Иоанн (Снычев) /Русская симфония/ Библиотека Golden-Ship.ru

Это произошло в июне 1945 года. В субботу, перед Неделей всех святых, в село Верхняя Платовка прибыл только что назначенный на Чкаловскую - так назывался тогда Оренбург! - кафедру епископ Мануил (Лемешевский).

Торжественной была встреча. Путь Владыки от станции до поселка выстлали полевыми цветами, толпы богомольцев, съехавшихся со всей округи, приветствовали епископа.

Белобородый, сгорбленный, невысокого роста архиерей медленно шел по цветочному ковру...

В 1945 году епископу Мануилу перевалило за седьмой десяток. Уже двадцать лет он был архиереем. Десять из них провел в тюрьмах, лагерях, ссылках...

Назначение на Чкаловскую кафедру тоже можно было считать ссылкой, только уже по церковной линии...

Впрочем - этого еще никто не знал... - через три года святителю предстояло снова отправиться в настоящие лагеря.

Немощный архиерей, сгорбившийся под тяжестью выпавших испытаний, издалека выглядел старым и жалким, и трудно было поверить, что именно этот человек сумел противостоять в Петрограде в 1923 году всей мощи ГПУ и вырвал православный город из цепких лап обновленцев.

И прошлые, и настоящие, и будущие невзгоды были связаны с той ролью, которую играл епископ Мануил в борьбе с выпестованными в канцеляриях Зиновьева и Троцкого протоиереями А. И, Введенским и А. И. Боярским.

Великие светильники веры встали тогда на пути обновленцев, великие жертвы понесла Церковь, но обновленчество, вопреки

поддержке могущественного агитпропа и всесильного ГПУ, было искоренено. Русская Православная Церковь Божьей милостью спаслась от этой беды...

Нет! Это только издалека епископ Мануил выглядел старым и немощным.

Твердым было загрубевшее от лишений лицо...

Ясным и пронзительным взгляд...

Иногда Владыка останавливался и благословлял народ,.. И тогда стоящие близко к нему люди видели величественного, строгого архиерея. Святительской силой дышал его лик...

О чем, благословляя прихожан Верхней Платовки, думал епископ Мануил?

Может быть, снова и снова вспоминал напутствие Патриарха Тихона, сделанное при вручении архипастырского жезла:

- Посылаю тебя на страдания, ибо кресты и скорби ждут тебя на новом поприще твоего служения, но мужайся и верни мне епархию...

23 сентября 1923 года сказаны были эти слова, а 29 сентября епископ Мануил уже служил первую всенощную в храме Косьмы и Дамиана в Петрограде...

Как утверждают очевидцы, в те страшные дни 1923 года на архиерейских службах епископа Мануила прихожане ощущали, что их сердца освобождаются от черной тяжести...

Епископ Мануил прибыл в Петроград, когда здесь оставалось всего восемь не захваченных обновленцами приходов. Через четыре месяца, когда епископа Мануила арестовали, таких приходов в Петрограде стало почти сто.

За сто двадцать пять дней, проведенных в Петрограде, Владыке Мануилу пришлось провести три года на Соловках. По девять лагерных дней за каждый день святительского служения...

Потом было недолгое ожидание нового заключения и снова тюрьма, лагерь...

И вот теперь, ступая по усыпанной цветами дороге, вглядываясь в ликующие лица православных людей и благословляя их, наверное, думал он, что это и есть главная награда, которую даровал Господь за перенесенные страдания.

Еще, об этом Владыка Мануил сам рассказывал, думал он и о том, что рано или поздно, но будет услышана молитва, и Господь пошлет ему келейника, который станет его другом и соратником...

Как только Владыка Мануил привел себя в порядок после дороги, его пригласили к трапезе...

Из конца в конец просторной комнаты протянулся стол, за которым уже сидели батюшки и именитые гости, Владыку

Мануила посадили во главе.

И вот, едва только началась трапеза, доложили, что в сенях стоят какие-то молодые люди.

- Приведите их сюда! - распорядился епископ. Распоряжение тут же было исполнено. Молодые люди вошли в комнату. Тот, что помоложе, был одет в длинную белую рубашку с вышитым воротником и препоясан черным широким поясом. Звали его Ваней. Другой, похожий на юродивого, назвался Мишей.

- Откуда вы? - спросил Владыка. - Местные?

- Из Бузулука мы... - ответил Иван. - На службу сюда приехали. Благословите, Владыка!

Владыка Мануил благословил их и велел отвести в другую комнату и накормить. Юноши ушли.

Трапеза продолжалась. Когда она окончилась, к епископу обратилась Анна Ивановна Киселева, у которой Владыка Мануил квартировал в Чкалове.

- Владыка, - заговорила она, - пожалуйста, не принимайте больше этих парней.

- А что так?

- Они ведь шпионы, Владыка... Их специально прислали следить за вами...

«...Епископ поверил, поверил и настоятель храма отец Стефан Акишев. Над юношами сгустились тучи, о которых они тогда и не помышляли.

Звонили ко всенощной. Священники и народ вышли встречать епископа. От дома до самого храма разостланы были ковровые дорожки, а люди по обеим сторонам на коленях встречали Владыку со свечами. Сколько было любви в сердцах верующих к архипастырю! Началась всенощная. В алтарь прошел и прибывший юноша Ваня. Ему так хотелось получить хотя бы малое внимание епископа. Но, увы, епископ стоял неподвижно и как будто бы не замечал юношу. Нехотя он благословил его прочитать шестопсалмие и - больше ничего. Поздно вечером закончилась всенощная. На дворе было уже темно. Юноши забезпокоились, где им ночевать. Обратились к настоятелю, не дозволит ли он ночевать им в храме. Тот грубо ответил:

- Нечего вам здесь делать, уходите вон!

Юноши ушли. Миша где-то все-таки сумел устроиться на ночлег, а Ваня улегся около полуразрушенного амбара на голой земле, положив в изголовье проросший травой глиняный кирпич, и, свернувшись в комочек, заснул.

На следующий день было воскресенье. Как и вчера, епископа

встретили торжественно, и служба была тоже торжественная. Пели монашки из Чкалова. Ваня стоял среди молящихся. В конце литургии Владыка произнес обличительное слово против появившегося в Чкаловской епархии самозванца-епископа Серафима. И на одних верующих, принимавших этого самозванца, он наложил епитимью - класть по нескольку земных поклонов в течение немногих дней, а других просто предупредил, чтобы они больше не сообщались с ним.

Обедня кончилась... Окончилась и праздничная трапеза. Юноши получили от епископа благословение и, узнав от него, что он собирается приехать в Бузулук, поспешили туда же на торжества.

В Бузулук епископ прибыл накануне праздника иконы Божией Матери Тихвинской.

Матушки настраивали своего любимого Ванюшу проситься к епископу в келейники. Ваня стеснялся. Тогда матушки сами обратились к нему с просьбой взять его к себе в послушники. Епископ задумался,.. То, что было сказано о Ване в Платовке, совершенно расходилось с рассказами здешних матушек.

- Я подумаю, - ответил он инокиням.

Во время всенощной Владыка подозвал к себе Ваню и ласково расспросил о его происхождении. На душе юноши был рай. Сомнения епископа постепенно рассеивались».

Мы прервем здесь цитату из книги митрополита Иоанна «Митрополит Мануил (Лемешевский)», чтобы пояснить, что автор книги с необыкновенным смирением написал автопортрет.

Ведь юноша Ваня в длинной белой рубахе с вышитым воротником - это и есть будущий митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн.

Поступление в келейники к епископу Мануилу - поворотное событие в его жизни, и о нем мы еще поговорим, а пока перечитаем еще раз безхитростные строки: «Во время всенощной Владыка подозвал к себе Ваню и ласково расспросил о его происхождении...» - и попытаемся представить, что стоит за ними.

Интерес епископа объясним. Получив столь противоречивые свидетельства о юноше, он хотел разобраться, каким из них следует верить...

Что отвечал епископу юный пономарь, мы не знаем.

Может быть, это были те скупые сведения, которые приводятся сейчас во всех биографиях митрополита...

Может быть; это были более пространные рассказы, которые в дальнейшем митрополит Иоанн поведал своим духовным чадам...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Препобеди свой страх

ОКТЯБРЬ 1927 года, когда в селе Ново-Маячка Херсонской области родился Ваня Снычев, памятен и в жизни епископа Мануила.

Тогда, на Соловках, святитель был утешен явлением матери, которая скончалась, когда его посадили в тюрьму…

- А я… – исповедовался епископу Ваня, - как рассказывала мама, родился мертвым,.. Несколько часов ни дыхания, ни звука не было во мне, и только усиленные окрики родительницы произвели внутри моего организма дыхание и жизнь…

Родители Вани жили бедно. Хотя семья

вскоре и переехала в село Спасское Оренбургской области, но и здесь особого достатка не было. Да и откуда будет достаток, если четверо детей на руках, а кормильцев ~ один отец...

Особой религиозностью ни отец, Матвей Яковлевич, ни мать, Матрона Семеновна, не отличались. В церковь, правда, ходили, но по случаю... Вне церкви росли и сыновья. Тем не менее, самое яркое впечатление детства у Вани - встреча со священником.

- Мы с ребятами, - рассказывал он, - бегали по селу, воображая себя героями. И вот, когда я находился в этом восторженном состоянии, появилась похоронная процессия. Впереди шел священник, а за

ним несли маленький гробик, Хоронили младенца. Оставив шалости, я стал наблюдать за процессией, которая направилась храму. Это событие оставило неизгладимый след в моей

памяти,,.

Ване шел четвертый год, когда переехали в райцентр Сорочинск, раскинувшийся со своими мельницами и крупяными заводами на левом берегу реки Самары...

Из сорочинских лет Владыка Иоанн вспоминал только про самолет, который он пытался поймать, стоя на голубятне.

В 1933 году начался голод...

Спасаясь от него, Снычевы подались на Украину, но здесь попали в еще более страшную нужду. Ване - ему было уже шесть лет - пришлось просить подаяние...

«Однажды, - вспоминал потом митрополит Иоанн, - я зашел в магазин, где продавали пряности, и стал просить у покупателей милостыню. Вдруг один человек схватил меня за шиворот и принялся обвинять в воровстве... Я плакал, просил отпустить, окружающие пытались защитить меня, но ничего не помогло, и через несколько минут я был брошен в отделение милиции. Я очень переволновался, особенно думая о родителях. Потом, воспользовавшись удобным моментом, когда на меня не обращали внимания, вышел во двор, шмыгнул в ворота и убежал...»

Через два года Снычевым пришлось вернуться в Сорочинск...

Слушая безхитростную исповедь Вани, епископ Мануил не мог не удивляться, как странно, снова и снова, совпадают даты его мученического пути с датами жизни юного бузулукского пономаря...

1933 год. Начало заключения в Мариинских лагерях...

1935 год. Болезнь, вызванная непосильным лагерным трудом. Епископ Мануил уже прощался с жизнью, но - наяву явился святитель Иннокентий Иркутский и исцелил страдальца.

Ване в 1935 году тоже было видение: будто все его бросили.

Случилось это так.

Как обычно, в тот день Ваня пас корову. И вот, вернувшись к вечеру с пастбища, увидел, что родной дом опустел. Не было ни родителей, ни братьев. Вещей в доме тоже не было.

~ Что случилось?! - бросился Ваня к соседям. - Где мама?

- Ну, як же где... - ответил сосед. - Воны ж хату продали и уихали... Я сам бачив, як воны на машину скарб грузили.

- А я? - спросил мальчик. - Как же я?

- То ж я не знаю... Корову они мне продали, а про тебя не ведаю ничего. У меня такие, как ты, свои есть...

Сохранилась фотография митрополита Иоанна того времени Шестилетний мальчишка с едва только наметившимися бровями...

Мягкий, не сформировавшийся подбородок... На голове какая-то ветхая, как крыши хат за спиною, шапчонка...

Но глаза... Шестилетний Ваня смотрит с этой фотографии взглядом человека, уже испытавшего и пережившего больше, чем другой человек испытает за всю жизнь... Когда появился у Вани такой взгляд?

В отделении милиции, когда, безвинный, ждал он разрешения своей участи?

Или во дворе собственного, оставленного родителями дома?

«От мысли, что я брошен, горькие слезы полились из глаз. Так я плакал и, наверное, не утешился бы, если бы не пришел отец, который отлучился, чтобы оформить документы. Мама с братьями уехала в Херсон, а за ними тронулись в путь и мы. Мне было около семи лет. Шли пешком, но какой из меня был пешеход! Затем какая-то проезжавшая машина захватила нас, и мы добрались до Херсона. Там вся семья погрузилась в вагон, и мы направились обратно в Сорочинск. Помню, дорогой, пока мы спали, у отца вытащили из кармана деньги...»

В СОРОЧИНСКЕ Иван пошел в школу. Здесь, на берегу реки Самары, и прошло его детство и отрочество.

Вспоминая о тех годах, Владыка Иоанн припоминал два случая, которые явно не вмещаются в рациональную логику.

Первый такой случай произошел дома. Родителей не было.

Старший брат, Виктор, сидел у одного окна. Двоюродный брат Николай - у другого. Александр устроился на сундуке, а сам Иван на полу возле кровати, любуясь лежащими под кроватью арбузами и дынями.

На улице шел дождь, слышались раскаты грома. («Вдруг мне показалось, - рассказывал митрополит Иоанн, - что Александр нагнулся за сундук, вынул оттуда дуло от старого ружья, наполнил его порохом и чиркнул спичкой. Произошел взрыв.

Комнату заполнили искры, дым... От страха мы выбежали на улицу, а когда вернулись, взорам нашим предстало необычайное зрелище. В доме были разбиты все стекла, от голландки оторван угол, кое-где пролегли трещины... В сенях и на чердаке стояли клубы дыма и пыли. Оказалось, что это шаровая молния ударила в трубу и натворила бед...»

Сам по себе случай с шаровой молнией хотя и редкий, но не выходящий за границы обыденного.

Необычно восприятие этого происшествия Ваней.

Он предчувствует событие, которое должно произойти... Как во сне, по законам обратной перспективы, не умея объя-

снить того, что должно случиться на самом деле, он подстраивает события, которых нет, но которые дублируют, подменяя рациональной логикой - необъяснимое...

Другое происшествие случилось в степи.

Подростки поймали там суслика и посадили в ведро.

Потом, когда разожгли костер, сосед Николай вспомнил о суслике и решил помучить зверька. Ради забавы бросил его, живого, в костер. Бедный суслик пытался выскочить из огня, но Николай палкой забрасывал его назад в пламя. Суслик сгорел...

Что переживал, наблюдая за этой казнью, Ваня, Владыка Иоанн не рассказывал, но всегда, вспоминая об этом случае, бледнел, становилось плохо с сердцем.

Ведь эта история гибелью суслика не заканчивалась. Уже вечером кара Божия, как говорил Владыка, настигла Николая. Он нечаянно опрокинул на себя керосиновую лампу и загорелся сам. Обгорели грудь и руки.

Целый месяц Николай провел в больнице, и его едва спасли от смерти. Впрочем, вылечиться Николаю так и не удалось до конца. Он стал с этого времени как бы не в себе...

Разумеется, и в этом случае, как и в происшествии с шаровой молнией, роль подростка Вани неопределенна и неосознанна. Он только свидетель, он лишь предощущает, что должно случиться, и ему самому страшно от этого...

Страшно, что он не такой, как все...

В 1942 году Иван закончил семилетку и поступил в индустриальный техникум в Орске. Но с учебой не повезло. Стипендию не дали, а родители помогать не могли.

- Голод заглушает страх... - рассказывал потом Владыка Иоанн. - Голод может заставить сделаться вором или нищим. Устрашившись этого, я решил оставить учебу и вернулся в Сорочинск к родителям...

Шел уже 1943 год.

Скоро Ивану исполнялось шестнадцать. Чуть больше года оставалось до призыва в армию. Устраиваться с учебой было поздно. На работу - некуда... Впрочем, работы подростку хватало и дома.

Старшие братья уже ушли в армию, а отца направили на завод в Магнитогорск...

Вспоминая об этих днях, Владыка Иоанн рассказывал о пустоте, которая появилась в сердце, которая угнетала все сильнее и сильнее... Страшно ему было от мыслей, что человек живет, а потом безследно исчезает, превращаясь в небытие.

В пятнадцать лет страшно всем... Подобный страх в этом возрасте переживают многие подростки... Это объяснимо...

Человек растет, и страшно становится незрячей душе в тесноте

своей темноты.

Большинство из подростков спешат спрятаться от зацарапавшегося страха в компании сверстников, коллективным озорством, деланной грубостью заглушая непонятные и неприятные ощущения.

Подростку Ване Снычеву спрятаться было некуда.

Все его сверстники были заняты учебой...

О том, что отрыв от занятых учебой сверстников был промыслительным, Владыка не говорил, но это подразумевалось. Та пустота, что появилась внутри сердца, требовала незамедлительного заполнения.

В канун святой Пасхи, вдвоем с Николаем - тем самым, который сжег суслика и сам потом чуть не сгорел! - Иван забрел в избу, где собирались бывшие монахини из закрытого монастыря и богомольные старушки.

Как только вошли сюда, Иван посмотрел на икону Христа Спасителя, и сразу сердце - помните пустоту, которая угнетала все сильнее и сильнее? - наполнилось не понятной юноше благодатью.

Когда пришло время читать Деяния апостолов, одна из монахинь протянула книгу Ивану. - Читай!

«Душа моя раздваивалась... Один помысел твердил: "Зачем ты будешь читать, неужели тебе не стыдно, ведь ты молодой!" А другой, напротив, внушал: "Препобеди свой страх, почитай, этим ты сделаешь доброе дело". От последнего помысла было тепло и радостно, и я приступил к чтению. Как я читал, не помню, но читал со страхом».

ВСКОРЕ после этого произошло событие, окончательно перевернувшее жизнь будущего митрополита.

По обычаю, принятому среди подрастающих сорочинских кавалеров, Иван Снычев считал необходимым посещать городскую танцплощадку. Танцевать он не умел, но уже само присутствие здесь делало его в собственных глазах взрослым человеком.

Первого августа, накануне Ильина дня, Иван, как обычно, перелез в потайном месте через ограду и устроился на лавочке, разглядывая танцующих.

И тут как бы спала пелена с глаз. Вернее - свернулась... Справа налево...

И будущий архиерей вдруг увидел очищенным взглядом

не кружащиеся пары, а кривляющихся, заросших шерстью бесов... Леденящий душу холод исходил от них, и юноша в страхе бежал с танцплощадки.

Вот тогда-то Господь и послал в помощь шестнадцатилетнему Ивану благочестивую подвижницу, монахиню Февронию -это она потом упросит епископа Мануила выслушать Ванину исповедь и взять келейником к себе, - которая стала его духовной матерью.

А чуть раньше Иван познакомился со священником Леонидом Смирновым.

Он пришел к нему на подпольную, ночную службу. Это было в 1943 году.

Знаменитая встреча И. В. Сталина с местоблюстителем Сергием еще Только намечалась, ни о каком потеплении в отношении к Православию на местах пока не знали, и присутствие на подпольном богослужении молодого человека смутило батюшку. Тогда это было настолько редкое явление, что батюшка подумал, не тайный ли агент пожаловал к нему.

- Чей ты? - спросил он, когда Иван подошел к кресту.

- Я раб Божий... - ответил будущий митрополит.

На этом допрос закончился. Иоанн стал прихожанином домовой церкви.

ВСЯКИЙ раз, размышляя о становлении того или иного подвижника Церкви, удивляешься, как премудро устраивает Господь путь Своего избранника.

Иоанн вырос в большой, по-советски нецерковной семье...

Когда у него спрашивали о родителях, о детстве, Владыка говорил: «Это не интересно вам...» - и прикрывал дверь.

Почему? Какая-то тайна скрывалась там...

Может быть, он сам боялся заглянуть? Или совсем иначе - ему самому было неинтересно то, что было, то, что осталось там...

Он рос вне церкви, но душа его была чуткой и открытой...

Не случайно ведь сохранилось воспоминание, как воображали себя героями, и вдруг, прямо в это восторженное состояние входит священник, а следом за ним вплывает маленький -хоронили ребенка! - гробик.

Было тогда Ване три года, но запомнилось отчетливо на всю жизнь.

Не случайно и задумываться стал подросток о смысле жизни, и страшно, страшно было смириться с мыслью, что человек по смерти исчезает безследно, уходя в небытие...

Сколько горьких слез пролил он! Семья у Снычевых была большая.

Пятеро сыновей... Младше Ивана - только брат Петя.

Убедительным был ремень отца. Убедительным был и пример старших братьев. Достаточно убедительным, чтобы пресекать всякие духовные поиски юного Ивана.

И так, быть может, и вырос бы он.

Таким же, как отец... Таким же, как братья...

Похожим на всех...

Но шла война. Старших братьев - вначале Александра, потом Виктора и Василия! - забрали в армию. Отца отправили работать на магнитогорский завод.

Иван остался дома в Сорочинске с матерью, которая, как и все женщины, сохранила религиозность и при случае всегда ходила на тайные богослужения отца Леонида Смирнова. Ну, а младший брат Петр повлиять на Ивана не мог...

Ничто не мешало пламенной любви ко Господу, что разгоралась в душе будущего митрополита.

Одна старушка дала Молитвослов, другая - «Жития святых». Эти книги вместе с Евангелием формировали духовный облик впечатлительного юноши.

Он весь устремился в горнее. Бросил юношеские шалости, порвал с друзьями, весь заключился в Боге.

Но если внешние препятствия были устранены, то враг только и ждал, чтобы ополчиться на боголюбивого юношу.

«Как-то после всенощной я пришел домой, а мама с матушкой Февронией ушла на поминки по случаю смерти маленькой крестницы матушки, - рассказывал Владыка. - Я с братиком остался один. Петя лег спать. Через некоторое время, не помолившись, лег и я и крепко заснул. Но часа через два я проснулся и - о, ужас! - почувствовал, что у меня в сердце чего-то не хватает. Я потерял всякую радость и, более того, смысл самой жизни. Какая-то невидимая, но ощутимая черная тень опутала меня с ног до головы.

Я почувствовал в сердце и в уме отсутствие Бога. Появилось убийственное сомнение и безотрадность. Передать это состояние словами трудно... Я бросился в передний угол и стал перелистывать Евангелие и Псалтирь, желая найти в священных книгах поддержку и ответ на свои сомнения: а есть ли Бог?

Моя вера была в крайней опасности. Я встал на колени, бил себя в грудь, горько плача и вопия к Господу о помощи. Но несмотря на это, я словно погружался в бездну, и какой-то отвратительный голос внушал мне: "Все равно ты погибнешь". Однако я продолжал плакать и молиться. Сколько прошло времени, не помню, но вдруг я почувствовал, что

смрадная тень стала отступать и я вновь почувствовал в душе мир и облегчение. Вскоре пришла мама, и я заснул.

Рано утром я побежал к батюшке и поведал ему о случившемся. Он успокоил меня и сказал, что это было искушение от врага. Я был похож на город после погрома. Такое состояние продолжалось недели две. Легче становилось, только когда я заострял внимание на милостях Божиих. Я еще больше углубился в чтение святоотеческих книг...»

НО по-настоящему ополчились злые силы, когда пришла пора Ивану Снычеву идти в армию...

9 октября 1944 года ему исполнилось семнадцать лет, а 10 октября принесли повестку.

Призыва Иван ждал...

Вещи были уже собраны, и надобно было только зайти к батюшке. Тот напутствовал духовного сына Святыми Тайнами.-. Тут случилось чудо...

Когда священник подносил святые дары, Иван испытал необыкновенную радость. Перехватило дыхание. Отец Леонид как будто исчез, вместо него к Ивану приблизилось какое-то таинственное существо и вложило в уста Причастие. Потом таинственное существо удалилось, и Иван снова увидел священника.

Вспоминая этот чудесный случай, митрополит Иоанн говорил, что это была великомученица Варвара... И добавлял, что она и помогла выстоять в предстоящих испытаниях...

А испытания начались сразу, едва только в сопровождении родственников подошел Иван к военкомату.

Двери военкомата оказались закрытыми. На стук вышел дежурный и сказал, что никаких допризывников здесь не было и ему ничего о них не известно.

Отправились в школу, где проходил медосмотр, там тоже никого. Отправились на вокзал - и там тишина.

На семейном совете было решено, что с повесткой произошла какая-то путаница и никуда ходить не надобно, а надо ждать, когда придет настоящая повестка.

И дождались...

Через три дня явилось шестеро парней и под конвоем повели Ивана в военкомат.

- Почему не явился к отправке?! - закричал военком. -Попом стал, так думаешь и в армии служить не надо?! Да мы тебя, как дезертира, судить будем!

Напрасны были все уверения Ивана, что он стал жертвой

недоразумения... Комиссар распорядился, чтобы призывника заперли в тюремной камере.

В камере с уголовниками Иван провел меньше суток.

«Не знаю, что мне помогло тогда... - рассказывал он. -Мои ли уверения или молитвы ближних. За меня, помимо других, хлопотала Анисья Дементьевна - чудесная женщина, и все злые замыслы были прекращены доводами благоразумных людей».

Теперь предстоял путь на Куйбышев, а оттуда на Уфу и далее на станцию Алкино, где и находилась часть, в которую Иван был зачислен.

Заметим здесь, что логику военного комиссара понять можно. Иван Снычев не попал в общую партию призывников, и теперь, чтобы доставить его к месту службы, требовалось выделить сопровождающего, а это сделать было непросто. Легче было засудить Ивана за дезертирство на месте...

Но, как ни жестоко было военное время, как ни коротко на расправу, нашлись у семнадцатилетнего Ивана Снычева заступники, которые оказались могущественнее военного комиссара, могущественнее тех сил тьмы, что плели коварные сети...

Имена этих небесных заступников своих и призывал будущий митрополит, ожидая в камере решения судьбы.

ВООБЩЕ, недолгое пребывание будущего митрополита Иоанна на армейской службе при всей видимой безславности этого периода его жизни - чрезвычайно важная, характерообразующая страница биографии.

История достаточно типичная.

Отдельная личность - и коллектив...

Живой человек - и войсковое соединение, частью которого должен он стать...

Армия никогда не смогла бы выполнять своих функций, если бы не обламывала приходящих в нее людей. Принцип - «не умеешь - научим, не хочешь - заставим!» - придуман не вчера и не у нас.

Но и человек, почувствовавший, как разгорается в нем пламень веры, ощутивший в себе благодать Божию, не может превратиться в такого же, как все, не может неразличимо и спасительно для своего человеческого естества слиться со всеми...

Иван выбрал путь противостояния.

Путь, на котором в армии не удавалось уцелеть никому...

«В распределительном пункте я спал на нарах. Вставал рано, исполнял утреннее молитвенное правило с чтением псалмов из небольшой Псалтири и совершал прогулку вокруг казармы. Особых правил военвой дисциплины там не существовало. О том, что я молился, начальники знали, но относились ко мне с уважением. Вскоре мне выдали новое обмундирование и отправили в 36-й стрелковый полк. Начиналась новая жизнь в армии. Трудно было привыкать к строгой военной дисциплине. Тут и там выявлялись мои недостатки - то ремень не затянешь, как надо, то обмотки неправильно замотаешь... Рано утром мы выходили в поле на военные занятия».

Стояли морозы.

Провести целый день на занятиях в поле и при нормальном питании нелегко, а красноармеец Иван Снычев - шел Филиппов пост! - воздерживался от скоромной пищи и вкушал только хлеб и чай с сахаром.

Однажды в походе у него размотались обмотки, и он без разрешения командира вышел из строя. И тут же получил наряд - вымыть пол в землянке. Сорок метров в длину, два метра в ширину.

Когда отрабатывал наряд, от переутомления и истощения поднялась температура, и будущий митрополит попал в сан-часть. Однако и там он продолжал поститься и молиться.

Напомним, что это был конец сорок четвертого года.

Конечно же, командование было осведомлено о красноармейце-попе. И конечно, если бы не было такого подчеркнуто дружелюбного отношения И. В. Сталина к Православной Церкви, судьба рядового Ивана Снычева сложилась бы по-другому.

А сейчас командиры ограничивались беседами с необычным красноармейцем. И тут надо отдать должное будущему митрополиту. Ему уже тогда был дан редкий дар убеждения.

- Хорошо! - сказал ему однажды командир. - А как ты можешь доказать, что загробный мир существует?! Я вот считаю, что там ничего нет...

Вопрос, что называется, на засыпку... Красноармеец Снычев тем не менее нашел на него ответ.

- Прикажите отрубить мне голову! - сказал он.

- Зачем? - спросил командир.

- Я окажусь в загробном мире и как-нибудь постараюсь вам дать знать оттуда, что он существует!

Главное тут, разумеется, не в полемических способностях, а в той вере, которая была и которая не могла не вызывать уважения. Тем более, что она была как бы разрешена самим товарищем Сталиным.

- Погоди с головой! - засмеялся командир. - Ты еще сам будешь немцам головы рубить.

В САНЧАСТИ красноармеец Иван Снычев нарвался на врачиху-еврейку.

- Чего это ты вздумал поститься?! - в бешенстве (слово самого митрополита Иоанна. - Н.К.) начала кричать она. -Не хочешь в армии служить?! Ну, смотри! Мы с тобой быстро разделаемся! Сошлем тебя и твоих родителей в такие места, которые тебе и не снились!

Впервые Иван столкнулся с такой ветхозаветной яростью.

«Кто может вообразить мою боль и внутреннюю скорбь. Как будто ураган пронесся над моим бедным сердцем, разрушив все добрые строения. Мысль о том, что я могу быть сослан, как изменник Родины, и что родители мои будут подвергнуты той же участи, угнетала и ужасала меня...»

Почему врачихе не удалось исполнить свои угрозы, понятно. Наступил победный 1945 год, и проявления ветхозаветной злобы уже не поощрялись.

Легко представить себе изумление епископа Мануила, услышавшего этот рассказ молодого человека.

Снова самым поразительнейшим образом совпадали даты их жизни. Ведь как раз в те дни вернулся епископ Мануил из лагерей в Москву, и здесь местоблюститель Алексий отчитал его за грубое обращение с обновленцами. И вся эта история закончилась ссылкой сюда, в Чкаловскую епархию-..

А у Вани Снычева столкновение с врачихой едва не закончилось трагедией. Как и бывает в таких случаях, когда не удалось «закатать» Ваню Снычева в лагеря, врачи попытались упечь его в сумасшедший дом.

- На что ты жалуешься? - начал разговор врач.

- У меня болит желудок, и кроме того - порок сердца.

- Ты верующий?

- Да!

- Как. верующие смотрят на войну? - пристально глядя в глаза, спросил врач. - Не отказываются ли они от защиты Родины?

- Нет! - твердо ответил будущий митрополит. - Православная Церковь всегда благословляет оружие своих воинов на защиту Отечества!

- Хорошо... - сказал врач. - А скажите, пожалуйста, кто виноват в войне: Гитлер или Сталин?

- Никто не виноват! - не задумываясь, ответил юноша. -

Война существует для того, чтоб посредством внешних скорбен облегчить будущую участь людей. Если бы люди не испытывали здесь скорбей, то будущие страдания в аде содержимых были бы совершенно невыносимы.

Спаситель говорил Своим ученикам: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф. 10, 19-20).

Нечто похожее происходило и в уфимском военном госпитале в январе 1945 года. Только удивляешься мудрости семнадцатилетнего паренька. Как будто кто-то подсказывал ему ответы психиатрам...

ТАК же мудро и твердо держался будущий митрополит в доме умалишенных и припадочных в Уфе, куда его все-таки «закатали». Эта твердость и помогла ему выстоять...

20 апреля 1945 года он был комиссован и отправлен домой.

Инокиня Мария (Бурдыгина) вспоминает, что из дома умалишенных Иван прислал письмо Вере Александровне Рощупкиной, в котором сообщал, что его собираются досрочно уволить из армии как неспособного к воинской службе.

«А ты, дорогой Ванечка, не переживай, но радуйся этому, - написала в ответ Рощупкина. - Пусть думают что хотят. Скорее вернешься домой».

Потом, как пишет инокиня Мария, выяснилось, что «солдат Иван Снычев оставался верным воином Христовым и не переставал молиться даже в суровых казарменных условиях. Когда он шепотом творил по ночам молитвы, многим его сослуживцам казалось, что он разговаривает сам с собой. Эти мнимые подозрения и стали причиной увольнения...»

Объяснение очень женское, но - по сути - правильное...

Письмо Рощупкиной поддержало демобилизованного Ивана Снычева. Хотя еще сильнее поддерживало его сознание, что вопреки всему он сумел сохранить свою веру, не пожертвовав ничем из нее...

«Через Куйбышев я прибыл в Бузулук, куда к тому времени перевели моего первого духовного руководителя отца Леонида. С котомкой за плечами я вошел в храм. Какое же было счастье очутиться в объятиях батюшки! Я сам себе не верил, что" нахожусь в алтаре. Временно я поселился у отца Леонида... Блаженная была жизнь...»

О блаженном состоянии, в котором пребывал тогда будущий митрополит, вспоминает и инокиня Мария (Бурдыгина).

«Дом, где проживал он вместе с родителями, находился неподалеку от церкви. Но однажды после вечерней службы юноша пожелал остаться и переночевать вместе с батюшкой в доме Вологужевой. Он попросил разрешения у хозяйки, но та с сожалением отвечала ему:

- Ванечка, миленький, у меня и лечь-то негде. Ни постелить, ни укрыться нечем.

Время было тяжелое, и у людей ничего не было: не только лишнего, но и самого необходимого. Но Ваню это нисколько не смутило.

- А мне ничего и не надо. Я вот здесь на полу пристроюсь. Да к тому же у меня фуфаечка есть - я найду что постелить и чем накрыться.

Надел ватник, свернулся комочком у порога и сказал:

- Вот я и постелил, и оделся. Хочу остаться с батюшкой». Большинство подробностей армейской службы митрополита

Иоанна взято нами из работы врача митрополита Иоанна В. С. Дюниной, ставшей после кончины Владыки схимонахиней Варварой[1]. Замечательно, что В. С. Дюнина приводит в своей работе рассказы самого Владыки. Опираясь на них, и выстраиваем мы наше повествование о его отрочестве и юности.

Естественно, что мы не можем утверждать, будто, рассказывая епископу Мануилу «о своем происхождении», юный псаломщик - ему не исполнилось тогда и восемнадцати лет? - рассказал о своей жизни именно такими словами, как рассказывал в дальнейшем В. С. Дюниной, но очевидно, что обо всем этом он говорил.

Ответы на эти вопросы епископ Мануил должен был получить.

И он получил их.

Более того... Зорким и мудрым сердцем своим различил епископ Мануил ростки великой духовности, что может произрасти из этого юноши... И - как же тут могло не защемить сердце старого епископа? - он увидел, как близка, как родственна эта духовность той духовности, которую он воплощал сам...

Понимал ли это сам Иоанн?

Наверное, понимал. Всего две фразы потребовались ему, чтобы изложить всю беседу: «На душе юноши был рай. Сомнения епископа постепенно рассеивались».

Конечно, можно интерпретировать слова «на душе был рай» в том смысле, что юноша радовался вниманию епископа. Но

---

1) «Крестный путь Владыки». В книге «Поминайте наставников ваших». СПб., Царское Дело, 1997.

тогда с этой фразой не вяжется следующая: «Сомнения епископа постепенно рассеивались...»

А может быть, фразу о рае, который был на душе, следует понимать как описание пережитого юношей Ваней за последние годы?..

Состояние это - восторженной молитвенности и младенческой чистоты - не вписывается и не может вписаться ни в какие житейские стереотипы, а тем более в армейские уставные и неуставные отношения, но, приближаясь к церкви и входя в церковь, делается таким немыслимо-счастливым, что, действительно, воспринимается как райское...

И если слова митрополита Иоанна понимать так, то полу чается, что он все рассказал епископу Мануилу «о своем происхождении» и исчерпывающе объяснил нам, читателям его книги.

Момент этой исповеди во время всенощной принципиально важный. Меняется вся жизнь пономаря бузулукской церкви.

Как развивались события дальше, мы можем прочитать опять-таки у самого митрополита Иоанна...

«НА другой день после литургии Ваня пришел в дом, где остановился Владыка. Во время трапезы он гулял во дворе. Вышел архиерейский диакон Гавриил и, увидев юношу, любезно с ним разговорился. А когда узнал о его добром желании, предложил ему пойти в келейники к епископу,

- Я очень желаю этого, - ответил Ваня, - но возьмет ли он меня?

- Возьмет, возьмет! - убежденно ответил диакон. - Я вот скажу ему о тебе - и он согласится».

В праздник Петра и Павла епископ любезно заговорил с Ваней и предложил ему поехать вместе с ним в Сорочинск и Спасское. Сомнение, вызванное наговорами в Платовке, рассеялось. Но окончательная судьба Вани решилась в Спасском.

- Владыка святый, - попросила Мануила инокиня мать Феврония, - возьми нашего Ваню к себе в келейники.

~ А ты знаешь, мать Феврония, за кого ты ходатайствуешь? ~ испытывая матушку, сказал епископ. - Ведь мне говорили, что он тайный агент. Как я могу взять его к себе?

- Агент? - удивленно переспросила мать Феврония. - Да какой же он агент? Нет, нет! Возьмите его. Владыка...

- Да достоин ли он, чтобы я взял его к себе в послушники? ~ Достоин, достоин, достоин! - трижды высоким старческим

голосом произнесла матушка.

Так епископ Мануил окончательно утвердился в желании сделать Ваню келейником.

Приехав в Сорочинск, он побывал у Ваниных родителей и получил их согласие...

Заглянул Владыка и в молитвенный уголок своего будущего келейника.

Здесь висели иконы...

Святой Георгий Победоносец... Ангел-хранитель... Распятие... Господь Саваоф... Спаситель во славе...

Видно было, что рука иконописца неопытная, но способная. Лики вышли истинные, вдохновенные, духоносные.

- Кто писал иконы? - спросил Владыка.

- Я... - сказал Ваня и опустил голову. - Очень плохо, да?

- Самое главное, - сказал Владыка, - чтобы душа молилась, когда работаешь. Тогда все получится.

9 августа 1945 года, на память великомученика и целителя Пантелеймона, Иван Снычев был посвящен, как свидетельствует он сам в анкете, заполненной при поступлении в Ленинградскую духовную академию, во иподиакона при Никольском соборе города Чкалова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОЛНОТА ДУШЕВНОЙ ЧИСТОТЫ

ОДНАЖДЫ сосед по тюремной камере посетовал Владыке Мануилу что сидит здесь безвинно.

- Как же так? - спросил он. - Почему Господь попустил такое?

- Вины, которую предъявил советский суд, на тебе, действительно, нет!

- резко сказал Владыка. - Но наказание ты отбываешь за то, что еще в детстве забрался к соседям, поломал у них капусту, а потом открыл засов на хлеву и выпустил корову. Потерявшие кормилицу многодетные соседи впали в крайнюю нужду.

- Дедушка... - спросил сверху другой сокамерник, из уголовников.

- А я почему всю жизнь по тюрьмам мыкаюсь? Другие не столько крадут а на свободе...

- Ты был зачат в Страстную пятницу... - ответил епископ. - Ты и умрешь в тюрьме.

Великим и дерзновенным даром прозрения обладал Владыка Мануил... И конечно же, прозревал он и великое будущее Ивана Снычева, и, расспрашивая о нем, не столько укреплялся в своем мнении, сколько испытывал других...

