Мы познакомились с достаточным количеством примеров нежизнеспособных спекуляций современных мыслителей; те­перь позволим святым Отцам высказаться по всем вопросам, связанным с учением и философией эволюции. Что есть об­ласть знания, а что есть область богословия? Как православно­му христианину следует понимать смысл книги Бытия? Кто был первый человек, когда он жил, каково было его происхож­дение и природа? Каким был первосотворенный мир? Кто спо­собен видеть мир таким, каким он был "въ начала"? Мы будем искать ответы на такие вопросы не у одного или двух только Отцов, и не у Отцов, учение или авторство работ которых при­знано сомнительным, не отделяя цитаты от контекста, чтобы не способствовать предвзятости мнений. Но мы будем обращаться к Отцам, обладающим бесспорным авторитетом в Православ­ной Церкви, желая найти святоотеческую "точку зрения" по этому вопросу. Исследуем толкования на книгу Бытия свят. Иоанна Златоуста и преп. Ефрема Сирина, толкования на Шесть Дней Творения свят. Василия Великого и свят. Амвросия Меди-оланского, катехизические работы свят. Кирилла Иерусалимс­кого, свят. Григория Нисского, преп. Иоанна Дамаскина, беседы об Адаме и первосотворенном мире преп. Симеона Нового Богослова и св. Григория Синайского, богословские труды преп. Макария Великого, свят. Григория Богослова, преп. Исаака Си­рина, преп. аввы Дорофея, свят. Григория Паламы и других От­цов, также как и некоторые песнопения Божественных служб Православной Церкви. Мы убеждаемся, что здесь много "ново­го" для православных христиан. Мы также убедимся, что речь здесь идет не о множестве "подробностей", которые могут счи­таться труднодоступными для понимания, но о точном и цель­ном учении, которое нам необходимо знать. Убедимся, что здесь присутствуют ответы на наиболее настоятельные вопросы, по­ставленные перед нами эволюционным учением. Мы найдем здесь боговдохновенный святоотеческий догмат о сотворении мира, природе Адама и о конечной стадии всего тварного мира — так, что для нас становится совершенно безвкусной и беспо­лезной "точка Омега" Тейяра де Шардена, также как и все пус­тые теории тех, кто не знаком с истинным знанием о начале и конце творения, которое Бог дает в откровении своему избран­ному народу, православным христианам.

ЧАСТЬ III

Святоотеческое Учение о Сотворении Мира

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Следующее письмо было написано отцом Серафимом доктору Александру Каломиросу, православному греку, медику, церковному писателю и "христианскому эволюционисту" Это ответ отца Серафима на письмо доктора Каломироса, в котором последний пытался показать, что Священное Писание и учение святых Отцов совместимы с современной эволюционной теорией. Согласно док­тору Каломиросу, Адам был "эволюционировавшим зверем ", кото­рый на определенной стадии своего эволюционного развития полу­чил благодать Божию и таким образом стал человеком. Доктор Каломирос писал: "Когда Господь Бог вдунул в лице Адама дыхание жизни, тогда эволюционировавший зверь становится умным со­зданием... Я не удивлюсь, если тело Адама было во всех отношени­ях телом обезьяны... Биологически Адам находился, вероятно, на стадии ниже по эволюционному развитию, чем современный чело­век... Он является продолжением вершины лестницы эволюцион­ного развития антропоидов. Человек происходит не от обезьяны, но от иной ветви антропоидов с параллельным эволюционным раз­витием. Мы не располагаем никакими доказательствами, кото­рые позволили бы нам сделать вывод о том, на какой стадии эволюции Божие дыхание жизни было дано животному".

Ответ отца Серафима доктору Каломиросу, опубликованный посмертно в Журнале Богоявления (осень 1989 — зима 1990), а позднее в сокращенном виде в Деятельном христианине (весна/ зима 1998), становится своего рода введением в святоотеческое учение о сотворении мира и определенным опровержением совре­менной теории эволюции. Здесь письмо разделено на главы, им даны заголовки редактором данного издания.

Дополнительно о переписке отца Серафима с доктором Кало-миросом см.: Предисловие Редактора и избранные письма отца Серафима в Части V.

+

Неделя 5-ая Великого поста, 1974

Дорогой доктор Каломирос,

Господь наш Иисус Христос да будет с Вами.

Наконец пишу ответ на Ваше письмо об эволюции. В ответе отражен взгляд нашего Братства на этот вопрос. Повторяю, что я даю ответ не как "эксперт" по святым Отцам, а как человек, любящий святых Отцов, — надеюсь, как и Вы. Большая часть приведенных мною здесь цитат из святых Отцов переведена мной из русских святоотеческих изданий XIX века, а частично из английских переводов XIX века, напечатанных в эрдмановой серии "Никейские Отцы". Даю источники как можно полнее, чтобы Вы могли прочесть их по-гречески. Если у Вас есть воп­росы по этим иди другим отеческим цитатам, буду рад обсудить их с Нами. Я вовсе не стараюсь выискивать цитаты "в подтвер­ждение моей точки зрения", и Вы сможете убедиться, что я вклю­чаю и цитаты, которые не "подтверждают моей точки зрения", так как я прежде всего и всего лишь заинтересован в том, чтобы выяснить, что думали святые Отцы по этим вопросам, ибо я считаю, что и нам следует думать так же. Христос Бог да благо­словит меня говорить правдиво.

+++

Вопрос "эволюции" крайне важен для православных хрис­тиан, так как с ним связаны многие проблемы, прямо затрагива­ющие наше православное учение и мировоззрение: об относи­тельном достоинстве науки и богословия, о современной философии и святоотеческом учении; об учении о человеке (антропологии); о нашем отношении к писаниям святых Отцов (принимаем ли мы всерьез их труды, либо же мы прежде всего веруем в современную "мудрость", мирское мудрование, и при­нимаем учение святых Отцов, только если оно не противоречит этой "мудрости"?); о нашем толковании Священного Писания, в особенности Книги Бытия. Ниже я коснусь этих тем.

Прежде, чем приступить к рассмотрению вопроса об эволю­ции, следует четко уяснить, о чем идет речь. Говорю это, потому что имею опыт, когда, к великому удивлению, весьма ученые люди говорили так, как если бы знали все по этому предмету, но однако совершали самые элементарные ошибки, показывавшие, что они многого не знают об этом. В частности, почти все пишу­щие об эволюции считают, что знают, что такое эволюция, но их высказывания говорят о весьма смутном ее понимании. Вопрос об эволюции далеко не простой, и в умах людей, даже право­славных, он так запутан, что мы не можем даже говорить о нем, пока точно не убедимся, что знаем, о чем говорим.

Вы нас попросили "тщательно очистить ум от всяких запад­ных концепций, будь то богословские, философские или науч­ные". Уверяю Вас, что я попытался это сделать и далее везде в данном послании буду стремиться избегать рассуждений с по­зиций западных концепций, так как согласен с Вами, что эти концепции искажают предмет суждений, и с их помощью не понять вопроса эволюции. Но и я в свою очередь прошу Вас тщательно очистить Ваш ум от каких-либо предвзятых кон­цепций по вопросу эволюции, которые у Вас могли быть — будь то изученное в школе, прочитанное в научных книгах, что Вы можете думать об "антиэволюционистах", и что могли ска­зать по этому поводу греческие богословы. Давайте рассуждать вместе, не на манер западных рационалистов, а как православ­ные христиане, любящие святых Отцов и желающие понять их учение, а также как мыслящие существа, которые не принимают учения любых современных "мудрецов", будь то богословы, философы или ученые, если это учение расходится с учением Священного Писания и святых Отцов и исходит из какой-либо чуждой философии.

1. Философия, а не факт

Прежде всего, я полностью с Вами согласен, когда Вы гово­рите: "Не следует путать чистую науку с разными философски­ми теориями, написанными, чтобы объяснить факты, открытые наукой. Одно дело — факты (чистая наука), другое — их объяс­нение (философия)".

Прежде всего должен Вам сообщить, что когда-то я всеце­ло верил в эволюцию. Верил не потому, что я очень много об этом думал, а просто потому, что "все в это верят", потому что это "факт", а как можно отвергать "факты"? Но потом я на­чал глубже задумываться над этим вопросом. Я начал пони­мать, что очень часто выдаваемое за "науку" вовсе не есть факт, а философия, и стал тщательно различать научные факты и на­учную философию. Спустя много летя пришел к следующим выводам:

а) Эволюция — совсем не "научный факт", а философия.

б) Это ложная философия, изобретенная на Западе в каче­стве реакции на католическо-протестантскую теологию и за­маскировавшаяся под "науку", чтобы вызывать к себе уважение и обманывать людей, которые согласны принять научный факт (на Западе почти все современные ошибочные учения поступа­ют также; даже "Христианская наука" претендует на "научность", также и спиритизм, разные индуистские культы и прочее).

в) Она противоречит учению святых Отцов в очень многих пунктах.

Я намеренно привел свои выводы прежде, чем объяснить их Вам, чтобы дать Вам остановиться и подумать: уверены ли Вы, что оставили все предвзятые концепции об эволюции и готовы мыслить четко и бесстрастно об этом предмете? Готовы ли Вы допустить, что в том, что я Вам собираюсь сообщить, есть какая-то правда? Должен Вам откровенно сказать, что большинство "эволюционистов" после этих слов скажут: этот человек сумас­шедший, он отрицает факты. Полагаю, что Вы, по крайней мере, готовы дочитать до конца то, что я Вам предложу, пытаясь осно­вывать все целиком на святых Отцах. Если я ошибусь, надеюсь, Вы мне укажете.

2. Ясное определение

Многие споры между "эволюционистами" и "антиэволю­ционистами" бесполезны по одной основной причине: они обычно говорят о разных вещах. Каждый из них подразумевает что-то одно, когда слышит слово "эволюция", другой же нечто другое; и они спорят впустую, так как разумеют не одно и то же. Поэтому, чтобы избежать двусмысленности, я Вам точно скажу, что я понимаю под словом "эволюция", определение это есть во всех учебниках по эволюции. Но вначале я должен Вам ука­зать, что в Вашем письме слово "эволюция" имеет два совер­шенно разных значения, а Вы пишете как бы об одном. Вы здесь не сумели отличить научного факта от философии.

а) Вы пишете: "Первые главы Святой Библии — это не что иное, как история творения, прогрессирующего и завершаемого во времени... Творение не пришло в бытие мгновенно, но пре­терпело ряд последовательных появлений, развитие в шесть разных "дней". Как еще назвать этот прогресс творения, как не эволюцией?"

Отвечаю: все, что Вы говорите, верно, и если желаете, можете называть этот процесс "эволюцией", — но не в этом весь спор­ный момент об эволюции. Все учебники определяют эволюцию через конкретную теорию, излагающую, КАК творения пришли в бытие во времени: ПОСРЕДСТВОМ ПРЕВРАЩЕНИЯ ОД­НИХ ТВОРЕНИЙ В ДРУГИЕ, "ПРОИСХОЖДЕНИЯ СЛОЖ­НЫХ ФОРМ ИЗ БОЛЕЕ ПРОСТЫХ" В ХОДЕ ЕСТЕСТВЕН­НОГО ПРОЦЕССА, ЗАНИМАЮЩЕГО БЕСЧИСЛЕННЫЕ МИЛЛИОНЫ ЛЕТ (Storer, "General Zoology"). Далее, когда Вы говорите об "эволюционировавшем звере" Адаме, Вы этим по­казываете, что и Вы верите в эту конкретную научную теорию. Надеюсь Вам показать, что святые Отцы не верили в эту конк­ретную научную теорию, хотя это, конечно, не самый важный аспект учения об эволюции, а главная ошибка заключается в понимании природы человека, как я далее покажу.

б) Вы говорите: "Все мы пришли в бытие посредством эво­люции во времени. Во чреве матери каждый из нас был сначала одноклеточным организмом... и наконец сформировавшимся человеком". Конечно, все так считают, будь то "эволюционис­ты" или "анти-эволюционисты". Но это ничего общего не име­ет с учением об эволюции, о котором идет спор.

в) Далее Вы говорите: "Адам был какой расы, белой, негри­тянской, краснокожей или желтой? Как получилось, что мы так различаемся между собой, тогда как мы потомки одной пары? Не является ли разделение человека на расы продуктом эволю­ции?"

Отвечаю снова: нет, слово "эволюция" означает не это! Су­ществует множество книг, рассматривающих вопрос об эволю­ции с научной точки зрения. Вы, возможно, не знаете, что мно­гие ученые отрицают факт эволюции (то есть происхождение всех существующих творений из других через превращение), а очень многие ученые утверждают, что невозможно узнать с помощью науки, истинна ли теория эволюции или нет, так как нет свидетельств, убедительно доказывающих или отвергающих ее. Если хотите, я в другом письме могу обсудить с вами "науч­ные свидетельства" эволюции. Уверяю Вас, что если Вы подой­дете к этим свидетельствам объективно, без каких-либо пред-взятостей в отношении того, что Вы там найдете, то обнаружите, что нет ни одного свидетельства в пользу существования эво­люции, которое нельзя было бы объяснить через теорию "осо­бого творения".

Поймите, пожалуйста, что я не говорю Вам, что могу научно опровергнуть теорию эволюции, я только говорю, что эволю­ционную теорию нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть че­рез науку. Те ученые, которые говорят, что эволюция — это "факт", на самом деле толкуют научные данные в соответствии с некоей философской теорией, — а те, которые говорят, что эволюция — не факт, тоже толкуют данные в соответствии с другой фило­софской теорией. Одной чистой наукой нельзя ни доказать, ни опровергнуть окончательно "факты" эволюции. Вам также сле­дует знать, что написано много книг о "трудностях эволюцион­ной теории".

Если хотите, буду рад обсудить с Вами некоторые из этих трудностей, которые невозможно было бы объяснить, если бы эволюция была "фактом".

3. Развитие, а не эволюция

Хотелось бы, чтобы Вы знали: я совсем не отрицаю факта изменений и развития в природе. Да, взрослый человек разви­вается из эмбриона; да, огромное дерево вырастает из желудя; да, возникают новые разновидности или организмы, будь то "расы" человека или породы кошек, собак и фруктовых деревь­ев, — но все это не эволюция: это только изменчивость в пре­делах определенной разновидности или вида; она не доказыва­ет и даже не предполагает (разве только Вы уже веруете в это в силу ненаучных причин), что одна разновидность или вид, раз­виваясь, становится другой, что все ныне живущие создания являются продуктом такого развития из одного или несколь­ких примитивных организмов. Считаю, что именно об этом говорится в учении св. Василия Великого в "Шестодневе", и сейчас я это покажу.

В Беседе V "Шестоднева" свят. Василий пишет:

"Посему да не отчаивается в себе никто из провожда-ющих жизнь во грехе, зная, что как земледелие изменяет качество растений, так попечительность души о доброде­тели может одержать верх над всякими недугами".

