События последних десятилетий коренным образом изменили характер государственно-конфессиональных отношений в нашей стране. Они стали существенной частью отношений государства с формирующимся гражданским обществом. Религиозные объединения получили возможность широкого участия в общественной жизни. По данным Министерства юстиции Российской Федерации, по состоянию на 1 октября 2012 г. в нашей стране действует 25 226 зарегистрированных религиозных организаций, относящихся к 65 конфессиям. Среди них 14 277 — религиозная организация Русской Православной Церкви. Верующие составляют значительную часть населения, религиозные организации обладают значительным авторитетом и принимают активное участие в решении социальных проблем. Следует также отметить, что отношения государства и религиозных объединений являются общественно значимой сферой, которая во многом определяет состояние межконфессиональных и межнациональных отношений и таким образом влияет на психологический климат в обществе и общественно-политическую ситуацию в стране в целом. Тесно взаимосвязаны такие явления, как рост национального самосознания и конфессиональная самоидентификация граждан.

В современной России решается задача построения правового государства. Применительно к нашей теме это означает, что государственно-конфессиональные отношения должны строиться на основе строгого и неукоснительного соблюдения законодательства всеми субъектами отношений. Однако это не исключает возможности работы над совершенствованием законодательства (восполнение пробелов в праве, замена в установленном порядке устаревших норм на более соответствующие реальным общественным потребностям). Несколько раз вносились поправки в действующий Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.), в иные нормативные правовые акты, регулирующие государственно-конфессиональные отношения. В ноябре 2010 г. был принят Федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», в стадии подготовки находится ряд иных законопроектов.

Действующее законодательство предоставило религиозным организациям право осуществлять самый широкий спектр видов деятельности — благотворительную, культурно-просветительную, образовательную, издательскую, предпринимательскую. Религиозные организации владеют, пользуются и распоряжаются имуществом, вступают в договорные отношения. При осуществлении своей деятельности они обязаны соблюдать и исполнять требования законодательства.

В советское время законодательство СССР о религиозных культах было недоступно для всеобщего сведения. Священнослужители и руководители религиозных организаций должны были довольствоваться указаниями и разъяснениями властей о том, что им дозволено, а что запрещено, и не могли в полной мере отстаивать свои права. В Российской Федерации законодательство о свободе совести и о религиозных объединениях доступно для изучения каждому.

Знание установленных законодательством правил, в соответствии с которыми должна жить каждая религиозная организация, необходимо для того, чтобы наиболее полно и эффективно реализовать ее права и возможности, уметь защищать ее интересы, избегать правонарушений. Государственным служащим, работникам государственных учреждений и организаций, равно как и сотрудникам негосударственных структур, всем гражданам, вступающим во взаимоотношения с религиозными объединениями, реализующим личное право на свободу совести, необходимо хорошо представлять действующие нормы российского законодательства в данной сфере.

Рассматриваемые в предлагаемой читателю книге проблемы имеют интердисциплинарный характер, находятся на стыке правовой и религиоведческой науки. Они не могут разрешаться исключительно в рамках правоведения, в отрыве от изучения специфики религиозных субъектов права, отличающей их от иных участников правоотношений. В то же время религиоведение не может плодотворно изучать проблемы религии и общества, исключив из своего предмета правовые аспекты. Разумное расширение предмета науки отнюдь не «размывает» его, а значительно обогащает и укрепляет.

Содержание настоящей книги в полном объеме включает материалы, необходимые для изучения учебной дисциплины «Государственное законодательство о религии» государственного образовательного стандарта «Теология».

Данная книга подготовлена на основании курсов лекций, в течение многих лет читавшихся автором в Сретенской духовной семинарии, в Российской академии государственной службы (с 2010 г. — Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации), в Российском государственном торгово-экономическом университете и в других высших учебных заведениях. Она может быть использована в качестве учебного пособия слушателями духовных образовательных учреждений, студентами, обучающимися по специальности «Теология», «Религиоведение». Она также адресована священнослужителям, государственным служащим, ведущим работу с религиозными объединениями, сотрудникам религиозных организаций.

Первое издание настоящей книги было выпущено издательством Сретенского монастыря весной 2011 г. Второе издание существенно дополнено, переработано и исправлено автором с учетом последних изменений в российском законодательстве.

ГЛАВА 1. ОСНОВЫ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВЕННО-КОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

В настоящей книге рассматривается правовое регулирование деятельности религиозных объединений в современной России, а также раскрывается основное содержание государственно-конфессиональных отношений и государственной вероисповедной политики. Помимо этого в книге произведен анализ исторического пути, пройденного российским государством в последние десятилетия, освещена современная религиозная ситуация в России, обсуждаются проблемы совершенствования и практического применения действующего законодательства.

Проблематика правового регулирования отношений государства и религиозных объединений в отечественной научной литературе еще недостаточно полно разработана. Однако следует назвать ряд современных монографий и учебных пособий, посвященных проблемам законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях: Вероисповедная политика Российского государства: Учебное пособие/ Отв. ред. М. О. Шахов. М., 2003; Володина Н. В. Правовые системы государственно-конфессиональных отношений. М., 2009; Залужный А. Г. Право. Религия. Закон. М., 2008; Куницын И. А. Правовой статус религиозных объединений в России: исторический опыт, особенности и актуальные проблемы. М., 2000; Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный) / Авт. колл.: Шахов М. О., ин. Ксения (Чернега О. А.), Ряховский В. В. и др. М.: Славянский

13

правовой центр, 2011; Погасий А. К. Религия и право. Учебное пособие. Казань, 2007; Понкин И. В. Светскость государства. М., 2004; Пчелинцев А. В. Свобода вероисповедания и деятельность религиозных объединений в Российской Федерации. Конституционно-правовые основы. М., 2012.

Самое полное систематизированное собрание нормативных правовых актов и судебных решений представлено в сборнике документов: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; под общ. ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009. Большое количество полезной аналитической и практической информации содержится в журнале «Религия и право». В фундаментальной работе протоиерея Владислава Цыпина «Каноническое право» (М., 2009) содержится раздел «Церковь и государство», в рамках которого рассмотрен правовой статус Русской Православной Церкви в современном Российском государстве.

Содержание настоящей книги можно условно разделить на три части. В первой части рассматриваются основы теории государственно-конфессиональных отношений, дается характеристика основным этапам становления взаимоотношений российского государства с религиозными объединениями в новейшее время. Вторая часть освещает правовые основы отношений государства и религиозных объединений в Российской Федерации. Третья, наиболее объемная часть отведена правовому регулированию конкретных видов деятельности религиозных объединений и основным областям их взаимодействия с государственными структурами.

С древнейших времен религия и право выступали в качестве важнейших социальных регуляторов. Религиозные нормы, как и нормы законодательства, определяли, что люди обязаны делать в тех или иных ситуациях, что запрещается и что разрешается делать в тех или иных обстоятельствах, какое наказание должно постигнуть нарушителей норм.

Можно выделить три аспекта взаимоотношений религии и права: 1) сакрализация норм законодательства; 2) церковное (каноническое) право и 3) правовое регулирование в сфере свободы совести, свободы вероисповедания и деятельности религиозных организаций.

Уже в древнейших государствах устанавливаемые нормы права получали религиозную санкцию: они рассматривались как непосредственно установленные божеством или основанные на религиозных канонах и текстах священных книг. В мифах излагалась история дарования людям законов, которые рассматривались как часть божественного мироустройства. Помимо этого, религия выполняла функцию легитимации политической власти, освящала ее действия и исходившие от нее распоряжения и законы. В Древнем Израиле Ветхий Завет рассматривался как основной источник норм права, регулировавших все аспекты жизни, определявший меру наказания за нарушения.

Во многих религиях конфессиональная жизнь регулируется сводом норм религиозного или церковного (канонического) права. Каноническое право государственной Церкви (религии) может быть возведено в ранг системы обязательных норм поведения для всех граждан. Так, например, в мусульманских странах не имеется четкого разграничения между светским и религиозным правом. Шариат является основой правовой системы в исламском государстве, а мусульманское право (фикх) составляет неотъемлемую часть шариата. В царской России исполнение канонических норм Синодальной Церкви обеспечивалось государством и им же в некоторых случаях налагались санкции за нарушение церковных правил.

В светских государствах нормы религиозного права относятся к числу внутренних установлений религиозных организаций. Государство уважает такие внутренние установления в случае, если они не противоречат нормам светского законодательства, но не обеспечивает их реализацию и не устанавливает санкций за их нарушение. К числу норм религиозного права относятся, например, правила назначения (возведения в сан) служителей культа и основания для их смещения, правила совершения религиозных таинств и обрядов, различные запреты и ограничения для последователей данной конфессии и т. п.

Светское законодательство регулирует отношения, связанные с реализацией прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений. В нормах международного права, в международных договорах определены гарантии свободы совести, мысли и религии (религиозной свободы) и основания для ограничения свободы проявлять свои верования или убеждения. В большинстве государств мира свобода совести входит в перечень основных прав и свобод, защищаемых нормами их конституций (в России это ст. 28 Конституции РФ).

Законодательство определяет порядок создания религиозных объединений, получения ими статуса юридического лица, устанавливает правила для осуществления их деятельности. При этом право некоторых стран регламентирует некоторые аспекты религиозной, в т. ч. богослужебной деятельности (например, в Великобритании — назначение архиепископа Кентерберийского, утверждение книги молитв государственной Церкви и т. п.). В государствах светского типа регламентируется порядок осуществления только тех видов религиозной деятельности, которые имеют общественный характер: проведение публичных мероприятий, создание религиозных образовательных учреждений и т. п.). Законодательство определяет порядок предоставления религиозным организациям имущества культового назначения и земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, строительства культовых зданий, осуществления религиозными организациями благотворительной, культурно-просветительской, издательской и иной деятельности.

Отношения государства и религиозных объединений представляют собой совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимосвязей и взаимоотношений институтов

16

государства, включая органы власти и управления, государственные учреждения и организации, с одной стороны, и религиозных объединений (религиозных организаций, религиозных групп, руководящих или координирующих органов, духовных образовательных учреждений), а также учреждений и предприятий религиозных организаций — с другой стороны. В основе этих отношений лежат законодательно закрепленные представления

0 месте религии и религиозных объединений в жизни общества, их функциях, сферах деятельности и компетенции всех субъектов данных отношений[1].

В соответствии с положениями ст. 12 Конституции РФ, органы местного самоуправления, не входящие в систему органов государственной власти, надлежит считать третьей, самостоятельной стороной отношений между властью и религиозными объединениями. Действующим законодательством на них возложен ряд функций по взаимодействию с религиозными объединениями. В том числе, религиозные группы, имеющие намерение преобразоваться в религиозную организацию, должны уведомлять органы местного самоуправления о начале своей деятельности. Однако в получившей распространение терминологии существование этого третьего субъекта отношений «власть — религиозные объединения», как правило, не находит специального отражения.

Отношения государства с религиозными объединениями сегодня обозначаются различными терминами, далеко не все из которых могут быть признаны вполне корректными и достаточно универсальными. Наиболее употребительными являются термины: «государственно-церковные отношения»; «государственно-религиозные отношения»; «государственно-конфессиональные отношения»; «отношения государства и религиозных организаций (объединений)».

Государственно-церковные отношения (в православной литературе употребляется также обратная формулировка — церковно-государственные отношения) — привычное, часто употребляемое, в том числе в официальных документах, понятие. Однако это выражение некорректно употреблять применительно к религиозным объединениям мусульман, буддистов, иудеев, последователей других религий, в вероучениях которых нет понятия «Церковь». Термин «Церковь» в данном словосочетании многозначен, расплывчат и может восприниматься разными людьми и представителями разных государственных и конфессиональных структур в различных смыслах: как религиозный институт (в социологическом или правовом смысле), как синоним религиозной организации (объединения), как организованная религия, конфессия, имеющая свою внутреннюю структуру, а также как самоназвание централизованных христианских религиозных организаций.

Понятие государственно-религиозные отношения, встречаемое у некоторых авторов как замена понятия государственно-церковные отношения мы считаем неудовлетворительным, некорректным из-за разнородности, разнопорядковости упоминаемых в нем субъектов отношений. Государство вступает в отношения не с религией как с мировоззрением, учением, а с религиозными объединениями, организованными обществами верующих людей.

Понятие государственно-конфессиональные отношения представляется более корректным. Его недостатком можно считать лишь то, что понятие «конфессия» не определено в законодательстве и может трактоваться как «вероучение», «вероисповедание» или же как совокупность религиозных объединений одного вероучения.

Наиболее адекватно отражающим суть дела представляется понятие отношения государства и религиозных объединений. Эта формулировка включает в себя юридически определенные термины и адекватно именует субъекты отношений. Однако для краткости в дальнейшем нами используется также и термин «государственно-конфессиональные отношения».

Отношения между государством и религиозными объединениями, будучи по своей природе коллективными, неразрывно связаны с обеспечением индивидуальной свободы вероисповедания каждого гражданина[2]. С одной стороны, верующий человек испытывает потребность участвовать в коллективных богослужениях, в деятельности религиозных объединений совместно со своими единоверцами. Поэтому он постоянно вступает в отношения с властью и обществом не единолично, а в составе своего религиозного объединения. С другой стороны, обеспечение государством, его органами благоприятных условий для деятельности религиозных объединений благотворно сказывается на каждом верующем — участнике религиозного объединения, равно как и ограничение государством возможностей для деятельности религиозных объединений прямо или же косвенно ограничивает религиозную свободу каждого верующего.

Предметом отношений между современным российским государством и религиозными объединениями являются:

реализация конституционного права человека и гражданина на свободу совести и вероисповедания;

осуществление гарантированных законом прав религиозных объединений и контроль за соблюдением законов и исполнением ими возложенных на них законодательством обязанностей;

обеспечение взаимодействия государственных и муниципальных органов власти и религиозных организаций в осуществлении социально значимых программ;

реализация конституционного принципа отделения религиозных объединений от государства;

регулирование межконфессиональных отношений в случаях, порождающих общественный конфликт.

Субъектами отношений государства и религиозных объединений выступают:

со стороны государства — органы законодательной, исполнительной и судебной власти, государственные учреждения и другие организации (в том числе образовательные, научные, культурные, государственные средства массовой информации);

со стороны религиозных объединений — религиозные организации и религиозные группы, их руководящие либо координирующие органы, духовные образовательные учреждения, а также созданные при участии религиозных организаций учреждения и иные организации, осуществляющие различные виды социально-гуманитарной, образовательной, культурно-просветительской, информационной и иной деятельности. Религиозные группы, не обладающие правами юридического лица и не являющиеся субъектами права, тем не менее могут быть субъектами государственно-конфессиональных отношений, поддерживать контакты с органами власти.

Уровни отношений государства и религиозных объединений в Российской Федерации:

общегосударственный (федеральный), субъекта Федерации, местный (муниципальный).

На каждом из уровней в качестве субъектов отношений выступают соответствующие органы, учреждения и организации государства и религиозных объединений. Например, централизованная религиозная организация общероссийского масштаба заключает соглашение о сотрудничестве с федеральным

20

министерством, епархия Русской Православной Церкви — с администрацией субъекта Федерации.

В случаях, когда решение того или иного вопроса, связанного с деятельностью религиозного объединения, находится в компетенции федерального органа или органа власти субъекта Федерации, возникают прямые межуровневые отношения. Например, в случае, если местная религиозная организация желает получить в безвозмездное пользование культовое здание, являющееся памятником истории и культуры общероссийского значения и находящееся в федеральной собственности, оно направляет соответствующее обращение для рассмотрения в уполномоченный федеральный орган исполнительной власти.

Религиозные объединения на законных основаниях осуществляют кроме богослужебной и иной религиозной деятельности самый широкий спектр видов деятельности. Ввиду этого органы государственной власти и религиозные объединения вступают во взаимодействие практически во всех областях жизни общества.

Среди наиболее важных сфер (областей) отношений государства и религиозных объединений: правовая (законотворчество[3] и правоприменение), экономическая, социальной защиты, здравоохранения, культуры, образования, экологии, охраны общественного порядка, а также отношения с Вооруженными Силами и другими силовыми структурами государства, пенитенциарными учреждениями и т. д.

Сотрудничество органов, учреждений и организаций государства и религиозных объединений может осуществляться в формах: диалога, совместных мероприятий, предусмотренных соответствующими соглашениями и договорами.

Отношения государства с религиозными объединениями характеризуются участием в них множества субъектов, обладающих возможностью самостоятельно и независимо определять свою социальную позицию. Например, одни религиозные объединения в соответствии со своими вероучительными установками стремятся проявлять социальную активность, сотрудничать с государством и обществом, другие, напротив, пытаются максимально обособиться от мира, от всех, кто не разделяет их религиозных убеждений. Свобода, которой обладают в рамках закона субъекты государственно-конфессиональных отношений, предопределяет то, что государство не может управлять этими отношениями в одностороннем порядке. Государство как субъект отношений с религиозными объединениями обладает возможностью реализовывать свою вероисповедную политику, оказывая тем самым существенное влияние на эти отношения в целом.

В самом общем виде по характеру отношений с религиозными объединениями государства подразделяются на государства конфессионального типа и государства светского типа.

Понятие «государство светского типа» шире по содержанию, чем понятие «светское государство». В целом ряде стран (США, ФРГ, Португалия), где реализован принцип отделения религиозных организаций от государства, где обеспечена реальная свобода совести и свобода вероисповедания, светскость не включена в перечень конституционных характеристик (признаков) государства, они не именуются светскими. В то же время в светской Турции около 80 000 мусульманских имамов, муфтиев и проповедников имеют статус государственных служащих, обязательным является изучение религиозной культуры и этики в государственных школах (то и другое — в целях государственного контроля за религиозной ситуацией, сдерживания деятельности мусульманских радикалов, противников светскости государства). В светской Франции государство и коммуны как собственники несут расходы по содержанию, ремонту и реставрации свыше 30 000 католических (и только католических) культовых зданий, государство финансирует деятельность капелланских служб нескольких конфессий в армии. Таким образом, не существует универсальной, международно унифицированной и неизменной

22

«формулы светскости», точного и постоянного набора свойств и признаков светскости государства.

Отсутствие государственной или обязательной религии, принцип отделения религиозных объединений от государства; принцип равенства религиозных объединений перед законом — те признаки, в отсутствие которых государство невозможно считать государством светского типа. Но их наличие не влечет автоматического признания (провозглашения) государства светским.

Для классификации типов государственно-конфессиональных отношений все государства, где обеспечена свобода совести и отсутствует государственная (обязательная) религия, можно отнести к «светскому типу». (И США — «государство светского типа», и Франция — «государство светского типа», принципиальных правовых отличий наличие/отсутствие в конституции страны принципа светскости не привносит). Но с конституционно-правовой точки зрения следует различать немногочисленные страны, конституции которых формально провозглашают государство светским и значительно более многочисленные государства «светского типа».

Отделение религиозных объединений от государства — это самостоятельный и более распространенный в конституционном законодательстве многих стран мира фундаментальный принцип государственно-конфессиональных отношений, чем принцип светскости.

Сравнительно-правовой анализ реализации принципа отделения религиозных объединений от государства в различных странах мира позволяет выделить следующие наиболее характерные черты:

— отсутствие государственной или обязательной для всех граждан религии или идеологии и воздействия со стороны государства на граждан с целью формирования у них какого-либо отношения к религии или идеологии;

— светский характер государственной и муниципальной системы образования;

— неучастие религиозных объединений в деятельности органов государственной власти и управления, отсутствие у религиозных объединений властных полномочий;

— отсутствие государственного финансирования деятельности религиозных объединений, служители культов не получают заработную плату от государства[4];

— религиозные нормы, правила, предписания и запреты не являются источниками права в государстве, государство не устанавливает ответственности за нарушение норм религиозного законодательства[5], не обеспечивает их соблюдение своей принуждающей силой, не допускает создания в религиозных организациях собственного аппарата силового принуждения к соблюдению норм религиозного законодательства; в государственной судебной системе отсутствуют какие-либо особые духовные (религиозные) суды;

— государство не вмешивается в организацию религиозной жизни в соответствии с религиозными нормами, в назначение и смещение служителей культов, руководителей и персонала религиозных организации.

В зависимости от национальной специфики государственноконфессиональных отношений указанный набор основных признаков отделения религиозных объединений от государства может изменяться.

Отделение религиозных объединений от государства не является ни непременным условием, ни гарантией обеспечения свободы совести и свободы вероисповедания. С одной стороны, в ряде государств — участников Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод имеется государственная (но не «обязательная») религия (церковь), но одновременно обеспечена свобода совести для граждан с любыми религиозными или атеистическими убеждениями, отсутствует дискриминация по религиозному признаку. С другой стороны, провозглашенный в СССР принцип отделения религиозных объединений от государства не обеспечивал свободу вероисповедания для советских граждан в условиях атеистической политики государства.

В конфессиональном государстве одна из церквей (конфессий) либо сама руководит страной (теократия), либо включена в систему органов власти и управления (государственная религия). К теократическим государствам можно отнести Святой Престол[6], в котором главой государства является Папа Римский. К теократическому типу относятся некоторые мусульманские страны, где верховная власть формально или фактически находится в руках исламских религиозных лидеров. В отличие от теократии, в странах с государственной религией «соотношение сил» между государством и религиозной организацией обратное. Государственная религия является частью государственного аппарата, управляется и контролируется государством. Классическим примером такого типа отношений можно считать Синодальную Церковь в императорский период истории России. Государственной Церковью является Англиканская Церковь в Великобритании. В современном мире в ряде стран происходит постепенный переход от государства конфессионального типа с привилегированной государственной церковью к светскому государству. В таких странах государственная религия не является обязательной для граждан, а принадлежность к иным вероисповеданиям не служит причиной для дискриминации. Поэтому наличие в стране государственной религии не обязательно сопровождается ограничением свободы совести.

Особое место занимают в этой классификации страны с существенной, как правило, долей католического населения, в которых церковь и государство традиционно были тесно связаны (Италия, Испания, Ирландия, Польша и т. д.). Однако их нельзя ни относить к теократиям, ни уподоблять странам с национальными государственными церквами, ввиду того что высший руководящий центр католицизма не подчинен властям этих государств. Правовое положение Католической Церкви в этих странах определяется условиями специальных договоров — конкордатов. Отличительной особенностью конкордатных государственноконфессиональных отношений является то, что Святой Престол является самостоятельным государством, полноправным субъектом международных отношений. Поэтому конкордат (договор) о статусе Католической Церкви, заключаемый между Святым Престолом и конкретным государством, — это международный договор двух государств. Сходный договор между каким-либо государством и религиозной организацией другого вероисповедания, например Православной Церковью, мусульманской религиозной организацией и др., будет иметь внутригосударственный характер, или представлять собой договор между государством и иностранной религиозной организацией. Такие договора не являются межгосударственными.

Условия конкордатов могли ставить Католическую Церковь в исключительное положение (так, например, Латеранские соглашения 1929 г. устанавливали, что католическая религия является единственной религией Итальянского государства). Государства с привилегированным положением Католической Церкви относятся к конфессиональному типу. Однако такие отношения все более уходят в прошлое. Во второй половине XX века статус Католической церкви во многих государствах был изменен, в том числе путем заключения новых конкордатов, существенно уменьшивших привилегии Церкви. В результате складывающийся тип

26

государственно-конфессиональных отношений в соответствующих странах приближается к светскому типу социального партнерства. Таким образом, в конкордатных отношениях со Святым Престолом могут находиться государства как конфессионального, так и светского типа.

В Православной Церкви идеальным вариантом отношений между государством и Церковью считается «симфония». В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» указывается, что суть симфонии составляет обоюдное сотрудничество Церкви и государства, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Государство при симфонических отношениях с Церковью ищет у нее духовной поддержки, ищет молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а Церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства[7].

Известный современный специалист по каноническому праву протоиерей В. Цыпин полагает, что «симфония могла возникнуть лишь… в государстве православном. Причем, если в государстве, где Православная Церковь имеет официальный статус, связанный с особыми привилегиями, существуют такие религиозные меньшинства, права которых вследствие этой привилегии ущемлены, то трудно говорить о том, что церковно-государственные отношения урегулированы идеальным образом. Поэтому, очевидно, лишь монорелигиозное, моноконфессиональное православное государство может без ущерба для справедливости и общего блага своих граждан строить отношения с Церковью на основании симфонии».[8]

В Византийской империи и в России допетровского времени идеальная модель симфонии получила далеко не совершенное воплощение. А императорская Россия с ее синодальной системой уже явно не соответствовала принципу симфонических государственно-церковных отношений.

В государстве светского типа религиозные объединения отделены от него. Среди вариантов государственно-конфессиональных отношений в светском государстве можно выделить типы:

— сегрегационный. Этот тип характерен для атеистического государства. Принцип отделения религиозных объединений от государства может, как это имело место в СССР, сопровождаться формальным декларированием свободы совести. Однако при сегрегационном варианте отношений государство рассматривает религию как отрицательное социальное явление и стремится максимально ограничить роль религии в жизни общества. Один из авторитетных исследователей принципа светскости И. В. Понкин полагает, что государства, имеющие официальную антирелигиозную идеологию, вообще нельзя относить к светскому типу по причине отсутствия идеологической нейтральности таких государств. Показательно, что СССР никогда не именовал себя светским государством;

— сепарационный тип предполагает нейтральность государства в отношении религии, взаимное невмешательство государства и религиозных объединений в деятельность друг друга (при условии соблюдения последними норм законодательства). В качестве примеров сепарационного типа можно привести государственно-конфессиональные отношения во Франции, а также в США. (В последнем случае, несмотря на присутствие элементов христианской символики в деятельности государства, в США, в соответствии с Первой поправкой к Конституции, никогда не было государственной религии и государство не поддерживает какую-либо религию). Для отношений сепарационного типа не свойственно сотрудничество государства и религиозных объединений в социальной сфере. По словам Т. Рамбо, «во Франции сотрудничество существует, однако оно непрямое, косвенное, по той причине, что оно слишком часто воспринимается как нарушение принципа отделения»[9];

— кооперационный тип (социальное партнерство), при котором государство решает социальные проблемы совместно с религиозными объединениями. Примером такого типа отношений можно считать государственно-конфессиональные отношения в Германии, где, при отсутствии государственной религии, Римско-католическая и Евангелическо-лютеранская Церковь имеют статус «корпораций публичного права» и осуществляют различные формы социального служения во взаимодействии с государством[10]. В современной России, являющейся, согласно Конституции, светским государством, идет поиск оптимального варианта взаимоотношений с религиозными объединениями. Отношения Российской Федерации с Русской Православной Церковью развиваются в направлении кооперационного типа.

Отметим также, что в одном и том же светском государстве отношения с различными конфессиями могут складываться по различному типу. Например, кооперационный тип отношений между государством и традиционными для данного общества конфессиями может сочетаться с формированием между тем же самым государством и некоторыми новыми религиозными движениями или конфессиями, подозреваемыми в «экстремизме», «политическом сепаратизме» и т. д., отношений, близких к сепарационному и даже сегрегационному типу. Иногда жесткая политика государства в отношении отдельных конфессий в той или иной мере обусловлена социально проблемным поведением последователей этих вероучений, иногда действия властей мотивированы идейным неприятием конкурентов для «традиционных» религий. В последнем случае правомерно ставить под вопрос идеологическую нейтральность и, следовательно, светскость государства.

Сосуществование в светском государстве разных типов государственно-конфессиональных отношений зависит от ряда факторов: от «социального поведения» различных конфессий, от меры применения принципа «конфессиональной нейтральности» государства, от степени согласованности в проведении вероисповедной политики различными органами власти, от уровня политической культуры власти и общества.

Вероисповедная политика государства. Отношения государства с религиозными объединениями характеризуются участием в них множества субъектов, обладающих возможностью самостоятельно и независимо определять свою социальную позицию. Например, одни религиозные объединения в соответствии со своими вероучительными установками стремятся проявлять социальную активность, сотрудничать с государством и обществом, другие, напротив, пытаются максимально обособиться от мира, от всех, кто не разделяет их религиозных убеждений. Свобода, которой обладают в рамках закона субъекты государственно-конфессиональных отношений, предопределяет то, что государство не может управлять этими отношениями в одностороннем порядке. Государство как субъект отношений с религиозными объединениями обладает возможностью реализовывать свою вероисповедную политику, оказывая тем самым существенное влияние на эти отношения в целом.

30

Под вероисповедной политикой государства понимается деятельность институтов государства, в которой объектом политического воздействия является религиозная составляющая общественной жизни. В государствах светского типа объектом вероисповедной политики государства является не вся религиозная жизнь, а лишь те ее стороны, которые связаны с какими-либо аспектами политики самого государства. В государствах конфессионального типа частью вероисповедной политики может быть контроль органов власти за соблюдением гражданами религиозных правил поведения, норм благочестия, участие государственных инстанций в процессе назначения и отрешения от должности священнослужителей, наличие ограничений свободы деятельности и даже преследования лиц и религиозных объединений, не принадлежащих к господствующей религии.

Вероисповедная политика государства определяется влиянием ряда факторов, среди которых: конфессиональная структура его населения, типы действующих на территории государства религиозных объединений (национальные или мировые религии), исторически сложившиеся традиции во взаимоотношениях государства и религиозных объединений, глубина процесса секуляризации в стране и др.

В наше время терминология в данной проблематике еще недостаточно унифицирована и наряду с термином «вероисповедная политика» применяются термины «религиозная» или «конфессиональная политика» и т. п.

Структурная модель вероисповедной политики — описание ее важнейших составных частей или структурных элементов и взаимосвязей между ними, которые в своей совокупности определяют общий облик, тип, характер политики.

Структурная модель государственной вероисповедной политики может быть представлена в виде совокупности четырех взаимосвязанных компонентов: ценностно-целевого, нормативного, институционального и функционального.

Ценностно-целевой компонент представляет собой совокупность идейно-мировоззренческих представлений о месте и роли религии и религиозных объединений в жизни страны, о свободе совести, которыми руководствуется государственная власть, определяя стратегические цели своей вероисповедной политики и пути их достижения. Доминирующие идеалы, духовные ценности определяют ответ на вопрос: чего власть стремится достичь своими действиями? В зависимости от ценностных установок, которые существенно различаются, например, в теократическом, атеистическом и в светском государстве, формируется представление о целях проводимой политики, о допустимых и недопустимых методах ее реализации. В современных демократических государствах, как правило, отсутствует официальная (государственная) идеология, однако это не означает отсутствия целей политики и непризнания никаких духовных ценностей.

Нормативный компонент включает в себя законодательство, регулирующее отношения в сфере свободы совести и свободы вероисповедания. Правовые нормы устанавливают, что обязаны делать органы власти в процессе реализации вероисповедной политики, что им делать запрещается и что они имеют право делать. Эти нормы определяют также запреты, предписания и пределы свободы деятельности для религиозных объединений и верующих граждан, соблюдение, исполнение и защиту которых обеспечивают органы власти.

Институциональный компонент — это органы государственной власти, реализующие вероисповедную политику. Эти органы создаются и наделяются конкретными полномочиями на основании правовых актов.

Функциональный компонент — это совокупность действий по реализации ГВП, совершаемых органами государственной власти. Часть из этих действий однозначно определена императивными нормами права, но в пределах полномочий, установленных диспозитивными нормами, органы власти могут избирать различные варианты законных действий, сообразуясь с общим направлением проводимой политики.

32

Можно провести некоторую (неполную) аналогию выделенных нами четырех компонентов структурной модели с аристотелевским учением о четырех причинах: целевой (для чего это?), формальной (что есть это?), материальной (из чего состоит?) и действующей (как это произведено?)[11]. В нашем случае компоненты могут быть соотнесены с целью действий, правилами их совершения, действующими органами власти и с конкретными действиями.

Компоненты структурной модели ГВП тесно взаимосвязаны, и существенные изменения в каждом из них не могут происходить изолированно и чаще всего (но не обязательно в каждом конкретном случае) влекут за собой изменения в остальных компонентах и в характере политики как системы в целом. Эти изменения, как правило, не синхронны, растянуты во времени. Например, вначале происходит осознание необходимости изменения законодательства или реформирования государственной машины и лишь по прошествии некоторого времени, в зависимости от эффективности механизма государства, осуществляются соответствующие перемены в нормативно-правовой базе, в системе органов власти.

Ценностно-целевой компонент модели является определяющим. Формирование остальных компонентов: нормативного, институционального и функционального — производится на основе идейно-мировоззренческих представлений, доминирующих во власти. Отметим, что в современных демократических государствах существуют развитые механизмы взаимодействия власти и общества, благодаря которым происходит согласование целей и идеалов различных социальных групп. В тоталитарных государствах власть навязывает обществу свою официальную идеологию и заставляет общество реализовывать поставленные ею цели.

Влияние идейно-мировоззренческих представлений на формирование и эволюцию системы права хорошо известно и находит выражение в различных формулировках (например: «Право есть воля господствующего класса, возведенная в закон»). Вся система социальных регуляторов, определяющая запреты, предписания и дозволения, основывается на представлениях о добре и зле, о том, какие социальные явления надлежит поддерживать, а какие изживать или видоизменять, приближая к некоторому идеалу.

Имеет место и обратное влияние нормативного компонента на ценностно-целевой. В состав последнего входит правосознание, предполагающее уважение к действующим правовым нормам, согласование выдвигаемых целей политики и методов их достижения с законодательством. В конкретных ситуациях руководители государства могут либо воздерживаться от выдвижения политических целей, противоречащих закону, либо обратиться к процедурам изменения норм закона. (Возможен и вариант конфликта между компонентами системы, когда власть, поставив противозаконные цели, для их реализации совершает (функциональный компонент) правонарушения. Но такое рассогласование компонентов системы означает ее нестабильность и может иметь только временный характер).

Институциональный компонент, как уже отмечалось, создается под воздействием нормативного, на основе правовых актов. Например, Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ создана и осуществляет свою деятельность на основе постановлений Правительства РФ. В условиях разделения властей влияние институционального компонента на нормативный осуществляется прежде всего органами законодательной власти. (В свою очередь их правотворческая деятельность определена правовыми нормами Конституции). Органы исполнительной

власти могут принимать участие в формировании нормативного компонента, издавая подзаконные нормативные акты.

Непосредственное воздействие ценностно-целевого компонента на институциональный невозможно, так как любые изменения в последнем совершаются посредством издания правовых актов. Такое воздействие опосредовано нормативным компонентом, но имеет ценностно-целевую мотивацию: например, ликвидация Совета по делам религий при Совете Министров СССР, осуществленная на основе норм Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25.10.1990 г. во имя обеспечения тех представлений о свободе совести, которыми руководствовались в то время власть и значительная часть общества.

Прямое воздействие институционального компонента на ценностно-целевой ярко проявляется в случаях, когда в системе органов государственной власти создаются структуры, осуществляющие разработку и пропаганду официальной идеологии. В современной России, ввиду установленного статьей 13 Конституции РФ запрета, не существует государственной идеологии. В СССР эти функции выполнялись такими организациями, как Институт марксизма-ленинизма, Академия общественных наук.

Функциональный компонент (правоприменительные действия власти) формируется под влиянием всех трех других компонентов. Содержанием нормативного компонента предопределяются запреты на конкретные действия власти, обязательное исполнение возлагаемых на них обязанностей, пределы свободы усмотрения при принятии ими управленческих решений. В пределах своих полномочий государственные органы могут совершать (или не совершать) действия, дозволенные законодательством. В рамках закона выбор конкретного варианта дозволенных действий определяется ценностно-целевым компонентом (например, в современной России органы власти могут варьировать в зависимости от приоритетов ГВП формы и размеры поддержки, оказываемой ими религиозным организациям в осуществлении социально значимой деятельности). Институциональный компонент определяет фактическую возможность выполнения действий (при отсутствии нужных структур или недостатке квалифицированных кадров они становятся неэффективными или вовсе невозможными).

Конкретный пример может проиллюстрировать, как перемены в двух компонентах — ценностно-целевом и функциональном — радикально меняют облик всей модели вероисповедной политики. В период горбачевской «перестройки», к моменту празднования тысячелетия Крещения Руси (1988 г.), идеологические представления руководства КПСС претерпели видоизменение: вместо прежнего воинствующего атеизма возобладало представление о необходимости обеспечения реальной свободы совести, была признана выдающаяся роль Русской Православной Церкви в истории русской государственности и культуры. В соответствии с этим было ограничено действие атеистической пропаганды, а органы власти, обладавшие возможностями по своему произволу удовлетворять или отклонять прошения о регистрации новых религиозных общин, были ориентированы на смягчение подхода к рассмотрению заявлений. В результате число общин, зарегистрированных в СССР в 1988 г., выросло по сравнению с числом зарегистрированных в 1987 г. в десять раз (1070 и 104 соответственно). При этом нормативный и институциональный компоненты оставались неизменными до осени 1990 г., но общий облик вероисповедной политики страны, благодаря переменам в двух компонентах, радикально изменился, что, в конечном итоге, привело к трансформации двух других компонентов.

Функциональный компонент не может непосредственно воздействовать на институциональный или нормативный компоненты. Однако результаты практических действий могут осознаваться властями как основания для корректировки своих ценностно-целевых установок, перемен в законодательстве и реорганизации институционального компонента. Например, длительное время старообрядчество воспринималось властями царской России как нелояльное им, оппозиционное и опасное для стабильности страны духовное движение. Это предопределяло создание

36

дискриминационного законодательства, проведение систематических репрессивных мер против старообрядцев. Однако, хотя и с большим опозданием, к началу XX века власти на основе приобретенного опыта убедились, что старообрядцы — патриотически настроенные граждане, укрепляющие экономику страны, хранящие лучшие народные традиции, — не угроза, а опора стабильности в обществе. В результате вероисповедная политика по отношению к старообрядчеству существенно изменилась во всех компонентах.

Целостную картину конкретного наполнения каждого из четырех компонентов структурной модели и их взаимного влияния можно представить в коротких исторических примерах.

В Российской империи Синодальная Церковь рассматривалась как носительница единственного истинного вероучения, поддерживать которую является долгом государства. Другие религии представлялись в качестве заблуждений или ложных учений, к которым государство может проявлять ту или иную степень терпимости — в зависимости от их свойств, от поведения их последователей. Эта доминировавшая мировоззренческая установка предопределяла характер законодательства, которое предоставляло исключительные преимущества Синодальной Церкви и налагало различные ограничения на деятельность иных конфессий. Соответствующим образом была организована система органов власти, ведавших делами господствовавшей церкви (Святейший Синод) и других конфессий, вопросами деятельности которых в основном занимались органы Министерства внутренних дел. В практической деятельности властей могли применяться как гибкие, веротерпимые формы действий, например в отношениях с мусульманами, так и репрессивные, иногда неоправданно жестокие, интенсивность которых могла меняться под воздействием ценностно-целевого и нормативного компонентов. Например, в царствование Николая I, видевшего в старообрядчестве угрозу государству, были приняты дополнительные антистарообрядческие правовые акты и активизированы массовые преследования.

В Советском государстве религия рассматривалась как пережиток прошлого, которому предстоит отмереть в коммунистическом обществе. Законодательные нормы были ориентированы на максимальное ограничение деятельности религиозных объединений в обществе. Государственные органы по делам религий также были нацелены на обеспечение максимального надзора за жизнью религиозных объединений, на сдерживание их активности; они работали в тесном взаимодействии с органами государственной безопасности. Практическая деятельность органов власти и управления всех уровней за редкими исключениями может быть охарактеризована как более или менее интенсивное использование «административного ресурса» для проведения в жизнь атеистической идеологии. Характерным является также то, что на протяжении советской истории влияние нормативного компонента было относительно невелико. Во-первых, органы власти оставляли за собой возможность произвольного толкования советского законодательства о культах сообразно с политической целесообразностью; во-вторых, нормы законодательства могли игнорироваться, нарушаться властями; в-третьих, религиозные организации и верующие были фактически лишены возможности в судебном порядке защищаться от неправомерных действий властей. История Советского государства показывает также, что под влиянием ценностно-целевого компонента (в котором изменялась не официальная марксистско-ленинская доктрина, а политические цели вождей и взгляды на методы их достижения) видоизменялись все остальные компоненты структурной модели и сам тип ГВП.

Структурная модель государственной вероисповедной политики помогает понять внутреннюю природу формирования ГВП, объяснить, почему в конкретно-исторических условиях складывается тот или иной ее тип, анализировать динамику и тенденции ее видоизменения, прогнозировать, как изменение того или иного фактора, компонента может повлиять на общий облик исследуемого объекта. Применительно к историческим исследованиям структурная модель может использоваться для целей

38

периодизации, в качестве критерия, позволяющего констатировать переход вероисповедной политики государства в качественно новое состояние (при существенном и длящемся изменении двух и более компонентов ее структурной модели).

Применительно к современной Российской Федерации, являющейся светским государством, вероисповедная политика — часть политики государства в сфере свободы совести и вероисповедания, а именно: система действий государства, включающая целеполагание, правовое обоснование, комплекс организационно-практических мер по:

обеспечению и защите свободы совести и свободы вероисповедания человека и гражданина,

регулированию деятельности религиозных объединений, осуществлению сотрудничества с ними в решении социально и государственно значимых проблем,

достижению межрелигиозного и межконфессионального мира. Согласно принятым в современной политологии представлениям, «политика возникает и осуществляется ради определенных целей, которые внутренне противоречивы и разнообразны. Ее высшая цель в социальной системе — интеграция внутренне дифференцированного общества, увязывание конфликтующих частных устремлений граждан с общей целью всего общества. (…) Средства политики представляют собой инструменты, орудия практического осуществления целей, превращения идеальных мотивов в реальные действия. (…) Методы политики обычно характеризуют способы воздействия на ее объекты»[12].

В настоящее время, ввиду отсутствия официально принятой доктрины или концепции государственной вероисповедной политики, ее цели, принципы и методы могут по-разному формулироваться различными исследователями или политическими деятелями в зависимости от их собственной мировоззренческой позиции. Однозначно определенными компонентами вероисповедной политики современной России являются те положения, которые закреплены в действующем законодательстве, например принцип равенства религиозных объединений перед законом.

Определяющей целью вероисповедной политики Российской Федерации является создание условий, сочетающих обеспечение возможности наиболее полной реализации прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания с обеспечением консолидации и стабильности общества.

Достижение данной цели обеспечивается решением комплекса задач, в числе которых:

обеспечение полной и беспрепятственной реализации конституционных прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания. (Религиозные убеждения последователей большинства конфессий требуют образования религиозных объединений и предоставления им возможности осуществлять ряд богослужебных и внебогослужебных функций. Поэтому государственная политика в отношении прав и свобод личности и политика в отношении религиозных объединений неразрывно связаны);

согласование интересов верующих и неверующих граждан, различных религиозных объединений, конфессиональных и этнических общностей, достижение между ними взаимопонимания и социального компромисса ради мирного сосуществования в обществе;

целенаправленное распределение пропорциональной доли общественного богатства на расходы, связанные с потребностями общества в сфере духовной жизни, в том числе посредством предоставления налоговых льгот и оказания помощи социально значимой деятельности религиозных организаций;

укрепление моральных ценностей общества путем реализации позитивного социально-нравственного потенциала различных форм мировоззрения, в том числе религиозного, сохранение самобытности культурно-национальных традиций народов России, развитие всех форм общественной самодеятельности;

защита национально-государственной, общественной и личной безопасности, противодействие пропаганде культа насилия и моральных норм, противоречащих нравственным ценностям российского общества.

Политика государства в сфере свободы совести и вероисповеданий строится на следующих принципах:

светский, конфессионально нейтральный характер государства и его институтов;

равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от их отношения к религии, принадлежности к религиозным или светским объединениям;

равенство религиозных объединений перед законом;

уважение культурно-национальных традиций, менталитета различных общественных групп населения; учет взаимосвязи национальных обычаев, традиций и обрядов с религией;

допустимость лишь таких ограничений в сфере свободы совести и вероисповеданий, которые необходимы для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства;

открытость в реализации политики в сфере свободы совести и вероисповеданий на всех уровнях государственной власти и управления;

научно обоснованный выбор приоритетов в политике государства в данной сфере. В соответствии с этим принципом государственная вероисповедная политика должна формироваться и реализовываться на основе комплексного научного анализа: социологического, религиоведческого, правового, политологического, экономического. Такой подход призван застраховать от проявлений волюнтаризма, от ошибок в оценке ситуации, в прогнозе ее развития, в выборе способов действия.

Методы осуществления политики государства в сфере свободы совести и вероисповеданий:

неукоснительное соблюдение законодательства Российской Федерации всеми государственными органами и должностными лицами;

совершенствование правовой базы, регулирующей отношения в области свободы совести и свободы вероисповедания;

создание эффективного механизма для проведения единой государственной вероисповедной политики на всех уровнях власти, для контроля за соблюдением законодательства Российской Федерации о свободе совести и вероисповеданий;

профессиональная подготовка и повышение квалификации государственных служащих, осуществляющих реализацию вероисповедной политики;

поддержка научных исследований, обеспечивающих теоретическую основу вероисповедной политики государства;

контакты и сотрудничество с религиозными объединениями, предоставление им возможности участвовать в рассмотрении органами власти вопросов, затрагивающих их интересы;

государственная поддержка социально значимых направлений деятельности религиозных объединений, соответствующий общественным потребностям выбор форм и сфер сотрудничества государства с конфессиями, религиозными организациями;

координация усилий различных звеньев государственной системы, гражданского общества, религиозных организаций для поддержания конструктивных отношений, укрепления взаимопонимания между последователями различных вероисповеданий.

ГЛАВА 2. РОССИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО И РЕЛИГИОЗНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ: ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ НОВЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ И СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ

На всем протяжении истории Советского государства оно проводило в жизнь марксистско-ленинскую идеологию, в соответствии с которой религия представляет собой отрицательное социальное явление. Помимо тотальной антирелигиозной пропаганды, временами принимавшей характер откровенного глумления над религиозными святынями, помимо судебных и внесудебных преследований священнослужителей и верующих, в законодательстве советской страны наличествовал целый ряд правовых норм, существенно ограничивавших религиозную свободу.

Основные дискриминационные моменты в законодательстве СССР о религиозных объединениях до 1990 г.

Конституция СССР 1977 г. признавала право на атеистическую, но не на религиозную пропаганду. За верующими признавалось только право исповедовать религию и отправлять религиозные культы. При этом, в отличие от положений международного права (см. главу 4), в советском законодательстве содержание понятия «исповедовать религию» понималось максимально узко, только как право придерживаться определенных религиозных убеждений, но не публично проявлять и распространять их. В отличие от современных подходов к содержанию прав и свобод человека, согласно которым разрешено все, что прямо не запрещено законом, советское государство рассматривало всякую прямо не разрешенную законодательством деятельность верующих как противозаконную. В связи с этим «религиозная пропаганда», всякая миссионерская деятельность, всякая публичная проповедь веры расценивались как не соответствующия советской Конституции и законодательству.

Со времени декрета 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» религиозные объединения были лишены прав юридического лица. Декрет установил, что «никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью». Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ были объявлены «народным достоянием».

Фактически в связи с необходимостью осуществления жизнедеятельности религиозные объединения совершали определенные действия: открывали счета в сберкассах, заключали охранные договора на передачу им в пользование культовых зданий, приобретали строительные материалы, производили ремонтно-реставрационные работы. В соответствии с п. 11 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 08.04.1929 г. (с изменениями, внесенными Указом Президиума ВС РСФСР от 23.06.1975 г.):

«Сделки, связанные с управлением и пользованием культовым имуществом, как-то: договоры о найме сторожей, о поставке дров, ремонте молитвенного здания и имущества культа, по приобретению продуктов и имущества для совершения религиозных обрядов и церемоний и тому подобных действий, тесно и непосредственно связанных с учением и обрядностью данного религиозного культа, а также по найму помещений для молитвенных собраний, могут заключаться отдельными гражданами, состоящими членами исполнительных органов религиозных обществ или уполномоченными групп верующих».

Религиозные объединения не были субъектами права, не могли обращаться в суд за защитой своих прав.

Разрешительный порядок создания религиозных объединений, согласно вышеназванному постановлению «О религиозных объединениях», означал, что «религиозное общество или группа верующих могут приступить к своей деятельности лишь после

принятия решения о регистрации общества или группы верующих Советом по делам религий при Совете Министров СССР». Такой порядок создания религиозных объединений предоставлял властям возможности, с одной стороны, под надуманными предлогами отказывать в регистрации создаваемого религиозного общества или затягивать ее на неопределенно долгий срок, а с другой стороны, в административном порядке ликвидировать действующие религиозные общества. В том и в другом случае действия властей не могли быть обжалованы в судебном порядке.

В СССР религиозные объединения были лишены права осуществлять благотворительную деятельность. Постановление «О религиозных объединениях» установило, что:

«Религиозным объединениям воспрещается:

а) создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетворения религиозных потребностей;

б) оказывать материальную поддержку своим членам;

в) организовывать как специально детские, юношеские, женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т. п. собрания, группы, кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь».

Согласно логике советских властей, в СССР трудоспособные граждане должны были самостоятельно зарабатывать на жизнь, а нетрудоспособных обеспечивало государство. В этой системе (теоретически) не было обездоленных. А религиозная благотворительность рассматривалась как косвенное материальное стимулирование распространения религии, как некий «инструмент вербовки» новых верующих, недопустимый в социалистической стране.

Подоходный налог, которым облагались служители религиозных культов, мог достигать 81 % (!) — наравне с налогообложением частных коммерческих предприятий. Русская Православная

Церковь многие годы ходатайствовала о снижении налогообложения духовенства, приравняв его к налогообложению доходов с частной практики врачей, педагогов, адвокатов (ставка налога до 69 %). Представители Советской власти не соглашались на такой вариант, полагая, что это было бы равносильно признанию деятельности священнослужителей общественно полезной (в то время как, с точки зрения марксистских догм, служители культов получают доходы от эксплуатации религиозных предрассудков). Снижение предельной ставки подоходного налога для духовенства до 69 % было осуществлено Советом Министров СССР только в 1981 г.[13].

Согласно предлагаемой нами периодизации, можно выделить следующие этапы развития отношений между Российским государством и религиозными объединениями, характеризующиеся существенными изменениями государственной вероисповедной политики:

Предварительный этап: конец 1980-х гг. — октябрь 1990 г. (от поворота в политике при праздновании тысячелетия Крещения Руси до принятия Закона «О свободе вероисповеданий»);

1-й этап: октябрь 1990 г. — сентябрь 1997 г. (до принятия ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»);

2-й этап: сентябрь 1997 г. — настоящее время.

Формирование принципиально новых государственно-конфессиональных отношений в новой, постсоветской России имеет свою предысторию. Поворот в государственной вероисповедной политике начался еще в последние годы существования СССР. Наиболее важной точкой было празднование тысячелетия Крещения Руси в 1988 г., а в 1990 г. был принят Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий», по которому наша страна жила до 1997 г.

Фактически на этапе предыстории речь идет о вероисповедной политике СССР, так как до 1990 г. самостоятельной политики у РСФСР не было, а полностью самостоятельным государством Россия стала только после распада СССР в конце 1991 г.

Как уже было отмечено ранее при анализе структурной модели вероисповедной политики, ключевым, определяющим ее компонентом является комплекс доминирующих идейно-мировоззренческих представлений о месте религии и религиозных объединений в жизни общества. Во второй половине 1980-х гг. общий кризис социалистического государства и марксистско-ленинской идеологии отражается и на вероисповедной политике. Можно выделить следующие причины и предпосылки формирования новой вероисповедной политики:

первоначальная попытка КПСС обновить и укрепить коммунистическую идеологию оказалась неуспешной. Это привело к постепенному и вынужденному отказу коммунистической партии от идеологической монополии, к прекращению притязаний марксистско-ленинского учения на обладание истинным знанием об устройстве бытия и о смысле жизни. Ранее насаждение марксизма-ленинизма и борьба с религией в СССР мотивировались как распространение научных знаний об устройстве мироздания и человеческого общества на смену ложным, ненаучным представлениям. Теперь атеистическая политика государства утрачивает идеологическую основу;

крах попыток ускорения экономического развития, фактическое начало ухудшения положения дел в экономике и снижение уровня жизни населения подрывают идейный авторитет коммунистической доктрины, стимулируют обращение граждан к поиску иных духовных ценностей;

распространение информации о репрессиях против верующих, служителей культов, об уничтожении религиозного культурного наследия, о позитивной роли религии в истории России, увеличение доступности церковной литературы, знаний о религии в условиях гласности. Это формирует в общественном сознании новый, очищенный от наветов атеистической пропаганды образ религии, создает общественную потребность в вероисповедной политике принципиально нового типа;

расширение международных контактов, стремление руководства СССР продемонстрировать миру приверженность «общечеловеческим ценностям» и соблюдение в Советском Союзе международных соглашений о правах человека стимулировало либерализацию государственной вероисповедной политики;

снижение напряженности международной обстановки создало предпосылки для смягчения отношения государства к иностранным и нетрадиционным религиозным объединениям, которые ранее рассматривались как «орудия, используемые империалистическими державами против Советской власти».

Поворот, происходивший в государственной вероисповедной политике, сказывался и на численности религиозных организаций.

Таблица 1. Число зарегистрированных религиозных организаций в СССР [14]

В остальных союзных республиках на 01.01.1985 г. приходилось менее чем по 500 религиозных организаций. Среди них наиболее заметный прирост произошел в Молдавии, где их численность выросла с 342 в 1985 г. до 888 в 1990 г. Незарегистрированных общин на 01.01.1985 г. в СССР насчитывалось 2764. В эту цифру, по всей видимости, входят те общины, которым было отказано в регистрации и о фактическом существовании которых было известно государственным органам.

Таблица 2. Число зарегистрированных в СССР религиозных организаций некоторых крупнейших конфессий

«Грандиозная Чернобыльская катастрофа углубила в обществе апокалипсические и религиозные настроения, а дискредитация советского периода истории России вызвала ностальгическое отношение к дореволюционной России; обострила интерес к Православной Церкви, в которой всегда виделся островок старой России, уцелевший в коммунистической пучине. В 1987 г. официальная идеология, в том числе и в атеистической своей части, ведет уже арьергардные бои при стремительном отступлении».[15]

До 1987 года число приходов РПЦ уменьшалось, за период 1981-86 гг. на 213. С сентября 1987 г. началось увеличение численности приходов Русской Православной Церкви (впервые после середины 50-х годов). За 5 первых месяцев 1988 г. открыто было более 60 храмов, а в оставшиеся месяцы года церкви возвратили около 1000 храмов; при этом их большая часть приходилась на Украину, на территории Российской Федерации в 1988 г. было зарегистрировано только 176 новых приходов[16]

В 1987 г. происходит образование республиканского Совета по делам религий при Совмине РСФСР. Ранее аналогичные республиканские органы существовали на Украине и в Армении.

Как сообщает Ю. М. Дегтярев, ввиду того, что органы власти на местах продолжали искусственно тормозить регистрацию религиозных общин, прежде всего православных и мусульманских, в январе 1987 г. Совет по делам религий при Совмине СССР принял беспрецедентное постановление, в котором предлагал республиканским и местным органам пересмотреть свое отношение к данному вопросу. В приложении к постановлению перечислялось около 200 населенных пунктов, откуда в центральные органы поступали ходатайства об открытии церквей, молитвенных зданий, которые было предложено незамедлительно рассмотреть. Особое место было уделено Украине, Белоруссии, Молдавии. Это постановление сыграло положительную роль[17].

Существенный сдвиг в государственной вероисповедной политике произошел только в 1988 г. Вплоть до 1988 г., когда должно было отмечаться 1000-летие Крещения Руси, оставалось неизвестным, в какой мере РПЦ и другим христианским религиозным организациям будет дозволено осуществить празднование. Пропагандистские структуры КПСС готовились к усилению атеистической пропаганды, к «разоблачению фальсификаций истории церковниками». Встреча президента СССР М. С. Горбачева с Патриархом Московским и всея Руси Пименом и членами Синода состоялась 29 апреля 1988 г. Высшим руководством страны было принято решение о проведении празднования тысячелетия Крещения Руси как крупнейшего историко-культурного события. Именно в этом году происходит существенная перемена модели государственной вероисповедной политики. Несмотря на то, что вплоть до 1990 г. не происходит перемен в законодательстве и остаются неизменными структуры Совета по делам религий, перемена идеологической позиции власти (ценностно-целевой компонент модели) находит выражение в практической деятельности органов государства (функциональный компонент). Наиболее убедительно это доказывается статистическими данными, показывающими, что с 1988 г. число ежегодно регистрируемых религиозных организаций возрастает на порядок, т. е. в 10 раз. Советское законодательство фактически предоставляло органам государственной власти по своему усмотрению решать вопрос, удовлетворять ли прошение о регистрации религиозной организации или отказывать в нем. Если ранее доминировала «установка на отказ», то теперь курс политики изменился. Можно сделать вывод о том, что изменение двух компонентов структурной модели означало качественное изменение государственной вероисповедной политики в целом.

Диаграмма 1 Динамика регистрации религиозных организаций в СССР и РСФСР[18] (указано число вновь зарегистрированных организаций в данном году)

Всего за 1985–1989 годы в СССР было зарегистрировано 4 720 религиозных организаций, а в РСФСР — 1 012.

В то же время, несмотря на радикально активизировавшийся процесс регистрации, даже к 1990 г. число религиозных объединений, которым по разным причинам отказывали в регистрации, продолжало оставаться весьма значительным.

Таблица 3

Констатированная нами существенная перемена ценностно-целевого и функционального компонентов модели вероисповедной политики, ввиду устойчивой взаимосвязи между всеми компонентами, неизбежно должна была повлечь в течение некоторого более или менее длительного интервала времени модификацию и других компонентов: нормативного и институционального.

Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» от 1 октября 1990 г. внес целый ряд важных изменений в законодательство.

За религиозными организациями признавались права юридического лица, причем не только за приходами и иными местными религиозными общинами, но и за всеми централизованными религиозными организациями.

Регистрация религиозных организаций государством из обязательной, разрешительной, становилась добровольной, для получения прав юридического лица.

Закон разрешил участие религиозных организаций в общественной жизни, доступ их к средствам массовой информации, благотворительную деятельность религиозных организаций.

Устранялось дискриминационное налогообложение религиозных организаций и служителей культа.

Закон предусматривал сохранение в новом качестве Совета по делам религий как информационного и консультативного органа.

52

В Законе устанавливалось преимущественное право религиозных организаций на получение культовых зданий с 1-месячным сроком рассмотрения властями их заявлений о такой передаче (ст. 17 Закона). Вплоть до принятия в ноябре 2010 г. Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» в российском законодательстве не имелось аналогичной нормы, вопрос о передаче конкретного культового здания разрешался по произволению властей и в не определенные законодательством сроки.

Однако в связи с нараставшими процессами дезинтеграции СССР, с принимаемыми союзными республиками декларациями о приоритете республиканского законодательства над союзным данный Закон СССР практически остался без применения.

Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 г. стал основным нормативно-правовым документом российской вероисповедной политики на семь лет. С нашей точки зрения, начало первого этапа вероисповедной политики постсоветского Российского государства можно датировать этим временем, введя даты окончательного распада СССР (декабрь 1991 г.) и принятия Конституции РФ (декабрь 1993 г.) внутрь этого этапа. Его завершением следует считать принятие Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» в сентябре 1997 г.

Закон был ориентирован на ликвидацию сложившихся в условиях атеистической государственной политики ограничений и запретов на деятельность религиозных организаций, на полную и всестороннюю реализацию права на свободу совести.

Закон установил содержание понятия «религиозное объединение» (ст. 17) — добровольное объединение совершеннолетних граждан, образованное в целях совместного осуществления права граждан на свободу вероисповеданий, в том числе для совместного исповедания и распространения веры. Последнее включало: совершение культа, распространение своих убеждений, религиозное обучение и т. д.; таким образом, нельзя говорить о том, что в Законе полностью отсутствовали признаки религиозного характера организации. Закон в статье 18 предоставил религиозным объединениям возможность добровольного получения прав юридического лица, которое они приобретали с момента регистрации гражданского устава. Принципиально новыми при этом были снижение числа граждан-учредителей религиозного объединения до 10 человек (вместо известной «двадцатки») и формулировка о регистрации не самого религиозного объединения, а его гражданского устава, призванная учесть верования тех, кто полагал грехом регистрировать общину у «неверных» светских властей.

Религиозные объединения получили права основывать и содержать места богослужений или религиозных собраний; граждане и религиозные объединения получили право беспрепятственно проводить богослужения, религиозные обряды и церемонии, было предусмотрено отправление религиозных обрядов на военной службе, в медицинских учреждениях, в местах заключения (ст. 22).

Религиозные объединения получили право производить и распространять религиозную литературу и предметы культа (ст. 23); заниматься благотворительной и культурно-просветительской деятельностью, учреждать СМИ (ст. 24); поддерживать международные контакты (ст. 25), причем не только религиозные объединения, но и граждане получили право приглашать иностранных граждан для участия в религиозных мероприятиях и для получения религиозного образования.

С приобретением религиозными объединениями прав юридического лица четкую правовую основу приобрело право собственности религиозных объединений (ст. 26); право пользования имуществом других собственников (ст. 27); право вести производственно-хозяйственную деятельность (ст. 28). Было установлено, что на граждан, работающих в религиозных объединениях, распространяется законодательство о труде (ст. 29) (в советское время оно распространялось только на обслуживающий персонал: уборщиц, сторожей, дворников, кочегаров, и то при условии, что они не выполняют никаких иных функций собственно религиозного характера); они подлежат налогообложению наравне

54

с рабочими и служащими, на них распространяются нормы социального обеспечения и социального страхования (ст. 31).

В ряде статей было зафиксировано стремление преодолеть прежнюю атеистическую политику властей: ст. 8 говорила об отделении от государства религиозных и атеистических объединений, о том, что общественные объединения граждан в целях изучения и распространения атеистических убеждений не получают от государства материальной и идеологической помощи, государство не поручает им выполнение каких-либо государственных функций.

Статья 8 установила также, что на территории РСФСР не могут учреждаться исполнительные и распорядительные органы государственной власти и государственные должности, специально предназначенные для решения вопросов, связанных с реализацией права граждан на свободу вероисповеданий, что предопределило ликвидацию структур Совета по делам религий.

Статья 11 установила, что контроль за соблюдением законодательства о свободе вероисповеданий осуществляется Советами народных депутатов и правоохранительными органами. «Осуществление контроля иными государственными органами, политическими партиями и должностными лицами запрещается». При этом органы юстиции занимались только регистрацией уставов религиозных объединений, но не последующим контролем за их соблюдением.

Статья 16 воспрещала проведение атеистических мероприятий в местах, используемых верующими для совершения культа.

Среди недостатков и правовых пробелов можно указать на следующие. В Законе 1990 г. остались недостаточно определенными понятия «централизованного» и «регионального» религиозных объединений, о возможности образования которых только упоминается в ст. 17.

Недостаточно и не прямо были установлены критерии для отнесения объединения к числу религиозных; отсутствовало понятие «местного» религиозного объединения и какие-либо требования к учредителям, кроме гражданства и совершеннолетия (должны ли учредители религиозного объединения проживать в одном городе, местности?). В соответствии со ст. 18 любое религиозное объединение, пользующееся правами юридического лица, могло учреждать другие религиозные объединения.

Никак не был урегулирован вопрос о деятельности иностранных религиозных организаций и граждан. Фактическое отсутствие контроля за деятельностью религиозных объединений со стороны государственных органов (Советы вскоре утратили реальную власть, а позднее, в 1993 г., были ликвидированы) в сочетании с положением ст. 21 о том, что нарушение законодательства отдельными членами религиозного объединения не влечет ответственности всего объединения в целом, сделали практически невозможной ликвидацию в судебном порядке религиозных объединений, нарушивших законодательство.

По мнению М. И. Одинцова, этот этап в вероисповедной политике «смело может характеризоваться как “ликвидационный”, ибо именно в эти годы отринуты были прежние научные и правовые основы государственной политики в религиозном вопросе и ликвидирована соответствовавшая ей организационно-управленческая структура»[19].

М. И. Одинцов полагает, что с 1993 г., с момента принятия Конституции РФ, начинается новый этап вероисповедной политики. С нашей точки зрения, несмотря на важность для государственного строительства факта принятия новой Конституции, нет оснований говорить о качественном изменении вероисповедной политики в 1993 г. и, соответственно, о начале ее нового этапа.

В соответствии с вышесказанным, в рамках принятой нами периодизации, «ликвидационным» временем, временем максимального устранения государства от контроля за религиозной ситуацией в стране и от воздействия на нее, можно считать начальный период 1-го этапа, примерно первые 3–4 года, с 1990 по 1993–1994 гг.

Основные факторы, влияющие на формирование государственно-конфессиональных отношений в России:

общая обстановка в стране: экономическая, политическая ситуация, межнациональные, социальные отношения. Тяготы, переносимые большей частью населения в ходе реформ, утрата социальной стабильности, острая политическая конфронтация в обществе, активизация межнациональных конфликтов — все это оказывало существенное влияние на жизнь верующих и на религиозные объединения, на характер и формы проявления их социальной активности, на их взаимоотношения с государством;

исторический фактор: влияние исторического фона прошлого, устоявшиеся представления о роли традиционных конфессий (в различных странах Европы, в США, в странах Азии, как и в России, на протяжении истории существовали разные типы государственно-конфессиональных отношений). В общественном сознании сложились устойчивые представления о традиционных для данной страны отношениях государства с религиозными объединениями. Так, скажем, в стране, где на протяжении многих веков католицизм или ислам были государственной религией, преобладающие взгляды на то, что считать нормой в государственно-конфессиональных отношениях, будут, скорее всего иными, нежели в такой стране, как США, где никогда не было государственной Церкви, или во Франции, где светскость государства уже стала национальной традицией. «В США провозгласить себя атеистом трудно. Отсутствие обращения к какому-либо Богу со всей очевидностью разрешено, и право на это охраняется Первой поправкой к американской конституции, а также эффективно гарантируется судьями Верховного Суда — хранителями основного закона страны. Но жизнь без Бога представляется, тем не менее, проблематичной в социальном и культурном отношении. Причины такого положения гораздо более давние и глубокие, чем борьба, в конце концов, относительно новая, против коммунизма. США были основаны членами религиозных общин, нередко бежавшими из атмосферы преследования, устанавливаемой доминирующей религией. Именно по этой причине американцы так единодушны в своем отказе против установленной религии (), поощряемой, то есть навязываемой государством, и в своей поддержке свободы совести и вероисповедания. Это отделение церкви от государства абсолютно не воспринимается как антирелигиозное: напротив, оно должно гарантировать свободное исповедание всех религий, которые американцы называют деноминациями (свободно избранный способ называть, то есть понимать Бога)»[20]. Конечно, традиции прошлого не детерминируют однозначным образом направления развития государственно-конфессиональных отношений в будущем, но игнорировать их влияние, в том числе и в условиях России, где Православие сыграло определяющую роль в формировании русской государственности и культуры, невозможно. Кроме того, в российском обществе присутствует, хотя и не всеми гражданами однозначно поддерживается, сознание необходимости исправления последствий антирелигиозной политики советского времени;

необходимость учета международных норм, защищающих права и свободы человека, соблюдения обязательств, принятых в международных договорах РФ. Помимо конституционных норм, гарантирующих права и свободы граждан, последние обеспечены международными обязательствами России. Государственная вероисповедная политика должна учитывать как необходимость строгого соблюдения буквы этих обязательств, так и внешнеполитические последствия, связанные с ограничениями прав человека. В некоторых случаях попытки России усовершенствовать законодательство о свободе совести и о религиозных объединениях (как, например, при принятии нового Закона в 1997 г.) сталкивались с прямым политическим давлением со стороны США и других стран;

несовершенство законодательной базы в РФ, низкий уровень правовой культуры. Пробелы в праве, неточность формулировок отдельных правовых норм, присутствовавшие как в Законе «О свободе вероисповеданий», так и в ныне действующем Законе, порождают конфликты, связанные с разногласиями в толковании и применении этих норм, создают возможности для злоупотреблений. Кроме того, при низком уровне правовой культуры, выражающемся не только в незнании законодательства, но и в нежелании отдельных государственных служащих и представителей религиозных объединений соблюдать как букву, так и дух закона, неэффективно даже совершенное законодательство;

отсутствие целостной концепции государственной политики, национальной идеи, т. е. идеологической основы государственно-конфессиональных отношений, понимания роли религиозных организаций: в реально проводимой на разных уровнях государственной политике имеют место шатания между попытками создания светского государства и тенденцией возложить на религиозные организации, в первую очередь на РПЦ, функции, ранее выполнявшиеся КПСС. По словам А. Е. Себенцова: «уход в прошлое коммунистической идеологии создал некоторый вакуум в понимании смысла жизни, который потребовал заполнения и в душах людей, и в деятельности общественных и государственных институтов. Так оказалась востребованной религия, место партийного секретаря на торжественных мероприятиях порой занимает священнослужитель, вместо ленинской комнаты воинская часть заводит храм»[21];

поликонфессиональность Российской Федерации;

взаимосвязь этнических и конфессиональных отношений.

Проблема конфессиональных новообразований и иностранного миссионерства

Эта проблема оказалась особенно острой в начале 1-го этапа формирования государственно-конфессиональных отношений в новой России, когда, как уже отмечалось, были сняты практически все законодательные ограничения на деятельность иностранных миссионеров и новых религиозных организаций.

Количество учтенных иностранных миссий в субъектах РФ[22]:

1992 — 37

1993 — 182

1994 — 250

В ряде территорий: Хабаровский и Приморский край, Сахалинская и Амурская обл. и др. — количество упомянутых организаций достигало 50–60 % от числа всех зарегистрированных в этом регионе религиозных организаций.

Причины бурного роста иностранных миссий и новых религиозных движений в 1990-е гг.:

духовная неготовность общества к критической оценке получаемой информации. Это наследие как царского, так и советского периодов истории России, когда открыто пропагандироваться могло только официальное марксистско-ленинское учение. Значительная часть общества привыкла безоговорочно доверять средствам массовой информации, не имела никакого опыта ориентирования в плюралистическом обществе, в котором ведут борьбу за умы и души людей миссионеры разных верований. Характерно, что объектом экспансии являются не убежденные верующие, а люди без твердых идеалов, находящиеся в состоянии духовных исканий или мировоззренческой неопределенности;

общемировые процессы экспансии новых религиозных движений, которые происходят на всех континентах, неизбежно должны были проявиться и в России;

обязательства, налагаемые международным правом: обеспечение свободы слова, собраний, совести, объединений, — приносят определенные «издержки»: наряду с привычными, адаптировавшимися в социуме учениями свободно распространяются и потенциально конфликтные взгляды и верования;

разрушение традиционных духовных и моральных устоев, в том числе и путем сознательной пропаганды аморальности в СМИ, сопряженное с идейным кризисом, переживаемым Россией, с торжеством несправедливости в обществе, картиной ненаказуемости злых дел. Состояние социальной неустроенности побуждает людей искать утешения в обращении к религии, причем проповедники НРД проявляют значительно большую активность в привлечении новой паствы, чем представители традиционных конфессий. Скандальные ситуации, связанные с деятельностью таких новых религиозных движений, как «Белое Братство», «Аум Синрикё» и другие, быстрый количественный рост иностранных миссий и их активность стимулировали появление законопроектов, содержащих ограничительные меры.

Законопроект, принятый Верховным Советом РСФСР 14 июля г., предусматривал внесение изменений и дополнений в действующий Закон «О свободе вероисповеданий». Предлагалось ввести специальную статью 14, согласно которой «представители зарубежных религиозных организаций, отдельные религиозные деятели, не имеющие гражданства РФ, а также руководители и служители российских религиозных организаций, назначаемые (утверждаемые) на должность зарубежными религиозными организациями, вправе осуществлять свою деятельность после государственной аккредитации. Правом на занятие религиозно-миссионерской, издательской и религиозно-пропагандистской деятельностью зарубежные религиозные организации, их представительства и представители, а также лица, не имеющие гражданства РФ, не пользуются».

Президент Б. Н. Ельцин дважды отказывался подписывать закон, как нарушающий принцип равенства религиозных объединений и права лиц, не являющихся гражданами РФ. Вопрос

о внесении ограничительных поправок в законодательство был тогда окончательно похоронен при вооруженном разгоне Ельциным Верховного Совета РСФСР осенью 1993 г.

В государственном строительстве Российской Федерации произошли два значимых события, которые по времени лежат внутри 1-го этапа становления государственно-конфессиональных отношений в стране, но, применительно к этим отношениям, не внесли принципиальных изменений в их характер и содержание. Первое из них — это распад СССР в декабре 1991 г., когда Россия окончательно становится самостоятельным государством. Второе — принятие Конституции РФ в декабре 1993 г.

В обоих случаях у власти в стране осталась одна и та же политическая группировка, продолжившая проводить прежнюю внутреннюю и внешнюю политику. В частности, никаких принципиальных изменений не произошло и в вероисповедной политике, ориентированной тогда на максимальную либерализацию. Конституция 1993 г., положения которой, связанные со свободой совести, будут рассматриваться нами в одном из следующих разделов, впервые провозгласила Российскую Федерацию светским государством. Однако, поскольку де-факто принцип отделения религиозных объединений от государства и ранее определял содержание государственно-конфессиональных отношений, никаких изменений в политике эта конституционная новелла не повлекла.

Следует отметить, что Конституция 1993 г. принималась в обстановке, когда политическое противостояние в стране завершилось насильственным разгоном и расстрелом высшего органа законодательной власти — Верховного Совета. В этих условиях весьма значительная часть общества не принимала участия в выработке текста Конституции, а во «всенародном голосовании» при ее принятии, даже по официальным данным, приняло участие чуть более 50 % имеющих право голоса, из числа которых «за» также проголосовало несколько более 50 %. Таким образом, в реальности более половины граждан России не поддержало Конституцию, поэтому считать ее документом, отражающим волю российского народа, можно лишь с оговорками.

Важным аспектом формирования новых государственно-конфессиональных отношений уже на 1-м этапе становится образование как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Федерации государственных структур по связям с религиозными организациями. Как было отмечено выше, после принятия Закона «О свободе вероисповеданий», содержавшего в ст. 8 запрет на учреждение исполнительных и распорядительных органов государственной власти и государственных должностей, специально предназначенных для решения вопросов, связанных с реализацией права граждан на свободу вероисповеданий, структуры Совета по делам религий были ликвидированы. Однако реальная практическая потребность обеспечивать на профессиональном уровне контакты органов власти с религиозными объединениями привела к тому, что уже в первой половине 90-х гг. XX в. соответствующие должности или органы были созданы во многих субъектах Федерации.

На федеральном уровне Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ была образована летом 1994 г. в целях рассмотрения вопросов, возникающих в сфере государственно-конфессиональных отношений, в частности вопросов передачи имущества религиозным организациям. Ее создание было связано с активизацией процесса передачи религиозным объединениям имущества культового назначения в соответствии с Распоряжением Президента РФ от 23.04.93 г. № 281-рп. Эта передача начала практиковаться все более интенсивно со времени празднования тысячелетия Крещения Руси. Она мотивировалась необходимостью восстановить справедливость в отношении религиозных организаций, которым был нанесен неисчислимый ущерб в годы атеистических преследований. Однако по своей природе она до настоящего времени носит нереституционный характер, т. е. не предусматривает обязательного возвращения конкретного объекта прежнему собственнику или его правопреемнику. (Заметим, что проблема правопреемства применительно к религиозным организациям, ликвидированным в качестве юридических лиц на основании советского декрета 1918 г., достаточно сложна).

Компетентные органы государственной власти были вправе по своему усмотрению удовлетворить или отклонить соответствующее прошение религиозной организации, а последняя фактически не могла успешно оспорить отказ в судебном порядке. Ряд серьезных проблем возникал в тех случаях, когда культовое здание использовалось вселенным в него в советское время иным пользователем, в частности учреждениями культуры, для которых необходимо было изыскивать альтернативное место размещения. Пробелы и противоречия в законодательном регулировании процесса возвращения религиозным организациям культовых зданий и иного имущества, изъятого Советской властью, были сняты только с принятием Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» от 30.11.2010 г. Но это не помешало уже в 1990-х годах осуществить передачу религиозным организациям нескольких тысяч культовых зданий.

В период до осени 1998 г. в пользование религиозным организациям было передано более 4 000 недвижимых объектов, из них 900 памятников истории и культуры федерального и местного значения. Из них Русской Православной Церкви передано около 3 500 объектов. Такая значительная доля в общем количестве объясняется тем, что православных культовых зданий существовало в досоветский период и сохранилось значительно больше, чем культовых зданий других конфессий.

За период с 1988 по 1998 гг. передано св. 15 000 музейных предметов, в частности мощи, иконы. К 1998 г. передача имущества, проходившая в абсолютном большинстве случаев в пользование, но не в собственность религиозных организаций, сократилась по объективным причинам, т. к. значительная часть того имущества религиозного назначения, которое можно было передать без особых затруднений, оказалась передана.

Федеральный закон от 26.05.96 г. № 54-ФЗ «О Музейном фонде и музеях в Российской Федерации» и Постановление Правительства РФ от 12.02.1998 г. № 179, утвердившее «Положение о Музейном фонде Российской Федерации», установили принципы неотчуждаемости музейных предметов и музейных коллекций, включенных в состав государственной части Музейного фонда, и неделимости музейных коллекций, ставшие правовым препятствием для отчуждения музейных предметов религиозного назначения в собственность религиозных организаций.

Другая структура, обеспечивающая взаимодействие главы государства с представителями религиозных организаций, — Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ, который был создан в 1995 г. (Положение о Совете утверждено Распоряжением Президента РФ от 02.08.95 г. № 357-рп). В некоторых федеральных министерствах и ведомствах также создаются подразделения или должности для взаимодействия с религиозными организациями.

В середине 90-х гг. проблема деятельности новых религиозных движений (НРД) и иностранных миссионеров вновь становится предметом активных дискуссий. Было принято обращение Государственной Думы РФ к Президенту РФ «Об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России» в декабре 1996 г. С ноября г. по лето 1997 г. более трех десятков субъектов РФ приняли собственные законы о религиозных организациях, призванные восполнить пробелы в федеральном законодательстве, дополнительно упорядочить и ограничить активность НРД.

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» был в первом варианте принят Государственной Думой 23 июня, одобрен Советом Федерации 04 июля, но отклонен Президентом РФ 22 июля 1997 г. После согласительных процедур новый вариант Закона был принят Государственной Думой 19 сентября, одобрен Советом Федерации 24 сентября, подписан Президентом РФ 26 сентября 1997 г.

Принятие данного Закона ознаменовало начало 2-го этапа формирования государственно-конфессиональных отношений в Российской Федерации. Рассмотрение перемен, произошедших в структурных компонентах государственной вероисповедной политики, позволяет говорить, что ее характер существенно изменился.

Применительно к ценностно-целевому компоненту структурной модели следует отметить, что хотя концептуальные положения вероисповедной политики остались официально не сформулированными, а концепция ГКО не выработанной, фактически произошли определенные перемены. Значительная часть общества и многие лица, стоящие у власти, стали признавать нежелательность полного устранения государства от процессов, происходящих в религиозной жизни страны, необходимость государственного контроля и регулирования развития религиозной ситуации.

В качестве отражения этих перемен в доминирующих идейно-мировоззренческих представлениях была усовершенствована нормативно-правовая база (нормативный компонент модели), принят Федеральный закон от 26.09.97 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»[23], а следом за ним ряд соответствующих подзаконных нормативных актов.

Произошли перемены и в организационно-управленческих структурах (институциональный компонент). Надзор за исполнением законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях в соответствии с новым Законом возложен на органы прокуратуры; а контроль за соблюдением устава религиозной организацией относительно целей и порядка ее деятельности — на орган, принявший решение о регистрации религиозной организации. Таким образом была устранена бесконтрольность религиозных организаций, фактически созданная нормами закона «О свободе вероисповеданий». Продолжился процесс воссоздания органов по связям с религиозными объединениями в субъектах Федерации. (Однако осталась неразрешенной до настоящего времени проблема создания федерального органа исполнительной власти по вопросам религиозных организаций, без которого остается затруднительным проведение единой государственной вероисповедной политики).

