В данном издании использован текст, благословение на который было получено при жизни Святейшего Патриарха АЛЕКСИЯ II

Всенощное бдение. — М. : Благовест, 2010. — 32 с.

ISBN 978-5-9968-0057-5 © Издательство «Благовест» — оформление, оригинал-макет, 2010

Содержание

Понятие всенощного бдения и история его установления

Последование всенощного бдения

Заключение

ПОНЯТИЕ ВСЕНОЩНОГО БДЕНИЯ И ИСТОРИЯ ЕГО УСТАНОВЛЕНИЯ

Всенощным бдением (или всенощной) называется такое богослужение, которое совершается вечером накануне особо чти­мых праздничных дней. Оно состоит из сое­динения вечерни с утреней и первым часом, причем вечерня и утреня совершаются тор­жественнее, чем в другие дни.

Всенощные бдения, хотя и не в том самом составе, как совершаются теперь, начались еще в самые первые времена христианства.

Гонимые от евреев и язычников, хри­стиане только и могли, без помехи и тревог, приносить свои молитвы и совершать жерт­ву бескровную в местах самых уединенных и ночью. Ночью же они могли убирать и провожать на вечный покой тела святых мучеников. Это делалось так: истерзанное, обезображенное тело какого-либо стра­дальца за Христа они уносили куда-нибудь в далекую пещеру или самый уединенный, безопасный дом; здесь в продолжении всей ночи пели над ним псалмы, потом отдава­ли ему благоговейное целование и к утру предавали земле. Впоследствии точно так же провожали на вечный покой и тех, ко­торые, хотя и не страдали за Христа, но всю жизнь посвящали на служение Ему, как, на­пример, проводил на вечный покой святой Григорий Нисский сестру свою Макрину.

Когда настал мир Церкви, то молит­венные бдения в продолжение всей ночи не только не прекратились, но, заботли­востью пастырей церкви, распространи­лись и вошли во всеобщее употребление. Особенным ревнителем их был святитель Иоанн Златоуст, который первый распро­странил и умножил песни и молитвы при всенощных бдениях и так приобщил к ним народ константинопольский.

Понятно, что собрания христиан на все­нощные молитвы и песнопения были пре­имущественно накануне великих празд­ников. Так с самых первых времен церкви Христовой был встречаем величайший и светлейший из праздников —Пасха. Вечер и всю ночь великой субботы христиане, так сказать, стояли на священной страже и проводили их в чтении священного Писа­ния, в пении псалмов и в слушании назида­тельных поучений и в этих святых заняти­ях встречали утро Воскресения Христова. Мало-помалу такой порядок богослужения был отнесен Церковью и к другим великим праздникам, а отсюда окончательно утвер­дилось обыкновение начинать церковный день накануне, с вечера, и продолжать его до вечера следующего дня.

Когда церковные богослужения были приведены в настоящий, определенный состав, тогда было положено всенощные бдения совершать во все двунадесятые праздники, во дни особенно славных свя­тых Божиих (например, апостолов Петра и Павла, Иоанна Предтечи, трех святителей и т. п.) и в воскресные дни. Впрочем, нуж­но заметить, что в воскресные дни могут быть и не быть всенощные бдения.

С течением времени ревность христиан ко всенощным молитвословиям и песнопениям ослабла. Поэтому Церковь, всег­да снисходительная к немощам чад своих, значительно сократила всенощное бдение, но древний состав его и название остави­ла в неприкосновенной целости. Главные части его доселе остаются те же, именно: великая вечерня, лития с благословением хлебов, утреня и первый час.

ПОСЛЕДОВАНИЕ ВСЕНОЩНОГО БДЕНИЯ

Великая Вечерня

К началу богослужения священник в облачении, с кадилом, становится перед престолом; диакон, приняв благословение от священника, отверзает царские врата, выходит и становится перед ними, держа в левой руке светильник, а правую, с ора­рем, возвышая перед церковным собрани­ем, в котором, иные — кому можно и где можно — в ожидании богослужения сиде­ли, возглашает: «Восстаните!»; затем, об­ращаясь к священнику, говорит: «Господи, благослови»; священник, отвечая на это, творит кадилом крестное знамение перед престолом и возглашает из алтаря: «Сла­ва Святой, единосущной, и нераздель­ной Троице всегда, ныне, и непрестанно, и на вечные веки». Молящиеся отвечают кратким единодушным подтверждением: «аминь», т. е. «истинно так».

