто с молчанием и вниманием претерпевает слова брата, не имея в душе ненависти, или осуждения, или злопамятства. Такой человек уподобляется Христу, Которого, когда Он изгонял из людей демонов, евреи осуждали за то, что Он изгоняет бесов силою князя бесовского[478], и говорили: «Бес в Тебе, и кто может Тебя слушать?»[479].

Видишь, чадо мое, что и со Христом было так. Поэтому не печалься; если будешь терпеть, если будешь смиряться и говорить: «Поистине, много во мне бесов — ведь каждая страсть — это бес, и я таков, как говорит мой брат, и даже хуже»,— и если постараешься любить его и быть ему послушным, тогда настанет день, когда ты освободишься от страстей, Христос воцарится в твоем сердце и даст тебе бесценный мир Божий.

Не разрушайте спасительной любви из-за ничтожных вещей. Не подозревайте друг друга и не приводите себя в такое внутреннее состояние, которое вредит душе. Убойтесь суда Божия. Горе тому, через кого приходит соблазн[480].

Не оправдывайте самих себя. Тяжесть любого дела возлагайте на себя, и тогда получите великую пользу для своей души. Если же вы оправдываете свои поступки и осуждаете вашего ближнего — брата, горечь и скорбь, как воздаяние за преступление, не оставят вас никогда.

Монах без самоукорения и гроша не стОит, стало быть, преуспеяния у вас не будет никогда.

Что бы вам ни говорил старец, считайте, что это воля Божия и что его устами говорит Господь. Только помышляя так, вы будете совершать послушание, как желает того Христос.

Господь соблазнителей осудит на вечный огонь. Любите друг друга искренне, не притворно и поверхностно, а с духовной глубиной. Христос настолько сильно возлюбил нас, что Его святая любовь стала для нас примером, дабы и мы подобным образом любили друг друга.

Если у нас нет любви на деле, а только на словах, то мы всуе труждаемся и боремся, потому что только воздух сотрясаем и уклоняемся от цели нашего спасения. Не будем обманывать себя, что спасемся, пренебрегая основной добродетелью — любовью. Если у нас нет истинной любви Христовой, то мы напрасно спешим, ибо никакой надежды на спасение нам не остается.

На твой вопрос, брат о Господе, исправлять ли своего ближнего, который неблагодарен, несправедлив и так далее, или ради награды терпения не исправлять, я отвечаю тебе. Если ты считаешь, что через увещание и указание брат получит пользу, мы должны это сделать, предпочитая пользу брата своей собственной и исполняя величайшую добродетель — любовь. Если считаешь, что никакой пользы от увещания он не получит, тогда, предпочтя собственную пользу, претерпи и неблагодарность, и несправедливость.

Послушание свое исполняй с терпением и благодарностью. Помышляй о том, что служишь Ангелам, а не людям.

Служи братиям с любовью: ведь ты их любишь. Старайся не огорчить брата, чтобы душа твоя не потеряла дерзновения к Богу. Ты ради любви Христовой служи как раб. Считай себя самым последним из всех братий. Смиряйся и узришь, какую благодать даст тебе Господь славы.

Подлинная любовь к ближнему имеет характерные черты: когда мы не осуждаем братий, не укоряем их, когда не обращаем внимания на их малые проступки и терпим их как свои собственные, служа братиям всегда и непрестанно осуждая самих себя; когда мы не завидуем им, не злимся на них, не радуемся об их прегрешениях, но более радуемся и веселимся об их добре и преуспеянии и молимся о них. В этих и многих других признаках проявляется наша подлинная любовь к братиям. Тогда поистине хорошо и приятно совместное жительство братий.

Итак, чада мои, понуждайте себя к стяжанию такой любви, ибо эта светлая и достойная небесных похвал любовь соделает вас чадами Божиими. Ведь и Бог есть любовь, и пребывающий в любви в Боге пребывает, и Бог в нем[481].

Но дабы приобрести эту весьма удивительную любовь, мы должны непрестанно призывать Бога любви, чтобы Он даровал нам ее.

Имя Божие, поминаемое в молитве «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», содержит в себе жизнь вечную, а жизнь вечная — это Бог любви! Значит, молящийся этой молитвой приобретает любовь подлинную, по Богу.

Тогда вперед! Вот оно, средство и способ к торжеству стяжания любви. Дерзайте и мужественно преуспевайте в подвиге. Творите молитву непрестанно, устно и умом. Днем более полезна устная молитва, так как ум рассеивается во время работы.

Глава двенадцатая

Об искушениях

Бог попускает искушения, чтобы они пробуждали в нас память о Нем. И хотя мы просим Его, Он как бы не слышит нас, чтобы мы умножили свои моления и от страха различных страстей призывали Его святое имя, дабы благодаря боли призывания освятилось наше сердце и мы на опыте познали немощь своего ветхого естества. И так мы восчувствуем, что без помощи Божией не можем сделать ничего.

Большой опыт приобретается кровью сердца и остается неизгладимым. Он ложится в основу всей последующей жизни человека. Благодать Божия уходит и приходит вновь, а опыт не уходит никогда, потому что выжжен на сердце, как бы клеймом. И сколько бы сатана ни пытался опровергнуть опыт, его выжженные буквы свидетельствуют, что без Бога ничего сделать невозможно.

Если бы не было искушений, то гордость и иные страсти сделали бы нас денницами. Но наш благий Отец — Бог попускает нам скорби, чтобы мы были хранимы смирением, облегчающим груз наших грехов.

Во всю пору нашей юности мы должны быть искушаемы, ибо юность легко сбивается с пути. Со временем прекратятся брани и придет желанный мир. Только терпи и мужайся, не отчаивайся, сколько бы ни восставали на тебя страсти. Бог любит того, кто, будучи борим, противоборствует. Мужайся и молись за меня, ленивого, нечистого, недостойного и мерзостного!

Если апостолу Павлу искушение приносило пользу, как он говорит: дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился[482], то не тем ли более полезны искушения для нас, когда мы их терпим?

Апостол Павел был сосудом избранным, устами Христовыми, мертвым для мира, был тем, в ком обитала вся Святая Троица. И несмотря на то, что искушение препятствовало его апостольской проповеди и он просил Бога отнять искушение, Бог, заботясь о его душе, чтобы доставить ей пользу, не внял его молитве, хотя Апостол трижды умолял Его. Но Господь сказал: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи[483]. Достаточно тебе, говорит Он, для утешения Моей благодати. А искушение у тебя будет, чтобы помочь тебе в смирении.

Поэтому, чада мои, всякое искушение, посланное вам Богом, претерпевайте с радостью, будь то скорби или ярость страстей, ибо Бог посылает их к нашей пользе, чтобы терпение их вменилось нам в подвиг, к которому мы не способны.

Итак, благодарите Бога, прославляйте Его устами и сердцем, потому что после искушения придет утешение благодати, если мы перенесем его с терпением и благодарением.

Кто без искушений вошел в рай, чтобы без них вошли в него и мы? Никто. Все святые прошли через огонь и воду, через различные искушения и скорби и прославили Бога терпением, и получили венцы вечной славы!

В борьбе не теряйте мужества. Христос невидимо предстоит, наблюдая за подвигом каждого человека. Итак, подвизайтесь в терпении, призывайте имя Иисусово, чтобы оно укоренилось в вашем сердце и вы обогатились благодатью Божией. Подвизайтесь стяжать чистый ум, дабы почувствовать благодать Святого Воскресения.

Две благодати приобретает человек, когда подвизается по Богу. Одна благодать — это утешение Святаго Духа, которое наполняет душу радостью, миром, веселием. Другая благодать — это так называемый опыт искушений.

Эта благодать опыта неизгладима в душе, то есть не покидает человека, ибо соединена с сердцем, которое получило опыт искушений, в то время как первая благодать — Святаго Духа — иногда приходит, а иногда уходит.

Во время искушений вторая благодать — опыт — приносит больше пользы, ибо просвещает душу в том, как ей перенести искушения. И поскольку опыт произошел от искушений, он знает, как вновь освободить душу от опасности.

Значит, искушения, когда мы терпим их, даруют нам мудрость, и так мы становимся любомудрыми[484]. Если не смиримся, то обучение в искушениях не прекратится. Эгоизм производит искушения, а искушения приводят эгоизм в негодность[485].

Итак, смиряйся, чадо мое, если желаешь, чтобы присмирели демоны, приносящие тебе скорби. Повергни себя ниже всех и скажи: «Я последний в мире и виноват во всем».

Подвизайтесь, чада мои, подвизайтесь. Сколько бы ни ополчался на вас сатана, мужайтесь, и мы победим. У нас есть Христос, наш Военачальник, сказавший: Я победил мир[486]. Победим его и мы, только не теряйте надежды. Кто надеется на Бога и умоляет Его, того молитву, когда она смиренна, Бог не презрит.

Смиритесь, не помышляйте высоко[487] и сподобитесь высокого. Чем больше золото испытывается огнем, тем больше очищается. Так же и христианин: чем большим искушениям он подвергается, тем более очищается его душа. Чем глубже плуг входит в землю и чем чаще мы обрезаем лозу и ухаживаем за ней, тем больше плодов получим и тем слаще они будут.

Чем глубже и чаще скорби и искушения будут вспахивать сердце христианина, тем чище и плодоноснее оно станет. Посему мужайтесь, надейтесь и терпите, чтобы получить нам венец славы! Искушения и скорби нас спасут. Избегающий скорбей пусть не ожидает и радостей.

Не печальтесь о том, что произошло. Всегда да будет Его воля, и мы да будем говорить: «Буди благословенно».

Желаю, чтобы вы, как монахи, умели понуждать себя. Все люди терпят. Мы блаженны, ибо терпим искушения ради Христа. Искушения для терпящего монаха стяжут ему полноту вечной славы.

Тысячи благодарностей сладчайшему Небесному Отцу, промышляющему о нас посредством скорбей, чтобы мы не преселились в мир иной, не показав, что и мы претерпели нечто ради Его любви.

Мужайтесь, чада мои. На подъеме не падайте на колени. Будем подниматься медленно, потому что мы немощны. Все пройдет и забудется пред невечерним днем Всеобщего Воскресения во славе.

Ты пишешь мне о своих искушениях, чадо мое. Но очевидно, что желающий шествовать по пути Божию, по пути очищения, освящения и бесстрастия, сначала должен поразмыслить об обязательном долге, который взвалит на свои плечи: это долг перенесения искушений, откуда бы они ни происходили, и готовность к тому, что в нем с муками будет закаляться добродетель смирения.

Мы полны эгоизма, доброе мое чадо, и поскольку больны этой абсурдной, но тяжелой болезнью, то, как естественное следствие, терпим болезненное лечение на протяжении ряда лет, то есть искушения, доколе не научимся смирению на деле. В него облекся Господь славы, это — богоукрашенная добродетель. Но, доброе мое чадо, приобретается оно кровью сердца. «Буди благословенно; прости; не знаю; как пожелаете»,— это слова смиренного монаха и очевидное доказательство преуспеяния.

Что же касается брата, который причиняет тебе скорбь, то ты должен терпеть. Крепись, не обращай внимания, любомудрствуй и укоряй самого себя, что в чем-то другом ты еще более немощен и что ты еще не был достаточно испытан и потому не можешь ничего с уверенностью говорить.

Печаль, о которой ты пишешь мне, чадо мое, чисто диавольская, ибо тот, кто исповедал свои грехи, должен верить, что они прощены совершенно, и прогонять без промедления всякую печаль. Человек должен более радоваться о том, что Бог смилостивился над ним и вразумил его омыть одеяние нечистоты чистой исповедью и что он имеет добрую надежду на спасение своей души. Эта безвременная печаль погубила многих. Поэтому нисколько не печалься. Радуйся, и паки реку: радуйся[488].

Сколько бы ни падал человек, чадо мое, он должен подниматься и спасется. Падать и умышленно оставаться в своем падении свойственно демонам.

Отчаяние — демонское оружие, низвергшее многих. А надежда многих спасла из глубокой трясины нечистоты.

Не бойтесь, не теряйте дерзновения, не бросайте штурвал корабля, иначе погибнет последняя надежда. Но твердыми руками крепко держитесь надежды на вечную жизнь, ибо капитан испытывается во время шторма, воин — на войне, а монах — в искушениях.

Не бойтесь, нам предстоит еще подняться по многим крутым тропинкам, посему нам необходимы терпение и мужество.

Терпите, чада мои, какие бы ни были у вас искушения. Они пройдут. Подумайте, сколько искушений мы только ни претерпели! Все они прошли и оставили нам немалую пользу. Так же и те искушения, которые еще ждут нас, пройдут, и мы получим от них не меньшую пользу.

Сатана вводит нас в заблуждение, и меня первого: мы не терпим и лишаемся пользы, которая происходит от каждого искушения.

Один подвижник молил Бога, чтобы Он освободил его от страстей. Бог отнял у него страсти и дал ему бесстрастие. Тогда монах пошел к одному опытному старцу и сказал:

— Авва, я получил покой от страстей и спокоен (а он был еще молод).

— Послушай, чадо,— говорит ему великий старец,— иди и проси Бога вернуть тебе страсти, ибо в бранях человек получает пользу, а в бесстрастии — нет, потому что это отдых, а не труд. В искушениях человек совершенствуется и становится духовным, а без искушений он немудр, необразован, никчемен и подобен полену!

Посему твори терпение, как бы диавол ни сражался с тобой. В эти последние времена, в которые мы живем, не будем ждать ничего, кроме искушений, и они спасут нас!

Так устроил Бог, чтобы мы закалялись[489] в искушениях и становились достойными Царства Небесного.

Никто не взошел на небо без искушений. В них необходимо терпение во всем. Не ропщи, это тебе не полезно и не подает хорошего примера.

Да, я не говорю, что в искушениях мы не будем утесняемы. Ведь и тот, кого оперируют, испытывает боль. Но раз иначе он не может приобрести здоровья, терпит. Так утесняемся и мы. Бывает, на короткое время теряем терпение. Но как можно скорее вернемся к нему опять, доколе искушение не пройдет.

Твое беспокойство, чадо мое, и от естества, и от искушения. И то, и другое исцеляется приходящей благодатью Божией. Посему моли Бога даровать тебе трезвенность, память о добром и забвение злого. И когда будешь настойчив в этом, благодать Божия постепенно поможет тебе.

Для твоего смирения случилось с тобой это искушение. Искушения происходят с нами для того, чтобы мы научались осторожности, приобретали опыт и становились мудрыми по Богу. Бог наказывает нас, чтобы мы стали достойными причастниками Его святости.

Великий Павел[490] был искушаем, и искушение препятствовало его проповеди. И несмотря на то что искушение препятствовало его проповеди, несмотря на то что он просил Бога отнять от него искушение, Бог не послушал его, но оставил ему искушение как лекарство, дабы оно исцеляло и оберегало его от всякого нападения гордости, поскольку слишком велики были данные ему Божественные откровения!

Если Павла Бог так искушал, дабы уберечь его душу, то не тем ли более нас необходимо ввергнуть в искушения, чтобы мы смирились и получили безопасность рядом с Богом?

Благословенное мое чадо, тысячи благословений посылаю тебе от своего сердца и молюсь, несмотря на свое недостоинство, дабы эти благословения поддержали твое мужество в подвиге терпения.

Я пережил скорби, и сейчас переживаю очень большую скорбь. Я уповаю только на Отца светов, что Он устроит мое дело. Мне было больно, и очень больно сейчас, но дело в другом лице, которое непосредственно со мной связано. Мне бы стало легче от одной вашей молитовки.

Только терпением по благодати Божией мы справимся с этим. Желающий идти путем Христовым должен до самой смерти ожидать искушений! Но разве Христос до самого Креста не терпел оскорблений и злобы людской и демонской?..

Терпи братий, чадо мое, и мзда твоя на небе будет велика.

Желаю, чтобы Господь славы, благословенное мое чадо, подал душе твоей лучший духовный дар, дабы сердце твое взыграло от отдохновения и божественной радости.

Что же до искушений, то мы должны учесть, что они не прекратятся и мы всегда должны быть готовы к терпению. Во всяком случае, мзда терпящего немощи немощных будет велика, ибо он перенесет многое и по справедливости получит соответствующее воздаяние.

Желаю тебе быть крепким, как гранитная скала, о которую разбивались бы все волны искушений, дабы ты пребывал непоколебимым в вере в Бога.

Получил твое письмо. Оно, конечно, не было приятным, потому что ты пишешь мне об искушениях и горестях. Но чем же еще является жизнь воина Христова, если не непрерывной бранью с врагом, который не отдыхает? И враг этот — диавол, дух лукавый, невещественный и неутомимый.

Посему, доброе мое чадо, терпи, и наш благий Бог все исправит Своей безграничной и искренней любовью. Лишь бы мы со своей стороны делали то, что можем.

Во всяком искушении терпи и долготерпи с рассудительностью и добрым руководством для преодоления искушения. Ты расточай любовь, помощь, незлобие, а Бог все управит к нашей душевной пользе.

Не теряй дерзновения и мужества. Я нахожу оправдание в том, что ты новобранец, но и учу тебя, как преодолевать бурю и непогоду, которую поднимает диавол.

Терпи, чадо мое, терпи. Для нашего смирения нам попускается искушаться. Это лекарства, приносящие здравие твоей больной душе. Радуйся о том, что Бог заботится о твоих ранах. Благословляй Того, Кто считает тебя Своим чадом и наказывает, чтобы от Своего закона научить тебя мудрости. Блажен, его же накажешь и научишь[491]. И есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, то вы незаконные дети, а не сыны[492].

Стало быть, искушения удостоверяют нас в том, что мы дети Божии, а это причина великой радости и чести. Итак, дерзай, чадо мое, и потерпи Господа[493] и твори благостыню.

Чадо мое, мы должны понимать, что многими и разнообразными искушениями мы прейдем настоящую жизнь. И часто будем орошать каждый шаг ее горькими слезами и воздыханиями. По таким законам восхотел начертать жизнь людей всепремудрый Бог. Да и Сам Он не избежал этого пути, ибо вся жизнь Христа состояла из скорбей и искушений.

Кто из людей имеет право на то, чтобы избежать этого всеобщего закона? Никто! Тогда да мужаемся душой, смело сражаясь с любой удручающей трудностью этой жизни, доколе не призовет нас Божественное повеление покинуть настоящее и отойти к вечно пребывающему.

Иногда человек ищет воли Божией или освобождения от какой-либо страсти. И Бог посылает причину, следствием которой будет желаемое. С первого взгляда это представляется трудным, и человек думает, что искушение произошло от его невнимательности. Но когда явится благо, произошедшее из этой трудности, из искушения, тогда очевидным становится то, что в нем скрывалась воля Божия или избавление от страсти, о чем человек и просил Бога.

Так мы научаемся тому, что при каждом искушении нам необходимы терпение и мужество, чтобы, когда оно пройдет, нам выяснить, что скрывалось в нем. Часто бывает, что искушение на первый взгляд не представляется спасительным. Однако потом мы видим, что в нем находится жизнь вечная!

Как на смену дню приходит ночь, на смену лету — зима, на смену зиме — весна и так далее, так и одно душевное состояние приходит на смену другому.

Сегодня, например, я в хорошем состоянии, что касается чистоты помыслов, и душа моя резвится, подобно дельфину в спокойном море. Все спокойно, и можно подумать, что так будет всегда. Но путь, начертанный премудростью Божией, не изменит своего направления. И вот на краю неба появляются маленькие облачка — просто нездоровые мысли, поднимаются от горизонта и занимают пространство всего неба — ума. Потихоньку поднимается ветер, слышны раскаты грома, на море начинается шторм, и в скором времени разыгрывается буря помыслов. Так на смену чистоте приходит смущение помыслов, а на смену тишине — различные беспокойства.

Если бы морской штиль не сменялся штормами, то море стало бы источником различных заболеваний по причине постоянно сбрасываемых в него нечистот. Штормам оно обязано своим блеском и здоровьем.

Если бы боящихся Бога не постигали различные испытания во всем их разнообразии, то один бы дошел до люциферовой гордыни, другой — до содомского распутства, третий — до тьмы неверия и нечестия и так далее. Значит, скорбям мы обязаны этим небольшим благочестием[494] и надеждой нашего спасения.

Как больному телом неприятны горькие лекарства и болезненные операции, но, зная, что через них врач возвращает ему здоровье, он терпит, и когда становится здоровым, изъявляет большую благодарность врачу за оказанное ему добро и уже не вспоминает о боли, потому что она прошла, так будем помышлять и о духовном. Все множество скорбей вызывает их неприятие, но потом приходит здравие души. И если бы великим Врачом — Богом не были посланы те скорби, то больные члены нашей души приходили бы во все худшее состояние. За этим бы последовало отравление и душевная смерть, то есть отлучение от Бога. Значит, мы должны благодарить Бога за все, чтобы не отпасть от благочестия.

Этому нас прекрасно научает апостол Иаков: С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение[495].

Искушения — это показатель внутреннего состояния каждого человека. Мореходный опыт капитана проявляется тогда, когда поднимаются многие бури. А то, каков есть христианин, выявляют различные скорби по Богу.

Отними искушения, и никто не спасется. Не нужно только сознательно ввергать себя в искушение. Но, подвизаясь по Богу и следя за собой, мы будем встречать искушения по Божию попечению, либо по действу диавола, либо по собственной зависти или невнимательности, по неопытности или по причине человеческого лукавства и так далее. Но цель одна: терпение и настойчивость в подвиге с мыслью о том, что ничего не бывает без воли Божией. Стало быть, необходимы терпение и благодарение.

Глава тринадцатая

О вере, надежде и терпении

Да не смущается сердце ваше и да не устрашается[496]. Верьте Богу, чада мои, что Он не попустит нам искушаться превыше наших сил. Но вместе с искушением последует и заступничество Божие.

Христос говорит нам, что «если ненавидели Меня, то и вас возненавидят; если гнали Меня, хулили и проклинали, то и вас будут гнать, хулить и проклинать. И все это они сотворят вам, ибо не знают Бога[497] и не ведают, что творят[498]».

Мы, чада мои, знаем Бога. И раз мы любим Его и являемся Его людьми, ненавидит нас мир, потому что не согласен с Ним!

Посему дерзайте, чада мои. Мы последователи Того, Кого распяли. И мы распнемся в искушениях. И как воскрес Он, и мы воскреснем и будем прославлены вместе с Ним во веки веков.

Диавол поднял бурю, но будет посрамлен, потому что Бог всесилен и ничто не может произойти помимо Его Божественной воли.

С нами Бог. В нас, крестившихся во Христа, царствует Христос, и мы не боимся. Возможно, мы впали в искушение, но близ есть Спасающий нас, ибо Он сказал: Я победил мир[499]. Значит, победим и мы, даже если море и вздымается угрожающе.

Не бойтесь никого, бойтесь только Бога, могущего ввергнуть нас в геенну огненную, если будем невнимательны.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное[500]. Не забывайте, чтО претерпели древние христиане, чтобы сохранить веру во Христа. Они скрывались в катакомбах, гонимые и скорбящие. Блаженны и мы, гонимые за свое желание служить Богу и хранить чистоту.

Мы пройдем через многое. В конце победа будет отдана распятому Иисусу, ибо Крест — наше славное знамя. Итак, не бойтесь, с нами Бог.

Доверься Богу, творения Которого находятся под Его попечением, ибо и лист с дерева не падает без Его Божественной воли. Тем паче человек, Его сын по благодати, христианин, разве будет лишен Его Промысла? Нет, но диавол, знающий твою немощь, искушает тебя, чтобы ввергнуть в муку.

Когда надеждой мы утверждены в Боге, то основание положено на камне, и если подуют ветры и нахлынут реки, не ниспровергнут нас. Когда же надеждой утверждены мы на своих стараниях, то фундамент наш на песке, и мы легко падаем[501].

Не печалься, все пройдет. Таким начертан путь спасающихся — с мучениями и скорбями.

Почему тебя поглощает скорбь и ты ходишь мрачный? В печали надо утешать себя, чтобы победить лукавые помыслы отчаяния. Доколе прислушиваешься к тому, что подбрасывает тебе лукавый дух печали, дотоле не сможешь узреть радости надежды.

Написанное в Божественных Писаниях к нашему вразумлению написано, дабы этим сражаться против обманывающего нас пагубного змия.

Многомилостивый отец, видя идущего блудного сына, скоро поспешил к нему и обнял его, и поцеловал, не гнушаясь ни его скверной, ни всем его жалким состоянием, и внешним, и внутренним. Кто может описать отеческие чувства, когда он обнял свое возлюбленное чадо, которое считал мертвым и пропавшим, а потом увидел живым и вернувшимся домой с покаянием? Отец явил свою любовь на деле: тотчас возвел его в прежнее положение сына и наследника[502].

Кому говорили это поклоняемые уста Господни? Разве не для нашего утешения, чтобы в разгар бури отчаяния мы привязывали свой корабль к якорю надежды, любви и милосердия нашего Небесного Отца?

Господь на земле, как Свою Невесту, оставил Свою Церковь, дабы ходатайствовала она о Его чадах. Он оставил нам великое Таинство Божественной Евхаристии, чтобы мы очищались, освящались и соединялись с Богом. Если кровь тельцов и козлов в Ветхом Завете очищала согрешивших, то не тем ли более Кровь Христова очистит нас от всякого греха! Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел[503].

Диавол, который по ненависти и зависти не может терпеть человека радующимся духовно, использует все, чтобы вызвать у него скорбь и огорчение. В этом его радость и награда. А мы духовными средствами постараемся утешить самих себя, противодействуя его разнообразным ухищрениям.

Кто надеялся на Бога и был посрамлен? Кто впал в отчаяние и спасся? Диавол боится человека, в котором видит надежду, потому что по опыту знает, какой многомилостивый у нас Бог. Если ребенок, надеющийся на своего отца, никогда не ошибется, то не тем ли более надеющийся на Отца отцов, любовь Которого несравнима с иной любовью и отстоит от нее, как небо от бездны!

Если сотни раз падет кто-либо в смертный грех и, сколько может, будет понуждать себя к покаянию, то, если надеется, никогда не постыдится[504].

Ради кого пострадал наш Христос? Разве не ради уязвленных змием наших душ? Кто взирал на медного змея, спасался[505].

Уповай и ты, смиренная душа, на сладчайшее благоутробие нашего Небесного Отца, Который никогда не отвергал никого и никем не гнушался. Он принимает всех. Никогда не оскудевает Его безграничная милость. И первого милует, и последнего не оставляет, но всех рАвно принимает с великой благостию.

Чем грешнее кающийся, тем бОльшая честь воздается милосердию Божию.

Слава благоутробию Твоему, слава смотрению Твоему, Едине Человеколюбче.

Почему более должного ты скорбишь и печалишься по всякому случаю? Мы не вне Промысла Божия, чтобы нами руководила воля случая. Значит, что бы с нами ни произошло, это в ведении Бога, и, стало быть, превыше наших сил с нами ничего не случится!

Пусть задыхаются от тоски те, кто не верует в Божественный Промысл, и это понятно. Но мы, верующие в присутствие Божие повсюду и в то, что ничего не случается без Его Промысла, не имеем оправдания, когда печалимся сверх меры, потому что на деле показываем отсутствие веры и просвещения.

Блажен человек, уповающий на Бога, потому что будет подобен льву уповающий на Него[506]. Если Бог попускает, то да будет, Господи, воля Твоя. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?[507] Кто может открыть судьбы Господни! Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное[508], то есть если не уподобитесь детям в вере и беззлобии.

Ужасная буря поднялась на Тивериадском море. Грозный ветер пытается потопить небольшую лодку Иисусову вместе с Его учениками. Ученики потрясены страхом. Почивает один только Господь жизни и смерти. «Встань, Наставник,— кричат они в отчаянии,— мы погибаем». Тогда Содержащий все в Своей руке, встав, запрещает морю и ветрам, и наступает великая тишина[509].

Поверим и мы в силу нашего Иисуса, и искуситель сложит оружие, и наступит великая тишина.

Ради какой любви вы терпите? Ради чего вы пожертвовали для братий и своей жизнью? Вы ответите: «Ради любви Христа, на Которого мы возложили свою надежду, что всё посредством Его силы получит благоприятный исход».

Хорошо, очень хорошо, ибо и все волосы на нашей голове сочтены[510]. Мы думаем, что что-нибудь произойдет без Его воли? Но если мы ограждаемы Божественным Промыслом, чего же мы боимся? Не устрашиться ли нам паче Того, Кто за наши грехи может ввергнуть нас в геенну огненную?

Вместо дерзновения и похваления во Христе ради славы Его, что Он удостоил вас такого подвига, вы, напротив, исполнились печали, помыслов и ропота… Вы должны были, повторяю, хвалиться тем, что Бог удостоил вас, ничтожных и недостойных, стать орудиями Своего Божественного Промысла ради спасения избранных душ, за которых умер Христос.

Ради Бога, не печальтесь! Не желайте потерять свою мзду, которая велика на небесах.

Проповедь слова Божия — это самая малая добродетель. Но принести себя в жертву ради Бога, то есть полагать свои души ради любви к ближнему — это СОВЕРШЕННАЯ ЛЮБОВЬ[511].

Добродетель эта, конечно, трудна и опасна. Но приобретается ли великая честь без труда и пота? Не будем забывать смысла Распятия, того, что и мы должны стать маленькими спасителями[512], когда, волей Божией, придет для этого время.

Если Меня гнали, будут гнать и вас[513], если осуждали и клеветали на Меня, то так же поступят и с вами. И когда все сие случится, радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах[514].

Будем Бога считать своим Отцом. Упокоимся в тепле Его верных рук, обнимающих нас, и Он знает, как все устроить к нашей пользе.

Мы, люди, поначалу боимся (я — первый), чтобы не проявилась наша человеческая немощь. Но потом приходит добрый Киринеянин — Божественная благодать — и берет наш крест, и мы восходим на Голгофу с меньшим трудом.

Может быть, Христос не устрашался в Гефсиманском саду? От чего же тогда капли Божественного пота и прочее? Все это свидетельствовало о человеческой немощи. Но впоследствии Он, как Бог, спокойный и кроткий, подобно беззлобному агнцу, принес в жертву Свою жизнь ради неблагодарного человека.

Будем терпеть всё, чтобы приобрести всех Бога. Когда мы претерпеваем беды, тут же записываются будущие награды. Когда лишаемся мирских радостей, тогда, без сомнения, мы собираем для своей бессмертной души Божественную радость. Невозможно, чтобы, лишив себя чего-то здесь, мы не вкусили блага в вечном воздаянии!

Дадим здесь, на земле, немного, чтобы с процентами получить это в неприкосновенном банке Божественных даров.

Мы сеем семена добродетелей, чтобы увенчать свою голову венцом вечной славы из благоуханнейших цветов.

Мы не должны удивляться тому, что нас обуревают страсти и немощи, но должны просить Бога дать нам терпение — этот великий бальзам для душевных и телесных ран. Терпение — единственный алмаз, украшающий христианина и делающий прямым трудный путь нашего спасения.

Терпение — это мужество души, опора, глубокий корень, держащий древо, когда налетают на него ветры и напирают реки.

Когда падешь, восстань, и когда согрешишь, покайся: горечь отчаяния никогда да не входит в твое сердце. Взирай на великое море милосердия Божия. Какие бы грехи ни сотворил человек, они исчезают, пропадают в море благости Божией.

Премного возблагодари Бога, любящего тебя, как я вижу, очень сильно, ибо если бы Он не любил тебя, то ты не был бы такой, какой есть. Ты полагаешь, что погиб, но я вижу, что в душе у тебя все очень хорошо. Только не отчаивайся, не теряй надежды: надеющийся не постыдится.

Даже если человек впадет в бездну грехов, но покается и будет надеяться, убоится его диавол, ибо отеческое сердце смягчается перед словом блудного сына: «Я согрешил» — и Отец Небесный спешит к нему первым, обнимает его, целует и закалает упитанного тельца, устраивая праздник, ибо сын Его был мертв и ожил[515].

Отчаяние грешника совершенно неоправданно. Разве может горсть песка засыпать море?

Весьма блажен человек, питающий живую надежду на Бога. Она показывает веру, доверие Господу, воздает Ему славу и честь. И тогда Бог обязан промышлять о таком человеке, и исполняется изречение Святого Евангелия: как ты веровал, да будет тебе[516].

Но, к сожалению, к нам приходят искушения, приносящие глубокое помрачение, и светлое солнце сладкой надежды покрывается густой тьмой. Тогда мы теряем ориентиры и доходим до того, что мыслим и поступаем несогласно с нашим христианским призванием. Но благость Божия, которая ведает, что ум человека от юности склонен ко злу и что не может человек удержаться на высоте христианского совершенства, даровала нам славное и нескончаемое покаяние.

Имейте терпение, чада мои, не теряйте мужества в подвиге, и да не ослабевают ваши колени перед силой искушений, ибо наш благий Бог не попустит нам искушения, превосходящего наши силы.

Почему вы позволяете сатане усиливать брань против вас? Верьте Богу, и что бы Он ни попустил, послужит это вам на пользу. Или, может быть, мы знаем всё лучше Него?

Возложите на Господа все свое попечение, и Он попечется о вас. Не творите своей воли, ибо вера рождается от благодати и Божественного посещения. Разве с каждым из нас не происходило чудес Его Божественного промышления? Разве N не посетила Божественная благодать? Если бы вы не принесли себя в жертву, был бы теперь N в Христовом войске? Разве Господь не принес Себя в жертву за нас? Да! И если бы Он не предал Себя на крестную смерть, то мы не были бы тем, чем являемся по благодати Божией.

Поэтому все прекрасное, духовно высокое покупается кровью. Да, но награда настолько велика, что даже неизмерима! И слава — равноангельная!

Я чувствую вас, потому и страдаю. Но во время искушения человек забывает обо всем и ведется туда, куда не желает прийти во время мира.

Помыслы ваши человеческие. На первое место поставьте веру во всесильного Бога, и все рассеется, как дым: волос с головы вашей не пропадет[517]. Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же[518].

Вспомните об искушениях святых и успокойтесь. Не унывайте, потому что демон страсти творит образы обманчивые и возбуждающие, чтобы вызвать плохое и опасное состояние духа. Но, помышляя о неизвестности смертного часа, мы успокаиваемся[519].

Молитесь, чада мои, и не устрашайтесь. Взбранная Богородица дарует нам снова победу. Помыслите о драгоценной душе сестры, поразмыслите об огромной ее цене, ибо и за нее умер Христос.

Твори терпение во всем, вспоминай Христа, Которого хулили, заушали, бичевали и, наконец, распяли на Кресте. Помысли о том, что Он претерпел это ради нас, что должны и мы подобное претерпеть ради Его любви, а также и для того, чтобы спастись нам, имеющим столько грехов.

Помышляй о том, что каждое злое слово, сказанное о тебе,— это золотой венец. Хотя и больно человеку, когда его ругают или скажут ему тяжелое слово, но боль эта становится целительным бальзамом для страстей, для душевных ран. Никакая добродетель так не очищает от страстей гордости и блуда, как оскорбления и презрение, если мы терпим и молчим.

Получил твое скорбное письмо, внимательно прочитал его, и душа моя сильно заболела. Я заплакал и сотворил молитву со слезами и скорбью. Но потерпи, чадо мое, потому что Бог так устроил тебе, ибо сильно любит тебя. Возможно, что если бы ты был здоров, то не следил бы за собой. А теперь Бог в болезни твоей дарует тебе смирение, самоукорение и терпение, и это весьма угодно Ему.

Благодари Его всегда, потому что Бог, как Отец наш, ведает полезное для каждой души и в соответствии с этим ведением подает нам различные средства ко спасению несмотря на то, что мы не всегда понимаем это по причине своей человеческой узости и своего несовершенства.

Терпи, чадо мое: Бог, давший тебе эту болезнь, знает, что в ней сокрыта великая польза.

Нет худа без добра, посему терпи, и это вменится тебе в мученичество.

Помысли о том, что вошедшие в рай, в Царство Божие, прожили мученическую жизнь. Один — в болезни, другой — в трудах, третий — в страданиях и изгнании.

Каждый подъемлет свой крест — по своим силам, чтобы все мы уподобились Христу, Который и Сам во время Своей жизни на земле ради нас подъял Свой Крест. Итак, если мы будем страдать вместе со Христом, то и прославимся вместе с Ним.

Никогда не теряй надежды на спасение, взывай к Богу и плачь. Бог никогда не презирает душу, желающую спастись и кающуюся, какие бы раны она ни получала в подвиге.

Бог ведает, сколь немощно наше естество. Откуда у глины сила выдержать давление воды, если Бог не обожжет ее благодатью Святаго Духа? Знает непогрешимое Око, что как только оставит нас, мы падаем и погибаем. Поэтому Бог не попускает нам искушений таких, каких желает диавол. Если бы Он оставил нас, то диавол в теле ввергнул бы нас в геенну. Но благий Бог препятствует ему и попускает ему действовать лишь столько, сколько может понести каждая душа.

Сколько бы ран ни получили мы в подвиге, да не отчаиваемся. Но позаботимся о своих ранах и продолжим подвиг. Бог, видя наш труд и наше малое желание своего спасения, подаст нам и победу.

Великое зло, когда подвижник во время подвига теряет мужество, ибо противник тут же нападает с яростью, чтобы победить его. Посему, чадо мое, ободряй свою душу и питай надежду. Говори: «Лучше умру в подвиге ради славы Божией, нежели опечалю Бога, оставив свой подвиг против диавола».