Никто, ни "эволюционист", ни "анти-эволюционист" не станет отрицать, что "свойства" творений могут изменяться; но это не есть доказательство эволюции, если нельзя показать, что один вид можно изменить в другой, и больше того, что каждый вид изменяется в другой в непрерывной последовательности, нисходящей к самому примитивному организму. Ниже я при­веду, что говорит по этому поводу св. Василий Великий. Святитель Василий пишет:

"Говорят: как же земля приносит семена по роду, а между тем часто, посеяв пшеницу, собираем это черное пшеничное зерно? Но это не изменение в другой род, а как недуг и болезнь семени. Здесь пшеница не перестала быть пшеницей, но почернела от обожжения, как можно видеть из самого названия. Загорев от чрезмерной стужи, она приняла другой цвет и вкус" (Шестоднев, V).

Похоже, святитель Василий Великий не верит в "изменение в другую разновидность", — но я не принимаю это за убеди­тельное доказательство, так как желаю знать, чему в действи­тельности учит св. Василий Великий, а не делать собственного произвольного вывода из его слов. Все, что в действительности можно сказать об этом отрывке, — это то, что святитель Васи­лий признает какое-то "изменение" пшеницы, которое не есть "изменение в другую разновидность". Такого рода изменение не есть эволюция.

Святитель Василий Великий пишет:

"Некоторые заметили даже, что срубленные и обожжен­ные сосны превращались в дубы" (Шестоднев, V).

Эта цитата, в сущности, ничего не доказывает, и я потому только ее привожу, что и другие приводили ее, чтобы показать, что Святитель (1) верил, что одна разновидность тварей на са­мом деле изменяется в другую (но ниже я покажу, чему в дей­ствительности учит свят. Василий об этом предмете); и (2) что свят. Василий Великий делал научные ошибки, поскольку его утверждение неверно. Здесь я должен изложить элементарную истину: современная наука, когда имеет дело с научными фак­тами, обычно действительно знает больше, чем святые Отцы, и святые Отцы вполне могли ошибаться насчет научных фактов; мы не научных фактов ищем у святых Отцов, а истинного бого­словия и истинной философии, основанной на богословии. Все же представляется, что в этом конкретном случае св. Василий Великий научно прав, так как и поистине часто случается, что в сосновых лесах бывает сильный подрост из дубов (лес, где мы живем [обитель отца Серафима в Платине, Сев. Калифорния — прим. ред.], и представляет, собственно, подобный смешанный сосново-дубовый лес), и когда сосну выжигают, дубы быстро растут, производя изменение соснового леса в дубняк за 10-15 лет. Это не эволюция, а другой род изменений, и мы сейчас увидим, что святитель Василий не мог верить, что сосна факти­чески преобразуется или эволюционирует в дуб.

Посмотрим теперь, как относился св. Василий Великий к "эволюции" или "неизменности" видов. Он пишет:

"Итак, всего несомненнее, что в каждом растении или есть семя, или скрывается некоторая семенная сила. И это значит слово: породу. Ибо отпрыск тростника не произ­водит маслины, а напротив того, от тростника бывает дру­гой тростник, и из посеянных семян произрастает срод­ное им. И, таким образом, что при первом сотворении возникло из земли, то соблюдается и доныне, чрез сохра­нение рода последовательностью преемства" (Шестоднев, V, 2).

Еще святитель Василий пишет:

"...Природа существ, подвигнутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся, и разрушающую­ся тварь, сохраняя последовательность родов посредством уподобления, пока не достигнет самого конца; ибо коня она делает преемником коню, льва — льву, орла — орлу, и каждое животное, сохраняемое в следующих одно за дру­гим преемствах, продолжает до скончания вселенной. Никакое время не повреждает и не истребляет свойств в животных. Напротив того, природа их, как недавно со­зданная, протекает вместе со временем" (Шестоднев, IX, 2).

Представляется вполне очевидным, что св. Василий Великий не верил в превращение одной твари в другую, а тем менее в то, что каждая ныне существующая тварь эволюционировала из некоторой другой, и так далее до самого примитивного орга­низма. Это современная философская идея.

Должен Вам сказать, что я не считаю этот вопрос имеющим сам по себе особенное значение. Далее я буду рассматривать гораздо более важные проблемы. Если бы это был действитель­но научный факт, что одна тварь может преобразовываться в другую, я бы без труда поверил в это, так как Бог может делать все, что угодно, и мы сейчас можем наблюдать преобразования и развитие в природе (эмбрион становится человеком, желудь — дубом, гусеница — бабочкой) столь поразительные, что легко можно поверить в "эволюцию" одного вида в другой. Но нет убедительных научных доказательств, что такое когда-либо

происходило, тем менее, чтобы это был универсальный закон Вселенной, и чтобы все ныне живущее произошло в конечном счете от какого-то примитивного организма. Святые Отцы, это совершенно ясно, не верили в какую-либо такую теорию, пото­му что теория эволюции изобретена лишь в недавние времена. Это есть продукт современного западного образа мыслей, и, если желаете, могу потом показать Вам, как возникла эта теория в русле современной философии, начиная с Декарта, задолго до того, как были получены ее "научные доказательства". Идея эво­люции совершенно отсутствует в Книге Бытия, согласно кото­рой каждая тварь создана "по роду своему", и не "изменена в другую". И святые Отцы, как я подробнее покажу ниже, прини­мали текст Книги Бытия совсем просто, не выводя из него ка­ких-либо "научных теорий" или аллегорий.

Теперь Вы поймете, почему я не принимаю Ваших цитат св. Григория Нисского о "восхождении природы от малейшей к совершенной" в качестве доказательства эволюции. Что касает­ся священной Книги Бытия, то я считаю, что там действительно говорится об упорядоченном творении по стадиям, но нигде ни в Книге Бытия, ни в писаниях св. Григория Нисского не утвер­ждается, что один род творения был преобразован в другой, и что все творения произошли таким образом! Я совершенно не со­гласен с тем, что Вы говорите: "Описание творения в первой главе Книги Бытия в точности соответствует его описанию современ­ной наукой". Если под "современной наукой" Вы имеете в виду эволюционную науку, то, я считаю, Вы ошибаетесь, как я и ука­зал. Вы сделали ошибку, приняв, что развитие, описываемое в Книге Бытия, у св. Григория Нисского и у других Отцов, есть то же, что описывается в учении об эволюции; но этого нельзя принимать или брать как само собой разумеющееся — Вы дол­жны это доказать, и я с удовольствием позже рассмотрю с Вами "научные доказательства" за и против эволюции, если пожелаете. Развитие творения в соответствии с Божиим планом — это одно; современная научная (а фактически философская) теория, кото­рая объясняет развитие через преобразование одного рода тварей в другой, .начиная с одного или нескольких примитивных орга­низмов, — это совсем другое. Святые Отцы не придерживались этой, современной нам, теории; если Вы сможете показать мне, что они ее придерживались, рад буду выслушать Вас.

Если, с другой стороны, под "современной наукой" Вы име­ете в виду науку, которая не связывает себя с философской теорией эволюции, я все же не соглашусь с Вами; и ниже пока­жу, почему я считаю, согласно со святыми Отцами, что совре­менная наука не может достичь вообще каких-либо знаний Шести Дней Творения. Во всяком случае очень произвольной является идентификация геологических залеганий с "периода­ми творения". На пути такого наивного сопоставления Книги Бытия и науки встает множество трудностей. Считает ли, в са­мом деле, "современная наука", что травы и деревья существова­ли в течение длительного геологического периода до того, как появилось солнце, которое было создано лишь на Четвертый День? Я думаю, Вы совершаете серьезную ошибку, увязывая Вашу интерпретацию Священного Писания с определенной научной теорией (которая совсем не есть "факт"). Я считаю, что мы не должны увязывать нашего истолкования Священного Писания ни с какой научной теорией, будь то "эволюционная" или другая. Лучше примем Священное Писание, как учат нас святые Отцы и не будем спекулировать о том, как шло творение. Учение об эволюции есть современная спекуляция о том, как шло творение, и оно (это учение — ред.) во многих аспектах противоречит учению святых Отцов, что я и покажу ниже.

Конечно, я принимаю Ваши цитаты из св. Григория Нисско­го; я находил у святых Отцов и другие, подобные им. Конечно, не стану отрицать, что наша природа (природа человека — прим. ред.) является отчасти животной, и что мы связаны со всем тво­рением, и это единство поистине чудное. Но все это не имеет никакого отношения к эволюционному учению, тому учению, которое определяется во всех учебниках как учащее о происхож­дении всех существующих ныне тварей от одной или более примитивных через процесс преобразования одной разновид­ности в другую.

Далее, Вам следует уяснить (а теперь я начинаю подходить к важным поучениям святых Отцов по этому предмету), что сам св. Григорий Нисский, вполне очевидно, не верил во что-либо, похожее на современное эволюционное учение, ибо он учит, что первый человек, Адам, был создан Богом непосредственно, а не порожден, как другие люди. В своей книге "Против Евномия" он пишет:

"Первый человек и происшедший от него получили бытие, каждый различно, — один от сочетавшихся роди­телей, другой от создавшего Христа, — и по отношению к сущности двоими признаем их, и не делим друг от друга, ...понятие человечества в рассуждении Адама и Авеля от различия в рождении не различается, так как ни порядок, ни образ осуществления не производят никакого разли­чия в естестве" (Опровержение Евномия, т. 3, часть 5).

И еще:

"Тот, кто разумеет, и кто смертен, и способен к дума­нью и знанию, назван "человеком" равно в случае Адама и Авеля, и это название их природы не изменяется ни тем, что Авель явился в бытие через порождение, ни тем, что Адам это сделал без порождения" {Ответ Евномию, кн. 11, с. 299 в английском издании Эрдмана — пер. на русск. яз. диакона Виктора Щурова).

Я, конечно, согласен с учением свят. Афанасия, которого вы цитируете, о том, что "первозданный человек был создан из праха, как и все другие, и рука, творившая Адама, и ныне творит и всегда будет творить идущих за ним". Как можно отрицать эту очевидную истину непрекращающейся Божией творческой активности? Но эта общая истина вовсе не противоречит той конкретной истине, что первый человек был создан иным пу­тем, чем все другие люди, о чем ясно учат и другие Отцы. Так, св. Кирилл Иерусалимский пишет, что Адам "первосозданный Божий", а Каин "первородный" {Огласительные поучения, И, 7). — Опять-таки он ясно учит, рассматривая сотворение Адама, что Адам не был зачат от другого тела: "Что от тел рождаются тела, сие хотя необычайно, однако же возможно. Но что персть земная сделалась человеком, — сие чудеснее" (Огласительные поучения, XII, 30).

И вот еще, пишет божественный Григорий Богослов:

"Те, которые нерожденность и рожденность признают за естества одноименных богов, может быть и Адама и Сифа, из коих один не от плоти (как творение Божие), а другой от Адама и Евы" (Слово 39, На святые светы явле­ний Господних).

Тот же Отец выражается еще более ясно:

"Что же скажешь об Адаме? Не он ли один — человек? — Ни мало. Почему же? Потому что сотворение неединственный способ к произведению человека; и рож­денное есть также человек" (О Богословии Ш-е, "О Боге Сыне").

А преп. Иоанн Дамаскин, богословие которого дает сжато все учение ранних Отцов, пишет:

"Ибо первое образование называется творением, а не рождением. Ибо творение есть первое образование, своим Виновником имеющее Бога: рождение же есть наступив­шая, после осуждения [человека] на смерть по причине его преступления, смена одного другим" (Точное изложе­ние православной веры, кн. II, 30).

А что же Ева? Вы не верите, что она, как учат Священное Писание и святые Отцы, была создана из ребра Адама, а не рож­дена от какой-то другой твари? Но св. Кирилл пишет:

"Ибо Ева рождена Адамом, и не матерью зачата, но так, как бы произошла от единого мужа" (Огласительные по­учения, XII, 29).

А преп. Иоанн Дамаскин, сравнивая Пресвятую Матерь Бо­жию с Евою, пишет:

"Ибо, подобно тому, как та [т.е., праматерь] была со­творена из ребра [Адамова] без совокупления, так и Эта произвела нового Адама, рождаемого согласно с законом ношения во чреве и превыше законов рождения" (Точное изложение православной веры, кн. IV, 14).

Можно было бы привести высказывай™ и других Отцов на этот предмет, но я не буду этого делать, если Вы не оспариваете этот пункт. Однако я не дошел еще до самых важных вопросов, поднимаемых эволюционной теорией, поэтому обращусь к ним.

4. Как святые Отцы понимают книгу Бытия?

Вы заметите, что в написанном мной об Адаме и Еве я при­водил святых Отцов, истолковывающих текст Книги Бытия, мож­но сказать, довольно "буквально". Верно ли мое предположе­ние, что Вам бы хотелось истолковывать текст более "аллегорически", когда Вы говорите, что веровать в непосред­ственное сотворение Богом Адама — значит придерживаться "очень узкой концепции Священного Писания"? Это исклю­чительно важный пункт, и я просто с изумлением узнаю, что "православные эволюционисты" совсем не знают, как святые Отцы истолковывают Книгу Бытия. Вы согласитесь со мной, что мы не вольны истолковывать Священное Писание, как нам взду­мается, а должны следовать святым Отцам. Боюсь, что не все, которые говорят о Книге Бытия и об эволюции, обращают вни­мание на этот принцип. Некоторые так стремятся дать бой про­тестантскому фундаментализму, что заходят очень далеко, воз­ражая всякому желающему истолковывать священный текст Книги Бытия "буквально"; но, так поступая, они никогда не сверяются со св. Василием Великим или другими толкователями Книги Бытия, которые четко устанавливают принципы, каких нам надлежит придерживаться при толковании священных тек­стов. Боюсь, что многие из нас, якобы следующие святоотечес­кой традиции, иногда проявляют небрежность и легко впадают в суемудрие вместо того, чтобы следовать учению святых Отцов. Я твердо верую, что православный христианин может найти у святых Отцов цельное мировоззрение и философию жизни; если мы будем прислушиваться к их учению, а не считать себя достаточно мудрыми, чтобы учить других по своей "мудрости", мы не заблудимся.

А теперь я попрошу исследовать со мной очень важный и основополагающий вопрос: как учат святые Отцы толковать Книгу Бытия? Оставим наши предубеждения о "буквальной" или "аллегорической" интерпретации, и посмотрим, как нас учат святые Отцы читать Книгу Бытия.

Нет ничего лучше, как начать с самого свят. Василия Велико­го, который так вдохновенно пишет о Шести Днях Творения. В Шестодневе мы читаем:

"Иные, принимая написанное не в общеупотребитель­ном смысле, воду называют не водою, но каким-нибудь другим веществом, и растению и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясня­ют сообразно с своими понятиями, подобно как и сно­толкователи виденному в сонных мечтаниях дают толко­вания, согласные с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею: также растения, рыбу, зверя и скот, все, чем оно названо, за то и принимаю. "Не стыжуся бо блговествованием" (Рим. 1, 16). И поелику писавшие о земле много рассуждали о природе земли, что она такое, шар ли, цилиндр или походит на кружок, со всех сторон одинаково обточенный, или на лоток, имеющий в середи­не впадину (ибо ко всем сим предположениям прибегали писавшие о мире, и каждый из них опровергал предполо­жение другого); то не соглашусь еще признать наше по­вествование о миротворении стоящим меньшего уваже­ния потому единственно, что раб Божий Моисей не рассуждал о фигурах, не сказал, что окружность земли имеет примерно сто восемьдесят тысяч стадий, не вымерил, на сколько простирается в воздух земная тень, когда солнце идет под землею, и как тень сия, падая на луну, произво­дит затмения. Если умолчал он о не касающемся до нас, как о бесполезном, то ужели за сие словеса Духа почту маловажнее объюродевшей мудрости? Не паче ли про­славлю Того, Кто не затруднил ума нашего предметами пустыми, но устроил так, чтобы все было написано в на­зидание и усовершение душ наших? Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разуме­нию вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и, под видом толкования, вводить собственные свои мысли. По­сему так и будем разуметь, как написано" {Шестоднев, IX, 1).