Отверстые царские врата, через них ви­димый для молящихся престол и алтарь, наполненный кадильным благоуханием, освещенный, означают, конечно, отверстое небо — место особенного откровения сла­вы триипостасного Бога; служитель Божий, предстоящий престолу Божию с кадилом, указывает собою как бы на ангела Божия, приглашающего к славословию и благого­вейной молитве певцов Божией славы на земле, как на небе. Потом предстоятель, стоя у престола Христова, приглашает ве­рующих вместе с собою приблизиться ду­шами и сердцами ко Христу-Царю и Богу, таинственно пребывающему здесь, покло­ниться Ему, припасть в благоговении. За­ тем священник, в предшествии диакона со светильником, совершает каждение алта­ря, исходит из алтаря, кадит перед святы­ми иконами иконостаса и всего храма, ка­дит клиру и народу. Между тем на клиросе поют начальный вечерний псалом.

В начало всенощного богослужения избран Православною Церковью для пе­ния псалом 103-й. В нем воспевается слава Бога — Творца и Промыслителя вселен­ной, открывается бесконечное величие Божия всемогущества, премудрости и бла­гости в устроении мира.

По окончании хвалебного псалма свя­щеннослужитель входит в алтарь, затворяет царские врата. Молящиеся, стоя перед ними, как бы перед таинственною завесою, со­крывшею от них славу Божию, представля­ют положение первобытных людей, изгнан­ных за свое преступление заповеди Божией из рая и просящих у Бога помилования.

Но так как в христианском сознании воспоминание и мысль о сотворении и благоустроении мира Творцом и Промыс­лителем, о совершенствах новосозданных тварей соединяется с мыслью о нестрое­нии, несовершенствах, нуждах, внесенных в область богосозданной жизни грехом человека, то, естественно, благоговейное представление откровения славы Божией в сотворении и промышлении сменяется в христианском богослужении молитвою о настоящих нуждах. Нужды эти и выража­ются в великой ектении.

После великой ектении следует пение «Блажен муж...» из первых трех псалмов Давидовых. Содержание этих стихов выра­жает мысль о нравственных совершенствах человека и о религиозном служении Богу для усвоения блаженной жизни в Боге.

В связи с содержанием предначина-тельного псалма, обращающим нашу благоговейную мысль к началу бытия, к откровению Бога в делах творения, это пение церковного собрания из первых псалмов Давидовых перед затворившими­ся царскими вратами напоминает нам то состояние наших прародителей в блажен­ном жилище, когда они, получив от Бога откровение закона, определяющего путь жизни их перед Богом и условливающего вечноблаженную жизнь, были оставле­ны на время самим себе, чтобы сознать и свободно избрать однажды навсегда без­условную веру в Бога и верность Божией воле, как богоуказанный путь жизни. Это воспоминание первобытного блаженного состояния человека в раю и вскоре затем последовавшего изгнания его из рая по причине преступления заповедей Божиих заканчивается малой ектенией, призываю­щей верных к молитве о помиловании, за­ступлении, хранении, спасении Божией благодатью, к преданности воле Божией со всеми святыми, получившими спасение в Боге, и по их примеру.

Затем следует пение стихов: «Госпо­ди, воззвах к Тебе, услыши мя....» и проч. Новый отдел песнопений ветхозаветных в составе всенощного бдения после «Бла­жен муж.... » и малой ектении отличается

от предшествующих и по тону, и по содер­жанию весьма резко. Избираются из псал­мов 140, 141, 129 и 116 стихи, выражающие мысль об отдалении и как бы сокрытии Бога от человека на недоступную высоту; оказывается нужным всеми силами души взывать о внимании, которое отвращено, об услышании слезной молитвы, которая не удостаивается благоволительного вни­мания любви. Человек в удалении от ми­лости и любви Отца небесного лишен све­та Божественного, заключен в темнице, откуда и голос мольбы не доходит; он не дерзает и предстать пред Богом, потому что знает, что не может устоять; он трепещет при одной мысли о том, если Господь об­ратит Свой испытующий, судящий взор на его беззакония. Одна надежда, одно осно­вание молитве — бесконечная милость Бо-жия, которая найдет средство очищения, избавления от беззаконий. В этой мольбе слышится болезненный голос первого че­ловека, за грех изгнанного из рая, отлучен­ного от лица Божия, сознавшего свой грех, восчувствовавшего утрату отеческой люб­ви Божией, трепещущего перед грозящею темницею смерти, но не впадающего в от­чаяние, ждущего спасения всеми силами, сознающего горестное состояние преступ­ной души, потому что было слово обетова­ния о спасении.