Любопытно, что оклеветала юношу Ваню приехавшая из Чкалова Анна Ивановна Киселева -домовладелица, у которой квартировал Владыка.

Сам митрополит Иоанн так описывал эту квартиру:

«Квартирные условия епископа были не совсем благоприятные. Для жительства ему предоставили хозяева только одну небольшую комнату. А остальные комнаты занимали домовладельцы в количестве пяти человек и приезжающие из сел колхозники человек по шесть-семь. Дом фактически превращался в постоялый двор. Встанет,

бывало, рано утром Владыка и пройти не может до умывальника: весь пол от его комнаты до кухни устлан приезжими. Или ночью, едва только сомкнет глаза - и вдруг стук в ворота и крик: "Эй, хозяин, отворяй ворота!" Безпокойная была жизнь. А что сделаешь? Время военное. Население города уплотнено. Оставалось только терпеть и свыкаться со всеми жизненными неудобствами».

Теснотою, однако, дело не ограничивалось. «Начались, - как пишет Владыка Иоанн, - злоупотребления со стороны хозяев. Многих лиц, приходивших к Владыке на прием, они самовольно не допускали, а те приношения, которые верующие передавали Владыке, не все доходили к нему, часть из них, и самая лучшая, всегда застревала где-то у хозяев».

Видимо, это и объясняет, почему Анне Ивановне не хотелось, чтобы рядом со стареньким Владыкой Мануилом появился молодой и преданный помощник.

Интересы Анны Ивановны Киселевой настолько прозаичны и откровенны, что и не стоило бы говорить о них, но - удивительно! - столь же резкое, переходящее порою в откровенную враждебность неприятие вызывали отношения епископа Мануила с его келейником Иоанном и у некоторых иерархов нашей Церкви.

Впрочем, если разобраться, здесь враждебность была продиктована столь же простыми, как и у Анны Ивановны Киселевой, причинами.

Отношения келейника Вани и епископа Мануила - не просто отношения послушника и старца. Это встреча поколений Русской Православной Церкви, встреча, которой могло не быть и которой как бы и не должно было быть.

Столько лет уничтожали Русскую Православную Церковь...

Закрывали храмы...

Расстреливали священников и архиереев... Ссылали в Заполярье, в Сибирь... Заточали в тюрьмы и лагеря...

Христианская история не знает испытаний, подобных тем, что выпали на долю русских мучеников XX века. Всего за четверть века было уничтожено 200 тысяч священнослужителей, 300 тысяч - репрессировано и совершило мученический подвиг в северных лагерях; было разрушено 50 тысяч храмов...

СТРАШНОЙ осенью 1923 года, когда Патриарх Тихон в церкви святого Димитрия Солунского на окраине Москвы нарек архимандрита Мануила (Лемешевского) епископом Луж-

ским, никто и не скрывал, что предстоит новопоставленному архиерею.

- Посылаю тебя на страдания... - сказал Патриарх Тихон. - Ибо кресты и скорби ждут тебя на новом поприще твоего служения, но мужайся и верни мне епархию!

И вот оно, подлинное чудо! Октябрь 1923 года вошел в историю раскола как месяц петроградского возрождения. Три четверти здешних городских храмов вернулись к Патриарху. В области - практически все священство порвало с обновленчеством.

«Непрерывно к патриарху присоединялись питерские храмы. Самым замечательным во всей этой "мануиловской эпопее" было то, что ни у кого (ни у самого Владыки, ни у его друзей, ни у его врагов) не было ни малейшего сомнения в том, что в два-три месяца епископ со своими помощниками лишатся свободы.

Это и создавало в епископе и среди его ближайшего окружения то особое настроение героического подъема, которое как бы возвышает людей над действительностью и над бытом, обновляет их, смывает все мелкое, пошлое, что есть в каждом человеке.

Такие минуты не могут длиться очень долго; но тот, кто пережил их, всегда будет вспоминать о них как о лучших мгновениях своей жизни...»1

И в общем-то все так и случилось, как ожидали,

- С такими архиереями, как вы, не разговаривают! - сказал епископу Мануилу чекист Е. А. Тучков, обезпечивавший и контролировавший (Введенский и Боярский были его агентами) обновленческий раскол. - Таких архиереев к стенке ставят!

Через несколько дней, 3 февраля 1924 года, епископ Мануил был арестован, осужден и отправлен на Соловки.

Начинался крестный путь епископа, который - это тоже Божие чудо! - ему удалось пройти...

Положение епископа Мануила было воистину трагическим. Он вышел из лагеря, но возникало ощущение, что он не может найти место среди людей, которые должны быть самыми близкими ему. Епископ Мануил принадлежал к той, давно уже перевернутой странице церковной истории, где Церковь боролась...

Теперь началась история, которая казалась историей примиренчества, но которая на самом деле была историей созидания и сбережения. И в этой истории, по мнению церковного на-

---

1 Левитин-Краснов А. и Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Μ Крутицкое патриаршее подворье, 1996,

чальства, места для «мануиловских эпопей» не оставалось... Ничего, кроме ссылки, и не могла предложить Патриархия епископу Мануилу...

Ему назначено было тихо и безвестно догореть в глухой епархии, не оказывая никакого влияния на церковные дела, на ход новой церконной истории.

Но история Церкви, главой которой является наш Спаситель, вершится не интригами, не субъективными симпатиями и антипатиями, а Божпим Промыслом...

Что такое встреча епископа Мануила, перевидавшего на своем жизненном пути многие и многие тысячи людей, с каким-то, пусть и потянувшимся к Богу, юношей из безвестного городка Сорочинска? Но - дивно! - нам еще предстоит осознать, как важна для истории Русской Православной Церкви, для истории всей нашей страны эта встреча!

Понимал ли епископ Мануил это? Несомненно... В 1947 году, в день ангела своего келейника, он скажет удивительные слова...

- Промыслом Божиим 14 февраля 1945 года Святейший Патриарх Алексий назначил в Чкаловскую область меня, недостойного, и я очень скорбел о том, что был назначен в такой далекий город, так как вся моя жизнь прошла в Ленинграде и в Москве. И я даже боялся ехать в эту область. Теперь уразумел я, что Господь Своим Промыслом вел меня сюда. При посещении города Сорочинска в 1945 году мне встретился этот отрок Иоанн...

Слова эти свидетельствуют о том, что епископ Мануил с самого начала видел в юноше Ване не просто добросовестного помощника, не только благодарного ученика, но преемника... Преемника в высшем смысле этого слова.

Прозорливым сердцем постиг епископ Мануил, что встретил подвижника, способного возродить в Церкви дух святителя Тихона, священномучеников митрополитов Вениамина и Агафангела. И открылось, открылось епископу Мануилу, что ему и назначено подготовить и взрастить этого подвижника.

КОГДА епископ Мануил прибыл в Чкаловск, никакой епархии не существовало здесь... Не было ни одного храма...

Всего пять молитвенных домов, раскиданных по всей области, напоминали, что когда-то Оренбург принадлежал к православному царству Руси...

Все приходилось начинать заново. По крупицам надобно

было собирать то, что осталось с прежних времен. И это касалось и церковных зданий, и душ людей...

Первые хлопоты Владыки Мануила были о возвращении Никольского храма, занятого Государственным архивом. Потом наступила очередь других церквей.

И оживала, на глазах оживала затянутая мертвой тьмою атеистического безсветия земля...

«Эти дни, - записывает епископ Мануил в своем дневнике, - я наблюдаю странную тягу мальчиков прислуживать в алтаре. Особенно настойчиво просился скромный и хорошо одетый мальчик Михаил. Этому я дал согласие войти в алтарь...

...Приобщал коммуниста "бывшего". Более 25 лет не говел...

...Какова сила материнских заупокойных молитв!

Рассказала мне одна старушка об убиенном своем сыне Иоанне ~ политруке: как она стала его поминать, получив уведомление о его кончине на фронте. Заказывала сорокоуст, а теперь и так поминает...

Во сне всячески является, больше ребенком, сперва просил чего-то, а когда заказала сорокоуст, стал ласкаться, и такой веселый, а теперь, после сорокоуста, так является и ничего не просит, а стоит и ласково глядит...

...Вспоминаю с болью убежавшую из храма Киру, которая призналась перед Чашей, что не крещена, и, пристыженная, отошла. И вот уже 4-й месяц на исходе, а ее нет и нет...»

А через несколько дней снова про нее:

«...Владимир заблудший вернулся.

А Кира когда придет?..

...Днем сегодня зашел ко мне мой незабвенный крестник Николай. Одет прекрасно, во все новое. Он определился в детдом (сам дошел в сознании своем, что нельзя быть хулиганом и безпризорным). Сейчас ведет себя хорошо, учится хорошо, и заведующий приютом отпустил его ко мне, крестному отцу. О, Господи, соверши перемену в обновленном сердце и сохрани его душу неповрежденной. Помоги ему встать на ноги, окрепнуть верою, согрей его любовию Своею... Прямо не верилось мне, глядя на него. Обрадовал он меня, утешил, как блудный сын, вернувшийся к отцу своему...»

Епархиальный архиерей - ангел своей епархии...

Читая дневник епископа Мануила за 1945-1946 годы, отчетливо постигаешь эту истину.

«Епископ Мануил, - пишут знавшие его по Петрограду современники, - не принадлежал к особо выдающимся богословам, не являлся он и особо замечательным проповедником. По складу своего ума он не теоретик. Однако трудно представить человека более преданного Православию и в то же время бо-

лее чуждого чиновничьей рутины, бюрократизма. Человек смелый, правдивый и прямолинейный, он является представителем не "казенного Православия", породившего в прошлом и порождающего в настоящем уйму чиновников в рясе, и не православия академического, породившего множество выдающихся мыслителей. Православие епископа Мануила - это то народное, глубинное, воинственное и гуманистическое Православие, певцом которого был Φ. М. Достоевский, желавший видеть в нем "русский национализм"...

Иеромонах Мануил совершенно не пользовался популярностью в интеллигентской среде - для этого ему Не хватало внешнего лоска. Он, однако, был очень известен уже в то время среди питерской бедноты. К нему на исповедь шли простые, обиженные судьбой люди. К нему льнул "мелкий люд", которого так много было тогда в Питере - кухарки, почтальоны, кондукторы, - они знали, что у него они всегда найдут слово утешения и помощи - у этого сгорбленного иеромонаха с быстрыми, порывистыми движениями, с громким молодым голосом».

Так было, когда Мануил был иеромонахом... Так было, когда он в сане епископа возглавил Петроградскую епархию...

Так было и здесь, в Чкаловской епархии...

Как и раньше, менее всего заботился епископ Мануил о своих личных удобствах.

О его быте мы уже говорили, описывая первое жилье епископа в Чкаловске. Долгие месяцы прожил он в устроенном Анной Ивановной Киселевой «Доме колхозника», прежде чем удалось приобрести отдельный домик.

Никакого транспорта - ни машины, ни лошади - не было, хотя приходилось ездить по городу, а главное - выезжать на освящение вновь открывающихся храмов в городках и поселках области.

Вот и получалось - четыре километра от архиерейского дома до вокзала пешком, потом поезд с насквозь промерзшими, нетоплеными вагонами.

«Зайдешь, бывало, в зимнее время в такой вагон, а там холодище, - вспоминал митрополит Иоанн. - Пар изо рта так и валит, руки мерзнут. Пока едешь до места, весь продрогнешь. А чего только не увидишь и не услышишь в таких поездах!

Люди всякой масти, с котомками и корзинами за плечами. Набьются в вагон - пройти невозможно. Табачный дым так и вьется кольцом, а мат, словно горох из стручка сыплется. Побудешь в такой атмосфере и долго потом отхаркиваешься да мысли отгоняешь разные...»

Трудностей было немало, но в сохранившемся за эти годы дневнике Владыки Мануила о житейских тяготах - ни единого слова.

И о важных епархиальных делах - тоже почти ничего.

Но очень много о душе. И о своей душе, и о душах близких, и о душах простых прихожан, и, конечно, о душе келейника Вани...

Вот одна из первых, сделанных еще в сентябре 1945 года, записей: «Верующие замечают, что мой Иван сильно похудел, побледнел, в лице осунулся, и начинают безпокоиться. Своими молитвами, поклонами и смирением он привлекает к себе сердца верующих...»)

А дальше - рассказ о женщине, что принесла в церковь лишние у нее иконы. На одной из них изображен был святой апостол Иоанн Богослов.

Ваня взглянул на икону и, залившись слезами, упал на колени перед Владыкой Мануилом.

- Благословите меня, Владыко, святой иконой сей, дабы молитвами святого Иоанна Богослова-девственника и меня сохранил Господь в девстве!

«Я все совершил по глаголу его... - записывает епископ Мануил, - со страхом благоговейным взирая на его озаренный небесным светом бледный лик. Что выйдет из сего отрока? Безпокойство охватывает меня за его ревность ко Господу».

А вот записи начала 1946 года.

«Крестный ход на Урал в этом году явился настоящим торжеством Православия. Народу было так много, что лед трещал на реке...

Ваня рассказывал страшные сны, которые видели в эту ночь некоторые верующие. Мой бывший хозяин Иван Филиппович, Тоня и еще два верующих видели одинаковый сон о том, что они пришли в храм и там не оказалось меня. На расспросы, где Владыка, им отвечали, что меня арестовали... В церкви было множество священников...»

«Почти возроптал на множество епархиальных дел.

Душа погибает.

Ваня, видя занятость мою в море заваливших стол бумаг и заметок, утешил меня сегодня наставительными словами св. Николая, житие которого он сегодня перечитывал. Как сказал св. Николай себе, когда его избрали во епископа: "Николай, принятый тобою сан требует от тебя иных обычаев, чтобы ты жил не для себя, α для других"*.

Митрополит Иоанн тоже нередко вспоминал потом о начале своего служения келейником. Он всегда подчеркивал, что жизнь под руководством старца была благодатной. Не случайно

он, а следом за ним и другие близкие епископу Мануилу люди, начали называть его в домашней обстановке - дедушкой.

Однажды старец решил испытать его и, разбудив рано утром, велел очистить дорогу от снега. Юный послушник безпрекословно встал, оделся, взял деревянную лопату и вышел во двор, но там намело такие сугробы, что, устав, он возроптал.

«Вот, - подумал он, - буду трудиться, надорвусь, ну и пусть - не поднимай так рано!»

«Однако я даже не простудился. Я укорил себя за такое ропотливое выполнение послушания. Я видел, что старец жалел меня. Однако, жалея, он вовсе не стремился всецело выполнять мои детские прихоти, а старался воспитывать во мне христианские добродетели».

Сохранилось довольно много фотографий будущего митрополита...

На снимке 1932 года пятилетний Ваня Снычев выглядит серьезнее и как бы взрослее, чем на фотографиях 1947 года. Взрослее - или, может быть, трагичнее? - он и на фотографиях 1942, 1945 годов...

Конечно же, взрослость детских, отроческих и юношеских фотографий определяется нелегким жизненным опытом, который стоит за плечами и ребенка, и подростка, и юноши Ивана Снычева. Может быть, и не настороженность в его взгляде, но - недетская серьезность* недетская сосредоточенность.. .

А вот на фотографиях 1947 года, где изображен диакон Иван Снычев, вид у него явно менее серьезный... Впечатление это - от длинных, спускающихся на плечи кудрей, от девичьей круглоликости...

В то время многих приводил в смущение внешний вид безусого, безбородого диакона. Многие даже принимали его за девушку...

- Бач, дивчина в алтарь зашла! - можно было услышать в церкви,

~ Да где ты увидела? То ж диакон!

- Да якой такой диакон? Це дивчина в стихарь знаря-дылася...

Но безбородость, как нам представляется, лишь одна из причин, почему до сих пор Иван Снычев выглядел на фотографиях старше своего возраста, а на фотографиях 1947 года сделался вдруг моложе. Главная причина, конечно, заключалась в том, что он впервые ощутил настоящую заботу о себе, надежную духовную опеку...

Кстати сказать, на снимке, сделанном в 1946 году, где диакон Иоанн снят с родителями, Матвеем Яковлевичем и Мат

роной Семеновной, и братьями - Петром, Виктором, Василием, он, хотя и сидит в самом центре, между отцом и матерью, но как бы отделен от них. Он кажется чужим в этой ~ отец в папахе, братья в галстуках! - послевоенной советской семье.

Разумеется, речь здесь не идет о каком-то высокомерии молодого иподиакона, напротив - точно так же, как у родителей, лежат на коленях его руки, точно так же, по-отцовски косолапо, расставлены ноги...

Объяснение этому невольному отчуждению можно найти в ответе Иисуса Христа ученикам.

«И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою.

Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои?

И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои!

Ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12, 47-50).

Иоанн нашел свою семью, нашел свой дом - Русскую Православную Церковь, и, почувствовав себя в этой семье освобожденным от повседневных забот, он как бы заново переживает скомканное голодом детство, искалеченное войною отрочество и юность.

«Было у меня и еще одно искушение - еще в детстве мне часто доставалось от отца за безудержый смех. И этот смех порой продолжал меня преследовать. Однажды произошла беда: пономарь всыпал в кадило слишком много ладану. Я вышел на девятой песне канона "Богородицу и Матерь Света...", и тут густые клубы дыма окутали весь левый хор, и там поднялся кашель. "Боже мой, дыму, как в бане, напустили!" - говорили певчие. Еле удерживаясь от смеха, я с трудом закончил вторую часть "В песнех возвеличим". Но искушение не проходило. Дым продолжал валить из кадила клубами, и мне пришлось язык себе кусать, чтобы не рассмеяться.

В другой раз мы с Владыкой служили панихиду. Певчих не было, и я запевал. Вот тут-то было горе! Голос у меня тогда был очень высокий, а певческого слуха почти что и не было. Как запою - все не туда! Владыка, не обращая на меня внимания, пел в своей тональности. Так что получалось очень "мелодично"? А когда таким образом запели "Со святыми упокой...", я уже совсем не мог удержаться от смеха, упал на землю и, не поднимая головы, пролежал, пока не кончился икос. После этого святитель наложил на меня епитимию».

Как в семье, строгость совмещалась с любовью, любовь со строгостью. Однажды епископ Мануил должен был попасть в

Георгиевку на освящение храма. Ехали туда поездом, в душном, переполненном вагоне. Ночью прибыли на станцию Ново-Сергиевку. Дальше надобно было ехать восемьдесят километров на телегах...

Когда митрополит Иоанн доходил в своем рассказе до этого места, на глазах у него появлялись слезы умиления.

- Мы укутались в шубы... - рассказывал он. - Дорога неровная, очень трясло, подбрасывало. В одном месте мы чуть не перевернулись, и от страха захватывало дух. Мороз крепчал. У меня появился сильный озноб и заболела голова. Бедный мой старец так переживал за меня!

Кратко совершив молитвенное правило, мы легли спать. Владыка положил меня рядом, прижал к себе и согревал своим щупленьким телом (выделено нами. - Н. К.). Рано утром нас разбудили, и я встал совершенно здоровым. Так молитвы и любовь старца возвратили мне крепость телесных сил...

Любовью и молитвою созидал Владыка Мануил порученную его управлению Чкаловскую епархию.

Любовью и молитвами созидал он дивный храм в душе своего келейника - будущего митрополита Иоанна.

Благодарным было это созидание.

Многие - большие и малые! - чудеса совершались при этом. Известен такой случай.

В начале сентября 1946 года епископа Мануила пригласили в Орск на освящение храмов.

Поехали туда, как и обычно ездили, поездом.

На вокзале в Орске епископа никто не встретил. Пришлось, разделив вещи, пешком идти под дождем по грязной дороге в Никель.

Наконец, добрались до сторожки, расположенной возле храма.

- Владыка, да как же это так? - заохали здесь. - Никто вас не встретил, и пешком вам пришлось идти по грязи! Господи, прости нас грешных! Вот ведь какие мы нерадивые!

Епископ никого не осудил, попросил только, чтобы почистили сапоги и рясу от грязи да устроили куда-нибудь отдохнуть.

Сам Владыка приключение выдержал, но у келейника Иоанна появилась страшная головная боль и невозможно было унять ее никакими таблетками...

- Бедный святитель! - вспоминал потом митрополит Иоанн. - Что он переживал тогда... Я был единственным дьяконом, а надо было освящать храмы в Никеле, в Орске. в Локомотиве... Но еще сильнее Владыка переживал за меня. Он молился обо мне. Несколько раз с отеческой любовию подходил и спрашивал: «Ну как, не легче ли тебе?» Но боль не проходила, и Владыка усиливал молитву...

Как ни трудно было, но к всенощной Иоанн встал. С большим трудом провел службу.

Ну, а утром невыносимой головной боли как не бывало...

Знаменательным показалось и Иоанну, и епископу Мануилу это событие. Ведь предстояло сегодня освятить храм в честь Иоанна Крестителя и совершить там первую Божественную литургию... Был праздник Усекновения главы Иоанна Крестителя...

Всячески способствовал Владыка Мануил и развитию способностей своего послушника. Чтобы воспитать из него проповедника, он поручил своему келейнику в день памяти Варлаама Хутынского произнести первую проповедь о житии преподобного.

Уже будучи митрополитом, Владыка Иоанн часто вспоминал тот свой первый выход лицом к народу. Он так волновался, что безчисленно повторял союз «и», и в конце концов сказал, что «святой до того подвизался, что у него остались одна шкура и кости...»

В этом шутливом рассказе-воспоминании явно ощущается попытка самоиронией оградить прикровенное значение той первой проповеди...

Случайно ли было выбрано Владыкой Мануилом для этой первой проповеди Иоанна житие преподобного Варлаама Хутынского?

БОГАТ и славен был Новгород, однако умножились грехи народа, беззаконие и ложь новгородцев...

И воздвиг Господь Свой гнев, и должен был погибнуть город...

Но сами по себе вспыхнули ночью свечи в церкви Святого Спаса на Хутыни, сами разгорелись кадила и поднялся из гроба, в который положили его триста лет назад, преподобный чудотворец Варлаам, принялся молиться за обреченный город. Инок Тараслй, вошедший в Преображенский храм, увидел чудотворца и пал в ужасе ниц.

- Восстань, брат Тарасий! - сказал преподобный Варлаам. - Поднимись на церковную кровлю и посмотри, что Господь хочет сделать с Новгородом.

И поднялся Тарасий на церковную кровлю и увидел, что поднялись воды Ильменя, угрожая затопить всё. Со слезами на глазах Тарасий рассказал преподобному Варлааму о вспучившейся Божиим гневом воде..-

Три часа неотступно молился святой Варлаам, а потом снова

послал Тарасня на церковную кровлю. И увидел Тарасий, что отступили воды Ильменя, но небо заполнилось ангелами, бросающими огненные стрелы на Новгород. Словно дождь, сыпались они и поражали мужчин и женщин, детей и стариков. И еще три часа молился преподобный, а потом сказал:

- Молитвами Богородицы и всех святых избавлен Новгород от беды потопления, но в нем сильный мор на людей...

И в третий раз поднялся Тарасий на церковную кровлю и увидел огненную тучу, приближающуюся к городу. И испугавшись, сошел вниз и увидел - молится Варлаам...

- После мора будет пожар в Новгороде, - сказал преподобный Тарасию. - Вся Торговая сторона сгорит, и великое множество новгородцев погибнет...

Лег в свой гроб, и погасли в церкви Святого Спаса свечи...

И сбылось все, что увидел в 1505 году инок Тарасий.

«Бысть мор в Новеграде и помре железою по три осени и в последнюю осень людей 15 396 человек...»

А когда утихла эпидемия, 20 августа 1508 года вспыхнул пожар.

«Таков пожар не бывал ни в прежние времена, ни в летописцах... Яко облацы дождовни того дни не быша, а за многи дни бысть велие ведро».

Два дня бушевал пожар.

Выгорела вся Торговая сторона, погибло в огне 3315 человек.

И шторм бушевал на Волхове. Вихрь носил по реке корабли и иные «в огнь вметаше, а иные в реке потопаше».

Велик был гнев Господень на Новгород, но молитвенным заступничеством преподобного Варлаама избавлен был город от окончательного погубления.

Грозной и чудодейственной силой наполнены святые мощи преподобного Варлаама Хутынского.

Известны случаи, когда преподобный воскрешал и умерших...

Однажды к нему привезли больного ребенка, который умер по дороге в монастырь. Преподобный помолился, и ребенок воскрес и выздоровел.

А в другой раз принесли к Варлааму утопленника. И тоже, по молитве преподобного, ожил утонувший в Волхве человек.

Воскресали мертвые и возле мощей преподобного Варлаама... Так было с Григорием, постельничим великого князя московского Василия Васильевича Темного.

Все тайные помыслы людей и будущие времена так ясны были преподобному Варлааму, словно он читал это по открытой книге.

Однажды, когда Варлаам ехал по мосту через Волхов, там собрались утопить уличенного преступника.

- Отдайте его мне! - сказал Варлаам. - Он загладит свои вины в Хутыни.

Впоследствии осужденный толпою преступник, отбыв необходимое послушание, был пострижен в иноческий чин и усердно трудился Богу, уже будучи монахом.

И в другой раз, проезжая через Волхов, видел преподобный Варлаам толпу на мосту, и опять толпа собиралась расправиться с человеком. Только теперь человек этот был безвинным.

Но теперь не стал вмешиваться Варлаам в неправедное судилище. Молча проехал мимо...

Когда ученики спросили, почему он спас одного осужденного, а другого оставил толпе, святой ответил*.

- Вы взираете на всё внешними очами и ло внешнему судите обо всем. Осужденник, которого я выпросил на исправление в монастырь, был отягощен многими грехами и осужден был справедливо. Но я увидел, что раскаяние проникло в его сердце, и, чтобы человек этот имел возможность спасти свою душу, выпросил его у толпы... Устроил, как было угодно Господу... Второй же осужденный осужден был несправедливо, вопреки закону. Я видел, что он умирает мученической смертью и должен получить венец от Христа. Этому человеку не нужно было моей молитвы ко Христу, ибо он имеет Его Самого избавителем. Как же я мог похитить у него мученический венец?

Великие чудеса являл Божий угодник в земной жизни, великие чудеса являлись и от святых мощей преподобного Варлаама Хутынского.

Необыкновенное и грозное чудо произошло, когда великий князь Иван Васильевич Грозный в 1471 году заезжал в Хутынский монастырь.

- Почему? - спросил он. - Почему не открыт гроб святого Варлаама?!

- Никто не смеет видеть мощи чудотворца... - отвечал игумен Нафанаил. - Ни для архиепископов, ни для бояр и князей не открываем их, доколе Господь не соблаговолит изъявить на то Свою всесвятую волю.

Ответ не понравился грозному царю, и он приказал немедленно открыть мощи святого угодника.

Но едва начали поднимать каменную плиту, из гроба угодника встало пламя, обуглившее стены храма...

НЕ эти ли грозные образы и открывались духовному зрению юного иподиакона, когда он, волнуясь и безчисленно повторяя союз «и», произносил первую проповедь?

И мы, размышляя уже над житием самого Владыки Иоанна, не можем не замечать переклички с житием преподобного Варлаама. Особенно ясно это сейчас, когда гуляют по нашей стране и мор, и пожары, и потопления, и когда все мы, раскрывая книги покойного митрополита, подобно хутынскому иноку Тарасию, ясно различаем глаголы молитвенного заступления...

Нелишне добавить тут, что Хутынский монастырь, в котором подвизался преподобный Варлаам, находился в 1946 году, когда произносил свою первую проповедь иподиакон Иоанн, на территории Ленинградской епархии, в которой и предстояло совершить свой святительский подвиг митрополиту Иоанну...

Несмотря на все огрехи первой проповеди, епископ Мануил благословил келейника ежедневно пересказывать в церкви жития святых и упорно добивался от него твердой, отшлифованной речи.

«Но в порыве восторга, - шутливо рассказывал митрополит Иоанн, - я все равно сбивался и мог, к примеру, сказать, что "святой Илья-пророк живьем был взят на небо". На смену непрестанному союзу «и» пришли излюбленные "и вот", "теперь"... Конечно, мои проповеди резали слух интеллигентных прихожан... Однако народу был интересен добрый почин...»

Владыка Иоанн явно скромничает и в этом рассказе.

Любопытно, что именно в сентябрьскую 1946 года поездку в Орск, о которой мы рассказывали, впервые ярко и открыто проявились проповеднические таланты будущего митрополита, его умение слышать народ и быть слышимым народом...

Напомним, что незадолго до Победы, 10 апреля 1945 года, состоялась последняя встреча И. В. Сталина с Патриархом Алексием, митрополитом Николаем (Ярушевичем), протопресвитером Николаем Колчицким.

Далеко не все обещания, данные тогда руководству Русской Православной Церкви, были исполнены... Тем не менее именно после этой встречи - в отмену ленинского декрета 1918 года патриархии, епархиальным управлениям, приходским общинам было предоставлено право юридического лица! - началось практическое восстановление Православной Церкви как единого целого.

И тут порою не обходилось без сопротивления священников, привыкших жить самостоятельно. Так было и в Орске...

Епископ Мануил собирался поговорить с отцом Вениамином и объяснить ему неправильность его поведения. Однако беседа в доме настоятеля ничего не дала. Отец Вениамин явно не понимал, чего хочет от него епископ.

Владыка нахмурился.

Совершив молитвенное правило, он направился к храму.

Здесь его встречали хлебом и солью, однако епископ Мануил не благословил ни хлеба, ни соли. Отстранив прихожан, подносивших «хлеб-соль», вошел в храм. Лицо его было грозным.

Гнев нарастал во Владыке и во время приветственной речи настоятеля, который говорил, что рад приветствовать святителя в отстроенном им, настоятелем, храме.

Ничего не ответив на приветствие, Владыка Мануил прошел к Царским вратам.

Началась литургия.

Когда она была закончена, Владыка обратился к верующим:

- Дорогие братья и сестры! - начал он свое слово. - Ваш настоятель в своей приветственной речи допустил весьма грубую ошибку. Он сказал, что этот храм якобы отстроен им. Это ложь! Храм этот начинал строиться не им, а другим почтенным протоиереем. Равным образом и не им заканчивался...

Епископу хотелось преподнести отцу Вениамину урок. Но едва прозвучали неожиданно резкие слова, как в церкви поднялся ропот.

- Владыка! - кричали прихожане. - Вы хотите забрать у нас отца Вениамина? Мы его не отпустим!

- Это наш любимый пастырь! Не тревожьте его, Владыка! Крики усиливались, захватывая все больше людей... Какое-то неестественное возбуждение охватило всех.

Напрасно епископ Мануил пытался продолжить речь, ему не давали говорить. Страшный гнев охватил епископа. С силой ударил жезлом по амвону и удалился в алтарь.

- Иди! Успокаивай народ! - бросил отцу Вениамину и принялся разоблачаться.

Но не удалось успокоить прихожан и настоятелю. Голос его тонул в общем крике.

- Милый батюшка! - кричали отовсюду. - Зачем тебя Владыка увезти хочет?! Не дадим! Не позволим! Несправедливо поступает Владыка!

Увидев, что ему ничего не сделать с народом, весь в слезах, настоятель удалился в алтарь.

Это был настоящий бунт в храме.

Диакон Иоанн впервые видел такое. Только что, как и положено, он потребил остатки святых даров из Чаши. Необычайная сила переполняла его...

Он вышел на амвон и, подняв руку, воззвал:

- Возлюбленные! Что вы творите?!

И вот то, что не мог сделать страх перед гневом архипастыря, что не могла совершить любовь прихожан к своему настоятелю,

сделали эти простые слова. Крики затихли. В храме наступила тишина. Когда молодой диакон закончил свою речь, раскаяние было полным.

- Поскольку вы огорчили своего архипастыря, то сейчас же просите прощения и благословения у него! - объявил диакон Иоанн. - А ты, святитель, выходи и принимай покаяние у народа!

СТРЕМИТЕЛЬНО поднимается юный Иоанн Снычев к высотам духовной зрелости.

В том же 1946 году, еще до своей проповеди в Орске, по благословению Владыки Мануила он ездил вместе с секретарем епархиального управления Андреем Андреевичем Савиным на паломничество в Москву.

Сохранились дневники1, в которых будущий митрополит описал эту поездку...

«Мы вошли в храм со страхом и благоговением к святыне. Внутри было тихо и уютно, чувствовалось присутствие Божие... - писал девятнадцатилетний иподиакон. - Все хорошо, только один большой недостаток - крыша храма была худая, так что потолок протекал во время дождя, отчего в некоторых местах была опасность обвала штукатурки. Может быть, это есть прообраз наших пастырей и нас самих. Как крыша пропускала воду, делая стены и потолок мокрыми и притом опасными для жизни человека, так и пастыри церкви, имея халатность, допускали к Христову стаду хищных волков, которые или резали овец до смерти, или оставляли их израненными. Подобно этому и мы не следили за своей душой - худой и пропускающей всякий грязнящий ее грех».

Это образ, созданный девятнадцатилетним иподиаконом, отмечен не только своей красотой и точностью, но и удивительной духовной разумностью.

Как, впрочем, и все поведение Иоанна в Москве...

В праздник Преполовения, утром 15 мая, он поехал в Елоховский кафедральный собор, где литургию должен был служить сам Патриарх Алексий.

Иоанн обратился к протоиерею Николаю Колчицкому и попросил благословения на иподиаконство со Святейшим. Протоиерей благословил его и велел идти облачаться в главный алтарь.

К превеликому удивлению юного иподиакона, здесь царил

---

1 Частично они опубликованы в журнале «Духовный собеседник».

безпорядок. Иподиаконы входили в алтарь без всякого благоговения...

«Мне стало страшно, когда я увидел, как обращаются со стихарями, - записал Иоанн в своем дневнике. - Бедные матушки-алтарницы, наверное, изнемогали оттого, что приходилось перебирать кое-как брошенные стихари. Некоторые иподиаконы даже не считали нужным брать благословение на стихарь. О, лукавое безстрашие! О, небрежение к святыне! Я видел, что пастыри кафедрального собора совершенно не заботились о том, чтобы, прежде всего, сами, а потом диаконы, иподиаконы и прислуживающие в алтаре вели себя достойно, в страхе Божием имели бы благоговение во святая святых, всегда ходили бы перед лицем Божиим, всегда бы помнили, что они прах и пепел перед Господом. Прости меня, Господи, за все мои рассуждения!»

Тем не менее, хотя лукавое безстрашие и московское небрежение к святыне и потрясли воспитанника Владыки Мануила, но он сумел перебороть соблазн обличения и, вооружившись смирением и духовной разумностью, облачившись в стихарь, вышел из главного алтаря. Ему передали патриаршую мантию, и он встал на том месте, где должен был остановиться Патриарх.

Вот с сияющим лицом вошел в храм Патриарх Алексий. Тихо, спокойно, величаво. Благословляя народ, встал на орлец. Иподиакон Иоанн быстро накинул на него мантию...

По обычаю, сделали поклоны перед Царскими вратами и Святейшему.

- А чей это красавчик? - с улыбкой спросил Патриарх, глядя на Иоанна.

- Этот - Владыки Мануила, Ваше Святейшество...

- Хорошо, хорошо, - сказал Патриарх, давая Иоанну поцеловать руку.

Началась божественная литургия.

Все подробности того богослужения и своего участия в нем описаны в дневнике девятнадцатилетнего Иоанна подробно и обстоятельно.

Поводов для смущения было более чем достаточно...

Для нас же важно тут, что ему удалось избежать всех соблазнов. Скромностью и какой-то духовной разумностью отмечено его поведение. Ни провинциальной зажатости, ни подростковой дерзости...

Когда после приобщения все иереи, вместе с ними диаконы и иподиаконы, стали подходить под благословение Святейшего Патриарха, подошел и юный иподиакон Иоанн,

- Ваше Святейшество, - .принимая кусочек просфоры, сказал он. - Вам письмо от Владыки Мануила.

- Хорошо, хорошо, - ответил Патриарх, - после службы отдашь.

Иоанн так и поступил.

- Ты что же не заходишь ко мне? - сказал Патриарх, принимая письмо. - Приходи, приходи.

- Ваше Святейшество, когда благословите прийти к вам?

- Хотя бы и сегодня приходи...

- Сегодня уже поздно...

- Тогда завтра.

- А к какому времени прийти?

- К двенадцати часам... - с улыбкой ответил Святейший.

На следующий день Иоанн пришел в Патриархию. Одет Святейший был в атласную рясу, куколя на голове не было. Благословив посланца архиепископа Мануила, Патриарх поцеловал его и проводил в передний угол. Сам сел на диване напротив.

С мягкой улыбкой он расспросил, откуда Иоанн родом, кто его родители, живы ли? Сколько ему лет? Сколько окончил классов, как попал к Владыке Мануилу?

- Как живет Владыка Мануил? - спросил Патриарх.

- Ничего, хорошо...

- А как его здоровье? Не вредит ли климат?

- Нет. Ничего...

- Не скучает ли он по Москве?

- Нет, Ваше Святейшество.

- А как относится к нему духовенство епархии?

- Сейчас хорошо, все мирно и тихо.

- Разве до этого духовенство относилось к нему плохо?

- Да, Ваше Святейшество, когда был протоиерей Архангельский, он очень обижал Владыку.

- Вон ведь как! Да... А много ли у него работы?

- Да, Ваше Святейшество, очень много, - ответил Иоанн.

- Как думаешь, у кого больше работы - у меня или у Владыки?

- По всем данным, о которых рассказал мне наш секретарь, - ответил Иоанн, - у Владыки больше работы, чем у вас.

Видимо, Святейший не ждал такого ответа.

- Да как же так? - возразил он. - Ведь под моим управлением все епархии, да вдобавок еще приходится работать с инославными. А им не напишешь как-нибудь. Надо обдумать, а потом уж и писать.

- Все это так, Ваше Святейшество, - ответил Иоанн, - да ведь Владыка только четыре часа в сутки отдыхает.

- Ну, а я сколько? - сказал Патриарх. - Я тоже отдыхаю только четыре. Ложусь в два часа ночи, а встаю в шесть часов утра. А как у нас поют?

- Ничего, Ваше Святейшество. Но мне лично не понравилось здешнее пение. Я думаю, у нас поют лучше.

- То есть как лучше? - с улыбкой спросил Патриарх.

- Ну, как вам сказать... более молитвенно, - отвечал Иоанн.

- Это так, - сказал Святейший, - здесь ведь патриаршая служба, все хотят, чтобы было шумно, торжественно. А ты был в Троицкой лавре?

- Нет еще, только собираюсь поехать в субботу.

- Посети, посети, надо обязательно побывать там! - улыбаясь, сказал Патриарх. - А как ты дальше будешь жить, намереваешься жениться или нет?

- Нет, Ваше Святейшество.

- Значит, примешь монашество?

- Да, Ваше Святейшество.

- Так, так, - не сводя с Иоанна глаз, все с той же улыбкой произнес Патриарх. - Ты посвящен в иподиаконы?

- Да.-- Передай Владыке от меня вот это яйцо. А тебе - вот этот

крестик, он освящен на Гробе Господнем,

С этими словами Патриарх благословил Иоанна и надел ему

на шею крестик.

- Простите, Ваше Святейшество, у нас в народе ходят слухи о том, что Владыку хотят перевести в другую епархию.

- Нет, нет, - ответил Святейший, - я даже не думаю его переводить. Всего хорошего тебе в твоей дальнейшей жизни...