Ясно, что свят. Василий Великий предостерегает нас от "разъяс­нения" тех вещей в Книге Бытия, которые недоступны для про­стого человеческого понимания; очень легко на этом попадает­ся современный "просвещенный" человек, даже православный. Поэтому приложим все силы, чтобы понимать Священное Пи­сание так, как его понимали святые Отцы, а не по современной нашей "мудрости". И не удовольствуемся взглядами лишь од­ного св. Отца; исследуем и других.

Одно из общепринятых святоотеческих толкований на Книгу Бытия принадлежит св. Ефрему Сирину. Его взгляды тем важнее для нас, что он был "восточный" и хорошо знал древнееврейс­кий язык. Современные ученые говорят нам, что "восточные" склонны к "аллегорическим" истолкованиям, и что Книгу Бы­тия так и нужно понимать. Но посмотрим, что говорит преподобный Ефрем Сирин в своем комментарии на Книгу Бытия:

"Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, буд­то бы, что по описанию сотворено в продолжение шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное. На­против того, должно знать, что, как небо и земля, а не что-либо иное разумеется под именем неба и земли, так и сказанное о всем прочем, что сотворено и приведено в устройство по сотворении неба и земли, заключает в себе не пустые наименован™, но силе сих наименований со­ответствует самая сущность сотворенных естеств" (Тол­кование на Книгу Бытия, т. 3, ч. 6).

Это пока, конечно, общие принципы; рассмотрим теперь несколько случаев конкретного применения преподобным Еф­ремом этих принципов.

"Ибо хотя и свет и облака сотворены во мгновение ока, но как день, так и ночь первого дня продолжались по двенадцати часов" (Там же).

И еще:

"Когда во мгновение ока [Адамово] извлечено ребро, и также мгновенно заняла место его плоть, и обнаженная кость прияла полный вид и всю красоту жены: тогда Бог приводит и представляет ее Адаму" (Там же).

Вполне очевидно, что преп. Ефрем Сирин читает Книгу Бы­тия, "как написано": когда он слышит о "ребре адамове", он понимает под ним ребро Адама, а не воспринимает это как аллегорический способ выражения чего-либо иного. Подобным же образом он, вполне очевидно, понимает Шесть Дней Творе­ния как именно шесть дней, которые он делит на "вечер" и "утро" по 12 часов.

Я с намерением взял "простой" комментарий преподобного Ефрема на Книгу Бытия, прежде чем приводить другие, более "мистические" комментарии, потому что такое "простое" по­нимание Книги Бытия более всего "задевает" современный "просвещенный" ум. Я подозреваю, что большинство право­славных, не слишком начитанных в святых Отцах, тотчас ска­жут: "Это слишком просто! Сейчас мы знаем больше. Дайте нам более глубоких Отцов". Увы, для нашей современной "мудрос­ти" нет более глубоких Отцов, ибо даже самые "мистические" Отцы понимают текст Книги Бытия так же "просто", как пре­подобный Ефрем Сирин! Желающие большей "изощреннос­ти" у святых Отцов находятся под влиянием современных за­падных идей, совершенно чуждых святым Отцам Православной Церкви. Но мне придется показать это, приводя цитаты из мно­гих святых Отцов.

Теперь рассмотрим конкретно вопрос о "продолжительно­сти" Шести Дней Творения. Я считаю, что это все же вопрос второстепенный, из тех, что, поднимает эволюционная теория, но, конечно, неплохо будет нам узнать, что об этом думали свя­тые Отцы, тем более, что тут мы начнем проникать в то, какая великая разница существует между современной западной тео­рией творения и отеческой. Вне зависимости от того, как мы их толкуем, эти "Дни" находятся совершенно вне понимания их нами, знающими только тленные "дни" нашего падшего мира; как же нам и представить те "Дни", когда могуче действовала созидающая сила Бога! Блаженный Августин хорошо говорит (если вы готовы принять им написанное!): "Что то были за дни, нам очень трудно представить, или совсем невозможно: и еще менее возможно говорить об этом" (О Граде Божием, XI, 6)...

Сами святые Отцы, кажется, немного высказывались по это­му поводу, потому, несомненно, что для них это не было про­блемой. В основном это проблема для современного человека, потому что он пытается понять Божие творение посредством законов природы нашего падшего мира. Кажется, святые Отцы принимали, что по своей продолжительности те Дни не отлича­лись от знакомых нам дней, а некоторые из них даже указывают, что их продолжительность была 24 часа, о чем говорит препо­добный Ефрем Сирин. Но есть в тех Днях нечто, что нам важнее всего понять, и что относится к Вами написанному касательно "мгновенности" творения Богом.

Вы пишете: "Так как Бог сотворил время, то творить что-либо "мгновенно" было бы актом, противоречащим Его соб­ственному решению и воле... Когда мы говорим о сотворении звезд, растений, животных и человека, мы не говорим о чудесах — мы говорим не об экстраординарных вмешательствах Бога в творение, а о "естественном" ходе творения". Не подменяете ли Вы здесь современною "мудростью" учение святых Отцов? Что есть начало всех вещей, как ни чудо? Я Вам уже показал, что св. Григорий Нисский, св. Кирилл Иерусалимский, св. Григорий Богослов и св. Иоанн Дамаскин (да и все Отцы) учат, что пер­вый человек Адам произошел иным путем, чем естественные поколения всех других людей; подобным же образом первые твари, согласно тексту Священного Писания, произошли путем, отличным от такового всех своих потомков; они произошли не путем естественного размножения, а по слову Божиему. Совре­менная теория эволюции отрицает это, так как она была изоб­ретена неверами, желавшими отрицать Божие действие в творении и объяснять творение одними "естественными" при­чинами. Разве Вы не видите, что за философия стоит за эволю­ционной теорией?

Что говорят об этом святые Отцы? Я уже приводил преп. Ефрема Сирина, весь комментарий которого на Книгу Бытия описывает то, как во мгновение ока совершались все акты Бо-жиего творения, хотя "Дни" творения длились по 24 часа каж­дый. Посмотрим теперь, что св. Василий Великий говорит о твор­ческих актах Бога в течение Шести Дней.

Говоря о Третьем Дне Творения, святитель Василий пишет:

"По сему глаголу сгустились кустарники, выбежали из земли все деревья... Все мелкие дерева сделались вдруг ветвистыми и густыми; явились употребляемые для вен­цов растения — розы, мирты и лавры... все в одно мгнове­ние пришло в бытие..." (Шестоднев, V, 6).

И еще он говорит:

"Да произрастит земля. Краткое сие повеление тотчас стало великою природою и художественным словом, бы­стрее нашей мысли производя бесчисленные свойства растений" (Шестоднев, V, 10)

И еще, о Пятом Дне:

"Вышло повеление; и тотчас реки производят, и озера рождают свойственные себе и естественные породы"[159] (Шестоднев, VII, I).

Также и свят. Иоанн Златоуст, в своем комментарии на Кни­гу Бытия, учит:

"Сегодня [Бог] переходит уже к водам, и показывает нам, что из них словом и повелением Его произошли одушевленные животные. Какой ум, скажи мне, может по­стигнуть это чудо? Какой язык будет в состоянии дос­тойно прославить Создателя? Сказал только: "да произра­стит земля" — и тотчас возбудил ее к плодоношению.... о земле сказал только "да произрастит", — и явилось ве­ликое разнообразие цветов, трав и семян, и все произош­ло по одному слову, так и здесь сказал: "да произведет вода..." — и вдруг произошло столько родов пресмыкаю-щих, такое разнообразие птиц, что и исчислить словами невозможно" (Беседа на Книгу Бытия, VII, 3).

Здесь я повторю: я считаю, что современная наука в боль­шинстве случаев знает больше, чем святые Василий Великий, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин и другие Отцы о свойствах рыб и тому подобных конкретных фактах; никто не станет этого отрицать, Но кто знает больше о путях, какими творит Бог: современная наука, которая даже не уверена, существует ли Бог, и во всяком случае пытается объяснить все без Него; или эти богоносные Отцы? Когда Вы говорите, что Бог не творит мгно­венно, то я считаю, что Вы излагаете учение современной "муд­рости", а не учение святых Отцов.

Разумеется, в определенном смысле творение Божие не явля­ется мгновенной работой; но и тут святые Отцы вполне точны в своем учении. Я цитировал преподобного Ефрема Сирина, который говорит: "Также недопустимо говорить, что во мгно­вение было создано то, что согласно Священному Писанию со­здавалось в течение шести дней". Имея это в виду, рассмотрим место из свят. Григория Нисского, процитированное Вами: "Че­ловек был создан последним после растений и животных, пото­му что природа следует пути, постепенно приводящему к со­вершенству". "Как бы по ступням природа совершает свое восхождение жизненных свойств от наименьших к совершен­ным". Приводя эти отрывки, Вы пытались понять их в смысле современного эволюционного учения. Но, конечно, не годится делать из этих древних текстов выводы современной филосо­фии! Здесь свят. Григорий Нисский учит тому же, что и многие другие святые Отцы, исходя из очень "буквального" понима­ния Книги Бытия.

Так, свят. Григорий Богослов, утверждая, как и преподобный Ефрем Сирин, что творение не было "мгновенным", учит: "Посему к дням [творения] причисляется нечто пер­вое, второе, третье и так далее до дня седьмого, упокоева­ющего от дел, и сими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое Всемогущим Словом, для Ко­торого помыслить или изречь значит уже совершить дело. Если же последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то сие нимало не уди­вительно: ибо для него, как для царя, надлежало пригото­вить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей" (Слово на новую седмицу, на весну и на память мученика Маманта, Омилия 44).

И свят. Иоанн Златоуст учит:

"Всесильная десница Его [Бога] и беспредельная пре­мудрость не затруднилась бы создать все и в один день. И что говорю в один день? Даже в одно мгновение. Но так как Он создал все сущее не для Своей пользы, потому что не нуждается ни в чем, будучи вседоволен, — напротив создал все по человеколюбию и благости Своей, то и тво­рит по частям, и преподает нам устами блаженного про­рока ясное учение о творимом, чтобы мы, обстоятельно узнав о том, не подпадали тем, которые увлекаются чело­веческими умствованиями... Почему же, скажешь, он [че­ловек] создан после, если превосходнее всех этих тварей? По справедливой, причине. Когда царь намеревается всту­пить в город, то нужно оруженосцам и всем прочим идти вперед, чтобы царю войти в чертоги уже по приготовле­нии их; так точно и теперь Бог, намереваясь поставить как бы царя и владыку над всем земным, сперва устроил все это украшение, а потом уже создал и владыку" (Бесе­ды на Книгу Бытия, III, 3; VIII, 2).

Итак, святоотеческое учение ясно говорит, что Бог, хотя и мог создать все мгновенно, предпочел творить по стадиям с возра­станием совершенства, причем каждая стадия была совершена ни во мгновение, ни в течение неопределенного долгого време­ни, но как бы осредненно между этими двумя крайностями, именно в шесть дней.

Святые Ефрем Сирин и Иоанн Златоуст в своих коммента­риях на Книгу Бытия явно рассматривают Божие творение как работу шести обычных дней, каждый из которых Бог создает "немедленно" и "мгновенно". Также и св. Василий Великий, воп­реки широко распространенному мнению "христианских эво­люционистов", рассматривает акты Божиего творения как "не­медленные" и "внезапные", считая Шесть Дней каждый продолжительностью 24 часа, ибо он говорит в отношении Пер­вого Дня:

"И был вечер, и было утро. Пророк разумеет продолже­ние дня и ночи... "И был вечер, и было утро: день один". Почему назван не первым, но единым?.. Определяет сим меру дня и ночи, и совокупляет в одно суточное время, потому что двадцать четыре часа наполняют продолже­ние одного дня, если под днем подразумевать и ночь"[160] (Шестоднев, II, 8)

Но даже свят. Григорий Богослов, самый "созерцательный" из святых Отцов, думает точно так же. Он говорит:

"Как первое творение начинается днем недельным (а сие видно из того, что седьмой от него день делается суб­ботой, потому что он день упокоения от дел), так и второе творение начиналось опять тем же днем" (Слово на новую седмицу, Омилия 44).

И снова говорит Богослов, высказывая святоотеческий взгляд на тот мир, в который был помещен Адам:

"Так рекло Слово, и, взяв часть новосозданной земли, бессмертными руками составило мой образ" {Слово о душах, Омилия 7).

Как уже было сказано, я не считаю этот вопрос имеющим первостепенное значение при рассмотрении проблемы эво­люции; тем не менее, он красноречиво свидетельствует о влиянии современной философии на "христианских эволю­ционистов", которым не терпится перетолковать эти Шесть Дней так, чтобы не выглядеть глупыми в глазах "мудрецов" мира сего, которые "научно доказали", что, каково бы ни было творение, оно происходило в течение миллионов лет. Гораздо важнее, что "христианские эволюционисты" потому с таким трудом верят в шестодневное творение, которое не представ­ляло проблемы для святых Отцов, что они не понимают, что произошло в эти Шесть Дней: они считают, что имели место длительные природные процессы развития, в соответствии с законами нашего нынешнего растленного мира; на самом же деле, согласно святым Отцам, природа того первосотворенного мира была совсем иной по сравнению с нашим, как я покажу ниже.

Рассмотрим подробнее еще одно основополагающе святоо­теческое толкование на Книгу Бытия, принадлежащее свят. Иоан­ну Златоусту. Обратите внимание на то, что я не привожу мало­известных или сомнительных Отцов, а лишь самых столпов Православия, у которых все наше православное учение наибо­лее ясно и божественно выражено. И у него мы также не нахо­дим "аллегорий", а лишь строгую интерпретацию текста, как он написан. Подобно другим Отцам, он говорит о том, что Адам был создан буквально из праха, а Ева буквально из ребра Ада­мова. Он пишет:

"Если же враги истины будут настаивать на том, что невозможно произвести что-нибудь из несуществующе­го, то мы спросим их: первый человек создан из земли или из чего-либо другого? Без сомнения, они согласятся с нами и скажут, что из земли. Так пусть же они скажут нам, как из земли образовалась плоть? Из земли может быть грязь, кирпич, глина, черепица: но как произошла плоть? Как кости, нервы, жилы, жир, кожа, ногти, волосы? Как из одного наличного вещества столько разнокачественных вещей? На это они и уст открыть не могут" (Беседа на Книгу Бытия, II, 4).