Чадо мое, достаточно терпеть, не предаваться унынию и до последнего нашего издыхания просить милости Божией. За что ублажается жена-хананеянка: и в Израиле не нашел Я такой веры?[520] За веру и настойчивость, с которой она кричала вслед Иисусу: помилуй меня, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется[521].

Иисус отвергал ее, не обращал на нее внимания, но она не умолкала, кричала, доколе не преклонился к ней Христос, вероятно, испытывавший ее, и не сотворил по ее прошению.

Все терпи, чадо мое, как раб, проданный за Христа. Раба и ругают, и уничижают, и кричат на него, и многое другое делают ему, и он все терпит, как человек, не имеющий свободы. Таким и ты считай себя, чадо мое, чтобы все претерпеть ради преславного рабства Иисусова, дабы Христос дал тебе вечную свободу в Горнем Иерусалиме.

Терпи братий, чадо мое. Я знаю их немощи, страдания твои не сокрыты от меня. Но ради Кого ты все это терпишь? Только ради Христа. Разве это не достойно Его? О, какое доброе дело, какая добродетель может сравниться с любовью Божией и терпением, какое Он показывает нам! Но разве это терпим мы сами? Или Христос невидимо укрепляет нас? Христос помогает нам, а иначе кто бы мог подъять такую тяготу душ, когда мы и самих себя подъять не можем? Единственное, что мы должны делать, так это молиться, чтобы Бог дал нам терпение, и будем стараться согласно со своим долгом нести немощи тех, кого восприяли.

Каждый из нас имеет свой груз, соответствующий его силам. А Бог понимает наши немощи и помогает нам.

Не ропщи, не падай на колени, чадо мое. Время подвига. Спеши, чтобы получить почесть вышнего звания[522]. Не страшись, Христос невидимо предстоит, ради Его любви воспринял ты этот подвиг.

Желаю, чтобы Бог дал тебе терпение, просвещение, рассуждение и здравие, дабы смог ты с мудростью и кротостью править кораблем братства. Соблазны никогда не прекратятся, раз есть диавол, который непрестанно поражает нас своей злобой. Будем без ропота терпеть немощи братий и внутренне смирять себя. Но в управлении будем занимать свое место старца.

Терпи, чадо мое. Каждый пожнет согласно своим трудам. Потрудимся ради Бога. Мы не должны тосковать и отчаиваться, ожидая воздаяния от Бога.

Мы всё должны делать с верой и надеждой, ибо всё, что не по вере, грех[523]. Как бы ни бушевало море страстей и с какой бы силой ни вздымались его волны, грозя потопить нас, надежда наша на Господа. И тогда волны, подобно мыльной пене, разобьются о скалу надежды на Иисуса и любви к Нему.

Не теряйте душевного мужества, когда окружают вас искушения, но согревайтесь добрыми мыслями, то есть различными изречениями Господними, просвещающими в любом искушении. Будем подвизаться, дабы привлечь милость в свои души, чтобы, когда придет Господь, нашел Он нас бдящими, исполненными елея добрых дел. И тогда войдем мы в Божественный чертог вечной радости и веселия.

Не мал подвиг, и продолжается он не один день, но до последнего дыхания. Посему вооружимся сладчайшим именем Иисусовым, чтобы не было для диавола места в нашем сердце. Но и чтобы иметь память Иисусову, необходимо немалое тщание, понуждение, вера, надежда, постоянство, терпение и время.

Возлагай свои надежды на Христа и не бойся угроз демонских, но утвердись вблизи Него и скажи: Богом моим прейду стену[524], то есть препятствия демонских искушений я миную силой Бога моего.

Постарайся положить доброе начало, ибо тогда будешь иметь добрый конец. Какое начало положишь, так и будешь подвизаться.

Малого недостатка не презирай и не говори: «Это ничего». Нет. Малое станет большим и вдобавок породит другое зло. И не прилагающий радения о малом, впадет в великое[525].

Не огорчайся ни из-за чего, кроме как если в каком-либо деле не проявишь терпения, потому что, допуская нетерпение, ты теряешь вечную награду и тяжело достающееся дерзновение! Молись, чтобы Господь приложил тебе сокровище терпения и мужества. А через это богатство ты обогатишься и в другом.

Не теряй, умоляю тебя, своего духовного дерзновения, но черпай его из крепкой веры в Бога, Который не попустит нам искушений, превосходящих наши силы.

Чадо мое, проявляй терпение по отношению к своим детям. Что делать? Конечно, они подвижные, да иначе и не бывает. Но, как бы то ни было, мы должны терпеть. Случающееся не принимай близко к сердцу, то есть не исследуй с тщательностью, не разыскивай подробностей, ибо, пребывая в постоянной скорби, нанесешь вред своему здоровью, а тогда будет еще хуже. Только не обращай внимания и прилагай молитву, а молитва творит чудеса. И тогда чудесным образом, без труда, ребятки станут тихими и спокойными. Многие дети были еще более подвижными, а потом стали просто замечательными. К тому же, подвижные обычно смышленые и завтра, может быть, возвратят сторицею.

Чадо мое, не теряй мужества. И я, доколе живу в этом суетном мире, с Божией помощью надеюсь помогать тебе в любом затруднении. Знаю, что постоянно увеличивается моя ответственность и, как следствие, сокращается мое свободное время. Однако я постараюсь вам помогать всеми силами, которые останутся у меня.

Путь, ведущий человека к жизни безболезненной, устлан терниями и волчцами[526], и желающие идти им часто истекают кровью, испытывают боль, часто впадают в отчаяние. Но надежда на Сказавшего: не оставлю тебя и не покину тебя[527], а также и слова апостола Павла: какая скорбь может отлучить нас от любви Христовой?[528] — укрепляют сердце в терпении до конца.

Когда человек хочет переплыть море и достичь противоположного берега, где ожидает его избавление, он задумывается, рассчитывает свои силы и, уверившись в том, что может это сделать, бросается в море и плывет. Когда плывет, начинает уставать, волны кажутся более свирепыми, чем вначале. В сердце его начинает вкрадываться страх. Страх еще больше отнимает телесные и душевные силы. Если он отбросит страх и подумает, что выход один — собрать все свои силы, чтобы оказаться на том берегу (ведь иначе страх потопит его), то, поступив так мужественно, он выплывет на другой берег и спасется.

Если же плывущих двое и один испугается и начнет тонуть, то ему придаст мужества второй: подкрепит его слабый помысл, укажет ему на опасность, которой подвергает его страх, поможет ему и руками, и так тот в конце концов спасется. Брат от брата укрепляемый, яко град огражден[529].

Монаху не подобает отчаиваться, так же как и воину. Иначе откуда же воин возьмет силы поднять оружие, идти в ночные утомительные походы и наступления и приносить победы?

Подобным же образом и монах — духовный воин Христов против мысленного врага — только при помощи животворной надежды и жертвуя самим собой сможет довести до конца свой духовный подвиг.

Не огорчайтесь нисколько, все пройдет, и буря утихнет. Не отчаивайтесь, возлагайте свою надежду на Бога и Его Пресвятую Матерь. Никогда, никогда Он не оставит страдающие души, ищущие спасения. Диавол в ярости, ведь планы его рухнули, а сколько всего он должен был сделать! Слава Богу за все! Несите, чада мои, свой крест, распинаясь вместе со Христом, и в скором времени наступит и пресветлое Воскресение. Чем больше скорбите теперь, тем больше почувствуете радости свободы. Такой начертана христианская жизнь — со скорбями и теснотой. Желающие жить по Богу будут мучаться.

Дерзайте и не бойтесь, имейте крепкую веру во Христа. Он всесилен. Как бы ни свирепствовал сатана, пред Христом, пред Его силой рушатся все его преграды.

Покой обретете только в молитве, в доверии Промыслу Божию. Все страдания обратятся во благо. Мой Старец во время великих испытаний приходил в созерцания!

Глава четырнадцатая

О помыслах, мечтании и рассеянии

Пост не только в пище, но прежде всего строгий пост чувств. Чувства, питаемые внешними предметами, передают от них яд уму и сердцу, и от этого яда бедная душа умирает для Бога. Наши святые отцы чего только не сказали о святом посте чувств! Все их учение обращено главным образом на очищение ума от греховных мечтаний и помыслов и на очищение сердца от скверных чувств. Также они учат тому, что мы должны попирать любое нравственное зло еще в зачатке, чтобы сохранить душу чистой. Совершенно необходимо, как только хоть немного приблизится какой бы то ни было дурной помысл, изгонять его, творя одновременно молитву ко Господу. И если мы будем так отражать помыслы, происходящие от чувств или от диавола, то очень скоро ощутим радость и пользу от воздержания чувств.

Ева, если бы хранила свое зрение, то не отравила бы порождений своего чрева, то есть всех людей, родившихся от нее. Одним словом, воздержание чувств спасает человека от геенны.

Желаю, чадо мое, чтобы ты сражался с эгоистическими и гордыми помыслами, ибо от сего происходят все иные злые страсти и подталкивают бедного человека к бездне погибели.

Страстным помыслам не придавай значения. Презирай их совершенно, поскольку их образы отвратительны.

Презрение к подбрасываемым диаволом помыслам спасительно. Смирение — прекраснейшее искусство, ибо научает уклоняться от встречи с ними и препирательства и притекать ко Христу через молитву.

Отбрасывать их можно и возражая им, но это трудный подвиг, и подвижник Христов должен быть очень опытным, чтобы выйти из подвига без потерь, ведь и сатана сведущ в Писании и представляет свои доводы, стараясь подставить сражающемуся подножку.

А потому, что бы ни внушал он тебе посредством помыслов — будь то гордость, тщеславие, или осуждение, или иное что, ты поступай так, чтобы в одно ухо влетало, а в другое вылетало. Раз это страстные помыслы, беседовать с ними нечего. Я против того, чтобы ты беседовал и с еретическими помыслами, но твердо пребывай в молитве.

Не придавай значения тому, что говорит тебе враг. Как только он приготовится что-нибудь прошептать тебе на ухо, ты тотчас: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» или «спаси мя» — быстро и без остановки, и вскоре увидишь, что обессилел помысл или давление его ослабло, и ты уже не будешь помнить точно, о чем он собирался сказать тебе.

Этот способ проще возражения, то есть противоречия всеваемому помыслу, и более эффективен, потому что после ухода демона и того, что он хотел сказать, ничего не остается, даже тени. А в результате противоречия демон, даже если он будет побежден и уйдет, оставляет после себя мусор и тени того, что он подсовывал душе, то есть легкие воспоминания о том, против чего сражался человек.

Первый способ — тотчас прибегать к молитве — легок, и душа сразу успокаивается. А второй способ — противоречие — более труден. И если душа не выдержит его, то, возможно, получит раны от опытности демона в искусстве убеждения человека.

Убегай греховных мыслей, отсекай мечтание — всякий смущающий образ, потому что «всеведущий» сатана старается отлучить тебя от Творца Бога, ибо когда он через сосложение с помыслом возложит вину на человека, тогда благодать Святаго Духа уходит, как пчела улетает от дыма, и остается душа без благодати, без радости, полная уныния и печали. Но когда мы противодействуем лукавому мечтанию, лишь только появится оно в уме, уничтожая его или отталкивая, и тотчас с усердием и ревностью беремся за меч духовный — святую молитву Иисусову, тогда сразу видим, как вор — лукавый помысл — убегает, отдавая победу разуму, укрепленному благодатью и милостью Божией.

Хитроумный враг не выносит и вида святого Ангела, хранителя нашей души, пребывающего рядом с нами. Он старается удалить его, чтобы застать нас без «телохранителя» и обрушиться на нас, подобно страшной буре, чтобы поглотил нас глубинный змей. Он ведает, что Ангела отгоняют лишь нецеломудренные помыслы, и поднимает тучу постыдных помыслов и мечтаний, дабы осквернить и ум, и сердце, и тело. Но когда подвижник знает о его злобе, то сразу берется за оружие Христово и разрушает его козни.

Чадо мое, будь осторожен с мечтанием. От мечтания — все грехи, это корень греха. Поэтому смотри, как только придет мечтание о лице или деле, о чем-либо, что ты видел или слышал, сразу гневом и молитвой изгоняй его из своего ума. Твори краткую и сильную молитву. Тотчас мысленно умоляй Богородицу помочь тебе. Уповаю на Бога, что ты сподобишься победы.

Ты погордился, и потому диавол поднял против тебя войну. Теперь смиряйся, уничижай, ругай себя в душе, и Бог, видя твое смирение, поможет тебе.

Как ты убегаешь от огня, чтобы он не опалил тебя, и от змеи, чтобы она тебя не ужалила, так, и даже более, убегай мечтаний диавольских!

Будь осторожен, говорю, с постыдными мечтаниями. От них великие духовные мужи пали и погибли.

Изгоняй, чадо мое, постыдный помысл, как только он придет. Безжалостно бей постыдные мечтания о лицах и злых делах, ибо все зло исходит от мечтания: оно умеет посредством пяти чувств напоминать каждому о том, что он видел, что слышал и так далее, и вновь подает нам это «с пылу с жару», чтобы осквернить душу.

Итак, с гневом изгоняй постыдные помыслы и оружием молитвы по благодати Христовой победишь любую диавольскую брань.

Следи за умом, чтобы он не убегал от тебя то туда, то сюда, но хорошенько прилепись им к имени Христову. И, как будто Сам Христос перед тобой, умоляй Его, призывая Его святое имя с болью души, и тогда увидишь, какую получишь пользу.

Дурные помыслы тут же гони «пинками». «Вон, негодяи,— кричи,— вон из храма Божия, из моей души!».

Изгоняй злые помыслы тотчас, как только они придут, не оставляй их в себе, потому что иначе подвергаешься опасности получить рану, и потом нужны будут слезы и стенания.

Терпи, чадо мое, помыслов бегай, как огня, ибо они опустошают душу, охлаждают и убивают ее! Но если мы гневом, внимательностью и молитвой изгоняем их, то они становятся для нас виновниками великой пользы.

Посему подвизайся, не бойся. Призывай готового прийти на помощь нашего Врача. Не нужно много просьб, Он не требует денег, не гнушается ранами, Он принимает слезы и, как добрый самарянин, ухаживает и заботится об ураненном мысленными врагами. Итак, поспешим к Нему.

Что же до постыдных помыслов, то они исходят из мечтательной части души, то есть приходят на ум лица, вещи, песни, поступки, которые собрали пять телесных чувств и по своим каналам переправили в хранилище воображения. И в нужное время диавол представляет нам всё, что накопили чувства, и возбуждает страстные помыслы, дабы захватить град Божий, то есть сердце, и осквернить его.

Посему искусство состоит в том, чтобы изгонять мечтания, представления и так далее, как только они изобразятся в нашем уме. И если мы, по благодати Божией, достигаем этого, то зло подавляется в самом зачатке и мы побеждаем его с небольшим трудом.

Если же помыслы будут настойчивы, то мы, призывая имя Христово, с гневом противостанем им.

Будем же стараться, когда видим лица, которые нас соблазняют, не пускать их образы внутрь себя, но тотчас изгонять, иначе образы эти будут переправлены в мечтательную часть души, и в нужный момент диавол использует их в брани против нас.

Чадо мое, о хульных помыслах, которые влагает тебе диавол, говорю тебе: не бойся. Это зависть злого сеятеля. Такие помыслы стараются задушить душу христианина той мыслью, что он сам хулит, и таким образом отравить его сердце!

В одно ухо пусть они влетают, а из другого вылетают — такое покажи безразличие. И так поступай потому, что это не твои помыслы.

Говорю тебе, чадо мое: не бойся. Я беру ответственность за них на себя. Когда приходят эти помыслы, то говори сатане: «Приноси что хочешь. Теперь мне все равно, что бы ты ни говорил, потому что это изобретения твоей злобы!».

Несмотря на то что хульные помыслы происхождения чисто диавольского, кое-что питает их и с нашей стороны. Что же? Тайное возношение нашего ума, мнение, что мы что-то из себя представляем. И оно открывается благодаря хульным помыслам. Также они происходят и от нашего гнева, раздражения, ненависти и тому подобного.

Посему вместе с презрением этих помыслов позаботимся о внутреннем самоосуждении, будем сражаться с каждым гордым помыслом. Также примиримся и с каждым человеком, даже если кто и делает нам зло.

Много не разговаривайте, убегайте прекословия, споров, многословия и всего, что происходит от невнимательности к языку. Лишь только появятся злые помыслы, изгоняйте их из своего ума, а также и постыдные мечтания, ибо они, оставаясь на долгое время в уме и сердце, создают болезненное состояние. Но когда мы бдительны с самого начала появления постыдного мечтания и после него — постыдного помысла, то пребываем в мире и наслаждаемся чистотой.

Посему, чада мои, будем внимательны к самим себе всякий раз, когда подступают разнообразные злые помыслы, потому что любой такой помысл, обретя ум невнимательным, входит и создает, в соответствии со страстью, нравственно нездоровое состояние.

Итак, раз монах обуревается главным образом помыслами, то спасает его трезвение! Слово «трезвение» производится от глагола «трезвиться», то есть быть внимательным, бдительным, бодрым. И если мы внимательны, бдительны, бодры, если мы следим за собой, то дом нашей души будет хорошо огражден и мы спасем свои души, ради которых подвизаемся на протяжении всей своей жизни.

Когда человек юн, невозможно ему не обуреваться постыдными помыслами и мечтаниями. Он должен тотчас изгонять их и творить молитву Иисусову. Тогда они удаляются. Но придут снова. Снова человек изгоняет их молитвой и трезвением, то есть внимательностью и бдительностью ума.

Нужно быть внимательным, чтобы не позволять искушению образовывать мечтание, ибо сначала бывает мечтание, потом — помысл, а потом — постыдное наслаждение. Итак, когда мы трезвением не позволяем образовываться злому мечтанию и одновременно творим молитву, тогда освобождаемся от беспокойства и вместе с тем получаем от Бога венцы за свое благое произволение, за то, что мы желаем угодить Ему.

Что бы ни говорил тебе помысл, всегда знай, чадо мое, что это все от диавола: он хочет привести тебя в отчаяние и посмеяться над тобой. Потому и ты смейся над ним и не придавай никакого значения его глупым словам. Никогда не произойдет с тобой зла, если будешь презирать его. Смотри, не придавай значения тому, что он говорит тебе, и ты спасен.

Если будешь хранить сказанное выше, то не будешь ничем уязвлен. Поверивший своим помыслам претерпел зло. Посему презрение к помыслу вкупе с молитвой творят чудеса.

Не огорчайся, чадо мое, не отчаивайся, не теряй мужества. Чего бы ни нашептывал тебе в уме диавол, все это ложь и обман. Не верь ему нисколько! Он радуется, когда видит, что люди огорчаются и верят ему, и страшно опечаливается, когда ему не верят и проводят мирную жизнь!

Я, когда мой Старец сказал мне, что эти помыслы побеждаются презрением к ним, тотчас поверил совершенно и воплотил это на деле. Отчего и пришло исцеление.

Да, лучшее лекарство от них — это совершенное презрение, и исцеление бывает совершенным. Раз и навсегда узнай, что вот оно, лекарство! Смотри, не небреги о сем, бей зло без остановки. Все твое старание пусть будет направлено на то, чтобы не принимать помыслов, всеваемых сатаной, не придавать им значения и не огорчаться.

Юности не скрыться от законов естества, поэтому и посылает диавол свирепые волны постыдных помыслов против оплотов храма Божия, чтобы соделать их обиталищем безрассудных помыслов и нечистот.

Убегайте постыдного мечтания. Уничтожая его мечом духовным — молитвой, умертвите вавилонские помыслы, чтобы стать блаженными в тот день, когда будет явлено сокровенное человеков.

Не удивляйся, чадо мое, помыслам блуда. Лишь научись изгонять их, и это умение уменьшит помыслы наполовину и увенчает победой твою главу.

Как только появится в мечтании лицо, которое вызывает постыдные помыслы, тотчас, без малейшего промедления изгоняй его так, как ты закрываешь глаза, когда не желаешь что-то увидеть, и, гневаясь на диавола, быстро проговаривай молитву, с болью и слезами, и тотчас увидишь, как злой помысл отступит.

Если же мечтание усиливается, тогда воображаемое лицо разорви на части, изуродуй его, и «брезгливость» изгонит наслаждение, возникшее от появившегося лица.

Смотри хорошенько, чтобы не потерять тебе мужества и не замедлить в каком-либо помысле, потому что тогда эта маленькая невнимательность вызовет у тебя великую брань. Смотри, чтобы сладость постыдного мечтания не привлекла тебя и душа не стала собеседовать с воображаемым лицом, потому что потом сложно выпутаться. После такого опыта увидишь, насколько необходимо хранение помыслов.

Чадо мое, раз с диаволом идет война, то, безусловно, будут у нас и помыслы. Поскольку живет в нас ветхий человек, будут и симптомы болезни! Но, когда человек болен, ему необходимо терпение, а не отчаяние. Ты же, чадо мое, почему отчаиваешься? Понуждай себя, вспоминай смерть, Страшный Суд и ад. Смиряйся, ибо беды происходят с тобой от гордости. Не бойся нисколько, мужайся, благодать Божия поможет тебе, если смиришься.

Когда мы подвизаемся против демонских помыслов, подвиг вменяется нам в мученичество, потому что человек сильно страдает от злых помыслов, и Бог, видя труд и боль души, вменяет это в мученичество.

Причина помыслов неверия кроется в возношении и эгоизме. Итак, изгоняй, чадо мое, эгоистические помыслы, мысли о себе очень смиренно, не осуждай, смотри только на свои собственные грехи, следи за своими словами и не огорчай людей.

Помыслы неверия презирай совершенно, как помыслы диавольские, цель которых — выкрасть у тебя боевой дух и предать потом плотскому демону, а затем — душевной смерти.

Но как только ты начнешь подвиг, к тебе сразу придут помыслы гордыни, что ты подвизаешься и так далее, а помыслы неверия исчезнут, чтобы узнал ты, как издеваются над нами демоны.

Помыслам не придавай никакого значения. Необходимо совершенное презрение. Возьмись за молитву и память смертную и увидишь, как диавол изменит тактику.

Будем постоянно иметь в уме духовные и полезные мысли, чтобы лукавый диавол не находил возможности приносить нам тысячи греховных помыслов, оскверняющих душу и делающих нас виновными и нечистыми пред Богом.

Будем внимательны, чадо мое, ко всякой своей мысли, а также и к любому нашему слову и делу, чтобы не огорчить сладчайшего Иисуса, Который за нас, виновных, претерпел жестокую и мучительную смерть.

Чадо мое, будь осторожен с помыслами, будь подвижником, всегда готовым к отражению помыслов. Не отступай, потому что каждое отступление будет стоить нам очень дорого.

Чадо мое, крепко сражайся с разнообразными лукавыми помыслами. Не давай им места в своем сердце, ибо они, будучи нечистыми, что хорошего могут в нем оставить? Гневайся на них и, молясь, сподобишься покоя.

Изгоняй, доброе мое чадо, постыдные мечтания. Не позволяй им представляться живо, ибо отсюда начинается в душе нравственное падение. Это корень всех зол.

Без жалости бей постыдное мечтание гневом, страхом Божиим, обоюдоострым мечом молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Громко зови, вопи, и вот Иисус невидимо предстоит, чтобы помочь тебе: Близ Господь всем призывающим Его[530].

Получил твое письмо, где ты пишешь мне о помыслах хулы. Такие помыслы рождаются от гордости. Ты, говоря о том, что искушения изгнали из души твоей гордость, заблуждаешься. Плод показывает, от какого он дерева, а результат — от какого начала.

Старец пишет, что сколько у нас искушений, столько и гордости. Если бы мы имели подлинное смиренномудрие, то мир Божий разливался бы в нашем сердце и все было бы спокойно и мирно. Но, если мир в городе возмущается,— значит, появились какие-то мятежники, партизаны, отсюда и беспорядки среди граждан — помыслов.

Лечение здесь такое: отказ от чтения еретических книг, совершенное презрение хульных помыслов, как чуждых и посторонних, как лающих собак и порождений диавольских. Смиренная молитва. Примирение, если, как человек, ты поссорился с кем-нибудь. Бодрствование, если навалилось нерадение.

Это излечивает болезнь, особенно совершенное презрение хульных помыслов, как «извержений» диавола.

Когда авва Памво искушался духом хулы, он молился, говоря:

— Господи, как мне спастись от этих помыслов?

— Памво, Памво, оставь заботу о чужом (то есть о помыслах хулы) и попекись о своих грехах.

Что же касается истины Православия, то здесь нет места ни для какого сомнения. На Соборах председательствовал Дух Святый. И что говорили святые, говорили Духом Божиим: об этом свидетельствует освящение их святых мощей.

Не унывай нисколько, чадо мое. Это благотворное лекарство — искушение, которое восставляет и тормошит нас.

Изгоняй любой помысл и любое дело, которое беспокоит тебя и вводит в искушение. Мечтательную часть ума освободи от всех образов и твори молитву, как машина, устами и тотчас познаешь пользу этого приема.

Постарайся, чтобы похотение или чей-либо образ не завладели твоим сердцем и умом.

Обычно вначале диавол приводит нам на память дорогие лица, чтобы ослабить силу души и ее подвиг и добиться поражения, которое неизвестно чем для нас закончится.

Поэтому здесь нельзя проявлять пренебрежения, но нужно мужественно противостать с самого начала, изгоняя из воображения образы лиц, творя молитву и немного воздерживаясь в пище. Если будешь укрепляться чистой и регулярной исповедью в союзе с благодатью Божией, то, полагаю, враг отступит.

Получил, чадо мое, твое письмо. Я увидел, как поиграл с тобой диавол. В таких случаях не печалься, но просто признай его ловкость, то есть, когда он принесет тебе помыслы неверия, хулы, чего-нибудь еще, ничего иного не делай, а возьми четки и начни напряженную молитву, как машина, и в короткое время увидишь, как покинут тебя печаль и помыслы. В этих случаях не противоречь ему! Только молитва, никакого иного помысла или мечтания, и увидишь, как все исчезнет, подобно паутине. Никакое волнение пусть не нарушает твоего спокойствия.

Для преуспеяния в духовной жизни необходимо еще и изгонять разнообразные злые помыслы и подобные им злые мечтания, возбуждающие нас, желающие осквернить нашу душу.

Нельзя нам бездействовать в отношении плохих помыслов и мечтаний, потому что любой грех начинается с мечтания и мысли. Значит, если мы будем искоренять плохие мысли и мечтания, усердно отгоняя их, то тем самым будем неуклонно добиваться очищения от страстей. И потом человек становится свободным от душевных и мысленных смущений. И напротив, когда мы нерадим о совершении этого подвига очищения ума, то, как следствие, в нас господствуют бесчестные страсти и правят нами уже демоны и грехи.

С мечтанием будь очень осторожен. Не принимай никакого образа, иначе он станет твоим идолом, которому будешь поклоняться. Бесстыдная птица — блуждающая мысль делает самые сумасбродные зарисовки, изображая тайное и сокровенное ближнего. Молитвой разрушь образ, лишь только он начнет составляться. Чем более медлишь, тем больше потом будешь трудиться и страдать.

Каждый пусть следит за собой, за своим послушанием, особенно же за своим сердцем, имеет ли он память Божию, память смерти, геенны, рая или любую другую полезную и божественную память. Тем, что нет у нас душевного утешения, мы обязаны тому, что ведем рассеянную жизнь и не имеем обращенности внутрь и памяти Божией. Обратитесь внутрь себя, дайте своему уму духовное делание и не позволяйте ему блуждать то там, то здесь. Понудьте себя немного, молчите, не говорите лишних слов. Молитесь непрестанно, внутренне осуждайте себя, а не оправдывайте. Наконец, без понуждения и утеснения себя не бывает ничего духовного.

Глава пятнадцатая

О трезвении [531]

Времени мало, и неизвестно, когда оно иссякнет. Поэтому будем подвизаться и внимать себе и изгонять с гневом и сильной молитвой всякий плохой помысл. Если же прольем и слезы, то получим большую пользу, потому что слезы очищают душу и паче снега всю ее убеляют. Станем мужественно, потому что брань наша против сил тьмы, которые никогда не переходят на нашу сторону, никогда не ослабляют своих атак. Посему восстанем и мы и не будем предаваться дреме, потому что перед нами опасность для жизни вечной. Если проиграем, то потеряем свою душу, лишимся вечного наслаждения и радости в Боге и будем осуждены на вторую смерть, которая есть вечное отлучение от Бога, чего да не будет.

Трезвясь же, будем бдеть над помыслами, потому что начало падений — от помыслов. Итак, начало помыслов станем поборать мужественно и не будем позволять им из-за нашего нерадения утвердиться в нас, но сразу по их пришествии изгоним мечтание и разгневаемся на них, взяв меч духовный, который есть слово Божие, то есть: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Когда же мы взываем к сладкому Иисусу, Он сразу приходит к нам на помощь, и демоны тут же удаляются. Но будем молиться не нерадиво, а горя духом, из глубины взывая: «Наставник! Спаси меня, погибаю»[532]. Труд небольшой, если подвиг мы предпринимаем сразу же. Но если мы оставим помыслы и они укрепятся, тогда тяжек подвиг, тогда часто терпим мы поражение и получаем раны. Но когда мы восстанем и воззовем, тогда снова приходит добрый Кормчий Иисус и ведет наш корабль в тихую и безоблачную пристань.

От помысла мы оскверняемся и благодаря помыслу же становимся лучше, преуспеваем. Поэтому поставим в сердце своем бесстрашного стража — ум, то есть внимание, с оружием мужества, молитвы, молчания и самоукорения. Если будем так подвизаться, то в результате обретем сладкий мир, радость, чистоту, любомудрие духовное, молитву, которая, как благовонный фимиам, будет возноситься в храме Божием — во внутреннем человеке. Разве не знаете,— говорит апостол Павел,— что вы — храм Божий, и Дух Божий живет в вас?[533] Я пишу это, дабы воздвигнуть ваши души к духовному трезвению, чтобы вы обрели внутренний мир Божий к своей же радости. Аминь, буди.

Будем подвизаться по силе в посте телесном. В посте же чувств, ума и сердца всеми силами будем бороться с врагом нашей души. Храни, чадо мое, свои чувства, и особенно глаза. Глаза — это щупальца осьминога, которые хватают все, что движется перед ними. Они легче всего схватывают греховную добычу. Из-за этого пали духовные столпы и погибли. Давид, дав волю своим глазам, соделал убийство и прелюбодеяние, хотя был великим пророком Божиим, имел благодать и дар прозрения.

Поскольку, чадо мое, ты живешь посреди различных искушений, то береги чувства, особенно же ум, этого кормчего, «бесстыднейшую птицу», как называл его авва Исаак. Ум входит в тайные дела ближнего. Он мерзкий художник, когда изображает постыдное. Поэтому любой ценой старайся сохранить его чистым, изгоняя всякий помысл и греховное мечтание с помощью сильной молитвы и гнева: Гневаясь, не согрешайте[534].

Непрестанно бодрствуйте в хранении ума, потому что от усердия или небрежности зависят жизнь и смерть бессмертной души.

Все начинается с воображательной части ума. Нет такого греха или такой добродетели, которые не имели бы своим началом и отправной точкой воображение. Следовательно, доброе хранение этого умного начала позволяет достигнуть святой цели спасения.

Духовное трезвение в своем главном значении является вот чем: хранением ума чистым от страстных фантазий и противоборством любому нападению диавола с помощью имени Иисуса и слОва противоречия.

Без трезвения недостижимо очищение души и тела, а без этого и Бог не может быть видим в чувстве ума и сердца.

Если Господь не посещает душу человека, то он все еще пребывает во тьме греха. Мы же, монахи, посвятившие себя святой цели достижения внутреннего очищения по Христу — очищения от страстей, должны хорошенько вызубрить важнейший урок трезвения, благодаря которому приблизимся к Богу в чувстве сердца.

Этой спасительнейшей науке, то есть трезвению, освящающему человека, диавол сильно противится и употребляет все средства, чтобы воспрепятствовать ему, производя соблазны и нашествия различных помыслов.

Но мы должны во что бы то ни стало отражать их, чтобы достичь вознаграждения внутреннего очищения и быть увенчанными от Подвигоположника Христа Бога нашего. Не бойтесь сатанинских нападок нашего общего врага, но подвизайтесь с мужеством и надеждой на Господа, Который не допускает искушений, превосходящих наши силы[535].

Итак, дерзайте, чада мои, и шествуйте со сладкой надеждой на Христа и на могущественный покров Божией Матери, и я верю непоколебимо, что мы сподобимся вечной жизни со всеми добре подвизавшимися и получим венцы в торжествующей на небесах Церкви. Аминь, буди.

Один святой изгонял демонов, и те его боялись. Его послушник задал ему вопрос:

— Чадо, вот что я тебе скажу,— отвечал старец,— у меня была плотская брань в уме, в помыслах, но я никогда не позволял себе уступить помыслам. Всегда я вел войну таким образом, чтобы фронт проходил в районе прилога[536], и никогда не позволял диаволу пробиться дальше. И поскольку брань была непрерывной, то Бог дал мне это благословение, эту благодать, несмотря на все мое недостоинство, чтобы демоны боялись меня и исходили.

Подумайте, он отсекал искушение еще за дверью, как только оно начинало стучаться. Почему он не открывал ему? Что было у него внутри и препятствовало искушению? У него было святое памятование. Оно занимало его ум. Искушение стучало снаружи, желая войти, но не было места, чтобы оно вошло внутрь, его останавливала память Божия. Эта непрестанная победа дала святому такую благодать, что демоны боялись его и выходили из людей.

Великая похвала тому человеку, который по благодати Божией достиг того, чтобы удерживать диавола на уровне прилога.

Нет ни одного смертного, ни одного духовного человека и подвижника, который бы не был подвержен прилогам диавола, то есть каждый человек подвержен искушению. Если у тебя открыты окна и двери души, как бывает с мирскими, которые не имеют ведения Бога, то враг преуспевает и побеждает.

Духовные люди подвизаются, чтобы не открыть врагу ни двери, ни окна, ни щели.

Грех делом — тот, который совершается не в сердце, а посредством уст или выражается в каком-либо действии,— часто трудноисполним, потому что многое должно поспособствовать, чтобы он совершился. Но мысленный грех очень легок. Человек может совершить его на любом месте и в любое время, и о нем не узнает никто. Внешнее действие часто не может произойти и потому, что для этого требуется стечение многих обстоятельств, и потому, что этому препятствует стыд. Напротив же, внутренний грех, грех в мысли, может убедить человека согрешить внутренне, чтобы при этом остаться незамеченным.

Этот внутренний грех незаметен. Его не видят люди, но видит Бог. И если мы не боимся и не стыдимся людей, потому что сей грех невидим для них, то должны бояться Бога, потому что это мысленное нравственное преступление происходит пред Ним.

Многие люди обманываются, потому что есть в них эгоизм, который производит большую работу. Сначала совершается внутреннее предательство, а потом уже оно обнаруживается посредством телесных членов. Поэтому необходимо усиленное и непрестанное внимание, усиленное трезвение, как уже сказано нами. Внутри нас должен стоять страж и часовой, который следил бы за входящими и исходящими помыслами, опознавал их, чтобы внутрь не пробрались соглядатаи и не разожгли в государстве души междоусобную войну.

Душевному оку необходимо быть чистым и иметь острое зрение, издалека замечать врага и принимать соответствующие меры.

Сколько помыслов нападает на нас постоянно? Очень много, помыслы каждой страсти. И если душа обладает хорошим зрением, то еще издалека чинит помыслам препятствия. По «запаху» она определяет, что страсть должна восстать, и тут же начинает подготовку: расставляет часовых, воздвигает земляные валы и так оказывается готовой отразить атаку страсти.

Люди попадают в плен. Страсть похожа на ядовитую змею. Бывают такие большие змеи, которые распространяют вокруг свое ядовитое дыхание, и это дыхание отравляет все, что находится поблизости. После этого они проглатывают свою добычу. Так же поступает и змея греха. Издалека она расточает яд-наслаждение и парализует ум, парализует силы. Человек попадает в рабство страсти и невольно влечется ко злу.

Люди, оказывающиеся в таком положении, свидетельствуют следующее: «В это время я не могу сопротивляться, ничего не могу сделать». Ответ на это таков: мы должны соответственно подготовиться, чтобы дело не дошло до пленения и разоружения ума и сердца. Исходя из опыта, как только умный змий начнет расточать свой яд, еще издалека, прежде чем он дойдет до нас и отравит душу, мы должны предпринять меры, дабы избежать опасности, потому что, будучи отравлены, мы уже ничего не сможем сделать.

Когда человек победится греховными помыслами и уступит воображению, то отсюда, от воображения, и начинается все зло! И если он претерпит в уме множество духовных крушений и многократно будет уязвлен сластолюбивыми мечтаниями, то, как только сатана снова придет с подобными мечтаниями, как только принесет их уму, он сразу пленяется ими. Поэтому монах не должен уступать, чтобы мечтания и страсти не усилились и не окрепли.

Пусть очи твоей души будут бдительны и хранят чувства — как т!ела (главным образом глаза), так и душ!и (в особенности ум) — от рассеяния, потому что через чувства входят опасные микробы духовных болезней, и со временем невнимательный христианин приобретает множество недугов и теряет бесценное здоровье своей бессмертной души.