Столь подробно воспроизвели мы разговор иподиакона Иоанна с Патриархом Алексием, потому что из него видно, как, хотя и вызывая порою улыбку Святейшего, свободно разговаривает он с ним. И не потому что дерзок. Нет... Просто ощущая свою общность с ним.

Эмоциональной вершиной поездки в Москву стало паломничество в Троице-Сергиеву лавру.

«Я про все забыл и ничего не видел вокруг себя, - пишет он. - Чувствовал только одно - что я совершенно один и нахожусь среди дремучих лесов, будто я вступаю в монастырь, постригаюсь, что я монах. Как будто бы меня кто невидимо обнял и спрашивает: "Кто ты, откуда и куда идешь?" Я отвечаю: "Иду в монастырь, хочу быть монахом, исполнять иноческие правила и послушания". Когда же я увидел там неполадки, запустение и мерзость безбожных людей, я готов был взять метлу и выгнать их вон из пределов св. земли. Господи, прости меня, может быть, ревность моя не по разуму?!

Но все-таки я в лавре. Вот Успенский собор. Рядом колокольня. Влево от нее, за церковью преподобного Михея, -трапезная. Возле Успенского собора стоит небольшая часовня,

за ризницей находится Троицкий храм. Так как служба уже началась, я поспешил в церковь впервые помолиться у раки преподобного Сергия и поклониться его святым мощам. С великим страхом и любовью приложился я к раке святого угодника Божия. Когда пели Херувимскую песнь, я чувствовал, что в это время со всеми святыми угодниками и ангелами воспевал песнь хвалебную и преподобный Сергий».

«КОГДА Владыка благословлял, можно было получить духовное удовольствие и пользу, даже издали наблюдая, как он это делает... Он имел обыкновение положить на мгновение левую руку на голову стоящего перед ним человека и в это время истово, не торопясь, благословлять его. Несмотря на то, что это движение повторялось Владыкой тысячи раз, в нем не было ничего шаблонного, стандартного, бездумного...»

Владыка Мануил, как вспоминают знавшие его, всякий раз видел перед собой не часть толпы, а отдельного человека. Это был настоящий духовный труд... К этому труду и приучал Владыка Мануил своего келейника...

Едва ли не с самых первых дней пребывания у епископа Мануила Иоанн - этот самый, может быть, выдающийся церковный публицист XX века! - приохотился и к литературному труду.

«Мой милый Ваня, - записал 23 января 1946 года епископ Мануил, - сегодня занес в келлию составленную им по моему благословению "Молитву благодарения за день". Исправлю ее, и начнем мы с ним возносить ее каждодневно».

С этого дня, 23 января 1946 года, и надобно считать литературный стаж митрополита Иоанна...

Было ему тогда девятнадцать лет.

Причем отметим сразу, что литературная работа была поначалу только ответом на запросы текущей жизни.

Вот, например, 1 марта, после утрени, к епископу Мануилу подошла отроковица Александра.

- Дайте мне молитву на мой день рождения... - попросила она.

- На день рождения?! - удивился Мануил. - Но специальной молитвы на день рождения нет.

- А почему нет?

Епископ объяснил, что раньше на Руси отмечали только именины, но, уже дома, решил, что сейчас такая молитва все-таки нужна, и поручил составление ее келейнику. Иоанн с радостью взялся за работу.

На следующий день, 2 марта, молитва была готова.

«Рано утром, - записал епископ Мануил, - Ваня принес мне составленную им молитву на день рождения. Я заслушал ее. Написал он ее легко, и по размерам своим она не утомительна, удачна и в выражениях легка и ясна. У Вани, несомненно, имеется дар составления молитв на разные случаи».

Шаг за шагом, исподволь вовлекал епископ Мануил келейника в серьезную литературную работу. «Ваня с великой радостью принял от меня послушание записывать жизнеописания исповедников и подвижников благочестия местной епархии», - отмечает он в дневнике. И на следующий день: «Вечером подходит Ваня и говорит:

- Мне любо и приятно ваше послушание записывать жизнеописания подвижников и праведников нашего времени. Но еще лучше будет и спокойнее для моей души, если вы отслужите молебен перед началом этого доброго дела.

- Хорошо, завтра я отслужу тебе».

А вот запись, датированная 18 марта...

«Сегодня у меня снова сорочинский гость, боголюбец Сергей Федорович, давший мне столько имен для Сорочинского патерика. Вечером я служил ему обещанную литию о сих подвижниках и о его родителях и сродниках...

Когда я поминал сорочинских праведников (сколько лет их мало кто поминал), я чувствовал их близость к келлии Вани, где я служил, и состояние какой-то особенной радости было у меня... и после моления долго не проходило...»

Тогда только третья неделя пошла, как получил Ваня послушание записывать жизнеописания подвижников благочестия...

Близость праведников к келий Вани...

Снова и снова повторяется это ощущение у Владыки Мануила. На второй день Святой Троицы, сразу после поставления Иоанна во диакона, епископ записывает: «О. Иоанн у меня и Ваня, и старец. Дар рассуждения у него громадный».

И еще... «Я рад, что приохотил его к сонму русских святых и праведников, и он возлюбил мир этот полнотою своей душевной чистоты...»

В написанном в эти годы Иоанном Снычевым акафисте «Пресвятой Богородице ради чудотворнаго Ея образа Табынския» есть удивительная сцена...

«Некогда диакон чернец, грядущий с села во святую обитель, услыша Твой глас: Да потщится правоверующая братия богоспасаемыя обители прияти Мя в Храм Господа Моего. Убояся прельщения, не внях неземному гласу сему, паки же возвращахуся ему путем тем, слыша глас Твой: Да прииди и

виждь. Уразумех, яко глаголы сии свыше суть, прииде на место, откуда слышен бысть глас сей и узрех святую икону Мати Божия, на камени велием близ горы Табынския, у источника воднаго, возрядовахся духом...»

Удивительна здесь не только известная по многочисленным преданиям история обретения чудотворного Табынского образа Пресвятой Богородицы, а полнота душевной чистоты, с которой запечатлевает эти предания Иоанн в составленном им акафисте.. .

Он как бы сам преображается в этого «диакона-чернеца», сам слышит глаголы, которые «свыше суть», сам видит «на камени велием близ горы Табынския» чудотворный образ...

Это оттуда, его голос: «Мы же дивяся сему вопием Ти сице: Радуйся, явлением святыя иконы Твоея милость Божию нам возвестившая; радуйся, чистым сердцем глас Твой святый явившая. Радуйся, Мати щедрот и милосердия; радуйся, милости сокровище многоценное. Радуйся, с небесных высот на рабы Твоя призирающая; радуйся, покровом Твоим нас осеняющая. Радуйся, яко милость Твоя посещает христианские веси и грады; радуйся, яко милосердие Твое сердец наших отрада. Радуйся, Похвало Табынская и всего мира Надеждо и Утешение».

Еще в госпитале, когда над его сердцем пронесся ураган ветхозаветной злобы и ярости, красноармеец Снычев увидел сон...

Он стоял в поле...

И какое-то таинственное, невидимое Существо вложило в правую руку семя. Иван взмахнул рукой - и одним махом оказалось засеянным все поле. И сразу же появились всходы, распустились листочки, появились цветы, а следом и плоды...

Плоды эти были наподобие арбузов и во множестве лежали на земле.

Иван стал осматривать их, но они были зелеными.

Рассматривая плоды, он все дальше и дальше уходил вглубь поля, и когда дошел до середины, увидел незасеянную пашню.

На пашне лежал большой деревянный крест. Иван поднял его и - крест был выше головы! - взглянул на него снизу. И тут светлый луч прошел через голову, достигая самого сердца. На душе стало светло и радостно.

- Это Крест Господень! - возвестил внутренний голос, и Иван приподнял крест и взвалил на плечи.

Когда он нес его, на небе появились черные тучи, тьма покрыла землю. Засверкали молнии, загремел гром, завыл ветер, но Иван продолжал идти.

Закончилось поле, по грязи шел Иван к родному селу. И

только там опустил на землю крест. Но сейчас крест больше походил на длинное бревно с поперечной перекладиной.

- Я знаю, кто ты... - сказала Ивану вышедшая из дома матушка Феврония. - Ты - юродивый...

На этих словах и проснулся Иван. Долго лежал, не двигаясь, на госпитальной койке...

Ясность сновидения была поразительной, но смысл разгадать не удавалось.

- Я понимаю, что крест - это страдания... - сказал Иван соседу, который, как и он, был человеком верующим. - Значит, надобно ждать скорбей... Но остальное?

- Не волнуйся... - успокоил его сосед. - Твой сон очень хороший.

Ну, а нам, размышляющим о сне красноармейца Снычева пятьдесят пять лет спустя, представляется он пророческим, потому что весь жизненный путь Владыки Иоанна и был путем через засеянное поле.

Митрополит Иоанн видел, как поднимаются ростки посевов, как распускаются цветы, но созревания плодов - увы! - не суждено было дождаться ему.

И он нес, нес тяжкий крест святительства... Многие из его современников видели, что это Крест Господень.

Другим казалось, что это просто «бревно с поперечной перекладиной», не пригодное ни на что...

Владыка Иоанн слышал голоса и мысли и тех и других и нес, нес свой крест до конца, до той самой небесной обители, где ждали его первые наставники...

«Он часто говорил, что живет в послушании... - говорит Никон, епископ Уфимский и Стерлитамакский. - Хорошо помню, как он сказал, что епископство он тоже принял из послушания. Таким же послушанием виделась ему и Санкт-Петербургская кафедра. Ему иногда советовали просить Патриарха вернуть его в Самарскую епархию, где почти все верующие - его чада, люди, духовно ему близкие, с которыми ему было бы намного легче. Но Владыка неизменно отказывался, говоря, что несет послушание. И он пронес его до конца жизни безропотно, как бы трудно ему не было. Его дела не разошлись со словами, которые он любил повторять: "С креста не сходят - с него снимают"»,

Сон приснился Ивану Снычеву в первые дни января 1945 года, когда врачиха пригрозила закатать его за рождественское говение в лагеря. А через три года, 10 января 1948 года, епископ Мануил объявил о рукоположении во священника...

«Это случилось в субботу вечером... - вспоминал потом митрополит Иоанн. - Мы с Владыкой вернулись из собора после

всенощной. Я все еще был исполнен той небесной радости и умиления, которые охватывают меня при звуках церковных молитв и песнопений... Как всегда, мои мысли и чувства были направлены к Богу, по-прежнему я готовился к предстоящему мне служению ранней литургии. Я был далек от мыслей о какой-либо перемене в моей жизни и менее всего о повышении или награде, потому что знал, что я, как человек, исполнен недостатков и грехов, и к тому же я еще так молод...»

По словам Иоанна, страх и трепет овладели им, когда он услышал объявление епископа. Страх - потому что считал себя недостойным этого сана. Трепет - из-за осознания, что все уже решено безповоротно. Иоанн знал, что если Владыка решил что-то, отказ будет оскорблением для него.

Поэтому, отдавая себя всецело в волю своего старца и отца, надеясь на его святые молитвы, Иоанн решил принять сан, возлагая на свои, как он говорил, немощные рамена это иго Христово.

Последние дни перед рукоположением тянулись напряженно и медленно...

Последние две ночи Иоанн бодрствовал, засыпая только под утро.

Нервы были напряжены.

Иногда казалось, что все кругом - и природа, и люди -меняется в преддверии волнующего дня.

«Все эти дни, - рассказывал Владыка Иоанн, - я боялся кого-либо обидеть, а особенно Владыку, потому что каждое оскорбление, причиненное мною человеку, приведет к потере молитв и воздыханий моих ко Господу Богу о ниспослании мне Божественной благодати в таинстве Священства».

Последняя всенощная служения Иоанна в сане диакона прошла в молитвенном плаче о своем недостоинстве и неизбежно предстоящем служении. Сердце взывало ко Господу Богу об укреплении душевных и телесных сил. Оно то ужасалось тяжестями пасторского служения, то наполнялось небесною радостию при воспоминании о благодатных дарах Святаго Духа.

Уста крепко замыкались из боязни повредить настроению души. Все чувства и все суставы бренного тела были, как вспоминал Владыка, в каком-то неописуемом непонятном состоянии. Наконец, наступил великий день - день, который остался памятным на всю жизнь и который лег основой для последующего духовного расцвета и пастырского служения.

Это был день Обрезания Господня и день памяти святого Василия Великого. С робостью и восторгом думал Иоанн о совпадении, что и его Господь испытывает лихорадкой, которой часто страдал этот великий угодник.

Храм был переполнен людьми. Тысячи глаз были устремлены к алтарю, где совершалась божественная литургия. Многие с большим напряжением ожидали того момента, когда святой покров накроет голову будущего иерея.

«Каково было мне переживать эти великие святейшие минуты, когда я, недостойный, являлся причиной этого напряженного состояния молящихся! Сердце мое сильно волновалось и болело, ибо наступали минуты моего рукоположения. Эти минуты, как всегда в таких случаях, словно хотели подольше держать меня в этом нервном и трепетно-сладостном напряжении, они тянулись невероятно долго.

Но вот тихо священный покров коснулся моей головы и покрыл ее. Послышался не то тихий плач, не то стон среди молящихся. Сердце мое затрепетало от жалости к этим со-страдальцам моим, да и я не мог удержаться от слез, потому что наступил момент, когда нужно особенно усердно и пламенно-дерзновенно просить у Господа Бога небесной помощи и подкрепления. Теплые благодатные и радостные слезы потекли из глаз. Три раза вынимал я из кармана платок, чтобы собрать эти горячие слезы.

Нельзя человеческим языком описать на бумаге эти пережитые во время рукоположения минуты, которые неизгладимо останутся в душе. Перед тем, как ввести меня во святой алтарь, Владыка обратился к верующим с просьбою о том, чтобы они усердно молились за меня Богу и чтобы весь народ соучаствовал со священнослужащими в пении «Аксиос».

Два диакона, словно два ангела, ввели меня в алтарь и подвели к Престолу Всевышнего. Все совершилось по чину. И благодать Божия, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющи, возвела меня на степень священства.

Никогда не забуду этих благодатных минут, в которые душа моя восчувствовала приток благодати Божией, и стало мне так тепло и радостно. Пройдут года, может быть, и десятки лет безвозвратно, но придется ли еще хотя бы один день быть в таком состоянии, в каком я находился в день своей хиротонии?! Навряд ли...

О, какими устами и языком восхвалю я Господа нашего Иисуса Христа, сподобившего меня такой великой чести, что поставил бренного человека над делами рук Его!

О, Троице Святая, буди же благословенна во вся веки!

После запричастного стиха я вышел на амвон. Я должен был обратиться к верующим со своим, хотя и кратким иерейским словом. Все молящиеся жадно внимали моей проповеди. Видно было, как они с величайшим страхом и благоговением стояли в храме, боясь опустить хотя бы слово. Все словно за

таили дыхание. Не слышно было ни шума, ни шороха - была благоговейная тишина...»

ВО многом именно этой благоговейной тишиной и объясняется стремительность духовного роста Иоанна.

Уже само постоянное общение с епископом Мануилом было великим даром для юноши... Но епископ Мануил не просто общался - он взращивал свое духовное чадо. И не просто взращивал, а стремился вложить в него весь свой опыт, все свои знания, ибо это могло потребоваться отцу Иоанну при исполнении того служения, к которому он был призван.

Благоговейной тишиной окружил епископ Мануил своего воспитанника, и прямо на глазах появлялись всходы, распускались листья... Цветы превращались в плоды...

Вот только дождаться полного созревания их ~ увы! - не суждено было епископу Мануилу, ибо, как в Ванином сне, в реальной жизни надобно было нести тяжкий крест, который многим казался просто «длинным бренном с поперечной перекладиной». И епископ Мануил нес его, дивя своих - вспомните характеристику, данную Мануилу вождем-обновленцем Александром Введенским: «Горбатый и фанатичный карлик...» - врагов и недоброжелателей.

А сейчас, возрождая Чкаловскую епархию, поднимая своего келейника, епископ Мануил, конечно, спешил...

Он боялся не успеть...

Как в Петрограде в 1923 году, когда требовалось очистить город от обновленческой заразы, епископ Мануил и здесь, в Чкалове, знал, что ему не дадут довести дело до конца.

Поэтому и спешил сделать как можно больше...

Все дневники, которые он вел в Чкалове, пронизаны ощущением приближающегося ареста...

«Сегодня ночью Проснулся в три часа... ~ записывает он 22 января 1946 года. - В углу за койкой вновь услышал мышиный звук. Неприятно это действует на меня, угнетающе.

Мыши в моей жизни вот уже несколько лет являются безошибочными предвестниками крещения Божеского через арест (1933, зима), перемены помещения (8/22.VII.1930 и другие случаи)...» «Снова слышу роковой звук - в 5.40 утра, во время чтения утреннего правила, под угольником стали скрестись мыши, - пишет епископ Мануил 23 февраля. - Трикраты сие сотворила мышь, переполошив душевно меня».

Приходил день, мышиное скребение сменялось шорохом казенных бумаг, шепотом, слухами...

Говорили, что скоро епископа Мануила сменят...

Говорили и даже видели во снах, что он скоро умрет...

Шептались, что, видно, опять арестуют его...

«Мысли о смерти всецело занимают меня... - записывает в дневнике епископ Мануил. - А чувство мути, перемежающейся с болями в области печени, все усиливается. Гляжу на... незаконченные работы, и грусть охватывает сердце мое... Я ведь совершенно не готов к вечной жизни, не оправдан...»

И словно в ответ на это отчаянное покаяние - запись, сделанная 15 июня 1946 года, в день тридцатипятилетия монашеского пострига: «Почему я благоговею перед о. Иоанном? Хочу воплотить в нем то, что на себе не удалось выполнить».

Иоанн, конечно же, ощущал это нетерпение епископа Мануила.

И он отвечал на него...

Поразительно, необъяснимо, как стремительно взрослеет он, как быстро возрастает духовно...

Ощутить этот рост позволяет его столкновение с отцом Леонидом Смирновым, тем самым священником, из рук которого впервые причастился он, к которому пришел три года назад, демобилизовавшись из армии...

В 1947 году, после Крещения, на имя Владыки Мануила поступило заявление от церковного совета Петропавловской церкви с жалобой на настоятеля. Причетники жаловались, что отец Леонид злоупотребляет выпивкой, и просили убрать его из города.

Это была уже не первая жалоба на Леонида Смирнова, и Владыка подписал указ о переводе отца Леонида в Абдулино.

Однако отец Леонид указу не подчинился.

Он сумел разжалобить прихожан и начал обличать тех, кто писал жалобу.

Народ взбунтовался.

- Мы не пустим тебя, батюшка! - кричали одни.

- Мы изгоним всех иуд и негодяев из нашего храма! -кричали другие, поглядывая на членов церковного совета.

- Вон их отсюда!

- Батюшка, не бойся! Мы тебя не отпустим, страдалец ты наш! До самого архиерея дойдем, но тебя в обиду не дадим!

«Положение было критическое, - пишет в книге «Митрополит Мануил Лемешевский» митрополит Иоанн. - Для умиротворения народа Владыка послал своего келейника-диакона. (Т.е. самого отца Иоанна. - Я. it*. ) Все было, кажется, приложено для умиротворения Петропавловского прихода. Но умиротворение так и не последовало. Отец Леонид уехал из Бузулука, но народ долго бунтовал и даже были выкрики о закрытии

храма, раз нет их любимого батюшки. Только спустя год народ осознал свою ошибку и просил у Владыки прощения за свой неразумный поступок против него.

Святитель очень сожалел, что он не сумел своевременно убрать о. Леонида, и за свою медлительность получил такой удар.

- Смотри, отче Иоанне, - наставлял он своего келейника, - когда будешь архиереем, не допускай промедлительности, какую я допустил в деле о. Леонида Смирнова».

Многие ли из нас, окажись на месте Владыки Иоанна, сумели бы поступить так же, как он?..

Возможно, что мы бы нашли силы подняться над прежними симпатиями и привязанностями. Но ведь наверняка при этом мы бы постарались позабыть навсегда об этой привязанности. Позабыв, нам легче было бы сделать то, что мы должны сделать - осудить своего бывшего наставника и учителя.

Но это мы, не имеющие достаточного духовного разумения...

Владыка Иоанн не нуждался в подобных ухищрениях. Как бы даже преднамеренно приводит он в своей книге слова о любимом батюшке, отце Леониде Смирнове, с которым он не хотел в юности расставаться даже на ночь!

Любимый наставник не заслонял ставшего неисправным священника, ставший неисправным священник не заслонял любимого в юности батюшки...

Юноша Ваня превращается в отца Иоанна...

Случись это в двадцатые или тридцатые годы, отец Иоанн вполне мог стать подельником Владыки Мануила, пошел бы вместе с ним крестным путем через тюрьмы и лагеря...

Он дорос до этого...

Да, собственно говоря, отец Иоанн отчасти и был организатором и вдохновителем крестных ходов, которые послужили формальным поводом, чтобы ускорить арест архиепископа.

«В девятую пятницу после Пасхи перед Табынской иконой Божией Матери совершалось моление и чтение акафиста. Епископ Мануил очень чтил этот образ и мечтал иметь специальный акафист, но для него не было составителя.

Как-то Владыка отбыл обозревать свою епархию, а я по разным причинам остался Дома. И вдруг в это самое время у меня появилось непреодолимое желание написать акафист Богородице. Я взял оставленную старцем книгу описания истории Табынской иконы Богоматери, прочитал внимательно, помолился и приступил к составлению.

Дело шло быстро и хорошо. К вечеру следующего дня акафист был уже отпечатан на машинке. Я аккуратно обернул его чистой белой бумагой и написал нежными тонами: "Дар Неба".

Сам ликовал от радости, что исполнил давнишнее желание старца, но возникал вопрос: "Примет ли мой скромный дар Царица Небесная?"

Скоро возвратился Владыка, и на лице его отразилась радость. Он был удивлен, что я в такой короткий срок смог составить акафист.

Однако в том году гражданские власти отменили торжественное шествие в Табынь, где явилась икона. Некоторые богомольцы решили частным путем совершить паломничество, и их благословили идти по два-три-четыре человека. Но вскоре после этого Владыку вызвал уполномоченный. Оказывается, паломники, вопреки наказу духовенства и Владыки, шли в Табынь большими группами, а некоторые, нарядив ветками образок Божией Матери, несли его открыто. Люди с разных местностей выходили им навстречу и увеличивали число шествующих.

Уполномоченный страшно возмутился, и все неприятности вылились на Владыку Мануила. Пришлось нам с Ваней Бабынским догонять паломников...»

Как следует из воспоминания митрополита Иоанна, этот инцидент послужил причиной размолвки его с архиепископом Мануилом.

«Не знаю, что случилось со мною, но в моем сердце появилось негодование и противоречие советам старца. А он, почувствовав это, решил наказать меня. И наказал самым строгим образом. Не стал со мною разговаривать, не стал принимать от меня никакие услуги. Все делал сам. Если я шел с ним в храм, то шел позади, в молчании. Мне было больно, но смириться и попросить прощения у старца я никак не мог - слишком сильно одолевали мое сердце гордость и самолюбие. Возникали сомнения: не уйти ли мне от Владыки, пока он в отъезде, и сделаться нищим или все же подождать его возвращения?

Вдруг, после мук, сердце мое озарилось таинственным, невидимым светом, который помог мне принять единственно верное решение: нет, останусь!»

В другой раз, охваченный негодованием против старца, отец Иоанн зашел в свою келью и... залез под кровать.

- Пусть, думаю, - рассказывал потом митрополит Иоанн, ~ поищут меня, раз так со мной поступают! Не знаю, долго ли мне пришлось находиться в таком «осадном» положении, но меня обнаружил в моем укрытии священник, гостивший у нас. Войдя в мою келью и заглянув под кровать, он удивился: «Да чего ты сюда забрался? Вот диво!». Тогда я вышел на улицу и ночевал в яме, на развалинах дома. Много я тогда передумал, представляя себя в разных позах, но одновременно

меня мучила совесть, и после борьбы с самим собой я припал к ногам старца. Я поведал ему все, что творилось в моей душе. «Больше я никогда так не поступлю с тобой», - сказал старец и повел меня в свою келью. Слезы радости полились из очей моих...

ОДНА из прихожанок сказала архиепископу Мануилу:

- Ты отец души нашея...

Дети гурьбой окружали его на улицах. С улыбками и приветствиями бежали к низенькому, седобородому архиерею, изо всех углов и переулков...

Трехлетний ребенок на Пугачевской улице, по которой архиепископ Мануил ходил в церковь, всегда встречал его словами: «А вот Боженька идет...»

Недоброжелатели ~ были такие и среди духовенства! - говорили, что он слишком горд и независим, что он груб и несдержан, даже слово придумали такое - «мануиловщина»... Впрочем, это уже после ареста архиепископа...

Но не гордостью и независимостью отличался архиепископ Мануил от других архиереев. Не грубостью и несдержанностью...

«Будь человеком, умеющим отказывать себе... - говорил он. ~ Отдавай от себя самое дорогое, самое близкое, самое драгоценное, как, например, созидаемый тобою для себя покой, временный уют, тепло и многое другое - ради любви к ближнему своему».

И он отдавал....

Это и вызывало любовь к нему людей с чистыми сердцами; это и вызывало подозрительность, зависть, а порою и ненависть других.

9 мая 1946 года епископ Мануил записал в дневнике: «После службы в церковь вдруг ввалилась ватага комсомольцев и пионеров со своими вожатыми. Выезжая на пикник, дети пожелали осмотреть церковь. Вели себя сравнительно прилично, любопытствовали. Я прочел им лекцию, мальчиков подводил к алтарным дверям, показывал иконы и давал объяснения. Одна девица Зоя оказалась настойчивой и попросила узнать день ее ангела. После этого вопроса посыпались просьбы и других девушек назвать им день ангела. Все получили просимое и вскоре вышли из храма, уселись в пять машин и укатили.

- Вот будущая Русь!.. - невольно со страхом и трепетом подумал я о будущности нашей Церкви».

Наверное, страх и трепет, с которыми архиепископ Мануил

думал о будущности нашей Церкви, о будущности нашей России, и отличали его.

Этот страх и трепет стремился передать архиепископ Мануил своему ученику, отцу Иоанну.

14 июля 1948 года Владыка Мануил сказал своему келейнику:

- Сегодня, когда я проводил тебя в церковь, я услышал внутри себя голос... Было сказано, чтобы я поторопился с наградой тебе... Поверь, немного мне осталось пребывать на свободе. Я рад, что успел это сделать для тебя.

В указе о награждении отца Иоанна набедренником было написано: «За трехлетнее неустанное проповедание слова Божия...»

.Семь месяцев прошло лишь со дня посвящения отца Иоанна в сан иерея. Всего полтора месяца оставалось до той ночи, когда уведут архиепископа Мануила из тихой кельи в тюрьму...

4 сентября в одиннадцать часов вечера отец Иоанн приготовил воду, чтобы помыть Владыке Мануилу голову и ноги.

~ Отче... - сказал архиепископ. ~ Знаешь ли ты, что, возможно, в последний раз моешь мне ноги?

~ Почему? - спросил келейник.

Владыка не успел ответить - раздался громкий и требовательный стук в парадную дверь.

- Кого это недобрая несет в такой поздний час? - сказал архиепископ Мануил. - Пойди, отче, посмотри...

Отец Иоанн вышел из кельи, но живший в доме мальчик Георгий уже впустил непрошеных гостей. Их было трое. ~ Что вам нужно? - спросил отец Иоанн. ~ Паспортная проверка...

Отцу Иоанну не понравилось, что один из мужчин не сводил глаз с двери кельи Владыки Мануила, и он попытался, заскочив в келью, закрыться изнутри, но не успел. Мужчина бросился к двери и, надавив на нее, отбросил к стене отца Иоанна.

- Куда вы лезете?! - возмущенно закричал отец Иоанн. -Владыка моет ноги! Дайте спокойно домыться!

- После домоете! - выталкивая его из кельи, сказал мужчина. Несколько часов шел допрос архиепископа Мануила в его

келье. Потом начали обыскивать весь дом. Безжалостно рылись повсюду.

Когда обыск подходил к концу, двери кельи открылись, и Показался архиепископ. Он был одет в рясу.

- Я надеюсь, что вы дозволите мне проститься с домашними? - спросил он и подошел к отцу Иоанну. - Возьми...

И протянул свои карманные часы.

- Владыка... - только и смог сказать отец Иоанн.

- Прощай, сын мой... - проговорил архиепископ. - Прощай.

- Прости меня! - заливаясь слезами, отец Иоанн упал к ногам Владыки. - Прости за все, что я мог причинить твоему больному сердцу!

- Не унывай, сын мой... - поднимая его, проговорил архиепископ. - Оправдай мое доверие... Я вернусь...

Сопровождаемый конвоем, Владыка вышел на улицу. Зарокотал мотор машины. Все стихло... Отец Иоанн остался один.

Он еще не знал, что снова доведется увидеть своего наставника только через восемь лет...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В НЕМ ЧУВСТВОВАЛСЯ СТАРЕЦ

И ВОТ снова, как в раннем детстве, повторяется в жизни Иоанна Снычева явление оставленного всеми родного дома...

Он только что вернулся из Москвы, пришел в архиерейский дом, Где прошли три года жизни, но дом был пуст... Все домашние архиепископа Мануила разошлись, разъехались кто куда...

Снова, как в далеком детстве, одиночество навалилось на отца Иоанна Он ходил по опустевшим комнатам архиерейского дома, натыкаясь на не прибранные после обыска вещи...

Вздыхал... Плакал... Молился...

К сожалению, дело по обвинению архиепископа Мануила до сих пор не открыто1, но понятно, что преследование Владыки происходило в русле притеснений, которым подвергалась в те годы вся Русская Православная Церковь.

Притеснения эти организовывались по инициативе М. Суслова, Д. Шепилова, Н. Хрущева, В. Абакумова и других партийных руководителей и в первые годы после войны сдерживались И.

Сталиным.

Нелепо изображать И. В. Сталина, как это делается порою, поборником Православия и русским патриотом, но тем не менее осенью 1948 года именно он не позволил последышам ленинской гвардии протащить постановление ЦК

---

1 Дело митрополита Мануила было открыто ровно в той степени, чтобы воспрепятствовать его канонизации на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году. Тогда стало известно, что Мануил якобы давал показания на некоторых священнослужителей. Не опровергая эти сведения из-за невозможности познакомиться с самими документами,

«О мерах по усилению пропаганды научно-атеистических знаний»2. Этим, однако, и ограничилась сталинская защита Церкви... Отметим, что, хотя своего пика гонения на Православную Церковь достигли после смерти Сталина, усиливаться они Начали еще при его жизни.

В конце лета 1948 года были запрещены крестные ходы из села в село, запрещены молебны на полях, ограничены разъезды архиереев...

28 октября 1948 года Совет Министров отменил выданное 10 августа распоряжение на открытие двадцати восьми православных храмов, и с этих пор разрешения на открытие православных церквей уже не выдавались...

А постановление от 16 ноября 1948 года достойно остаться в качестве примера атеистического безпредела. Священникам запретили превращать проповеди в уроки Закона Божия...

О чем же должны были говорить прихожанам батюшки, чему учить?

Еще более цинично этот атеистический безпредел проявился в том, что все эти запрещения и ограничения под давлением Совета по делам религии оформлялись теперь как решения Синода.

Отец Иоанн видел, как нарастают гонения на Церковь.

В Чкаловской епархии запретили крестный Ход к месту явления чудотворной Табынской иконы Божией Матери...

В последние недели перед арестом Владыки Мануила отец Иоанн помогал ему в подготовке двух писем Святейшему Патриарху, в которых епископ Мануил отчитывался за годы, проведенные в Чкаловской епархии, и сообщал об усилении антирелигиозной пропаганды в области...

«Простите за эти вырвавшиеся из истерзанного сердца немногие строчки и правдивые слова, дорогой Первосвятитель наш и отец Ходатай! ~ писал Владыка. - И не обижайтесь на меня ради Самого Господа нашего Иисуса Христа: ведь Вы должны знать и все печальные и темные стороны церковной жизни нашей горячо любимой Родины, и в частности Чкаловской епархии. Но могу Вас, Ваше Святейшество, заверить, что больше Вы от меня не получите письма с такого рода содержанием...»

---

отметим, однако, что вызывает недоумение, отчего же чекисты так упорно (по числу посадок едва ли кто еще способен сравниться с ним) преследовали Владыку, если он сотрудничал с ними. Вместе с тем, зная стиль работы советских чекистов, вполне можно допустить, что эти якобы сделанные Владыкой Мануилом показания являлись лишь средством воздействия на него, 2 первоначальное название: «О мерах по усилению антирелигиозной пропаганды».

И вот арест.

Арест, которого Мануил ожидал и который все равно оказался неожиданным и для него и для домашних.

Идея отца Иоанна поехать в Москву и там поискать защиты у Патриарха не лишена была здравого смысла. Ведь молодой священник не мог знать, что так теперь везде, а не в одной только Чкаловской епархии.

И как бы и повод был...

Уже закончили оформление составленного архиепископом Мануилом «Каталога русских архиереев за последние 50 лет».

Этот труд и повез отец Иоанн в Москву, чтобы лично передать его Святейшему...

Прибыл он в столицу 3 декабря, накануне Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Святейший служил в Никольском храме в Кузнецах...

Отец Николай Колчицкий, когда отец Иоанн обратился к нему, дозволил принять участие в богослужении. Патриарх тоже проявил благосклонность и благословил служить с ним литургию и в самый день праздника в Елоховском соборе.

Милости эти отчасти были извинением за невозможность заступиться за архиепископа Мануила.

Во время приема в Патриархии Алексий I упрекнул отца Иоанна, что его не известили об аресте архиепископа раньше...

- Мы могли бы перевести Владыку в другую епархию и тем самым избавить его от преследования местных властей...

Почему Патриарх Алексий говорил так?

Возможно, это было попыткой утешить отца Иоанна... Возможно, Святейшему казалось, что недоразумения, связанные с гонениями на Церковь, уже разрешены.

Основание для этого давало инструктивное письмо, которое через несколько дней, 6 декабря 1948 года, Совет по делам Русской Православной Церкви разошлет своим уполномоченным. В письме предлагалось принять меры, чтобы на местах не чинилось никаких препятствий к проведению крестных ходов на воду, молебнов и крещенских водосвятий.

Святейший Патриарх знал о письме, но он не мог знать, что письмо - часть провокации, задуманной врагами Церкви.

Ведь после особенно многолюдных в этом году крестных ходов и водосвятий «ленинцы» начнут бить тревогу.

«30 ООО жителей Саратова участвовали в водосвятном молебне, - доложит Г. Маленкову министр госбезопасности В. Абакумов. - Свыше 500 из них купалось в специально оборудованной проруби».

Тогда же в «Правде» появится статья «Саратовская купель», послужившая сигналом к началу новых нападок на Церковь...

Ради этого, как мы понимаем это сейчас, и рассылал Г. Карпов своим уполномоченным письмо... Но Повторим, что подлинного значения его Святейший Патриарх в начале декабря 1948 года не мог знать. Ему казалось, что письмо это, напротив, свидетельство предстоящего потепления...

Возможно, поэтому-то и обнадеживал он отца Иоанна в деле Владыки Мануила.

Как вспоминал сам митрополит Иоанн, вышел он тогда от Святейшего немного утешенным...

А В «САРАТОВСКОЙ купели», этом грандиозном водосвятии на Волге, отец Иоанн участвовал сам...

Вернувшись из Москвы, он встретился с саратовским Владыкой Борисом, под управлением которого находилась сейчас и Чкаловская епархия.

Состоялся, как вспоминал митрополит Иоанн, откровенный разговор. Владыка Борис предложил отцу Иоанну поступить в Саратовскую семинарию.

Владыка Мануил все еще находился в Чкаловской тюрьме, и суда над ним не было... И хотя на свидания к Владыке не пускали, а передач не принимали, сомнения мучили отца Иоанна...

Может ли он оставить сейчас своего духовного отца?!

Сомнения эти разрешил отец Даниил, один из последних иноков Оптиной пустыни.

- Бог благословит тебя в семинарию... - выслушав вопрос отца Иоанна, посоветовал он. ~ Поезжай...

«На сердце, ~ вспоминал митрополит Иоанн, - стало легко».

~ Давно бы так надо... - сказал Владыка Борис, когда отец Иоанн доложил о своем согласии.

Вскоре, вероятно, как раз к знаменитой «саратовской купели», отец Иоанн был зачислен на второй курс Саратовской духовной семинарии.

Потом отец Иоанн узнает, какой характеристикой снабдил его Владыка...

« Это мануиловец, - было написано там, - пораженный пережитками прошлого (выделено нами. - Н. К.). На вас лежит забота очистить его от всего этого, следить за ним как за опасным человеком».

Вероятно, для того, чтобы удобнее было следить за опасным человеком, ректор семинарии, отец Феогност, разместил отца Иоанна отдельно от других учащихся.

Как вспоминает митрофорный протоиерей Иоанн Букоткин,

учившийся в то время в Саратовской семинарии, «первый год мы жили с ним в разных спальнях, но, несмотря на это, я всегда будил его, как и вообще всех, кому необходимо было рано вставать. Просыпался я без будильника, каждый день в одно и то же время - около пяти часов утра. Зажигал свечу и, прикрыв ее ладонью, стараясь не разбудить спящих, шел к отцу Иоанну. Он жил один в бывших архиерейских покоях, принадлежавших некогда саратовскому Владыке Борису. Приоткрыв потихонечку дверь спальни, я прикреплял к дверной ручке горящую свечку. И едва только свет касался лица отца Иоанна - он просыпался, при свете свечи одевался и уходил на первый этаж в крестовую церковь для совершения молитвенного правила, которое он регулярно и неукоснительно соблюдал...»

А вот еще один портрет семинариста Иоанна Снычева...

Это воспоминания Валентины Сергеевны Дюниной, которая в пятилетнем возрасте в 1949 году впервые увидела своего будущего духовного отца в Саратове...

«Хорошо помню, как мама привела меня в семинарию к литургии... Когда пришли в храм, верующие посоветовали поставить меня "впереди", около амвона. По двум сторонам около него стояли воспитанники семинарии, а на аналое лежала праздничная икона. Кажется, пели два хора... Мама оставила меня, а сама встала среди народа. Как ребенку, служба показалась мне длинной, и я изрядно устала, но всю литургию мое внимание привлекала "тетя", которая в голубом облачении стояла с правой стороны престола. С ректором служили всего три священника. "Тетя-батюшка" была красивая, кудрявая и усердно молилась. Я смотрела на нее и негодовала на свою маму за то, что она меня обманывала, утверждая, что девушки священниками не бывают.

Я еле дождалась окончания литургии. Батюшка приложил к моим губам крест, к нему стали подходить молящиеся.

Вдруг я увидела маму. К тому времени я уже изрядно извертелась и стала похныкивать. Окружающие, как могли, успокаивали меня, но тут мое терпение кончилось и слезы ручьями брызнули из глаз, и я подняла такой рев и крик, что мама, с трудом пробираясь сквозь народ, поспешила ко мне. Прижимая меня к себе, она пыталась закрыть мне рот, а я сквозь слезы агрессивно кричала: "Ты меня обманула! Ты говорила, что девочки, и тети батюшками не бывают, а тетя в алтаре служит!" Маме было и смешно (что меня еще больше сердило), и неудобно перед людьми.

