Зёрнышки. Добрые истории для малых ребят. Вып.9
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви (ИС 10-11-0886)
По благословению митрополита Симона (Новикова) († 2006)
Художник Белоусова А. В.
© ООО «Зёрна» 2006
Православный интернет-магазин «Зёрна»
Книги всех православных издательств в одном магазине
Наше войско испокон века сражалось против врагов Креста Христова — за Православную веру. Вот почему так идёт к нему название — христолюбивое воинство. Наш солдат умеет побеждать, но не трубит о своих подвигах. Он свято исполняет долг и присягу и мыслит про себя так:
— Что даст Господь, то и будет: жив останусь — честь и слава, царь наградит; убьют — Царство Небесное, Церковь Бога помолит.
Прусский король Фридрих, знаток военного искусства, так отзывался о русском солдате:
— Русского солдата мало убить, его ещё надо повалить!
Суворов называл своих солдат "чудо-богатырями". Таким чудо-богатырём русский солдат был всегда и везде. Какое другое войско брало приступом такую крепость, как Измаил? Какое другое войско переходило под выстрелами неприятелей через неприступные зимние перевалы в Альпах? Какое другое войско побеждало “двунадесять языков” — почти всю ополчившуюся на нас Европу в 1812 году? Какое другое войско выдерживало осаду, подобную Севастопольской?
Но среди побед наши солдаты всегда являли великодушие к побеждённым, сострадание и милость к падшему врагу. Делились с пленными последним куском хлеба, усыновляли и воспитывали сирот — детей своего недавнего врага. В своём донесении Государю главнокомандующий русскими войсками в Средней Азии писал:
— Каждый, от мала до велика, исполнил свой долг и явил собою пример, свойственный лишь русскому воину; увлекательной храбрости в бою, великодушия и милости к побеждённым врагам и честного поведения с мирными жителями.
Новгородский купец Иголкин во время войны со шведами был задержан в Швеции как пленник и заключён в тюрьму. Однажды он услышал, как два солдата, сторожившие тюрьму, говорили дерзкие речи против русского народа и царя Петра.
Несколько раз обращался Иголкин к солдатам с просьбою прекратить брань, но те продолжали. Иголкин пожаловался офицеру, но тот оставил без внимания его жалобу и ушел. Солдаты, не чувствуя отпора, продолжали дерзко оскорблять царя Петра. Тогда, улучив момент, Иголкин вырвал у солдата ружьё… и не успели те опомниться, как штыком заколол обоих. На шум сбежались караульные, и Иголкин без сопротивления предал себя им в руки.
О поступке русского купца донесли шведскому королю Карлу XII. Он тотчас призвал к себе Иголкина и грозно вопросил его:
— Как ты осмелился убить моих солдат?
Иголкин спокойно и без робости рассказал королю обо всём и заключил своё объяснение такими словами:
— Я исполнил мой долг и безтрепетно иду на смерть за честь моего Государя.
Король, поражённый твёрдостью духа и безстрашием русского купца, не стал его казнить, а отправил в Россию со словами:
— Возвращаю твоему царю его верного подданного.
Петр встретил Иголкина с почётом, щедро наградил и всю свою жизнь был к нему привязан. В поездках по стране Государь никогда не проезжал Новгорода, не посетив своего верно-подданного.
В 1749 году, когда Суворов был молодым солдатом и стоял на часах в Петергофе, мимо него проходила императрица Елизавета. Суворов отдал ей честь. Своим умным лицом и выправкой он обратил на себя внимание Государыни, и она милостиво спросила его:
— Как тебя зовут?
— Александр Суворов, Ваше Императорское Величество, — браво отрапортовал солдат.
— Не родственник ли ты генерала Суворова?
— Я сын его. Ваше Величество.
— Прекрасный у тебя отец. Иди по его стопам: служи так же, как он, верою и правдою. Вот тебе от меня рубль. — С этими словами императрица протянула Суворову серебряную монету.
— Всемилостивейшая Государыня! — произнёс молодой Суворов. — Закон запрещает солдату, стоящему на часах, принимать деньги.
— Молодец, — промолвила с улыбкой императрица, — ты хоть и молод, а службу знаешь. Я положу деньги на землю; возьми их, когда сменишься. Прощай!
Суворов отдал честь вслед удалявшейся Государыни. Сменившись с караула, он поднял рубль и сохранил его навсегда как первый царский подарок.
На следующий день рядовой Суворов был произведён в капралы.