И еще пишет святитель Иоанн [Златоуст]:

"Одно из ребр, сказано, взял (Бог): как же из этого од­ного ребра (Он) образовал целое животное? И что гово­рю: как из этого одного ребра Бог образовал животное? Скажи мне, как совершилось отнятие (ребра)? Как (Адам) не чувствовал этого отнятия? Но ты ничего такого не можешь сказать: знает (это) один Тот, Кто совершил со­здание... [Бог] не другое творение произвел, но, взяв уже от готового творения некоторую малую часть, из этой части построил целое животное. Какова сила высочайше­го Художника Бога, чтобы из этой малой части (ребра) произвести состав стольких членов, устроить столько ор­ганов чувств и образовать целое, совершенное и полное существо" (Беседа на Книгу Бытия, XV, 2-3).

Если хотите, могу привести Вам много других мест из этого труда, которые показывают, что св. Иоанн Златоуст — а разве он не главный православный толкователь Священного Писания? — всегда толкует священный текст Книги Бытия, как он есть, считая, что змей (через которого диавол говорил), который ис­кушал прародителей в Раю, был фактически змеей, что Бог фак­тически привел всех животных к Адаму, чтобы тот дал им имена, и "имена те, которые нарек им Адам, остаются доселе" (Беседа на Книгу Бытия, XIV, 5). (Но, согласно эволюционному учению, многие животные к адамову времени уже вымерли — так дол­жны ли мы верить, что Адам не нарек имена всем животным полевым (Быт. 2, 19), а лишь оставшимся из них?) Святитель Иоанн Златоуст говорит, рассказывая о райских реках:

"Может быть, любящие говорить от своей мудрости, и здесь не допускают ни того, что реки — действительно реки, ни того, что воды — точно воды, но внушают реша­ющимся слушать их, чтобы они (под именем рек и вод) представляли нечто другое. Но мы, прошу, не станем вни­мать этим людям, заградим для них слух наш, а будем ве­рить божественному Писанию, и следуя тому, что в нем сказано, будем стараться хранить в душах своих здравые догматы" (Беседа на Книгу Бытия, XIII, 4).

Есть ли необходимость еще цитировать этого божественно­го Отца? Как и святые Василий Великий и Ефрем Сирин, он предупреждает нас:

"Не верить содержащемуся в божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело" (Бе­седа на Книгу Бытия, XIII, 3).

Прежде чем продолжать, вкратце отвечу на возражение, ко­торое я слышал от защищающих эволюцию: они говорят, что если читать все Писание "как написано", то попадешь в смеш­ное положение. Если, говорят они, мы должны верить, что Адам был на самом деле создан из пыли, а Ева из ребра адамова, то не должны ли мы верить в то, что у Бога есть "руки", что Он "хо­дит" в Раю и в тому подобные нелепости? Такое возражение не может исходить от того, кто прочитал хотя бы одно толкование святых Отцов на Книгу Бытия. Все святые Отцы различают, между тем, что сказано о творении и что следует принимать "как на­писано" (если только это не очевидная метафора или другая фигура речи, например, "солнце знает свой запад" в Псалмах (103, 19); но это, конечно, только детям нужно объяснять), и тем, что сказано о Боге, что следует понимать, как неоднократно говорит св. Иоанн Златоуст, "Богоприличным образом". Напри­мер, святитель Иоанн пишет:

"И как услышишь, возлюбленный, что "насадил Гос­подь Бог рай в Едеме на востоке" [(Быт. 2, 8)], то слово "насадил" понимай о Боге богоприлично, то есть, что Он повелел; а касательно последующих слов веруй, что рай точно был сотворен и на том самом месте, где назначило Писание". (Беседа на Книгу Бытия, XIII, 3).

Преподобный Иоанн Дамаскин в своей работе О ересях ясно указывает, что аллегорическое понимание рая есть часть ереси оригениан:

"Они объясняют рай, небо и все прочее в иносказа­тельном смысле" {О ересях, 64).

Но как же нам понимать тех святых Отцов глубокой духов­ной жизни, которые истолковывают Книгу Бытия и другое из Священного Писания в духовном или мистическом смысле? Если бы мы сами так далеко не отошли от святоотеческого понимания Писания, это для нас не представляло бы проблемы. Один и тот же текст Священного Писания истинен и "как на­писано", но также имеет и духовное истолкование. Вот что го­ворит великий пустынный Отец преп. Макарий Великий, про­зорливый святой, воскрешавший мертвых:

"А что рай заключен и Херувиму поведено пламен­ным мечем воспрещать человеку вход в него, о сем веруем, что видимым образом действительно так было, как напи­сано, и вместе находим, что таинственно совершается сие в каждой душе" (Семь слов, IV, 5).

Наши современные "патрологи", которые подходят к свя­тым Отцам не как к живым источникам предания, но лишь как к мертвым "академическим источникам", неизменно превратно понимают этот самый важный пункт. Любой православный, живущий в предании Отцов, знает, что когда св. Отец истолко­вывает место из Св. Писания духовно или иносказательно, он тем самым не отрицает его буквального значения, которое полагает достаточно известным читателю, чтобы его принять. Приведу ясный пример тому.

Божественный Григорий Богослов в своем "Слове на Бого­явление или на праздник Рождества Спасителя" пишет относи­тельно Древа Познания:

"Древо сие, по моему умозрению, было созерцание, к которому безопасно могут приступать только опытно усовершившиеся".

Это глубокое духовное истолкование, и мне не знакомо ка­кое-либо другое место из творений этого Отца, где бы он явно говорил, что это древо было буквально деревом, "как написано". Таким образом, является "открытым вопросом", как могли бы сказать нам наши ученые, не "аллегоризирует" ли он полнос­тью историю Адама и рая?

Конечно, мы знаем из других творений св. Григория, что он не аллегоризировал Адама и рая. Но, что еще более важно, у нас есть прямое свидетельство другого великого Отца по самому вопросу истолкования св. Григорием Древа Познания.

Но, прежде чем привести это свидетельство, я должен убе­диться в том, что Вы согласны со мной в основополагающем принципе истолкования писаний святых Отцов. Святые Отцы (если только они подлинные святые Отцы, а не просто церков­ные писатели неопределенного авторитета), излагая учение Цер­кви, не противоречат друг другу, даже если, по нашему слабому разумению, между ними, как нам кажется, есть разногласия. Это академический рационализм противопоставляет одного Отца другому, прослеживает их "влияние" друг на друга, делит их на "школы" или "фракции" и находит между ними противоречия. Все это чуждо православно-христианскому пониманию святых Отцов. Для нас православное учение святых Отцов — одно це­лое, а так как всего православного учения, очевидно, не содер­жится ни у одного Отца, ибо все святые Отцы по человечеству своему ограничены, то мы находим его частью у одного Отца, частью у другого, и один Отец объясняет то, что непонятно у другого; и даже не так в конечном счете важно для нас, кто это сказал, если это православно и гармонирует со всем вообще отеческим учением. Я уверен, что Вы согласитесь со мной в этом принципе, и что Вас не удивит, что теперь я приведу истолкова­ние слов свят. Григория Богослова великим святым Отцом, жив­шим тысячу лет спустя после него, свят. Григорием Паламой, архиепископом Фессалоникийским.

Против свят. Григория Паламы и других Отцов-исихастов, учивших о "Несотворенном Фаворском Свете", выступил за­падный рационалист Варлаам. Взяв повод от сказанного преп. Максимом Исповедником в одном месте, назвавшим этот Свет Преображения "символом богословия", Варлаам учил, что этот Свет не является проявлением Божества, а чем-то телесным, не "буквально" Божественным Светом, а всего лишь "символом" его. Это вынудило свят. Григория Паламу дать ответ, который проясняет нам соотношение "символического" и "буквально­го" истолкования Священного Писания, в частности, что каса­ется того места из свят. Григория Богослова, которое я приводил выше. Он пишет, что Варлаам и другие

"не видят, что Максим, мудрый в делах Божественных, назвал Свет Господня Преображения "символом бого­словия" только по аналогии и в духовном смысле. В сущ­ности, в богословии, которое прибегает к аналогиям и намеревается возвышать нас, предметы, имеющие собствен­ное бытие, становятся сами, фактически и на словах, сим­волами по омонимии; именно в этом смысле Максим называет этот Свет "символом"... Подобным же образом св. Григорий Богослов назвал древо познания "размыш­лением", рассматривая в своих размышлениях его как символ этих размышлений, имеющий намерение возвы­сить нас; но отсюда не следует, что упомянутое является иллюзией или символом, не имеющим собственного бы­тия. Ибо божественный Максим и Моисея делает симво­лом суда, и Илию символом провидения! Что же, и они, получается, действительно не существовали, а были изоб­ретены "символически"? И не смог бы Петр для того, кто пожелал бы возвыситься до размышления, стать симво­лом веры, Иаков — надежды, а Иоанн — любви?" (В защиту св. исихастов, Триада II, 3; 21-23).

Можно было бы умножить такие цитаты, показывающие, как в действительности святые Отцы учили об истолковании Священного Писания, и, в частности, Книги Бытия; но я уже привел достаточно, чтобы показать, что подлинное отеческое учение об этом предмете ставит серьезные препятствия на пути тех, кто желал бы толковать Книгу Бытия в согласии с современными идеями и мудростью, да отеческое истолкова­ние делает и невозможным гармонизировать повествование Бытописателя с теорией эволюции, требующей совершенно "аллегорической" интерпретации текста во многих местах, где отеческое толкование этого не допускает. Учение о том, что Адам был создан не из праха, а путем развития из какой-то другой твари, — это новое учение, совершенно чуждое Пра­вославию.

В этом месте "православный эволюционист" может попы­таться спасти свое положение (как верующего и в современную теорию эволюции, и в учение святых Отцов) одним из двух путей.

А. Он может попробовать сказать, что мы сейчас знаем боль­ше, чем святые Отцы, о природе, и потому мы действительно можем интерпретировать Книгу Бытия лучше их. Но даже "православный эволюционист" знает, что Книга Бытия — не научный трактат, а боговдохновенный труд по космогонии и богословию. Истолкование боговдохновенного писания явля­ется, очевидно, делом боговдохновенных богословов, а не уче­ных-естественников, которые обыкновенно не знают самих принципов такого толкования. Правда то, что в Книге Бытия представлены многие "факты" природы. Но следует обратить внимание на то, что эти факты — не те факты, какие мы на­блюдаем теперь, а совершенно особые: сотворение неба и земли, всех животных и растений, первого человека. Я уже указывал, что святые Отцы совершенно ясно учат, что, например, созда­ние первого человека Адама совершенно отлично от размно­жения людей, как оно проходит сегодня; наука же может на­блюдать только последнее, а относительно сотворения Адама она предлагает только философские спекуляции, а не научное знание.

Согласно святым Отцам, нам возможно знать кое-что о том первозданном мире, но это знание недоступно естественным наукам. Ниже я рассмотрю этот вопрос подробнее.

Б. Либо, опять-таки, "православный эволюционист", для того, чтобы сохранить неоспоримое святоотеческое истолкование по крайней мере некоторых фактов, описанных в Книге Бытия, может заняться произвольными модификациями самой эво­люционной теории, чтобы "подогнать" ее под текст Книги Бытия. Так, один "православный эволюционист" может решить, что творение первого человека было особым творением, не под­ходящим под общие закономерности остального творения, и, таким образом, он может веровать в библейское повествова­ние о сотворении Адама более или менее "как написано", в то же время веруя в то, что происходило в остальные Шесть Дней Творения в соответствии с "эволюционной наукой"; а еще другой "православный эволюционист" мог бы принять "эволюцию" самого человека из низших тварей, уточняя в то же время, что Адам, "первый эволюционировавший человек", появился в очень недавнее время (в эволюционной "милли-онолетней" шкале времени), сохраняя, таким образом, хотя бы историческую реальность Адама и других патриархов, а также общераспространенное святоотеческое мнение (о чем я пого­ворю в другом письме, если пожелаете), что Адам был сотво­рен около 7500 лет назад. Я уверен, Вы согласитесь со мной в том, что такие рационалистические улочки просто глупы и тщетны. Если вселенная "эволюционирует", как учит современ­ная философия, то и человек "эволюционирует" вместе с ней, и мы должны принять все, что бы всезнающая наука ни гово­рила нам о возрасте человека; но если правильно святооте­ческое учение, то оно правильно и в отношении человека, и остального творения.

Если Вы сможете объяснить мне, каким образом можно при­нимать святоотеческое истолкование Книги Бытия и при этом верить в эволюцию, буду рад выслушать Вас; но Вам также при­дется представить мне более веские научные доказательства, чем те, какие существуют, ибо для объективного и беспристрастного наблюдателя "научные доказательства" эволюции крайне слабы.

5. "Человеком смерть бысть" (1 Кор. 15, 21)

Наконец, я подошел к двум наиважнейшим вопросам, под­нимаемым эволюционной теорией: о природе первозданного мира и о природе первозданного человека, Адама.

Я считаю, Вы правильно излагаете святоотеческое учение, когда говорите: "Животные растлились из-за человека; закон джунглей — следствие падения человека". Согласен я с Вами, как я уже сказал, и в том, что человек, со стороны своего тела, связан со всем ви­димым творением и является его органической частью, и это помогает понять, как все творение впало с ним в смерть и рас­тление. Но Вы считаете это доказательством эволюции, того, что тело человека эволюционировало из какого-то другого творения! Если бы это было так, то, уж конечно, боговдохновенные Отцы знали бы об этом, и нам не нужно было бы ждать, пока фило­софы-атеисты XVIII-XIX веков откроют это и расскажут нам!

Но нет, святые Отцы хотя и веровали, что все творение пало вместе с Адамом, но не веровали в то, что Адам "эволюциониро­вал" от какой-то иной твари; зачем же я буду веровать иначе, чем святые Отцы?

Вот, я подошел к очень важному пункту. Вы спрашиваете: "Как это падение Адама вызвало растление и закон джунглей для животных, поскольку животные были созданы до Адама? Мы знаем, что животные погибали, убивали и пожирали друг друга со времени их появления на земле, а не только после появления человека".[161]

Откуда Вам это известно? Вы уверены, что этому учат свя­тые Отцы? Вы излагаете свою "точку зрения", не цитируя ка­ких-либо святых Отцов, а предлагая философию "времени". Я, конечно, согласен с Вами в том, что Бог вне времени; Для Него все — настоящее. Но этот факт не есть доказательство того, что животные, которые погибли из-за Адама, погибли до того, как он пал.[162] Что говорят святые Отцы?

Верно, что большинство святых Отцов говорят о животных как уже растленных и смертных; но они говорят о их состоя­нии как падших. А что же их состояние до прегрешения Адама?

Есть очень значительное указание на это в комментарии на Книгу Бытия преподобного Ефрема Сирина. Говоря о "кожах", из которых Господь сшил одежды Адаму и Еве после грехопа­дения, преподобный Ефрем пишет:

"Можно думать, что прародители, коснувшись руками препоясаний своих, нашли, что облечены они в ризы из кож животных, умерщвленных, может быть, перед их же глазами, чтобы питались они мясом их, прикрывали наготу свою кожами, и в самой их смерти увидели смерть соб­ственного своего тела" (Толкование на Книгу Бытия, гл. 3).