Дело было в том, что время тогда для верующих было сложное. Я же, находясь под впечатлением от церковных служб, мечтала

стать священником. И когда знакомые, встретив нас на улице, спрашивали, кем я хочу быть, я твердо отвечала: "Батюшкой!" Многие просто не понимали, о чем я говорю, другие строили гримасы; а мама очень волновалась и для того, чтобы я перестала говорить подобные вещи случайным встречным, проводила со мной «воспитательную работу», объясняя, что девочки батюшками не бывают...

Образ "тети-батюшки" (потом я узнала, что его зовут отец Иоанн) так и стоял перед моими глазами. Я старалась копировать, как он молился, опуская глаза вниз, и с большим желанием ходила в храм семинарии, проливая море слез, если мама жалела меня рано будить.

Видимо, не без Промысла Божия была эта встреча». Забегая вперед, скажем, что вся жизнь Валентины Сергеевны связана с Владыкой Иоанном. Она стала врачом и лечила митрополита до самых последних дней его. Рядом с Владыкой была она и в роковой день 2 ноября 1995 года...

Но все это впереди, а пока отец Иоанн только начинал учебу в Саратовской семинарии.

Судя по воспоминаниям, на Крещение Господне в 1949 году отец Иоанн служил в верхнем храме Троицкого собора.

Народу было так много, что люди не помещались в храме, полностью была заполнена и Троицкая площадь... После окончания службы все двинулись на Иордань. Собравшихся, по сведениям министра госбезопасности Абакумова, было около тридцати тысяч...

С иконами, с хоругвями двинулись на берег Волги. Началось великое освящение.

Когда святитель Борис погрузил крест в воду, кто-то выстрелил из ружья - стая голубей закружилась над головами верующих.

Сотни людей срывали с себя одежду и прыгали в воду...

ПРОДОЛЖЕНИЕ этой истории нам известно. На стол Г. Маленкова лег подписанный В. Абакумовым доклад. Министр госбезопасности СССР предлагал разобраться с виновными.

Разумеется, во времена владычества «ленинской гвардии» надобности в подобных ухищрениях не было. Тогда - «чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» - священников просто расстреливали.

Но благодаря тому, что еще 11 ноября 1939 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(6) было принято решение - «Указа-

ние товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за №13666-2 «О борьбе с попами и религией», адресованное пред. ВЧК товарищу Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей Русской Православной Церкви и православно верующих, - отменить»1, теперь, десять лет спустя, Абакумову, Суслову, Хрущеву, Шелепину требовалось изобрести некое основание для новых репрессий против Православной Церкви.

Между прочим, как раз в это время подручные В. Абакумова терзали на допросах архиепископа Мануила, пытаясь обвинить его в антисоветской работе. Владыка Мануил держался твердо, и все, что могли вменить ему, свелось к «завуалированной контрреволюции». Судимость эта за недоказанностью преступлений была снята с епископа Мануила в 1958 году.

Ну, а дело, связанное с «саратовской купелью», продолжало развиваться своим чередом...

В апреле 1949 года заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Д. Т. Шепилов представил на рассмотрение ЦК проект постановления «О массовом совершении религиозного обряда в день церковного праздника «крещения» в городе Саратове».

Не дожидаясь решения ЦК ВКП(б), Шепилов разослал на места материалы для семинаров секретарей райкомов ВКП(б), составленные в традициях троцкистско-ленинского безбожня.

Однако, после того, как проект постановления по Саратову был отправлен в архив с пометкой «Решения не принималось. Вопрос тов. Маленковым был доложен тов. Сталину», Шепилов вынужден был заново редактировать уже разосланные по местам материалы. С болью вычеркивал он столь дорогие его сердцу фразы о «воинствующем пролетарском атеизме», «непримиримой борьбе» и т. д. Вся мощь подготовленного «ленинцами» удара ушла впустую. Даже в самом Саратове, который намечено было громить показательно,, никаких оргвыводов, кроме перемещения Владыки Бориса на опустевшую Чкаловскую кафедру, не последовало.

Ну, а отец Иоанн после смены епархиального руководства смог вздохнуть свободнее. Клеймо «опасного человека», наложенное епископом Борисом, было снято с него.

- Я посмотрел на тебя... - сказал ему ректор семинарии

---

1 Тогда же Народному Комиссариату внутренних дел было поручено «произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительском деятельностью, освободить из-под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда Советской власти».

отец Феогност, - и по твоему настроению убедился в противоположности данной тебе характеристики. Учись спокойно. Если будут обижать, обращайся за помощью ко мне.

« Мы стали жить вместе... - вспоминает протоиерей Иоанн Букоткин. - Наши коечки стояли рядом. У каждого из нас было свое собственное занятие. Однако почти все время мы проводили вместе. Отец Иоанн был моложе меня на полтора года, но вел себя очень сдержанно, даже строго. Бывали случаи, когда он улыбался или мягко и благородно шутил. Причем шутки его были весьма поучительны. Он любил читать и, можно сказать, жил с книгой...»

Для нас очень важны эти подробности. Будущий протоиерей Иоанн Букоткин не догадывался даже о происходящем в душе отца Иоанна: «Каких-то особых бесед у нас не было, поскольку мы и так постоянно общались с ним», - но отмечает удивительную, не соответствующую возрасту строгость и сосредоточенность соседа. И еще удивляло его, как много молится молодой иеромонах.

Помимо обязательной для всех воспитанников общей молитвы, которая начиналась в семь часов утра, ежедневно отец Иоанн исполнял свое довольно продолжительное правило.

Жили семинаристы в общежитии на Глубочевом овраге, а занятия проходили на другом конце города. Добирались туда на трамвае или троллейбусе через весь Саратов.

Отец Иоанн всегда выходил на улицу в полном священническом облачении - рясе, скуфейке, сапогах, с иерейским крестом на груди.

Учитывая, что никто из саратовских батюшек не ходил по улице в священнической одежде, поездки отца Иоанна из общежития в семинарию и обратно можно считать актом иерейского мужества.

Как вспоминает Иоанн Букоткин, однажды семинаристы повстречали по дороге женщину с маленьким мальчиком.

Малыш, увидев отца Иоанна, радостно закричал:

- Мама! Смотри, смотри! Клоун!

Об этом свидетельствует и Валентина Сергеевна Дюнина: «Над священниками в рясах нередко смеялись, и я видела, как дети бросали в них камни.

Я горько плакала от своей безпомощности, а если и пыталась защитить, то расплачивалась тем, что и меня начинали дразнить: "Попиха, монашка!"»

Но разве мог прятать за гражданской одеждой свое иерейское существо ученик Владыки Мануила?

16 АПРЕЛЯ 1949 года, когда огласили приговор - десять лет лагерей! - архиепископу Маиуилу было шестьдесят пять лет.

«Лагерь по своему устройству напоминает монастырь, только вывернутый наизнанку. Если в обители жизнь организована на началах свободного самоотречения и сознательного выбора, то зона принудительно вгоняет человека в образ животного, развязывает "низ", страсти, и убеждает в истинности лишь одной сверхчеловеческой и надмирной силы - власти Главного Писаря, держащего в своих руках нити управления Системой. Методично и упорно из десятилетия в десятилетие на этом полигоне воспитывали говорящего зверя. Туповатые вертухаи, не блещущие знаниями надсмотрщики умеют использовать греховную сторону падшей природы Адама. От постоянной сосредоточенности на зле, которым зона окружает заключенных, они теряют образ Божий, утрачивают духовную почву и, обессилев, с покорностью навеки превращаются в рабов материи (и, конечно, Слуг Народа, которые ее организуют в общественный социум)...

Лагерь наиболее полно воплощает естество падшего мира: постоянно творимое насилие и взаимное поедание. Для уголовников и "воспитателей" (палачей) он - дом родной, но и всякую жертву (и тех, кто не сломился на следствии и держится за свое достоинство) он старается превратить в "своего", приобщить - чрез возбуждение греховных наклонностей человеческой природы - к своему адскому мраку. Грязь, голод, холод, позорное безправие, унизительное сведение имярека к инвентарному номеру, к скотским отправлениям и безсмысленному труду загоняют людей в отчаяние, из которого нет выхода. Мировая безсмыслица совершает на пятачке земли, огороженном вышками и опутанном колючей проволокой, свою тризну, сооружает здесь свои капища.

Верующий, попадая в этот ад, вскоре обнаруживает, что отбыть его, просто отмучиться не получается, ибо тьма требует всего человека, засасывает в свой жернов, и надо как-то отодвинуться от черной воронки, отгородиться, хотя ты и связан по рукам и ногам своим безправием... Поэтому нередко церковные люди, попавшие в заключение "за религию", отказывались от принудительной работы, гноились в штрафных бараках и карцерах, лишь бы, как формулировали они словами древнего пророка Давида, "не ходить на совет нечестивых" (Пс. 1,1). Известно, что на Соловках такие "отказники" помещались в отдельном корпусе. В невольничьих колодках веру-

ющие были совершенно безпомощны перед насилием как со стороны карателей, так и "блатной кодлы". Писатель Олег Волков, более четверти века путешествовавший по ГУЛАГу, сравнивал участь русских узников-христиан XX века с судьбой исповедников древности, которых выпускали на арену цирка к хищным зверям. Тигры и львы, считал он, были милосерднее человекоподобных хищников...»

Эта цитата взята нами из составленной П. Г. Проценко биографии епископа Варнавы (Беляева)1.

Глава книги митрополита Иоанна «Митрополит Мануил Лемешевский», рассказывающая о периоде жизни епископа с 1949 по 1955 год, называется похоже - «Крестный путь в Потемских лесах».

Но начинается глава совсем иначе...

« Летом 1949 года святитель поселился (выделено нами. -Н. К.) в местечке Явас, недалеко от города Потьмы Мордовской АССР. Здесь ему пришлось снять духовное платье и надеть светский костюм. Жил он уже не в отдельной келье, а в общем бараке со всеми заключенными».

Вообще-то, так называя принудительное заключение поселением, а зэковскую фуфаечку - светским костюмом, мог написать не знающий ничего о жизни в России иностранец.

Несколько пародийно выглядит и история о клопах, с которыми в бытность свою в лагере архиепископ Мануил заключил «союз о ненападении» друг на друга.

Конечно, можно объяснить эту благодушную незрячесть -книга о Мануиле написана в 1969 году - неведением, владевшим епископом Куйбышевским и Сызранским. Не случайно епископ Иоанн на фотографиях этого времени запечатлен в основном возле цветочков архиерейского сада...

И все же, нам кажется, объяснение надо искать не в благодушии Иоанна, а в характере архиепископа Мануила.

Это он так рассказывал Иоанну о своих лагерных страданиях, что у Иоанна возникало убеждение, будто таким, похожим на проживание в удаленной местности, и было заключение...

Ужасы Потемских лагерей, вероятно, не сильно уступали ужасам лагерей, описанных Варламом Шаламовым или Александром Солженицыным, но Владыка Мануил, в отличие от Солженицына и Шаламова, обладал столь высокой духовной силой, что мог не замечать их.

Более того...

Пребывая безправным зэком, невзирая на преклонный воз-

---

1 Проценко П. Г. В НЕБЕСНЫЙ ИЕРУСАЛИМ. История одного побега. Издательство братства во имя святого князя Александра Невского, Нижний Новгород, 1999.

раст, он находил силы думать о близких, оставшихся на воле, и посвятительски заботиться о них.

«Ты пишешь, что у тебя болит сердечко... - пишет он из Потемских лагерей отцу Иоанну. - Бедненький! Я стал просить у нашего Отца твою сердечную боль переложить по закону замены на меня, ибо я сильнее тебя и легче перенесу ее. И представь себе - 8 апреля начало болеть мое сердце, и я очень обрадовался этому. Напиши, как болит сердце - "щемит", стреляющими болями и т. д.».

И хотя Мануил не скрывал бед, обрушивавшихся на него в лагере, - он рассказывал отцу Иоанну, как отравился на Пасху 1953 года и по дороге в лагерный лазарет потерял сознание и пролежал на снегу, пока его не нашли здесь, -но никогда эти беды не нарушали бодрости духа.

«Какие удары судьбы моей ни последовали бы, - утешал он оставшихся на воле, - но я ко всем им приготовился и к тому прощальному, который может ожидать меня на завтрашний день моей жизни, и остается одно желание - молча, тихо, тихо удалиться по воле и зову моего Начальника тишины Сладчайшего Иисуса Христа в место, Ему одному ведомое, предназначенное именно мне по воле Его, как моего утешителя» .

Митрополит Иоанн не поведал в своей книге, удалось ли архиепископу Мануилу «забрать» его сердечную боль, но о том нравственном уроке, о том духовном окормлении, которое он получал от старца из морозной стужи Потемских лагерей, рассказал подробно и бережно.

«Я страдал и страдаю, - писал архиепископ Мануил, - за свои личные и церковные грехи, ошибки, за бывшие высказывания... И вы немало страдаете за меня, но разница у нас та, что вы, все вместе, делитесь своими переживаниями, а я все в своем собственном одиночестве, ибо нет людей, которые восприняли бы мои скорби и страдания душевные. Но эта замкнутость закаляет душу мою и делает ее стойкой. Плоть моя немощна, но дух бодр и воскрилия его влекут на служение ближним».

Одиночество сопутствовало и отцу Иоанну, пока он учился в Саратовской семинарии. Не было и у него здесь людей, которые восприняли бы его скорби и страдания душевные. И, как и архиепископ Мануил, мог повторить отец Иоанн, что замкнутость закаляет душу...

«Мы учились с митрополитом Иоанном вместе в Саратовской духовной семинарии... - вспоминает протоиерей Свято-Троицкого собора в Саратове Георгий Лысенко. - Его звали монашонком, потому что он был юный-юный, волосы у него были

каштановые, а бороды не было еще, чуть-чуть только волосы пробивались. Мы ездили в семинарию на трамвае, он всегда был в рясе, в скуфье, с крестом, с портфельчиком. Он вел себя как-то особенно, строго, корректно, так что ему невольно уступали место. Всегда в руках у него была книжечка.

Жил он в общежитии через стенку от нас, в другой комнате. Для нас не инспектор, а о. Иоанн был как бы духовным наставником, хотя и был старше нас не намного».

Однажды после отбоя, после молитв, семинаристы начали разговаривать и никак не могли угомониться. Отец Иоанн жил в соседней комнате... И вот - дверь открылась, и в спальню к семинаристам вошел он с кропилом, со святой водой.

- Спаси, Господи, люди Твоя... - запел он, окропляя своих сотоварищей. - И благослови достояние Твое...

Допев тропарь Кресту, отец Иоанн сказал: «Спокойной ночи!»

- и вышел из комнаты. Больше уже никто не шумел.

- Он в моем понятии был образцом поведения... - рассказывал протоиерей Георгий Лысенко. - Отличался какой-то необыкновенной кротостью, чистотой, никогда я не видел, чтобы он на кого-нибудь обиделся или говорил что-то неподобающее...

Отцу Иоанну было всего еще только двадцать три года, но вера его в Бога приобрела характер спокойной и ясной мудрости. Она стала не только переживанием, но - деланием...

«Удивлял он тем, - вспоминает протоиерей Георгий Лысенко,

- что, хотя мы были почти ровесники, он вел совершенно монашеский образ жизни. Недаром его называли монашонком, чувствовался в нем старец...»

Однажды отец Иоанн разговорился с инспектором семинарии

- Дмитрием Григорьевичем Яхонтовым о действии вражьей силы... Дмитрий Григорьевич утверждал, что все проявления вражьей силы - досужие разговоры старушек, что ходят в семинарию.

И вот так получилось, что как раз в это время пропала у Дмитрия Григорьевича ручка.

- Ну, вот вам и наглядный пример... - сказал отец Иоанн.

- Вы, Дмитрий Григорьевич, перекреститесь и прочитайте молитву, и сразу найдется пропажа.

- Вот еще... - ответил инспектор, продолжая рыться в бумагах в поисках ручки.

Увы... Ручки нигде не было.

Тогда отец Иоанн благословил стол, за которым они сидели, и ручка нашлась.

В 1951 ГОДУ отец Иоанн закончил Саратовскую семинарию.

«УДОСТОВЕРЕНИЕ.

Настоящее удостоверение выдано иеромонаху о. Иоанну Снычеву в том, что он 12 июня 1951 г. окончил полный курс Саратовской Духовной Семинарии и, при отличном

поведении, показал следующие успехи:

по Библейской истории Ветхого Завета. -пять

по Библейской истории Нового Завета.-.пять

по Священному Писанию Ветхого Завета.-.пять

по Священному Писанию Нового Завета.-пять

по Катехизису- пять

по Догматическому Богословию- пять

по Нравственному Богословию - пять

по Сравнительному Богословию.- пять

по Основному Богословию.- пять

по Церковному Уставу - пять

по Литургике - пять

по Гомилетике.- пять

по Практическому руководству для пастырей- пять

по Общей Церковной Истории- пять

по Истории Русской Церкви- пять

по Расколоведению.- пять

по Сектоведен .- пять

по Церковно-славянскому языку - пять

по Греческому языку - пять

по Латинскому языку - пять

по Английскому языку - пять

по Церковному пению - пять

по Конституции СССР - четыре

по Русскому языку. - четыре

По постановлению правления Саратовской Духовной Семинарии от 14 июня 1951 г. Сиычев признан окончившим курс семинарии по первому разряду.

Окончивший полный курс Саратовской Духовной Семинарии обучался в течение 4-х лет на средства Чкаловской епархии и согласно Постановлению Учебного комитета, утвержденного Святейшим Патриархом АЛЕКСИЕМ, должен поступить на службу в свою епархию и без согласия своего епископа не может быть принят на епархиальную службу в Другие епархии.

Ректор Саратовской духовной семинарии,

протоиерей И. Сокаль Секретарь правления семинарии Д. Яхонтов».

Мы привели целиком удостоверение, выданное отцу Иоанну (Снычеву) после завершения Саратовской семинарии, во-первых, потому, что оно демонстрирует отличные успехи выпускника.

а во-вторых, делает понятным его связь с Чкаловской епархией и после ареста епископа Мануила...

С разрешения Чкаловского епархиального начальства отец Иоанн пытается поступить в Московскую духовную академию.

В биографиях Владыки этот факт никак не отражен, тем не менее он имел место.

В «Учебное дело» студента Снычева в Ленинградской духовной академии вшита (лист дела 130) справка о том, что «священник о. Иоанн Снычев в сентябре 1951 года держал экзамен в Московскую духовную академию и обнаружил на экзамене следующие познания по письменным работам:

по основному богословию - четыре.

по проповеди - четыре с минусом.

по устным предметам:

Священное Писание, Новый Завет – три с минусом

догматическое богословие – четыре

церковная история – четыре»

Эта справка подписана секретарем совета Московской духовной академии 14 сентября 1951 года, а уже пятнадцатым числом сентября датировано прошение, поданное иеромонахом Иоанном Снычевым ректору Ленинградской духовной академии преосвященному Симеону, епископу Лужскому.

«Желая продолжать богословское образование, прошу Вас, Ваше Преосвященство, зачислить меня в число студентов 1 курса духовной академии. В этом году я окончил Саратовскую духовную семинарию по первому разряду.

Иеромонах Иоанн Снычев»

1 октября 1951 года иеромонах Иоанн (Иван Матвеевич Снычев), как записано в выданном ему удостоверении, становится студентом первого курса Ленинградской духовной академии.

Что помешало учебе отца Иоанна в Московской духовной академии, куда он поступал сразу, не ясно, но нам кажется, дело тут не в тех недостаточно высоких отметках, которые он получил на вступительных экзаменах.

Косвенно это соображение подтверждается рапортом, поданным ректором Ленинградской духовной академии Симеоном, епископом Лужским, на имя Григория, митрополита Ленинградского и Новгородского, 12 апреля 1952 года (лист 122):

«Почтительнейше докладываю Вашему Высокопреосвященству, что студент I курса Ленинградской духовной академии иеромонах Иоанн Снычев подал инспекции следующее письменное объяснение, которое хранится в делах академии:

"На Ваш вопрос, была ли мне выдана на руки инспектором Московской духовной академии отрицательная характеристика на меня, сообщаю, что никакой отрицательной характеристики ни от инспектора Московской духовной академии, ни

от правления Саратовской духовной семинарии я не получал.

Никакого документа, препятствующего моему поступлению в Ленинградскую духовную академию, не было мне известно"».

К сожалению, никаких документов, проливающих свет, на основании каких обвинений было затребовано со студента Иоанна Снычева это объяснение, пока обнаружить не удалось. Однако можно предположить, что и отказ в приеме в Московскую духовную академию, и документы с требованием объяснений, почему он принят в Ленинградскую духовную академию, исходили не от церковных властей, а из канцелярий надзорных органов, считающих, что воспитаннику епископа Мануила, находящегося в местах лишения свободы, не место в высшем учебном заведении.

Косвенное подтверждение этому - отношение митрополита Григория к иеромонаху Иоанну Снычеву, которое свидетельствует, что митрополит не только не подверг наказанию заподозренного в обмане студента, но и начал проявлять к нему явную благосклонность.

Выдающийся богослов, митрополит Григорий вошел в историю нашей Церкви, еще будучи белым священником. Сразу после революции отца Николая перевели из Олонца, где он работал ректором семинарии, - настоятелем Казанского собора в Петроград. В страшные 1920-1923 годы отец Николай Чуков был ректором Богословского института, в 1925 году организовал Высшие богословские курсы. В то же время он вел активную борьбу с обновленчеством, и епископа Мануила он знал, и знал не понаслышке. Монашеский постриг митрополит Григорий (Чуков) принял во время войны.

Далее мы подробно расскажем, как опекал митрополит Григорий воспитанника епископа Мануила, а пока скажем, что начало учебы отца Иоанна в Ленинградской духовной академии совпало с началом новых гонений на Русскую Православную Церковь.

ТОГДА, в марте 1953 года, в возрасте семидесяти трех лет скончался Иосиф Виссарионович Сталин.

«Агония была страшной... - вспоминала его дочь Светлана Аллилуева. - Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент - не знаю, так ли на самом деле, но так казалось -очевидно, в последнюю уже минуту, он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним.

Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут -это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, - тут он поднял вдруг левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно, к кому и к чему он относился... В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела...»

Это произошло в 9 часов 30 минут 5 марта 1953 года, а уже 27 марта на стол Н. С. Хрущева, возглавившего ЦК ВКП(б), легла докладная, подготовленная в отделах пропаганды и науки.

Называлась она «О крупных недостатках в естественнонаучной, антирелигиозной пропаганде».

Н. С. Хрущев, Д. Т. Шепилов, А. Н. Шелепин, М. А. Суслов торопливо готовят по его поручению Постановление... Оно было принято ЦК КПСС 7 июля 1954 года и называлось « О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения».

Прорваншаяся к власти «ленинская гвардия* стремилась взять реванш. Сталинская политика отношения к Церкви осуждалась как примиренческая.

Н. С. Хрущев открыто объявил о возвращении на путь «наступления на религиозные пережитки».

- Такое постановление может поссорить нас с верующими! - возражал Вячеслав Молотов. - Оно принесет массу ошибок на местах...

- Будут ошибки - исправим... - беззаботно отвечал Хрущев. В 1954 году у Никиты Сергеевича не было особых причин

для озабоченности.

В Обнинске тогда дала промышленный ток первая в мире атомная электростанция...

На Тоцком полигоне Оренбургской области, под командованием Жукова, прошли военные учения, в ходе которых был произведен надземный атомный взрыв...

В Москве достроили кольцевую линию метро и провели экспериментальные передачи цветного телевидения...

Чудовищным напряжением народных сил и ресурсов Сталину удалось восстановить промышленный и научный потенциал России, и Хрущев теперь смело мог пускаться в самые рискованные революционные эксперименты.

И он и пустился в безоглядные авантюры, передав в честь 300-летия воссоединения с Россией Крымскую область Украине, начав за счет разорения Русского Нечерноземья знаменитое освоение целинных и залежных земель...

Летом этого года гонения на Русскую Православную Церковь достигли пика.

Закрывались церкви, преследовались прихожане...

И снова, как в страшные двадцатые годы, в центре борьбы оказался Ленинград.

Здесь возвысил свой голос святитель митрополит Григорий...

Накануне его знаменитого выступления в духовной академии у него спросили:

- Владыка! Вы не опасаетесь репрессий?

- Что же... - ответил митрополит. - Придется сложить голову, но доклад я все-таки прочту.

Святителя поддерживала и паства. В эти годы в Ленинграде на Смоленском кладбище восстановили надгробие Анны, воздвигли кресты с надписями «Антонида-блаженная», «Платонида-страдалица», «Иван-богослов».

Местом поклонения стала, как сообщает М. В. Шкаровский, могила «сорока мучеников».

- Сорок священников здесь похоронены... - рассказывали прихожанки кладбищенского храма. - Собрали их в церквах, привезли сюда, да так в полном облачении и закопали живыми... До сей поры... по ночам стоны слышны... А в день мученической кончины их стоит над могилой столб до самого неба.

НЕСОМНЕННО, что студент Ленинградской духовной академии, иеромонах Иоанн (Снычев) слушал и доклад митрополита Григория, ходил и на Смоленское кладбище, чтобы поклониться могиле «сорока мучеников», что он, как и все православные люди, противостоял развернутому хрущевцами наступлению на Православие...

Много лет спустя, вступая на Ленинградскую кафедру, митрополит Иоанн вспомнит и об этом времени...

«На долю Церкви Ленинградской выпали и другие трудные испытания. Долгие годы, как довоенные, так и послевоенные, она вместе со всей Русской Православной Церковью вынуждена была терпеливо нести крест почти полного молчания перед лицом разного рода стеснений и унижений, связанных с проводившейся тогда антицерковной и антирелигиозной политикой.

Молчание это не было, однако, как ошибочно полагали (да и теперь еще полагают) некоторые малоцерковные и вовсе не церковные люди, признаком внутренней слабости Церкви. Скорее, напротив, оно свидетельствовало ярче всяких слов о ее непоколебимом убеждении, что «оружия воинствования ее не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь»; говорило о ясном сознании, что защищать себя Церковь должна

не протестами и возмущениями, а неуклонным следованием примеру Того, Кто, придя на землю, чтобы спасти мир, «будучи злословим, не злословил взаимно, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному».

Эти слова для митрополита Иоанна не просто декларация, не просто размышления над событиями недавней истории, это живое воспоминание о своей жизни, о своей деятельности. Знакомясь с материалами «Учебного дела студента Иоанна Снычева», понимаешь это...

«Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Григорию, митрополиту Ленинградскому и Новгородскому от студента II курса ЛДА иеромонаха Иоанна Снычева

РАПОРТ

Ваше Высокопреосвященство, по Вашему благословению в Церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Рождествино мною совершались богослужения (от 28 марта по 14 апреля включительно), в которые входили всенощные, вечерни, утрени и божественные литургии, соотносительно церковному уставу.

Дни, в которые не совершались богослужения в храме по тем или иным причинам, были следующие: на Страстной седмице, в Великие понедельник, вторник, а на Пасхальной -в Светлый четверг и пяток.

В течение указанного времени богослужений мною были произнесены несколько поучений на разные темы., а именно: за всенощным бдением в Вербное Воскресение на тему: "Что мы выражаем вайями, которые держим ныне в руках, и нравственный из этого вывод».

Вечером в Вербное воскресение, т. е. 29 марта, и в Великую среду за преждеосвященной литургией - на темы.: "Нравственные уроки из церковных воспоминаний Великого понедельника, вторника и среды1».

В Великий четверток, после божественной литургии, - на тему "Событие Великого четвертка и признаки достойного принятия Святых Христовых Таин»

В Великую Пятницу, перед святой Плащаницею, - "Христос-Страдалец на Кресте и во Гробу".

В Светлый понедельник, после литургии, - на тему "Исторические доказательства Воскресения Христова по 15-й главе первого Послания святого апостола Павла к коринфянам".

В день Благовещения, после литургии, - на тему: "В чем сущность радости Благовещения и нравственный облик Богоматери".

В неделю Антипасхи, после литургии, - на тему: ''Почему святая Церковь ублажает неверие Фомино".

За время моего пребывания настоятель присутствовал за каждым богослужением и управлял хором,

Здоровье его улучшилось, и последующие богослужения он -в состоянии будет совершать сам...

Нижайший послушник Вашего Высокопреосвященства недостойный иеромонах Иоанн (Снычев)»

Напомним, что, как мы уже говорили, 27 марта на стол Н. С. Хрущева, возглавившего ЦК ВКП(6), легла докладная «О крупных недостатках в естественно-научной, антирелигиозной пропаганде*, ставшая отправной точкой для развернутого Хрущевым наступления на Русскую Православную Церковь.

Случайно совпадение (на следующий день) начала богослужебного и проповеднического служения иеромонаха Ионна (Снычева) в церкви Рождества Пресвятой Богородицы села Рождествино...

Но разве бывает что-то случайное в Божием мире?

Разве не самоотверженную деятельность батюшек, подобных отцу Иоанну, и противопоставила наша Церковь осатанелому наступлению хрущевцев?

И разве не об этом слова письма прихожан Рождественской церкви, направленного митрополиту Григорию?

«Ваше Высокопреосвященство, мы, прихожане Церкви Рождества Пресвятой Богородицы села Рождествино, приносим Вам глубокую благодарность за посланного к нам на дни Страстной и Пасхальной седмиц иеромонаха Иоанна Снычева.

Его служение и проповеди воодушевляли и наслаждали весь приход нашего храма...»

На письме этом резолюция митрополита Григория: «Совету академии. К сведению. 21.05.53 г.».

Листаешь документы «Учебного дела», относящиеся к 19531954 годам, и все сильнее становится ощущение, что это и не справки совсем, а прямые свидетельства той духовной брани, которая развернулась тогда на пространствах нашей Родины и прямым участником которой был студент иеромонах Иоанн (Снычев).

Жесткий военный ритм проступает в академических приказах и распоряжениях: «16 ноября 1953 года. №4020/'23. Совету Ленинградских духовных академии и семинарии. Высокопреосвященнеишии Григории, митрополит Ленинградский и Новгородский, резолюцией своей от 14 ноября 1953 г. за №2113 командировал студента Ленинградской духовной академии иеромонаха Иоанна (Снычева) для служения в Воскресенской церкви ст. Суйда Гатчинского района Ленинградской области в праздничные дни...»

И как представление к награде - письма прихожан:

«Высоко преосвященнейшему Григорию, митрополиту Ленинградскому и Новгородскому, двадцатки и прихожан Суйденской Воскресенской церкви»

Ваше Высокопреосвященство! Приносим Вам глубокую благодарность за Ваше благословение иеромонаху о. Иоанну (Снычеву) послужить в нашем храме во все время пребывания нашего настоятеля для лечения на курорте, а также в больнице.

Всю ночь, в ненастные, короткие дни с непролазной грязью он неизменно приезжал в наш храм для совершения богослужений, а также для выполнения всех треб, как в храме, так и по приходу.

Вдохновенное совершение им богослужений, а также кроткие и убедительные поучения и наставления молящимся так глубоко запали в наши сердца. Мы действительно находим только утешение и отдых в храме - во дни его служения у нас. Глубокая вера и убедительность его слов вселяли надежду на неизреченное милосердие Господне, о прощении Им наших согрешений..,»

На письме - резолюция митрополита Григория: «19 января 1954 года. Сообщить совету академии и выразить благодарность о. Снычеву. Митрополит Григорий».

Аналогии с боевыми действиями, со сражениями, с армией возникают при чтении документов учебного дела иеромонаха Иоанна (Снычева) не случайно.

Действительно, шла ожесточенная брань, и студент академии, иеромонах Иоанн был солдатом на ней. Изнемогали от усталости, от болезней Христовы воины, и, когда нужно было подменить притомившегося и изнемогшего, становился в строй инок Иоанн...

«Высокопреосвященнейшему Григорию, митрополиту Ленинградскому и Новгородскому священника Суиденской церкви Гатчинского района

Петрова Михаила.

Ввиду обострившейся моей болезни ног, прошу Ваше Высокопреосвященство командировать кого-либо из студентов в священном сане для отправления служб... Весьма желательно, если бы вы нашли возможным командировать студента иеромонаха Иоанна (Снычева), как многократно здесь служившего и уважаемого верующими.

18 февраля 1954 года Вашего Высокопреосвященства нижайший послушник,

священник Петров».

Уместно будет сказать тут, что многочисленные документы, связанные с «командировками» отца Иоанна, перемешаны в деле со справками о его собственном здоровье.

«Справка дана иеромонаху о. Иоанну Снычеву в том, что он действительно по медицинским показателям нуждается в отдыхе, т. к. при медицинском осмотре выявлено: упадок сил и малокровие... 12.12.51 г.».

«Справка. Дана студенту Академии Снычеву И. М. в том, что он по состоянию своего здоровья нуждается в отдыхе. DS: пониженное питание и функциональное расстройство нервной системы... 18.12.53 г.».

Заметим также, что ни нездоровье, ни «командировки», кажется, нисколько не мешали учебе отца Иоанна. Во всяком случае, об этом свидетельствуют его отличные отметки практически по всем предметам. Отметим попутно, что в июне 1954 года он подает заявление с просьбою исправить тройку, полученную за сочинение по литургике во втором семестре первого курса.

Но нужно ли удивляться этому?

«Высокопреосвященнеиший Владыка, - писали прихожане Суйденской Воскресенской церкви Григорию, митрополиту Ленинградскому и Новгородскому, в начале мая 1954 года. - Приносим Вам глубокую благодарность за Ваше сердечное архипастырское отношение к нашему приходу.

В дни болезни нашего бывшего настоятеля о. Михаила Петрова Вы благословили студента духовной академии о. Иоанна (Снычева) послужить в нашем храме.

Он своим смирением, строгостью и благочинием совершаемых богослужении настолько привлек прихожан к храму, что и в ненастные дни, несмотря на непроходимую грязь, народ все же стремился в храм. В дни подготовки к Великому посту он служил в воскресные дни вечерние службы, а затем разъяснял молящимся о значении Великого поста и как нужно подготовляться к нему.

В дни Великого поста он провел на 1 и 5 неделе чтение Великого канона с разъяснением его молящимся.

Видя такое ревностное желание о. Иоанна привлечь молящихся в храм, его искреннее желание послужить для молящихся, претерпевая, так же как и все мы, невзгоды ненастной погоды, он расположил к себе всех прихожан и заслужил искреннюю любовь их.

Высокопреосвященнеиший Владыка, мы не можем выразить словами своих чувств благодарности Вам, что Вы, несмотря на то, что в наш храм уже был прислан новый настоятель, все же благословили о. Иоанна (Снычева) послужить у нас

в дни Страстной седмицы и святой Пасхи, что доставило нам большую духовную радость».

НЕ только прихожанам доставлял о. Иоанн духовную радость. Он обретал ее во время совершаемых богослужений и сам, и эта духовная радость давала силы преодолевать физические немощи, усталость...

Не эта ли духовная радость помогала и всей нашей Церкви выстоять в те страшные годы развернутых Н. С. Хрущевым гонений?

Таких служителей Церкви, как будущий митрополит Иоанн, никакие гонения устрашить не могли.

И совсем не случайным, а закономерным представляется нам выбор темы для кандидатской работы в 1954 году.

16 апреля отец Иоанн подал в учебный совет ЛДА прошение:

«Прошу утвердить за мною тему для кандидатской работы по кафедре нравственного богословия: "Духовно нравственный облик архиерея по каталогам русских архиереев, чтимых Православной Русской Церковью с XI по XVI век - до патриаршества 1589 года".

Избранием вышеуказанной темы я руководствовался следующим:

1. В православно-пастырском богословии образ пастыря с его нравственной стороны представлен теоретически, и очень немногое проливает свет на то, каким образом этот идеал претворялся в жизни. Это побудило меня заняться изучением житий святителей, осуществивших в своей жизни идеалы, пастыря, что дает возможность представить образ пастыря с его духовно-нравственной стороны не теоретический, а практически осуществленный.

2. На образе архипастыря я остановился потому, что архипастырь, объединяя в своем лице все степени священства, является носителем полноты апостольской благодати.

Ввиду обширности темы беру только русских святителей, как наиболее близких нам. По тем же соображениям (обширность темы.) я ограничиваюсь периодом с XI по XVI век (до патриаршества)».

Будущему митрополиту Иоанну чрезвычайно важно было весною 1954 года, постигнуть, каким образом этот идеал древнерусского архипастыря претворялся в жизни, ему очень хотелось представить образ пастыря с его духовно-нравственной стороны не теоретический, а практически осуществленный.

Для нас же важно, что уже тогда отец Иоанн совершенно

определенно понимал, что история Русской Православной Церкви служит неиссякаемым источником сил, необходимых для противостояния силам тьмы...

Как мы знаем сейчас, хрущевцы вынуждены были отступить.

10 ноября 1954 года вышло постановление ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» t

И эта победа, одним из участников которой был еще неведомый никому иеромонах Иоанн (Снычев), неуклонно следовавший примеру Того, Кто «будучи злословим не злословил... страдая, не угрожал...», тоже несомненно сыграла важную роль в формировании его как будущего архипастыря,..

«Некоторые из саратовских прихожан уже тогда стали его духовными чадами... - вспоминает Валентина Сергеевна Дюнина. - Одной из них была боголюбивая старушка по имени Анна Нестеровна. У нее был свой домик - чистенький, уютный, весь украшенный иконами...

Однажды отец Иоанн приехал на каникулы и остановился у этой старушки... Знающие отца Иоанна и его духовные чадца часто собирались у Анны Нестеровны...»

- Раньше-то жить было легко... - посетовала однажды Анна Нестеровна.

- Почему?

- Ну как почему... Такие старцы были! Такие прозорливцы'. Поговоришь с такими - и на душе легко.,.

- Они и сейчас есть... - заметил на это отец Иоанн. - Они с нами едят и пьют, шутят и смеются, а мы ничего не понимаем.

Несмотря на свое благорасположение к батюшке, замечает Валентина Сергеевна Дюнина, Анна Нестеровна была изумлена, что отец Иоанн ее «оговорил». Но только она поджала обиженно губы, как в дом с улицы вбежала Машенька-дурочка.

Эта Машенька постоянно пропадала в Саратовской семинарии и храмах. Она любила петь «по нотам», хотя ноты при этом всегда держала перевернутыми. Голос у нее был грубый, мужской. Она приставала ко всем, иногда могла и укусить не понравившегося человека.

Сейчас, вбежав в дом, она схватила блюдо с маслеными пирожками и с криком:

- Ух, архиерей! - начала бросать в отца Иоанна пирожки.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДА БУДЕТ ВО ВСЕМ ВОЛЯ БОЖИЯ

«ДАЙ мне, Господи, хоть луч надежды на недолгий отдых для души моей измученной, ибо о большем и не смею помышлять.

Дай мне, Господи, радость хотя бы недолгой встречи с ныне разлученными со мной чадами моими.

Дай мне, Господи, силы безропотно перенести эти душевные муки, как последнему из всех грешников, ибо я осквернил храм святости Твоей в себе своими грехами.

Дай мне, Господи, мудрости и терпения встретить на новом поприще жизни моей грядущие искушения.

Но если всего этого я недостоин, то выслушай последняя моя. От тоски безграничной вопию к Тебе: если только возможно еще, да минет меня чаша новых грядущих страданий. Устала душа моя, посему изнемогает тело мое слабое, немощное...»