Среди важных тенденций в жизни страны в начале XXI века, сказавшихся, в частности, на государственно-конфессиональных отношениях, можно выделить нижеследующие.

Укрепление «вертикали власти», начавшееся с приходом к власти Президента РФ В. В. Путина, выразилось и в том, что законодательство субъектов Федерации по вопросам свободы совести и деятельности религиозных объединений было в основном приведено в соответствие с федеральным законодательством. Были устранены ситуации, когда субъект Федерации своими законодательными актами вторгался в вопросы регулирования свободы совести и свободы вероисповедания, относящиеся в соответствии с Конституцией к ведению Российской Федерации.

В этот же период ряд централизованных религиозных организаций: Русская Православная Церковь, Совет муфтиев России, Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений в России, несколько протестантских организаций — приняли социальные концепции, документы, излагающие позиции данных организаций по важнейшим проблемам жизни общества и государственно-конфессиональных отношений.

Характерной чертой современного этапа можно считать регулярное появление выдвигаемых различными политическими деятелями законодательных инициатив, в которых предлагается так или иначе выделить традиционные для России конфессии и придать соответствующим религиозным организациям расширенную правосубъектность.

Все более важное значение в связи с происходящими в мире событиями и с вооруженным конфликтом на Северном Кавказе имеет борьба с экстремизмом на религиозной почве. Следует отметить, что руководители крупнейших действующих в России религиозных организаций принимают активное участие в миротворческих процессах, в организации отпора терроризму, использующему религиозные лозунги. В то же время в отсутствие четких законодательно определенных критериев и при недостаточно совершенных механизмах судебной экспертизы имеют место попытки признать в судебном порядке «экстремистской литературой» некоторые богословские сочинения, религиозные лозунги и пр. вполне традиционного характера, имеющие право на существование в свободном обществе.

Основные тенденции, проблемы и перспективы развития государственно-конфессиональных отношений:

сохранение существенной роли религиозных организаций в жизни страны;

стабилизация численности религиозных организаций и верующих. Бурный рост, при котором число зарегистрированных религиозных организаций некоторых конфессий за два-три года увеличивалось в несколько раз, остался в прошлом, в 1990-х гг.;

развитие законодательной базы и правоприменительной практики;

расширение спектра деятельности религиозных организаций: социальная работа, благотворительность, культурнопросветительная, образовательная деятельность. Развитие сотрудничества между органами государственной власти и религиозными организациями в решении социально значимых задач;

сохранение отдельных очагов этноконфессиональной напряженности, проявлений религиозного экстремизма;

продолжение процесса секуляризации общества как отражение мирового процесса может конкурировать с ростом религиозности отдельных социальных или этнических групп, мотивированным потребностью самоидентификации;

проблема глобализации и внедрения новых технологий, их влияние на эсхатологические ожидания верующих. Конфликты, связанные с новыми формами контроля над личностью, противоречия между нормами светского законодательства и религиозными убеждениями некоторых граждан будут возникать вновь и вновь.

Представленная ниже таблица содержит сведения о численности ряда зарегистрированных в Российской Федерации религиозных организаций (по данным Министерства юстиции РФ и Федеральной регистрационной службы).

ГЛАВА 3. СОСТАВ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ О СВОБОДЕ СОВЕСТИ, СВОБОДЕ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ И О РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЯХ

В узком смысле законодательство о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях включает в себя те нормативно-правовые акты и отдельные нормы права, которые приняты специально для регулирования соответствующих правоотношений. Поэтому в состав данного законодательства входят, например, не Всеобщая декларация прав человека и Конституция Российской Федерации в целом, а только те их статьи (нормы), которые посвящены свободе совести. В широком смысле в его состав должны быть включены также и правовые нормы, в которых свобода совести и свобода вероисповедания упоминаются среди других прав и свобод, и нормы, обеспечивающие и регулирующие наиболее общие права и свободы человека, например свободу слова, подразумевающую, в частности, свободу высказываний о религии.

Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» (ст. 2) установлено, что:

«Законодательство о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях состоит из соответствующих норм (курсив мой. — М.Ш.) Конституции Российской Федерации, Гражданского кодекса Российской Федерации, из настоящего Федерального закона, принимаемых в соответствии с ними иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также нормативных правовых актов субъектов РФ».

Таким образом, речь не идет о том, что Конституция и Гражданский Кодекс Российской Федерации входят в состав рассматриваемого законодательства — в него входят соответствующие статьи данных актов. (Статья 2 данного Федерального закона не содержит упоминания о международных документах, затрагивающих вопросы свободы совести, о чем подробнее будет сказано ниже.)

Обратим также внимание на то, что помимо законодательных актов в состав законодательства о свободе совести включены «иные нормативные правовые акты», к которым относятся акты Президента Российской Федерации (указы и распоряжения), акты федеральных органов исполнительной власти (например, постановления Правительства России.)

Итак, в составе законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях можно выделить следующие компоненты:

1. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры, участником которых является Российская Федерация.

2. Нормы Конституции Российской Федерации.

3. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, имеющие основным предметом регулирования свободу совести, свободу вероисповедания, деятельность религиозных объединений.

4. Нормы федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, имеющих другой основной предмет регулирования, затрагивающие реализацию права на свободу совести, свободу вероисповедания и деятельность религиозных объединений.

5. Нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, связанные с вопросами свободы совести и деятельности религиозных объединений.

Рассмотрим каждый из компонентов. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации.

Выше отмечалось, что ст. 2 рассматриваемого закона не упоминает нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, в которых затрагиваются вопросы свободы совести. Это не случайность — первоначально при отклонении Президентом России Закона 1997 г. это было одним из мотивировочных критических замечаний. Однако и в окончательную редакцию упоминание о международных документах включено не было.

Конституция в части 4 статьи 15 установила, что данные международные акты являются частью правовой системы Российской Федерации. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Таким образом, в иерархии правовых норм нормы, установленные международным договором, стоят выше норм Гражданского кодекса и иных федеральных законов.

В числе важнейших международных документов, положениями которых защищается свобода совести:

Всеобщая Декларация прав человека (принята и провозглашена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 10.12.1948 г.). Статья 18 Декларации посвящена свободе совести, мысли и религии.

Международный пакт о гражданских и политических правах. Статья 18 Пакта посвящена свободе совести, мысли и религии, основаниям ее ограничения.

Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений (провозглашена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 г.). Статья 6 подробно раскрывает содержание свободы совести, мысли и религии.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Статья 9 ЕКПЧ защищает свободу совести, мысли и религии, определяет основания для ее ограничения.

Итоговый документ Венской встречи 1989 г. представителей государств — участников СБСЕ. Принцип 16 документа посвящен обеспечению свободы личности исповедовать религию и содержит перечень конкретных условий, создание которых для этого необходимо.

Декларация глав государств — участников Содружества Независимых государств о международных обязательствах в области прав человека и основных свобод (принята 24 сентября 1993 г.).

Конвенция Содружества Независимых государств о правах и основных свободах человека (подписана 26 мая 1995 г.).

Норма Конституции, согласно которой данные международные акты являются частью правовой системы Российской Федерации, открывает возможность прямого действия этих норм международного права, их применения органами власти, включая суды.

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31.10.95 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» указывает, что:

«5. Судам при осуществлении правосудия надлежит исходить из того, что общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепленные в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах), и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации составной частью ее правовой системы. Этой же конституционной нормой определено, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»[25].

В целях обеспечения правильного и единообразного применения судами международного права при осуществлении правосудия также было принято Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», в соответствии с которым

«под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. К общепризнанным принципам международного права, в частности, относятся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств. Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного»[26].

Подробнее международно-правовые гарантии свободы совести, мысли и религии рассмотрены нами далее в соответствующей главе этой книги.

1. Нормы Конституции Российской Федерации. Согласно ст. 15, Конституция обладает высшей юридической силой и прямым действием на территории России. Она содержит как нормы, непосредственно связанные со свободой совести и положением религиозных объединений, так и нормы более общего характера, в неявном виде включающие как частный случай право на свободу совести (свобода мысли и слова, право на объединение), а также нормы, определяющие порядок и основания ограничения основных прав и свобод человека. Содержание этих норм

Конституции будет предметом рассмотрения соответствующей главы настоящей книги.

2. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и Федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» имеют основным предметом регулирования свободу совести и деятельность религиозных объединений. Для реализации отдельных положений названных федеральных законов был принят ряд нормативных правовых актов Российской Федерации[27]: указы и распоряжения Президента РФ, постановления Правительства РФ, нормативные акты Министерства юстиции РФ и других федеральных министерств.

Указ Президента РФ от 14.03.96 г. № 378 «О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий», распоряжения Президента РФ, утвердившие Положение о Совете по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ и состав вышеназванного Совета.

Постановления Правительства Российской Федерации, утвердившие Положение о Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ, Перечень предметов религиозного назначения и религиозной литературы, производимых и реализуемых религиозными организациями (объединениями), организациями, находящимися в собственности религиозных организаций (объединений), и хозяйственными обществами, уставной (складочный) капитал которых состоит полностью из вклада религиозных организаций (объединений), в рамках религиозной деятельности, реализация (передача для собственных нужд) которых освобождается от обложения налогом на добавленную стоимость; Постановление Правительства РФ от 15.04.06 № 212 «О мерах по реализации отдельных положений Федеральных законов, регулирующих деятельность некоммерческих организаций».

Среди важнейших ведомственных подзаконных нормативных актов:

Министерство юстиции Российской Федерации. Приказ от 30.12.11 г. № 455, утвердивший Административный регламент предоставления Министерством юстиции Российской Федерации государственной услуги по принятию решения о государственной регистрации некоммерческих организаций;

Министерство юстиции Российской Федерации. Приказ от 30.12.11 г. № 456, утвердивший Административный регламент исполнения Министерством юстиции Российской Федерации государственной функции по осуществлению контроля за соответствием деятельности некоммерческих организаций уставным целям и задачам, филиалов и представительств международных организаций, иностранных некоммерческих неправительственных организаций заявленным целям и задачам, а также за соблюдением ими законодательства Российской Федерации;

Министерство юстиции Российской Федерации. Приказ от 18.02.2009 г. № 53, утвердивший Порядок проведения государственной религиоведческой экспертизы и Положение об экспертном совете по проведению государственной религиоведческой экспертизы;

Министерство юстиции Российской Федерации. Приказ от № 62 от 03.03.2009 г., утвердивший Порядок регистрации, открытия и закрытия в Российской Федерации представительств иностранных религиозных организаций.

Положение о работе с верующими военнослужащими в Вооруженных Силах РФ, утвержденное Министром обороны РФ 24.01.2011 г.

3. Нормы федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, затрагивающие реализацию права на свободу совести, свободу вероисповедания и деятельность религиозных объединений. На федеральном уровне действует более ста законов и иных правовых актов, в которых в том или ином аспекте упоминаются свобода совести и религиозные организации, но основным предметом регулирования которых являются иные виды отношений.

Нормативные правовые акты Российской Федерации, в которых свобода совести, свобода вероисповедания и правовое положение религиозных организаций так или иначе затрагиваются в отдельных статьях, но не являются основным предметом регулирования, можно разделить на несколько групп[28].

А. Нормы, обеспечивающие равноправие граждан независимо от их отношения к религии.

В п. 2 ст. 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (от 12.06.02 г. № 67-ФЗ) говорится: «гражданин Российской Федерации имеет право избирать, быть избранным, участвовать в референдуме независимо от… отношения к религии, убеждений.».

Ст. 3 Трудового Кодекса Российской Федерации, запрещающая дискриминацию в сфере труда, указывает, в частности, что никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества в зависимости от отношения к религии.

В Федеральном законе Российской Федерации от 27.07.04 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» (ст. 4 п. 3) говорится, что одним из принципов гражданской службы является «равный доступ граждан, владеющих государственным языком Российской Федерации, к гражданской службе и равные условия ее прохождения независимо от… отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств, не связанных с профессиональными и деловыми качествами гражданского служащего».

В «Основах законодательства Российской Федерации о культуре» (от 09.10.92 г. № 3612-1) в ст. 8 устанавливается: «в Российской Федерации культурная деятельность является неотъемлемым правом каждого гражданина независимо от. религиозных и иных убеждений.»[29].

Б. Нормы, ограничивающие вмешательство органов власти и иных организаций в деятельность религиозных объединений.

Как правило, эти положения содержатся в нормативно-правовых актах, регулирующих деятельность правоохранительных органов, которые в связи с особенностями своей деятельности наделены большими полномочиями и возможностями. Законодатель ставит барьер на пути использования этих возможностей для неоправданного вторжения в частную жизнь, в деятельность религиозных объединений.

Закон «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации» (от 03.04.95 г. № 40-ФЗ) в ст. 19 «Лица, содействующие органам Федеральной службы безопасности» установил: «Запрещается использовать конфиденциальное содействие на контрактной основе. священнослужителей и полномочных представителей официально зарегистрированных религиозных организаций».

Данная ограничительная норма не распространяется на представителей религиозных групп, поскольку, при отсутствии у них зарегистрированного устава, не имеется правовых критериев для определения того, кто является священнослужителем или полномочным представителем таковых. Кроме того,

интересы государственной безопасности могут потребовать сбора информации о деятельности некоторых религиозных групп, воздерживающихся от регистрации и находящихся вне контроля.

В Законе «О внешней разведке» (от 10.01.96 г. № 5-ФЗ) ст. 18 говорит о том, что

«сотрудникам кадрового состава органов внешней разведки Российской Федерации запрещается принимать негласное участие в деятельности… религиозных организаций в Российской Федерации в целях оказания влияния на характер их деятельности».

Ст. 19 указывает, что органы внешней разведки не вправе обращаться за конфиденциальным содействием к ряду лиц, в том числе к священнослужителям и полномочным представителям официально зарегистрированных в России религиозных организаций.

Аналогичные нормы содержатся в ст. ст. 5 и 17 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (от 12.08.95 г. № 144-ФЗ). В ст. 5 дополнительно оговаривается запрет проводить оперативнорозыскные мероприятия в интересах какого-либо религиозного объединения.

Помимо ограничений, установленных для государственных структур, в Законе «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» (от 11.03.92 г. № 2487-1) в ст. 7 также указывается, что «частным детективам запрещается:.собирать сведения, связанные с личной жизнью, с политическими и религиозными убеждениями отдельных лиц».

В Законе «О государственной гражданской службе Российской Федерации» установлен ряд запретов и требований, призванных обеспечить светский характер государственной гражданской службы и нейтральность, беспристрастность государственного гражданского служащего (подробнее см. главу 8).

В. Нормы, регламентирующие соблюдение и порядок реализации прав верующих граждан в организациях и учреждениях, внутренний распорядок которых ограничивает свободу поведения.

Под вышеуказанное определение подпадают различные места пребывания граждан: военная служба, места лишения свободы, больницы и др. Их объединяет необходимость соблюдения особого внутреннего распорядка, в силу чего реализация прав и свобод находящихся в них граждан, в том числе свободы совести, нуждается в дополнительной регламентации.

Закон «О статусе военнослужащих» от 27.05.98 г. № 76-ФЗ содержит специальную ст. 8 «Свобода совести и вероисповедания»:

«1. Военнослужащие в свободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица.

2. Военнослужащие не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.

3. Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально.

4. Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов.

5. Создание религиозных объединений в воинской части не допускается. Религиозные обряды на территории воинской части могут отправляться по просьбе военнослужащих за счет их собственных средств с разрешения командира».

Помимо этого, ст. 9 данного Закона защищает право военнослужащих состоять в религиозных объединениях и участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы.

Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.11 г. № 323-ФЗ в ст. 19 устанавливает, что

«пациент имеет право на:.11) допуск к нему священнослужителя, а в случае нахождения пациента на лечении в стационарных условиях — на предоставление условий для отправления религиозных обрядов, проведение которых возможно в стационарных условиях, в том числе на предоставление отдельного помещения, если это не нарушает внутренний распорядок медицинской организации».

Последняя оговорка не случайна, поскольку, например, в случае карантинного режима в инфекционной больнице контакт больного со священнослужителем может создать угрозу распространения опасной инфекции.

В статье 37 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при их оказании» (от 02.07.92 г. № 3185-1) также предусматривается право пациентов, находящихся на излечении в психиатрических стационарах, на встречи со священнослужителем наедине и на исполнение религиозных обрядов, соблюдение религиозных канонов, в том числе поста, по согласованию с администрацией иметь религиозные атрибутику и литературу.

Детально прописано обеспечение свободы совести и свободы вероисповедания осужденных в ст. 14 Уголовно-исполнительного Кодекса Российской Федерации (от 08.01.97 г. № 1-ФЗ).

«1. Осужденным гарантируются свобода совести и свобода вероисповедания. Они вправе исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой религии, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения и действовать в соответствии с ними.

2. Осуществление права на свободу совести и свободу вероисповедания является добровольным, при этом не должны нарушаться правила внутреннего распорядка учреждения, исполняющего наказания, а также ущемляться права других лиц.

… 4. К осужденным к принудительным работам, аресту или лишению свободы по их просьбе приглашаются священнослужители, принадлежащие к зарегистрированным в установленном

порядке религиозным объединениям, по выбору осужденных. В учреждениях, исполняющих наказания, осужденным разрешается совершение религиозных обрядов, пользование предметами культа и религиозной литературой. В этих целях администрация указанных учреждений выделяет соответствующее помещение.

… 6. Тяжело больным осужденным, а также осужденным к смертной казни перед исполнением приговора по их просьбе обеспечивается возможность совершить все необходимые религиозные обряды с приглашением священнослужителей».

В Федеральном законе «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (от 15.07.95 г. № 103-ФЗ) ст. 17 предоставлено право «отправлять религиозные обряды в помещениях места содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых, иметь при себе религиозную литературу, предметы религиозного культа — при условии соблюдения Правил внутреннего распорядка и прав других подозреваемых и обвиняемых». Закон прямо не упоминает о праве данных лиц на встречу со священнослужителем, но в статье 18 устанавливает, что им «на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами (курсив мой. — М.Ш.) продолжительностью до трех часов каждое».

Г. Нормы, определяющие гражданско-правовое положение религиозных организаций, их участие в гражданском обороте, имущественные права, налогообложение.

Согласно статье 2 Гражданского Кодекса РФ, «неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ». В тексте Гражданского Кодекса отсутствует употребление терминов «свобода совести», «свобода вероисповедания», но в ряде статей есть прямое упоминание о религиозных организациях

82

(объединениях). На момент принятия части 1 ГК РФ (1994 г.) и части 2 ГК РФ (1996 г.) в действовавшем Законе «О свободе вероисповеданий» имелось только понятие «религиозное объединение». В статьях 48, 50, 61, 65, 213 ГК РФ, где речь идет исключительно о юридических лицах, был использован термин «религиозные организации (объединения)» без раскрытия соотношения между понятиями «объединение» и «организация» (являются ли они синонимами или относятся как общее и частное понятия). В соответствии с терминологией, введенной ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», религиозные объединения, зарегистрированные в качестве юридических лиц, называются религиозными организациями. Согласование соответствующей терминологии ГК РФ и названного Закона после 1997 г. не производилось. Поэтому, когда в статьях 48, 50, 61, 65, 213 ГК РФ употребляется термин «религиозные организации (объединения)», речь идет о зарегистрированных религиозных организациях.

Статья 48 ГК РФ, определяющая понятие юридического лица, относит религиозные организации к числу юридических лиц, в отношении которых их учредители (участники) не имеют имущественных прав;

статья 50 ГК РФ относит религиозные организации к одной из форм некоммерческих организаций;

статья 61 ГК РФ устанавливает основания для ликвидации религиозной организации как юридического лица и указывает, что она не может быть признана несостоятельной (банкротом);

статья 117 ГК РФ определяет религиозную организацию (объединение) как добровольное объединение граждан, в установленном законом порядке объединившихся на основе общности их интересов для удовлетворения духовных или иных нематериальных потребностей. Различие между религиозным объединением и религиозной организацией не определено. Отсылка к «установленному законом порядку» в сочетании с частью 3 статьи 117 ГК РФ, согласно которой «особенности правового положения общественных и религиозных организаций как участников отношений, регулируемых настоящим Кодексом, определяются законом», отсылают к нормам ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», конкретизирующим различие между религиозным объединением и религиозной организацией. В статье также устанавливается, что религиозные организации являются некоммерческими организациями и что они вправе осуществлять предпринимательскую деятельность лишь для достижения целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям;

статья 213 ГК РФ регулирует право собственности религиозных организаций[30];

статья 582 ГК РФ называет религиозные организации в числе субъектов гражданского права, которым могут делаться пожертвования;

статья 1274 ГК РФ регулирует свободное использование статей по текущим религиозным вопросам, а статья 1277 ГК РФ — свободное публичное исполнение музыкального произведения во время религиозной церемонии.

Роль Гражданского Кодекса РФ в составе законодательства

0 свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях не исчерпывается теми статьями, в которых содержится прямое упоминание о религиозных объединениях. Согласно статье 2 ГК РФ,

«гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. Участниками регулируемых

гражданским законодательством отношений являются граждане и юридические лица. В регулируемых гражданским законодательством отношениях могут участвовать также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования (статья 124)».

Если иное не оговорено специально, к религиозным организациям и к правоотношениям, в которых они участвуют, применяются общие нормы ГК РФ.

Вопросы налогообложения религиозных организаций и предоставления им налоговых льгот регулируются Налоговым Кодексом Российской Федерации, их участие в земельных отношениях — Земельным Кодексом Российской Федерации (подробнее см. главы 9-11). Следует учитывать, что участниками соответствующих правоотношений могут быть только религиозные объединения, обладающие правами юридического лица, то есть религиозные организации.

Отдельного упоминания заслуживает Федеральный закон «О некоммерческих организациях» (от 12.01.96 г. № 7-ФЗ). В соответствии со ст. 50 Гражданского Кодекса Российской Федерации, религиозные организации являются разновидностью некоммерческих организаций, в отличие от коммерческих не имеющих извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности и не распределяющих полученную прибыль между участниками. Однако нормы, установленные в Законе «О некоммерческих организациях» для всех разновидностей таковых, плохо согласовывались со спецификой религиозных организаций. Поэтому Федеральным законом от 26.11.98 г. № 174-ФЗ в ст. 1 Закона «О некоммерческих организациях» был внесен п. 4: «Действие статей 13–19, 21–23, 28–30 настоящего Федерального закона не распространяется на религиозные организации». (Указанные статьи связаны с созданием, реорганизацией, ликвидацией, деятельностью некоммерческих организаций и управлением ими.)

В то же время религиозные организации обязаны выполнять требования статьи 32 ФЗ «О некоммерческих организациях» о предоставлении ежегодных отчетов о своей деятельности. Религиозные организации, ведущие полезную для общества деятельность, в соответствии с нормами статьи 31.1 названного Закона, могут быть признаны социально ориентированными некоммерческими организациями.

Д. Нормы, устанавливающие порядок осуществления отдельно взятых видов деятельности религиозных организаций.

Если тот или иной вид деятельности осуществляется религиозными организациями на основаниях, общих с другими субъектами права, то религиозные организации могут в законе специально не упоминаться. Например, если религиозная организация выступает в роли учредителя негосударственного общеобразовательного учреждения, то процесс учреждения и лицензирования осуществляется на общих основаниях в соответствии с нормами Закона Российской Федерации «Об образовании» (от 10.07.92 г. № 3266-1, с изменениями и дополнениями), а учреждение религиозного СМИ — в соответствии с нормами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» (от 27.12.91 г. № 2124-1). Соответствующими законами регламентируется также благотворительная деятельность религиозных организаций, социальное обслуживание и т. д.).

Трудовой Кодекс Российской Федерации устанавливает ряд общих норм, регулирующих правоотношения между работодателем и работником, обязательных для соблюдения религиозными организациями, выступающими в качестве работодателей. С другой стороны, его глава 54 специально отведена особенностям регулирования труда работников религиозных организаций.

В Федеральном законе «О погребении и похоронном деле» (от 12.01.96 г. № 8-ФЗ) ст. 19 посвящена вероисповедальным кладбищам:

«1. Вероисповедальные кладбища предназначены для погребения умерших одной веры. Вероисповедальные кладбища могут находиться в ведении органов местного самоуправления. 2. Порядок деятельности вероисповедальных кладбищ определяется

86

органами местного самоуправления по согласованию с соответствующими религиозными объединениями. Деятельность вероисповедальных кладбищ на территориях сельских поселений может осуществляться гражданами самостоятельно».

Различные виды хозяйственной деятельности религиозных организаций, например строительная, ремонтно-реставрационная, книгоиздательская и пр., должны осуществляться в соответствии с установленными нормативными актами правилами, с требованиями техники безопасности, санитарных и иных норм.

Е. Нормы, запрещающие некоторые виды деятельности религиозных организаций.

Наибольшее число ограничений установлено в отношении участия религиозных объединений в избирательных кампаниях. Законы «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (от 18.05.05 г. № 51-ФЗ, ст. ст. 55, 64), «О выборах Президента Российской Федерации» (от 10.01.03 г. № 19-ФЗ, ст. ст. 49, 58) запрещают благотворительным и религиозным организациям, учрежденным ими организациям, а также членам и участникам религиозных объединений при совершении ими обрядов и церемоний проводить предвыборную агитацию, выпускать и распространять любые агитационные материалы. Благотворительным и религиозным организациям, а также учрежденным ими организациям запрещается вносить пожертвования в избирательные фонды. Положения, запрещающие благотворительным организациям, религиозным объединениям, а также учрежденным ими организациям вносить пожертвования в фонд референдума, проводить агитацию по вопросам референдума, выпускать и распространять любые агитационные материалы, содержатся также в ст. ст. 48 и 60 Федерального конституционного закона «О референдуме Российской Федерации» (от 28.06.04 г. № 5-ФКЗ).

Религиозные организации не лишены права заниматься коммерческой деятельностью, но некоторые виды этой деятельности для них запрещены. Закон Российской Федерации «О товарных биржах и биржевой торговле» (от 20.02.92 г. № 2383-1) в статьях 11 и 14 запрещает религиозным организациям быть учредителями и членами товарной биржи.

Ж. Нормы, обеспечивающие уважение прав и религиозных чувств верующих граждан.

Федеральный закон «Об альтернативной гражданской службе» от 25 июля 2002 г. № 113-ФЗ регламентирует реализацию предусмотренного статьей 59 Конституции РФ права на замену военной службы, если ее несение противоречит убеждениям или вероисповеданию гражданина. Таким образом, институт альтернативной гражданской службы является важной гарантией свободы совести (подробнее см. главу 14).

Федеральный закон от 13 марта 2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе» (ст. 14 п. 4 и ст. 15 п. 3) не допускает использование в рекламе (ст. 5 п. 6) бранных слов, непристойных и оскорбительных образов, сравнений и выражений в отношении религиозных символов, а также прерывание рекламой и совмещение религиозных телепередач с рекламой способом «бегущей строки».

В ст. 7 Федерального закона от 20.08.04 г. № 113-ФЗ «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» предусмотрено исключение священнослужителей по их личному заявлению из списков присяжных заседателей. В соответствии с Уголовно-процессуальным Кодексом РФ, священнослужитель не подлежит допросу об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди (п. 4 ч 3 ст. 56 УПК РФ).

В соответствии с ч. 3 статьи 77 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.11 г. № 323-ФЗ, по религиозным мотивам при наличии письменного заявления супруга или близкого родственника (детей, родителей, усыновленных, усыновителей, родных братьев и родных сестер, внуков, дедушки, бабушки), а при их отсутствии иных родственников либо законного представителя умершего или при волеизъявлении самого умершего, сделанном им при жизни, патолого-анатомическое вскрытие не производится, за исключением случаев, специально установленных данным законом.

88

З. Нормы, устанавливающие ответственность за правонарушения, связанные с религией, свободой совести, деятельностью религиозных объединений.

Соответствующие нормы содержатся в Уголовном Кодексе Российской Федерации (от 13.06.96 г. № 63-ФЗ, с последующими изменениями и дополнениями) и в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях (от 30.12.01 г. № 195-ФЗ). Ответственность религиозных объединений за осуществление экстремистской деятельности установлена в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ. Подробнее эти вопросы рассматриваются в главе 16.

4. Нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, связанные с вопросами свободы совести и деятельности религиозных объединений.

Эти нормативно-правовые акты ограничены в пространстве действия территорией соответствующего субъекта Федерации. Согласно ст. 71 Конституции, регулирование прав и свобод человека и гражданина отнесено к ведению Российской Федерации. Следовательно, субъекты Федерации своими законами и другими нормативными актами не могут регулировать (сужать и ограничивать) права и свободы, установленные Конституцией и действующим федеральным законодательством.

Фактически же в 90-х гг. XX в. в ряде субъектов Федерации были приняты собственные законы и иные нормативно-правовые акты, которые осуществляли регулирование свободы совести и деятельности религиозных организаций. Некоторые из них были направлены на ограничение деятельности иностранных миссионеров и религиозных организаций, другие выделяли в качестве субъектов правового регулирования так называемые религиозные секты и новые религиозные движения. К настоящему времени большинство таких актов отменено или приведено в соответствие с Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». До сих пор остается действующим Закон Республики Дагестан «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» от 22.09.99 г.

К числу действующих (с последующими изменениями и дополнениями) Законов субъектов Российской Федерации, регулирующих вопросы, связанные с реализацией прав граждан на свободу совести и свободу вероисповедания, с деятельностью религиозных объединений, относятся: Закон Республики Башкортостан «О свободе совести и вероисповедания в Республике Башкортостан» от 20.06.91 г., Закон Республики Бурятия «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия» от 23.12.97 г., Закон Республики Тыва «О свободе совести и религиозных организациях» от 16.03.95 г., Закон Республики Дагестан «О свободе совести, свободе вероисповедания и религиозных организациях» от 16.01.98 г., Закон Республики Адыгея «О свободе совести и свободе вероисповедания в Республике Адыгея» от 12.01.99 г., Закон Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 14.07.99 г., Закон Волгоградской области «О защите прав граждан на свободу совести и свободу вероисповедания на территории Волгоградской области» от 27.11.01 г., Закон Тюменской области «О деятельности религиозных объединений в Тюменской области» от 08.02.01 г.

Некоторые Законы субъектов Российской Федерации регламентируют осуществление миссионерской деятельности. К их числу относятся (действующие с последующими изменениями и дополнениями): закон Воронежской области «О порядке осуществления миссионерской деятельности на территории Воронежской области» от 30.04.99 г., Закон Белгородской области «О миссионерской деятельности на территории Белгородской области» от 19.03.01 г., Закон Смоленской области «О миссионерской деятельности на территории Смоленской области» от 10.06.03 г., Закон Республики Северная Осетия — Алания «О миссионерской деятельности на территории Республики Северная Осетия — Алания» от 30.12.04 г.,

Закон Костромской области «О порядке и условиях осуществления миссионерской деятельности на территории Костромской области» от 11.04.05 г., Закон Курской области «О миссионерской деятельности на территории Курской области» от 18.06.04 г.

В ряде субъектов Российской Федерации приняты законодательные акты, объявляющие дни больших религиозных праздников нерабочими (праздничными) днями.

Законодательными актами субъектов Российской Федерации в соответствии с Налоговым Кодексом РФ могут устанавливаться дополнительные льготы по уплате региональных налогов для религиозных организаций. Так, Законом г. Москвы «О налоге на имущество организаций» от 05.11.03 г. № 64 зарегистрированные в установленном порядке религиозные организации освобождены от уплаты налога на имущество, используемое ими для осуществления любой (а не только «религиозной», как предусмотрено НК РФ) уставной деятельности.

Постановлением Правительства Москвы от 16.03.11 г. № 76-ПП утверждено «Положение о Департаменте межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями города Москвы».

Законом г. Москвы «Об административной ответственности за нарушение покоя граждан и тишины в ночное время в городе Москве» от 12 июля 2002 г. № 42 было установлено, что положения данного закона не распространяются «на действия юридических лиц и граждан при отправлении ими религиозных культов в рамках канонических требований соответствующих конфессий».

Представляется необходимым также упомянуть об особом характере актов судебной власти, прежде всего Конституционного Суда Российской Федерации. Вопрос о том, являются ли источником права или хотя бы формой правотворческой конкретизации судебные правоположения, относится к числу дискуссионных в российской юридической науке[31]. С одной стороны, согласно общему принципу разделения властей, судебная власть не должна заниматься правотворчеством. Однако в случае признания постановлением Конституционного Суда нормативного акта неконституционным это решение обязательно для всех на всей территории России. Следовательно, решения Конституционного Суда имеют прямое отношение к правотворчеству, что выражается фактически в отмене или изменении ими нормативных актов.

«Принимая. постановление, объявляющее отдельные положения закона или даже весь закон неконституционными, Конституционный Суд России действует не только как „негативный законодатель”, отрицающий конституционность рассматриваемого положения или акта и тем самым создающий правовую основу для его отмены, но и как „позитивный законодатель”. Он указывает, как нельзя действовать правоприменительно в тех или иных случаях и как нужно и должно действовать в подобных ситуациях»[32], — пишет известный российский юрист М. Н. Марченко. Важное значение имеют акты Конституционного Суда в качестве официального толкования норм права. Конституционно-правовой смысл нормы Федерального закона, выявленный Конституционным Судом РФ, обязателен для правоприменителей.

ГЛАВА 4. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ О СВОБОДЕ СОВЕСТИ, О ПРИНЦИПАХ ОТНОШЕНИЙ ГОСУДАРСТВА И РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

В современной России нормы международного права и международные договоры страны играют важную роль в обеспечении свободы совести и в регулировании деятельности религиозных объединений.

Как уже отмечалось в предыдущей главе, Конституция Российской Федерации в ст. 15 ч. 4 установила, что если международным договором России установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Однако в современном мире еще не установилась единая точка зрения по вопросу, должны ли нормы международного права быть приоритетными по отношению к нормам национального права страны. Разные подходы к решению проблемы соотношения международного и внутригосударственного права, как справедливо отмечается экспертами в данной области, неслучайны. Они отражают не только личные позиции тех или иных авторов, но и реальные интересы соответствующих государств. Можно даже «проследить общую тенденцию: сторонники примата международного права чаще всего представляли интересы сильных держав, которые в течение длительного периода оказывали значительное влияние на развитие международного права и в силу этого в определенном смысле являлись международными законодателями. Таковыми выступали в первую очередь юристы США и в значительной мере Великобритании и Франции»[33].

Под лозунгами «коренным образом изменившегося мира» и изменения сущности международного права, якобы превратившегося из выразителя согласованной воли и интересов отдельных государств или групп государств в некоего выразителя общечеловеческих ценностей и интересов, сильными мира сего в лице «великих» держав и их союзников методически проводится мысль о необходимости утверждения безусловного приоритета международного права перед национальным[34].

В то же время необходимо признать, что в случае, если страна — участник международного договора, принявшая обязательства по обеспечению свободы совести, будет в одностороннем порядке изменять применение этих обязательств на своей территории путем принятия национальных законов или иных правовых актов, международный договор утратит всякое реальное значение.

Во второй половине XX в. проблема защиты прав и свобод человека оказалась одной из центральных среди тех, внимание которым уделялось в международных конвенциях и соглашениях. Процесс освобождения личности от навязывания каких-либо воззрений и норм поведения сам по себе позитивен, ибо принуждение в вопросах духовной (в том числе религиозной) жизни в конечном счете всегда оказывается пагубным. Однако очень быстро обнаружилось, что свобода, включая свободу совести, может быть использована человеком и во вред себе и обществу. Свобода совести, предоставляемая носителям таких религиозных или псевдорелигиозных убеждений, которые своей деятельностью причиняют зло окружающим, оборачивается нарушением законных прав и интересов пострадавших от них и общественного порядка в целом.

Известный философ А. Н. Уайтхед писал: «Ничем не ограниченная свобода означает полное отсутствие какого бы то ни было принудительного объединения людей. Каким бы ни было данное общество, всегда найдется определенное число людей, которые иногда по складу характера, а чаще — по характеру своих действий оказываются антисоциальными элементами. И поэтому никак нельзя уйти от той банальности, что принуждение необходимо и что принуждение есть ограничение свободы. Отсюда следует, что требуется доктрина, способная совместить свободу и принуждение в обществе»[35].

Свобода личности, лишенная всяких ограничений, оборачивается разрушением общества: оно может существовать только в условиях необходимого взаимного частичного ограничения прав и свобод своих членов во имя поддержания своего единства и обеспечения жизнеспособности.

По словам видного современного специалиста в области государствоведения Г. В. Атаманчука, «сколько бы ни говорилось о свободе, исторически доказано, что сама она реализуема лишь в условиях порядка, когда все люди сознательно, по собственному пониманию уважают и ценят свободу друг друга»[36].

Институт прав и свобод личности — это безусловное достижение цивилизации, историческое завоевание, характеризующее высокий уровень развития социума и его прогрессивную направленность. Однако права и свободы личности не следует абсолютизировать, ибо это неизбежно приводит к вседозволенности и произволу, подготавливает почву для социальных конфликтов. Индивидуальная свобода не может быть беспредельной, она подлежит введению в определенные разумные рамки. Умеренное ограничение прав и свобод личности допустимо для устранения злоупотреблений правом и свободой[37].

Утверждение принципа господства права предполагает законодательное признание, закрепление и защиту всех юридически значимых аспектов свободы человека как духовной личности, как свободного, независимого и автономного субъекта во всех сферах общественной жизни (правовой, моральной, нравственной, эстетической, религиозной и т. д.)[38].

Под свободами следует понимать так называемые негативные права, т. е. права, основанные на требовании невмешательства в определенную сферу жизнедеятельности человека. (Например, свобода слова означает право человека говорить то, что он хочет, и право на невмешательство в этот процесс со стороны третьих лиц.)

Большинство современных правовых государств не ограничивается признанием лишь негативных (гражданских, личных) прав и свобод, а утверждает также права позитивные. Такие права для своей реализации требуют не только невмешательства, но и совершения конкретных положительных действий со стороны государства[39].

Современный специалист в области теории государства и права В. С. Нерсесянц пишет: «В современном правовом (и конституционно-правовом) словоупотреблении термин “свобода” обычно используется для обозначения гарантированной правом сферы автономии (самозаконности, своеправия) субъекта, внутри которой он вправе действовать по-своему, по собственному (свободному) усмотрению и выбору. Термин же “право” используется для обозначения правомочия субъекта на конкретно-определенное действие и поведение. Но в понятийно-правовом смысле эти термины равнозначны. Ведь право — это форма свободы, а свобода возможна лишь в форме права»[40].

Права человека представляют собой принципы, нормы взаимоотношений между людьми и государством, обеспечивающие индивиду возможность действовать по своему усмотрению (эту часть прав обычно называют свободами) или получать определенные блага (это — собственно права).

Сам термин «права человека» употребляется как в широком, так и в узком смысле. В узком значении — это только те права, которые не предоставляются, а лишь охраняются и гарантируются государством, действуют независимо от конституционного закрепления и государственных границ. К ним относятся равенство всех людей перед законом, право на жизнь и телесную неприкосновенность, уважение человеческого достоинства, свобода от произвольного, незаконного ареста или задержания, свобода веры и совести. В широком значении права человека включают весь обширный комплекс прав и свобод личности, их различные виды.

В исследованиях по политологии отмечается, что современная типология прав человека достаточно разнообразна. Наиболее общей их классификацией является деление всех прав на негативные (свободы) и позитивные. Такое разграничение прав основано на различении в них негативного и позитивного аспектов свободы. Как известно, в негативном значении свобода понимается как отсутствие принуждения, ограничений по отношению к личности, возможность действовать по своему усмотрению, в позитивном — как свобода выбора, а главное — как способность человека к достижению поставленных целей, проявлению способностей и индивидуальному развитию в целом.

В соответствии с таким пониманием свободы негативные права определяют обязанности государства и других людей воздерживаться от тех или иных действий по отношению к индивиду. Они охраняют личность от нежелательных, нарушающих ее свободу вмешательств и ограничений. Эти права считаются основополагающими, абсолютными. Их осуществление не зависит от ресурсов государства, уровня социально-экономического развития страны. Негативные права составляют фундамент индивидуальной свободы. Почти все либеральные права имеют характер негативного права.

В отличие от негативных, позитивные права фиксируют обязанности государства, лиц и организаций предоставлять гражданину те или иные блага, осуществлять определенные действия.

97

Характер позитивного права носят все социальные права. Это, например, право на социальное вспомоществование, образование, охрану здоровья, достойный уровень жизни и т. п. Реализовать эти права гораздо труднее, чем права негативные. Осуществление позитивных прав невозможно без наличия у государства достаточных ресурсов. Их конкретное наполнение прямо зависит от богатства страны и демократичности ее политической системы.

Права человека носят характер индивидуального права. Существует и коллективное право, субъекты которого разнообразны. Это семьи, производственные коллективы, религиозные или национальные меньшинства и т. д. В последнее время в связи с активизацией националистических движений особую остроту приобрел вопрос о соотношении прав народов (наций) на самоопределение с основополагающими правами человека.

Права человека становятся реальностью лишь в том случае, если они неразрывно связаны с обязанностями людей. В обязанности граждан демократических государств входят: соблюдение законов, уважение прав и свобод других лиц, уплата налогов, подчинение полицейским предписаниям, охрана природы, окружающей среды, памятников культуры и т. д.[41]

В. С. Нерсесянц отмечает, что «конституционно-правовой статус индивида представляет собой определенную систему, включающую в себя в качестве своих структурных частей следующие группы однородных (по сфере и предмету регуляции) прав индивида: личные (индивидуально-человеческие) права, политические права, экономические права, социальные права, культурные права. Личные (индивидуально-человеческие) права и свободы — это права и свободы, признающие и защищающие человека как отдельное природное и духовное существо, как свободную личность. К таким личным правам и свободам по Конституции относятся такие прирожденные и неотчуждаемые права человека, как. свобода совести, свобода вероисповедания (ст. 28).

Эти личные права по своему содержанию и сфере регуляции имеют индивидуально-человеческий характер. Они принадлежат человеку как человеку, определяют и защищают любого человека (а не только гражданина Российской Федерации) в качестве правового лица, субъекта определенной совокупности прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод»[42].

Свобода совести — устойчивый международный термин. Он означает право на свободу выбора своего отношения к любой конкретной религии и к религии вообще, религии как таковой: быть верующим, последователем той или иной религии; не быть последователем ни одной религии и не следовать религиозной вере вообще; изменять свое отношение к религии — становиться и переставать быть приверженцем религии, иметь, менять, отстаивать свои убеждения относительно религии и действовать в соответствии с ними.

В международных документах, посвященных гарантиям прав человека и основных свобод, важнейшие из которых рассматриваются нами далее, используется устойчивый оборот «свобода совести, мысли и религии».

Свобода вероисповедания — право человека свободно следовать своим религиозным убеждениям, выполнять связанные с ними ритуалы, обряды, открыто заявлять о своей вере. Термин вероисповедание употребляется в следующих значениях: во-первых, это религия, система убеждений о сверхприродной реальности; во-вторых, конкретное, имеющее уникальное название направление (конфессия), обладающее определенным вероучением и практикой. «Свобода вероисповедания равнозначна свободе религии, религиозной свободе, то есть эти термины тождественны, — отмечалось А. В. Пчелинцевым. — Таким образом, в целях унификации терминологии и приведения отечественного законодательства в соответствие с требованиями международного права было бы возможным использовать в Конституции РФ и отечественном законодательстве термин «свобода религии». Можно констатировать, что свобода совести соотносится со свободой вероисповедания (свободой религии) как родовое и видовое понятия, как общее и частное»[43].

В то же время в международном праве и в российском законодательстве не применяется формально-логический подход, в соответствии с которым не требуется отдельное называние частного понятия (свобода вероисповедания) вместе с уже включающим его в себя общим понятием (свобода совести). Это обусловлено особой значимостью религиозной свободы, повсеместное признание которой произошло после многих веков кровопролитных религиозных войн и конфликтов, преследований религиозных меньшинств.

Необходимость отдельного дополнительного упоминания

0 свободе вероисповедания связана также с тем, что религиозные учения накладывают на своих последователей более строгие обязательства в поведении (отправление культа, соблюдение предписаний и запретов), нежели те правила, которыми руководствуются последователи атеистических или иных нерелигиозных убеждений. Обязательность соблюдения религиозных предписаний, являющихся жизненно важными для верующих, требует дополнительного внимания законодателя к обеспечению реальной свободы вероисповедания с учетом этой специфики религиозных убеждений.

Свобода совести — одно из основных личных прав человека. Она означает прежде всего свободу индивидуума от любого идеологического контроля, право каждого самостоятельно выбирать систему духовных ценностей. От свободы вероисповедания свобода совести отличается тем, что она — значительно более широкое понятие.

Свобода совести объемлет несколько возможных вариантов мировоззренческого самоопределения личности. Человек может стать верующим, последователем какой-либо из существующих религий или провозгласить новое религиозное учение. Он вправе придерживаться атеистических убеждений, отрицая существование Бога и (или) сверхъестественного (потустороннего) мира, бессмертие человеческой души. Личность может также разделять философско-мировоззренческие представления об устройстве бытия, не являющиеся религиозным учением, но содержащие представления об Абсолюте, Боге, трансцендентной реальности (например, философский объективный идеализм, некоторые оккультные учения). И наконец, личность может занимать нейтральную мировоззренческую позицию, устранившись от разрешения вопросов о бытии Бога, об истинности или ложности религиозных и философских учений. Некоторые люди считают, что эти вопросы недоступны познанию (агностики), другие же поглощены повседневными заботами и не имеют желания думать о религиозных вопросах.

Свобода совести защищает не только религию, но и иные мировоззренческие убеждения нерелигиозного характера (это не относится к политическим, экономическим, научным и иным подобным убеждениям). Согласно позиции, занимаемой Европейским Судом по правам человека, эти личные убеждения должны достигнуть определенного уровня убедительности, значимости, единства и важности[44].

В некоторых случаях возникает вопрос о том, могут ли права или льготы, предусмотренные национальным законодательством для верующих и религиозных объединений, распространяться на нерелигиозные мировоззренческие общественные объединения. Так, Государственный Совет Франции отказался признать за Союзом атеистов, также являющимся объединением граждан на основе общих убеждений об устройстве мира, право пользоваться некоторыми льготами, предусмотренными для культовых (религиозных) объединений, поскольку Союз атеистов не может, с точки зрения Закона, рассматриваться как объединение с целью отправления религиозного культа[45]. Европейская Комиссия по правам человека сочла, однако, что во французском законодательстве в данном случае имеет место дискриминация по мировоззренческому признаку[46].

Свобода совести состоит из нескольких компонентов. Их можно логически свести к трем основным:

свобода иметь любые мировоззренческие убеждения и изменять их,

свобода действовать в соответствии с этими убеждениями, свобода распространять свои убеждения, верования. Можно отметить, что распространение убеждений является частным случаем реализации права действовать в соответствии со своими убеждениями (большинство религиозных учений содержит положения о необходимости миссионерствовать, обращать в свою веру). Однако свобода слова, свобода распространения своих взглядов традиционно считается особо важной свободой, заслуживающей отдельного упоминания. Кроме того, свобода распространения убеждений и верований всегда «затрагивает другого», она означает возможность влиять на другую личность, пытаться изменить убеждения другого человека.

Следует отметить, что в международных документах в области прав человека, как правило, говорится о праве «исповедовать» («проявлять») религию или убеждения, но не «распространять» их. (Но в то же время международные документы гарантируют свободу человека выражать свое мнение, свободу слова). Также в международном сообществе существуют разногласия по поводу того, является ли неотъемлемой составной частью свободы совести, мысли и религии право человека пытаться обратить другого человека в свою веру.

В некоторых мусульманских странах отступничество от ислама карается законом. Отсюда естественным образом следует, что и попытка убеждать мусульманина изменить свои религиозные убеждения подвергается запрету. Например, правительство Малайзии утверждает, что запрет на прозелитическую деятельность среди мусульман не является ограничением права мусульман менять свою религию: «Если какой-либо мусульманин желает получить знания о другой религии или даже принять другую религию по собственной воле и по собственной инициативе, то законы, запрещающие прозелитизм, не могут ему в этом воспрепятствовать. Эти законы направлены лишь на защиту мусульман от попыток обратить их в другую религию»[47].

Однако Европейский Суд по правам человека, рассматривая жалобу миссионера Свидетелей Иеговы г-на Коккинакиса, счел, что «свобода исповедовать свою религию. включает в принципе право пытаться убедить своего ближнего. без чего “свобода изменения [своей] религии или верования’., оставалась бы мертвой буквой»[48].

Конституция Российской Федерации в статье 28, гарантирующей свободу совести и свободу вероисповедания, прямо устанавливает, среди прочего, право «распространять религиозные и иные убеждения».

Свобода действовать соответственно своим убеждениям органически подразумевает и «свободу не действовать» вопреки своим убеждениям. Эта свобода гарантируется, в частности, возможностями соблюдать религиозные запреты в отношении питания, одежды, других правил поведения, созданием института альтернативной гражданской службы.

Отсутствие убеждений не требует реализовывать себя в каких-либо формах социальной активности. Поэтому в отношении людей, безразличных к «проблемам вечности», не являющихся ни верующими, ни атеистами, свобода совести полностью сводится к ее негативному аспекту, к гарантии отсутствия внешнего принуждения изменить свою мировоззренческую позицию. Атеистам и в еще большей мере — верующим этого недостаточно, их мировоззрение требует проявить себя в действии. Атеистам в принципе достаточно обеспечить свободу слова и свободу собраний (конечно, в рамках недопустимости оскорбления верующих атеистической пропагандой).

Но для верующих, ввиду необходимости отправления богослужений, религиозных обрядов и ритуалов, свобода совести должна включать и позитивный элемент. Если декларирующее свободу совести государство не предоставляет верующим никакой возможности обзавестись земельными участками для строительства культовых зданий, помещениями для богослужений, то свобода совести в этих условиях оборачивается фикцией. (Речь не идет

0 другой крайности — о содержании конфессий за счет государства, но о том, что в отсутствие минимальных материальных возможностей для отправления религиозного культа реальная свобода совести существенно ограничена или вовсе не существует).

Сам термин «свобода совести», который, возможно, точнее было бы обозначить как «свобода сознания», содержит некоторую двусмысленность. Ввиду того, что под «совестью» принято понимать «чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми, перед обществом»[49], термин «свобода совести» позволяет интерпретировать его также в качестве «свободы от совести», от морали и нравственности.

Однако термин «свобода совести» имеет в русском языке уже более чем столетнюю историю. Он возник в XIX в. в русской юридической и политической лексике наряду с терминами «веротерпимость», «религиозная свобода» и исторически означал, прежде всего, свободу личности от принуждения действовать (или бездействовать) вопреки своим убеждениям, своим моральным нормам, вопреки «голосу совести». В XX в. он вошел в постоянное употребление в советском и российском законодательстве как основной и наиболее общий термин, обозначающий право личности беспрепятственно совершать мировоззренческий выбор и действовать в соответствии с ним.

Споры вокруг двусмысленности термина «свобода совести» начались еще в царской России при обсуждении путей укрепления веротерпимости. Сторонники сохранения монополии Синодальной Церкви на миссионерскую деятельность иронически интерпретировали выражение «свобода совести» как «свобода от совести», то есть от моральных ограничителей. Иногда к обсуждению этой проблемы возвращаются и в наши дни[50].

Когда говорят о праве на свободу религии или убеждений, первое, что приходит в голову, — это право личности действовать в соответствии со своими сознательными убеждениями, свободно совершать (или не совершать) религиозные обряды и жить в обществе, в котором нет дискриминации по признаку убеждений. Но, как отмечает американский исследователь К. Дурэм, с точки зрения практики использование этих основополагающих прав на свободу религии сильно зависит от юридических структур, с помощью которых религиозные общины могут осуществлять свою деятельность. История изобилует примерами законов, ограничивающих индивидуальную религиозную практику путем отказа в юридическом признании определенных религиозных организаций[51]. Неоправданные ограничения свободы создания религиозных объединений, несомненно, ущемляют личные права каждого верующего соответствующей конфессии, ограничивают его индивидуальную свободу совести. Но такие ограничения правомерны, если они связаны с противоправной деятельностью самого религиозного объединения.

В другой своей работе К. Дурэм обращает внимание на то, что существуют определенные условия, необходимые для возникновения религиозной свободы. В кратком изложении это: известная степень плюрализма; экономическая стабильность; политическая законность внутри общества. Кроме того, должно быть выраженное вовне желание со стороны различных религиозных групп и их приверженцев жить вместе друг с другом[52].

Идея религиозной свободы на протяжении длительного времени отрицательно воспринималась представителями многих традиционных конфессий. Пока идеал религиозной свободы рассматривался как простое порождение секулярных и антиклерикальных устремлений эпохи Просвещения, внутри традиционных религий сохранялось негативное отношение к свободе совести. В значительной степени это объясняет сопротивление исламских культур принятию международных норм о правах человека. По мнению К. Дурэма, необходимо выработать такое представление о религиозной свободе, которое совместимо с духовными ценностями, соответствующими как религиозным, так и секуляристским традициям. Но достижение какого-либо согласия в этой области остается чрезвычайно трудной задачей[53].

Известный католический богослов П. де Лобье отмечает: «Сегодня права человека являются практическим проявлением естественного закона, о котором избегают говорить; но без онтологического и антропологического обоснования права человека теряют свой характер абсолюта и становятся лишь волей демократического или иного большинства, которое превращается в высшую инстанцию»[54].

Он же пишет, что «сегодня Церковь, осудившая во времена Французской революции знаменитые идеи о правах человека, является их защитницей. Эти две противоположные позиции не вступают, однако, в противоречие. Изменился не только контекст, но и сознание, как в самой Церкви, так и в мире, который ей предназначено христианизировать. Опасаясь вчера превозносить человека, забывшего в Европе и особенно во Франции о духовном наследии, проникнутом христианством, она не противоречит себе, превознося сегодня тот путь к Богу, которым является Человек»[55].

Серьезное внимание православному подходу к проблеме свободы совести уделяют «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Там, в частности, говорится:

«Появление принципа свободы совести — свидетельство того, что в современном мире религия из «общего дела» превращается в «частное дело» человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей, потере устремленности к спасению в большей части общества, утверждающего принцип свободы совести. Если первоначально государство возникло как инструмент утверждения в обществе Божественного закона, то свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами.

Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и победе над грехом. Но этот принцип оказывается одним из средств существования Церкви в безрелигиозном мире, позволяющем ей иметь легальный статус в секулярном государстве и независимость от инаковерующих или неверующих слоев общества»[56].

«По мере секуляризации высокие принципы неотчуждаемых прав человека превратились в понятие о правах индивидуума вне его связи с Богом. При этом охрана свободы личности трансформировалась в защиту своеволия (до тех пор, пока оно не вредит другим индивидуумам), а также в требование от государства гарантий определенного материального уровня существования личности и семьи. В системе современного светского гуманистического понимания гражданских прав человек трактуется не как образ Божий, но как самодостаточный и самодовлеющий субъект»[57].

«Современная международно-правовая система основывается на приоритете интересов земной жизни человека и человеческих сообществ перед религиозными ценностями (особенно в случаях, когда первые и вторые вступают в конфликт). Такой же приоритет закреплен в национальном законодательстве многих стран. Нередко он заложен в принципах регламентации различных форм деятельности органов власти, построения государственной образовательной системы и так далее. Многие влиятельные общественные механизмы используют этот принцип в открытом противостоянии вере и Церкви, нацеленном на их вытеснение из общественной жизни. Эти явления создают общую картину секуляризации жизни государства и общества.

Уважая мировоззренческий выбор нерелигиозных людей и их право влиять на общественные процессы, Церковь в то же время не может положительно воспринимать такой миропорядок, при котором в центр всего ставится помраченная грехом человеческая личность. Именно поэтому, неизменно сохраняя открытой возможность сотрудничества с людьми нерелигиозных убеждений, Церковь стремится к утверждению христианских ценностей в процессе принятия важнейших общественных решений как на национальном, так и на международном уровне. Она добивается признания легитимности религиозного мировоззрения как основания для общественно значимых деяний (в том числе государственных) и как существенного фактора, который должен влиять на формирование (изменение) международного права и на деятельность международных организаций»[58].

«Основные положения социальной программы российских мусульман», разработанные Советом муфтиев России, придавая высокое значение правам и свободам человека, отмечают также, что

«если права и свободы рассматриваются вне понятия вечной жизни, даруемой Аллахом, а именно — лишь как средство достижения благ земной жизни, то в этом случае нет объективного критерия, по которому могут быть четко проведены границы человеческой свободы, за которыми начинаются аморальность, произвол, анархия и тирания. (…) Согласно учению ислама, права и свободы человека устанавливаются по воле Всемогущего Творца как необходимое и позитивное средство достижения счастья в вечной жизни. Поэтому исламское учение придерживается “золотой середины” в понятии человеческой свободы»[59]

Рассмотрим далее важнейшие положения, касающиеся свободы совести и деятельности религиозных объединений, содержащиеся в некоторых международных документах.

Всеобщая декларация прав человека (принята и провозглашена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 10.12.1948 г.).

Статья 18. «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков».

Данная статья перечисляет основные аспекты свободы совести — право иметь религиозные или нерелигиозные убеждения, беспрепятственно изменять их, исповедовать их, в том числе сообща с другими (т. е. образовывая религиозное объединение) и действовать в соответствии с ними, реализовывать свои убеждения в различных видах социальной активности (например, миссионерство, благотворительность и т. д.).

Статья 29. «1. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности.

2. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только тем ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

Правозащитники либерального толка, цитируя это положение, как правило, делают акцент только на одной составляющей идеи, заложенной в эту формулу, — на недопустимости произвольных, необоснованных ограничений прав человека. Но есть и «вторая сторона медали». Это положение, основное содержание которого воспроизводится в статьях других международных пактов и деклараций, признает законной практику ограничения прав и свобод государством и устанавливает перечень оснований для введения ограничений.

Более того, вышеуказанная норма должна трактоваться в смысловом единстве с предшествующей ей ч. 1 статьи 29 Декларации, согласно которой «каждый человек имеет обязанности перед обществом». Таким образом, вопреки распространяемой некоторыми правозащитными организациями тенденции трактовать положения международных актов исключительно в духе апологии индивидуализма, приоритета интересов личности, Всеобщая декларация прав человека рассматривает отношения личности и общества в диалектическом единстве.

Международный пакт о гражданских и политических правах (СССР подписал 18 марта 1968 г., вступил в силу для СССР 23 марта 1976 г.)

Статья 18. «1. Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений.

2. Никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору.

110

3. Свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как и основных прав и свобод других лиц».

Пункты первый и второй созвучны содержанию ст. 18 Всеобщей декларации прав человека, посвященной свободе совести. Третий пункт близок по своей сути п. 2 ст. 29 Декларации и содержит исчерпывающий перечень мотивов, по которым допустимо ограничение свободы исповедовать религию или убеждения. Следует обратить особое внимание на то, что Пакт предусматривает возможность ограничения не самой свободы мысли, совести и религии, а только свободы исповедовать религию или убеждения, т. е. действовать в соответствии с ними. Свобода мировоззренческого выбора не подлежит ограничению и контролю со стороны государства, она реализуется во внутреннем мире личности (лат. «Гогит Шегпит»). Никакие убеждения не могут быть преступными, запрещенными, пока они пребывают только внутри человеческого сознания. Для возникновения конфликта с законом убеждения, как минимум, должны быть высказаны.

В то же время внутренняя свобода человеческого сознания может быть нарушена недобросовестным внешним воздействием, включая обман, психологическое давление, и поэтому нуждается в защите законом от сторонних посягательств.

В отличие от неограниченной свободы мировоззренческого самоопределения, реализация убеждений во внешних действиях, совершаемых личностью, включая высказывания, подлежит законодательному регулированию в той мере, в которой они воздействуют или, по крайней мере, способны оказать воздействие на других лиц. Остается недостаточно определенным вопрос о правомерности ограничения свободы совести в случаях, когда человек, руководствуясь религиозными убеждениями, подвергает себя добровольному самоистязанию, самоумерщвлению, не нарушая при этом прав и законных интересов других лиц.

Статья 22. «1. Каждый человек имеет право на свободу ассоциации с другими.

111

2. Пользование этим правом не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусматриваются законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц».

Данная статья защищает в общем виде право людей создавать объединения и говорит о недопустимости немотивированных ограничений этого права. Отметим, что частным случаем реализации права на объединение является создание религиозных объединений, также гарантируемое данной статьей.

Статья 26 Пакта говорит о праве всех людей на защиту закона без всякой дискриминации, в том числе по религиозному признаку.

Всеобщая декларация прав человека и Международный пакт о гражданских и политических правах, среди прочего, в явном виде признают и защищают общинную сторону религиозной жизни, коллективную свободу вероисповедания, т. е. возможность создавать религиозные объединения.

Введение органами власти ограничений прав и свобод, защищаемых нормами международного права и международными обязательствами государства, предполагает, с точки зрения рассматриваемых документов, наличие веских оснований в подтверждение того, что эти ограничения действительно необходимы в демократическом обществе, а также соразмерны тяжести конфликтов и проблем, которые они призваны урегулировать.

Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений (провозглашена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 25 ноября 1981 г.) в своей первой статье еще раз подтверждает право каждого человека на свободу мысли, совести и религии, которое может быть ограничено законом только в случаях реальной необходимости для общества. Запрещая в ст. 2 дискриминацию на основе религии или убеждений, Декларация адресует этот запрет не только государству, но и любому учреждению, группе лиц или отдельному лицу. Статья 2 определяет дискриминацию как «любое различие,

112

исключение, ограничение или предпочтение, основанное на религии или убеждениях и имеющее целью или следствием уничтожение или удаление признания, пользования или осуществления на основе равенства прав человека и основных свобод».

Особый интерес для нас представляет то, что в данном документе имеется развернутый перечень конкретных свобод, в своей совокупности составляющих свободу совести.

Статья 6. «В соответствии со статьей 1 настоящей Декларации и с соблюдением положений пункта 3 статьи 1 право на свободу мысли, совести, религии или убеждений включает, в частности, следующие свободы:

отправлять культы или собираться в связи с религией или убеждениями и создавать и содержать места для этих целей;

создавать и содержать соответствующие благотворительные или гуманитарные учреждения;

производить, приобретать и использовать в соответствующем объеме необходимые предметы и материалы, связанные с религиозными обрядами или обычаями или убеждениями;

писать, выпускать и распространять соответствующие публикации в этих областях;

вести преподавание по вопросам религии или убеждений в местах, подходящих для этой цели;

испрашивать и получать от отдельных лиц и организаций добровольные финансовые и иные пожертвования;

готовить, назначать, избирать или назначать по праву наследования соответствующих руководителей согласно потребностям и нормам той или иной религии или убеждений;

соблюдать дни отдыха и отмечать праздники и отправлять обряды в соответствии с предписаниями религии и убеждениями;

устанавливать и поддерживать связи с отдельными лицами и общинами в области религии и убеждений на национальном и международном уровнях».

Данный документ, таким образом, существенно уточняет, какие именно возможности, с позиций международного права, должны быть предоставлены верующим гражданам и их объединениям

113

во имя обеспечения свободы совести. Общее указание о возможности действовать в соответствии со своими убеждениями дополняется перечнем конкретных форм социальной активности, которые включает в себя эта возможность. Оговорка «в частности» указывает на то, что данный перечень не является исчерпывающим, т. е. что свобода совести подразумевает возможность совершения и иных, не упомянутых в данном акте действий.

Помимо международных правовых актов общемирового значения, в международном праве действуют региональные документы, признаваемые государствами — участниками какого-либо соглашения или содружества. Для России наиболее актуальными являются акты, действующие в Европе и в рамках Содружества Независимых Государств.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (подписана 4 ноября 1950 г., вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 г.) (далее по тексту — ЕКПЧ).

Статья 9 ЕКПЧ состоит из двух частей. Часть первая практически тождественна тексту статьи 18 Всеобщей декларации прав человека:

«Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или придерживаться убеждений как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным образом в богослужении, учении и выполнении религиозных и ритуальных порядков».

Часть 2 статьи 9 говорит о том, что свобода исповедовать религию или придерживаться убеждений подлежит

«лишь ограничениям, установленным законом и необходимым в демократическом обществе в интересах общественного спокойствия, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц».

Статья 10 посвящена свободе выражения мнения.

«Каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию

114

и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ». Общая гарантия свободы распространения мнений и идей подразумевает, в частности, право беспрепятственного распространения религиозных убеждений.

Статья 11 защищает свободу собраний и свободу ассоциации (объединения). По тексту она близка к ранее приведенной нами ст. 22 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Статья 14 запрещает дискриминацию. «Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам».

Дискриминация выражается в нарушении равенства в пользовании конкретными правами и свободами. Поэтому жалобы на нарушение ст. 14 сопровождаются указанием на нарушение прав и свобод, признаваемых другими статьями ЕКПЧ. Для верующих и религиозных объединений дискриминация чаще всего проявляется в нарушении прав, защищаемых статьями 9, 10, 11 Конвенции.

Статья 19 Конвенции предусматривает создание Европейского Суда по правам человека. Принимая решения по делам, связанным с жалобами на неправомерное ограничение в том или ином государстве свободы совести, Европейский Суд руководствуется нормами статьи 9, в частности ее части 2, устанавливающей критерии допустимости ограничений прав и свобод.

Статья 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ установила, что «никому не может быть отказано в праве на образование. Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям».

При рассмотрении дел Европейский Суд использует твердо установленный перечень вопросов:

1) Подпадает ли жалоба под действие статьи 9 Конвенции?

2) Имелось ли вмешательство в права, защищаемые ст. 9?

3) Было ли ограничение прав произведено в целях, перечисленных в части 2 ст. 9?

4) Было ли ограничение прав установлено законом?

5) Является ли ограничение «необходимым в демократическом обществе»? (Даже если законодатель, вводя ограничения свободы совести, преследовал предусмотренную Конвенцией цель защиты общественного порядка и др., ограничение может быть признано Судом неадекватно сильным, не соответствующим стандартам демократического общества).

Среди часто упоминаемых в специальной литературе и имеющих важное значение решений Европейского Суда по правам человека[60]:

Судебноерешение от 25 мая 1993 года по делу «Коккинакис против Греции». Заявитель, последователь учения Свидетелей Иеговы, был осужден греческим судом за попытку прозелитизма в отношении православной женщины. Греческое законодательство запрещает прозелитизм, понимая под таковым не всякие действия по распространению вероучения, а с использованием незаконных или аморальных средств. Суд пришел к выводу, что осуждение заявителя греческим судом не оправдано какой-либо насущной социальной нуждой, поэтому оспариваемая мера не является «необходимой в демократическом обществе, для защиты прав и свобод других лиц».

Судебное решение от 20 сентября 1994 г. по делу «Институт Отто-Премингер против Австрии». Власти Австрии

по настоянию Инсбрукской епархии Римской Католической Церкви запретили ассоциации — заявителю демонстрацию кинофильма Вернера Шретера «Любовный собор», оскорбляющего религиозные чувства верующих. Заявитель утверждал, что имело место нарушение свободы слова, гарантируемой статьей 10 ЕКПЧ. Суд констатировал, что римско-католическая вера является религией подавляющего большинства тирольцев. Наложив арест на фильм, австрийские власти действовали в интересах обеспечения религиозного мира в этом регионе и для того, чтобы у отдельных людей не сложилось ощущение, что их религиозные представления стали объектом необоснованных и оскорбительных нападок. ЕСПЧ не признал нарушения статьи 10 Конвенции.

Судебное решение от 26 сентября 1996 года по делу «Мануссакис и другие против Греции». Заявители, Свидетели Иеговы, подверглись судебному преследованию в Греции за то, что они использовали молитвенное помещение, не получив предварительно разрешения, требуемого законом. Суд пришел к заключению, что осуждение заявителей так сильно и непосредственно воздействовало на их свободу исповедовать свою религию, что оно не может быть расценено как соразмерное преследуемой цели и потому как необходимое в демократическом обществе.

Судебное решение от 24 февраля 1997 г. по делу «Калач против Турции». Заявитель, офицер Вооруженных сил Турции, был отправлен в принудительную отставку по причине принадлежности к фундаменталистской мусульманской организации и счел, что власти ограничивают его свободу вероисповедания. Суд указал, что статья 9 Конвенции защищает не любое деяние, мотивированное или вдохновленное религиозными или иными убеждениями. Суд пришел к выводам о том, что государства могут принимать для своих армий дисциплинарные правила, запрещающие тот или иной вид поведения, в частности враждебное отношение к установленному порядку, отражающему требования военной службы. Принудительная отставка заявителя была вызвана не его религиозными убеждениями, а поведением, несовместимым с воинской дисциплиной и светскостью государства.

Судебное решение от 24 февраля 1997 г. по делу «Бессарабская церковь против Республики Молдова». Власти Молдовы отказали в признании митрополии — заявительницы жалобы, отделившейся от Молдавской митрополии, канонически подчиненной Московскому Патриархату. Власти утверждали, что признание Бессарабской митрополии усилит конфликт между православными верующими и будет содействовать деятельности прорумынски ориентированных кругов и присоединению Молдавии к Румынии. ЕСПЧ счел, что утверждения о возможных политических последствиях создания Бессарабской митрополии не подтверждены конкретными доказательствами. Суд постановил, что отказ в признании церкви-заявительницы имеет такие последствия для религиозной свободы заявителей, что он не может считаться ни соразмерным преследуемой цели, ни необходимым в демократическом обществе, и таким образом было совершено нарушение ст. 9 Конвенции.

Судебноерешение от 24 февраля 1998 г. по делу «Лариссис и другие против Греции». Три заявителя служили офицерами в одном подразделении ВВС Греции. Будучи последователями пятидесятнической церкви, они пытались обратить в свою веру нескольких подчиненных летчиков, а также гражданских лиц. Офицеры были осуждены греческим судом за прозелитизм. ЕСПЧ указал, что греческие власти были вправе принять меры с целью защиты нижестоящих летчиков-военнослужащих от недопустимого давления, оказываемого на них заявителями для распространения своих религиозных взглядов. Суд постановил, что не имелось нарушения ст. 9 Конвенции применительно к мерам наказания заявителей за прозелитизм в отношении подчиненных им летчиков, но наказание за прозелитизм в отношении гражданских лиц, не подчиненных заявителям, является нарушением статьи 9.

Судебное решение Большой Палаты ЕСПЧ от 18 марта 2011 г. по делу «Лаутси и другие против Италии». Заявительница, г-жа Лаутси, утверждала, что присутствие распятия в школьных классах государственных школ Италии нарушает ее право воспитывать детей в соответствии с ее собственными (атеистическими) убеждениями, защищаемое статьей 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ. Первоначально в судебном решении от 3 ноября 2009 г. ЕСПЧ признал нарушение данного положения Конвенции. При повторном рассмотрении дела Большой Палатой ЕСПЧ было признано, что присутствие распятия в школьных классах не означает навязывания учащимся определенных религиозных убеждений. Если заявительница субъективно воспринимает присутствие распятия в классах, где учатся ее дети, как неуважение ее права воспитывать их, этого недостаточно, чтобы сделать вывод о нарушении Конвенции. Большая Палата ЕСПЧ отменила первое решение и сделала вывод об отсутствии нарушения Конвенции.

Решение от 3 декабря 2009 г. о неприемлемости жалобы от Тамары Скугар и других против России. Суд объявил неприемлемой как явно необоснованную жалобу православных граждан на то, что присвоение им против их воли индивидуальных номеров налогоплательщика (ИНН) противоречит их религиозным убеждениям, защищаемым ст. 9 ЕКПЧ. Суд посчитал, что при создании и применении внутренних процедур, подобных системе присвоения ИНН, от государства нельзя требовать принимать во внимание, как каждый отдельный гражданин может трактовать это обстоятельство в связи со своими религиозными убеждениями. Протест против использования ИНН в базе данных налоговой инспекции в какой-то мере аналогичен возражениям насчет размера или цвета шкафа для хранения государственных документов. Противоречие между религиозными убеждениями заявителей и правилами учета ИНН является случайным следствием применения объективной правовой нормы[61].

Российская Федерация была признана нарушившей ст. 11 (свобода объединения) с учетом положений статьи 9 Конвенции Решением ЕСПЧ от 5 октября 2006 г. по делу «Московское отделение Армии спасения против России» и Решением ЕСПЧ от 5 апреля 2007 г. по делу «Саентологическая церковь г. Москвы против России». Оба дела были связаны с отказом в перерегистрации религиозной организации. Решением от 01 октября 2009 г. по делу «Кимля, Султанов и Церковь Саентологии Нижнекамска против России» Европейский Суд признал, что имелось нарушение статьи 9 Конвенции в свете статьи 11. Рассматривая это дело, Суд пришел к выводу, что требование предоставить при регистрации местной религиозной организации документ, подтверждающий существование религиозной группы на протяжении не менее 15 лет, не соответствует условиям ЕКПЧ.

Итоговый документ Венской встречи 1989 г. представителей государств — участников СБСЕ (подписан 15 января 1989 г.)

Принцип 16 документа посвящен обеспечению свободы личности исповедовать религию и содержит перечень конкретных условий, создание которых для этого необходимо.

«16. С целью обеспечить свободу личности исповедовать религию или веру государства-участники будут среди прочего:

16.1 — принимать эффективные меры по предотвращению и ликвидации дискриминации лиц или объединений на почве религии или убеждений в отношении признания, осуществления и пользования правами человека и основными свободами во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни и по обеспечению действительного равенства между верующими и неверующими;

16.2 — способствовать климату взаимной терпимости и уважения между верующими различных объединений, а также между верующими и неверующими;

16.3 — предоставлять по их просьбе объединениям верующих, исповедующих или готовых исповедовать свою веру в конституционных рамках своих государств, признание статуса, предусмотренного для них в соответствующих странах;

120

16.4 — уважать право этих религиозных объединений:

— основывать и содержать свободно доступные места богослужений или собраний;

— организовываться в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой;

— выбирать, назначать и заменять свой персонал согласно своим соответствующим требованиям и стандартам, а также любым свободно достигнутым договоренностям между ними и их государством;

— испрашивать и получать добровольные финансовые и другие пожертвования;

16.5 — вступать в консультации с религиозными культами, учреждениями и организациями с целью достижения лучшего понимания потребностей религиозных свобод;

16.6 — уважать право каждого давать и получать религиозное образование на языке по своему выбору или индивидуально, или совместно с другими;

16.7— в этом контексте уважать среди прочего свободу родителей обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями;

16.8 — разрешать подготовку религиозного персонала в соответствующих заведениях;

16.9— уважать право верующих и религиозных объединений приобретать и использовать священные книги, религиозные издания на языке по своему выбору и другие предметы и материалы, относящиеся к исповедованию религии или веры, и владеть ими;

16.10 — разрешать религиозным культам, учреждениям и организациям производить, импортировать и распространять религиозные издания и материалы;

16.11 — благожелательно рассматривать заинтересованность религиозных объединений в участии в общественном диалоге, в том числе через средства массовой информации».

В Принципе 17 государства-участники признают, что осуществление вышеупомянутых прав, относящихся к свободе религии или убеждений, может подлежать лишь таким ограничениям,

121

которые установлены законом и совместимы с их обязательствами по международному праву и их международными обязательствами. Они будут обеспечивать в своих законах и административных правилах и при их применении полное и эффективное осуществление свободы мысли, совести, религии или убеждений.

Наряду с международно-правовыми актами по вопросам прав человека и основных свобод, ратифицированными Советским Союзом и Российской Федерацией, в настоящее время имеются подписанные Российской Федерацией документы, принятые в рамках Содружества Независимых Государств: Декларация глав государств — участников Содружества Независимых Государств о международных обязательствах в области прав человека и основных свобод (принята 24 сентября 1993 г.) и Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (подписана 26 мая 1995 г.).

ГЛАВА 5. КОНСТИТУЦИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (1993 Г.) О СВОБОДЕ СОВЕСТИ И О СВОБОДЕ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

Конституция Российской Федерации, принятая в декабре 1993 г., является основополагающим элементом российского законодательства. Она включает в себя ряд важных положений, связанных с обеспечением свободы совести, свободы вероисповедания и с деятельностью религиозных объединений.

В самом общем виде Конституция — это правовой акт или совокупность правовых актов, обладающий высшей юридической силой и регулирующий основы организации государства и взаимоотношений государства и человека.

Сущность Конституции заключается не только в том, что она — основной Закон государства и обладает высшей юридической силой, хотя в этом ее первейшее и важнейшее назначение. Конституция также является и политическим документом. Как политический документ она отражает определенное соотношение политических сил на момент ее разработки и принятия. Конституция в демократическом государстве — это результат политического согласия. Она олицетворяет общественный компромисс, согласование политических интересов различных политических сил.

Кроме этого, Конституция декларирует важнейшие ценности — права человека, демократические институты, частную собственность, свободу экономической деятельности и другие, составляющие основу конституционного строя. Все вышеперечисленное

123

и определяет значение Конституции как базы для развития общества[62].

Первая статья Конституции «Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления» содержит перечень важнейших характеристик современного Российского государства. Среди них нет положения о светскости государства. Некоторые комментаторы видят в этом свидетельство «второстепенного» значения принципа светскости. Однако статья 14 Конституции РФ, провозглашающая Российскую Федерацию светским государством, входит в первую главу Конституции «Основы конституционного строя». Согласно статье 16 Конституции, положения первой главы «составляют основы конституционного строя Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией. Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации». Порядок пересмотра положений 1, 2 и 9 глав Конституции определен в ее статье 135, согласно которой они не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием. Статья предусматривает, что для изменения положений этих глав необходим созыв Конституционного Совещания и разработка проекта новой Конституции и ее принятие. Сложный механизм пересмотра положений первой главы Конституции, включая положение о светскости государства, призван обеспечить стабильность основ конституционного строя.

В тексте Конституции Российской Федерации содержатся:

1) статьи, непосредственно посвященные государственно-конфессиональным отношениям и свободе совести (ст. 14, 28);

2) статьи, в которых религиозная проблематика упоминается наряду с иной;

3) статьи общего характера, прямо не упоминающие проблемы государственно-конфессиональных отношений, свободы совести и деятельности религиозных объединений, но включающие их как частные аспекты (право на свободу слова и мысли, право на объединение и т. д.).

Собственно говоря, статьи первого рода во многом являются частными случаями, конкретизацией положений статей третьего рода. Так, светский характер государства и отсутствие государственной религии по сути вытекают из общей нормы ст. 13 об отсутствии государственной идеологии; некоторые важнейшие элементы свободы совести объемлются содержанием свободы мысли, слова, права граждан на создание объединений.

Важнейшее положение, определяющее конституционные приоритеты, содержится в статье 2 Конституции:

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».

Как мы уже констатировали ранее, проблема соотношения прав и интересов личности, общества и государства являлась ключевой проблемой общественного устройства на протяжении всей истории человечества. Сделанный в Конституции акцент на высшей ценности прав и свобод человека, индивидуума, является в известной мере отмежеванием от советского прошлого, в котором доминировала идея коллективизма, необходимости подчинять личные интересы общему делу, под которым, однако, в реальности часто понималась воля тех, кто стоял у руля государства. В итоге человек оказывался винтиком государственной машины. Однако характерная для постсоветской России атмосфера безудержного индивидуализма, перерастающая в социал-дарвинизм, оказывается теневой стороной другой крайности — завышенной оценки важности индивидуальной свободы личности, ведущей к пренебрежению интересами общества.

В работах современных ученых начинает появляться критическое осмысление формулировок данной статьи Конституции. Так, А. В. Поляков пишет, что в литературе «обращается внимание на невозможность трактовки прав и свобод человека как высших, абсолютных ценностей, не подлежащих никаким ограничениям»[63]. По мнению другого правоведа, А. Ф. Черданцева: «Права и интересы человека, гражданина фактически не ставятся выше интересов общества. Это вытекает из конституций самих правовых государств. Осуществление прав и свобод каждого отдельного человека ограничивается в первую очередь правами другого человека. Их осуществление, как сказано, например, в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, не должно нарушать права и свободы других лиц.