В своём имении Кончанском Суворов выстроил церковь. Он любил православную службу, умилялся до слёз церковным пением, неукоснительно выполнял церковные установления и того же требовал от подчинённых. Мимо церкви Суворов никогда не проезжал, не перекрестившись набожно. Войдя в комнату, он обязательно крестился на образа; перед обедом и после него — молился.
Суворов всегда помогал нуждавшимся офицерам и был особенно милостив к нищим. Перед Светлым Праздником он тайно посылал в остроги по тысяче рублей на выкуп должников.
Посты Суворов соблюдал и в походе и в болезни. Однажды, когда Суворов заболел, император Павел прислал к нему своего лейб-медика Эдуарда Фердинандовича Вейкарта. Лейб-медик никак не мог убедить больного Суворова есть скоромное в постные дни.
— Я — русский солдат, — говорил Суворов.
— Вы — генералиссимус…
— Так-то оно так, да солдаты с меня пример берут. Не нужно мне ваших лекарств — меня вылечат молитва, баня, каша да квас.
Едва почувствовав облегчение, Суворов ходил в церковь, пел там и читал Апостол. Вейкарт сердился на него. Суворов же лекаря, толком не знавшего русского языка, заставлял говорить по-русски, есть постное, ходить в церковь и называл его Иваном Ивановичем.
Слыша о благосклонности к себе императора, Суворов смеясь говорил окружающим:
— Вот это вылечит меня скорее, нежели Иван Иванович Вейкарт.
Перед сражением и по окончании его Суворов торжественно совершал молебен. Раздачу наград он также производил только после молебствия в церкви.
На юге России в Крыму, в двух километрах от древней Корсуни, где князь Владимир принял Крещение, находится город Севастополь. Основан он был при императрице Екатерине II. На Севастопольском рейде, широком и глубоком, корабли совершенно защищены от морских бурь и ветров. Севастополь стал нашим главным военным портом на Чёрном море.
Он сделался славою нашей Родины. В течение одиннадцати месяцев с 12 сентября 1854 года по 27 августа 1855 года Севастополь выдержал безпримерную в летописях осаду французов, англичан, итальянцев и турок. Хотя город и пал под напором силы четырёх государств, но измученные осадой неприятели не могли далее продолжать борьбу и вынуждены были заключить мир.
Много тысяч героев, его защитников, сложили свои головы на севастопольских бастионах. Во время осады были убиты трое славных наших адмиралов: Корнилов, Нахимов и Истомин.
Первым, особенно тяжёлым для Севастополя днем было 5 октября, когда неприятели, опасаясь зимовки в чужой стране, решились взять город приступом.
Утро было ясное и безоблачное. В седьмом часу утра с одной из неприятельских батарей раздался выстрел, потом другой, третий… Три часа продолжался огонь, становясь всё сильнее. Наконец, несколько наших бомб попало во вражеские пороховые погреба — те взлетели на воздух, произведя сильное опустошение среди неприятеля.
В этот день впервые выказался в Севастопольском гарнизоне тот геройский дух, которым он отличался в продолжение всех дней обороны. На третьем бастионе артиллеристы были перебиты три раза. Три раза их сменяли новые, которые шли на явную смерть. На другой батарее тоже были перебиты все артиллеристы, понадобились добровольцы, — тогда на батарею пошёл батальон моряков.
Юные защитники Севастополя ни в чём не отставали от своих отцов. Один из них, пятнадцатилетний мальчик, заменил на батарее убитого отца-артиллериста и продолжал управлять пушкой до конца осады. За свой подвиг он был награждён Георгиевским крестом.
Когда вражеская армия высадилась и окружила Севастополь, главнокомандующим было решено потопить наши корабли, загородив таким образом неприятелям вход в бухту. Тяжело было черноморцам расставаться с родными кораблями. Между старыми матросами до сих пор сохранились рассказы об этом горестном событии. Так, о затоплении корабля “Двенадцать Апостолов” они рассказывали: три дня буравили в корабле щели, сделали множество дыр, а он не тонет: из пушек в него стреляли — не тонет: один матрос догадался: полез и снял с него икону — тотчас корабль ко дну пошёл.
Невдалеке от места сражения миловидный мальчик лет шестнадцатив матросской куртке и фуражке разложил около себя нехитрую аптеку: бинты, пластыри, лекарства и прочие лазаретные принадлежности. Кругом его толпятся раненые офицеры и солдаты. Молодой матросик-фельдшер проворно и ловко обмывает и перевязывает раны.