Ниже я рассмотрю святоотеческое учение о бессмертии Ада­ма до его преступления, а здесь меня только интересует вопрос о том, погибали ли животные до падения. Зачем бы св. Ефрему Сирину предполагать, что Адам мог узнать о смерти, видя смерть животных, если он до своего преступления уже видел, как они умирают (а так и должно было быть в соответствии с эволюци­онистскими взглядами)? Но это всего лишь предположение; другие святые Отцы высказываются на этот счет вполне опре­деленно, что я и покажу вскоре.

Но вначале я должен спросить Вас: если правда то, что Вы говорите, т.е. что животные погибали и творение совращалось до преступления Адама, то как это может быть, что Бог посмот­рел на Свое творение после каждого Дня Творения и видел, что [это] хорошо, и после создания животных в Пятый и Шестой Дни Он увидел, что [это] хорошо, а по окончании Шести Дней, после создания человека, увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). Как они могли быть хороши, если уже были смертными и растленными, вопреки Божиим планам о них? Богослужебные тексты Православной Церкви содержат множество мест, где трогательно оплакивается "растленная тварь", а также выражается радость по поводу того, что Христос Своим Воскресением "воззвал растленную тварь". Как мог Бог, видя плачевное состояние творения, говорить, что оно хорошо весьма!

И опять-таки, мы читаем в священном тексте Книги Бы­тия: "Се, дах вам всякую траву семенную сеющую семя, еже есть верху земли всея, и всякое древо, еже имать в себе плод семене семеннаго: - вам будет в снедь; и всем зверем земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду пресмыкающемуся по земли, иже имать в себе душу живота, и всяку траву зелену в снедь. И бысть тако" (Быт. 1, 29-30). Если животные пожирали друг друга до падения, как Вы го­ворите, то почему Бог дал им, даже всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле (мно­гие из которых теперь строго плотоядные) только зелень трав­ную в пищу! Только спустя долгое время после преступления Адама Бог сказал Ною: "И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь" (Быт. 9, 3). Разве Вы не ощущаете здесь присутствие тайны, которая пока ускользает от Вас, потому что Вы настаиваете на толковании священного текста Книги Бы­тия через современную эволюционную философию, которая не при­нимает, чтобы у животных когда-либо была иная, нежели те­перь, природа!

Но святые Отцы ясно учат, что животные (как и человек) были иными до преступления адамова! Так, свят. Иоанн Злато­уст пишет:

"Ясно, что человек вначале имел полную власть над животными... А что теперь мы боимся и пугаемся зверей и не имеем власти над ними, это я не отвергаю... Вначале не так было, но боялись звери и трепетали, и повиновались своему владыке. Когда же он преслушанием потерял дерз­новение, то и власть его умалилась. Что все животные подчинены были человеку, послушай, как говорит Писа­ние: "И созда Бог еще от земли вся звери селныя и вся птицы небесныя, и приведе я ко Адаму видеть, что наречет я" (Быт. 2, 19). И он, видя близ себя зверей, не побе­жал прочь, но как иной господин дает имена подчинен­ным ему рабам, так дал имена всем животным... Итак, этого уже довольно бы для доказательства, что звери вначале не страшны были человеку. Но есть еще и другое доказатель­ство, не менее сильное и даже более ясное. Какое же? Раз­говор змия с женой. Если бы звери страшны были чело­веку, то, увидев змия, жена не остановилась бы, не приняла бы совета, не разговаривала бы с ним с такой безбоязнен­ностью, но тотчас бы при виде его ужаснулась и удалилась. А вот она разговаривает, и не страшится; страха тогда еще не было" (Беседа на Книгу Бытия, IX, 4).

Разве не ясно, что свят. Иоанн Златоуст читает первую часть Книги Бытия "как написано", как историческое повествование о состоянии человека и тварей до преступления Адама, когда и человек, и животные отличались от нынешних? Также и преп. Иоанн Дамаскин говорит нам, что "земля сама собою приносила плоды, для того, чтобы ими пользовались подчиненные человеку живые суще­ства; также не было на земле ни дождя, ни зимы. После же преступления, когда [человек] приложися скотом несмыс-ленным и уподобися им... подчиненная тварь восстала про­тив избранного Творцом начальника" (Точное изложение православной веры, книга 2, гл. 10).

Возможно, Вы возразите, что в том месте св. Иоанн Дамаскин также говорит, беседуя о сотворении животных: "Всех к благо­временному пользованию со стороны человека, но одних из этих земля произвела в пищу ему, как, например, оленей, мелкий скот, серн и другое подобное". Но Вам следует читать это место в контексте, ибо в конце абзаца мы читаем (как Вы заметили, что Бог создал человека мужчиной и женщиной, заранее зная о преступлении Адама, так и здесь):

"Ибо Сведый вся прежде бытия их, зная, что человек имеет самовольно нарушить [божескую заповедь] и пре­даться погибели, создал все: и то, что — на тверди, и что — на земле, и что — в водах, для того, чтобы он благовремен-но пользовался этим" (Там же).

Разве Вы не видите из Священного Писания и святых От­цов, что Бог создает тварей так, чтобы были полезны человеку даже в его растленном состоянии', но не создает их растленными, и они не были таковыми до грехопадения Адама.

Но обратимся теперь к одному святому Отцу, который пря­мо говорит о нетленности твари до преступления Адама, — свя­тому Григорию Синаиту. Этот св. Отец высочайшей духовной жизни и богословского достоинства достиг высот Божествен­ного ведения. Он пишет (приводим по русскому "Добротолюбию"):

"Текучая ныне тварь не создана первоначально тлен­ною; но после подпала тлению, повинувшись суете, по Писанию, не волею, но нехотя, за повинувшего ее, на упо­вании обновления подвергшегося тлению Адама (Рим. 8, 20). Обновивший Адама и освятивший обновил и тварь, но от тления еще не избавил их" (Главы о заповедях, догматах и прочее, 11).

Далее, тот же Отец дает нам замечательные подробности со­стояния твари (в частности, рая) до преступления Адама: "Эдем — место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный посреди тления и нетле­ния, он всегда и обилен плодами, и цветущ цветами, и зрелыми, и незрелыми. Падающие дерева и плоды зре­лые превращаются в землю благовонную, неиздающую запах тления, как дерева мира сего. Это — от преизобилия благодати освящения, всегда там разливающейся" (Там же).

(Повествование этого отрывка в настоящем времени не слу­чайно — потому что рай, в который был помещен Адам, по-прежнему существует, но он не воспринимаем нашими обыч­ными органами чувств.)

Что Вы скажете об этих вышеприведенных местах? Все же будете пребывать в уверенности, как учит "униформен-ная" эволюционная философия, что тварь до падения была такой же, как и после? Священное Писание учит нас, что Бог смерти не сотворил (Прем. 1, 13), а свят. Иоанн Златоуст учит, что:

"Как тварь сделалась тленною, когда тело твое стало тленным, так и тогда, когда тело твое будет нетленным, и тварь последует за ним и сделается соответственною ему" (Беседы на Послание к Римлянам, XIV, 5).

А преп. Макарий Великий говорит:

"...Поставлен он [Адам] господином и царем всех тварей... по его пленении, пленена уже с ним вместе служащая и покорствующая ему тварь; потому что чрез него воцарилась смерть над всякою душою..." (Беседа 11).

Учение святых Отцов, если мы будем принимать его "как написано" и не будем пытаться перетолковывать через нашу человеческую мудрость, ясно говорит о том, что состояние тва­рей до преступления Адама было вполне отлично от нынешне­го. Я не хочу сказать, что я знаю, каким было это состояние; это состояние между тленностью и нетленностью очень загадочно для нас, целиком подверженных тлению. Другой великий пра­вославный Отец, преп. Симеон Новый Богослов, учит, что зако­ны природы, которые мы знаем теперь, отличны от бывших до преступления Адама. Он пишет:

"Слова и определения Божий делаются законом есте­ства, почему и определение Божие, изреченное Им вслед­ствие преслушания первого Адама, т.е. определение ему смерти и тления, стало законом естества, вечным и неиз­менным" (Слово 38).

Кто из нас, людей грешных, может определить, каким был "закон природы" до преступления Адама? Конечно же, есте­ственные науки, целиком повязанные своими наблюдениями над нынешним состоянием творения, не могут его (т.е. закон природы до грехопадения — прим. ред.) исследовать.

Как же тогда мы вообще что-нибудь знаем о нем! Очевидно, потому что Бог открыл нам что-то об этом через Священное Писание. Но мы также знаем, из творений Григория Синаита (и из других творений, которые я приведу ниже), что Бог открыл нечто и помимо Писаний. А это подводит меня к другому край­не важному вопросу, поднимаемому теорией эволюции.

6. Божественное ведение

Каков источник наших истинных знаний о первозданном мире, и насколько он отличен от науки? Откуда св. Григорий Синаит знает, что происходит со спелыми фруктами в раю, и почему естественные науки не могут такого обнаружить? Так как Вы любите святых Отцов, то думаю, уже знаете ответ на этот вопрос. Все же я изложу ответ, основанный не на моих рассуждениях, а на неоспоримом авторитете св. Отца высочайшей духовной жизни, преп. Исаака Сирина, который говорил о восхождении души к Богу на основании собственного опыта. Описывая, как душа восхищается при мысли о будущем веке нетления, препо­добный Исаак Сирин пишет:

"И отсюда уже возносится умом своим к тому, что предшествовало сложению мира, когда не было никакой твари, ни неба, ни земли, ни ангелов, ничего из приведен­ного в бытие, и к тому, как Бог, по единому благоволению Своему, внезапно привел все из небытия в бытие, и вся­кая вещь предстала пред Ним в совершенстве" (Слово двадцать первое).

Вот видите, св. Григорий Синаит и другие святые Отцы вы­сочайшей духовной жизни постигали первозданный мир, буду­чи в состоянии Божественного созерцания, которое находится за пределами естественного знания. Сам св. Григорий утвержда­ет, что "восемь главных предметов созерцания" в состоянии совершенной молитвы суть следующие: (1) Бог, (2) чин и сто­яние умных сил, (3) составление видимых вещей, (4) домостро­ительство снисшествия Слова, (5) всеобщее воскресение, (6) страшное второе Христово пришествие, (7) вечная мука, и (8) Царствие Небесное (Главы о заповедях, догматах и пр. 130). Для чего бы ему "составление видимых вещей" включать с другими объектами Божественного созерцания, относящимися к сфере богословских знаний, а не науки? Не потому ли, что существует такой аспект и состояние творений, который находится вне сферы научных знаний и может быть увиден, как и сам препо­добный Исаак Сирин видел Божие творение, в созерцании по милости Божией? Объекты этих созерцаний, учит св. Григорий, "ясно... созерцаемые и признаваемые стяжавшими благодатью полную чистоту ума" (Там же).

В другом месте преподобный отец Исаак Сирин ясно опи­сывает различие между естественным знанием и верой, приво­дящей к созерцанию.

"Ведение (натуральное знание — прим. пер.) есть пре­дел естества и охраняет его во всех стезях его. А вера со­вершает шествие свое выше естества. Ведение не отважи­вается допустить до себя что-либо разрушительное для естества, но удаляется от этого; а вера без труда дозволяет и говорит: "на аспида и василиска насту пиши и попереши льва и змия" (Пс. 90, 13)... многие по вере входили в пла­мень, обуздывали сожигающую силу огня, и невредимо проходили посреди его, и по хребту моря шествовали, как по суше. А все это выше естества, противно способам ве­дения, и показало, что суетно оно во всех способах и зако­нах своих. Видишь ли, как ведение сохраняет пределы ес­тества? Видишь ли, как вера восходит выше естества, и там пролагает стези своему шествию? Сии способы ведения пять тысяч лет, или несколько меньше, или и свыше сего управляли миром, и человек нисколько не мог подъять главы своей от земли, и сознать силу Творца Своего, пока не воссияла вера наша, и не освободила нас от тьмы зем­ного делания и суетного подчинения после тщетного па­рения ума. Да и теперь, когда обрели мы невозмутимое море и неоскудеваемое сокровище, снова вожделеваем уклониться к малым источникам. Нет ведения, которое бы не было в скудости, как бы много ни обогатилось оно. А сокровищ веры не вмещают ни земля, ни небо" (Слово двадцать пятое).

Теперь Вы понимаете, какова ставка в споре между святоо­теческим пониманием Книги Бытия и эволюционным учени­ем? Последнее пытается понять тайны Божиего творения по­средством натурального знания и мирской философии, не допуская даже, что в этих тайнах есть что-то, что ставит их вне возможностей этого знания: а Книга Бытия — это повество­вание о Божием творении, увиденном в божественном созер­цании Боговидцем Моисеем, а увиденное им подтверждается и опытом позже живших святых Отцов. И хотя откровенное знание выше натурального, все же мы знаем, что не может быть противоречий между истинным Откровением и истинным на­туральным знанием. Но может быть конфликт между Откро­вением и человеческой философией, которая часто ошибочна. Таким образом, нет несогласия между знанием о творении, со­держащимся в Книге Бытия, как она толкуется нам святыми Отцами, и правдивыми знаниями о твари, приобретаемыми со­временной наукой через наблюдения; но, конечно, существует неразрешимый конфликт между знанием, содержащимся в Книге Бытия, и пустыми философскими спекуляциями совре­менных ученых, не просвещенных верой, о состоянии мира в течение Шести Дней Творения. При том, что между Книгой Бытия и современной философией существует подлинный конфликт, если мы хотим знать правду, мы должны принять учение святых Отцов и отвергнуть ложные мнения филосо­фов от науки. Мир настолько заражен суетной современной философией, выдающей себя за науку, что даже очень немно­гие православные могут или хотят исследовать этот вопрос бес­страстно и выяснить, чему в действительности учили святые Отцы, а затем принять святоотеческое учение, даже если оно представляется совершенной глупостью тщетному мудрованию мира сего.

Относительно истинного святоотеческого ведения первоздан­ного мира, думаю, что я Вам достаточно показал этого ведения, которое с первого взгляда кажется "удивительным" для право­славного христианина, чье понимание Книги Бытия замутнено современной научной философией. Самым "удивительным" является, вероятно, то, что святые Отцы понимали текст Свя­щенного Писания, "как написано", и они не позволяют нам толковать его "свободно" или аллегорически. Многие "совре­менно образованные" православные привыкли связывать та­кую интерпретацию с протестантским фундаментализмом, и боятся, что их сочтут "наивными" умудренные философы на­уки; но ведь ясно, с одной стороны, насколько глубже истинно-отеческое толкование по сравнению с таковым фундаментали­стов, которые никогда не слышали о божественном созерцании и чье истолкование лишь иногда случайно совпадает со свято­отеческим; а с другой стороны, насколько глубже святоотечес­кое толкование, чем то, которое некритически воспринимает спекуляции современной философии, как будто это истинное знание.