Таким образом, современные государства рассматривают права и свободы в качестве одной из основных ценностей, но отнюдь не высших, как сказано в Конституции РФ (ст. 2). Есть, оказывается, ценности высшего порядка (нравственное и физическое здоровье населения, общественный порядок, государственная безопасность и др.), нежели права и свободы индивида. Это и естественно, ибо человек сверхкорыстен, дорога к совпадению интересов личности и общества длинна и терниста, а эгоизм человеческий беспределен»[64].

Как отмечается в работах по теории государства и права, «категория социальной свободы может рассматриваться только в паре с категорией социальной ответственности. Это общепризнанная международно-правовая и внутригосударственная практика. Конституция России в данном случае допускает возможность ограничения прав и свобод человека, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, а также «нравственности, здоровья, законных прав и законных интересов других людей.» (ч. 3 ст. 55). Конституция устанавливает, что «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц» (ч. 3. ст. 17) [65]

Обратимся к последующим статьям Конституции.

Статья 13

«1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

… 4. Общественные объединения равны перед законом».

Данная статья была включена в Конституцию РФ в противоположность конституционным принципам Советского государства, закреплявшим руководящую роль коммунистической партии и, соответственно, коммунистической идеологии в советском обществе. Положение об отсутствии в современной России государственной идеологии вызывает иногда сомнения в том, допустима ли деятельность государственных органов, направленная на воспитание граждан в духе патриотизма, правосознания, уважения к ближнему, к культурному и историческому наследию? Следует принимать во внимание, что понятие «идеология» является значительно более узким и конкретным, чем «идея». Под идеологией принято понимать восприятие и оценку реальности с точки зрения интересов какой-либо социальной группы (партии, класса). Эти представления и оценки всегда более или менее явно противопоставляются воззрениям других социальных групп. Поэтому их навязывание обществу в целом всегда связано с усилением социальных конфликтов, обострением противостояния.

Религия в качестве учения, определяющего отношение к миру, смысл жизни, цели и методы жизнедеятельности, может рассматриваться как одна из разновидностей идеологии, а религиозные объединения — как специфическая разновидность общественных объединений. Поэтому запрет на установление обязательной или государственной идеологии в статье 13 Конституции может рассматриваться как норма общего характера, дополняемая в статье 14 запретом на установление обязательной или государственной религии.

В отличие от идеологий, идеи любви к Отечеству, уважения к закону и т. п. являются объединяющими общество, обеспечивающими его гармоничное существование. Поэтому такие идеи не должны рассматриваться как форма «государственной идеологии». (Хотя неоднократно наблюдавшаяся в истории человечества деформация идей патриотизма и уважения к закону в учение

0 повиновении трудящихся эксплуататорским классам показывает, насколько трудно определима грань между консолидирующими общество идеями и идеологией).

Принцип равенства перед законом недостаточно содержательно разработан в российском конституционном праве. Согласно одной из точек зрения юристов, комментирующих данную статью, «конституционное закрепление равенства общественных объединений перед законом (…) означает запрет, адресованный государству, его органам и должностным лицам, создавать более благоприятные условия для существования и деятельности одних объединений либо препятствовать существованию и деятельности других объединений, если цели и действия последних не противоречат Конституции и федеральным законам»[66].

Раскрытие содержания понятия «равенство перед законом» принципиально важно, поскольку в следующей статье Конституции говорится о нем применительно к религиозным организациям. Отметим, что вышеизложенное толкование не является общепризнанным, понятие здесь трактуется, так сказать, расширительно, с уклонением к «равенству в отношениях с государством», от формально-правового равенства к фактическому. «Несимметричны» и подаваемые в качестве альтернативы «создание более благоприятных условий» и препятствование законной деятельности, ибо только последнее является прямым нарушением закона, неправомерным ограничением свободы совести. На практике не нарушая принципа равенства общественных объединений перед законом, государство тем не менее предоставляет льготы и поддержку общественному объединению инвалидов войны и не должно предоставлять их клубу миллионеров.

Дальнейшее правовое закрепление «узаконенное неравенство в обращении» государства с некоммерческими организациями (включая общественные объединения и религиозные организации) получило с появлением в российском законодательстве положений о «социально ориентированных некоммерческих организациях» (см. далее).

Статья 14

«1. Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Положение о светскости государства появилось впервые в Конституции РФ 1993 г. В Конституциях СССР и РСФСР государство не именовалось «светским», хотя в них провозглашался принцип отделения религиозных объединений от государства.

Вначале термин «светский» появился в российском законодательстве в статьях 5 и 9 Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25.10.90 г. Он был употреблен в формулировке «светский характер системы государственного образования». Закон «Об образовании» от 10.07.92 г. также установил в статье 2 «светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях». Хотя Закон «О свободе вероисповеданий» и не устанавливал формально принцип светскости государства, он определил в статье 10, что «государство в вопросах свободы вероисповеданий и убеждений нейтрально, то есть не становится на сторону какой-либо религии или мировоззрения». Формула о «религиозной и мировоззренческой нейтральности государства» не была включена ни в Конституцию РФ, ни в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и в действующем законодательстве отсутствует.

Вторая и третья фразы статьи 14 Конституции могут рассматриваться как конкретизация понятия «светскость государства» путем перечисления его существенных признаков. Этих признаков три:

запрет на установление какой-либо религии в качестве государственной или обязательной;

принцип отделения религиозных объединений от государства;

принцип равенства религиозных объединений перед законом.

Однако перечисленные три принципа государственно-конфессиональных отношений уже существовали в российском законодательстве до принятия Конституции, формально провозгласившей наше государство светским. Поэтому появление в Конституции положения о том, что Российская Федерация — светское государство, не принесло ничего существенно нового в конституционно-правовое регулирование государственно-конфессиональных отношений и в правоприменительную практику.

Как уже было констатировано нами в главе 1, большинство стран, в которых отсутствует государственная или обязательная религия, реализованы принцип отделения религиозных объединений от государства и принцип равенства религиозных объединений перед законом, формально не именуются «светскими государствами» в своих конституциях, хотя по характеру государственно-конфессиональных отношений они, конечно, относятся к светскому типу государств. Какую же смысловую нагрузку несет появление в Конституции положения о том, что Российская Федерация — светское государство? Разработчики текста Конституции предполагали введением слов о светском государстве дополнительно гарантировать его мировоззренческую нейтральность.

Можно сделать вывод о том, что провозглашение государства светским — это, прежде всего, политическая декларация в Конституции о религиозной и идеологической нейтральности государства.

В других странах (Франция, Турция) закрепление в Конституции принципа светскости государства символизировало упразднение исторически предшествовавшего ему института государственной или обязательной религии, секуляризацию государства. Особенностью российской истории является то, что принцип светскости появился не в процессе разрыва с клерикальным прошлым, а как результат освобождения от господства атеистической официальной идеологии. Поэтому в России при истолковании содержания принципа светскости государства гораздо более важное, чем во Франции или Турции, значение имеет «нерелигиозная» составляющая идеологической нейтральности государства. Это подтверждается нормой статьи 13 Конституции, согласно которой «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». В историческом контексте развития государственно-конфессиональных отношений в России атеизм, маскирующийся под антиклерикализм, так же неприемлем в качестве государственной идеологии, как и установление обязательной религии.

Основное содержание принципа отделения религиозных объединений от государства было уже рассмотрено нами в первой главе. В действующем российском законодательстве этот принцип более детально раскрывается в статье 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Положения этой статьи рассматриваются нами далее в главе 8 «Принципы взаимоотношений государства и религиозных объединений».

Согласно ст. 14 ч. 2 Конституции, религиозные объединения равны перед законом. Равенство религиозных объединений перед законом находит выражение в равной обязательности соблюдения ими норм законодательства, в равной ответственности за нарушение законодательства, в праве на одинаковую защиту законом независимо от их конфессиональной принадлежности. Российское законодательство устанавливает одинаковые для всех религиозных объединений основные права, обязанности и запреты. При этом различный объем прав, которыми обладают религиозные группы и религиозные организации, предопределяется добровольно принимаемым их участниками решением о целесообразности государственной регистрации в качестве юридического лица.

Принцип равенства религиозных объединений перед законом тесно связан с недопустимостью дискриминации по признаку отношения к религии. Ограничение прав религиозного объединения в связи с его принадлежностью к какому-либо вероисповеданию неправомерно ограничивает также права и свободы его членов (участников).

Дискуссионным является вопрос о соотношении понятий «равенство религиозных объединений перед законом» и «равенство прав религиозных объединений». По мнению некоторых исследователей, равенство перед законом — это понятие, не эквивалентное равноправию. Вот как пишет об этом И. А. Куницын: «Следует обратить внимание, что, вопреки устоявшемуся мнению, речь здесь идет не о равноправии религиозных объединений, а о равенстве перед законом. Разница между ними весьма существенна. Равноправие — наделение законом того или иного субъекта равным объемом прав по сравнению с другими. Равенство перед законом означает, что деятельность всех религиозных объединений, независимо от их конфессиональной принадлежности, должна осуществляться на основании и в соответствии с законодательными актами Российской Федерации»[67].

Приведем также мнение И. В. Понкина: «Принцип равенства религиозных объединений перед законом отнюдь не диктует построения отношений государства с ними как с равнозначимыми. Собственно, этот принцип предполагает равенство основных прав религиозных объединений (свобода вероисповедания, отправление культа, распространение вероучения и т. д.), а также равенство их как субъектов права. В то же время, при равенстве основных прав, государство и общество могут оказывать религиозным объединениям поддержку или не оказывать таковой на избирательной основе, учитывая количество последователей религиозного объединения, его традиционность, гражданскую позицию его последователей и лидеров, включенность в общественно полезную деятельность, наличие или отсутствие фактов противозаконной деятельности последователей и лидеров, доказанной в суде и обусловленной их религиозными взглядами, тенденций к экстремизму»[68].

Неравным объемом прав обладают централизованные и местные религиозные организации, религиозные группы, намеренные зарегистрироваться в качестве религиозной организации и располагающие подтверждением о своем существовании на данной территории не менее 15 лет или о вхождении в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания и религиозные группы, не обладающие такими подтверждениями. Внесенными 05.04.2010 г. изменениями в Федеральный закон «О некоммерческих организациях» введено понятие «социально ориентированных некоммерческих организаций». Религиозные организации могут признаваться таковыми в индивидуальном порядке и в качестве таковых получать право на получение в приоритетном порядке экономической поддержки от органов государственной власти и органов местного самоуправления.

Представляется необходимым различать три вида неравенства религиозных объединений в отношениях с государством: законодательно закрепляемое неравенство прав на основе конфессиональных признаков (создание правовых привилегий, льгот для так называемых традиционных религиозных организаций; ограничение доступа к статусу юридического лица для новых религиозных движений). Конституционность такого рода законоустановлений (действующих[69] или предлагаемых в виде законопроектов) представляется спорной. Однако, как правило, установление такого неравноправия не основывается исключительно на конфессиональных пристрастиях законодателя (автора законопроекта), а связано и с неодинаковой социальной ролью конфессий;

законодательно закрепляемое неравенство прав на основе социальных факторов, в том числе ограничение прав и применение санкций вплоть до запрета на деятельность религиозного объединения, религиозные убеждения участников которых находят выражение в противоправных действиях, и, напротив, присвоение

статуса «социально ориентированных» религиозным организациям, осуществляющим общественно полезную деятельность;

так называемое «неравенство в обращении», не сопровождающееся изменением правового положения религиозных объединений. Речь идет о дифференциации в отношениях с религиозными объединениями различной конфессиональной принадлежности в практической деятельности органов государства в пределах предоставленных им прав и полномочий. Это, например, практика избирательного заключения договоров о сотрудничестве в социальной сфере с некоторыми (крупнейшими, «традиционными», а не всеми желающими) конфессиями, избирательность при рассмотрении просьб религиозных организаций о предоставлении земельного участка под строительство культового здания, избирательная степень требовательности при осуществлении контроля за деятельностью религиозных объединений, избирательный подход к определению перечня конфессий, знания о религиозной культуре которых преподаются в общеобразовательных школах.

Светское демократическое государство, в отличие от клерикального или атеистического, исходит из своей некомпетентности судить о том, какая религия (или мировоззрение) является «истинной» или «ложной» и, соответственно, подлежащей покровительству или преследованию. Светское государство в принципе не должно оценивать содержание религиозных учений, делать выводы о его «правильности» или «ложности» и, основываясь на этой оценке, проявлять неравное отношение к религиозным объединениям последователей этих вероучений. Однако это не означает устранения светского государства от оценки последствий реализации этих учений в социальной деятельности. Во-первых, такая социальная практика может входить в противоречие с законодательством, нарушая общественный порядок, права и законные интересы граждан. Светское государство не оценивает религиозную, философскую истинность таких воззрений, оно ограничивается констатацией факта правонарушения и проявляет «неравенство в обращении» с соответствующими религиозными объединениями. Во-вторых, реализация

134

религиозных убеждений может выражаться в общественно полезной деятельности религиозных объединений (благотворительность и социальное обслуживание, культурно-просветительная деятельность и т. д.). Игнорирование государством такой социальной активности, в разных формах и с разной интенсивностью осуществляемых религиозными объединениями различных конфессий, отсутствие дифференцированной и адекватной ее поддержки во имя «нейтральности и равноудаленности» на практике было бы несправедливостью. В данном случае государство также не оценивает, «какая религия лучше», но считается с различиями в социальной практике. Реакция государства на общественно полезную деятельность религиозных организаций может выражаться и в индивидуализированном присвоении им особого правового статуса («социально ориентированные») и в положительном «неравенстве обращения», т. е. в приоритетном внимании к просьбам и нуждам таких религиозных организаций в рамках «свободы усмотрения правоприменителя».

В некоторых случаях «неравенство в обращении» со стороны органов государства оборачивается неоправданно строгими требованиями к «неугодным» по каким-то причинам религиозным организациям со стороны контролирующих органов, игнорированием насущных нужд религиозных организаций (хотя, с формальной точки зрения, власти имеют право, но не обязаны удовлетворять просьбы о выделении участка под строительство культового здания). Такие действия властей можно именовать «дискриминацией в пределах закона, в пределах свободы усмотрения правоприменителя», подчас, впрочем, переходящей грань и превращающейся в «обычную» дискриминацию.

Но в тоже время государство не может игнорировать фактическое неравенство конфессий, с учетом которого абстрактная «нейтральность» и «равноудаленность» от всех конфессий обернулась бы социальной несправедливостью. Поэтому приоритетное внимание органов власти к сотрудничеству в социальной сфере с наиболее распространенными и исторически укорененными в России конфессиями нельзя однозначно признать «противоправным» или носящим черты так называемой «позитивной дискриминации».

Отметим, наконец, что в отношении некоторых категорий граждан и социальных групп практикуется предоставление им государством различных видов льгот и помощи. Это «неравенство» имеет целью выровнять, компенсировать существующее фактическое неравенство и не противоречит принципу равенства граждан перед законом. Если в России основными аргументами в пользу приоритетной поддержки конфессии государством является апелляция к численности верующих и к традиционности, то в светской Франции вопрос об оказании государственной поддержки ставится в отношении не традиционных, а именно новых для страны конфессий (ислам, пятидесятничество) для компенсации фактического неравенства положения по причине их новизны и неукорененности. Но это сравнение будет тоже неполно и некорректно без одновременного упоминания о глубоком кризисе европейской политики мультикультурности и социальной адаптации иммигрантов, из числа которых в значительной мере формируются «новые религиозные меньшинства».

Статья 15

«1. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

2. Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы.

3. Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.

4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются

136

составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Принцип верховенства Конституции, установленный в ч. 1, имеет существенное значение. В соответствующих случаях положения законодательства, в том числе Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», рассматриваются Конституционным Судом на предмет их соответствия конституционным нормам.

Часть 2 ст. 15 возлагает как на государственные органы, так и на граждан и их объединения (в том числе религиозные) обязанность соблюдать Конституцию и законы. Ввиду того, что в законодательстве право и обязанность неразрывно взаимосвязаны, обязанность соблюдать законодательство означает, что права и мера свободы граждан и иных субъектов права ограничены требованиями законодательства.

Важной для демократического общества является ч. 3 рассматриваемой статьи, которая особенно резко контрастирует с практикой советского времени. Тогда законодательство о культах было недоступным для свободного изучения, даже соответствующие сборники издавались под грифом «Для служебного пользования». Такое положение дополнительно затрудняло верующим и служителям культов защиту своих прав и законных интересов.

Согласно ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 14.06.94 г. № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания», Федеральные законы подлежат официальному опубликованию в течение семи дней после дня их подписания Президентом. Статья 4 этого Закона устанавливает, что официальным опубликованием Федеральных законов считается первая публикация их полного текста в «Парламентской газете», «Российской газете» или «Собрании законодательства Российской Федерации».

Указы и распоряжения Президента РФ, постановления и распоряжения Правительства, решения Конституционного Суда также публикуются в «Собрании законодательства Российской Федерации» и «Российской газете». Ведомственные акты публикуются в порядке, установленном Указом Президента РФ от 23.05.96 г. № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти». В частности, нормативные акты министерств и ведомств, затрагивающие права, свободы и законные интересы граждан, подлежат государственной регистрации в Минюсте России, а затем официально публикуются в «Российской газете». Официальное опубликование ведомственных нормативных актов осуществляется не позднее 10 дней после их государственной регистрации.

Значение четвертой части статьи 15 было рассмотрено в главе 3 данной книги.

Статья 17

«1. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.

2. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения.

3. Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».

В данной статье Конституции в наиболее общем виде устанавливается наличие и неотчуждаемость основных прав и свобод человека и гражданина, подтверждается их соответствие международным стандартам. Положение, содержащееся в ч. 3 ст. 17 Конституции, указывает абсолютный предел для осуществления прав и свобод человеческой личности — недопустимость ущемления прав и свобод других людей. В социально-философском плане это означает, что общество может стабильно существовать

138

лишь при условии достижения некоего равновесия между неизбежно противоречащими друг другу интересами индивидуумов.

Баланс может достигаться либо путем государственного принуждения, либо в результате установления взаимовыгодного нейтралитета в «борьбе всех против всех», либо путем взаимного добровольного самоограничения на основе любви к ближнему и во имя достижения объединяющих общество целей и идеалов.

История знает примеры обществ, где социальный компромисс достигался на вышеназванных принципах в их различном сочетании. Отметим также, что логика, заложенная в формулировку ч. 3 ст. 17, имеет много общего с рассмотренным выше положением ч. 1 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, дополняющей защиту прав и свобод человека идеей об обязанностях человека перед обществом, т. е. о необходимости при реализации своих прав и свобод уважать и не нарушать права, свободы и законные интересы других людей.

Статья 18

«Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием».

Данный принцип означает, что права и свободы реально принадлежат гражданину независимо от того, конкретизированы ли в текущем законодательстве формы и способы их реализации или нет, и он может защищать их всеми способами, не запрещенными законом. Принцип непосредственного действия прав и свобод человека означает верховенство этих прав и свобод в правовой системе государства.

Статья 19

«1. Все равны перед законом и судом.

2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от. отношения к религии, убеждений. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам. религиозной принадлежности».

Принцип равенства перед законом и судом означает равную для всех обязательность соблюдения и исполнения законов и равную ответственность за правонарушение. Исторически этот принцип возник в процессе перехода к демократическому обществу от общества, разделенного на сословия. В сословном обществе лица, принадлежавшие к разным сословиям, могли нести разную ответственность за нарушение одних и тех же законов; правонарушения, совершенные представителями некоторых сословий, в частности духовенства, могли находиться в специальной юрисдикции церковного суда.

«Юридическое (формальное) равенство всех перед законом по своему содержанию означает: во-первых, равенство прав и свобод человека и гражданина (равноправие); во-вторых, равенство юридических обязанностей граждан и других лиц; в-третьих, равные основания юридической ответственности за нарушение закона; в-четвертых, равенство перед судом (равное правосудие для всех)»[70]. Данный юридический комментарий в отношении равенства перед законом личностей имеет смысл соотнести с истолкованием содержания рассмотренного нами выше понятия «равенство перед законом» применительно к религиозным объединениям. Равенство перед законом не исключает наделения дополнительными правами и возможностями некоторых групп граждан, нуждающихся в социальной поддержке, (например, инвалиды, ветераны), а также лиц, имеющих особые заслуги перед Отечеством.

Игнорирование фактического неравенства людей по их физическим и интеллектуальным возможностям, непринятие во внимание их неодинакового общественного поведения, то есть формально нейтральное, одинаковое обращение государства с гражданами без учета их индивидуальных особенностей, обернулось бы фактическим неравенством для тех, чьи заслуги перед обществом или потребность в поддержке были бы не учтены.

Весьма наглядно специфика применения принципа равенства перед законом раскрывается при рассмотрении норм уголовного законодательства. Согласно статье 6 «Принцип справедливости» Уголовного Кодекса Российской Федерации» от 13.06.96 г. № 63-ФЗ: «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного».

В статье 60 УК РФ «Общие начала назначения наказания», часть 3, также указывается, что

«При назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи».

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.09 г. № 20 (ред. от 23.12.2010) «О некоторых вопросах судебной практики назначения и исполнения уголовного наказания» разъясняет, что «В соответствии с положениями статей 6 и 60 УК РФ при назначении наказания необходимо также учитывать сведения о личности виновного, к которым относятся как данные, имеющие юридическое значение в зависимости от состава совершенного преступления или установленных законом особенностей уголовной ответственности и наказания отдельных категорий лиц, так и иные характеризующие личность подсудимого сведения, которыми располагает суд при вынесении приговора. К таковым могут, в частности, относиться данные о семейном и имущественном положении подсудимого, состоянии его здоровья, поведении в быту, наличии у него на иждивении несовершеннолетних детей, иных нетрудоспособных лиц (жены, родителей, близких родственников)».

Суд принимает также во внимание, является ли виновный неоднократно ранее судимым рецидивистом (отягчающее наказание обстоятельство, согласно ст. 63 УК РФ) или случайно «оступившимся» гражданином. Все вышесказанное никак не противоречит конституционному принципу равенства перед законом и судом, но, напротив, призвано служить обеспечению справедливости правосудия.

Рассматриваемая норма ст. 19 имеет отчетливо выраженный антидискриминационный характер, хотя само слово «дискриминация» в статье не используется. Как уже отмечалось ранее, при рассмотрении действующего российского законодательства в ряде нормативно-правовых актов эта норма конкретизируется применительно к области правоотношений: например, не допускается ограничение избирательных прав, права на доступ к культурным ценностям и иных прав, в том числе в зависимости от религиозной принадлежности личности.

Эта норма может быть сопоставлена с вышеупомянутым положением ст. 14, согласно которой равны перед законом и объединения граждан, образуемые в целях совместного исповедания и распространения веры, т. е. религиозные объединения. Религиозное объединение может само являться субъектом права и обладать самостоятельной правоспособностью (зарегистрированная религиозная организация) или не являться таковым (религиозная группа). В любом случае ограничение права религиозного объединения как коллективного субъекта в связи с его конфессиональной принадлежностью неизбежно является и ограничением по признаку религиозной принадлежности индивидуальных прав и свобод граждан, образующих данное объединение.

Гражданин, причисляющий себя к определенному вероисповеданию, не должен подвергаться дискриминации в связи со своей конфессиональной принадлежностью. Но, будучи участником мусульманского, христианского или любого другого религиозного объединения, он обязан подчиняться принятым в нем нормам и правилам поведения.

Религиозное объединение может отказаться принять человека в свой состав (в члены, в участники и т. п.), если сочтет его религиозные убеждения неправомерными, или исключить вероотступника. Это не следует рассматривать как нарушение ст.

142

19. Коллективные права участников религиозного объединения объединяться только с единоверцами также гарантированы Конституцией.

Статья 28

«Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».

Положения статьи 28 Конституции были выработаны с учетом действующих норм международного права и международных договоров, гарантирующих основные права и свободы человека, участником которых является Российская Федерация. Поэтому основное содержание свободы совести и свободы вероисповедания соответствует содержанию свободы совести, мысли и религии, которое было нами подробно рассмотрено в предыдущей главе.

Термин «каждый», употребленный в начале статьи, объемлет более широкий круг лиц, чем граждане России. Согласно ст. 62,

ч. 3 Конституции, «иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации».

Свобода совести и свобода вероисповедания включает в себя:

право свободно выбирать религиозные или иные убеждения и изменять их;

право действовать в соответствии со своими убеждениями.

Предельно общее понятие «действовать» включает в себя в частности:

право распространять свои убеждения (в том числе устно, печатно, с привлечением средств массовой информации, в рамках свободы мысли и слова, гарантированных статьей 29 Конституции РФ);

право объединяться со своими единоверцами или единомышленниками;

право индивидуально или коллективно отправлять религиозный культ;

право соблюдать религиозные запреты и предписания (в том числе в отношении одежды, питания, поведения);

право не совершать действия, противоречащие религиозным убеждениям (в том числе в отношении прохождения военной службы, принесения присяги);

право реализовывать религиозные убеждения в социальной деятельности (например, возможность осуществлять благотворительную деятельность).

Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» в статье 3 гарантировал право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и атеистические убеждения. В комментируемой статье Конституции отдельное упоминание об атеистических убеждениях отсутствует, в неявном виде они объемлются общим выражением «иные убеждения», предусмотрено также право «не исповедовать никакой религии». Следует учесть, что Закон «О свободе вероисповеданий» стал в 1990 г. правовым основанием для прекращения атеистической вероисповедной политики государства, для упразднения проводивших эту политику государственных органов и для прекращения государственного финансирования деятельности атеистических объединений и учреждений и пропаганды атеизма. Этим объяснялась необходимость одновременно специально указать в Законе «О свободе вероисповеданий», что и в новых условиях свобода атеистических убеждений гарантируется.

К моменту принятия Конституции процесс «отделения атеизма от государства» был успешно завершен, в России сохранились только немногочисленные атеистические общественные объединения. В международном праве и в законодательстве большинства зарубежных стран положения, регулирующие свободу мысли, совести и религии, не упоминают отдельно атеистические убеждения, которые являются не чем иным, как одним из множества вариантов мировоззренческих убеждений. Поэтому в Конституции, так же как и в Федеральном законе «О свободе

144

совести и о религиозных объединениях», атеистические убеждения не выделяются среди всех иных убеждений, свобода которых гарантирована.

В том виде, в котором свобода совести раскрыта в данной статье Конституции, она практически точно соответствует пониманию свободы как негативного права, предполагающего возможность личности действовать по собственному усмотрению, не подвергаясь давлению или ограничению извне. Однако в реальности, как мы знаем, свобода совести включает в себя и элементы позитивного права, которое для своей реализации требует определенных действий со стороны государства. (Например, тотальный отказ властей в бесплатном предоставлении земельного участка под строительство культового здания фактически означал бы лишение религиозной организации и, значит, входящих в нее лиц возможности отправлять религиозный культ.)

Свобода совести и свобода вероисповедания относятся к числу конституционных прав и свобод, не подлежащих ограничению в условиях чрезвычайного положения, которое может быть введено согласно статье 56 Конституции (см. часть 3 ст. 56).

Поскольку осуществление религиозной свободы обычно связано с распространением вероучения и совместной с другими лицами деятельностью, то к свободе вероисповедания имеют непосредственное отношение и другие конституционные права и свободы: свобода мысли и слова (ст. 29 Конституции), право на объединение (ст. 30 Конституции) и свобода собраний (ст. 31 Конституции).

Более детально содержание и правовые гарантии свободы совести и свободы вероисповедания раскрываются в статье 3 ФЗ «О свободе совести.» (см. следующую главу).

Статья 29

«1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда… религиозного. превосходства.

3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них.

4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.»

В международно-правовых документах термин «свобода мысли» употребляется в связи с понятиями «свобода совести» и «свобода религии» (например, в статье 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). «Свобода мысли» есть характеристика духовной свободы человека, причем той ее сферы, которая недоступна правовому регулированию, если она не выражается во внешних проявлениях: в словах и в действиях.

Согласно одному из определений, свобода мысли — это естественное прирожденное свойство человека, связанное с определением им своего отношения к предметам, явлениям, событиям окружающего мира, со свободным формированием собственных убеждений относительно всего происходящего. Она может оставаться достоянием человека, скрытым от других. Но, как правило, у индивида возникает потребность выразить свое отношение к внешнему миру, событиям и явлениям, передать это отношение людям, составляющим ближайшую социальную группу, либо более широкому кругу людей. Для осуществления этой потребности человек обладает свободой слова, т. е. правом объективировать свои мысли устно, письменно, в политических и философских концепциях, в художественных образах и т. д.[71].

Из этого определения вытекает, что свобода мысли, в отличие от свободы слова, является абсолютной свободой, она недоступна правовому регулированию.

Свобода слова является проявлением свободы распространять информацию, свободы выражения своего мнения. Свобода выражения мнений означает и свободу от принуждения к выражению своих мнений и убеждений (ч. 3 ст. 29 Конституции).

Свобода выражения мнений, свобода получать и распространять информацию и свобода средств массовой информации описываются прежде всего понятием $ШШ$ педаЫуш, поскольку это свободы от государственного и частного вмешательства. Они (включая свободу творчества и преподавания) относятся к числу политических свобод и описываются понятием $ШШ$ асШш постольку, поскольку они используются как средство самореализации человека в обществе и государстве[72].

Первая часть рассматриваемой статьи Конституции гарантирует свободу мыслить, иметь убеждения по какому бы то ни было вопросу глобального, мировоззренческого или частного, бытового характера. Это могут быть философские, политические, экономические, этические, эстетические убеждения, а наряду с прочими — и религиозные убеждения.

Вторая часть статьи ставит предел возможного использования свободы слова, уже обозначенный ранее в статье 17 Конституции, согласно которой осуществление индивидом прав и свобод не должно нарушать права и свободы другого человека. Отметим одновременно, что, согласно общему принципу законодательства, предметом ограничения являются не мысли, не внутренние убеждения человека, сколь бы экстремистскими они ни были, а их внешнее проявление в виде активных действий, в данном случае — в виде пропаганды или агитации.

Необходимость запрета использовать свободу слова для возбуждения религиозной ненависти или вражды предоставляется достаточно очевидной. Эта конституционная норма нашла отражение в ст. 282 Уголовного Кодекса РФ, устанавливающей ответственность, в том числе за возбуждение религиозной вражды. Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.02 г. № 114-ФЗ называет «возбуждение религиозной розни» в числе признаков экстремистской деятельности (экстремизма).

В то же время использованное в данной статье Конституции выражение «религиозное превосходство» характеризуется крайней неопределенностью. Большинство религиозных учений в более или менее категоричной форме утверждают о своем превосходстве над другими религиями, называя свою веру истинной, спасительной, а иные — ложными, губящими душу или, по меньшей мере, не ведущими к вечному блаженству. Не менее, а иногда более жесткими во взаимных оценках бывают споры, возникающие между последователями разных течений одной и той же религии: в христианстве, в исламе и других религиях. Подобные богословские дискуссии о мере истинности и спасительности того или иного вероучения с точки зрения последствий, наступающих для ее последователей за пределами земного бытия, в основном находятся за пределами законодательного регулирования. Так, А. Верховский полагает, что «более или менее негативное отношение к другим религиозным воззрениям необходимо для практически любой религиозной идентификации. (…)… религиозная проповедь религиозных деятелей (в том числе и проповедь религиозной исключительности) не может рассматриваться как социально предосудительная ксенофобия»[73].

Другая группа ученых-экспертов полагает, что «безусловно, допустимы религиозные диспуты, касающиеся содержания собственного и других вероучений, их догм и обрядов, взаимная критика религиозных деятелей, богословов, публичные проповеди, направленные на доказательство истинности собственного и ложности иных учений. (…) Такого рода теологические диспуты, в том числе с использованием СМИ, являются нормальной практикой в демократических государствах, но лишь в тех случаях и до тех пор, пока негативная оценка чужой веры не преступает грань закона, не становится проповедью межрелигиозной нетерпимости и ненависти к иноверцам и их учению»[74].

Таким образом, существует весьма тонкая грань между богословской полемикой об истинной религии и разжиганием религиозной вражды. Эту грань более четко обозначил Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»: «Критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды». Однако в данном постановлении не было конкретизировано понятие «пропаганда религиозного превосходства». (См. также главу 16 настоящей книги.)

Под «пропагандой религиозного превосходства» следует также понимать пропаганду необходимости и желательности неодинаковых условий существования для последователей различных религий не в загробной, а в земной жизни, то есть установления привилегий для правоверных и дискриминации инаковерующих.

Часть 3 рассматриваемой статьи Конституции гарантирует право человека не быть принуждаемым к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них. Это, в частности, означает, что никто, включая представителей органов власти, работодателей, не вправе требовать от гражданина сведений о его религиозных убеждениях, принадлежности к какому-либо религиозному объединению.

В то же время в случаях, когда законодательство предусматривает возможность освобождения гражданина от исполнения каких-либо обязанностей, несовместимых с его религиозными убеждениями, считается правомерным требование предоставить сведения об этих убеждениях. Этот вопрос неоднократно возникал в ситуациях, когда лица, желавшие в силу своих религиозных убеждений воспользоваться правом на замену военной службы альтернативной гражданской службой, отказывались раскрыть, каковы именно эти религиозные убеждения, ссылаясь на ст. 29 ч. 3 Конституции. Согласно Определению Конституционного Суда РФ от 17.10.06 г. № 447-О по жалобам граждан Жидкова Михаила Александровича и Пильникова Олега Сергеевича на нарушение их конституционных прав статьей 11 Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе»,

«обращенное к призывнику требование обосновать наличие убеждений и вероисповедания, препятствующих прохождению военной службы, не является нарушением свободы совести… поскольку из статьи 59 (часть 3) Конституции РФ вытекает лишь обязанность изложить соответствующие доводы, которая не может рассматриваться как противоречащая статье 29 (часть

3) Конституции РФ, согласно которой никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них, поскольку процесс обоснования наличия убеждений вызван не принуждением гражданина, а его собственной инициативой — заменить военную службу по призыву альтернативной гражданской службой».

Статья 30

«1. Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется.

2. Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем».

Данная статья закрепляет право на объединение в предельно общем виде: частным случаем такого объединения является создание общественных и религиозных объединений. Отметим, что здесь, как и в ст. 28, использован не термин «гражданин», а термин «каждый». Это предполагает, что наравне с гражданами России правом создавать в Российской Федерации свои объединения имеют иностранные граждане и лица без гражданства. Однако это не означает, что созданные ими объединения могут

150

претендовать на правосубъектность, на приобретение прав юридического лица. Согласно действующему законодательству, иностранные граждане могут реализовать право на объединение путем образования религиозной группы, не обладающей, однако, правами юридического лица. (В данном случае имеется определенное рассогласование со ст. 7 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», согласно которой религиозная группа определяется как «добровольное объединение граждан».)

Часть 2 данной статьи закрепляет принцип добровольности вступления в объединение и пребывания в нем. Применительно к религиозным объединениям данная норма конкретизируется в ряде норм Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», подчеркивающих добровольный характер всех религиозных объединений (ст. 6, 7, 8), недопущение принуждения к участию в деятельности религиозных объединений (ст. 3 п. 5), включение в перечень оснований для ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения факта воспрепятствования выходу гражданина из религиозного объединения путем противоправных действий (ст. 14 п. 2).

Статья 31

«Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».

Данная конституционная норма прежде всего обеспечивает гражданам возможность коллективно выражать свою позицию по общественно значимым проблемам политического, экономического и т. п. характера. Частным случаем реализации данного права является возможность совершать коллективные богослужения, проводить религиозные собрания, проповеди и лекции, совершать религиозные процессии и т. п. Согласно законодательству, в культовых зданиях, на относящихся к ним территориях и в ряде иных мест богослужения другие религиозные обряды и церемонии совершаются беспрепятственно, а в необходимых

случаях организация публичных богослужений, иных религиозных обрядов и церемоний осуществляется в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций. (Подробнее см. ст. 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях».)

Статья 39

«(.) 3. Поощряются добровольное социальное страхование, создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительность».

Благотворительность является традиционной для большинства конфессий формой реализации заповеди о необходимости любить ближнего, помогать нуждающимся. В настоящее время Федеральный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» предусматривает поддержку благотворительной деятельности органами государственной власти и органами местного самоуправления. Статья 31.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях» предусматривает возможность оказания поддержки социально ориентированных некоммерческих организаций органами государственной власти и органами местного самоуправления.

Статья 51

«1. Никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом.

2. Федеральным законом могут устанавливаться иные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания».

На норме части 2 ст. 51 основывается, в частности, правило, предусмотренное п.7 ст. 3 ФЗ «О свободе совести.», ст. 56 УПК РФ и ст. 69 ГПК РФ, согласно которому священнослужитель не подлежит допросу в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди (см. след. главу).

Статья 55

«(.) 2. В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.

3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Процитированные нормы, защищая права и свободы человека и гражданина, устанавливают исчерпывающий перечень оснований, по которым они могут быть ограничены. Этот перечень по содержанию соответствует тем основаниям для ограничения прав и свобод, которые приводятся в рассмотренных ранее международных правовых актах. Указание на то, что эти ограничения могут вводиться только федеральным законом, исключает иные возможности ограничения, в частности подзаконным актом или актом субъекта Федерации.

Конституционный Суд в своем Постановлении от 30.10.03 г. № 15-П указал, что:

«ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, носить общий и абстрактный характер, не иметь обратной силы и не затрагивать само существо конституционного права, т. е. не ограничивать пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; с тем чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения».

Статья 59

«(…) 3. Гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой».

Следует обратить внимание на то, что Конституция гарантирует данное право не только для верующих граждан, являющихся членами религиозных объединений, но и для тех, кто обладает нерелигиозными пацифистскими убеждениями. Для регулирования вопросов, связанных с реализацией данного конституционного права, принят Федеральный закон «Об альтернативной гражданской службе» от 25.07.02 г., вступивший в силу с 01.01.2004 г. (См. также главу 15 данной книги.)

Статья 71

«В ведении Российской Федерации находятся:

… в) регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина».

Статья 72

«1. В совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся:

… б) защита прав и свобод человека и гражданина.»

Регулирование прав и свобод человека и гражданина является исключительной прерогативой федеральной власти. Под регулированием следует понимать ограничение прав и свобод, осуществляемое Федеральным законом на основаниях, предусмотренных ст. 55 ч. 3 Конституции. «Законодательное определение

154

меры свободы называется в Конституции регулированием прав и свобод человека и гражданина (п. «в» ст. 71) и их ограничением (в смысле ч. 3 ст. 55 и ч. 2 ст. 19). Понятие “регулирование” в данном контексте шире, чем “ограничение”. “Регулирование” включает в себя установление не только границ свободы, но и гарантий осуществления прав и свобод человека и гражданина»[75].

Субъекты Федерации не вправе осуществлять регулирование прав и свобод человека и гражданина. В то же время на практике имели место случаи, когда в отдельных субъектах Федерации принимались нормативно-правовые акты, направленные на регулирование миссионерской деятельности или деятельности новых религиозных движений. Подобного рода законотворчество, хотя оно подчас и было вызвано пробелами в федеральном законодательстве, является нарушением конституционного разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами. Конституция предоставляет субъектам Федерации иную возможность — выступать с законодательной инициативой, дабы инициировать процесс принятия необходимого нормативно-правового акта на федеральном уровне. В настоящее время большинство принятых в 1990-х гг. региональных нормативноправовых актов указанного характера уже отменено.

Статья 73 Конституции говорит о том, что вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти.

Согласно статье 76 ч. 4 в этих пределах они осуществляют собственное правовое регулирование, включая принятие законов и иных нормативных актов. В рамках этих полномочий субъекты Федерации принимают нормативно-правовые акты, обеспечивающие реализацию права на свободу совести и свободу вероисповедания, создают в структуре региональной администрации подразделения, обеспечивающие взаимодействие властей с религиозными объединениями, осуществляют сотрудничество

с религиозными организациями для достижения социально значимых целей.

В заключение упомянем о двух статьях Конституции, посвященных двум важнейшим органам, стоящим на страже законности.

Статья 125 говорит о Конституционном Суде, которым уже рассматривался ряд дел о соответствии Конституции отдельных положений законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях.

Статья 129 говорит о Прокуратуре Российской Федерации, на которую возложена обязанность осуществлять надзор за исполнением законодательства (в том числе о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях — см. ст. 25 п. 1 ФЗ «О свободе совести.»).

ГЛАВА 6. ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН «О СВОБОДЕ СОВЕСТИ И О РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЯХ» И ОСНОВНЫЕ ПОДЗАКОННЫЕ АКТЫ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ ЕГО РЕАЛИЗАЦИЮ. ПРАВОВОЙ СТАТУС РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ пришел на смену Закону РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповеданий».

В качестве причин и целей принятия данного закона можно выделить нижеследующие.

1. Предшествовавший Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» был несовершенен, многие аспекты создания и деятельности религиозных объединений в нем остались неурегулированными. В значительной мере это было обусловлено тем, что в 1990 г. страна только начинала освобождаться от атеизма в вероисповедной политике и никто, в том числе законодатели, не могли точно спрогнозировать, как в новых исторических условиях будет реализовываться свобода совести. Кроме того, Закон «О свободе вероисповеданий» был принят в 1990 г. для республики в составе СССР. В связи с этим в нем не регулировались вопросы, входившие в компетенцию Союза: отношение к военной службе, регулирование деятельности иностранных религиозных организаций и миссий.

Уже к 1993 г. появились проекты поправок к Закону «О свободе вероисповеданий». Среди его недостатков, вызывавших наиболее многочисленные претензии, в основном со стороны представителей органов власти и традиционных для России конфессий, были: отсутствие четко сформулированных признаков для установления религиозного характера объединения; необеспеченность контроля за соблюдением законодательства (особенно после того, как в 1993 г. прекратили существовать Советы народных депутатов). Закон не регламентировал деятельность иностранных религиозных организаций — при том, что развернувшийся в 90-х гг. процесс экспансии иностранных миссионеров и новых религиозных движений вызвал большую озабоченность в обществе. Оставалась неясной разница между централизованными и местными религиозными организациями, так как сами эти понятия закон 1990 г. не определил достаточно явно.

2. Была принята новая Конституция (1993 г.), которая устанавливала, что Российская Федерация является светским государством, что нормы международного права и международные договора являются частью российской правовой системы; в Конституции были уточнены формулировки принципов свободы совести, отделения религиозных объединений от государства.

В 1995 г. вступил в действие новый Гражданский Кодекс Российской Федерации (ч. 1), нормы которого (ст. 51) требовали, в частности, регистрации юридических лиц, а не их уставов, как определял закон 1990 г.

В ходе создания правовой системы в России был принят ряд законов и нормативных актов, регламентирующих имущественные, налоговые и другие отношения, в связи с чем отпала необходимость в существовании в тексте «религиозного» закона специальных статей, посвященных таким отношениям.

3. С 1990 г. значительно расширился спектр видов деятельности религиозных объединений — кроме собственно религиозной, они стали осуществлять различные формы социальной деятельности, значительно повысилась их хозяйственная, экономическая активность. Органами власти был накоплен определенный опыт взаимоотношений с религиозными объединениями в новых условиях.

4. По мнению А. Е. Себенцова, «Закон РСФСР 1990 г. полностью отстранил государство от контроля за характером религиозных процессов в стране. При бурном развитии во всем мире

158

новых религиозных движений, зачастую создающих серьезные проблемы для безопасности общества и стабильности его важнейших институтов, как, например, семья, посягающих на жизнь и свободу как вовлеченных в эти движения, так зачастую и не связанных с ними людей, полная открытость России для обмена духовными ценностями оказалась за пределами разумного, открыла путь для духовной агрессии»[76].

Председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций В. И. Зоркальцев, выступая 19.09.1997 г. перед голосованием о принятии Закона, сказал: «… закон создает барьер на пути религиозной экспансии в Россию, препятствует развитию тоталитарных сект, ограничивает действие иностранных миссионеров и при всем этом создает условия для деятельности наших традиционных религий и конфессий»[77].

Следует отметить, что вышеизложенные аргументы в пользу нового закона оказались небесспорными и убедили далеко не всех. Однако на основе пятнадцатилетнего опыта практического применения закона можно констатировать, что он показал себя вполне жизнеспособным, не нуждающимся в сколь-нибудь радикальных изменениях. С одной стороны, оказались сильно преувеличенными опасения тех, кто в 1997 г. воспринимал новый закон как инструмент подавления религиозной свободы; с другой стороны, надежды тех, кто видел в нем средство для устранения из жизни российского общества новых религиозных движений, не оправдались. В качества прогноза можно высказать мнение, что Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» сохранится без значительных перемен в течение ближайших лет.

Закон состоит из преамбулы и четырех глав:

Глава I. Общие положения;

Глава II. Религиозные объединения;

Глава III. Права и условия деятельности религиозных организаций;

Глава IV. Надзор и контроль за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях.

Завершающая закон статья 27 «Заключительные положения» формально находится в составе 4-й главы, но регламентирует действия, связанные с вступлением данного закона в силу, в том числе перерегистрацию религиозных организаций и временное ограничение правоспособности некоторых их них.

Преамбула закона излагает основные принципы и обстоятельства, из которых исходил законодатель, и цели принятия закона. Она вызвала ожесточенные дискуссии в связи с присутствием в ней упоминания о том, что законодатель действовал, «признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Эта формулировка может произвести впечатление, что вышеупомянутые конфессии каким-то образом юридически выделяются среди остальных. Однако содержание преамбулы не имеет самостоятельного нормативного значения и в ней не упоминается ни одно конкретное религиозное объединение. (Поэтому ее значение не идет ни в какое сравнение с нормативными актами некоторых стран, в которых устанавливается особый правовой статус традиционных конфессий, а иногда конкретной религиозной организации придается статус государственной Церкви (религии).)

Формулировки преамбулы не предполагают создания привилегированного положения для поименно перечисленных в ней вероисповеданий. Кроме того, помимо четырех названных в преамбуле поименно религий, она упоминает о неопределенном количестве «других религий, составляющих неотъемлемую часть

160

исторического наследия народов России», не определяя критерии, в соответствии с которыми определяется принадлежность конкретной религии к вышеназванным.

В то же время на практике должностные лица самого различного уровня часто ориентируются на слова преамбулы, истолковывая их в том смысле, что законом в России выделено «четыре традиционные религии», важнейшей из которых является Православие в лице Русской Православной Церкви.

Рассмотрим содержание закона по главам и статьям.

Глава I. «Общие положения». Важнейшие из них в общем виде сформулированы в Конституции: право на свободу совести и свободу вероисповедания, светский характер государства; отделение религиозных объединений от государства и их равенство перед законом, право на религиозное образование и способы его реализации.

Предмет регулирования закона определен в статье 1: «правоотношения в области прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений». Таким образом, закон регулирует и реализацию личностью права на свободу совести и вероисповедания в индивидуальном порядке, и положение религиозных объединений, создаваемых для реализации этого права.

Статья 2 определяет состав законодательства в данной сфере. Статья имеет две особенности. Во-первых, как уже отмечалось ранее, в составе законодательства далеко не случайно оказались не упомянутыми нормы международного права и международные договоры. Тем не менее в соответствии с Конституцией они также входят в состав данного законодательства. Во-вторых, помимо федеральных нормативных правовых актов, в состав законодательства включены также нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. (Напомним, что последние могут только обеспечивать, но не регулировать (ограничивать) права и свободы граждан. Более подробно состав законодательства

161

о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях был рассмотрен нами ранее в главе 3.

В п. 2 статьи 2 устанавливается принцип приоритета норм ФЗ «О свободе совести.», в качестве специального закона, перед нормами иных (непрофильных) нормативно-правовых актов, затрагивающих реализацию права на свободу совести и свободу вероисповедания, а также деятельность религиозных объединений. Федеральные и региональные нормативные правовые акты, затрагивающие данную сферу отношений, должны соответствовать настоящему Закону. В случае противоречия настоящему Федеральному закону нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации по вопросам защиты права на свободу совести и свободу вероисповедания и по вопросам деятельности религиозных объединений действует настоящий Федеральный закон.

Пунктом 3 статьи 2 закрепляется важный принцип толкования законодательства:

«Ничто в законодательстве о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях не должно истолковываться в смысле умаления или ущемления прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, гарантированных Конституцией Российской Федерации или вытекающих из международных договоров Российской Федерации».

Использование в тексте закона выражения «не должно истолковываться» требует ответа на вопрос о том, кто является в данном случае толкователем смысла закона. Юриспруденция знает несколько видов толкований нормативно-правового акта.

Официальное толкование нормативно-правового акта дается или тем органом, который издал данный акт (и тогда оно носит название аутентичного), или же органами, на которые возложена обязанность толковать законы или другие нормативные акты (легальное толкование). Акты официального толкования обязательны для правоприменителей.

Судебное толкование — разъяснение смысла норм права, осуществляемое судами. Оно обеспечивает правильное понимание и единообразное применение норм права в деятельности судов.

162

Официальные разъяснения высших судебных органов государства нижестоящим судам по возникшим в ходе рассмотрения судебных дел вопросам применения гражданского и уголовного законодательства обязательны для всех судов, других органов и должностных лиц, применяющих разъясняемые нормы права. В то же время в Российской Федерации толкование правовой нормы, данное судом в решении по конкретному делу, не имеет прецедентного характера, то есть не обязательно для применения другими судами, рассматривающими иные дела, связанные с применением той же правовой нормы.

Неофициальное толкование — это разъяснение смысла правовых норм, которое не носит обязательного характера и заключается в актах, которыми разъясняется содержание норм права в форме комментариев, рекомендаций, советов, не имеющих общеобязательного значения. Такое толкование необязательно для тех органов или должностных лиц, которые применяют нормы права.

Устанавливаемый в п. 3 ст. 2 принцип толкования обязателен прежде всего при применении норм ФЗ «О свободе совести.» судами, органами исполнительной власти, государственными учреждениями. В последующем ниже рассмотрении статей ФЗ «О свободе совести.» мы будем обращать внимание на некоторые разночтения в толкованиях отдельных правовых норм.

Статья 3 раскрывает содержание права на свободу совести и свободу вероисповедания.

Первый абзац первого пункта статьи 3 воспроизводит статью 28 Конституции РФ, только начинается он не со слова «каждому.», а со слов «в Российской Федерации». Такое цитирование Конституции в тексте закона не создает дополнительной правовой нормы. Однако законодатель посчитал необходимым не ограничиваться отсылкой к статье Конституции, по всей видимости, для большей целостности раскрытия содержания свободы совести и свободы вероисповедания в комментируемой статье.

В отличие от статьи 28 Конституции РФ, в статье 3 данного Закона используется выражение «право на свободу совести и свободу вероисповедания». Если «свобода» в правовом словоупотреблении обозначает гарантированную законом сферу независимости субъекта, в границах которой он может самостоятельно принимать решения и действовать независимо от внешнего принуждения, то «право» может предполагать наличие у государства корреспондирующей обязанности обеспечить условия для реализации этого права. Совокупность норм ФЗ «О свободе совести.» свидетельствует о том, что в Российской Федерации роль государства в обеспечении свободы совести и свободы вероисповедания не должна ограничиваться невмешательством в мировоззренческое самоопределение личности и в соответствующую этому самоопределению законную индивидуальную и коллективную деятельность, но также состоит и в создании определенных условий для реализации гражданами права на свободу совести и свободу вероисповедания.

В соответствии со вторым абзацем пункта 1 статьи 3, «иностранные граждане и лица без гражданства, законно находящиеся на территории Российской Федерации, пользуются правом на свободу совести и свободу вероисповедания наравне с гражданами Российской Федерации и несут установленную федеральными законами ответственность за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях».

Этот абзац сформулирован на основе части 3 статьи 62 Конституции, согласно которому

«иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации».

В соответствии со статьей 2 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», иностранный гражданин — это физическое лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и имеющее доказательства наличия гражданства (подданства) иностранного государства. К таким доказательствам

164

относятся национальные паспорта или заменяющие их документы. Лица без гражданства — это такие лица, которые, не являясь российскими гражданами, не имеют доказательства своей принадлежности и к гражданству другого государства.

Закон предусматривает, что правом на свободу совести и свободу вероисповедания пользуются не все иностранные граждане и лица без гражданства, а только «законно находящиеся на территории Российской Федерации». Однако, если не имеющие российского гражданства лица незаконно находятся на территории Российской Федерации тайно от властей, их фундаментальные права, такие, как право на жизнь, все же защищаются законом. Несмотря на незаконность их пребывания в России, их нельзя, например, насильственно принуждать к смене вероисповедания. Следовательно, наряду с другими неотъемлемыми правами и свободами человека они в некотором объеме пользуются правом на свободу совести и защитой закона от его нарушения.

Вместе с тем лица, не имеющие российского гражданства и незаконно пребывающие на территории Российской Федерации, тем самым совершают длящееся правонарушение, поэтому будут правомерны действия властей, направленные на пресечение этого правонарушения. Например, прекращение молитвенного собрания таких лиц с целью их задержания не должно рассматриваться как нарушение их права на свободу совести. Поэтому они не могут пользоваться этим правом в столь же полном объеме, как российские граждане и иные лица, законно находящиеся на территории Российской Федерации.

При обнаружении факта незаконного пребывания на территории России лиц, не имеющих российского гражданства, с момента их задержания в ходе осуществления процедуры выдворения или следственных действий их пребывание на территории Российской Федерации приобретает законное основание и на них распространяются в полном объеме гарантии свободы совести и свободы вероисповедания (с учетом ограничений, налагаемых внутренним распорядком учреждений, в которых они содержатся).

165

Буквальное толкование текста комментируемого пункта Закона приводит к абсурдному выводу, что только иностранные граждане и лица без гражданства, законно находящиеся на территории Российской Федерации, наравне с гражданами Российской Федерации несут установленную федеральными законами ответственность за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, а на лиц, находящихся на территории Российской Федерации незаконно, эта ответственность не распространяется. В реальности законодательство не предусматривает ни освобождения нелегалов от ответственности за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, ни особых санкций для них за такие нарушения. Представляется, что законодатель, намереваясь подчеркнуть ограниченную правоспособность лиц, не имеющих российского гражданства и незаконно пребывающих на территории Российской Федерации, породил неопределенность как в отношении объема и защищенности их права на свободу совести и свободу вероисповедания, так и в отношении их ответственности за нарушение законодательства.

Конкретное ограничение прав иностранных граждан и лиц без гражданства на свободу совести и свободу вероисповедания установлено в статье 9 ФЗ «О свободе совести.», согласно которой учредителями местной религиозной организации могут быть только граждане Российской Федерации.

Пункт 2 ст. 3 закона перечисляет основания для ограничения права на свободу совести и свободу вероисповедания, совпадающие с перечнем, приведенным в ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации (см. главу 5 данной книги):

«Право человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания может быть ограничено федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

166

Право на свободу совести и свободу вероисповедания реализуется в обществе. В ходе процесса реализации этого права неизбежно возникают противоречия между правами, интересами, действиями индивидуумов, социальных групп и общества в целом. Законодатель призван осуществлять правовое регулирование, направленное на достижение социального компромисса, обеспечивающего мирное и гармоничное сосуществование в едином обществе граждан, их объединений, иных социальных институтов. В демократическом государстве это регулирование должно обеспечить, с одной стороны, максимально возможную реализацию свободы каждого, а с другой стороны, защитить права и законные интересы остальных участников общественных отношений и общества в целом. Например, свобода распространения религиозных убеждений не должна реализовываться в формах, нарушающих общественный порядок, в действиях, сопровождающихся посягательством на свободу совести и неприкосновенность личной жизни граждан и т. д.

К числу установленных законами Российской Федерации ограничений права на свободу совести и свободу вероисповедания прежде всего следует отнести запреты на совершение во имя (или под предлогом) религиозных или атеистических и иных мировоззренческих убеждений любых преступлений и иных правонарушений — от ритуальных убийств до уклонения от регистрации по месту жительства.

Косвенным ограничением свободы совести и свободы вероисповедания выступают также установленные ФЗ «О свободе совести…» ограничения в отношении религиозных объединений, поскольку эти ограничения затрагивают права участников религиозных объединений. Среди таких ограничений:

ограничение на создание религиозных объединений (статья 6, пп. 3, 4);

ограничение круга правомочных учредителей местной религиозной организации (статья 9, п. 1);

возможность отказа в регистрации религиозной организации (статья 12, п. 1);

167

ограничения на создание и деятельность представительства иностранной религиозной организации (статья 13);

возможность приостановления деятельности религиозного объединения, ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства (статья 14).

Конституция (ст. 29, ч. 2) и Уголовный Кодекс (ст. 282) запрещают пропаганду или агитацию, возбуждающие религиозную ненависть или вражду, пропаганду религиозного превосходства.

Пункты 3 и 4 статьи 3 закона развивают положения ст. 19 Конституции о равенстве граждан перед законом, о недопущении дискриминации в зависимости от отношения к религии.

Включенное в пункт 4 ст. 3 положение части 3 ст. 59 Конституции, согласно которой гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой, логически дополняет предшествующее положение о равенстве граждан перед законом. В противоположность формальному подходу, согласно которому государство должно было бы требовать исполнения обязанности несения военной службы в равной мере от всех граждан, независимо от их убеждений или вероисповедания, законодатель учитывает особенности мировоззрения некоторых граждан. «Неравенство», установленное для таких граждан, отражает и компенсирует объективную неодинаковость их положения в сравнении с теми, чьи убеждения не препятствуют прохождению военной службы. Исторический опыт многих государств показал, что такое отступление от прямолинейного применения принципа равенства перед законом гораздо гуманнее и эффективнее, чем попытки заставить так называемых «отказников» проходить военную службу под страхом наказания.

Пункт 5 статьи 3 детализирует некоторые аспекты реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания:

«Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего

168

отношения к религии, к исповеданию или отказу от исповедания религии, к участию или неучастию в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях, в деятельности религиозных объединений, в обучении религии».

Данные положения призваны оградить личность от вторжения в ее духовный мир, они согласуются с общей нормой ст. 29,

ч. 3 Конституции: «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них». (См. также комментарий к данной норме Конституции в главе 5.)

Не вполне удачна сохранившаяся из прежнего законодательства формулировка о недопустимости «принуждения к неучастию в богослужениях».

Положение о запрете на «принуждение к неучастию в богослужениях, религиозных обрядах и церемониях» впервые появилось в ст. 3 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях». Законодатель стремился, прежде всего, покончить с практикой антирелигиозной государственной политики СССР, когда создавались многочисленные препятствия для свободного участия верующих в богослужениях. В наше время наряду с принуждением к неучастию в богослужениях, исходящим от внешней для организаторов этого богослужения силы (органы власти, частные лица, недоброжелательно настроенные к данной религии), возникают ситуации, когда само религиозное объединение (или его руководство) не допускает к участию в богослужении лиц, нарушающих религиозные нормы, правила поведения (например, лиц, отлученных за прегрешения, неподобающе одетых или не являющихся последователями данной конфессии). Ненасильственное поддержание внутренних правил и установлений в религиозных объединениях в таких случаях не рассматривается как нарушение запрета на принуждение к неучастию в богослужениях. В противном случае нарушитель религиозных норм сам выступил бы как лицо, нарушающее право участников богослужения на свободу вероисповедания (см. также комментарий к ст. 15 Закона).

169

Устанавливая запрет на «принуждение к участию в богослужениях», законодатель прежде всего имел в виду указать на противоправность действий так называемых «тоталитарных сект», которые, используя физическое или психологическое принуждение, заставляют граждан участвовать в своей деятельности. Отметим, что почти не известны случаи, когда такое насильственное принуждение участвовать кого-либо в богослужениях было установлено судом. Но эта же норма заставляет задуматься и о законности совершения религиозных обрядов на публичных мероприятиях, как-то: выпуск курсантов военных училищ, освящение сдаваемых в эксплуатацию объектов и т. п., когда все присутствующие граждане, среди которых могут быть последователи различных религий, вынужденно становятся участниками религиозной церемонии.

В последнем предложении пункта 5 ст. 3 говорится о недопустимости вовлечения малолетних[78] в религиозные объединения и обучения их религии вопреки их воле. Данная норма отражает положения, установленные в ряде международных правовых актов. Спорные моменты могут быть связаны с возникновением разногласий между родителями, придерживающимися различных религиозных убеждений, относительно того, какое религиозное воспитание должен получить ребенок. Обратим также внимание, что формулировка закона косвенно обязывает организаторов обучения малолетних детей религии доказывать наличие согласия родителей — например, иметь надлежащее подтверждение при проведении проверки уполномоченными органами.

Пункт 6 ст. 3 посвящен ответственности за воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания:

«Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе сопряженное с насилием над личностью, с умышленным оскорблением чувств граждан в связи с их отношением к религии, с пропагандой религиозного превосходства, с уничтожением или с повреждением имущества либо с угрозой совершения таких действий, запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом. Проведение публичных мероприятий, размещение текстов и изображений, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания запрещаются».

Рассматриваемый закон не устанавливает ответственности за правонарушения — это функция уголовного и административного законодательства. Законодатель использовал здесь достаточно неопределенное понятие — «религиозные чувства граждан», указав на недопустимость оскорбления этих чувств путем проведения публичных мероприятий, размещения текстов и изображений вблизи объектов религиозного почитания.

Здравая мысль, заложенная в словах закона, нуждается в уточнении юридической формулировки и в поиске способов практического применения. С одной стороны, верующие различных конфессий способны счесть оскорбительными для их религиозных чувств и рекламные плакаты с изображениями, противоречащими нормам религиозной нравственности, и любую публичную проповедь верований и убеждений, расходящихся с их собственными верованиями. С другой стороны, действия, оскорбляющие религиозные чувства граждан, не должны допускаться нигде, а не только вблизи объектов религиозного почитания. Протесты части православной и мусульманской общественности, связанные с сочинениями, выставками и творческими акциями некоторых ультрасовременных деятелей культуры, показывают, насколько по-разному может восприниматься проблема «что и где можно, что и где нельзя делать».

В приговоре Таганского районного суда г. Москвы от 28.03.2005 г. было указано:

«… действиями подсудимых, заключающимися в публичной демонстрации на выставке «Осторожно, религия!» враждебных, унижающих достоинство верующих лиц экспонатов, нарушены права и свободы [потерпевших].

171

Утверждения. специалистов о том, что действующим законодательством публичная демонстрация таких работ запрещена только вблизи объектов религиозного почитания, являются ошибочными.

Пунктом 6 статьи 3 Федерального закона от 26.06.2004 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом воспрепятствование осуществление права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе с умышленным оскорблением чувств граждан в связи с их отношением к религии. Проведение публичных мероприятий, размещение текстов и изображений, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания запрещается.

Из этой нормы закона следует, что преследуется в соответствии с федеральным законом, в данном случае Уголовным Кодексом РФ, умышленное оскорбление чувств граждан в связи с их отношением к религии, и непосредственно запрещаются определенные действия вблизи объектов религиозного почитания».

Пункт 7 ст. 3 говорит о том, что «тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди». Пунктом 4 части 3 ст. 56 Уголовно-процессуального Кодекса РФ установлено, что священнослужитель не подлежит допросу в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди. Аналогичное положение содержится в пп.3 п.3 ст. 69 Гражданского процессуального Кодекса РФ.

Эта норма, как и положение о праве на альтернативную гражданскую службу, представляет собой отступление от прямолинейного, «механического» применения принципа о всеобщем равенстве перед законом и судом, сделанное из уважения к религиозным правилам, с учетом особого положения священнослужителя.

Таинство покаяния, включающее исповедь, то есть доверительное изложение священнослужителю с глазу на глаз всех прегрешений, характерно для христианских конфессий. По каионическим нормам священнослужитель не имеет права раскрыть тайну исповеди.

Следует отметить, что в российском законодательстве не определено понятие «священнослужитель». В православии и католицизме к священнослужителям относятся епископы и священники, но не диаконы. У старообрядцев-беспоповцев исповедь принимают духовные наставники, которые не называются «священнослужителями». (Использовавшееся в советском законодательстве понятие «служитель культа» было более универсально). Обычно правоприменитель понимает под «священнослужителем» именно «служителя культа», т. е. духовное лицо, основной деятельностью (профессией) которого является совершение богослужений и религиозных обрядов в религиозных объединениях или монашеская жизнь. На практике представители мусульманского духовенства — муфтии, имамы, а также иудейские раввины и духовные лица других конфессий считаются священнослужителями.

Вопрос о том, подпадет ли под действие рассматриваемой нормы доверительный рассказ духовному лицу о грехах, совершающийся в тех конфессиях, где нет Таинства покаяния и исповеди в строгом богословском значении этого термина, не нашел разрешения в правоприменительной практике.

Отметим, что законодательство некоторых других стран, например, Франции, использует применительно к деятельности служителей культа понятие «профессиональной тайны», охраняемой законом. Профессиональная тайна защищает от разглашения не только то, что служитель культа узнает на исповеди, но и любые сведения, доверительно сообщенные ему верующим, например, обратившимся за духовным советом. В то же время во Франции служитель культа, так же как адвокат или врач, может быть привлечен к уголовной ответственности за разглашение доверенной ему профессиональной тайны. Российское законодательство такой ответственности для священнослужителя не предусматривает.

173

Статья 4 ФЗ «О свободе совести.» посвящена основам государственно-конфессиональных отношений[79]. Пункт 1 воспроизводит текст статьи 14 Конституции. Конституционный принцип отделения религиозных объединений от государства раскрывается в следующих пунктах: пункты 2 и 4 перечисляют правила и ограничения, устанавливаемые для государства и его органов, пункт 5 — правила и ограничения для религиозных объединений. Пункт 3 определяет основные виды помощи и льгот, которые государство вправе предоставлять религиозным организациям в рамках принципа отделения. Ввиду того, что получать государственное содействие могут лишь те, кто является субъектами права, в данном пункте речь идет о религиозных организациях — юридических лицах. Пункт 6 оговаривает, что отдельные лица — участники религиозных объединений сохраняют равные с другими гражданами права на участие в управлении делами государства, в общественно-политической жизни.

В соответствии с пунктом 7 статьи 4, по просьбам религиозных организаций соответствующие органы государственной власти в Российской Федерации вправе объявлять религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями на соответствующих территориях. Эта практика также не считается несовместимой с принципами светскости государства и его отделения от религиозных объединений.

Статья 5 отведена регулированию религиозного образования. Термин «религиозное образование», используемый в ФЗ «О свободе совести.», обозначающий обучение религии и религиозное воспитание, не тождествен «образовательной деятельности», ведущейся в соответствии с Законом «Об образовании». Не всякая деятельность по религиозному обучению и воспитанию подпадает под понятие образовательной деятельности, подлежащей обязательному государственному лицензированию. Между тем, имел место ряд конфликтов, когда обучение религии детей и взрослых, осуществляемое религиозными организациями, рассматривалось

органами государственного контроля как нелицензированная, т. е. незаконная образовательная деятельность. (Подробнее об образовательной деятельности религиозных организаций см. главу 14.)

Статья устанавливает, что «каждый имеет право на получение религиозного образования по своему выбору индивидуально или совместно с другими», и подтверждает:

права родителей на воспитание и образование детей; права религиозных организаций на создание образовательных учреждений[80];

возможность осуществления факультативного обучения детей религии в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

Последнее положение призвано облегчить поиск помещения и организацию занятий по обучению религии в том случае, если имеется просьба родителей учащихся и согласование органа местного самоуправления. Законодатель предполагает, что орган местного самоуправления, как самая близкая к конкретному учебному заведению и к местной ситуации инстанция, сможет наилучшим образом выполнить контрольные функции, давая разрешение религиозной организации на обучение детей. По всей видимости, норму п. 4 ст. 5 следует рассматривать как узаконивающую практику предоставления помещений учебного заведения во временное безвозмездное пользование религиозной организации для обучения детей религии. Отметим также, что статья предусматривает, что такая возможность предоставляется только зарегистрированным религиозным организациям, а не физическим лицам (в том числе служителям культа), и не общественным и иным организациям.

Глава II. «Религиозные объединения»

Статья 6 закона устанавливает определение и признаки религиозного объединения:

«Религиозным объединением в Российской Федерации признается добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и обладающее соответствующими этой цели признаками:

вероисповедание;

совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний;

обучение религии и религиозное воспитание своих последователей».

Религиозные объединения представляют собой форму коллективной реализации личностями своего права на свободу совести и свободу вероисповедания.

Отличительными особенностями понятия «добровольное объединение» являются:

1) добровольное создание объединения первоначально объединяющимися для достижения совместных целей лицами;

2) добровольность вступления в объединение и пребывания в нем. Однако далеко не во всех конфессиях внутренняя структура создается и развивается путем самостоятельного объединения рядовых верующих. В некоторых религиях для создания религиозных обществ недостаточно волеизъявления объединяющихся — необходимо разрешение или утверждение от духовных властей.

Так же не на основе добровольного волеизъявления участников происходит создание особого вида религиозного объединения — религиозного учреждения или организации, создаваемых централизованной религиозной организацией в соответствии с п. 6 ст. 8 закона, в частности учреждений профессионального религиозного образования. У таких религиозных объединений всего один учредитель, юридическое лицо — централизованная религиозная организация, и их, строго говоря, нельзя рассматривать как добровольное объединение граждан. Граждане добровольно участвуют в деятельности религиозного учреждения, но не являются его создателями.

В отличие от иных некоммерческих, в том числе общественных объединений, основная цель религиозного объединения не определяется самостоятельно его учредителями, а установлена комментируемой нормой. Хотя законодательство разрешает религиозным организациям осуществлять широкий спектр видов деятельности, в качестве цели в уставе должно указываться «совместное исповедание и распространение веры». Например, религиозная организация вправе осуществлять благотворительную деятельность. Но в соответствии со ст. 6 ФЗ «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», благотворительной организацией является неправительственная (негосударственная и немуниципальная) некоммерческая организация, созданная для реализации предусмотренных этим Федеральным законом целей путем осуществления благотворительной деятельности в интересах общества в целом или отдельных категорий лиц.

Цели благотворительной деятельности перечислены в ст. 2 названного Закона. Таким образом, одно и то же юридическое лицо не может одновременно иметь статус религиозного объединения и благотворительной организации — они создаются в разных целях. Это, разумеется, не препятствует религиозной организации заниматься в том числе и благотворительной деятельностью, а благотворительной организации, например, сопровождать свою деятельность религиозными обрядами. Но воспользоваться специальными правами и льготами, установленными только для благотворительных или только для религиозных организаций, возможно в зависимости от того, зарегистрирована организация как религиозная или как благотворительная.

Совмещение статусов религиозного объединения и образовательного учреждения возможно для учреждений профессионального религиозного образования. При этом Закон «Об образовании»

177

не определяет цель образовательного учреждения, закрепляя в ст. 12 только, что «образовательным является учреждение, осуществляющее образовательный процесс».

Для религиозных объединений в форме религиозных групп, в случае отсутствия у них устава, цель образования религиозного объединения может быть формально не зафиксирована, но оно должно обладать перечисленными в комментируемой норме признаками (см. далее комментарий к статье 7 ФЗ «О свободе совести.»).

Гражданский Кодекс РФ в статье 50 подразделяет юридические лица на коммерческие и некоммерческие, определяя некоммерческие организации как не имеющие извлечение прибыли в качестве основной цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками. Ст. 117 ГК РФ относит религиозные организации к некоммерческим организациям. К религиозным объединениям, не обладающим правами юридического лица (религиозным группам), классификация, предусмотренная ст. 50 ГК, формально неприменима. Религиозные группы, не являясь субъектами гражданских правоотношений, в принципе не могут получать прибыль (доходы могут получать только участники религиозной группы, действуя как физические лица). Тем не менее, ввиду определенной в ст. ст. 6 и 7 цели образования религиозного объединения в виде религиозной группы, отличной от извлечения прибыли, можно констатировать, что все религиозные объединения имеют некоммерческую цель.

ФЗ «О свободе совести.» говорит о том, что религиозное объединение «признается» таковым. Основанием для признания служит соответствие цели и признаков объединения тем, которые установлены законом. Таким образом, не всякое объединение, провозглашающее себя религиозным, признается таковым. Помимо самоидентификации, должны наличествовать и объективные свойства религиозного объединения. Такой контроль государства необходим по двум основным причинам. Во-первых, международное право предусматривает ряд специальных

178

гарантий, обеспечивающих свободу деятельности религиозных объединений[81], поэтому необходимо установить их отличие от прочих объединений мировоззренческого характера, чтобы определить, на какие объединения распространяются эти специальные гарантии.

Во-вторых, статус религиозного объединения с правами юридического лица предусматривает возможность пользования налоговыми льготами и специальными правами, в частности исключительным правом получать в собственность или пользование имущество религиозного назначения, находящееся в государственной или муниципальной собственности. Это делает необходимым государственный контроль («признание»), чтобы не допустить злоупотреблений, образования псевдорелигиозных объединений с целью доступа к специальным льготам и правам.

Три признака, обязательные для религиозного объединения, перечисленные в комментируемой норме, являются формальными критериями, позволяющими отличать религиозные объединения от любых иных объединений. На практике проблема «признания» или «непризнания» объединения религиозным может возникать в процессе принятия уполномоченным органом государственной власти документов, представленных для государственной регистрации религиозной организации в качестве юридического лица. Если создаваемая религиозная организация имеет подтверждение от централизованной религиозной организации того же вероисповедания о вхождении в ее структуру, признание религиозного характера организации проблемы не представляет. Если же заявление о регистрации в качестве юридического лица подано учредителями, исповедующими учение, ранее не представленное на территории Российской Федерации, или создаваемая религиозная организация принадлежит к известной религии, но является автономной, не входит в структуру никакой централизованной религиозной организации, может возникнуть необходимость в исследовании, является ли исповедуемое учение религией (вероучением). Статья 11 ФЗ «О свободе совести.» предусматривает проведение в соответствующих целях государственной религиоведческой экспертизы.

Перечисленные признаки позволяют отказать в признании в качестве религиозных тем объединениям, которые явно не обладают ими: коммерческим организациям, объединениям политического, философского, профсоюзного и т. п. характера, не имеющим вероучения и не совершающим богослужений. В то же время ввиду крайнего разнообразия религиозных учений попытка дать однозначный ответ на вопрос, где проходит грань между религией и не-религией, сталкивается с отсутствием единого универсального определения религии. О невозможности в принципе выработать такое определение в свое время высказался в статье «Религия» в «Новой философской энциклопедии» академик Л. Н. Митрохин: «Можно даже констатировать, что адекватное формально-логическое определение религии дать вообще невозможно; ее сущность постигается лишь в результате выявления ее конкретных многообразных форм и существенных характеристик»[82].

Первый признак — «вероисповедание» или вероучение, то есть наличие системы обладающих устойчивостью и воспринимаемых в качестве абсолютных истин представлений об отношениях между человеком и сверхъестественным. Формулировка вынужденно является очень широкой, ибо в ряде религий, таких, как конфуцианство, даосизм, буддизм, не имеется представлений о личностном Боге, свойственных христианству или исламу. Вследствие этой широты и неопределенности формулировки встает вопрос: в чем отличие вероисповедания от религиозно-философских и философско-идеалистических учений о Боге, Абсолютном Духе, Верховном Существе и т. д.?

Второй признак — «совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний» — призван разграничить религии от доктрин философско-мировоззренческого характера, последователи которых не практикуют ритуалов и обрядов (и, как правило, не считают свои учения религией). В централизованных религиозных организациях совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний может осуществляться как непосредственно, так и во входящих в ее структуру местных религиозных организациях.

Третий признак — «обучение религии и религиозное воспитание своих последователей» — представляется менее четким. Если первые два признака на языке логики именуются «необходимыми» (т. е. наличие каждого из них необходимо для признания объединения религиозным), то третий признак в существующей формулировке нельзя однозначно воспринимать как необходимый. Некоторые религиозные объединения по разным причинам, в том числе из-за отсутствия новообращенных и молодежи, в течение более или менее длительного срока не занимаются ничьим обучением и воспитанием, но из-за этого не утрачивают свою религиозную природу. Кроме того, понятие «последователь» лишено юридической конкретности, поэтому остается неясным, кого именно должны обучать и воспитывать в объединении, чтобы удовлетворить критерию признания его религиозным.

По всей видимости, правильнее было бы подразумевать под третьим признаком наличие в объединении религиозной морали и этики, основанных на вероучении морально-этических представлений о добре и зле, должном и недолжном, на которых и основывается религиозное воспитание. Такой критерий позволяет отличать религии от учений и практик типа спиритизма и магии. Последние также обладают учением о сверхъестественном, обрядами и ритуалами для взаимодействия с потусторонним миром, но, как правило, не содержат особых морально-этических установлений.

Для завершения обзора сложностей, с которыми сталкивается разрешение вопроса о признании объединения в качестве религиозного, констатируем, что масонство практически идеально соответствует всем установленным российским законодателем

181

критериям религиозного объединения. Только отсутствие со стороны самих масонских объединений желания быть признанными в качестве религиозных объединений доныне не поставило правоприменителя перед необходимостью выносить соответствующее решение.

Выражение «совместное исповедание и распространение веры» предполагает наличие единого общего вероисповедания у лиц, составивших религиозное объединение. Поклонение разным божествам в соответствии с учениями различных религий не может признаваться «совместным» исповеданием веры. Поэтому межконфессиональные объединения, даже если их деятельность сопровождается экуменическими совместными богослужениями, не признаются религиозными объединениями. Однако в случаях значительной близости вероучений совместное исповедание веры становится более возможным. Например, разрешение вопроса о том, могут ли в составе одного мусульманского духовного управления находиться местные религиозные организации суннитов и шиитов, осуществляют ли они совместное исповедание веры, на наш взгляд, лежит за пределами компетенции государства.

Применительно к физическим лицам контроль за степенью вероисповедного единства учредителей и участников (членов) религиозного объединения затруднителен или невозможен. Применительно к централизованным религиозным организациям применение формального подхода, допускающего вхождение в ее структуру только религиозных организаций, в уставах которых указано буквально идентичное вероисповедание, представляется чрезмерным ограничением. Такой подход превращает светское государство в арбитра, оценивающего меру существенности богословских разногласий без учета мнения самих религиозных организаций о возможности объединиться в централизованной структуре. По всей видимости, если относящиеся к одной религии (христианство, ислам, буддизм и др.) религиозные организации считают приемлемым вхождение в структуру

182

общей централизованной религиозной организации, нет юридических препятствий для признания этой организации в качестве религиозной.

Отдельную проблему представляет степень постоянства исповедуемого в религиозном объединении вероучения и пределы компетенции государственного контроля в этой сфере. Очевидно, что объединение, часто и существенно изменяющее основы вероучения (по наименованию и/или содержанию), не может рассматриваться как религиозное объединение. (В таком случае нет возможности говорить о наличии некоего индивидуально определенного вероучения, нет тех существенных признаков религиозных или иных мировоззренческих убеждений, которые Европейский Суд по правам человека определил как «взгляды, достигшие определенного уровня убедительности, значимости, единства и важности»[83].) В то же время государство не может втягиваться в контроль богословских положений. Например, государство не должно судить, насколько адекватно православию вероучение, исповедуемое конкретным религиозным объединением, в частности если в содержании учения произведены существенные изменения, но которое сами участники этого объединения продолжает считать православным. По всей видимости, светское государство должно ограничиваться констатацией наличия вероисповедания как необходимого признака религиозного объединения.

Применительно к религиозным объединениям в форме религиозных групп конфессиональная идентификация их вероисповедной принадлежности в принципе лежит вне пределов компетенции государства. (Нет правовых оснований подвергать государственной религиоведческой экспертизе религиозную группу на предмет определения ее вероисповедания.) Применительно к религиозным организациям возможен государственный контроль за соответствием зафиксированной в уставе вероисповедной принадлежности и фактически исповедуемым вероучением. Хотя в этом случае грань между свободой богословской интерпретации религиозной организацией своего вероучения и необходимостью действовать в соответствии с уставом остается не всегда четкой.