Подвизайся, чадо мое, добрым подвигом[537], ведущим к вечной жизни. Положи доброе начало, чтобы достигнуть наилучшего конца. Ум свой пригвозди к памяти Иисус-Христовой, и Он станет для тебя всем: радостью и миром, скорбью и обилием животочных слез, которые соделают твою душу белее снега и легче облака.

Чадо мое, когда ты безмолвствуешь и творишь молитву со вниманием, то есть когда ум следит за молитвой, не переходя к чему-либо другому, кроме молитвы, тогда твой ум начинает приближаться к сладости Иисусовой. Если всегда будешь себя смирять, то это принесет тебе огромную пользу. Непрестанно ругай себя и никогда не оправдывай. Это значит: при любом искушении и в любом деле почитай брата правым и говори, что ошибаешься всегда ты. Это называется смирением.

Чадо мое, будь осторожен с мечтаниями и греховными помыслами. Все заключается в помысле. Поставь стража в уме, чтобы он не позволял безнравственным представлениям входить в воображательную часть ума. Иначе сразу возникает опасность, что душа согрешит и опечалит Того, Кто ради всех нас был распят на бесчестном тогда древе, а теперь Честном Кресте.

В душе прелюбодеяние происходит очень легко, если мы позволяем постыдным помыслам и подобным мечтаниям господствовать внутри нас. Это не что иное, как душевное прелюбодейство.

Чадо мое, если ты желаешь победить демона блуда, то будь осторожен с глазами. Также в немалой степени опасно рассматривать неподобающие изображения, газеты, журналы и тому подобное.

Величайшая церковь, где с радостью поселяется Бог, это та, которую Он весьма искусно сотворил собственными руками,— наше всецелое существо, наша душа, когда она чиста.

Сердечная чистота состоит в свободе ума от плохих мыслей, от которых проистекают дурные и страстные чувства, вызывающие в теле страстные взыграния, от которых и душа, и тело оскверняются и оба в одинаковой мере теряют чистоту и непорочность.

Плохая и страстная мысль, а прежде нее страстное мечтание, является источником всех видов греха. Ни одно прегрешение не происходит на деле, если ему не предшествует через мечтание плохая мысль.

Стало быть, чтобы достигнуть величайшего из благ — действительной чистоты, нужно очистить свой ум от греховных мечтаний и мыслей. Только так приобретается чистота на прочном основании.

Если мы желаем прекратить дурные дела, не заботясь о внутренних помыслах, то трудимся напрасно. Когда позаботимся о чистоте своей души, тогда вселится в нее Бог славы, и она станет святым и великолепным Его храмом, благоухающим фимиамом непрестанной к Нему молитвы.

Что пользы, если мы телом трудимся день и ночь и изнемогаем, а внутренне не заботимся о том, чтобы выдернуть те корни, из которых произрастает всякое зло?

Совершенно необходимо трезвение и непрестанная молитва, чтобы изгнать зло, которое свило себе гнездо внутри нас, и заменить его духовным добром.

Будьте внимательны, чтобы вашу устную молитву не похитила дневная работа. Громко призывайте преславное и сладкое имя Иисусово, и Он не замедлит тут же прийти на помощь и утешить. Чего только не может исправить и обновить эта благословенная молитва!

Понуждайте себя на молитву. Для чего уму скитаться здесь и там и не обращаться к Иисусу, ради Которого мы оставили всё и ради Которого всё претерпеваем!

Чадо мое, храни свой ум от плохих мыслей. Тут же, как только они придут, прогоняй их молитвой Иисус-Христовой, потому что как улетают пчелы, когда их окуривают дымом, так удаляется и Дух Святый, когда почувствует смрадный дым постыдных помыслов. Как пчелы садятся на те цветы, где есть нектар, так и Дух Святый приходит в те ум и сердце, где вырабатывается сладкий нектар добродетелей и добрых помыслов.

Ум да внемлет без мечтаний словам молитвы, которую произносит либо он сам, либо уста. Целью любой молитвы является молитва без мечтаний, со вниманием к словам, которые произносят ум или уста.

Из собственного опыта я знаю, что благочестие через безмолвие, молитву, чтение, очистительные слезы, истинное покаяние и созерцание Божественных предметов очищает как телесное, так и духовное существо подвизающегося человека. Конечно, приносит пользу и телесный подвиг, когда есть сильное тело. Когда же телесные силы отсутствуют, тогда благодарение и самоукорение восполняют недостаток телесного подвига.

Во всеобъемлющем благочестии и трезвении заключается всё. Это истинные признаки живущей во Христе души. Если этого нет, а есть только однобокий аскетизм, то человек либо получает мало пользы, либо совершенно погибает, кичась похвалами людей и помыслов. Не имеющий трезвения, этого всеобъемлющего света души, бесценного сокровища, теряет свои труды, о чем мы знаем и из книг, согласно которым многие подвижники в пустыне погибли в буквальном смысле этого слова.

Телесный подвиг подобен листьям древа, трезвение же — плоду. По плодам их узнАете их[538]. Нам было заповедано принести плод. Бог да просветит нас, как нам шествовать, потому что иссякли истинные руководители и каждый идет своим путем. Бог да будет для всех нас незаблудным Путеводителем.

Чада мои, о чем бы скорбном ни напоминал вам враг наших душ диавол, старайтесь тут же безотлагательно это прогонять, потому что любое промедление приносит нежелательные плоды.

Диавол совершенно побеждается молитвой и трезвением. Суть трезвения состоит в неусыпном умном бодрствовании против страстных помыслов и мечтаний постыдных демонов. Здесь смерть и жизнь, развращение и очищение. Другими словами, душа, которая молится умно, презирает всякие лукавые помыслы и гнушается ими, со временем очищается и освящается.

Будем убегать приражения помысла и противостанем в самом начале греху, являющемуся в виде тонкого помысла, и благодатью Христовой избежим незавидной и весьма горькой участи. Вначале грех, подобно коварной и лукавой лисе, подходит незаметно, приступает и убеждает, что он мурашка, не стоящая внимания, и что бороться с ним — все равно что бороться с муравьем. Душа небрежет о нем и расслабляется. И потом малый муравей в короткое время становится неукротимым львом, справиться с которым душе очень и очень трудно.

При плотской брани только тылы спасают человека, то есть бегство от мечтаний и помыслов сразу при их появлении. Совсем не любопытствуй и не беседуй с мечтаниями! Мечтание — это большая и страшная сеть. Чего иной человек избегает в зрении и осязании, то с легкостью приносит ему мечтание.

Подвизайся сделать свой ум совершенно не мечтающим ни о чем мирском, кроме твоего монастыря. Все это заменит всего лишь одна память — память Иисуса, Которому мы служим.

Если что-либо в твоей келии приводит тебе на память что-то из мирского, то по необходимости ты должен это выбросить, чтобы любыми средствами устранить повод для новой духовной брани.

Постарайся забыть о своем прошлом и, когда оно восстает и душит тебя, тогда призывай Иисуса, и Он придет тебе на помощь.

Об умной и сердечной молитве

Молитесь, прошу вас, по завещанию апостола Павла: Непрестанно молитесь[539]. Святые отцы говорят: «Если ты богослов, ты молишься хорошо, и если ты хорошо молишься, то ты богослов». Действительно, святые отцы пустыни учат, что посредством различных телесных подвигов, делания и созерцания, нравственного и духовного любомудрия, трезвения и молитвы ум человека очищается, просвещается и совершенствуется и впоследствии получает дар богословия, не рассудочного богословия, которым занимаются богословы в университетах, а богословия, происходящего и струящегося из Божественного источника, откуда поистине вечно проистекают реки Божественного богословия.

Святые отцы говорят, что отступивший от Бога ум становится либо скотоподобным, либо звероподобным. Напротив, через молитву, наипаче же умную, ум становится боговидным и озаряется Божественным сиянием.

От молитвы зависит спасение человека, потому что молитва приближает его к Богу и соединяет с Ним. А когда человек с Богом, тогда он не сбивается с нравственного пути, потому что следит за каждым своим шагом. Несмотря на нашу осторожность, диавол не прекращает нас подкарауливать, чтобы, застигнув в час немощи, увлечь на свою дорогу, которая всегда очень круто идет вниз.

Посему, возлюбленные мои чада, совершенно необходимо, чтобы мы всегда были вооружены непрестанной молитвой сладчайшему Иисусу.

Мы не должны упускать из виду, что на умную молитву ополчаются и ей препятствуют демоны, чтобы рассеянием сделать ее тщетной. Самые разные мысли окружают ум бедного человека во время молитвы, дабы похитить плод молитвы и оставить молящемуся только листья[540] — телесный труд и старание.

Поэтому желающий хорошо помолиться должен прежде молитвы изгнать любое попечение и любой помысл. Ум же, подобно надсмотрщику, пусть следит за произносимыми словами, чтобы молитва стала плодоносным источником Божественной помощи и благодати.

Как говорят отцы, сатана всегда будет, наподобие рожна или скалы, противостоять святой молитве, потому что она ему досаждает и попаляет его.

Итак, чада мои, понуждайте себя к молитве и поминайте и меня, вашего старца, чтобы Господь помиловал меня.

Чтобы сохранить любовь — венец добродетелей, необходимо прилежание в молитве. Подвизайтесь в молитве, если желаете, чтобы Христос вселился в вас. И Он, опытнейший Полководец, будет подвизаться вместе с вами. И Он Сам победит, а победу подарит вам.

Мы становимся похожими на рыкающих львов, когда беремся за молитву не нерадиво, не теплохладно, но сильно, всей силой души! Укрепляйтесь помыслом, что молитва — это всё. Без молитвы наступает всеобщий упадок сил, происходит падение за падением. Если во время искушения мы всей силой возьмемся за молитву, то непременно одолеем диавола и воздадим славу всесвятому имени Христову.

Ты, чадо мое, держа в руках оружие молитвы, защищай Божественную крепость, потому что подвизающийся увенчается, но не масличной веткой, а неувядающим венцом вечной славы в Горнем Иерусалиме!

В этом подвиге есть смысл, потому что стяжеваемая в нем слава остается неувядающей и непреходящей, а слава атлетов, борющихся ради тленных вещей, временна и суетна! Поэтому мы должны подвизаться, чем-то жертвуя и в чем-то себя ущемляя, чтобы и нами, ничтожными, было прославлено святое имя Божие.

Чада мои, ради любви Божией прошу вас, не прекращайте молитву Христову ни на миг. Уста ваши пусть непрерывно шепчут имя Иисуса, попирающего диавола и разрушающего все его козни. Непрестанно призывайте на помощь Христа, и Он тут же со всем усердием поспешит вам на помощь.

Как к раскалившемуся железу невозможно ни приблизиться, ни прикоснуться, так и демоны не приближаются к душе, в которой молитва с теплотой Христовой. Иначе, приблизившись, они будут попалены Божественным огнем, который заключает в себе Божественное имя.

Кто молится, просвещается, а кто не молится, помрачается. Молитва — подательница Божественного света. Поэтому каждый хорошо молящийся человек становится весь световидным, и Дух Божий вселяется в него.

Если к нам приближаются уныние, нерадение, лень и тому подобное, то будем молиться со страхом, болью, с большим трезвением ума, и по благодати Божией с нами произойдет чудо утешения и радости.

Молящийся человек не может держать злобу на другого, не прощать его за какую-то ошибку. Все это сгорает дотла, когда человек приближается к огню Иисусовой молитвы.

Итак, чада мои, подвизайтесь в спасительной и святой молитве Христовой, чтобы стать световидными и освятиться. Помолитесь и обо мне, нерадивом и грешном, чтобы умилосердился Бог ко множеству моих грехов и огромной ответственности, возложенной на меня.

Чадо мое, всегда поминай Иисуса, чтобы обрести спасительное лекарство от любых немощей. Тебе больно? Через призывание Иисуса ты найдешь облегчение и просвещение. У тебя скорбь? Призови Иисуса, и вот, утешение уже восходит на небе твоего сердца. Одолевает тебя отчаяние? Не медли возложить свою надежду на Христа, и душа твоя исполнится дерзновения и силы. Плотские помыслы осаждают тебя и влекут к чувственным наслаждениям? Во имя Иисусово прими пожирающий огнь и подожги плевелы. Приносит тебе скорбь житейская проблема? Скажи: «Просвети меня, Иисусе мой, как мне здесь поступить? Управь это по Своей воле». И вот, ты придешь в мирное расположение и будешь идти по жизни с надеждой.

Во всем и для всего имя Иисусово полагай основанием, опорой, украшением и кровом и не бойся врагов. Бойся тогда, когда повсюду шествуешь без Иисуса. Без лекарства ожидай не исцеления, а истления.

Трудись в молитве, чадо мое, и тогда познаешь великую пользу, упокоение и душевное отдохновение.

Призывайте имя Божие. Бог готов прийти на помощь каждому просящему. Не забывайте о молитве: молитвой освящается все бытие человека. Это единственное делание, которое не могут совершить те, кто не подвизается до крови.

Как прекрасна молитва! Молящийся просвещается и познаёт волю Божию. И когда он познаёт ее? Конечно, когда хорошо молится. А когда он хорошо молится? Когда воссылает Богу молитву со всеми ее составляющими. И каковы эти составляющие, которые придают молитве вкус? Смирение, слезы, самоукорение, простота, и особенно послушание с любовью. Молитва проливает свет, и этот свет указывает правильный путь, согласный с волей Божией.

Молитва да будет неослабной, и, молясь таким образом, вы сохраните себя неуязвимыми со всех сторон. Когда вас будут обуревать страстные помыслы, с рвением возьмитесь за напряженную молитву и тут же познаете пользу облегчения. Твердо держитесь молитвы Иисусовой.

Проговаривай молитву с болью и скорбью душевной и тогда почувствуешь себя по-иному. Только внимай себе! Тогда ты себя увидишь и от этого в!идения почувствуешь боль, которая привлечет к тебе милость Божию.

Во время молитвы не обращай внимания на биение сердца. Только держи нерассеянным в молитве свой ум: это является целью молитвы.

Непрерывно внимай молитве. Она все исправит, потому что молящийся просвещается, а нерадивый в молитве, как я, помрачается. Молитва — это небесный свет, и, у кого молитва внутри или на устах, у того свет молитвы бьет ключом в сердце и просвещает человека в том, чтО ему помышлять и как уберечь себя от диавольских сетей.

Понуждайте себя к Иисусовой молитве, и она станет для вас всем: пищей и питием, одеянием и светом, утешением и жизнью духовной. Все будет тому, кто обладает молитвой. Без нее ничем не удовлетворить душевную пустоту. Хотите возлюбить Христа? Возжаждите молитвы и облекитесь в смирение, и тогда познаете, что Царство Божие внутри нас[541].

Не позволяйте дурным мыслям господствовать в вас, но тут же изгоняйте их молитвой. О, какие только чудеса не совершает эта молитва! Громко произносите молитву, и Ангел-хранитель пошлет вам благоухание духовное! Ангелы радуются радостью великой, когда монах молится молитвой сладчайшего Иисуса. Иисус да будет пищей вашей души.

Молитву произносите громко и непрестанно. Благословенно сие начало! Да не оставит она вас, наипаче же вы да не оставите молитву — жизнь души, дыхание сердца, воздух благоуханный, который приносит духовную весну понуждающей себя душе.

Молитва, чада мои, и смирение — это всесильное оружие, которое мы все время должны с неусыпным вниманием держать в руках, потому что оно, Богу содействующу, принесет нам победу над демонами.

Терпите, чада мои, и не теряйте своего дерзновения. Произносите молитву с напряжением. Не распыляйте свой ум в земном, пускай даже у вас множество попечений. Да будут они для вас преходящими. Только молитву и память смертную имейте непрестанно пред очами: Предзрех Господа предо мною выну, да не подвижуся[542].

Если вы непрерывно и напряженно молитесь, то не падете. Если же будете пренебрегать молитвой, то знайте, что вас ждет глубокое падение.

Я молюсь, чадо мое, чтобы ты добре шествовал духовно. Будут и трудности, и искушения, и многое другое. Все это мы будем отражать молитвой и страхом Божиим. Диавол, подобно льву, с яростью рыщет здесь и там, чтобы найти кого-нибудь и разорвать на части. Поэтому и мы должны иметь большое внимание и непрестанную молитву ко Христу и Божией Матери, доколе сила Божия не упразднит диавола и не остановит его злобу.

Ты, чадо мое, не теряй смелости, противоборствуй врагу всей силой твоей души, и благодать Божия не попустит тебе впасть ни в какую беду.

Усердствуйте в молитве. Не думайте, что так легко достигнуть великих благ. Вы потрУдитесь, прольете пот, и увидит Бог ваш труд и смирение и тогда дарует легкую молитву.

Чем больше вы будете молиться, тем больше меня, наипаче же Бога, порадуете и облегчите свою душу. Один должен помогать другому следующим образом: когда вы произносите молитву вслух, а кто-то не молится и ум его блуждает на стороне, то, услышав вас, он пробуждается от рассеяния и совесть его обличает, почему и он не творит молитвы, а бездельничает и блуждает умом. Тогда и он сразу начинает молитву, и исполняется изречение: Брат от брата помогаемый, яко град укреплен[543], и: Носите бремена друг друга[544].

Главной целью монашеской жизни является единение монаха с Богом, Который есть край желаний. Когда человек соединен с Богом и в сердце его обитает Бог, тогда он ни в чем не имеет нужды. Внутри него, в его душе нет никакой пустоты. Но и ничего вещественного, что необходимо для жизни, он не лишен. И это еще одно доказательство того, как любит Бог слушающих Его.

Средством же такого тесного единения с Богом является молитва. Говоря о молитве, мы не подразумеваем только молитву перед иконами, которая тоже должна быть. Но вместе с этим монах употребляет молитву из пяти слов, которую произносит и когда работает, и когда ест, и когда сидит, и когда делает что-либо другое,— произносит без остановки! Эту молитву мы проговариваем либо устами, либо умом, либо сердцем: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Нас не утомляет то, что мы повторяем эти слова непрерывно. Вначале нужно приложить немного усердия, но потом привыкаешь и произносишь молитву с большой легкостью и не хочешь остановиться. Произнося же ее, чувствуешь такое душевное ликование, что и в наиболее трудные минуты, которые случаются, не возмущаешься и даже не скорбишь, но с терпением прибегаешь ко Христу, Которого просишь о помиловании, и Христос утешает тебя и дает радость. Как прекрасно каждую минуту молить Бога и произносить Его святое имя своими тленными устами! Разве может быть б!ольшая честь?

В этих словах вся наша вера. Говоря: «Господи», мы верим, что мы — рабы Божии, а Он — наш Господин. И этим воздается честь Христу, Которого мы почитаем своим Господином, а также воздается честь и нам, потому что мы служители такого Господина, Который является Богом.

Когда мы говорим: «Иисусе», то есть произносим человеческое имя Бога, нам приходит на ум вся земная жизнь Христа — от Его рождества до вознесения.

Когда мы говорим: «Христе», что означает «помазанный Богом», «Царь неба и земли», то есть, другими словами, означает «Бог», мы исповедуем и верим в то, что Христос — наш Бог, сотворивший все,— пребывает на небе и придет снова, чтобы судить мир.

Говоря: «помилуй мя», мы просим Бога послать нам Свою помощь и милость, потому что признаём, что без Божественной помощи не можем сотворить ничего. Вот вкратце объяснение этих святых слов. Кто их произносит, на опыте испытывает многое.

Я от всей души желаю, чтобы сладчайший наш Иисус даровал эту молитву вашей душе, чтобы она вкушала духовную сладость для своего укрепления.

Молись как можно чаще, старайся прийти в умиление, пролить слезы, и ты увидишь, какое найдешь облегчение от помыслов и скорби.

Молитва — это беседа человека с Богом, и молящийся в смиренном и сокрушенном духе исполняется Божественных даров и благословений, то есть радости, мира, облегчения, просвещения, утешения, и сам становится блаженным. Молитва — это обоюдоострый меч, разрубающий отчаяние, опасность, скорбь и тому подобное. Молитва — это противоядие от всех болезней души и тела.

Также проси Матерь Света — Непорочную Богородицу утешить тебя, потому что после Бога Она величайшая Утешительница. Когда кто-либо призывает Ее святое имя, то сразу же чувствует Ее заступление. Богородица — Мать, и когда была на земле, то страдала и Она, как подобный нам человек. Поэтому Она сочувствует страждущим душам, спешит и приходит им на помощь.

Пусть охрипнет наша гортань, весь день призывая сладчайшее имя Иисусово, и станет оно для умной гортани — сердца — слаждша паче меда и сота[545].

Никаким другим именем, кроме имени Иисусова, невозможно одолеть страсти. Никаким другим именем, кроме имени Иисусова, невозможно просветить сердечную тьму и осиять ум молниями светлых познаний. Вооружимся же этим именем и, как Военачальника, будем призывать Его на помощь в любой борьбе и сражении. Он предстанет по первому зову, и тогда душа наша исполнится смелости, и мы, имея споборником Иисуса, бесстрашно пойдем на невидимую брань.

Будем внимательны в помыслах, всегда уповая на Бога. Будем всегда стоять вооруженными молитвой и трезвением. Будем следить за ворами — помыслами «слева», не оставляя без контроля и помыслы «справа», чтобы под безобидным предлогом не принять зла.

Труд!итесь в умной молитве с большим усердием, терпением, настойчивостью и смирением. Вы должны познать, что этот образ молитвы не дело случая — он требует и напряженного труда, и времени. Не будем забывать, что диавол страшно ненавидит умную молитву, и, следовательно, мы будем испытывать разнообразные и сильные противодействия. Итак, необходимы понуждение, смелость, терпение, настойчивость, смирение и любвеобильное расположение к Иисусу.

При первых трудностях подвига не разочаровывайтесь: доброе достигается трудом и болезнью. Но когда вы увидите плод — да и какой плод! — тогда сами скажете: «Действительно, стоило потрудиться ради такого духовного урожая».

Молись, молись, и теперь — только непрестанная молитва. Чудес горячей молитвы невозможно ни описать, ни изъяснить. Человек удивляется тому, как утихает море и ветер умеряет свою ярость! Искушения, как ужасный шторм с громадными волнами и неумолимым ветром, часто восстают и грозят нам совершенной погибелью. Но, молитвенно возгласив: Наставниче, спаси нас, погибаем[546], ты видишь, как всё чудесным образом умиряется и мы спасаемся. Аминь.

Я получил, чадо мое, оба твоих письма. Ты добиваешься стяжания Божественной любви и непрестанной молитвы. Это богатейшие дары. Дары, которые можно получить только со временем, после многих скорбей и искушений. Стало быть, чадо мое, твои искушения закономерны и не должны вызывать недоумения, откуда, мол, они взялись.

Итак, подвизайся, имея целью обрести Божественную любовь через непрестанную молитву Иисусову. На каждое поражение отвечай не унынием, а новым контрнаступлением!

Мы живем в этом суетном мире, который не должен увлечь и поглотить наше сердце, умертвить духовную жизнь и отлучить нас от Творца и Бога. Поэтому мы должны молиться непрестанно, чадо мое, чтобы поддерживать непрерывное общение со Христом, черпать от Него духовную силу и победно противостоять любому бесовскому нападению. Молись молитвой Иисусовой, и чудотворец Господь сначала простит множество наших грехов, а потом Своей благодатью поможет нам победить плоть, мир и диавола — наших трех великих врагов. Также молитва является подателем мира и радости по Богу.

Помысли о том, как необходима нам радость душевная, и особенно Божественная. Поэтому позаботимся любой ценой использовать для молитвы имеющееся в нашем распоряжении время.

Постоянно, день и ночь молюсь о тебе Богу и Богородице — любвеобильной Матери всех христиан, и особенно монахов, «непоколебимой Стене для девственников»[547]. Посему положись на Воеводу сражающихся и подвизайся мужественно против демонских помыслов и мечтаний, умно произнося молитву нашего сладчайшего Иисуса.

Поминай это святейшее имя, которого трепещут все силы тьмы[548].

Призывай в своем сердце святое имя Божией Матери, чтобы получить духовную силу для отражения любого бесовского вмешательства.

Молись, чадо мое, потому что от молитвы зависит все, и особенно спасение наших душ. Когда мы молимся с болью и смирением, Бог слышит нашу молитву, и Его ответ приносит нам пользу. Часто случается, что воля Божия после нашей молитвы выражается в таком деле, которое абсолютно противоположно тому, о чем мы молились. Часто это нас огорчает, потому что происходит не по нашей воле. Мы не постигаем глубины Божиих судов, и, при всем отличии Божественной воли от нашей собственной, Бог, как Всеведущий, различными способами устраивает полезное для нас.

Посему, чадо мое, соберем все силы своей души, чтобы в стойкости исполнить великую добродетель, которая называется терпением.

Слава Его святому имени, потому что мы познали Его и по силам служим Ему и избегаем смятения и суеты века сего. Слава Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею[549].

Познай, чадо мое, что когда сердце удаляется от мирских вещей и занимается чтением Божественных Писаний, тогда убегают суетные помыслы, а ум, довольствуясь воспоминанием Божественных мыслей, не интересуется настоящей жизнью, но от великого наслаждения непрестанным чтением возвышается к Богу. Постоянным призыванием имени Божия, которое совершается посредством непрестанной молитвы: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», человек приемлет чувство иной жизни, будущего века и надежды праведных. Он предвкушает величие той жизни и с изумлением говорит: «О, бездна богатства и премудрости и ведения непостижимого Бога![550] Ведь Он приготовил такой чудесный мир, чтобы ввести в него все разумное творение и сохранить его в нескончаемой жизни!».

Чада мои, будьте прилежны в духовном благоухании, то есть в молитве, в этой святой беседе с Иисусом, Который щедро подает Свои благословения. Да, чада Духа, вы всем сердцем возлюбили эту беседу, чтобы всем вам стать благоуханием благодати, чтобы ваше благовоние распространялось и на ближних и они сказали: «Действительно, монашество через духовную благодать дает монахам ангельское благоухание».

Итак, да бегут от нас прочь грязные страсти — причины зловония и дурного впечатления, производимого на окружающих.

Будем понуждать себя, чада, на молитву нашему сладчайшему Иисусу, чтобы подал Он нам Свою милость и мы соединились с Его благодатью, дабы нам исполнить Его заповеди и приобрести Его любовь. И когда мы приобретем эту любовь, она соделает нас богами по благодати и по причастию. Тогда и путь Христов будет для нас не тернистым и крутым, а сладким и радостным. И тогда с легкостью мы будем исполнять Его заповеди.

Слово первое. О трезвении и об умной и сердечной молитве

Святые отцы много трудились, дабы обрести через молитву благодать Божию. Поэтому и мы, их чада, обязаны им всегдашней благодарностью за то, что они указали нам путь, который ведет душу к единению с Богом. Удивляешься и говоришь: «Но как же могут люди, в особенности же монахи и священнослужители, жить духовно, удовлетворять потребности своей души без молитвы, которую святые отцы завещали нам из своего опыта?».

Святой Григорий Палама, великий светильник безмолвия, трезвения и особенно непрестанной молитвы, написал большие и систематически составленные книги и получил имя «корифея и главы безмолвников».

Однажды, когда он вместе со своим братством подвизался вне Великой Лавры, он пришел в созерцание и увидел перед собой сосуд, похожий на кувшин, наполненный жидкостью. От преизбытка она переливалась через край и пропадала зря. Это прекрасное питие было белым, как молоко. Некий священнолепный муж говорит ему:

— Григорий, почему ты допускаешь, чтобы столько духовного добра пропадало напрасно, и не даешь его тем, кто имеет в том нужду?

Понял, конечно, святой, что это духовное питие, которое находилось в нем самом, было благодатью Божией, мудростью, опытом, трезвением, силой слова. Муж говорит ему:

— Почему ты ограничиваешься сим местом и не передашь это добро немощным, голодным, алчущим и жаждущим людям?

Действительно, по прошествии многих лет, с помощью Божией и под Его водительством, святой Григорий оказался среди множества людей и расточал им свое богатство, напоял нуждающихся в духовной помощи.

Но и находясь в миру, он молился и безмолвствовал в уединении в своей келии и только в субботу и воскресенье присутствовал за богослужением. Все остальные дни, пять дней в неделю, святой закрывался в своей келии и не выходил никуда, не ел и не пил. Только в субботу он нарушал безмолвие и ходил на литургию. Он причащался, спускался в трапезу, беседовал с отцами и братиями и с вечера воскресенья снова безмолвствовал до субботы.

Эти великие отцы научили нас, что душа человека окружена нечистыми, гордыми, эгоистичными, хульными и другими греховными помыслами и что для их изгнания душа должна использовать не только слова противоречия, но и гнев против помыслов, и ярость с молитвой.

Для противоборства дурным мечтаниям и помыслам недостаточно только гнева против них и ярости, но для борющегося с ними человека совершенно необходима и молитва, молитва непрестанная с призыванием Божественного имени: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Согласно отцам, имя Христово содержит в себе силу, исправляющую человека. Молитва Христова заключает в себе силу, которая может исправить падшую душу, падшую низко, душу немощную, нерадивую, грешную.

У духовного человека бывают в жизни такие дни и моменты, когда он чувствует внутри себя опустошение, душевную немощь. Что-то недостает, что-то покинуло его, и он не знает точно, как ему прийти в себя, как вернуть прежнюю силу и благодать, которая была в душе. Он не знает, как вернуть утраченную душевную полноту.

В этом случае святые отцы нас учат: «Повторяй молитву, начни ее снова либо устами, либо умом, либо сердцем, и душевная полнота вернется». Человек снова обретет ее, только бы понудил себя к молитве.

Очень важно, чтобы человек не прерывал молитвы. «Но когда человек работает,— спросит кто-нибудь,— ум ведь блуждает то здесь, то там?». Но и тогда он может осторожно и тихо творить молитву устами и возвращать душу в прежнее чувство благодати.

Наши отцы оставили нам великое наследие, ценность которого безмерна, безгранична и неисчислима. Этим наследием является трезвенное делание.

Под трезвенным деланием понимается внимание к помыслам, мечтаниям и движениям чувств. Это сила души, которая противостоит злу, дальновидность, когда ум издалека видит искушения и избегает их, предпринимая соответствующие меры безопасности; это непрестанная молитва и наблюдение ума за сердцем, за входящими и исходящими из сердца помыслами.

Прежде чем святые отцы привели в систему учение об умной молитве, монахи занимались главным образом деятельной добродетелью, под коей подразумевается телесный подвиг: пост, воздержание, поклоны, бдение, установленные молитвы, послушание, смирение и тому подобное. Это и есть деятельная добродетель, которая мало полезна, а трезвение на все полезно[551].

С XIV века святые отцы начали приводить учение о молитве в систему. Они создали труды о молитве и открыли всем, что трезвенное делание необходимо для совершенствования человека.

Когда же учение о трезвенном делании еще не стало широко известным и еще не передавалось из уст в уста, тогда отцы и духовные люди подвизались в деятельной добродетели. Они много постились, совершали много бдений, смиряли свое тело и так далее. Когда же трезвенное делание стало известным, тогда телесное подвижничество уменьшилось — не как ненужное, а потому, что святые отцы стали предаваться духовным подвигам более, нежели телесным, потому, что благодаря трезвенному деланию они освобождались от помыслов и страсти умалялись. Трезвенное делание даровало им чистоту сердечную, поэтому для достижения душевной чистоты у них уже не было такой большой необходимости в телесном подвиге.

Ради этого и мы, монахи, не должны оставлять сию молитву, ибо она приносит тысячепроцентную пользу, потому что, когда трезвенное делание очищает ум и сердце и дает благоразумную заботливость как о внешних телесных чувствах, так и о внутренних чувствах души, тогда монах для достижения своей цели уже не нуждается в чрезмерном аскетическом подвиге.

Деятельное подвижничество является вспомогательным средством для трезвения. Поэтому и отцы по силам своим занимались отчасти и деятельным подвигом для поддержания трезвенного делания. Но главные их усилия были направлены на трезвенное делание, потому что молитва и трезвение преподавали совершеннейшие духовные и созерцательные уроки.

Трезвенное делание ведет занимающегося им человека к созерцанию, от созерцания — к мудрости, от мудрости — к любви, а от любви рождается Божественный эрос.

Чистота являлась естественным следствием этого трезвенного делания и приходила сама собой. В то время как в подвиге отцы мучили себя и омрачали, трезвение сделало ненужной большую часть труда и пота.

Трезвенное делание привело отцов к беспопечительности, потому что они увидели, что забота о многих делах и вещах является серьезным препятствием для достижения трезвения, ибо рождает помыслы. А помыслы отвлекают внимание ума от молитвы и созерцания.

Поэтому, согласно отцам, то попечение о вещах, которое выходит за пределы необходимого, называется духовным туберкулезом.

Монахи общежительного монастыря живут по послушанию. Послушание, как и следует, приносит послушнику беспопечение, потому что если я совершаю послушание и обо всем заботится другой человек, то я могу выполнять свою работу в мире и безмолвии.

Когда я работаю и помышляю, что, кроме этой работы, меня ничего не заботит, то могу великолепно сочетать свою работу с молитвой.

Если я увижу, что мой ум не может совершать рукоделие с молитвой из-за отвлечения на другие, не связанные с работой вещи, то по необходимости начну устное призывание имени Христова, проговаривая шепотом: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Когда уста молятся, а руки работают, то труд имеет двойную благодать — благодать послушания и молитвы. Послушание делает труд достойным вознаграждения, а молитва его освящает, потому что и рукоделие, и какой бы то ни было другой труд, спутником которого является молитва, имеют особую благодать.

В Тавеннисиотском монастыре[552] была такая тишина, что его называли некрополем — городом мертвых. Этим люди хотели сказать, что отцы имели такое молчание, что были не похожи на живых людей, которые не обходятся без разговора и шума. Обладая таким безмолвием, они, конечно, располагали и временем для молитвы или созерцания Бога.

Любящий безмолвие, очевидно, уразумел пользу безмолвия и молитвы. Мы еще не познали пользы самособранности. Мы еще не познали цену молчания. Мы еще не уразумели, какую пользу приносит безмолвие в келии.

Монах без молитвы пуст, кроме того случая, когда он еще не вкусил пользы молитвы и не чувствует своей пустоты. Нищий не печалится из-за своей нищеты. Но тот монах, который научился молитве, а потом предался нерадению и потерял ее,— тот познал потерю и опечалился.

Поэтому монахи и должны молиться, чтобы и долг свой монашеский исполнять, и быть монахами на деле, внутренне, а не только по имени и внешнему виду.

Согласно святым отцам, монах не может называться таковым, если не имеет сокровенного делания. Поэтому и мы должны заниматься молитвой и понуждать себя к ней, чтобы душа наша была исполнена плодов[553]. Только тогда мы почувствуем себя монахами.

Как удивительно было бы услышать, что тело живет без души, так вызывает недоумение и то, как люди живут без этой духовной пищи!

Святые отцы говорят нам, что молящиеся так или иначе приобретают великие дары. Пост, молитва, воздержание, бдение даруют благодать, разнообразную благодать Святаго Духа.

Благодать Святаго Духа проявляется многоразличным образом и в разных ощущениях. Святый Дух через преуспеяние в молитве и в трезвенном делании подает благодать слез, благодать радости, благодать предвидения, благодать наставления, благодать апостольского дара, силу долготерпения, Божественного утешения, великой надежды, благодать Божественного эроса, созерцания и пленения.

Мы постоянно учимся, и чем больше учимся, тем более возрастает наш долг пред Богом и отцами.

Каждый человек в соответствии с преуспеянием и пользой, полученной от молитвы, исправляет свои душевные и телесные страсти. Исправление страстей и немощей показывает, насколько человек преуспел в молитве.

Следовательно, мы должны понуждать себя. Будем постоянно понуждать себя не забывать молитву, не оставлять ее. Если мы заметим, что молитва «дала течь», обессилела и начала дрожать и шататься, то тут же должны приступить к ее исправлению, взяться за молитву с усердием, чтобы вернуть ей прежнюю силу. Как это сделать? Пусть душа соберется, сосредоточится, «затянет поясок», как говорится, и начнет напряженную молитву. Пусть она изгонит помыслы, отложит попечение, освободит свой ум от рассеяния и скажет: «Теперь я займусь молитвой». И когда она таким образом помолится некоторое время, то сразу почувствует силу, которая исходит от усердной молитвы.

Молитва — это катапульта против демонов, против страстей, против греха и вообще против всего того, что встает на пути спасения.

Ты не ошибешься, если назовешь молитву пристанью, потому что в пристани корабль, который кидали штормовые волны, находит тишину, находит спасение и безопасность.

Если ты назовешь молитву заступом, если назовешь ее топором, или компасом, или светом, или придумаешь ей тысячу других названий, не ошибешься.

Поэтому мы, монахи, отнюдь не должны пренебрегать ею. В миру множество людей, главным образом женщин, трудятся в молитве, несмотря на то что у них мирские попечения, дети, работа и множество других обязанностей. Однако они выкраивают время для молитвы и памятования имени Божия.

Что же тогда скажем мы, когда Бог дал нам такую свободу и беспопечение? Что скажем мы, если пренебрегаем молитвой и делаем ее настолько бессильной, что это бессилие позволяет болезни греха и страстей подавлять нас и делать больными?