— Бог тебе заплатит, — говорят раненые, — спасибо, земляк!
— Да лишь бы вам полегчало, братцы, — отвечает им матросик тонким девичьим голоском.
Фельдшером, которого многие принимали за юного матросика, была круглая сирота Даша — дочь севастопольского матроса. До войны проживала она в Севастополе в унаследованной от родителей лачужке. Когда пришла весть о высадке неприятеля в Крыму, она продала свою избёнку, купила старую лошадку да бочонок спирту; добыла у моряков куртку с панталонами, военную фуражку и сапоги; наготовила из старых рубах перевязок; купила пластырей и примочек. Всю эту аптечку она навьючила на своего конька. И вот уже Дарьюшка плетётся верхом на клячонке за отрядом моряков. Встречные матросы подшучивают над ней:
— Вишь, какая морская кавалерия.
Но когда разгорелась битва, когда загуляли ядра и пули по матросским рукам, ногам и головам, когда поползли, истекая кровью, раненые матросы за линию фронта, то были они рады-радёхоньки, заприметив неподалёку молодого матросика с его клячонкой.
Засучив рукава по локоть, проворная Даша обмывала раны, перебинтовывала головы, нацеживала из бочонка чарку единственного тогда обезболивающего средства и подносила её поочерёдно к запёкшимся устам страдальцев. И они, крестясь, шептали: — Наверное, Ангел-утешитель слетел к нам от Престола Господня!
Всю войну следовала Даша за войсками. Она стала первой русской сестрой милосердия. Впоследствии её замечательному примеру последовали многие русские девушки. Император, узнав о Даше, прислал ей в дар свою царскую милость — золотую медаль, а императрица — золотой крест с надписью “Севастополь”.
Благодарные моряки приобрели в складчину и преподнесли в благословение ей — своей общей любимой сестре Дарье Александровне — драгоценный образ Христа Спасителя.
Матроса Кошку в Севастополе знали все. Много ходило про него рассказов. После одной нашей вылазки у неприятелей остался убитый флотский унтер-офицер. Англичане подняли его тело и прислонили к насыпи. Стоял бедный наш моряк на позорище.
Решил матрос Кошка выкрасть тело убитого моряка у англичан; начальство ему разрешило. Перед рассветом Кошка надел на себя серый грязный мешок и полез. Когда стало светло, он спрятался за стенкой какого-то развалившегося хутора. Просидел там Кошка до вечера. Стемнело. Улучил Кошка минуту, когда англичане сменяли часовых, и добрался до убитого моряка. Закинув его за спину, он, уже не скрываясь, быстро побежал назад на свою батарею.
Англичане опешили и не сразу разобрались в чём дело. Потом стали стрелять, и пять пуль попало в убитого моряка, но сам Кошка остался невредим. За это дело Кошке дали Георгиевский крест.
Однажды выбежала из неприятельского лагеря чудесная кровная лошадь, причём уже оседланная — только садись и поезжай! Остановилась она на середине между их траншеями и нашей батареей. Стоит бедная лошадь меж двух огней и только испуганно мордой поводит то в одну, то в другую сторону.
Кошка побежал к начальству:
— Ваше высокоблагородие, позвольте лошадку достать. Попросил Кошка моряков, чтобы они стреляли ему в спину холостыми зарядами, и побежал. Англичане решили, что это перебежчик к ним бежит: машут ему руками и кричат:
— Беги к нам скорее!
А Кошка добежал до лошади, ловко на неё вспрыгнул и — сразу назад.
Стали англичане стрелять, да поздно. Кошка уже у себя за бруствером коня гладит…
Не давал Кошка покоя англичанам и ночью. Выберет самую тёмную ночь и лезет к траншеям. Лежит там час, два и больше, пока не высмотрит оставленное кем-нибудь из англичан без присмотра ружьё. Как только высмотрит — схватит и бежит на свою батарею.
Поднимется тревога, переполох во всём лагере англичан, а виноватого нет — давно и след простыл. Вот таков был наш русский матрос Кошка.
Святой Георгий Победоносец чествуется в России издавна. Великий князь Ярослав — в Святом Крещении Георгий, имел изображение святого великомученика на своей печати. После победы над печенегами, которую князь приписывал чудесной помощи своего Небесного покровителя, он основал в его честь монастырь в Киеве и заповедал отмечать праздник 26 ноября.