Закон не устанавливает исключительного права религиозных объединений на осуществление деятельности, связанной с совместным исповеданием и распространением веры. Судебная практика знает примеры, когда совершение богослужений общественным объединением, его деятельность по распространению религиозных убеждений воспринимались контролирующими государственными органами как нарушение законодательства, дающее основание для ликвидации такого общественного объединения в судебном порядке. Представляется, что это неправомерное толкование норм законодательства, умаляющее право на свободу совести. Из того, что религиозное объединение имеет целью совместное исповедание и распространение веры, никак логически не следует, что деятельность по исповеданию и распространению веры может осуществляться только религиозными объединениями. (Аналогично тому, как существование благотворительных организаций не означает, что никто кроме них не вправе заниматься благотворительной деятельностью). В данном вопросе следует руководствоваться общим принципом: «в сфере прав и свобод разрешено всё, что прямо не запрещено законом».

ФЗ «О свободе совести.» использует для обозначения лиц, участвующих в деятельности религиозного объединения, термины «участник», «член» и «последователь». Понятия «участник» и «член» используются в Законе как синонимы. Закон оставляет для самостоятельного урегулирования уставами религиозных организаций характер их правоотношений с физическими лицами, принимающими участие в их деятельности. Закон также предоставляет религиозным объединениям возможность самостоятельно определять, организуются ли они по принципу фиксированного членства или же не имеют его.

Правоотношения между религиозным объединением и физическими лицами, принимающими участие в его деятельности, могут быть сведены к двум видам. В одном варианте участие

184

физического лица оформляется документально, в соответствии с требованиями устава религиозного объединения, и лицо наделяется предусмотренными уставом правами и обязанностями. В другом варианте физическое лицо фактически участвует в деятельности религиозного объединения, но его связь с религиозным объединением документально не подтверждается и он не обладает правами и обязанностями, в частности не участвует в управлении деятельностью религиозного объединения. Например, исходя из Типового устава местной религиозной организации — прихода Русской Православной Церкви (2009 г.) в отношениях первого типа с приходом состоят только лица, входящие в органы прихода, остальные прихожане находятся с приходом в отношениях второго вида.

Для сравнения: согласно Федеральному закону «Об общественных объединениях», в ст. 6 дает четкое определение понятий «член» и «участник»:

«членами общественного объединения являются физические лица и юридические лица — общественные объединения, чья заинтересованность в совместном решении задач данного объединения в соответствии с нормами его устава оформляется соответствующими индивидуальными заявлениями или документами, позволяющими учитывать количество членов общественного объединения в целях обеспечения их равноправия как членов данного объединения»,

«участниками общественного объединения являются физические лица и юридические лица — общественные объединения, выразившие поддержку целям данного объединения и (или) его конкретным акциям, принимающие участие в его деятельности без обязательного оформления условий своего участия, если иное не предусмотрено уставом».

ФЗ «О свободе совести.» не вводит терминов для обозначения столь существенно качественно отличных видов участия физических лиц в религиозных объединениях, оставляя соответствующее регулирование на усмотрение религиозных объединений. Вследствие этого имеет место отсутствие терминологического

185

единства. В одних религиозных объединениях лица, состоящие в них на фиксированной основе, могут именоваться членами, а документально не учтенные — участниками, в других — наоборот. Возможно наличие в религиозном объединении только лиц с документально оформленным участием, которые могут по усмотрению религиозного объединения именоваться участниками или членами. В зарегистрированной в качестве юридического лица религиозной организации в силу необходимости наличия органов юридического лица должны наличествовать в достаточном количестве физические лица, участие, права и обязанности которых в религиозной организации определены документально.

Федеральный закон «Об общественных объединениях» прямо допускает участие (членство) в общественных объединениях наряду с физическими лицами и юридических лиц (общественные объединения могут быть учредителями и членами (участниками) других общественных объединений). Комментируемый Закон оставляет урегулирование этого вопроса на усмотрение религиозных объединений. Однако местная религиозная организация может учреждаться только физическими лицами (гражданами РФ).

В рамках накопленной за годы действия Закона правоприменительной практики нельзя сказать, что установленное в нем определение понятия «религиозное объединение», в котором разработчики видели одно из основных достоинств Закона, существенно повлияло на религиозную ситуацию. Число объединений, которым было отказано в признании религиозными, оказалось незначительным, об объединениях, которые были признаны религиозными вопреки самоопределению, практически неизвестно. Вместе с тем органами юстиции выносились отказы в регистрации общественных объединений, уставы которых фактически указывали на их религиозную природу.

В ст. 6 также установлены ограничения, запрещающие создание религиозных объединений в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях, а также создание и деятельность объединений, цели и действия которых противоречат закону. Данная норма призвана практически обеспечивать светский характер государства, однако она не препятствует государственным служащим или военнослужащим быть членами религиозного объединения, существующего вне организации или учреждения, например быть членами Приходского собрания.

Руководитель юридической службы Московской Патриархии РПЦ ин. Ксения (Чернега) поясняет также, что:

«территория, в частности помещения, принадлежащие соответствующему органу (организации), могут быть использованы для создания и деятельности религиозных объединений. Например, на территории Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова создано и действует подворье Патриарха Московского и всея Руси — домовый храм Святой мученицы Татианы; домовые храмы функционируют в зданиях Святейшего Синода и Сената, закрепленных на праве оперативного управления за Конституционным Судом РФ. В подобных случаях орган государственной власти, орган местного самоуправления, воинская часть, государственная (муниципальная) организация лишь предоставляют помещения (часть территории) для создания и деятельности религиозного объединения, однако администрация и сотрудники соответствующего органа (учреждения) не вправе входить в состав учредителей такого религиозного объединения, а также в состав его органов управления»[84].

Закон ввел две различные формы, в которых могут создаваться религиозные объединения, присвоив им наименования — религиозная группа и религиозная организация (ст. 6, п. 2). В Законе «О свободе вероисповеданий» существовал один термин — «религиозные объединения», которым обозначались объединения, как обладавшие правом юридического лица, так и не обладавшие. В действующем Законе основным отличием между формами объединений является их правосубъектность, наличие или отсутствие юридического лица.

Религиозной группой, согласно статье 7, признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Помещения и необходимое для деятельности религиозной группы имущество предоставляются в пользование группы ее участниками.

Религиозная группа представляет собой форму непосредственной реализации конституционных прав, гарантированных ст. 28 Конституции (на совместное исповедание и распространение веры) и ст. 30 Конституции (право на объединение), — явочным порядком, без обязательной регистрации, без получения разрешения на создание религиозной группы или уведомления какого-либо органа власти о ее создании.

В формулировке первого пункта ст. 7 говорится только об объединении «граждан», без упоминания лиц, не имеющих российского гражданства. Это порождает возможность нескольких вариантов толкования нормы. Либо названные лица вовсе не имеют права объединяться для совместного исповедания и распространения веры (но такое толкование противоречит ст. 28 Конституции и определению религиозного объединения, данному в ст. 6, п. 1), либо их фактическое объединение не признается комментируемым Законом религиозной группой, либо они должны образовывать религиозную группу не иначе как совместно с российскими гражданами, либо религиозная группа все же может образовываться и лицами, не имеющими российского гражданства. С учетом установлений п. 3 статьи 2 ФЗ «О свободе совести…», следует сделать вывод, что Закон прямо не устанавливает исключительное право граждан РФ образовывать религиозные группы, и, следовательно, религиозная группа может образовываться и лицами, не имеющими российского гражданства.

Закон не регламентирует процедуру образования религиозной группы, вследствие чего остается неясным вопрос о том, с какого

188

момента времени и по каким формальным признакам можно однозначно констатировать факт возникновения религиозной группы. Для сравнения: Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ в статье 18 устанавливает, что «общественное объединение считается созданным с момента принятия на съезде (конференции) или общем собрании решений о создании общественного объединения, об утверждении его устава и о формировании руководящих и контрольно-ревизионного органов». Без этих обязательных процедур общественное объединение не может «фактически» возникнуть, даже если наличествует группа граждан, совместно и регулярно занимающаяся какой-либо деятельностью некоммерческого характера для достижения совместных целей.

В отличие от приведенного примера, ФЗ «О свободе совести.» не дает ответа на вопрос: достаточно ли для признания факта образования религиозной группы наличия совокупности объективных признаков, то есть существования группы лиц, осуществляющей деятельность по совместному исповеданию и распространению веры и обладающей перечисленными в п. 1 ст. 6 признаками (вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей)? Или же, как и при создании общественного объединения, объективные признаки возникновения религиозной группы должны обязательно сопровождаться субъективным намерением её участников образовать (создать) религиозное объединение, формально выразившимся в проведении учредительного собрания?

В формулировках ст. 7 используется выражение «добровольное объединение… образованное.», «граждане, образовавшие…», а ст. 6 использует, применительно ко всем религиозным объединениям, в качестве синонимичного «образованию», термин «создание». Образование (создание) объединения не может происходить иначе, как при наличии субъективного намерения участников образовать (создать) объединение. Как показывает сопоставление с ФЗ «Об общественных объединениях», только лишь факт осуществления несколькими лицами совместных действий, направленных на достижение общей цели, не может рассматриваться как создание объединения. Фактическое участие физического лица в совместном исповедании и распространении веры с другими лицами не может отождествляться с выражением сознательного намерения выступить создателем объединения.

Таким образом, верующие имеют право как осуществлять совместную деятельность по исповеданию и распространению веры без образования религиозной группы, так и учредить религиозную группу путем сознательного волеизъявления в виде учредительного собрания.

Альтернативное толкование, согласно которому религиозная группа признается возникшей при наличии объективных признаков, определенных в статье 6, в том числе без наличия формально выраженного волеизъявления участников образовать (создать) религиозное объединение, противоречит норме ст. 30 Конституции РФ, согласно части 2 которой «никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем». Правоприменитель при таком подходе признает верующих «участниками религиозной группы» помимо их воли, принудительно.

Кроме того, применение принципа «признания факта возникновения религиозной группы без формального учреждения» влечет ряд непреодолимых практических проблем.

Закон не определил формальные количественные критерии, по которым признается наличие религиозной группы — численность участников, частота проводимых мероприятий, равно как и способа достоверно определить, кто признается участником группы (при отсутствии у группы устава и при отсутствии добровольной самоидентификации личности в качестве участника группы). Например, признается ли верующая семья, практикующая совместные молитвы, религиозной группой? Или она станет таковой в силу попыток обратить в свою веру неверующего члена семьи («распространение веры»)? Или с момента присоединения к совместному совершению религиозных обрядов лиц,

190

не являющихся членами семьи? Фактически «признание религиозной группой группы лиц, не называющих себя таковой» при таком подходе осуществляется усмотрением правоприменителя в очень широких рамках признаков религиозного объединения, перечисленных в п. 1 ст. 6. Такое признание наличия религиозной группы только по объективным признакам не влечет никаких правовых последствий, за исключением специальных случаев, рассматриваемых ниже.

Создание религиозных объединений (в том числе в форме религиозных групп) запрещается пунктом 3 ст. 6 «в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях». Таким образом, если признавать религиозной группой всякую группу граждан, совместно отправляющих религиозный культ, обладающую объективными признаками религиозного объединения, перечисленными в статье 6, то все сотни групп заключенных, собирающиеся в местах лишения свободы для проведения богослужений, изучения Закона Божия, принимающие Таинство крещения («распространение веры»), все группы верующих военнослужащих, для которых сейчас создается институт военного духовенства, — все подпадают под запрет на создание религиозных объединений в соответствующих государственных учреждениях и воинских частях.

Объединение может быть «принудительно» признано религиозным в соответствии с объективными признаками (помимо согласия его участников считать себя религиозным объединением (группой)) в случаях, предусмотренных пунктом 2 статьи 14 ФЗ «О свободе совести.», когда суд принимает решение о запрете деятельности религиозного объединения. (См. далее комментарий к статье 14 по вопросу о запрете на деятельность религиозной группы.)

Отсутствие определенных законом требований к минимальному количественному составу религиозной группы с сочетании с принципами толкования законодательства, установленными п. 3

191

ст. 2 комментируемого Закона, позволяет сделать вывод, что для создания религиозной группы путем проведения учредительного собрания достаточно двух физических лиц, достигших 18-летнего возраста (в силу положений части 1 ст. 21 ГК РФ) (по вопросу

0 гражданстве учредителей религиозной группы см. выше). Закон не устанавливает обязательности принятия устава и формирования органов религиозной группы, в отличие от процедуры создания общественного объединения. Учреждаемая религиозная группа должна обладать целью и признаками, предусмотренными п. 1 ст. 6.

Практическое значение формального учреждения религиозной группы имеется в случае, предусмотренном п. 2 комментируемой статьи. Никаких иных правовых последствий проведение учредительного собрания не влечет.

Согласно п. 2 ст. 7 ФЗ «О свободе совести.», «граждане, образовавшие религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, уведомляют о ее создании и начале деятельности органы местного самоуправления».

В соответствии с п. 1 ст. 9 и с п. 5 ст. 11 ФЗ «О свободе совести.», для государственной регистрации местной религиозной организации учредителям требуется представить либо подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет[85] (в виде религиозной группы), выданное органами местного самоуправления, либо подтверждение о вхождении в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания, выданное указанной организацией.

Если регистрируемая религиозная организация будет входить в структуру централизованной религиозной организации, она не должна представлять подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, выданное органами местного самоуправления. Поэтому религиозная группа, на основе которой учреждается и регистрируется такая местная религиозная организация, не обязана уведомлять органы местного самоуправления о создании и начале деятельности. (Религиозная группа в данном случае может образоваться и существовать неопределенно долгий срок, пока ее участниками не будет принято решение об учреждении и регистрации религиозной организации. Возможен также вариант, когда религиозное объединение не существовало до момента проведения учредительного собрания создаваемой местной религиозной организации. В этом случае формально между датой проведения учредительного собрания и датой государственной регистрации местной религиозной организации временно существует религиозная группа. Она также не обязана уведомлять органы местного самоуправления о создании и начале деятельности.)

Если граждане, образовавшие религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, предполагают, что эта местная религиозная организация не будет входить в структуру централизованной религиозной организации, они должны предпринять меры, которые обеспечат, по прошествии должного времени, получение подтверждения ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет (в виде религиозной группы), выданное органами местного самоуправления. С этой целью они уведомляют о создании и начале деятельности религиозной группы органы местного самоуправления.

Закон не регламентирует порядок постановки на учет в органах местного самоуправления религиозных групп, форму уведомления. Доказательством создания религиозной группы может быть протокол учредительного собрания. Для возможности последующей идентификации религиозной группы перед выдачей ей подтверждения о 15-летнем сроке существования уведомление должно содержать также сведения о наименовании и о вероисповедной принадлежности религиозной группы. Хотя при проведении учредительного собрания местной религиозной организации, в которую преобразуется религиозная группа, должно

193

наличествовать не менее 10 учредителей (в соответствии с требованиями п. 1 ст. 9), закон не устанавливает минимальной численности религиозной группы с момента образования и на протяжении 15-летнего срока, предшествующего ее преобразованию в местную религиозную организацию. Как показано выше, в отсутствие таких специальных требований для образования религиозной группы достаточно двух учредителей.

Согласно п. 3 ст. 7 ФЗ «О свободе совести.», «религиозные группы имеют право совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей».

Строго говоря, в этом пункте говорится о праве, которое принадлежит участникам религиозной группы, поскольку религиозная группа, не будучи субъектом права, не может обладать правами и обязанностями.

Перечисленные виды деятельности являются, в соответствии с п. 1 ст. 6 ФЗ «О свободе совести.», существенными признаками религиозного объединения. Религиозные группы не только имеют право совершать эти действия, но в некотором роде «обязаны» их совершать, в противном случае группа может быть не признана религиозной.

В решении Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) от 12 мая 2009 г. по делу «Масаев против Молдовы» рассматривалась жалоба мусульманина, оштрафованного за участие в коллективной молитве вместе с другими мусульманами в частном доме. Штраф был наложен на основании норм законодательства, наказывающего за «исповедование верований или ритуалов» без предварительного признания религиозной конфессии государством. Суд констатировал, что требование регистрации религиозной конфессии само по себе не противоречит ст. ст. 9 и 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Но с ЕКПЧ несовместимо «наказание индивидуальных членов незарегистрированной конфессии за то, что они молятся или другим образом проявляют свои религиозные верования. Противоположное мнение означало бы, что исключение из права на свободу

194

совести делается для религиозных верований меньшинств, формально не зарегистрированных государством»[86].

Не будучи субъектами права, религиозные группы не могут вступать в правоотношения и осуществлять требующую наличия гражданской правосубъектности деятельность (например, учреждать СМИ, образовательные учреждения). Не имея собственного имущества, религиозная группа не может осуществлять благотворительную деятельность, благотворителями могут выступать только участники религиозной группы. Участники религиозной группы в полном объеме пользуются гарантированным ст. 28 Конституции правом распространять свои религиозные объединения среди неопределенно широкого круга лиц, а не только среди «последователей» религиозной группы (значение понятия «последователь» не определено комментируемым Законом).

Одним из принципиальных отличий действующего Закона от Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» является усложнение процедуры обретения религиозным объединением статуса юридического лица и соответствующей правосубъектности. Концепцию регулирования Законом данного вопроса можно выразить примерно следующим образом. Реализация основных прав и свобод человека и гражданина, требующая предоставления возможности объединяться и действовать в соответствии со своими убеждениями не получая на это никакой специальной санкции государства, может осуществляться в рамках религиозной группы. Но для приобретения религиозным объединением прав юридического лица, способности вступать в правоотношения как единое целое необходимо прохождение государственной регистрации. Такое требование продиктовано как общей нормой ст. 51 Гражданского Кодекса, согласно которой государственная регистрация обязательна при создании любых юридических лиц, так и необходимостью удостовериться в религиозном характере создаваемой организации, в том, что приобретаемая

ею правоспособность не будет использована в ущерб интересам обществ[87].

В соответствии со статьей 8, религиозной организацией признается добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица.

Согласно п. 2 статьи 8 ФЗ «О свободе совести.», «религиозные организации в зависимости от территориальной сферы своей деятельности подразделяются на местные и централизованные».

Несмотря на такую формулировку Закона, территориальная сфера деятельности не может рассматриваться как основной критерий различия между местной и централизованной религиозной организацией. Конечно, как правило, территориальная сфера деятельности централизованной религиозной организации шире, она может простираться на всю Российскую Федерацию. В то же время ФЗ «О свободе совести.» не устанавливает какие-либо предельные размеры территориальной сферы деятельности для местной религиозной организации.

В Определении Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 60-Г04-3 констатируется, что

«специальный Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в отличие от Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» не устанавливает условия, в соответствии с которым деятельность местной религиозной организации ограничивается территорией одного муниципального образования (.) Доводы кассационной жалобы о том, что. местная религиозная организация вправе осуществлять свою деятельность только в пределах территории одного муниципального образования и не имеет права на осуществление деятельности в пределах всей территории субъекта Российской Федерации, обоснованными быть признаны не могут».

Статья 10 ФЗ «О свободе совести.» не требует обязательного указывания территориальной сферы деятельности религиозной организации. Законодательство также не устанавливает запрета на осуществление деятельности религиозной организации за пределами территориальной сферы и не предусматривает применение в этих случаях каких-либо санкций.

В ходе разработки ФЗ «О свободе совести.» первоначальный вариант законопроекта предусматривал классификацию религиозных организаций на несколько видов в зависимости от территориальной сферы деятельности (общероссийские, региональные, местные). Централизованные религиозные организации относились бы к общероссийским или региональным в зависимости от числа субъектов Российской Федерации, в которых имеются входящие в их структуру местные религиозные организации. Соответственно, и право осуществлять свою деятельность для них ограничивалось бы соответствующими территориальными рамками. Однако такой вариант классификации не вошел в окончательный текст Закона.

Наиболее существенным отличием между местной и централизованной религиозной организацией является иной признак, чем территориальная сфера деятельности. Местные религиозные организации могут создаваться исключительно физическими лицами (гражданами). Создание централизованных религиозных организаций невозможно без участия юридических лиц (местных религиозных организаций), которые либо выступают учредителями централизованной религиозной организации, либо включаются в состав создаваемой централизованной организации, учредителем которой выступает уже существующая (вышестоящая) централизованная религиозная организация, подчинение власти которой предусмотрено уставами местных религиозных организаций.

197

Пункт 3 статьи 8 ФЗ «О свободе совести.» установил, что «местной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая не менее чем из десяти участников, достигших возраста восемнадцати лет и постоянно проживающих в одной местности либо в одном городском или сельском поселении».

Требование о постоянном проживании минимального состава участников местной религиозной организации в одной местности либо в одном городском или сельском поселении впервые введено в ФЗ «О свободе совести.». Предшествовавший ему Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» не предусматривал требований к месту проживания участников религиозного объединения. Смысл требования состоит в том, что религиозная организация должна иметь реальную возможность осуществлять свою деятельность по совместному исповеданию и распространению веры. В случае если участники местной религиозной организации проживали бы на значительном удалении друг от друга, в различных регионах, они не имели бы соответствующей физической возможности. В то же время отсутствие указанного ограничения открывало бы возможность для создания фиктивных местных религиозных организаций.

Однако Закон не устанавливает требований к минимальной интенсивности совершения богослужений, иных видов религиозной деятельности для местной религиозной организации. Поэтому ее участники, даже проживая на значительном удалении друг от друга, имеют теоретическую возможность регулярно собираться для осуществления религиозной деятельности. Проблема сводится к размеру расходов на проезд. Таким образом, ФЗ «О свободе совести.» ограничивает права граждан, не проживающих постоянно в одной местности либо в одном городском или сельском поселении, на создание местной религиозной организации.

Закон прямо не устанавливает, что уменьшение числа участников организации до количества менее 10 является основанием для ее ликвидации. Можно считать, что недостаточное число участников является нарушением норм п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе

198

совести.», дающим основание для ликвидации организации в соответствии с п. 1 его ст. 14. Однако отсутствие точного юридического определения понятия «участник» делает сомнительным исход соответствующего судебного процесса. Уставы местных религиозных организаций, пользуясь предоставленной законодателем свободой усмотрения в определении статуса «участников», иногда вовсе не используют этот термин (См., например, Типовой Устав православного прихода РПЦ 2009 г. В то же время, его п. 7.2 устанавливает, что число членов коллективного органа прихода — Приходского собрания — не может быть менее десяти человек).

В уже упомянутом выше Определении Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 60-Г04-3 было признано правильным расширение понятия «местность» до субъекта РФ: «суд сделал правильный вывод, что все учредители организации проживают в одной местности (Камчатской области), то есть на одной части территории, характеризующейся общностью природных, исторических, культурных и других признаков».

В Определении Конституционного Суда РФ от 25 января 2012 г. № 115-О-О по жалобе местной религиозной организации евангельских христиан-баптистов г. Мытищи «Библейская миссия» также дано определение «местности», не связанное однозначно с границами какого-либо административно-территориального образования:

«по смыслу пункта 3 статьи 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» во взаимосвязи с его статьей 6 одной местностью должна признаваться часть территории Российской Федерации, проживание в границах которой обеспечивает возможность совместного исповедания и распространения веры посредством совершения религиозных обрядов и церемоний».

На практике часто возникают споры по поводу того, должны ли требования относительно места проживания, предъявляемые законом к учредителям местной религиозной организации,

199

распространяться на всех ее участников (членов). Регистрирующие органы в ряде регионов, в том числе в Москве и Московской области, считают, что все они должны проживать в одной местности. Зам. директора Департамента по делам некоммерческих организаций Минюста РФ Т. В. Вагина утверждает, что «Постоянное проживание в одной местности либо в одном городском или сельском поселении является обязательным условием членства в местной религиозной организации в соответствии с п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе совести.»[88]

Однако Конституционный Суд РФ в вышецитированном определении от 25.01.2012 г. занял иную позицию: «оспариваемое законоположение (п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе совести.». — М.Ш.). не предполагает, что проживание в одном муниципальном образовании является обязательным условием членства в местной религиозной организации».

На практике спор относительно права гражданина быть членом (участником) местной религиозной организации может возникнуть только если речь идет о фиксированном членстве, т. е. предусмотренном уставом организации документальном учете всех ее членов (участников) или о включении гражданина в какой-либо из органов данной организации. Например, проблемы могут возникнуть в случае избрания председателем или членом ревизионной комиссии местной религиозной организации гражданина, проживающего в другом субъекте Федерации. (В отношении лица, проживающего в другом городе в пределах того же субъекта Федерации, как явствует из сказанного выше, никаких препятствий не имеется).

Если же гражданин, проживающий за пределами субъекта Федерации, в котором расположена местная религиозная организация, постоянно приезжает в нее для участия в богослужениях, в совершении религиозных обрядов, но не числится ни в каких списках членов (участников) этой организации, то в этом нет

никакого нарушения законодательства. Напомним, что в ФЗ «О свободе совести.» нет никаких определений понятий «член», «участник» религиозной организации. Если вопрос о том, кто является членом (участником) местной религиозной организации не разрешен в ее уставе, если она не имеет фиксированного членства, то не существует никаких формальных правовых критериев, позволяющих отличить «участника» организации, приезжающего в нее помолиться из другого региона, от «посетителя» богослужения.

Пункт 4 статьи 8 ФЗ «О свободе совести.» установил, что «централизованной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая в соответствии со своим уставом не менее чем из трех местных религиозных организаций».

Формулировка «состоящая из.» предполагает, что централизованная религиозная организация соотносится с соответствующими местными религиозными организациями как целое и части, из которых оно состоит. Однако закон предоставляет религиозным организациям значительную свободу выбора вариантов правоотношений между централизованной и местными религиозными организациями. Последние могут быть членами централизованной религиозной организации, которую они совместно учреждают по типу ассоциации (союза), и совместно участвовать в управлении ею. Возможен также вариант, когда местные религиозные организации не являются членами централизованной религиозной организации, но входят в ее состав (структуру) с закреплением в их уставах прав и обязанностей (или только обязанностей) в отношении централизованной религиозной организации.

Помимо местных религиозных организаций, в состав централизованной религиозной организации входят и физические лица. Таковыми могут считаться опосредованно (а если предусмотрено уставом — и непосредственно) члены (участники) соответствующих местных религиозных организаций. Их деятельность по совместному исповеданию и распространению веры в рамках местных религиозных организаций может одновременно

рассматриваться как участие в деятельности объединяющей местные централизованной религиозной организации. Членами (участниками) централизованной религиозной организации могут быть физические лица, занимающие должности в органах этой организации.

Закон предусматривает в пункте 6 статьи 8 еще одну разновидность религиозных организаций: это учреждение или организация, созданные централизованной религиозной организацией, в том числе руководящие или координирующие органы, а также учреждения профессионального религиозного образования. Они должны обладать признаками религиозного объединения, установленными в ст. 6, п. 1 Закона.

Данная норма учитывает многообразие структур, создаваемых для обеспечения религиозной жизни, реально функционирующих многие годы, но не подпадающих под определения местной и централизованной организации. К указанному виду относятся: Московская Патриархия — орган управления РПЦ (Московского патриархата), ее Отдел внешних церковных связей и другие синодальные отделы, духовные академии, семинарии и училища и многие другие. Строго говоря, все они, как и централизованные религиозные организации, не вполне соответствуют основному определению религиозного объединения, данному в ст. 6, так как не являются «добровольными объединениями граждан», будучи созданы юридическими лицами, хотя по природе

202

они, несомненно, являются религиозными. Это иллюстрирует, насколько сложна задача нормативно-правового регулирования деятельности религиозных организаций.

Закон регламентирует право централизованных религиозных организаций использовать в своем названии слова «Россия», «российский» и производные от них, установив в п. 5 статьи 8, что это возможно в случае, если структуры таких организаций действовали на территории Российской Федерации на законных основаниях не менее 50 лет до момента обращения указанной организации с заявлением о государственной регистрации. Данная норма теоретически способна породить множество проблем, связанных с раскрытием понятия «структуры», с положением организаций, законно действовавших в царской, но не в Советской России, с соотношением понятий «Россия» и «Российская Федерация». На практике религиозные организации, зарегистрированные до вступления в силу Закона сохранили право именоваться «российскими» независимо от установленного ныне срока, что разъяснил Конституционный Суд в определении от 13.04.2000 г. № 46-О по жалобе религиозного объединения «Независимый российский регион Общества Иисуса» (орден иезуитов).

Важное для государственно-конфессиональных отношений положение закреплено в п. 7 статьи 8. Согласно ему, органы государственной власти при рассмотрении вопросов, затрагивающих деятельность религиозных организаций в обществе, учитывают территориальную сферу деятельности религиозной организации и предоставляют соответствующим религиозным организациям возможность участия в рассмотрении указанных вопросов. Эта норма воплощается в жизнь при активном содействии структур, обеспечивающих взаимодействие органов власти с религиозными организациями, путем проведения органами власти консультаций с представителями религиозных организаций перед принятием решений. Например, представители крупнейших российских религиозных организаций регулярно участвуют в подготовке законопроектов, регулирующих деятельность религиозных объединений.

203

В то же время данная норма устанавливает определенную иерархичность контактов, хотя и не явно выраженную. Ее можно истолковывать так, что федеральные органы власти, рассматривая вопросы, касающиеся жизни страны в целом, должны предоставлять возможность участия в их обсуждении только тем религиозным организациям, деятельность которых распространяется на всю Российскую Федерацию. Однако федеральные нормативные акты могут существенно затронуть интересы и тех религиозных организаций, которые действуют в отдельных субъектах Федерации и не имеют общероссийской структуры. Поэтому вопрос о том, когда и какие религиозные организации имеют право принимать участие в обсуждении вопросов, затрагивающих их деятельность, достаточно не прост.

Закон не раскрывает понятие «вопросы, затрагивающие деятельность религиозной организации», что создает дополнительные сложности. Например, если при решении вопроса об открытии протестантского молитвенного дома или о строительстве мечети местные власти запрашивают мнение православного епископа, последний может считать, что такое решение отрицательно скажется на деятельности соседних православных приходов. Должны ли учитываться интересы одних конфессий при принятии решений, связанных с деятельностью других, и как при этом властям сохранить объективность и беспристрастность? До настоящего времени правоприменительная практика не дала однозначного ответа на эти вопросы.

Согласно требованиям п. 8 статьи 8,

«наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании. Религиозная организация обязана указывать свое полное наименование при осуществлении деятельности».

Однако «Закон не поясняет, каким образом должно быть обозначено вероисповедание в наименовании религиозной организации. Например, если речь идет о религиозной организации христианской конфессии, достаточно ли упоминание о христианстве вообще или требуется указание на разновидность вероучения

204

(православное, англиканское, баптистское и т. д.)? Законодательство не содержит разъяснений на этот счет»[89].

В соответствии с положениями пункта 9 статьи 8,

«религиозная организация обязана информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации об изменении сведений, указанных в пункте 1 статьи 5 Федерального закона от 08.08.2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», за исключением сведений о полученных лицензиях, в течение трех дней с момента таких изменений».

Полный перечень сведений, включаемых в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ):

«а) полное наименование. В случае, если в учредительных документах юридического лица его наименование указано на одном из языков народов РФ и (или) на иностранном языке, в государственном реестре указывается также наименование юридического лица на этих языках;

б) организационно-правовая форма;

в) адрес (место нахождения) постоянно действующего исполнительного органа юридического лица (в случае отсутствия постоянно действующего исполнительного органа юридического лица — иного органа или лица, имеющих право действовать от имени юридического лица без доверенности), по которому осуществляется связь с юридическим лицом;

г) способ образования юридического лица (создание или реорганизация);

д) сведения об учредителях юридического лица;

е) копии учредительных документов юридического лица;

ж) сведения о правопреемстве — для юридических лиц, созданных в результате реорганизации иных юридических лиц, для юридических лиц, в учредительные документы которых вносятся

изменения в связи с реорганизацией, а также для юридических лиц, прекративших свою деятельность в результате реорганизации;

з) дата регистрации изменений, внесенных в учредительные документы юридического лица, или в случаях, установленных законом, дата получения регистрирующим органом уведомления об изменениях, внесенных в учредительные документы;

и) способ прекращения деятельности юридического лица (путем реорганизации или путем ликвидации);

к) фамилия, имя, отчество и должность лица, имеющего право без доверенности действовать от имени юридического лица, а также паспортные данные такого лица или данные иных документов, удостоверяющих личность в соответствии с законодательством Российской Федерации, и идентификационный номер налогоплательщика при его наличии;

л) сведения о лицензиях, полученных юридическим лицом». Согласно тому же п. 9 ст. 8 Закона, религиозная организация также обязана ежегодно информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации, о продолжении своей деятельности.

ФЗ «О некоммерческих организациях» устанавливает в ст. 32, что некоммерческие, в том числе религиозные, организации «обязаны представлять в уполномоченный орган документы, содержащие отчет о своей деятельности, о персональном составе руководящих органов, а также документы о расходовании денежных средств и об использовании иного имущества, в том числе полученных от международных и иностранных организаций, иностранных граждан и лиц без гражданства».

Постановлением Правительства РФ от 15.04.2006 г. № 212 установлено, что срок представления отчета — не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным.

В соответствии с п. 3.1 ст. 32 данного закона, от предоставления отчета освобождаются некоммерческие (в том числе религиозные) организации, отвечающие следующим трем критериям: их учредителями (участниками, членами) не являются иностранные граждане и (или) организации либо лица без гражданства,

206

они не имели в течение года поступлений имущества и денежных средств от международных или иностранных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства,

поступления имущества и денежных средств таких некоммерческих организаций в течение года составили до трех миллионов рублей.

Такие религиозные организации представляют в Министерство юстиции или его территориальный орган заявление, подтверждающее их соответствие настоящему пункту, и информацию в произвольной форме о продолжении своей деятельности ежегодно, не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным.

Форма отчета религиозных организаций утверждена приказом Минюста РФ от 29.03.2010 г. № 72.

Приказом Минюста РФ от 07.10.2010 г. № 252 на религиозные организации возложена обязанность размещать свои отчеты или информацию о продолжении деятельности в Интернете. Отчеты и сообщения размещаются на информационных ресурсах Минюста России в сети Интернет, предназначенных для размещения отчетов и сообщений, доступ к которым осуществляется через официальный сайт Минюста России (№№№.ш1п^и81. ги) и официальные сайты его территориальных органов в сети Интернет (далее — информационные ресурсы Минюста России в сети Интернет).

В настоящее время остается нормативно не урегулированным вопрос о том, должна ли религиозная организация, представившая отчет о своей деятельности в соответствии с требованиями ст. 32 ФЗ «О некоммерческих организациях», дополнительно информировать органы Минюста о продолжении своей деятельности в соответствии с требованиями ст. 8 п. 9 ФЗ «О свободе совести.» (Этой проблемы не возникает в отношении тех религиозных организаций, которые по вышеприведенным причинам освобождены от обязанности предоставления ежегодного отчета и ограничиваются информированием о продолжении своей деятельности.) С формальной точки зрения, «отчет о деятельности» и «информация о продолжении деятельности» — это два разных

207

документа. Однако но практике органы Минюста не требуют дополнительного информирования о продолжении деятельности от представившей отчет религиозной организации.

В случае, если религиозная организация перестала предоставлять вышеуказанные сведения по причине фактического прекращения своей деятельности, Закон предусматривает, что

«неоднократное непредставление религиозной организацией в установленный срок обновленных сведений, необходимых для внесения изменений в единый государственный реестр юридических лиц, является основанием для обращения органа, принявшего решение о государственной регистрации религиозной организации, в суд с требованием о признании данной организации прекратившей свою деятельность в качестве юридического лица и об исключении ее из единого государственного реестра юридических лиц».

Это положение п. 9 ст. 8 корреспондирует п. 1 ст. 14 Закона, в которой указывается на возможность ликвидации религиозной организации по решению суда в случае, предусмотренном п. 9 ст. 8. (См. далее комментарии к статье 14 ФЗ «О свободе совести.».) ФЗ «О некоммерческих организациях» также установил в п. 10 статьи 32, что

«неоднократное непредставление некоммерческой организацией в установленный срок сведений, предусмотренных настоящей статьей, является основанием для обращения уполномоченного органа или его территориального органа в суд с заявлением о ликвидации данной некоммерческой организации».

Однако если религиозная организация фактически продолжает свою деятельность и не совершает нарушений законодательства (кроме своевременного представления вышеуказанных сведений), ликвидация не может использоваться как санкция, т. е. как форма «наказания» такой религиозной организации. В Определении Конституционного Суда РФ от 7.02.2002 г. № 7-О сказано, что решение вопроса о прекращении деятельности религиозной организацией возможно

208

«лишь в случае, если надлежащим образом будет доказано, что она прекратила свою деятельность или осуществляет не совместимую с вытекающими из Конституции РФ обязанностями религиозной организации как юридического лица неправомерную деятельность. При этом суд, решая вопрос о ликвидации религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в указанный срок, в том числе по причине прекращения ею своей деятельности, не может ограничиваться установлением формальных условий применения положений п. 4 ст. 27 (непрохождение перерегистрации в указанный срок) и п. 9 ст. 8 (непредставление необходимых сведений) названного Федерального закона» (курсив мой. — М.Ш.).

Законодательство устанавливает административную ответственность за неисполнение (ненадлежащее исполнение) религиозной организацией обязанности представить в уполномоченный орган вышеуказанные сведения. Статья 19.7 КоАП РФ предусматривает за непредставление или несвоевременное представление в государственный орган (должностному лицу) сведений (информации), представление которых предусмотрено законом и необходимо для осуществления этим органом (должностным лицом) его законной деятельности, а равно представление в государственный орган (должностному лицу) таких сведений (информации) в неполном объеме или в искаженном виде наложение административного штрафа на граждан в размере от ста до трехсот рублей; на должностных лиц — от трехсот до пятисот рублей; на юридических лиц — от трех до пяти тысяч рублей.

Статья 9 регулирует порядок создания религиозных организаций. Учредителями местной религиозной организации должны быть не менее десяти граждан Российской Федерации. Таким образом, лица, не являющиеся российскими гражданами, не могут выступать в качестве учредителей организации. Однако такие лица, постоянно и на законных основаниях проживающие в России, могут быть членами (участниками) организации и даже ее руководителями.

209

Согласно заложенной в законе схеме, социальная адаптация в России нового религиозного движения должна проходить следующим образом: вначале последователи нового вероисповедания образуют религиозную группу, уведомляют о ее создании орган местного самоуправления. Затем должен пройти 15-летний срок, в ходе которого составляется ясное представление о характере деятельности этой группы, появляется уверенность в отсутствии в ней правонарушений, общественной опасности. После этого группа получает государственную регистрацию и становится местной религиозной организацией. Такой же путь должны пройти еще минимум две другие религиозные группы. Только после этого три местных религиозных организации смогут учредить централизованную и дальнейшее увеличение численности религиозных организаций данной конфессии будет происходить без ограничений по времени.

Европейский Суд по правам человека в Постановлении от 01.10.2009 г. по делу «Кимля и другие против России» признал ограничения, установленные «правилом 15 лет», нарушающими статью 9 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, после принятия этого Постановления ЕСПЧ «правило 15 лет», по сути, перестало применяться, хотя изменения в законодательство еще не внесены.

ЕСПЧ указал в вышеназванном Постановлении, что государство обязано принять меры, направленные на то, чтобы исключить отказы в регистрации религиозных организаций по мотиву несоблюдения требования о предварительном существовании религиозного объединения не менее 15 лет в качестве религиозной группы.

Таким образом, после вступления в силу указанного Постановления ЕСПЧ Минюст России и его территориальные органы не вправе в обоснование отказа в государственной регистрации религиозной организации или оставления соответствующего заявления без рассмотрения ссылаться на отсутствие (непредставление) документа, подтверждающего существование религиозной группы на протяжении не менее 15 лет.

210

В связи с этим требует корректировки сама норма комментируемой статьи о необходимости предоставления для государственной регистрации местной религиозной организации подтверждения существования религиозной группы на данной территории на протяжении не менее 15 лет, выданного органом местного самоуправления[90].

Централизованная религиозная организация может быть образована при наличии не менее трех местных организаций. В Законе прямо не указывается, что местные организации, входящие в структуру централизованной, должны принадлежать к одному вероисповеданию, однако косвенно это вытекает из установленного в ст. 6 признака религиозного характера организации — наличия вероисповедания.

В отношении местных религиозных организаций минимум в десять граждан-учредителей был установлен Законом «О свободе вероисповеданий» взамен двадцати, необходимых в советское время. Это было предпринято в качестве одного из шагов по либерализации законодательства. Данная цифра (10) не была обоснована какими-либо социологическими данными, практическими или правовыми соображениями.

Иногда высказываются мнения о целесообразности увеличить минимальное число учредителей, хотя, отметим, число реальных участников организации может оказаться на практике и больше, и меньше числа учредителей. Сто-двести человек, входящих в религиозную группу, могут выступить учредителями религиозной организации в полном составе, а могут выбрать для этого лишь необходимые десять участников. Вместе с тем, увеличение минимального числа учредителей способно подтолкнуть к тому, что их недостаток верующие станут восполнять привлечением друзей и знакомых, готовых оказать им помощь в регистрации, но не являющихся практикующими участниками религиозного объединения.

Реально противодействовать такой практике будет нелегко; формально она противоречит Закону, но как проверить, все ли учредители участвуют в богослужениях, в религиозной деятельности и насколько часто? Как видим, в данном случае ограничительные меры неразумны и способны привести к результатам, обратным желаемым.

Интересна также проблема, учредителем скольких местных организаций может выступать один и тот же гражданин. А. Е. Себенцов полагает, что только одной[91]. В советском законодательстве присутствовала даже более жесткая норма: «Каждый гражданин может быть членом только одного религиозно-культового объединения (общества или группы)»[92]. Но для такого ограничения в действующем Законе нет оснований. Нельзя даже однозначно ответить, может ли один гражданин выступать учредителем местных организаций разных вероисповеданий. Если его собственные религиозные убеждения позволяют отождествлять свои верования с несколькими конфессиями, в этом трудно увидеть нарушение законодательства. Другое дело — как эта позиция гражданина будет рассматриваться самими религиозными организациями, учредителями которых он выступает. Но это уже лежит за пределами правового регулирования.

Несколько иначе стоит вопрос относительно централизованных религиозных организаций. Предельно низкая численность местных религиозных организаций, могущих образовать централизованную, косвенно способствовала тому, что в ряде конфессий заметно ускорились дезинтеграционные процессы, в ходе которых образовался целый ряд централизованных религиозных организаций, оспаривающих друг у друга право представлять интересы верующих в регионе или в стране в целом. Но вместе с тем увеличение ценза приведет к тому, что Закон фактически выступит орудием поддержания «внутрицерковной дисциплины», средством борьбы руководства крупных конфессий против «раскольников» и оппозиционеров. Последние будут испытывать гораздо большие трудности при создании альтернативной централизованной религиозной организации. Законопроекты, предусматривающие увеличение минимального числа местных религиозных организаций, необходимого для образования ЦРО, неоднократно вносились в Государственную Думу, но не получили поддержки законодателей.

Статья 10 определяет основные требования к содержанию устава религиозной организации, который является ее учредительным документом. Согласно п. 2 ст. 10, в уставе религиозной организации указываются:

«наименование, место нахождения, вид религиозной организации, вероисповедание и, в случае принадлежности к существующей централизованной религиозной организации, ее наименование;

цели, задачи и основные формы деятельности; порядок создания и прекращения деятельности; структура организации, ее органы управления, порядок их формирования и компетенция;

источники образования денежных средств и иного имущества организации;

порядок внесения изменений и дополнений в устав; порядок распоряжения имуществом в случае прекращения деятельности;

другие сведения, относящиеся к особенностям деятельности данной религиозной организации».

Статья 11 Закона посвящена государственной регистрации религиозных организаций. В ней определяется, что принятие решения о государственной регистрации осуществляется федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным в области государственной регистрации общественных объединений или его территориальным органом (далее — орган государственной регистрации). В настоящее время эту функцию

выполняет Министерство юстиции и его территориальные управления по субъектам Федерации. Административный регламент предоставления Министерства юстиции Российской Федерации государственной услуги по принятию решения о государственной регистрации некоммерческих организаций утвержден Приказом Министерство юстиции РФ от 30.12.2011 г. № 455.

(Сама регистрация всех видов юридических лиц осуществляется уполномоченным государственным органом в соответствии с Федеральным законом «О государственной регистрации юридических лиц» от 08.08.2001 г. № 129-ФЗ. В настоящее время регистрация юридических лиц и их внесение в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ) производится Федеральной налоговой службой).

Таким образом, орган государственной регистрации рассматривает заявление о регистрации религиозной организации и представленные материалы и в случае положительного решения передает их в орган, производящий внесение в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о создании религиозной организации.

В ст. 11 п. 5 приводится перечень документов, представляемых в органы государственной регистрации учредителями местной религиозной организации:

«заявление о регистрации;

список лиц, создающих религиозную организацию, с указанием гражданства, места жительства, даты рождения; устав религиозной организации; протокол учредительного собрания;

документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, выданный органом местного самоуправления, или подтверждающий ее вхождение в централизованную религиозную организацию, выданный ее руководящим центром;

сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики, в том числе об истории возникновения религии и данного объединения, о формах и методах его деятельности, об отношении

214

к семье и браку, к образованию, особенностях отношения к здоровью последователей данной религии, ограничениях для членов и служителей организации в отношении их гражданских прав и обязанностей;

сведения об адресе (месте нахождения) постоянно действующего руководящего органа создаваемой религиозной организации, по которому осуществляется связь с религиозной организацией; документ об уплате государственной пошлины.

В случае, если учредителями не представлен документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, территориальный орган федерального органа государственной регистрации самостоятельно запрашивает указанные сведения в соответствующем органе местного самоуправления».

Последний абзац введен в текст Закона в связи с принятием Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», согласно которому с 1 июля 2011 года органы, предоставляющие государственные и муниципальные услуги, не вправе требовать от заявителя документы и информацию, которые уже имеются у государственных органов и организаций, органов местного самоуправления. Орган, оказывающий государственную или муниципальную услугу, в случае непредставления заявителем указанных документов должен запросить их самостоятельно (межведомственный обмен информацией и документами).

При этом правовые последствия непредставления заявителем документа о 15-летнем сроке, равно как и непредставление указанного документа органом местного самоуправления по запросу территориального органа Минюста России, равнозначны: отсутствие документа, подтверждающего 15-летний срок существования религиозной группы на данной территории, не является основанием для отказа в государственной регистрации

215

религиозной организации или оставления заявления о ее государственной регистрации без рассмотрения.[93]

После установления в 2002 г. единого порядка регистрации юридических лиц при регистрации религиозной организации стала взиматься государственная пошлина. Ранее, как и в советское время, регистрация религиозных организаций была бесплатной, пошлиной не облагалась. В соответствии со ст. 33333 Налогового Кодекса РФ, размер государственной пошлины при государственной регистрации юридического лица, в том числе религиозной организации, составляет 4 000 рублей, при регистрации внесения изменений в учредительные документы (в устав религиозной организации) — 800 руб.

Пункт 9 статьи 11 устанавливает право органа, принимающего решение о регистрации, при несоблюдении заявителями перечисленных требований оставить заявление без рассмотрения. В отличие от отказа в регистрации, в этом случае не указывается на возможность оспорить в судебном порядке оставление заявления без рассмотрения. В ст. 11 также говорится о проведении в необходимых случаях государственной религиоведческой экспертизы (п. 8).

Порядок проведения государственной религиоведческой экспертизы и Положение об экспертном совете по проведению государственной религиоведческой экспертизы утверждены Приказом Министерства юстиции от 18.02.2009 г. № 53.

Исчерпывающий перечень оснований, по которым может быть отказано в государственной регистрации религиозной организации, содержится в статье 12:

«цели и деятельность религиозной организации противоречат Конституции Российской Федерации и законодательству Российской Федерации;

создаваемая организация не признана в качестве религиозной;

устав и другие представленные документы не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации или содержащиеся в них сведения не достоверны;

в едином государственном реестре юридических лиц ранее зарегистрирована организация с тем же наименованием; учредитель (учредители) неправомочен».

С практической точки зрения непросто представить себе попытку регистрации религиозной организации, открыто провозглашающей противозаконные цели, однако в случае пробела в законодательстве органам, принимающим решение о регистрации, невозможно было бы мотивировать отказ. Более трудна для толкования формулировка положения о противоречащей законодательству деятельности еще не созданной религиозной организации. Если речь идет о нарушениях закона членами религиозной группы, собирающейся пройти регистрацию, неясно, в какой мере эти нарушения могут расцениваться в качестве противоправной деятельности религиозного объединения в целом.

Если отсутствует хотя бы один из признаков религиозного характера организации, названных в ст. 6, она не является религиозной и это влечет за собой отказ в регистрации. Противоречия законодательству в уставе и других представленных документах учредители в принципе могут устранить с помощью юристов.

Важен вопрос достоверности информации об учредителях, об основах вероучения и религиозной практики (возможно сокрытие или искажение каких-либо одиозных положений). Последнее особенно существенно, когда регистрируется организация из числа новых религиозных движений, которая не входит в структуру централизованной организации.

Отказ в регистрации религиозной организации, а также уклонение от регистрации можно обжаловать в суд. В данном случае под уклонением следует понимать случаи, когда регистрирующий орган не дает заявителям никакого ответа сверх установленных законом сроков. Возможно, что как уклонение следует квалифицировать и неоднократное оставление заявления без рассмотрения под надуманными предлогами. В соответствии с Постановлением

217

Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 2 дела об оспаривании отказа в государственной регистрации, уклонения от государственной регистрации религиозных организаций подведомственны судам общей юрисдикции.

Согласно п. 1 ст. 256 ГПК РФ, гражданин вправе обратиться в суд с заявлением об оспаривании решений, действий (бездействий) органов государственной власти в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно о нарушении его прав и свобод. С таким заявлением может обратиться любой из учредителей создаваемой религиозной организации, поскольку отказ затрагивает права каждого из учредителей.

Статья 13 регулирует создание и деятельность представительств иностранных религиозных организаций. Закон дает определение: «Иностранной религиозной организацией именуется организация, созданная за пределами Российской Федерации в соответствии с законодательством иностранного государства». Таким образом, созданный в России католический приход будет российской местной религиозной организацией, а православный приход Московского Патриархата, созданный в Украине или в Белоруссии, — иностранной религиозной организацией.

Иностранные религиозные организации могут открывать на территории России свои представительства, которые, однако, не обладают статусом религиозного объединения и не могут заниматься культовой и иной религиозной деятельностью. В настоящее время Порядок регистрации, открытия и закрытия в Российской Федерации представительств иностранных религиозных организаций утвержден Приказом Министерства юстиции России № 62 от 03.03.2009 г.

Ст. 13 п. 5 предусматривает, что российская религиозная организация вправе иметь при себе представительство иностранной религиозной организации. Данное право предоставляется законом и местным, и централизованным организациям, поэтому вышеназванный «Порядок регистрации.» необоснованно лишает данного права местные организации, говоря о праве иметь их только для централизованных российских религиозных

218

организаций. Однако ввиду малочисленности представительств иностранных религиозных организаций, которых во всей Российской Федерации зарегистрировано всего около десяти, данная проблема неактуальна.

В статье 14 регламентируются порядок ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства. Прежде всего следует напомнить, что на юридическом языке термин «ликвидация» имеет иную смысловую окраску, нежели в обыденной речи, — это прекращение юридического лица, в том числе и вполне добровольное.

Закон опирается на норму, установленную в статье 61 Гражданского Кодекса Российской Федерации, указывая два возможных варианта ликвидации религиозной организации: — 1) по решению учредителей или органа, уполномоченного уставом организации, и 2) по решению суда в случае противоправных действий организации или вследствие фактического прекращения ее деятельности (самораспада).

В пункте 1 статьи 14 указывается, что религиозные организации могут быть ликвидированы по решению учредителей или органа, уполномоченного на то уставом религиозной организации.

Правом принятия решения о ликвидации религиозного учреждения, например учреждения профессионального религиозного образования, обладает его учредитель.

В Типовой устав местной религиозной организации — Прихода Русской Православной Церкви внесено положение о том, что «в случае принятия Приходским собранием решения о выходе Прихода из структуры и юрисдикции Русской Православной Церкви, Приход лишается подтверждения принадлежности Епархии Русской Православной Церкви, что влечет ликвидацию Прихода и лишает его права использовать в наименовании словосочетания и религиозную символику, указывающие на принадлежность Русской Православной Церкви».

Таким образом, здесь прямо вводится дополнительное основание для ликвидации религиозной организации как юридического лица, которая должна произойти «автоматически», без принятия соответствующего решения органами местной религиозной организации. Это положение устава призвано предотвратить «бегство» местной религиозной организации (со всем принадлежащим ей имуществом) из централизованной религиозной организации Русской Православной Церкви. Но регистрирующий орган не имеет права самостоятельно принять решение о ликвидации религиозной организации на основании положений, содержащихся в ее уставе. В сложившейся ситуации он может отказать местной религиозной организации в регистрации нового устава, отражающего ее выход из ЦРО, ввиду того, что такое изменение устава противоречит вышеприведенному уставному положению о ликвидации как обязательном последствии выхода из ЦРО. Но обоснованность такого отказа представляется небесспорной. Нам неизвестна судебная практика по делам, связанным с ликвидацией православных местных религиозных организаций, вышедших из структуры РПЦ.

Важнейшей нормой российского законодательства о религиозных объединениях, отличающей его от советского законодательства, является норма об исключительной компетенции судебной власти принимать решения о ликвидации религиозной организации (кроме вышерассмотренного добровольного решения о ликвидации, принимаемого учредителями или органом, уполномоченным уставом религиозной организации), о запрете деятельности религиозного объединения. В советское время право прекращения деятельности[94] религиозного объединения принадлежало органам исполнительной власти. Оно осуществлялось снятием религиозных объединений с регистрации по решению Совета по делам религий при Совете Министров СССР. В современной России никакой орган исполнительной власти не наделен полномочиями принять решение о ликвидации религиозной организации, о запрете деятельности религиозного объединения. Состязательный судебный процесс, в ходе которого религиозное объединение может предоставить доводы и доказательства в защиту своих интересов, призван служить защитой от административного произвола исполнительной власти.

Пункт 1 ст. 14 устанавливает, что религиозные организации могут быть ликвидированы

«по решению суда в случае неоднократных или грубых нарушений норм Конституции Российской Федерации, настоящего Федерального закона и иных федеральных законов либо в случае систематического осуществления религиозной организацией деятельности, противоречащей целям ее создания (уставным целям);

по решению суда в случае, предусмотренном пунктом 9 статьи 8 настоящего Федерального закона».

Это не означает, однако, что любые неоднократные нарушения законов могут послужить основанием для ликвидации религиозной организации. В частности, в судебной практике не признается достаточным основанием для ликвидации религиозной организации такое нарушение законодательства, как неоднократное непредставление отчета о своей деятельности или информации о продолжении деятельности.

В Определении от 14.12.2010 г. № 49-Г10-86 Верховного Суда РФ указано:

«Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Башкортостан (далее — Управление) обратилось в суд с исковым заявлением о ликвидации местной мусульманской религиозной организации Махалля № 1033 с. Кудашево Татышлинского района Республики Башкортостан (далее — Религиозная организация) и исключении ее из единого государственного реестра юридических лиц.

В обоснование своих требований истец указал, что в ходе ревизии установлено неисполнение религиозной организацией. обязанности ежегодно информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации, о продолжении своей деятельности не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным. Указанная информация не представлена Религиозной организацией за 2006–2009 гг.

221

28 августа 2009 г. Управлением в адрес ответчика вынесено предупреждение об устранении этого нарушения в срок до 30 сентября 2009 г., которое не было исполнено.

Указанные обстоятельства, по мнению истца, свидетельствуют

0 неоднократном нарушении Религиозной организацией требований федеральных законов и являются основанием для ее ликвидации. (…)

В силу абз. 2 п. 2 ст. 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае допущенных при его создании грубых нарушений закона, если эти нарушения носят неустранимый характер, либо осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии), либо запрещенной законом, либо с нарушением Конституции РФ, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов, либо при систематическом осуществлении некоммерческой организацией, в том числе общественной или религиозной организацией (объединением), благотворительным или иным фондом, деятельности, противоречащей ее уставным целям, а также в иных случаях, предусмотренных данным Кодексом.

В соответствии с п. 3 ст. 117 ГК РФ особенности правового положения общественных и религиозных организаций как участников отношений, регулируемых названным Кодексом, определяются законом.

Ликвидация религиозной организации является одним из видов ответственности юридических лиц за допущенные нарушения, порядок и основания применения которой предусмотрены ст. 32 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ “О некоммерческих организациях”, ст. 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ “О свободе совести и о религиозных объединениях” и статьей 61 ГК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 18[95] и п. 10 ст. 32 Федерального закона “О некоммерческих организациях” некоммерческая организация может быть ликвидирована на основании и в порядке, которые предусмотрены ГК РФ, данным Федеральным законом и другими федеральными законами. Неоднократное непредставление некоммерческой организацией в установленный срок сведений, предусмотренных этой статьей, является основанием для обращения уполномоченного органа или его территориального органа в суд с заявлением о ликвидации данной некоммерческой организации.

В Постановлении КС РФ от 18 июля 2003 г. № 14-П по делу

0 проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона “Об акционерных обществах”, статей 61 и 99 ГК РФ указано, что отсутствие в пункте 2 статьи 61 ГК РФ конкретного перечня положений, нарушение которых может привести к ликвидации юридического лица, то есть его прекращению без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства, не означает, что данная санкция может применяться по одному лишь формальному основанию — в связи с неоднократностью нарушений обязательных для юридических лиц правовых актов. Исходя из общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе наличия вины) и установленных ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ критериев ограничения прав и свобод, соблюдение которых обязательно не только для законодателя, но и для правоприменителя, оспариваемая норма предполагает, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду — с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных юридическим лицом нарушений и вызванных им последствий, — принять решение о ликвидации юридического лица в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц (курсив мой. — М.Ш).

Таким образом, исходя из конституционно-правового смысла указанных норм юридическое лицо, в том числе общественную[96] религиозную организацию, нельзя ликвидировать лишь по формальному признаку неоднократности нарушений требований закона даже при условии их доказанности.

Характер допущенных юридическим лицом нарушений, а также вызванные ими последствия должны быть настолько существенными и неустранимыми, чтобы восстановление законности было возможно только путем его ликвидации (курсив мой. — М.Ш.).

Ликвидация юридического лица как мера реагирования на нарушения действующего законодательства должна применяться в соответствии с общеправовыми принципами юридической ответственности и быть соразмерной допущенным юридическим лицом нарушениям и вызванным ими последствиям.

Отказывая в удовлетворении заявления Управления, суд правильно исходил из того, что имевшие место в деятельности названной Религиозной организации нарушения действующего законодательства, которые были выявлены в ходе проведенной Управлением проверки, по своему характеру и их последствиям не могут являться достаточным основанием для ликвидации этой общественной[97] организации.

При этом суд правильно принял во внимание возможность устранения допущенных нарушений, а также объяснения учредителей Религиозной организации о том, что непредоставление отчетности связано с тем, что сменился имам-хатыб мечети, а прежний имам-хатыб не передал надлежащим образом документы и какие-либо указания относительно отчетности, что свидетельствует об отсутствии умышленных действий Религиозной организации, повлекших допущение указанных нарушений».

В случае самораспада религиозной организации, которая фактически прекратила деятельность и в течение трех лет не информировала орган, принявший решение о ее регистрации, о продолжении своей деятельности (в соответствии со ст. 8 п. 9 закона), в судебном порядке происходит признание организации прекратившей свою деятельность и ее исключение из ЕГРЮЛ. С точки зрения гражданского права, ликвидация (добровольная или принудительная) юридического лица представляет собой более или менее длительный процесс, основное содержание которого сводится к выявлению и удовлетворению требований кредиторов, к распоряжению имуществом ликвидируемой организации. Признание организации прекратившей свою деятельность является констатацией фактического исчезновения, упразднения организации.

Пункт 2 статьи 14 содержит перечень оснований для ликвидации религиозной организации и вводит еще одно понятие — «запрет на деятельность», которое распространяется на все религиозные объединения, в том числе не имеющие статуса юридического лица, т. е. на религиозные группы.

Такими основаниями являются:

«нарушение общественной безопасности и общественного порядка;

действия, направленные на осуществление экстремистской деятельности;

принуждение к разрушению семьи; посягательство на личность, права и свободы граждан; нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий;

склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;

воспрепятствование получению обязательного образования; принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения;

воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения;

225

побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий».

Ввиду того, что религиозная группа не является юридическим лицом, она не может быть ликвидирована, суд может вынести решение только о запрете деятельности религиозной группы.

В отношении религиозной организации суд может вынести решение, совмещающее ликвидацию юридического лица и запрет на деятельность ликвидируемого религиозного объединения. Таким образом, религиозная организация, ликвидированная судом за осуществление противоправной группы не сможет продолжить свою деятельность в виде религиозной группы.

Обратим особое внимание на то, что из ФЗ «О свободе совести.» устранена норма, присутствовавшая в Законе РСФСР «О свободе вероисповеданий», согласно которой религиозное объединение не несло ответственности за нарушения закона, совершенные его отдельными членами. Эта норма делала практически невозможным вменение правонарушения в вину объединению в целом. В настоящее время вначале в случае совершения правонарушения конкретными физическими лицами их вина должна быть установлена судом. Если при этом имеются достаточные основания увидеть причинно-следственную связь между противоправными действиями этих граждан и наставлениями или приказом, полученными ими в религиозном объединении, уже в гражданском судопроизводстве рассматривается дело о ликвидации соответствующей религиозной организации, запрете на деятельность религиозного объединения.

Пункт 4 ст. 14 Закона определяет в соответствии с терминологией Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц» порядок государственной регистрации религиозной организации в связи с ее ликвидацией.

Пункт 6 ст. 14 Закона устанавливает, что перечисленные выше основания и порядок ликвидации религиозной организации по решению суда применяются также в отношении запрета деятельности религиозной группы. Пункт 7 говорит о том, что деятельность

религиозного объединения может быть приостановлена, религиозная организация может быть ликвидирована, а деятельность религиозного объединения, не являющегося религиозной организацией, может быть запрещена в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».

В соответствии с положениями статьи 10 Федерального закона от 25.07.2002 г. № 114 «О противодействии экстремистской деятельности» в случае осуществления религиозной организацией экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, органы Прокуратуры РФ, Министерство юстиции Российской Федерации и его территориальные органы с момента их обращения в суд с заявлением о ликвидации религиозной организации и (или) запрете деятельности религиозного объединения вправе своим решением приостановить деятельность религиозной организации до рассмотрения судом указанного заявления.

Органы Прокуратуры могут приостановить и деятельность религиозной группы. Поскольку судебное разбирательство и вынесение решения по делам данного рода может продолжаться в течение достаточно длительного времени, приостановление деятельности религиозного объединения позволяет предупредить ситуации, когда, будучи уже привлеченным к судебному разбирательству, оно продолжало бы экстремистскую деятельность вплоть до вынесения решения судом решения о ее ликвидации (запрете ее деятельности). Если суд не удовлетворит заявление о ликвидации религиозной организации (о запрете на деятельность религиозного объединения), то она возобновляет свою деятельность после вступления решения суда в законную силу.

Применение положений статьи 14 для запрета религиозной группы затрудняется отсутствием четких формальных критериев, позволяющих констатировать факт создания и существования религиозной группы в том случае, если участники предполагаемой религиозной группы субъективно не считают себя таковыми, если ими не проводилось формальное учреждение религиозной группы (см. выше комментарий к статье 7 Закона). Судом может быть сделан вывод о совершении правонарушения группой лиц и о наличии совокупности объективных признаков религиозного объединения в коллективной деятельности группы лиц, совершивших правонарушение. Однако при отсутствии самоидентификации виновных лиц в качестве участников религиозной группы, при отсутствии формального решения об учреждении религиозной группы и о ее наименовании, при отсутствии полного списка участников группы (не обязательно тождественного составу группы лиц, совершивших правонарушение!) конкретное содержание судебного решения о запрете религиозной группы и механизм его исполнения представить затруднительно, если не невозможно.

Запрет на деятельность религиозной группы может быть практически реализован в случае, если для осуществления ее деятельности кем-либо из участников предоставлено помещение (построено или оборудовано культовое здание) и иное имущество, специально предназначенное для деятельности религиозной группы. В этом случае факт нарушения запрета на деятельность религиозной группы возможно достоверно установить (например, при возобновлении коллективного совершения религиозных обрядов в специально оборудованном молитвенном помещении, принадлежащем одному из участников группы). При отсутствии имущества целевого назначения квалифицировать действия участников запрещенной религиозной группы как продолжение ее деятельности достаточно проблематично.

Практическим последствием принятия судом решения о запрете на деятельность религиозной группы является невозможность для ее участников осуществлять любую деятельность от имени

228

запрещенной группы. Но распространять этот запрет на любую совместную деятельность по исповеданию веры для участников запрещенной религиозной группы представляется неверным. Например, любая совместная молитва участников запрещенной религиозной группы не должна автоматически считаться нарушением запрета. (См. комментарий к ст. 7: нельзя рассматривать всякое коллективное отправление религиозных обрядов как фактическое появление (или возобновление) религиозной группы.)

Однако следует принять во внимание, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 28.06.2011 г. «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указывает, что

«для признания организованной группы экстремистским сообществом не требуется предварительного судебного решения о запрете либо ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации в связи с осуществлением экстремистской деятельности».

Постановление определяет экстремистское сообщество как «устойчивую группу лиц, заранее объединившихся для подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности, характеризующуюся наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава, согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений».

Таким образом, затруднения с вопросом о том, была ли создана религиозная группа и, соответственно, возможно ли запретить её деятельность, не препятствуют пресечению деятельности экстремистских сообществ.

Глава III Закона называется «Права и условия деятельности религиозных организаций».

Третья глава посвящена не всем религиозным объединениям, а только религиозным организациям. Другая форма религиозных объединений — религиозные группы — не будучи юридическими лицами, не являются субъектами гражданских правоотношений

229

(см. выше комментарии к 7-й статье Закона, посвященной религиозным группам).

Согласно части 1 статьи 49 ГК РФ, юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Из этого следует, что религиозные организации, являющиеся в качестве юридического лица субъектом права, обладают целевой (специальной) правоспособностью. Такая правоспособность предусматривает осуществление только тех видов деятельности, которые необходимы для достижения цели религиозной организации, — совместного исповедания и распространения веры.

Однако российское законодательство и правоприменительная практика расширительно интерпретируют целевую правоспособность религиозных организаций, учитывая то обстоятельство, что для достижения основной цели (совместного исповедания и распространения веры) и для обеспечения реальной свободы вероисповедания участников религиозных организаций необходимо осуществление многих сопутствующих видов деятельности, прямо или опосредованно служащих основной цели религиозных организаций.

Помимо видов деятельности, непосредственно связанных с совместным исповеданием и распространением веры (совершение богослужений, религиозных обрядов и церемоний, обучение религии и религиозное воспитание, миссионерская деятельность), религиозные организации могут осуществлять различные виды деятельности, направленные, в частности:

а) на обеспечение культовой деятельности (подготовка кадров служителей культа — профессиональное религиозное образование, изготовление предметов и материалов, необходимых для совершения богослужений и религиозных обрядов, и т. д.);

б) на обеспечение распространения религиозных убеждений (деятельность по изданию религиозной литературы, учреждение средств массовой информации);

230

в) на реализацию религиозных убеждений в социальной практике (благотворительность, социальное обслуживание, сохранение и реставрация памятников истории и культуры, культурнопросветительная работа и др.).

Опосредованным образом служит достижению основной цели религиозной организации и осуществляемая ею предпринимательская деятельность (см. ниже обсуждение статьи 23 ФЗ «О свободе совести.»).

Для сравнения укажем, что, например, во Франции в соответствии с Законом от 9 декабря 1905 г. «Об отделении Церквей от государства» единственной уставной целью деятельности культовых объединений является отправление культа (ст. 19). Культовые объединения лишены права заниматься не только предпринимательской, но и благотворительной, образовательной, культурно-просветительной и иной некоммерческой деятельностью, не имеющей прямой и непосредственной связи с отправлением религиозного культа[98].

Действующее законодательство не дает определения понятия «религиозная деятельность»[99], равно как не устанавливает признаков, в соответствии с которыми та или иная деятельность относится к религиозной деятельности. Религиозные организации имеют право осуществлять множество видов деятельности, которые могут иметь различное, в том числе весьма отдаленное отношение к религии. Например, религиозная организация может не только заниматься благотворительной или культурно-просветительной деятельностью, но также сдавать в аренду принадлежащее ей на праве собственности имущество, вести научные исследования, вести сельскохозяйственную деятельность и т. д. Такие виды деятельности религиозной организации могут не быть «религиозной деятельностью».

С другой стороны, богослужебная деятельность, совершение религиозных обрядов и пр. не является исключительным правом религиозных организаций, т. е. религиозную деятельность могут осуществлять и юридические лица, не являющиеся религиозными организациями, и физические лица. (Хотя органы исполнительной власти, не имея на то никаких юридических оснований, время от времени предъявляют претензии к юридическим лицам иной организационно-правовой формы, нежели религиозные объединения, если их деятельность сопровождается, например, совершением богослужений. Нигде в действующем законодательстве не установлено, что право совершения богослужений и осуществления другой религиозной деятельности принадлежит исключительно религиозным объединениям.) Таким образом, содержание понятий «религиозная деятельность» и «деятельность религиозных организаций» лишь частично совпадает.

Согласно статье 15,

«религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации, и обладают правоспособностью, предусматриваемой в их уставах. Государство уважает

внутренние установления религиозных организаций, если указанные установления не противоречат законодательству Российской Федерации».

К числу внутренних установлений может быть отнесено всё, что регулирует деятельность религиозных объединений и их участников, включая священные тексты, нормы религиозного права, правила совершения богослужений, религиозных обрядов и ритуалов, правила поведения священнослужителей и верующих и т. д. Полный обзор и классификация внутренних установлений, принятых в различных конфессиях, выходит за рамки настоящего комментария. Проиллюстрируем многообразие внутренних установлений на некоторых примерах.

В основе вероучения конфессий, как правило, лежат священные тексты, почитаемые в качестве богооткровенных. Священное Писание у христиан — это Библия, у мусульман — Коран, у буддистов — Типитака (Трипитака).

В православии и католицизме наряду со Священным Писанием признается Священное Предание — Символы веры, Апостольские правила, правила Вселенских и Поместных Соборов, творения отцов Церкви.

Система норм церковного (канонического) права основывается на Библии и Священном Предании. До XIX века сборник норм православного церковного права именовался «Кормчей книгой», с XIX века издается под названием «Книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных, и святых отец». В старообрядческих Церквах сводом норм канонического права является «Кормчая книга».

Действующий Устав Русской Православной Церкви определяет, что она «осуществляет свою деятельность на основе:

а) Священного Писания и Священного Предания;

б) канонов и правил святых апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов;

в) постановлений своих Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода и Указов Патриарха Московского и всея Руси;

г) настоящего Устава».

Помимо норм канонического права, Русская Православная Церковь в своей богослужебной деятельности руководствуется уставом богослужения — Типиконом.

Каноническое право Римско-Католической Церкви кодифицировано в Кодекс канонического права. Действующий Кодекс опубликован в 1983 г. (рус. перевод М., 2007). Богослужебная деятельность регламентируется согласно Канону 2: «По большей части Кодекс не определяет обрядов, которых следует придерживаться при совершении литургических священнодействий; поэтому существующие по сей день литургические законы сохраняют свою силу, если только какой-либо из них не противоречит канонам Кодекса». Чин богослужения Римско-Католической Церкви определен в Коуш Огёо, который был введен в употребление Папой Павлом VI в 1969 году.

Деятельность мусульманских религиозных объединений регулируется установлениями шариата. «В шариате освещаются, с точки зрения ислама, как светские, так и религиозные проблемы. В нем сведены в единую систему законы, регулирующие хозяйственную жизнь, нормы морали и этики, мусульманские обряды, праздники и многое другое, определяющее поведение верующих и порядок жизни всей мусульманской общины. В шариате подробно излагаются запреты, перечисляются дозволяемые, одобряемые и порицаемые поступки. По замыслу мусульманских правоведов, шариат и его законы должны охватывать жизнь и деятельность мусульманина от колыбели до могилы. Мусульманское право (фикх) является составной частью шариата»[100].

Свобода совести, свобода вероисповедания гарантирует, в частности, возможность гражданам совместно, в составе религиозных объединений, действовать в соответствии со своими убеждениями. Логическим следствием этой возможности является право религиозных организаций осуществлять свою деятельность в соответствии со своими внутренними установлениями. В рамках добровольной саморегуляции поведения граждане, объединившиеся в религиозные объединения, действуют в соответствии с религиозными предписаниями, с нормами религиозного права и т. п.

Положения о внутренних установлениях религиозных организаций впервые были введены в статье 12 Закона СССР от 01.10.1990 г. «О свободе совести и религиозных организациях»: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах. Государство принимает к сведению и уважает внутренние установления религиозных организаций, если они представлены в соответствующие государственные органы и поскольку они не противоречат действующему законодательству».

В Законе РСФСР от 25.10.1990 г. «О свободе вероисповеданий» внутренние установления религиозных организаций не упоминались.

Комментируемая статья не дает определения, что именно относится к понятию «внутренние установления», предоставляя религиозным организациям возможность самостоятельно определять, какими правилами и в какой мере регулируются различные сферы их внутренней жизни.

В то же время законодатель отличает внутренние установления от устава, который в соответствии с нормами Гражданского Кодекса и настоящего Закона является учредительным документом религиозной организации.

Соответствие деятельности религиозной организации положениям ее устава подлежит государственному контролю, в то время как проверка соответствия этой деятельности внутренним установлениям религиозной организации в принципе находится вне компетенции государства. (Недостаточно ясен, ввиду отсутствия правоприменительной практики, вопрос о пределах компетенции государства в области контроля за вероисповедной принадлежностью религиозной организации. Например, если религиозная организация, по уставу принадлежащая к одной конфессии, отправляет религиозные обряды по канонам другой

235

религии, правомерен ли государственный контроль за тем, что, с одной стороны, зафиксировано в уставе, но с другой — относится к чисто вероучительным вопросам? На практике с подобными случаями сталкиваться еще не приходилось, но это не означает, что подобные коллизии не могут возникнуть в самом ближайшем будущем).

Внутренние установления религиозных организаций должны соответствовать их уставам. В частности, комментируемый пункт указывает, что религиозные организации, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними установлениями, должны обладать предусмотренной уставом правосубъектностью. Это означает, что религиозная организация не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную ее уставом, хотя бы эта деятельность и основывалась на внутренних установлениях организации.

Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» ограничивал возможность включения в гражданский устав религиозного объединения положений внутренних установлений, которые относятся к регулированию вопросов вероучения, богослужения, канонического права, контроль за соблюдением которых лежит вне компетенции государства: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах» (статья 12). ФЗ «О свободе совести.» не содержит таких ограничений. Однако включение соответствующих положений в устав религиозной организации осложнит определение границ полномочий государственного контроля за деятельностью религиозных организаций. Если в уставе религиозной организации содержится положение о том, что она осуществляет свою деятельность, например, «в соответствии с о Священным Писанием», «в соответствии с правилами Вселенских и Поместных Соборов» или «в соответствии с шариатом», то орган, осуществляющий контроль за соблюдением религиозной организацией устава относительно целей и порядка ее деятельности (см.

ст. 25 и комментарий к ней), будет должен либо проверять деятельность религиозной организации на соответствие религиозным нормам, «на богословскую правоверность» (что в принципе противоречит принципу отделения религиозных объединений от государства), либо воспринимать эти положения устава как не имеющие юридического значения.

Размещение статьи о внутренних установлениях в главе о деятельности религиозных организаций связано с необходимостью отразить в Законе, что деятельность религиозных организаций регулируется не только государственным законодательством, но и внутренними религиозными нормами, которые хотя и не имеют юридической силы, но принимаются во внимание государством.

Однако неправомерно делать вывод, что только наделенные правосубъектностью юридического лица религиозные организации могут обладать внутренними установлениями. Религиозная группа, не будучи юридическим лицом, не может вступать в правоотношения от своего имени и, соответственно, при этом руководствоваться некоторыми внутренними установлениями. Но участники религиозной группы в процессе деятельности по совместному исповеданию и распространению веры руководствуются правилами и нормами своей религии. Такие внутренние установления в религиозной группе могут иметь характер «неписаных правил» или быть оформлены в письменном виде. Эти внутренние установления религиозной группы также должны уважаться государством, поскольку все участники религиозной группы имеют право действовать в соответствии с этими внутренними установлениями в рамках конституционно-правовых гарантий свободы совести и свободы вероисповедания. Не основанное на законе нарушение внутренних установлений религиозной группы со стороны третьих лиц по своей правовой сущности является воспрепятствованием осуществлению права на свободу совести участниками религиозной группы, нарушением их права действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями.

237

Комментируемая норма не требует обязательной формализации внутренних установлений в виде какого-либо документа. Однако практическое обеспечение проявления уважения к этим внутренним установлениям со стороны государства, а также их защита от неправомерных нарушений третьими лицами более эффективно достигается при наличии такой формализации[101]. Так, например, в рассматриваемом ниже судебном споре, связанном с правилами поведения на территории монастыря, вынесенное решение было, в частности, основано на существовании утвержденных правил. В то же время отсутствие соответствующего документа не означает, что уполномоченные представители религиозной организации не вправе поддерживать порядок на ее территории и в зданиях, руководствуясь религиозными традициями, обычаями, правилами, пусть и неписаными. В этих случаях при возникновении конфликта процедура доказывания правомерности применения этих правил окажется, вероятно, более трудоемкой. Также проявление уважения со стороны государства к внутренним установлениям религиозных организаций реально осуществимо при наличии доступного, понятного и конкретного изложения этих установлений для сведения представителей государственных органов и учреждений.

Термин «уважает» в выражении «государство уважает внутренние установления религиозных организаций» следует интерпретировать в том же ключе, в котором Европейский Суд по правам человека истолковывает аналогичный термин в статье 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ[102].

Слово «уважать» «означает больше, чем «признавать» или «принять во внимание»; в дополнение к первоначальному отрицательному значению, он также включает некоторое позитивное обязательство со стороны государства» (Судебное решение по делу «Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства», п. 37). Требования, предусматриваемые понятием «уважение», который присутствует также в ст. 8 ЕКПЧ[103], могут существенно варьироваться в различных ситуациях ввиду разнообразия применяемых практик и условий, существующих в государствах — участниках Конвенции. Это понятие подразумевает, что названные государства обладают большой свободой усмотрения, чтобы определять, в зависимости от потребностей и ресурсов общины и индивидуумов, какие надлежит принимать меры для соблюдения Конвенции (Судебное решение Большой Палаты ЕКПЧ по делу «Лаутси против Италии», п. 61).

Как пример проявления уважения государства к внутренним установлениям религиозных организаций можно привести использование в официальных документах вместе с фамилиями и монашеских имен и обращение к служителям культов согласно правилам обращения к носителю соответствующего сана. (В первые годы Советской власти представители государства демонстративно игнорировали эти правила, желая подчеркнуть их юридическую ничтожность, и обращались к священнослужителям «гражданин (фамилия)»). Однако следует также учитывать, что в соответствии со ст. 19 ГК РФ, гражданин приобретает права и обязанности под своим именем, а перемена имени подлежит регистрации в порядке, установленном для регистрации актов гражданского состояния. Таким образом, если перемена имени при крещении или монашеском постриге не зарегистрирована, гражданин должен указывать в документах гражданско-правового характера имя в соответствии с паспортными данными.

Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, но не признает их в качестве источника права, они не являются непосредственным основанием для возникновения прав и обязанностей, их нарушение не рассматривается в качестве правонарушения 1р80 Гас1о. Полномочия священнослужителя как руководителя (представителя) религиозной организации признаются юридически значимыми не в силу факта его возведения в сан в соответствии с внутренними установлениями религиозной организации, а в силу утверждения в должности согласно уставу организации.

Нарушение внутренних установлений религиозного объединения может рассматриваться как правонарушение, если оно выражается, например, в воспрепятствовании деятельности религиозных организаций, совершению религиозных обрядов (ст. 148 УК РФ), оскорбление религиозных чувств граждан (ст. 5.26 КоАП РФ), т. е. одновременно нарушает нормы действующего российского законодательства.

Нарушение внутренних установлений религиозных организаций, не являющееся правонарушением, может повлечь правомерные ненасильственные санкции против нарушителя со стороны религиозной организации. Так, священнослужитель может быть лишен сана, запрещен в служении; участник (член) религиозного объединения может быть исключен из его состава. Лица, нарушающие внутренний распорядок, правила поведения на территории религиозной организации, в культовом здании, могут быть выдворены (не допущены). В Определении Конституционного Суда РФ от 11.07.02 г. № 209-О изложены следующие обстоятельства дела:

«решением Гагаринского районного суда города Москвы со ссылкой на пункт 2 статьи 15 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях” М. Б. Михайловой и К. А. Рывкину было отказано в удовлетворении жалобы на действия служителей Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, выразившиеся в обращенном к М. Б. Михайловой требовании во время посещения монастыря покрыть голову платком и обвязать талию полотнищем, поскольку согласно решению администрации монастыря на его территорию не допускаются женщины

240

в брюках и без головного убора. Суд также отказал истцам в возмещении морального вреда. Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда это решение оставлено без изменения.

По мнению Гагаринского районного суда города Москвы, правила, касающиеся одежды посетителей монастыря (эти правила изложены в “Обращении к паломникам и туристам, желающим посетить священные места Спасо-Преображенского Валаамского монастыря”, утвержденном 21 июня 2000 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II), не противоречат законодательству Российской Федерации и не создают препятствий для осуществления ими прав, предусмотренных Конституцией Российской Федерации»[104].

Внутренние установления религиозных организаций могут учитываться при определении прав и обязанностей сторон трудового договора в религиозной организации (ст. 343 Трудового Кодекса РФ, см. также главу 12 данной книги).

К внутренним установлениям религиозных организаций относятся нормы религиозного права. Во многих конфессиях соблюдение норм религиозного права обеспечивается религиозными судами, которые осуществляют правосудие, определяют виновность и меру наказания для нарушителей, разрешают споры, связанные с применением данных норм.

Комментируемая статья 15 дважды упоминает о том, что внутренние установления религиозных организаций должны не противоречить законодательству Российской Федерации. Государство не допускает, чтобы внутренние установления религиозных организаций исполнялись путем насильственного принуждения и правомерно вмешивается, защищая права и свободы личности от посягательств со стороны религиозных объединений, хотя бы и основанных на религиозных правилах.

В Российской Федерации религиозные суды не имеют права приговаривать к телесным наказаниям. Даже добровольное согласие осужденного на исполнение приговора не придаст законности действиям, подпадающим под нормы Уголовного Кодекса РФ (побои, истязание, причинение телесных повреждений). Религиозные организации не вправе насильственно принуждать кого бы то ни было к исполнению решений религиозных судов. Выплата денежного штрафа, выполнение какой-либо работы, ограничение свободы передвижения (например, запрет покидать монастырь для монашествующего), соблюдение особого поста и т. п. в соответствии с решением религиозного суда могут осуществляться только при добровольном согласии осужденного. Лицо, не согласное с наложенным наказанием, имеет право отказаться от его исполнения и при необходимости выйти из числа участников (членов) религиозной организации.

В пределах, не противоречащих действующему законодательству, религиозные организации вправе обеспечивать исполнение решений религиозных судов против воли осужденного, например не допускать отлученного к участию в коллективных богослужениях, лишить сана и запретить в служении священнослужителя.

Как отмечает французская исследовательница Эльза Форей, «большинство религий содержит некоторые правила, несовместимые с поддержанием общественного порядка. В качестве примера мусульманское уголовное право частично противоречит общественному порядку: оно, в частности, предусматривает побиение камнями за адюльтер, смертную казнь за вероотступничество или богохульство, отрубание руки за кражу и т. д. Тем не менее государство не запрещает ни присоединение к этой религии, ни отправление ее культа: оно вмешивается только в случае реальных правонарушений. Иначе говоря, должно иметь место реальное посягательство на общественный порядок»[105]. Этот подход представляется более правильным, нежели имеющая место в российской судебной практике тенденция признавать «экстремистскими» религиозные тексты.

Внутренние установления религиозных объединений не должны обеспечивать свободу совести священнослужителей и всех иных участников религиозных объединений; напротив, их свобода совести ограничивается рамками требований внутренних установлений. Гарантией свободы совести является возможность беспрепятственного выхода участника из религиозного объединения, если возникли неустранимые противоречия между его личными убеждениями и внутренними установлениями религиозной организации.

В решении по делу Х. против Дании от 8 марта 1976 г. (жалоба связана с отстранением от должности священника Государственной Церкви Дании, в порядке личной инициативы требовавшего предварительного религиозного обучения перед крещением) Европейская Комиссия по правам человека констатирует, что: «Церковь является организованным религиозным обществом, основанным на идентичности или существенном сходстве убеждений. Благодаря правам, признаваемым за ее участниками статьей 9, церковь и сама пользуется защитой свободы исповедовать свою религию, организовывать отправление религиозного культа, обучать практикам и ритуалам и вправе обеспечивать и навязывать единообразие в этих предметах. В иных выражениях. церкви не обязаны обеспечивать свободу вероисповедания для своих священников и своих верующих».

В решении по делу Карлссон против Швеции от 8 сентября 1988 г. Европейская Комиссия по правам человека отмечает, что государства не обязаны обеспечивать соблюдение Конвенции в рамках внутриконфессиональных отношений:

«статья 9 не обязывает Высокие Договаривающиеся стороны обеспечивать, чтобы церкви, находящиеся в их юрисдикции, обеспечивали религиозную свободу своих верующих и священников. Свобода религии не предоставляет служителю культа право отстаивать свои частные религиозные убеждения внутри церкви, в которой он осуществляет свое служение или добивается назначения на пост. Если убеждения заявителя относительно женского священства и, как следствие этого, его намерения в отношении /невозможности/ сотрудничества с коллегами-женщинами признаны несовместимыми с общепринятыми взглядами в церкви

243

по этому вопросу, церковь не обязана принимать заявителя в качестве своего священнослужителя. С другой стороны, если требования, предъявляемые церковью к личности, входят в конфликт с его убеждениями, он должен обладать свободой покинуть свою должность и Комиссия считает это высшей гарантией права личности на свободу мысли, совести и религии».

Статья 16 рассматриваемого закона посвящена религиозным обрядам и церемониям. Ее первый пункт установил, что «религиозные организации вправе основывать и содержать культовые здания и сооружения, иные места и объекты, специально предназначенные для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, религиозного почитания (паломничества)». Следует обратить особое внимание на то, что предусмотренное этим пунктом право не является исключительным, то есть принадлежащим одним лишь религиозным организациям. Например, гражданин (физическое лицо) вправе построить на принадлежащем ему земельном участке мечеть или здание для проведения религиозных собраний. То же самое касается и негосударственных юридических лиц, некоммерческих и коммерческих организаций. Как уже отмечалось нами, утверждения о том, что только религиозные организации имеют право заниматься «религиозной деятельностью», что общественное объединение не вправе совершать богослужения, иметь в собственности культовое здание, не основаны на законодательстве и не соответствуют действительности. (Например, кафедральный собор Храм Христа Спасителя не является собственностью религиозной организации, им владеет некоммерческая организация «Фонд Храма Христа Спасителя»).

Религиозная группа, не являясь юридическим лицом, не может владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом от своего имени. Основателями и собственниками культового здания, в котором осуществляет свою деятельность религиозная группа, могут быть ее участники — физические лица.

Далее в статье определяются особенности правил совершения богослужений и религиозных обрядов в зависимости от места их проведения. Согласно пункту 2 ст. 16,

«богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются

в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях,

в иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей,

в местах паломничества,

в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях, а также в жилых помещениях».

Это означает, что совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний во всех вышеперечисленных местах осуществляется свободно, без необходимости уведомлять органы власти, получать их согласование или разрешение.

Иногда возникают вопросы, связанные с правовым регулированием проведения богослужений или религиозных собраний в арендованных религиозными организациями помещениях, в том числе в киноконцертных или спортивных залах. Требуется ли в данном случае уведомлять органы власти о проведении публичного мероприятия? В данных случаях собственник помещения предоставляет его арендатору (религиозной организации) для совершения богослужения по договору аренды, что полностью соответствует формулировке рассматриваемого пункта Закона об «иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей». Кроме того, при проведении публичного мероприятия в форме собрания Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» не требует предварительного уведомления органов власти (ст. 7, п. 1).

По каким правилам должно совершаться богослужение на земельном участке, на котором только планируется построить культовое здание? Если земельный участок уже предоставлен религиозной организации в безвозмездное срочное пользование в целях

245

строительства зданий, строений, сооружений религиозного назначения в соответствии с п. 3 ст. 30 Земельного Кодекса РФ, то богослужения на нем могут совершаться свободно и беспрепятственно. Если официальное решение о передаче земельного участка еще не принято или если религиозная организация еще не располагает правоустанавливающими документами на земельный участок и он формально относится, например, к землям общего пользования, необходимо согласование проведения богослужения как публичного мероприятия.

В соответствии с п. 3 статьи 16,

«религиозные организации вправе проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан в помещениях, специально выделяемых администрацией для этих целей. Проведение религиозных обрядов в помещениях мест содержания под стражей допускается с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации».

Это право религиозных организаций взаимосвязано с правом граждан, находящихся в перечисленных учреждениях, на свободу вероисповедания и, в частности, на допуск к ним священнослужителей и на совершение религиозных обрядов (см. также главу 3 данной книги, где перечислены соответствующие законодательные акты). Отметим, что реализация этого права религиозных организаций и граждан не требует получения согласия администрации учреждения (она может мотивированно отказать, только если проведение религиозных обрядов противоречит конкретным нормам внутренних установлений учреждения). Напротив, администрация обязана не только не препятствовать совершению религиозных обрядов, но и выделить для этой цели специальное помещение.

Формулировка, согласно которой религиозные обряды совершаются в данных учреждениях по просьбам находящихся в них граждан, однозначно указывает, что инициатива должна

исходить именно от этих граждан. Без соответствующих просьб религиозные организации не вправе претендовать на допуск священнослужителей и других своих представителей в эти учреждения, например с целью миссионерской деятельности, религиозной проповеди.

Пункт 4 статьи 16 определяет, что «командование воинских частей с учетом требований воинских уставов не препятствует участию военнослужащих в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях». Более подробно проблема свободы совести в Вооруженных Силах рассматривается нами в главе 15.

«В иных случаях публичные богослужения, другие религиозные обряды и церемонии осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций» (пункт 5 статьи 16).

Порядок проведения публичных мероприятий установлен Федеральным законом от 19 июня 2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». В его статье 3 даны определения основных понятий:

«1) публичное мероприятие — открытая, мирная, доступная каждому, проводимая в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования либо в различных сочетаниях этих форм акция, осуществляемая по инициативе граждан Российской Федерации, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений, в том числе с использованием транспортных средств. Целью публичного мероприятия является свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики;

2) собрание — совместное присутствие граждан в специально отведенном или приспособленном для этого месте для коллективного обсуждения каких-либо общественно значимых вопросов;

3) митинг — массовое присутствие граждан в определенном месте для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера;

4) демонстрация — организованное публичное выражение общественных настроений группой граждан с использованием во время передвижения плакатов, транспарантов и иных средств наглядной агитации;

5) шествие — массовое прохождение граждан по заранее определенному маршруту в целях привлечения внимания к каким-либо проблемам;

6) пикетирование — форма публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации.

В соответствии с п. 1 ст. 7 вышеназванного Закона, уведомление о проведении публичного мероприятия (за исключением собрания и пикетирования, проводимого одним участником) подается его организатором в письменной форме в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия. При проведении пикетирования группой лиц уведомление о проведении публичного мероприятия может подаваться в срок не позднее трех дней до дня его проведения, а если указанные дни совпадают с воскресеньем и (или) нерабочим праздничным днем (нерабочими праздничными днями), — не позднее четырех дней до дня его проведения.

Статья 17 ФЗ «О свободе совести.» устанавливает, что

«религиозные организации вправе производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения».

Данное право не принадлежит исключительно религиозным организациям. Перечисленные виды деятельности с религиозной литературой и предметами религиозного назначения могут осуществляться также и гражданами (физическими лицами),

248

и юридическими лицами иных организационно-правовых форм, чем религиозные организации. Следует констатировать, что в российском законодательстве не установлен универсальный критерий для отнесения той или иной литературы или предметов к «религиозным». Так, «Перечень предметов религиозного назначения и религиозной литературы.», утвержденный Постановлением Правительства РФ от 31.03.2001 г. № 251 (подробнее см. главу 11, «Доходы и налогообложение религиозных организаций») разрешает вопрос о том, какие предметы относятся к указанным категориям только применительно к вопросу о применении льготы по налогу на добавленную стоимость. Федеральный закон от 30.11.2010 г. № 327-Ф3 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» дает определение понятия «имущество религиозного назначения», используемое только для целей данного Закона (разрешения вопросов, связанных с передачей имущества.

Далеко не всегда можно дать однозначный ответ, является ли то или иное сочинение богословско-философского характера «религиозной литературой», так же как является ли изделие с религиозной символикой предметом религиозного назначения или просто ювелирным украшением. Ввиду того, что операции с религиозной литературой и предметами религиозного назначения свободно совершаются всеми лицами, необходимости в законодательном установлении определения соответствующих понятий не имеется. Рассматривавшаяся некоторое время назад законодательная инициатива о введении специального лицензирования издания и распространения религиозной литературы не была реализована, в частности, по причине невозможности точного формального определения, какая литература является религиозной, а какая — нет.

Согласно пункту 2 ст. 17, «религиозные организации пользуются исключительным правом учреждения организаций, издающих богослужебную литературу и производящих предметы культового назначения». Данное ограничение распространяется только на учреждение предприятий, специализирующихся на производстве одной лишь вышеуказанной продукции (например, мастерская по производству предметов, употребляемых при богослужении). Однако издательства, типографии и мастерские, выпускающие более или менее широкий спектр продукции нерелигиозного назначения, имеют полное право изготовить среди прочей продукции, например по заказу религиозной организации, тираж богослужебной книги или партию предметов культового назначения.

Третий пункт ст. 17 установил, что «литература, печатные, аудио- и видеоматериалы, выпускаемые религиозными организациями, должны иметь маркировку с официальным полным наименованием данной религиозной организации». Данное требование защищает право всех тех, к кому обращается религиозная организация, распространяя литературу и иные выпущенные ею материалы, знать, с кем именно они вступают в контакт. Напомним, что в соответствии с п. 8 ст. 8 рассматриваемого Закона «наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании». Таким образом, каждый получивший листовку, брошюру, газету, журнал, книгу должен иметь возможность узнать из выходных данных, какая религиозная организация и, в частности, какого вероисповедания выпустила этот материал. В то же время, если выпуск литературы осуществляется не религиозной организацией, а, например, издательством, которое зарегистрировано как самостоятельное юридическое лицо, в выходных данных может быть указано только название издательства (если это не издание по заказу религиозной организации).

Статья 18 признает за религиозными организациями право осуществлять благотворительную деятельность как непосредственно, так и путем учреждения благотворительных организаций (подробнее см. главу 12 настоящего издания). Пункт 2 ст. 18 говорит о том, что

«для реализации своих уставных целей и задач религиозные организации в порядке, установленном законодательством

250

Российской Федерации, имеют право создавать культурно-просветительские организации, образовательные и другие учреждения, а также учреждать средства массовой информации».

К культурно-просветительским организациям относятся организации, учреждения и предприятия по производству, тиражированию и распространению культурных ценностей, благ, посредничеству в области культурной деятельности в порядке, определяемом законодательством РФ.

Учреждение религиозными организациями средств массовой информации осуществляется в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации».

Под массовой информацией понимаются предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы;

под средством массовой информации понимается периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмма, радиопрограмма, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием (названием);

под периодическим печатным изданием понимается газета, журнал, альманах, бюллетень, иное издание, имеющее постоянное наименование (название), текущий номер и выходящее в свет не реже одного раза в год;

под радио-, теле-, видео-, кинохроникальной программой понимается совокупность периодических аудио-, аудиовизуальных сообщений и материалов (передач), имеющая постоянное наименование (название) и выходящая в свет (в эфир) не реже одного раза в год.

Статья 18 ФЗ «О свободе совести.» предусматривает также право религиозных организаций создавать образовательные учреждения, а статья 19 — исключительное право создавать учреждения профессионального религиозного образования. (Подробнее об образовательной деятельности религиозных организаций см. главу 14.)

251

Статья 20 рассматриваемого Федерального закона посвящена международным связям и контактам религиозных организаций. Согласно данной статье:

«1. Религиозные организации вправе устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, для получения религиозного образования, а также приглашать для этих целей иностранных граждан.

2. Религиозные организации имеют исключительное право приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью в данных организациях в соответствии с федеральным законодательством».

Как отмечает проф. Л. С. Симкин, любому юридическому лицу, некоммерческой организации, общественному объединению не запрещается приглашать иностранного религиозного деятеля для молебна, встречи или даже паломничества для поклонения святым местам. Но пригласить его для ведения профессиональной деятельности в религиозном объединении вправе лишь религиозные организации.

Проф. Симкин полагает[106], что понятие профессиональной деятельности включает не только выполнение оплачиваемых обязанностей служителя культа, но и безвозмездное служение на постоянной основе. Поэтому важно провести разграничение между профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью и трудовой деятельностью. Трудовой деятельностью иностранного гражданина признается его работа в России на основании трудового договора или гражданско-правового договора на выполнение работ (оказание услуг). В этом случае религиозная организация должна получить разрешение на привлечение и использование труда иностранных работников, а иностранный гражданин — иметь разрешение на работу. Если приглашенный религиозной организацией иностранный гражданин в соответствии с той или иной церковной традицией добровольно и безвозмездно выполняет соответствующее служение, не вступая с кем-либо в трудовые или гражданско-правовые отношения, такая деятельность не является трудовой в том смысле, который в нее вкладывается законодательством о правовом положении иностранных граждан. Соответственно, в этом случае не требуется получение вышеназванных разрешений.

Иностранные граждане, приглашенные российскими религиозными организациями, вправе занимать должности в органах управления религиозных организаций, включая руководящие посты. Но они не могут входить в число учредителей местной религиозной организации.

Статьи 21 и 22 посвящены соответственно праву собственности религиозных организаций и их праву пользоваться имуществом, принадлежащим государству или другим собственникам. Вопросы имущественного положения религиозных организаций детально рассмотрены нами далее в главах 9 и 10.

Статья 23 закрепляет право религиозных организаций осуществлять предпринимательскую деятельность и создавать собственные предприятия — коммерческие организации, регистрируемые в качестве самостоятельных юридических лиц. Религиозные организации являются одной из форм некоммерческих организаций. Гражданский Кодекс устанавливает, что некоммерческие организации, в том числе общественные и религиозные организации, могут осуществлять предпринимательскую деятельность лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям (ст. 50, ч. 4; ст. 117, ч. 1).

Религиозные организации не имеют извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности и не распределяют полученную прибыль между участниками.

Часть 2 статьи 24 ФЗ «О некоммерческих организациях», развивая вышеприведенные положения ГК РФ, указывает, что некоммерческая организация может осуществлять предпринимательскую

253

и иную приносящую доход деятельность лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых она создана и соответствует указанным целям, при условии, что такая деятельность указана в его учредительных документах. Такой деятельностью признаются приносящее прибыль производство товаров и услуг, отвечающих целям создания некоммерческой организации, а также приобретение и реализация ценных бумаг, имущественных и неимущественных прав, участие в хозяйственных обществах и участие в товариществах на вере в качестве вкладчика.

Соблюсти условие, согласно которому прибыль от предпринимательской деятельности должна направляться на достижение уставной цели религиозной организации, достаточно несложно. Но это не означает, что религиозная организация может заниматься любым из перечисленных выше видов предпринимательской деятельности, если прибыль используется на ремонт и содержание культового здания, благотворительность, религиозное образование, денежное содержание (зарплату) священнослужителей и работников религиозной организации и т. п. расходы, связанные с совместным исповеданием и распространением веры. Предпринимательская деятельность должна также, как следует из приведенных положений законодательства, соответствовать уставным целям организации. Однако в некоторых случаях определить меру «соответствия» той или иной предпринимательской деятельности уставным целям религиозной организации бывает достаточно непросто.

С большей определенностью можно говорить о том, какие виды предпринимательской деятельности явно не соответствуют целям религиозной организации. Например, религиозная организация может осуществлять приносящую прибыль деятельность по изданию и продаже религиозной литературы, но не вправе заниматься торговлей бытовой техникой, автомобилями и т. п., а также торгово-посреднической деятельностью.

В соответствии с определением, данным в статье 2 Гражданского Кодекса РФ, «предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке». Некоторые авторы полагают, что деятельность религиозных организаций по производству и реализации предметов религиозного назначения, религиозной и богослужебной литературы не является предпринимательской. «Эти виды религиозной деятельности являются формами распространения вероучения, неотъемлемой частью совершения богослужений, религиозных обрядов, церемоний, молитвенных собраний и других культовых действий, они не направлены на систематическое получение прибыли. Религиозные организации зачастую вынуждены осуществлять эти виды деятельности на возмездной основе, чтобы возместить свои затраты на организацию указанных видов деятельности, из-за недостатка других источников финансирования (пожертвований, благотворительных взносов)»[107].

Государство и общество заинтересованы в том, чтобы деятельность религиозных организаций осуществлялась на основе самофинансирования; однако необходим контроль за тем, чтобы религиозный статус организации не превращался в прикрытие для коммерческой деятельности, направленной не на достижение уставных целей, а на уклонение от уплаты налогов и на личное обогащение отдельных лиц.

Сравнение с Законом РСФСР «О свободе вероисповеданий» показывает, что из действующего закона исчез ряд статей, закреплявших льготы религиозных организаций по налогообложению. Это связано с тем, что в настоящее время данные вопросы урегулированы в налоговом законодательстве.

Завершает третью главу статья 24, отведенная трудовым правоотношениям в религиозных организациях: подтверждается право религиозных организаций заключать трудовые договоры с работниками, устанавливается, что на граждан, работающих в религиозных организациях, распространяется российское законодательство о труде, о социальном и пенсионном обеспечении, о социальном страховании. Вопросы трудовых отношений в религиозных организациях регламентированы специальной главой Трудового Кодекса Российской Федерации. Этой теме посвящена глава 12 настоящей книги.

Глава IV — «Надзор и контроль за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях».

Статья 25 определяет, что надзор за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях осуществляют органы прокуратуры. Предметом надзора являются исполнение законов, действующих на территории РФ, и соблюдение прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами и ведомствами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, а также органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций, соответствие законам правовых актов, издаваемых органами и должностными лицами.

Пункт 2 статьи 25 возлагает на орган, принявший решение о регистрации религиозной организации, контроль за соблюдением ею устава относительно целей и порядка ее деятельности. В настоящее время этим органом является Министерство юстиции РФ и его территориальные управления по субъектам РФ. Контрольные полномочия реализуются в следующих административных процедурах:

— проведение проверок религиозных организаций по вопросам, отнесенным к компетенции Минюста России (его территориальных органов);

— анализ отчетов религиозных организаций;

— участие в мероприятиях религиозных организаций.

Приказом Минюста РФ от 30.12.2011 г. № 456 утвержден Административный регламент исполнения Министерством юстиции Российской Федерации государственной функции по осуществлению контроля за соответствием деятельности некоммерческих организаций уставным целям и задачам, филиалов и представительств международных организаций, иностранных некоммерческих неправительственных организаций заявленным целям и задачам, а также за соблюдением ими законодательства Российской Федерации.

Проверки деятельности религиозных организаций могут быть плановыми и внеплановыми. Плановые проверки могут проводиться не чаще одного раза в три года. Основанием для проведения внеплановых проверок являются:

1) истечение срока исполнения религиозной организацией ранее вынесенного предупреждения об устранении выявленного нарушения;

2) поступление в Минюст России (территориальные органы) обращений и заявлений о причинении или угрозе причинения вреда жизни, здоровью граждан, вреда животным, растениям, окружающей среде, объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов РФ, безопасности государства, а также угрозы чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера;

3) поручения Президента РФ и Правительства РФ.

По итогам реализации своих контрольных полномочий Минюст России (территориальным органом) в соответствии с законодательством РФ вправе:

257

1) вынести предупреждение;

2) возбудить дело об административном правонарушении;

3) приостановить деятельность религиозной организации;

4) направить в суд заявление о приостановлении деятельности религиозной организации или о ее ликвидации.

Вопрос о сведениях (отчетах или информации о продолжении своей деятельности), которые религиозные организации обязаны представлять в Министерство юстиции или в его территориальные органы, был рассмотрен нами ранее при обсуждении пункта 9 статьи 8 ФЗ «О свободе совести.».

Статья 26 говорит о том, что нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях влечет за собой уголовную, административную и иную ответственность.

Данная статья сама не вводит никакой юридической ответственности, она является отсылающей к другим нормативноправовым актам.

Нормы уголовного и административного права содержат целый ряд положений, устанавливающих ответственность за правонарушения в сфере свободы совести. Этой теме посвящена глава 16 данной книги. К числу иных видов ответственности следует отнести гражданско-правовую, наступающую в связи с обращением в суд с гражданским иском лица, права которого были нарушены действиями других юридических или физических лиц или органов власти, а также дисциплинарную ответственность, к которой привлекаются должностные лица, нарушившие законодательство или иным образом не выполнившие свои обязанности.

Завершающая статья 27 посвящена вопросам, связанным с вступлением в силу рассматриваемого Закона. Религиозные организации были обязаны привести свои уставы и иные учредительные документы в соответствие с данным Законом и пройти перерегистрацию в установленный срок (первоначально до 31.12.1999 г., затем срок был продлен до 31.12.2000 г.). Перерегистрация призвана была обеспечить ликвидацию фактически прекративших свою деятельность и допускающих нарушения законодательства

258

религиозных организаций. Помимо этого, предполагалось частично ограничить правоспособность религиозных организаций, не имеющих документа, подтверждающего их существование на соответствующей территории на протяжении не менее пятнадцати лет при условии их ежегодной перерегистрации до наступления указанного пятнадцатилетнего срока. Однако Конституционный Суд (см. ниже) дал иное толкование относительно применения указанной нормы Закона.

Разногласия по поводу применения некоторых норм Закона стали причиной обращения заинтересованных лиц в Конституционный Суд, акты которого стали важным разъяснением содержания этих норм.

23 ноября 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес решение по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого п. 3 ст. 27[108]. Поводом для рассмотрения явились поданные независимо друг от друга и соединенные в одном производстве жалобы религиозного общества Свидетелей Иеговы в Ярославле и религиозной организации «Христианская церковь Прославления» (Абакан, Республика Хакасия). Органы власти, ссылаясь на данную норму Закона, отказывали жалобщикам в возможности пользоваться следующими предусмотренными Законом правами:

обращаться к Президенту Российской Федерации с просьбой о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу и об освобождении от военных сборов для священнослужителей (п. 4 ст. 3) [109];

создавать образовательные учреждения и по просьбе родителей, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, и по согласованию

с соответствующим органом местного самоуправления обучать детей религии вне рамок образовательной программы (п. 3, 4 ст. 5);

иметь при российской религиозной организации представительство иностранной религиозной организации (п. 5 ст. 13);

проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан (п. 3 ст. 16);

производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения (п. 1 ст. 17);

учреждать организации, издающие богослужебную литературу и производящие предметы культового назначения (п. 2 ст. 17);

создавать духовные образовательные учреждения для подготовки служителей и религиозного персонала (ст. 19);

приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью (п. 2 ст. 20).

Другой акт Конституционного Суда, связанный с применением положений ФЗ «О свободе совести.» — Определение от 13 апреля 2000 г. № 46-О «По жалобе религиозного объединения “Независимый российский регион Общества Иисуса” на нарушение конституционных прав и свобод пунктами 3, 4 и 5 статьи 8, статьями 9 и 13, пунктами 3 и 4 статьи 27 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях”»[110]. Заявителю жалобы было неоднократно отказано в перерегистрации в связи с тем, что его структура не соответствует требованиям Закона, а его учредитель — Всемирный орден иезуитов согласно ст. 13 Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не наделен правом учреждения религиозных организаций на территории Российской Федерации. Кроме того, оспаривалось право использования слова «российский» в названии организации.

Третий акт Конституционного Суда — Определение от 7 февраля 2002 г. № 7-О «По жалобе религиозного объединения “Московское отделение Армии Спасения” на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 4 статьи 27 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях”»[111]. Регистрирующий орган отказывал религиозной организации в перерегистрации, а затем вышел в суд с иском о ее ликвидации в связи с тем, что срок, установленный для перерегистрации, истек (не прошедшие перерегистрацию организации подлежат ликвидации).

Из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом в двух названных определениях, следует, что вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям (ст. 55, ч. 3, Конституции Российской Федерации).

Конституционный Суд пришел к выводу, что законодатель не мог лишить учрежденные и обладающие полной правоспособностью религиозные организации возможности пользоваться уже принадлежавшими им правами, закрепленными и новым Законом, на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования. Религиозные организации, учрежденные до вступления в силу данного Федерального закона, должны пользоваться правами юридического лица в полном объеме, без подтверждения пятнадцатилетнего минимального срока существования на соответствующей территории, без ежегодной перерегистрации и без ограничений, установленных в четвертом абзаце п. 3 ст. 27 названного Закона.

Осуществляя перерегистрацию, религиозные организации в своих учредительных документах могут указать в качестве организационно-правовой формы один из видов религиозной организации, предусмотренных ст. 8 Закона, не создавая новых подразделений, в том числе территориальных, в соответствии с предъявляемыми к ней с точки зрения структуры требованиями данного Закона. Такие религиозные организации вправе использовать в своих наименованиях слова «Россия», «российский» и производные от них, если до вступления данного Федерального закона в силу они уже использовали их в своих наименованиях и если на момент подачи заявления о государственной перерегистрации они действовали на территории Российской Федерации на законных основаниях. При этом не должно приниматься во внимание приостановление деятельности религиозной организации, если она была лишена возможности действовать по причинам, зависящим не от нее, а от неправомерных решений и действий государственных органов и их должностных лиц.

Ликвидация религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в установленный в ст. 27 Закона срок (т. е., по сути, не внесшей необходимых изменений и дополнений в учредительные документы) возможна по решению суда лишь в случае, если надлежащим образом будет доказано, что она прекратила свою деятельность или осуществляет неправомерную деятельность. При этом суд, решая вопрос о ликвидации религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в указанный срок, в том числе по причине прекращения ею своей деятельности, не может ограничиваться установлением формальных условий применения положений п. 4 ст. 27 (непрохождение перерегистрации в указанный срок) и п. 9 ст. 8 (непредставление необходимых сведений) названного Федерального закона.

ГЛАВА 7. МЕХАНИЗМ ФОРМИРОВАНИЯ И РЕАЛИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЕРОИСПОВЕДНОЙ ПОЛИТИКИ

В первой главе нами был предпринят теоретический анализ содержания государственной вероисповедной политики, ее целей, принципов и методов. В данной главе нами рассматривается система органов государственной власти Российской Федерации, участвующих в формировании и реализации вероисповедной политики.

Термины «механизм», «система» означают совокупность взаимосвязанных элементов, согласованно осуществляющих действия, совокупность которых имеет своим результатом деятельность единого целого, составляемого этими элементами, направленную на осознанное выполнение общей функции, на достижение генеральной цели, для которой существует механизм (система). «Механизм (аппарат) государства — это система (курсив мой. — М.Ш.) органов, учреждений и должностных лиц, которые в установленном правовом порядке наделены государственно-властными полномочиями и реализуют функции государства»[112].

Приходится констатировать, что применительно к устройству современного российского государства можно лишь условно говорить о «механизме» реализации его вероисповедной политики. Это скорее не «механизм», а конгломерат (смешение) действий различных органов власти и управления, государственных учреждений, не объединенных в единую согласованную и управляемую из общего центра систему. (В СССР, например, существовал одиозный, репрессивный, направленный на подавление религиозной свободы, но одновременно эффективный механизм реализации антирелигиозной политики). Конечно, нельзя говорить о полной несогласованности и автономности в деятельности федеральных, региональных и муниципальных органов власти и учреждений, причастных к проведению государственной вероисповедной политики. В рамках генерального курса на «укрепление вертикали власти» дезорганизация и противоречивость в деятельности государственных структур разного уровня заметно уменьшилась. Однако в условиях отсутствия «профильного» органа исполнительной власти, отвечающего за вероисповедную политику, механизм ее формирования и реализации неизбежно будет характеризоваться недостаточной внутренней гармоничностью.

Как уже отмечалось в первой главе, существенным затруднением для выработки и проведения в жизнь вероисповедной политики современного Российского государства является отсутствие общественного согласия по вопросу о том, какие ценностно-целевые установки должны лежать в ее основе.

Формирование государственной вероисповедной политики включает в себя основополагающие стратегические действия, рассчитанные на дальнюю перспективу. Это:

выработка на основе изучения духовных запросов и ценностей общества теоретических, концептуальных положений о месте религии и религиозных объединений в жизни общества, о характере, видах и масштабах сотрудничества государства с религиозными объединениями во имя решения социальных задач;

создание и совершенствование нормативно-правовой базы, регулирующей данную сферу социальных отношений;

создание и совершенствование соответствующих структур органов власти, осуществляющих практическую реализацию вероисповедной политики государства.

Реализация государственной вероисповедной политики — совокупность действий государства по достижению поставленных

264

целей и задач политики с помощью установленных принципов и методов.

Законодательство России предусматривает деятельность государства в сфере отношений с религиозными объединениями в двух направлениях, связанных с исполнением обязанностей и с осуществлением прав.

Во-первых, это исполнение государством, его органами власти и государственными учреждениями, лицами, замещающими государственные должности, и государственными служащими обязательных требований законодательства и контроль за исполнением этих требований религиозными объединениями, включая предотвращение и пресечение противоправных действий.

Во-вторых, это осуществление органами государственной власти и управления, государственными учреждениями разрешенных (предусмотренных) законодательством видов взаимодействия с религиозными объединениями и оказания им помощи.

Высшие органы государственной власти

Высшие органы государственной власти формируют государственную вероисповедную политику и осуществляют руководство ее реализацией, обеспечивают совершенствование нормативно-правовой базы.

В соответствии с общими принципами демократического устройства государства, в число которых входит принцип разделения властей, органы государственной власти в Российской Федерации подразделяются на три ветви: законодательную власть, исполнительную и судебную. Президент является главой государства (ст. 80 ч. 1 Конституции). Он стоит над тремя ветвями власти, поэтому Российскую Федерацию по форме правления относят к президентской республике, а некоторые авторы — к «суперпрезидентской».

Президент Российской Федерации является гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина (ст. 80, п. 2 Конституции Российской Федерации). Президент:

— в соответствии с пунктом 3 статьи 80 Конституции РФ определяет основные направления внутренней политики. Составной частью внутренней политики является государственная вероисповедная политика, прерогатива определения основных направлений которой принадлежит Президенту;

— вносит в Государственную Думу законопроекты по вопросам свободы совести и религиозных объединений, согласно ст. 84, пункт г) Конституции,

— подписывает и обнародует соответствующие Федеральные законы (статья 84, пункт д) Конституции). Президент вправе, в соответствии со ст. 107, п. 3 Конституции, отклонить принятый Государственной Думой и одобренный Советом Федерации Федеральный закон. Данный конституционный механизм позволяет Президенту реализовать свои полномочия гаранта прав и свобод человека и гражданина в случае, если принятый Федеральным Собранием Федеральный закон ущемляет эти права и свободы;

— приостанавливает действие актов органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации в случае противоречия этих актов Конституции Российской Федерации и Федеральным законам, международным обязательствам Российской Федерации или нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом. Данная норма установлена статьей 85, п. 2 Конституции РФ;

— подписывает международные договоры РФ (статья 86, пункт б) Конституции РФ). Подписанные Президентом международные договоры, содержащие обязательства в области свободы совести, становятся частью правовой системы РФ, согласно статье 15 п. 4 Конституции РФ;

— издает указы и распоряжения (ст. 90, п. 1 Конституции РФ). Указы и распоряжения, затрагивающие вопросы государственноконфессиональных отношений, свободы совести и вероисповедания, являются составной частью законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, в соответствии с пунктом 1 ст. 2 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», относясь к разряду упоминаемых в данной статье «иных нормативных правовых актов РФ»;

— обращается к Федеральному Собранию с ежегодными посланиями о положении в стране, об основных направлениях

266

внутренней и внешней политики государства (ст. 84, пункт е) Конституции). Президент обладает возможностью в ежегодных посланиях Федеральному Собранию определять и уточнять принципиальные положения государственной вероисповедной политики. Однако до настоящего времени в президентских посланиях ни разу не делалось программных заявлений по проблемам государственно-конфессиональных отношений.

Президент осуществляет прямой диалог с духовными руководителями крупнейших российских религиозных организаций.

Администрация Президента РФ является государственным органом, сформированным в соответствии с пунктом «и» статьи 83 Конституции, который обеспечивает деятельность Президента и осуществляет контроль за исполнением решений Президента. Положение об Администрации Президента РФ, утвержденное Указом Президента РФ от 06.04.2004 г. № 490, включает в число ее функций обеспечение взаимодействия Президента с религиозными объединениями. Структурным подразделением президентской Администрации, на которое возложена эта функция, является Управление по внутренней политике Президента РФ.

Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ по своему статусу является консультативным органом, осуществляющим рассмотрение вопросов и подготовку для Президента предложений, касающихся его взаимодействия с религиозными объединениями и повышения духовной культуры общества.

Совет был образован в соответствии с Распоряжением Президента РФ от 2 августа 1995 г. № 357-рп, которым было утверждено Положение о Совете. Согласно Положению, основные функции Совета — обеспечение взаимодействия Президента РФ с религиозными объединениями и содействие укреплению общественного согласия, достижению взаимопонимания, терпимости и взаимного уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания.

Конкретные задачи, решаемые Советом, имеют в основном информационно-аналитический характер. Совет

«представляет Президенту аналитические материалы и доклады, рекомендации по вопросам политики Президента в области взаимоотношений государства и религиозных объединений;

обсуждает проекты федеральных законов, указов Президента, иных нормативных правовых актов Российской Федерации, затрагивающие взаимоотношения государства и религиозных объединений, и готовит соответствующие предложения Президенту;

изучает проблемы, связанные с поддержанием межконфессионального диалога, достижением взаимной терпимости и уважения в отношениях между представителями различных вероисповеданий;

анализирует зарубежное законодательство и практику взаимоотношений между государством и религиозными объединениями, поддерживает контакты с соответствующими структурами иностранных государств;

публикует справочные и информационно-аналитические материалы по вопросам, входящим в компетенцию Совета».

Председателем Совета является Руководитель Администрации Президента Российской Федерации. В число членов Совета входят представители ряда религиозных организаций. Принцип формирования состава Совета в Положении не установлен, указано лишь, что он утверждается Президентом Российской Федерации. Вопрос о том, какие конфессии представлены в Совете и какое они имеют число представителей, решается Президентом в контексте конкретных особенностей государственно-конфессиональных отношений. В настоящее время среди членов Совета — архиепископ Верейский Евгений (Решетников), митрополит Волоколамский Илларион (Алфеев), митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков).

В соответствии с конституционным принципом отделения государства от религиозных объединений, Совет, действительными членами которого являются, в том числе, и представители религиозных организаций, не может обладать исполнительно-распорядительными функциями как по отношению к государственным

268

органам, так и по отношению к религиозным объединениям. Полномочия Совета в отношении государственных органов, общественных и религиозных организаций в основном сводятся к праву получать от них необходимую информацию для обеспечения своей деятельности. Однако на основании выработанных Советом рекомендаций могут приниматься нормативно-правовые акты, в том числе путем издания указов и распоряжений Президента РФ, а также посредством внесения Президентом законопроекта в Государственную Думу. Согласно Положению, заседания Совета должны проводиться не реже одного раза в полугодие, однако в последние годы они созываются не так часто. Текущую работу по взаимодействию с религиозными объединениями обеспечивают несколько сотрудников Управления по внутренней политике Президента РФ.

Федеральное Собрание Российской Федерации является представительным и законодательным органом Российской Федерации (ст. 94 Конституции РФ). В качестве законодательного органа Федеральное Собрание формирует и совершенствует законодательную базу в области регулирования и защиты свободы совести, свободы вероисповедания и о религиозных объединениях; в области предоставления налоговых и иных льгот религиозным организациям. Совет Федерации, а также члены каждой из палат Федерального Собрания обладают правом законодательной инициативы (статья 104 Конституции РФ, п. 1). Законопроекты о введении или отмене налогов, освобождении от их уплаты и другие законопроекты, предусматривающие расходы, покрываемые за счет федерального бюджета, могут быть внесены только при наличии заключения Правительства Российской Федерации (статья 104, п. 3 Конституции РФ). Принятые Государственной Думой Федеральные законы по вопросам федеральных налогов и сборов подлежат обязательному рассмотрению в Совете Федерации (ст. 106 Конституции РФ).

В качестве представительного органа Федеральное Собрание выражает волю и интересы общества, которые должны учитываться в государственной политике. В Совете Федерации образована

Объединенная комиссия по национальной политике и взаимоотношениям государства и религиозных объединений, которая является постоянно действующим консультативным органом, созданным в целях совершенствования законодательного обеспечения национальной политики и политики государства в отношении религиозных объединений в Российской Федерации. В состав Объединенной комиссии входят члены Совета Федерации, руководители законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Председателем Объединенной комиссии является Председатель Совета Федерации. С момента образования комиссии в 2006 г. состоялось 9 заседаний, последнее — 15 декабря 2010 г. Распоряжением Председателя Совета Федерации от 3 июля 2012 г. создан Консультативный Совет по межнациональным отношениям и взаимоотношениям с религиозными объединениями при Председателе Совета Федерации.

В Государственной Думе функционирует профильный парламентский Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций. При Комитете функционирует Экспертный совет, в который входят авторитетные специалисты в области государственно-конфессиональных отношений.

Правительство Российской Федерации осуществляет исполнительную власть Российской Федерации (ст. 110 Конституции). Правительство в пределах своих полномочий руководит работой федеральных министерств и иных федеральных органов исполнительной власти и контролирует их деятельность.

В соответствии со ст. 13 Федерального Конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» от 17.12.1997 г. № 2-ФКЗ, оно организует реализацию внутренней и внешней политики Российской Федерации. Таким образом, на Правительстве лежит, в том числе, обязанность обеспечивать проведение в России единой государственной вероисповедной политики. Правительство взаимодействует с представителями религиозных организаций (ст. 16 ФКЗ «О Правительстве РФ»).

270

Нормативные правовые акты — постановления и распоряжения Правительства РФ (ст. 115 Конституции, ст. 23 названного Закона) являются составной частью законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, в соответствии с пунктом 1 ст. 2 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Например, Постановлением Правительства РФ от 31.03.2001 г. № 251 утвержден Перечень предметов религиозного назначения и религиозной литературы, производимых и реализуемых религиозными организациями (объединениями), организациями, находящимися в собственности религиозных организаций (объединений), и хозяйственными обществами, уставной (складочный) капитал которых состоит полностью из вклада религиозных организаций (объединений), в рамках религиозной деятельности, реализация (передача для собственных нужд) которых освобождается от обложения налогом на добавленную стоимость (подробнее см. главу 11).

Комиссия по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ образована в целях рассмотрения вопросов, возникающих в сфере государственно-конфессиональных отношений, в частности вопросов передачи имущества религиозным организациям. Комиссия создана на основании Постановления Правительства РФ от 06 мая 1994 г. № 466. Ныне действующее положение о Комиссии было утверждено Постановлением Правительства РФ от 15 июля 2006 г. № 438.

Комиссия образована в целях рассмотрения вопросов, возникающих в сфере взаимоотношений государства и религиозных объединений, включая вопросы передачи религиозным объединениям культовых зданий и иного имущества, и находящихся в компетенции Правительства Российской Федерации.

Согласно Положению, основными задачами Комиссии являются:

«подготовка предложений по урегулированию вопросов, связанных с деятельностью религиозных объединений и требующих решения Правительства;

информационно-аналитическое обеспечение деятельности Правительства по вопросам, затрагивающим сферу взаимоотношений государства и религиозных объединений;

содействие осуществлению контактов Правительства с религиозными объединениями».

Комиссия в соответствии с возложенными на нее задачами: «вырабатывает для Правительства рекомендации по вопросам, затрагивающим сферу взаимоотношений государства и религиозных объединений, готовит проекты решений Правительства по вопросам, относящимся к компетенции Комиссии, а также проекты законов Российской Федерации для внесения в установленном порядке в Государственную Думу;

дает заключения по проектам решений, вносимым в Правительство, в части вопросов, затрагивающих сферу взаимоотношений государства и религиозных объединений;

выполняет координационно-методические функции в отношении деятельности федеральных органов исполнительной власти по вопросам, относящимся к компетенции Комиссии;

осуществляет взаимодействие с государственными и общественными организациями, научными учреждениями и религиозными объединениями;

осуществляет контакты с органами государственной власти субъектов Российской Федерации, а также зарубежных государств по вопросам, относящимся к компетенции Комиссии;

запрашивает и получает у государственных, общественных и религиозных организаций необходимую информацию по вопросам, выносимым на рассмотрение Комиссии».

Комиссия не обладает властными полномочиями в отношении религиозных организаций. Представители религиозных организаций приглашаются на заседания Комиссии, но не являются ее членами. Комиссию возглавляет председатель, которым является один из заместителей Председателя Правительства РФ (вице-премьеров).

За годы деятельности Комиссии на ее заседаниях регулярно заслушивались сообщения представителей органов власти

272

субъектов Федерации, осуществляющих связи с религиозными объединениями, сообщения представителей федеральных органов исполнительной власти, в частности о подготовке законопроектов и о ходе реализации принятых Законов и иных правовых актов, затрагивающих сферу государственно-конфессиональных отношений.

Таким образом, Комиссия, созданная в ходе реализации принятых в 1993–1994 гг. государственных решений о передаче религиозным объединениям имущества (изначально предполагалось, что эта работа будет для нее основной), фактически выполняет часть функций несуществующего федерального органа по делам религиозных объединений. Она в какой-то мере осуществляет взаимодействие федеральных и местных органов власти и координацию их деятельности. Однако Комиссия не располагает тем объемом административных полномочий, которыми обычно наделен федеральный орган исполнительной власти.

Органы, обеспечивающие соблюдение законности

Надзор за исполнением законодательства Российской Федерации о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях осуществляют органы прокуратуры Российской Федерации (статья 25, п. 1 ФЗ «О свободе совести.»). Надзор прокуратуры распространяется как на религиозные объединения, так и на государственные органы и иные лица. Надзор должен осуществляться в равной мере и за соблюдением законности религиозными объединениями, и за защитой прав и свобод верующих и их объединений от неправомерных действий органов власти. Для эффективного выполнения надзорных функций необходимо обеспечение профессиональной специализации прокурорских работников, занимающихся данной областью правоотношений.

В случаях совершения правонарушений, субъектом или жертвой которых являются религиозные объединения или их участники, правоохранительные органы предпринимают необходимые действия в соответствии с общими правилами.

Министерство юстиции Российской Федерации и его территориальные органы в субъектах Российской Федерации:

— принимают решение о государственной регистрации религиозных организаций, в ходе которой производится проверка соответствия представленных учредителями организации документов требованиям законодательства (статья 11 ФЗ «О свободе совести.»);

— обращаются в суд с заявлением о признании религиозной организации прекратившей свою деятельность, о ликвидации религиозной организации, о запрете деятельности религиозного объединения (ст. 14 ФЗ «О свободе совести.»);

— осуществляют контроль за соблюдением зарегистрированной на основании принятого ими решения религиозной организацией устава относительно целей и порядка ее деятельности (статья 25, п. 2 ФЗ «О свободе совести.»).

(См. также обсуждение соответствующих положений ФЗ «О свободе совести.» в предшествующей главе).

Судебная власть осуществляет правосудие (ст. 118 Конституции), в том числе рассматривает дела, связанные с нарушениями законодательства о свободе совести и свободе вероисповедания как органами государственной власти, так и религиозными объединениями.

В порядке уголовного или административного судопроизводства рассматриваются нарушения права на свободу совести и вероисповедания, возбуждение религиозной вражды, оскорбление религиозных убеждений граждан.

Гражданский Кодекс РФ установил судебную защиту гражданских прав (ст. 11) и включил в число способов защиты гражданских прав признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления (ст. 12). Согласно ст. 13 ГК РФ,

«Ненормативный акт государственного органа или органа местного самоуправления, а в случаях, предусмотренных законом, также нормативный акт, не соответствующие закону или иным правовым актам и нарушающие гражданские права и охраняемые

274

законом интересы гражданина или юридического лица, могут быть признаны судом недействительными».

Законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» установлена возможность обжалования в суде отказа в государственной регистрации религиозной организации (ст. 12, п. 2). Ликвидация религиозных организаций (кроме как при добровольном принятии соответствующего решения учредителем или уполномоченным органом религиозной организации) и запрет деятельности религиозных групп могут быть осуществлены исключительно в судебном порядке (ст. 14 Закона).

Существенную роль играет Конституционный Суд РФ, ряд актов которого имел важное значение для истолкования и применения отдельных положений законодательства о свободе совести (см. предыдущую главу).

Эффективная работа судебной системы должна обеспечивать соблюдение законности в работе механизма реализации государственной вероисповедной политики.

Основы социальной концепции РПЦ устанавливают, что «взаимоотношения Церкви с судебной властью различных уровней должны ограничиваться представлением в случае необходимости интересов Церкви в суде. Церковь не вмешивается в непосредственное осуществление судебной властью ее функций и полномочий»[113]. В то же время иногда возникают споры о допустимой степени сближения судебных учреждений с культовыми зданиями, с присутствием религиозной символики в помещениях судов.

На территории Московского городского суда в 2004 г. был построен храм-часовня Николая Чудотворца. При рассмотрении дела о ликвидации одной мусульманской религиозной организации представители этой организации заявили отвод всему составу суда, ссылаясь на то обстоятельство, что имеются основания сомневаться в беспристрастности суда в отношении дел, касающихся ликвидации мусульманской религиозной организации, учитывая, что на территории суда построен православный

храм, что нарушает обязанность государства соблюдать нейтралитет в отношении всех религий. В удовлетворении ходатайства было отказано со ссылкой на то, что Мосгорсуд не имеет отношения к строительству данного храма[114]. Для полноты картины укажем, что в США предметом напряженной дискуссии стал вопрос

0 допустимости присутствия в зданиях судов скрижалей с изображением 10 библейских заповедей[115].

Органы власти, сотрудничающие с религиозными объединениями и оказывающие им помощь

Различные формы сотрудничества с религиозными объединениями и оказания им помощи осуществляются на практике органами власти разных уровней: главой государства и высшими органами законодательной и исполнительной власти, отдельными федеральными министерствами и ведомствами, органами власти субъектов Федерации и муниципальных образований. Для этой цели во многих властных структурах были образованы специальные подразделения. В настоящее время они действуют автономно друг от друга и не наделены исполнительно-распорядительными полномочиями.

Данные институты в общем и целом выполняют две главные задачи:

— обеспечивают диалог органа власти, при котором они образованы, с религиозными объединениями;

— консультируют деятельность данного органа власти в пределах его компетенции и возможностей в сфере государственноконфессиональных отношений.

В ряде федеральных министерств и ведомств созданы самостоятельные подразделения или должности для осуществления связей с религиозными объединениями. Их полномочия и характер работы определяются внутренними актами министерств, какая-либо унификация отсутствует. Данные структуры не подчинены Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ, решения которой носят для них лишь рекомендательный и информационный характер. Сложившаяся ситуация затрудняет проведение единой вероисповедной политики даже на уровне федеральных органов исполнительной власти.

Среди действующих на момент написания настоящей книги структурных подразделений в федеральных органах исполнительной власти:

Министерство иностранных дел — в Департаменте по связям с субъектами Федерации, парламентом и общественными объединениями действует Отдел по связям с религиозными организациями;

Министерство регионального развития — в Департаменте межнациональных отношений действует Отдел анализа межнациональных и этноконфессиональных отношений;

В Министерстве обороны ведется работа по созданию органов по работе с верующими военнослужащими и института должностных лиц по работе с верующими военнослужащими (неофициально именуемых «военным духовенством»).

В субъектах Федерации подразделения и должности по связям с религиозными объединениями создаются в структуре администрации региона. Поскольку система органов государственной власти субъектов Российской Федерации устанавливается ими самостоятельно (ст. 77 Конституции РФ), эти подразделения и должности независимы от федеральных органов власти, отличаются многообразием организационно-правовых форм. Так, в Татарстане это Управление Аппарата Президента РТ по взаимодействию с религиозными объединениями, в Москве — Департамент межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями, в Волгоградской области — отдел по связям и содействию религиозным организациям аппарата главы администрации области, в Ярославской области эти функции возложены на советника губернатора по работе с религиозными объединениями. Отсутствует механизм и источники организационно-материального обеспечения «горизонтального» взаимодействия между региональными органами по связям с религиозными объединениями.

Реализация вероисповедной политики государства, выстраивание его отношений с религиозными объединениями требует функционирования специальных государственных структур, координации деятельности и единой подчиненности органов, осуществляющих взаимосвязь с религиозными объединениями. В то же время священноначалие Русской Православной Церкви неоднократно высказывалось против создания «министерства по делам религий» или иного органа федеральной исполнительной власти, специально призванного осуществлять вероисповедную политику. (Некоторые религиозные лидеры других конфессий, напротив, более или менее одобрительно отзывались об идее создания такого органа власти.) По всей видимости, совершенствование деятельности органов государственной власти будет достигаться путем повышения качества работы и уровня координации уже существующих министерств и ведомств. Эффективно функционирующий механизм реализации государственной политики в сфере свободы совести и вероисповедания должен обеспечивать успешное достижение поставленных цели и задач политики; защищенность основных прав и свобод, укрепление стабильности в обществе.

ГЛАВА 8. ПРИНЦИПЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ГОСУДАРСТВА И РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ

Конституционные принципы светскости государства и отделения религиозных объединений от государства (рассмотренные нами в 5-й главе) реализуются посредством четкого разделения сфер компетенции и функций государства и религиозных объединений, которое является предпосылкой их сотрудничества на взаимно приемлемых условиях. Это разграничение сфер компетенции не означает вытеснения религии из всех областей жизни общества, отстранения религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач.

Государство, следуя принципу равенства религиозных объединений перед законом, создает для них общее правовое поле, в рамках которого они имеют одинаковые возможности и ограничения своей деятельности, для них обеспечивается равенство необходимых для осуществления ими своей деятельности прав. В то же время допускается различная степень сотрудничества государства с разными конфессиями. Это обусловлено историческими причинами, социальной позицией той или иной конфессии, количеством последователей данной религии в стране и в мире и т. д. В главе 5 нами уже отмечалось, что конституционный принцип равенства религиозных объединений перед Законом не означает игнорирования государством их объективной социальной неодинаковости, разной роли, которую они сыграли в прошлом и играют в современном российском обществе.

279

Не следует сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что реальное государство и проводимая им политика всегда отличается в худшую сторону от идеальной модели абсолютно справедливого государства. Как верно замечает политолог К. С. Гаджиев, «необходимо исходить из признания того факта, что не бывало и не бывает идеальной власти и идеального государства. Человечество еще не придумало некую совершенную форму государственного устройства, которая была бы эффективна, жизнеспособна, справедлива, иными словами, одинаково нравилась бы всем и в одинаковой мере выражала бы интересы и волю всех без исключения групп, слоев, сословий, классов, одновременно соответствовала бы принципам защиты прав человека и свобод личности»[116].

Реально складывающаяся система взаимоотношений между государством и религиозными объединениями в Российской Федерации постепенно приобретает характер сотрудничества (партнерства) на основе четкого разделения их функций. Эта система взаимоотношений позволяет религиозным объединениям принимать участие в различных сферах жизни общества. Подобное сотрудничество предполагает совместную деятельность в таких областях, как миротворчество на международном, межэтническом и межконфессиональном уровнях, дела милосердия и благотворительности, совместная реализация социальных программ, охрана, восстановление и развитие исторического и культурного наследия, деятельность по сохранению окружающей природной среды, совместная поддержка института семьи, материнства и детства, обеспечение свободы вероисповедания военнослужащих, лиц, находящихся в местах лишения свободы, в медицинских учреждениях и т. д.

Государственно-конфессиональные отношения складываются (в общем виде и во всех частных областях) как результат социального компромисса между субъектами этих отношений, частями общества, обладающими различными, подчас альтернативными религиозно-мировоззренческими убеждениями и соответствующей им социальной практикой. Государство призвано выполнять роль посредника и гаранта при достижении такого компромисса. Необходимо поддержание баланса интересов личности, общества и государства. Опять-таки согласимся с оценкой К. С. Гаджиева, согласно которой «было бы чистейшей воды лукавством утверждать, что государство в одинаковой мере служит интересам, потребностям, нуждам всех слоев, классов, групп, категорий населения. Никогда нельзя забывать ту банальную истину, что общество не гомогенное образование — оно состоит из разнородных конфликтующих социально-политических сил, обладающих разными весом и влиянием, потребностями и интересами, разными, так сказать, весовыми категориями. Поэтому при любой форме государственного правления, в том числе и демократической, будут члены общества или граждане, более и менее равные»[117].

Отношения между современным Российским государством и религиозными объединениями должны строиться на основании норм Конституции, гарантирующих свободу совести, светский характер государства, отделение религиозных объединений от государства и их равенство перед законом. Дальнейшее развитие этих конституционных положений осуществлено в статье 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», которая называется «Государство и религиозные объединения». Ее первый пункт дословно воспроизводит текст статьи 14 Конституции РФ:

«Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Таким образом, этот пункт не создает никакой нормы, дополняющей норму Конституции. По всей видимости, законодатель счел это необходимым для полноты восприятия текста статьи, посвященной отношениям государства и религиозных объединений.

Второй пункт ст. 4 устанавливает:

«В соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства государство:

не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими убеждениями и с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания;

не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления;

не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит настоящему Федеральному закону;

обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях».

Важнейшей гарантией свободы совести является законодательный запрет на вмешательство государства в личную жизнь граждан и в деятельность религиозных объединений — при условии, что не имеют место нарушения законодательства. Светское государство не компетентно и не правомочно определять, какую веру или убеждения должен иметь и передавать своим детям гражданин, оно не вправе воздействовать на гражданина с целью принудить его изменить свои убеждения. Само по себе содержание убеждений личности, ее внутренний мир не могут быть предметом правового регулирования. Даже если религиозный или коммунистический фанатик искренне убежден в необходимости насильственного истребления всех противников своего учения, он не может подвергаться преследованию за свои убеждения. Основания для вмешательства государства могут быть связаны только с действиями, противоречащими законодательству. (В том числе и распространение взглядов, побуждающих к совершению противоправных действий (например, разжигание религиозной вражды) или высказывание взглядов, наносящих кому-либо оскорбление.)

282

Закон охраняет право религиозных объединений действовать свободно при условии соблюдения и исполнения всех требований законодательства. Не требуется специального разрешения государства на совершение каждой религиозной организацией каждой сделки, разрешенной Гражданским Кодексом и уставом самой организации.

Принцип отделения религиозных объединений от государства ставит вне компетенции государства вопросы об истинности религиозных и иных мировоззренческих доктрин, о правильности сохранения, перевода и толкования священных текстов, о правильности составления, изменения и применения норм религиозного (канонического, церковного) права. Вне компетенции государства находится разрешение теологических и канонических конфликтов, включая споры об иерархическом устройстве и управлении.

Недопустимо государственное регулирование порядка совершения богослужений, других видов отправления религиозных культов, процедуры избрания или назначения служителей культа, должностных лиц религиозных объединений. Однако, если совершение богослужения сопровождается правонарушениями, например причинением ущерба здоровью граждан, возникает законное основание для вмешательства государства. Если при назначении (избрании) руководителя религиозной организации или во взаимоотношениях между централизованной и местной религиозной организацией были нарушены уставные положения, в соответствующих случаях также правомерно вмешательство органа исполнительной власти, осуществляющего контроль за соблюдением религиозной организацией устава относительно целей и порядка ее деятельности или разрешение возникшего спора в судебном порядке.

Вне компетенции судебной власти находится рассмотрение дел, связанных исключительно с применением норм религиозного права, например о лишении сана священнослужителя, об отлучении верующего от Церкви. Вместе с тем, если между служителем культа и религиозной организацией был заключен трудовой

договор, трудовой спор подлежит рассмотрению в суде (ст. 347 Трудового Кодекса РФ).

Запрет возлагать на религиозные объединения функции органов власти и государственных учреждений означает недопустимость делегировать религиозным организациям те функции, которые составляют исключительную прерогативу государства и осуществляются в формах законотворчества, исполнительнораспорядительной и правоохранительной деятельности. Не может возлагаться на религиозные организации отправление правосудия, регистрация актов гражданского состояния. Отличительной особенностью государственного органа является наличие у него государственно-властных полномочий, которыми не могут наделяться религиозные организации.

Органы государственной власти не могут также перепоручить религиозным организациям выполнять какую-либо часть социальной или культурной функции государства, наделяя их соответствующими полномочиями и ресурсами. Однако следует отличать от этого сотрудничество государства с религиозными организациями в социальной, культурно-просветительной и т. д. деятельности, часто осуществляемое на основании договора или соглашения.

Не возлагая на религиозные объединения функций по социальному обеспечению граждан, государство в то же время в рамках Закона материально поддерживает деятельность религиозных объединений по призрению престарелых, сирот и больных, другие формы благотворительности. Иными словами, оно оказывает предусмотренную Законом поддержку социально значимой деятельности религиозных организаций, которую последние осуществляют собственными силами и не наделяются государственно-властными полномочиями.

Государство гарантирует свободу совести и свободу вероисповедания, не воздействует на мировоззренческий выбор личности и на воспитание детей. Дополнительной гарантией свободы мировоззренческого определения является светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных

284

учреждениях. Участие детей, в том числе малолетних, в деятельности религиозных объединений, обучение детей религии осуществляется с учетом норм пункта 5 ст. 3 и пп. 2, 4 ст. 5 ФЗ «О свободе совести.».

Протокол № 1 к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в статье 2 устанавливает:

«Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать, чтобы такие образование и обучение соответствовали их собственным религиозным и философским убеждениям».

Светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях закреплен среди принципов государственной политики в области образования в статье 2 Федерального закона «Об образовании».

В традиционном понимании «светский характер образования» означает прежде всего отсутствие обучения религии, совершения религиозных обрядов и ритуалов в образовательном процессе, контроля за образованием со стороны религиозных объединений. Система образования в СССР, включавшая материалистическое атеистическое образование и коммунистическое воспитание, может быть квалифицирована либо как светская, но не обеспечивающая свободу совести, либо как «не-светская» по причине навязывания ею обязательной идеологии. Обе трактовки представляются имеющими право на существование. С одной стороны, традиция именовать любое внерелигиозное, включая атеистическое, лаицистское образование «светским» достаточно прочно устоялась в мировой практике. С другой стороны, в конкретно-исторических условиях современной России, освобождающейся от идейной монополии материализма, крайне важно подчеркнуть несовместимость подлинно светского образования с навязыванием учащимся материалистических доктрин под видом «научного знания».

Светский характер образования предполагает обеспечение свободы совести учащихся, отсутствие индоктринации, принуждающего воздействия, имеющего целью сделать учащегося последователем определенных религиозных верований или идеологической доктрины. В то же время образование как целенаправленный процесс воспитания и обучения, формирования личности не может быть абсолютно мировоззренчески нейтральным. (Собственно «мировоззренчески нейтральным» может быть только отсутствие мировоззрения, упорядоченной системы знаний о мире и ценностных суждений). Однобокое построение образования по принципу «нейтрального» информирования учащихся об альтернативных мировоззренческих системах и религиозных учениях может привести к морально-этическому релятивизму, к исчезновению ясных представлений о добре и зле.

Светский характер образования должен реализовываться в качестве золотой середины между крайностями идеологизированного образования, навязывающего всем учащимся единые обязательные воззрения, и плюралистического образования, построенного на представлениях об относительном характере любых истин и ценностей, в конечном счете подрывающего морально-нравственные устои общества. Следует также различать преподавание естественно-научных знаний как таковых от унаследованных из советской образовательной традиции материалистических (т. е. атеистических) интерпретаций этих знаний. Последнее представляется явно несовместимым с принципом светскости образования.

В качестве гарантий светского характера образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях следует также рассматривать равную возможность для граждан получать образование независимо от отношения к религии, убеждений (ст. 5, ч. 1 ФЗ «Об образовании»), запрет на создание религиозных объединений в государственных учреждениях (включая образовательные) (ст. 6 п. 3 ФЗ «О свободе совести.»).

Если рассмотренный п. 2 статьи 4 определяет ограничения, налагаемые на отношения государства с религиозными объединениями принципом отделения, то следующий за ним третий

пункт устанавливает, какие формы государственной поддержки религиозных организаций совместимы с принципом отделения:

«Государство регулирует предоставление религиозным организациям налоговых и иных льгот, оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в образовательных учреждениях, созданных религиозными организациями в соответствии с законодательством Российской Федерации об образовании».

В общем и целом принцип отделения религиозных объединений от государства не допускает государственного субсидирования религиозных организаций. Цитируемое положение определяет исключения из этого правила. Косвенным субсидированием можно считать налоговые льготы для религиозных организаций, применяемые во многих государствах. Более подробно вопросы налогообложения религиозных организаций и предоставляемых им налоговых льгот рассматривается далее в главе 11.

К числу иных льгот можно отнести, в частности, положение о бесплатном предоставлении религиозным организациям земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, для строительства и последующего использования культового здания.

Оказание помощи религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, связано с необходимостью обеспечивать сохранность объектов культурно-исторического наследия, представляющих ценность для всего общества.

Ряд ограничений установлен в пункте 4 ст. 4 с целью обеспечить светскость и конфессиональную нейтральность органов власти и должностных лиц.

«Деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными религиозными обрядами и церемониями. Должностные лица органов

287

государственной власти, других государственных органов и органов местного самоуправления, а также военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии».

Запрет на сопровождение деятельности органов власти публичными религиозными обрядами и церемониями обусловлен тремя обстоятельствами. Во-первых, совершение таких обрядов и церемоний неизбежно будет восприниматься населением в качестве знака признания особого привилегированного положения соответствующей конфессии, вызывая негативную реакцию различной степени интенсивности у граждан, принадлежащих к другим вероисповеданиям. Это будет производить впечатление небеспристрастности органа власти. В некоторых случаях обряд религиозного освящения по канонам одной из конфессий здания, в котором размещается орган власти, может восприниматься верующими другой конфессии как его осквернение.

Во-вторых, регулярное совершение религиозных обрядов, церемоний в помещении органа власти с участием в них должностных лиц, государственных или муниципальных служащих даст повод говорить, что фактически в соответствующем органе власти образовалось религиозное объединение (религиозная группа). Это противоречит установленному в ФЗ «О свободе совести.» запрету на создание религиозных объединений в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях (ст. 6, п. 3). Однако вопрос о том, всегда ли регулярное коллективное совершение богослужений можно расценивать как фактическое образование религиозной группы, относится к числу дискуссионных, не имеющих однозначного разрешения в действующем законодательстве (см. обсуждение проблемы возникновения религиозной группы в главе 6).

В-третьих, совершение религиозных обрядов, церемоний в помещениях, в которых располагаются органы власти, подчас фактически вынуждает как работающих в них госслужащих, так

288

и посетителей быть их участниками. Это вступает в противоречие с запретом принуждать кого-либо к участию в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях (ФЗ «О свободе совести.», ст. 3 п. 5), а также со ст. 18 Федерального закона «О государственной гражданской службе РФ», согласно которой гражданский служащий, замещающий должность гражданской службы категории «руководители», обязан не допускать случаи принуждения гражданских служащих к участию в деятельности религиозных объединений. (Проведение религиозных обрядов в административных служебных помещениях практически возможно по инициативе или с согласия местных руководителей. Таким образом, руководитель, разрешивший проведение религиозного обряда в рабочее время, когда госслужащие обязаны находиться на рабочих местах, фактически принуждает всех сотрудников к участию в совершении этого религиозного обряда).

Государственный служащий не вправе использовать служебное положение для формирования того или иного отношения к религии:

а) поскольку это будет искажением политики государства, которую он обязан проводить;

б) поскольку это будет использованием служебного положения в личных целях.

В реальной правоприменительной практике можно наблюдать случаи, когда должностные лица оказывают покровительство одним конфессиям и притесняют другие, будучи при этом убеждены, что действуют не в соответствии с личными пристрастиями, а действуют в русле государственной политики, якобы избирательно поддерживающей лишь определенные конфессии.

Предписания и ограничения, устанавливаемые для государственных служащих при осуществлении ими взаимодействия с религиозными объединениями, с верующими гражданами, при проявлении своего отношения к религии содержатся также в Федеральном законе «О государственной гражданской службе Российской Федерации» (см. далее в этой главе).

Часть 5 статьи 4 ФЗ «О свободе совести.» раскрывает основные ограничения, налагаемые принципом отделения на деятельность религиозного объединения:

«В соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства религиозное объединение: создается и осуществляет свою деятельность в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой, выбирает, назначает и заменяет свой персонал согласно своим собственным установлениям;

не выполняет функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления;

не участвует в выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления;

не участвует в деятельности политических партий и политических движений, не оказывает им материальную и иную помощь».

Первые два положения корреспондируют установленным в абзацах 3 и 4 пункта 2 статьи 4 ограничениям государственного вмешательства в деятельность религиозных объединений и запрету возлагать на них функции органов власти или государственных учреждений. Ограничения на участие религиозных объединений в политической жизни закреплены также в нормах законодательства о выборах депутатов Государственной Думы РФ и Президента РФ и о референдуме, перечисленных нами в главе 3.

Эти нормы запрещают религиозным организациям, а также членам и участникам религиозных объединений при совершении ими обрядов и церемоний:

проводить предвыборную агитацию,

выпускать и распространять любые агитационные материалы, вносить пожертвования в избирательные фонды, вносить пожертвования в фонд референдума, проводить агитацию по вопросам референдума, выпускать и распространять любые агитационные материалы.

В отношении предвыборной агитации под установленный запрет, несомненно, подпадают, когда предвыборная агитация

290

открыто ведется уполномоченным лицом религиозной организации и от ее имени, а также когда в предвыборной агитации участвует лицо, которое по уставу религиозной организации действует от ее имени без доверенности, если это лицо не указывает, что в данном случае оно действует не от имени религиозной организации, а как частное лицо.

Все остальные случаи косвенного использования авторитета религиозных организаций в предвыборной агитации, когда не имеется прямого поручения действовать от имени религиозной организации, достаточно трудно признать нарушением указанного запрета. Это, в частности, связано с тем, что служитель культа или иные члены религиозного объединения в соответствии со ст. 6 и 19 Конституции РФ и с пунктом 6 комментируемой статьи 4 пользуются всеми правами, включая право публично высказывать свои убеждения по теме выборов. Даже если священнослужитель (не являющийся лицом, имеющим право представлять без доверенности религиозную организацию) выступает на предвыборном митинге, не заявляя, что он выступает от имени религиозной организации или заявляя об этом, но не имея надлежащих полномочий, это нельзя счесть нарушением комментируемого ограничения. Речь в таких случаях может идти только о злоупотреблении доверием аудитории со стороны священнослужителя, но не о нарушении законодательства религиозной организацией.

В соответствии с частью 3, пункт л) ст. 30 Федерального закона «О политических партиях» от 11.07.2001 г. № 95-ФЗ не допускаются пожертвования политической партии и ее региональным отделениям от благотворительных организаций и религиозных объединений, а также от учрежденных ими организаций.

В соответствии с частью 3 статьи 9 Федерального закона «О политических партиях» не допускается создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности. Постановлением Конституционного Суда РФ от 15.12.2004 г. № 18-П пункт 3 статьи 9 данного Федерального закона признан не противоречащим Конституции РФ

291

в части, не допускающей создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности:

«В многонациональной и многоконфессиональной России — вследствие особенностей функционирования ведущих вероучений (с одной стороны, православия как господствующего направления христианства, а с другой — мусульманства), их влияния на социальную жизнь, в том числе использования в политической идеологии, исторически в значительной степени тесно связанного с национально-этническим фактором, — такие понятия, как “христианский”, “православный”, “мусульманский”, “русский”, “татарский” и т. п., ассоциируются в общественном сознании скорее с конкретными конфессиями и отдельными нациями, чем с общей системой ценностей российского народа в целом.

Кроме того, на современном этапе российское общество, в том числе политические партии и религиозные объединения, еще не приобрели прочный опыт демократического существования. В этих условиях партии, созданные по национальному или религиозному признаку, неизбежно ориентировались бы на преимущественное отстаивание прав соответствующих национальных (этнических) или религиозных групп. Конкуренция партий, образованных по национальному или религиозному признаку, которая особенно остро проявляется в предвыборной борьбе за голоса избирателей, способна привести вместо консолидации общества к расслоению многонационального народа России, противопоставлению этнических и религиозных ценностей, возвеличению одних и принижению других и в конечном счете — к приданию доминирующего значения не общенациональным ценностям, а какой-либо этнической идеологии или религии, что противоречило бы Конституции Российской Федерации, ее статьям 13 и 14.

Создание партий по религиозному признаку открыло бы путь к политизации религии и религиозных объединений, политическому фундаментализму и клерикализации партий, что в свою очередь повлекло бы отторжение религии как формы социальной идентичности и вытеснение ее из системы факторов, консолидирующих общество. Создание партий по национальному

292

признаку могло бы привести к преобладанию в выборных органах власти представителей партий, отражающих интересы больших этнических групп в ущерб интересам малых этнических групп, и тем самым — к нарушению установленного Конституцией Российской Федерации принципа правового равенства независимо от национальной принадлежности (статья 6, часть 2; статья 13, часть 4; статья 19, часть 2).

Таким образом, конституционный принцип демократического и светского государства применительно к конкретно-историческим реалиям, сложившимся в Российской Федерации как многонациональной и многоконфессиональной стране, не допускает создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности».

Статья 4 закона устанавливает далее в пункте 6, что «отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничений прав членов указанных объединений участвовать наравне с другими гражданами в управлении делами государства, выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления, деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений».

Комментируемая норма прямо связана с нормами статей 6 и 19 Конституции РФ и с положениями пунктов 3 и 4 статьи 3 ФЗ «О свободе совести.», которые в более общем виде гарантируют равенство прав граждан независимо от их отношения к религии.

Только в первые годы после Октябрьской революции существовала практика ограничения в гражданских, в том числе избирательных правах отдельных категорий граждан по социально-классовым признакам (представители так называемых «эксплуататорских классов», «слуги царского режима», духовенство и монашествующие и т. д.).

В соответствии с внутренними установлениями (каноническими нормами) многих конфессий, священнослужители непрерывно исполняют свои обязанности, не имея возможности действовать как «частное лицо», только как гражданин, переставший на какое-то время быть пастырем, представителем интересов своей паствы,

293

своего религиозного объединения. Это не может быть правовым основанием для ограничения политических прав священнослужителя, но косвенным образом приводит к вовлечению религиозного объединения в политическую деятельность. Поэтому некоторые религиозные организации самостоятельно регулируют вопросы о допустимой мере участия служителей культа в управлении государством, их участии в выборах, о допустимости членства в политических партиях.

В Русской Православной Церкви Определением Священного Синода от 8 октября 1993 г. священнослужителям было предписано воздержаться от участия в российских парламентских выборах в качестве кандидатов в депутаты. Архиерейский Собор 1994 г. подтвердил это Определение и распространил его действие на участие священнослужителей «в выборах любых органов представительной власти стран СНГ и Балтии как на общегосударственном, так и на местном уровне». Тем не менее, поскольку право быть избранным в качестве депутата является конституционным правом каждого гражданина, священнослужителю, который в нарушение церковных установлений выдвинет свою кандидатуру в депутаты, избирательная комиссия не вправе отказать на этом основании. Такой священнослужитель может быть наказан только церковными властями в соответствии с нормами церковного права.

В соответствии с частью 10 статьи 23 Федерального закона «О политических партиях» членство в политической партии не может быть ограничено по признаку религиозной принадлежности.

Часть 7 статьи 4 устанавливает, что

«по просьбам религиозных организаций соответствующие органы государственной власти в Российской Федерации вправе объявлять религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями на соответствующих территориях».

Как отмечает А. И. Кудрявцев, «предоставленная законом возможность объявить тот или иной религиозный праздник нерабочим (праздничным) днем является не обязанностью, а правом соответствующего органа государственной власти. Учитывая многонациональный и поликонфессиональный состав населения России, а также его неравномерное распределение на территории страны, государство не может объявить нерабочими днями религиозные праздники всех конфессий и действует в этой сфере избирательно»[118].

На федеральном уровне в перечень нерабочих праздничных дней в ст. 112 Трудового Кодекса РФ включен праздник Рождества Христова — 7 января.

В ряде субъектов Российской Федерации нерабочими праздничными днями были объявлены дни мусульманских (Ураза-байрам, Курбан-байрам), православных, буддистских религиозных праздников. Положение закона Республики Башкортостан от 27 февраля 1992 г., согласно которому Ураза-байрам и Курбан-байрам объявлены нерабочими праздничными днями, было оспорено в судебном порядке. Заявитель утверждал, что «соответствующим органом государственной власти», о котором говорит п. 7 ст. 4 ФЗ «О свободе совести.», является только федеральный законодатель, поскольку иного способа установления нерабочих праздничных дней, чем их включение в ст. 113 Трудового Кодекса, не существует и региональные законодатели правом самостоятельно устанавливать нерабочие праздничные дни не наделены.

Судебная Коллегия по административным делам Верховного Суда РФ в определении от 31.08.2011 г. признала противоречащим федеральному законодательству вышеназванное положение Закона Республики Башкортостан и объявила его недействительным.

Это могло повлечь весьма серьезные политические последствия, обострение межконфессиональной и межнациональной напряженности, так как незаконными и подлежащими отмене оказывались, в конечном итоге, все мусульманские праздники и праздничные дни других конфессий, объявленные выходными днями во всех соответствующих субъектах федерации (в т. ч. в Татарстане,

Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкесии). (При этом не затронутым оказывался только внесенный в Трудовой Кодекс праздник Рождества Христова.) Предполагалось, что для исправления ситуации Государственная Дума оперативно рассмотрит законопроект, наделяющий необходимыми правами субъекты Федерации.

Однако проблемная ситуация разрешилась иным путем. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 21.12.11 г. вышеупомянутое определение СК ВС РФ было отменено. Президиум ВС РФ указал, что «соответствующими органами государственной власти на соответствующих территориях являются: федеральные органы государственной власти Российской Федерации на территории Российской Федерации, а также органы государственной власти субъектов РФ на территории субъектов Российской Федерации». Таким образом, Верховный Суд подтвердил право субъектов РФ объявлять религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями.

Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2004 года № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» также ввел ряд законоустановлений, регулирующих участие государственного служащего в государственно-конфессиональных отношениях и направленных на обеспечение светского характера государственной гражданской службы.

В п. 1, пп. 6 статьи 17 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» в связи с прохождением гражданской службы гражданскому служащему запрещается:

«получать в связи с исполнением должностных обязанностей вознаграждения от физических и юридических лиц (подарки, денежное вознаграждение, ссуды, услуги, оплату развлечений, отдыха, транспортных расходов и иные вознаграждения). Подарки, полученные гражданским служащим в связи с протокольными мероприятиями, со служебными командировками и с другими официальными мероприятиями, признаются соответственно федеральной собственностью и собственностью субъекта Российской Федерации и передаются гражданским служащим по акту в государственный орган, в котором он замещает должность

гражданской службы, за исключением случаев, установленных Гражданским Кодексом Российской Федерации».

На практике довольно типичны случаи, когда государственные служащие получают в подарок от представителей религиозных организаций иконы и другие предметы культового назначения, священные и вероучительные книги и т. п. В случае, если государственный служащий сам является последователем той же конфессии, иногда затруднительно провести грань между ситуациями, когда подарок вручается ему в связи с его личными отношениями с единоверцами и в связи с исполнением должностных обязанностей. Трудно настаивать на безусловной передаче в государственную собственность всех подарков такого рода, не ограничивая личную свободу совести госслужащего и не создавая проблемных с этической точки зрения ситуаций. В то же время подобные предметы религиозного назначения могут обладать значительной материальной ценностью и отсутствие запрета на получение их государственным служащим откроет возможность для коррупции. Очевидно, что передаче в собственность государства должны подлежать подарки, получаемые государственным служащим непосредственно в ходе официальных мероприятий, когда он исполняет должностные обязанности. Имеет смысл изучить опыт зарубежных стран, в которых законодательно устанавливается предельная стоимость подарка, который может остаться в собственности государственного служащего. При ее превышении подарок подлежит передаче в собственность государства.

Согласно ст. 17, п. 1, пп. 11 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ»,

«государственному служащему запрещается принимать без письменного разрешения представителя нанимателя награды, почетные и специальные звания (за исключением научных) религиозных объединений, если в его должностные обязанности входит взаимодействие с религиозными объединениями».

Данный запрет также призван обеспечить беспристрастное исполнение государственным служащим своих должностных обязанностей и носит условный характер. Если чиновник

297

не осуществляет взаимодействие с религиозными объединениями, предполагается, что у последних нет корыстных мотивов для попыток повлиять на позицию чиновника посредством наград. В то же время госслужащий, который работает с религиозными объединениями, также не лишен возможности принимать от них награды и звания, однако это должно происходить под контролем представителя нанимателя.

Государственному служащему запрещается

«использовать должностные полномочия в интересах религиозных объединений, а также публично выражать отношение к религиозным объединениям в качестве гражданского служащего, если это не входит в его должностные обязанности» (ст. 17, п.1, пп. 13 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ»).

Основной проблемой является истолкование содержания понятия «использовать должностные полномочия в интересах.» Большинство конкретных неправомерных действий, приносящих материальную или нематериальную выгоду, запрещены соответствующими статьями законодательства: неправомерное предоставление религиозным организациям государственных денежных средств или имущества, разглашение информации, составляющей государственную или служебную тайну, и т. д. В то же время правомерные действия госслужащих также могут соответствовать интересам религиозных объединений, приносить им конкретную пользу. Существенными здесь являются как субъективная мотивация действий госслужащего (ставит ли он своей целью наилучшим образом реализовывать политику государства в отношении религиозных объединений или же, пренебрегая этой задачей, стремится облагодетельствовать те религиозные объединения, к которым он лично расположен), так и объективный результат его действий.

Ввиду недостаточной правовой регламентированности процедуры принятия решения об удовлетворении ходатайства религиозной организации о передаче ей культового здания или о выделении земельного участка для его строительства чиновник, как показывает практика, может принимать необъективные решения,

298

создавая «режим наибольшего благоприятствования» для одних религиозных организаций и систематически отказывая другим, в том числе тем, которых получающая покровительство властей конфессия считает своими соперниками в борьбе за людские души. Использование должностных полномочий в интересах религиозного объединения может выражаться не только в действиях, совершаемых госслужащим, но и в его бездействии. (Например, умышленное неприменение компетентным должностным лицом санкций к религиозному объединению, нарушающему законодательство.) Несовершенство законодательства затрудняет идентификацию тех ситуаций, когда имеет место неправомерное использование должностных полномочий в интересах религиозных организаций.

Помимо злоупотребления служебным положением, приносящего прямую материальную или нематериальную выгоду религиозным объединениям, под противозаконным использованием должностных полномочий в их интересах следует также понимать необоснованное, продиктованное личными убеждениями чиновника использование авторитета государственной власти для создания представлений об особом (положительном либо отрицательном) отношении государства к какому-то религиозному объединению, к какому-то вероисповеданию.

Государственные служащие, в служебные обязанности которых не входит публично выражать отношение органов власти к религиозным объединениям, в принципе не вправе делать никаких публичных заявлений на данную тему. Те должностные лица, которые уполномочены выражать официальную точку зрения на социально значимые аспекты деятельности религиозных объединений, естественно, имеют право на соответствующие высказывания. Однако изложение официальной позиции должно быть свободно от влияния личных пристрастий чиновника. Кроме того, правомерно давая от имени представляемого им органа власти положительную оценку какой-либо общественно полезной деятельности религиозной организации (благотворительной, культурно-просветительной и т. п.) либо осуждая проявления

299

религиозного экстремизма, государственный служащий не должен касаться богословских проблем, пускаясь, например, в рассуждения о том, какая религия более истинна.

Согласно Закону «О государственной гражданской службе РФ» (ст. 18, п. 1, пп. 4 и 5), гражданский служащий обязан

«не оказывать предпочтение каким-либо религиозным объединениям и не совершать действия, связанные с влиянием каких-либо личных, имущественных (финансовых) и иных интересов, препятствующих добросовестному исполнению должностных обязанностей».

Выражение «оказывать предпочтение» нуждается в уточнении. Оно близко по смыслу к вышеназванному запрету использовать должностные полномочия в интересах религиозных объединений. Оказание предпочтения в принципе возможно в тех случаях, когда принимаемое госслужащим решение или осуществляемые им действия основываются на диспозитивных нормах права, предоставляющих ему возможность выбора по своему усмотрению одного из возможных вариантов решения (действий). Предполагается, что госслужащий должен беспристрастно и компетентно выбирать наиболее оптимальный для интересов дела вариант. Если же, например, принятие положительного либо отрицательного решения о выделении религиозной организации земельного участка под строительство культового здания, бюджетных средств на реставрацию памятников истории и культуры, о заключении договора о сотрудничестве между государственным органом и религиозной организацией и т. п. осуществляется исходя из личных религиозных симпатий и антипатий должностного лица, такие действия являются незаконным оказанием предпочтения одним религиозным организациям перед другими. Влиять на решения и действия чиновника не должны не только его религиозные, но и атеистические убеждения. Между тем атеистическая неприязнь к религии иногда маскируется под «борьбу за светскость государства». Как нами было показано выше в главе 5, светское государство в равной мере не приемлет

300

ни атеистическую идеологию, ни религиозные учения на роль государственной идеологии.

Среди требований к служебному поведению гражданского служащего, установленных Федеральным законом «О государственной гражданской службе Российской Федерации» (ст. 18) устанавливается предписание, обязывающее гражданского служащего соблюдать нейтральность, исключающую возможность влияния на его профессиональную служебную деятельность решений религиозных объединений.

При этом законодательство не воспрещает государственному гражданскому служащему, равно как и военнослужащему, быть членом (участником) религиозного объединения, занимать в нем какие-либо должности, не находясь при исполнении служебных обязанностей. Если же между служебным долгом и исполнением решения религиозного объединения, в котором состоит госслужащий, возникают противоречия, он должен либо исполнять служебный долг, либо подать в отставку.

Предметом регулирования в статье 18 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» является не государственная вероисповедная политика и не деятельность органов государственной власти и управления, а непосредственное исполнение должности гражданским служащим. Поэтому неправомерно на основании данной нормы делать выводы о «нейтральности», «равноудаленности» и т. п. государства от религиозных объединений различных конфессий. (По последней проблеме см. комментарий к конституционному принципу равенства религиозных объединений перед законом в главе 5.)

В той же ст. 18 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» установлено (п. 1, пп. 11), что гражданский служащий обязан учитывать культурные и иные особенности различных этнических и социальных групп, а также конфессий, способствовать межнациональному и межконфессиональному согласию. Требование учитывать особенности конфессий, в частности, позволяет сделать вывод, что при письменном и устном обращении к священнослужителю государственный служащий обязан учитывать соответствующие религиозные правила, а не именовать священнослужителя просто «гражданином (Ф.И.О.)». Это не просто добровольное проявление вежливости, но требование закона. (С учетом положений ст. 15 ФЗ «О свободе совести.», о том, что государство уважает внутренние установления религиозных организаций.) То же самое правило должно действовать и в отношении всего поведения чиновника при общении с верующими, священнослужителями, религиозными объединениями.

Государство выступает в своих отношениях с религиозными объединениями в двоякой роли. С одной стороны, оно устанавливает и совершенствует нормы законодательства, регулирующие государственно-конфессиональные отношения, и обеспечивает их соблюдение и исполнение. С другой стороны, органы власти и государственные учреждения являются участниками государственно-конфессиональных отношений, имеющими возможность сотрудничества с религиозными организациями в предусмотренных законодательством рамках.

Термин «регулирование» объемлет всю совокупность методов государственного воздействия на религиозную ситуацию и на государственно-конфессиональные отношения, имеющих своей целью произвести определенные изменения или, наоборот, предотвратить их.

Необходимо законодательное установление пределов (меры) свободы в сфере соответствующих прав и свобод человека и гражданина, запрещающее все общественно вредное, исключающее злоупотребления свободой. Такое законодательное определение меры свободы называется в Конституции регулированием прав и свобод человека и гражданина (п. «в» ст. 71) и их ограничением (в смысле ч. 3 ст. 55 и ч. 2 ст. 19). Понятие «регулирование» в данном контексте шире, чем «ограничение». «Регулирование» включает в себя установление не только границ свободы, но и гарантий осуществления прав и свобод человека и гражданина. При этом ч. 3 ст. 55 Конституции содержит исчерпывающий перечень допустимых оснований законодательного ограничения прав и свобод, а ч. 2 ст. 19 специально запрещает любое ограничение прав

302

и свобод, нарушающее равноправие, т. е. запрещает установление разной меры свободы по признакам социальной, расовой и т. д. принадлежности[119].

Пределы правового регулирования — это границы государственно-властного вмешательства государства, его органов в систему общественных отношений. На долю государства приходится регулирование вопросов, связанных с обеспечением реальной свободы личности, устранением любых препятствий, которые могут исходить от других лиц и органов государства. Одновременно государство устанавливает границы свободы личности, выход за которые создает реальную угрозу причинения вреда другим лицам, обществу и государству. Ибо личная свобода остается частным делом постольку, поскольку она не посягает на права и свободы других лиц. В зависимости от тяжести посягательства на права других лиц и иных обстоятельств злоупотребление свободой может признаваться государством административным проступком либо преступлением.

Конституционная свобода совести и вероисповеданий предоставляет каждому гражданину весьма широкий спектр его возможных действий. Государство не только не вмешивается в предоставленную гражданам свободу совести, но и устанавливает уголовную ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов. В то же время государство принимает меры по охране прав и здоровья граждан от нарушений, которые могут допускаться религиозными объединениями, злоупотребляющими своей свободой[120].

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 23.11.1999 № 16-П отмечается, в частности, что

«законодатель, учитывая исторически сложившийся в России многоконфессиональный уклад, обязан соблюдать положение ст. 17 (ч. 1) Конституции Российской Федерации о том, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. Вводимые им меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть оправданными и соразмерными конституционно значимым целям»[121].

Таким образом, обозначен правовой предел для государственного регулирования путем введения юридических ограничений на создание религиозных организаций.

Как уже было отмечено выше, норма ст. 55 Конституции РФ, равно как и ряд международных конвенций и пактов, в которых участвует Россия, предусматривает причины и цели ограничения прав и свобод, приемлемые в демократическом обществе. Согласно ст. 55 Конституции РФ, «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены Федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод установила в ст. 9, что свобода исповедовать религию или придерживаться убеждений подлежит «лишь ограничениям, установленным законом и необходимым в демократическом обществе в интересах общественного спокойствия, для охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

Таким образом, мотив ограничения должен быть весомым, отражать реальную общественную потребность в регулировании, а вводимые ограничения — соразмерными тяжести и сложности

регулируемой социальной проблемы и возможным последствиям злоупотребления правами и свободами.

С начала 1990-х годов в Российской Федерации получила распространение практика заключения договоров или соглашений о сотрудничестве между органами власти и религиозными организациями. На федеральном уровне, как правило, такие договора заключаются между федеральным органом исполнительной власти и централизованными религиозными организациями, представляющими наиболее распространенные и укорененные в России конфессии. Аналогичная практика заключения договоров имеет место и между органами власти субъектов Федерации и региональными централизованными организациями. Например, Министерство культуры РФ заключило такие договора с Русской Православной Церковью, Советом муфтиев России, Конгрессом еврейских религиозных объединений и организаций, Федерацией еврейских общин России и с Традиционной буддийской сангхой России. Предметом договоров является сотрудничество в области культурно-просветительной деятельности, обеспечение сохранности памятников истории и культуры.

Договор о сотрудничестве, заключенный 2 августа 1999 г. между Министерством образования Российской Федерации и Московской Патриархией Русской Православной Церкви, предусматривает сотрудничество по воспитанию детей и молодежи в духе высоких моральных ценностей, обмену информацией, взаимодействию в учебно-методических вопросах, анализу и обобщению опыта совместной работы в области духовно-нравственного воспитания, подготовке изменений и поправок в нормы действующего законодательства.

Договора о сотрудничестве были заключены также между РПЦ, некоторыми другими конфессиями и структурами Вооруженных Сил РФ, органами Федеральной службы исполнения наказаний, Министерством юстиции, Министерством внутренних дел. Такие договора позволяют урегулировать порядок осуществления тех видов сотрудничества органов власти, государственных учреждений и религиозных организаций, которые в общем

305

виде разрешены действующим законодательством. Например, с помощью таких договоров регламентируется порядок организации пастырской работы священнослужителей в местах лишения свободы, в воинских частях и т. д.

На такие договора распространяется общая норма о свободе договора, установленная ст. 421 ГК РФ. Поэтому заключение договора возможно только на основе добровольного волеизъявления обеих сторон. Государственные органы и учреждения в большинстве случаев предпочитают заключать договора о сотрудничестве с религиозными организациями, относящимися к традиционным для России конфессиям — Православию (причем к Русской Православной Церкви (Московский Патриархат), а не к так называемому «альтернативному» Православию), исламу, буддизму и иудаизму. С протестантскими религиозными организациями договора заключаются реже, а с некоторыми конфессиями, относящимися к новым религиозным движениям, практически не заключаются. Принцип свободы договора, не требующий в данном случае мотивированного отказа от заключения договора, позволяет государственным структурам осуществлять такой избирательный подход.

В целом сложившаяся практика заключения договоров о сотрудничестве позволяет более эффективно реализовать потенциальные возможности религиозных организаций по решению актуальных социальных проблем, упорядочить совместные усилия органов власти и конфессий в деле служения обществу.

ГЛАВА 9. РЕЛИГИОЗНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ КАК СУБЪЕКТ ПРАВА. ИМУЩЕСТВЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Имущественные права — совокупность вещных и обязательственных прав, основанных на законе или договоре и выражающих отношение религиозной организации к имуществу, используемому для достижения уставных целей. Это права религиозных организаций, связанные с владением, пользованием и распоряжением имуществом, а также с теми материальными (имущественными) требованиями, которые возникают между участниками гражданского оборота по поводу распределения этого имущества и обмена (товарами, услугами, работами, ценными бумагами, деньгами и др.).

Субъекты имущественных прав

Как уже было нами рассмотрено ранее, религиозное объединение вправе пройти государственную регистрацию и обрести права юридического лица в качестве религиозной организации либо свободно действовать без регистрации в качестве религиозной группы.

Религиозная группа

Действующее законодательство не наделяет религиозную группу правосубъектностью юридического лица, а значит она, не являясь полноценным правовым субъектом, не имеет юридической возможности обладать имуществом. Но религиозные группы, согласно ст. 7, п. 1 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», имеют право использовать помещения

307

и другое необходимое для ее деятельности имущество, предоставляемое участниками религиозной группы. Таким образом, субъектами прав на это имущество являются физические лица — участники религиозной группы.

Односубъектный способ обладания имущественными правами и обязанностями означает их принадлежность одному лицу. Например, участник религиозной группы может предоставить ей помещение, которым он обладает на правах собственности, для использования в религиозных целях. Этот способ был весьма распространенным в царской России, когда старообрядческие и сектантские общины до 1905 г. были лишены возможности легального существования. Ввиду отсутствия правосубъектности у религиозной группы она не может заключить с собственником помещения или иного имущества имеющий юридическую силу договор, обеспечивающий ее право пользоваться этим имуществом. Религиозная группа всецело зависит от воли собственника, который в любой момент вправе изъять у нее предоставленное им имущество. Для более надежной защиты интересов религиозной группы от произвола собственника имущества возможен вариант, когда гражданин А. (собственник имущества) заключает с гражданами Б., В., Г. и т. д. (участниками религиозной группы) договор о предоставлении им имущества в возмездное или безвозмездное пользование как физическим лицам. В этом случае собственник имущества может расторгнуть договор только по истечении срока его действия, а досрочно — по обоюдному согласию сторон в случае нарушения условий договора пользователями и в иных предусмотренных законодательством или договором случаях, но не абсолютно произвольным образом. Однако при этом неизбежно возникновение проблемы налогообложения выгодополучателей по данной сделке.

Многосубъектный способ обладания имущественными правами означает, что субъектами права на имущество, используемое религиозной группой, является либо весь коллектив участников, либо некоторые из них. В соответствии с ч. 1 ст. 244 ГК РФ, имущество, находящееся в собственности двух или нескольких лиц, принадлежит им на праве общей собственности. Имущество может находиться в общей собственности с определением доли каждого из собственников в праве собственности (долевая собственность) или без определения таких долей (совместная собственность).

Религиозная организация

Религиозные организации как юридические лица являются субъектами права, обладающими имущественными правами. Гражданский Кодекс РФ установил в ст. 48, что «юридическим лицом признается организация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде».

Таким образом, юридическое лицо определяется через перечисление его обязательных признаков. В результате действий учредителей появляется новый субъект права, являющийся не физическим лицом, а лишенным телесности, «неосязаемым» образованием, которое закон признает самостоятельным участникам гражданских правоотношений. Юридическое лицо — это не здание, в котором оно располагается, и не люди, которые являются его членами, участниками, работниками. Оно действует от своего собственного имени, а не от имени своих участников, и приобретенные им гражданские права и обязанности принадлежат именно ему, а не его участникам.

Часть 3 той же статьи 48 ГК РФ относит общественные и религиозные организации к юридическим лицам, в отношении которых их учредители (участники) не имеют имущественных прав. Это означает, что имущество религиозной организации не принадлежит его учредителям или участникам, хотя они и имеют предусмотренные уставом организации права участия в управлении ею. Часть 2 статьи 117 и часть 4 статьи 213 ГК РФ также устанавливают, что участники (члены) общественных и религиозных организаций не сохраняют прав на переданное ими этим

309

организациям в собственность имущество, в том числе на членские взносы. Таким образом, член (участник) религиозной организации, по каким-либо причинам покидающий ее (смена места жительства, конфликт), не вправе требовать вернуть ему обратно имущество, которое он ранее передал в собственность религиозной организации. (Напротив, он может потребовать возвращения ему имущества, которое он предоставил в безвозмездное пользование религиозной организации, оставаясь его собственником). Если религиозная организация ликвидируется, ее имущество, оставшееся после удовлетворения требований кредиторов, используется в целях, указанных в уставе (ч. 4 ст. 213 ГК РФ). Члены (участники) ликвидированной религиозной организации не могут «получить обратно» некогда переданное ими в собственность этой религиозной организации имущество.

Участники (члены) религиозных организаций не отвечают по обязательствам и религиозных организаций, в которых участвуют в качестве их членов, а указанные организации не отвечают по обязательствам своих членов (ч. 2 ст. 117 ГК РФ). Это означает, в частности, что в случае взыскания задолженности с религиозной организации оно не может быть обращено на личное имущество и денежные средства, являющиеся собственностью духовенства, сотрудников, прихожан. Их правом (но не обязанностью!) является добровольное выделение пожертвований из личных средств, чтобы покрыть долги своей религиозной организации. Равным образом, если участник религиозной организации (в том числе священнослужитель, член руководящего органа) имеет долги как физическое лицо (например, неоплаченный взнос в погашение кредита и др.), эта задолженность не может быть взыскана с религиозной организации.

Религиозные организации, выступая в качестве одной из разновидностей некоммерческих организаций, имеют специальную правоспособность. Юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности (ст. 49, п. 1 ГК РФ). Применительно к религиозным организациям это означает, что они могут иметь только те гражданские права и нести обязанности, которые связаны с их целью, определенной в ст. 6 ФЗ «О свободе совести.», то есть с совместным исповеданием и распространением веры.

Согласно части 4 статьи 213 ГК РФ, религиозные организации, являясь собственниками приобретенного ими имущества, могут использовать его лишь для достижения целей, предусмотренных их учредительными документами (уставами). В этой связи имущество, принадлежащее религиозным организациям, должно использоваться ими исключительно для достижения, во-первых, уставных целей, во-вторых, тех целей, которые по своему характеру связаны с уставными целями. Использование религиозными организациями имущества в иных, не предусмотренных уставом целях не допускается.

Правоспособность юридического лица возникает в момент его создания. Пункт 2 статьи 51 ГК РФ уточняет, что юридическое лицо считается созданным с момента его государственной регистрации. Таким образом, для религиозных объединений, желающих иметь права юридического лица, государственная регистрация является необходимым условием доступа к этому статусу. Религиозная организация начинает существовать не с момента проведения учредительного собрания, а с момента государственной регистрации.

Ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства к другим лицам (ст. 61 п. 2 ГК РФ). Основания для ликвидации религиозной организации как юридического лица перечислены в ст. 14 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» (см. главу 6 данной книги). Ликвидация юридического лица считается завершенной, а юридическое лицо — прекратившим существование после внесения об этом записи в Единый государственный реестр юридических лиц (пункт 8 статьи 63 ГК РФ).

Положения статьи 52 ГК РФ, определившей основные требования к учредительным документам юридического лица, применительно к религиозным организациям конкретизированы

311

в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях». Учредительным документом религиозной организации является утвержденный его учредителями (или учредителем) устав.

Юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, создаваемые и действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и уставом религиозной организации. Органы могут быть единоличными (например, настоятель прихода) и коллегиальными (например, Приходское собрание, Приходской совет) (ст. 53 ГК РФ). К числу органов местной православной религиозной организации, в соответствии с типовым уставом, относятся Епархиальный архиерей, Настоятель, Приходское собрание, Приходской совет, председатель Приходского совета, а также Ревизионная комиссия. В местных религиозных организациях других вероисповеданий органы могут именоваться иначе, в соответствии с конфессиональной спецификой.

В соответствии со ст. 56 ГК РФ, юридические лица, кроме финансируемых собственником учреждений, отвечают по своим обязательствам всем принадлежащим им имуществом. Однако законодатель отступил от прямолинейного применения принципа равенства перед законом и учел, что богослужебные предметы не должны продаваться за долги религиозной организации во избежание оскорбления религиозных чувств. Согласно ст. 21, п. 5 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», на движимое и недвижимое имущество богослужебного назначения не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов. Перечень видов имущества богослужебного назначения, на которое не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов, должен быть установлен Правительством Российской Федерации по предложениям религиозных организаций (ст. 21 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»). До настоящего времени такой перечень установлен не был, в том числе по причине редкости возникновения соответствующих ситуаций в правоприменительной практике.

В определении Конституционного Суда РФ от 19 октября 2010 г. № 1406-О-О по жалобе заявителя, оспаривающего конституционность комментируемого пункта закона, сделаны выводы о том, что

«данные положения, устанавливающие судебный иммунитет от обращения взыскания на имущество религиозных организаций, имеющее богослужебное назначение и обеспечивающие тем самым функциональное использование данного имущества (культовых зданий и сооружений, иных предметов религиозного назначения), ценность которого обусловлена, в первую очередь, характером такого использования, не закрепляют абсолютную имущественную защиту религиозных организаций от требований кредиторов и не лишают последних права требовать обращения взыскания на иное имущество, не имеющее богослужебного назначения.

Как следует из представленных судебных актов, удовлетворяя требования местной религиозной организации о признании незаконными действий судебного пристава-исполнителя по обращению взыскания и наложению ареста на ее имущество как должника, суды исходили из доказанности материалами дела (списком действующих синагог Федерации еврейских обществ России, показаниями свидетелей, заключениями специалистов и др.) факта использования спорной пристройки к зданию синагоги в богослужебных целях, т. е. для богослужений, других религиозных обрядов и церемоний.

Таким образом, несмотря на отсутствие утвержденного Правительством Российской Федерации перечня видов имущества богослужебного назначения, на которое не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов, выводы судов в деле заявителя об использовании указанного недвижимого имущества именно в богослужебных целях были сделаны на основе оценки обстоятельств конкретного дела, в том числе функциональных признаков данного имущества и его фактического использования».

Важной особенностью, установленной в части 1 статьи 65 ГК РФ является то, что религиозная организация не может быть

313

признана несостоятельной (банкротом). Это означает, что независимо от размера долговых обязательств религиозной организации и от длительности срока их неисполнения к ней не может быть применена процедура как добровольного, так и принудительного банкротства. (Религиозная организация, имеющая долги, которые она не способна выплатить, вправе принять решение о добровольной ликвидации согласно ст. 14 ФЗ «О свободе совести.». Имущество ликвидированной религиозной организации, кроме имущества богослужебного назначения, будет реализовано на удовлетворение претензий кредиторов.)

Виды имущественных прав религиозных организаций

Право собственности

Содержание права собственности раскрыто в ст. 209 ГК РФ. Собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом.

Владение — это возможность иметь у себя данное имущество, осуществление физической власти над вещью. Владение культовым зданием означает, что религиозная организация-владелец контролирует доступ в него (обладает ключами, руководит сторожами, охранниками). Владение предметами культа и религиозной литературой означает, что они физически пребывают в помещении, принадлежащем религиозной организации.

Пользование означает эксплуатацию вещи, извлечение из имущества его полезных свойств, например чтение книги, работа на компьютере, совершение богослужения в культовом здании. В большинстве случаев пользование имуществом связано с правомочием владения, так как для того, чтобы пользоваться имуществом, им надо владеть.

Распоряжение — это возможность изменить юридическое отношение к вещи собственника посредством изменения его принадлежности, состояния или назначения.

Ст. 209 ГК РФ устанавливает, что

«собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия,

314

не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом».

Например, религиозная организация может продать принадлежащее ей на праве собственности имущество, сдать его в аренду, предоставить в безвозмездное пользование, подарить, а также уничтожить пришедшие в негодность вещи.

На собственника возлагается бремя содержания его имущества (ст. 210 ГК РФ). Собственник имущества, охраняемого как памятник истории и культуры, принимает охранное обязательство, не может уничтожать или повреждать его. Также ограничен вывоз культурных ценностей из страны.

Как правило, собственностью религиозных организаций является имущество, самостоятельно созданное или приобретенное ими, а также полученное ими в качестве пожертвования. После принятия Федерального закона от 30.11.2010 г. № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» в ближайшие годы можно предвидеть интенсификацию передачи в собственность религиозных организаций имущества религиозного назначения, национализированного Советской властью (подробнее см. следующую главу).

Право безвозмездного пользования

Гражданский Кодекс РФ раскрывает содержание понятия «безвозмездное пользование» через определение договора безвозмездного пользования в статье 689. По договору безвозмездного пользования (договору ссуды) одна сторона (ссудодатель) обязуется передать или передает вещь в безвозмездное временное пользование другой стороне (ссудополучателю), а последняя обязуется вернуть ту же вещь в том состоянии, в каком она

315

ее получила, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором.

В русском языке слово «ссуда» употребляется также в смысле «заем», поэтому, чтобы избежать двусмысленности, законодательство о свободе совести и о религиозных объединениях не употребляет введенные ГК РФ термины «договор ссуды», «ссудодатель», «ссудополучатель» применительно к правоотношениям, возникающим при предоставлении религиозным организациям в безвозмездное пользование имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности. Но на языке гражданского права религиозная организация, использующая, например, культовое здание на праве безвозмездного пользования, именуется «ссудополучателем».

Статья 22 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» установила, что

«религиозные организации вправе использовать для своих нужд земельные участки, здания и имущество, предоставляемые им государственными, муниципальными, общественными и иными организациями и гражданами, в соответствии с законодательством Российской Федерации. Передача религиозным организациям в пользование по функциональному назначению культовых зданий и сооружений с относящимися к ним земельными участками и иного имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, осуществляется безвозмездно».

Подавляющее большинство имущества религиозного назначения, национализированное Советским государством, вплоть до настоящего времени остается государственной или муниципальной собственностью, включая действующие культовые здания. В советский период законодательство вовсе не предусматривало возможность передачи этого имущества в собственность религиозных обществ. Российское законодательство до 2010 г. говорило о возможности передачи имущества религиозного назначения «в собственность или безвозмездное пользование» религиозным организациям, оставляя выбор варианта на усмотрение

316

правоприменителя. Кроме того, до 2002 г. законодательство об охране памятников истории и культуры не допускало отчуждения имущества, охраняемого как памятник, из государственной собственности.

Религиозная организация, имеющая имущество на праве безвозмездного пользования, имеет права владения и пользования этим имуществом. Однако, в отличие от собственника, она не имеет права распоряжения этим имуществом, т. е. не вправе самостоятельно его продать, сдать в аренду, предоставить в безвозмездное пользование третьему лицу. Положения ГК РФ о праве арендатора с согласия арендодателя распоряжаться арендованным имуществом, в том числе сдавать его в субаренду или передавать в безвозмездное пользование третьим лицам (ст. 615, ч. 2 ГК РФ), не применяются к договору безвозмездного пользования (ст. 689, ч. 2 ГК РФ).

Однако судебная практика допускает право ссудополучателя передавать в аренду третьим лицам имущество, полученное по договору безвозмездного пользования. В определении Высшего арбитражного суда РФ от 29.01.2009 г. № 2128/08 по делу № А48-1314/07-10 указано, что «ст. 36 ГК РФ не содержит норм, запрещающих ссудополучателю с согласия ссудодателя передавать имущество, полученное по договору безвозмездного пользования, в аренду». В Постановлении Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 07.05.2010 г. № А75-2599/2009 сделан вывод о том, что, с учетом отсутствия названного запрета в ГК РФ, «передача ссудополучателем имущества в аренду с согласия ссудодателя не может расцениваться в качестве нарушения закона, а условие договора безвозмездного пользования, предусматривающего такое право ссудополучателя, не является недействительным».

Религиозные организации используют государственное или муниципальное имущество религиозного назначения на праве безвозмездного пользования на основании договора безвозмездного пользования.

В соответствии со статьей 698 ГК РФ ссудодатель (в данном случае — уполномоченный государственный или муниципальный орган, заключивший договор от имени собственника) вправе потребовать досрочного расторжения договора безвозмездного пользования в случаях, когда ссудополучатель (религиозная организация):

использует вещь не в соответствии с договором или назначением вещи;

не выполняет обязанностей по поддержанию вещи в исправном состоянии или ее содержанию;

существенно ухудшает состояние вещи;

без согласия ссудодателя передал вещь третьему лицу.

Однако, как правило, договора безвозмездного пользования заключались с религиозными организациями в виде «договора безвозмездного бессрочного пользования». Такими, в частности, были заключавшиеся при передаче в безвозмездное пользование религиозных организаций объектов, охраняемых как памятника истории и культуры, охранные договора. (Вопреки распространенному заблуждению, такой типовой договор содержал не только обязательства по охране памятника. Он является договором о передаче имущества в безвозмездное пользование.)

Бессрочное пользование, с точки зрения Гражданского Кодекса, не есть «вечное», «постоянное» право, но означает лишь, что договор заключен без указания срока. Это существенно ухудшает положение религиозной организации. Если договор заключен на определенный срок, собственник может досрочно расторгнуть его только по вышеперечисленным основаниям. Договор же безвозмездного бессрочного пользования собственник вправе расторгнуть в одностороннем порядке в любое время, даже при том, что религиозная организация добросовестно и бережно пользуется предоставленным ей имуществом. Это вытекает из первой части ст. 699 ГК РФ: «Каждая из сторон вправе во всякое время отказаться от договора безвозмездного пользования, заключенного без указания срока, известив об этом другую сторону за один месяц, если договором не предусмотрен иной срок извещения».

318

Таким образом, в распоряжении властей остается известная свобода усмотрения при принятии решения о пользовании имуществом религиозного назначения. Уже переданное религиозной организации в безвозмездное пользование имущество можно, при наличии соответствующего заявления, передать ей же в собственность, можно, при отсутствии такого заявления, сохранить за ней же на прежнем праве безвозмездного пользования, а можно, воспользовавшись вышеуказанными правовыми основаниями, изъять у религиозной организации, в том числе для последующей передачи другой религиозной организации.

В соответствии с частью 2 статьи 4 Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»:

«передача государственного или муниципального имущества религиозного назначения в безвозмездное пользование религиозной организации осуществляется в случае, если:

1) данное имущество не подлежит отчуждению из государственной или муниципальной собственности в соответствии с законодательством Российской Федерации;

2) передача данного имущества в безвозмездное пользование предложена самой религиозной организацией;

3) данное имущество является помещением, находящимся в здании, строении, сооружении, не относящихся к имуществу религиозного назначения в соответствии со статьей 2 настоящего Федерального закона».

Согласно общим правилам ст. 421 ГК РФ «Свобода договора», передача имущества в безвозмездное пользование осуществляется на основании добровольного решения собственника имущества (ссудодателя). Однако в отношении имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, Федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.» фактически установил в ст. 7, что уполномоченный орган власти обязан удовлетворить заявление религиозной организации о передаче

319

ей в собственность или безвозмездное пользование имущества религиозного назначения при отсутствии определенных в статье 8 того же закона оснований для отказа.

Право аренды

Содержание понятия «аренда» раскрывается в Гражданском Кодексе РФ через определение договора аренды (ст. 606 ГК РФ). По договору аренды (имущественного найма) арендодатель (наймодатель) обязуется предоставить арендатору (нанимателю) имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование.

Наиболее типичны случаи аренды религиозными организациями помещений для проведения богослужений, религиозных собраний, культурно-просветительных и образовательных мероприятий, аренда транспорта, техники и оборудования. Кроме того, религиозная организация сама имеет право сдавать в аренду принадлежащее ей на праве собственности имущество (а также сдавать в субаренду имущество, принадлежащее ей на праве аренды, — с согласия собственника (арендодателя)). Получаемые доходы (арендная плата) должны расходоваться на уставные цели религиозной организации. Не являются предметом правового регулирования, но самостоятельно соблюдаются религиозными организациями ограничения канонического характера, например запрет сдавать в аренду освященное культовое здание, имущество богослужебного назначения.

Право оперативного управления

Право оперативного управления может осуществляться религиозным учреждением, создаваемым централизованной религиозной организацией в соответствии со ст. 8 п. 6 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Согласно определению, данному в ст. 120 Гражданского Кодекса РФ, учреждением признается некоммерческая организация, созданная собственником для осуществления управленческих, социально-культурных или иных функций некоммерческого характера и финансируемая полностью или частично этим собственником. Имущество учреждения закрепляется за ним на праве оперативного управления в соответствии с Гражданским Кодексом Российской Федерации.

Учреждение отвечает по своим обязательствам находящимися в его распоряжении денежными средствами. При их недостаточности субсидиарную ответственность по обязательствам учреждения несет его собственник (ст. 120 ГК РФ). Поэтому централизованная религиозная организация не отвечает только по обязательствам входящих в ее состав местных религиозных организаций, но она обязана нести ответственность по обязательствам созданных ею религиозных учреждений. Например, епархия в качестве учредителя будет отвечать по обязательствам учрежденного ею монастыря или духовного образовательного учреждения.

Выступая учредителем учреждения профессионального религиозного образования, монастыря или другого религиозного учреждения, централизованная религиозная организация предоставляет ему имущество на праве оперативного управления, оставаясь собственником данного имущества. Учреждение в отношении закрепленного за ними имущества осуществляют в пределах, установленных законом, в соответствии с целями своей деятельности, заданиями собственника и назначением имущества, права владения, пользования и распоряжения им (ст. 296 ГК РФ).

Содержание права оперативного управления имуществом значительно уже содержания права собственности. Учреждение не вправе отчуждать или иным способом распоряжаться закрепленным за ним имуществом и имуществом, приобретенным за счет средств, выделенных ему по смете. Если в соответствии с учредительными документами учреждению предоставлено право осуществлять приносящую доходы деятельность, то доходы, полученные от такой деятельности, и приобретенное за счет этих доходов имущество поступают в самостоятельное распоряжение учреждения и учитываются на отдельном балансе (ст. 298 ГК РФ). Собственник имущества — учредитель религиозного учреждения вправе изъять у него излишнее, неиспользуемое либо используемое не по назначению имущество и распорядиться им по своему усмотрению (ст. 296 ГК РФ).

Особенности видов прав на земельные участки

Действующий Земельный Кодекс РФ устанавливает, что при предоставлении религиозным организациям земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, вид права на земельный участок предопределяется видом ее права на здания, строения, сооружения, расположенные на этом участке.

В соответствии со ст. 36 Земельного Кодекса РФ, религиозным организациям, имеющим в собственности здания, строения, сооружения религиозного и благотворительного назначения, расположенные на земельных участках, находящихся в государственной или муниципальной собственности, эти земельные участки предоставляются в собственность бесплатно.

Религиозным организациям, имеющим в соответствии с Федеральными законами на праве безвозмездного пользования здания, строения, сооружения религиозного и благотворительного назначения, расположенные на земельных участках, находящихся в государственной или муниципальной собственности, эти земельные участки предоставляются на праве безвозмездного срочного пользования на срок безвозмездного пользования этими зданиями, строениями, сооружениями.

Для строительства зданий, строений, сооружений религиозного и благотворительного назначения религиозным организациям земельный участок предоставляется в безвозмездное срочное пользование на срок строительства этих зданий, строений, сооружений, согласно ст. 30 Земельного Кодекса РФ. По завершении строительства и после оформления права собственности на построенный объект религиозная организация имеет право бесплатно получить в собственность данный земельный участок на основании ст. 36 ЗК РФ.

Религиозная организация также имеет возможность приобрести в собственность возмездно или получить в дар земельный участок от физических или юридических лиц, а также использовать его по договору аренды или безвозмездного пользования. Для сделок такого рода, совершаемых религиозными организациями,

не установлено специальных правил, они осуществляются в соответствии с общими нормами ГК РФ и земельного законодательства.

Если находящееся в пользовании или собственности религиозной организации здание отнесено к объектам культурного наследия народов Российской Федерации (к памятникам истории и культуры), то следует иметь в виду, что, в соответствии со ст. 99 ЗК РФ, земля, на которой расположено здание, относится к землям историко-культурного назначения. Земли историко-культурного назначения должны использоваться строго в соответствии с их целевым назначением, не соответствующая их целевому назначению деятельность не допускается. (Земельный Кодекс, однако, не дает однозначного ответа на вопрос, относится ли к землям историко-культурного назначения только земля, занимаемая объектом, прилегающая территория или же охранная зона памятника (последняя может быть значительно больше, чем земельный участок, огражденный храмовой или монастырской оградой.))

Земельный кодекс также устанавливает, что религиозные организации имеют право использовать земли сельскохозяйственного назначения для ведения сельскохозяйственного производства (ст. 78 ЗК РФ).

Объекты имущественных прав религиозных организаций

В соответствии со ст. 21 ФЗ «О свободе совести.»,

«в собственности религиозных организаций могут находиться здания, земельные участки, объекты производственного, социального, благотворительного, культурно-просветительского и иного назначения, предметы религиозного назначения, денежные средства и иное имущество, необходимое для обеспечения их деятельности, в том числе отнесенное к памятникам истории и культуры.

Религиозные организации обладают правом собственности на имущество, приобретенное или созданное ими за счет собственных средств, пожертвованное гражданами, юридическими лицами, переданное религиозным организациям в собственность

323

государством либо приобретенное иными способами, не противоречащими законодательству Российской Федерации.

Передача в установленном порядке в собственность религиозным организациям культовых зданий и сооружений с относящимися к ним земельными участками и иного имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, осуществляется безвозмездно.

Религиозные организации могут иметь на праве собственности имущество за границей».

Комментируемая норма устанавливает, что в собственности религиозной организации может находиться имущество, необходимое для обеспечения ее деятельности. Это положение корреспондирует норме ч. 1 ст. 49 ГК РФ, согласно которой юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности, и ч. 4 ст. 213 ГК РФ, согласно которому религиозные организации (объединения) могут использовать принадлежащее им на праве собственности имущество лишь для достижения целей, предусмотренных их учредительными документами.

Глава 3 ФЗ «О свободе совести.» признает право религиозных организаций осуществлять весьма широкий спектр видов деятельности, включая предпринимательскую деятельность. Любое имущество религиозных организаций прямо или опосредованно используется для достижения основной цели религиозной организации — совместного исповедания и распространения веры. Так, имущество, не имеющее религиозного назначения, может использоваться для обеспечения религиозной деятельности или для извлечения прибыли, расходуемой на достижение уставных целей.

Поэтому, если осуществление разнообразных видов деятельности предусмотрено также и уставом религиозной организации, она может иметь в собственности практически любое имущество, за исключением имущества, изъятого из гражданского оборота (ст. 129 ГК РФ).

324

ЕСПЧ в своем решении от 09 декабря 1994 по делу «Святые монастыри против Греции» признал, что изъятие собственности религиозных организаций, не имеющей религиозного назначения, не является нарушением свободы религии.

Дело связано с конфликтом между греческими православными монастырями и греческим государством, предпринявшим массированную экспроприацию монастырских имуществ нерелигиозного назначения. Наряду с нарушением статьи 1 Протокола № 1 ЕСПЧ (защищающего право собственности) и статьи 6 ЕСПЧ (право на справедливое судебное разбирательство), заявители полагали, что экспроприация имуществ нарушает религиозную свободу (ст. 9 ЕКПЧ) и право на свободу объединения (ст. 11 ЕКПЧ), поскольку Закон № 1700/1987 лишает их необходимых средств для ведения деятельности религиозного характера и для сохранения христианских сокровищ.

В свете статьи 9 ЕСПЧ заявители утверждали, что оспариваемые положения Закона создают препятствие для выполнения их аскетической миссии. С точки зрения ст. 11 ЕКПЧ они подчеркивали, что ст. 3 п. 3 Закона препятствует увеличению численности монашествующих и разубеждает верующих делать пожертвования монастырям.

Суд не согласился с этими доводами. По поводу первого довода он счел, что установления, сочтенные противоречащими статье 1 Протокола № 1, ни в коей мере не направлены на имущество заявителей, предназначенное для отправления культа, и, следовательно, не посягают на свободу религии. Второй довод Суд счел имеющим лишь гипотетический, предположительный характер.

Ниже рассматривается несколько видов классификации объектов имущественных прав (имущества) религиозной организации в соответствии с различными критериями.

1) Имущество религиозного назначения;

— иное имущество, используемое для достижения уставных целей

Законодательство, неоднократно используя термин «имущество религиозного назначения», не дает однозначного определения

325

этого понятия или критериев для выделения имущества религиозного назначения. Законодательство РФ использует несколько сходных терминов:

«имущество религиозного назначения» (п. 3 ст. 21 и п. 2 ст. 22 ФЗ «О свободе совести.», ст. 2 ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»);

«предметы религиозного назначения» (п. 1 ст. 21 ФЗ «О свободе совести.», подп. 1 п. 3 ст. 149; подп. 27 п. 1 ст. 251 и п. 48 ст. 270 НК РФ);

«имущество, используемое религиозными организациями для осуществления религиозной деятельности» (п. 2 ст. 381 НК РФ);

«здания, строения и сооружения религиозного назначения» (п. 4 ст. 395 НК РФ);

«имущество богослужебного назначения» (п. 5 ст. 21 ФЗ «О свободе совести.»).

Вопрос о том, имеет ли имущество религиозное назначение, играет решающую роль при принятии решения о его безвозмездной передаче из государственной или муниципальной собственности в собственность или в безвозмездное пользование религиозной организации. Имущество религиозного назначения (и приравненное к нему) передается религиозной организации исключительно безвозмездно. Имущество, не относящееся к этой категории, может передаваться религиозной организации только на возмездной основе.

Налоговый Кодекс разрешает вопросы о предоставлении религиозным организациям льгот по различным налогам в зависимости от того, имеют ли предметы, здания и т. п. религиозное назначение, используется ли имущество для религиозной деятельности (более подробно см. главу 11).

Вопрос о том, имеет ли имущество богослужебное назначение, играет роль для принятия решения, может ли на него быть обращено взыскание по требованиям кредиторов в соответствии с п. 5 ст. 21 ФЗ «О свободе совести.».

2) Движимое и недвижимое имущество

326

Согласно определению, данному в ст. 130 ГК РФ, к недвижимым вещам (недвижимое имущество, недвижимость) относятся земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе леса, многолетние насаждения, здания, сооружения.

К недвижимым вещам относятся также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Законом к недвижимым вещам может быть отнесено и иное имущество.

Вещи, не относящиеся к недвижимости, включая деньги и ценные бумаги, признаются движимым имуществом. Регистрация прав на движимые вещи не требуется, кроме случаев, указанных в законе.

Юридическое понятие недвижимости не совпадает с техническим понятием. Как видно из приведенного определения, к нему относятся как объекты, недвижимые по своей природе (земельные участки, леса, здания и т. д.), так и объекты, отнесенные к недвижимости в силу закона (суда, космические объекты).

Практическое значение приведенного разделения вещей на движимые и недвижимые заключается в том, что с точки зрения гражданского законодательства движимые и недвижимые вещи имеют различный правовой режим. Так, например, права на недвижимое имущество и сделки с недвижимостью подлежат обязательной государственной регистрации в соответствии с Федеральным законом от 21.07.1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Государственной регистрации, в частности, подлежит право собственности на недвижимое имущество (в том числе на земельные участки и на культовые здания). Договор аренды недвижимого имущества подлежит государственной регистрации в случае, если он заключен на срок не менее одного года (ч. 2 ст. 651 ГК РФ).

Для того чтобы избежать необходимости государственной регистрации договора аренды недвижимого имущества, арендодатель и арендатор могут заключить договор на срок менее года,

327

например, на 11 месяцев, и постоянно заключать новый договор по истечении срока действия предыдущего. Даже если общий срок арендных отношений составит несколько лет, каждый из договоров будет рассматриваться как самостоятельный. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в информационном письме от 16.02.2001 г. № 59 «Обзор практики разрешения споров, связанных с применением ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»» отмечает:

«10. Арбитражный суд пришел к выводу о том, что при продлении договора аренды здания, заключенного на срок менее одного года, на такой же срок после окончания первоначального срока аренды отношения сторон регулируются новым договором аренды, который не подлежит государственной регистрации в силу п. 2 ст. 651 ГК РФ».

3) Объекты, относящиеся к категории памятников истории и культуры;

— иные объекты

Необходимость данной классификации обусловлена особенностями правового режима памятников истории и культуры. Государство, проявляя заботу о сохранении и надлежащем использовании памятников истории и культуры, достаточно жестко регламентирует отношения, возникающие в процессе их использования.

Как установлено ст. 50 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации», объекты культурного наследия, отнесенные к особо ценным объектам культурного наследия народов Российской Федерации, памятники и ансамбли, включенные в Список всемирного наследия, историко-культурные заповедники и объекты археологического наследия отчуждению из государственной собственности не подлежат.

Объекты культурного наследия религиозного назначения могут передаваться в собственность только религиозным организациям в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

В то же время ст. 48 названного Закона устанавливает, что собственник объекта культурного наследия несет бремя содержания принадлежащего ему объекта культурного наследия, включенного в реестр, или выявленного объекта культурного наследия с учетом требований настоящего Федерального закона, если иное не установлено договором между собственником и пользователем данным объектом культурного наследия. Собственник-государство, как правило, оговаривает в договорах о передаче памятника истории и культуры в безвозмездное пользование религиозной организации обязанность последней нести расходы по содержанию, охране, ремонту и реставрации передаваемого объекта.

С другой стороны, получившая в собственность историческое здание религиозная организация может столкнуться с ограничением или прекращением государственного (муниципального) финансирования его содержания и реставрации. Конечно, ст. 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» в общем виде говорит о том, что «государство. оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры», но эта норма не обязывает оказывать помощь в каждом конкретном случае. Поэтому не всегда религиозным организациям передача объекта-памятника в собственность однозначно более предпочтительна, чем владение им на праве безвозмездного пользования.

ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» установил в п. 1 ст. 5, что «объекты культурного наследия федерального значения передаются в собственность только централизованным религиозным организациям».

От объектов культурного наследия следует отличать предметы и коллекции, находящиеся в составе Музейного фонда Российской Федерации, документы Архивного фонда Российской Федерации или документы, относящиеся к национальному библиотечному фонду. Среди них тоже имеется значительное количество предметов религиозного назначения. Порядок распоряжения ими регулируется соответственно законодательством Российской Федерации о Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации, законодательством об архивном деле в Российской Федерации, законодательством Российской Федерации о библиотечном деле.

Государство не осуществляет специального нормативного регулирования имущественных взаимоотношений между религиозными организациями, в частности между централизованной религиозной организацией и входящими в ее структуру местными религиозными организациями. Эти вопросы должны быть урегулированы в их уставах.

Государственное или муниципальное имущество религиозного назначения по сложившейся практике, как правило, передается в безвозмездное пользование той местной религиозной организации, которая непосредственно пользуется этим имуществом. Централизованная религиозная организация (например, епархия), в структуру которой входит данная местная религиозная организация, не имеет имущественных прав на этот объект. Однако в устав местной религиозной организации могут быть включены положения о том, что централизованная религиозная организация осуществляет контроль за использованием и распоряжением имуществом.

Кроме того, в Типовой устав местной православной религиозной организации РПЦ (прихода) включено положение о том, что в случае ликвидации прихода как юридического лица его недвижимое и движимое имущество религиозного назначения и иное имущество (после удовлетворения законных претензий кредиторов) переходит в распоряжение соответствующей епархии РПЦ.

Защита имущественных прав религиозных организаций

Защита имущественных прав религиозной организации может осуществляться в рамках предусмотренных ст. 12 Гражданского Кодекса РФ способов защиты гражданских прав. В частности, в порядке самозащиты права осуществляется охрана имущества религиозной организации от преступных посягательств

330

собственными силами. В случае причинения ущерба имуществу в результате противоправных действий религиозная организация имеет право обратиться в суд с иском о возмещении ущерба.

В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения другой стороной условий договора с религиозной организацией она вправе требовать исполнения обязательств, выплаты неустойки, возмещения убытков. Она также имеет право досрочно расторгнуть договор и предпринять иные действия, предусмотренные Законом или договором.

В случае, если принадлежащее религиозной организации имущество находится в чужом незаконном владении, она вправе истребовать имущество, будучи его собственником (ст. 301 ГК РФ) или владея имуществом на иных законных основаниях, например на праве безвозмездного пользования (ст. 305 ГК РФ).

Религиозная организация вправе, в соответствии с нормами ст. 13 ГК РФ, обратиться в суд с иском о признании недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления, в частности, если это противоречащий законодательству акт, нарушающий имущественные права религиозной организации. Например, может быть подан иск о признании недействительным решения об изъятии у религиозной организации культового здания, предоставленного ей на правах безвозмездного пользования. Также в судебном порядке может быть оспорен отказ в регистрации религиозной организации, постановление о наложении на религиозную организацию административного штрафа (в случаях, предусмотренных ст. 30.1 КоАП РФ).

ГЛАВА 10. ПЕРЕДАЧА РЕЛИГИОЗНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ ИМУЩЕСТВА РЕЛИГИОЗНОГО НАЗНАЧЕНИЯ, НАХОДЯЩЕГОСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЛИ МУНИЦИПАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Статьи 21 и 22 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» устанавливают норму о безвозмездной передаче находящегося в государственной или муниципальной собственности имущества религиозного назначения в качестве правового основания передачи, осуществляемой органами, уполномоченными распоряжаться соответствующим государственным имуществом. Таким образом, эта передача государственного или муниципального имущества признается не противоречащей конституционному принципу отделения религиозных объединений от государства.

Это имущество было ранее национализировано Советской властью, изъято у владевших им религиозных объединений. Однако те юридические лица, которые им владели, были ликвидированы на основании Декрета Совнаркома РСФСР от 23.01.1918 г. «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», а вновь созданные после 1990 г. религиозные организации не являются их правопреемниками с гражданско-правовой точки зрения. Поэтому рассматриваемая нами передача имущества не является реституцией, хотя этот термин часто неправильно употребляется в публикациях СМИ на данную тему. Реституция — это возвращение имущества прежнему собственнику или его правопреемнику (например, наследнику физического лица). Поэтому ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной

332

собственности» не использует термины «возвращение» или «реституция» имущества.

Конституционный принцип отделения религиозных объединений от государства предполагает отсутствие государственного финансирования или иных форм материальной поддержки государством религиозных объединений. С формально-правовой точки зрения передача имущества религиозного назначения из государственной или муниципальной собственности осуществляется иным юридическим лицам, чем те, которые были его собственниками до национализации и не являются их правопреемниками в гражданско-правовом смысле. Однако эта передача имущества служит восстановлению исторической справедливости. Передача религиозным организациям имущества религиозного назначения из государственной или муниципальной собственности соответствует международным обязательствам Российской Федерации. В частности, в Заключении Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 193 (1996 г.) по заявке России на вступление в Совет Европы отмечается, что

«10. Парламентская Ассамблея принимает к сведению, что. Россия намерена:… XII) в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций»[122].

Передача культовых зданий и иного имущества религиозного назначения религиозным организациям осуществлялась и в Советском Союзе (в очень скромных масштабах, наряду с закрытием культовых зданий и прекращением деятельности религиозных обществ), и, гораздо более интенсивно, в постсоветский период истории России.

Но вплоть до принятия Федерального закона от 30.11.2010 г. «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» в правовом регулировании процесса передачи был ряд существенных пробелов, восполненных только с принятием данного Закона:

1) не существовало точного определения, какое именно имущество относится к имуществу религиозного назначения и, соответственно, может быть безвозмездно передаваемо религиозным организациям;

2) отсутствовали критерии, по которым уполномоченный орган власти определял, следует ли удовлетворить заявление религиозной организации о передаче имущества или же отказать в его передаче. Фактически принятие решения оставлялось на произвольное усмотрение уполномоченного органа;

3) не было с достаточной четкостью сформулировано положение об обязанности государственных или муниципальных органов финансово и организационно обеспечить высвобождение имущества (прежде всего зданий, строений) религиозного назначения от расположенных в них предприятий, учреждений, проживающих граждан. В результате в передаче имущества отказывалось по причине (или под предлогом) отсутствия средств для его высвобождения;

4) отсутствовали критерии, по которым уполномоченный орган власти определял, следует ли передать имущество в собственность или же в безвозмездное пользование религиозной организации. Был определен только круг объектов, не подлежащих отчуждению из государственной собственности. В остальном, при теоретической возможности передачи имущества в собственность, фактически 100 % культовых зданий из нескольких тысяч переданных религиозным организациям в 1990–2010 гг. были предоставлены им в безвозмездное пользование. Несмотря на неоднократные обращения религиозных организаций, передача имущества в их собственность ограничивалась единичными случаями.

Федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» определяет в статье 2 имущество религиозного назначения как

334

«недвижимое имущество (помещения, здания, строения, сооружения, включая объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) народов Российской Федерации, монастырские, храмовые и (или) иные культовые комплексы), построенное для осуществления и (или) обеспечения таких видов деятельности религиозных организаций, как совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, проведение молитвенных и религиозных собраний, обучение религии, профессиональное религиозное образование, монашеская жизнедеятельность, религиозное почитание (паломничество), в том числе здания для временного проживания паломников, а также движимое имущество религиозного назначения (предметы внутреннего убранства культовых зданий и сооружений, предметы, предназначенные для богослужений и иных религиозных целей)».

В соответствии с ч. 3. статьи 5 данного Закона, одновременно с передачей религиозным организациям государственного или муниципального имущества религиозного назначения либо после его передачи религиозным организациям может также безвозмездно передаваться в собственность государственное или муниципальное имущество, не имеющее религиозного назначения, предназначенное для обслуживания имущества религиозного назначения и (или) образующего с ним монастырский, храмовый или иной культовый комплекс.

Часть 1 статьи 12 Закона приравнивает к имуществу изначально построенному или предназначенному для обеспечения религиозной деятельности то имущество, которое было впоследствии приспособлено для этих целей.

«Передача государственного или муниципального имущества, которое не имеет религиозного назначения, но на день вступления в силу настоящего Федерального закона перепрофилировано (целевое назначение которого изменено), реконструировано для осуществления и (или) обеспечения видов деятельности религиозных организаций, указанных в статье 2 настоящего Федерального закона, и передано в установленном порядке религиозным организациям в безвозмездное пользование, осуществляется

335

безвозмездно в собственность религиозных организаций в порядке, установленном настоящим Федеральным законом для передачи государственного или муниципального имущества религиозного назначения».

Закон специально оговаривает, что его действие не распространяется на имущество религиозного назначения, которое относится к музейным предметам и музейным коллекциям, включенным в состав Музейного фонда Российской Федерации, либо документам Архивного фонда Российской Федерации или документам, относящимся к национальному библиотечному фонду, и порядок распоряжения которым регулируется соответственно законодательством Российской Федерации о Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации, законодательством об архивном деле в Российской Федерации, законодательством Российской Федерации о библиотечном деле. Фактически это означает, что в порядке применения данного Закона будет передаваться только недвижимое имущество религиозного назначения. В государственной или муниципальной собственности не имеется иного движимого имущества религиозного назначения, кроме находящегося в музеях, в библиотеках и в архивах. Последнее может передаваться только в безвозмездное пользование, но не в собственность религиозных организаций, в порядке, определенном Постановлением Правительства РФ № 490 от 30.07.2001 г. (см. ниже).

Согласно части 4 статьи 3 Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.», передача имущества религиозного назначения религиозным организациям осуществляется уполномоченным органом с учетом конфессиональной принадлежности указанного имущества в соответствии с законодательством Российской Федерации о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях. Поскольку «идеология» Закона направлена на восстановление исторической справедливости, этот принцип ориентирует правоприменителя на то, что имущество должно передаваться религиозной организации того же вероисповедания, что

336

и до национализации. Некорректно было бы передавать здание, бывшее до революции мечетью, иудейской или христианской религиозной организации. В то же время понятие «конфессиональная принадлежность» страдает юридической неопределенностью, а нестрогое выражение «с учетом» принадлежности в принципе дает уполномоченному органу принять к сведению информацию о конфессиональной принадлежности имущества, но передать его религиозной организации другой конфессии. Неразрешимыми остаются и вопросы о том, какова должна быть, например, судьба здания, изначально построенного как мечеть, но обращенного в царской России в православный храм. Также не определен в законе механизм принятия решения, если на одно и то же имущество претендуют две или три религиозные организации одной конфессии, например мусульманские религиозные организации, входящие в разные духовные управления.

При передаче объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации в собственность или безвозмездное пользование религиозной организации она принимает на себя являющиеся ограничениями (обременениями) права собственности на данный объект или права пользования данным объектом и указываемые в оформляемом в установленном порядке охранном обязательстве собственника данного объекта или пользователя данным объектом обязательства по содержанию объекта культурного наследия, по его сохранению (включая требования к порядку и срокам проведения реставрационных, ремонтных и иных работ), требования к условиям доступа к нему граждан, иные обеспечивающие его сохранность требования. (Часть 1 статьи 5 Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.».)

Согласно той же ч. 1 ст. 5, «объекты культурного наследия федерального значения передаются в собственность только централизованным религиозным организациям».

По нашему мнению, это положение грубо противоречит норме статьи 14 Конституции РФ, согласно которой религиозные объединения равны перед законом. Законодатель устанавливает неравноправие местных и централизованных религиозных организаций.

Мотивом введения указанной нормы является желание законодателя сделать уступку той части общественности, которая при принятии Закона выражала обеспокоенность, будет ли обеспечена сохранность передаваемых религиозным организациям памятников истории и культуры. По логике законодателя, централизованные религиозные организации более авторитетны, более ответственны и способны выступать более надежным гарантом сохранности памятника. До некоторой степени с этим можно соглашаться применительно к конфессиям, обладающим иерархической структурой, в первую очередь к Русской Православной Церкви и к Римско-Католической Церкви.

Но у мусульман, старообрядцев-беспоповцев и у многих протестантов централизованные религиозные организации не обладают начальственной властью по отношению к входящим в их структуру местным религиозным организациям. Более того, некоторые из таких централизованных религиозных организаций возникли только в 1990-е гг., в то время как некоторые местные религиозные организации, своими силами и средствами создавшие объекты, позднее признанные памятниками, существуют десятилетиями и даже веками. Трудно дать разумное объяснение, почему они сами не могут стать собственниками имущества, в том числе уже принадлежащего им на праве безвозмездного пользования.

По нашему мнению, законодатель увеличил зависимость местных религиозных организаций от централизованных, вмешавшись во внутриконфессиональные отношения, и тем самым вышел за пределы компетенции светского государства.

Конечно, централизованная религиозная организация, став собственником имущества, являющегося объектом культурного наследия федерального значения, имеет полное право передать его в собственность местной религиозной организации, так как законодательство никак не препятствует такому распоряжению имуществом. При наличии согласия между централизованной и местной религиозной организацией именно так, «в два хода», может обходиться установленное комментируемой нормой неправомерное ограничение прав местных религиозных организаций. В реальности, однако, не исключено, что централизованные религиозные организации предпочтут оставить памятники истории и культуры федерального значения в своей собственности для усиления зависимости от них местных религиозных организаций.

Законодатель ввел и еще одно положение, ставящие местные религиозные организации под контроль тех централизованных религиозных организаций, в структуру которых они входят. Согласно части 1 ст. 6 Закона, заявление религиозной организации о передаче имущества религиозного должно подаваться в уполномоченный орган после согласования с вышестоящим руководящим органом (центром) религиозной организации.

Федеральный закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.» установил в статье 7, что уполномоченный орган власти обязан удовлетворить заявление религиозной организации о передаче ей в собственность или безвозмездное пользование имущества религиозного назначения при отсутствии определенных в статье 8 оснований для отказа.

Решение об отказе в передаче религиозной организации в собственность или безвозмездное пользование государственного или муниципального имущества религиозного назначения принимается, согласно статье 8 Закона, в одном из следующих случаев, если:

«1) данное имущество не является имуществом религиозного назначения в соответствии со статьей 2 данного Федерального закона и (или) не соответствует критериям, установленным частью 3 статьи 5 и (или) частью 1 статьи 12 данного Федерального закона;

2) заявленная религиозной организацией цель использования данного имущества не соответствует целям деятельности, предусмотренным уставом религиозной организации или федеральным законом;

339

3) заявление о передаче данного имущества подано иностранной религиозной организацией или ее представительством;

4) решение суда, вступившее в законную силу, предусматривает иной порядок распоряжения данным имуществом;

5) данное имущество находится в безвозмездном пользовании другой религиозной организации».

Решение об отказе в передаче в собственность религиозной организации государственного или муниципального имущества религиозного назначения принимается также в случае, если данное имущество:

1) не подлежит отчуждению из государственной или муниципальной собственности в соответствии с Федеральным законом — это касается прежде всего объектов, отнесенных к особо ценным объектам культурного наследия;

2) является помещением в здании, строении, сооружении, не относящихся к имуществу религиозного назначения, в соответствии со статьей 2 настоящего Федерального закона — в данном случае речь идет о так называемых «домовых храмах», часовнях, молитвенных комнатах, расположенных в дворцах, усадьбах, частных домах, а также в дореволюционных учреждениях (например, в больнице). Поскольку Закон не привязывает время происхождения имущества к каким-либо датам (например, только созданное до 1917 г.), то при отсутствии данной нормы религиозные организации получили бы формальную возможность истребовать в свою собственность храмы, часовни, молитвенные комнаты, оборудованные в последние два десятилетия в тюрьмах, в больницах и в других подобных государственных организациях.

Согласно части 1 статьи 9, в целях урегулирования разногласий, возникающих при рассмотрении заявлений религиозных организаций, создаются комиссии с участием представителей органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных организаций, руководящих органов (центров) религиозных организаций, а также специалистов, в том числе специалистов в области религиоведения, культурологии, права. Принимаемые такими комиссиями решения являются основанием для принятия уполномоченными органами решений о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.

Следующим этапом разрешения разногласий является обращение в суд. В соответствии со ст. 13 ГК РФ, ненормативный акт государственного органа или органа местного самоуправления (в данном случае решение уполномоченного органа об отказе в передаче имущества), не соответствующий закону или иным правовым актам и нарушающий права и охраняемые законом интересы гражданина или юридического лица, может быть признан судом недействительным. Если религиозная организация полагает, что отказ в передаче имущества является необоснованным, не соответствующим исчерпывающему перечню оснований для принятия решения об отказе, установленному в статье 8 Закона, она вправе обратиться в суд.

Если на одно и то же имущество претендовали две или более религиозных организации и уполномоченный орган, основываясь на решении вышеупомянутой комиссии, удовлетворил заявление одной из организаций-претенденток, то другая организация-претендент, которой было отказано, также может обратиться с соответствующим иском в суд.

Срок фактической передачи религиозной организации государственного или муниципального имущества религиозного назначения не может превышать два года со дня принятия решения о передаче государственного или муниципального имущества религиозного назначения, кроме специально оговоренных Законом случаев. Двухлетний срок распространяется на случаи, когда передача имущества не требует проведения мероприятий по высвобождению этого имущества (предоставление иных помещений расположенным в нем предприятиям, учреждениям, проживающим гражданам и т. п.).

Если имущество религиозного назначения принадлежит на праве хозяйственного ведения или оперативного управления государственным или муниципальным унитарным предприятиям либо государственным или муниципальным учреждениям, его передача религиозным организациям осуществляется на основе

341

плана передачи, предусматривающего предоставление предприятиям (учреждениям) необходимых помещений для осуществления уставной деятельности. Передача религиозным организациям жилых помещений государственного или муниципального жилищного фонда осуществляется уполномоченным органом после предоставления гражданам жилых помещений в соответствии с планом передачи религиозным организациям имущества религиозного назначения. Финансовое обеспечение указанных мероприятий осуществляется за счет средств соответствующих бюджетов и внебюджетных источников финансирования. В этих случаях срок передачи имущества не может превышать шесть лет со дня принятия к рассмотрению заявления религиозной организации.

Обратим внимание, что Закон не предусматривает механизмов разрешения проблем, возникающих в случае несоблюдения установленных сроков передачи имущества. Например, если культовое здание не освобождено в течение шестилетнего срока от занимающего его музея в связи с тем, что для переезда последнего не выделено новое помещение, законодательство не позволяет выселить музей «на улицу», без предоставления помещения. По всей видимости, поиск решений и выработка правовых механизмов будет осуществляться по мере накопления проблемных ситуаций, то есть актуальным вопрос о последствиях несоблюдения установленных Законом сроков передачи имущества станет через несколько лет.

Земельный участок, на котором расположено имущество религиозного назначения, передается религиозной организации в собственность бесплатно или на праве безвозмездного срочного пользования в соответствии с земельным законодательством Российской Федерации (часть 2 статьи 5). Выше нами было отмечено, что такая передача регулируется соответственно нормами ст. ст. 36 и 30 Земельного Кодекса РФ. Законодатель сознательно указывает на необходимость одновременной передачи имущества и земельного участка, на котором оно расположено. Ввиду значительных трудностей, достаточно часто возникающих при

342

определении границ земельного участка и при принятии решения о его передаче, требование одновременной передачи земельно-имущественного комплекса в конкретных ситуациях может существенно затормозить передачу имущества.

Имущество, не имеющее религиозного назначения и предназначенное для обслуживания имущества религиозного назначения и (или) образующего с ним монастырский, храмовый или иной культовый комплекс, передается одновременно с передачей религиозным организациям государственного или муниципального имущества религиозного назначения либо после его передачи (ч. 3 статьи 5).

Законодатель предусматривает два варианта передачи такого имущества: одновременно с имуществом религиозного назначения, к которому оно относится, или после его передачи. Второй вариант может быть реализован в тех случаях, когда названное имущество не может быть безотлагательно высвобождено для передачи религиозной организации. Например, если культовое здание может быть передано безотлагательно, а из подсобного строения надо вывести посторонних пользователей. Требование «одновременности» передачи в такой ситуации означало бы, что вся передача откладывается, пока не будет освобождено последнее имущество, предназначенное к передаче. Второй вариант позволяет провести передачу поэтапно.

Однако практика прошлых лет показывает, что иногда разумнее добиваться передачи комплекса религиозного назначения в полном объеме единовременно. Иначе, после передачи имущества непосредственно религиозного назначения, представители власти затягивают и затрудняют процесс передачи остальной части комплекса, под разными предлогами оспаривая, что это имущество неразрывно связано с уже переданным.

Согласно части 2 ст. 12, государственное или муниципальное имущество религиозного назначения, которое на день вступления в силу Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.» передано в установленном порядке в аренду третьему лицу, подлежит

передаче в безвозмездное пользование религиозной организации после прекращения действия заключенного в отношении такого имущества договора аренды.

В случае передачи в собственность религиозной организации государственного или муниципального имущества религиозного назначения, которое на день вступления в силу названного Федерального закона передано в установленном порядке в аренду третьим лицам, заключенный в отношении такого имущества договор аренды сохраняет силу. В этом случае религиозная организация становится арендодателем. Условия изменения или расторжения договора аренды определяются в соответствии с нормами Гражданского Кодекса Российской Федерации или соглашением сторон.

В соответствии со ст. 617 ГК РФ, переход права собственности на сданное в аренду имущество к другому лицу не является основанием для изменения или расторжения договора аренды. Религиозная организация может получить в собственность имущество (как правило, речь идет о недвижимости), не дожидаясь окончания срока действия договора аренды. Законодательство, с одной стороны, защищает интересы арендатора, которые не будут нарушены в результате передачи арендуемого им имущества в собственность религиозной организации. С другой стороны, религиозная организация, став собственником арендованного имущества, сможет получать причитающуюся по договору аренды плату и использовать ее для своих уставных целей. По обоюдному согласию религиозная организация и арендатор имеют возможность досрочно расторгнуть договор аренды или продлить срок его действия.

При передаче имущества в безвозмездное пользование религиозной организации оно, по смыслу договора безвозмездного пользования, передается для того, чтобы религиозная организация использовала имущество исключительно сама. В этом случае религиозная организация не имеет права распоряжаться имуществом, в том числе сдавать его в аренду. Поэтому, в отличие от передачи имущества в собственность религиозной организации,

344

передача его в безвозмездное пользование ей возможна только по истечении срока действия договора аренды. Собственник не имеет права досрочно расторгнуть договор аренды в одностороннем порядке ради того, чтобы освободить имущество для последующей передачи религиозной организации.

Уполномоченный орган власти может предложить арендатору по обоюдному согласию досрочно расторгнуть договор или предложить арендатору иное имущество взамен арендуемого имущества религиозного назначения. Однако в данном случае уполномоченный орган не обязан обеспечивать предоставление арендатору иного имущества, и если такой вариант решения проблемы не осуществлен, религиозной организации придется ожидать истечения срока действия договора аренды. В таких ситуациях, если имущество не отнесено к не подлежащему передаче в собственность религиозной организации, имеет смысл подавать заявление о передаче имущества не в безвозмездное пользование, а в собственность религиозной организации.

Для реализации Федерального закона «О передаче имущества.» был принят ряд подзаконных нормативно-правовых актов:

1) Постановлением Правительства РФ от 26.04.2011 г. № 324 было определено, что Федеральное агентство по управлению государственным имуществом (Росимущество) является федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным на принятие решений о передаче религиозным организациям федерального имущества религиозного назначения, а также федерального имущества, соответствующего критериям, установленным частью 3 статьи 5 и (или) частью 1 статьи 12 Федерального закона «О передаче имущества.».

Министерство обороны Российской Федерации является уполномоченным органом в случае, если управление и распоряжение соответствующим имуществом осуществляются Вооруженными Силами Российской Федерации или такое имущество является имуществом подведомственных Министерству обороны Российской Федерации организаций;

345

Управление делами Президента Российской Федерации является уполномоченным органом в случае, если такое имущество закреплено на праве хозяйственного ведения или оперативного управления за федеральными государственными унитарными предприятиями или федеральными государственными учреждениями, подведомственными Управлению делами Президента Российской Федерации, а также на принятие решений в отношении имущества казны Российской Федерации, управление и распоряжение которым возложены на Управление делами Президента Российской Федерации.

Вышеуказанные государственные органы принимают решение только в отношении передачи имущества, относящегося к федеральной собственности. В отношении имущества, являющегося собственностью субъекта Федерации или муниципальной, решение о назначении уполномоченного органа принимается соответствующими органами власти. Так, в Москве в соответствии с Постановлением Правительства Москвы от 17 мая 2011 г. № 204-ПП уполномоченным органом является Департамент имущества г. Москвы.

2) Постановлением Правительства РФ от 26.04.2011 г. № 325 (в ред. Постановления Правительства РФ от 21.03.2012 г. № 209) был утвержден перечень документов, обосновывающих право религиозной организации на получение имущества религиозного назначения. В этот перечень входят:

«1. Копии устава религиозной организации и документа, подтверждающего факт внесения записи о ней в Единый государственный реестр юридических лиц.

2. Документ, подтверждающий согласие вышестоящего руководящего органа (центра) на передачу имущества религиозного назначения религиозной организации, подавшей заявление о передаче такого имущества.

3. Копии устава руководящего органа (центра) религиозной организации и документа, подтверждающего факт внесения записи о нем в Единый государственный реестр юридических лиц.

346

4. Квитанция об отправке либо копия расписки в получении копии заявления в адрес государственного или муниципального унитарного предприятия, либо государственного или муниципального учреждения, либо третьего лица, если на дату подачи заявления соответствующее имущество принадлежит государственному или муниципальному унитарному предприятию, либо государственному или муниципальному учреждению на праве хозяйственного ведения, оперативного управления, либо третьим лицам на ином праве.

5. Архивная справка, содержащая в том числе сведения об истории строительства и конфессиональной принадлежности имущества (для имущества религиозного назначения).

6. Справка федерального органа исполнительной власти, органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации, органа местного самоуправления, уполномоченных в области охраны объектов культурного наследия (далее — орган охраны памятников), об отнесении имущества к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации (для недвижимого имущества), а также справка о принадлежности имущества к музейному, архивному или библиотечному фонду.

7. Проект охранного обязательства пользователя (если имущество передается в безвозмездное пользование. — М.Ш.), согласованный с органом охраны памятников и руководящим органом (центром) религиозной организации (в случае, если имущество относится к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации).

8. Выписка из Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним либо уведомление об отсутствии в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним запрашиваемых сведений.

9. Проект охранного обязательства собственника (если имущество передается в собственность. — М.Ш), согласованный с органом охраны памятников и руководящим органом (центром) религиозной организации (в случае, если имущество относится

347

к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации).

10. Копия решения органа, уполномоченного на принятие решений о передаче религиозным организациям государственного или муниципального имущества религиозного назначения, о передаче имущества в безвозмездное пользование».

В случае, если имущество уже находится в безвозмездном пользовании религиозной организации, которая подает заявление о передаче этого имущества в собственность, перечень документов сокращается до следующих:

«1. Копии устава религиозной организации и документа, подтверждающего факт внесения записи о ней в Единый государственный реестр юридических лиц.

2. Документ, подтверждающий согласие вышестоящего руководящего органа (центра) на передачу имущества религиозного назначения религиозной организации, подавшей заявление о передаче такого имущества.

3. Копии устава руководящего органа (центра) религиозной организации и документа, подтверждающего факт внесения записи о нем в Единый государственный реестр юридических лиц.

4. Проект охранного обязательства собственника, согласованный с органом охраны памятников и руководящим органом (центром) религиозной организации (в случае, если имущество относится к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации).

5. Копия решения органа, уполномоченного на принятие решений о передаче религиозным организациям государственного или муниципального имущества религиозного назначения, о передаче имущества в безвозмездное пользование».

Согласно Федеральному закону от 27.07.2010 г. № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», с 1 июля 2011 года органы, предоставляющие государственные и муниципальные услуги, не вправе требовать от заявителя документы и информацию, которые уже имеются у государственных органов и организаций, органов местного

348

самоуправления. Орган, оказывающий государственную или муниципальную услугу, в случае непредставления заявителем указанных документов должен запросить их самостоятельно (межведомственный обмен информацией и документами). Поэтому религиозная организация при подаче заявления о передаче имущества имеет право ограничиться приложением к нему только тех документов вышеупомянутого перечня, которые уполномоченный орган не может самостоятельно получить в порядке межведомственного обмена документами:

«1. Копия устава религиозной организации.

2. Документ, подтверждающий согласие вышестоящего руководящего органа (центра) на передачу имущества религиозного назначения религиозной организации, подавшей заявление о передаче такого имущества.

3. Копия устава руководящего органа (центра) религиозной организации.

4. Квитанция об отправке либо копия расписки в получении копии заявления в адрес государственного или муниципального унитарного предприятия, либо государственного или муниципального учреждения, либо третьего лица, если на дату подачи заявления соответствующее имущество принадлежит государственному или муниципальному унитарному предприятию, либо государственному или муниципальному учреждению на праве хозяйственного ведения, оперативного управления, либо третьим лицам на ином праве.

5. Проект охранного обязательства собственника (или пользователя), согласованный с органом охраны памятников и руководящим органом (центром) религиозной организации (в случае, если имущество относится к объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов Российской Федерации)».

В случае, если имущество уже находится в безвозмездном пользовании религиозной организации, которая подает заявление о передаче этого имущества в собственность, из последнего списка исключается п. 4, так как нет необходимости информировать сторонних пользователей имущества.

349

Практика реализации соответствующих положений законодательства еще недостаточна, чтобы делать категорические выводы и давать рекомендации. Не исключено, однако, что намерение законодателя избавить заявителей от сбора «лишних» документов, которые уполномоченный орган может самостоятельно получить из других государственных органов и учреждений, приведет к замедлению процесса. Возможно, религиозным организациям имеет смысл по мере возможности предоставлять более полный набор документов из состава перечня, не полагаясь на межведомственный обмен документами.

Установленный данным Постановлением Перечень документов является единым для заявлений религиозных организаций как о передаче федерального имущества, так и имущества субъектов Федерации или муниципального имущества. Этот перечень является исчерпывающим. Поэтому уполномоченные органы любого уровня не вправе требовать от религиозной организации предоставить вместе с заявлением какие-либо другие дополнительные документы, не входящие в данный Перечень.

3) Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 августа 2011 г. № 678 утверждено Положение о комиссии по вопросам, возникающим при рассмотрении заявлений религиозных организаций о передаче имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности. Комиссия создается на постоянной основе Министерством экономического развития Российской Федерации.

4) Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 декабря 2011 г. № 1226 утверждены Правила формирования и опубликования плана передачи религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности. План формируется для обеспечения передачи федерального имущества, занимаемого государственными предприятиями, учреждениями или гражданами, проживающими по договору социального найма.