С нами воюют помыслы? Великим оружием является молитва. Влечение греха отвлекает ум ко злу. Но когда ум возьмет в руки топор молитвы, поднимет его и начнет разить, то искореняет даже самые неподатливые помыслы. Надо только, чтобы человек хорошенько ухватился за топор и правильно его применял. Тогда он достигнет действительно чудесных результатов.

Поэтому диавол препятствует молитве, чтобы ему легче было пленить нас. Он приносит нам нерадение, различные попечения, он воздвигает перед нами сотни преград с единственной целью — воспрепятствовать молитве.

Демоны, как было доказано многими примерами, трепещут пред именем Христовым. Они сами устами людей исповедовали, что пожигаются, когда человек молится.

Был один монах, который впал в такое нерадение, что оставил свое правило, а затем подался в мир. Он поехал на свою родину — остров Кефаллиния, куда, как известно, приезжает множество бесноватых, чтобы их исцелил святой Герасим. Оказавшись на родине, пошел и он к мощам святого. И вот по дороге ему встречается бесноватая женщина и говорит ему:

— Знаешь ли ты, что у тебя в руке? О, если бы ты знал, бедный, что ты держишь в руке! Если бы ты знал, как пожигают меня твои четки, которые ты держишь по привычке и ради приличия!

Монах был потрясен. Демон сказал это по воле Божией. Монах пришел в себя. Бог просветил его, и он сказал сам себе:

— Смотри-ка, что я делаю, безумный! У меня в руке сильнейшее оружие, а я не могу поразить ни одного беса. И я не только не могу его поразить, но он еще и влечет меня, куда сам пожелает. Согрешил я, Боже мой!

И в ту же минуту он поехал обратно в свой монастырь. Возвратившись, он снова положил доброе начало и настолько преуспел в молитве и монашеском жительстве, что стал добрым примером для многих. Этого старца застал и я, смиренный. Из уст его невозможно было услышать ничего, кроме: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!». Непрестанно! Ты говоришь ему о чем-то, а он отвечает тебе два слова, и язык его тотчас возвращается к молитве. Так он привык к ней, так она изменила его. Подумать только, что по неисследимым судьбам Всевышнего цену молитвы и четок открыл ему, сам, конечно, того не желая, диавол!

Послушай и еще одну похожую историю. Когда я подвизался в Новом Скиту и еще был жив мой старец Иосиф, пришел к нам один бесноватый молодой человек.

Старец по своему милосердию принимал этих несчастных. Они жили с нами столько, сколько желали, а потом уходили сами. Они не могут долго находиться на одном месте. Все, кто лишен внутреннего Божественного утешения, ищут его, меняя места и людей.

В этом молодом человеке был демон уличной женщины. Когда он овладевал им, то голос его менялся на голос публичной женщины и произносил такие вещи, о которых, по апостолу, стыдно и говорить[554]. По профессии он был бочаром. Мы опускаем его имя. Он жил в нашем братстве достаточно долго и в часы работы приходил и, как мог, помогал нам в рукоделии. На третий день он говорит мне:

— Отче, не научишь ли ты и меня делать печати?[555] Изготовление бочек — тяжелая работа. Кроме того, и тот, кто внутри меня, постоянно меня позорит.

— Я научу тебя, брат, буди благословенно! Вот, делай так. Инструменты здесь, заготовки вон там, а образцы перед тобой. За этим столом ты будешь работать. Только еще вот что: в нашем братстве отцы не разговаривают, а всегда творят молитву.

Говоря это, я хотел избежать, насколько это возможно, празднословия и рассеяния во время своей молитвы. И в ту же минуту в моем уме родилась следующая мысль: «А интересно, могут ли бесноватые творить молитву?». Итак, принялись мы за работу и молитву. Не прошло и нескольких минут, как демон восстал в нем. Голос его изменился, и он начал кричать, сквернословить, угрожать и ругаться.

— Заткнись, паршивец! — кричало изнутри.— Заткнись! Прекрати это бормотание! Что ты повторяешь все время одни и те же слова? Брось это, ты сводишь меня с ума. Мне хорошо внутри тебя, зачем ты будоражишь меня?

Он сказал приблизительно так. Демон помучил его и оставил.

— Видишь, что он делает со мной? — говорит мне несчастный.— И это происходит со мной постоянно.

— Терпи, брат,— говорю ему,— терпи! Не придавай этому значения, ведь это не твое. Не скорбИ, а заботься о молитве.

Закончив работу, мы пошли к Старцу. По дороге бесноватый говорит мне:

— Отче, может быть, мне помолиться и о том, который во мне, чтобы Бог помиловал и его?

И зачем он только это сказал, бедняга! Тут же им овладел демон, поднял его и грохнул оземь. Все затряслось вокруг. Демон изменяет его голос и начинает:

— Заткнись, паршиве-е-е-ец! Заткнись, я сказал! О чем это ты говоришь? Какая еще милость? Не нужно милости, не нужна она мне! Нет! Что сделал я, чтобы просить милости? Это Бог несправедлив! За один маленький грех, за гордость, он лишил меня славы. Мы невиновны, это Он виноват. Пусть Он Сам покается, а не мы! Прочь милость!

Демон сильно мучил его и, измотав вконец, оставил. Я ужаснулся его словам. За несколько минут на собственном опыте я понял то, что был бы не в состоянии понять, прочитав о бесах тысячи книг. Мы продолжили свой путь к Старцу. Старец неизменно принимал его и говорил с ним с большой любовью. И бесноватый рядом с ним всегда оставался спокойным. Старец много молился за бесноватых, потому что знал, какие муки они терпели от демонов, и говорил нам:

— Если мы, имея демонов снаружи, мучаемся от помыслов и страстей, то какие муки испытывают эти несчастные, в которых демоны находятся день и ночь! — и, печально качая головой, добавлял: — Наверное, свою муку они переживают здесь. Но горе тем, кто не покается, чтобы Бог милостиво наказал их так или иначе здесь, в этой жизни!

И он приводил слова одного святого, вот они: «Если увидишь человека, который явно грешит и не кается и до самого смертного часа с ним не происходит ничего скорбного, знай, что в час Суда обличение этого человека будет без милости».

После таких слов Старца мы всё больше сочувствовали искушаемому брату.

Во время службы он не входил в церковь вместе с отцами, а ходил с четками снаружи по скалам и непрестанно громко произносил молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!». Молитва его эхом отзывалась среди скал.

Он на опыте испытал, как молитва пожигает демона. И вот, когда он так обходил скалы и непрестанно проговаривал молитву, внезапно изменялся его голос, и демон начинал:

— Заткнись, я сказал, заткнись! Ты замучил меня! Зачем ты ходишь среди скал снаружи церкви и бормочешь? Иди внутрь вместе с другими и прекрати свое бормотание. Зачем ты день и ночь говоришь и повторяешь одно и то же и не даешь мне успокоиться ни на минуту? Ты заморочил меня, ошпарил! Ты жжешь меня, неужто непонятно?

И когда искушение проходило, этот брат снова начинал молитву по четкам: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Он очень хорошо понял то, о чем демон думал, будто он не понимает. Это было и болью души, и надеждой, когда ты видел, как он все переносит, подвизается и терпит. Он долго жил с нами и, когда ему стало гораздо лучше, ушел. Больше мы его не видели. Бог знает, чем все это закончилось.

Видите силу молитвы и нераскаянность демонов? Они пожигаются, но кричат: «Нет милости!» — и непрестанно осуждают Бога. О, гордость денницы! Стало быть, чем отличается от демона эгоист и до конца нераскаянный человек — тот, кто не желает исповедать Христа Богом и Человеком и испросить Его милости и милосердия?

Теперь вы понимаете глубочайший смысл молитвы? Как она выявляет людей, кто близок ко Христу, а кто далек от Него?

Мы допускаем помыслам господствовать над нами. Мы позволяем помыслам брать нас в плен, а ведь у нас есть всесветлое оружие молитвы, то оружие, которое называется пламенем и огнем. Молитва — это бич, который бичует любой демонский помысл.

Но мы недостойны, и я первый, заниматься молитвой. Не потому, что мы не можем или не призваны к молитве, а потому, что мы ленивы и нерадивы, и диавол обманывает нас, и мы творим ему послушание и не занимаемся молитвой как должно. Если бы занимались ею, то не допустили бы стольким страстям и немощам овладеть нами.

Мы видим, как освятились миряне, занимаясь молитвой. Отец святого Григория Паламы был царедворцем в правление Андроника Палеолога, византийского императора. Несмотря на все свои дела, хлопоты и суету, он не остался непричастным пользы молитвы и преуспеяния в ней. Этим он явил, что человек, где бы он ни был и какую бы жизнь ни проводил, занимаясь этой чудотворной молитвой, сподобляется благодати Божией.

Мы видим, как святой Максим Кавсокаливит ходил по пустынным и безлюдным местам Афона, чтобы взрастить молитву. И когда отцы спрашивали его:

— Отче, почему ты ходишь по пустынным местам, избегаешь людей и не приближаешься к ним?

— Я брожу по пустынным местам, чтобы приумножить молитву.

Опыт показал, что без должного безмолвия молитва не сподобляется тех великих даров, которые происходят из нее.

И в миру, и в тишине гор можно достигнуть многого благодаря молитве.

Мы, находясь в киновии, должны держать молитву и совершать подвиг деятельной добродетели, храня послушание, отсекая свою волю, любя друг друга, терпя один другого, чисто исповедуя помыслы, духовно повинуясь своим начальникам, непрестанно творя молитву во время работы. И когда мы исполним всё это, тогда придет благодать Божия, в соответствии с нашим произволением и верой, верой и послушанием старшим, нашей деятельной добродетелью.

И мы, находясь под одним кровом, под одним пастырским руководством, можем достигнуть достаточной меры благодати, потому что Бог нелицеприятен. Исполняющих Его заповеди с чистым сердцем, с чистой совестью Он вознаграждает, утешает и дает им надежду спасения.

Не остается ничего иного, как только понуждать себя, понуждать непрерывно. Будем заниматься главным образом молитвой, как научил нас сегодняшний урок,— непрестанно: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Просыпаясь утром, будем творить молитву. И трудиться будем с именем Христовым. Так мы с помощью молитвы отсечем празднословие, многословие, осуждение, гнев и недовольство, и каждый будет безмолвствовать сам в себе.

Горе нам, если нас учат и мы не делаем, не понуждаем себя, если нам подаются средства и мы бездействуем. Что тогда нам остается делать, как не осуждать себя постоянно как недостойных, ленивых и убогих? Хотя бы через самоосуждение и смирение понудим себя к молитве, потому что смирение и самоосуждение привлекают благодать Божию. А благодать снова подает рвение и легкость в молитве.

Как мы уже сказали в начале Слова, мы обязаны непрестанно благодарить святых отцов, благоговеть пред ними, любить их и прославлять, просить их молитв и предстательства пред Богом, умолять их, чтобы они ниспослали и нам малый дар, малое благословение молитвы.

Слово второе. О молитве

Неразлучным спутником монаха должна быть молитва. В час, определенный нами для более собранной и внимательной молитвы, мы должны некоторым образом понуждать себя и стараться пригвоздить ум к сердечному месту, избегая, конечно же, мечтаний.

Будем вдыхать медленно и заключим молитву в слова: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Ум свой поставим стражем и надзирателем, дабы он следил за произносимыми в молитве словами, остерегался мечтаний и не принимал никаких образов.

Вместе с тем подвигнем свою душу любовным расположением, чтобы укрепить молитву, придать ей законченность, дабы она принесла хороший результат. Этим результатом может быть свобода молитвы[556], духовная теплота, радость, слезы и многое другое.

Но, прежде чем начать молитву, полезно на две-три минуты окинуть взглядом свои грехи, страсти, подумать о своей греховности, о своем страстном состоянии, о уничиженном состоянии своей души и о том, что мы не в силах ничего сделать без Бога.

Также человек может вспомнить и о Суде Божием или о муке в мире ином. Чувство, которое родится при этом в душе, подвигнет его соединить молитву с дыханием.

Так происходит подготовка души, чтобы через несколько минут, когда мы начнем молитву, наша молитва имела соответствующий духовный импульс и настроение.

Когда мы будем поступать таким образом, наш ум станет более собранным, более внимательным. Подобное созерцание своих грехов заключает ум вовнутрь. Потом уму дается молитва, и он начинает молиться хорошо.

Когда человек привыкнет так молиться, то по прошествии некоторого времени, длительность которого зависит от рвения человека, он преуспевает в молитве, с помощью, разумеется, благодати Божией, ибо я верю, что молитва целиком зависит от благодати Божией.

Человек через различные виды молитвы становится соработником благодати, которая помогает в памятовании имени Божия. Доказательством этого является то, что человек сам легко может обдумывать любую мысль, а для удержания в памяти имени Божия должен прилагать огромные усилия.

Нечто подобное происходит, к примеру, с земными цветами. Дикие цветы и колючки растут сами по себе, без всякого усилия со стороны человека. Садовые же цветы, о которых человек заботится и прилагает много труда, если не поможет Бог и не пошлет солнца с его чудотворными лучами, не пробьются на поверхность земли, не вырастут и не зацветут.

То же и в духовном делании. Человек с помощью различных способов молитвы старается достичь единения с Богом. Но если Бог не пошлет Своего благословения, если не посодействует, то все эти способы и старание, приложенное в молитве, останутся духовно бесплодными.

Поэтому прежде молитвы необходимо созерцание, духовное созерцание своего уничижения, самоукорение, память смертная и многое другое, чтобы во время молитвы привлечь помощь Божию.

И если только во время молитвы человек примет тщеславные помыслы, молитва прерывается, то есть благодать Божия тут же встречает препятствие и отходит.

Тогда человек негодует на эти помыслы и думает: «Только молитва начала действовать и я почувствовал благодать Божию, как вклинились помыслы и благодать отступила».

Часто различные помыслы приближаются снова, и молитва тут же прекращается. Человек задается вопросом: «Но я же не принял плохих помыслов, почему же оказался лишенным молитвы и ее благодати?».

И это, конечно же, дело Промысла Божия, чтобы как бы дать понять человеку следующее: «Не думай, что ты лишаешься благодати молитвы только тогда, когда принимаешь гордые помыслы. Но когда Я пожелаю, то и без гордых помыслов лишаю тебя убеждения, что ты своей подготовкой и своим старанием можешь достичь действенной молитвы».

На собственном опыте я испытал, что молитва — это дело благодати, и понял это настолько глубоко, что никто не в силах убедить меня в обратном. Мы имеем в виду, конечно, действенную молитву, молитву с чувством благодати, потому что молитвой называется любая другая молитва и без ощущения благодати.

Итак, человеку иногда полезно лишаться молитвы, чтобы хорошенько выучить этот урок смирения.

После многих лет, после многочисленных неудач в молитве из-за помыслов человек, естественно, научается тому, что молитва достижима только с помощью Божией.

Авва Исаак Сирин говорит: «Ты получаешь благодать Божию не тогда, когда приготовишься с помощью всевозможных средств и способов молитвы, но когда пожелает того Бог. Бывает, что ты получаешь ее тогда, когда не приготовился, а бывает, что и приготовившись не имеешь молитвы и не находишь ее».

Это великая истина. Нередко и я, смиренный, предпринимая все меры для того, чтобы обрести ночью молитву, чаще всего не находил ее. Я вставал в свое время, в тишине, делал все по порядку и со вниманием, но совершенно не бывал услышан. Часами я боролся и все же не обретал молитвы.

Потом, после этой долгой и внимательной молитвы, я переходил к какому-нибудь другому делу и обретал великую благодать Божию. Я помышлял: «Столько труда, столько стараний, столько внимания — и все безрезультатно. И вдруг — такая благодать?». Бог давал мне понять, что не должно оставлять своих стараний, но нужно не верить в них, не верить, что с их помощью возможно обрести молитву.

Это во власти, в возможностях Бога и без стараний со стороны человека дать молитвенное чувство.

Во всяком случае со стороны молящегося должны приниматься все меры, которые необходимы, чтобы обрести молитву, и в то же время он не должен верить, что эти меры обязательно принесут ему молитву. Напротив, он должен помышлять, что если Бог пожелает, то даст молитву. Иначе он не добьется ничего.

Земледелец сеет. Он добросовестно возделывает поле, следит за тем, чтобы плуг входил глубоко, распахивал землю. Только после этого он бросает семена. Потом ожидает дождя, ожидает хорошей погоды. Если погодные условия будут благоприятствовать, то семена взойдут, возрастут и принесут свой плод. В противном случае ничего не выйдет. А если что и прорастет, то будет настолько ничтожным, что земледелец соберет меньше, чем посеял.

Земледелец тоже надеется на Бога и говорит: «Если Бог пожелает, я соберу урожай». А во времена засухи бедный земледелец и молится, и просит совершить водосвятный молебен, потому что верит, что если Бог пожелает, то пошлет дождь, солнце,— одним словом, то, что потребуется, и труд его принесет плод. Иначе же, несмотря на все предпринятые меры, он не соберет урожая.

Так же случается и в духовной жизни. Что бы человек ни делал, он получит плод, только если пожелает того Бог.

Для этого необходимо, чтобы всем духовным устремлениям предшествовало смирение.

Человек доходит до убеждения, что без Бога совершенно ничего невозможно. Он верит в это и говорит: «Подписываюсь своей кровью под тем, что я ничто и не могу сделать ничего благого». И, еще не закончив подписываться под тем, что он ничто, тут же видит тщеславные помыслы и думает: «Ведь только что я своей кровью подписывался под тем, что я ничто, и как же поразил меня тщеславный помысл?».

На этом примере видно, что и смирение человеку должен даровать Бог. Несмотря на весь наш труд, который мы подъемлем для познания своей ничтожности, и чувство
ничтожности должен нам даровать Бог.

Но что же тогда должен делать человек, если так обстоят дела? Может, не нужно совершать никаких добрых дел, не нужно прилагать никаких усилий, а только ждать, когда Бог дарует смирение и благодать? Нет. Человек должен делать то, что от него требуется, всякую добродетель, и ожидать с великим смирением и чувством, что если Бог пожелает, то добродетель прорастет и принесет плод. Иначе же останется только голый труд.

Возвращаясь к разговору о молитве, я повторяю, что мы должны использовать все доступные нам средства: в свое время затворяться в келии, помышлять о том, что имеет отношение к молитве, например: о своих грехах, о том, что время проходит, а мы ничего не делаем, о смерти, ожидающей нас, и Суде.

После такого краткого размышления сразу приходит расположение к молитве. Помещаем ум в сердце и вдыхаем редко, произнося молитовку: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». И если мы почувствуем усталость, тягу ко сну, то должны проявить настойчивость. Мы ничего, конечно, этим не добиваемся, но незаметно внутри нас зарождается нечто доброе. В следующий раз, когда мы сядем для молитвы[557], мы почувствуем себя лучше, а в другой раз еще лучше. Так постепенно мы начнем находить нечто в молитве, и со временем будем находить все больше. Конечно, этому старанию обязательно будет препятствовать диавол. Он будет уводить наш ум то туда, то сюда, приносить нам различные мечтания. Наши же усилия будут сосредоточены на том, чтобы исключить все это и внимать молитве.

Немалое это дело, а кажется простым: склони голову, собери ум и внимай молитве. Но на деле это чрезвычайно трудно, потому что лукавый не желает сей молитвы.

Непримиримым врагом сатаны является умная молитва! Следовательно, не так легко сделать, чтобы диавол позволял ей жечь и обжигать себя, чтобы он позволял ей водворять Христа в нашем сердце, а его изгонять из окрестностей сердца вон.

Молитва, как мы сказали, имеет целью ввести Христа в наше сердце, что совершенно неприемлемо для сатаны.

Эта простая и немногословная молитва настолько сильна, что того не в силах вместить ум человека. Поэтому сатана так воюет с ней, так жестоко борется, приносит нам рассеяние, беспокойство, печаль, удушье с единственной целью — отвлечь от молитвы.

В молитве — постоянны[558]. Молитва требует терпения, настойчивости и долготерпения.

Не будем говорить, что мы ничего не можем сделать, потому что так мы не достигнем этой молитвы, которая настолько велика, что вмещает небесное! Постараемся объяснить величие молитвы.

Когда действует молитва, ум становится настолько чистым, настолько светлым, настолько динамичным, он получает такие крылья, что поднимается очень высоко и встречает Бога со всей Его благодатью! Он делается настолько восприимчивым для духовных созерцаний, что говорит: «Какое бы созерцание мне выбрать?».

Напротив, когда ум не просвещен молитвой, то он чрезвычайно инертен. Он не в состоянии подвигнуться к созерцанию.

Когда человек прилагает усилия и не обретает молитвы, тогда приходит лукавый и говорит ему: «Вот, ты так старался и не получил ничего. Прекрати ты эту молитву». Но опыт на своем языке говорит нам, что необходимы терпение и настойчивость, потому что сердце нелегко открывается навстречу молитве. Нужно много ударов и большое усердие в молитве.

Что происходит с зерном? Оно прорастает, постепенно тянется вверх, пробивается на поверхность земли и выходит на свет этого мира. Потом оно растет, подрастает, цветет и приносит плод.

То же происходит и с молитвой. Постепенно она разобьет черствость сердца, выйдет на его поверхность, выйдет как бы на свет духовного мира и тогда начнет расти, возрастать, цвести и приносить плод.

Если прежде человек чувствовал свою немощь в недостатке смирения и легко терял молитву, то по прошествии многих лет делания этой духовной молитвы[559] благий Бог удостоит его, и он увидит, как смирение укрепляется и становится его естественным духовным состоянием, вследствие чего укрепляется и молитва.

Маленький ребенок, когда начинает ходить, не имеет сил. Колени его слабы, он часто падает и ушибается. Но когда он подрастает, лодыжки его укрепляются, он ходит легко и уже не падает. Так бывает и с молитвой.

Итак, все эти труды по Богу должны быть, потому что располагают Бога послать Свою благодать. Наносят же вред духовному подвигу уныние и отчаяние. Отчаяния быть не должно. В любой духовной области оно всегда от диавола, и никогда оно не бывает от Бога. И когда отчаяние приближается к нам, будем помышлять, что оно от диавола.

Диавол очень враждебно настроен по отношению к любой молитве, особенно же к этой. Все молитвы человек творит легко в сокровении душевном. Но когда он начинает эту молитву, тогда собираются вокруг все демоны. Благодаря противоборству и сопротивлению сатаны становится явным, насколько благой, насколько духовной и плодоносной она является. Мы еще не уразумели, чт!о можем приобрести и какую пользу получить от этой молитвы, поэтому и не имеем вкуса к молитве, не находим терпения для нее.

Итак, будем подвизаться, потрудимся в молитве, доколе Бог не пошлет Свою благодать. И тогда, придя, она поведает нам обо всем.

Слово третье. О практике умной молитвы

Когда мы жили в пустыне, наше бдение начиналось с заходом солнца и продолжалось до самых утренних часов.

Наш блаженный старец Иосиф, преподавая нам обязанности монашеского жительства, настаивал на практике умной молитвы. Подобно тому как его собственная жизнь была постоянным понуждением себя на молитву, так и в отношении нас он настаивал, чтобы мы понуждали себя, сколько можем, дабы утвердить в глубине ума и сердца имя Господне, которое есть краеугольный камень всего духовного строения.

После сна, говорил нам Старец, ум человека свеж и чист. Как раз тогда мы должны, как первую духовную пищу, дать ему имя Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.

Но диавол, зная об этом, с момента нашего пробуждения спешит, как молния, посеять свои плевелы лукавых помыслов, чтобы жернов памяти начал их перемалывать и звук его вращения был как бы диавольской молитвой.

Мельники на своем языке то место, куда засыпают пшеницу, ячмень, кукурузу и все то, что нужно перемолоть, называют «пофос»[560]. Широкий сверху, пофос внизу становится настолько узким, что на жернова в определенном ритме падает только несколько зерен.

Итак, всё, попадающее в пофос, пройдет через жернова и перемелется. Но вошедшее в сердце, где находятся все человеческие желания[561], вовсе не обязательно поднимется и пройдет через жернова ума. Из сердца,— говорит Господь,— исходят злые помыслы[562], поднимаются, проходят по одному и перемалываются умом. Чем более нечисто и приземленно сердце, тем более постыдны и низки помыслы.

Чтобы вся муть помыслов не поднялась к уму, а также чтобы очистилось и сердце, как того желает его Творец, с помощью умной молитвы мы низводим свой ум на сердечное небо и преображаем то место, где посредством страстей совершалось поклонение сатане, в святой храм Бога, в обитель Святой Троицы.

На словах схема, нарисованная нами, проста, но для исполнения ее на деле требуется привлечение всех сил человека и безмерное содействие Божественной благодати. Поскольку Бог всегда жертвует Собой и Сам просит нас: Сын Мой! отдай сердце твое Мне[563], то и мы должны послушно жертвовать собой всецело ради подвижнических правил наших святых отцов.

Посему будем бдительны по отношению к первым помыслам после сна. И хорошие, и плохие сны, и мечтания — все то, что оставит после себя ночной отдых, тут же уничтожаем. Сразу беремся за имя Христово — дыхание нашей души.

Потом, освежив немного лицо водой, чтобы проснуться окончательно, для поддержания бодрости выпиваем чашку кофе или чего-либо другого — ведь наше бдение начинается задолго до полуночи,— читаем Трисвятое, Символ веры, Достойно есть и садимся на свое место молитвы, держа в руке оружие против диавола — четки.

Старец говорил: «Сел на свою скамеечку? Не начинай молитву как попало, но сначала собери свой ум и помысли немного о смерти и о том, что последует за ней».

Помысли, что это последняя ночь в твоей жизни. Все предыдущие ночи и дни прошли и привели тебя к этой границе твоей жизни. Однако об этой ночи, которая перед тобой, ты не уверен: передаст она тебя наступающему дню или же надвигающейся смерти? Сколько людей умрет в эту ночь! Откуда ты знаешь, что тебя не будет среди них?

Помысли, что когда ты будешь отходить, то придут искать твоей души Ангелы либо демоны, согласно твоим делам. Демоны, злостные обвинители, в час смерти приводят на память все деяния твоей жизни и подталкивают к отчаянию. Ангелы противопоставляют этому то, что сделано по Богу. И от этого предварительного суда зависит шествие души. За сим следуют воздушные мытарства, потом престол Судии и затем решение.

И если концом всего этого будет мука, то что же ты будешь делать, окаянная душа? Что сможешь дать в тот час, чтобы спастись? Приди в себя, как блудный сын, который покаялся и испросил милости у всемилостивого Бога[564]. То, что ты делал бы тогда[565], сделай сейчас. Ты согрешил? Покайся. Се, ныне время благоприятно[566].

Если без образов и фантазий человек хотя бы короткое время побеседует с этими мыслями, то умиляется, умягчается его сердце, подобно воску, и ум перестает рассеиваться. Память смерти обладает тем преимуществом, что побеждает житейскую ложь и рождает в сердце печаль по Богу. В этой атмосфере умиления можно начинать немногословную и непрерывную умную молитву.

Когда ум твой собран, когда твой дух стал сокрушенным и смиренным, тогда приклони голову и обрати свое внимание к сердечному месту. И сердце тоже сокрушенно и смиренно. Оно ждет, когда снидет ум, чтобы вместе с ним принести мольбу Многоблагоутробному в надежде, что Он не уничижит.

Процесс дыхания тела начинается со вдоха через ноздри. Там с ним соедини молитвой дыхание твоей души. Вдыхая, произноси молитву один раз, провожая ее до самого сердца, и, выдыхая, повторяй молитву еще один раз. Там, в сердечном месте, где останавливается вдох, там утверди и свой ум и с неослабным вниманием, вдыхая и выдыхая, следи за сопутствующей вдоху и выдоху молитвой: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя».

Мобилизуй все свое любовное расположение к Богу и без мечтаний и образов сокровенно поминай имя Господа Иисуса.

Удали любую мысль, даже самую красивую, самую чистую и спасительную. Это от десных искушение лукавого, чтобы остановить молитву. Презри все лукавые помыслы, сколь бы постыдными, скверными и кощунственными они ни были. Они не твои, не волнуйся, ты за них не отвечаешь. Бог знает, откуда они приходят. Только не ленись, не бойся, не увлекайся и не сочетайся с ними.

И если немного рассеешься, то, как только поймешь, что удалился от места и образа молитвы, возвратись обратно. И, если увлечешься снова, снова возвратись. Сколько раз рассеешься, столько раз и возвращайся. Бог увидит твой труд и желание и понемногу укрепит твой ум.

Поскольку ум имеет обыкновение блуждать, а также оставаться там, где болит, то ты сдерживай свое дыхание. Не выдыхай тут же. Это вызовет маленькую безобидную боль в сердце, где мы желаем утвердить свой ум. Эта маленькая боль, подобно магниту, будет притягивать и удерживать около себя ум, чтобы, подобно служанке, служить ему.

И действительно, сладкое имя Господне, прежде всякого имени призываемое с болью и сокрушением, понемногу, со временем производит измену десницы Вышняго[567] там, где прежде обитал грех.

Обращение молитвы в сердечном месте настолько расширяет границы сердца, что оно становится другим небом, способным вместить Невместимого.

За престол сердечный будет вестись война и крепкая брань. Вначале диавол будет действовать посредством страстей и их зловонных испарений, то есть различных противящихся молитве помыслов. И чем более с помощью поста, бдения, молитвы и других аскетических упражнений ты будешь выбивать у него почву из-под ног, тем больше он будет неистовствовать, тем больше он постарается, если попустит Бог, проявить свою злобу и вероломство посредством различных воздействий, искушений и скорбей. Но его вмешательство всегда будет ограничивать нежная забота Небесного Отца в соответствии с возможностью человека отражать атаки противника.

Перед искушением Подвигоположник Христос всегда сокровенно дарует подвизающемуся благодать, чтобы с помощью этой благодати была сокрушена ярость диавола и он возвратился побежденным и постыженным. Терпя скорби, мы должны принести Господу столько радости, сколько мы принесли Ему огорчения, соблазняясь грехом. Тогда радовался диавол и скорбел Бог, а теперь очередь радоваться Богу и скорбеть и разрываться от злобы диаволу.

«Но это дело не одного и не двух дней. На это требуется много времени,— замечает божественный Златоуст,— необходим большой подвиг и много времени, чтобы был изгнан диавол и вселился Христос… Но поучитесь и потерпите Господа Бога нашего, дондеже ущедрит ны[568]. И ничего другого не просите у Господа славы, кроме милости. Прося же милости, просите ее смиренным и милостивым сердцем. И взывайте с утра до вечера и, если возможно, всю ночь: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя”. И понуждайте даже до смерти свой ум на это дело».

Подобные советы дают все святые отцы, каждый своеобразно и своими словами, но имея за плечами опыт войны и победы над диаволом, которого раздражает и буквально обессиливает непрестанная умная молитва.

«Братия, всегда дышите Христом»,— побуждает нас наставник пустыни Антоний Великий.

«Всегда поминай Бога, и ум твой станет небом»,— говорит преподобный Нил Премудрый.

Чем упорнее молится человек, тем больше очищается сердце и просвещается ум, тем добрее становится произволение, тем больше радости Царствие Божие приносит человеку, который создан по образу Божию и ради которого Богочеловек Иисус покрыл все небо и всю землю Своей добродетелью, страданием и воскресением.

Еще здесь вкушает блага Небесного Царствия тот, кто умертвит[569] свой вкус, отвратит свои чувства от красот мира и встанет мужественно, даже до смерти, против нападок миродержца. Тишина помыслов, мир сердца, сладко текущие слезы, пленение ума, познание таин, преизбыток любви, созерцание Бога, совершенство, какое только возможно для человеческого естества,— все это достигается систематическим, постоянным, упорным, неотступным подвигом и при посредстве умной молитвы.

Но, прежде чем эта непрерывная умная беседа будет услышана, со стороны молящегося необходимо содействующее тому исполнение монашеских и христианских установлений духовной жизни.

От монаха-послушника требуется непоколебимое послушание старцу, который являет видимый образ Спаса Христа. От всех же христиан требуется приведение своей жизни в соответствие с указаниями духовников и послушание канонам единой Святой Православной Церкви, чтобы никто не блуждал по пути своих похотей и желаний, от чего нас предостерегает Священное Писание.

В Патерике приводится очень содержательное и простое высказывание аввы Мины: «Послушание за послушание: кто слушается Бога, того слушается Бог». А авва Исаия уточняет: «Невозможно, чтобы Бог не послушал того человека, который слушается Бога. Бог недалеко от человека, но наши желания не позволяют Ему услышать нас».

Наша молитва не может быть услышана из-за наших желаний.

Если ты молишься и не бываешь услышан, то подумай: может быть, ты непослушен?

Если ночью ты молишься, а днем проводишь невнимательную жизнь, то это все равно что строить и одновременно разрушать.

Если ты невнимателен в мелочах, то тебе обязательно будет попущено впасть в великое. Внемли себе.

Невозможно, чтобы Бог всегда посылал Свою благодать тому сердцу, которое не полагает предела своим желаниям, и тому уму, который не прекращает своего бесцельного блуждания. Бог вначале дает Свою благодать для того, чтобы помочь нам, восставить нас, усладить чувства нашей души и привлечь к Себе. Но если не будем трудиться и мы сами, то благодать останется бездейственной. В процессе еды пробуждается аппетит, а молитва рождается в процессе молитвы.

Находишься ты на работе, на своем послушании? Вспомни святых отцов, которые, работая, говорили сами себе:

Рассеивается ум твой? Проговаривай молитву шепотом и не пустословь, иначе, кроме самого себя, причинишь вред и другим.

Авва Филимон говорит: «Многие святые отцы и созерцая Ангелов хранили себя. Молчанием они хранили себя, не вступая ни с кем в беседу».

Вместо того чтобы терять время зря, проговаривай молитву. И, когда приходят к тебе лень и нерадение, бойся угрозы Господа для лукавого и ленивого раба[570].

Если ты допустишь, чтобы день передавал тебя ночи нерадивым и ночь передавала тебя дню еще более нерадивым, то вскоре дойдешь до совершеннейшего нерадения.

Неужели ты будешь хвалиться своим нерадением, когда другие будут получать венцы за свои труды?

Потрудись немного, брат, в молитве и трезвении, и ты увидишь, как радость забьет ключом в твоем сердце и свет взойдет на тверди твоего ума. Это не та радость, которая проходит прежде, чем ты порадуешься. Это сладость Ангелов, это невечерний свет иного мира, который Христос — Свет мира, приходящий через молитву,— дарует тебе прежде твоего отшествия из мира сего. Разве этого не было с нашими отцами? Или это не может произойти с нами? Это будет, если не помешают тому наши маловерие и лень.

И мой Старец говорил: «Потрудись немного, чтобы сделать должником Бога, дабы в свое время Он послал тебе гораздо больше и во много раз больше того, что ты заслужил и просил».

Но не забывай и слова святого Исаака Сирина: «Сначала диавол старается упразднить непрестанную молитву сердца, а потом убеждает монаха презреть определенные для молитвы время и правило, которое состоит из поклонов и коленопреклонений».

Посему не слушай шепота нерадения, и если желаешь, чтобы Бог покрыл твои ошибки, то покрой и ты ошибки твоего брата и потерпи его в день его искушения и боли.

Не пререкайся и не скрывай помыслов от своего духовного отца, иначе всуе будешь трудиться всю свою жизнь и молитва твоя останется бесплодной.

Если ты не очистишься благодаря откровенной исповеди, как приступишь к причащению Пречистых и Животворящих Христовых Таин? Разве ты не слышал, что для достойно причащающихся они становятся жизнью, а для недостойно — смертью?

Не говори: «Как поступают другие, так делаю и я», ибо это безумное слово, а ведь Судия не безумен.

Всякий помысл, приносящий отчаяние и печаль,— от диавола. Отвергай его тут же, иначе он порвет нить твоей молитвы. Всякий помысл, рождающий умеренную печаль, смешанную с радостью и слезами,— от Бога. Благодать Божия никогда не приводит человека в отчаяние, но ведет его только к покаянию.

Слово четвертое. О молитве

Сердце человеческое является центром сверхъестественных, естественных и противоестественных движений. Все начинается в сердце. Если сердце человека очистится, то он увидит Бога.

Но как мы увидим Бога? Может быть, Бог антропоморфичен? У Него человеческий образ? Нет! Бог невидим, Он — Дух, но Он может воцариться в человеческом сердце, когда оно станет сосудом, способным Его принять.

Чтобы сердце стало таким сосудом, оно должно стать чистым от нечистых помыслов. Но для своего очищения сердце должно вкусить лекарства. Таким лекарством является молитва.

Куда приходит царь, оттуда изгоняются враги. Когда в сердце войдет Христос, Его святое имя, тогда убегут оттуда колонны демонов.

Когда на престоле сердца действительно воссядет Христос, тогда Ему подчинится все. Так и царь, когда овладеет государством и воссядет на престоле, тогда подчинит себе всех мятежников и их воинов. Он изгонит врагов, умирит государство от внутренних волнений, и тогда наступит мир. Царь восседает на престоле и видит, что все подчиняются ему и платят дань. Тогда он радуется и ликует, видя, что борьба и труд покорили ему всех, принесли мир и успех.

То же самое происходит и в государстве нашего сердца. Там и враги, и восстания, и помыслы, и страсти, и немощи, и бури, и возмущения — все это в сердце человека.

Чтобы государство сердца умирилось и стало послушным, туда должен прийти Христос Царь со Своим войском, захватить власть, изгнать врага-диавола, умирить всякое возмущение страсти и немощи и воцариться, подобно всесильному императору. Тогда это состояние, по выражению отцов, называется сердечным безмолвием, когда царствует непрерывная молитва, которая очищает и умиротворяет сердце.

