Я - серна. Во вселенной я - чувство скорби. Давным-давно Кто-то изгнал на землю все скорбное во всех мирах и из этого отлил мое сердце. И с тех пор я - чувство скорби. Живу тем, что из всех существ и всякой твари высасываю скорбь. Черными каплями скорби изливается в мое сердце каждое существо, как только я к нему приступаю. И черная роса скорби, подобно тонкой ниточке, струится в моих веках. И там, в моем сердце, черная роса скорби переплавляется в бледно-голубоватую.

По моему существу разлита какая-то магнетическая сила скорби. И все, что скорбно в мире, она неодолимо привлекает и слагает в моем сердце. Поэтому я - самое скорбное из всех творений. У меня есть слезы на боль каждого... Не смейтесь надо мною, о, смеющиеся! Я изумлена сознанием того, что в этом горестном мире есть существа, которые смеются. О, проклятый и самый проклятый дар: смеяться в мире, в котором кипит скорбь, клокочет боль, опустошает смерть! Каков дар обреченных!.. Я от печали никогда не смеюсь. И как бы я смеялась, когда вы настолько грубы и суровы, вы - смеющиеся, когда вы такие злые и отвратительные! А отвратительны и безобразны вы от зла. Ибо только зло обезображивает красоту земных и небесных творений... Я вспоминаю, припоминаю: эта земля когда-то была раем, а я - райской серной. О, воспоминания, от которых я восхищенно понесусь из радости в радость, из бессмертия в бессмертие, из вечности в вечность!..

А сейчас? Мрак покрыл все мои очи. На всех путях, которыми я движусь, лежит густая тьма. Мои мысли капают слезами. А чувства кипят скорбями. Все мое существо охвачено каким-то неугасимым пожаром скорби. Все во мне горит скорбью и никак не сгорает. И я несчастна уже потому, что есмь: вечно сжигаемая жертва на вселенском жертвеннике скорби. А вселенский жертвенник скорби - это земля, серая и угрюмая, бледная и сумрачная планета...

Мое сердце - это неприступный остров в бескрайнем океане скорби. Непреступный для радости. Неужели каждое сердце - неприступный остров? Скажите мне, имеющие сердце! Знаете ли, чем окружены ваши сердца? А мое - океанскими пропастями и безднами. И постоянно утопает в них. И никак не выберется из них, не выйдет оттуда. Все, за что ни ухватится, мягкое, как вода. Поэтому мои очи затуманены слезами, а сердце разрывается от воздыхании. Больны зеницы мои, ибо непроглядная полночная тьма спустилась в них. Вчера вечером солнце зашло в глазах моих, а сегодня утром не родилось. Оно утонуло во мраке моей скорби. Нечто страшное и жуткое проходит через мое существо. Страшит меня все, что вокруг меня и надо мной. Ох, если бы я убежала от ужасов мира сего! А существует ли какой-либо мир без ужасов? Я замурована мучениями, одурманена полынью, пресыщена желчью. Испуганно пробуждаю сердце мое от опьянения скорбью, а оно все более насыщается. Душе своей, перепуганной и изгнанной ужасами мира сего, кричу, чтобы она ко мне вернулась, а она все более дерзко бежит от меня, горестной и печальной.

***

Я - серна. Но почему? - Не знаю. Вижу, но и это не разумею. Живу, но что такое жизнь - не понимаю. Люблю, но что такое любовь, не могу постигнуть. Стражду, но как во мне возникает, растет и созревает страдание, - этого никак не разумею. И вообще, очень мало понимаю того, что во мне и вокруг меня. И жизнь, и любовь, и страдание, - все это шире, глубже и бесконечнее моего знания, разумения и понимания. Кто-то меня спустил в этот мир и в мое существо вложил немного разума, потому и разумею я нечто от мира вокруг себя и нечто от мира в самой себе. Все нечто непонятное и необычное смотрит на меня из каждой вещи, потому и боюсь. А мои большие глаза, потому ли они большие, чтобы как можно больше вместить в себя невмещаемого, охватить необъятного, узреть незримого?