Современный православный христианин может понять, ка­ким образом нетленность первозданного мира находится вне компетенции научных исследований, если он рассмотрит факт нетленности, как он представляется через Божие действие даже в нашем нынешнем тленном мире. Мы не можем найти более высокого проявления этой нетленности, чем у Пресвятой Бо­жией Матери, о которой мы поем: "Без нетления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем". Богородичны на­ших православных богослужений наполнены этим учением. Св. Иоанн Дамаскин указывает, что в двух отношениях это "не­тление" находится вне законов Природы: "...а что без отца, это — выше естественных законов рождения... а что безболезнен­но, это — выше закона рождения" (Точное изложение Право­славной веры, гл. IV, 14). Что сказать православному, когда со­временный неверующий, под влиянием современной натуралистической философии, настаивает на том, что такое "нетление" невозможно, и требует, чтобы христиане верили только в то, что можно доказать или наблюдать научно? Не держаться ли ему своей веры, которая есть откровенное зна­ние, несмотря на "науку" и ее философию? А псевдоученому он скажет, что не иначе знает или понимает этот акт нетленнос­ти, как сверхъестественные дела Божий. Что же мы с колеба­нием веруем в истину о состоянии творения до адамова паде­ния, если мы убеждены, что, как святые Отцы нас учат, есть нечто вне компетенции научных исследований или знаний? Принимающий эволюционное учение в отношении творения до преступления Адама и отвергающий, таким образом, свято­отеческое учение, только приготовляет путь в собственной душе и в душах других к приложению эволюционного и других псевдонаучных теорий и ко многим другим аспектам Право­славного учения. Мы слышим сегодня многих православных священников, которые говорят нам: "Наша вера во Христа не зависит от того, как мы интерпретируем Книгу Бытия. Можешь веровать, как хочешь". Но как это может быть, чтобы наше не­брежение в понимании одной части Божия Откровения (кста­ти, тесно связанной с Христом, Вторым Адамом, Который воп­лотился, чтобы возвратить нас в первоначальное состояние) не повело к небрежению в понимании всего учения Православ­ной Церкви? Не напрасно свят. Иоанн Златоустый тесно свя­зывает правильное и строгое истолкование Священного Писания (конкретно Книги Бытия) с правильностью догматов, насущно необходимых для нашего СПАСЕНИЯ. Говоря о тех, кто истол­ковывает Книгу Бытия аллегорически, он пишет:

"Но мы, прошу, не станем внимать этим людям, загра­дим для них слух наш, а будем верить Божественному Писанию, и следуя тому, что в нем сказано, будем старать­ся хранить в душах своих здравые догматы, а вместе с тем и вести правильную жизнь, чтобы и жизнь свидетель­ствовала о догматах, и догматы сообщали жизни твер­дость... если мы... живя хорошо, будем нерадеть о правых догматах, не можем ничего приобресть для своего спасе­ния. Если хотим мы избавиться от геенны, и получить царство, то должны украшаться тем и другим — и право­тою догматов, и строгостью жизни" (Беседа на Книгу Бы­тия, XIII).

Есть еще один вопрос, касающийся состояния первоздан­ного мира, который может у Вас возникнуть: а что эти "мил­лионы лет" существования мира, которые наука "знает как факт"? Мое письмо уже слишком длинно, и я здесь не могу обсуждать этот вопрос. Но, если хотите, в другом письме могу рассмотреть и его, включая "радиоуглеродный метод" и дру­гие "абсолютные" системы датирования, привести Вам мнения всеми признанных ученых и показать, что эти "миллионы лет" тоже вовсе не факт, а опять философия. Сама эта идея не воз­никала до тех пор, пока люди, под влиянием натуралистичес­кой философии, не начали верить в эволюцию, а раз эволю­ция — это правда, то и миру должно быть миллионы лет (так как эволюцию никогда не наблюдали, то она мыслится только при предположении, что бесчисленные миллионы лет могли вызвать процессы, слишком "мелкие", чтобы современные уче­ные их наблюдали). Если Вы исследуете этот вопрос объек­тивно и бесстрастно, отделяя подлинные доказательства от предположений и философии, то, я думаю, увидите, что нет фак­тических данных, которые бы заставили нас считать, что земле более 7500 лет. Взгляды на это полностью зависят от фило­софского отношения к творению.

Подводя итог обзору святоотеческого учения о первоздан­ном мире, не нахожу ничего лучшего, как выписать божествен­ные слова св. Отца, который настолько просиял в молитве, что его третьего вся Православная Церковь называет "Богословом". Это — преп. Симеон Новый Богослов. В своем 45-м Слове он говорит от святоотеческого предания, а также, вероятно, из соб­ственного опыта, следующее:

"Бог в начале, прежде чем насадил рай и отдал его пер­возданным, в пять дней устроил землю и что на ней, и небо и что в нем, а в шестой создал Адама и поставил его господином и царем всего видимого творения. Рая тогда еще не было. Но этот мир бысть от Бога, как бы рай некий, хотя вещественный и чувственный. Его и отдал Бог во власть Адаму и всем потомкам его... "И насади Господь Бог рай во Едеме на востоцех (...) И прозябе Бог еще от земли всякое древо красное в видетие и доброе в снедь» (Быт. 2, 8-9), с разными плодами, которые никогда не портились и никогда не прекращались, но всегда были свежи и сладки и доставляли первозданным великое удо­вольствие и приятность. Ибо надлежало доставлять и на­слаждение нетленное оным телам первозданных, которые были нетленны... Адам был создан с телом нетленным, од-накож вещественным, а не духовным еще, и поставлен Творцом Богом, как царь бессмертный над нетленным миром, не только над раем, но и над всем творением, су­щим под небесами...

[После преступления Адама] не проклял Бог рая... а проклял лишь всю прочую землю, которая тоже была не­тленна и все произращала сама собою... Тому, кто сделался тленным и смертным по причине преступления заповеди, по всей справедливости надлежало и жить на земле тлен­ной и питаться пищею тленною... Затем и все твари, когда увидели, что Адам изгнан из рая, не хотели более повино­ваться ему, преступнику... Но Бог... сдержал все эти твари силою Своею, и по благоутробию и благости Своей не дал им тотчас устремиться против человека, и повелел, чтобы тварь оставалась в подчинении ему, и сделавшись тлен­ною, служила тленному человеку, для которого создана, с тем, чтобы когда человек опять обновится и сделается духовным, нетленным и бессмертным, и вся тварь, подчи­ненная Богом человеку в работу ему, освободилась от сей работы, обновилась вместе с ним и сделалась нетленною и как бы духовною...

Не подобает телам людей облекаться в славу воскресе­ния и делаться нетленными, прежде вся тварь сотворена нетленною, а потом из нея взят и создан человек, так над­лежит и опять прежде всей твари сделаться нетленною, а потом обноситься и стать нетленными и тленным телам людей, да будет снова весь человек нетленен и духовен и да обитает в нетленном, вечном и духовном жилище... Видишь, что вся эта тварь в начале была нетленною и создана Богом в чине рая? Но после Богом подчинена тлению, и покорилась суете человеков.

Познай также и то, что это за прославление и светло-сиянность твари будет в будущем веке? Ибо когда она обновится, то не будет опять такою же, какою была созда­на в начале. Но будет такою, каким, по слову божественно­го Павла, будет наше тело... Вся тварь по повелению Божию имеет быть, по всеобщем воскресении, не такою, какою была создана — вещественною и чувственною, но имеет быть пересоздана и соделаться неким невещественным и духовным обиталищем, превысшим всякого чувства".

Может ли быть более ясное учение о состоянии первоздан­ного мира до преступления Адама?

7. Природа человека

Теперь подхожу к последнему и самому важному вопросу, поднимаемому перед православным богословием современной эволюционной теорией: о природе человека, и, в частности, о природе первозданного человека Адама. Говорю, что это "самый важный вопрос", ибо учение о человеке, антропология, касается самым тесным образом богословия, и здесь, вероятно, наиболее возможным становится выявить богословски ошибку эволю­ционизма. Хорошо известно, что Православие совершенно по-иному, чем римо-католичество, учит о природе человека и Бо­жественной благодати, и я сейчас попытаюсь показать, что богословский взгляд на природу человека, подразумеваемый эво­люционной теорией и развернутый Вами и Вашем письме — это не православный взгляд на человека, но точка зрения, близ­кая римо-католической антропологии, а это всего лишь под­тверждение того факта, что теория эволюции, о которой не учит ни один православный Отец, есть просто продукт западного апостасийного образа мышления и даже, несмотря на тот факт, что первоначально это была "реакция" на римо-католичество и протестантизм, глубоко коренится в папистской схоластичес­кой традиции.

Взгляд на человеческую природу и сотворение Адама, кото­рый Вы излагаете в своем письме, весьма подвержен влиянию Вашего мнения, что Адам, по телу, был "эволюционировавшим зверем". Это мнение Вы взяли не у святых Отцов (ибо Вы не сможете найти ни одного Отца, который бы в это верил, и я уже Вам показал, что Отцы вполне "буквально" веровали в то, что Адам был сотворен из праха, а не из какой-либо другой твари), а из современной науки. Рассмотрим вначале православный святоотеческий взгляд на природу и ценность мирского, науч­ного знания, в особенности по отношению к откровенному, богословскому знанию.

Этот святоотеческий взгляд очень хорошо высказан вели­ким Отцом-исихастом св. Григорием Паламой, когда он был вынужден защищать православное богословие и духовный опыт конкретно от западного рационалиста Варлаама, который хотел свести духовный опыт и знание исихазма к чему-то достижи­мому наукой и философией. Отвечая ему, св. Григорий выдвига­ет общие принципы, вполне применимые в наши дни, когда ученые и философы думают, что они могут понять тайны тво­рения и природы человека лучше, чем православное богословие. Он пишет:

"Начало премудрости — быть достаточно мудрым, чтобы различить и предпочесть мудрости низкой, земной и су­етной — истинно полезную, небесную и духовную, исхо­дящую от Бога и приводящую к Нему, и сотворяющую угодными Богу приобретающих ее" (В защиту святых исихастов, Триада 1,2).

Он учит, что только вторая мудрость блага в себе, а первая и блага, и зла:

"Знание различных языков, сила риторики, истори­ческие знания, открывание тайн природы, различные ме­тоды логики... все это одновременно и благо и зло, не только потому, что оно проявляется соответственно идее тех, которые им пользуются, и легко принимает форму, которую придает ему мнение тех, кто им владеет, но также и потому, что изучение его хорошо лишь до той степени, которая придают зраку души проницательность. Но оно худо для того, кто отдается этим исследованиям так, чтобы оставаться в них до старости" (Там же, Триада 1,6).

Кроме того, даже

"если один из Отцов говорит то же, что внешние, это согласие только словесное, а мысли совершенно различ­ные. Первые, по апостолу Павлу, имеют "ум Христов" (1 Кор. 2, 16), а вторые выражают в лучшем случае человечес­кое разумение. "Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших," — говорит Господь (Ис. 55, 9). К тому же, если бы даже мысли этих людей были порой теми же, как у Моисея, Соломона или их подражателей, какая им от этого польза? Какой человек в здравом уме и принадлежащий к Церкви, мо­жет из этого вывести, что их учение от Бога?" (Там же, Триада 1, 11).

От мирского знания, пишет святитель Григорий,

"мы абсолютно не можем ожидать какой-либо точно­сти в познании вещей божественных; ибо невозможно почерпнуть из него какого-либо определенного учения о божественном. Ибо "Бог его объюродил" (Там же, Триада 1, 12).

И это знание может быть вредным и враждебным истинно­му богословию:

"Сила этого разумения, объюродившего и несущего, вступает в борьбу против тех, кто принимает предание в простоте сердца; оно презирает писания Духа, следуя примеру людей, которые обращались с ними небрежно и восстановили тварь против Творца" (Там же, Триада 1, 15).

Вряд ли может быть дана лучшая, чем эта, оценка того, что современные "христианские эволюционисты" попыталось сде­лать, считая себя мудрее святых Отцов и применив мирское знание для перетолкования учения Священного Писания и свя­тых Отцов. Разве не видно всякому, что рационалистический, натуралистический дух Варлаама вполне близок духу современ­ного эволюционизма?

Но отметим, что свят. Григорий говорит о научном знании, которое, на своем уровне, истинно: оно становится ложным, толь­ко воюя с высшим, богословским знанием. Истинна ли теория эволюции хотя бы научно?

Я уже упоминал в этом моем письме о сомнительной при­роде научных свидетельств в пользу эволюции вообще, о чем я буду рад Вам написать в другом письме. Здесь я должен сказать слово конкретно о научных свидетельствах в пользу эволюции человека, поскольку мы уже начинаем затрагивать область пра­вославного богословия.

В своем письме Вы говорите, что счастливы, что не читали трудов Тейяра де Шардена и прочих сторонников эволюции на Западе; Вы подходите ко всему этому вопросу "просто". Но здесь-то, боюсь, Вы и сделали ошибку. Хорошо и полезно при­нимать Священное Писание и святых Отцов просто; так их и следует принимать, что я и стараюсь делать. Но почему мы дол­жны относиться к творениям современных ученых и филосо­фов "просто", веря им на слово, когда они говорят о чем-то, что оно истинно — даже если принятие их высказывания вынужда­ет нас менять наши богословские взгляды? Напротив, нам сле­дует быть очень критичными, когда современные мудрецы го­ворят нам, как мы должны истолковывать Священное Писание. Нам следует критически воспринимать не только их филосо­фию, но и "научные свидетельства", которые, как они считают, говорят в пользу их философии; ибо часто "научные свиде­тельства" сами по себе являются философией.

Особенно это верно в отношении ученого иезуита Тейяра де Шардена: ибо он не только построил самую проработанную и влиятельную философско-богословскую систему, основанную на понятии эволюции, но и был тесно связан с открытием и интерпретацией почти всех ископаемых свидетельств в пользу "эволюции человека", найденных за время его жизни.

А теперь я должен задать Вам очень элементарный научный вопрос: каковы доказательства "эволюции человека"? В деталь­ное изложение этого вопроса я тоже не могу входить в данном письме, но рассмотрю его вкратце. Позже, если пожелаете, могу написать и больше.

Научные ископаемые свидетельства в пользу "эволюции че­ловека" состоят из: ископаемых останков неандертальца (мно­го экземпляров); синантропа (несколько черепов); так называ­емых яванского, гейдельбергского и пилтдаунского "людей" (20 лет назад) и недавних находок в Африке (все они крайне фраг­ментарны) и из немногих других останков. Все ископаемые свидетельства "эволюции человека" можно уместить в ящик размером с небольшой гроб, и происходят они из далеко уда­ленных одна от другой местностей, при отсутствии надежных указаний хотя бы на относительный (а уж тем более "абсолют­ный") возраст, и без всяких указаний на то, как эти разные "люди" связаны между собой родством или происхождением.

Кроме того, один из этих "эволюционных предков челове­ка", "пилтдаунский человек", как выяснилось 20 лет назад, пред­ставлял, собой намеренную подделку. Интересно, что Тейяр де Шарден был одним из "открывателей" "пилтдаунского челове­ка" — факт, который Вы не найдете в большинстве учебников или в его биографиях. Он "открыл" клык этого сфабрикован­ного создания — зуб, который уже был подкрашен с намерени­ем ввести в заблуждение относительно его возраста, когда он его нашел! У меня нет доказательства того, что Тейяр де Шарден сознательно участвовал в обмане: думаю, более вероятно, что он пал жертвой фактического устроителя обмана, и что он так стре­мился найти доказательства "эволюции человека", в которую уже верил, что просто не обратил внимание на анатомические затруднения, которые этот грубо сфабрикованный "человек" предъявлял объективному наблюдателю. Все же в учебниках по эволюции, напечатанных до выявления подделки, пилтдаунс­кий человек принимается в качестве эволюционного предка человека бесспорно; с его "черепа" была даже сделана реконст­рукция (хотя были обнаружены всего лишь фрагменты); и де­лались уверенные утверждения, что "он сочетает человеческие признаки с другими, гораздо менее прогрессивными" (Треиси Л.Сторер, "Общая Зоология", Нью-Йорк, 1951). Это, конечно, и было то, что требовалось для "недостающего звена" между чело­веком и обезьяной, потому-то и пилтдаунская подделка состо­яла именно из человеческих и обезьяньих костей.