Много есть способов молитвы. Существует, конечно, устный способ, то есть проговаривание молитвы устами. Это тот способ, который мы должны использовать на первых порах, начиная заниматься молитвой, чтобы достигнуть нашей конечной цели.

Ум человека приснодвижим, всегда находится в движении. И поскольку он движется не по естеству и не по назначению, а противно своему назначению, то бегает по всему миру и упокаивается в различных наслаждениях.

Иногда он движется к плотскому и наслаждается, иногда — к другим страстям, а иногда просто глазеет по сторонам. Куда бы он ни пошел, на чем бы он ни остановился, везде он чем-нибудь наслаждается.

И вот человек, который желает достичь непрестанной молитвы, должен собрать свой рассеянный ум, этого бродягу, слоняющегося по переулкам, чтобы он исправился и стал хозяином.

Но чтобы его собрать, необходимо принести ему какую-либо сладость, потому что, как мы сказали, ему нравится слоняться то там, то здесь. Мы должны привлечь его чем-то сладким. Поэтому вначале необходимо молитву проговаривать устами.

Новоначальный, который учится молитве, должен сначала устами произносить: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» — и стараться отвлекать от мирского свой ум. Голос, который будет раздаваться, звук голоса будет привлекать ум, чтобы он внимал молитве. Тогда ум постепенно станет приучаться собираться и не рассеиваться.

Конечно, и старание, и внимание, и желание, и преследуемая нами цель достижения непрестанной молитвы помогают нам сосредоточиться.

При таком произнесении молитвы со временем приходит некое удовлетворение, некая радость, мир, нечто духовное, чего не было у нас раньше. Это постепенно привлекает ум.

Когда достигается преуспеяние в устной молитве и она привлекает ум вовнутрь, тогда она дает уму свободу произносить молитву самому без участия уст, то есть появляется некоторый плод. Потом — когда устная, а когда совершаемая умом — молитва постепенно начинает господствовать в душе.

Ум, беседуя в молитве, начинает входить в сердце. И где бы человек ни был, он будет видеть, как его сердце произносит молитву.

Для чего мы пришли сюда? Разве не для того, чтобы найти Бога, обрести Его благодать, мир, свободу от страстей? Так вот, все это придет благодаря сей молитве. Молитва произведет внутри теплоту, пламя. Когда молитва родит теплоту, теплота принесет еще бОльшую молитву и так далее. И тогда, когда это произойдет, вы увидите, как пожигаются немощи, пожигаются помыслы, постепенно пожигаются страсти и наконец мы обретаем чистоту сердца. Тогда придут Отец, Сын и Дух Святый и сотворят обитель, жилище в сердце[571].

Святые отцы говорят, что ум легко пачкается и легко очищается. Сердце не так легко пачкается и с трудом очищается. Ум, как только наткнется на плохое, тут же оскверняется. Но сердце не сразу становится причастным скверны. Когда сердце находится в духовном состоянии, но затем каким-то образом его теряет, ум начинает оскверняться от различных вещей, сердце же изменяется нелегко, потому что прежде изменилось благодатью, и с трудом, постепенно уклоняется в сторону зла.

Поэтому, чтобы преобразить сердце из плотского, страстного и эгоистичного в бесстрастное, необходима молитва. Когда очистится самое главное, тогда очистится и все вокруг. Молитва изгонит отчаяние, уныние, нерадение, леность и принесет новое произволение, новую жажду новых подвигов.

Когда мы это почувствуем, тогда постигнем плод молитвы, ее цель. Тогда мы уразумеем, что Царство Небесное внутри нашего сердца: Царствие Божие внутрь вас есть[572].

Там, в сердце, когда будем «вскапывать» его молитвой, вдыхая и выдыхая и стараясь вниманием удерживать в нем ум, мы обрящем сокрытый жемчуг. Что это за жемчуг? Это благодать Святаго Духа, которую мы получили в крещении. Если мы предались страстям, то благодать погребена.

Старец Иосиф часами творил сердечную молитву. Когда он уставал, то отдыхал в созерцаниях, и потом — снова сердечная молитва. До семи-восьми часов кряду он творил молитву.

Постепенно в молитвенной беседе человек внутренне совершенствуется. Сердце непрестанно очищается и потом приобретает безмолвие[573].

Святые отцы, на протяжении многих лет занимаясь молитвой, достигли высоких состояний. Они приходили в исступления, были пленяемы в созерцания, как апостол Павел: аще в теле, аще вне тела, не вем[574].

Святой Максим Кавсокаливит, когда был спрошен святым Григорием Синаитом о молитве, ответил:

— Сейчас не надо об этом,— возразил ему святой Григорий,— расскажи мне, ради Господа, о своей добродетели. Скажи мне, прошу тебя, держишь ли ты умную молитву?

Тогда святой Максим рассказал, как на протяжении долгого времени молился Божией Матери, прося дать ему благодать умной молитвы. Однажды теплота изошла из иконы Божией Матери и вошла в его сердце. И сердце начало изнутри произносить молитву. Потом, принуждаемый святым Григорием, он сказал ему, что плодом умной молитвы явились великая любовь к Богу и пленение ума в созерцания. Это происходит по действию Святаго Духа и иногда уводит его в невещественный воздух Божественного света или приводит к Божественной беседе или к какому-либо другому неизреченному созерцанию.

Преуспевая в молитве, мы обретем облегчение от страстей. Со временем помыслы исчезнут, и наше сердце станет беззлобным сердцем ребенка.

Но вначале, как было сказано, будет трудно, пока «дело не пойдет на лад». Это как в любом ручном механизме, где необходимо усилие. Если этот механизм станет автоматическим, то эффективность повысится во много раз, работа не потребует никаких усилий. Так и молитва, когда со временем станет нашим достоянием, тогда будет твориться без труда и принесет много плода.

Занимаясь молитвой, будем остерегаться дерзости, гордости, потому что это очень большое препятствие для молитвы. Посему необходимо многое самоукорение, постоянное осуждение самого себя.

Когда мы заходим в кондитерскую, то видим пирожные, шоколадки, разные сладости. Так и в духовной кондитерской много всего можно найти. Мы будем творить молитву, а там — что Бог пошлет. Мы будем делать всё то, что необходимо, для Бога же важна сама молитва. Чем мы смиреннее, тем больше благодать во время молитвы.

Повторяю, что мы должны быть внимательными и не думать ни о чем во время молитвы. В этом — цель молитвы.

Святой Григорий Палама говорит: «Когда молитва произносится со вдохом и выдохом, то со временем из ноздрей исходит духовное благоухание». Поистине это так и есть. Молитвой производится благоуханный воздух, являющийся не чем иным, как плодом молитвы, который созревает благодаря имени Христа. Что только не совершает имя Христово! Оно освящает Честные Дары. Именем Христовым приходит Святый Дух. Именем Христовым святые воскрешают мертвых. Для имени Христова все возможно.

Один святой отец говорил, что когда душа, имеющая эту молитву, выйдет из тела, то как возможно, чтобы рядом с ней стали демоны? Эта душа будет как бы одета в броню молитвы, и к ней не смогут приступить темные силы. Так велика польза от этой молитвы.

Я полагаю, что уже рассказывал вам о некотором паломнике, который был посвящен в умную молитву. Благодаря многому усердию, самоотвержению и беспопечению, которое у него было как у человека, не обремененного семьей, работой и тому подобным, он непрестанно произносил молитву и чувствовал огромную любовь ко Христу. Действительно, в его душе была Божественная любовь. Он страстно желал поехать ко Святому Гробу. Он думал, что там насладится любовью возлюбленного Христа. Итак, он поехал в Иерусалим ко Гробу Христову и вошел в Кувуклию, чтобы приложиться к нему. Он почувствовал сильнейшую духовную любовь. Он помышлял, что здесь был погребен Тот, Кому он покланяется, то есть Иисус Христос, здесь Его пустой Гроб и тому подобное. Во время поклонения Святому Гробу он испустил дух! Люди, увидев это, сказали: «Давайте-ка посмотрим, что скрывал в сердце этот человек!». Сделали вскрытие, разрезали его сердце и остолбенели: в сердце его были написаны слова: «Иисусе, сладкая моя любовь…».

Вы видите, каким богатым сделала его молитва? Как она обогатила его Божественной любовью? А теперь подумайте, где он оказался, сподобившись такой смерти? Конечно же, Ангелы взяли его душу и, увенчанную, светоносную, привели к престолу Христову.

Ангел, учивший святого Пахомия, говорил: «Многие образованные люди оставили и свою учебу, и ученые занятия и занялись молитвой». Только с помощью умной молитвы человек достигает бесстрастия. Ни чтением, ни каким другим подвигом невозможно его достичь.

Молящийся таким образом возненавидит и пустословие, и дерзость, и многое другое, чтобы не потерять того состояния, которое обрел в молитве.

Молюсь, дабы Бог даровал вам чувство молитвы[575], и, когда придет благодать, тогда вы познаете всё это на деле и поймете то, о чем я вам говорю.

Главы об умной молитве

Молитва — это главнейшая и мощнейшая сила, которая возрождает молящегося и дарует ему телесное и духовное здравие.

Молитва — это очи и крылья нашей души. Она дает нам дерзновение и силу увидеть Бога.

Итак, молись, брате мой, устами, пока не просветит тебя Божественная благодать, чтобы ты молился сердцем. Тогда внутри тебя чудесным образом совершится праздник и торжество, и ты уже будешь молиться не устами, но вниманием, которое действует в сердце.

Если ты действительно желаешь изгнать всякую противную христианству мысль и очистить свой ум, то этого ты достигнешь только молитвой, поскольку так, как упорядочивает наши помыслы молитва, упорядочить их не в силах ничто.

Внемли: если ты ленив и невнимателен в молитве, то не достигнешь преуспеяния ни в верности Господу, ни в стяжании мира помыслов и спасения.

Имя Иисуса Христа, которое мы призываем в молитве, содержит в себе самобытийную и самодействующую силу. Не волнуйся из-за несовершенства и сухости твоей молитвы, но ожидай с терпением плода частого призывания Божественного имени.

Наша сила духа, когда направляется молитвой, становится крепче всех искушений и побеждает их.

Частая молитва превращается в привычку к молитве, которая не медлит стать второй природой и часто приводит ум и сердце в высшее духовное состояние. Частая молитва — это единственный способ достижения высот истинной и чистой молитвы. Она является лучшим способом и безопаснейшим путем для достижения в итоге молитвы и спасения.

Каждый из нас может стяжать внутреннюю молитву — средство общения с Господом. Она дается даром, необходимо только старание, чтобы погрузиться в пучину молчания и глубину сердечную, а также забота о сколь возможно частом призывании имени сладчайшего Иисуса Христа, которое исполняет человека радованием. Погружение в самих себя и исследование нашего внутреннего мира дают нам возможность уразуметь, что это за тайна — человек, почувствовать радость самопознания и пролить горькие слезы покаяния — о своем падении и о немощи нашей воли.

Вся твоя душа да прилепится с любовью к мыслям, которые заключены в молитве, чтобы ум, сокровенное слово[576] и твоя воля — эти три составляющие души — стали едины и чтобы единое было в трех, потому что таким образом человек, являющийся образом Святой Троицы, приходит в общение и соединяется со своим Первообразом, как сказал великий делатель и учитель умной молитвы божественный Григорий Палама Фессалоникийский: «Когда единое ума станет троичным, оставаясь единым, тогда соединяется с Богоначальной триединой Единицей, затворяя вход для всякой прелести и становясь превыше плоти, мира и миродержца».

Цель молитвы заключается в том, чтобы соединить Бога и человека, чтобы привести Христа в человеческое сердце.

Где действие молитвы, там Христос с Отцом и Святым Духом, единосущная и нераздельная Святая Троица.

Где Христос — Свет мира, там вечный свет иного мира, там мир и радость, там Ангелы и святые, там веселие Царства.

Блаженны те, кои облеклись в Свет мира — Христа — в настоящей жизни, потому что они уже оделись в одежду нетления.

Итак, цель умной молитвы — привести Христа в сердце человека, изгоняя оттуда диавола и разрушая все его дело, которое он совершил посредством греха, потому что для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола[577], как говорит возлюбленный ученик Христа. И потому только диавол знает невыразимую силу этих пяти слов и с бешеной яростью ополчается и воюет против сей молитвы.

Бесчисленное множество раз демоны устами бесноватых исповедали, что действие молитвы их пожигает.

Поскольку Христос — это Свет мира, то те, кто не видят Его, не веруют в Него, все они, конечно же, слепы. И напротив, идут к свету те, кто подвизается исполнить заповеди Христовы. Они исповедуют Христа, поклоняются Ему, как Богу, и служат Ему. И тот, кто исповедует Христа своим Господом и Богом, благодаря силе призывания Его имени, укрепляется в исполнении Его воли. Если же не укрепляется, то это значит, что он исповедует Христа только устами, а сердцем далек от Него.

Молитва насколько единит нас со Христом, настолько разъединяет с диаволом, и не только с диаволом, но и с мудрованием мира, которое порождает и питает страсти.

Сатана[578] молитвы есть леность. Сатана сатаны — желание молитвы, горение сердца. Духом пламенейте,— говорит Апостол,— Господу служИте[579]. Это горение привлекает и удерживает в молящемся благодать и становится в нем светом, радостью и утешением неизглаголанным, для демонов же огнем, горечью и изгнанием. Благодать эта, пришедши, собирает ум от блуждания и услаждает его памятованием о Боге, исцеляя от всех лукавых и нечистых помыслов.

В устах молитва? Там и благодать. Но из уст она должна пройти в ум, опуститься в сердце. Для этого требуется много труда и времени.

Язык должен утрудиться, расплачиваясь за все свое пустословие и все падения, чтобы родилась привычка, потому что без труда и подвига привычка не рождается. Должно проявиться смирение, чтобы пришла благодать. Потом открывается путь. Молитва прилепляется к дыханию, а ум пробуждается и следит за ней. Со временем ослабевают страсти, умиряются помыслы и утихает сердце.

Не изнемогай, сколько бы раз ты ни возвращал убежавший ум. Бог увидит твое расположение и труд и пошлет Свою благодать, которая соберет ум. Когда присутствует благодать, тогда все делается с радостью и без труда.

С молитвой мы идем от одной радости к другой. Без молитвы — от падения к падению, от скорби к скорби; и тяжело обличение совести. Кратко сказать, за небольшой труд и боль в молитве мы получаем много радостотворной печали, умиления, слез и сладости присутствия Божия, чистейшего Его страха, который очищает ум и сердце и делает их непорочными.

Необходимо очиститься сердцу, чтобы просветился ум чистыми небесными помыслами, которые отражаются в нем.

Как невозможно не преткнуться идущему в ночи, так невозможно не грешить еще не видевшему Божественный свет.

В Царство Божие входят не нераскаянные, а грешники, преображенные покаянием и слезами. Ничто так не помогает человеку бороться со страстями и побеждать их, как непрестанная умная молитва.

Во время искушения ленью, когда ослабевают ум, язык и пальцы на четках, я прошу твою любовь: не отступай. Приложи еще немного усилия, чтобы Бог увидел твое произволение и укрепил тебя. Бог что-то еще желает от тебя и попускает этот час искушения для твоей пользы, потому что Он знает и ты знаешь, что ты это можешь.

Временами случается, что без повода с твоей стороны благодать умаляется. Бог как бы желает тебе сказать: «Все хорошо с твоей стороны, но не думай, что все зависит от тебя. Я прихожу и ухожу тогда, когда пожелаю. Я научу тебя совершенному отсечению своей воли и терпению, чтобы ты хорошенько выучил урок смирения».

Посему в назначенный час понуждай себя, сколько можешь, исполняй свой долг, чтобы Бог был твоим должником. И если ты не получишь благодати, то приготовишь себя к следующему или послеследующему разу. Во всяком случае, рано или поздно, но ты ее получишь, и не можешь не получить. Более того, у Бога есть обыкновение, отлагая, позже давать гораздо большее.

Поле сердца приносит плод в зависимости от вспахивания его молитвой, орошения слезами и выпалывания помыслов.

Преуспевшие в молитве несомненно знают только одно: что, несмотря на весь труд человека, молитва — это дело благодати.

Святой Симеон[580] ясно говорит, что никто не может сам славословить Бога, но благодать Христова, поселившаяся в нем, славословит, воспевает Бога и творит в нем молитву.

ЗнАком посещения души благодатью Божией является молитва со страхом и благоговением, стояние на ней с благоприличием и великим вниманием к ее содержанию.

Внимание так должно быть связано с молитвой и неразлучно с ней, как связана и неразлучна с телом душа.

Ум во время молитвы должен хранить сердце, всегда ограждая его изнутри, и из глубины сердечной воссылать молитвы Богу, непрерывно говоря: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». И когда там, внутри сердца, ум вкусит и познает, яко благ Господь, и усладится, то не захочет он более удаляться от сердечного места, говоря вместе с апостолом Петром: хорошо нам здесь быть[581]. И он оградит сердце, отталкивая неким образом и изгоняя все помыслы, которые посеваются внутри диаволом, не оставит никакого помышления мира сего, но соделается нищим духом, нищим от всякого мирского помысла.

Делание это для тех, кто его не познал, кажется очень трудным и скучным. Но вкусившие сладость, заключающуюся в сем делании, и насладившиеся ею в глубине своего сердца вопиют вместе с божественным Павлом: Кто отлучит нас от любви Христовой?[582]

Итак, наши святые отцы, слыша Господа, Который говорит, что из сердца исходят помыслы, оскверняющие человека[583], и снова, что мы должны очистить внутреннее сосуда, чтобы и внешнее стало чисто[584], оставили всякое другое духовное делание и целиком предались этому деланию, то есть хранению сердца, будучи уверены, что вместе с этим деланием они легко приобретут и любую другую добродетель.

Святой и богоносный Симеон Новый Богослов говорит: «Очистим свои сердца, чтобы найти в них везде присутствующего Господа. Очистим свои сердца огнем Его благодати, чтобы увидеть внутри себя свет и славу Его Божества».

Счастливы те, кои приблизились к Божественному свету, вошли в него, соединились со светом и все стали свет, потому что они совершенно совлеклись оскверненной одежды греха и уже не будут плакать горькими слезами.

Счастливы те, кто еще здесь познал свет Господень как Его Самого, потому что они предстанут пред Ним в будущей жизни с дерзновением.

Счастливы те, кто принял Христа, Который пришел к ним как свет. Раньше они были во тьме, а теперь стали сынами Света и Невечернего Дня.

Поистине ничего нет, подобного дыханию молитвы, непрестанной умной молитвы.

Святой Григорий Палама говорит, что молитва, совершаемая при вдохе и выдохе, со временем исходит из ноздрей молящегося как сладкое дуновение благодати, аромат благоухания духовного, запах живительный на жизнь[585], согласно великому Павлу.

Итак, смотри: молитва дарует благодать не только молящемуся, но, переливаясь через край, разливается, передается через него творению. Когда он вдыхает, то очищается, оживотворяется, освящается сам. Когда выдыхает, то не сам он, а Божественная благодать очищает, оживотворяет и освящает творение.

В эти последние дни, когда дыхание антихриста оскверняет землю, море и все дыхание жизни, Бог пробуждает в груди и в сердце Церкви действие умной молитвы, как освежающую росу благодати, как дуновение тихого ветра у пророка Илии[586], разжигает ее, как противоядие, обеспечивающее душевное и телесное здравие и спасение во дни настоящие и грядущие.

Я знаю тысячи душ в миру, я бы сказал, во всем мире, которые понуждают себя на молитву, и это приносит чудесные плоды. Молитва укрепляет их в духовном подвиге, она просвещает их изнутри, и они исповедуются глубоко, искренне и, огорченные своими помыслами и искушениями, которые поднимает молитва со дна души[587], с трепетом прибегают к Пречистым Тайнам. И снова на борьбу с помыслами и страстями, и снова к Тайнам. И они не могут более жить без молитвы.

Молитва — это дыхание. Когда человек дышит, то он живет, заботится о своей жизни. Начинающий молитву начинает исправлять всю свою жизнь под руководством своего духовного отца. И как солнце, восходя, пробуждает, освещает, оживотворяет все вокруг, так и Солнце Правды, Христос, через молитву восходя в уме и в сердце человека, пробуждает его для дел Света и Невечернего Дня.

Итак, братия, глава подвижников великий Антоний говорил: «Всегда дышите Христом». И апостол язЫков, назидая, просит и заповедует христианам всех времен — всем и всюду: Непрестанно молитесь[588]. «Непрестанно же не имеет ни предела, ни меры»,— толкуют божественные отцы.

Итак, во время мира не предавайся небрежению, но молись, исправляйся, готовься к войне, набирайся мужества. Не бойся искушений. Все подвержены изменениям, но подвиг требует терпения и настойчивости. Праведный, если и тысячу раз в день падет, восстает снова, и вменяется ему это в победу[589]. Вот что значит молитва: постоянное покаяние, непрерывное призывание Божественной милости.

Дающему же молитву молящемуся[590] — Христу Богу нашему — слава и благодарение во веки. Аминь.

Глава шестнадцатая

О созерцании

Ум, отступивший от созерцания Бога, становится либо скотоподобным, либо звероподобным. Когда ум человека удаляется от разного рода божественных созерцаний: от молитвы, от духовных размышлений об аде и рае, о бесчисленных благодеяниях Божиих (которые чудесным образом посылаются каждому), о своих прегрешениях и страстях, тогда приходит злой демон и наполняет его своими собственными созерцаниями, погружая его в трясину плотских страстных грехов или ввергая в прегрешения гнева и ярости!

Ум, если он не обращается к спасительным мыслям (или необходимым заботам для поддержания жизни), будет захвачен созерцаниями греховными и станет либо плотским, либо звероподобным!

Стало быть, чада мои, будем внимательно следить за тем, о чем мы помышляем, чтобы не позволять своему уму соскальзывать к мыслям страстным и греховным, ибо это серьезнейший грех со всеми его худыми последствиями.

Следите за воображательной частью ума. Не позволяйте своему уму принимать представление лиц и греховных образов, соблазняющих вас к плотским грехам или ведущих к гневу и ярости! Но приложите всякое доброе старание о сохранении чистоты ума от таких мечтаний, чтобы ваш ум, уже свободный и чистый от них, имел возможность молиться постоянно и принимать созерцания Божии, а посредством их одухотворяться и восходить на небеса во освящение души.

Посему необходим страх Божий: Предзрех Господа предо мною выну да не подвижуся[591],— сказал Давид. Нужно помнить о том, что Бог везде присутствует и все исполняет, что Бога мы вдыхаем, Бога вкушаем, в Бога облекаемся, Бога имеем в нашем сердце и уме.

Бог же ведает помыслы, воспоминания, слова, дела, намерения. Ничто не ускользнет от Непогрешимого Ока: не только в настоящем, но и в прошедшем, и в будущем; не только нынешние люди, но и от Адама до последнего человека при кончине мира. Не может человек соделать что-либо, чего бы не знал Бог, поскольку все происходит пред Его очами.

Когда человек размышляет обо всем этом, то чувствует суровое обличение совести за свои прегрешения и немощи. Его охватывает истинный страх Божий, и он старается изменить жизнь и сделать ее согласной с Божественными повелениями.

Поучаясь в этом, человек чувствует присутствие Божие, чего раньше он по неведению не замечал. Подлинный страх приводит его к очищению внутренности сосуда, по гласу Господню[592], а не так, чтобы устами говорить одно, а в сердце иметь другое.

Поучаясь в этом, совесть просыпается, и даже в малом слышен ее обличительный голос.

Поучаясь в этом, человек утончает свою духовную жизнь, у него открываются духовные очи, и он ясно видит, что гнездится в нем, и приносит Богу теплую молитву: Господи, от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего[593].

Человеку, хранящему в своей душе постоянную память о Боге, демоны не могут с легкостью причинить зло. Искушать — да, а вот причинить вред — трудно. Он не позволяет демонам подставить ему подножку, ибо вооружен оружием постоянной памяти Божией.

У кого открыты очи души и кто видит Бога, тому врагам нелегко причинить вред.

Многие духовные люди не имели нужды во многом чтении святоотеческих книг, потому что они непрерывно поучались в Боге. То, что они видели, тут же давало им повод над чем-то поразмыслить, узнать что-то новое. Всё творение было для них университетом. Куда бы они ни обращали свой взор, всегда могли увидеть что-нибудь поучительное. Иногда они видели Промысл Божий, иногда — Его премудрость, иногда — Его суд, а иногда — Его научение. Очами души они видели невидимое. Поучение в этом наполняло их сердца духовным ведением.

Поскольку у нас, сегодняшних людей, закрыты очи души, то у нас нет возможности пребывать в духовном поучении. И чтобы из видимого нами извлечь знания о Боге, нам нужны священные книги.

Ум этих духовных людей был настолько силен, что мог во всей полноте и премудрости постигать значения и смыслы. Наш собственный ум настолько слаб, что может удержать лишь немногое. Отцы тогда были по большей части простыми людьми, однако они приобретали полное ведение, потому что Святый Дух помогал им постигать Писания.

Память Божия — сильнейшее оружие, мощнейшее укрепление против сатаны и разнообразного греха.

Когда ум не занят памятью Божией и Божественным поучением, в человеке господствуют нерадение, лень, неведение и впоследствии — злая похоть!

Когда увидишь, как ум стремится к миру, знай, что душа лишена Божественного утешения, почему и обращается к утешению мирскому.

Когда душа человека тепла по отношению к Богу, тогда имеет просвещение и умиление, и невозможно ей одновременно стремиться и к миру. Душа стремится к миру, когда не соединена неким особым образом с Богом.

Ум подобен некоему месту или пространству. Если его не займет Бог, то это сделает враг. Место это не может пребывать пустым, так, чтобы в нем не было ни Бога, ни, в конце концов, зла, греха, искушения и сатанинского действия.

Ум подобен работающей мельнице: что бросишь через воронку в жернова, которые внизу, то и выйдет в виде муки. Если бросишь пшеницу — выйдет пшеничная мука. Если бросишь колючки, то и получишь из колючек муку скверного качества.

Мельница работает всегда; и ум человека работает всегда, подобно мельнице. Хочешь, чтобы у тебя была хорошая продукция? Насыпай для помола хорошее сырье. Хочешь обрести умиление, слезы, радость, мир и тому подобное? Бросай в мельницу ума добрые мысли, например: о душе, о памяти смертной, о суде — и тогда получишь столь же духовный результат! Но если человек будет бросать в мельницу ума мысли греховные, то в итоге обязательно получит грех.

Будем всегда стараться иметь в своем уме спасительные мысли, полезные образы, чтобы не давать сатане возможности подбрасывать свои греховные мысли и мечтания!

Тут зависит от произволения человека, какое сырье он будет давать уму. И произволение это получит либо похвалу, либо осуждение.

Молитва приводит нас к созерцанию, и мы можем узреть неизреченные вещи. Созерцание приводит нас на суд, в рай, в муку, поставляет пред престолом Божиим, в небесном свете и так далее.

Может быть, начнешь петь, остановишься на одном месте и будешь размышлять над ним; может, станешь читать что-либо из Песни Песней, остановишься в каком-то месте — созерцание расширится и пойдет туда, куда поведет его Бог. Можно читать Евангелие о страданиях Христовых, остановиться на одном месте, на том, например, как Его взяли, на словах о мучениях, распятии, воскресении, и возделывать это с чувством, с умилением и самоукорением. Иногда мы углубляемся в размышления о суде Божием: если я, например, сейчас умру, то как предстану пред Богом? Как пройду мытарства? В другой раз созерцаем Богородицу, Ее славу, Ее девство или созерцаем святых и тому подобное.

Отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости; отвращшу же Тебе лице, возмятутся[594].

Наш всеблагий и богатодаровитый Бог сотворил два мира. Первый — духовный мир на небесах, чины бесчисленных Ангелов, бессчетные воинства служебных духов, множество обителей и различных селений. Потом Он сотворил этот чувственный мир и как венец высшей Божественной премудрости — человека, которому была дана заповедь царствовать и господствовать над всем.

Небесное пространство благость всеблагаго Бога наполнила святыми Ангелами, и от великого блаженства они в неумолкаемых славословиях поют и воспевают непрестанно, благодаря таким образом вечную благость и милосердие святого Бога, удостоившего их такой чести, славы и наслаждения! Но горе! Первый из Ангелов, прозванный Денницей, восстает и становится отступником от Бога. Он жаждет и стремится быть равным Богу. Взойду,— говорит,— на высоты облачные, буду подобен Всевышнему[595]. Как только он сосложился с этим хульным и гордым помыслом, праведный Бог тотчас отвратил от него Свой сладкий и желанный лик, и тут же со страшным грохотом низвергнулся он со своего высокого места и чина и связан был во мраке ада узами неразрешимыми, увлекши за собой и все свое воинство, последовавшее его премерзкому желанию! Вот что произошло на небе.

Теперь я, жалкий неуч, подхожу к тому, чтобы вкратце рассказать о значении для земного творения, в особенности же для человека, псаломских слов: отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости; отвращшу же Тебе лице, возмятутся.

Бог, с такой премудростью сотворив человека, дарует ему Свой образ и подобие, наделяет его разумом и свободой. На востоке Он сотворил чертоги прекрасного рая с бесчисленным множеством благоуханнейших цветов, растений и деревьев, различных по плоду и виду: И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи[596]. Затем Он обогатил его и птицами, разных видов и разного цвета, чтобы они летали и сладко пели.

Еще Бог поселил в рай сожителей Адама — лесных зверей и полевых животных и сотворил реку посреди рая, чтобы она протекала по раю и изобильно орошала его ручейками и источниками прозрачнейшей воды, укрепляла и питала корни деревьев. Он повелел, чтобы свежий ветерок и благовоннейшие дуновения овевали лицо маленького бога — человека.

Писание говорит нам в нескольких словах: И сотворил Бог всех зверей земных и всех птиц небесных. Река же вытекала из Едема, чтобы орошать рай[597]. На смену этому райскому и залитому солнцем дню не приходила ночь. И вот, благость святого Бога вселилась и покоилась в чертогах праотца. Но кто поистине может поведать о той благости и величии, которыми всесильная десница Божия одарила человека? Бог почтил его образом и подобием, соделал бессмертным, сподобил его Своей Божественной беседы, чтобы, радуясь сладкому общению с неисчерпаемым Источником блаженства, человек приходил в исступление от изобилия духовной сладости.

И в теле, и в душе его царствовало бесстрастие. Ничто не беспокоило его; он главенствовал надо всем. Простота и беззлобие составляли все его богатство.

Все подчинялось человеку, как своему маленькому богу и царю. Душа его была украшена девственной чистотой, отражавшейся в его совершенном теле, первозданном творении вседержительной руки Божией. Как в земном царе, так и в его обители и во всем творении царствовало Божественное попечение и благость. Все было окрашено в Божественный цвет, ибо и человек был хранителем Божественной заповеди.

Но горе и увы мне! Как и откуда начну я, окаянный, с рыданием свое повествование о разразившейся страшной буре Божественного отвращения? Какими словами и с какой скорбью оплакать мне окаянное падение и трагическое ниспадение из райской сладости человека, получившего столько почестей, но и столь неблагодарного? Кто поистине сможет когда-нибудь постигнуть всю глубину этой трагедии — отвращение лика Божия, изгнание Адама, страдание природы? Конечно, никто! И кто низойдет в бездну рыдания и неутешного плача злосчастного преступника Божественной заповеди, сидящего на месте изгнания и издалека взирающего на свой потерянный рай? Адам был повержен денницей, сознательно отдал свою волю и богоравность, подумать только! Адам преступил заповедь, и наказание Божие, подобно ужасной буре, разразилось над раем и превратило райское блаженство в жизнь, полную несчастья и слез. Возгордился несчастный царь земной. И вот, изгоняется из прекрасного и утешительного рая, из светлейших своих чертогов, изгоняется в горькую землю, полную терний и волчцев, чтобы трудиться до изнеможения и с потом вкушать хлеб страдания, отчаиваясь и стеная душой.

Отвращшу же Тебе лице, возмятутся. Все приходит в смятение, теряет свою гармонию и красоту, лишается своего порядка, забывает райскую радость и доходит до разрушения — все творение, но более всего человек.

Мерзость проклятого греха, первый раз явившись в раю, изгнала властелина райской сладости, потому что он сам, приблизившись ко греху, был увлечен им. И стал человек из бессмертного смертным, из бесстрастного — страстным! Тварные стихии, которые сначала были ему послушны и безвредны для него, тотчас потряслись и восстали, чтобы уничтожить его и разорвать, ибо и они из-за него были осуждены. И сама земля стенает под грузом беззаконий, творимых на ней, с нетерпением и надеждой ожидая откровения чад Божиих, чтобы освободиться от рабства и прославиться, как и божественный Павел пишет римлянам[598].

Отвращает Бог Свое лице, и все изменяется. По первом падении тотчас следует второе — убийство Авеля Каином[599], это нечестивое братоубийство, и царствует с тех пор грех. Отвращает Бог Свое лице по причине множества людского нечестия, и водная стихия затопляет вселенную и становится ужасной могилой человеческого рода, кроме благочестивого Ноя[600]. Отвращает Бог Свой Божественный лик от человеческого распутства, и огонь пожигает землю Содома и Гоморры[601]. Отвращает Бог Свое лице и милость, и гордый фараон тонет со всем своим войском, и воды морские делаются для него вечной могилой[602].

Нравственное зло, грех, как преступление Божественного закона, постоянно становится причиной того, что Бог отвращает Свой лик от людей, а за этим неизбежно следует и природное зло, такое, как болезни, разнообразные скорби и, наконец, смерть.

Но когда дародатель Бог отверзает руку Своей благости, тогда сердце человека становится Царским дворцом! Роскошь Царского великолепия наполняет его. Дворцовые слуги служат Царю, сидящему на троне благодати в непостижимом сиянии удивительной красоты. А Царская охрана высокого престола и врат неусыпно охраняет Царя! Все это богатство и величие свидетельствуют о присутствии Царя и Его благосклонности. Но Кто этот Царь, кто Его слуги и Его стража? Царь! И Кто это как не Тот, Кто через Святое Крещение сотворил сердце человека Своим собственным домом, Царством Небесным! Как и Сам Он объявляет в Своем Евангелии: Царствие Божие внутрь вас есть[603].

Дворцовые слуги? Это божественные помыслы, служащие благодати Божией, чтобы Царский дворец украшался и сиял славой и благолепием Божиим! А Царская охрана — что это? Это помыслы божественной ревности, трезвение, внимание, которыми охраняется дворец и Царь! Благость и сладкое упокоение в Боге царствуют во всем сердце.

Но когда одни из Царской охраны вознерадят об охране, другие же предадутся обжорству и пьянству, третьи кинутся в разврат, а иные предадут Царя Его врагам, тогда сей благий Царь — благодать Святого Крещения — скрывается, уходит и уже не показывается более. Он отвращает Свое лице от рабов и дворца, потому что предательство оскорбило Его.

Тогда, именно тогда последнее для человека того становится хуже прежнего[604]. Тогда он уподобляется тому, кто нисходит в ров могильный, достоянием его будет несносное зловоние. Посему псалмопевец пламенно молится: не отврати лица Твоего от мене, и уподоблюся низходящим в ров[605].

О, какой красотой обладает юность, когда находится в славе своего расцвета! Такой красотой, что некоторые творения не отличаются от Ангелов Божиих. Но когда острый серп смерти настигнет и пожнет их, тогда люди погребут их вскоре, потому что есть прямая опасность заражения. Умерших сокрывают в холодных гробах, ибо в скором времени страшное зловоние придет на смену прекрасной, благоухающей юности!

Нечто подобное происходит и с душой человека. Когда человек чист от греха и следит за собой, тогда благодать Божия царствует в нем, и Божественная благость украшает его, и каждый радуется при взгляде на такого человека. Но, к сожалению, когда человек согрешит и не покается, тогда Бог отвращает Свой Божественный взор, и тотчас душу окутывает духовная тьма. И тогда она начинает творить злые дела, и нечистый демон все более и более оскверняет эту несчастную душу, низводит ее от греха ко греху и от страсти к страсти и так соделывает ее настолько зловонной, что и святые Ангелы, не терпя ее зловония, не могут помогать ей. И отступает Божественная благодать, а гниль греха начинает свое разрушительное дело. Душа тогда становится похожей на мертвеца, которого бросают в могилу. И если могилу эту в скором времени случайно откроют, то сам вид и зловоние червей и вообще все это отвратительное зрелище вызывают ужас.

Скажем, возлюбленные мои чада, вместе с Архангелом Божиим, желающим удержать других небесных Ангелов от возможных поползновений к темному пути непослушания и гордости денницы, скажем: «Станем добре»[606]. Воздвигнем нашу готовую подвигнуться душу, желанные мои чада. «Станем со страхом»[607], ибо мрачная и отвратительная могила греха угрожающе отверзает свои уста, если мы не храним внимание каждую секунду.

Итак, если мы будем внимательны, если будем бдеть, если будем трезвиться, тогда, безусловно, отверстая рука Вседержителя наполнит наше сердце Божественной благостью и Сам Он посетит прибранную горницу нашей души, дабы с этой минуты она вкушала божественные веселие и радость, чтобы в нескончаемом Его Царстве, по обетованию, как награда последовало воздаяние во всей полноте — блага, уготованные от сложения мира для любящих Его и творящих Его заповеди. Аминь, буди.