1) Приказом Министерства экономического развития РФ от 14 июля 2011 г. № 355 утверждены:

350

Примерная форма решения о передаче религиозной организации в собственность или безвозмездное пользование государственного или муниципального имущества религиозного назначения;

Примерная форма договора безвозмездного пользования государственным или муниципальным имуществом религиозного назначения.

(В случае, если имущество передается в собственность религиозной организации, достаточно решения уполномоченного органа о передаче, заключения никакого договора не требуется.)

Эти «примерные формы» применяются в случае, если передаваемое имущество не является памятником истории и культуры (объектом культурного наследия).

2) Приказом Министерства экономического развития РФ от 14 июля 2011 г. № 356 утверждены:

Примерная форма решения о передаче религиозной организации в собственность или безвозмездное пользование находящегося в государственной или муниципальной собственности объекта культурного наследия, являющегося имуществом религиозного назначения.

Примерная форма договора безвозмездного пользования находящимся в государственной или муниципальной собственности объектом культурного наследия, являющимся имуществом религиозного назначения.

До принятия ФЗ «О передаче имущества.» порядок передачи имущества определялся Постановлением Правительства РФ 30 июня 2001 г. № 490. В настоящее время это Постановление действует в существенно измененном виде. Им утверждено Положение о передаче религиозным организациям находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения, отнесенного к музейным предметам и музейным коллекциям, включенным в состав государственной части Музейного фонда Российской Федерации, либо документам Архивного фонда Российской Федерации. На это имущество не распространяется действие ФЗ «О передаче имущества.» (часть 2 статьи 1 этого Закона).

351

Вышеназванное имущество передается религиозным организациям в безвозмездное пользование при условии обеспечения религиозными организациями в отношении указанного имущества надлежащего режима сохранности и безопасности, установленного для такого имущества. В собственность религиозным организациям это имущество не передается.

ГЛАВА 11. ДОХОДЫ И НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ В РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

Согласно ст. 10 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в уставе религиозной организации должны быть указаны источники образования денежных средств и иного имущества организации. Законодательство не дает исчерпывающего перечня возможных источников доходов религиозных организаций. Статья 21 ФЗ «О свободе совести.» перечисляет следующие возможные варианты приобретения права собственности религиозной организацией: «Религиозные организации обладают правом собственности на имущество,

приобретенное или созданное ими за счет собственных средств, пожертвованное гражданами, организациями или переданное религиозным организациям в собственность государством

либо приобретенное иными способами, не противоречащими законодательству Российской Федерации».

В Типовом уставе местной религиозной организации — прихода Русской Православной Церкви (см. приложение) указывается, что средства Прихода образуются из:

пожертвований в связи с совершением богослужений, Таинств, треб, а также иных религиозных обрядов и церемоний;

пожертвований в связи с распространением предметов религиозного назначения и религиозной литературы (в том числе книг, журналов, газет, аудио-видеозаписей, информационных дискет);

иных пожертвований граждан и юридических лиц, в том числе целевых пожертвований;

поступлений в связи с реализацией предметов религиозного назначения и религиозной литературы;

доходов, полученных от деятельности учрежденных Приходом юридических лиц, направляемых на уставные цели Прихода;

иных не запрещенных законодательством Российской Федерации поступлений, направляемых на уставные цели Прихода, в том числе доходов по акциям, иным ценным бумагам и банковским вкладам.

К числу наиболее распространенных источников доходов религиозной организации относятся пожертвования. Пожертвованием признается дарение вещи или права в общеполезных целях. На принятие пожертвования не требуется чьего-либо разрешения или согласия (статья 582 ГК РФ). Пожертвование должно быть безвозмездным дарением, при котором даритель не получает взамен никакой вещи или выгоды. В случае, если «пожертвование» сопровождается встречной передачей вещи или права либо встречного обязательства, оно не признается пожертвованием или дарением, а рассматривается как притворная сделка (ст. ст. 572 и 170 ГК РФ).

Поэтому, в частности, когда реализация предметов религиозного назначения в магазинах, церковных лавках религиозных организаций именуется «бесплатной раздачей» этих предметов верующим, которые «взамен» делают «пожертвование в рекомендованном размере», это не согласуется с определением понятия «пожертвование», содержащимся в Гражданском Кодексе. Как будет показано ниже, подобное переименование торговли, продажи предметов религиозного назначения, ведущейся религиозной организацией, в мнимо бесплатную раздачу лишено практического смысла с точки зрения налогообложения.

Жертвователями могут выступать как физические, так и юридические лица.

Пожертвование имущества религиозной организации может быть обусловлено жертвователем использованием этого имущества по определенному назначению.

354

В этом случае религиозная организация должна вести обособленный учет всех операций по использованию пожертвованного имущества. Если использование пожертвованного имущества в соответствии с указанным жертвователем назначением становится вследствие изменившихся обстоятельств невозможным, оно может быть использовано по другому назначению лишь с согласия жертвователя, а в случае смерти гражданина-жертвователя или ликвидации юридического лица-жертвователя — по решению суда.

Использование пожертвованного имущества не в соответствии с указанным жертвователем назначением или изменение этого назначения с нарушением вышеуказанных правил дает право жертвователю, его наследникам или иному правопреемнику требовать отмены пожертвования. Таким образом, даже став собственником пожертвованного имущества, религиозная организация не может произвольно пользоваться и распоряжаться им.

Законодательство оставляет на усмотрение религиозных организаций вопрос о наличии членских взносов или иных аналогичных регулярных выплат для финансирования деятельности религиозных организаций со стороны их участников (членов) — физических или юридических лиц. Религиозная организация может закрепить в своем уставе положение об уплате ее участниками членских взносов в определенном размере или не делать этого. В уставы централизованных религиозных организаций и входящих в их структуру МРО может включаться положение

о том, что МРО отчисляют определенные суммы на обеспечение деятельности ЦРО. Например, в Типовом уставе православного прихода указывается, что «11. 3. Приход в обязательном порядке через Епархию отчисляет средства на общецерковные нужды в размере, установленном Священным Синодом Русской Православной Церкви, и средства на общеепархиальные нужды в порядке и размере, установленных Епархией».

Будучи некоммерческими организациями, религиозные организации вправе осуществлять предпринимательскую деятельность лишь для достижения целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям (ст. 117 ГК РФ, ст. 24 ФЗ «О некоммерческих организациях», ст. 23 ФЗ «О свободе совести.»). Они имеют также право создавать собственные предприятия.

В соответствии с принципом отделения религиозных объединений от государства, государство не финансирует деятельность религиозных организаций. Однако, в соответствии со ст. 4 ФЗ «О свободе совести.», государство оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры. Эти целевые поступления из бюджета должны расходоваться строго по назначению. Иногда они могут иметь существенное значение для обеспечения нормальной жизнедеятельности религиозной организации (например, при неудовлетворительном состоянии культового здания, охраняемого как памятник истории и культуры).

Религиозная организация, как и любое российское юридическое лицо, обязана выполнять возложенные на нее государством обязанности, в том числе обязанность уплачивать налоги в соответствии с законодательством Российской Федерации о налогах и сборах. При этом следует отметить, что положения налогового законодательства учитывают специфику деятельности религиозных организаций.

Религиозным организациям предоставлены значительные льготы, учитывающие их некоммерческую сущность, большие трудности, с которыми связано ведение хозяйственной деятельности в современных условиях, малообеспеченность основной массы верующих, не способных полностью обеспечить содержание религиозных организаций своими пожертвованиями.

Предоставление религиозным организациям налоговых льгот является широко распространенной в мире практикой. Налоговые льготы представляют собой косвенную материальную поддержку религиозных организаций за счет бюджетных средств (недополученные налоговые поступления в бюджет), то есть разумное отступление от принципа отсутствия государственного финансирования отделенных от государства религиозных организаций.

356

Имущество религиозного назначения, в том числе культовые здания и земельные участки, на которых они размещены, могут обладать большой номинальной стоимостью, но они не являются объектами коммерческого оборота, не приносят пропорциональных доходов. Поэтому обложение культовых зданий и земельных участков налогом на имущество организаций и земельным налогом приведет к тому, что очень многие религиозные организации, в первую очередь те из них, которые стеснены в средствах, не смогут выполнять обязанности по уплате этих налогов. В конечном итоге такой налоговой политики религиозные организации окажутся лишены возможности свободно отправлять религиозный культ.

Не обладающие правами юридического лица религиозные объединения (религиозные группы) не являются налогоплательщиками и не имеют возможности воспользоваться налоговыми льготами, установленными в Налоговом Кодексе РФ для религиозных организаций. Используемое для осуществления деятельности религиозных групп имущество принадлежит физическим лицам. Участниками гражданских правоотношений, возникающих в связи с деятельностью религиозной группы, также являются физические лица (участники религиозной группы). Льгот для них Налоговым Кодексом не предусмотрено.

В соответствии со статьей 8 Налогового Кодекса РФ (далее — НК):

— под налогом понимается обязательный, индивидуально безвозмездный платеж, взимаемый с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им на праве собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления денежных средств в целях финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований;

— под сбором понимается обязательный взнос, взимаемый с организаций и физических лиц, уплата которого является одним из условий совершения в отношении плательщиков сборов государственными органами, органами местного самоуправления, иными уполномоченными органами; должностными лицами юридически значимых действий, включая предоставление определенных прав или выдачу разрешений (лицензий).

357

Налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев (ст. 2, ч. 2 НК РФ). Поэтому, в частности, налоговые льготы могут устанавливаться только одновременно для всех религиозных организаций, независимо от их конфессиональной принадлежности.

В Российской Федерации устанавливаются следующие виды налогов и сборов: федеральные, региональные и местные (ст. 12 НК РФ).

Федеральными налогами и сборами признаются налоги и сборы, которые установлены Налоговым Кодексом и обязательны к уплате на всей территории Российской Федерации.

Региональными налогами признаются налоги, которые установлены Налоговым Кодексом и Законами субъектов Российской Федерации о налогах и обязательны к уплате на территориях соответствующих субъектов Российской Федерации

Местными налогами признаются налоги, которые установлены Налоговым Кодексом и нормативными правовыми актами представительных органов муниципальных образований о налогах и обязательны к уплате на территориях соответствующих муниципальных образований.

Не могут устанавливаться федеральные, региональные или местные налоги и сборы, не предусмотренные Налоговым Кодексом РФ.

Налог на добавленную стоимость

Объектом обложения налогом на добавленную стоимость являются операции по реализации товаров (работ, услуг) на территории Российской Федерации, в том числе на безвозмездной основе, и некоторые другие операции, перечисленные в ст. 146 НК РФ.

Общая налоговая ставка составляет 18 % от стоимости реализованных товаров, выполненных работ, оказанных услуг. Льготная (пониженная) ставка в размере 10 % установлена для ряда социально значимых категорий товаров — некоторых продовольственных товаров (мяса, молока, сахара, соли, хлеба, муки и т. п.), товаров для детей, периодических печатных изданий, некоторых медицинских товаров. Продавая товар, религиозная организация включает НДС в его цену и затем уплачивает налог. Таким образом, фактически налог взыскивается с покупателя продукции, конечного потребителя товара. Предоставляемые религиозным организациям льготы по НДС позволяют либо реализовывать товары и услуги по более низкой цене, либо получать большую прибыль.

В соответствии с подпунктом 1 пункта 3 статьи 149 главы 21 «Налог на добавленную стоимость» Налогового Кодекса, от налогообложения налогом на добавленную стоимость освобождены операции:

по реализации (или передаче для собственных нужд) предметов религиозного назначения и религиозной литературы (в соответствии с перечнем, утверждаемым Правительством Российской Федерации по представлению религиозных организаций (объединений), производимых религиозными организациями (объединениями) и организациями, единственными учредителями (участниками) которых являются религиозные организации (объединения), и реализуемых данными или иными религиозными организациями (объединениями) и организациями, единственными учредителями (участниками) которых являются религиозные организации (объединения), в рамках религиозной деятельности, за исключением подакцизных товаров и минерального сырья,

а также организация и проведение указанными организациями религиозных обрядов, церемоний, молитвенных собраний или других культовых действий.

Перечень указанных товаров утвержден постановлением Правительства Российской Федерации от 31 марта 2001 г. № 251.

В соответствии с вышеназванной нормой Кодекса, освобождены от налогообложения налогом на добавленную стоимость организация и проведение вышеуказанными организациями религиозных обрядов, церемоний, молитвенных собраний или других культовых действий. Таким образом, практика отказа от взимания платы за совершение религиозных обрядов (обряд совершается бесплатно, но лицу, попросившему его совершить, предлагается сделать пожертвование в рекомендованном размере) не имеет целью уклонение от налогообложения. Эта практика связана с желанием религиозных организаций не заниматься прямой «торговлей религиозными услугами» и имеет нравственную, а не экономическую мотивацию.

361

На основании п. 15 части 2 ст. 149 НК РФ не подлежит налогообложению (освобождается от налогообложения) реализация (а также передача, выполнение, оказание для собственных нужд) на территории Российской Федерации

ремонтно-реставрационных, консервационных и восстановительных работ, выполняемых при реставрации памятников истории и культуры, охраняемых государством, культовых зданий и сооружений, находящихся в пользовании религиозных организаций (за исключением археологических и земляных работ в зоне расположения памятников истории и культуры или культовых зданий и сооружений; строительных работ по воссозданию полностью утраченных памятников истории и культуры или культовых зданий и сооружений; работ по производству реставрационных, консервационных конструкций и материалов; деятельности по контролю за качеством проводимых работ).

Таким образом, если религиозная организация выступает заказчиком ремонтно-реставрационных, консервационных и восстановительных работ, то в стоимость работ, оплачиваемых ею ремонтно-реставрационной организации (подрядчику), не должен включаться налог на добавленную стоимость в следующих случаях:

объект является культовым зданием (сооружением), находящимся в собственности или в безвозмездном пользовании религиозной организации и охраняется как памятник истории и культуры;

объект является культовым зданием (сооружением), находящимся в собственности или в безвозмездном пользовании религиозной организации, но не относится к памятникам истории и культуры;

объект не является культовым зданием (сооружением), но находится в собственности или в безвозмездном пользовании религиозной организации и охраняется как памятник истории и культуры.

362

Акцизы

Налогоплательщиками акциза являются организации и индивидуальные предприниматели, совершающие операции, подлежащие налогообложению акцизами. «В настоящее время акцизами, прежде всего, облагаются социально вредные товары, в сдерживании потребления которых заинтересовано государство и общество. Кроме того, к подакцизным нередко относятся высокорентабельные товары, реализация которых приносит налогоплательщикам сверхприбыль. (…) В настоящее время к подакцизным товарам относятся спирт этиловый, спиртосодержащая и алкогольная продукция, пиво, табачная продукция, легковые автомобили и мотоциклы с мощностью двигателя свыше 150 л.с., автомобильный и прямогонный бензин, дизельное топливо и моторные масла (ст. 181 НК РФ)».[123]

Для религиозных организаций льгот по акцизам Налоговым Кодексом в настоящее время не предусмотрено.

Налог на доходы физических лиц (НДФЛ)

Исчисление и уплата налога на доходы физических лиц производится на основании 23-й главы НК РФ. Налогоплательщиками по этому налогу являются физические лица, объектом налогообложения — доходы физических лиц. Религиозные организации, как и любые другие организации, являются налоговыми агентами в отношении своих работников, т. е. исчисляют, удерживают НДФЛ из заработной платы и перечисляют в бюджет. Ни для религиозных организаций, ни для их работников по этому налогу не предусмотрено никаких особых правил или льгот. Налоговая ставка установлена ст. 224 НК РФ в размере 13 %, кроме некоторых специально предусмотренных этой же статьей случаев, не имеющих отношения к заработной плате.

Налогоплательщики имеют право на получение социального налогового вычета в случае совершения пожертвований религиозным организациям. Подлежащие обложению НДФЛ доходы налогоплательщика уменьшаются на сумму пожертвований, перечисляемых (уплачиваемых) им религиозным организациям на осуществление ими уставной деятельности, но не более 25 процентов суммы дохода, полученного в налоговом периоде[124] (статья 219 НК РФ). На практике воспользоваться этой льготой достаточно сложно, поскольку у большинства граждан основным источником доходов является заработная плата, из которой НДФЛ удерживается перед выплатой. Таким образом, пожертвовавший на нужды религиозной организации гражданин должен получить документальное подтверждение факта и размера пожертвования и в установленный период подать налоговую декларацию с целью возвращения ему суммы социального налогового вычета. В реальной жизни такое, скажем так, нетипично. Некоторые авторы полагают, что «поскольку пожертвования от физических лиц поступают в религиозную организацию в основном анонимно, то эта льгота носит скорее декларативный характер»[125].

Налог на прибыль организаций

Статья 247 Налогового Кодекса РФ определяет прибыль как полученные доходы, уменьшенные на величину произведенных расходов.

Порядок исчисления и уплаты налога на прибыль организаций регулируется главой 25 «Налог на прибыль организаций» НК РФ. Статьей 246 НК РФ установлено, что все российские организации являются налогоплательщиками налога на прибыль организаций. Таким образом, религиозные организации признаются плательщиками по данному налогу.

Налоговая ставка составляет 20 % (ст. 284 НК РФ), налоговый период — календарный год (ст. 285 НК РФ).

Налоговым Кодексом предусматриваются льготы по налогообложению религиозных организаций. Так, в соответствии с подпунктом 27 пункта 1 статьи 251 Кодекса при определении налоговой базы не учитываются доходы в виде имущества (включая денежные средства) и (или) имущественных прав, которые получены религиозной организацией в связи с совершением религиозных обрядов и церемоний и от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения. В отличие от вышерассмотренной льготы по НДС, в данном случае не существует отдельного нормативного документа, устанавливающего перечень предметов религиозного назначения, на доходы от реализации которых распространяется данная льгота. На практике налоговые органы ориентируются на перечень предметов, утвержденный Постановлением Правительства РФ от 31.03.2001 г. для применения льготы по НДС.

Соответственно, расходы, осуществляемые религиозными организациями в связи с совершением религиозных обрядов и церемоний, а также в связи с реализацией религиозной литературы и предметов религиозного назначения, не учитываются при определении налоговой базы согласно пункту 48 статьи 270 Кодекса.

В налоговую базу не включаются целевые поступления из бюджета бюджетополучателям (п. 2 ст. 251 НК РФ). Для религиозных организаций это бюджетное финансирование реставрации, содержания и охраны зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, выделяемое в соответствии с п. 3 ст. 4 ФЗ «О свободе совести.».

При определении налоговой базы, в соответствии с подпунктом 11 пункта 2 статьи 251 Кодекса, не учитывается имущество (включая денежные средства) и (или) имущественные права, которые получены религиозными организациями на осуществление уставной деятельности. На основании данного положения не подлежат обложению налогом на прибыль пожертвования, полученные религиозной организацией на осуществление какой-либо деятельности, предусмотренной ее уставом.

Религиозные организации — получатели указанных целевых поступлений обязаны вести отдельный учет доходов и расходов, полученных и произведенных в рамках целевых поступлений (п.

365

2 ст. 251 НК РФ). Это требование призвано обеспечить возможность осуществления контроля за тем, были ли целевые поступления действительно использованы в тех целях, на которые они были получены религиозной организацией. По окончании налогового периода религиозные организации представляют в налоговые органы по месту своего учета отчет о целевом использовании полученных средств.

Если целевые поступления, в том числе пожертвованное имущество и денежные средства, использованы религиозной организацией не по назначению, не на уставные цели, то они будут признаны внереализационными доходами (п. 14 ст. 250 НК РФ). Религиозной организации придется включить их в налоговую базу при исчислении налога на прибыль. (Помимо этого, жертвователь будет вправе требовать отмены пожертвования, согласно ч. 5 ст. 582 Гражданского Кодекса РФ).

Кроме того, согласно подпункту 39 пункта 1 статьи 264 Кодекса, учитываются как расходы, связанные с производством и реализацией, расходы налогоплательщиков-организаций, уставной (складочный) капитал которых состоит полностью из вклада религиозных организаций, в виде сумм прибыли, полученной от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения, при условии перечисления этих сумм на осуществление уставной деятельности указанных религиозных организаций. Это, например, означает, что принадлежащая религиозной организации иконописная мастерская или магазин церковной литературы, перечисляющие свою прибыль религиозной организации, вправе учесть перечисленную прибыль как расходы. Если церковная мастерская получила от продажи икон доход в 1 000 000 рублей, произведя при этом расходы на 800 000 рублей, то она имеет подлежащую обложением налогом прибыль в размере 200 000 рублей (не будучи религиозной организацией, мастерская не имеет льготы по налогу на прибыль от реализации предметов религиозного назначения). Но если эти 200 000 рублей мастерская перечисляет религиозной организации на уставную деятельность, она вправе приплюсовать их к произведенным расходам. В результате

366

1 000 000 — (800 000 + 200 000) = 0, мастерская не имеет прибыли, подлежащей налогообложению.

Другие налогоплательщики, делающие пожертвования религиозным организациям на осуществление уставной деятельности, не смогут отнести эти пожертвования к расходам, уменьшающим налоговую базу (ст. 270 п. 34 НК РФ). Таким образом, в отличие от физических лиц, которые, по крайней мере теоретически, стимулируются делать пожертвования религиозным организациям посредством предоставления налогового вычета при уплате НДФЛ, для жертвователей — юридических лиц такого налогового стимула в настоящее время не существует.

Государственная пошлина

Государственная пошлина является не налогом, а сбором. Она взимается при обращении в государственные органы, органы местного самоуправления, иные органы и (или) к должностным лицам за совершением в отношении плательщика сбора юридически значимых действий (при обращении в суд, при выдаче лицензии, при совершении нотариальных действий, при государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним). К юридически значимым действиям приравнивается также выдача документов (их копий, дубликатов).

Государственная пошлина уплачивается истцом при обращении в суд, кроме предусмотренных законом случаев, когда истец освобождается от уплаты госпошлины. Госпошлина может быть взыскана с лица, которое выступает ответчиком в суде, если решение суда принято не в его пользу, а истец был освобожден от уплаты госпошлины. (Если госпошлина была уплачена истцом при обращении в суд, проигравший дело ответчик обязывается компенсировать истцу расходы по уплате госпошлины). Государственная пошлина, в частности, взимается: за государственную регистрацию юридического лица (в том числе — религиозной организации) в размере 4 000 рублей;

за государственную регистрацию изменений, вносимых в устав религиозной организации, — 800 рублей.

В соответствии со статьей 33335 НК РФ, п. 1, религиозные объединения освобождаются от уплаты государственной пошлины за право использования наименований «Россия», «Российская Федерация» и образованных на их основе слов и словосочетаний в наименованиях указанных организаций или объединений.

Транспортный налог

Транспортный налог (гл. 28 НК РФ) является региональным налогом.

Налогоплательщиками налога признаются лица, на которых в соответствии с законодательством Российской Федерации зарегистрированы транспортные средства, признаваемые объектом налогообложения.

Объектом налогообложения признаются автомобили, мотоциклы, мотороллеры, автобусы и другие самоходные машины и механизмы на пневматическом и гусеничном ходу, самолеты, вертолеты, теплоходы, яхты, парусные суда, катера, снегоходы, мотосани, моторные лодки, гидроциклы, несамоходные (буксируемые суда) и другие водные и воздушные транспортные средства, зарегистрированные в установленном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Налоговые ставки устанавливаются законами субъектов Российской Федерации соответственно в зависимости от мощности двигателя, тяги реактивного двигателя или валовой вместимости транспортных средств, категории транспортных средств в расчете на одну лошадиную силу мощности двигателя транспортного средства, один килограмм силы тяги реактивного двигателя, одну регистровую тонну транспортного средства или единицу транспортного средства (ст. 361 НК РФ).

Налоговые ставки, указанные в пункте 1 статьи 361 НК РФ, могут быть увеличены (уменьшены) законами субъектов Российской Федерации, но не более чем в десять раз.

Налоговый Кодекс не предусматривает льгот по транспортному налогу для религиозных организаций, но они могут быть введены законами субъектов Российской Федерации.

368

Налог на имущество организаций

Согласно главе 30 «Налог на имущество организаций» Налогового Кодекса Российской Федерации, налог на имущество организаций является региональным налогом, формирующим, в значительной степени, доходы региональных и местных бюджетов.

В соответствии с пунктом 2 статьи 381 Кодекса, религиозные организации освобождаются от налогообложения в отношении имущества, используемого ими для осуществления религиозной деятельности.

В письме Министерства финансов РФ от 24 мая 2005 г. № 0306-02-02/41 к имуществу, освобождаемому от налогообложения, отнесены:

«культовые здания и сооружения,

иные объекты, специально предназначенные для совершения и обеспечения богослужений, молитвенных и религиозных собраний, других религиозных обрядов и церемоний, религиозного почитания (паломничества), профессионального религиозного образования, иной религиозной деятельности,

предметы религиозного назначения и другое имущество, используемое для религиозной деятельности».

Та же статья 381 НК РФ освобождает любые организации от уплаты налога на имущество в отношении объектов, признаваемых памятниками истории и культуры федерального значения в установленном законодательством Российской Федерации порядке. Однако на практике всё находящееся у религиозных организаций имущество, отнесенное к памятникам истории и культуры федерального значения, имеет религиозное назначение. Таким образом, на это имущество налоговая льгота распространяется по двум вышеперечисленным основаниям.

Религиозные организации должны уплачивать налог на имущество лишь в части стоимости того имущества, которое учитывается на их балансе в качестве объектов основных средств и не используется ими для осуществления религиозной деятельности.

В связи с этим возникает вопрос: если религиозная организация осуществляет исключительно религиозную деятельность

369

в соответствии с уставом, то будет ли подлежать налогообложению такое имущество, как, например, компьютеры, ведь они не используются прямым и непосредственным образом в религиозной деятельности, но, с другой стороны, организация не осуществляет никакой другой деятельности, кроме религиозной[126]?

Однозначного ответа на этот вопрос не существует, поскольку в действующем законодательстве не дается определения понятия «религиозная деятельность». В спорных случаях все зависит от того, сможет ли религиозная организация убедить налоговые органы в том, что деятельность, для осуществления которой используется данное имущество, должна быть отнесена к религиозной. В одном реальном случае местной религиозной организации удалось обосновать, что оргтехника (компьютер, принтер, ксерокс) используется ею для составления расписания богослужений, для переписки с верующими и другими религиозными организациями и, таким образом, является имуществом, используемым для обеспечения религиозной деятельности. Известны случаи, когда споры с налоговыми органами возникали по поводу обложения налогом на имущество принадлежащего религиозной организации автомобиля, используемого священнослужителем для поездок с целью совершения религиозных обрядов в домах верующих.

В случае, если жилые помещения (квартиры, дома), принадлежащие религиозной организации, используются для проживания священнослужителей, которые, кроме проживания, проводят в этих жилых помещениях религиозные обряды и церемонии, данное имущество может быть отнесено к освобождаемому от уплаты налога на имущество в соответствии со ст. 381 НК РФ. Так, Арбитражный суд Свердловской области в решении от 28.05.2007 по делу № А60-5394/2007-С8 указал, что Жилищный Кодекс Российской Федерации от 29.12.2004 № 188-ФЗ в п. 2 ст. 17 допускает использование жилого помещения для осуществления профессиональной деятельности или индивидуальной предпринимательской деятельности проживающими в нем на законных основаниях гражданами, если это не нарушает права и законные интересы других граждан, а также требования, которым должно отвечать жилое помещение. Довод налоговой инспекции о том, что от налогообложения по налогу на имущество освобождаются только объекты, специально предназначенные для совершения и обеспечения богослужений, молитвенных и религиозных собраний, а в силу статьи 17 Жилищного Кодекса Российской Федерации жилые помещения предназначены для проживания граждан, в связи с чем полагавшего, что жилые помещения не могут быть освобождены от налогообложения, судом не принят во внимание, поскольку основан на неверном толковании статьи 381 Налогового Кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 17 Жилищного Кодекса РФ, статьи 16 Федерального закона № 125-ФЗ от 26.09.1997 г. «О свободе совести и религиозных объединениях».

Необходимо обратить внимание на то, что нормы главы 30 «Налог на имущество организаций» Кодекса допускают возможность предоставления религиозным организациям дополнительных льгот по уплате налога на имущество организаций. Так, статьей 372 Кодекса предусмотрено, что при установлении налога законами субъектов Российской Федерации могут также предусматриваться налоговые льготы и основания для их использования налогоплательщиками. В соответствии со статьей 4, п. 1, пп. 13 Закона г. Москвы «О налоге на имущество организаций» от 05.11.2003 г. № 64, зарегистрированные в установленном порядке религиозные организации освобождены от уплаты налога на имущество, используемое ими для осуществления уставной деятельности. Таким образом, в Москве объектом обложения данным налогом не является любое имущество религиозных организаций, используемое ими для ведения какой-либо предусмотренной их уставами деятельности, в том числе и предпринимательской.

371

Земельный налог

Согласно главе 31 «Земельный налог» Налогового Кодекса, вступившей в силу с 1 января 2005 года, земельный налог устанавливается в качестве местного налога и вводится в действие в соответствии с Налоговым Кодексом нормативными правовыми актами (законами) представительных органов муниципальных образований (органов законодательной (представительной) власти городов Москвы и Санкт-Петербурга).

В соответствии со ст. 388 НК РФ, налогоплательщиками налога признаются организации и физические лица, обладающие земельными участками на праве собственности, праве постоянного (бессрочного) пользования или праве пожизненного наследуемого владения. Не признаются налогоплательщиками организации и физические лица в отношении земельных участков, находящихся у них на праве безвозмездного срочного пользования или переданных им по договору аренды.

На основании пункта 4 статьи 395 Налогового Кодекса религиозные организации освобождаются от уплаты земельного налога в отношении принадлежащих им земельных участков, на которых расположены здания, строения и сооружения религиозного и благотворительного назначения.

В Письме Министерства финансов РФ от 24 мая 2005 г. № 0306-02-02/41 разъясняется, что от налогообложения земельным налогом освобождается весь земельный участок, принадлежащий религиозной организации, на котором расположено здание, строение или сооружение религиозного либо благотворительного назначения, независимо от нахождения на данном земельном участке зданий, строений и сооружений иного назначения. Письмо Министерства финансов РФ от 7 мая 2008 г. № 03-0504-02/31 дополняет, что

«если на земельном участке, принадлежащем религиозной организации, не расположены здания, строения и сооружения религиозного и благотворительного назначения, а находятся только здания, строения или сооружения, где производится религиозная литература, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы

372

религиозного назначения, то налогообложение такого земельного участка должно осуществляться в общеустановленном порядке».

Страховые взносы

На смену ранее уплачивавшемуся единому социальному налогу введена уплата страховых взносов в соответствии с Федеральным законом от 24 июля 2009 г. № 212-ФЗ «О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования».

Для плательщиков страховых взносов — организаций и индивидуальных предпринимателей объектом обложения страховыми взносами признаются выплаты и иные вознаграждения, начисляемые плательщиками страховых взносов в пользу физических лиц по трудовым договорам и гражданско-правовым договорам, предметом которых является выполнение работ, оказание услуг (за исключением вознаграждений, выплачиваемых индивидуальным предпринимателям, адвокатам, нотариусам, занимающимся частной практикой), а также по договорам авторского заказа, договорам об отчуждении исключительного права на произведения науки, литературы, искусства, издательским лицензионным договорам, лицензионным договорам о предоставлении права использования произведения науки, литературы, искусства.

Таким образом, страховые взносы уплачиваются религиозными организациями не только в пользу своих работников, но и в пользу физических лиц, не являющихся работниками религиозной организации, но выполняющих для нее работы, оказывающие услуги, например в пользу мастера, выполняющего ремонт по договору подряда. Не уплачиваются страховые взносы в случаях, если граждане добровольно безвозмездно трудятся в целях оказания помощи религиозной организации.

Статья 12 указанного Федерального закона устанавливает применяемые тарифы страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации (ПФР), Фонд социального страхования Российской Федерации (ФСС) и Федеральный фонд обязательного

373

медицинского страхования (ФФОМС). В процентах от размера выплаты страховые взносы составляют:

Таким образом, на 100 р., выплаченных физическому лицу, религиозная организация уплачивает 34 р. страховых взносов. В соответствии со ст. 58.2 вышеназванного Закона, в 2012–2013 гг. тариф страхового взноса в ПФР снижен с 26 до 22 % и суммарный тариф страховых взносов составляет, соответственно, 30,0 %.

(О выплате страховых взносов за священнослужителей и работников см. также следующую главу.)

ГЛАВА 12. ТРУДОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РЕЛИГИОЗНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Труду и основным гарантиям для трудящихся посвящена статья 37 Конституции РФ:

«1. Труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию.

2. Принудительный труд запрещен.

3. Каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы.

5. Каждый имеет право на отдых. Работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, оплачиваемый ежегодный отпуск».

ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» в статье 24 устанавливает, что:

«1. Религиозные организации в соответствии со своими уставами вправе заключать трудовые договоры (контракты) с работниками.

2. Условия труда и его оплата устанавливаются в соответствии с законодательством Российской Федерации трудовым договором

375

(контрактом) [127] между религиозной организацией (работодателем) и работником.

3. На граждан, работающих в религиозных организациях по трудовым договорам (контрактам), распространяется законодательство Российской Федерации о труде.

4. Работники религиозных организаций, а также священнослужители подлежат социальному обеспечению, социальному страхованию и пенсионному обеспечению в соответствии с законодательством Российской Федерации».

Запрет на дискриминацию в сфере труда, установленный ст. 37 Конституции, более подробно раскрывается в ст. 3 Трудового Кодекса (ТК) РФ:

«Никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества независимо от пола, расы, цвета кожи, национальности, языка, отношения к религии… политических убеждений, принадлежности или непринадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работника».

По нашему мнению, указанная норма не допускает, чтобы при найме в религиозную организацию работника, трудовые обязанности которого имеют не богослужебный характер, работодатель требовал от кандидата принадлежности к соответствующему вероисповеданию (см. также ст. 64 и 65 ТК РФ) [128]. Быть может, это следует считать несовершенством законодательства, тем более что, как мы увидим далее, ТК РФ допускает возможность увольнения работника религиозной организации по причине его перехода в другое вероисповедание. Однако теоретически возможно, что лицо, которому официально отказано в приеме на работу в религиозную организацию по причине «ненадлежащего» вероисповедания, обратится в суд с жалобой на нарушение антидискриминационных норм законодательства[129]. Учитывая, что на практике религиозные организации подбирают работников среди своих участников, а не дают публичные объявления

0 найме работников, данная проблема пока не имеет большого практического значения.

Трудовые отношения, как их определяет ст. 15 ТК РФ, — отношения, основанные на соглашении между работником и работодателем о личном выполнении работником за плату трудовой функции (работы по определенной специальности, квалификации или должности), подчинении работника правилам внутреннего трудового распорядка при обеспечении работодателем условий труда, предусмотренных трудовым законодательством, коллективным договором, соглашениями, трудовым договором.

Итак, можно выделить следующие необходимые признаки трудовых отношений:

1) они возникают на основании трудового договора (ст. 16 ТК РФ);

2) личный характер выполнения работником его трудовой функции. Никто не может за работника выполнять его обязанности;

3) возмездный характер работы, работодатель обязан выплачивать работнику заработную плату;

4) работник подчиняется правилам внутреннего трудового распорядка;

5) работодатель обеспечивает условия труда для работника.

Эти признаки должны присутствовать в совокупности, отсутствие одного из них позволяет сделать вывод об отсутствии трудовых отношений между сторонами. В связи с этим следует отграничивать работу, выполняемую в рамках трудовых отношений, от работы, выполняемой по гражданско-правовому договору, от бесплатной благотворительной работы добровольцев в религиозной организации. Исполнение обязательств по гражданско-правовому договору осуществляется лицом самостоятельно, без подчинения внутренним правилам организации, на свой страх и риск. Поэтому, например, мастер, нанятый религиозной организацией для ремонта кровли культового здания по договору подряда (глава 37 ГК РФ), или прихожанин, добровольно и безвозмездно оказывающий выполнение каких-либо работ для нужд религиозной организации, не являются работниками в терминах ТК РФ. Не является работником священнослужитель, с которым не заключен трудовой договор.

В то же время уклонение религиозной организации от оформления трудового договора с лицом, фактически работающим в религиозной организации, не будет признано основанием для вывода об отсутствии трудовых отношений. Согласно ст. 61 ТК РФ, «трудовой договор вступает в силу со дня его подписания работником и работодателем, либо со дня фактического допущения работника к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя». Трудовой договор, не оформленный в письменной форме, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя. При фактическом допущении работника к работе работодатель обязан оформить с ним трудовой договор в письменной форме не позднее трех рабочих дней со дня фактического допущения работника к работе (ст. 67 ТК РФ).

378

Руководитель юридической службы Московской Патриархии РПЦ ин. Ксения (Чернега) полагает, что поскольку, согласно ст. 342 ТК РФ, трудовые отношения между религиозной организацией и гражданином возникают только с момента заключения трудового договора в письменной форме, то фактический доступ к работе не является основанием возникновения трудовых отношений, то есть в отношении работников религиозных организаций не применяется вышеприведенное положение ст. 67 ТК РФ[130]. Нам эта точка зрения представляется небесспорной. Несоблюдение религиозной организацией требования о заключении трудового договора с работником в письменной форме будет означать не отсутствие трудовых отношений с ним, а нарушение требований ст. ст. 342 и 67 ТК РФ. Обратим внимание на то, что статья 67 ТК РФ требует оформления работодателем в трехдневный срок трудового договора, ранее не оформленного в письменной форме. Невыполнение работодателем этого требования в установленный срок означает не отсутствие трудовых отношений с фактически приступившим к работе работником, а нарушение трудового законодательства.

Конечно, это не означает, что любой гражданин, выполнивший какую-либо оплачиваемую работу для религиозной организации без оформления трудового договора, автоматически вступает с ней в трудовые отношения. Он должен быть допущен представителем нанимателя к какой-либо работе, предусмотренной штатным расписанием.

На практике в религиозных организациях приходится сталкиваться с ситуациями, когда человек фактически выполняет определенные трудовые обязанности, получая так называемую «черную» («в конверте») зарплату без оформления трудового договора. Причиной такой практики подчас является желание уклониться от уплаты подоходного налога и страховых взносов. Такие отношения могут продолжаться неопределенно долгий срок, например вплоть до возникновения конфликтной ситуации между работником и религиозной организацией. Но в случае выявления факта существования таких отношений обнаруживается целый ряд нарушений законодательства. Выплата «черной зарплаты», как правило, происходит из не учтенных, в нарушение правил бухгалтерского учета, денежных средств. При этом религиозная организация в нарушение налогового законодательства не удерживает из зарплаты и не перечисляет в бюджет 13 % подоходного налога и не оплачивает за работника 34 % страховых взносов (уклонение от уплаты НДФЛ (подоходного налога) будет вменено в вину работнику). Работнику в этом случае не засчитывается трудовой стаж, не гарантируется оплачиваемый отпуск, защита от произвольного увольнения.

Общие нормы трудовых отношений, установленные ТК РФ, обязательны для применения к трудовым отношениям, в которых работодателем выступает религиозная организация, с учетом особенностей регулирования труда работников религиозных организаций, содержащихся в главе 54 ТК РФ.

Работодателем является религиозная организация, зарегистрированная в порядке, установленном Федеральным законом, и заключившая трудовой договор с работником в письменной форме.

Работником является лицо, достигшее возраста восемнадцати лет, заключившее трудовой договор с религиозной организацией, лично выполняющее определенную работу и подчиняющееся внутренним установлениям религиозной организации (ст. 342 ТК РФ).

Не являющаяся юридическим лицом религиозная группа не может выступать в качестве работодателя. Участник религиозной группы может заключить договор с работником для выполнения работ для нужд религиозной группы как работодатель — физическое лицо.

Минимальный возраст работника религиозной организации составляет 18 лет, в то время как общая норма ст. 63 ТК РФ устанавливает, что заключение трудового договора допускается с лицами, достигшими возраста шестнадцати лет, а в некоторых случаях — 14 лет. Таким образом, для работников религиозных организаций установлен более высокий возрастной ценз.

Статья 343 ГК РФ предусматривает возможность учитывать при определении прав и обязанностей сторон трудового договора особенности, установленные внутренними установлениями религиозной организации. В частности, в договоре можно определить обязанность работника соблюдать вероучительные нормы в отношении одежды, поведения и т. п. В то же время внутренние установления религиозной организации не должны противоречить Конституции Российской Федерации, Трудовому Кодексу и иным Федеральным законам. Например, нельзя внести в договор условие о телесном наказании работника за нарушение норм благочестивого поведения.

Согласно положениям статьи 344 ТК РФ, трудовой договор между работником и религиозной организацией может заключаться на определенный срок. Это не исключает и возможности заключения трудового договора на неопределенный срок. В соответствии со ст. ст. 58 и 59 ТК РФ, срочный трудовой договор заключается, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок и в некоторых, указанных в ТК, случаях — по соглашению сторон. Договор, заключенный на неопределенный срок, лучше защищает интересы работника от увольнения по односторонней инициативе работодателя, поскольку он может быть расторгнут по строго определенным основаниям. Срочный же трудовой договор работодатель вправе не возобновлять по истечении его срока действия.

Указав на возможность заключения трудового договора на определенный срок, Трудовой Кодекс предоставил религиозной организации возможность свободного выбора между заключением с работником договора на неопределенный или определенный срок. Срок действия срочного трудового договора — не более

5 лет (ст. 58 ТК РФ), по истечении которых он может быть продлен на новый срок.

381

Статья 344 ТК РФ также устанавливает, что при заключении трудового договора работник обязуется выполнять любую не запрещенную законом работу, определенную этим договором. В трудовой договор в соответствии с настоящим Кодексом и внутренними установлениями религиозной организации включаются условия, существенные для работника и для религиозной организации как работодателя[131].

Статья 344 ТК РФ устанавливает упрощенный порядок изменения определенных сторонами условий труда в религиозных организациях. При необходимости изменения условий трудового договора религиозная организация обязана предупредить об этом работника в письменной форме не менее чем за семь календарных дней до их введения.

В п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями) разъяснено, что разрешая дела о признании незаконным изменения определенных сторонами условий трудового договора при продолжении работником работы без изменения трудовой функции (статья 74 ТК РФ) необходимо учитывать, что исходя из статьи 56 ГПК РФ работодатель обязан, в частности, представить доказательства, подтверждающие, что изменение определенных сторонами условий трудового договора явилось следствием изменений организационных или технологических условий труда, например изменений в технике и технологии производства, совершенствования рабочих мест на основе их аттестации, структурной реорганизации производства, и не ухудшало положения работника по сравнению с условиями коллективного договора, соглашения. При отсутствии таких доказательств изменение определенных сторонами условий трудового договора не может быть признано законным. Таким образом, несмотря на упрощенный порядок, религиозная организация — работодатель не вправе произвольным образом изменять существенные условия трудового договора без согласия работника.

Режим рабочего времени лиц, работающих в религиозных организациях, определяется с учетом установленной настоящим Кодексом нормальной продолжительности рабочего времени исходя из режима осуществления обрядов или иной деятельности религиозной организации, определенной ее внутренними установлениями (ст. 345 ТК РФ).

Под рабочим временем понимается время, в течение которого работник в соответствии с правилами внутреннего трудового распорядка организации и условиями трудового договора должен исполнять трудовые обязанности, а также иные периоды времени, которые в соответствии с законами и иными нормативными правовыми актами относятся к рабочему времени. Как установлено в ст. 90 ТК РФ, нормальная продолжительность рабочего времени не может превышать 40 часов в неделю.

Режим рабочего времени должен предусматривать продолжительность рабочей недели (пятидневная с двумя выходными днями, шестидневная с одним выходным днем, рабочая неделя с предоставлением выходных дней по скользящему графику), работу с ненормированным рабочим днем для отдельных категорий работников, продолжительность ежедневной работы (смены), время начала и окончания работы, время перерывов в работе, число смен в сутки, чередование рабочих и нерабочих дней (ст. 100 ТК РФ).

На основании статьи 113 ТК РФ, работа в выходные и нерабочие праздничные дни, как правило, запрещается. Привлечение к работе в выходные и нерабочие праздничные дни допускается с письменного согласия работника. Богослужения в религиозных организациях часто проходят в дни, отнесенные ТК РФ

383

к выходным (общим выходным днем является воскресенье — ст. 111 ТК РФ) и к нерабочим праздничным дням (ст. 112 ТК РФ). При необходимости выполнения работником трудовых обязанностей в такие дни надо учитывать, что привлечение его к работе в этих случаях допускается с письменного согласия работника (ст. 113 ТК РФ).

С работником религиозной организации может быть заключен договор о полной материальной ответственности в соответствии с перечнем, определенным внутренними установлениями религиозной организации (ст. 346 ТК РФ).

Как определено в ст. 242 ТК РФ, полная материальная ответственность работника состоит в его обязанности возмещать причиненный ущерб в полном размере. Полная материальная ответственность может быть возложена на работника только в определенных Трудовым Кодексом случаях (ст. 243). Таким образом, религиозным организациям предоставлено право заключения договоров о полной материальной ответственности с категориями работников, определенными внутренними установлениями религиозных организаций.

При отсутствии договора о полной материальной ответственности или иных оснований для ее возложения на работника, установленных ст. 243 ТК РФ, за причиненный ущерб работник несет материальную ответственность в пределах своего среднего месячного заработка.

Трудовой Кодекс в главе 13-й установил общие основания для прекращения трудового договора.

Помимо данных общих оснований, трудовой договор с работником религиозной организации может быть прекращен по основаниям, предусмотренным трудовым договором. Сроки предупреждения работника религиозной организации об увольнении по основаниям, предусмотренным трудовым договором, определяются трудовым договором (ст. 347 ТК РФ). Данная норма позволяет, как уже отмечалось выше, включить в условия трудового договора основания для его прекращения, учитывающие специфику религиозной организации. Законодатель предоставляет религиозной организации самостоятельно определять такие основания. Если, например, при заключении трудового договора работник согласился с условиями, в соответствии с которыми он может быть уволен в течение суток за богохульство или непослушание священнослужителю, его последующее увольнение по таким предусмотренным договором основаниям будет законным. Статья 347 ТК РФ определяет также, что порядок и условия предоставления указанным работникам гарантий и компенсаций, связанных с таким увольнением, определяются трудовым договором (а не нормами главы 27 ТК РФ). Это означает, что именно в трудовом договоре может быть разрешен иначе, чем установлено в главе 27:

вопрос о выплате (или невыплате) работнику выходного пособия при расторжении трудового договора в связи с ликвидацией религиозной организации либо сокращением численности или штата работников;

о преимущественном праве работника на оставление на работе при сокращении численности или штата работников;

об иных гарантиях работнику при проведении мероприятий по сокращению численности или штата работников.

Индивидуальные трудовые споры, не урегулированные самостоятельно работником и религиозной организацией как работодателем, рассматриваются в судебном порядке (ст. 348 ТК РФ).

Возможно возникновение противоречия между нормами трудового законодательства и канонического (религиозного) права. Если священнослужитель был лишен сана в соответствии с религиозными правилами, те же правила обычно воспрещают ему обращаться в светский суд. Однако если такой священнослужитель являлся работником религиозной организации (заключил с ней трудовой договор) и был уволен в связи с лишением сана (на основании условий договора), то он, как и всякий работник, имеет право обратиться в суд, если считает свое увольнение незаконным. Некоторые конфессии свободно заключают трудовые договора со священнослужителями, другие придерживаются той позиции, что священнослужителей нельзя считать наемными

385

работниками, и не заключают с ними трудовых договоров. В последнем случае священнослужитель не защищен нормами трудового законодательства.

Согласно статье 392 ТК РФ, работник имеет право обратиться в суд за разрешением индивидуального трудового спора в течение трех месяцев со дня, когда он узнал или должен был узнать

о нарушении своего права, а по спорам об увольнении — в течение одного месяца со дня вручения ему копии приказа об увольнении либо со дня выдачи трудовой книжки.

Работодатель имеет право обратиться в суд по спорам о возмещении работником вреда, причиненного организации, в течение одного года со дня обнаружения причиненного вреда.

При пропуске по уважительным причинам сроков, установленных частями первой и второй настоящей статьи, они могут быть восстановлены судом.

В соответствии с частью 1 статьи 47 Конституции РФ, «никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом». Согласно части 2 статьи 3 Гражданского процессуального Кодекса, «отказ от права на обращение в суд недействителен». Поэтому попытки включить в трудовой договор условие об отказе работника разрешать трудовой спор с религиозной организацией в суде не будет иметь юридических последствий. Работник может, уважая религиозные традиции, добровольно воздержаться от обращения в суд, но не обязывается к этому светским законодательством.

Согласно пункту 4 статьи 24 ФЗ «О свободе совести.», работники религиозных организаций, а также священнослужители подлежат социальному обеспечению, социальному страхованию и пенсионному обеспечению в соответствии с законодательством Российской Федерации. Если священнослужитель осуществляет свое служение в религиозной организации по трудовому договору, он является работником и работодатель (религиозная организация), начисляя ему заработную плату, обязан делать за него взносы в страховые фонды так же, как и за других работников.

386

Но священнослужители могут не состоять в трудовых отношениях с религиозной организацией. В этом случае денежное содержание, которое они получают от религиозной организации, не является заработной платой. С точки зрения гражданского права, эти регулярно выплачиваемые священнослужителю денежные средства дарятся ему религиозной организацией. (Эти выплаты могут также именоваться «благотворительной помощью» или «пожертвованием» священнослужителю.) Наравне с заработной платой они облагаются налогом на доходы физических лиц в размере 13 %. Но, в отличие от заработной платы, такие выплаты не носят обязательного характера ввиду отсутствия договора, определяющего обязательства сторон. Поэтому в случае прекращения выплаты денежного содержания священнослужитель может лишь ходатайствовать о его выплате перед руководством соответствующей религиозной организации, перед духовными властями, но не имеет оснований требовать выплаты в судебном порядке.

Государство принимает от религиозных организаций страховые взносы[132], уплачиваемые за священнослужителей, не состоящих с ними в трудовых отношениях, наравне со страховыми взносами, уплачиваемыми за работников.

Согласно п. 1 ст. 7 Федерального закона от 15.12.2001 г. № 167-ФЗ «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», священнослужители (не состоящие в трудовых отношениях с религиозными организациями и не имеющие с ними гражданско-правового договора) включены в число лиц, на которых распространяется обязательное пенсионное страхование.

В соответствии с п. 5 ст. 2 Федерального закона от 29.12.2006 г. № 255-ФЗ «Об обязательном социальном страховании на случай временной нетрудоспособности и в связи с материнством» священнослужители включены в число лиц, подлежащих обязательному

социальному страхованию на случай временной нетрудоспособности.

Согласно Письму Минздравсоцразвития от 11 февраля 2010 г. № 286-19:

«выплаты и иные вознаграждения, начисляемые организацией в пользу физических лиц, подлежащих обязательному социальному страхованию, с которыми в соответствии с законодательством ни трудовые, ни гражданско-правовые договоры не заключаются, за выполнение ими трудовой функции, работ, услуг, подлежат обложению страховыми взносами. При этом уплата страховых взносов производится по тем видам обязательного социального страхования, по которым данные лица являются застрахованными.

Уплата страховых взносов за указанных застрахованных лиц осуществляется теми организациями, которые по отношению к ним являются страхователями:… за священнослужителей — религиозными организациями».

Приказом Минздравсоцразвития России от 29.06.2011 г. № 624н (ред. от 24.01.2012) «Об утверждении Порядка выдачи листков нетрудоспособности» установлено, что священнослужителям в установленном порядке выдается листок нетрудоспособности.

Пенсионный фонд письмом от 18.04.2005 г. «Об оценке пенсионных прав граждан — из числа священнослужителей» предусмотрел возможность обращения отделений Пенсионного фонда РФ в спорных случаях за подтверждением стажа лиц, участвующих в религиозных обрядах, в Епархиальные управления.

ГЛАВА 13. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ

В Православии, так же как практически во всех других религиях, в той или иной форме встречается заповедь любить ближнего, оказывать помощь нуждающимся. Благотворительная деятельность является одной из форм практической реализации этой заповеди.

Статья 39 Конституции установила, что в Российской Федерации поощряются добровольное социальное страхование, создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительность.

В соответствии со ст. 18 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» государство оказывает содействие и поддержку благотворительной деятельности религиозных организаций, а также реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий.

Федеральный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» от 11.08.1995 г. № 135-ФЗ в статье

1 определяет благотворительную деятельность как добровольную деятельность граждан и юридических лиц по бескорыстной (безвозмездной или на льготных условиях) передаче гражданам или юридическим лицам имущества, в том числе денежных средств, бескорыстному выполнению работ, предоставлению услуг, оказанию иной поддержки.

Религиозная организация может выступать как субъектом, так и объектом благотворительной деятельности. В первом качестве

389

она может оказывать благотворительную помощь юридическим лицам (другим религиозным организациям, школам, больницам, детским домам) и физическим лицам. Во втором качестве она может получать благотворительную помощь от физических и юридических лиц. В некоторых случаях религиозная организация может выступать чем-то вроде «промежуточного звена», организующего распределение благотворительной помощи. Речь идет о ситуациях, когда религиозная организация получает имущество, денежные средства в качестве целевых пожертвований на оказание помощи нуждающимся. В терминах Федерального закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» субъект благотворительной деятельности (лицо, осуществляющее благотворительные пожертвования) именуется благотворителем; объект благотворительной деятельности — благополучателем.

В отличие от пожертвования, которое, как разновидность дарения, сопровождается переходом права собственности на жертвуемое имущество от жертвователя одаряемому, благотворительная деятельность может осуществляться также путем предоставления благополучателю имущества в безвозмездное пользование или в форме безвозмездного труда добровольцев для оказания помощи благополучателю.

Отметим также, что в отличие от пожертвования, которое, согласно требованиям ст. 572 ГК РФ, должно быть абсолютно безвозмедным, благотворительная деятельность допускает и некоторую возмездность оказываемой помощи. Например, не только бесплатная раздача, но и продажа продуктов нуждающимся по льготной цене также может подпадать под понятие благотворительной деятельности.

Федеральный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» устанавливает в статье 2, что благотворительная деятельность осуществляется в целях:

«социальной поддержки и защиты граждан, включая улучшение материального положения малообеспеченных, социальную реабилитацию безработных, инвалидов и иных лиц, которые в силу своих физических или интеллектуальных особенностей, иных обстоятельств не способны самостоятельно реализовать свои права и законные интересы;

подготовки населения к преодолению последствий стихийных бедствий, экологических, промышленных или иных катастроф, к предотвращению несчастных случаев;

оказания помощи пострадавшим в результате стихийных бедствий, экологических, промышленных или иных катастроф, социальных, национальных, религиозных конфликтов, жертвам репрессий, беженцам и вынужденным переселенцам;

содействия укреплению мира, дружбы и согласия между народами, предотвращению социальных, национальных, религиозных конфликтов;

содействия укреплению престижа и роли семьи в обществе; содействия защите материнства, детства и отцовства; содействия деятельности в сфере образования, науки, культуры, искусства, просвещения, духовному развитию личности;

содействия деятельности в сфере профилактики и охраны здоровья граждан, а также пропаганды здорового образа жизни, улучшения морально-психологического состояния граждан;

содействия деятельности в сфере физической культуры и массового спорта;

охраны окружающей природной среды и защиты животных; охраны и должного содержания зданий, объектов и территорий, имеющих историческое, культовое, культурное или природоохранное значение, и мест захоронения».

Соответственно, деятельность, преследующая иные цели, не перечисленные в Законе, не может быть признана благотворительной деятельностью.

Закон специально оговаривает в той же ст. 2, что направление денежных и других материальных средств, оказание помощи в иных формах коммерческим организациям, а также поддержка политических партий, движений, групп и кампаний благотворительной деятельностью не являются. Проводить одновременно

391

с благотворительной деятельностью предвыборную агитацию, агитацию по вопросам референдума запрещается.

В то же время законодательство никак не регулирует проблему совместимости благотворительной деятельности с миссионерской работой, т. е. с попытками обращать получателей благотворительной помощи в свою веру. В СССР благотворительная деятельность религиозных организаций была запрещена, среди прочего, и по той причине, чтобы она не использовалась как средство привлечения новых верующих. На наш взгляд, в современной России невозможно и нецелесообразно требовать от религиозных организаций, чтобы их благотворительная деятельность была лишена всякой религиозной окраски, ибо оказание духовной помощи есть для них конечный, высший смысл всякой благотворительности. Определение уместных форм духовнопросветительной работы, проведение грани между проповедью и агрессивным прозелитизмом с использованием бедственного положения людей есть скорее вопрос этический, чем подлежащий нормативно-правовому регулированию.

В соответствии со ст. 18 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» религиозные организации вправе осуществлять благотворительную деятельность как непосредственно, так и путем учреждения благотворительных организаций. Как установлено в ст. 6 Федерального закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях»,

«благотворительной организацией является неправительственная (негосударственная и немуниципальная) некоммерческая организация, созданная для реализации предусмотренных настоящим Федеральным законом целей путем осуществления благотворительной деятельности в интересах общества в целом или отдельных категорий лиц».

Цели благотворительной деятельности были перечислены в ст. 2 названного Закона. В то же время, в соответствии со ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», религиозное объединение создается в целях совместного исповедания и распространения веры. Таким образом, одно

392

и то же юридическое лицо не может одновременно иметь статус религиозного объединения и благотворительной организации — они создаются в разных целях. Это, разумеется, не препятствует религиозной организации заниматься в том числе и благотворительной деятельностью, а благотворительной организации, например, сопровождать свою деятельность религиозными обрядами. Но воспользоваться специальными правами и льготами, установленными только для благотворительных или только для религиозных организаций, возможно в зависимости от того, зарегистрирована организация как религиозная или как благотворительная.

Поэтому в зависимости от конкретных обстоятельств религиозная организация вправе выбрать оптимальный для нее вариант — вести благотворительную деятельность непосредственно или же учредить благотворительную организацию. Последнее может быть целесообразно при необходимости использовать те налоговые льготы, которые предусмотрены исключительно при осуществлении благотворительной деятельности благотворительными организациями. Прежде всего это связано с проблемой налогообложения благополучателей налогом на доходы физических лиц (см. далее).

Формы благотворительных организаций:

общественная организация (объединение);

фонд;

учреждение;

иные формы, предусмотренные Федеральными законами для благотворительных организаций (некоммерческие партнерства, автономные некоммерческие организации).

Благотворительная организация может создаваться в форме учреждения, если ее учредителем является другая благотворительная организация.

Источниками формирования имущества благотворительной организации, согласно ст. 15 Федерального закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», могут являться:

393

взносы учредителей благотворительной организации; членские взносы (для благотворительных организаций, основанных на членстве);

благотворительные пожертвования, в том числе носящие целевой характер (благотворительные гранты), предоставляемые гражданами и юридическими лицами в денежной или натуральной форме;

доходы от внереализационных операций, включая доходы от ценных бумаг;

поступления от деятельности по привлечению ресурсов (проведение кампаний по привлечению благотворителей и добровольцев[133], включая организацию развлекательных, культурных, спортивных и иных массовых мероприятий, проведение кампаний по сбору благотворительных пожертвований, проведение лотерей и аукционов в соответствии с законодательством Российской Федерации, реализацию имущества и пожертвований, поступивших от благотворителей, в соответствии с их пожеланиями);

доходы от разрешенной законом предпринимательской деятельности;

доходы от деятельности хозяйственных обществ, учрежденных благотворительной организацией; труд добровольцев;

иные не запрещенные законом источники.

Статья 16 ФЗ «О благотворительной деятельности.» установила, что благотворительной организации могут принадлежать на праве собственности или на ином вещном праве: здания, сооружения, оборудование, денежные средства, ценные бумаги, информационные ресурсы, другое имущество, если иное не предусмотрено Федеральными законами; результаты интеллектуальной деятельности.

Благотворительная организация может совершать в отношении находящегося в ее собственности или на ином вещном праве

имущества любые сделки, не противоречащие законодательству Российской Федерации, уставу этой организации, пожеланиям благотворителя.

Благотворительная организация не вправе использовать на оплату труда административно-управленческого персонала более 20 процентов финансовых средств, расходуемых этой организацией за финансовый год. Данное ограничение не распространяется на оплату труда лиц, участвующих в реализации благотворительных программ.

В случае, если благотворителем или благотворительной программой не установлено иное, не менее 80 процентов благотворительного пожертвования в денежной форме должно быть использовано на благотворительные цели в течение года с момента получения благотворительной организацией этого пожертвования. Благотворительные пожертвования в натуральной форме направляются на благотворительные цели в течение одного года с момента их получения, если иное не установлено благотворителем или благотворительной программой.

Религиозные организации и учрежденные ими благотворительные организации должны руководствоваться нормами Гражданского Кодекса РФ о пожертвовании и дарении.

Согласно статье 582 ГК РФ, пожертвованием признается дарение вещи или права в общеполезных целях. Под общеполезными целями следует понимать такие, которые приносят пользу обществу в целом или некоторой его части. Пожертвование на создание публичной библиотеки приносит пользу неопределенно широкому кругу граждан, пожертвование на нужды духовного образовательного учреждения — обучающимся и работающим в нем.

Может ли считаться пожертвование сделанным в общеполезных целях, если одаряемым является конкретный человек, получающий в дар одежду, продукты питания? Казалось бы, пользу в этом случае извлекает только он сам. Но если пожертвование служит удовлетворению таких потребностей конкретного человека, неудовлетворенность которых является общественным злом (голод, бездомность, нищета, болезни), то оно приносит

395

пользу и обществу в целом. Поэтому, когда религиозная организация дарит нуждающемуся еду, одежду, медикаменты, денежные средства на удовлетворение необходимых жизненных потребностей (учеба, лечение и т. д.), это правомерно рассматривается как пожертвование.

Дарение же физическому лицу от имени религиозной или благотворительной организации предметов роскоши (автомобиля, дорогих часов, ювелирных украшений) не может рассматриваться как пожертвование[134]. Это простое дарение, причем, если дарителем является юридическое лицо, одаряемый должен заплатить налог на доходы физических лиц в размере 13 % от общей стоимости подарков, полученных в течение года, превысившей 4 000 рублей[135]. (Данное правило не распространяется на подарки, которые физические лица делают физическим лицам, о чем см. далее в этой главе.)

Статья 582 ГК РФ указывает, что пожертвование имущества юридическим лицам может быть обусловлено жертвователем использованием этого имущества по определенному назначению. При отсутствии такого условия пожертвованное имущество используется религиозной (благотворительной) организацией в соответствии с назначением имущества и в соответствии с уставными целями.

Юридическое лицо, принимающее пожертвование, для использования которого установлено определенное назначение, должно вести обособленный учет всех операций по использованию пожертвованного имущества.

Если использование пожертвованного имущества в соответствии с указанным жертвователем назначением становится вследствие изменившихся обстоятельств невозможным, оно может быть использовано по другому назначению лишь с согласия

жертвователя, а в случае смерти гражданина-жертвователя или ликвидации юридического лица — жертвователя по решению суда.

Использование пожертвованного имущества не в соответствии с указанным жертвователем назначением или изменение этого назначения с нарушением правил, предусмотренных пунктом 4 настоящей статьи, дает право жертвователю, его наследникам или иному правопреемнику требовать отмены пожертвования.

Учитывая, что ГК РФ относит пожертвования к разновидности дарения, при приеме и передаче пожертвований следует соблюдать общие правила, установленные для осуществления дарения статьей 574 ГК РФ:

«1. Дарение, сопровождаемое передачей дара одаряемому, может быть совершено устно, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 и 3 настоящей статьи.

Передача дара осуществляется посредством его вручения, символической передачи (вручение ключей и т. п.) либо вручения правоустанавливающих документов.

2. Договор дарения движимого имущества должен быть совершен в письменной форме в случаях, когда:

дарителем является юридическое лицо и стоимость дара превышает пять установленных законом минимальных размеров оплаты труда;

договор содержит обещание дарения в будущем.

В случаях, предусмотренных в настоящем пункте, договор дарения, совершенный устно, ничтожен.

3. Договор дарения недвижимого имущества подлежит государственной регистрации».

Налоговым законодательством предусмотрен ряд льгот, связанных с благотворительной деятельностью.

Налог на доходы физических лиц — благополучателей благотворительной деятельности

При осуществлении благотворительной деятельности следует принимать во внимание, что благополучатели далеко не всегда освобождены от обязанности уплаты налога на доход, который получен ими в виде благотворительной помощи. Налогом

397

на доходы физических лиц могут облагаться не только денежные суммы, полученные благополучателем, но также имущество и оказанные ему услуги (доходы в натуральной форме)[136]. Если человек получил бесплатное имущество, туристическую путевку и т. п., у него при этом возникает натуральный доход в размере стоимости полученного имущества или услуги, который может подлежать обложению НДФЛ. Налоговый Кодекс специально оговаривает, в каких случаях получение денежных выплат, продуктов, одежды, медикаментов, оплата лечения, учебы и т. д. освобождены от обложения налогом на доходы физических лиц.

В соответствии со статьей 217 НК РФ, не подлежат налогообложению (освобождаются от налогообложения), в частности, следующие виды доходов физических лиц:

«.8) суммы единовременной материальной помощи, оказываемой. налогоплательщикам в виде гуманитарной помощи (содействия), а также в виде благотворительной помощи (в денежной и натуральной формах), оказываемой зарегистрированными в установленном порядке российскими и иностранными благотворительными организациями (фондами, объединениями), в соответствии с законодательством Российской Федерации о благотворительной деятельности в Российской Федерации. (Обратим внимание, что эта льгота распространяется только на помощь, полученную от благотворительных организаций. Если помощь исходит от религиозной, а не от благотворительной организации, доход подпадает под обложение НДФЛ. По указанной причине в случае оказания благотворительной помощи в крупных размерах может быть целесообразным ее распределение именно через благотворительную организацию. — М.Ш);

9) суммы полной или частичной компенсации (оплаты) работодателями своим работникам и (или) членам их семей, бывшим своим работникам, уволившимся в связи с выходом на пенсию по инвалидности или по старости, инвалидам, не работающим в данной организации, стоимости приобретаемых путевок, за исключением туристских, на основании которых указанным лицам оказываются услуги санаторно-курортными и оздоровительными организациями, находящимися на территории Российской Федерации, а также суммы полной или частичной компенсации (оплаты) стоимости путевок для не достигших возраста 16 лет детей, на основании которых указанным лицам оказываются услуги санаторно-курортными и оздоровительными организациями, находящимися на территории Российской Федерации, предоставляемые:

за счет средств религиозных организаций, а также иных некоммерческих организаций, одной из целей деятельности которых в соответствии с учредительными документами является деятельность по социальной поддержке и защите граждан, которые в силу своих физических или интеллектуальных особенностей, иных обстоятельств не способны самостоятельно реализовать свои права и законные интересы;

10) суммы, уплаченные религиозными организациями, а также благотворительными организациями и иными некоммерческими организациями, одной из целей деятельности которых является в соответствии с учредительными документами содействие охране здоровья граждан, за услуги по лечению лиц, не состоящих с ними в трудовых отношениях, а также за приобретенные ими лекарственные средства для указанных лиц.

Указанные доходы освобождаются от налогообложения в случае безналичной оплаты работодателями и (или) общественными организациями инвалидов, религиозными организациями, а также благотворительными организациями и иными некоммерческими организациями, одной из целей деятельности которых является в соответствии с учредительными документами содействие охране здоровья граждан, медицинским организациям расходов на лечение и медицинское обслуживание налогоплательщиков, а также в случае выдачи наличных денежных средств, предназначенных на эти цели, непосредственно налогоплательщику (членам его семьи, родителям, законным представителям) или зачисления средств, предназначенных на эти цели, на счета налогоплательщиков в банках;

9) стипендии… слушателей духовных учебных учреждений, выплачиваемые указанным лицам этими учреждениями;

…26) доходы, получаемые детьми-сиротами и детьми, являющимися членами семей, доходы которых на одного члена не превышают прожиточного минимума, от благотворительных фондов, зарегистрированных в установленном порядке, и религиозных организаций;

…28) доходы, не превышающие 4 000рублей, полученные по каждому из следующих оснований за налоговый период: стоимость подарков, полученных налогоплательщиками от организаций или индивидуальных предпринимателей».

Не имеют прямого отношения к благотворительной деятельности религиозных организаций ситуации, когда пожертвование (дарение) по религиозным мотивам производится физическим лицом физическому лицу. К этой категории относятся и подаяние нищему, и подарок священнослужителю. Должен ли облагаться НДФЛ такой подарок?

Согласно ст. 217 НК РФ, пункт 18.1), освобождены от налогообложения

«доходы в денежной и натуральной формах, получаемые от физических лиц в порядке дарения, за исключением случаев дарения недвижимого имущества, транспортных средств, акций, долей, паев, если иное не предусмотрено настоящим пунктом. Доходы, полученные в порядке дарения, освобождаются от налогообложения в случае, если даритель и одаряемый являются членами семьи и (или) близкими родственниками в соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации (супругами, родителями и детьми, в том числе усыновителями и усыновленными, дедушкой, бабушкой и внуками, полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами)».

Ввиду нечеткости формулировки существовали разногласия в толковании этой нормы. Бытовала точка зрения, что любые подарки, полученные от физических лиц, не являющихся членами семьи и близкими родственниками, подлежат налогообложению. Двусмысленность была устранена только с появлением Письма Федеральной налоговой службы от 10 июля 2012 г. № ЕД-4-3/11325@:

«В целях устранения неоднозначных толкований положений пункта 18.1 статьи 217 Налогового кодекса Российской Федерации (далее — Кодекс) Федеральная налоговая служба сообщает следующее. (…)… необходимо учитывать, что абзац 2 рассматриваемого пункта Кодекса относится только к тем случаям, когда предметом договора дарения является недвижимое имущество, транспортные средства, акции, доли, паи.

Доходы в виде иного имущества и имущественных прав, не относящихся к указанному списку, полученные по договору дарения, не подлежат налогообложению в целях главы 23 Кодекса независимо от того, являются ли даритель и одаряемый членами семьи и (или) близкими родственниками».

Налог на прибыль

Согласно статье 251 НК РФ, при определении налоговой базы не учитываются целевые поступления на содержание некоммерческих организаций и ведение ими уставной деятельности, поступившие безвозмездно от других организаций и (или) физических лиц и использованные указанными получателями по назначению.

К указанным целевым поступлениям на содержание некоммерческих организаций и ведение ими уставной деятельности относятся, в том числе, средства и иное имущество, которые получены на осуществление благотворительной деятельности.

Для обеспечения возможности оказания государственной поддержки приносящей пользу обществу деятельности некоммерческих организаций, в том числе религиозных организаций

401

и созданных ими благотворительных, культурно-просветительных организаций, в 2010 году в российское законодательство были введены нормы о социально ориентированных некоммерческих организациях.

Статья 2, пункт 2.1 ФЗ «О некоммерческих организациях» установила, что

«социально ориентированными некоммерческими организациями признаются некоммерческие организации, созданные в предусмотренных настоящим Федеральным законом формах (за исключением государственных корпораций, государственных компаний, общественных объединений, являющихся политическими партиями) и осуществляющие деятельность, направленную на решение социальных проблем, развитие гражданского общества в Российской Федерации, а также виды деятельности, предусмотренные статьей 31.1 настоящего Федерального закона».

Согласно статье 31.1. ФЗ «О некоммерческих организациях»:

«1. Органы государственной власти и органы местного самоуправления в соответствии с установленными настоящим Федеральным законом и иными федеральными законами полномочиями могут оказывать поддержку социально ориентированным некоммерческим организациям при условии осуществления ими в соответствии с учредительными документами следующих видов деятельности:

1) социальная поддержка и защита граждан;

2) подготовка населения к преодолению последствий стихийных бедствий, экологических, техногенных или иных катастроф, к предотвращению несчастных случаев;

3) оказание помощи пострадавшим в результате стихийных бедствий, экологических, техногенных или иных катастроф, социальных, национальных, религиозных конфликтов, беженцам и вынужденным переселенцам;

4) охрана окружающей среды и защита животных;

5) охрана и в соответствии с установленными требованиями содержание объектов (в том числе зданий, сооружений)

402

и территорий, имеющих историческое, культовое, культурное или природоохранное значение, и мест захоронений;

6) оказание юридической помощи на безвозмездной или на льготной основе гражданам и некоммерческим организациям и правовое просвещение населения, деятельность по защите прав и свобод человека и гражданина;

7) профилактика социально опасных форм поведения граждан;

8) благотворительная деятельность, а также деятельность в области содействия благотворительности и добровольчества;

9) деятельность в области образования, просвещения, науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, пропаганды здорового образа жизни, улучшения морально-психологического состояния граждан, физической культуры и спорта и содействие указанной деятельности, а также содействие духовному развитию личности.

2. Для признания некоммерческих организаций социально ориентированными федеральными законами, законами субъектов Российской Федерации, нормативными правовыми актами представительных органов муниципальных образований могут устанавливаться наряду с предусмотренными настоящей статьей видами деятельности другие виды деятельности, направленные на решение социальных проблем, развитие гражданского общества в Российской Федерации.

3. Оказание поддержки социально ориентированным некоммерческим организациям осуществляется в следующих формах:

1) финансовая, имущественная, информационная, консультационная поддержка, а также поддержка в области подготовки, переподготовки и повышения квалификации работников и добровольцев социально ориентированных некоммерческих организаций;

2) предоставление социально ориентированным некоммерческим организациям льгот по уплате налогов и сборов в соответствии с законодательством о налогах и сборах;

3) размещение у социально ориентированных некоммерческих организаций заказов на поставки товаров, выполнение работ,

403

оказание услуг для государственных и муниципальных нужд в порядке, предусмотренном Федеральным законом “О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд”;

4) предоставление юридическим лицам, оказывающим социально ориентированным некоммерческим организациям материальную поддержку, льгот по уплате налогов и сборов в соответствии с законодательством о налогах и сборах.

4. Субъекты Российской Федерации и муниципальные образования наряду с установленными пунктом 3 настоящей статьи формами поддержки вправе оказывать поддержку социально ориентированным некоммерческим организациям в иных формах за счет бюджетных ассигнований соответственно бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов.

5. Оказание финансовой поддержки социально ориентированным некоммерческим организациям может осуществляться в соответствии с законодательством Российской Федерации за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации, местных бюджетов путем предоставления субсидий. Бюджетные ассигнования федерального бюджета на финансовую поддержку социально ориентированных некоммерческих организаций (в том числе на ведение реестра социально ориентированных организаций — получателей поддержки), включая субсидии бюджетам субъектов Российской Федерации, предоставляются в порядке, установленном Правительством Российской Федерации.

6. Оказание имущественной поддержки социально ориентированным некоммерческим организациям осуществляется органами государственной власти и органами местного самоуправления путем передачи во владение и (или) в пользование таким некоммерческим организациям государственного или муниципального имущества. Указанное имущество должно использоваться только по целевому назначению».

Отметим, что указанные положения ФЗ «О некоммерческих организациях» наделяют органы власти правами самостоятельно

404

принимать решение, какая религиозная организация признается ими социально ориентированной. При этом религиозная организация не может потребовать от органов власти признать ее в качестве социально ориентированной на основании формального соответствия ее деятельности установленным критериям. Это, на наш взгляд, создает потенциальную опасность административного произвола при присвоении статуса социально ориентированных НКО, равно как при определении характера и размера получаемой ими поддержки.

Федеральный закон «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации» от 10.12.1995 г. № 195-ФЗ определяет, что социальное обслуживание представляет собой деятельность социальных служб по социальной поддержке, оказанию социально-бытовых, социально-медицинских, психологопедагогических, социально-правовых услуг и материальной помощи, проведению социальной адаптации и реабилитации граждан, находящихся в трудной жизненной ситуации.

Религиозные организации могут осуществлять социальное обслуживание путем создания учреждений и предприятий социального обслуживания. Учреждениями социального обслуживания независимо от форм собственности являются:

1) комплексные центры социального обслуживания населения;

2) территориальные центры социальной помощи семье и детям;

3) центры социального обслуживания;

4) социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних;

5) центры помощи детям, оставшимся без попечения родителей;

6) социальные приюты для детей и подростков;

7) центры психолого-педагогической помощи населению;

8) центры экстренной психологической помощи по телефону;

9) центры (отделения) социальной помощи на дому;

10) дома ночного пребывания;

11) специальные дома для одиноких престарелых;

12) стационарные учреждения социального обслуживания (дома-интернаты для престарелых и инвалидов, психоневрологические

405

интернаты, детские дома-интернаты для умственно отсталых детей, дома-интернаты для детей с физическими недостатками);

13) геронтологические центры;

14) иные учреждения, предоставляющие социальные услуги.

К предприятиям социального обслуживания относятся предприятия, оказывающие населению социальные услуги.

Благотворительная деятельность и социальное обслуживание имеют между собой как сходства, так и различие. Благотворительная деятельность — это бескорыстная деятельность на пользу общества; социальное обслуживание направлено на решение важных социальных проблем, но оно может быть как бескорыстным (что типично для религиозных организаций), так и осуществляющимся на платной, коммерческой основе.

Соответствие деятельности учреждений социального обслуживания, объемов, качества социальных услуг, порядка и условий их оказания требованиям, установленным государственными стандартами социального обслуживания, является предметом государственного контроля. Контроль осуществляется должностными лицами Росздравнадзора (Управлений Росздравнадзора по субъектам Российской Федерации).

ГЛАВА 14. РЕЛИГИОЗНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Свобода обучения религии и религиозного воспитания, право религиозных организаций организовывать профессиональное образование будущих священнослужителей и религиозного персонала гарантированы рядом норм международного права.

Статья 6 Декларации о ликвидации всех форм дискриминации на основе религии или убеждений включает в содержание свободы мысли, совести и религии, среди прочего, свободу «вести преподавание по вопросам религии или убеждений в местах, подходящих для этих целей».

Статья 2 Протокола № 1 к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод установила, что «Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям».

В Итоговом документе Венской встречи 1989 г. представителей государств — участников СБСЕ, государства-участники обязались в Принципе 16, среди прочего, «разрешать подготовку религиозного персонала в соответствующих заведениях».

В соответствии с пунктом 1 ст. 5 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», каждый имеет право на получение религиозного образования по своему выбору индивидуально или совместно с другими». Следует обратить внимание на то, что российское законодательство не дает определения понятия «религиозное образование». Однако путем системного толкования положений ФЗ «О свободе совести.» можно прийти к выводу о том, что это понятие отличается по содержанию от понятия «образование», используемого в Законе Российской Федерации «Об образовании» от 10.07.1992 г. № 3266-1.

Религиозное образование включает:

1) обучение религии и религиозное воспитание детей родителями или лицами, заменяющими их (ст. 5, п. 2 ФЗ «О свободе совести.»);

2) обучение религии и религиозное воспитание последователей религиозного объединения (взрослых или детей; членов, участников религиозного объединения или собирающихся вступить в него);

3) обучение религии и религиозное воспитание в учрежденных религиозными организациями образовательных учреждениях;

4) профессиональное религиозное образование будущих священнослужителей и религиозного персонала в духовных образовательных учреждениях.

Закон «Об образовании», в свою очередь, определяет в преамбуле, что

«под образованием в настоящем Законе понимается целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, общества, государства, сопровождающийся констатацией достижения гражданином (обучающимся) установленных государством образовательных уровней (образовательных цензов). Под получением гражданином (обучающимся) образования понимается достижение и подтверждение им определенного образовательного ценза, которое удостоверяется соответствующим документом».

Таким образом, религиозное образование может быть процессом обучения и воспитания, не сопровождающимся выпускным контролем (экзаменами и т. п) и выдачей документа об образовании. А законодательство, регулирующее образовательную деятельность, называет эти признаки в качестве необходимых составляющих образования. Поэтому не всякая деятельность, подпадающая под понятие религиозного образования в терминах ФЗ «О свободе совести.», относится к образованию в терминах, используемых Законом «Об образовании». Это различие имеет важный практический смысл, поскольку образовательная деятельность, подпадающая под критерии, установленные Законом «Об образовании», подлежит обязательному государственному лицензированию.