Конец скорби; кто-то разлил во мне, и сделал бессмертным, и увековечил нечто такое, что длительно, как бессмертие, и огромное, как вечность. Это - внутреннее чувство любви. В нем - нечто всемощное и неодолимое. Оно разливается через все мои чувства, через все мои мысли и обладает всецело моим существом. Мое существо подобно маленькому, крохотному островку, а вокруг него бесконечно простирается, разливается и переливается она, загадка моей души - любовь. Куда бы я ни двинулась в своем существе, везде наталкиваюсь на нее. Это нечто вездеприсущее мне и в то же время самое близкое. Во мне “я существую” равно тому, что “я люблю”. Любовь есмь, что есмь. Быть, существовать для меня значит то же, что любить. И разве может быть существо без любви? О таком существе не ведает мое, сернино, сердце.

Не оскорбляйте любовь во мне. Ибо вы оскорбляете мое единственное бессмертие, мою единственную вечность. А вместе с тем - и мою единственную бессмертную и вечную ценность. Ибо что такое ценность, если не то, что бессмертно и вечно? А я бессмертна и вечна лишь любовью. Это для меня все. Я этим и чувствую, и мыслю, и смотрю, и слышу, и вижу, и знаю, и живу, и причащаюсь бессмертия. Когда говорю: люблю, - я этим охватываю все свои бессмертные мысли, все свои бессмертные чувства, всю свои бессмертные стремления, всю свою бессмертную жизнь. С этим я выше всех смертей, выше всего небытия, и это я - серебристая, нежная, пугливая серна...

Через ужасные пропасти и страшные бездны проходит любовь моя к тебе - голубое небо, к тебе - благий человек, к тебе - цветущая дубрава, к тебе - благоухающая трава, к тебе - Вседобрый и Всеблагий! Через мириады смертей пробивается любовь моя к тебе, о мое сладкое Бессмертие! И потому скорбь - это мой постоянный спутник. Любая грубость - для меня целая смерть. Больше всего грубостей в этом мире я претерпела от того существа, которое зовется человеком. О, иногда он приносит смерть всем моим радостям. Очи мои, смотрите мимо него и выше его, к тому Вседоброму и Вселюбимому! Доброта и нежность - это жизнь для меня, это бессмертие, это вечность. Без доброты и нежности жизнь является адом. Ощущая доброту Вседоброго и благость Всеблагого, я вся нахожусь в раю. Нагрянет на меня грубость человеческая - о, тогда наваливается ад со всеми своими ужасами. Потому я боюсь человека, каждого человека, кроме доброго и нежного.

***

Я на краю потока, берега которого украшены голубыми цветами. А поток этот - из моих слез. Ранили меня люди в сердце, а вместо крови потекли слезы. Нежные небеса, вот я открываю вам свою тайну:

вместо крови в сердце у меня слезы. В этом моя жизнь, в этом моя тайна. Потому и плачу я за всех скорбящих, за всех невинных, за всех униженных, за всех оскорбленных, за всех голодных, за всех беспризорных, за всех огорченных, за всех измученных, за всех опечаленных. Мои мысли от скорби быстро путаются и превращаются в чувства, а чувства изливаются в слезы. Да, чувства мои бесконечны, а слезы бесчисленны. И почти каждое мое чувство скорбит и плачет, ибо стоит ему выйти из меня в окружающий мир, как оно сразу натыкается на какую-либо человеческую грубость. О, и есть ли существо более грубое и суровое, нежели человек?...