Глава семнадцатая

О любви и Божественном смирении, а также о благодати и страхе Божием

Да даст вам Господь Бог мир и любовь, ибо Бог есть любовь[608]. Поминайте всегда слова Господа, сказавшего: Кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим[609].

Возлюбим Бога всей нашей душой, всем нашим сердцем, всей силой своей, и да будут согласны с тем и наши дела, то есть да будут дела наши отблеском любви к Нему. И когда мы подвизаемся законно, то наши души бывают вознаграждены Божественной любовью. Обретший любовь каждый день вкушает Христа и потому соделается бессмертным: ядущий хлеб сей, который Я дам, будет жить вовек[610],— говорит Святое Евангелие.

Вкушающий любовь Христову пожинает обильные плоды жизни во Христе. Души, любящие Иисуса, вдыхают духовный воздух иного мира, мира духовного — Царствия Небесного. Уже здесь они напояются водами, истекающими от престола благодати Божией![611]

Питием на Божественной трапезе является Божественная любовь. От этого пития испили распутники, и раны их грехов исцелели; испили пьяницы и стали трезвенниками; испили богатые и возжелали нищеты во Христе; испили нищие и обогатились надеждой Божией; испили немощные и стали сильными; испили неразумные и стали мудрецами!

Любовь — это торжество христианина над диаволом, ненавистью и враждой. Чтобы достичь божественного пристанища любви Божией, нужно прежде убояться Бога как Бога, наказывающего грех и преступление.

Невозможно переплыть море и достигнуть пристанища, не имея корабля. Подобно тому невозможно без покаяния достичь пристани любви. Страх Божий, как рулевой и капитан, приводит нас в корабль покаяния и перевозит через зловонное море жизни, приводя нас к божественной пристани Божественной любви.

Как невозможно жить без воздуха, так невозможно иметь вечную жизнь с Богом, не вдыхая сладчайшего и благоуханнейшего воздуха любви Божией.

Силой покаяния отрясем груз наших грехов и, став легкими, разрешившись от уз, воспарим, подобно орлам, высоко-высоко, туда, где вечный Бог собрал неистощимые богатства добродетели и мудрости, чтобы испить нам от источников вечной жизни и стать богами, обОжиться, как сказано в Писании: бози есте, и сынове Вышняго вси[612].

Понудим себя, чада мои, потому что нерадение и лень не приобретают любви Божией, но приобретают ее горячее желание, послушание, терпение, беззлобие, молчание, молитва и понуждение себя во всем. Что же, вознерадим ли мы о таком вечном даре? Нет. Тогда воскликнем скорбно: «Владыко Христе, не затвори нас вне Твоего Царствия, но отверзи его нам благоутробием Твоей милости. Аминь».

Бог есть любовь и весь — милость. Не будем Его огорчать никогда! Он претерпел ради нас Крест; глава Его была пронзена терновым венцом, ребро Его — копием, ноги — гвоздями, спина Его претерпела бичевание, Его всесвятые уста — желчь и уксус, а сердце Его — страдания поношения и неблагодарности. Нагой висел Он на Кресте перед беснующейся чернью. Его, чада мои, нашего Иисуса, да не огорчаем своей невнимательностью. Он страдает от этого больше всего. Те, евреи, были Его врагами, в то время как мы крещены во Его святое имя, ученики Его, посвященные на служение Ему!

Его ученики покинули Его, устрашившись евреев, и как Он неописуемо огорчился! И теперь отрекающиеся от Него, оставляющие Его, те, кто обещает Ему одно, а делает другое, как предстанут пред Ним в час Суда? Что они скажут, когда Христос начнет перечислять одно за другим Свои страдания, а у них будет только их отречение и множество зол?

Будем внимательны к своей жизни, чада мои. Во всем будем иметь любовь и терпение, не будем осуждать, будем изгонять злые помыслы, будем смиряться, помнить трудный час смерти и Суда.

Когда все сие будете совершать, знайте, что будете жить со Христом вечно! Подобно Ангелам, подле престола Его вы будете воспевать песни вечные и всевеселые! Какое счастье будет тогда! Как забудется тогда все здешнее! Только радость и нескончаемая Пасха! Слава Богу, дающему нам победу.

Желаю, чтобы любовь Божия оросила твою душу, жаждущую, как олень на источники вод: Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже: когда прииду и явлюся лицу Бога моего?[613]

Слава Тебе, Боже, за великую милость ко мне. Ничего хорошего не сотворил я на земле, а Он утешает мою душу. Иногда посещает жестокую мою душу роса любви Божией. О, какое облегчение приносит она моей несчастной душе! Как отдыхает душа моя и чувствует себя свободной от тяжести жизни и искушений! О, сподобил бы меня Бог, вашими молитвами, вечно отдыхать в желанной мне прохладе любви Божией!

Великий труд — спасение человека. Демон-искуситель, чтобы погубить человека, привел в действие весь свой опыт и знания. Но, Боже мой, Боже мой, не удаляйся от нас, но буди нам как медный змий при Моисее[614], дабы, взирая на Тебя, мы исцелялись от укусов мысленных змей.

Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я[615]. Христе мой, Свете мой, распятая моя Любовь, ради наших грехов вознесшаяся на Крест, спасительный Змий для душ, укушенных мысленными змеями. Он да исцелит и нас, уязвленных жалом греха.

Бог да благословит нас и да благоволит море Его щедрот, дабы все мы вместе оказались в вечной и блаженной жизни, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная[616]. Отрет Бог всякую слезу с очей их[617].

О, что за радость неотъемлемая! О, уверение совести в том, что уже закончились мучения сей многотрудной жизни! Кто Бог велий, яко Бог наш![618] Отец милосерднейший, не вменяющий греха. Достаточно лишь того, что чадо скажет: Согрешил, Отче, на Небо и пред Тобою[619],— и тотчас Отец обнимает и целует его и изглаживает из сердца чада след всякой неприязни, который случайно оставила в нем порочность! Изумевает мой ум, когда созерцаю бездну отеческого милосердия ко грешнику!

Какой любовью будут питаться в Царстве Небесном блаженные души! Сам Христос мой, мой Иисус, Душа моя, Слово живое, Сам Он даровал нам бытие, средства, дающие нам жизнь, вечное искупление, упокоение на лоне Небесного Отца. Той рече, и быша, Той повеле, и создашася![620]

Он наказывает нас слегка, чтобы, точно оградой, оградить нас смирением, ибо Он ведает удобопреклонность человеческой природы, то, как легко человек уклоняется ко злу. Как заботливый отец, Он наказывает нас с любовью, чтобы мы стяжали непоколебимую мудрость.

Лишь совершенным святым дано познать это, и не так, как понимают другие, но с особенной силой. Я имею в виду то, что, даже достигнув вершин добродетели, человек может низвергнуться в бездну растления и порока, если Бог оставит его! И понимать это надо не на словах, а чувством. А почувствовать это невозможно, пока не пройдешь через вавилонскую пещь искушений, пока не преткнется естество человеческое, когда Господь оставит его. Тогда познаешь немощь человеческой природы и увидишь, с кем идет сражение, каковы злоба и лукавство противника-диавола и как трудно восстать, когда ты пал! Вкратце это и есть «познай себя».

Когда стяжет человек это познание, тогда Святая Троица вселяется в его сердце — вот где неиссякаемый источник блаженства и начало откровений! Об этом пишет авва Исаак, великая похвала безмолвников.

Один преподобный отец встал на вечернюю молитву и воздел руки. Солнце заходило у него за спиной, и тут благодать Божия снизошла и охватила его столь глубоко, что он пришел в себя только утром, когда восходящее солнце согрело ему лицо. Тогда он понял, что уже новый день, и прославил Бога за то, что Он удостаивает прах таковых таинств.

Увы, миновали те времена благодати! Теперь холодно даже в самых теплых краях — в селениях монахов и пустынников. Оскудели добрые примеры и сама добродетель!

Какую же благодать ощущали в молитве преподобные отцы! Когда Бог едва уловимо посещает нас в молитве, то и мы немного чувствуем благодать. Те же, кто на протяжении всей ночи были поглощены созерцанием,— сколь близко могли они ощущать Царство Небесное! Царство Небесное внутрь нас есть[621].

О, как бы я хотел жить в те времена, когда все было исполнено святости и добрых примеров! А теперь — одна засуха и нищета. Но и теперь будем безгранично благодарны Богу, что в такой духовной тьме Он даровал нам малый свет, чтобы мы, пусть и спотыкаясь, смогли достичь преддверия Горнего Иерусалима и не остаться пленниками вечной тьмы. Да не будет, Христе мой, этого ни с одним христианином, но все вместе да сподобимся достичь горних обителей, радуясь, «веселыми ногами», Пасху празднуя вечную! Аминь.

Уста, всегда благодарящие Бога, не лишатся благословений Божиих. Устам, ропщущим и ранящим великого Благодетеля Своего, невозможно не претерпеть вразумления от Бога.

Он дал нам бытие. Он подает нам жизнь. Он сохраняет нас Своим разнообразным Божественным Промыслом. Он нас, бывших прежде Его врагами, через смерть Сына Своего примирил с Собой и соделал сынами и наследниками Своего Царствия! Он очищает нас и освящает посредством святых Своих Таинств! Он подает нам небесные и святейшие пищу и питие, то есть Всесвятое Свое Тело и Честную Свою Кровь! Он даровал нам в земной жизни Ангела-хранителя! Он приимет и нашу душу и приведет ее к вечному наследию! Но что сотворю? Недостанет мне времени для повествования. Я буду трудиться всуе, желая исчесть морской песок — бесчисленные благодеяния благаго нашего Бога!

И после стольких безмерных благодеяний будет у нас еще и ропот?! О Боже мой, презри нашу неблагодарность и отверзи наш ум, дабы мы познали, что даровало нам Твое Отеческое сердце, и воздали хоть малое благодарение, чтобы обрести прощение и милость.

Что же до святого Ангела, о котором ты пишешь мне, знай, что да, он, получив повеление от Господа, не прибавляет что-либо, не отнимает, но, пребывая вблизи человека, просвещает его, наблюдает за ним, избавляет его от опасностей и защищает от диавола, как видим мы и в житии святого Андрея, Христа ради юродивого, где Ангел сражался с диаволом, чтобы защитить повинного монаха. Прочти и увидишь.

Ангел дается человеку как старший брат, который ближе к Богу и, имея дерзновение, молится о своем младшем брате. И человек просит его как своего старшего брата, чтобы он защищал его и молился о нем, как имеющий дерзновение к Богу.

Сколько раз он шепчет на ухо нашей душе: «Не делай этого», или: «Делай то», или: «Будь внимателен здесь!». Это случается часто с теми, у кого открыты очи души.

Не забывай евангельской притчи о садовнике и бесплодной смоковнице: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом,— не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее[622]. Садовник изображает святого Ангела, пекущегося о человеке, доколе он не принесет плода и не спасется.

В Патерике много написано о промышлении Ангела в отношении человека. Ангелов видели плачущими в то время, когда люди, которых они охраняли, грешили. Помысли, как они молились о них! Слезы их говорят об их любви и сострадании к человеку.

Возлюбленные чада мои о Господе, любовь Господня да сохранит вас в душевном и телесном здравии.

О, поистине, сколь достойно печали, когда чадо живет в отцовском доме, пользуется всеми благами, вкушает все удовольствия жизни и не признает своего отца, и если даже какое малое внимание и уделяет ему, то все равно не чувствует богатства его любви и заботы, но, напротив, воспоминание об отце оказывается чем-то недостойным его мысли и внимания!

Какому суду можно предать такое неблагодарное и гордое чадо? Конечно, всякий согласится, что оно недостойно отеческой любви и наследия.

Но, к сожалению, в лице сего недостойного чада мы видим ныне пример отношения богопротивного человека к своему Отцу — Богу. И самое печальное, что таковы сегодняшние христиане, за исключением лишь некоторой их части.

Мы живем в этом мире, который Бог даровал нам как наше временное жилище. Он дал нам свободу вкушать земные блага, оставив свидетельство о Себе во всем, что мы видим и о чем помышляем, чтобы наш разум воздавал Ему честь и славу и приносил высочайший дар своей искренней любви к Нему.

Вкратце воспомянем события, которые были наиболее важными для спасения мира, начиная с преслушания прародителей, чтобы увидеть чистейшее сокровище Божественной любви. За гордость и преслушание прародители изгоняются из рая сладости и поселяются в земле терний и волчцев. Но безмерная любовь забытого Своим творением Небесного Отца посылает Единородного и Возлюбленного Сына в мир, чтобы устранить вражду между Ним и человеком. Мы видим, как высочайшая любовь руководит Его к тому, чтобы Он через крестную смерть принес в жертву Своего сладчайшего Сына, ибо этого требовало тяжкое падение провинившегося человека!

Апостол Павел говорит об этой жертве следующими словами: Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас[623]. И снова: был послушным (Своему Отцу) даже до смерти, и смерти крестной[624].

После же трех дней Он восстает самовластно и богоприлично, становясь начатком умерших в истиннейшем уверении, что воскреснет и весь человеческий род посредством общего воскресения.

Прежде же вознесения Он заповедал святым апостолам крестить во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа всех верующих во имя Его, вместе с тем подавая им власть через веру быть чадами Божиими[625].

Также Господь даровал нам святые Таинства, чтобы через них мы соединялись с Ним, дабы всегда пребывать с Ним в подлинном счастье, которое дарует лишь соединение с Богом.

Он дал нам неусыпного стража души и тела — святого Ангела, которого посылает во время Святого Крещения как руководителя и защитника, ибо в Таинстве Святого Крещения христианин становится чадом Божиим по благодати, наследником Божиим и сонаследником Христовым.

Но не буду более углубляться в описание даров безграничного богатства неизъяснимой любви к нам Небесного Отца, ибо, чем более просвещается ум человека к постижению любви Творца к Своему творению, тем более становятся явными наши неблагодарность и отвержение такого любящего и истинного Отца.

Мы живем в этом суетном мире и действительно не ведаем, или, скорее, не познали еще того, зачем мы живем, какую цель имеет наша жизнь, к чему предназначен человек на земле! К сожалению, мы почти уподобились бессловесным животным: живем, не помышляя о том, насколько время нашей жизни драгоценно, насколько оно значимо для нашего будущего воскресения. А мы используем и транжирим это время без сожаления, но в час отрезвления вернуть его не сможем.

Поэтому мудр тот человек, который, познав, что время преходящей жизни бесценно, будет употреблять его соответственно, обогащая жизнь добрыми делами, чтобы, когда придет скорбный час смерти, совесть его обрела дерзновение и отвечала мысленным судьям — демонам:

— Я сделал то, что должен был сделать[626], что еще беснуетесь?

Иисус, беседуя в Святом Евангелии о предназначении человека, говорит: Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу[627]. Здесь наш Спаситель говорит по-человечески, потому что, как Бог, единосущный Отцу, Он никогда не разлучался с Ним. О том же, что предназначением человека является в определенное Богом время оставить мир и пойти к Богу, откуда он вышел, говорит Священное Писание в Книге Бытия: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою[628]. Божественное дыхание изошло от Триипостасного Бога. Не то чтобы это самое дыхание стало в человеке душой, но душа человека была сотворена посредством Божественного дохновения, почему она и должна снова возвратиться к своему Богу.

Здесь нужно обратить внимание на следующее: дыхание Божие изошло и сотворило душу человека, оно сотворило ее святой, чистой, беззлобной, благой. Но, когда придет страшный час смерти для души, будет ли она обладать первозданной святостью и чистотой? К сожалению, нет, ибо все мы, потомки Адама, согрешили. Но Бог, знающий нашу немощь и то, что помышление человека от юности склонно ко злу[629], не требует, конечно, безупречной чистоты праотцев. Тогда чего же Он хочет? Он хочет истинного, искреннего покаяния, воздержания от греха, сердца сокрушенного и смиренного; Он хочет скорби и слез, чтобы даровать амброзию утешения, которой не познал нераскаянный мир.

Когда человек покается искренне, тогда Бог принимает его с распростертыми объятиями, наделяя его одновременно и Божественными свойствами, с помощью которых он сможет взойти беспрепятственно в бескрайнее Царство Божие, чтобы жить там с Небесным Отцем. Вот предназначение человека!

Ум приходит в изумление, когда постигнет величие и высоту Божественного предназначения! Но каково бесчувствие человека и какая глубокая тьма покрывает очи его души, чтобы он не помышлял о том, зачем находится здесь, на земле, и чего требует от него Бог! К сожалению, зрение ума повредилось немощью греха, а особенно себялюбием.

Доколе, Боже мой, мы пребудем безучастными и бесчувственными к столь великому нашему предназначению? Пошли нам немного просвещения. Да разве солнце когда-нибудь могло не посылать свой ослепительный свет? Не тем ли более Ты, безграничное Солнце любви! Горе, Господи мой: всё зло мы творим добровольно! Но Ты, имеющий безбрежные океаны любви, истощи[630] снова и снова любовь, сострадание и долготерпение, чтобы спаслись еще хотя бы некоторые души прежде, нежели постигнет нас Твой праведный суд! Да, меня, несчастного человека, глаголющего и нетворящего, пожалей, Господи, и дай мне покаяние прежде, чем изыду я из сего мира! Просвети Твой мир, ради которого излил Ты Свою Страшную и Пресвятую Кровь, и дай ему покаяние.

Возлюбленные мои о Господе чада, желаю, чтобы смиренное мое письмо застало вас в любви, в послушании, в молитве и внимании во всем.

Сегодня мы празднуем Собор всех Сил Небесных. Подумайте, какое торжество происходит на небе! Какое пение, какая радость у Ангелов Божиих! Сегодня праздник святых Ангелов, хранителей наших душ, и мы должны разделить с ними их радость и благодать, как с нашими старшими братьями, каковыми они и являются.

Как они помогают нам невидимо! От каких только искушений и смертей они не спасают нас! Сколько молитв они приносят о нас, когда видят лицо Божие, когда предстоят Ему, каждый со своей молитвой! И когда мы будем умирать, они помогут нам в час смерти и при прохождении через мытарства, и поэтому мы должны питать особую любовь к Ангелам Божиим.

Но полезнее всего — уподобляться им в их добродетелях. Святые Ангелы имеют совершенное послушание повелениям Бога. Безо всякого прекословия они совершают то, что повелевает им Бог. Они имеют совершенную любовь к Богу и к людям. Ангелы обладают чистотой незапятнанной и непобедимым смирением, а беззлобие их неописуемо.

Но Ангелов украшают и иные добродетели. Если мы любим их искренне, если желаем жить в том же месте, где живут и они, то должны понуждать себя к подражанию им.

Монашеское житие, согласно святым отцам, называется ангельским, потому что монахи должны быть во всем подобны Ангелам. Но когда они не живут такой жизнью, но проводят жизнь противоположную, тогда они будут причтены к злым ангелам.

Подвизайтесь, чада мои, моя радость и утешение, чтобы достичь меры Ангелов в послушании, в любви, в молитве и чистоте, дабы и вам сподобиться вселения вместе с Ангелами в жизни после смерти! Аминь, буди.

Чем более, чадо мое, ты будешь постигать милость Божию, тем с большей любовью будешь стремиться к соединению с Ним. И чем глубже ты будешь постигать великолепие Божественного величия, тем глубже будешь осознавать свое ничтожество и соответственно этому будет возрастать твое духовное ведение.

Чем больше смирения будет в твоей непрестанной молитве, тем с большим теплом почувствуешь Иисуса, и сердце твое станет подобно купине, охваченной огнем.

Ум свой возвысь горЕ, туда, где наша радость и жизнь, ибо, по апостолу Павлу, наше жительство — на небесах[631]. Всецело возжелай горнего, и это святое пожелание соделает для тебя монашество легким и сладким.

В пленении ума благодатью Божией чудо следует за чудом, и, весь в исступлении, ум будет стоять перед ослепительным светом богопознания.

Когда живет в тебе Христос, не бойся ничего. Чтобы Христос жил в тебе, необходимо великое смирение. Мысленно припади к Его пречистым ногам и восплачь: «Иисусе мой, только Ты, как свет и жизнь, остаешься в сей смиренной моей жизни. Покажи мне Свою духовную красоту, чтобы исполнился я Твоим Божественным желанием и поспешил вслед благоухания Твоего и взывал: Прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя[632]. О Иисусе мой, когда прииду и явлюся лицу Твоему?[633] Когда, Свете души моея, я увижу Тебя, насыщуся и скажу: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия![634]».

Да, чадо мое, смирение возлюби более всего другого и тогда смиренного сердцем Иисуса стяжешь в неотъемлемое достояние своей души.

Соедини имя Иисусово с твоим дыханием и тогда познаешь, чтО есть Иисус!

Где тогда земная любовь? Разве может устоять сухой лес, если подожгут его? То же самое бывает и с хворостом человеческих помыслов, когда их охватывает пламя любви ко Христу.

Дерзай, чадо мое. Многими скорбями взойдем мы в ослепительный свет Фаворской горы и услышим там Божественные беседы возлюбленного нашего Иисуса. Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни, сердце и плоть моя возрадовастася о Бозе живе[635]. Да, податель жизни — Бог, Христос наш: Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком[636].

Да, я желаю, чтобы Христос — жизнь вечная — жил и царствовал в тебе, дабы взывал ты: Авва Отче![637] О, что может быть утешительнее Иисуса! Кто вкусил Христа и возжелал иной, греховной любви? Никто, ибо столь действенна эта любовь, что если бы пришлось прожить в скорбях сто лет, а потом хоть на малое время почувствовать эту Божественную любовь, то она рассеяла бы все скорби и человек застыл бы в изумлении пред Божественным величием.

Бог по Своей безграничной благости, желая передать нам Свои неисчерпаемые духовные блага, подталкивает и побуждает нас к тому, чтобы мы просили их у Него. И Он желает нам дать их. Он желает, чтобы мы толкли в двери Его милосердия, и Он, безусловно, откроет нам.

Бог желает, чтобы мы поступали так. Но что делает диавол, это древнее зло, враг Божий и наш, чтобы не поверил человек внушениям Божиим? Он влагает помыслы неверия, потом отчаяния и уныния, чтобы человек не верил в то, что Бог обязательно исполнит Свои Божественные слова. Потом диавол говорит человеку: «Ты грешный, ты такой и сякой. Тебя не слышит Бог и не внимает тебе. Кричи сколько хочешь». И так он ослабляет веру и желание.

Христос не нуждается в нас, потому что у Него есть мириады Ангелов, служащих беспорочно. И Он может одним лишь словом представить еще столь же великое множество этих святейших существ. Но безграничная любовь понуждает Его заниматься нами, не гнушаясь нашего зловония и наших язв.

Итак, будем помнить об этой любви Божией каждую минуту нашей жизни, чтобы наши ничтожные труды мы совершали только и только ради любви Божией.

Подумайте, что мы не были распяты за Христа и Спасителя нашего, в то время как Он за нас, мерзких[638], по послушанию претерпел крестную смерть!

Благодать Христова с тобой, чадо мое, в твоей душе, чтобы просвещать тебя и умножать в тебе Свою любовь, дабы ты находился рядом с Ним, дабы не увлек тебя поток мира и ты не отпал от Бога, и не погибла бы бессмертная твоя душа, которой недостоин весь мир.

Благодать, пришедшая к тебе, мала. Святые обладали большой благодатью. Чтобы она умножилась, ты должен смириться. Если возгордишься, она уйдет, и потом ты будешь проливать слезы. Особенно старайся не забывать свои грехи и страсти, чтобы тщеславие не пустило корни и не прогнало молитву.

Благость Божия иногда подобна жезлу, наказывающему человека к его пользе. Когда же Бог увидит, что жезл отягощает, то Он изменяет подход и подает палицу[639], которая облегчает тяжесть, таким образом утешая душу человека, чтобы все было для пользы и духовного преуспеяния.

Когда нет духовного ведения, человек думает, что жезл, «наказание Господне», убьет его, что оно неизбывно. Но благий Бог вместе с искушением приносит и избавление, то есть конец искушения.

У человека есть рассуждение, и он определяет, сколько поднимает, скажем, животное, и не навьючивает на него сверх того. Не тем ли более Господь не обременит нас искушением больше наших сил! И не Бог, а наше малодушие ведет нас к нетерпеливости, чтобы груз казался нам столь тяжелым.

Но иногда людям, в которых вселились великая гордость и возношение, Бог попускает довольно сильные искушения, чтобы сокрушить ими надменность их помысла. Но до конца Он не оставляет, и вновь следует Его милость. О, сколь благ Бог!

«Дева днесь Пресущественнаго раждает»[640]. Что сказать мне, недостойному и нечистому, о величии бесчисленных снисхождений вышнего Бога! Изумляюсь и не дерзаю размышлять об этом таинстве.

Как Бог Младенец пребывает в пещере бессловесных! Как Его, Безматернего от Отца, пеленает и баюкает в святых Своих объятиях Святая Дева! «Велий еси, Господи, и чУдна дела Твоя, и ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих!»[641]. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия![642]

Радуется душа о Господе. Я мысленно лобызаю сладчайшего и блаженнейшего Младенца, дабы Он освободил меня от безумия моих страстей.

Христос заповедал нам, чтобы мы в день семь раз по семьдесят прощали своих врагов[643]. Не тем ли паче будет прощать Он — бездна прощения!

Если бы можно было тебе сосчитать капли дождя и песчинки песка, тогда смог бы ты сосчитать лишь малейшую часть безграничного милосердия беспредельного Бога.

Припадем к Небесной Царице — Пречистой Богородице, скорой в слышании Дщери, дабы Она помогла нам, «ибо никто прибегающий к Ней не отходит постыжен, но просит благодати и приемлет дарование к полезному прошению»[644]. После Бога Она одна может помочь нам. Будем уповать и не постыдимся.

Желаю от всего сердца, чтобы ты здравствовал и радовался в мире души, ибо мир Божий — это не что иное, как место Божие[645], упокоение, блаженство и божественная сладость.

Мир Божий, превосходящий всякий ум[646], дается душам подвизающимся как награда и царский дар. Принадлежит же он чадам Божиим.

Чтобы вселился он в душу, необходим прежде всего труд по Богу, труд духовного свойства, рассуждение и совесть, сверкающая паче солнца, безукоризненная и безупречная в делании всего полезного.

Тогда душа получает этот драгоценный дар мира Божия и наслаждается и, подобно невесте, беседует со своим прекраснейшим Женихом Иисусом о вечном обручении с Ним и о духовных богатствах неба. И по мере такой беседы мир умножается и приводит к сладчайшим слезам!

Мир Божий — это обручение с вечно закалаемым Агнцем. О мир Божий, прииди и ко мне, многосуетному, не ведающему твоей красоты! Прииди, дабы утешилась моя бедная и измученная душа!

Чадо мое, Всесвятый Дух, благий Утешитель скорбящих душ, роса, веселящая сердца, горящие в пещи искушений, Сам умопостигаемый[647] Дух да услаждает, да орошает, да веселит, да просвещает твое благословенное сердце, дабы переносил ты жар разжженных стрел лукавого и ночной хлад лишения Божественной благодати, пока наконец не достигнем мы преддверия Небесного Царствия.

Желаю, чтобы любовь Иисусова разожгла твое сердце и ты, подобно жаждущей лани, поспешил к сокровенным источникам духовных вод, чтобы испить оттуда и насытиться нектаром небесным. Весь стань духовным, весь посвященным Божественной любовью на служение Тому, Кто возлюбил тебя до смерти, и смерти крестной.

Только в Боге ты обретешь подлинное счастье и радость, ибо источник их — Бог, Который неизменен и истинен.

Радость земная приобретается многим трудом и пОтом, а впоследствии причиняет вред и ведет к геенне. Поистине, суетно все человеческое: «не пребывает богатство, ни сшествует слава, пришедши бо смерти, сия вся потребишася»[648].

Хочешь проводить жизнь счастливую и спокойную? Храни заповеди Божии, имей страх Божий в каждой своей мысли, в каждом слове и деле. Начало премудрости и конец премудрости — страх Господень[649].

Как светильник освещает путь, по которому мы идем, так и страх Божий освещает наш ум, чтобы мы видели, как нам должно шествовать по пути нашего спасения. Как светильник бережет нас от преткновений и падений, так и страх Божий избавляет нас от препон греха и ведет к нашей цели — стяжанию Бога.

Какое оправдание мы найдем, когда Христос покажет нам Свои пронзенные руки, или Свое прободенное ребро, или Свою пречистую главу, уязвленную терниями, или Свои иссохшие и вкусившие уксуса и желчи уста и скажет нам: «Ради тебя, зело любимая душа, все сие претерпел Я, ради великой любви, которую питаю к Тебе. Покажи и ты Мне рубцы твоей любви ко Мне, да будет это бальзамом для Моих ран».

Тогда, чада мои, что покажем мы? Свою неблагодарность, свое нерадение, свой эгоизм, свое преслушание и множество иных страстей? И тогда вместо бальзама мы приложим яд к ранам Его любви! Так что давайте-ка понуждать себя. Отныне будем внимательны, чтобы возливать бальзам на Его раны и наречься поистине Его возлюбленными чадами.

Божественное неизъяснимо и непостижимо. Природы своего ума мы не ведаем, не видим ее, однако ум управляет всем в человеке. И разве ограниченный ум может увидеть безграничный Ум, чтобы поверить в Него? Бог выше духа, выше всего того, о чем только может помыслить человек. О, бездна премудрости и ведения Божия![650]

И у меня, чадо мое, есть болезненное тело, которое как заостренные колья на моем пути. Оно не позволяет мне идти вперед, и я остаюсь позади, доколе Бог не смилуется над моей немощью.

Все это порождается грехом, но Бог, по Своей благости, и само наказание за грех претворяет в прощение, и даже в повод быть дерзновенным к Нему.

О, какова любовь Бога к человеку! Кто может воззреть на океан этой любви! Ум, подобно младенцу, плачет, когда просветится и увидит вмале[651], как любит его Бог. Однако какой труд должен предшествовать тому, чтобы ему дано было это просвещение! Ибо это дар, сходящий свыше, от Отца светов[652]. Как роса, как утешение, как сладкий день, приходит оно в душу, горящую в муках различных испытаний.

Человек презрел своего Отца — СамогО высшего Бога, создавшего человека из ничего. О, каким злом стало это презрение! В нем — причина всех человеческих бед, первое преступление прародителей. И этот нераскаянный грех преслушания привнес в их чад, в нас, все последствия зла, и мы пожинаем терния и волчцы разнообразных бедствий.

Смертью умрете[653]. Смерть — это тление со всеми его последствиями: болезнями, скорбями, несчастьями, страданиями и тому подобным.

Однако благий Бог не презрел Своего творения, но крестной смертью Его Сына была дарована благодать: благодатью вы спасены[654].

Как злой демон в качестве орудия обмана использовал мудрого змия, так и Господь Иисус Христос облеклся в человеческое естество для «обмана».

О Господи Иисусе, Свете моей помраченной души, Цель жизни моей, как с прошествием времени утяжелилась вина! Единственное преслушание низвело Бога на землю и куда же привело Его? К крестной смерти на Голгофе! И малое вкушение запретного плода было оплачено страшной трагедией Богочеловека! О, как Бог любит человека! Итак, дерзайте, согрешившие со мной[655], дерзайте на покаяние: Если будут грехи ваши, как багряное,— как снег убелю; если будут красны, как пурпур,— как волну убелю[656]. Елико отстоят востоцы от запад, удАлил есть от нас беззакония наша[657]. Потому, чадо мое, да прилепимся любовью к столь милостивому Богу. Аминь.

Да, чадо мое, Иисус и только Он да станет для тебя всем. Имей дерзновение к Сказавшему: не оставлю тебя и не покину тебя[658]. Никогда не теряй дерзновения. Всегда оставайся на высоте, похваляясь Иисусом и гордясь своим ничтожеством.

Когда диавол возносит тебя высоко, ты опускай себя ниже земли. Когда он низводит тебя в геенну, в отчаяние, ты воспаряй в небо благодати. Такую игру и веди с ним.

Не бойся его. Ты облекся во Христа, ты — Христово наследие, ты причтен к освященным. Ты еще многое выстрадаешь, чтобы была явлена мера твоей любви к Тому, Кому ты посвятил себя.

Никакой похвалы, подбрасываемой сатаной, не принимай, но непрестанно осуждай себя, ибо обманщик сей осквернил нас бесчестными страстями, и какая же похвала подобает нам? Нам необходимы лишь плач и река слез, дабы отмыть грязь и омыть свои раны.

Поминай смирение Распятого: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим[659]. Только стяжав истинное смирение, мы обретем покой и мир в нашей мятущейся душе.

Человек страдает за свои грехи, однако благость Божия страдания, порожденные грехом, вменяет в духовное делание и дает награды.

Как нам не возлюбить такого Бога и не отдать всей свой жизни на служение Ему!

Но, к сожалению, несмотря на все это мы, и я первый, забываем Его, посему и преступаем заповеди, ибо если бы помнили Бога, то помнили бы и то, что заповедует Бог, и страх Его соделал бы нас внимательными и соблюдающими закон. Мы помнили бы о Суде, о геенне огненной и проливали бы слезы покаяния. Насколько удалены мы от слез и скорби, настолько прилеплены к земному и тленному. Забота о горнем порождает желание стяжать его, то есть стяжать вечные блага, и эта благая забота отрывает нас от прилепления к благам тленным и временным.

Да даст нам Господь Бог разум благой, дабы мы позаботились о своей душе прежде, нежели отойдем в мир иной.

Желаю от сердца, чтобы любовь Иисусова обильно излилась в сердца ваши и благодатью Его вы сподобились прожить в чистоте души и тела все дни вашей жизни.

По тому узнАют все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою[660]. Так проглаголал Живоносный Источник — Христос. И снова: Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы — ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода[661].

Такими возвышенными образами сладчайший Иисус научает нас тому, что если мы будем пребывать с Ним, то невозможно, чтобы мы не принесли плод жизни вечной. А чтобы быть рядом с Ним, мы должны приблизиться к Нему через исполнение Его Божественных заповедей. Они нетяжки, но нерадение и несмирение нашей души соделывает для нас заповеди тяжелым грузом, хотя лишь через них Христос указал нам путь к достижению счастья и мира.

Любовь, когда утвердит в душе свой престол, дарует прекрасную духовную весну. Все радуется дуновению ее благоуханного дыхания, потому что она все покрывает, всему верит, все переносит, всего надеется, не мыслит зла, не лукавит, на все смотрит простым оком; любовь все покрывает. Поэтому ей и дана награда: любовь никогда не перестает[662].

Когда кто-либо любит какого-то человека до обожания, то думает о нем день и ночь, его представляет, только ради него и живет. Нет такой минуты, когда бы не было у него в мыслях этого человека и когда бы не вселялась в его сердце сладость ожидания, надежды и любви. Таким образом он непрерывно общается с возлюбленным.

Так же должны и мы жить с Господом нашим Иисусом Христом, и непозволительно нам возлюбить другого и обращать свою любовь на что-либо иное: на родителей и сродников или даже на какого-либо монаха из братства (братство отцы не зря называют «частичной дружбой»). Все это считается разновидностями духовного прелюбодейства, потому что душа променивает вечную любовь Жениха, непорочного и незапятнанного, на любовь лиц земных и тленных.

Смиритесь, чада мои, если не желаете, чтобы Бог попустил вам впасть в искушения. В соответствии с нашей гордостью случаются с нами и искушения. Они не прекратятся, пока мы не смиримся в сознании и чувстве души.

Десять было прокаженных, о которых рассказывает Святое Евангелие, и десять очистило Божественное омовение — повеление живого Слова Божия. Но лишь один возвратился воздать великому Благодетелю слово благодарности. И Сама Истина — Иисус спрашивает: не десять ли очистились? где же девять? Как они не возвратились воздать славу Богу?[663]

Поэтому и во всяком благополучии, и в несчастии, в добром здравии и в болезни, в радости и в печали мы, как ничего не стоящие рабы, помилованные честнОй Кровью Христовой, всегда обязаны воссылать благовонное курение — свою благодарность — пред престолом Божиим.

«Христе наш, благий наш Боже, дай нам дар благодарения, чтобы мы не получили большего осуждения. Довольно нам и иной вины за множество наших грехов».

Не бойся никого, кроме Бога. Пусть страх Божий будет для тебя светильником, освещающим путь и указывающим, куда тебе точно ступать, потому что без страха Божия мы не сможем ни достичь чистой совести, ни сотворить откровенной исповеди и никогда не сможем стяжать духовной премудрости, ибо начало премудрости и конец ее — страх Господень[664].

Крестная смерть Господа возвратила нам прежнее усыновление, согласно с которым чада Божии взывают: Авва Отче![665]

Страшные страдания Господа удостоили нас стать чадами Божиими, наследниками Божиими и сонаследниками Христовыми! Какого я исполняюсь веселия, когда помыслю, что я чадо Божие и что у благого Отца есть для меня приготовленное место неописуемого упокоения и счастья!

Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?[666] Какую радость почувствует христианин, когда помыслит о том, что придет час, когда эти вещественные очи закроются и тотчас отверзутся очи души и он увидит новый мир, новые существа, новые творения, несравненно высшие, нетленные и вечные!

Небесное Царство — это не пища и питие[667], но духовная амброзия святой любви Божией, веселие вечное, радость неизглаголанная.

Хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою[668]. О безмерная бездна любви Божией! Как почтила эта любовь человека, возведя его до Самого Бога и даровав ему вечную славу и счастье!

И что же мы за краткое греховное наслаждение лишимся такой славы и счастья? Бог да смилуется над всеми христианами и да просветит их на пути спасения и покаяния. Аминь, Пресвятая Дева!

Если поразмыслить о Распятом и углубиться в таинство любви Божией к человеку, то видишь, сколько Господь претерпел лично за каждого человека: что мы воздадим Господу за все! Но человек оказался недостоин сей великой и безграничной любви.

Мы делаем что-нибудь и видим, как растет наш эгоизм, будто мы сами сотворили небо и землю. Но Бог сотворил все из ничего и, несмотря на это, так сильно смирил Самого Себя!

Милосердие Божие не знает границ, и счастлив тот человек, который благоразумно приблизился к познанию любви Божией.

Ради перстного, ради непослушного и непокорного человека, ставшего добычей страстей и демонов, сошел Сам Сын Божий и был повешен на Кресте! И тут же рядом мы видим нашу собственную леность, холодность, неприязнь, тогда как Бог различным образом показывает нам Свой Промысл и Свою любовь. Действительно, человек — это тайна.

Терпение Божие безмерно и безгранично! Чего только Он не слышит и не видит в каждом человеке! Мы видим неблагодарность ближнего, его неласковое, бесчеловечное обращение, его немилосердие. Мы не слышим от него иной раз даже «спасибо» и внутренне сетуем на него. Как же огорчается Бог из-за нас, людей, столь жестоких и отвратительных в Его очах!

Каждый человек в этом мире неблагодарен в большей или меньшей степени. Бог нас питает, одевает, ограждает, Он дал нам Ангела-хранителя, питает нас Святыми Своими Тайнами, Своей Плотью и Кровью, Он уготовал нам безграничное Царство, Он терпит нас, когда мы сбиваемся с пути, принимает нас, когда мы каемся. Мы хулим Его, бесчестим, ругаем, презираем, а Он долготерпит и ожидает нас. Бог как будто чем-то обязан нам, а мы даже не вспоминаем о страхе Божием, об уважении к Нему, о благоговении, с которым мы должны памятовать о Его присутствии, преклоняя главу и поклоняясь Сему Великому Богу, пречудному, неизъяснимому, неисследимому, беспредельному и сладчайшему. Если бы у каждого из нас были и тысячи уст, то и тогда мы не смогли бы воспеть Его достойно за Его безграничные дары нам! Потому апостол Павел после многократных исступлений и божественных созерцаний, приходя часто в восхищение, возглашает эти бессмертные слова: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его![669]

Кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?[670] Кто может узнать то, как действует безграничный Ум в небесном мире, а также в земном и преисподнем?

Подумайте, Он легко и без труда питает все живое: людей, животных, пресмыкающихся, морских обитателей, микробы,— миллионы живых созданий! Обо всех Он заботится, обо всех печется!

Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси, исполнися земля твари Твоея[671]. Той рече, и быша, Той повеле, и создашася![672] Да будет свет — и стал свет; да будет земля — и стала земля; да будут звезды, солнце и луна[673] — и образовались эти страшные светила, эти небесные тела, эти колоссы, подвешенные в воздухе и движущиеся, безграничные, освещающие и украшающие небо. Все пришло в бытие одним словом Божиим!

Слово стало плотью и обитало с нами, Слово Отца. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог[674]. Он пришел и воспринял плоть, и стал Человеком, хотя и мир сотворен через Него, и Он сотворил мир! Он дал нам власть быть чадами Божиими[675]. Он пришел к Своим творениям, и они Его не приняли[676]. Теперь помыслите о том, что Он сотворил мир, Он сотворил людей, и они, холодные и бесчувственные, не приняли Его. Он пришел как гость, но вместо постели Ему уготовили Крест, и был Он повешен на древе. Его принял гроб. Земля потряслась, завеса раздралась, солнце помрачилось, вселенная поколебалась!

Кто Бог велий, яко Бог наш![677] Велий еси, Господи, и чУдна дела Твоя, и ни едино же слово возможет достойно воспеть Тебя[678].

Слово стало плотию[679]. Какое величие сокрыто здесь! Бог стал Человеком, снисшел с небес. Бог бестелесный, Дух безграничный, непостижимый пришел и воспринял на Себя человеческую природу, чтобы спасти ее; стал рабом, дабы освободить нас от рабства. Он стал Человеком, чтобы мы соделались богами по благодати. Бози есте и сынове Вышняго вси![680]

Мы через пришествие Божественного Младенца стали родом избранным, народом святым, священством Божиим![681] Божественное Слово, живое, царствующее, содержащее всю тварь, Слово Единородное, Слово Божие, безграничная сладость бытия Божия, величие, пение мучеников, терпение преподобных, единый Жених чистых душ. И принявшим Его Он дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, не от хотения плоти, но от Бога родились[682]. Те, кто спасутся, не от хотения плоти и похоти, но от Бога родились, и они будут царствовать вместе с Ним.

Мы приняли благодать на благодать. Закон дан чрез Моисея, а благодать и истина чрез Иисуса[683]. Он дал нам десять заповедей, дал нам обетования новой, евангельской благодати, и вместо благодати, которой мы были обязаны Ему, Он еще дал благодать![684] И от полноты Его мы приняли благодать на благодать. Бог не испытал лишения, даруя нам Свое величие, но от избытка Своего дал нам. Он не умалился, подавая дары и творя весь мир. Самодостаточный[685] и безгранично совершенный, Бог сотворил человека и Ангелов, дабы пришли в бытие новые существа и наслаждались в Нем, дабы стали блаженными новые духи, новые души, новые самостоятельные сущности. Не рабы, не подданные, но свободно покоряющиеся, свободно прославляющие Его.

Я не желаю рабства, говорит Бог, не желаю, чтобы они были подобны животным, порабощенным человеку, которые ведутся туда, куда он пожелает. Я желаю свободной воли. Вот сколь безгранично величие Божие.

Что потеряли демоны, отступившие от столь безграничного, сладчайшего и неизъяснимого Бога! Какой убыток потерпела держава Божия от непокорства денницы? Никакого. Бог не нуждается ни в чем и ни в ком. Это мы нуждаемся в Боге. Он даром спасает человека.

Бог совершенен, непостижим, благословен во веки веков. Он пришел и спас нас даром. Мы обязаны Ему всем своим бытием. И если бы мы отдали Ему свою жизнь, то не сотворили бы ничего, но просто исполнили бы свой долг. Он — наш Творец, наш Спаситель, Он — Тот, Кто спас нас.

Глава восемнадцатая

О Божественной литургии и Божественном Причащении

Что за величие — Божественная литургия! Когда Бог призирает на Своего смиренного служителя, как он чувствует великолепие литургии! Какую пользу получают поминаемые![686] Сколь Бог почитает человека, что на каждой литургии снисходит вместе с ангельскими чинами и питает его Своими Всесвятыми Телом и Кровью!

«Вся бо воздал еси нам»[687]. Какая существует вещь телесная или духовная, тленная или нетленная, которой бы Он лишил нас? Никакой. Если ежедневно Он дает нам Свое Святое Тело и Кровь, то что может быть выше этого? Конечно же, ничто. Каким Таинствам Бог сподобил служить перстного человека! О бесценная небесная любовь! Одна капля Божественной любви превосходит всякую любовь земную, телесную, мирскую.

В Малом Скиту Святой Анны жил один иеромонах Савва, тот самый, что был известен под именем «папа[688] Савва»[689]. Он был духовником отца Иоакима Специериса[690]. Он был духовником и русской императрицы Екатерины[691]. Он литургисал каждый день и был богоносцем, прозорливым, учителем умной молитвы.

Однажды кто-то спросил его, что подвигает его к поминовению на проскомидии столь многих имен. Он ответил: «Когда я был помоложе, пригласили мы епископа на освящение храма, что над монастырем Святого Дионисия[692] (там папа Савва раньше безмолвствовал со своим старцем отцом Иларионом[693], который тоже был известным духовником). После освящения епископ говорит моему старцу: “Можно дать отцу Савве несколько имен, чтобы он поминал их каждый день: ведь он служит каждый день?”. Старец отвечает ему: “Дай столько имен, сколько хочешь”. И он дал мне шестьдесят девять имен. Когда я совершил тридцать девять литургий и должен был служить сороковую, со мной произошел такой случай. Я облокотился на аналой и ждал, когда придет старец и я прочту входные молитвы литургии. Незаметно я заснул и вижу себя во сне облаченным в святое облачение и стоящим перед святым престолом. На святом престоле был святой литургийный дискос и потир, полный Крови Христовой. Затем я вижу, как приходит отец Стефан, берет проскомидийную записку и лжицу, подходит к святому престолу и кладет на него записку рядом с дискосом. Потом он погружает лжицу в Святую Кровь Христову и стирает одно имя. Потом он погружает ее снова и стирает другое имя и так далее, пока не проделал это со всеми именами, и записка стала чистой.

Тогда я проснулся, и вскоре пришел мой старец. Я тут же рассказал ему о происшедшем. Старец говорит мне: “Разве не наказывал я тебе не верить в сны?”. После литургии он говорит мне снова: “Ты не достоин того, чтобы им простились грехи. По вере своей они получили прощение”. Вот это и является причиной того, что я поминаю имена всех».

Велика польза от Божественной литургии, от поминовения. И особенно несомненна эта польза для тех, кто покаялся, у кого была малая закваска добродетелей, но кто по причине нерадения, лени и откладывания на потом не успел замесить хлеб добрых дел. Таким людям этот недостаток по богатству милости Божией восполняют молитвы Церкви и частные молитвы, милостыня, дела человеколюбия и прочее. Святой Кирилл Иерусалимский говорит, что во время литургии огромную пользу получают все поминаемые, о которых творится молитва.

Новая преподобная из Малой Азии — Фотиния — как-то в исступлении видела священнолепного мужа, наподобие иерея, и он говорил ей: «Дочь моя, подавай имена священнику, чтобы он потрудился в поминовении их, ибо великую пользу получают души умерших! Смотри, не забывай подавать священнику имена!».

Величайшая милостыня, величайшее добро, более всего приносящее облегчение каждой душе, находящейся в мире ином,— это заколание Божественного Агнца на святом жертвеннике во время святой литургии.

В Ветхом Завете сказано, что кровь козлов и тельцов и пепел телицы очищали грешников от преступления заповедей закона[694]. Не тем ли более Кровь Христова, говорит апостол Павел, очистит нас от всякого греха?[695]

Итак, огромна польза, ибо приносится в жертву беззлобный Агнец Божий, дабы очистить людей от грехов и разрешить от множества пленивших их страстей.

Как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому[696]. И как укушенный змеями взирал на висевшего медного змея и исцелялся[697], так и каждый христианин, верующий во Христа и притекающий к Его живоносным язвам, ядущий Его Плоть и пиющий Его Всесвятую Кровь, исцеляется от укусов мысленного греховного змия и оживотворяется сей святейшей пищей к обновлению, рождению в новую жизнь, согласную с Его живоподательными заповедями.

О, сколь необходимо нам при всяком случае приступать к этому небесному пиру, который устраивает нам это преестественное Таинство святого престола!

Ангелы невидимо предстоят. В величайшем благоговении священники, в момент этого Таинства почтенные паче Ангелов, приносят в жертву непорочного Агнца.

Ангелы служат, а верные приступают, чтобы вкусить Тела и испить Крови Христовых: «Тело Христово приимите, Источника бессмертнаго вкусите»[698], дабы таким образом жить во Христе и не умирать во грехе.

Итак, да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей[699], согласно божественному апостолу, ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа[700].

Когда какой-либо человек желает предстать царю, то готовится к этому заблаговременно. Он приводит себя в порядок, готовит речь, продумывает свое поведение и манеры, чтобы привлечь царскую милость и быть услышанным в желанном прошении. Насколько Царь Небесный превосходнее земного, настолько же усерднее и христианин должен готовиться к Божественному Причащению, чтобы сподобиться милости и прощения.

Приходящий к земному царю зачастую вооружается лукавством, лестью, лицемерием и ложью, чтобы получить желаемое, в то время как верного христианина, приходящего к Царю царей, Который взирает на внутреннего человека, должны украшать святость, смиренное мудрование и простой нрав души, который драгоценнее гибнущего золота.

Приготовимся и мы, очистив помыслы и умертвив чувства, да совнидем в чистоте со святыми апостолами на Тайную Вечерю и да причастимся сладчайшего Иисуса, дабы Он пребывал с нами в нескончаемые веки веков. Аминь, буди!

Стой в церкви со страхом и благоговением, ибо здесь невидимо присутствует Христос со святыми Ангелами. Внимательных и благоговейных насыщает благодатью и благословениями. Невнимательных же осуждает, как недостойных.

Постарайся причащаться как можно чаще. У тебя есть на это благословение, потому что Божественное Причащение — наилучшая помощь подвизающимся против греха.

К Божественному Таинству приступай с великим умилением, сокрушением и чувством своей греховности. Велика милость Бога, Который соглашается войти в тебя, не гнушаясь множеством твоих грехов. По Своей безграничной любви, Он приходит освятить тебя, удостаивая тебя стать Его чадом и сонаследником Его Царства.

Недостойно я служу моему Богу. Служение это святое и страшное. Каждый день я приношу Богу жертву благоугодную, Агнца Божия, Непорочного — Непорочному Отцу и Богу, дабы милостив Он был к тому, чем мы огорчаем Его, благаго Бога, Который ради нас принес в жертву Своего Сына. О Боже мой, возлюбленного Твоего Сына — за нас! Кто мы такие, что стоило приносить ради нас такую высочайшую жертву! Будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его[701].

Образ блудного сына, расточившего богатство отца, явно указывает нам на то, ради чего умер Христос.

Грех прародителей — начало и корень всех скорбных событий, бывших доныне и тех, что будут до скончания века. Одно преслушание, подобно семени во утробе Евы, произрастило и передало телесную и душевную смерть происшедшему от нее человеческому роду. И могла ли представить себе бедная Ева, что малое вкушение плода приведет к такой катастрофе и муке, что принудит Святую Троицу к Совету[702], чтобы одно из Лиц Живоначальной Троицы было послано в мир и претерпело от творения Своих рук — человека — заушения, пощечины, бичевание, оплевание и всякий позор, было повешено на Кресте как проклятое: проклят всяк, висящий на древе[703].

На каждой Божественной литургии воспоминается крестное страдание Иисуса, нашего сладкого избавления, света наших помраченных душ, и Его живоносное воскресение, через что получает искупление каждая грешная душа. И если в ветхом законе, который был лишь тенью, кровь тельцов и козлов и пепел телицы очищали от грехов, то не тем ли более Всесвятая Кровь Христова, которой мы приобщаемся во святых жертвенниках святых Божиих Церквей, очистит нас от всякого греха и согреет наши души Божественной любовью нашего сладчайшего Иисуса![704]

Любовь рождается от рассуждения, ибо если все мы, и в частности каждый из нас, не осознаем, чт!о даровал нам Бог, Который нам, со всеми нашими грехами, дал великую милость познать Его и самих себя, то не пригвоздим свои души Его страхом и не возрадуемся красоте Его любви.

Апостол Павел, чтобы пробудить бОльшую любовь и благодарение Богу, говорил христианам: Какой же плод вы имели тогда (в язычестве)? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь… Ибо возмездие за грех — смерть[705].

Если бы Бог не призвал нас, чтобы мы последовали Его святому пути познания самих себя и осознали нашу прежнюю греховную жизнь, если бы не было Божественного просвещения, то мы никогда бы не увидели пути света и истины.

Он призвал нас всех: одних — с детства, других — в зрелом возрасте, третьих — в старости. Он принял нас всех, как птица под свои крылья[706], чтобы сотворить причастниками Своего Божественного Царства. Он ничего не возгнушался: ни язв, ни ран, ни болезней, ни духовно безобразного облика наших душ. Но Он принял нас, как отец, вскормил, как мать, и, подобно безмездному врачу, исцелил и облачил в прежнюю одежду усыновления, благодати, презрев многие долги и грехи каждого из нас. Потому мы должны иметь безграничную любовь к Нему и почтение. Любовь да пребывает в сердце, подобно живому роднику, источающему потоки божественной любви. Не так, как древний Израиль, любивший только устами, а сердцем далеко отстоявший от Христа, но как пылающий огонь, говорящий: «Прииди ко Отцу».

Как спортсмен испытывается на беговой дорожке и на спортивной площадке, так испытывается и христианин на поприще борьбы, истинно ли Он любит Бога. Терпение в борьбе против разнообразного греха, мужество в стремлении исполнить Божественные заповеди отличают теплого служителя Иисусова.

Не будем огорчать преступлением заповедей, ропотом, непослушанием, разнообразными видами греха Того, Кто показал нам безграничную любовь, но, как благодарные рабы, постараемся упокоить Его утробы, дабы утешился Он, как говорит псалом: и о рабех Своих утешится[707].

Глава девятнадцатая

Об умерших

Мы получили радостно-печальную весть об отшествии ко Господу вашего чада. Мы скорбели и плакали вместе с вами. Однако не это заслуживает его душа, ибо мы уповаем, что Христос принял ее и избавил от мучений жизни, чтобы упокоить в вечных обителях. Эта душа, подобно светлейшему и священнейшему украшению, будет украшать ваш благородный дом и впредь будет невечерним светочем предстательства о нас ко Господу. Его девство, многолетняя болезнь и терпение, второе крещение — ангельский образ — уведомляют нас о том, что сладчайший наш Иисус принял это, как благоуханный фимиам. Молю вас, не скорбите, но радуйтесь, потому что вы внесли в сокровищницу Божию великое сокровище. Смерть — это кратковременная разлука, потому что Христос, придя на землю, Своим светом разогнал таинственный мрак смерти. Ибо верующий в Меня, если и умрет, оживет. Я есмь воскресение и жизнь[708]. Желаю вам от всего сердца, чтобы святой Бог дал вам терпение, утешение и священные мысли, наставляющие в духовном.

Но ты же знаешь, как просят о помощи усопшие! Потому что после смерти нет покаяния, а они остались со своими сквернами и пороками и теперь, видя, что помощь живых весьма содействует улучшению их участи, они желают, просят и жаждут, чтобы их поминали. Также они жаждут и того, чтобы в их роду нашелся какой-либо священник или добродетельный христианин, который позаботился бы и о них.

Я напишу тебе об одном видении, слышанном мной из уст епископа, которому я сослужил много лет тому назад. Он рассказывал нам, что был один священник, которого победило вино, и он часто напивался. Так было много лет. В остальном он был добродетелен и благочестив. Однажды по обычаю он выпил вина, захмелел и прежде своего отрезвления пошел и отслужил литургию. Но, по попущению Божию, у него упали Святые Тело и Кровь Господни! Бедняга похолодел от страха, помышляя о великой епитимии от своего епископа!

Когда наконец он поисповедовался, епископ говорит ему:

— Ступай, я извещу тебя, когда тебе прийти. Я дам тебе епитимью.

И вот епископ, будучи наедине, раздумывал и размышлял об этом и, когда взял уже было в свою руку перо, чтобы написать указ о запрещении священника в священнослужении, вдруг видит, как перед ним проходит, будто на экране, бесчисленное множество всякого народа, и все — разного возраста и положения. Епископ пришел от этого в изумление и страх. Тогда все эти люди вместе и говорят ему:

— Преосвященнейший, не накладывайте епитимии на священника, не запрещайте его.

Епископ зовет священника. В страхе бедный священник помышляет уже о своем запрещении. Епископ спрашивает его:

— Не скажешь ли ты мне, много ли имен ты поминаешь на литургии?

— На проскомидии, владыка, я долго поминаю царей, императоров и даже до последнего нищего.

— Хорошо, ступай и, когда служишь литургию, поминай столько, сколько можешь, но смотри, впредь не напивайся. Бог тебя простит.

Впоследствии священник с помощью Божией избавился от пьянства.

Мы получили телеграмму об отшествии возлюбленной нашей сестры и по-человечески поскорбели. Были и слезы, свидетельствовавшие о единении душ неизреченными узами любви во Христе.

Но должно нам и радоваться о великом счастье, выпавшем на ее долю. Во-первых, она сохранила себя в девстве. Это великое украшение для ее чистой души. Во-вторых, она годами терпела посещение Господне — свою болезнь — и несла свой крест до самой священной Голгофы, до смерти, показав себя подлинной ученицей Иисусовой. В-третьих, ей дан был ангельский образ, который она не осквернила новыми грехами и который святые отцы почитали вторым крещением!

Итак, будучи уже чистой благодаря крещению покаяния, она отошла. Сладчайший Иисус призвал ее к Себе, дабы она к своему высшему наслаждению видела Его Богомужний лик. Там она будет вечно молиться о своих родителях и сродниках, а также и о всем мире.

Великий Антоний, придя в исступление, видел себя возносимым Ангелами на небо, словно бы он отходил ко Господу, и ему препятствовали враждебные духи, демоны, мытарства и осуждали его за сотворенные им грехи. Святые Ангелы противоречили им и говорили:

— Грехи, сотворенные им прежде, чем стать монахом, Бог простил в ту минуту, когда он облачился в схиму. Вы можете указывать лишь на те грехи, которые он сотворил после принятия схимы.

Когда Ангелы сказали это, демоны не нашли никакой вины, и путь на небо стал свободен.

[1] Также материалом для этого сборника послужили фрагменты записанных на магнитофонную пленку бесед старца Ефрема.

[2] Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998. С. 3.

[3] Подробнее о жизни старца Иосифа (1899–1959) см.: Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998; Монах Иосиф. Старец Иосиф Исихаст. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000.

[4] Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. С. 3–4.

[5] Об отце Арсении (1886–1983) подробнее см.: Монах Иосиф Дионисиатис. Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста. Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002.

[6] Уменьшительное от имени Иоаннис.

[7] Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. С. 4.

[8] Здесь и далее слово «Старец», написанное с прописной буквы, относится исключительно к Иосифу Исихасту.

[9] Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. С. 5.

[10] Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. С. 5.

[11] Старец Ефрем Катунакский. М., 2002. С. 122.

[12] Там же.

[13] Калива (греч. καλύβς — «хижина») на Святой Горе — маленькие хижины, которые отличаются от келий тем, что в них живут обычно один или два отшельника (иногда больше) в уединении.

[14] Монах Иосиф Дионисиатис. Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста. С. 42.

[15] Ср.: Лк. 6, 45.

[16] Ср.: Ин. 7, 38.

[17] Это надо понимать в том смысле, что, будучи совершенным послушником своего Старца, отец Ефрем со временем стал и совершенным наставником для собравшейся вокруг него братии.

[18] Старец Ефрем был игуменом монастыря Филофей в течение семнадцати лет, с 1974 по 1990 год.

[19] См.: Пс. 103, 24. Здесь и далее все неподписанные примечания принадлежат редактору перевода.

[20] Ср.: Рим. 8, 18.

[21] Ср.: Откр. 7, 17; 21, 4.

[22] См.: Откр. 7, 14.

[23] Ср.: Откр. 14, 13.

[24] См.: Пс. 81, 6; Рим. 8, 16–17.

[25] Ин. 17, 24.

[26] См.: Рим. 8, 17; Гал. 4, 7.

[27] Таково смиренное мнение старца о себе.

[28] Όι φιλόσοφοι.— Перев.

[29] См.: Исх. 20, 21. Святые отцы, в частности святитель Григорий Нисский, употребляли термин «мрак» (γνόφος), говоря о непостижимой сущности Божества: «В том и познание наше, что не знаем, потому что искомое выше всякого познания, как бы неким мраком объято отовсюду непостижимостью. Поэтому и возвышенный Иоанн, бывший в таком светозарном мраке, говорит: Бога никтоже виде нигдеже (Ин. 1, 18),— решительно утверждая этими словами, что не людям только, но и всякому разумному естеству недоступно ведение Божией сущности» (Святитель Григорий Нисский. О жизни Моисея Законодателя // Восточные отцы и учители Церкви IV в. Антология. Т. II. М., 1999. С. 299).

[30] Это достаточно часто употребляющееся на Афоне выражение восходит к службе сорока Севастийским мученикам (ок. 320 г., пам. 9 / 22 марта). См., например, 1-ю стихиру на «Господи воззвах».

[31] Восстановить (να ̉αποκαταστήση) в прежнем блаженном состоянии, в котором люди пребывали до грехопадения. Восстановление cвятые отцы понимали как обожение (θεωσις) ( ̉Ηλία Μουτσουλα. Γριγοριος ο Νυσσης, Άθηναι, 1997, S. 423).— Перев.

[32] Рим. 8, 18.

[33] Ср.: Пс. 89, 6.

[34] Ср.: 1 Кор. 15, 52; 1 Фес. 4, 16.

[35] Флп. 3, 21.

[36] См.: Рим. 8, 22–23.

[37] Рим. 8, 19.

[38] Πνευματικάι.— Перев.

[39] Νοεραί.— Перев.

[40] Ин. 17, 24.

[41] Ин. 16, 22.

[42] Так в оригинале.

[43] «Наш Старец» — отец Иосиф Исихаст.

[44] См.: 2 Кор. 12, 2–4.

[45] См.: 1 Кор. 2, 9.

[46] Божественный эрос, или божественное рачение, согласно святоотеческому пониманию,— это совершенная любовь к Богу, проявляемая как ненасытное желание Божественного.

[47] 2 Тим. 3, 12.

[48] Иов. 1, 21.

[49] Евр. 12, 10.

[50] Здесь и далее это греческое выражение соответствует славянскому «тягота вечныя славы» и русскому «вечная слава в безмерном преизбытке» (см.: 2 Кор. 4, 17).

[51] «Не имел права», то есть, не находя в святых ничего своего, не мог повредить им.

[52] Быт. 8, 21.

[53] См.: Рим. 7, 23.

[54] Ср.: Евр. 13, 5. И еще: Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15).

[55] Ср.: Пс. 2, 12; 33, 9; Ис. 30, 18.

[56] См.: 1 Цар. 1, 1–20.

[57] См.: Рим. 9, 33; 10, 11.

[58] Греческое слово παιδεύω переводится на русский и как «наказывать», и как «воспитывать».— Перев.

[59] Притч. 3, 11.

[60] Евр. 12, 5.

[61] «Не прощает» — значит не оставляет без внимания и вразумления ни один наш проступок, в отличие от тех неразумных родителей, которые все спускают с рук своим детям и тем самым портят их.

[62] Мф. 26, 39, 42.

[63] В Царствии Небесном.

[64] См.: Ин. 16, 22.

[65] Лк. 16, 25.

[66] Ин. 16, 33.

[67] См.: Еф. 2, 14.

[68] Мф. 27, 46.

[69] См.: Еф. 2, 14.

[70] См.: Еф. 2, 13–15.

[71] Ср.: Рим. 8, 17.

[72] Ср.: Мф. 11, 28.

[73] Пс. 15, 8.

[74] Пс. 118, 105.

[75] 1 Кор. 2, 9.

[76] Блаженная Феофания († 894, пам. 16 / 29 декабря) — царица Византии, первая супруга императора Льва VI. Отличалась большим благочестием, вскоре после кончины была причислена к лику святых, известны несколько редакций её жития.

[77] Император Лев VI Мудрый (866–912) — получил это прозвание за свою разнообразную писательскую и законодательную деятельность. Принадлежал к числу тех правителей, которые считали все для себя позволенным и готовы были презреть ради личных интересов и священные постановления Церкви. Отношение его к царице Феофании было весьма холодным. Еще при её жизни он вступил в незаконную связь с некоей Зоей, муж которой был отравлен. После смерти Феофании был женат еще три раза, за что подвергся осуждению Церкви.

[78] Пс. 33, 9.

[79] Пс. 118, 143.

[80] Пс. 50, 19.

[81] Ис. 66, 2.

[82] Молитва архиерея при возложении рук на хиротонии: «Божественная благодать, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая, проручествует благоговейнейшаго иподиакона (диакона) (имярек) во диакона (пресвитера). Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать Всесвятаго Духа».

[83] См.: Деян. 14, 22.

[84] См.: 1 Кор. 7, 31.

[85] См.: Пс. 126, 1.

[86] Гал. 3, 13.

[87] Ср.: Ин. 14, 27.

[88] Мф. 21, 22.

[89] Мф. 7, 7.

[90] Ср.: Быт. 3, 18.

[91] Мф. 26, 41.

[92] Евр. 13, 8.

[93] Ср.: Ис. 14, 12–14.

[94] Ср.: Быт. 1, 31.

[95] См.: Лк. 17, 4; Мф. 18, 21–22.

[96] Мф. 7, 11.

[97] См.: Мф. 10, 30.

[98] Ин. 14, 21.

[99] Ин. 16, 33.

[100] Ин. 16, 33.

[101] См.: Пасхальный канон, песнь 5.

[102] Ср.: Мк. 4, 39.

[103] В греческих женских обителях старицей называют игуменью монастыря, потому что, согласно древней традиции, ей сестры открывают свои помыслы.— Перев.

[104] «Изменением» святые отцы называют всякую перемену в душевном и духовном состоянии человека, связанную чаще всего с временным отъятием благодати. В каждом конкретном случае изменения могут происходить от различных причин (от естества, от нашего нерадения, от диавола), но в общем, по своей сути, они являются непреложным следствием грехопадения прародителей, так что избежать их невозможно. Но благий Бог по Своему спасительному Промыслу устраивает так, чтобы эти изменения могли стать воспитательными средствами на пути исправления и преображения человеческой души. Более подробно об изменениях и их причинах см.: Монах Иосиф. Старец Иосиф Исихаст. С. 151–169.

[105] См.: И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (Иов. 1, 8).

[106] См.: Иов. 3.

[107] Ср.: Рим. 8, 18.

[108] См.: Мф. 27, 32.

[109] Ис. 26, 16.

[110] Ср.: Пс. 4, 1.

[111] Ср.: Деян. 14, 22.

[112] Лк. 21, 19.

[113] См.: Мф. 10, 29–30.

[114] Пс. 118, 60.

[115] Мф. 10, 22.

[116] Иов. 1, 21.

[117] Ср.: Мф. 11, 28.

[118] Лк. 14, 27.

[119] Лк. 9, 23.

[120] См.: Быт. 3.

[121] См.: Деян. 14, 22.

[122] См.: Чис. 21, 6–9.

[123] Ин. 3, 14.

[124] Νοητός.— Перев.

[125] 1 Кор. 15, 55.

[126] Ср.: Мф. 18, 11.

[127] Преподобная Синклитикия Александрийская († ок. 350 г., пам. 5 / 18 января) родилась в Александрии в знатном благочестивом семействе. С ранней юности она избрала для себя жизнь ради Христа, тайно подвизаясь в посте, трудах и бдениях. После смерти родителей, раздав имущество нищим, приняла постриг и, удалившись в пустынные места, с еще большим усердием продолжила аскетические подвиги. Вскоре к ней начали стекаться спасающиеся за душеполезными советами и наставлениями, так что впоследствии она стала основательницей женской монашеской обители. Сохранились ее духовные поучения в изложении святителя Афанасия Великого. В восьмидесятилетнем возрасте преподобную постигло суровое испытание, длившееся три с половиной года, вплоть до самой ее кончины: она подверглась тяжелейшей болезни, изъязвившей тело и внутренности, доставлявшей ей непереносимую боль. Заживо гниющая плоть источала смрад, так что служившие преподобной с трудом могли к ней приближаться. Все страдания блаженная Синклитикия переносила с необыкновенным терпением, не малодушествуя и не унывая, являя тем самым всем окружавшим ее поразительный образец мужества и одновременно смиренной покорности Божественному Промыслу.

[128] См.: 1 Цар. 2, 6–7.

[129] Ср.: Рим. 9, 19.

[130] См.: Гал. 4, 19.

[131] Пс. 118, 71.

[132] См.: Евр. 12, 6.

[133] Рим. 5, 3.

[134] Ср.: Пс. 130, 2.

[135] Рим. 8, 18.

[136] См.: Иов. 2, 7–10.

[137] См.: Иов. 12, 4.

[138] Очевидно, что это не следует понимать как совет не оказывать помощи страждущим ради, будто бы, большего им за то снисхождения или воздаяния от Бога. Помощь нашим ближним, когда они находятся в телесном или душевном страдании, является нашим неотложным долгом. Здесь старец, возможно, утешает родственников, которые почему-либо не смогли оказать эту последнюю милость своему больному брату, и указывает им, в чем заключался в данном случае премудрый Промысл Божий.

[139] Ср.: Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя (Иов. 42, 5).

[140] Χορεύω — дословно «танцевать».— Перев.

[141] Ср.: 2 Кор. 1, 3.

[142] См.: Мф. 10, 22.

[143] 2 Кор. 4, 17.

[144] Рим. 8, 18.

[145] «Обязывается», конечно же, нельзя понимать в прямом смысле. Отец Ефрем имеет в виду, что благость и справедливость Божии не оставят терпящего скорбь покорно и с благодарением, но Господь обязательно утешит такого страдальца.

[146] Ср.: Лк. 22, 42.

[147] См.: Ин. 15, 5.

[148] Ср.: Деян. 21, 13.

[149] См.: Рим. 8, 35–36.

[150] См.: Быт. 8, 21.

[151] «Людям же свойственно падать и скоро восставать от падения, сколько бы раз это ни случилось; а только бесам свойственно, падши, никогда не восставать» (Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. М., 2002. Слово 4, глава 31).

[152] Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо крещение очищает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после крещения. Крещение приняв в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его. И если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то поистине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся». (Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. Слово 7, глава 6).

[153] Ср.: Пс. 122, 2.

[154] См.: Рим. 7, 23.

[155] См.: Быт. 8, 21

[156] Ср.: Лк. 15, 18.

[157] Ср.: Пс. 144, 13.

[158] Ср.: 4 Цар. 20, 1; Ис. 38, 1.

[159] «Не имеет конца» в этой жизни, но не в вечности.

[160] То есть никогда не поздно положить начало, пока мы еще пребываем в этом мире.

[161] См.: Мф. 20, 6–7.

[162] См.: Мф. 11, 12.

[163] Это надо понимать, видимо, так: «Представим, что Бог уже сейчас услышал нашу будущую просьбу».

[164] «Истинной» отец Ефрем называет здесь загробную жизнь.

[165] Флп. 3, 13.

[166] Путь блаженного Августина, епископа Иппонийского († 430; пам. 15 / 28 июня), одного из величайших церковных писателей Древней Церкви, ко Христу не был простым. Ему пришлось пройти и через «обычные» увлечения молодости, и через уклонение в ересь манихеев, и через внутреннюю неспособность, тотчас отказавшись от прежних заблуждений, принять истину христианства. Его благочестивая мать Моника с сердечной болью молилась о сыне, прося, чтобы милосердный Господь явил Свое долготерпение и не дал ему погибнуть, но просветил его светом познания истинного Бога. И молитва матери не осталась неуслышанной. Приняв христианство, Августин явил собой высочайший образец благочестивой жизни и впоследствии сподобился послужить Богу в епископском сане.

[167] См.: Иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго, Слово Огласительное, во святый и светоносный день преславнаго и спасительнаго Христа Бога нашего Воскресения.

[168] Ин. 15, 5.

[169] Лк. 7, 48, 50.

[170] Мф. 3, 2.

[171] См.: и ничего не значащее (τά μή όντα) избрал Бог, чтобы упразднить значащее (1 Кор. 1, 28). Согласно толкованию Феофилакта Болгарского, апостол «называет незначащими тех, которых почитали за ничто, а значащими тех, которые казались чем-то. Итак, чтобы этих показать людьми суетными и бесполезными, Бог избрал тех, которых почитали за ничто» (Блаженный Феофилакт Болгарский. Благовестник. Толкование на послания святого апостола Павла. Кн. 3. М., 2002. С. 153).

[172] Лк. 14, 21, 23.

[173] То есть чрезмерного доверия себе, своим помыслам.

[174] См.: Ин. 8, 44.

[175] Ср.: 1 Кор. 6, 9.

[176] См.: Лк. 11, 42.

[177] См.: Мф. 5, 25.

[178] То есть отягощенной нераскаянными грехами.

[179] Ср.: Пс. 106, 43.

[180] Лк. 11, 28.

[181] См.: Ин. 14, 23.

[182] Пс. 101, 8.

[183] В оригинале — «шествием» (πορειάν).— Перев.

[184] Мк. 8, 36.

[185] Еккл. 1, 2.

[186] См.: Мф. 13, 45–46.

[187] См.: Евр. 3, 7–8.

[188] Пс. 84, 9.

[189] Кол. 3, 2.

[190] Ср.: Флп. 3, 20.

[191] Ср.: Пс. 83, 6.

[192] Дословно — «отражая» (κατοπτριζόμενος). Мы же все, открытым лицом, как в зеркале, взирая (κατοπτριζόμενοι) на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа (2 Кор. 3, 18). Это возрастающее преображение во славе по образу славы Господней нужно понимать не как уже совершившийся факт, но как возможность, дарованную благодатью Нового Завета всем, взыскующим этого преображения.

[193] Ср.: Рим. 11, 33.

[194] То есть к открытию в себе этого образа славы Господней (см. выше).

[195] См.: Еф. 6, 12.

[196] Мк. 4, 39.

[197] Флп. 3, 14.

[198] Кол. 3, 4.

[199] См.: Мф. 11, 30.