Некоторое время спустя тот же Тейяр де Шарден участвова­ла открытии, а наипаче в "интерпретации" синантропа. Было най­дено несколько черепов этого создания, и это оказался наилуч­ший кандидат из найденных к тому времени в "недостающее звено" между современным человеком и обезьяной. Благодаря его (де Шардена — прим. пер.) "интерпретации" (а к тому времени у него установилась репутация одного из ведущих палеонтоло­гов мира), "синантроп" также вошел в учебники по эволюции как предок человека — при полном пренебрежении тем неоспо­римым фактом, что кости современного человека были найдены в тех же отложениях, и для любого человека без "эволюционных" предрассудков было ясно, что эту обезьяну использовали в пишу человеческие существа (в основании каждого черепа "синантро­па" была дырка, через которую извлекался мозг).

Тейяр де Шарден имел отношение к открытию, а главное — к интерпретации некоторых находок "яванского человека", ко­торые были фрагментарными. Собственно, где бы он ни был, он находил "свидетельства", которые в точности отвечали его ожи­даниям — а именно, что человек "произошел" от обезьянопо­добных созданий.

Если Вы изучите объективно все ископаемые свидетельства в пользу "эволюции человека", то, я думаю, Вы обнаружите, что убедительных или хоть сколько-нибудь разумных доказательств этой "эволюции" нет. Считается, что они есть, потому что люди хотят в это верить; они веруют в философию, которая требует, чтобы человек произошел от обезьяноподобных тварей. Из всех ископаемых "людей" только неандерталец (и, конечно, крома­ньонец, который есть просто современный человек) представ­ляется подлинным; но и он — просто homo sapiens, не более отличный от современного человека, чем современные люди различаются между собой, то есть это вариация в пределах оп­ределенной разновидности или вида.[163] Прошу отметить, что картинки неандертальского человека в учебниках по эволюции являются измышлением художников, у которых предвзятые представления о том, как должен выглядеть "примитивный че­ловек", исходя из эволюционной философии!

Считаю, что я сказал достаточно, но не с тем, чтобы показать, что я могу опровергнуть теорию "эволюции человека" (кто может что-либо опровергнуть или подтвердить при таких фрагмен­тарных свидетельствах?!), а чтобы подчеркнуть, что нам следует весьма критически относиться к предвзятым интерпретациям таких скудных свидетельств. Оставим современным язычникам и их духовным вдохновителям-философам восхищаться при открытии каждого нового черепа, кости или даже отдельного зуба, о которых газетные заголовки заявляют: "Найден новый предок человека". Это даже не область суетного знания; это область современных басен и сказок, того мудрования, которое поистине изумительно оглупело.

Куда обратиться православному христианину, если он поже­лает узнать истинное учение о сотворении мира и человека? Святитель Василий Великий нам ясно говорит:

"О чем говорить прежде? С чего начать толкование? Обличать ли суетность язычников? Или возвеличить ис­тину нашего учения?

Эллинские мудрецы много рассуждали о природе, — и ни одно их учение не осталось твердым и непоколеби­мым: потому что последующим учением всегда ниспро­вергалось предшествовавшее. Посему нам нет нужды об­личать их учения; их самих достаточно друг для друга к собственному низложению" (Шестоднев, Беседа I, 2).

Подобно свят. Василию,

"внешние учения оставляя внешним, возвратимся к уче­нию церковному" (Шестоднев, Беседа 111,3).

Как и он, будем

"исследовать состав мира, рассматривать вселенную не по началам мирской мудрости, но как научил сему служи­теля Своего Бог, глаголавший с ним "яве, а не гаданием" (Числ. 12, 8)" (Шестоднев, Беседа VI, 1).

Сейчас увидим, что эволюционистские взгляды на проис­хождение человека в действительности не только ничему не учат нас о происхождении человека, а скорее ложно говорят о человеке, как Вы и сами доказываете, когда оказываетесь вы­нужденным излагать это учение, чтобы защитить идею эволюции.

Излагая свой взгляд на природу человека, основанный на принятии идеи эволюции, Вы пишете: "Человек по природе не есть образ Божий. По природе он животное, эволюционировав­ший зверь, прах с земли. Он является образом Божиим сверхъе­стественно". И еще: "Мы видим, что сам по себе человек ничто, и давайте не будем оскандаливаться его естественным проис­хождением". "Божие дыхание жизни преобразило животное в человека без изменения хотя бы одной анатомической черты тела, хотя бы единой клетки". "Я бы не удивился, если бы тело Адама было во всех отношениях телом обезьяны". И: "Человек есть то, что он есть, не вследствие его природы, которая есть прах, а вследствие сверхъестественной благодати, данной ему дыханием Бога".

Прежде, чем обратиться к святоотеческому учению о приро­де человека, признаю, что слово "природа" (nature) может быть несколько двусмысленным, и что можно найти места, где святые Отцы пользуются выражением "человеческая природа" так, как оно используется в обычной беседе, как относящееся к этой падшей человеческой природе, последствия чего мы наблюдаем ежедневно. Но есть более возвышенное святоотеческое учение о человеческой природе, особое учение, данное Божественным откровением, которое не может быть понято или принято теми, кто верует в эволюцию. Эволюционное учение о человеческой природе, рассматривающее падшую человеческую природу с позиций "здравого смысла", есть учение римо-католическое, а не православное.

Православное учение о человеческой природе изложено наи­более сжато в "Душеполезных поучениях" аввы Дорофея. Эта книга принята в Православной Церкви как азбука, основной учебник православной духовности; это первое духовное чтение, которое дают православному монаху, и оно остается его постоянным спут­ником в течение всей жизни, читаемое и перечитываемое. Чрез­вычайно важно, что православное учение о человеческой приро­де излагается на первой же странице этой книги, так как учение это является основанием всей православной духовной жизни.

Что это за учение? Авва Дорофей пишет в первых же стро­ках своего Поучения Первого:

"В начале, когда Бог сотворил человека, Он поместил его в раю, как говорит божественное и святое Писание (Быт. 2, 7-8), и украсил его всякою добродетелью, дав ему заповедь не вкушать от древа, бывшего посреди рая. И так, он пребывал там в наслаждении райском: в молитве, в созерцании, во всякой славе и чести, имея чувства здравые, и находясь в том естественном состоянии, в каком был создан. Ибо Бог сотворил человека по образу Своему, т.е. бессмертным, самовластным и украшенным всякою доб­родетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусивши плод древа, от которого Бог заповедал ему не вкушать, тогда он был изгнан из рая (Быт. 3), отпал от естественного состо­яния и впал в противоестественное, и пребывал уже в грехе, в славолюбии, в любви к наслаждениям века сего и в прочих страстях, и был обладаем ими, ибо сам сделался рабом их через преступление.

(Господь Иисус Христос) принял самое естество наше, начаток нашего состава, и сделался новым Адамом, по образу Бога, создавшего первого Адама, обновил естествен­ное состояние и чувства сделал опять здоровыми, какими они были и в начале.

А чада смиренномудрия суть: самоукорение, недове­рие своему разуму, ненавидение своей воли; ибо чрез них человек сподобляется прийти в себя и возвратиться в ес­тественное состояние чрез очищение себя святыми запо­ведями Христовыми".

То же учение предлагают и другие Отцы-аскеты. Так, авва Исайя учит:

"...B начале, когда создал Бог человека, то вселил его в раю, и он имел тогда чувства здравые, стоящие в есте­ственном своем чине; но, когда послушал прельстившего его, превратились все чувства его в неестественность, из­вержен он был тогда из славы своей" (Слово II, "О законе естественном", Добротолюбие, т. I).

И далее тот же Отец:

"Итак, кто желает прийти в естественное свое состоя­ние, то пусть отсекает все пожелания свои плотские, что­бы поставить себя в состояние по естеству ума (духов­ное)" (Там же).

Святые Отцы ясно учат, что, когда Адам согрешил, человек не просто утратил нечто, что было прибавлено к его природе, но скорее самая человеческая природа изменилась, подверглась порче в то самое время, как человек утратил благодать Божию. Бого­служения Православной Церкви, которые являются основой нашего православного догматического учения и духовной жиз­ни, ясно учат, что человеческая природа, как мы ее наблюдаем, неестественна для нас, а находится в испорченном состоянии: "Исцеляя человеческое естество, древним преступле­нием истлевшее, без тли нов рождается Младенец, и в Твоих недрех, яко на престоле, седит, Безневестная, Отеческого не оставль соседения Божеством" (Минея 22 декабря, Богородичен 6-й песни канона на утрени).

И еще:

"Спасти хотя от тли истлевшее человеческое естество Зиждитель и Господь, во утробу очищену Святым Духом вселився, неизреченно вообразися" (Минея 23 января, Богородичен 5-й песни канона на утрени).

Можно также отметить, что в таких гимнах все наше право­славное понятие о воплощении Христа и о нашем спасении через Него связывается с надлежащим пониманием человечес­кой природы, как она была в начале, и которую Христос восста­новил в нас. Веруем, что однажды будем с Ним в мире, очень похожем на мир, который существовал здесь, на этой земле, до падения Адама, и что наша природа будет тогда адамовой при­родой, только еще выше, потому что все материальное и изме­няемое будет оставлено позади, о чем ясно указывается в уже цитированном месте из св. Симеона Нового Богослова.

А теперь я должен показать Вам, кроме того, что даже Ваше учение о человеческой природе, как она есть в нынешнем пад­шем мире, неверно, не соответствует учению святых Отцов. Воз­можно, это результат небрежности в выражении мыслей с Ва­шей стороны (но я считаю, это именно потому, что Вас ввели в заблуждение верой в теорию эволюции), что Вы пишете: "Без Бога человек по своей природе ничто, так как его природа — прах, как и природа животных".[164] Потому, что Вы веруете в эволюционную философию, Вы вынуждаетесь либо верить, что человеческая природа — всего лишь низкая, животная, как Вы и выражаетесь, говоря, что "человек не является по природе обра­зом Божиим"; либо, в лучшем случае (поскольку, я думаю, Вы этому в действительности не верите, будучи православным), Вы делите человеческую природу искусственно на две части: та, что от "натуры", и та, что от Бога. Но истинная православная антро­пология учит, что человеческая природа едина, та, что мы имеем от Бога; у нас нет какой-то природы "от животных" или "от праха", отличной от той природы, с которой Бог создал нас. И, следовательно, даже падшая, растленная человеческая природа, которая теперь у нас, не есть "ничто", как Вы говорите, но со­храняет в какой-то степени ту "доброту", с которой Бог ее со­здал. Вот что авва Дорофей пишет об этом учении:

"...Мы естественно имеем добродетели, данные нам от Бога. Ибо когда Бог сотворил человека, Он всеял в него добродетели, как и сказал: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Сказано: по образу, поелику Бог сотворил душу бессмертною и самовласт­ною, а по подобию — относится к добродетели. Ибо Гос­подь говорит: будите милосерди, яко же и Отец ваш небес­ный милосерд есть (Лк. 6, 36), и в другом месте: святи будите, якоже Аз свят есмь (Шетр. 1, 16). Также и апостол гово­рит: бывайте друг ко другу блази (Еф. 4, 32). И в псалме сказано: благ Господь всяческим (Пс. 144), и тому подоб­ное; вот что значит по подобию. Следовательно, по есте­ству Бог дал нам добродетели. Страсти же не принадлежат нам по естеству, ибо они даже не имеют никакой сущно­сти или состава, но как тьма по существу своему не имеет состава, а есть состояние воздуха, как говорит св. Василий, бывающее от оскудения света; так и страсти (не есте­ственны нам): но душа, по сластолюбию уклонившись от добродетелей, водворяет в себе страсти и укрепляет их против себя (Поучение 12-е, О страхе будущего мучения).

Кроме того, эти богоданные добродетели все еще действуют даже в нашем падшем состоянии. В этом отношении крайне важно православное учение преп. Иоанна Кассиана, который опроверг ошибочное мнение блаженного Августина, на самом деле считавшего, что человек вне Божией благодати "вообще ничто". Преподобный Кассиан учит в Тринадцатом собеседо­вании:

"Что род человеческий действительно после падения не утратил познания добра, в этом уверяет апостол, кото­рый говорит: "Егда бо языцы, не имуще закона, естеством законная творят, сии, закона не имуще, сами себе суть закон: иже являют дело законное написано в сердах своих, спослушествующей имать совести, и между собою помыслом осуждающым или отвещающим, в день егда судит Бог тайная человеком" (Рим. 2, 14-16)... И фа­рисеям Он говорил, что они могут знать доброе: "Что же и о себе не судете праведное" (Лк. 12, 57). Этого Он не сказал бы, если бы они естественным разумом не могли различать справедливое. Посему не надобно думать, что природа человеческая способна к одному злу" (Собеседо­вание 13-е, глава 12).

Подобным же образом, в отношении праведного Иова преп. Кассиан спрашивает, победил ли он "многообразные козни врага в сей борьбе без своей добродетели, а только с пособием благо­дати Божией", и отвечает:

"...Иов победил его собственными силами. Впрочем, и благодать Божия не оставляла Иова; чтобы искуситель не обременил его искушениями сверх сил, то она попустила ему искушать столько, сколько могла вынести доброде­тель искушаемого" (Собеседование 13-е, глава 14).

Опять-таки, в отношении патриарха Авраама:

"Правда Божия хотела испытать веру Авраама не ту, которую Господь внушил ему, а ту, которую он по своей свободе показал..." (Там же).

Конечно, причина, почему Августин (и после него римо-ка­толичество и протестантизм) считал, что человек ничто без бла­годати, заключалось в том, что у него было неправильное пред­ставление о человеческой природе, основанное на натуралистическом воззрении на человека. С другой стороны, православное учение о человеческой природе, как она была со­здана в начале Богом, и даже теперь частично сохраняется в нашем падшем состоянии, не дает нам впасть в подобный лож­ный дуализм относительно того, что "человечье" и что "Бого-во". Конечно, все хорошо, что человек имеет от Бога, в том числе и самая его природа, ибо Священное Писание говорит: "Что же имаши, егоже неси приял" (1Кор. 4, 7) Человек не имеет "животной природы" как таковой, и никогда не имел; он толь­ко имеет полностью человеческую природу, какую дал ему Бог в начале, и которую он не вполне утратил даже теперь.