На старинных русских монетах чеканилось изображение святого Георгия, поражающего копьём змея. Юрий (или то же самое — Георгий) Долгорукий — основатель Москвы, сделал изображение своего Небесного покровителя гербом Московского княжества. Во времена правления Иоанна III русским государственным гербом был признан византийский двуглавый орёл. С тех пор изображение святого Георгия, оставаясь гербом Москвы и Московской губернии, занимает середину государственного герба России. Императорский военный орден святого Георгия Победоносца был установлен 26 ноября 1769 года императрицей Екатериной II. В его уставе записано: "Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются. Удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всём по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу российского оружия особенным отличием".
Георгиевский крест с того времени признаётся высшей воинской почестью в России.
Святой Георгий непоколебимо переносил все мучения за Господа Иисуса Христа. Что же давало ему такую крепость духа? — Твёрдая вера и несокрушимое убеждение в своей правоте.
Русские воины всегда отличались, подобно Победоносцу Георгию, стойкостью и мужеством в защите Веры, Царя и Отечества. При именах Суворова, Кутузова, Платова, Ермолова, Нахимова, Корнилова, Истомина, Черняева, Скобелева, Радецкого и многих других храбрецов, чья грудь была украшена Георгиевскими крестами, в памяти восстают великолепные картины незабываемых подвигов нашего воинства. Сердце исполняется надеждой, что православные русские воины, памятуя великие подвиги и пресветлый образ своего Небесного покровителя — Георгия Победоносца, как было из древних лет, не посрамят Земли Русской, но лягут костьми за честь и славу своего отечества.
В войну с турками прославился генерал Михаил Дмитриевич Скобелев. Он, как и Суворов, был любимцем солдат. Сколько русские солдаты любили и почитали Скобелева, столько же турки его боялись. Во всех боях Скобелев был впереди своего отряда — верхом на белом коне и одетый в белый китель. Турки прозвали его Белым Генералом.
Взятый в плен под Плевной турецкий офицер рассказал, что больше всего они боятся Белого Генерала, и как только он выезжает на видное место, солдатам приказано направлять все выстрелы на него, — Скобелев же, как заколдованный, сидит да сидит на своём белом коне, цел и невредим!
Действительно, Бог хранил Скобелева! Он ни разу не был ранен, хотя под ним было убито три лошади. Для Скобелева как будто не существовало опасности: так он был смел и отважен.
— Нельзя было видеть Скобелева без восторга во время боя, — рассказывали очевидцы.
— Вот он впереди на коне: глаза искрятся, в каждой черте светит богатырская удаль. Русский витязь — с головы до ног! Как ни велики опасность, потери, неудачи, он не падает духом, а ободряет и вдохновляет всех.
Скобелев отличился ещё во время Хивинского похода в 1873 году. Будучи 30-ти лет от роду, он получил тогда все высшие боевые награды: золотую саблю “За храбрость”, два ордена святого Георгия Победоносца, золотую шпагу с брильянтами и чин генерала.
Во время войны в Болгарии Скобелевым было совершено немало славных дел. Он первым вошёл в укреплённую турками Плевну.
Генерал Скобелев разделял с солдатами все труды и опасности военной жизни. Нигде под Плевною не было таких удобных и тёплых землянок, как в отряде Скобелева. Его солдат был всегда одет, обут, накормлен и вымыт. Чтобы подкрепить после боя усталого солдата горячей пищей, Скобелев приказывал возить за полком ротные котлы.
При осаде Плевны Скобелев жил вместе с солдатами, спал в траншее прямо на голой земле, невзирая на осеннюю грязь.
— Коли мы не позаботимся о нём, он, как дитя малое, сам о себе не подумает, — говорили солдаты, устраивая ему некое подобие землянки. — Всё посуше ему будет, авось и пуля нескоро его достанет.
Офицерам армейским Скобелев помогал, чем мог.
— У них нет заступников и важных тётенек да дяденек, как у гвардейцев, — говорил он.
Михаил Дмитриевич Скобелев за все время военных сражений никогда не был ранен.
— Скобелев такое слово знает, что пуля ему не вредит, — шутили между собой солдаты.
Один солдат Курского полка, раненый под Плевной, серьёзно рассказывал всем в госпитале:
— Пуля прошла сквозь Скобелева: ему — ничего, а меня ранила.
Через три года после турецкой войны Скобелев был послан в Среднюю Азию. За этот поход он получил ещё один орден Георгия Победоносца и чин полного генерала.