[200] См.: Мф. 25, 1–13.

[201] Имеется в виду здесь не столько семейный союз, сколько само душевное ощущение радости и счастья от соединения с любимым человеком, которое нередко в череде семейных будней утрачивается. Те же, кто уневестил себя Христу, сподобятся «вечного брака», то есть вечного причастия этой радости и соединения с Небесным Женихом.

[202] См.: Мк. 10, 29–30.

[203] Ср.: Откр. 14, 2–4.

[204] В древнегреческой мифологии амброзия — это нетленная пища олимпийских богов, которая поддерживает их бессмертие.— Перев.

[205] Игумении монастыря, или старице.

[206] Иисусову молитву.

[207] Так принято именовать Святую Гору — как удел Божией Матери.

[208] Дословно — «ведает», то есть достигает определенной степени опытного познания Бога.— Перев.

[209] Ин. 1, 10.

[210] Имеется в виду, очевидно, господство над помыслами, которого достигали святые отцы посредством умной молитвы.

[211] Мф. 19, 21.

[212] Мф. 16, 24.

[213] Ср.: Пс. 83, 11.

[214] Ср.: Иак. 4, 4.

[215] Рим. 11, 33.

[216] Еккл. 1, 2.

[217] См.: 2 Тим. 4, 7.

[218] См.: Мф. 27, 32.

[219] Ср.: Рим. 8, 17.

[220] Вероятно, так образно называет старец монашеский постриг.

[221] См.: Лк. 10, 39.

[222] Ср.: 1 Пар. 29, 15.

[223] См.: Мф. 13, 44.

[224] Дословно — «роскошь».— Перев.

[225] См.: 2 Кор. 12, 2–4.

[226] Пс. 33, 9.

[227] Ср.: Флп. 3, 20.

[228] Отцы Церкви единодушно учат, что брака как средства продолжения рода до грехопадения не существовало: «Будучи сотворен, Адам пребывал в раю, и там не было речи о браке. Он нуждался в помощнике, и он был ему дан… Желание полового общения, зачатие, муки чадородия и любая форма тления были чужды их душам» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 4. М., 1993. С. 152).

[229] См.: Мф. 16, 26.

[230] Мф. 19, 12, 11.

[231] То есть даже благодать и призвание Божие не устраняют личной свободы человека.

[232] Письмо было написано еще до смерти старца Иосифа Исихаста († 28.08.1959), когда братство его жило в Новом Скиту, куда они перебрались в 1951 году (по другим источникам — в 1953).— Перев.

[233] См.: Деян. 14, 22; Лк. 21, 19; Мф. 10, 22.

[234] Ср.: Быт. 3, 18.

[235] Ср.: Ин. 4, 10.

[236] Ср.: Ин. 4, 23.

[237] Деян. 10, 4.

[238] Ср.: Дан. 4, 24.

[239] См.: Рим. 8, 31.

[240] 1 Кор. 13, 4–8.

[241] См.: Мф. 5, 8.

[242] 1 Ин. 4, 8.

[243] Ср.: Иак. 4, 4.

[244] См.: Мф. 13, 45–46.

[245] Мф. 25, 23.

[246] Время посещения, или день посещения, согласно толкованию святых отцов,— день Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа, «когда приидет в мир воздать каждому по делам его» (Святитель Василий Великий. Толкование на книгу пророка Исаии. М., 2002. С. 307).

[247] См.: 1 Кор. 3, 18.

[248] Ср.: Иак. 4, 4.

[249] Ср.: 1 Ин. 2, 15.

[250] Ср.: Деян. 17, 25.

[251] Рим. 11, 33.

[252] Из молитвы Великого освящения воды: «Не таим благодеяния, проповедуем милость».

[253] Ср.: Ин. 14, 21.

[254] Это, по сути, краткое изложение слов Самого Спасителя: И всякий, кто оставит дОмы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зЕмли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф. 19, 29; ср.: Мк. 10, 29–30).

[255] Ср.: Рим. 11, 33.

[256] 1 Кор. 2, 9.

[257] Пс. 83, 11.

[258] Ср.: Флп. 3, 8.

[259] См.: Рим. 8, 18.

[260] 1 Кор. 2, 9.

[261] См.: Пс. 23, 8.

[262] См.: Ин. 14, 27.

[263] Ср.: Мф. 16, 26; Мк. 8, 36; Лк. 9, 25.

[264] См.: Последование погребения мирских человек. Седален по 3-й песне канона, глас 6.

[265] Известно, что «восьмым веком» наставник отца Ефрема старец Иосиф Исихаст называл последние времена (см.: Старец Иосиф Афонский. Изложение монашеского опыта. С. 27.).

[266] Мф. 16, 24.

[267] Мк. 8, 36.

[268] См.: Флп. 3, 14.

[269] Евр. 13, 14.

[270] Ср.: 1 Кор. 7, 31.

[271] См.: Еф. 6, 12. Духи злобы называются так не потому, что от Бога получили власть и начальство, а потому, что господствуют над теми, кто посредством греха сам подчинил себя им; кроме того, называются так и потому, что отпали из девяти чинов ангельских и присвоили себе их названия.

[272] См.: Пс. 140, 3.

[273] Ср.: 2 Кор. 13, 11.

[274] См.: Мф. 20, 26–27.

[275] Ср.: Флп. 2, 9.

[276] Мф. 18, 3.

[277] См.: 1 Кор. 14, 20.

[278] Ср.: Флп. 2, 8.

[279] См.: Флп. 2, 8–10.

[280] Ср.: Мф. 18, 3.

[281] Ср.: Рим. 8, 17.

[282] Ср.: Евр. 2, 2.

[283] Преподобных отцов Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников. Вопрос 548. М., 2001. С. 470.

[284] Катунаки (греч. Κατουνάκια) — скит в ущелье на юго-западном побережье Святой Горы; находится в ведении Великой Лавры.

[285] Стасидия — удобная деревянная «форма» с откидным сиденьем, в которой можно стоять, опершись на подлокотники, либо сидеть во время долгих уставных служб.— Перев.

[286] Ср.: Евр. 13, 17.

[287] Било — греческий «колокол» в виде деревянного или железного бруса.— Перев.

[288] Карея — административный центр Афона, место нахождения Протата, органа местного афонского монашеского самоуправления.— Перев.

[289] Скит Святого Василия является одним из самых высоко расположенных скитов на Афоне (около восьмисот метров над уровнем моря).

[290] То есть дал обет послушания старцу.— Перев.

[291] См.: Быт. 3, 10.

[292] Киновия (греч. κοινόβιο) — общежительный монастырь.

[293] См.: Мф. 12, 36.

[294] Флп. 2, 8.

[295] Мф. 26, 39.

[296] См.: Лк. 22, 42.

[297] Υποστατικος — ипостасно, лично.— Перев.

[298] Это значит, что мы будем испытаны в отношении всей полноты закона.

[299] Под «некоторыми отцами», несомненно, можно понимать и самого отца Ефрема. Сама эта книга, и в частности поучения о молитве, является прекрасным тому подтверждением.— Перев.

[300] Монашеское правило на Афоне выполняется сразу после ночного сна. В разных святогорских обителях оно может быть различно по протяженности, но в монастырях, братства которых формировались учениками отца Ефрема (таких, например, как Каракал, Костамонит, Филофей, где настоятелем был сам отец Ефрем), а также в монастыре Симонопетра правило занимает около четырех часов и длится от пробуждения до начала утреннего богослужения. Состоит оно традиционно из Иисусовой молитвы, выполняемой по четкам с поклонами (в Греции обычно используют пятисловную молитву «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя»), и также по четкам совершаемой молитвы Матери Божией («Пресвятая Богородице, спаси нас»). В правило может включаться и чтение Священного Писания либо святоотеческих книг; оно может быть общим или индивидуальным, данным конкретному брату по благословению духовника.

[301] 1 Кор. 14, 40.

[302] То есть Ангелы не были по природе непреклонны ко злу, вследствие чего и стало возможным падение денницы и множества других некогда светлых духов. После этого события оставшиеся на сто-роне добра Ангелы благодатью Божией все более утверждаются в добре и любви к своему Творцу.

[303] В греческих монастырях в ответ на повеление или просьбу что-либо сделать в знак согласия исполнить послушание принято отвечать «буди благословенно» или «благослови».— Перев.

[304] См.: Откр. 22, 4.

[305] Преподобный Симеон Новый Богослов (†ок. 1021 г., пам. 12 / 25 марта) в ранней молодости, имея пламенное стремление к Богу, испытывал крайнюю необходимость в духовном руководителе и горячо молился о его даровании. Молитвы юноши были услышаны: таким духовным наставником для него стал монах Константинопольского Студийского монастыря богопросвещенный старец Симеон Благоговейный. Отношение Симеона-младшего к Симеону-старшему было основано на всецелом послушании и доверии: он не смел ни шага сделать без благословения своего учителя, принимая от него все повеления и советы, как если бы они исходили из самых уст Божиих. А о том, что только простым, смиренным и послушливым людям Господь являет Себя, свидетельствует такой случай из жития преподобного. Однажды, возвратившись в келию после утомительного дня, послушник Симеон не хотел вкушать пищу, опасаясь, что не сможет тотчас стать на молитву. Однако старец велел ему есть без всякого смущения. Ученик удивился, но, поклонившись до земли, испросил благословения и молитв старца. Отпуская его, Симеон Благоговейный заповедал прочитать на ночь только лишь Трисвятое и лечь. И когда преподобный вернулся к себе и стал читать Трисвятое, произошло мистическое озарение: он увидел Божественный свет и в нем — своего наставника.

[306] Речь здесь идет о гробницах или погребальных пещерах.

[307] Τό έπάγγελμα τό μοναχικό.— Перев.

[308] «Настоящее» в смысле «нынешнее».

[309] «Раздуть слабости» — в глазах послушника.

[310] Ср.: 1 Ин. 3, 21.

[311] Об этом говорит преподобный авва Дорофей в поучении третьем, «О совести».

[312] Здесь в греческом оригинале непередаваемая на русский язык игра слов, потому что «пимен» с греч.— «пастырь, пастух».— Перев.

[313] Втор. 32, 7.

[314] См.: Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Об авве Захарии.

[315] Кафоликон — центральный храм монастыря или общежительного скита.

[316] Лк. 10, 16.

[317] См.: Лк. 22, 42.

[318] Флп. 2, 8.

[319] Примирение со старцем или с собратом-монахом.

[320] Ср.: Флп. 2, 8–9.

[321] Речь идет о восприемнике новопостриженного монаха, его старце. Обет отречения от своей воли дается монахом во время монашеского пострига.

[322] Этот гимн послушанию из Древнего Патерика предлагается здесь в нашем переводе. Ср.: Древний Патерик, изложенный по главам. Глава 14, статья 28. М., 2003. С. 306.

[323] См.: Ин. 1, 12.

[324] Мф. 26, 38.

[325] Пс. 40, 2.

[326] См.: Откр. 6, 13–14.

[327] См.: 1 Кор. 15, 52; 1 Фес. 4, 16; Иез. 37, 1–10.

[328] 1 Фес. 4, 17.

[329] Ср.: Мф. 25, 34–36.

[330] Μετεστοιχειώθησαν, то есть произошло изменение на уровне «стихий», элементов, изменение коренное и необратимое.— Перев.

[331] См.: Еккл. 1, 2.

[332] Ср.: 4 Цар. 20, 1.

[333] 2 Кор. 6, 2.

[334] См.: Последование погребения мирских человек. Стихиры самогласны Иоанна монаха, стихира вторая, глас. 2: «Увы мне, яковый подвиг имать душа разлучающися от телесе…».

[335] Пс. 118, 60.

[336] Ср.: Мф. 25, 6.

[337] См.: Лк. 21, 36.

[338] См.: Лк. 12, 37.

[339] См.: Последование погребения мирских человек. Седален по 3-й песни канона, глас 6.

[340] Под созерцанием здесь нужно понимать размышление об умопредставляемом.

[341] Рим. 8, 18.

[342] Ср.: 2 Тим. 1, 9.

[343] Это, конечно же, нельзя понимать в том смысле, что человек не властен в своем выборе между добром и злом, не имеет свободной воли. Старец имеет здесь в виду состояние человека, обольщенного, обманутого миром и диаволом, пребывающего во власти страстей.

[344] См.: Мк. 13, 33–36; Мф. 24, 12; 25, 13.

[345] Это может показаться не вполне логичным. Однако утешение, разумеется, происходит не от того, что человек думает, что его удел геенна и радуется этому, нет. Человек помышляет, что по делам своим он заслуживает геенны, представляет ужас пребывания в ней, и от этого приходит в сокрушение, смиряется, кается пред Богом, делается ревностным в трудах самоисправления, и Господь подает тогда его душе то утешение, о котором пишет отец Ефрем.

[346] См.: 1 Кор. 9, 26.

[347] Τά έφόδια — соответствует слав. «напутие».— Перев.

[348] Ср.: 1 Ин. 3, 21.

[349] См.: Мф. 5, 25–26.

[350] См.: 1 Пет. 5, 8.

[351] Ср.: Еккл. 1, 2.

[352] Мк. 8, 36–37.

[353] Ср.: Сир. 7, 39.

[354] См.: Последование погребения мирских человек. Стихиры самогласны Иоанна монаха, стихира третья, глас 3: «Вся суета человеческая, елика не пребывают по смерти: не пребывает богатство, ни сшествует слава, пришедши бо смерти, сия вся потребишася».

[355] Ср.: 1 Пет. 4, 10.

[356] Откр. 7, 17.

[357] Οικονομία.— Перев.

[358] Так в оригинале. Как это происходит, очень точно описывает святитель Иоанн Златоуст: «Ум, не рассеивающийся по внешним предметам и не расплывающийся через чувства по миру, собирается в себя самого, а через себя восходит к мысли о Боге…» (Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского. Т. 9. / В рус. пер. СПб.: Изд. Санкт-Петербургской Духовной Академии, 1903. С. 969).

[359] Мк. 8, 36–37.

[360] См.: Кол. 3, 2.

[361] См.: Откр. 7, 17; 21, 4.

[362] См.: Последование погребения мирских человек. Кондак по 6-й песни канона.

[363] Ср.: Еккл. 1, 2.

[364] Александра Македонского.

[365] Мф. 11, 29.

[366] Ср.: Ин. 8, 32.

[367] См.: Лк. 18, 2–7.

[368] 1 Цар. 2, 30.

[369] Рим. 12, 21.

[370] Ин. 15, 5.

[371] Мф. 16, 26.

[372] Выделено автором.

[373] Ср.: Деян. 17, 28.

[374] См.: Пс. 13, 5.

[375] Пс. 22, 4.

[376] См.: Еф. 6, 12.

[377] Дословно — «отравленное».— Перев.

[378] Ср.: 2 Кор. 11, 14.

[379] Ирмос 6-й песни 6-го гласа.

[380] Ср.: Пс. 54, 23.

[381] См.: Втор. 20, 8. Ср.: Преподобный Иоанн, игумен горы Синайской. Лествица. Слово 26, 108.

[382] См.: 1 Пет. 5, 8.

[383] См.: Флп. 4, 7.

[384] См.: 1 Тим. 6, 12.

[385] См.: Лк. 8, 24; Мф. 8, 25.

[386] См.: 1 Тим. 6, 12.

[387] Евр. 13, 5.

[388] Дословно — «волов».— Перев.

[389] Ср.: Рим. 8, 35.

[390] См.: Дан. 3.

[391] Κούτσουρα.— Перев.

[392] В оригинале употреблено слово ̉εμβατήρια (от др.-греч. ̉εμβατεύω — «вступать во владение»), то есть имеется в виду «музыка, звучащая при вступлении во владение».— Перев.

[393] Мф. 28, 20.

[394] См.: Мф. 24, 15; Мк. 13, 14.

[395] См.: Проидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой (Пс. 65, 12).

[396] См.: Мф. 11, 12; Лк. 16, 16.

[397] См.: 1 Тим. 6, 12.

[398] См.: Тит. 3, 5. Так именуется Таинство Крещения.

[399] Притч. 1, 7; ср.: Сир. 1, 15.

[400] Ср.: Пс. 54, 9.

[401] 1 Кор. 2, 9.

[402] См.: Рим. 8, 18.

[403] Лк. 1, 37.

[404] См.: Лк. 15, 7, 10.

[405] См.: Пс. 24, 2; 30, 2; 72, 28.

[406] См.: 1 Пет. 5, 8.

[407] Ин. 16, 33.

[408] Ин. 12, 31.

[409] См.: Рим. 8, 35.

[410] Флп. 3, 8.

[411] Мф. 13, 25.

[412] См.: Ин. 15, 18.

[413] Евр. 13, 8.

[414] Ср.: Пс. 103, 15.

[415] См.: Иак. 3, 4–5.

[416] Надо понимать, скорби о своих грехах.

[417] Ср.: Евр. 2, 2.

[418] Рим. 14, 4.

[419] Лк. 14, 11.

[420] Дословно — «небитый».— Перев.

[421] См.: Сир. 20, 18.

[422] Ин. 7, 51.

[423] См.: 1 Пет. 5, 8.

[424] Ср.: Еф. 4, 26.

[425] Мф. 7, 1.

[426] Греч. στοιχεία — «стихии».— Перев.

[427] Вторым крещением святые отцы называют покаяние.

[428] См.: Сир. 20, 18.

[429] Мф. 11, 29.

[430] См.: Ин. 13, 12–15.

[431] Мф. 11, 29.

[432] То есть просите прощения.— Перев.

[433] 1 Кор. 4, 7.

[434] Ср.: Притч. 16, 5.

[435] Дословно — «смиренные».— Перев.

[436] См.: В Великую Среду, на утрени, стихиры на стиховне, глас 6, стихира 4-я.

[437] Лк. 1, 38.

[438] Мф. 11, 29.

[439] 2 Тим. 2, 5.

[440] Мф. 5, 8.

[441] То есть, очевидно, «не позволяйте страсти действовать в вас».

[442] Имеется в виду Постная Триодь, богослужебная книга, в которой содержатся последования, песнопения и молитвословия, относящиеся к периоду Великого поста и подготовительных к нему недель.

[443] Мф. 11, 29.

[444] Мф. 11, 29.

[445] 4 Цар. 20, 1.

[446] Дословно — «от прыжка блохи».— Перев.

[447] Мф. 11, 29.

[448] Пс. 90, 4.

[449] См.: 1 Тим. 6, 12.

[450] См.: 1 Кор. 1, 25–28.

[451] Дословно — «без трудов».— Перев.

[452] См.: Лк. 14, 21–24.

[453] Притч. 1, 7; ср.: Сир. 1, 15.

[454] См.: 2 Тим. 4, 7.

[455] Ср.: Мк. 10, 44.

[456] См.: 1 Кор. 13, 4–7.

[457] Ср.: 1 Ин. 4, 16.

[458] 1 Ин. 3, 15.

[459] См.: 1 Ин. 2, 11.

[460] Ср.: Лк. 12, 47.

[461] 1 Ин. 4, 16.

[462] Ср.: 1 Ин. 3, 15.

[463] 1 Ин. 2, 11.

[464] Пс. 132, 1.

[465] Ср.: Ин. 13, 34–35.

[466] См.: 1 Ин. 4, 20.

[467] См.: Мф. 22, 40.

[468] См.: 1 Кор. 13, 1, 3.

[469] См.: 1 Тим. 6, 12.

[470] То есть своим добрым отношением завоевать его расположение.

[471] См.: Быт. 1.

[472] Ср.: Ин. 1, 9.

[473] Ис. 49, 15.

[474] Замечания в скобках принадлежат автору.

[475] Рим. 5, 10.

[476] Ин. 13, 35.

[477] 1 Кор. 6, 20.

[478] Мф. 9, 34.

[479] См.: Ин. 8, 52; 6, 60.

[480] См.: Мф. 18, 7.

[481] Ср.: 1 Ин. 4, 16.

[482] 2 Кор. 12, 7.

[483] 2 Кор. 12, 9.

[484] Φιλόσοφοι.— Перев.

[485] То есть истребляют его в человеке.

[486] Ин. 16, 33.

[487] «Не помышляйте высоко» — не высокомудрствуйте, не превозноситесь.

[488] См.: Флп. 4, 4.

[489] Дословно — «выпекались».— Перев.

[490] Апостол Павел.

[491] Ср.: Пс. 93, 12.

[492] Ср.: Евр. 12, 7–8.

[493] См.: Пс. 26, 14.

[494] Θεοσέβεια.— Перев.

[495] Иак. 1, 2–3.

[496] Ин. 14, 27.

[497] См.: Ин. 15, 18, 20–21.

[498] Ср.: Лк. 23, 34.

[499] Ин. 16, 33.

[500] Мф. 5, 10.

[501] См.: Мф. 7, 24–27.

[502] См.: Лк. 15, 11–24.

[503] Евр. 9, 13–14.

[504] Не будет обманут в своей надежде прощения.

[505] Ср.: Числ. 21, 9.

[506] См.: Притч. 28, 1. В Синодальном переводе этот стих звучит так: Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним; а праведник смел, как лев.— Перев.

[507] Рим. 11, 34.

[508] Ср.: Мф. 18, 3.

[509] См.: Лк. 8, 23–24; Мф. 8, 25.

[510] См.: Мф. 10, 30; Лк. 12, 7.

[511] Выделено автором.— Перев.

[512] Смысл этих слов заключается в том, что как Господь претерпел по любви к роду человеческому поношения, гонения, распятие и смерть, так и мы должны последовать Ему в этом, полагая за ближних свои души.

[513] Ин. 15, 20.

[514] Мф. 5, 12.

[515] См.: Лк. 15, 20–24.

[516] Мф. 8, 13.

[517] Лк. 21, 18.

[518] Евр. 13, 8.

[519] Успокаивается волнение страстей, когда мы помышляем о том, что смерть может прийти в любой момент.

[520] Мф. 8, 10; Лк. 7, 9. На самом деле эти слова относятся к сотнику из Капернаума, а о жене было сказано: о, женщина! ВеликА вера твоя (Мф. 15, 28).

[521] Ср.: Мф. 15, 22.

[522] Ср.: Флп. 3, 14.

[523] Рим. 14, 23.

[524] Пс. 17, 30; ср.: 2 Цар. 22, 30.

[525] Нерадеющий об исправлении малого зла впадет в великое зло.

[526] См.: Быт. 3, 18.

[527] Евр. 13, 5.

[528] См.: Рим. 8, 35.

[529] Ср.: Притч. 18, 19.

[530] Пс. 144, 18.

[531] Термин «трезвение» укоренен в новозаветной и святоотеческой традиции. Еще апостол Петр увещал христиан: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, ко- го поглотить (1 Пет. 5, 8). Святые отцы под трезвением всегда понимали бдительность в отношении помыслов, трезвение ума, отвержение явно демонических, да и вообще всех помыслов во время молитвы. Нередко и само безмолвие, исИхию, то есть занятие Иисусовой молитвой, называли трезвением.— Перев.

[532] См.: Лк. 8, 24; Мф. 8, 25.

[533] 1 Кор. 3, 16.

[534] Еф. 4, 26.

[535] См.: 1 Кор. 10, 13.

[536] Согласно святым отцам, грех в своем развитии проходит несколько стадий, первой из которых является прилог. Если грех остановлен на этой стадии, то он не вменяется человеку в вину и его дальнейшего развития не происходит.— Перев.

[537] См.: 1 Тим. 6, 12.

[538] Мф. 7, 16.

[539] 1 Фес. 5, 17.

[540] Дословно — τά όσταˆ, то есть кости.— Перев.

[541] Ср.: Лк. 17, 21.

[542] Ср.: Пс. 15, 8.

[543] Ср.: Притч. 18, 19.

[544] Гал. 6, 2.

[545] Пс. 18, 11.

[546] Ср.: Лк. 8, 24; Мф. 8, 25.

[547] См.: Акафист Пресвятой Богородице, икос 10.

[548] См.: Иак. 2, 19.

[549] Ср.: Откр. 1, 6, 5.

[550] Ср.: Рим. 11, 33.

[551] См.: 1 Тим. 4, 8.

[552] Тавеннисиотский монастырь — первое иноческое общежитие (киновия), основанное в 30-х годах IV века преподобным Пахомием Великим (пам. 15 / 28 мая) в селении Тавенна (Верхний Египет, Фиваида) по откровению свыше. Впоследствии в виду того, что к преподобному приходило множество иноков, ищущих его духовного руководства и желающих жить под его началом, возникла необходимость в создании новых обителей. Так, еще при жизни святого Пахомия в окрестностях этого места было создано 9 мужских монастырей. Преподобный Пахомий впервые ввел общежительный иноческий устав, полученный им, по преданию, от Ангела. В последующие века эти правила стали каноническими и послужили основой для большинства монастырских уставов всего христианского Востока.

[553] В тексте дословно — «пользы».— Перев.

[554] См.: Еф. 5, 12.

[555] Имеются в виду печати для просфор, которые вырезают из деревянных заготовок. На Афоне очень многие монахи зарабатывают себе на хлеб именно таким рукоделием.— Перев.

[556] Точнее, свобода богообщения. Ср.: где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17). Это значит, что «слава Господня созерцается беспрепятственно и свободно» (Блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский. Благовестник. Толкование на послания святого апостола Павла. Кн. 3. М., 2002. С. 306).

[557] В Греции для удобства сосредоточения внимания в сердце при занятиях умной молитвой применяются низкие скамейки, на которые и садятся для молитвы.— Перев.

[558] Рим. 12, 12.

[559] Речь идет об Иисусовой молитве.

[560] Греч. πόθος — «желание».— Перев.

[561] Πόθους.— Перев.

[562] Мф. 15, 19.

[563] Ср.: Притч. 23, 26.

[564] См.: Лк. 15, 11–32.

[565] «Тогда», то есть представ перед судом Божиим, когда и поневоле, но уже бесполезно пришлось бы раскаиваться во всем соделанном.

[566] 2 Кор. 6, 2.

[567] Ср.: Пс. 76, 11.

[568] Пс. 122, 2.

[569] Дословно — «иссушит», «сделает блеклым».— Перев.

[570] См.: Мф. 25, 26–30.

[571] См.: Ин. 14, 23.

[572] Лк. 17, 21.

[573] Имеется в виду безмолвие сердца, то есть бесстрастие.

[574] Ср.: 2 Кор. 12, 2.

[575] То есть дал вам почувствовать, что такое молитва.

[576] Ένδίαθετος λόγος.— Перев.

[577] 1 Ин. 3, 8.

[578] «Сатана» в переводе с сирийского означает «противник».

[579] Рим. 12, 11.

[580] Симеон Новый Богослов.

[581] Мф. 17, 4.

[582] Ср.: Рим. 8, 35.

[583] См.: Мф. 15, 19–20.

[584] См.: Мф. 23, 26.

[585] 2 Кор. 2, 16.

[586] См.: 3 Цар. 19, 12.

[587] Молитва не рождает страсти, но она обнаруживает страсти, сокровенные в сердце человека.

[588] 1 Фес. 5, 17.

[589] См.: Притч. 24, 16.

[590] См.: 1 Цар. 2, 9.

[591] Ср.: Пс. 15, 8.

[592] См.: Мф. 23, 25–26.

[593] Ср.: Пс. 18, 13.

[594] Пс. 103, 28–29.

[595] Ис. 14, 14.

[596] Быт. 2, 9.

[597] Ср.: Быт. 2, 19, 10.

[598] См.: Рим. 8, 19–23.

[599] См.: Быт. 4, 2–8.

[600] См.: Быт. 6, 5–8.

[601] См.: Быт. 13, 13; 18, 20–21; 19, 13, 24–25.

[602] См.: Исх. 14.

[603] Лк. 17, 21.

[604] См.: Мф. 12, 45; Лк. 11, 26; 2 Пет. 2, 20.

[605] Пс. 142, 7.

[606] Вонмем! Станем добре пред Создателем нашим и не помыслим неугодного Богу!» — с таким воззванием, как гласит церковное предание, обратился чиноначальник Небесных Сил святой Архистратиг Михаил к Ангельскому воинству, когда собрал всех Бесплотных, оставшихся непоколебимыми в верности Богу, перед решающим сражением и низвержением с Небес возгордившегося богоотступника-денницы с другими павшими духами.

[607] «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити» — эти слова произносит диакон на литургии верных после исповедания веры молящимися (Символа веры), призывая к благоговейному вниманию, чтобы достойно принести жертву Господу.

[608] 1 Ин. 4, 8, 16.

[609] Ср.: Ин. 14, 21, 23.

[610] Ср.: Ин. 6, 51.

[611] См.: Откр. 22, 1.

[612] Пс. 81, 6.

[613] Ср.: Пс. 41, 2–3.

[614] См.: Чис. 21, 9.

[615] Ин. 8, 28.

[616] См.: Последование погребения мирских человек. Кондак по 6-й песни канона.

[617] Откр. 7, 17; 21, 4.

[618] Пс. 76, 14.

[619] Ср.: Лк. 15, 21.

[620] Пс. 32, 9.

[621] Ср.: Лк. 17, 21.

[622] Лк. 13, 8–9.

[623] Рим. 8, 32.

[624] Ср.: Флп. 2, 8.

[625] См.: Мф. 28, 19; Ин. 1, 12.

[626] См.: Лк. 17, 10.

[627] Ин. 16, 28.

[628] Быт. 2, 7.

[629] См.: Быт. 8, 21.

[630] Истощи (церковнослав.) — источи, излей.

[631] Ср.: Флп. 3, 20.

[632] Пс. 62, 9.

[633] Ср.: Пс. 41, 3.

[634] Рим. 11, 33.

[635] Пс. 83, 2–3.

[636] Ин. 10, 10.

[637] Ср.: Рим. 8, 15; Гал. 4, 6.

[638] Здесь отец Ефрем использует очень сильное выражение — ̉εκτρώματα, дословно — «выкидышей», «недоносков».— Перев.

[639] См.: Жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста (Пс. 22, 4).

[640] Кондак Рождества Христова, глас 3.

[641] См.: Последование святаго Крещения. Молитва на освящение воды.

[642] Рим. 11, 33.

[643] См.: Мф. 18, 21–22.

[644] См.: Богородичны осми гласов, поемыя, егда есть «Слава» святому в Минеи, глас 6, в понедельник вечера.

[645] См.: Пс. 75, 3.

[646] Ср.: Флп. 4, 7.

[647] Νοερόν.— Перев.

[648] См.: Последование погребения мирских человек. Стихиры самогласны Иоанна монаха, стихира третья, глас 3.

[649] См.: Притч. 1, 7; Сир. 1, 15.

[650] Ср.: Рим. 11, 33.

[651] То есть увидит хотя бы отчасти.

[652] См.: Иак. 1, 17.

[653] Ср.: Быт. 2, 17.

[654] Еф. 2, 5.

[655] Ευναμαρτωλοί — дословно «согрешившие вместе», или «вкупе грешные».— Перев.

[656] Ис. 1, 18.

[657] Пс. 102, 12.

[658] Евр. 13, 5.

[659] Мф. 11, 29.

[660] Ин. 13, 35.

[661] Ин. 15, 4–5.

[662] См.: 1 Кор. 13, 4–8.

[663] Лк. 17, 17–18.

[664] См.: Притч. 1, 7; Сир. 1, 15.

[665] Ср.: Рим. 8, 15; Гал. 4, 6.

[666] 1 Кор. 15, 55.

[667] См.: Рим. 14, 17.

[668] Ин. 17, 24.

[669] Рим. 11, 33.

[670] Рим. 11, 34.

[671] Пс. 103, 24.

[672] Пс. 32, 9.

[673] См.: Быт. 1, 1–18.

[674] Ин. 1, 1.

[675] См.: Ин. 1, 12.

[676] См.: Ин. 1, 11.

[677] Пс. 76, 14.

[678] См.: Последование святаго Крещения. Молитва на освящение воды.

[679] Ин. 1, 14.

[680] Пс. 81, 6.

[681] См.: 1 Пет. 2, 9.

[682] См.: Ин. 1, 12–13.

[683] Ср.: Ин. 1, 16–17.

[684] «Мы приняли “благодать”, разумеется, Нового Завета, вместо благодати законоположения» (Блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский. Благовестник. Толкование на Евангелие от Иоанна. Кн. 2. М., 2002. С. 25).

[685] Именно так мы решили перевести πεπληρωμένος, что значит «исполненный, наполненный».— Перев.

[686] Имеются в виду те, кого поминает на литургии или при совершении проскомидии священник.

[687] См.: Литургия святителя Василия Великого. Молитва по освящении Даров.

[688] Слово «папас» (греч. παπάς) по значению близко к русскому «батюшка», и обычно в народе к имени священника прибавляют эту приставку, что звучит более тепло.— Перев.

[689] «Папа Савва» — афонский иеромонах Савва (1821–1908 г.). Происходил родом из восточной Фракии (г. Афира), в молодом возрасте, вняв зову души, пришел на Святую Гору. Промысл Божий привел юного подвижника в келию Святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, где его духовным руководителем стал уже известный в те годы старец — иеросхимонах Иларион Грузин. Позже отец Савва подвизался со своим наставником (вплоть до самой его смерти) в пустыни Святого апостола Иакова, затем вынужден был перейти в обитель святого Дионисия, к которому и относилась эта пустынь. Старец Савва — великий аскет, душеведец, замечательный пастырь и духовник. Прославился также дарами исцеления и прозорливости. Уже при жизни почитался святым и удостоился именования «папа», свидетельствующего об особом уважении и любви к нему святогорцев. Последние годы жизни провел в каливе Воскресения Малого скита Святой Анны, где и похоронен. Подробнее о нем см.: Архимандрит Херувим (Карамбелас). Современные старцы Горы Афон. М., 2002. С. 311–390.

[690] Ахимандрит Иоаким (Специерис) — доктор богословия, государственный проповедник, автор духовных книг и жизнеописаний многих афонских подвижников. В бытность свою иеромонахом подвизался в афонском Новом Скиту, в каливе Святых бессребреников. Находился под духовным руководством старца Саввы. Оставил свое свидетельство о нем в написанной им книге «Воспоминания» (Т. 1. Святая Гора — Иерусалим. Афины, 1931). Будучи священником подворья Гроба Господня, жил в Иерусалиме.

[691] Здесь автор допустил неточность: среди оставленного отцом Саввой сохранилось одно письмо, датированное 12 декабря 1907 года и адресованное «в Россию, Екатерине». Установить, кто была эта Екатерина, не представляется возможным.

[692] Имеется в виду монастырь Рождества Святого Иоанна Предтечи, более известный как монастырь Дионисиат, названный так по имени своего основателя, святого Дионисия Афонского.

^{^[693]} Иларион Грузин (Ивериец) — иеросхимонах Иларион (1776–1864). Происходил из древнего имеретинского дворянского рода. С 6 до 18 лет находился на воспитании у брата своей матери, иеродиакона Стефана, живущего строгой отшельнической жизнью в пустыне. Впоследствии два с половиной года служил при дворе имеретинского царя Соломона II писцом. В этот период был рукоположен в сан пресвитера, являлся духовником царя. В 1819 году прибыл на Афон, поселился в монастыре Дионисиат, затем в течение многих лет подвизался в скитах и пустынях Святой Горы (келия святого Иоанна Богослова, калива святого Апостола Иакова), ведя строгую отшельническую жизнь. Был известным духовником, обладал даром прозорливости (известно, что он предсказал итог русско-турецой войны). Имел учеников, ближайшим из которых был отец Савва, проведший возле своего старца двадцать один год. На Афоне имя иеросхимонаха Илариона окружено славой, стало почти легендой. Покоится он на кладбище монастыря Дионисиат.

[694] См.: Лев. 16, 15–16; Чис. 19, 9, 17–19.

[695] См.: Евр. 9, 13–14.

[696] Ин. 3, 14.

[697] См.: Чис. 21, 8–9.

[698] Песнопение, которое поется во время причащения верующих за литургией.

[699] 1 Кор. 11, 28.

[700] 1 Кор. 11, 29, 31–32.

[701] Рим. 5, 10.

[702] Имеется в виду Предвечный Совет. Конечно, Бога никто ни к чему принудить не может, но Господь Сам пошел на эту жертву по любви к Своему творению. Только в этом смысле вкушение Евой за-претного плода «принудило» Святую Троицу к посланию в мир Сына, чтобы снова дать человеку возможность стать таким, каким замышлял его Творец.— Перев.

[703] Гал. 3, 13.

[704] См.: Евр. 9, 13–14.

[705] Рим. 6, 21, 23.

[706] См.: Мф. 23, 37.

[707] Ср.: Пс. 134, 14. Согласно контексту, именно так понимает стих из этого псалма архимандрит Ефрем. Но русский синодальный перевод (с еврейского), так же как и перевод П. Юнгерова (с греческого текста) со ссылкой на Златоуста (см. также толкование Евфимия Зигабена) дают другое значение: «И к рабам Своим умилосердится». Однако сам глагол παρακληθήσεται от παρακαλέω включает в себя оба значения.— Перев.

[708] Ср.: Ин. 11, 25.

Архимандрит Ефрем Святогорец

Отеческие советы

От издательства

Старец пишет своей духовной дочери в миру

Старец пишет монахиням о девственном житии

Старец пишет монахиням

Новоначальной монахине

К духовной дочери, будущей монахине

Духовной дочери

Другой духовной дочери

Духовной дочери

Духовной дочери

Другой духовной дочери

Другое письмо к той же самой духовной дочери

К желающим монашеского жития