Все стихиры на Господи воззвах заключа­ются так называемым догматиком, т. е. пес­нью во славу Божией Матери, где раскрыва­ется догмат, учение о воплощении Господа.

При пении догматика совершается ве­черний вход. Как бы в ответ на эти молит­венные возгласы души, чающей спасения, отверзаются царские врата; священнослу­жители в предшествии светильника с ка­дилом, исходят северной дверью из алтаря и к окончанию пения стихиры богородич­ной или праздничной становятся перед от­верстыми царскими вратами. Особенная знаменательность этого вечернего входа выражается возгласом священнослужите­ля: «Премудрость! Прости!» Требуется на­пряженное благоговейное внимание к это­му отверстию царских врат, через которые открывается молящимся престол благо­дати, и к нему входит прямым, отверстым путем дерзновенно священнослужитель с молитвою за всех.

Обрадованные благовестием о спасе­нии, обещанном во Христе, оживленные надеждою выражают свою радость песнью Свете тихий в честь и славу Христа Бого­человека, в кротком, смиренном образе Которого отражение божественной славы, подобно вечернему свету, становится до­ступным и слабому взору человеческому. «Кроткое сияние святой славы Отца не­бесного, Святого, Блаженного — Христос, Сын Божий, возвращающий нам жизнь! Весь мир, Тобою спасаемый, славит Тебя. И мы грешные, теперь, при созерцании вечернего света, напоминающего нам свет Божества в Тебе, кротко и благотворно нам сияющий, дерзаем присоединить наши го­лоса к хору святых певцов и с ними вос­певаем трисиянный, неприступный свет Отца, Сына и Святого Духа — Бога». Эта трогательная песнь передана Церкви, как думают некоторые, во втором веке священномучеником Афиногеном, и в седь­мом веке распространена святым Софронием, патриархом Иерусалимским. В ней выражается то, что на закате первобытного света, данного миру, т. е. разума человече­ского, омраченного неверием в истинного Бога и заблуждениями, и уже при темном вечере человечества, растленного грехо­падением, воссиял для него новый тихий свет в кротком лице Иисуса Христа, ради немощи смертных умерившего в Себе бес­смертную славу Отца Небесного, ибо через воплощение Спасителя свет славы Божией сделался для нас источником блаженства, а без того для грешников был бы он огнем поядающим (см. Евр. 12: 29); что едино­родный Сын Божий, сущий в лоне Отчем (см. Ин. 1: 18), научил нас знать и славить Отца, Сына и Святого Духа, Бога; что Он дарует нам истинную жизнь и достоин свя­тых и вечных славословий; а потому мы каждый раз, когда достигаем запада сол­нечного и видим свет вечера, должны воз­носить жертву хвалы и благодарения Тому, Кого прославляет вся вселенная.

После входа бывает прокимен. Вслед за возгласом из алтаря, требующим снова благоговейного внимания к божествен­ной премудрости, и благословением мира, слышится пророческое слово, призываю­щее к славословию Богу, утверждающее в надежде на Божию милость, помощь, за­ступление, спасение, возвещающее об от­кровении Божией славы, Божия царства на земле. Эти утешительные мысли вы­ражаются в древних прокимнах (их семь). Это — краткие, но многознаменательные, выразительные стихи из псалмов.

В дни праздничные прокимен предше­ствует чтениям из ветхозаветных писаний, более или менее обширным и в содержа­нии своем заключающим прообраз или прямое пророчество о том, исполнение чего празднует христианская церковь в данном случае. Чтения эти у нас называ­ются паремиями. Паремия значит — прит­ча, образное или с особым искусством составленное выражение уроков практи­ческой (житейской) мудрости, назида­тельное, нравоучительное, обличительное изречение. Чтения на всенощном бдении, называемые паремиями, избираются при­менительно к содержанию праздника из разных книг Ветхого Завета — из пятик­нижия Моисеева, из книг исторических, пророческих, учительных; но одно чтение, обычно последнее, почти всегда берется из книги притчей или премудрости Соломо­на. Чтение паремии по своему содержанию есть богооткровенная проповедь об ожи­даемом спасении, приготовлении людей к принятия Спасителя. Потому-то возгла­сы священнослужителя, предшествующие каждому чтению, призывают слушателей к особенному благоговейному вниманию: «Премудрость! Вонмем!»