27 июня 1882 года в Москве трагически и безвременно в возрасте всего 38-ми лет оборвалась жизнь Белого Русского Генерала Михаила Дмитриевича Скобелева. Он умер, оплаканный всей Россией. В самом центре Москвы ему был поставлен величественный памятник[1].
Унтер-офицер туркестанского батальона Фома Данилов был захвачен в плен во время войны в Туркестане. Сам хан обещал ему награду, если он согласится отречься от Христа. Фома отвечал, что изменить Христу он не может и как царский подданный исполнит свою обязанность до конца. Мучители после долгих варварских истязаний замучили его до смерти.
Не забудется в народе эта смерть! Этот герой, принявший муки за Христа, и есть великий русский воин. Дело происходило в совершенной безвестности, в глухом углу. Никто не смотрел на него, да и сам Фома не предполагал, что его подвиг огласится по всей Земле Русской. Иной мог бы утешиться тем убеждением, что смерть его послужит примером для робких и еще многих привлечёт ко Христу. Для Фомы и этого утешения не было. Он был один среди мучителей.
Впоследствии сами мучители поведали о последних минутах русского солдата. Его твёрдость и сила духа настолько изумили их, что они назвали его "батырём", то есть богатырём. Они же передали и последние слова мученика героя:
— Против совести моей не поступлю и мучения приму. Во что верую — то и исповедую.
Самарский губернатор взял под своё покровительство семейство русского героя Фомы Данилова, происходившего из крестьян Самарской губернии.
Бомбардир артиллерийской бригады Агафон Никитин был взят в плен при взятии генералом Скобелевым крепости Геок-Тепе.
Находясь в плену, Никитин был принуждаем неприятелем стрелять по нашим войскам; но ни угрозы, ни насилие не могли его принудить к этому. Тогда мучители привели свои угрозы в исполнение. Они отрубили Никитину пальцы и содрали с его спины кожу. Русский герой скончался в страшных мучениях, не изменив долгу солдата и верноподданного.
Такой самоотверженный подвиг Агафона Никитина не мог не оставаться в памяти народной. Ему был возведён памятник в Темир-Хан-Шуре, а на родине героя-мученика была построена церковь во имя преподобного Агафона.
Государь всемилостивейше соизволил препроводить из собственных сумм три тысячи рублей на украшение церкви во имя святого Агафона, которая сделалась вечным памятником русскому воину, положившему живот свой за Веру, Царя и Отечество.
В самый разгар войны на Кавказе отряд горцев в одиннадцать тысяч бойцов появился у стен нашего укрепления Михайловского, гарнизон которого состоял из пятисот человек. Командир принял решение сопротивляться до конца. Он созвал гарнизон и предложил в случае прорыва неприятеля взорвать пороховой склад. Рядовой Тенгинского полка Архип Осипов вызвался совершить этот подвиг.
Утром 22 марта скопища горцев бросились на приступ Михайловского. Закипел на валах ожесточённый бой, среди которого пало большинство русского гарнизона, и сам командир его получил в рукопашном бою тяжёлую рану. И вот уже тысяча горцев с криком ворвалась внутрь нашего укрепления…
Тогда рядовой Архип Осипов, приняв благословение священника, бросился с зажжённым фитилём в пороховой погреб.
Раздался страшный гром. Земля затряслась, и целый дождь из камней, брёвен, и искалеченных тел посыпался на землю. Множество неприятелей погибло при этом. Несколько израненных, но оставшихся в живых русских солдат сообщили впоследствии о подробностях этого геройского дела.
Государь Николай Павлович обезпечил семьи всех погибших и повелел сохранить на вечные времена имя рядового Архипа Осипова в списках Тенгинского полка.
С тех пор в полку на всех перекличках, как только произносилось его имя, следующий за ним рядовой отвечал:
— Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении.
В городе Владикавказе на главной площади был поставлен памятник, увековечивший это славное для русского войска событие.
Многа Лета, Многа Лета,
Православный Русский Царь!
Дружно, громко песня эта
Пелась прадедами встарь.
Дружно, громко песню эту
И теперь вся Русь твердит;
С ней по целому полсвету
Имя русское гремит.
Ей повсюду отвечая,
Мчится русское “Ура”
От Кавказа до Алтая,
От Амура до Днепра.
Прогреми ж до граней света
И по всем сердцам ударь,
Наша песня: Многа, Лета
Православный русский Царь!
Похоронен Михаил Дмитриевич Скобелев на родине, в храме села Заборово Новодеревенского района Рязанской области (прим. изд.).
Больше книг на Golden-Ship.ru