Зачем я заброшена в этот мир, зачем оказалась среди людей? Ах, когда-то, давным-давно, когда в своих густых и бескрайних лесах я не знала о людях, мир был для меня радостью и раем. И я свои райские настроения и восхищения радостно сплетала среди благоуханных цветов и стройных берез, среди тихих дубрав и голубых небес. Но в мой рай шагнул он, грубый, суровый и заносчивый, он - человек. Он потоптал мои цветы, вырубил дубравы, помрачил небо. И вот, мой рай превратился в ад... О, я не питаю к нему ненависти за это, но мне жалко его. Жалко потому, что у него нет понятия о рае. А большего, нежели этот, нет ужаса для творений, какими бы они ни были. Знаете, серна не может ненавидеть; она может только жалеть и сострадать. Все обиды, все грубости она отсекает скорбью и состраданием. Скорбь - вот ее мщение. Скорбь, проникнутая состраданием... О, люди, как вы суровы и жестоки! Я слышала, что существуют демоны. Неужели возможно, чтобы они были хуже людей? Я молю только об одном, одного желаю - чтобы не быть душой в человеке, чувством в человеке, мыслью в человеке...

Всякую грубость человеческую я переживаю как тяжелый удар по сердцу. Оттого на сердце появилась язва. О, сколько синяков у меня на сердце. О, сколько ударов!... Ах, да! Я же в потерянном раю, серна в потерянном раю! О, смилуйся надо мной, Вседобрый и Всеблагий! Целые массы синяков, один возле другого, один на другом, и так образовалась язва на сердце! Ох, спаси меня от людей, от грубых и злых людей! Этим ты мой мир претворишь в рай и мою скорбь в радость...

***

Больше всего, что можно любить, люблю - свободу. Она заключается в доброте, в нежности, в любви. А зло, грубость, ненависть - это рабство в своем самом худшем облике. Рабствующие им рабствуют смерти. А есть ли более страшное рабство, чем смерть? В такое рабство уводят людей те, кто измыслил и сотворил зло, жесткость и ненависть. А меня послали в мир, сказали и прорекли, определили и предопределили - будь скорбью и любовью. И я всем существом исполняю свое назначение - скорблю и люблю. Скорблю через любовь, люблю через скорбь, - да и могу ли иначе в мире, населенном людьми? Моя жизнь заключена в этих пределах, в этих рамках. Я вся - сердце, вся - око, вся - скорбь, вся - любовь, и потому меня потрясает страх, тот милый страх, о котором знает лишь печальная серна...

В своем высокомерии люди даже и не подозревают, какие роскошные и чудесные чувства носим в себе мы, серны. Между нами и вами, люди, зияет пропасть, и ни мы не можем к вам, ни вы к нам. У вас нет органа чувств для нашего мира. Если бы мы, серны, сердцем перешли в вас, то перешли бы в ад. Когда-то мы были в раю. Вы, люди, нам его превратили в ад. Что демоны для вас, то вы, люди, для нас. Рассказывали нам березы: “Мы видели сатану, где он упал с неба на землю, он пал посреди людей и - остался там. Он, отпавший от небес, объявил: „Приятнее всего мне быть среди людей; у меня есть свой рай - это они, люди ...”.

Знаю и предчувствую: меня ожидает бессмертие, лучше человеческого. Для вас, людей, там, на том свете, существует и ад. А для нас, серн, - только рай. Ибо вы, люди, сознательно и добровольно измыслили грех, зло и смерть да и нас, без нашего на то согласия, повлекли туда своей мерзостью и злобой, поскольку имели власть над нами. Поэтому вы будете и отвечать за нас: за все наши муки, горести, страдания и смерть. Вы понесете кару за нас и из-за нас... Я слушала, как голубое, небо шептало черной земле эту вечную истину: “Люди в день Суда дадут ответ за все муки, за все страдания, за все беды, за все смерти земных существ и тварей. Все животные, все птицы, все растения встанут и обвинят род человеческий во всех болях, во всех обидах, во всем сотворенном зле и во всех смертях, которые причинил он им в гордом грехолюбии своем. Ибо с родом человеческим, перед ним и за ним шествуют грех, смерть и ад.”.