Согласно ст. 6 ФЗ «О свободе совести.», «обучение религии и религиозное воспитание своих последователей» является необходимым признаком религиозного объединения. Осуществлять его имеет право каждое религиозное объединение, включая незарегистрированные религиозные группы. Поэтому организация при религиозных объединениях изучения детьми или взрослыми Закона Божия, церковной истории и других подобных предметов не требует получения государственной лицензии на образовательную деятельность. Закон предусматривает лишь, что запрещается обучение малолетних религии вопреки их воле и без согласия их родителей или лиц, их заменяющих (ст. 3, ч. 5). Поэтому при организации занятий с малолетними детьми целесообразно попросить их родителей оформить письменное согласие на обучение.

В некоторых случаях в религиозных организациях фактически осуществляется деятельность, подпадающая под все признаки, установленные законодательством об образовании для образовательной деятельности, но без обязательного в таких случаях лицензирования. Например, действует «школа», «колледж», «училище» с расписанием занятий, учебными программами, текущими и итоговыми оценками успеваемости, выпускными экзаменами, выдачей дипломов об окончании учебного курса. Это вызывает претензии контролирующих органов, иногда вплоть до наложения штрафа за административное правонарушение, или обращения в суд с иском о ликвидации религиозной организации за осуществление деятельности без лицензии (ч. 2 ст. 61 ГК РФ). С другой стороны, иногда необоснованные требования о получении государственной лицензии на образовательную деятельность

409

предъявляются ко всяким занятиям по изучению Закона Божия в религиозной организации.

Согласно Положению о лицензировании образовательной деятельности[137], образовательная деятельность, осуществляемая путем проведения разовых занятий различных видов (в том числе лекций, стажировок, семинаров) и не сопровождающаяся итоговой аттестацией и выдачей документов об образовании, деятельность по содержанию и воспитанию обучающихся и воспитанников, осуществляемая без реализации образовательных программ, а также индивидуальная трудовая педагогическая деятельность не подлежат лицензированию.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что изучение религии в религиозных объединениях (если оно не сопровождается итоговой аттестацией и выдачей документов об образовании) либо вовсе не подпадает под понятие образовательной деятельности, либо относится к образовательной деятельности, не подлежащей лицензированию.

В соответствии со ст. 5 ч. 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», по просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных или муниципальных образовательных учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы. Таким образом, с одной стороны, сохраняется принцип светскости образования, с другой стороны, есть возможность использовать специально оборудованные для занятий с детьми школьные помещения. Эта норма актуальна, если религиозная организация не имеет доступных помещений для проведения занятий. Обратим внимание, что иногда такие занятия по изучению Закона Божия неправильно называют «факультативными». Факультативные предметы входят в государственные образовательные программы и относятся к числу предметов, изучаемых по выбору учащихся. Обучение религии не входит в образовательную программу.

Порядок применения данной нормы Закона определен Приказом Министерства образования РФ от 01.07.2003 г. № 2833 «О предоставлении государственными и муниципальными образовательными учреждениями религиозным организациям возможности обучать детей религии вне рамок образовательных программ».

Российское законодательство прямо не предусматривает возможности осуществления религиозными организациями лицензируемой образовательной деятельности. ФЗ «О свободе совести.» в статье 18 говорит только о праве религиозных учреждений создавать образовательные учреждения, являющиеся самостоятельными юридическими лицами. В судебной практике по делам, связанным с привлечением религиозных организаций к ответственности за осуществление образовательной деятельности без лицензии, суды не приходят к однозначной позиции — могут ли религиозные организации получить соответствующую лицензию или они в принципе не имеют права вести образовательную деятельность, регулируемую Законом РФ «Об образовании». Типовой устав прихода — местной религиозной организации РПЦ не включает образовательную деятельность в перечень основных форм деятельности организации.

Как местная, так и централизованная религиозная организация может выступить в качестве учредителя негосударственного образовательного учреждения, в соответствии со ст. 11 Закона Российской Федерации «Об образовании» и с пунктом 2 статьи 18 ФЗ «О свободе совести.».

Конституция РФ установила в статье 43, часть 4, что «основное общее образование обязательно». Закон «Об образовании» также подтверждает, что общее образование является обязательным (статья 19). Поэтому для образовательного учреждения, создаваемого религиозной организацией, возможны два варианта:

1) общеобразовательное учреждение, в котором преподаются все предусмотренные государственные образовательные программы, которое проходит государственную аккредитацию и получает

411

право выдавать диплом государственного образца. Религиозное образование в таком образовательном учреждении осуществляется одновременно с общим образованием;

2) учреждение дополнительного образования (воскресные школы, курсы и т. п.). Ввиду обязательности общего образования учащиеся в таких учреждениях должны также получить и основное общее образование в другом образовательном учреждении, имеющем государственную аккредитацию.

Государственные образовательные программы, которые могут реализовываться в образовательных учреждениях, подразделяются на:

1) общеобразовательные (основные и дополнительные);

2) профессиональные (основные и дополнительные).

Общеобразовательные программы направлены на решение задач формирования общей культуры личности, адаптации личности к жизни в обществе, на создание основы для осознанного выбора и освоения профессиональных образовательных программ.

К общеобразовательным относятся программы:

1) дошкольного образования;

2) начального общего образования;

3) основного общего образования;

4) среднего (полного) общего образования.

Общеобразовательные программы реализуются в дошкольных образовательных учреждениях, образовательных учреждениях начального общего, основного общего, среднего (полного) общего образования, в том числе в специальных (коррекционных) образовательных учреждениях для обучающихся, воспитанников с отклонениями в развитии, в образовательных учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (законных представителей).

В соответствии с нормами статьи 33.1 Закона «Об образовании», образовательная деятельность образовательных учреждений, научных организаций или иных организаций по образовательным программам подлежит лицензированию.

412

Лицензия на право ведения образовательной деятельности выдается уполномоченным органом исполнительной власти. Лицензия на осуществление образовательной деятельности действует бессрочно.

При лицензировании проверяется соответствие условий осуществления образовательного процесса, предлагаемых образовательным учреждением, государственным и местным требованиям в части строительных норм и правил, санитарных и гигиенических норм, охраны здоровья обучающихся, воспитанников и работников образовательных учреждений, оборудования учебных помещений, оснащенности учебного процесса, образовательного ценза педагогических работников и укомплектованности штатов. В ходе лицензирования образовательных учреждений, создаваемых религиозными организациями, не производится проверка, какому вероучению и в каком объеме обучают учащихся.

В соответствии с Положением о лицензировании образовательной деятельности, лицензионными требованиями и условиями при осуществлении образовательной деятельности являются:

«а) наличие у соискателя лицензии на осуществление образовательной деятельности (далее — лицензия) или лицензиата в собственности или на ином законном основании оснащенных зданий, строений, сооружений, помещений и территорий (включая оборудованные учебные кабинеты, объекты для проведения практических занятий, объекты физической культуры и спорта, условия обеспечения обучающихся, воспитанников и работников питанием и медицинским обслуживанием), необходимых для осуществления образовательной деятельности по заявленным к лицензированию и реализуемым в соответствии с лицензией образовательным программам и соответствующих требованиям, установленным законодательством Российской Федерации в области образования;

б) наличие у лицензиата учебно-методической документации по реализуемым в соответствии с лицензией образовательным программам, соответствующей требованиям, установленным законодательством Российской Федерации в области образования;

в) наличие у лицензиата учебной, учебно-методической литературы и иных библиотечно-информационных ресурсов и средств обеспечения образовательного процесса по реализуемым в соответствии с лицензией образовательным программам, соответствующих требованиям, установленным законодательством Российской Федерации в области образования;

г) наличие в штате лицензиата или привлечение им на ином законном основании педагогических работников, численность и образовательный ценз которых обеспечивают осуществление образовательной деятельности по реализуемым в соответствии с лицензией образовательным программам и соответствуют требованиям, установленным законодательством Российской Федерации в области образования;

д) соблюдение лицензиатом установленных законодательством Российской Федерации в области образования требований к организации образовательного процесса».

Итак, государственное лицензирование обязательно для любой организации, осуществляющей образовательную деятельность, вне зависимости от объема и содержания образования, его религиозного или светского характера. Поэтому лицензирование должна проходить и создаваемая религиозной организацией негосударственная православная общеобразовательная гимназия, школа или вуз и духовное образовательное учреждение (см. далее).

Условием признания того, что государственное или негосударственное образовательное учреждение дает образование, соответствующее государственным стандартам (требованиям) и что выпускники действительно получают полноценное общее или высшее образование, является прохождение государственной аккредитации. Таким образом, аккредитация, в отличие от лицензирования, является добровольной, ее прохождение обусловлено потребностью придать общепризнанный, юридически значимый статус образованию, которое дает данное образовательное учреждение.

414

Согласно ст. 33.2 Закона РФ «Об образовании», целями государственной аккредитации образовательного учреждения являются подтверждение соответствия качества образования по образовательным программам, реализуемым образовательным учреждением, федеральным государственным образовательным стандартам или федеральным государственным требованиям и, если иное не предусмотрено законом, установление его государственного статуса[138]. Свидетельство о государственной аккредитации подтверждает право образовательного учреждения или научной организации на выдачу в установленном порядке документов государственного образца об уровне образования и (или) квалификации по аккредитованным образовательным программам.

Права образовательного учреждения на выдачу своим выпускникам документа государственного образца о соответствующем уровне образования и на пользование печатью с изображением Государственного герба Российской Федерации возникают с момента его государственной аккредитации, подтвержденной свидетельством о государственной аккредитации.

Как установила ст. 27 Закона РФ «Об образовании», образовательное учреждение или научная организация, имеющие государственную аккредитацию, выдают по реализуемым ими аккредитованным образовательным программам лицам, прошедшим государственную (итоговую) аттестацию, документы государственного образца об уровне образования и (или) квалификации.

Образовательные учреждения и научные организации, за исключением учреждений профессионального религиозного образования (духовных образовательных учреждений), заверяют выдаваемые ими документы государственного образца об уровне образования и (или) квалификации печатью с изображением Государственного герба Российской Федерации.

Если государственную аккредитацию проходит православное образовательное учреждение (школа, гимназия, университет), преподаваемые в нем религиозные образовательные программы, на которые не существует государственных образовательных стандартов, не являются объектом контроля и аккредитации.

Централизованные религиозные организации в соответствии со своими уставами имеют исключительное право создавать учреждения профессионального религиозного образования (духовные образовательные учреждения) для подготовки служителей и религиозного персонала. (Статья 19 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», посвященная учреждениям профессионального религиозного образования, не ограничивает круг возможных учредителей централизованными религиозными организациями. Но ст. 8, часть 6 данного Закона говорит о том, что такие учреждения могут быть созданы только централизованной религиозной организацией. Таким образом, местная религиозная организация может учредить негосударственное образовательное учреждение (о чем речь шла выше), но не может создать учреждение профессионального религиозного образования (семинарию, духовную академию и т. д.).

В соответствии с частью 2 статьи 19 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», учреждения профессионального религиозного образования подлежат регистрации в качестве религиозных организаций и получают государственную лицензию на право осуществления образовательной деятельности. Порядок и особенности лицензирования определены вышеназванным Положением о лицензировании образовательной деятельности, а также в Письме Министерства образования РФ от 28.11.2000 г. № 24-51-188/10. Существует некоторое противоречие, поскольку Положение, определяющее общий порядок лицензирования, утверждено в 2011 г., а специальные разъяснения Минобразования об особенностях лицензирования духовных образовательных учреждений составлены с учетом ранее действовавшего Положения о лицензировании, утвержденного в 2000 г. и ныне не действующего.

416

Таким образом, учреждения профессионального религиозного образования обладают всеми правами и обязанностями, установленными для религиозных организаций, и, одновременно, правами и обязанностями образовательных учреждений. В то же время, поскольку не существует и не может существовать государственных образовательных стандартов для подготовки профессионального священнослужителя, государственная аккредитация таких учреждений не производилась до 2008 г.

28 февраля 2008 г. Федеральным законом № 14-ФЗ были внесены изменения в ряд законодательных актов, в том числе в ст. ст.

12 и 33 (ныне 33.2) Закона Российской Федерации «Об образовании» и в ст. 19 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». После принятия этих поправок учреждения профессионального религиозного образования (духовные образовательные учреждения[139]) получили право реализовывать на основе лицензий образовательные программы в соответствии с требованиями федеральных государственных образовательных стандартов и в случае получения государственной аккредитации выдавать в установленном порядке документы государственного образца о соответствующем уровне образования.

Свидетельство о государственной аккредитации, выданное учреждению профессионального религиозного образования (духовному образовательному учреждению), подтверждает уровень реализуемых им образовательных программ, соответствие содержания и качества подготовки выпускников требованиям федеральных государственных образовательных стандартов, дает право на выдачу выпускникам, успешно завершившим обучение по аккредитованным образовательным программам, документов государственного образца о соответствующем уровне образования.

Обратим внимание, что законодатель не изменил статус собственно религиозного профессионального образования — успешное завершение обучения будущего священнослужителя по программам духовного образования не дает права выпускнику духовного образовательного учреждения считаться человеком с высшим образованием. Но если в дополнение к этому духовному образованию в семинарии он получил высшее образование по теологии, юриспруденции, истории, философии или любой иной образовательной программе, по которой установлен государственный образовательный стандарт, и если семинария имеет соответствующую государственную аккредитацию, он вправе получить диплом государственного образца.

Фактически это нововведение означает, что учащиеся духовных учебных заведений должны освоить двойную учебную нагрузку — для подготовки священнослужителя и в соответствии со светской образовательной программой. Однако значительная часть учебной нагрузки в духовных образовательных учреждениях часто приходится на долю общеобразовательных предметов (история, иностранные языки, философия и т. д.), что делает возможность получения двух дипломов вполне реальной. Можно найти варианты организации учебного процесса, не требующие повторного изучения предметов, входящих как в светские, так и в духовные образовательные программы.

Введенные в 2008 г. изменения в законодательство учли необходимость соблюдения конституционной нормы об отделении религиозных объединений от государства. Поэтому учреждение профессионального религиозного образования (духовное образовательное учреждение) заверяет такие документы своей печатью, не содержащей изображения Государственного герба Российской Федерации (ст. 27 Закона РФ «Об образовании»). В этом отличие от дипломов, выдаваемых другими аккредитованными негосударственными образовательными учреждениями. Напомним, что учреждения профессионального религиозного образования являются религиозными организациями и использование ими печати с изображением Государственного герба РФ не допускается законодательством о Государственном гербе.

Также, согласно пункту 2 статьи 19 ФЗ «О свободе совести.», при государственной аккредитации учреждения профессионального религиозного образования не устанавливается его

418

государственный статус (тип, вид и категория образовательного учреждения, определяемые в соответствии с уровнем и направленностью реализуемых им образовательных программ). Соответственно, они могут использовать наименования «академия», «университет» и т. п. по своему усмотрению, а не в соответствии с аккредитационными требованиями для присвоения статуса академии или университета

В соответствии с пунктом 3 ст. 19 ФЗ «О свободе совести.», «граждане, обучающиеся на очных отделениях учреждений профессионального религиозного образования, которые имеют государственную лицензию, пользуются льготами, предусмотренными законодательством Российской Федерации».

С учетом данной нормы и статьи 24 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-Ф3 «О воинской обязанности и военной службе» студенты учреждений профессионального образования, обучающиеся по образовательным программам, получившим государственную аккредитацию, имеют право на отсрочку от призыва на военную службу на тех же основаниях, что и обучающиеся в других имеющих государственную аккредитацию образовательных учреждениях. Студенты, обучающиеся только по религиозным образовательным программам или в духовных образовательных учреждениях, совсем не имеющих государственной аккредитации, права на отсрочку не имеют[140].

ГЛАВА 15. ПРАВО НА СВОБОДУ СОВЕСТИ В ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ

В соответствии со статьей 59 Конституции РФ:

«1. Защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации.

2. Гражданин Российской Федерации несет военную службу в соответствии с федеральным законом.

3. Гражданин РФ в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях, имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой».

Взаимодействие Вооруженных Сил и религиозных организаций обеспечивает реализацию права на свободу вероисповедания граждан Российской Федерации, находящихся на военной службе, а также решение воспитательных задач в воинских коллективах, в том числе с использованием духовно-нравственного потенциала религии.

Религиозные убеждения военнослужащих, пастырская, воспитательная работа, проводимая с ними священнослужителями, могут играть важную позитивную роль в деле формирования идейной, психологической основы консолидации военнослужащих, мировоззренческого обоснования необходимости исполнения воинского долга. Большинство традиционных для России конфессий рассматривают воинское служение как одну из разновидностей добросовестного служения нуждам ближних — обществу, народу, Родине. Известно, например, что многие военнослужащие, выполняющие боевые задания в «горячих точках», получают большую духовную поддержку от православных священнослужителей. Положительный идейный потенциал взаимодействия Вооруженных Сил и религиозных организаций должен быть реализован государством в интересах общества, эффективно и деликатно, с учетом поликонфессиональности России, с заботой об обеспечении конституционных прав всех военнослужащих, по-разному относящихся к религии.

Правоотношения в области реализации военнослужащими прав на свободу совести и свободу вероисповедания, действия командования воинских частей и религиозных объединений регламентируются федеральным законодательством, в том числе Федеральными законами «О свободе совести и о религиозных объединениях», «О статусе военнослужащих».

Военнослужащие вправе в свободное от исполнения своих обязанностей время участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица. Согласно ст. 16 п. 4 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», командование воинских частей с учетом требований воинских уставов не препятствует участию военнослужащих в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях. Федеральный закон «О статусе военнослужащих» оговаривает также, что религиозные обряды на территории воинской части могут отправляться по просьбе военнослужащих за счет их собственных средств с разрешения командира (ст. 8, п. 5).

Законодательство запрещает создание религиозных объединений в воинских частях (ст. 6, п. 3 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», ст. 8, п. 5 ФЗ «О статусе военнослужащих»), но не наличие культовых зданий на территории воинской части. Не запрещается также деятельность на территории воинской части религиозной организации, имеющей официальное местонахождение за пределами воинской части. (На практике это выражается в посещении воинских частей священнослужителями из таких религиозных организаций для совершения богослужений, религиозных обрядов, духовной работы с верующими

военнослужащими). Уже сложилась практика (преимущественно в Русской Православной Церкви), когда учредителями религиозной организации выступают лица, не служащие в воинской части, но принадлежащий такому приходу храм находится на территории части[141] или рядом с ней и посещается военнослужащими. Кроме того, Закон не препятствует военнослужащим быть членами религиозной организации.

Как уже отмечалось нами ранее в главе 6 при обсуждении правового положения религиозных групп, неопределенность соответствующих положений законодательства позволяет утверждать, что более или менее регулярное совместное отправление религиозных обрядов военнослужащими, в том числе совместное посещение культового здания, действующего на территории воинской части, означает, что фактически возникла религиозная группа, т. е. религиозное объединение военнослужащих без регистрации в качестве юридического лица. Между тем запрет на создание в воинских частях религиозных объединений распространяется и на религиозные группы.

Очевидно, что такое жесткое толкование указанных правовых норм привело бы к полному запрету коллективных богослужений и совместных молитв в воинских частях. Это означало бы существенное умаление свободы вероисповедания военнослужащих, противоречащее курсу современной государственной вероисповедной политики. Между тем вводимый ныне официально институт должностных лиц по работе с верующими военнослужащими (см. далее) предполагает регулярное совершение богослужений и религиозных обрядов в воинских частях. Поэтому представляется необходимым отредактировать нормы законодательства, чтобы действие запрета распространялось только на создание в воинских частях религиозных организаций.

Таким образом, однозначно противоречащим конституционным принципам светскости и отделения религиозных объединений от государства является только создание религиозных организаций, устав которых прямо указывает на их связь с воинской частью.

В то же время военнослужащие имеют право быть членами (участниками) религиозных организаций, занимать в них должности, а также выступать учредителями религиозных организаций (при условии местонахождения религиозной организации за пределами воинской части). Ст. 9 Федерального закона «О статусе военнослужащих» устанавливает, что «военнослужащие могут состоять в общественных, в том числе религиозных объединениях, не преследующих политические цели, и участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы».

Согласно ст. 8 п. 3 Федерального закона «О статусе военнослужащих», религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально. Конечно, данная норма не должна трактоваться как запрет на коллективное пользование военнослужащими иконой, Библией и т. п. или на совместное посещение храма. Указанное положение следует трактовать в смысловом единстве с п. 4 той же статьи, устанавливающим, что государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов. Поэтому они должны индивидуально, самостоятельно, своими силами обеспечивать себя литературой, символикой, предметами культа.

Военнослужащие не вправе использовать свои служебные полномочия для формирования того или иного отношения к религии (ст. 4, ч. 4 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»). Аналогичная норма присутствует в ст. 8 ч. 4 Федерального закона «О статусе военнослужащих». Это возлагает большую ответственность на командиров, располагающих значительными полномочиями в отношении своих подчиненных и имеющих, как показывает весь мировой опыт армейской жизни, широкий спектр возможностей для того, чтобы повлиять на характер прохождения службы любым из них. Публичное проявление командиром

423

расположения или неприязни к какой-либо религии, несомненно, способно оказать сильное влияние на военнослужащих. С другой стороны, закон не может запретить командиру всякое публичное проявление своих религиозных убеждений, отказав ему самому в праве на свободу совести. В таких ситуациях правильный выбор линии поведения во многом зависит от уровня опыта и культуры командира.

Европейский Суд по правам человека рассмотрел вопрос об использовании военнослужащими-офицерами, принадлежащими к протестантам-пятидесятникам, служебного положения для пропаганды религиозных взглядов среди подчиненных в деле Лариссис и другие против Греции. Суд подчеркнул, что

«… иерархические структуры, которые являются одной из особенностей Вооруженных Сил, придают особый оттенок всем аспектам отношений между военнослужащими, затрудняя для подчиненного отпор старшему по званию или уклонение от завязанной последним беседы. Так, то, что в гражданском мире могло бы считаться безобидным обменом мнениями, которые собеседник волен принять или отвергнуть, может в рамках военной жизни рассматриваться как форма преследования или оказания недопустимого давления в злоупотреблении властью. Необходимо подчеркнуть, что не всякая дискуссия на религиозные или иные деликатные темы между лицами разного звания подпадает под эту категорию. Тем не менее, когда этого требуют обстоятельства, может быть оправдано принятие государствами мер для защиты прав и свобод подчиненных в Вооруженных силах»[142].

Кроме того, часть 4 ст. 8 ФЗ «О статусе военнослужащих» установила, что «военнослужащие не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии». Это требование понятно, так как любая армия утратит боеспособность в случае, если военнослужащие будут иметь

возможность в любой заранее непредсказуемый момент не выполнять приказы и иные обязанности военной службы, ссылаясь на религиозные запреты. Если гражданин предполагает, что при прохождении военной службы он может попасть в ситуации, когда исполнение обязанностей военной службы окажется несовместимым с его убеждениями, ему следует заблаговременно заявить о желании реализовать свое право на прохождение альтернативной гражданской службы.

Основными направлениями взаимодействия армейских формирований и религиозных организаций являются:

пастырские встречи и беседы духовных лиц с военнослужащими — своими единоверцами в расположении воинских подразделений, совершение ими коллективных богослужений и некоторых обрядов;

участие представителей религиозных организаций в мероприятиях, направленных на воспитание у военнослужащих нравственной мотивации исполнения своего гражданского долга, формирование нравственно-психологической устойчивости в боевой обстановке и чрезвычайных ситуациях;

акции милосердия в госпиталях, проводимые религиозными организациями по согласованию с командованием, помощь в психологической реабилитации воинам, получившим ранения и травмы;

сотрудничество в осуществлении мероприятий по социальной защите военнослужащих и членов их семей, ветеранов войн.

Возможность удовлетворения верующими военнослужащими своих религиозных потребностей, включая совершение религиозных обрядов, соблюдение религиозных запретов и предписаний в повседневной жизни, определяется особыми условиями и характером военной службы, зависит от выполнения служебных обязанностей. Они не всегда могут соблюдать предписания своей религии о времени молитвы, о пищевых ограничениях и запретах, об особо чтимых днях праздничного календаря и т. д. В этой связи взаимодействие армейских формирований и религиозных организаций должно быть направлено на предупреждение или смягчение негативных переживаний верующих военнослужащих по данному поводу.

Обеспечение свободы совести и свободы вероисповедания военнослужащих предполагает учет многообразия их мировоззренческих ориентаций и конфессиональной принадлежности. Это означает необходимость создания равных возможностей для всех военнослужащих удовлетворять религиозные потребности или быть защищенными от навязывания им определенной религии или безрелигиозного мировоззрения. Это предполагает также обеспечение равного доступа для духовных лиц различных конфессий в воинские коллективы, где имеются их единоверцы. Недооценка серьезности данных требований способна привести к возникновению межмировоззренческой или межконфессиональной неприязни и нетерпимости, которая, порой накладываясь на национальные различия между военнослужащими, может оказаться катализатором конфликтов в подразделениях.

Оптимальное решение данной проблемы предполагает всестороннее изучение как отечественного — исторического и современного, — так и зарубежного опыта и его глубокой научной проработки.

Многие воинские части и подразделения расположены в местах, где нет культовых учреждений. Однако сооружение на их территориях культовых зданий различной конфессиональной принадлежности практически нереально. Формирование же воинских частей по конфессиональному, как и по национальному признаку имело бы негативные политические последствия, вело бы к дезинтеграции российского общества. Если в воинской части большинство военнослужащих относится к одному вероисповеданию, это не должно отражаться на положении меньшинства. В то же время защита интересов меньшинства не должна вести к ограничению объема реализации прав большинства. Если, например, в удаленном гарнизоне объективно нет никакой возможности предоставить религиозному меньшинству военнослужащих посещать храм своей конфессии из-за отсутствия такового, это не значит, что «для равноправия» надо лишить большинство

426

возможности посещать действующую в данной местности церковь или права построить своими силами в свободное от служебных обязанностей время церковь или часовню. Большинство не должно подавлять меньшинство, меньшинство не должно под предлогом защиты своих прав блокировать осуществление прав большинства. Этот принцип в полной мере применим и к проблемам свободы совести в Вооруженных Силах.

Взаимодействие религиозных организаций с армейскими коллективами способно обогатить практику патриотического и нравственного воспитания военнослужащих и членов их семей. Однако оно должно осуществляться на добровольной основе, без вмешательства в сферу компетенции командования. Искусственное, механическое насаждение религиозных убеждений, организация «добровольно-обязательных» богослужений в воинских частях и т. п. не только противозаконны. Казенная пропаганда любых убеждений всегда и неизбежно оборачивается их профанацией и дискредитацией. Поэтому усердие не по разуму, иногда проявляемое при сотрудничестве воинских частей с Русской Православной Церковью, не менее опасно для искренне верующих, чем рьяный антиклерикализм (практически утративший позиции в современной России).

Свое отношение к военной службе и к взаимодействию с Вооруженными Силами крупнейшие российские религиозные организации изложили в принятых ими социальных концепциях и программах:

Русская Православная Церковь. «Основы социальной концепции РПЦ», раздел VIII, «Война и мир».

«Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством. Православие во все времена относилось с глубочайшим почтением к воинам, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и безопасность ближних. Многих воинов Святая Церковь причислила к лику святых, учитывая их христианские

427

добродетели и относя к ним слова Христа: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15, 13). (…)

Церковь имеет особое попечительство о воинстве, воспитывая его в духе верности высоким нравственным идеалам. Соглашения о сотрудничестве с Вооруженными Силами и правоохранительными органами, заключенные РПЦ, открывают большие возможности для преодоления искусственно созданных средостений, для возвращения воинства к веками утвержденным православным традициям служения Отечеству. Православные пастыри. призваны неукоснительно окормлять военнослужащих, заботясь об их нравственном состоянии»[143].

«Основные положения социальной программы российских мусульман», изданные Советом муфтиев России.

«Защита Отечества, интересов государства, забота о его безопасности — одна из важнейших обязанностей человека перед Аллахом, дело благородное и достойное настоящего мужчины. (…) Религия Ислама всегда воспитывала сильную личность, воспитывала в мужчине дух борца, воина, защитника тех, кто слабее. Поэтому в своих проповедях, фетвах исламские лидеры уделяют большое внимание патриотическому воспитанию верующих. (…)

Государственная символика России (герб, гимн) и государственные награды должны соответствовать многонациональному и многоконфессиональному характеру нашей страны. Если гражданин России не сможет получить заслуженную им награду, как и какой-либо обязательный государственный документ, только по причине наличия в них неприемлемой для его веры религиозной символики, то это станет фактором разрушения единства нации. (…)

Мусульманские организации готовы содействовать государственным органам в подготовке молодежи к службе в рядах Вооруженных Сил, считая ее долгом и обязанностью гражданина РФ. (…) Мусульмане рассчитывают на то, что руководство Вооруженных Сил, МВД, ФСБ, ФПС, МЧС и других силовых структур РФ будут учитывать светский характер самого государства, его многоконфессиональность как в воинской деятельности, так и в проведении различных мероприятий воспитательного, патриотического характера. (…)

В соответствии с Конституцией РФ, идеологическая работа в силовых структурах должна оставаться внерелигиозной, однако воспитательная работа в армейских коллективах может учитывать некоторые особенности мусульман. Та часть военнослужащих, которая нуждается в духовном окормлении, должна иметь возможность посещать мечеть и совершать необходимые религиозные обряды во внеслужебное время»[144].

«Социальная позиция протестантских церквей России» (Документ совместно разработан и принят Евангельскими христианами-баптистами, Адвентистами седьмого дня, Христианами веры евангельской, Христианами веры евангельской-пятидесятники, Союзом Христианских Пресвитерианских Церквей).

«Не желая войны и стремясь к миру, мы тем не менее осознаем необходимость наличия Вооруженных Сил для обеспечения безопасности государства и его граждан. Считаем, что служба в Вооруженных Силах христиан (как проходящих срочную службу, так и офицеров-профессионалов) является фактором, положительно влияющим на внутренний климат в войсках. Вместе с тем, мы с уважением и пониманием относимся к тем, кто, исходя из христианских и иных убеждений, предпочитают службу без оружия. Важно, однако, чтобы альтернативная гражданская служба не воспринималась соответствующими должностными лицами как некая форма «наказания» за нежелание служить в армии по убеждениям совести. Отдавая приоритет духовно-нравственному воспитанию, считаем, что правовая, финансовая и социальная защищенность военнослужащих будет способствовать улучшению морального климата в войсках и их боеспособности. Считаем обоснованным и правильным переход к профессиональной армии.

Мы стремимся развивать сотрудничество с Вооруженными Силами РФ по следующим основным направлениям: духовное наставничество военнослужащих — членов христианских Церквей, содействие воспитательной работе в среде военнослужащих. В воинских частях возможны различные формы сотрудничества, которые должны соответствовать библейским принципам, Конституции и законодательству РФ»[145].

Вплоть до недавнего времени деятельность священнослужителей в воинских частях осуществлялась без официальной государственной поддержки и финансирования, «на общественных началах». Священнослужители, посещавшие воинские части, осуществлявшие попечение о верующих военнослужащих, не получали денежного содержания от государства, их деятельность обеспечивалась религиозными организациями. Между тем даже в светской Франции, строго блюдущей принцип отделения религиозных объединений от государства, непрерывно функционирует институт военного духовенства (капелланов), содержимых за счет бюджетных средств. Это объясняется необходимостью принять на счет государства расходы по обеспечению свободы вероисповедания военнослужащих, которые ограничены в своих правах и свободах условиями прохождения военной службы.

С 2009 г. в Российской Федерации началась деятельность по созданию в воинских частях института, который хотя формально и не именуется «военным духовенством», но фактически представляет собой введение штатных должностей для священнослужителей. В апреле 2010 г. в структуре Минобороны создано управление по работе с верующими военнослужащими.

Положение по организации работы с верующими военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации утверждено Министром обороны Российской Федерации 24 января 2010 г. Положение определило, что должностные лица по работе с верующими военнослужащими назначаются на должности в установленном порядке на основании решения Министра обороны

Российской Федерации по представлениям соответствующих религиозных объединений (п. 5 Положения). Численность должностных лиц по работе с верующими военнослужащими определяется Министром обороны Российской Федерации (п. 8).

Положение устанавливает:

«9. Должностные лица по работе с верующими военнослужащими должны быть профессионально подготовленными специалистами, обладать необходимыми знаниями и умениями, позволяющими эффективно планировать, организовывать и проводить работу по укреплению духовно-нравственных основ военнослужащих.

10. К должностным лицам по работе с верующими военнослужащими предъявляются следующие требования:

должен быть гражданином Российской Федерации;

не иметь двойного гражданства;

не иметь судимости;

иметь уровень государственного образования не ниже среднего (полного) общего образования;

иметь рекомендацию от соответствующего религиозного объединения;

иметь положительное заключение медицинской комиссии

о состоянии здоровья.

11. При назначении на руководящую должность должностные лица по работе с верующими военнослужащими должны иметь опыт служения в соответствующем религиозном объединении не менее пяти лет.

12. Лица, назначаемые на соответствующие должности, должны пройти специальную подготовку по вопросам военной службы в порядке и на условиях, установленных в Министерстве обороны Российской Федерации.

13. Основными задачами должностных лиц по работе с верующими военнослужащими являются:

организация и проведение религиозных обрядов, церемоний и удовлетворение религиозных потребностей личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации;

431

организация и проведение духовно-просветительной работы;

участие в мероприятиях, проводимых органами военного управления по патриотическому и духовно-нравственному воспитанию;

участие в работе по укреплению правопорядка и воинской дисциплины, профилактике правонарушений и суицидальных происшествий.

14. На должностных лиц по работе с верующими военнослужащими не может быть возложено выполнение задач, противоречащих статусу духовенства.

15. Основными функциями должностных лиц по работе с верующими военнослужащими являются:

проведение с участием военнослужащих при соблюдении их прав на свободу совести и свободу вероисповедания религиозных обрядов и церемоний;

участие в планировании, организации и проведении духовно-просветительной работы с военнослужащими;

содействие командирам (начальникам) в проведении мероприятий духовно-просветительной работы, профилактике правонарушений и суицидальных происшествий;

участие в укреплении духовно-нравственных основ военной службы, здорового климата в воинских коллективах и семьях военнослужащих;

оказание духовной поддержки военнослужащим, находящимся на лечении.

16. Допуск должностных лиц по работе с верующими военнослужащими к сведениям, составляющим государственную тайну, осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации о государственной тайне.

17. Должностные лица по работе с верующими военнослужащими выполняют свою работу на основании трудового договора (контракта), заключаемого в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.

18. Командир (начальник) воинской части (учреждения) в ходе повседневной деятельности предоставляет отдельное помещение,

432

оборудованное средствами связи, для организации работы с верующими военнослужащими.

19. Должностные лица по работе с верующими военнослужащими должны принимать участие в учениях (походах), других мероприятиях боевой учебы войск (сил). Участие должностных лиц по работе с верующими военнослужащими в указанных мероприятиях оформляется соответствующим решением командира (начальника).

20. Обеспечение жилыми помещениями, медицинское обеспечение, выплата заработной платы, другие социальные выплаты должностным лицам по работе с верующими военнослужащими осуществляются в соответствии с законодательством Российской Федерации, нормативными правовыми актами Министерства обороны Российской Федерации и отдельными решениями Министра обороны Российской Федерации.

21. Обеспечение религиозной утварью, другими культовыми предметами для осуществления деятельности должностных лиц по работе с верующими военнослужащими на командира (начальника) воинской части (учреждения) не возлагается».

До 2006 г. пункт 4 ст. 3 ФЗ «О свободе совести.» содержал норму, согласно которой решением Президента РФ священнослужителям предоставлялась отсрочка от призыва на военную службу. Указом Президента Российской Федерации от 14 января 2002 г. № 24 «О предоставлении священнослужителям отсрочки от призыва на военную службу» и Постановлением Правительства Российской Федерации от 23 января 2003 г. № 51 «Об утверждении Положения о предоставлении священнослужителям отсрочки от призыва на военную службу» были регламентированы вопросы предоставления священнослужителям отсрочки от призыва на военную службу.

Положение об отсрочке от призыва на военную службу для священнослужителей было исключено из ФЗ «О свободе совести.» Федеральным законом от 06.07.2006 г. № 104-ФЗ.

Однако, в соответствии с п. 2 статьи 24 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-Ф3 «О воинской обязанности и военной

433

службе», «право на отсрочку от призыва на военную службу имеют граждане. в) которым это право дано на основании указов Президента РФ». Таким образом, Президент имеет право предоставить отсрочку от призыва на военную службу тем категориям граждан, которые он определяет самостоятельно.

Указ Президента РФ от 13 июля 2012 г. № 969 постановил:

«1. Предоставлять по просьбе религиозных организаций право на получение отсрочки от призыва на военную службу священнослужителям (до 150 человек в год), получившим духовный сан (звание) и занимающим:

а) должность в религиозных организациях;

б) должность помощника командира (начальника) по работе с верующими военнослужащими — на время исполнения обязанностей по указанной должности.

2. Установить, что право на получение отсрочки от призыва на военную службу священнослужителям, названным в пункте 1 настоящего Указа, предоставляется с 1 октября 2012 г. при условии, что священнослужители прошли (проходят) специальную подготовку, необходимую для исполнения обязанностей по должности помощника командира (начальника) по работе с верующими военнослужащими» (…).

Следует констатировать, что из-за несовершенства формулировки первого пункта Указа в нем содержится неясность — предоставляется ли отсрочка священнослужителям, удовлетворяющим хотя бы одному из двух условий а) и б) или только двум условиям одновременно. В смысловом единстве с п. 2 Указа следует истолковать п. 1 так, что речь идет исключительно об отсрочке для священнослужителей, назначенных или проходящих подготовку для назначения на должность помощника командира (начальника) по работе с верующими военнослужащими.

Призыву на военную службу подлежат граждане до 27 лет (в соответствии с п. 1 статьи 22 Ф3 «О воинской обязанности и военной службе»). Автор настоящей книги сомневается, что юные священнослужители, не достигшие 27 лет и получившие отсрочку от призыва, смогут стать авторитетными духовными наставниками для военнослужащих.

Для обеспечения процесса реализации предусмотренного ст.59 ч. 3 Конституции права гражданина, убеждениям или вероисповеданию которого противоречит несение военной службы, на замену ее альтернативной гражданской службой был принят Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 113-Ф3 «Об альтернативной гражданской службе», регламентирующий ее прохождение военнообязанными гражданами.

Альтернативная гражданская служба — это особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемой гражданами взамен военной службы по призыву.

В соответствии со ст. 2 Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе», гражданин имеет право на замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой в случаях, если:

несение военной службы противоречит его убеждениям или вероисповеданию;

он относится к коренному малочисленному народу, ведет традиционный образ жизни, осуществляет традиционное хозяйствование и занимается традиционными промыслами.

Граждане проходят альтернативную гражданскую службу индивидуально, а также в составе групп или формирований:

в организациях, подведомственных федеральным органам исполнительной власти;

в организациях, подведомственных органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации;

в организациях Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов в качестве гражданского персонала.

Прохождение альтернативной гражданской службы в организациях, подведомственных органам местного самоуправления, определяется Федеральным законом. Граждане проходят альтернативную гражданскую службу, как правило, за пределами

435

территорий субъектов Российской Федерации, в которых они постоянно проживают.

Как установлено ст. 5 Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе», ее срок в 1,75 раза превышает установленный Федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе» срок военной службы по призыву и составляет 21 месяц.

Срок альтернативной гражданской службы для граждан, проходящих данную службу в организациях Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов, в 1,5 раза превышает установленный срок военной службы по призыву и составляет 18 месяцев.

Заявления о замене военной службы по призыву альтернативной гражданской службой подается гражданином в военный комиссариат и рассматривается на заседании призывной комиссии в присутствии заявителя. Законом установлен перечень оснований, по которым гражданину может быть отказано в замене военной службы по призыву альтернативной гражданской службой.

Приказом Минздравсоцразвития от 15 февраля 2010 г. № 84н утвержден Перечень видов работ, профессий, должностей, на которых могут быть заняты граждане, проходящие альтернативную гражданскую службу, и организаций, где предусматривается прохождение альтернативной гражданской службы. Это, как правило, медицинские и исправительные учреждения, различные унитарные предприятия и т. п.

Заместитель главы Федеральной службы по труду и занятости (Роструд) Алексей Вовченко сообщил[146], что по состоянию на 20 мая 2012 г. АГС проходит 971 гражданин. В ходе весеннего призыва 2012 г. на военно-альтернативную службу планируется направить 400 граждан.

Перечень работ, профессий и должностей, на которых могут быть заняты граждане, проходящие АГС, сегодня содержит 130 позиций. Из направленных на АГС граждан около 80 % получили такое право в связи с вероисповеданием, 17 % по личным убеждениям и 3 % в связи с их принадлежностью к коренным малочисленным народам. Из числа граждан, направленных на АГС, почти 40 % вообще не имеют специальности, а 21 % имеют специальности, которые не востребованы работодателем.

Подавляющее большинство граждан (более 60 %) проходит АГС в учреждениях социальной сферы: больницах, домах престарелых и инвалидов на должностях санитаров, подсобных рабочих, уборщиков. Наибольшее количество граждан проходит АГС в Краснодарском и Ставропольском краях, Московской и Смоленской областях, а также в Москве и Петербурге.

ГЛАВА 16. УГОЛОВНОЕ, АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ

Можно произвести классификацию правонарушений, связанных со свободой совести и деятельностью религиозных объединений, по нескольким различным критериям.

В зависимости от тяжести и общественной опасности противоправное деяние может рассматриваться как преступление, предусмотренное Уголовным Кодексом Российской Федерации (УК РФ), или как административное правонарушение, предусмотренное Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП РФ).

Правонарушения могут совершаться по мотивам религиозной ненависти или вражды, выражаться в воспрепятствовании осуществления прав и свобод личности, в посягательстве на честь и достоинство другого лица и т. п. Они могут нарушать права и законные интересы религиозных объединений или совершаться самими религиозными объединениями. В одном противоправном деянии могут сочетаться несколько из перечисленных видов правонарушений, например насильственные действия, совершенные руководителем религиозной организации по мотивам религиозной вражды против служителя культа другой организации, воспрепятствовавшие совершению им богослужения.

Уголовный Кодекс Российской Федерации (от 13.06.96 г. № 63-ФЗ) содержит статью 4, основанную на соответствующем принципе Конституции РФ и провозглашающую, что лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной

438

ответственности независимо, в частности, от их отношения к религии или убеждений.

Статья 63 УК РФ называет в числе обстоятельств, отягчающих наказание, совершение преступления по мотиву религиозной ненависти или вражды.

Ряд статей УК РФ содержит положения, усиливающие ответственность за преступления против личности, совершенные по мотиву религиозной ненависти или вражды: убийство (статья 105), умышленное причинение тяжкого, средней тяжести или легкого вреда здоровью (статьи 111, 112, 115), побои (статья 116), истязание (статья 117), угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (статья 119).

Статья 136 УК РФ устанавливает ответственность за дискриминацию, в том числе за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина в зависимости от отношения к религии, причинившее вред правам и законным интересам граждан. Дискриминация

«наказывается штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок».

Если дискриминация выразилась в деянии, которое не может быть признано уголовным преступлением, оно может рассматриваться как административное правонарушение, предусмотренное статьей 5.62 КоАП, введенной Федеральным законом от 07.12.2011 г. № 420-ФЗ:

«Дискриминация, то есть нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам, —

влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи до трех тысяч рублей; на юридических лиц — от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей».

Статья 137 УК РФ определяет наказание за нарушение неприкосновенности частной жизни (в том числе незаконное собирание и распространение сведений о религиозных убеждениях гражданина, его принадлежности к какому-либо религиозному объединению).

Незаконное[147] воспрепятствование деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов карается статьей 148 УК РФ. Субъектом преступления может быть как должностное лицо, так и любое лицо, достигшее 16 лет. Статья защищает деятельность зарегистрированных религиозных организаций, право граждан совершать религиозные обряды частным порядком (в том числе во время прохождения военной службы, в стационарных медицинских учреждениях, в местах лишения свободы и т. д. — с учетом установленных законом ограничений). Статья не упоминает деятельность религиозных групп, но защищает их право на совершение религиозных обрядов. Преступление, предусмотренное данной статьей,

«наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев».

Р. В. Маранов отмечает: «Несмотря на то, что каждый год происходят десятки инцидентов, когда представители правоохранительных органов входили в места проведения богослужений (церкви, молитвенные дома, мечети, в том числе и специально арендованные для этих целей помещения) и срывали богослужения, не известно ни одного вынесения обвинительного приговора по данной статье»[148].

Статья 149 УК РФ устанавливает ответственность за незаконное воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них либо за принуждение к участию в них. Под действие данной статьи может подпадать незаконное воспрепятствование религиозному собранию или иному публичному религиозному мероприятию. Комментаторы данной статьи высказывают различные точки зрения. Согласно одной из них, субъектом преступления может быть только должностное лицо, злоупотребившее служебным положением либо прибегнувшее к насилию или угрозе его применения. Другая точка зрения — субъектом преступления может быть не только должностное лицо, но и другое лицо, прибегнувшее к насилию или угрозам[149].

Статья 213 УК РФ устанавливает ответственность за хулиганство.

«1. Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное:

а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы,

— наказывается штрафом в размере от трехсот тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до трех лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок.

2. То же деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой либо связанное с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка,

— наказывается штрафом в размере от пятисот тысяч до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от трех до четырех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на срок до семи лет».

В зависимости от общественной опасности и тяжести последствий правонарушения оно может быть квалифицировано либо как уголовное преступление, предусмотренное ст. 213 УК РФ, либо как административное правонарушение, предусмотренное статьей 20.1. КоАП РФ «Мелкое хулиганство»:

«1. Мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества, —

влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток.

2. Те же действия, сопряженные с неповиновением законному требованию представителя власти либо иного лица, исполняющего обязанности по охране общественного порядка или пресекающего нарушение общественного порядка, —

442

влекут наложение административного штрафа в размере от одной тысячи до двух тысяч пятисот рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток».

Оскорбление религиозных чувств верующих, надругательство над священными предметами, объектами религиозного почитания часто совершается публично, с демонстративным нарушением общественного порядка. Поэтому актуальной проблемой является разграничение между квалифицирующими признаками нескольких противоправных деяний, одни из которых являются уголовными преступлениями, другие — административными правонарушениями. Речь идет о: хулиганстве (ст. 213 УК РФ);

возбуждении ненависти либо вражды, а равно унижении человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ); мелком хулиганстве (ст. 20.1 КоАП РФ); оскорблении религиозных чувств граждан либо осквернении почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики (ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ).

Например, если человек бросил камень и выбил стекло в окне церкви, его деяние в зависимости от всей совокупности конкретных обстоятельств может быть квалифицировано различным образом. В частности, по-разному будет расценено это деяние с учетом того, выкрикнул ли он при этом нечто оскорбительное в отношении православных христиан или нет. Равно как по-разному будет квалифицирована нецензурная брань в общественном месте, если она имеет т. наз. бытовой характер и если она направлена против последователей определенной религии.

В некоторых случаях осквернение или повреждение культового здания может подпадать под состав преступления, предусмотренного статьей 214 УК РФ «Вандализм»:

«1. Вандализм, то есть осквернение зданий или иных сооружений, порча имущества на общественном транспорте или в иных общественных местах, —

наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного

443

за период до трех месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев.

2. Те же деяния, совершенные группой лиц, а равно по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, — наказываются ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок».

Ответственность за организацию религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний, за руководство такими объединениями, за участие в их деятельности и за пропаганду вышеперечисленных деяний установлена в статье 239 УК РФ.

В соответствии со статьей 282 УК РФ:

«1. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации, —

наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок.

2. Те же деяния, совершенные:

444

а) с применением насилия или с угрозой его применения;

б) лицом с использованием своего служебного положения;

в) организованной группой, —

наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок».

Действия, караемые данной статьей, непременно должны совершаться публично. Преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, считается совершенным независимо от того, наступили ли последствия в виде реального возникновения или усиления религиозной вражды.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указало:

«Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии либо принадлежности к какой-либо социальной группе, влекут уголовную ответственность по части статьи 282 УК РФ только в том случае, если они совершены публично или с использованием средств массовой информации (например, выступления на собраниях, митингах, распространение листовок, плакатов, размещение соответствующей информации в журналах, брошюрах, книгах, в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования, включая сеть Интернет, и иные подобные действия, в том числе рассчитанные на последующее ознакомление с информацией других лиц).

Под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, следует понимать, в частности, высказывания,

445

обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия, в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц. Критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды. (…)

Не является преступлением, предусмотренным статьей 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе».

Приходится констатировать, что грань между богословским спором о спасительности или ложности той или иной религии и преступлением, предусмотренным данной статьей, иногда трудноразличима. Между тем претензии на монопольное обладание истиной о пути людей к Богу являются отличительной чертой большинства вероучений. В то же время не должно быть допущено перерастание теологической дискуссии в конфликт, сопровождающийся оскорблениями или, тем более, насилием.

Предусмотренное частью 1 статьи 282 УК РФ преступление считается оконченным с момента совершения хотя бы одного действия, направленного на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам их принадлежности к определенным полу, расе, национальности, языку или в зависимости от происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Преступление, предусмотренное статьей 282 УК РФ, совершается только с прямым умыслом и с целью возбудить ненависть либо вражду, а также унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Высокая общественная опасность, которую представляет экстремистская деятельность, послужила причиной принятия Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». В статье 1 данного Закона дано определение понятия «экстремистская деятельность (экстремизм)», к которой отнесены, в том числе: возбуждение религиозной розни;

пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их религиозной принадлежности или отношения к религии;

воспрепятствование законной деятельности религиозных объединений;

совершение преступлений по мотивам религиозной ненависти или вражды.

Названный Закон предусматривает право органов прокуратуры направлять руководителю религиозного объединения предостережение о недопустимости осуществления экстремистской деятельности (при наличии достаточных и достоверных сведений о готовящихся противоправных действиях и при отсутствии оснований для привлечения к уголовной ответственности) (ст. 6). В случае выявления фактов, свидетельствующих о наличии в деятельности религиозного объединения, в том числе в деятельности хотя бы одного из их региональных или структурных подразделений[150], признаков экстремизма, органами прокуратуры или органами юстиции выносится предупреждение религиозному объединению.

В случае, если религиозным объединением не устранены допущенные нарушения, послужившие основанием для вынесения предупреждения, а также в случаях осуществления религиозным объединением общественно опасных противоправных деяний, перечисленных в ст. 9 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» и в ст. 14 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», по решению суда религиозная организация может быть ликвидирована как юридическое лицо, а деятельность религиозного объединения запрещена.

Согласно определению, данному в ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», экстремистской организацией признается религиозное объединение, в отношении которого принято вступившее в законную силу о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности.

Таким образом, если решением суда религиозное объединение признано экстремистским, его организаторы могут понести уголовную ответственность за организацию экстремистского сообщества в соответствии со статьей 282.1 УК РФ.

«1. Создание экстремистского сообщества, то есть организованной группы лиц для подготовки или совершения преступлений экстремистской направленности, а равно руководство таким экстремистским сообществом, его частью или входящими в такое сообщество структурными подразделениями, а также создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей частей или структурных подразделений такого сообщества в целях разработки планов и (или) условий для совершения преступлений экстремистской направленности —

наказываются штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до четырех лет с ограничением свободы на срок

448

от одного года до двух лет, либо лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет и с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет.

2. Участие в экстремистском сообществе —

наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей или

в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо принудительными работами на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового и с ограничением свободы на срок до одного года, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового и с ограничением свободы на срок до одного года.

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, —

наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового и с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет, либо лишением свободы на срок до шести лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет или без такового и с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет.

Примечания. 1. Лицо, добровольно прекратившее участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности,

449

освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

2. Под преступлениями экстремистской направленности в настоящем Кодексе понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом “е” части первой статьи 63 настоящего Кодекса».

Если, вопреки решению суда, ликвидированная религиозная организация (запрещенное религиозное объединение) продолжает свою деятельность, то за организацию или участие в деятельности общественного или религиозного объединения, в отношении которых судом было принято решение о ликвидации или запрете деятельности, наступает уголовная ответственность на основании статьи 282.2 УК РФ:

«1. Организация деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, —

наказывается штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового, либо арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет или без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового.

2. Участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации

450

или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, —

наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до двух лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет или без такового и с ограничением свободы на срок до одного года либо без такового.

Примечание. Лицо, добровольно прекратившее участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Статья 243 УК РФ устанавливает ответственность за уничтожение или повреждение памятников истории и культуры, природных комплексов или объектов, взятых под охрану государства, а также предметов или документов, имеющих историческую или культурную ценность. Многие объекты религиозного назначения, как недвижимые, так и движимые, охраняются государством как объекты культурно-исторического наследия. Ответственность за повреждение или уничтожение таких объектов может наступить не только для третьих лиц, но, в соответствующих случаях, и для руководителей религиозных организаций, своими действиями или бездействием причинивших такой ущерб. При этом даже собственник наказывается за повреждение или уничтожение находящегося в его собственности памятника истории и культуры.

Статья 244 УК РФ устанавливает наказание за надругательство над телами умерших, за уничтожение, повреждение или осквернение мест захоронения, надмогильных сооружений или

451

кладбищенских зданий, предназначенных для церемоний в связи с погребением умерших или их поминовением. Максимальное наказание за это преступление установлено в виде исправительных работ на срок до одного года либо в виде ареста на срок до трех месяцев. Среди обстоятельств, отягчающих ответственность, часть 2 данной статьи указывает совершение этих действий по мотивам религиозной ненависти или вражды. В этом случае максимальным наказанием может быть лишение свободы на срок до пяти лет.

Кладбища, кладбищенские часовни и храмы нередко становятся объектами вандальских действий сатанистов, выражающих таким образом свою ненависть к религии. Иногда кладбища и места захоронения страдают по причине межнациональных и межконфессиональных конфликтов, как и по причине хулиганских действий отдельных граждан.

Статья 328 УК РФ предусматривает наказание за уклонение от призыва на военную службу и за уклонение от прохождения альтернативной гражданской службы лиц, освобожденных от военной службы.

Статья 357 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за геноцид:

«Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы, —

наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью».

Закон РСФСР от 25.10.1990 г. «О свободе вероисповеданий» содержал норму, согласно которой религиозные объединения не несли ответственности за правонарушения, совершенные отдельными участниками этих религиозных объединений. Такое

452

правило давало возможность религиозным объединениям уклоняться от всякой ответственности, объявляя любое правонарушение самостоятельным действием конкретного виновника, отдельного участника религиозного объединения. Тем не менее в наиболее скандальных случаях удавалось выносить судебные решения о ликвидации религиозных объединений, осуществлявших преступную деятельность, например в отношении Российского филиала японской религиозной корпорации «АУМ Синрикё» и Московского религиозного объединения «Учение Истины АУМ»[151]. Из ныне действующего Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» эта норма устранена, однако иной нормы, позволяющей однозначно и универсально определять, когда вменять ответственность за правонарушение религиозному объединению[152], а когда только его отдельным участникам, не установлено. Несомненно, ответственность религиозного объединения должна наступать за правонарушения, совершенные гражданами в результате обучения, воспитания или приказа, полученных ими в данном религиозном объединении.

Статьей 15 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» установлено, что в случае, если руководитель или член руководящего органа религиозного объединения делает публичное заявление, призывающее к осуществлению экстремистской деятельности, без указания на то, что это его личное мнение, а равно в случае вступления в законную силу в отношении такого лица приговора суда за преступление экстремистской направленности, соответствующее религиозное объединение обязано в течение пяти дней со дня, когда указанное заявление было сделано, публично заявить о своем несогласии с высказываниями такого лица. Если религиозное объединение не сделает такого заявления, это может рассматриваться как факт, свидетельствующий о наличии признаков экстремизма в его деятельности.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (от 30.12.2001 г. № 195-ФЗ) в статье 5.26 устанавливает ответственность за два вида нарушений законодательства о свободе совести и вероисповедания:

«воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповедания, в том числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от ста до трехсот рублей; на должностных лиц — от трехсот до восьмисот рублей;

оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от пятисот до одной тысячи рублей».

Первая часть данной статьи по содержанию близка к статье 148 УК РФ, устанавливающей уголовную ответственность за воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий. В зависимости от тяжести последствий и общественной опасности конкретное правонарушение может быть квалифицировано либо по ст. 148 УК РФ, либо по ст. 5.26 КоАП РФ.

Ответственность, установленная ст. 5.26 КоАП за оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики, оказывается явно недостаточной с учетом имевших место в последние годы и получивших широкий общественный резонанс посягательств на религиозные святыни. Общественная опасность таких правонарушений, способных спровоцировать тяжелые социальные конфликты на религиозной почве, дает основание для введения в качестве санкции за их совершение уголовной, а не только административной ответственности. В то же время попытки квалифицировать подобные посягательства на религиозные чувства и святыни по действующим статьям 213 (хулиганство) или

454

282 (возбуждение ненависти либо вражды) нам представляются юридически не вполне корректными.

Общий юридический принцип предписывает, что при наличии специальной правовой нормы, установленной для конкретной ситуации, должна применяться именно она, а не иная правовая норма более общего характера. Конечно, оскорбление религиозных чувств и осквернение религиозных святынь более или менее явно сопряжено с неуважением к общественному порядку, с возбуждением ненависти либо вражды к последователям соответствующего вероучения и унижением их человеческого достоинства. Но специальной нормой в данном случае является статья 5.26 КоАП. По нашему мнению, требуется установление уголовной ответственности за деяния, предусмотренные частью 2 этой статьи, а не искусственная подгонка правонарушений под действующие статьи УК РФ.

Уважение к чувствам верующих нашло отражение в статье 14.3 КоАП «Нарушение законодательства о рекламе», которая устанавливает, в частности, что

«совмещение рекламы с демонстрацией. религиозной телепередачи. способом «бегущей строки» или иным способом ее наложения на кадр демонстрируемого фильма либо телепрограммы или телепередачи —

влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от десяти тысяч до двадцати тысяч рублей; на юридических лиц — от двухсот тысяч до пятисот тысяч рублей». Статья 19.7 КоАП РФ предусматривает ответственность за: «непредставление или несвоевременное представление в государственный орган (должностному лицу) сведений (информации), представление которых предусмотрено законом и необходимо для осуществления этим органом (должностным лицом) его законной деятельности, а равно представление в государственный орган (должностному лицу) таких сведений (информации) в неполном объеме или в искаженном виде наложение административного штрафа на граждан в размере от ста до трехсот рублей;

455

на должностных лиц — от трехсот до пятисот рублей; на юридических лиц — от трех до пяти тысяч рублей».

В частности, религиозная организация и ее должностные лица могут быть привлечены к ответственности по этой статье КоАП за непредставление в установленные сроки информации о своей деятельности в соответствии с п. 9 ст. 8 ФЗ «О свободе совести…» и ст. 32 ФЗ «О некоммерческих организациях».

Статья 20.28 КоАП установила ответственность за организацию деятельности общественного или религиозного объединения, в отношении которого действует имеющее законную силу решение о приостановлении его деятельности, а также участие в такой деятельности. Это влечет наложение административного штрафа на организаторов в размере от одной тысячи до двух тысяч рублей; на участников — от пятисот до одной тысячи рублей.

1

См.: Вероисповедная политика Российского государства / Отв. Ред. М. О. Шахов. М., 2003. С. 9 и сл.

2

Некоторые журналисты, однако, рассматривают государственно-конфессиональные отношения исключительно как двустороннее взаимодействие между органами государства и руководством религиозных объединений, из участия в котором якобы исключена основная масса верующих. Отсюда и эпатирующее название появившегося несколько лет назад сборника статей «Преодолевая государственно-конфессиональные отношения» (Под общ. ред. С. Н. Градировского. Н. Новгород: Изд-во Волго-Вятской академии гос. службы, 2003), причем под этими отношениями авторами понималось нечто вроде сговора государственной и религиозной бюрократии. В реальности рядовые верующие, добровольно признающие духовную власть своих религиозных лидеров, ведут общение с государством не напрямую (что и технически невозможно в многомиллионной стране, в отличие от античного города-государства), а через посредство руководителей религиозных организаций. Это, разумеется, не исключает возможности индивидуального общения гражданина с органами власти по проблемам, связанным с его свободой совести и свободой вероисповедания.

3

В соответствии с нормами действующего законодательства, органы законодательной власти приглашают религиозные организации участвовать в обсуждении законопроектов, учитывают высказываемые ими пожелания.

4

В светских государствах может иметь место финансирование содержания и реставрации культовых зданий, признанных памятниками истории и культуры, предоставление религиозным организациям налоговых льгот, выплата государством заработной платы военному и тюремному духовенству (капелланам). В то же время государственная Англиканская Церковь не финансируется государством.

5

Государственное вмешательство возможно в целях защиты религиозных чувств граждан от оскорбления.

6

В русскоязычной литературе неточно используется название «Ватикан». Субъектом международного права, вступающим в дипломатические отношения, в том числе с Россией, заключающим конкордаты, является именно Святой Престол. См. Брольо М. Б., Мирабелли Ч., Онида Ф. Религии и политические системы. Введение в сравнительное церковное право. М., 2008. С. 114–116; 8ат1-81ёде // БгоИ йе$ геНдюш/ 8ои8 1а й1гесИоп йе Ргапс18 Ме$$пег. СЫР8 ЕйШош. Рат, 2010. Р. 633635. Город-государство Ватикан также является субъектом международного права.

7

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. III, 4. М., 2001. С. 20.

8

Цыпин В., протоиерей. Каноническое право. М., 2009. С. 771.

9

КатЪаий Т. Ье рппаре йе 1а вёрагайоп йе8 сийез е1 йе ГЕШ еп йгоИ риЪНс сотраге. Рат, 2004. Р. 16. Кроме того, во Франции культовые объединения не имеют права заниматься никакой деятельностью, кроме как связанной с отправлением религиозного культа, в том числе не могут вести благотворительную, культурно-просветительную и иные общественно полезную деятельность. Для этих видов деятельности должны создаваться отдельные юридические лица в других организационноправовых формах. Всё это минимизирует возможности прямого «социального партнерства» государства и конфессий.

10

См.: Мирошникова Е. М. Кооперационная модель государственно-церковных отношений: опыт и проблемы. М., 2007.

11

См.: Причина и следствие // Новая философская энциклопедия. М., 2001. Т. 3. С. 353.

12

Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. М., 2003. С. 58–59.

13

См.: Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX в. М., 1995. С. 276.

14

Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние). М., 1996. С. 60

15

Цыпин В., протоиерей. История Русской Церкви. 1917–1997 // История Русской Церкви. Книга 9. М., 1997. С. 456.

16

Там же. С. 461, 471.

17

См.: Дегтярев Ю. М. История «религиозного вопроса». // Религия и право, № 2 (11), 1999. С. 13.

18

Статистические данные приведены в: Вероисповедная политика Российского государства / Отв. ред. М. О. Шахов. М., 2003. С. 50.

19

Одинцов М. И. Двадцатый век в российской истории: государство и религиозные организации // Вступая в третье тысячелетие: религиозная свобода в плюралистическом обществе. Материалы международной конференции. М., 2000. С. 45.

20

Хааршер Ги. Терроризм, секуляризация и религиозная свобода: размышления об аль-каидистском дискурсе // Религия, политика и права человека. Материалы конференции. М., 2002. С. 99.

21

Себенцов А. Е. К разговору о религиозной ситуации в регионах и о законодательстве, регулирующем государственно-церковные отношения в России // От политики государственного атеизма — к свободе совести: Материалы семинара-совещания. М., 2000. С. 33.

22

Одинцов М. И. Двадцатый век в российской истории: государство и религиозные организации // Вступая в третье тысячелетие: религиозная свобода в плюралистическом обществе. Материалы международной конференции. М., 2000. С. 46.

23

Далее по тексту книги в большинстве случаев сокращенно именуемый ФЗ «О свободе совести…».

24

Итоговая цифра включает общюю численность религиозных организаций всех конфессий, зарегистрированных в России.

25

Цит. по: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; под общ. Ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009. С. 744.

26

Там же, с. 720–721.

27

В иерархии правовых актов нормативные подзаконные акты стоят ниже федеральных законов. Однако, в соответствии с логикой изложения материала, нам представляется целесообразным объединить в одну группу все специальные нормативные правовые акты федерального уровня.

28

Нами применяется здесь в несколько переработанном виде классификация, разработанная А. И. Кудрявцевым. (См., напр.: Вероисповедная политика Российского государства: Учебное пособие / Отв. ред. М. О. Шахов. М., 2003. С. 86–90.

29

Все цитируемые в книге нормативные правовые акты приводятся с учетом последующих изменений и дополнений по состоянию на 31 июля 2012 г.

30

Подробнее о праве собственности и иных имущественных правах религиозных организаций см. главу 9.

31

См.: Общая теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. М., 2003. С. 192.

32

Проблемы теории государства и права / Под ред. М. Н. Марченко. М., 2002. С. 544.

33

Международное право / Отв. ред. Г. И. Тункин. М., 1994. С. 128–129.

34

См.: Проблемы теории государства и права: Учеб. пособ. С. 158.

35

Уайтхед А. Н. Избранные работы по философии. М., 1990. С. 449.

36

Атаманчук Г. В. Новое государство: поиски, иллюзии, возможности. М., 1996. С. 109.

37

См.: Российская правовая политика / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Мальцева. М., 2003. С. 109.

38

См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2002. С. 88.

39

См.: Поляков А. В. Общая теория права. СПб., 2004. С. 592.

40

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. С. 335.

41

См.: Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. М., 2003. С. 75–90.

42

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. С. 336–337.

43

Пчелиниев А. В. Свобода совести и вероисповедания как правовой институт // Религия, политика и права человека. Материалы конференции. М., 2002. С. 251, 252.

44

Дело «Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства»(Campbell and Cosans v. the United Kingdom), жалобы № 7511/76 и 7743/76, Постановление ЕСПЧ от 25.02.1982 г.

45

Conseil d’Etat. 17 juin 1988, Union des athees.

46

Commission europeenne des droits de l’homme, Rapport 6 juillet 1994, Union des athees c/ France.

47

Цит. по: Свобода религии и убеждений: основные принципы (философия, законодательство, защита свободы совести) /Под ред.: Торе Линдхольма, Кола Дурэма, Бахии Тазхиб-Ли. М., 2010. С. 539.

48

Цит. по: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; под общ. ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009. С. 510.

49

Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1987. С. 644.

50

См. например: Лупарев Г П. Свобода совести: «священная корова» или конституционно-правовой анахронизм? // Религия и право. 2002, № 2. С. 4

51

См.: Дурэм К. Свобода религии или убеждений. Варшава, 1999. С 8.

52

Дурэм К. Перспективы религиозной свободы: сравнительный анализ. М., 1999. С. 19.

53

См.: Дурэм К. Свобода религии или убеждений. С. 13–14.

54

Лобье де. П. Три града. Социальное учение христианства. СПб., 2001. С. 16–17.

55

Там же. С. 331.

56

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 26.

57

Там же. С. 38.

58

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. С. 125.

59

Основные положения социальной программы российских мусульман. М., 2001. С. 9.

60

Тексты многих важных решений, в том числе ниженазванных, опубликованы в: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; под общ. ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009, а также в журнале «Религия и право».

61

ЕСПЧ исходил из того, что власти России не имели сознательного умысла «заклеймить граждан числом антихриста» путем присвоения ИНН, поскольку доказательств обратного не было представлено. Решение принято исходя из гипотезы о том, что ИНН, не несущие в себе по замыслу государства никакого религиозного содержания, случайно совпали с неприемлемыми для верований заявителей цифровыми символами. В случае, если бы власти сознательно навязывали гражданам совершение действий, несовместимых с религиозными убеждениями, решение ЕСПЧ, вероятно, было бы иным.

62

См.: Правоведение: Учебник / Под общ. ред. Г. В. Мальцева. М., 2003. С. 316–319.

63

Поляков А. В. Общая теория права. СПб., 2004. С. 591.

64

Черданцев А. Ф. Теория государства и права. М., 1999. С. 154–155.

65

Общая теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. С. 449.

66

Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / Отв. ред. В. В. Лазарев. М., 2001. С. 82.

67

Куницын И. А. Правовой статус религиозных объединений в России. М., 2000. С. 128–129.

68

Понкин И. В. Правовые основы светскости государства и образования. М., 2003. С. 129.

69

Имеется в виду 15-летний временной ценз для доступа к статусу юридического лица религиозных групп, относящихся к новым для Российской Федерации вероучениям.

70

Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / Отв. ред. В. В. Лазарев. С. 110.

71

См.: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под. ред. В. Н. Топорнина. М., 1996. С. 232–233.

72

Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. ред. В. А. Четвернин. С. 198–199.

73

Верховский А. В. Религиозная ксенофобия: межконфессиональный и внутриконфессиональный аспекты // Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России. М., 2002. С. 225.

74

Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинова М. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика. М., 2005. С. 69.

75

Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. ред. В. А. Четвернин. С. 30.

76

Себенцов А. Е. Комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России: Справочник. М., 1997. С. 5.

77

Цит. по: Религия и право. 1997. № 2–3. С. 17.

78

Малолетними, согласно статье 28 Гражданского Кодекса РФ, являются дети до 14 лет.

79

Подробнее принципы государственно-конфессиональных отношений рассмотрены в главе 8.

80

Правом создания учреждений профессионального религиозного образования обладают только централизованные религиозные организации, местные же могут создавать только общеобразовательные учреждения (см. ст. 8 п. 6 и ст. 19 рассматриваемого Закона).

81

Например, Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений (ст. 6), Итоговый документ Венской встречи 1989 г. представителей государств — участников СБСЕ, (принцип 16).

82

Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. III. М., 2001. С. 437.

83

ЕСПЧ, Судебное решение от 25.02.1982 г. по делу «Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства», п. 36.

84

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 167.

85

В связи с Постановлением Европейского Суда по правам человека по делу «Кимля и другие против России» от 01.10.2009 г. применение «правила 15 лет» было признано не соответствующим ст. 9 ЕКПЧ. Подробнее см. ниже.

86

«Религия и право», № 4, 2009. С. 62.

87

Европарламент в своем Постановлении о сектах в Европе от 29.02.1996 г. (п. 4) «призывает правительства государств стран-членов не предоставлять статус религиозной организации автоматически».

88

См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 213.

89

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 198.

90

См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 178–179.

91

См.: Себенцов А. Е. Комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях». С. 56.

92

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 08.04.1929 г. (с изменениями, внесенными Указом Президиума ВС РСФСР от 23.06.1975 г.), п. 2.

93

См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 243.

94

Поскольку религиозные объединения в СССР не являлись юридическими лицами, они, соответственно, не могли быть ликвидированы.

95

Статья 18 ФЗ «О некоммерческих организациях» не применяется к религиозным организациям в соответствии со ст. 1 п. 4 того же закона — М.Ш.

96

Здесь и ниже Верховный Суд смешивает понятия «общественная организация» и «религиозная организация», что нам представляется некорректным — М.Ш.

97

См. предыдущее примечание.

98

В заключении от 24 октября 1997 г. Государственный Совет Франции определил, «что из норм статей 18 и 19 Закона 1905 г. об отделении Церквей от государства следует, что объединения, претендующие на статус культовых объединений, должны иметь в качестве цели деятельности исключительно отправление культа, то есть, по смыслу этих норм, совершение лицами, объединенными общим религиозным верованием, некоторых обрядов и ритуалов. Кроме того, эти объединения могут вести только деятельность, связанную с этой целью, такую, как приобретение, наем, сооружение и содержание культовых зданий, содержание и обучение служителей культа и другого персонала для отправления культа. Признание культового характера объединения обусловлено, таким образом, констатацией наличия культа и соблюдения того условия, что отправление культа есть единственная цель объединения. Должно оцениваться соблюдение условия об исключительно культовом характере объединения как в уставных положениях объединения, так и в его реальной деятельности. Осуществление объединением иных видов деятельности, кроме вышеперечисленных и не связанных напрямую с отправлением культа, не имеющих в строгом смысле вспомогательного характера, лишает объединение права пользоваться статусом культового объединения»

99

Хотя этот термин и использован, в частности, в ст. 381 Налогового Кодекса РФ (см. главу 11 настоящей книги).

100

Керимов Г. М. Шариат: Закон жизни мусульман. Ответы шариата на проблемы современности. СПб., 2009. С. 3.

101

Цитированная выше статья 12 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» указывала, что для того, чтобы государство принимало к сведению и уважало внутренние установления религиозных организаций, они должны быть «представлены в соответствующие государственные органы».

102

Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям.

103

Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

104

КС РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы М. Б. Михайловой и К. А. Рывкина.

105

Рогеу Е. Е!а! е! твШиНош геНд1еи$е$. 81 га$Ъоигд, 2007. Р. 199.

106

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 447–448.

107

Загайнова С. К., Горбунова Н. В. Религиозные организации: организационно-правовые основы деятельности, бухгалтерский учет, налогообложение. СПб., 2004. С. 157.

108

Постановление Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 г. N 16-П // Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. и общ. ред. А. В. Пчелинцева, В. В. Ряховского. М., 2009. С. 518–527.

109

С 2006 г. данная отсрочка от призыва на военную службу отменена и соответствующая норма исключена из текста Закона.

110

См.: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. и общ. ред. А. В. Пчелинцева, В. В. Ряховского. М., 2009. С. 531–536.

111

См.: Там же. С. 536–541

112

Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2002. С. 261.

113

Основы социальной концепции РПЦ. М., 2001. С. 30.

114

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 115.

115

Шахов М. О. Реализация принципа светскости государственной гражданской службы в Российской Федерации. М., 2006. С. 9.

116

Гаджиев К. С. Политология. М., 2003. С. 136.

117

Там же. С. 103.

118

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 128.

119

См.: Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. ред. В. А. Четвернин. М., 1997. С. 30.

120

См.: Сырых В. М. Теория государства и права. М., 2004. С 161–162.

121

Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания: Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов. М., 2009. С. 521–522.

122

Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; под общ. ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009. С. 26.

123

Демин А. В. Налоговое право. М., 2008. С. 107.

124

Налоговым периодом в отношении НДФЛ признается календарный год (ст. 216 НК РФ).

125

Никишина Е. А., Макальская М. Л. Финансовое обеспечение деятельности православных религиозных организаций. М., 2008. С. 52.

126

Загайнова С. К., Горбунова Н. В. Религиозные организации: организационно-правовые основы деятельности, бухгалтерский учет, налогообложение. СПб., 2004. С. 287.

127

В ныне действующем Трудовом Кодексе РФ термин «трудовой контракт» не употребляется.

128

С. Ю. Головина указывает на норму п. 5 ст. 4 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», согласно которой «религиозное объединение. выбирает и назначает и заменяет свой персонал согласно своим собственным установлениям». Она полагает, что это означает отступление от общего принципа ст. 3 ТК РФ о недопустимости ограничений прав и установления преимуществ в зависимости от отношения к религии. Поэтому при приеме на работу в религиозные организации религиозность человека будет считаться «деловым качеством», которое дает преимущество в трудоустройстве. (См.: Головина С. Ю. Ora et labora. Правовое регулирование труда работников религиозных организаций по новому Трудовому Кодексу РФ // Религия и право, № 3, 2002. С. 32). Мы, однако, полагаем, что ст. 4 ФЗ «О свободе совести.» защищает только от вмешательства государства во внутреннюю жизнь религиозных объединений. Во избежание недоразумений было бы целесообразно модифицировать ст. 3 ТК РФ, чтобы религиозные организации могли нанимать работников с учетом их вероисповедания.

129

Например, во Франции в порядке применения антидискриминационного законодательства подвергаются судебному преследованию работодатели, дающие объявление о найме лиц определенного вероисповедания.

130

См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 518.

131

Отметим, что в соответствии со ст. 86 ТК РФ, «работодатель не имеет права получать и обрабатывать персональные данные работника о его политических, религиозных и иных убеждениях и частной жизни. В случаях, непосредственно связанных с вопросами трудовых отношений, в соответствии со статьей 24 Конституции Российской Федерации работодатель вправе получать и обрабатывать данные о частной жизни работника только с его письменного согласия». Поэтому, чтобы религиозная организация имела возможность контролировать вероисповедание и благочестивый образ жизни работника, соответствующее условие должно быть включено в трудовой договор.

132

Страховые взносы уплачиваются в Пенсионный фонд, Фонд социального страхования, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования.

133

Добровольцы — граждане, осуществляющие благотворительную деятельность в форме безвозмездного труда в интересах благополучателя, в том числе в интересах благотворительной организации.

134

Напротив, гражданин может пожертвовать религиозной организации предметы роскоши, но с той целью, чтобы они были реализованы, а вырученные от продажи денежные средства направлены на уставные цели религиозной организации.

135

В соответствии с п. 28 ст. 217 Налогового Кодекса РФ.

136

В соответствии со ст. 211 Налогового Кодекса РФ, к доходам, полученным налогоплательщиком в натуральной форме, в частности, относятся: 1) оплата (полностью или частично) за него организациями или индивидуальными предпринимателями товаров (работ, услуг) или имущественных прав, в том числе коммунальных услуг, питания, отдыха, обучения в интересах налогоплательщика; 2) полученные налогоплательщиком товары, выполненные в интересах налогоплательщика работы, оказанные в интересах налогоплательщика услуги на безвозмездной основе или с частичной оплатой.

137

Утверждено Постановлением Правительства РФ от 16.03.2011 г. № 174.

138

Вид и тип образовательного учреждения, устанавливаемый в соответствии с утвержденными показателями, например, «академия» «университет». Для духовных образовательных учреждений государственный статус при аккредитации не устанавливается (см. далее).

139

Термин «духовные образовательные учреждения» введен как синоним учреждения профессионального религиозного образования.

140

Вплоть до 2006 г. пункт 3 ст. 19 ФЗ «О свободе совести.» содержал норму, согласно которой «граждане, обучающиеся на очных отделениях учреждений профессионального религиозного образования, которые имеют государственную лицензию, пользуются правом на отсрочку от призыва на военную службу в соответствии с законодательством о воинской обязанности и военной службе и иными льготами, предусмотренными законодательством Российской Федерации». Это положение было исключено из ФЗ «О свободе совести.» Федеральным законом от 06.07.2006 г. № 104-ФЗ.

141

В этом случае он не должен указываться в качестве местонахождения религиозной организации (юридического адреса).

142

Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А. В. Пчелинцев, В. В. Ряховский, С. В. Чугунов; Под общ. ред. А. В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М., 2009. С. 615.

143

Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001. С. 57, 60–61.

144

Основные положения социальной программы российских мусульман. М., 2001. С. 39–40.

145

Социальная позиция протестантских Церквей России. М., 2009. С. 5758.

146

http://ria.ru/society/20120523/655886319.html

147

Законным воспрепятствованием можно считать ликвидацию религиозной организации и запрет на деятельность религиозного объединения по решению суда, приостановление деятельности религиозного объединения в установленном законом порядке, правомерные действия властей по регулированию публичных мероприятий, проводимых религиозными объединениями.

148

Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 542.

149

См. Погасий А. К. Религия и право. Учебное пособие. Казань, 2007. С. 64.

150

Применительно к религиозным объединениям речь может идти о религиозных организациях (местных, централизованных, религиозных учреждениях), входящих в состав централизованной религиозной организации.

151

Решение Останкинского межмуниципального народного суда г. Москвы от 18 апреля 1995 г.

152

Здесь речь идет о всех религиозных объединениях, включая как религиозные организации, так и незарегистрированные религиозные группы.

Библиотека Золотой Корабль.RU 2014