Пророческая проповедь о спасении, имеющая главною целью возбудить по­требность спасения для христиан, сменя­ется усиленною молитвою о помиловании, к которой приглашаются они в так назы­ваемой сугубой ектении. Ектения назы­вается сугубой, — удвоенной, усиленной молитвой. Это усиление заметно и в са­мом начале ектении — в первых трех про­шениях: «Рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем», — «Господи, помилуй»; «Господи Вседержителю, Боже отец наших молим Ти ся, услыши и по­милуй», — «Господи, помилуй» (трижды); «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши и помилуй»,— «Господи, помилуй» (трижды).

За сугубой ектенией, после краткой мо­литвы о безгрешном, богоугодном прове­дении вечера, следует ектения проситель­ная. Она называется так потому, что шесть прошений, составляющих ее особенность, заканчивается указанием священнослу­жителя: «у Господа просим!» на что моля­щееся возглашают каждый раз: «Подай, Господи!». К концу вечера и с ним дневной деятельности, к началу ночи, у христиани­на естественно должна быть на душе забота о христианском — достойном христиани­на — окончании своей бодрственной дея­тельности, о приготовлении к ночи, кото­рая сама невольно наводит на мысль о тьме смертной, о суде, о вечности. Сообразно этому, Церковь, руководя христианина в молитве, указывает ему в конце вечерней молитвы просить у Бога силы провести остаток вечера свято, мирно, безгрешно,— просить для содействия, охранения, руко­водства себе ангела-хранителя, прощения грехов, от которых не мог уберечься в тече­ние дня, всего полезного и спасительного для своей души и мира всему миру, сподо­бить смерти христианской, безболезнен­ной, непостыдной, мирной и оправдания на Страшном Суде Христовом.

В состав всенощного богослужения вхо­дит лития, что значит моление, прошение. Порядок совершения ее такой: священнослужащие, в предшествии светильника, ис­ходят в притвор, ближе к западным дверям храма, и останавливаются на середине при­твора. Диакон, приняв благословение ка­дила, кадит иконостас, священника, клир, народ. Между тем, на клиросе поют празд­ничные стихи (на воскресном всенощном бдении — стихиры храмового праздника). По окончании их, диакон читает молитвы по форме и содержанию однородные с ек-тениями великой и сугубой, в пяти отделах. После первой молитвы поют: «Господи, помилуй!» 40 раз, после второй 30, после третьей 50, после остальных — по 3 раза. В конце священник читает молитву заклю­чительную с главопреклонением. Этот от­дел службы собственно и называется ли­тией. К ней присоединяется благословение хлебов. Обряд благословения хлебов оста­ется как напоминание подвига молитвен­ного, в собственном смысле всенощного, в древней Церкви. Теперь всенощное бде­ние совершается без перерыва, а священ­ная пища в Церкви не предлагается; только елеем помазуют молящихся, когда они це­луют храмовую икону.

Утреня

С шестопсалмия начинается другая по­ловина всенощного бдения — утреня. Ше­стопсалмием называются составляющие начало утреннего богослужения шесть псалмов (3, 37, 62, 87, 102, 142). За благо­словением священника после освященной в конце вечернего богослужения трапезы и как бы от лица всего церковного собра­ния чтец возглашает троекратно славосло­вие: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Этою песнью приветствовали на земле ангелы рож­дение Христа Спасителя. Здесь Церковь Христова в своем богослужении повторя­ет ангельское славословие, предваряя им только изображение в ветхозаветном от­кровении ожидания этого радостного для неба и земли события. Православная Цер­ковь избрала для шестопсалмия псалмы такого характера, чтобы дать молящимся прочувствовать с возможною полнотой и живостью падшее состояние человека, пробудить в них чувства греховности и безответности пред судом святости и прав­ды Божией, чувство гнева Божия, страх вечной погибели в отчуждении от любви Божией, живое желание и надежду спасе­ния в Боге, в Божией бесконечной мило­сти, всепрощающей, очищающей от гре­хов, восстановляющей, возвращающей к жизни из области смерти, возрождающей Своею бесконечною отеческою любовью. Во время чтения второй половины шестопсалмия священник исходит из алтаря, становится пред царскими вратами и чита­ет тайно молитвы. В связи с содержанием шестопсалмия это смиренное положение предстоятеля Церкви перед закрытыми царскими вратами, в полумраке, пораз­ительно напоминает плач Адамов перед вратами рая.

По окончании шестопсалмия читается великая ектения, как и в начале вечерни. Затем слышится торжественное благовестие ветхозаветного пророка об ожидаемом явлении в людях Спасителя. Выражения пророческой речи совершенно похожи на то, как бы пророк был очевидцем явления Бога на земле и встречал Его: «Бог Господь и явися нам, благословен грядущий во имя