Так писал, так говорил, так чувствовал в 1955 году замерзающий в Потемских лагерях архиепископ Мануил...

Ему пошел уже восьмой десяток.

Набирала силу хрущевская «оттепель». Выпускали из лагерей выживших политзэков.

14 июля 1954 года Президиум Верховного Совета издал указ об условно досрочном освобождении заключенных, отсидевших две трети срока, а также престарелых.

Архиепископ Мануил подходил и по той и по другой статьям, но указ не коснулся его.

Печалясь о судьбе своего старца, отец Иоанн поехал в Москву. 1 января 1955 года он попал на прием к Святейшему. Патриарх Алексий, выслушав просьбу, попросил отца Иоанна передать Преосвященному Мануилу, чтобы тот лично написал Патриарху, прошение с просьбой о ходатайстве перед

высшей инстанцией о скорейшем оформлении его дела согласно указа от 14 июля 1954 года.

- Я тогда похлопочу перед Карповым... - пообещал Патриарх. Не теряя времени, отец Иоанн отправился в мордовский

город Потьму и оттуда - в концлагерь в Явасе, где и отбывал заключение престарелый архиепископ Мануил. Архиепископ написал заявление...

- Но это напрасно... - сказал он. - Хлопоты дедушки Алеши по поводу меня удачи иметь не будут... Вот если бы Святейший обратился к Генеральному прокурору СССР с просьбой о пересмотре дела и смягчении моей участи, тогда бы появилась надежда...

Хлопоты Святейшего действительно потерпели неудачу.

Председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Карпов отказался хлопотать об освобождении архиепископа Мануила.

- Этим должна заниматься Прокуратура СССР... - сказал он.

3 февраля 1955 года, когда отец Иоанн снова пришел на прием к Святейшему, тот сказал, что не будет обращаться к Генеральному прокурору.

- Пусть преосвященный Мануил напишет туда лично... -сказал он. - А вообще пусть потерпит. Такова воля Божия...

Архиепископ Мануил совет Патриарха исполнил.

В мае 1955 года он, хотя это и было связано с лишением его посылок, передач, свиданий и переписки, подал Генеральному прокурору заявление с просьбой о пересмотре дела.

«Будущее мое скрыто... - написал он отцу Иоанну. - Чаша страданий моих переполняется, и им не видно конца. А я знаю много такого в своих отношениях к дедушке (Алексию), которое еще не скоро откроется тебе. А что он сейчас изменил свое отношение ко мне - ясно. Под давлением внешним он охладел ко мне. Андрюша Куйбышевский в начале поста был в Москве. Деда не видел, но в Елохове встретил Колчицкого, и на его вопрос обо мне тот ответил так нетактично, что слов его я повторять не желаю.

Я боюсь, что нас разлучат, с тобой мне не жить, как я об этом мечтал и писал в последних письмах. В те годы я жил надеждою на снисхождение и любовь ко мне дедушки Алексия. Теперь я понял, что тот "особый путь", который он мне готовил зимою 1953/54 г., отошел от меня...

После неприличного и неуважительного отказа его в феврале в хлопотах, я как подумаю, что если мне когда-либо придется покинуть здешние места, то что ожидает меня на Чистом? Отказ в приеме, нежелание видеть меня, а в лучшем случае

~ холодный прием с предложением побыть на покое (пока подыщете я подходящее место одному из старейших по хиротонии архиереев) и т. д. в том же духе.

Конечно, уничижения я не перенесу, а что тогда? Уходить в оппозицию и т. д. А разве этого жаждет душа моя. Все это сознавать и знать, что и ты ничем не сможешь мне помочь в таких обстоятельствах тяжелых?.. Мое настоящее положение хуже, чем было при писании ему трех писем с мольбою о помиловании. - Но бросим писать об этом...

...Об одном прошу тебя - не впадай в уныние от этого грустного письма... Смиримся перед попущением Божиим. Через слова и дела нашего общего Отца безропотно постараемся переносить нашу разлуку и закаливать в себе силу сопротивления дьявольским козням...»

«На кого и на что мне рассчитывать? - пишет он в другом письме к отцу Иоанну. - На Господа Бога моего и тебя, а дед нужен только как primus official, которому воздается честь по его сану. И все. Скорби мои о нем и о себе через него неизмеримы, тяжки и неповторимы. Сам Господь нас рассудит. Ведь сумел он выхлопотать Вениамина из Сибири и быстро поставить в Саратов. Я приготовил себя ко всем ударам судьбы моей горькой».

Удары судьбы не заставили себя ждать, и были они такими, что и полный сил человек не выдержал бы... А они сыпались на голову человека, перевалившего, как мы уже говорили, за восьмой десяток.

17 июля зэк Лемешевский был вызван в лагерную канцелярию.

Ему объявили, что заявление на имя прокурора, ради которого пришлось пожертвовать перепиской, передачами и свиданиями, рассмотрено 1 июля и отклонено.

- Генеральным прокурором? - спросил архиепископ.

- Нет... Решено было вообще никуда не пересылать его. «Даруй ми. Господи, силы омыть и покрыть все немощи и

грехи мои.

Даруй ми, Господи, рассудительность и осмотрительность в словах и спокойствие, дабы не было пагубы, и ошибки, и поспешности в решениях дел моих.

Даруй ми, Господи, память. От скорбен и тяжких испытаний и переживаний ослабела она. Восстанови ее, если это можно, в прежней силе.

Даруй ми, Господи, хотя бы самую малую крупицу от мудрости Соломоновой, дабы решать и вязать дела людские мудро и безпристрастно.

Даруй ми, Господи, возможность творить дела милосердия

и, в меру их исполнения, усугублять в сердце моем жалость к ближнему своему».

Эти слова молитвы произносил Владыка Мануил в эти страшные дни, когда отчаяние, казалось, готово было захлестнуть его.

РАЗЪЕЗДЫ, связанные с хлопотами об облегчении участи заключенного в Потемские лагеря епископа Мануила, нашли отражение в бумагах дела студента Иоанна Снычева.

«Ректору духовной академии протоиерею М. Сперанскому студента IV курса иеромонаха Иоанна (Снычева)

ПРОШЕНИЕ

Ввиду того, что я большую часть своего курсового сочинения отдал для печати в городе Чкалове, надеясь, что она будет отпечатана вовремя, однако сложившиеся обстоятельства разрушили мои надежды и срок печати отодвинулся к середине апреля, и вследствие этого потребовалось мое личное посещение г. Чкалова, то прошу Вас, отец ректор, дозволить мне 29 марта с. г. выехать в указанный выше город для того, чтобы иметь возможность в оставшееся до первого мая время прокорректировать напечатанную часть работы, часть сдать в печать и привести все курсовое сочинение в надлежащий по рядок.

Ущерба от этого для посещения лекций почти не будет ~ мною будут пропущены всего лишь 3 дня лекций (суббота, понедельник, вторник).

22 марта - 55 г. студент IV курса иеромонах Иоанн (Снычев)».

Просьбу отца Иоанна, как явствует из резолюции, наложенной на заявление, поддержал митрополит Григорий, и на заседании совета ЛДАиС 29 марта 1955 года иеромонаху Иоанну (Снычеву) был разрешен отпуск с 29 марта по 27 апреля.

В начале мая он благополучно сдал курсовое сочинение.

Помимо доцента, протоиерея о. А. Сергеенко, работу эту рецензировал и профессор, протоиерей о. И. Козлов. На основании их отзывов совет ЛДАиС 3 июня 1955 года признал «сочинение студента IV курса иеромонаха Иоанна Снычева на тему «Духовно-нравственный облик архиерея по каталогам русских архиереев, чтимых Православной Русской Церковью с XI по XVI век, до патриаршества 1589 года» удов-

летворительным для присуждения автору звания кандидата богословия ».

18 июня 1955 года отец Иоанн закончил по первому разряду (средний бал его успеваемости составил 4,900) курс Ленинградской духовной академии. Вместе с ним в звании кандидата богословия академию завершили - иеромонах Максим (Кроха), священники Анатолий Мороз, Василий Стойков, Николай Сокин, Григорий Онищенко, Григорий Строев, Владимир Шуст, Вячеслав Шоломицкий, Михаил Козырев, Вадим Гришин, Савелий Данилов, со званием действительного студента - священники Виталий Бирюков, Павел Дарманский, Николай Ишунин, Василий Лесняк, Григорий Лысенко, Михаил Сечейко, а также Сергей Кузнецов и Владимир Васильев.

Тем не менее с академией отец Иоанн, ставший кандидатом богословия, не расстался.

«В совет Ленинградской духовной академии профессора-протоиерея И. Козлова.

Прошу совет академии возбудить ходатайство перед Высокопреосвященнейшим митрополитом Григорием об оставлении иеромонаха Иоанна Снычева профессорским стипендиатом при нашей академии по кафедре сектоведения.

Проф.-прот. И. Козлов 20 июня 1955 г.».

В тот же день совет Ленинградской духовной академии принял решение поддержать ходатайство профессора Козлова.

Любопытно, что одновременно с ходатайством Козлова совет духовной академии рассмотрел и ходатайство печально знаменитого - он отречется от Бога в разгар нового хрущевского наступления на Церковь! - профессора, протоиерея о. А. Осипова, хлопотавшего о выпускнике Вячеславе Шоломицком. Ходатайство о. А. Осипова тоже было поддержано советом академии.

Вячеслав Шоломицкий был оставлен профессорским стипендиатом при кафедре Ветхого Завета, иеромонах Иоанн (Снычев) - при кафедре сектоведения.

На праздник Рождества Богородицы отец Иоанн был командирован для совершения богослужений в Воскресенскую церковь поселка Суйда. Митрополит Григорий был тогда уже болен, и резолюцию о командировке иеромонаха Иоанна (Снычева) подписал Преосвященнейший Роман, епископ Таллинский и Эстонский.

А Владыка Григорий так и не оправился от болезни.

5 ноября 1955 года этот выдающийся деятель Русской Православной Церкви и видный богослов скончался от кровоизлияния в мозг...

ВЛАДЫКУ Мануила освободили только в конце 1955 года. Как явствует из дневниковых записей, была слабая надежда, что его назначат на освободившуюся Ленинградскую кафедру, которую он занимал еще до того, как начались безконечные мытарства по тюрьмам и лагерям. Надежда эта оказалась тщетной...

12 декабря Владыка Мануил пришел на прием к Святейшему, а 21 декабря получил новое назначение.

- Воля Божия ехать вам в Чебоксары... - сказал Патриарх. - Поедете?

С трудом Владыке Мануилу удалось скрыть разочарование. А вот Святейший сдержать раздражение не сумел.

- Я имею сведения, - сказал ои, пока печатался указ о назначении, - что вы вновь играете в оппозицию.

Упреки всегда горьки. Несправедливые - вдвойне.

Пять лет выслушивал Владыка Мануил в Потемских лагерях упреки верующих, что сохраняет верность «Патриарху, продавшемуся коммунистам», а теперь сам «советский» Патриарх упрекал его за то, что он якобы - оппозиционер.

«В прежние годы, - напишет Владыка Мануил в письме протопресвитеру Н. Колчицкому 14 ноября 1956 года, - я часто задумывался о том, как это некоторые архиереи легко проникали в кулуары патриархии и делались у первосвятителей "своими людьми". И сейчас эта мысль также иногда заостряет мое сознание - "почему я не мог быть своим человеком в самом лучшем смысле этого слова*'... Нечего греха таить, встреча Святейшего со мной была суровая. Но он был прав, так как имел дело с бывшим "государственным преступником", хотя и освобожденным, но в то же время "злостным рецидивистом" (только за мной стоят Соловки, Сиблаг, Краслаг и Темлаг). И так я жаждал ласки, участливого слова, но не получил, - значит, заслужил этот прием...»

- Когда надобно ехать в Чебоксары? - спросил архиепископ.

- Можешь ехать хоть сегодня! - ответил Патриарх.

24 декабря архиепископа Мануила встречали в Успенском соборе в Чебоксарах...

Храм был почти пустым.

Народ так и не понял, кого встречают.

И не желал понимать, как пишет в книге о своем учителе митрополит Иоанн.

Это безразличие продолжалось в течение месяца. Но и после чебоксарцы говорили друг другу:

- Какой-то батюшка приехал...

Первая встреча с паствой холодом отозвалась в сердце святителя. Если и были раньше сомнения, то теперь стало окончательно ясно, что и Чебоксарская кафедра, как и Чкаловская,

- это всего лишь «благородная ссылка»1.

Тем не менее Владыка Мануил, хотя и посещали его горькие мысли, не позволял унынию овладеть им. С первых же дней в Чебоксарах взялся за работу, по которой истосковался в Темлаге... Он приступил к завершению литургических и библиографических работ. Первой такой работой стало составление «Мертвенного последования над скончавшимся архиереем»...

В этой работе активно помогал ему и отец Иоанн (Снычев).

Зимой 1956 года в свободное от стипендиатской работы время он живет в Чебоксарах, помогая наставнику в составлении

---

1 Владыку Мануила из Чебоксар переведут в дальнейшем на Куйбышевскую кафедру. Поэтому любопытно отметить, что одновременно с возвращением Владыки Мануила на Волгу в соседнем Куйбышеве 29 декабря 1955 года дала ток Куйбышевская ГЭС, а 13 января 1956 года началось знаменитое «Стояние Зои».

Работница местного трубочного завода Зоя, не дождавшись на вечеринке своего молодого человека, сняла с божницы образ Николая Чудотворца и закружилась с ним в танце. Она прошла два круга, когда поднялся невообразимый шум. Все выбежали в страхе из комнаты, а Зоя окаменела. Вызванные врачи не смогли даже сделать укол, иголки шприцев ломались о кожу девушки. Так, окаменев, Зоя простояла несколько месяцев.

Дальнейшая судьба девушки неизвестна*. Уже на следующий день дом был оцеплен милицией, и никого внутрь не пускали...

[*...Прошло четыре месяца - сто двадцать восемь дней, до самой Пасхи, которая приходилась на двадцать третье апреля по церковному календарю. А в ночь под Светлое Христово Воскресение Зоя стала кричать и взывать с мольбой, да так громко и страшно, что ночная стража в ужасе стала спрашивать ее:

- Что же ты кричишь так ужасно?

И последовал ответ «каменной» Зои:

- Молитесь, люди, во грехах погибаем! Молитесь, молитесь, кресты надевайте, в крестах ходите, гибнет земля, качается, как колыбель...

В этот момент она вдруг ожила, а в теле появилась обычная для человеческого тела мягкость. Ее уложили на кровать, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире, во грехах горящем, о земле, в беззакониях погибающей.

- Как же ты жила? - спрашивали ее. - Кто же тебя кормил?

- Голуби, голуби... - был ответ Зои.

Этот ответ был возвещением помилования десницей Господней, милующей грешников и посылающей благодать Святаго Духа на создание Свое. Ибо Спаситель есть умилостивление за грехи наши и всего мира.

Зоя жила Святым Духом, и ее сердце билось в окаменелом и холодном, как мрамор, теле. И Господь простил ей смертный грех кощунственного глумления над святыней

- по предстательству святителя Николая Чудотворца.

«Мертвенного исследования». В конце января труд был завершен и передан на рассмотрение Святейшему Патриарху. Экземпляры «Последования» разосланы постоянным членам Синода.

«Мертвенное исследование», как остроумно замечал впоследствии митрополит Иоанн, вступило в область прохождения земных мытарств и закончило свое шествие только в 1963 году...

Завершение работы над «Последованием» совпало с тяжелой болезнью Владыки.

Началось воспаление почек.

Врачи не надеялись на благоприятный исход, но архиепископ Мануил выжил.

Сохранилась фотография - архиепископ Мануил на одре болезни.

Владыка лежит под иконами на металлической кровати в своей келлейке... Келлейка крохотная, но Владыка совсем сжат болезнью, и узенькая кровать кажется необъятно-широкой для него...

НЕТРУДНО представить, как разрывалось сердце отца Иоанна при виде больного наставника. Он и сам разрывался в эти дни между Ленинградом и Чебоксарами, Чкаловом и Москвой... Между кафедрой сектоведения в духовной академии, своими духовными чадами в Чкаловской епархии и архиерейским домом на берегу Волги...

«В академии я оставлен, как я тебе уже говорил, - писал он 22 мая 1956 года в Чкалов, - профессорским стипендиатом по кафедре сектоведения. Моя работа состоит в том, чтобы в течение учебного года разработать тему, указанную профессором. Таковою темой у меня был "Обзор противосектантской

---

Жители города и его окрестностей были настолько поражены чудом стояния и взывания Зои, что многие обратились к вере. Объятые трепетом, они спешили в храмы с покаянием. Некрещеные крестились. Не носящие креста на груди стали носить. Даже недоставало крестиков для всех желающих приобрести.

Храмы, наполнились людьми всех возрастов, которые со страхом и слезами молились о прощении грехов, повторяя слова Зои Самарской:

- Спаси нас, Господи, во грехах погибаем, в беззакониях гибнем!

На третий день Пасхи Зоя отошла ко Господу, пройдя тяжелый путь стояния ста Двадцати восьми дней пред Лицом Господним за свой тяжкий грех. Дух Святый в виде голубя хранил жизнь ее души в «каменном» теле, чтобы в праздник Светлого Христова Воскресения воскресить ее и этим чудом укрепить веру многих в грядущее всеобщее воскресение и жизнь вечную. Ибо само имя Зоя означает жизнь. («Стояние Зои Самарской». Газ. «Жизнь вечная», июнь 1996 г. - ред.)].

литературы Синодального периода". Эту тему я разрабатывал в течение всего года. Ее я уже окончил. В первых числах июня буду подавать на рассмотрение профессора.

Кроме работы я служу в Академическом храме, и, надо сказать, довольно часто...»

В процитированном нами письме к духовной Дочери отец Иоанн не то, чтобы искажает факты, но многого Недоговаривает.

С учебой и с подготовкой работы никаких проблем у него не было. Были проблемы, как соединить с учебой в Ленинграде помощь Владыке Мануилу, проживающему в Чебоксарах; как суметь помочь перевезти из Чкалова в Чебоксары необходимые для работы материалы и книги.

11 декабря, как только становится известно об освобождении Владыки Мануила, отец Иоанн пишет заявление;

*Ввиду окончания первого полугодия моей работы по стипендиатству я при сем представляю совету академии на рассмотрение свой отчет за первое полугодие 1955/56 г.».

Представленная часть работы была прорецензирована профессором Козловым, давшим на нее достаточно благоприятный отзыв: «Советом академии мне поручено руководить работой проф. стипендиата о. Иоанна (Снычева) по кафедре сектоведения.

Темой работы был дан "Обзор полемической противосек тантской литературы за синодальный период".

Рецензентом еще при рассмотрении кандидатской работы о. Иоанна было отмечено его трудолюбие, которое проявлено им и сейчас.

За истекшее полугодие он проштудировал 43 полемических сочинения с краткой аннотацией каждого.

Хотя количественный признак не может быть особенно веским, но тем не менее иногда и его приходится брать во внимание. Автором в общей сложности прочитано около 8 тысяч страниц. Он не скользит по страницам, но умело отыскивает характерные черточки даже у малоизвестных авторов, не говоря о капитальном, хотя немного устаревшем, "Камне веры".

Принимая во внимание некую особенность полемических противосектантских трудов вообще, что требует от работающего над ними также особенного к ним подхода, можно согласиться с нашим стипендиатом, что намеченный им план работы выполнен удовлетворительно.

Можно быть уверенным и в том, что о. Иоанн и во втором полугодии даст полноценный отчет о проделанной работе, а взятая в целом она, несомненно, будет полезна в его будущей пастырской деятельности.

Профессор протоиерей И. Козлов

31 января 1956 г.».

Мнение профессора было учтено при рассмотрении пришедшей из Чебоксар телеграммы.

«ЛЕНИНГРАД ОБВОДНЫЙ 17 РЕКТОРУ ПРОТОИЕРЕЮ МИХАИЛУ СПЕРАНСКОМУ ВВИДУ НЕЗАВЕРШЕННОСТИ ДЕЛ ЗАДЕРЖИВАЮСЬ ПРОШУ ПРОДЛИТЬ МНЕ ОТПУСК ПЯТНАДЦАТОГО ФЕВРАЛЯ РАБОТУ ПРОДОЛЖАЮ ЗДЕСЬ ОБЯЗУЮСЬ ПОДАТЬ ВОВРЕМЯ ПРОФЕССОР НЕ ВОЗ-РАЖАЕТ=ИЕРОМОНАХ ИОАНН СНЫЧЕВ».

26 января 1956 года в Чебоксары ушла телеграмма:

«ИЕРОМОНАХУ ИОАННУ СНЫЧЕВУ КАНЦЕЛЯРИЯ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ СООБЩАЕТ ЧТО ОТПУСК ВАМ РАЗРЕШЕН ДО ПЕРВОГО ФЕВРАЛЯ 1956 РЕКТОР АКАДЕМИИ СПЕРАНСКИЙ».

Однако хлопоты, связанные с устройством на новом месте Владыки Мануила, затянулись.

Отчасти виною тому была продолжающаяся неопределенность положения Владыки. Сессия Синода, которая должна была утвердить его назначение на Чебоксарскую кафедру, откладывалась и состоялась только 7 февраля. Только после этого с большим запозданием - поджимали сроки отпуска! - отец Иоанн выехал в Чкалов собирать оставленные на хранение у различных лиц книги и рукописи Владыки.

Сборы эти затянулись, и 20 февраля, накануне отъезда из Чкалова, отец Иоанн отправил в академию еще одну телеграмму:

«ЛЕНИНГРАД 167 ОБВОДНЫЙ 17 РЕКТОРУ ПРОТОИЕРЕЮ СПЕРАНСКОМУ=НАХОЖУСЬ ЧКАЛОВЕ СОБИРАЮ ВЕЩИ ДЛЯ ПЕРЕВОЗА ЕЩЕ РАЗ ПРОДЛИТЬ МНЕ ОТПУСК ДО ПЕРВОГО МАРТА-ИЕРОМОНАХ ИОАНН СНЫЧЕВ»

В тот год небывалые снежные заносы нарушили графики движения поездов, и до Чебоксар отец Иоанн добрался только 28 февраля. Он привез часть вещей и картотеку в Чебоксары, а контейнер с библиотекой прибыл только 3 марта.

В Чебоксарах измученного дорогой отца Иоанна ожидал настоящий удар...

Здесь его ждала телеграмма:

«ВОДОПРОВОДНАЯ 55 СНЫЧЕВУ ИВАНУ МАТВЕЕВИЧУ ПОСТАНОВЛЕНИЕМ СОВЕТА В СВЯЗИ НЕЯВКОЙ ВЫ ОТЧИСЛЕНЫ ТЧК ВЫЗЫВАЕТЕСЬ ВОЕНКОМАТОМ КАНЦЕЛЯРИЯ».

ТЕЛЕГРАММА эта извещала о решении совета ЛДАиС, состоявшегося 1 марта 1956 года.

«ВЫПИСКА ИЗ ЖУРНАЛА № 12 /268/

СЛУШАЛИ: 12. Телеграмму профессорского стипендиата иеромонаха Иоанна /Снычева/ от 16/11-1956 г.

Справка: Проф. стипендиат иеромонах Иоанн (Снычев) до настоящего времени не возвратился из отпуска на рождественские каникулы.

ПОСТАНОВИЛИ: Профессорского стипендиата иеромонаха ИОАННА (СНЫЧЕВА), как не возвратившегося из отпуска на рождественские каникулы, отчислить из состава профессорских стипендиатов с 15 февраля 1956 г.».

О том, насколько неожиданной было это известие для Владыки Мануила, свидетельствует его послание Л. Н. Парийскому, отправленное вместе с о. Иоанном 5 марта 1956 года.

«Дорогой Лев Николаевич!

Телеграмма совета академии об отчислении о. Иоанна с профессорской стипендии за неявку меня просто убила, -писал архиепископ Мануил. - Я являюсь главным виновником его запоздания в академию из-за перевозки в Чебоксары моего имущества и библиотеки.

Наш город Чебоксары стоит на тупике, на самой Волге. Эти недели из-за заносов поезда запаздывают, автобусное сообщение или прекращается или частично работает. И все из-за заносов. Заносы небывалые задержали его (о. Иоанна. - Н, К.) в дороге из Москвы в Чкалов и нарушили наш график. Только во вторник 28 февраля о. Иоанн привез часть вещей, картотеку, а контейнер с библиотекой прибыл только 3.03. С трудом удалось получить билет но 5 марта. И сегодня 5-го он выезжает утром в Москву - Ленинград.

Если возможно, пожалейте о. Иоанна и меня. Не по его вине случилось запоздание, зачитайте совету академии и настоящее мое письмо, пожалейте старика. Морально и он убит из-за меня. Мы оба одинаково страдаем друг за друга. Во время пребывания своего в Чебоксарах он продолжал свои работы. Сессия- Синода Святейшим была намечена на 25 января и из этого выполнялся мой график, но она была отложена на 7 февраля. Того же числа я был утвержден правящим Чебоксарским, и о. Иоанн с запозданием выехал в Чкалов для укладки и отправки вещей. Отсюда все дальнейшие наши беды. Он выполнял послушание своего старца добросовестно и пострадал из-за меня. Ободрите мою старость, дайте о. Иоанну возможность закончить свои учебные занятия спокойно и добросовестно по его стипендиатству. А меня старика утешьте и не откажите в моей просьбе. Святейший Патриарх Алексий знал все это дело о задержках и о нарушениях нашего графика. Но я не теряю надежды на то, что совет академии пересмотрит свое решение и согласно нашим данным

восстановит о. Иоанна в звании профессорского стипендиата. Не сомневаюсь в том, что Вы сделаете все возможное, чтобы не отказать в моей просьбе».

Трудно припомнить, чтобы кто-то из архиереев хлопотал о своем воспитаннике так настойчиво...

Понятно, что письмо написано человеком, всего три месяца назад вышедшим из ада тотемских концлагерей и еще не успевшим заново свыкнуться со своим архиерейским положением, но и переживания за своего воспитанника - «мы оба одинаково страдаем друг за друга» - не поддельны...

5 марта отец Иоанн выехал из Чебоксар, а 7 марта он был уже в Ленинграде. Этим же числом помечено поданное им в совет ЛДАиС прошение.

«Официальный отпуск дан был мне до 15-го февраля. К этому сроку возвратиться я не смог по той причине, что я с благословения Его Святейшества с 9 февраля по 1-е марта перевозил хранившиеся под моим ведением в г. Чкалове личную библиотеку и научный материал своего духовного руководителя архиепископа Мануила...

Помогая престарелому (72 г.) архиепископу, я в то же время не забывал свою обязанность по стипендиатетву. В свободное время я продолжал делать обзор противосектантской литературы...

Обязуюсь оставшуюся работу по стипендиатству проделать удовлетворительно и представить своевременно..

Прошение отца Иоанна, а главное - письмо архиепископа Мануила достигли своей цели.

Ректор ЛДАиС подал рапорт на имя Высокопреосвященнейшего Елевферия, митрополита Ленинградского и Новгородского:

«В настоящее время иеромонах ИОАНН (Снычев) возвратился (7 марта с. г.) и подал прошение о восстановлении его в правах профессорского стипендиата, причем представил письмо Высокопреосвященнейшего Мануила, архиепископа Чебоксарского и Чувашского, который с своей стороны просит о восстановлении иеромонаха Иоанна (Снычева) в звании профессорского стипендиата, т. к. задержка иеромонаха Иоанна (Снычева) произошла в связи с послушанием, данным ему архиепископом Мануилом,

Кроме того, иеромонах Иоанн (Снычев) представил письменную работу, исполненную им во время отпуска.

Признавая задержку иеромонаха Иоанна (Снычева) с 15 февраля по 7 марта с. г. заслуживающей снисхождения, администрация академии почтительнейше ходатайствует перед Вашим Высокопреосвященством, во изменение постановления совета академии от 1 марта 1956 года, оставить иеромонаха

Иоанна (Снычева) в звании профессорского стипендиата». На рапорте резолюция митрополита Елевферия: «Согласен на оставление иером. Иоанна в звании проф.

стипендиата».

НА Страстную и Пасхальную седмицы отцу Иоанну был предоставлен отпуск, и он ездил в Чебоксары, чтобы сопроводить едва оправившегося от болезни наставника в Москву,..

Несмотря на обиды и унижения, которые и теперь пришлось претерпеть архиепископу Мануилу, поездка эта подняла настроение святителя. Повеселевшим вернулся Владыка Мануил со своим воспитанником в Чебоксары...

Вот так - вроде бы вполне благополучно! - и завершилась история с устройством архиепископа на новом месте...

Вроде бы - потому что на самом деле эта история имела продолжение. Когда весною отец Иоанн начал хлопотать о дальнейшем своем «трудоустройстве*, он столкнулся с непреодолимыми препятствиями.

«Совету Ленинградской духовной академии профессорского стипендиата по кафедре сектоведения

иеромонаха Иоанна (Снычева)

ПРОШЕНИЕ

Ввиду окончания работы по стипендиатству и желания продолжать трудиться в академии в качестве преподавателя, прошу совет академии предоставить мне несколько часов по имеющимся свободным дисциплинам в семинарии или академии.

Претензий на полные часы я не имею - для меня достаточно будет всего два часа в неделю.

Что касается жилплощади, то я буду довольствоваться той обстановкой, в которой я находился и нахожусь в настоящее время.

25 мая 56 г.».

Как явствует из резолюции, просьба профессорского стипендиата была доложена совету, но положительного решения, как* впрочем, и прямого отказа, не последовало...

В принципе, замешательство совета академии можно понять...

Систематические отлучки, пусть и по самым уважительным причинам, можно было простить студенту академии, но не преподавателю, ведущему самостоятельный курс.

Наверное, это понимал и сам отец Иоанн, потому что тогда, летом 1956 года, он начинает хлопотать об определении его

в родную, Саратовскую семинарию. Однако и эти хлопоты не имели результата.

«МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ УЧЕБНЫЙ КОМИТЕТ ПРИ СВЯЩЕННОМ СИНОДЕ

14 сентября 1956 г. № 114

ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШЕМУ МИТРОПОЛИТУ ЛЕНИНГРАДСКОМУ И НОВГОРОДСКОМУ ЕЛЕВФЕРИЮ

Учебный Комитет при Священном Синоде сообщает Вашему Преосвященству выписку из Журнала № 10 заседания учебного комитета от 6 сентября 1956 г., утвержденного Его Святейшеством:

СЛУШАЛИ: 3. Прошение кандидата богословия Ленинградской духовной семинарии - иеромонаха Иоанна (Снычева) о назначении его преподавателем на одно из освободившихся мест в Саратовскую духовную семинарию.

ПОСТАНОВИЛИ: Для пользы дела назначить иеромонаха Иоанна (Снычева) преподавателем Минской духовной семинарии с предоставлением уроков по усмотрению правления Минской духовной семинарии.

Председатель учебного комитета при Священном Синоде протопресвитер Николаи Колчицкий».

Осенью 1956 года отец Иоанн был пострижен в мантию и определен преподавателем Минской духовной семинарии. Здесь отец Иоанн преподавал гомилетику и практическое руководство для пастырей, одновременно заведуя семинарской библиотекой...

КАЗАЛОСЬ, что после назначения иеромонаха Иоанна преподавателем в Минскую семинарию пути его с архиепископом Мануилом должны разойтись навсегда.

Что ж...

Так бывает. Никакие беды и испытания не могут разорвать дружеской близости, но наступают спокойные времена, и люди расходятся навсегда, разлучаемые неторопливым течением времени...

«Скорбно тебе оттого, что я уехал от дедушки...1 - пишет осенью 1956 года отец Иоанн своей духовной дочери в Чкалов. - Но поверь, что нелегко было и мне самому оставлять его,

---

1 Владыки Мануила.

однако да будет во всем воля Божия. Мы не можем правильно судить, где для нас спасительнее: там или здесь. Одно только скажу: надо привыкать ко всяким поворотам жизни и в каких бы то ни было обстоятельствах подыматься на высоту духовного совершенства».

Письма Ирине Михайловне дают не только материал для биографии митрополита Иоанна, но и могут использоваться в качестве пособия для подъема на «высоту духовного совершенства ».

Собственно, таким пособием и задуманы эти письма, с этой целью и писались они.

В них - ответы на самые разные вопросы.

И по церковной истории...

И по Закону Божиему...

И по христианской нравственности...

Удивительно просто, доходчиво и глубоко разъясняет отец Иоанн самые сложные проблемы, спокойно и терпеливо указывает на ошибки, ласково поучает, что надобно делать, чтобы исправиться.

«Теперь о послушании... - писал он в мае 1955 года. -Совет духовного отца необходимо ставить выше своего рассуждения».

«Чтобы не быть многословным и не затмить ясный смысл, пишу кратко, - говорит он через год. - Разлука не означает, что пастырь для тебя потерян. Это не верно. И вдали я по-прежнему продолжаю молиться о тебе и следить за движениями твоего сердца, ума и воли. Только бы ты ничего не скрывала от меня, но все предлагала на суд пастыря и старалась поступать так, как он скажет. Ради Бога, не допускай более таких неправых мыслей. Поверь, что и при таком положении вещей Господь управит путь твой во благое. Умудряйся».

Нам интересны эти высказывания отца Иоанна потому, что они почерпнуты из его собственной практики послушания архиепископу Мануилу.

Говоря о разлуке Ирины Михайловны с ним, отец Иоанн говорит о своей разлуке со своим духовным отцом...

«В чем состоит истинное послушание? В том, чтобы отсекать свою волю и творить волю Божию, указываемую через пастыря. Причем это надо делать без рассуждения и безо всякой критики.

Так как поступил один подвижник, когда его заставили сажать капусту вверх корнями. Он, нимало не рассуждая, разумно это или нет, исполнил повеленное. Таково истинное послушание.

Что касается твоего послушания, то я скажу вот что: ты хочешь быть послушной по-настоящему и во многом преуспела,

но есть нечто, что лишает полного значения твое послушание: ты выполняешь мои советы как долг перед пастырем, но внутренне не согласна со мною. Только в том случае послушание будет подлинным, когда ты будешь говорить себе, что добро (именно добро, а не долг) делать то, что сказано, или, вернее, указано делать пастырем, а свои мудрствования не полезны.

Наперед тебе говорю, что иногда твои взгляды, кажущиеся тебе добрыми, будут расходиться с моими и не будут благословлены. Но ты твердо запомни: только то доброе и спасительное, что расценивается как доброе твоим духовным отцом, а все прочее, если даже кажется добрым, в данный момент не служит к добру».

Между тем жизнь иеромонаха в Жировицах шла своим чередом.

Жил он в отдельной келье. Обстановка была самая простая - стол, стулья, кровать, шкаф для одежды, этажерка. Еще -два фикуса, умывальник и ведро с водой.

В обед иеромонах Иоанн питался в трапезной с братией. Церковь посещал каждый день, присутствуя на полунощнице и литургии.

Служил по понедельникам и праздникам.

Уроки вел ежедневно, кроме вторника.

Как мы уже говорили, иеромонах Иоанн преподавал в Жировицах гомилетику - науку о проповедничестве. Кроме этого - практическое руководство для пастырей и сравнительное богословие.

Предметы, как писал он в письме, вполне отвечающие его сердцу...

На рождественские каникулы отец Иоанн поехал в Чебоксары...

«Праздник Рождества Христова, по милости Божией, прошел в мирной и радостной обстановке. Дни каникул проходят очень быстро. Скоро уже снова отъезжать в Жировицы...» -с грустью пишет отец Иоанн 11 января 1957 года.

«Каникулы я провел в теплой и молитвенной обстановке вместе с Владыкой. Думаю, что наступит момент, когда я буду неразлучно пребывать с ним...» - пишет он в январе,

«Вот и прошли мои каникулы. Порадовался немного и тебя порадовал, но этой радости суждено было окончиться. 23 января я уже был в Жировицах, а выехал из Чебоксар 19, после ранней литургии. Все пока благополучно. Надеюсь на то, что в скором времени неразлучно буду радоваться и радовать около Владыки.

Мой труд идет равномерно. С учащимися уже свыкся. Материал распределяю точно на урок. Набираюсь практики...»

По письмам отца Иоанна видно, что хотя он и свыкся с учащимися и труд его в Жировицах шел равномерно, но все помыслы и сердце оставались в Чебоксарах.

«Если Богу будет угодно, то 10 или 12 апреля я тронусь на восток к родному Владыке... - пишет он 3 апреля 1957 года. ~ Ты спрашиваешь, как молиться апостолам и евангелистам? А так, как поют на молебнах: "Молите Бога о нас..."»

«Отвечаю кратко. Завтра уезжаю к Владыке, надо приготовиться к отъезду... Над твоими суждениями о градации святых я невинно посмеялся... Брось мудрствовать понапрасну. Молись в простоте сердца всем святым, ибо у Бога они все равны. Каждый сияет той славой благодати Божией, которую он приобрел, живя на земле. Живых никогда не признавай святыми, кем бы они ни были, ибо один Бог ведает тайны сердечные, а мы легко ошибаемся».

Еще в этом письме, отправленном из Жировиц, накануне отъезда в Чебоксары, есть удивительные слова о чудесах: «Я с тобою согласен в том, что чудеса совершаются и по сей день, только люди огрубели нравами и требуют чудес не ради познания истины, а ради любопытства, чтобы впоследствии только поругаться над верой...»

И Пасху 1957 года иеромонах Иоанн проводит - вот оно чудо, о котором писал духовной дочери! - с Владыкой Мануилом.

Отслужив в Великий Четверток, Иоанн заболел. С высокой температурой свалился в постель, и только на Великую субботу вышел к обедне, во время которой и был награжден золотым наперсным крестом.

Всю Светлую седмицу отец Иоанн служит вместе с Владыкой Мануилом, а 1 мая едет в Ленинград, чтобы уладить дела в духовной академии, где продолжает готовить диссертацию. И только 8 мая возвращается в Жировицы...

«Жизнь моя течет мирным потоком, без изменений... - пишет он 30 мая. - Часто думаю о Чебоксарах, где мне построили небольшой уголок, в котором я буду жить и по мере сил своих трудиться в пастырских и богословских трудах».

Не так уж и много прошло времени, а незаметно, как бы само собою, совершается перемещение отца Иоанна из Жировиц в Чебоксары.

Уже 20 июня в его письме проступают вполне реальные очертания будущего чебоксарского жилья: «О домике. Не представляй себе, что моя келья будет где-то отдельно от дома Владыки, нет, она пристроена к самому дому, и вход в нее из общих комнат. Келья находится рядом с кельей Владыки, "под бочком..."».

Понятно, что все можно объяснить, и не прибегая к категории «чудесного». Есть объяснение и «чудесному» перемещению отца Иоанна из Жировиц в Чебоксары.

Еще до Пасхи Владыка Мануил побывал в Москве, чтобы передать Патриарху «Каталог русских православных архиереев периода с 1897 по 1957 гг.», над которым он трудился совместно с отцом Иоанном.

Решено было, что осенью 1957 года Владыка Мануил приступит к подготовке расширенной, «академической» редакции «Каталога русских православных архиереев».

Владыка попросил, чтобы вернули его помощника, отца Иоанна.

Святейший пообещал исполнить просьбу сразу после завершения учебного года.

Вот так, вроде бы просто и обыкновенно, и решился вопрос о воссоединении духовного отца и его сына, архиепископа Мануила и отца Иоанна.