Нужно ли приводить Вам множество ясных святоотеческих свидетельств в пользу того, что "образ Божий", которому должно находиться в душе, относится к природе человека, а не есть что-то добавленное извне? Достаточно привести замечательное сви­детельство свят. Григория Богослова, показывающее, каким обра­зом человек по своему составу стоит между двумя мирами, и свободен следовать той стороне его природы, какую он выберет: "Не понимаю, как я соединился с ним [телом], и как, будучи образом Божиим, я смешался с грязью!.. Что это за премудрость открывается на мне, и что за великая тайна! Не для того ли Бог ввел нас в сию борьбу и брань с телом, чтобы мы, будучи частью Божества [как смело святитель Григорий Богослов говорит о природе человека, настоль­ко смело, что мы не можем принимать его слова абсолют­но буквально!][165] и проистекши свыше, не стали надме-ваться и превозноситься своим достоинством, и не пренебрегали Создателя, но всегда обращали к Нему взо­ры, и чтобы сопряженная с нами немощь держала в пре­делах наше достоинство? — Чтобы мы знали, что мы вме­сте и весьма велики и весьма низки, земны и небесны, временны и бессмертны, наследники света и наследники огня или тьмы, смотря по тому, на какую сторону прекло­ним себя? — Так устроен состав наш, и это, сколько могу я видеть, для того, чтобы персть земная смиряла нас, если б мы вздумали превозноситься образом Божиим" (Бесе­да 14, О любви к бедным).

Этот образ Божий, который человек имеет по своей природе, не был полностью утрачен даже у язычников, как учит св. Иоанн Кассиан; не утрачен он даже теперь, когда человек, под влияни­ем современной философии и эволюционизма, пытается пре­вратить себя в зверя-недочеловека — ибо и сейчас Бог ждет обращения человека, ждет пробуждения в нем истинно челове­ческой природы, которая в нем есть.

Это подводит меня к очень важному пункту Вашей интер­претации учения богоносного Отца, почти нашего современни­ка, преподобного Серафима Саровского, содержащегося в его знаменитой "Беседе с Мотовиловым".

Преподобный Серафим — мой святой покровитель, и имен­но наше Свято-Германовское Братство впервые опубликовало полный текст этой "Беседы" на русском языке, на котором она велась (так как дореволюционное издание было неполное), а также другие его подлинные слова, которые до того не были опубликованы. Так что можете быть уверены, что мы не считаем, что он ложно учил о природе человека, противореча другим святым Отцам. Но исследуем, что говорит сам Преподобный.

Преподобный Серафим говорит, как Вы правильно приво­дите:

"Вот, например, многие толкуют, что, когда в Библии говорится: вдунул Бог дыхание жизни в лице Адама (Быт. 2, 7) первозданного и созданного Им от персти земной, — что будто бы это значило, что в Адаме до этого не было души и духа человеческого, а была будто бы лишь плоть одна, созданная от персти земной. Неверно это тол­кование, ибо Господь Бог создал Адама от персти зем­ной в том составе, как батюшка, святый апостол Павел утверждает: И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа (1Фес, 5, 23). И все три сии части нашего естества созданы были от персти земной, и Адам не мертвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевленным Божиим со­зданиям. Но вот в чем сила, что, если бы Господь Бог не вдунул потом в лице его сего дыхания жизни, то есть благодати Господа Бога Духа Святого,.. Адам, как ни был он совершенно превосходно создан над прочими Божиими созданиями, как венец творения на земле, все-таки пребыл бы неимущим внутрь себя Духа Святого, возводящего его в Богоподобное достоинство, и был бы подобен всем прочим созданиям, хотя и имеющим плоть, и душу, и дух, принадлежащие каждому по роду их, но Духа Святаго внутрь себя неимущим. Когда же вдунул Господь в лице Адамово дыхание жизни, тогда-то, по выражению Моисееву, и Адам бысть в душу живу, то есть совершенно во всем Богу подобную и такую, как и Он, на веки веков бессмертную".

Эту святоотеческую мысль Вы приводите, так как считаете ее способной поддержать Ваше мнение о том, что человек был сначала зверем, а затем (позже по времени) получил образ Бо­жий и стал человеком. И впрямь Вы должны в это веровать, если Вы принимаете теорию эволюции, и я рад, что у Вас достаточно смелости, чтобы открыто выразить то, во что верят все "право­славные эволюционисты", хотя они зачастую и скрывают это из опасения обидеть других православных, которые, по их мнению, весьма наивны, так как в своей "простоте" отказываются верить, что человек в действительности "произошел от обезьяны" или обезьяноподобного существа.

Здесь вспомним слова свят. Григория Паламы, которые я уже приводил:

"Если один из Отцов говорит то же, что внешние, это согласие только словесное, а мысли совершенно различ­ные. Первые, по Павлу, имеют "ум Христов" (1Кор. 2, 16), а вторые выражают в лучшем случае человеческое разуме­ние... Какой человек в здравом уме и принадлежащий к Церкви может из этого вывести, что их учение от Бога?" (В защиту святых исихастов, Триада 1, 11).

Собственно, я должен Вам сказать, что Вы совершенно не поняли учения преподобного Серафима, который вовсе не учит тому, чему учит эволюционное учение. Это я Вам могу показать, цитируя как ясное учение других святых Отцов, так и самого св. Серафима.

Но вначале я должен объяснить то, что рационалисту может показаться "противоречием" между учением преподобного Серафима и таковым других Отцов. Во-первых, нам следует уяс­нить себе, что, когда преподобный Серафим говорит о человеке как состоящем из "духа, души и тела", он не противоречит дру­гим святым Отцам, которые говорят о природе человека как просто о "душе и теле"; он лишь проводит различие между разными аспектами души и говорит о них по отдельности, как и многие святые Отцы.[166] Во-вторых, когда он говорит, что дыха­ние жизни, которое Бог вдунул в лицо Адама, является благода­тью Святого Духа, он не противоречит многим святым Отцам, которые учат, что дыхание жизни — это душа, но только он дает, вероятно, более глубокое и точное истолкование этого места из Священного Писания. Но проводит ли он на самом деле раци­оналистическое различение, которое Вы проводите между природой человека, существовавшей, "до" этого вдуновения, и благодатью, которая была сообщена им? Принимает ли право­славное богословие то строгое деление (дихотомию), которое римо-католическое учение проводит между "натурой" и "бла­годатью", как будто бы люди знают все, что требуется знать, об этих двух великих тайнах?

Нет, православное богословие не знает такой строгой дихото­мии, и потому-то рационалистические ученые находят столько "противоречий" между разными православными Отцами по этому предмету, что прояснится одним лишь примером: при­надлежит ли бессмертие человеческой душе по природе или по благодати! Различные православные Отцы, обладающие рав­ным авторитетом, отвечают на этот вопрос по-разному, не пото­му, что они по-разному учат о человеке и тем "противоречат" один другому, а вследствие разного подхода к вопросу. Те, кто подходят к вопросу о природе человека больше со стороны нынешней падшей человеческой природы, говорят, что душа человека бессмертна и по благодати; а те Отцы (особенно аске­ты и мистики), которые начинают с рассмотрения природы человека, как она была в начале, рассматривают душу скорее как бессмертную по природе. Может даже случиться, что один и тот же Отец подходит к данному вопросу то с одной, то с другой стороны, как это делает св. Григорий Нисский, когда в одном месте говорит (Ответ Евномию, Книга вторая): "То, что рассуж­дает, и что смертно, и способно мыслить и ведать, называется человеком"; а в другом месте он говорит: "Человек в первом своем происхождении не соединил с самой сущностью своей при­роды склонность к страстям и к смерти" (О девстве, гл. IX). Про­тиворечит ли этот великий Отец себе? Конечно, нет.

Что принадлежит первозданному Адаму по природе, а что по благодати! Не будем проводить ложных рационалистических различений, а признаемся, что мы не вполне понимаем эту тайну. И природа, и благодать от Бога. Природа первозданного Адама была столь возвышенной, что мы можем иметь лишь слабое представление о ней из нашего собственного опыта благодати, данной нам через Второго Адама, Господа нашего Иисуса Хрис­та; но состояние Адама было также выше, чем все, что мы можем представить даже из нашего собственного благодатного опыта, ибо его высокая природа была еще усовершена благодатью; и он был, как говорит преподобный Серафим, "совершенно во всем Богу подобен и, как и Он, на веки веков бессмертен".

Что абсолютно ясно, и что нам достаточно знать: сотворение человека, — его духа, души и тела, и [сообщение ему] божествен­ной благодати, сделавшей его природу совершенной, — это один акт творения, и оно не может быть искусственно разделено, как будто одна часть его явилась "первой", а другая "позже". Бог создал человека в благодати, но ни Священное Писание, ни свя­тые Отцы не учат нас, что эта благодать явилась позже по време­ни, чем сотворение природы человека. Последнее учение принад­лежит средневековой латинской схоластике, как я покажу ниже.

Преподобный Серафим только представляется исповедую­щим это учение, потому что он говорит в терминах простого повествования Книги Бытия. Но вполне очевидно, как говорит свят. Григорий Палама, что "согласие только словесное, а мысли разные". Чтобы убедиться в этом, следует лишь рассмотреть, как святые Отцы учат нас истолковывать священное повествование Книги Бытия в этом пункте.

К счастью, этот самый вопрос ставился святыми Отцами, и они на него отвечали. Этот ответ суммировал для нас преп. Иоанн Дамаскин:

"Бог своими руками творит человека и из видимой, и невидимой природы как по Своему образу, так и подо­бию: тело образовав из земли, душу же, одаренную разу­мом и умом, дав ему посредством Своего вдуновения, что именно, конечно, мы и называем божественным образом... Далее, тело и душа сотворены в одно время; а не так, как пустословил Ориген, что одно прежде, а другое после" (Точное изложение Православной веры, кн. II, гл. 12).

Хотя преп. Иоанн Дамаскин говорит о вдуновении Божием как о душе, он не учит иначе, чем преподобный Серафим, который говорит об этом вдуновении как о благодати Святого Духа.[167] Преп. Иоанн Дамаскин вообще едва ли говорит о благодати в создании человека, ибо она понимается как присутствующая во всем процессе творения, прежде всего в сотворении образа Бо­жия, души, которая, как он учит, является частью нашей приро­ды. Свят. Григорий Нисский также говорит о сотворении чело­века, не уделяя особого внимания тому, что исходит от "природы", а что "от благодати", а лишь заканчивает весь свой труд словами: "Но да возвратимся и все к той боговидной благодати, с которой в начале сотворил Бог человека, сказав: сотво­рим человека по образу Нашему и по подобию" (Обустрое­нии человека, XXX, 34).

Преп. Иоанн Дамаскин и другие, говорящие о вдуновении Божием как душе, рассматривают этот предмет в несколько ином аспекте, чем преподобный Серафим; но очевидно, что учение всех этих Отцов относительно сотворения человека и, в частно­сти, что касается вопроса о том, можно ли из повествования Книги Бытия заключать о разнице во времени между "форми­рованием" и "вдуновением" человека, одно и тоже. Св. Иоанн Дамаскин говорит за всех Отцов, когда замечает, что они (фор­мирование и вдуновение — прим. пер.) произошли "в одно время; а не так, что одно прежде, а другое после".

Говоря это, преп. Иоанн Дамаскин, в частности, отвергает оригенскую ересь о "предсуществовании душ". Но была и про­тивоположная ересь, учившая о "предсуществовании" человечес­кого тела, совсем как учат современные "христианские эволюци­онисты". Эту ересь особенно опровергает св. Григорий Нисский.

Рассмотрев оригенистскую ошибку "предсуществования душ", свят. Григорий продолжает:

"Другие же, держась описанного Моисеем порядка в

устроении человека, говорят, что душа по времени вторая после тела. Поелику Бог, сперва взем персть от земли (Быт. 2, 7), создал человека: а потом уже одушеви его вдуновени-ем: то на сем основании доказывают, что плоть предпоч­тительнее души, вошедшей в предварительно созданную плоть. Душа, говорят они, сотворена для тела, чтобы не быть ему тварью бездыханной и недвижимой. А все, дела­емое для чего-нибудь, конечно, малоценнее того, для чего делается... учение тех и других равно не может быть при­нято" (Об устроении человека, XXVIII)

Конкретно опровергая учение о "предсуществовании тел", свят. Григорий говорит:

"И я думаю, посредине между этими предположения­ми должно правиться в истине наше учение. И значит это не думать, согласно эллинскому обману, будто души, вра­щавшиеся вместе со вселенной, отяготились каким-то пороком и, не способные угнаться за скоростью движе­ния полюса, ниспали на землю; и не утверждать также, будто бы человек был предварительно создан Словом, как будто статуя из брения, и для этого-то изваяния появи­лась душа (ведь тогда умная природа окажется менее цен­ной, чем статуя из брения)...

Так как человек, состоящий из души и тела, един, нуж­но предполагать одно общее начало его состава, так, чтобы он оказался ни старше, ни младше самого себя, когда теле­сное первенствовало бы в нем, а остальное последовало бы... Ведь по апостольскому наставлению природа наша умопостигается двоякой: человека видимого и сокровен­ного (Шет. 3, 4). Тогда если одно предсуществовало, а дру­гое появилось после, то обличится известное несовершен­ство силы Создавшего, недостаточной для мгновенного создания всего, но разделяющей дело и занимающейся отдельно каждой из половин". (Там же, XXVIII, XXIX).

Разве нужно еще показывать, что "Бог" "христианской эво­люции" — это именно такой бог, которого "недостаточно для выполнения всей работы "; и самая причина, почему было изобретено эволюционное учение, заключалась в том, чтобы объяснить Все­ленную, исходя из того, что либо Бог не существует, либо Он неспособен создать мир или привести его в бытие в шесть дней одним Своим словом? НИКОГДА БЫ НЕ ПОМЫСЛИЛИ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ЛЮДИ, ВЕРУЮЩИЕ В БОГА, КОТОРОМУ ПОКЛОНЯЮТСЯ ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРИСТИАНЕ.

Повествование о сотворении человека в Книге Бытия следу­ет понимать "Богоподобающе". Здесь Вы совершили ошибку, приняв буквальное толкование текста именно там, где святые Отцы не допускают этого! Как важно для нас читать Священ­ное Писание так, как учат святые Отцы, а не в соответствии с нашим разумением!

Совершенно очевидно, что преподобный Серафим понимал текст Книги Бытия не так, как Вы его истолковываете. Другие места из той же "Беседы с Мотовиловым" показывают, что пре­подобный Серафим рассматривал сотворение и природу Адама точно так же, как и все святоотеческое предание.

Так, непосредственно после цитированного Вами места, при­веденного мною выше, следуют слова Преподобного, которые Вы не приводите:

"Адам сотворен был до того не подлежащим действию ни одной из сотворенных Богом стихий, что его ни вода не топила, ни огонь не жег, ни земля не могла пожрать в пропастях своих, ни воздух не мог повредить каким бы то ни бло своим действием. Все покорено было ему..."

Это в точности описание нетленности тела Адама при со­творении, когда оно подчинялось совсем иным законам, нежели сегодняшние "законы природы", во что Вы как "эволюцио­нист" не можете поверить, так как Вы веруете вместе с совре­менной философией, что материальное творение было "естествен­ным", то есть тленным еще до падения Адама/ И опять преподобный Серафим говорит:

"Такую же премудрость и силу, и всемогущество, и все прочие благие и святые качества Господь Бог даровал и Еве, сотворив ее не от персти земной, а от ребра Адамова в Едеме сладости — в рай, насажденном Им посреди земли".