Если бы я выбирала между творениями, я бы скорее выбрала тигра, чем человека, ибо он менее кровожаден, нежели человек; я бы скорее выбрала льва, ибо он менее свиреп, нежели человек; я бы скорее избрала гиену, ибо она менее отвратительна, чем человек; я бы скорее выбрала рысь, ибо в ней меньше зла, чем в человеке; я бы скорее избрала змею, ибо в ней меньше лукавства, нежели в челове ке; я бы скорее выбрала любое чудовище, чем челове ка, ибо и самое страшное чудовище менее страшно, нежели человек... О, истину говорю, говорю из самого сердца. Ибо человек измыслил и сотворил - грех, смерть и ад. А это хуже самого плохого, чудовищнее самого чудовищного, страшнее самого страшного на небе и на земле.

***

Я услышала, как поток слез прожурчал: “Люди хвалятся каким-то разумом”. А я смотрю на них по их главным делам - греху, злу и смерти. И делаю вывод: если их разум исчерпывает себя тем, что измыслил и сотворил грех, зло и смерть, тогда это не дар, а проклятие. Разум, живущий и выражающий себя через грех, - это наказание Божие. Великий разум — великое наказание. Если бы мне сказали, что я разумна, по человеческому понятию разумна, - то этим бы оскорбили меня. Если такой разум является единственной похвалой людей, то я не только отрекаюсь от него, но и проклинаю его. Если бы от него зависели даже мой рай и мое бессмертие, я бы навсегда отреклась бы от рая и от бессмертия. Разум без доброты - это наказание Божие. А великий разум без великой доброты - это невыносимое проклятие.

С разумом, но без доброты и нежности, человек - это законченный демон. Слышала я от небесных Ангелов, омывающих крылья в моих слезах: дьявол - это великий разум, не имеющий нисколько доброты и любви. И человек - именно это, когда у него нет доброты и любви. Человек разумен, но без доброты и милосердия он - ад для моей нежной души, ад для моего печального сердца, ад для моих незлобивых очей, ад для моего кроткого существа. К одному желанию возлетает моя душа: чтобы не жить мне ни на этом, ни на том свете рядом с разумным человеком, не имеющим ни доброты, ни сострадательной нежности. Только так я соглашаюсь на бессмертие и вечность. Если же нет, то истреби меня. Боже, и претвори в небытие!

***

В давние времена, - повествовали белые серны, - по земле прошел Он, Всеблагий и Всемилостивый, и землю превратил в рай. Где ступили Его ноги, тут наступил рай. На все существа и на всю тварь из Него изливалась бесконечная доброта и любовь, и нежность, и милость, и благость, и мудрость. Он ходил по земле и сводил небо на землю. Звали Его Иисус. О, в Нем мы видели, что человек может быть дивным и прекрасным только тогда, когда он безгрешен. Он скорбел нашей скорбью, и с нами оплакивал те злодеяния, которые причинили нам люди. Он был с нами, был против творений человеческих - греха, зла и смерти. Он любил все творения нежно и сострадательно, любил их какой-то Божественной грустью и защищал от человеческого греха, от человеческого зла, от человеческой смерти. Он был и навсегда остался - Богом нашим. Богом скорбных и опечаленных тварей, от самых меньших до самых больших.

Только те люди, которые похожи на Него, любезны нам. Они - род наш, бессмертие наше и любовь наша. Душа этих людей соткана из Его доброты и милосердия, и любви, и нежности, и благости, и праведности, и мудрости. Их разум божественно мудр, божественно добр, божественно кроток, божественно милосерд. Они подобны светлым и святым Ангелам. Ибо великий разум и великая доброта, соединенные воедино, и есть Ангел.

Поэтому любовь наша вся устремляется и спешит к Иисусу Всеблагому, Вседоброму, Всемилостивому, Всемилосердому. Он - Бог наш и Бессмертие наше, и Вечность наша. Его Евангелие больше наше, нежели человеческое, ибо в нас больше Его доброты. Его любви. Его милосердия... Он, о, благословен Он во всех сердцах на небе и на земле! Он - Господь и Бог наш! Он - наше сладкое утешение в этом горьком мире, который проходит, и наша вечная радость в том бессмертном мире, который грядет...

Больше книг на Golden-Ship.ru