Но ведь и все Божий чудеса тоже творятся самым обыкновенным образом. И для человека, который просто любопытствует, дабы «поругаться над верой», ничего чудесного нет в совершившемся чуде...

Удивительна фотография, на которой митрополит Мануил снят месте со своим келейником.

Суровое, изможденное тюрьмами и лагерями лицо Владыки Мануила и юное, светящееся радостью и ожиданием чуда лицо отца Иоанна...

А вот фотография, где отец Иоанн стоит рядом с Владыкой Мануилом и рукою трогает ветку дерева.

Такое ощущение, словно они вдвоем бредут через лес жизни...

«МЕСЯЦАМИ я вожусь с картотекой архиереев... - писал архиепископ Мануил из Чебоксар. - Она заключается в восемнадцати основных ящиках и включает библиографический материал не более чем 2200 архиереев, не считая обновленческих 270 хиротоний. Я сжился с этой картотекой, вмещающей в себя не менее 20 ООО вкладных карточек, я сжился с именами сотен архиереев (не знающему этого дела и безразличному непонятны и мои переживания), интимная и официальная жизнь архиереев открывается как живая книга их жизни. Но все они уже усопшие, все они молчат и поучают ~ не делай так, как мы поступали, а подражай праведникам-собратьям своим...

Я стал наблюдать в себе попутно, изучая причины и обста-

новки жизни архиереев, их кончины и т. д., что я как бы поучаюсь у них и укрепляю в себе чувство веры и необходимой подготовки к неизбежно приближающейся смерти (выделено нами. - Н. К.).

И душа жаждет покоя и такой внешней обстановки, которая могла бы создать сочетание гармонии внешней и внутренней при наступлении своей кончины. Были кончины у святителей ужасные, омерзительные, отталкивающие. И они меня повергали в священный трепет и ужас (например, архиепископа Рязанского Смарагда, архиепископа Владимира, бывшего Екатеринбургского, и другие). Но наряду с этим я читал об умилительных и величавых кончинах святителей, и они удивляли и умиляли меня не только до слез, но - рыданий. Особое впечатление производила кончина Антония, архиепископа Воронежского, и Димитрия, архиепископа Казанского (Самбикина). Но были странные кончины (например, с пером в руке за рабочим столом "на ходу" скончался епископ Порфирий (Успенский) и другие,

И я безконечно радуюсь тому, что недаром Господь поставил меня на эту работу, чтобы очистить меня от всякия скверны и нечистоты, чтобы вытряхнуть из меня чувство зависти и недоброжелательства к некоторым здравствующим архиереям и смущающим меня - и сделать меня сосудом, преисполненным мерности во всем внешнем и сочетанием ее с внутренней красотою...»

Удивительное признание...

Понятно, что, работая с биографиями пастырей церкви, неизбежно сопоставляешь события их жизни со своей жизнью...

Но архиепископ Мануил шел дальше, он вступал с героями своей картотеки в молитвенную связь, и влияние их на него самого и на его помощников было гораздо глубже.

Безусловно, что прежде всего молитвенному заступничеству этого Собора русских архиереев и обязан отец Иоанн чудесному изменению своей жизни.

Архиепископ Мануил говорит о цели, ради которой Господь поставил его на эту работу... Промыслительным было и участие отца Иоанна в Соборе, совершавшемся в конце пятидесятых в Чебоксарах. Этот Собор стал школой, в которой рождался архиерей Иоанн... Промыслительно и то, что «участие» отца Иоанна в этом дивном Соборе запечатлено им самим в представленной в духовную академию работе «Духовно-нравственный облик русского архиерея».

Во вступлении отец Иоанн пишет, что епископ является носителем полноты апостольской благодати и поэтому является главным учителем веры...

Святитель Иларион, митрополит Киевский...

Святитель Иоанн, архиепископ Новгородский...

Святитель Петр, митрополит Киевский...

Святитель Василий, архиепископ Новгородский...

Святитель Алексий, митрополит Московский и всея Руси...

Святитель Стефан, епископ Велико-Пермский...

Святитель Иона, митрополит Киево-Московский...

Святитель Геннадий, архиепископ Новгородский...

Святитель Гурий, архиепископ Казанский...

Святитель Филипп (Колычев), митрополит Московский и всея Руси...

Великие подвижники, архипастыри проходят перед нами на страницах этой работы, и мы видим, как пристально вглядывается в них отец Иоанн, слышим, как беседует с ними о святительском служении.

Вот он приводит слова митрополита Илариона: «Вера бо благодатная по всей земли распростеся и до нашего языка русского доиде...», и тут же замечает, что митрополит Иларион настолько был проникнут любовию к своему народу, что готов был вместе с ним и радоваться, и каяться во грехах, и молить Бога о помиловании и сохранении Отечества от всякого зла. Это особенно ярко выражено в его молитве к Богу от лица всего русского народа. «Примечательно, - говорит отец Иоанн, - что в этой молитве святитель Иларион не отделяет себя от паствы, а ставит в единое целое с людьми русскими...»

Читаешь это сейчас, когда уже завершился земной путь самого митрополита Иоанна, и ловишь себя на мысли, что это ведь не только про святителя Илариона, а и про самого митрополита Иоанна.

Кто, как не он, был готов вместе с народом каяться во грехах и молить Бога о помиловании и сохранении Отечества от всякого зла...

А рассуждения отца Иоанна о святителе Филиппе (Колычеве)?

«Основными чертами его облика были смирение и сознание высоты архиерейского сана, твердость веры и готовность все претерпеть за истину, кротость и безгневие, невозмутимость в скорбях, настойчивость в отказе святительского благословения на дела тьмы (выделено нами. - Я. К.), мужество, выраженное всенародным обличением крайних беззаконий царя...»

Разве не являются эти мысли абсолютно точно осуществленной программой деятельности митрополита Иоанна, чертежом его собственной судьбы?..

Почерпнутые на «Чебоксарском соборе» идеи найдут развитие в созданных уже в девяностые годы митрополитом Иоанном очерках русского самосознания «Самодержавие духа».

«Почему же часто безсильна наша молитва? - спросит тогда митрополит Иоанн. - Почему нередко остаются холодными и черствыми наши сердца? Есть в этом какая-то тайна... Есть. Но тайной она остается только для нас -современных немощных христиан, христиан скорее по имени, чем по духу. Для нас, молящихся об избавлении от своих личных, малых скорбей и соблазнов, устами произнося "избави нас", а на деле разумея "меня, меня"! Эта тайна - тайна церковной СОБОРНОСТИ, когда КАЖДЫЙ молится и просит за ВСЕХ, как за себя.

Мы забыли, что мы НАРОД, русский православный народ, народ Божий, и многие беды наши - личные, мелкие ~ суть лишь следствия одной великой всенародной беды: безудержного разгула в России безбожия и сатанизма. А мы все будто чужие друг другу. Каждый сам за себя, каждый сам по себе. И в молитве, и в жизни. И в Церкви, и в миру. Может, стоит оглянуться, прислушаться? Из глубины веков доносится до нас увещевающий глас святоотеческих поучений. "Мы не говорим: Отче мой, иже еси на небесех - хлеб мой даждь ми днесь, - вразумляет тот же святой Киприан. - Каждый из нас не просит об оставлении своего только долга и не об одном себе молится, чтобы не быть введену во искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, то молимся за весь народ, потому что все мы составляем единое".

Не с того ли, что мы нарушили это всенародное единство, скрепленное смиренными подвигами русских святых и бранной кровью русских ратников, началось наше падение - с высоты Православного Царства в смердящую пропасть разложившейся "совдепии"?

Похоже, пришло все же время покаяния и прозрения. Похоже, Россия допивает последние капли из чаши гнева Божия. Теперь, обладая огромным трагическим опытом десятилетий сатанинского пленения, нам особенно важно заново осмыслить пройденный путь, научиться отличать добро от зла, истину от лжи, настоящую духовность от лукавой подделки. Так заново учится ходить больной после долгой и тяжелой болезни. Лишь восстановив благодатную преемственность русского религиозно-национального самосознания, можем мы рассчитывать на успешное выздоровление. Иного пути - нет!

В надежде на помощь Божию, осознавая безмерную важность задачи и слабость собственных сил, спешу внести свою лепту в это великое дело. Господи, благослови!»

Но это будет сказано тридцать пять лет спустя, и об этом разговор впереди...

Пока же вернемся в 1957 год....

«Подал заявление об уходе из семинарии, - пишет отец Иоанн 28 августа 1957 года, - но окончательного результата пока не знаю. Поэтому до тех пор, пока не получу уведомление из учебного комитета о моем освобождении, буду находиться в Жировицах. Об этом не скорби, а только молись Богу о благополучном исходе моего дела...»

ОСЕНЬЮ 1957 года архиепископ Мануил приступил к разработке расширенного «Каталога русских православных архиереев».

Работа увлекла и Владыку, и его помощников. Садились за работу в восемь часов утра, заканчивали не ранее полуночи... И так ежедневно, кроме праздников, когда время посвящалось молитве и церкви.

- Дорожи каждой минутой для доброделания! - каждое утро повторял Владыка Мануил. - Торопись делать добро. Дела милосердия очищают душу, и милосердие покрывает множество грехов!

- Дай, Господи, познать мне цену времени, наипаче цену часа и цену минуты, оставшейся в жизни моей...

- Обнови, Господи, преобрази душу мою, да не ослабнет она в делании заповедей Твоих, но всели в душу мою решимость жить по-хорошему...

Словно эхо утренних молитв Владыки Мануила звучат в письмах к духовным чадам поучения отца Иоанна: «Ты просишь меня научить тебя живой вере. Задача очень трудная, потому что живая вера возникает не от разума, а от сердца. Взирай на тех, кто имеет эту веру, подражай им в жизни, больше смиряйся, сознавай свое ничтожество перед Богом и людьми, вспоминая, вернее чувствуй любовь Божию к нам, недостойным, и ты незаметно для себя обретешь живую веру, которую откроет тебе Сам Господь...»

«Обо мне не пиши ничего, ибо я сам себя знаю лучше, чем ты. Дорожи своим пастырем, но не хвали его, не приписывай ему того, чего у него нет, не обижай его этим. Лучше молись, чтобы Господь укрепил его на добром пути и помог хранить залог веры, данный ему в таинстве Священства...»

«Любопытство ради любознательности - грех, а ради познания воли Божией - добродетель. Необходимо познавать волю Божию, чтобы следовать ей неуклонно, спасительно (Рим 12, 2)».

К концу 1958 года гигантская работа по составлению «Ката-

лога» приблизилась к концу. Шесть объемистых томов были перепечатаны, и вместе с «Хронологией архиерейских хиротоний» и «Топографией архиерейских кафедр» представлены в Московскую духовную академию.

В феврале 1959 года архиепископ Мануил вместе со своим келейником отцом Иоанном повез эти тома Патриарху.

100

ГПАВА ПЯТАЯ

ОТДАЮ ВСЮ СВОЮ СИЛУ ТЕБЕ

ОДНАЖДЫ на вокзале в Оренбурге, ожидая местный поезд - его отправление часто тогда задерживалось! - Владыка Мануил начал рассказывать о своей тюремной эпопее...

Его не раз избивали на допросах, потом лечили и снова допрашивали.

И все это по ночам... А однажды Владыке объявили, что его приговорили к расстрелу.. Тут же раздели до нижнего белья и отвели в отдельную камеру, где были только деревянные нары.

Владыка знал, что расстреливают в три часа ночи, когда к тюрьме подъезжает «черный ворон». Полежав на голых досках, встал.

«Я еще успею отслужить панихиду по Патриарху Тихону...»- подумал он.

И вот, когда служил, в воздухе во весь рост предстал Патриарх Тихон и три раза повторил:

- Жив! Жив! Жив!

«Что бы это значило?» - подумал Владыка, и тут двери камеры распахнулись. На Владыку надели наручники и повели, но почему-то не к выходу, где останавливался «черный ворон», а вглубь тюремного здания. Привели в кабинет какого-то начальника.

- Лемешевский! - сказал он. - Ваш расстрел заменен десятью годами тюремного заключения!

- Господи! - вздохнула слушавшая рассказ епископа Мануила монахиня. — Какая власть нехорошая, так издевалась над людьми...

- Нет... - покачал головой Владыка. - Власть не виновата. Вся власть от бога. Виноваты мы, грехи наши... Заряди пушку и поставь на площади сама

она стрелять не будет. Так и власть... На всё воля Божия...

Летом 1958 года постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1958 года с Владыки Мануила были сняты последние судимости.

Разумеется, в патриархии знали, за что был осужден архиепископ,

101

но тем не менее судимости влияли на отношение к Владыке и чиновников патриархии, и самого Патриарха.

Вспомните горькие слова Владыки Мануила, прозвучавшие в письме к протопресвитеру Николаю Колчицкому: «Нечего греха таить, встреча Святейшего со мной была суровая. Но он был прав, так как имел дело с б(ывшим) "государственным преступником", хотя и освобожденным, но в то же время "злостным рецидивистом" (только за мной стоят Соловки, Сиблаг, Краслаг и Темлаг). И так я жаждал ласки, участливого слова, но не получил, - значит, заслужил этот прием...»

Теперь, когда клеймо «государственного преступника» было снято самим государством, Мануил ожидал, что Патриарх компенсирует каким-то образом прежнюю суровость к нему, которая объяснялась как бы невозможностью полностью игнорировать решения судебной власти.,. Ожидания Мануила оправдались.

8 патриархии он был встречен чрезвычайно милостиво. «Работу Патриарх принял с большой радостью и одобрил...

- сообщает отец Иоанн 1 марта 1959 года своей духовной дочери. - За понесенные труды Святейший благословил меня правом ношения наперсного креста с украшениями. Сегодня во время богослужения возложили на меня этот крест. Благодарение Богу за все.

9 марта, если все будет благополучно, выезжаем в Оренбург». Но в Оренбург - увы! - отцу Иоанну суждено было ехать

одному. Напряженный труд над «Каталогом», а главное -волнения, пережитые в Москве, не могли не отразиться на здоровье Владыки. Сердечные приступы шли один за другим, и к концу Великого поста архиепископ Мануил слег.

«Возвратился я в Чебоксары н пятницу вечером. Дедушка лежал в кровати, он болеет (стенокардия). С ним я пробыл ровно пять дней, а затем срочно выехал в один из приходов здешней епархии в помощь причту... Не удивляйся, во всем есть проявление воли Божией. Там заболели два иерея, поэтому из жалости к алатырцам Владыка направил меня в помощь приходу».

Ну а поездка в Оренбург оказалась не слишком удачной.

«Твое состояние мне понятно, - пишет отец Иоанн 3 июня своей духовной дочери. - Скажу тебе, что и я никогда не уезжал из Оренбурга с таким подавленным настроением, как в этот раз. Очевидно, наступил момент, когда мой приезд туда нежелателен для многих».

Мы выделили слова отца Иоанна, потому что они чрезвычайно важны для понимания его настроения и самочувствия весной и летом 1959 года.

102

«Денежный вопрос, - признавался отец Иоанн еще в ноябре 1958 года, - меня всегда коробит, потому я на него почти никому не отвечаю. Здесь я служу безо всякого вознаграждения со стороны прихода и очень рад этому, ибо хочется служить не ради "куса", а ради Иисуса».

И конечно, это служение «не ради куса, а ради Иисуса» предполагало полную отдачу себя. Но - увы! - далеко не все священнослужители жили так. Более того, «нестяжательность» отца Иоанна казалась некоторым из них подозрительной. В духовном горении отца Иоанна они пытались различить некий расчет...

В Оренбурге - отсюда и подавленное настроение! - отцу Иоанну пришлось столкнуться с явной недружелюбностью здешних священников.

Из писем к духовным дочерям видно, что отец Иоанн всё время предостерегал их от осуждения иереев... Мягко, но очень последовательно разъяснял отец Иоанн разницу между духовным отцом и священником-исповедником...

Но, очевидно, и духовные дочери не всегда следовали его наставлениям, да и батюшки тоже не вполне понимали то, что ясно и открыто было отцу Иоанну. И это и рождало ревность, зависть, тайное недоброжелательство.

«Ты потому не ощущаешь величие праздника, что допускаешь в свою душу зависть и смущение... - пишет отец Иоанн 8 июля 1959' года с борта парохода, плывущего в Саратов. -Дитя мое! Когда ты приходишь в церковь, лучше поразмысли, какое значение заключает в себе тот или иной праздник, чем скорбеть о том, что ты лишена возможности петь. Не пение устрояет твое спасение»...

Какие простые и какие великие слова!

Слова подлинного духовного отца...

Сам митрополит Иоанн всегда следовал в своей жизни им...

НИКАКИХ суетных сожалений не обнаруживаем мы в отце Иоанне после завершения вместе с Владыкой Мануилом многотомного «Каталога», хотя и оказался он в результате этой гигантской работы по сути без места.

Он, по-прежнему, дорог и необходим Владыке Мануилу, но «трудоустроить» его Владыка не может.

Все, что он способен предложить, не соответствует возможностям нынешнего отца Иоанна.

Это не значит, разумеется, что между Владыкой и его келейником возникает какое-то охлаждение, какое-то разочарование...

103

Это не значит и того, что отец Иоанн требует чего-то особого для себя...

Просто он стал другим.

Он готов заняться любым делом, которое предложит Владыка, но дел для него у Владыки нет...

Поскольку в Чебоксарах деятельности для него не находилось, по совету с Владыкой отец Иоанн возвращается на преподавательскую работу.

«Будь, Ирина, мудрой и гони от себя чувство одиночества и мысли о том, что ты навсегда потеряла своего единого пастыря. Нет, ты не одинока, ибо пастырь твой, хотя телом и далеко, но внутренне всегда рядом с тобой и заботится о твоей душе.

Поверь: многое, о чем люди говорят, не соответствует действительности. Примером может послужить "знание" о моем архимандритстве. Ведь это сущая небылица, а ее выдают за действительность. Потому-то и сказано: "Не всякому слуху верьте". То что верно, я и сообщаю тебе.

23 августа я получил назначение на должность инспектора в Саратов. К первому сентября должен быть на месте, поэтому 29 августа, если все будет благополучно, буду выезжать.

Начинается новая страница в моей жизни...»

Странное ощущение охватывает, когда читаешь это, написанное 27 августа 1959 года, письмо...

Кажется, что, рассуждая и о разлуке с пастырем, и об одиночестве, отец Иоанн говорит не только о себе и своей духовной дочери, но и о Владыке Мануиле.

И, открывая новую страницу жизни, себя, а не Ирину, поучает он быть мудрым и гнать чувство одиночества...

«КОГДА я поступил в Саратовскую духовную семинарию, - вспоминает священник Геннадий Беляков, - среди преподавателей ее находился иеромонах Иоанн. Он преподавал литургику и Новый Завет. Воспитанники льнули к нему, обо всем спрашивали, а он был удивительно внимательным. В нем чувствовалась необыкновенная духовность, мягкость, чистосердечность... Отец Иоанн разговаривал с нами так, что мы, как галчата, открыв рты, поглощали все, что он нам давал. Говорил он современным языком, да так интересно, что трудно было оторваться. Никогда в нем не было начальствования. На уроках, которые он проводил, поражала его откровенность, чистота, умение преподносить материал...

Мы его звали земным ангелом. От каждого слова Божьего

104

он прямо зажигался, хотя внешне оставался спокойным. Мы его очень любили. Когда, бывало, поговоришь с ним, то от души отлегало все нехорошее, чувствовалось облегчение, такой он был благодатный».

Тут можно было бы поправить отца Геннадия Белякова...

В Саратове отец Иоанн преподавал, как это видно из его письма к духовной дочери Ирине от 11 сентября 1959 года, не «литургику и Новый Завет», а гомилетику, сравнительное богословие и в четвертом классе - священнее Писание Ветхого Завета».

Но во всем остальном память не подвела отца Геннадия.

Таким же, каким его запомнил отец Геннадий, предстает отец Иоанн в письмах к духовным дочерям.

«Так сострадать Церкви, как ты сострадаешь, крайне опасно. Твое сострадание зиждется не на любви, а на осуждении, а это ведет к отступлению от Церкви и к созданию общества вне Христа, к тому, к чему пришли многие сектанты. Что получилось бы, если бы и другие верующие поступали так, как хочешь поступать ты? Получилось бы, что храмы совершенно опустели и церковное общество развалилось.

Я не хвалю и не одобряю все отрицательное в священнослужителях, но тем не менее не хочу ради их немощей раздирать хитон Христов. Я понимаю Церковь как единое целое, как тело Христово, где можно достигнуть спасения. Порочность отдельных пастырей не может лишать благодатного свойства всей Церкви, всего организма церковного, потому я смело иду тем путем, который указан Господом, и совершаю молитвы в доме Божием, глубоко веря в то, что Господь ниспошлет мне Свою благодатную помощь через Таинства, совершаемые даже недостойными пастырями.

Пойми, Ирина, что дни твоей жизни уже сочтены, скоро тебе надлежит отойти в жизнь вечную и дать отчет Богу за прожитое время. Враг это хорошо знает и потому под прикрытием благой ревности ослабляет твое тяготение к храму, чтобы тем самым низвергнуть тебя в бездну погибели. Будь мудрой и бдительной. Пусть другие распинают Христа, но ты Его не распинай чрез свое осуждение и отхождение от храма».

Это частное, личное письмо... Но голос молодого - ему еще не исполнилось тридцати двух лет - иеромонаха раскатывается по страницам письма подобно набатному колоколу.

И это нисколько не мешает смирению.

Смирение отца Иоанна не вымученное, а совершенное, органичное. Оно не просто уживается с тем высоким, что все более и более явственно проступает в нем, а порождается этим высоким...

105

«Благодарю тебя за поздравления с днем ангела. Провел я этот день скромно, но радушно. Служил всенощную, а затем литургию и молебен. Поминал всех своих духовных чад, в том числе и тебя. Днем был у своих знакомых, где был приготовлен именинный пирог и скромная трапеза. За всё слава Богу...

Не пугайся, Ирина: если Господь сподобит высшего служения, то постараюсь быть доступным и совершать литургию просто, так, чтобы и ты могла присутствовать, молиться, если только доживешь до этого времени».

Письма к Ирине и другим духовным дочерям - это, по сути дела, своеобразный катехизис, где даются ответы на самые разнообразные вопросы людей, идущих по пути воцерковления.

«Представлять земными образами будущую жизнь не надо, надо только чувствовать, что она будет, и будет в единении с Богом...»

«От тех, кто потерял Бога, ждать справедливости нельзя. Тьма от света обличается. Беззаконие ненавидит свет и потому не может терпеть его присутствие...»

«Не надо думать, что если ты не получила благословение от Владыки, то Бог от тебя удалился. Помни, что Владыка благословляет утром и вечером всех просящих его молитв...»

«Не возмущайся, что волны неприязни хлещут о корму церковного корабля. Сие должно быть, чтобы очистить Церковь от ненужных людей».

«Ты правильно выразила мысль относительно подвига: отказаться от всех вредных привычек. Это дело трудное, и переломить, и переплавить себя не так-то просто. Но трудись, хотя и будет возникать внутреннее недовольство. По мере того, как ты будешь побеждать одну худую привычку за другой, будет легче и легче. Тем не смущайся, что неожиданно вскрываются все новые и новые худые привычки. Так и должно быть, когда человек пожелает идти тесным путем...»

Можно продолжать перечень больших и малых советов, что так щедро рассыпаны по страницам писем отца Иоанна.

Интересно, что поначалу он и не помышлял ни о какой дальнейшей «карьере» своих писем. Только в ноябре 1959 года эта мысль появляется у него. Да и то в ответ на сообщение Ирины Михайловны, что она дает читать его письма друзьям.

«Очень хорошо, что ты не зарываешь в своем сердце получаемые от своего родного пастыря малые крупицы духовной пищи, но стараешься напитать ими других, - сказал тогда отец Иоанн. - Это я говорю тебе относительно моих тайных учеников и моих писем, которые ты по влечению своего сер-

106

дца дозволяешь им читать. Не возбраняю тебе это делать, но только смотри, кому давать читать, чтобы была польза от этого. Полагаюсь всецело на чуткость твоего сердца...»

Примерно через год, 2 октября 1960 года, отец Иоанн снова возвращается к мысли о том, что письма можно использовать как своеобразный катехизис.

«Я уже столько тебе написал, что, кажется, ни одного вопроса не оставил нерешенным. Тебе остается только следовать сказанному, и все будет хорошо.

Советую поступить так: собрать все мои письма в хронологическом порядке, поставить страницы и составить к ним своего рода алфавитный указатель, чтобы можно было быстро находить нужный ответ. Письма мои береги. Со временем я возьму их у тебя и отпечатаю».

Письма к Ирине Михайловне и другим духовным дочерям с полным правом можно считать первой публицистической работой митрополита Иоанна.

Очень важно, что только в процессе создания этой удивительной книги, когда она уже почти завершена, осознает автор, что значение ее гораздо больше, нежели то, которое он придавал первоначально.

По сути, так же произойдет н в девяностые годы, когда занятия сиюминутной публицистикой, отвечающей на конкретные, поставленные реальной жизнью вопросы, выведут к постижению корневых проблем русского бытия, русского самосознания, русской судьбы, когда легко и ясно откроются мысли, которые напряженно искало русское самосознание на протяжении долгих столетий...

«Последуем за Господом, - говорил митрополит Иоанн, -и - истина духовная, религиозная освободит нас от химер атеизма и богоборчества, выведет на простор ясно понимаемого, вечного и непреходящего смысла бытия человеческого, даст жизни цель, упорядочит и освятит ее ежедневное течение».

24 МАЯ 1958 года Указом Президиума Верховного Совета СССР со святителя Мануила были сняты последние судимости, а еще через два года «сняли» с Владыки и церковную опалу.

22 марта 1960 года один из старейших иерархов Русской Православной Церкви, святитель Мануил, был назначен архиепископом Куйбышевским и Сызранским. 5 апреля 1960 года его встречали в Куйбышеве...

С раннего утра Покровский храм был заполнен прихожанами. Встречали святителя с зажженными свечами.

107

- Какой старенький, - пронеслось по храму, когда появился архиепископ Мануил. - А маленький-то какой... А худенький...

- Не смотрите, что я маленький и худенький! - ответил Владыка. - Во мне есть еще сила прославлять Господа!

В церковной среде того времени существовало (оно существует и сейчас!) мнение о том, что отец Иоанн как бы «присосался» к Владыке Мануилу, чтобы достигнуть с его помощью вначале иерейского, а затем и епископского сана.

Суждение это неверно и по сути, и по отдельным деталям.

Мы уже говорили, что сам Владыка Мануил осознавал встречу с отроком Иоанном как Божий Промысл. Он считал, что должен вырастить из келейника архиерея, способного продолжить дело той когорты воинствующих иерархов Русской Православной Церкви, что были безжалостно истреблены ленинской гвардией, но благодаря подвигу которых и спасена была Русская Церковь.

Неверно суждение о корыстности поступков митрополита Иоанна и по отдельным фактам...

Когда архиепископа Мануила перевели на Куйбышевскую кафедру, отец Иоанн не собирался оставлять преподавательскую работу в Саратовской семинарии. Однако именно тогда новый председатель Совета по делам Русской Православной Церкви В. А. Куроедов предложил Патриарху закрыть Саратовскую, Киевскую, Ставропольскую семинарии, и Патриарх 4 мая 1960 года вынужден был дать согласие...

«В моей жизни сейчас царит неизвестность... - пишет отец Иоанн 11 августа 1960 года. - Буду я в Саратове или нет?..»

«Переживания и сейчас есть, они связаны с работой в семинарии. Стоит вопрос: буду я там или нет. Впрочем, полагаюсь всецело на волю Божию».

Об этом отец Иоанн пишет и 12 сентября.

«Ну вот все уже и решилось: я попал под сокращение и теперь буду находиться с дедушкой в Куйбышеве».

Безсмысленно опровергать все слухи и измышления, не рассеявшиеся вокруг имени митрополита Иоанна и после завершения его жизненного пути... И мы приводим эти факты только для того, чтобы показать, что когда и в нем самом возникали помышления отступить с указанного Пути, его возвращали на этот Путь, так сказать, почти в принудительном порядке...

Хотя категория «принуждения» здесь, конечно, не подходит. Всю свою жизнь митрополит Иоанн «всецело полагался на волю Божию» и никогда из нее не выходил...

108

Похожие очертаниями на шлем русского богатыря ворота ведут к Покровскому кафедральному собору...

4 декабря 1944 года, следуя в воинскую часть, молился в этом храме - был праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы! - красноармеец Иван Снычев.

Стоя на коленях перед образом «Умягчение злых сердец», дал он обещание Заступнице Небесной, вернувшись домой, не пить вина, не вкушать мяса, читать за молитвами два акафиста - Спасителю и Божией Матери...

Ему было тогда семнадцать лет...

И вот теперь, семнадцать лет спустя, снова прошел отец Иоанн через ворота, похожие очертаниями на шлем русского богатыря, к храму.

«О себе скажу кратко - за всё слава Богу, - сообщает он 15 ноября 1960 года. - Я служу в эту седмицу и в праздничные дни. А как будет в дальнейшем, напишу. В соборе у нас шесть священников, я седьмой...»

Первым в Покровском соборе тогда был протоиерей Петр Малов.

«Когда меня назначили Божиим Промыслом в Покровский собор, то я увидел батюшку Петра, который в течение семнадцати лет стоял у престола с великим страхом Божиим. Ни с кем не было такого единения в богослужении, как с ним. Отец Петр был для меня поучительным примером...»

Эти слова сказаны отцом Иоанном на отпевании протоиерея Петра Малова. Удивительно проникновенные слова...

«Когда батюшку посетила болезнь к смерти, то он в уме совершал последнюю Божественную литургию. Парил к Богу. После этой литургии сказал три раза "Аминь". Блажен он. Где бы он ни был, что бы ни делал, мысленно служил обедню...»

Отец Иоанн и сам служил так же.

Сохранилось описание Елены 3., как пел Владыка Иоанн акафист Божией Матери в Покровском соборе, где н дал свой обет 4 декабря 1944 года, следуя в армию, красноармеец Иван Снычев...

«Во вторник вечером мы всей семьей отправились в храм... В тот вечер в Покровском соборе пели акафист Божией Матери "Взыскание погибших". Я всегда вспоминаю, с каким необыкновенным подъемом пелись эти акафисты. Казалось, Сама Пречистая стоит среди нас. И моление Владыки во время этих акафистов было особенно усердным.

Вообще у него были особенные службы. Всегда чувствовалось, что он предстоит пред Божией Матерью. С горячей молитвой

109

обращался он к Богородице, читал Ей акафист и плакал за всю свою паству. Здесь были и .радость, и печалование о всех страждущих и ищущих спасения, о всех нас, его детях. Он очень любил песнопение: "К кому возопию, Владычице? К кому прибегну в горести моей..."

Хотя голос у Владыки не имел профессиональной постановки, он очень любил петь и пел с такой душой, что слышавшие его люди не могли удержаться от слез. Особенно он любил петь с протодиаконом Аркадием и протоиереем Олегом. Это было незабываемое пение. Никакие красивые голоса не могли сравниться с ними, ибо пели они не столько голосом, сколько своей душой».

Вскоре после поступления в Покровский храм отца Иоанна назначают ключарем. Настоятелем собора по должности был архиепископ Мануил.

А 2 апреля 1961 года, на Вербное воскресенье, на следующий день после полета Юрия Гагарина в космос, отца Иоанна возводят в сан игумена.

«Словно сильная буря, охватило мое бедное сердце предчувствие ожидаемых скорбей, грядущих на Церковь Христову. Безбожие торжествует и в борьбе с Церковью применяет всевозможные способы к ее ликвидации. Ложь, клевета, искажение всех исторических фактов, связанных с верою, насилие над человеческой совестью, уговоры и т. п. - вот те средства, которые употребляет безбожие. Нигде не найдешь защиты. Даже там, где определенно попираются с их стороны советские законы, и там нет никакого оправдания для верующего человека. Самоуправство местных властей доходит до крайних пределов. Здесь не считаются ни с совестью, ни с нуждами верующих, хотя последние и являются "полноправными гражданами своего Отечества".

Каким варварством дышит произвол местных властей в разрушении Петропавловской церкви в г. Бузулуке! Тысячи верующих жаждали посещения церкви, но произвол делает свое... Двенадцать дней отстаивали верующие свою святыню, но не устояли: в одну из ночей сотни юношей-комсомольцев и мужиков, словно дикие вепри, окружили храм и начали свое дело... Стоны и крики бедных старух и стариков, охранявших церковь, наполнили воздух. Но ничто не смягчало сердца остервеневших атеистов. Пинками и кулаками освобождали ратоборцы церковь от верующих. Специальная машина забирала кое-кого и отвозила в отделение милиции. Прошло несколько часов, и от храма остались только одни осколки да горы земли.

И когда это произошло? Может быть, в какие-нибудь отда-

110

ленные времена? Нет, в марте месяце 15 числа 1961 года -во времена, когда человек готовился к полету в космос. Страшно становится, что люди стремятся покорить космос, но не стремятся уважать права советского гражданина, именующего себя верующим... Как все это грустно!»

Эта запись в дневнике сделана игуменом Иоанном на девятнадцатый день после его возведения в сан.

А вот запись, сделанная еще через три дня...

«От разных дум и внутренних переживаний заболела голова, и, кажется, не было ниоткуда утешения. Я молил Бога о защите Русской Церкви. На душе тяжело... Ко всему надо быть готовым... В минуту душевной тяжести я услышал нежный, внутренний голос, говоривший мне: "Если бы вы были от мира сего, то мир бы любил свое, но как вы не от мира сего, то мир ненавидит вас". Это было ответом на все мои переживания, и я постепенно стал успокаиваться. Все совершается промыслительно, и мы не знаем конечной судьбы Церкви в современных условиях жизни, но признаки печальные. Сбывается то, что написано оптинским старцем Н. в его письме, озаглавленном "Наставление мирянам полезное".

Боже, защити Церковь Свою от разрушения, а верных укрепи в терпении и несении скорбен!»

Любопытно сравнить эти записи с предыдущими записями в дневнике и с письмами отца Иоанна. Он остается прежним собою, и вместе с тем, он здесь совершенно другой...

Здесь он уже игумен...

Через три года игумену Иоанну предстоит стать архимандритом.

Еще через два - епископом.

Карьера стремительная, скорость почти космическая. Так же стремительно проводил епископ Мануил своего келейника по начальным ступеням, торопясь сделать из него иерея.

Совпадение неслучайное.

Архиепископ Мануил всегда помогал отцу Иоанну.

Но сейчас он спешит продвинуть его, потому что, как и в Чкаловской епархии, понимает, что очень скоро ему предстоит навсегда оставить близких людей, что снова, как и во времена служения в Чкалове, надвигаются на Церковь новые гонения...

Собственно говоря, как мы видим по записям в дневнике, гонения уже начались.

В 1957 ГОДУ «кукурузному романтику» удалось окончательно очистить от «сталинистов» Центральный Комитет.

111

29 июня Пленум ЦК КПСС принял решение об антипартийной группе Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича, В. М. Молотова и примкнувшего к ним Д. Т. Шепилова.

Нет-нет!

Ни одного из них мы не можем заподозрить в симпатиях к Православию, но они были прагматиками-государственниками и, поскольку Русская Православная Церковь способствовала укреплению государства, они мирились с ее существованием. В отличие от них, М. А. Суслов, Е. А. Фурцева, П. Н. Поспелов, Л. Ф. Ильичев, на которых Н. С. Хрущев опирался в борьбе со «сталинистами», были такими же ярыми ненавистниками Православия, как В. И. Ленин или Л. Д. Троцкий, и уничтожение Православия они считали едва ли не главной целью и смыслом своей деятельности. Не удивительно поэтому, что почти сразу после разгрома «антипартийной группы» начался новый поход против Русской Православной Церкви.

Только теперь он, как справедливо заметил М. В. Шка-ровский, велся в русле борьбы со сталинизмом. Спокойные отношения с Церковью преподносились как сталинское наследие, которое следует ликвидировать.

4 октября 1958 года вышло секретное Постановление ЦК КПСС, в котором предписывалось развернуть решительное наступление на «религиозные пережитки».

16 октября 1958 года Совет Министров СССР принял первые Постановления «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей», прямо направленные против Русской Православной Церкви...

Согласно этим Постановлениям, был разработан план ликвидации до 1960 года двадцати восьми монастырей.

У оставшихся монастырей урезали земельные угодья и значительно повысили налог на все монастырские строения.

Увеличение налога на свечи достигло 1033% и буквально разорило епархии...

Так, например, в Ярославской епархии надобно было заплатить 586 тысяч рублей налога при имеющихся в кассе 37 тысячах.

Как сообщает митрополит Иоанн в книге «Митрополит Мануил», Владыка тогда получил из райфинотдела Чебоксар платежное уведомление на налог в сумме 32 400 рублей, который он должен был оплатить только по Алатырской церкви.

Владыке Мануилу пришлось нанимать адвоката, чтобы доказать, что налог начислен на него несправедливо, но сколько было потрачено на это нервов, сосчитать невозможно!

Происходили и кадровые перемены.

112

Г. Г. Карпова отправили на пенсию. Совет по делам Русской Православной Церкви возглавил В. А. Куроедов.

Снова начались гонения на иерархов Русской Православной Церкви.

Уволили председателя ОВЦС митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича). 13 декабря 1961 года он скончался в Боткинской больнице, как было сказано в медицинском заключении, «от перемены климата»...

Арестовали и осудили на три года лагерей архиепископа Казанского Иова... Сколько осужденных на лагеря священников и архиепископов скончались в заключении, продолжая череду новомучеников Российских...

Владыка Мануил в Куйбышеве тоже не имел, как сказано в книге митрополита Иоанна, полного душевного покоя...

«Жизнь как-то складывалась, что ежедневно приходилось быть на страже и в ожидании каких-либо непредвиденных "новостей", от которых невольно содрогалось сердце. А "новости", словно тени, неотступно сопутствовали святителю и волновали его. Особенно много было таковых в Ульяновске, и с ними Владыка встретился в первый же год своего пребывания на Куйбышевской кафедре. Обстановка церковная там так накалилась, что трудно было ее остудить. Во многом обвиняли святителя. Пришлось ехать в Ульяновск в среду на второй седмице Великого поста 1961 года и налаживать церковное дело. Успех был, конечно, малый из-за произвола местных властей. Дело не наладилось и в последующие годы. Много неприятностей приносил тамошний настоятель священник М. Мамакин, без конца тормозивший благим начинаниям святителя. Поездка в Ульяновск сразу сказалась на здоровье Владыки. Едва только он возвратился в Куйбышев, как на следующий же день почувствовал упадок сил. Целый день он лежал в постели и никого не принимал*.

Монография «Митрополит Мануил Лемешевский» создавалась в 1969 году, и поэтому Владыка Иоанн не мог подробно рассказать, что именно происходило в Ульяновске.

В своих дневниках он был откровеннее... Вот запись, сделанная 29 августа 1961 года: «Днем сегодня дедушка (архиепископ Мануил) был чем-то взволнован. Все неприятности по Ульяновской епархии. Уполномоченный вмешивается не в свои дела и нарушает всякие законы. Диктует старосте, чтобы не вносил взносов за Московскую патриархию, и другие безчиния совершает. Просто возмутительно. Ну где найти на него законы, которыми можно было бы обуздать его антизаконные действия? Ну и времена же пришли! Господи, защити Церковь Свою!».

113

А вот запись от 30 апреля 1962 года: «В какое трудное время мы живем! Много говорится о гуманности, о свободе, а на деле картина совершенно иная. К примеру, дедушка (Владыка Мануил) написал пасхальное послание и употребил такое выражение: "Да не смущает наш ум... ни противоборство людей Спасителю нашему", - так уполномоченный Ульяновский (Степан Михайлович Агафонов) готов уже приписать дедушке политический выпад против советской власти... По этому поводу дедушка сегодня ездил к здешнему уполномоченному, ну и, конечно, пришлось измерить вышесказанную фразу в послании и потребовать от отцов-настоятелей телеграммами возвратить текст послания, посланного ранее. Печально то, что всю эту историю затеяло духовное лицо в Ульяновске, которое явилось к уполномоченному и раздуло в целое пламя соломинку. Вот где подлость! Да таких лиц надо не только сана лишать, но и отлучать от Церкви. "Подлец в рясе!" ~ больше ничего не скажешь. Хорошо, что все обошлось благополучно, а то бы пришлось ни за что расхлёбываться. Господи, избави нас от клеветы человеческой и от лукавых людей».

Впрочем, Ульяновск - лишь одна из страниц печальной истории церковных гонений...

Отовсюду шли горестные, страшные вести...

«Приезжала матушка о. Иоанна Гавиева из Сорочинска. Плачет, бедная: уполномоченный отобрал у о. Иоанна на четыре месяца регистрацию. И за что? За то, что крестил ребенка партийного отца. И хотя было согласие последнего, подтвержденное справкой, все равно уполномоченный не посмотрел на это,..»

«Как больно видеть и слышать отражение в детях современного воспитания! Возвращался я сегодня из храма домой, и вот на пути встретились дети (трое ребят) лет по 8-10, которые начали смеяться надо мной и, следуя стороной от меня, кричать:

"Мракобес! Мракобес!" Я спросил их: "Кто вас этому научил?" - "Сами себя выучили", - ответили они и снова начали обзываться и смеяться».

«Вот уже который день приходится переживать и болеть душой за спокойную тихую молитву. Дело все в том, что всякий раз, как только начинается вечернее или утреннее богослужение в храме, на стадионе включают радио, которое буквально мешает спокойно молиться... Ну, как тут не плакать? Поневоле заплачешь...»

Тут трудно удержаться, чтобы снова не напомнить о событиях, происходивших в те годы в нашей стране и мире...

1961 год. Денежная реформа. Денежные знаки старого образца обменены в соотношении 10:1.

114

12 апреля. Первый в мире полет Ю. Гагарина в космос. 6 августа. Герман Титов на корабле «Восток-2» совершил

космический полет, продолжавшийся 25 часов.

13 августа. Правительство ГДР взяло под контроль границу с западным Берлином. Ночью возведена берлинская стена, отделившая западный Берлин от восточного. Начало Берлинского кризиса. Советские и американские танки стояли у самой границы.

17 октября. Начался XXII съезд КПСС. Никита Сергеевич Хрущев пообещал «догнать и перегнать» США и построить в стране коммунизм <<в основном» через 20 лет. Н. С. Хрущев продолжил на этом съезде свои «разоблачения» культа личности и нападки на Православие.

23 октября. Советский Союз провел ядерный взрыв мощностью 25 мегатонн.

30 октября. Второй ядерный взрыв в СССР мощностью в 50 мегатонн на Новой Земле, на высоте четыре километра -самое мощное испытание в атмосфере.

31 октября. Закончил работу XXII съезд партии - съезд «строителей коммунизма». Ночью вынесли из Мавзолея тело И. В. Сталина и захоронили у Кремлевской стены.

1962 год. 15 марта. Конфликт на о. Доманском. Китайцы сосредоточили на острове до 500 солдат. Советские войска произвели огневой налет, затем вперед выдвинулись танки. Остров был освобожден от китайцев.

17 мая. Постановление СМ СССР о повышении закупочных цен на мясо (на 30%) и масло (на 25%).

1 июня. Безпорядки в Новочеркасске, связанные с повышением цен. Н. С. Хрущев приказал подавить волнение с помощью войск. Войска расстреляли демонстрацию рабочих у здания горкома партии. 24 человека погибли, 39 ранены.

18 октября. Начало Карибского кризиса.

28 октября. Экстренный обмен посланиями между Н. С. Хрущевым и Джоном Кеннеди. «Чтобы успокоить народ Америки... - писал Н. С. Хрущев, - Советское правительство... отдало распоряжение о демонтаже вооружения, которое вы называете наступательным...»

При всем желании в дневниках отца Иоанна невозможно найти и намек на эти события, как будто происходили они совсем в другой стране.

Но это ведь так и есть...

Все десять лет своего правления Хрущев сосредоточенно Добивался, чтобы снова, как при Ленине и Троцком, почувствовали себя русские православные люди чужими в своей собственной стране, которую отстояли они в страшной войне,

115

которую подняли они из послевоенных руин... И ему почти удалось добиться, чтобы в этой, как полюбили говорить демократы, стране советские люди почти вытеснили русский народ...

«Как тяжело становится жить на земле! - восклицает в своих дневниках отец Иоанн. И спрашивает себя: - Неужели мы - христиане последнего времени?*

Хрущевские гонения на Русскую Православную Церковь от двадцатых годов отличались, пожалуй, только какой-то изуверской подлостью. Гонители всячески эксплуатировали союз, заключенный Церковью с государством в тяжелые годы войны. Все карательные акции исходили как бы не от хрущевского окружения, а от самой Церкви.

Это касалось и закрытия Саратовской семинарии, и увольнения митрополита Николая (Ярушевича)... Это касалось и безчисленных больших и малых нападок на Церковь, осуществлявшихся на местах...

С 8 АВГУСТА 1962 года у похожих очертаниями на шлем русского богатыря ворот, ведущих к Покровскому собору, по распоряжению властей были выставлены пикеты дружинников, преграждавшие путь подросткам и родителям с детьми.

Очень скоро здесь собралась довольно большая толпа, в которой звучали крик, стоны, слышался плач...

Многие ехали издалека, и теперь приходилось возвращаться, так и не побывав в церкви.

Дело доходило до сердечных приступов, но ничто не трогало «стражей ворот»..- Ни рыдания матерей, ни крики детей.

Милиционеры невозмутимо наблюдали, как издеваются над православными людьми их добровольные помощники.

Издевательство шло всю неделю.

Субботу и воскресенье дружинники отдыхали, но в понедельник появились снова.

Пять парней и десять девушек встали в церковных воротах.

Вели они себя подчеркнуто развязно, хохотали над плачущими женщинами, осыпали их ругательствами.

Возможно, именно эта наглость и спровоцировала бунт. Толпа женщин бросилась на дружинников и, смяв кордон, прорвалась в церковь.

Последствия оказались, однако, чрезвычайно печальными. Церковный староста был вызван в горсовет, где ему объявили, что отныне члены церковной десятки обязаны помогать комсомольцам и не пускать в церковь детей.

116

- Скоро дойдут до того, что заставят верующих не пускать в церковь самих себя! - сказал отец Иоанн, когда услышал эту новость.

Митрополит Мануил - его возвели в этот сан 25 февраля 1962 года - отправился к уполномоченному.

Однако тот издевательски предложил Владыке самому объявить с амвона, чтобы ни родители, ни старушки не смели водить в церковь детей школьного и дошкольного возраста.

- Ну а если это безобразие не кончится, будем отбирать детей и сдавать в интернаты! - сказал уполномоченный. -Вас устраивает такая перспектива?

Посоветовавшись с отцом Иоанном, митрополит Мануил послал доклад Святейшему Патриарху. Через несколько дней пришла телеграмма: «Сегодня получил ваш доклад ответ последует на днях».

Наконец, 1 сентября пришел и сам ответ. Патриарх всецело поддержал Владыку Мануила и передал дело в высшие правительственные инстанции.

Естественно, что власти Куйбышева без особого восторга отнеслись к выговору, полученному из Москвы. Раздражение против митрополита Мануила и против его келейника - ключаря Покровского собора игумена Иоанна - нарастало.

Один из сотрудников КГБ рассказал митрополиту Мануилу, что органам известно все как о самом Владыке, так и о его келейнике. Известна переписка, известно, кто к ним приезжает, словом, все, что касается духовных чад...

- У нас, - заявил чекист, - достаточно материала, чтобы вас обоих обвинить в антисоветчине и провести над вами показательный судебный процесс. Вы думаете, нам не известно, с кем переписывается отец игумен?! Мы всё знаем о его группировке в Саратове!

- Что ж... - пожал плечами митрополит. - Вы возвращаетесь к бериевщине. Хотите применить меры физического воздействия ко мне, восьмидесятилетнему старику? Пожалуйста... Но я вины за собою перед советской властью не чувствую.

На этом разговор и кончился, но нападки продолжались.

- Он нам мешает... - услышал игумен Иоанн голос одного из причетников. - Уж очень он народ привлекает...

«Это голос не человека, - запишет отец Иоанн в дневнике. - Кто-то другой стоит за его спиной, невидимый, но ощутимый. Для меня это, конечно, не ново. Я давно знаю, что за мной следят, что многим я, действительно, мешаю...»

- Отец Иоанн! - сказал староста. - Уполномоченный просит, чтобы вы представили ему в письменном виде свои проповеди...

Константин Афанасьевич! - ответил игумен Иоанн. -

117

Ваше дело - заведовать материальной стороной прихода, а проповедь является частью богослужения и относится к компетенции отца настоятеля и архиерея. Упросите Василия Хрисанфовича, чтобы он избавил вас от таких поручений. И скажите ему, если надо проверять наши проповеди, пусть присылает специальных людей для слушания.

Отцу Иоанну казалось, что он достаточно решительно «отшил» добровольного осведомителя, но каково же было удивление, когда он услышал, как протодиакон Виктор советует старосте купить магнитофон, чтобы записать проповеди отца Иоанна.

Конечно же, все это не улучшало настроения.

«Надо быть ко всему готовым... - записывает отец Иоанн в дневнике 20 июня 1962 года. - Я как-то покоен. Страдать так страдать. Достойны мы этого. Ожидать от тех, кто пропитан до мозга костей идеями богоборчества, какого-либо добра для христиан нельзя...»

«На душе тяжело-тяжело. Такое чувство, как будто навсегда потеряна радость. Все это вызвано насилием, ложью и клеветой атеистов, проникнутых до мозгов ненавистью к христианам. Недавно в нашей области закрыли один храм в Подвалье. И все было построено на обмане. Не регистрировали туда священника, а затем приехали на подводах и, не предупредив ни церковный совет, ни архиерея, самовольно свалили всю святыню в кучу (разлили св. миро, бросили антиминс и т. п.) и затем отвезли в какую-то церковь. Когда доложили об этом уполномоченному, тот ответил, что, мол, поступили правильно. "Мы ненавидим Церковь!" - таковы его слова» (20.12.61 г.).

«Да, тяжело и невыносимо становится жить на земле. Теперь, как никогда, особенно ярко рисуются и исполняются страницы Апокалипсиса. Неужели мы - христиане последнего времени? Выходит, что так. Ой как страшно!» (23.06.62).

Тяжелые переживания, связанные с гонениями, которыми подвергалась Русская Православная Церковь, усугублялись нездоровьем. На ногах образовались трофические язвы, эти мучительные спутники всей последующей жизни Владыки Иоанна. Но спокойно переносит он и эту напасть...

«Я вот уже ровно две недели лежу в постели, - пишет он духовной дочери. - Открылись три ранки и никак не закрываются. Вот ведь тоже испытание! Надо все переносить с терпением и благодарением. Все к пользе души.'..»

Еще более поразительной была скромность и удивительная нестяжательность отца Иоанна.

«С подарками просто беда, - пишет он в конце сентября 1964 года своей духовной дочери. - Если уж ты горишь же-

118

ланием сделать что-либо пригодное для своего отца, то вместе с Леной купите самого простого черного ситца и сшейте мне архимандритскую мантию. Вот и будет мне подарок. О других подарках не заботьтесь».

- Кого вам надо? - спросил на литургии в Покровском соборе Владыка Мануил. И сам же и ответил, повернувшись к стоящему рядом отцу Иоанну: - Вот он молод, но строже меня.

И передав ученику зажженные свечи, громко сказал:

- Отдаю всю свою силу тебе!

«ПЕРЕНЕСЕМСЯ, возлюбленные братья и сестры, от сего времени к тому, когда совершались евангельские события... - говорил в своей проповеди в те страшные дни гонений на Русскую Православную Церковь игумен Иоанн. - Великая среда. Иерусалим постепенно наполняется множеством народа, который готовится встретить свой национальный праздник Пасхи.

День уже клонится к вечеру.

Неожиданно перед нашими очами одна за другой мелькают человеческие фигуры.

Кто они? Куда они спешат?

Спешат ли они, чтобы достойно встретить Пасху? Спешат ли, чтобы подготовить непорочного агнца для заклания, для совершения праздника? Куда так торопятся эти личности?

Все они убелены сединами. Это не юноши, не пылкие характером мужи. Нет - это старцы, это книжники и старейшины израильского народа.

Куда же они спешат? В дом первосвященника Каиафы. Спешат не на добро, спешат с внутренним безпокойством в своих сердцах. Их занимают мысли не благочестивые: они полны внутреннего смятения, и какая-то темная тень гонит их в вечерний час в дом первосвященника еврейского.

Одна за другой мелькают фигуры. Одна за другой входят они в дом архиерея. Дом наполняется людьми: первосвященниками, книжниками и старейшинами израильскими. Вот он весь уже наполнен. Вот уже негде даже присесть. И эти люди собрались с недобрыми намерениями. Собрались они в этот дом с тем, чтобы совершить злой совет и осуществить тайный план до праздника Пасхи.

Один за другим выступают они. Один за другим говорят о том, что не должно жить на свете Христу Спасителю. Очень сильно мешает Он им.

119

- Вы видите, вы слышите, - говорит первосвященник Каиафа, - весь народ верует в Него. Надо что-то делать. Надо что-то предпринять. Но что? Убить, убить Христа!

Убить эту Истину, убить Того, Кто обещает величайшее благо человечеству, смести Его с лица земли - такой совет дает Каиафа. С ним соглашается нечестивое сборище...

Близится праздник Пасхи, а они боятся, они смущаются. Боятся не Бога, нет! Они Бога меньше всего боятся. Они боятся людского смятения.

- Надо, чтобы это произошло не в праздник, - говорят они друг другу. - Но как, каким образом найти нам Иисуса в такое время, когда Он один, совершенно один, без людей?

Бедные ломают головы и терзают свои сердца. Им кажется, что нет никакого выхода.

Но вот, ведомый дьявольской злобой, спешит к ним человек по имени Иуда. Спешит вечером, спешит, помрачив свой лик. Спешит он предать Учителя и Господа своего. Пробирается тайно. У ворот его останавливает привратник. Иуда объясняет ему цель своего прихода. Привратник докладывает Синедриону:

- Явился некто. Он объявляет себя учеником Иисуса и говорит, что может помочь нам.

Обрадовались первосвященники, книжники и старейшины. Такой человек им нужен.

- Зови, зови его, - говорят они привратнику, - зови, пусть он поможет нам.

Иуда входит.

- Я ученик Иисуса, - говорит он первосвященникам. -Сколько вы заплатите, если я найду удобное время, чтобы предать Его вам без народа?

Ему предложили всего 30 сребреников.

И согласился безумный Иуда взять эти деньги и предать Спасателя помраченным иудеям.

Вот что происходило на этом нечестивом собрании.

Но давайте заглянем на другое собрание другого дня.

Великий Четверг. Вечер. Сионская горница.

В ней собрались апостолы - ученики Христовы. Пришли они в эту горницу для того, чтобы приготовить непорочного агнца для заклания; для того, чтобы совершить ветхозаветную Пасху. Пришел и Христос сюда и возлег вместе со Своими учениками. О чем они думают, о чем помышляют, какие цели преследуют в этот великий вечер?

Очень благие, очень возвышенные.

Христос упраздняет ветхозаветную Пасху и устанавливает новозаветную - Евхаристию. Отныне человечество будет вкушать Тело и Кровь Христовы. В этом Таинстве раскрывается

1 20

Божественная любовь. Предваряя его, Христос говорит о том, что Он идет добровольно пострадать за все человечество. Он идет пролить Свою пречистую кровь, чтобы омыть человека от грехов его. Идет на самопожертвование.

Вот что, возлюбленные братья и сестры, совершается в другом конце Иерусалима в Великий четверг вечером.

Какая противоположность! Одни замышляют убийство, а другие ревнуют о спасении всего человечества...

Что Поучительного находим мы в этом сопоставлении?

Главное: мы не должны допускать злобы в своих сердцах, как допустили некогда ее первосвященники, книжники и старейшины. Потому что злоба сокращает путь жизни.

Потому что гнев правды Божией не творит.

И если когда-либо Божественный глагол будет обличать нас в неправых действиях, будет обличать грех, чтобы отвратить нас от пороков, - послушаемся этого гласа Божественного и отвратимся от страстей!

Но Боже нас упаси ощутить внутри себя потерю этого священного гласа!

Да избежим мы гнева, который допустил злой совет первосвященников, старейшин и книжников!

Да восприимем Божественную любовь, возлюбим Господа всем сердцем и ближнего своего, как самого себя. И если что потребуется с нашей стороны для ближнего, хотя бы и пожертвовать жизнью, то окажем и это.

Да благословит нас Господь на этот подвиг и да утвердит Он наши сердца в правой вере и в правой христианской жизни!»

Из сохранившихся проповедей Владыки Иоанна эта проповедь одна из самых старых.

Размышляя сейчас, годы спустя после его кончины, над его биографией, снова и снова пытаемся мы понять, в чем же заключался секрет его необыкновенной силы, способной превратить уже немолодого иерарха Русской Церкви в глубочайшего мыслителя, ясно прозревающего все прошлые и будущие опасности, грозившие и грозящие Русской Православной Церкви и Русскому государству, в трибуна, способного донести свою боль, свою озабоченность судьбою Родины до сердец миллионов людей?

«Думаю, - писал про митрополита Иоанна Никон, епископ Уфимский и Стерлитамакский, - что многое из традиций архипастырского служения он унаследовал от архиереев времен патриарха Тихона.

Хотя это был тяжелейший период в жизни Церкви, период гонений, но в то же время он сформировал особый тин епис-

121

копов-подвижников, готовых принести себя в жертву во имя Христа и Его Церкви. Этому типу в значительной мере соответствовал и Владыка Иоанн. Это был его идеал архипастырского служениям.

Анализируя факты биографии митрополита Иоанна, видишь, что формирование его как иерарха Церкви шло одновременно в двух временных измерениях. В настоящем, полном трудностей и горестей времени, времени противостояния хрущевскому наступлению на Русскую Православную Церковь; и во времени минувшем, отодвинувшемся в историю, где Церковь противостояла гонениям и выстояла в них...

Мы уже говорили о «Чебоксарском Соборе», оказавшем, на наш взгляд, чрезвычайно значительное влияние на формирование мировоззрения будущего митрополита.

Теперь, в Куйбышеве, игумен Иоанн берется за историю церковных расколов...

К новому, 1963 году, работа была завершена.

«Ректору Ленинградской духовной академии протоиерею М. СПЕРАНСКОМУ игумена ИОАННА (Снычева), ключаря кафедрального Покровского собора

г. Куйбышева

ПРОШЕНИЕ

Прилагая при сем сочинение: «Оппозиции митрополиту Сергию» (История расколов: григорианского, ярославского, иосифлянского, даниловского, викторианства и оппозиции митр Кирилла) на соискание ученой степени магистра богословия, покорнейше прошу Вас, о. ректор, дать ему надлежащее движение.

Я родился 9 октября 1927 года в УССР в с. Ново-Маячке, Николаевской области, Каховского р-на в семье крестьянина.

По окончании средней школы, прохождения службы в Советской Армии и пастырского служения в Никольском Кафедральном соборе г. Оренбурга в качестве диакона и священника, я в январе 1949 года поступил во 2-й класс Саратовской духовной семинарии, которую окончил в 1951 году действительным студентом по 1-му разряду.

В том же году осенью поступил в Ленинградскую духовную академию, которую окончил в 1955 году со степенью кандидата богословия по первому разряду и был оставлен профессорским стипендиатом по кафедре сектоведения.

15 октября 1956 г., по истечении срока стипендиатства, учебным комитетом при Священном Синоде определен преподавателем Минской духовной семинарии.

122

С 1 сентября 1959 г. состоял помощником инспектора и преподавателем Саратовской духовной семинарии.

В сентябре I960 г. учебным комитетом направлен на пастырское служение в Куйбышевскую епархию. В 1961 г. возведен в сан игумена.

Игумен Иоанн (Снычев)

20.1.1963 г. Куйбышев».

К этому прошению было приложено трехтомное сочинение игумена Иоанна, а также письмо митрополита Мануила. «Дорогой Лев Николаевич!

Обращаюсь к Вам, как к самому близкому человеку, с покорнейшей просьбой - окажите моральную поддержку моему келейнику игумену Иоанну в продвижении его научного труда, представленного им в совет Ленинградской духовной академии на соискание ученой степени магистра богословия.

Я могу смело Вас заверить, что работа игумена Иоанна (Снычева), на мой взгляд, является весьма ценным вкладом в историю Русской Православной Церкви нынешнего столетия.

Разработка темы, которая велась под моим непосредственным руководством, как хорошо знающим историю указанных в теме расколов, производилась им на основании первоисточников, и с этой стороны его труд вполне может претендовать на научную работу и быть рассмотрен советом академии как магистерская диссертация,

Труд игумена Иоанна полезен в том отношении, что он затрагивает именно те стороны церковной жизни, которые никем еще не были освещены.

Мне известно, например, что об обновленческом расколе написал диссертацию архиепископ Пермский Сергий (Ларин), а о правых церковно-иерархических уклонах никто не писал. Этот пробел в истории расколов в Русской Церкви XX века как раз и восполняет труд игумена Иоанна.

Остается решить последний вопрос, насколько работа игумена Иоанна является своевременной, т. к. нас разделяет от расколов всего каких-либо 40 лет.

Я считаю, что она вполне своевременна. Вожди и отдельные лица, принимавшие активное участие в оппозициях против митрополита Сергия, почти все уже скончались, и с этой стороны указанная работа не вызовет в ком-либо недоброжелательства. С другой стороны, непосредственных или косвенных свидетелей оппозиций Заместителю Патриаршего Местоблюстителя очень мало, к тому же сохранилось в очень небольшом количестве рукописного материала о церковно-иерархических группировках XX века, и по этой причине весьма

123

своевременно зафиксировать теперь же на основании устных и письменных свидетельств о правых течениях, бывших в Русской Церкви, чтобы сохранить все это для истории.

Я надеюсь, дорогой Лев Николаевич, что Вы найдете работу игумена Иоанна вполне достойной внимания и посодействуете ее продвижению в совет академии на рассмотрение в качестве магистерской диссертации.

С любовию к Вам Ваш непрестанный богомолец

смиренный митрополит Мануил

20.01.1963 г. г. Куйбышев».

Надлежащее движение труду игумена Иоанна было дано, но результат этого движения оказался не совсем таким, какого ждали и соискатель игумен Иоанн, и его покровитель митрополит Мануил.

«ВЫПИСКА ИЗ ЖУРНАЛА № 12 (432) заседания совета Ленинградской духовной академии

и семинарии

От 7 февраля 1963 года.

СЛУШАЛИ: 10. Прошение игумена о. Иоанна (Снычева), ключаря Троицкого кафедрального собора г. Куйбышева, окончившего Ленинградскую духовную академию в 1955 г., о принятии на рассмотрение представляемого им на соискание ученой степени магистра богословия сочинения: «Оппозиция митрополиту Сергию».

Труд о. Иоанна (Снычева) написан на тему, не поставленную в свое время на утверждение совета: предметом предварительного обсуждения советом она не являлась и рекомендована автору никем из членов совета не была. На протяжении 3 томов своего сочинения автор пользуется документами, которые могут вызывать некоторое сомнение и в смысле достоверности их содержания и со стороны принадлежности их именно тем лицам, на которых автор ссылается. Кроме того, часть документации носит как бы карманный характер, ибо ни в каком архиве не зарегистрирована и номерных отметок не имеет. Не зная содержания, трудно судить, но возможно, что и исторически представляемая работа еще не отстоялась за недавностью описываемых в ней событий и лиц.

ПОСТАНОВИЛИ: Принимая во внимание прилагаемое к прошению игумена о. Иоанна (Снычева) письмо высокопреосвященного митрополита Куйбышевского Мануила, дающего самый положительный отзыв о представляемом на соискание ученой степени труда, полагающего этот труд и своевременным и целесообразным; учитывая также и то, что автор работы

124

о. Иоанн обучался в Ленинградской духовной академии и зарекомендовал себя за 4 года пребывания в ней благонадежным студентом; что он, по окончании курса, был удостоен звания аспиранта академии и в этом звании еще один год проработал добросовестно в среде академической корпорации, - поручить доценту русской церковной истории прот. И. И. Белевцеву возможно ближе ознакомиться с трудом о. Иоанна (Снычева), с документами, вводимыми автором в его труд, и дать последним характеристику на предмет суждения совету в дальнейшем, приемлемо ли сочинение игумена о. Иоанна (Снычева) на рассмотрение, как научная работав.

И снова, как и при исключении отца Иоанна из числа профессорских стипендиатов, на защиту его встал митрополит Мануил.

Но было бы не вполне правильно считать, что он защищал Иоанна только как близкого ему человека.

Нет... В первый раз Владыка Мануил защищал не прогульщика, а своего послушника, исполнявшего по благословению Святейшего Патриарха данное старцем поручение. Наказывать отца Иоанна за это было нельзя... Это подрубало ту лестницу духовного восхождения, по которой вел своего воспитанника Владыка Мануил.

Точно так же и теперь.

Речь велась не столько о научных достоинствах труда игумена Иоанна, сколько о правоте пути, которым шли в трудные годы гонений иерархи Русской Церкви.

Об этом и говорил митрополит Мануил в послании, отправленном им в совет Ленинградской духовной академии...

«Мне стало известно, что совет Ленинградской духовной академии на заседании своем 7 февраля с. г. при определении важности работы игумена Иоанна (Снычева) бросил тень сомнения на достоверность неопубликованных источников, использованных автором в работе.

В связи с этим мне и хотелось бы дать точную историческую оценку тем неопубликованным документам, которые были использованы игуменом Иоанном в его труде, и тем самым снять всякое подозрение на достоверность приводимых им. источников.

Начну все по порядку.

Прежде всего о самом собирателе документов и исторического материала по расколам.

Собирателем подобного рода источников является ныне здравствующий митрополит Куйбышевский и Сызранский Мануил.

В то время, когда началась оппозиция против митр. Сергия после издания им декларации от 16/29 июля 1927 г., я нахо-

125

дился в Соловках, Вместе со мной находились и другие видные архиереи (всего около 17 человек) и духовенство. Все мы, хотя и были удалены от управления епархиями, интересовались церковной жизнью, и не только интересовались, но и переживали за судьбу Русской Церкви. Там-то и началось мое знакомство с документами (письмами и посланиями), непосредственно связанными с возникавшими церковно-историческими события ми. В моем архиве сохранилось несколько посланий (конечно, в копиях - не могли же все епископы иметь оригинал), написанных соловецким епископатом. К таковым документам относятся; «К правительству СССР. Обращение православных епископов из Соловецких островов» и «Соловецкий епископат о послании митрополита Сергия и Священного Синода. 14/27 сентября 1927 г.»

Первый документ в источниках игумена Иоанна значится под № 52, а второй - под Μ 157.

Когда же я в феврале 1928 г. возвратился в Москву и до своего назначения в Серпухов проживал в Московском Даниловском монастыре, тогда-то я, глубоко переживая за судьбу Ленинградской паствы, охваченной иосифлянским расколом, собирал из достоверных источников исторический материал по иосифлянскому и ярославскому расколам. Мне необходимо было весь этот материал изучить, чтобы яснее представить себе сущность возникавших оппозиций и изыскивать способы к их ликвидации.

Само собой понятно, что в таком важном деле, как ликвидация оппозиций, я не мог пользоваться какими-либо подложными документами или заниматься фальсификацией материала, да и надобности в этом никакой не было. Всё, чем я тогда располагал и что частично сохранилось до сего времени, - всё это я получал от тогдашнего управделами патриаршего Синода епископа Серпуховского Сергия (Гришина). Так от него я получил письма и послания митрополита Иосифа (Петровых), письма епископа Виктора (Островидова) и ряд других документов.

Впоследствии (когда я стал уже еп. Серпуховским), подобный же исторический материал я получал от Управделами Патриаршего Синода епископа Питирима (Крылова) и от известных мне, Л. Я. Парийскому и другим по Ленинграду протоиерея Серафима Архангелова, бывшего настоятеля на Охте, и канониста Л. Д. Аксенова. Последние прислали мне уже целые трактаты, написанные профессором-протоиереем Петровским и другими.

Так, в процессе собирания в период с 1928 по 1934 год у меня образовалась целая серия исторического материала по

126

иосифлянскому и ярославскому расколам, виктарианству и оппозиции митрополита Кирилла (Смирнова}.

Конечно, часть из этого материала во время разных переездов погибла, а часть сохранилась.

Сохранившийся материал был использован игуменом Иоанном при написании им диссертации, и в его труде среди источников он (материал) значится под следующими номерами: 2, 7, 12 19, 26, 27, 29, 30, 31, 32, 35, 36, 37, 45, 47, 48, 49, 52, 5460, 62, 63, 65, 66, 67, 70-76, 80, 82-104, 108-112, 117, 118, 119, 123, 125-128, 134, 137, 148, 149, 152, 153, 157, 158, 164-168, 172.

Следует отметить, что поскольку некоторые документы, получаемые мной от управделами патриаршего Синода, давались мне для временного пользования, то я снимал с них копии, не заботясь, конечно, скреплять их подписями и печатями Московской Патриархии.

Очевидность подлинности и принадлежность того или иного письма, послания или документа к определенному автору настолько были для меня и для многих окружающих ясны, что я не считал даже нужным скреплять их посторонними подписями.

Неужели совет академии поставит мне это в вину и не пожелает признать моего заверения о подлинности и историчности собранного мной материала и, основываясь на том, что на ряде писем и посланий нет подписей и печатей, подтверждающих их историчность, будет подвергать сомнению неопубликованный материал, размещенный в труде игумена Иоанна?

Не думаю, чтобы среди профессорско-преподавательской корпорации нашлись лица, страдающие близорукостью, предвзятостью и считающие белое черным и наоборот.

Дело ведь не в печатях и не в подписях, а в том. кто собирал материал, откуда собирал и для какой цели собирал (здесь и дальше выделено нами. - Н. К.).

Собирал его скромный служитель Церкви, очевидец и участник борьбы по ликвидации иосифлянского раскола. Собирал из архива Московской Патриархии и из других авторитетных источников. Собирал для той цели, чтобы всесторонне изучить сущность раскола на основании достоверного исторического материала и сохранить этот материал для желающих писать историю иосифлянского и других иерархически χ расколов.

И если он тогда не заверил подписями и печатями подлинность собранного им материала, то теперь он, как лично собиравший материал и снимавший копии с документов, заверяет его подлинность и историчность своей архиерейской совестью.

Я надеюсь, что совет академии примет во внимание все

127

мои соображения υ отложит в сторону всякое сомнение относительно подлинности исторического материала, помещенного в труде игумена Иоанна, и найдет возможным принять работу автора в качестве ученого труда.

Естественно, что у членов совета может возникнуть такой вопрос: смогут ли назначенные рецензенты проверить правильность выводов автора, не располагая неопубликованным мате риалом, использованным автором?

Вопрос этот не настолько сложный, чтобы нельзя было решить его положительно.

Большая часть материала в труде игумена Иоанна помещена полностью, и она доступна каждому читателю. В данном случае рецензент всегда может располагать возможностью, по находящемуся в труде материалу, проверить тот или иной вывод автора, не прибегая даже к первоисточнику.

Для этой цели я попросил его составить специальную таблицу (таблица при сем прилагается), которая указывала бы, где и в какой книге можно проверить подстрочник, приводимый автором в своей диссертации на основании неопубликованного материала.

Те же источники, которые по своему содержанию и объему являются целыми трактатами и, естественно, полностью не вошедшие в труд автора, но на которые имеются ссылки, могут быть представлены рецензентам в подлиннике и с помощью автора просмотрены.

Да и тот материал, который полностью помещен в труде игумена Иоанна, если бы по какой-либо причине рецензенты не пожелали бы верить мне, сличавшему копии с оригиналами, можно будет представить рецензентам в подлиннике.

Февраля 22 дня 1963 г. Митрополит Мануил Куйбышевский и Сызранский».

Отзыв митрополита Мануила заверен печатью управляющего Куйбышевской епархией.

Мы привели его без купюр, потому что все сказанное в нем, действительно, заверено еще и архиерейской совестью иерарха Русской Церкви. И все это важно не только для оценки труда игумена Иоанна, но и для понимания нами тех событий церковной истории, свидетелем и участником которых был Владыка Мануил.

И заявление самого игумена Иоанна в совет ЛДАиС тоже важно не только как материал его личной биографии, но и как актуальная и сейчас защита права историка на изучение событий истории, независимо от степени отдаленности их.

Это заявление - попытка защитить не только собственный

128

труд, но и право православной общественности иметь историю русской Православной Церкви XX века и знать ее.

«В процессе обсуждения моей работы на заседании совета 7 февраля с. г. члены совета академии на том основании, что диссертация затрагивает церковные события сравнительно недавних лет, склонны были к тому, чтобы признать мой труд несвоевременным и неактуальным.

Подобный взгляд я считаю неправильным-.

Вполне справедливо, что события, о которых идет речь в моей работе, происходили около 40 лет назад. Срок, действительно, не так уж большой, но и этот краткий отрывок времени вполне достаточен для того, чтобы подойти к оценке описываемых событии объективно, без всякого пристрастия. К этому, как мне кажется, есть свои веские основания. Не все ведь, хотя и церковные, события подлежат в одинаковой степени оценке в зависимости от давности времени.

Одни из них (событии), действительно, нуждаются в продолжительности времени, чтобы спустя много лет оценить их по достоинству, а другие совершенно в этом не нуждаются и даже, наоборот, от давности времени теряют силу своей достоверности и ясности. (Возьмите, например, многие неразрешенные до сих пор исторические события).

К первой категории событий относится общецерковная деятельность видных церковных деятелей, влияющих на все стороны церковной жизни. Их область церковной деятельности настолько бывает широка и глубока, что охватить ее целиком., находясь к ней близко, не так-то легко. Здесь уже необходимо время.

К примеру, если бы настояла нужда определить значение личности Патриарха Сергия и его деятельности в общецерковной жизни Русской Церкви, начиная от того момента, когда он стал епархиальным архиереем, и кончая патриаршеством, то для этого потребовался, конечно, промежуток времени не в 30, а более 50 лет.

Совершенно иного характера церковные события другой категории, касающиеся не всего организма Поместной церкви, а только отдельных ее частей, отторгнувшихся от единства. Это события, связанные с разного рода расколами. Здесь берется не целое, а часть, и именно та часть, которая подвержена болезни. Здесь мы выявляем уже не деятельность отдельных видных лиц, влиявших на общецерковную жизнь (хотя, отчасти, влияние бывает и здесь), а исключительно причины, порождавшие болезни, (отдельные), степень поражения (каноническую сторону), развитие (историю) и прекращение болезни (ликвидация). В выявлении или правильной оценке всего этого

129

(причин канонического достоинства, развития и ликвидации расколов) требуется не удаление по времени от подобного рода событий, а приближение к ним.

Характерно, что причины и каноническая сторона этой категории церковных событий, т. е. расколов, определяется спустя не некоторое время, а сразу, в момент их появления.

К примеру, едва только появился обновленческий раскол, как тут. же была определена причина его появления и каноническое достоинство. Л на основании этого определения православный народ и епископы восстали против раскола и ликвидировали его. Не определи или не выяви сразу причины, порождавшие расколы и степени их канонического достоинства, трудно было бы, с одной стороны, предохранить от заражения здоровые части Церкви, а с другой, врачевать болящие.

В этом отношении, поскольку основная задача моей работы заключается в выявлении причин и канонической оценки оппозиций, постольку вопрос о несвоевременности отпадает сам собой.

Что же касается самой истории указанных в диссертации расколов, то ее можно излагать и теперь безпристрастно и объективно, не дожидаясь какого-то отдаленного времени. Все расколы в целом уже завершили свое, существование. Путь их уже пройден, и. мы стоим именно на таком расстоянии от них, откуда мы. имеем возможность видеть полностью и во всех деталях их развитие и замирание. Если по времени мы удалимся от описываемых нами событий, то, при отсутствии архивных данных и свидетелей этих событий, можем допустить искажение истории.

Правда, некоторые указывают на то, что, мол, живы еще отдельные лица, принимавшие непосредственное участие в расколах, и по этой якобы причине утверждают, что рано еще излагать историю оппозиций.

Но кто же эти лица? Если они принадлежат к какой-либо одной из указанной в диссертации оппозиции, то они настолько незначительны, что не могут уже ни повлиять, ни изменить ход прошедших церковных событий. Кроме того, диссертация имеет дело не с живыми, а с уже усопшими деятелями разных расколов. Следовательно, ссылка на то, что еще есть живые-люди, косвенно соприкасавшиеся с расколами, не может служить основанием к признанию несвоевременности моей работы.

Необходимо отметить, что живые свидетели расколов оказывают нам большую услугу в правильном освещении самой истории оппозиций. Не будь их, мы многое могли бы либо совсем опустить, либо, за неимением письменных данных, исказить те или иные явления в жизни расколов.

130

Я признаю, что именно пока еще живы свидетели и пока мы располагаем хотя и не полными письменными данными, писать научные работы об указанных событиях не только своевременно, но и необходимо. Ожидать того времени, когда «изомрут» очевидцы и когда ржа истребит сохранившиеся малые письменные источники, - это значит способствовать тому, чтобы для будущих историков оставить одни лишь осколки смутных воспоминаний о тех событиях, которые хотя и малое время волновали внутренний организм Русской Православной Церкви.

Теперь несколько слов об актуальности диссертации. Актуальность моей работы вытекает уже из того, что описываемый мною период церковной жизни еще никем не освещен и мало кому известен.

Диссертация как раз и дает возможность полнее познакомиться с этим периодом церковно-иерархических группировок, возникавших в Русской Церкви в конце первой половины XX века.

Игумен Иоанн (Снычев) 7 марта 1963 г».

Игумен Иоанн оказался достойным учеником митрополита Мануила. История для него не просто отстраненная от текущей жизни академическая дисциплина, а средство и возможность постижения действительности.

Отец Иоанн убежден, что выявление причин, порождавших расколы, и определение степени их канонического достоинства

- задача не историков Церкви, а ее иерархов. Историки определяют только - удалось ли предохранить от заражения здоровые части Церкви, удалось ли уврачевать болящие.

История для игумена Иоанна - это часть действительности.

И этим он отличался от «академистов», в этом и заключался возникший конфликт.

На заседании совета Ленинградской духовной академии и семинарии 7 марта 1963 года было заслушано сообщение доцента И. И. Белевцева об источниках, положенных игуменом Иоанном в основу представленного им труда.

И. И. Белевцев доложил, что автор использовал 40 пособий и 145 документов. Из них только 30 опубликованы в печати.

- Где хранятся сто десять неопубликованных документов?

- вопрошал докладчик. - Все они из частного архива высокопреосвященного Мануила!

И хотя докладчик и не подверг сомнению подлинность документов, тем не менее совет академии постановил: ввиду возникших сомнений обратился за авторитетными разъяснениями в учебный комитет. Там должны были ответить: можно

131

ли давать церковную оценку событиям недавнего прошлого, удобно ли касаться раскола, когда еще живы некоторые его участники, не преждевременно ли излагать историю оппозиций, носивших временами политический характер...

11 мая 1963 года три тома сочинения игумена Иоанна были отправлены в учебный комитет.

МЫ уже говорили, что неправильно рассматривать историю с защитой магистерской диссертации игуменом Иоанном только как факт его личной биографии.

Если бы отцу Иоанну нужна была просто ученая степень, он мог бы получить ее значительно более простым путем. Надобно было испросить тему у совета академии и, получив ее, написать работу и спокойно защититься.

Отец Иоанн .закончил Академию, целый год он был профессорским стипендиатом... Он знал, что темы назначаются... Знал, что предлагать готовую работу по не утвержденной теме - дело безперспективное... И тем не менее, зная все, отец Иоанн пошел именно по безперспективному пути. Почему?

Ответ мы уже дали...

И для отца Иоанна, и для Владыки Мануила важна была не столько сама ученая степень, а академическая публикация того материала, который они сберегали все минувшие годы, им важно было, чтобы этот материал стал историей, а не исчез в небытие. Отец Иоанн не защищал диссертацию, а спасал ту историю, уничтожить которую было довольно охотников. И именно в этом и заключался смысл затеянного им и митрополитом Мануилом предприятия.

И они достигли цели.

«СЛУШАЛИ: 1. Выписку из журнала №4 заседания учебного комитета от 4 июня 1963 г., утвержденного Патриархом Московским АЛЕКСИЕМ 20 июня 1963 года.

А. «СЛУШАЛИ. 3. Отзыв на сочинение игумена Иоанна (Снычева) под заглавием - «Оппозиция митрополиту Сергию», Куйбышев, 1962 г., в трех книгах, представленное на соискание ученой степени магистра богословия, составленный секретарем учебного комитета протоиереем Николаем Никольским, согласно поручению учебного комитета (см. журнал заседания учебного комитета Московской Патриархии Μ 3 от 9.05.62 г.).

ПОСТАНОВИЛИ: Ознакомившись с отзывом прот. Николая Никольского, учебный комитет считает необходимым прежде всего выразить признательность митрополиту Куйбышевскому и Сызранскому Мануилу за его большой труд по собиранию

132

материалов и документов по церковным движениям тридцатых и сороковых годов против фактического патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия и Священного Синода, рассеянных в тогдашней периодической прессе или находившихся в рукописях и легших в основу труда игумена Иоанна. Во вторых, все сделанные замечания рецензентом - протоиереем Николаем Никольским в отношении труда игумена Иоанна считать по существу и правильными. В-третьих, предложить игумену Иоанну переработать свой труд, согласно указаниям и отзывам протоиерея Николая Никольского, и при исполнении этого предложения считать возможным игумену Иоанну представить свой труд на соискание ученой степени магистра богословия, о чем предварительно войти с ходатайством в учебный комитет для направления и апробации его работы с представлением последней».

«ПОСТАНОВИЛИ: Сообщенное по пункту 3 журнала Μ 4 заседания учебного комитета принять к сведению».

Так и была легализована в церковной истории тема церковных расколов XX века. Так и была защищена в феврале 1966 года магистерская диссертация.

Правда, защищал ее уже епископ Иоанн (Снычев). И не в Ленинградской, а в Московской духовной академии. 13 мая 1966 года епископу Иоанну (Снычеву) был вручен Докторский крест и Диплом доктора церковных наук.

---

1 Выписка из журнала №1 (442) заседания совета Ленинградской духовной академии и семинарии от 6 сентября 1963 года.

133

ГЛАВА ШЕСТАЯ

АНГЕЛ ЦЕРКВИ

«КАКИЕ удары моей судьбе не последовали бы, но я ко всем им подготовился, и к тому прощальному, который может ожидать меня на завтрашний день моей жизни, и остается одно желание - молча, тихо, тихо удалить по воле и зову моего Начальника тишины Сладчайшего Иисуса Христа в место, Ему одному ведомое, предназначенное именно мне по воле Его, как моего Утешителя».

Эти слова святитель Мануил произнес еще в 1954 году, но теперь, через десять лет, они снова обрели актуальность, потому что новые гонения на Церковь окончательно подорвали его здоровье.

Владыка на глазах слабел.

Все чаще давало знать о себе сердце. Странное, необъяснимое безпокойство овладевало им...

Мы уже говорили, что развернутые Хрущевым гонения против Русской Ц Православной Церкви отличались какой-то особой, свойственной этому кукурузному романтику подлостью.

Не брезговали ничем. Ни погромами, устраиваемыми комсомольцами-шестидесятниками в храмах, ни откровенным обманом народа, ни интригами, разжигаемыми по указанию КГБ его агентами изнутри самой Церкви. Одна из таких подлых интриг имела своей целью окончательно

поссорить Владыку Мануила с Патриархом.. .

Для этого 18 июня 1963 года, за месяц до празднования пятидесятилетия епископского служения Святейшего Патриарха, митрополиту Мануилу было подкинуто письмо, якобы исходящее от группы московских архиереев. Анонимные архиереи

134

извещали Куйбышевского митрополита, что во время празднования юбилея Патриарха сначала будет зачитана похвала Святейшему, а затем - требование удалить из патриарших покоев «Гришку Распутина № 2» - Д. А. Остапова.

Если бы Владыка Мануил никак не отреагировал на письмо, его молчание можно было бы выдать за согласие с требованиями группы анонимных московских архиереев. Поэтому Владыка решил послать копию письма Патриарху, чтобы уведомить о том, какие интриги плетутся накануне юбилея.

На юбилей Владыку не пригласили. Объяснили, что велик наплыв гостей из-за границы.,.

Но это был только повод.

«Вчера вечером был посетитель, некто Н., - записывает отец Иоанн 26 октября 1963 года. - Он беседовал со старцем. Советовал ему после ноябрьских праздников побывать в Москве и у дедушки Алеши (Патриарха Алексия I. - Н. Я.). Между прочим, он упомянул и обо мне, сказав, что Патриарху нужны молодые кадры, их у него не хватает, пора, мол, и вашему игумену быть в людях. Намек на епископство. Боюсь верить их обещаниям и заверениями.

Тем не менее митрополит Мануил поверил и поехал хлопотать за келейника.

Встреча с Патриархом состоялась 12 ноября 1963 года.

Вначале разговор шел мирно, но о незначащих предметах. Говорили о предстоящей поездке Святейшего в Англию... Чтобы сделать разговор более содержательным, Мануил спросил:

- Помните, весной я получил анонимное письмо от неизвестной группы архиереев, копию которого переслал на ваше имя? До сего времени я не имею от вас ответа, а мне бы хотелось знать ваше мнение по этому поводу...

- Какое письмо? Напомните мне его содержание... Митрополит Мануил пересказал содержание анонимки.

- Напрасно вы это сделали! - сказал Патриарх. - Когда я получил ваше письмо, я не стал его даже читать, а швырнул Даниилу Андреевичу на расследование. Я даже был склонен думать, что анонимку устроили вы, поэтому и заявил Даниилу Андреевичу: здоров ли, нормален ли Преосвященный Мануил, не разжижились ли у него мозги? Между прочим, некоторые архиереи потребовали суда над вами, как посягнувшим на патриаршее достоинство!

- Но я не писал анонимку. Я только хотел предупредить Ваше Святейшество об опасности!

Святейший ничего не ответил.

Он достал пачку писем и положил перед Владыкой Мануилом. Это были поздравления Патриарху по случаю юбилея.

135

- Вот видите... - сказал Патриарх. - Между прочим, 7 ноября я был на приеме в Кремле и, когда кончился обед, ко мне подошел Никита Сергеевич и, пожав руку, спросил, сколько мне лет. «Восемьдесят шесть», - ответил я. - «Поздравляю», - сказал Никита Сергеевич. А потом он пожал руку Даниила Андреевича и сказал: «Берегите своего старца»

Владыка Мануил промолчал, выслушав этот рассказ. Он понимал, что никакие оправдания сейчас не помогут, но у него оставалось еще дело, и он решил перейти к нему.

- Ваше Святейшество! - сказал он. - У меня есть еще одно дело, хотя после всего сказанного вами я даже и боюсь говорить о нем. Это вопрос о моем келейнике, игумене Иоанне. Я выдвигаю его как кандидата в епископы...

- Да вы в здравом ли уме, преосвященный Мануил?! -раздраженно сказал Патриарх. - Знаете ли вы, что это за человек?! Это же авантюрист! Карьерист! Он вас обманывает, а вы его в епископы выдвигаете! Сколько ему Лет?

- Тридцать семь...

- Пусть ему и шестьдесят будет, но епископом этому карьеристу не бывать!

- Ваше Святейшество! Да о ком вы говорите? Не спутали ли вы моего келейника с кем-нибудь другим?!

- Я говорю о игумене Иоанне Снычеве! - отрезал Патриарх.

- Ничего не понимаю... - сказал Владыка Мануил. - Человек живет при мне, неутомимо трудится, первым закончил академию, был преподавателем семинарий, написал несколько работ, награжден от Вашего Святейшества наперсным крестом - и вдруг в авантюристы попал. А сейчас он приступил к новой работе о приснопамятном Филарете. Выписал более пятисот библиографий. Весь труд займет не менее двух лет...

То ли перечисление заслуг игумена Иоанна, то ли упоминание Филарета, которого Патриарх Алексий особо почитал, подействовало на Святейшего, но гнев утих.

Дальнейший разговор - вся беседа длилась сорок минут! -протекал достаточно мирно.

Но об Иоанне не сказано было больше ни слова.

- Полный провал! - сказал келейнику митрополит Мануил. Отец Иоанн встретил известие спокойно, но Владыка Мануил

захандрил.

А тут еще одна из женщин рассказала о своем сне.

Как будто встречали Владыку в притворе Покровского храма. Вот он вошел, но откуда-то появилась мать святителя и забрала у митрополита посох...

- Теперь мне уже не служить... - выслушав женщину, сказал святитель. - Мама зовет меня в мир иной.

136

Его старались разуверить, но вичто не помогало. Он погрузился в себя и только шептал тихо:

- Я должен скоро умереть, я готовлюсь к смерти... Вечером 27 февраля 1964 года у митрополита Мануила произошел приступ старческого склероза.

Владыка никого не узнавал.

Приступ длился две недели, пока, как бы проснувшись, святитель не спросил:

- Что случилось со мною? Где я нахожусь?!

Ему объяснили, что ничего не случилось и что он находится в своем архиерейском доме.

Митрополит Мануил выздоровел и на этот раз. Как видно, дела не отпускали его, не завершены были они...

В день своего ангела, 30 июня 1964 года, Владыка принял участие в богослужении.

ТЕМ не менее в связи с болезнью остро стоял вопрос об уходе на покой.

Но где проживать? В монастыре?

Монастыри стремительно закрывались, а те, что оставались, были переполнены. Да не очень и привлекала митрополита Мануила перспектива монастырской жизни...

Этот вопрос увязывался с продвижением архимандрита Иоанна в преемники.

Надобно было достигнуть назначения его епископом и перебираться к нему на постоянное место жительства.

К счастью, гнев Патриарха прошел.

Со временем ему стало ясно, что митрополит Мануил не мог быть автором анонимки и, пересылая ее, действовал из лучших побуждений.

23 ноября 1965 года святитель подал прошение Патриарху об уходе на покой по состоянию здоровья. Одновременно было подано и ходатайство о назначении на Куйбышевскую епархию архимандрита Иоанна.

И Патриарх, и Синод благосклонно отнеслись к этим просьбам. 25 ноября 1965 года святитель Мануил был уволен на покой, с правом проживания в городе Куйбышеве и совершения богослужения в кафедральном соборе, а вместо него с титулом епископа Сызранского назначен его келейник.

14 декабря во внимание к более чем сорокалетнему служению в епископском сане митрополит Мануил был награжден правом ношения двух панагий.

137

- Теперь мы вдвоем с Мануилом остались из старых архиереев. - сказал Святейший Патриарх.

А накануне награждения митрополита Мануила, 12 декабря состоялась хиротония архимандрита Иоанна во епископа Сызранского.

В этот день в Сергиевом Трапезном храме Троице-Сергиевой лавры звучал голос нового епископа Русской Православной Церкви.

- Господь чрез Освященный Собор призывает меня ныне к епископскому служению. Я ясно слышу слова Пастыреначальника: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами челове-ков...» На какое великое дело зовет меня Спаситель мира! Зовет на добрую ловитву, зовет в соработники к Себе в Свой вертоград, к труду на ниве Божией. Зовет «пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян. 20, 28). Я не могу отказаться от вручаемого мне Господом таланта, хотя я и чувствую немощь своего духа и тела. Богу нужны труженики, ибо Он Сам некогда сказал Своим ученикам: «Жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою» (Лк. 10, 2). Хочу быть в числе этих делателей и трудиться неленостно на ниве Божией.

Я знаю, что делание, на которое призывает меня Господь, сопряжено со многими трудностями. Об этом ясно свидетельствует нам божественное слово.

Но следует ли бояться трудностей? Могу твердо сказать: нет! Говорю так не потому, что я силен духом и телом или одержим греховной самонадеянностью, но потому, что я крепко верю в непреложность Божиего обетования - всегда пребывать с теми, кто неусыпно несет апостольские труды. «Я с вами во все дни до окончания века», - заверил Господь Своих учеников (Мф. 28, 20). Если Господь с нами, если Он облекает силою свыше тружеников на ниве Божией, как не отозваться на этот зов и не последовать за Христом. Не могу, если Он Сам споспешествует нам в благовестнических трудах (см.: 1Кор. 15. 10), то неразумно бояться трудностей, так тесно связанных с епископским служением. «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8, 31).

Всякая теснота, всякая скорбь, всякая опасность апостольского делания преодолеваются силою Возлюбившего нас (см.: Рим. 8, 37) Христа Спасителя. Если непреложен глагол Божий, то я смело отвергаю от себя всякий страх, всякое малодушие и иду на зов Христов. Иду и «ничтоже вопреки глаголю». Иду, чтобы потрудиться в меру сил своих в божественном вертограде и принести Богу плоды «во времена свои» (Мф.

138

21, 41) «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит... Аше бо пойду посреде сени смертный, не убоюся зла» (Яс. 22, 1; 4). Иду не с чувством греховной самонадеянности, а с верой в божественную помощь, которая дается всем, умножающим таланты Господа своего.

Вас же, Христовы святители, прошу вознести свои горячие молитвы о немощи моей, да снизойдет на меня благодать Святаго Духа, силою которой смогу достойно совершать путь епископского служения и в день судный неосужденно предстать пред Престолом Господа Славы. Аминь.

Последние слова речи епископа Иоанна были обращены к митрополитам, совершавшим чин наречения во епископы.

Чин этот совершали митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, митрополит Мануил, архиепископ Таллиннский и Эстонский Алексий, исполняющий обязанности Экзарха в Западной Европе, архиепископ Калужский и Боровский Донат, епископ Дмитровский Филарет, епископ Волоколамский Питирим и епископ Тегельский Ионафан.

Конечно же, речь епископа Иоанна достаточно традиционна. Похожие речи произносили после хиротоний и до него...

Но зная, что предстоит сделать Владыке Иоанну, зная, что сделает он, возглавляя Петербургскую кафедру, кажется, что он все прозревал вперед и о своем будущем и говорил...

И конечно же не случайно, что среди архиереев, участвовавших в хиротонии архимандрита Иоанна во епископы, двоим - Пимену и Алексию II - предстояло стать Патриархами, возглавлять Русскую Православную Церковь во все время святительского служения Иоанна...

За год до этого, когда Иоанн (Снычев) был еще архимандритом, осенью 1964 года Никита Сергеевич Хрущев в четвертый раз наградил себя званием Героя Советского Союза и уехал отдыхать в Пицунду.

Однако отдохнуть не удалось.

13 октября Никиту Сергеевича срочно вызвали в Москву на заседание Президиума ЦК КПСС. На следующий день Пленум освободил его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР. Падение злобного врага Русской Православной Церкви совпало с праздником Покрова Пресвятой Богородицы.

И сразу уменьшились нападки на Русскую Православную Церковь, а в декабре в Верховном Суде СССР прошло специальное совещание по вопросам нарушения социалистической законности в отношении верующих. Председателям Верховных Судов союзных республик было поручено изучить все соответствующие уголовные дела 1962-1964 годов.

139

В январе 1965 года Президиум Верховного Суда СССР принял постановление «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Сотни мирян и священнослужителей были тогда освобождены и реабилитированы.

Хрущевский поход против Церкви провалился.

Не сбылась бредовая мечта этого кукурузолодобного русофоба-ленинца увидеть «последнего советского попа»...

Укрывшись на даче, принадлежавшей прежде наркому В. Молотову, Хрущев пытался понять и не мог понять, почему ему не удалось построить коммунизм, догнать США и уничтожить Православие.

Часами наговаривал он на магнитофон скучнейшие и абсолютно пустые мемуары, которые трудолюбиво расшифровывал его сынок.

Посапывая, Никита Сергеевич смотрел на него. Он не знал, что смышленый сынишка догонит-таки Америку, приняв гражданство США, но заранее радовался за него...

СОХРАНИЛИСЬ две фотографии, сделанные 30 июня в день ангела Владыки Мануила.

Одна в 1967, другая - в 1968 году. Фотография 1967 года запечатлела митрополита Мануила и епископа Иоанна в алтаре церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы,

Воздев перед алтарем руки, митрополит Мануил произносит:

- Иже Херувимы тайно образующе и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение.

Он всем своим телом, движением воздетых рук - в молитве. Голова под тяжестью митры чуть наклонена вперед... А епископ Иоанн чуть откинул голову. Правая рука, творящая крестное знамение, застыла возле подбородка и, кажется, что Владыка Иоанн пытается расстегнуть на воротнике какую-то пуговичку, такое ощущение, что ему хочется глубже вздохнуть...

Но все это видишь и понимаешь, когда внимательно разглядываешь фотографию, а при беглом взгляде ощущение такое, словно старый митрополит, простирая вперед руки, посылает туда, вперед, куда не удалось пройти ему самому, молодого епископа, а тот перед решительным шагом пытается глубже вздохнуть...

Впрочем, переводишь взгляд на протодиакона, стоящего рядом с епископом Иоанном и, кажется, слышишь, как мгновение спустя, держа в руке орарь, он провозгласит:

140

- Яко за Царя всех подъимем, ангельски невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа...

На фотографии 1968 года митрополит Мануил запечатлей на паперти храма.

Поддерживаемый под локти, он благословляет прихожан, но ощущение такое, словно он уходит, оставляя в храме епископа Иоанна, который стоит за его спиной...

В этих фотографиях больше смысла и значения, чем может запечатлеть объектив аппарата...

Всех этих «кажется» не существует в пространстве снимков.

Никаких «словно» нет.

Воздев вверх руки, «всякое ныне житейское отложив попечение», митрополит Мануил, действительно, посылает епископа Иоанна на то служение, ради которого и взрастил его.

И, действительно, на епископа Иоанна оставил он епархию, покинув 30 июня 1968 года кафедральный храм...

Это было последнее богослужение восьмидесятипятилетнего святителя.

Митрополит Иоанн вспоминал потом, что, когда он читал в тот день входные молитвы, неожиданно услышал внутри себя какой-то таинственный голос, говоривший, что святитель Мануил празднует последние свои именины.

Словно огнем опалило сердце епископа, и он едва удержался от слез...

А митрополит Мануил после именин наложил на себя подвиг молчания. Целыми днями сидел в кресле на веранде и размышлял, собираясь в последний путь...

- Владыко! - спросил 9 августа епископ Иоанн. - Почему вы не хотите ни с кем разговаривать?

- Я готовлюсь к смерти..; - тихо, так, что только можно было угадать, а не расслышать слова, проговорил митрополит.

Сохранилась фотография Владыки Мануила, сделанная 11 августа 1968 года...

Митрополит с закрытыми глазами в постели...

Он - точнее не скажешь! - угасает... Лицо едва проступает из белизны постельного белья...

12 августа 1968 года, в шесть часов вечера, под чтение епископом Иоанном канона на исход души митрополит Мануил завершил земной путь.

Как вспоминает схимонахиня Варвара (В. С. Дюнина), погода 15 августа 1968 года стояла чудесная, солнце играло, как на Пасху.

Гроб с телом митрополита несли на руках. Транспорт останавливался, и к похоронной процессии присоединялись все новые и новые люди.

141

«Как только власти разрешили такое шествие, - Удивлялась Валентина Сергеевна. - Не иначе как за молитвы двух святителей*.

Запомнилось, что все любившие покойного богомольцы дружно пели и никто не испытывал горя - только великое торжество...

Было что-то таинственное в этом шествии... И так блестел на солнце голубой воздух! Шествующие за гробом смотрели друг на друга и улыбались, удивляясь своему необычному состоянию на похоронах. Все были соединены между собою единым духом Божиим.

Владыка Иоанн и духовенство в светлых облачениях встречали шествие у ворот храма. Печально бил колокол...

Еще схимонахине Варваре запомнилось, что храм был полон, люди постоянно подходили прикладываться к мягкой и теплой руке митрополита Мануила1, прикладывали к ней крестики, четки, иконы...

После литургии, которую совершили епископ Николай Чебоксарский и епископ Иоанн, совершено было отпевание.

Чин погребения - еще 13 декабря 1963 года был утвержден составленный митрополитом Мануилом «Чин архиерейского погребения» - возглавил митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, будущий Патриарх...

- Гряди, святителю, к вечному покою! В земном пути ты шел тернистою дорогою, пройди же хоть теперь по цветам... Иди и не забудь молиться о чадах твоих пред Престолом Вечной Правды... - говорил, провожая своего учителя и отца, епископ Иоанн...

САМАРЕЦ Андрей Фефелов утверждает, что Владыка Мануил снискал народную любовь потому, что он был необычный архиерей. Чудеса прозорливости и целительства были связаны с личностью Мануила при его жизни и продолжаются вот уж тридцать с лишним лет после кончины.

«Мудрые люди говорят про Мануила так: "Бог прославил Своего воина, наделив его даром старчества, а сочетание

---

Двадцать семь лет спустя Елена К. расскажет: «Приехав в Санкт-Петербург, я направилась в Александро-Невскую лавру. Всенощная уже кончилась, духовенство служило литию. По ее окончании молящиеся стали прощаться с Владыкой (митрополитом Иоанном. - Н. К.). Наступила и моя очередь. Приложившись к кресту и руке Владыки, я ощутила его незримое благодатное благословение. Руки у него были мягкие и слегка прохладные, совсем как у живого...»

142

старчества и архиерейства крайне редкий случай". Сегодня те люди, которые знали его, плачут, вспоминая о нем...,

Сочетанию дара старчества с архиерейским служением митрополит Мануил обучил и своего ученика Иоанна...

Слово «обучил» может показаться тут неуместным, но, вспомните, как: «О. Иоанн у меня и Ваня, и старец», - говорил епископ Мануил еще в Чкалове, и получается, что, действительно, Владыке Мануилу надобно было только научить духовного сына беречь Божий дар; идти, никуда не сворачивая с указанного Пути...

Владыке Иоанну было сорок лет, когда духовный отец оставил его.

Сорок один год - когда его назначили правящим архиереем Куйбышевской епархии...

«Интересно было наблюдать за Владыкой, - вспоминает Елена 3., - когда он стоял на благословении во время чтения канона (в субботу вечером или накануне церковного праздника). Люди настолько привыкли к отеческому отношению со стороны Владыки, что никогда не чувствовали робости или стеснения и всегда шли к нему как к своему родному отцу. Мало того, что он принимал людей в епархиальном управлении или дома, он много времени уделял живому общению с паствой в храме, и особенно во время благословения. Почти у каждого находилось что-то, о чем он спрашивал Владыку. Больные чаще всего рассказывали о своей болезни. Владыка несколько раз крестил больное место, прикладывал к нему руку, благословлял страждущего, гладил его по голове, утешал и обнадеживающе улыбался. И человек отходил от Владыки как бы окрыленный и успокоенный. Удивительно сильным было это единение народа Божия со своим пастырем».

Так служил новый правящий архиерей в Куйбышеве...

Между тем, хотя с изгнанием кукурузного романтика и захлебнулось наступление на Православную Церковь, но наброшенную удавку новые власти не ослабили и не собирались ослаблять.

«Литургия прошла с духовным подъемом, - вспоминая Крещение Господне 1969 года, рассказывала Валентина Сергеевна Дюнина. - По окончании вышли за Владыкой на освящение воды в ограде храма. Святитель наш, как пастырь, имеющий власть от Бога, стоял на возвышении перед громадным чаном с водой, окруженный множеством народа.

Какое же искушение! Как только началось водоосвящение, на стадионе, прямо с собором, заиграла радиола на всю звуковую мощь, причем проигрывались самые грубые песни. Какая-то дикая музыка старалась заглушить молитвенные слова и

143

возгласы святителя Божьего, пение хора и народа. Однако видя такое злодеяние со стороны неверующих, наша молитва сливалась с молитвой дорогого архипастыря и отца, а усердие ее от скорби увеличивалось вдвое. Видя же молитвенные очи святителя и его преданное Господу лицо (выделено нами. - Н. А".), нельзя было удержаться от слез».

Нужно сказать, что в преследовании Русской Православной Церкви после отставки Никиты Хрущева особенно ярко проявилась вся подловатость власти.

Жалили и кусали теперь исподтишка...

Уже и не потому, что рассчитывали убить этим укусом, а просто потому, что не кусать не могли...

Валентина Сергеевна вспоминает, как 11 декабря 1969 года, накануне хиротонии епископа Иоанна, ей передали послание: «Поздравляю тебя с днем сатаны...»

Словно ком грязи швырнули из-за угла...

Владыка Иоанн, будучи еще в сане игумена, в мае 1961 года, н самый разгар оттепели, когда ожили все примороженные после войны химеры русофобии, сказал удивительные слова...

«О борьбе со злом... - писал он своей духовной дочери Ирине Михайловне. - В современных условиях, когда весь мир пропитан злом, такая борьба немыслима. Сейчас не борются, а только ограждают себя от зла (выделено нами. - Я. К.). Остановить бурный поток зла не в наших силах. Нам надо отойти от него подальше, чтобы не быть увлеченным его течением...»

Совет исключительно мудрый именно в духовном отношении.

Каждый должен нести тот крест, который нести по силам.

Сил хватало только на то, чтобы оградить себя от зла... Так, ограждаясь и не вступая ни в какой контакт - даже борьбы! - со злом, и советовал жить своей дочери игумен Иоанн.

Такой же совет, только конкретизированный для практического употребления, игумен Иоанн дал и духовной дочери Клавдии в письме, отправленном в ноябре I960 года.

«В школе Варя пусть так отвечает: "Древние люди считали, что небо и землю устроили боги, в то время как ученые считают, что небо и земля есть происхождение материи. Никаких богов (пусть не говорит - Бога), конечно, нет, и потому небо и земля не есть их устройство".

Относительно же происхождения человека от обезьяны пусть так говорит: "По учению Дарвина и ученых..." Это будет значить, что так утверждают Дарвин и ученые, а не мы...»

Мы не знаем, помогли ли школьнице Варе советы игумена Иоанна, но понятно, что такое ограждение себя от зла возмож-

144

но только, когда зло активно наступает, когда нет сил бороться, когда надо сберегать силы...

Когда же наступление зла выдыхается, одного лишь ограждение себя от зла уже недостаточно. Тогда необходимо освободиться от наброшенной на шею удавки.

И как мы видим из воспоминаний о Владыке Иоанне, из его собственных дневниковых записей, вся его деятельность как правящего архиерея, все его молитвенное служение как архипастыря, все его старческое подвижническое делание были направлены на борьбу со злом.

Страна медленно погружается в десятилетия застоя, но как ярка и напряженна борьба Света и Тьмы, Добра и Зла, что совершается вокруг Иоанна, епископа Куйбышевского!

«Служил литургию... - записывает Владыка Иоанн в дневнике 6 января 1970 года. - В храме тихо и спокойно. Когда после литургии запели тропарь Рождеству, то ощущение было такое, как будто бы небеса отверзлись и Сам Господь на землю сниде.

А вот вечером было искушение. До величания было тихо, а как только пропели величание, так на стадионе начались мотогонки. Такую трескотню устроили, что, казалось, мины рвутся вокруг. Не вытерпел хвостинский. Взбесился. Тошно стало от пришествия Христова. А тут еще верующие в конце храма подняли шум, создалась давка. Одно к другому -вот и искушение. Праздник был обокраден».

Мы выделяем слова дневниковой записи для того, чтобы показать, какой реальностью было наполнено для Владыки Иоанна церковное действо. Пришествие Христово он ощущал во всей силе совершающегося Чуда Божия и со всей реальностью ощущал бешенство хвостинского, который не может отменить Чудо, но может обокрасть праздник этого Чуда.

ВРАЖЬИ нападки осуществлялись постоянно и целенаправленно. Они принимали обличье то пакостливой анонимки; то - рева музыки на соседнем стадионе; то - незаметной, но засасывающей, гибельной трясины бюрократии.

Девятого января 1970 года Владыка Иоанн посещал Ульяновск.

Там, на родине человека, столетний юбилей которого готовились праздновать, у него состоялся разговор с уполномоченным. Тот и не скрывал своего раздражения по поводу приезда Владыки.

Я вынужден буду заявить в Совет, если после вашего

145

отъезда ко мне поступят какие-нибудь жалобы! - сказал он.

- По-вашему выходит, что мне нельзя ездить в Ульяновск?

- Вам виднее...

- Ну, что ж... Тогда я должен буду написать в Совет, что уполномоченный возбраняет мне, правящему архиерею, приезжать в Ульяновск.

- Нет-нет! - пошел на попятную уполномоченный. ~ Я не возбраняю! Пожалуйста, ездите. Я только хочу, чтобы здесь успокоилось волнение, а не усилилось. Вы только посмотрите: пишут без конца и мне, и в Совет, пишут друг на друга, и все это после вашего приезда!

Уполномоченный схватил жалобу и зачитал ее. Автор жалобы требовал убрать за злоупотребления какую-то продавщицу.

- Видите?! - торжествующе сказал уполномоченный. - Но это только формальная сторона дела, а за нею стремление одной группы убрать другую. А это уже - политика!

- Позвольте... - проговорил Владыка. - Дело касается злоупотреблений... При чем тут политика? Разбирать злоупотребления ваша обязанность... Меня это не касается.

- Мне надоело разбираться!

«Словом, разговаривали "дипломатично" на разных языках об одном и том же... - комментируя этот разговор, записал в дневнике Владыка Иоанн. - Наконец, пришли к общему знаменателю, что следует стать на мирный путь. Расставались мирно. Прощаясь, уполномоченный заявил, что он очень рад, что мы нашли общий язык в процессе дискуссии».

Впрочем, на следующий День позвонил из Ульяновска отец Даниил и сообщил, что в Неопалимовской церкви заболели два священника и что уполномоченный уже объявил, будто они заболели по вине Владыки.

А вот запись, сделанная в феврале 1970 года:

«Звонили из Мелекесса. Доложили, что горсовет не дозволяет выехать в отдаленное село для причастия больного. Это же подтвердил и уполномоченный. Позвонил я в Ульяновск последнему. Начались словопрения, длившиеся минут десять. Опять началось перетолковывание законодательства о культах. Получалось, что требы в окружающих приход селах и можно и нельзя совершать. В то время как из Совета было определенное указание, что совершать можно. Тяжело, когда человек проявляет свое непостоянство. Договорились о том, что он позвонит в Совет и еще раз проконсультируется по данному вопросу».

Понятно, что такие переговоры, безконечные выяснения и согласования должны были бы засосать Владыку Иоанна в дремотную трясину усталости и безразличия...

146

Почти все записи в дневнике за 1970 год так или иначе связаны с церковным строительством (нестроительством!) в Мелекессе. Напомним, что речь идет о сооружении всего лишь пристройки к молитвенному дому,

«Сегодня сплошные переживания. Все связано с событиями в Мелекессе. Уполномоченный просто взъелся на настоятеля и прямо заявил, что регистрировать его в Мелекессе не будет. А в чем его вина, сказать не может. Обвиняет его в якобы неправых поступках - выездах в Куйбышев без его (уполномоченного) ведома», - записывает Владыка 19 июля.

А вот августовская запись: «День скорбей. Получено известие, что в Мелекессе запретили возводить постройку веранды около молитвенного дома...»

Это, конечно же, издевательство. И цель его - сломить Владыку Иоанна.

Но сломить не удалось.

Об этом свидетельствует появившаяся на Западе публикация того времени: «Извлечения из отчета Совета по делам религий членам ЦК КПСС».

Это доклад за 1974 год, подписанный заместителем председателя Совета В. Фуровым. Имя епископа Куйбышевского Иоанна (Снычева) внесено в этом докладе в черный список наиболее опасных с точки зрения Совета по делам религий архиереев...

И вот что поразительно...

Все нападения и скорби Владыка переживал в себе, одолевал врага с Божьей помощью своими силами. А перед чадами представал спокойным и уверенным в себе пастырем.

«Владыка... - вспоминает Елена 3., - как всегда, выходил встречать нас, и это было одновременно и просто, и величественно. Я всегда шла к нему с невольным трепетом и благоговейным страхом. Владыка выходил к нам какой-то необыкновенный - протягивал руку на благословение и спрашивал: "Ну как вы? Что там у вас?" Мы приходили к нему один, а порой и два раза в неделю и сообщали о всех своих важнейших делах и событиях, делились неприятностями или успехами, обсуждали с ним все наши проблемы. Он всегда внимательно слушал нас и советовал, как поступать в том или ином случае. Окончив беседу, мы уходили от него с необыкновенным духовным подъемом. Несколько раз после визита к Владыке я ловила себя на мысли о том, что он удивительно напоминает мне доброго-доброго волшебника из милых детских сказок, которому стоит лишь взмахнуть волшебной палочкой и мигом исчезают все горести и невзгоды. Посетишь, бывало, нашего Владыку и сразу окажется, что нет никаких скорбей, ни тяжестей

147

все разрешилось, все, как бы само собой, проходило».

И только домашним удавалось иногда случайно подглядеть, каких сил стоил Владыке Иоанну вид доброго-доброго волшебника из милых детских сказок, «которому стоит лишь взмахнуть волшебной палочкой, и мигом исчезнут все горести и невзгоды... *.

«Перед сном святитель сидел задумавшись. Крепко закрыл глаза. Так бывало, когда он молился внутри себя. В уголках глаз появились слезинки. Не знаю, заметил ли их кто еще, я такое видела не раз. Владыка незаметно вытер их пальчиками. Так было, но жалко его, хотелось упасть к его ногам и разрыдаться. Господи, устрой дела рук его на пользу Церкви и людям! Утешь его скорбящее сердце! Ведь он так старается, чтобы всем было хорошо...»

- БЕРЕГИТЕ его... - незадолго до своей кончины сказал митрополит Мануил про Владыку Иоанна. - Больше такого не будет...

Эти слова не аванс епископу Иоанну, дескать, с годами он превратится в замечательного архиерея, а констатация факта - Владыка Иоанн уже был таким.

Когда присматриваешься пристальнее к служению Владыки Иоанна, поражает прежде всего огромность духовного труда, вкладываемого им в это служение.

Как вспоминают очевидцы, Владыка обычно записывал свои архиерейские службы на магнитофон, а затем прослушивал в домашней обстановке.

Он анализировал порядок и строй богослужения, особенности церковного пения. Тщательно разбирая каждую службу, Владыка изымал музыкальные произведения, которые не нравились ему, и заменял их другими. Он постоянно совершенствовал свои богослужения...

Каждую неделю приходил регент большого хора Покровского собора. Часто Владыка и сам посещал спевки архиерейского хора...

Это только одна грань его воистину необозримой деятельности.. .

Характерно, что во всем Владыка Иоанн стремился достичь совершенства. Все, чем занимался, он пропускал через себя.

Мы уже рассказали об эпопее строительства (нестроительства!) веранды возле молитвенного дома в Мелекессе.

Любопытно, что перипетии этой истории совпадают с всплеском плотницко-столярных трудов самого Владыки. Как раз в

148

это время он строит беседку на даче, мастерит книжный шкаф.

«Приехал, - вспоминает о тех днях Валентина Сергеевна Дюнина. - Быстро переоделся в старый подрясник, надел фартук и шляпу. Принесли ему инструменты, и наш преосвященный, как самый простой плотник, принялся за работу: обстругивал планки, рейки, готовил материалы для строительства беседки. Видела бы паства своего святителя - такого важного и нарядного в храме и такого простого и неприхотливого в домашних условиях...

...Утром Владыка достраивал беседку. Моросил дождь. Приехал старичок печник перекладывать печь. Мы, как могли, помогали. Владыка был очень расстроенный, хотя и старался это скрыть. На Преполовение он ездил на приход в Кипель-Черкассы, и там ему были искушения от злых языков. Вдруг он даже доски для пола доверил дострогать матушке, а сам в изнеможении сел на лавочке в беседке. На мои просьбы отдохнуть ответил отказом: "Вначале вот это доделаем"...

...У Владыки "выходной", по предписанию докторов. С раннего утра он не выпускал из рук топор, пилу, рубанок...»

Понятно, что строительство беседки - это отдых от многотрудной деятельности старца-архиерея; что сама беседка -островок, на котором можно передохнуть от изнурительной, непрерывной борьбы с хвостинскиму с враженком, как его называет сам Владыка.

Но это одна сторона...

В принципе, отдых от многотрудной деятельности, перерыв в изнурительном противостоянии врагам Церкви требовался ему и в дальнейшем, но пик плотницко-столярных подвигов Владыки Иоанна приходится - еще раз обращаем внимание на это! - на эпопею церковного «нестроительства», или, вернее, невозможности никакого строительства.

И это не случайно.

«Владыка делал из дерева макет церкви, - записывает В. С Дюнина 4 октября 1971 года. - Получается красиво».

И, конечно, все это можно было бы счесть игрой или «хобби», если рассматривать его в отрыве от напряженного духовного, молитвенного делания, которым занят архиепископ.

Ну а поскольку никакого разрыва нет, то и провести границу, где кончается делание, а где начинается - если начинается! ~ отдых, увлечение - невозможно.

«Владыка рассказывал, - записывает В. С. Дюнина 10 августа 1971 года, - что у о. Поликарпа в селе так все безхозяйственно, Что нет даже умывальника. У туалета на улице не запиралась Дверь, и прежде, чем им воспользоваться. Владыке пришлось самому насадить дверь на петли, чтобы обличить батюшку.

149

О. Поликарп по профессии плотник, и у нас же на даче в Самаре он ремонтировал дверь и налаживал замки*.

В последний день февраля високосного 1976 года Владыка Иоанн попал в автомобильную катастрофу.

Валентина Сергеевна Дюнина вспоминала, что она как раз вернулась после литургии, которую служил Владыка Иоанн... И вот только вошла в архиерейский дом, как раздался «душераздирающий» крик:

- Владыка разбился в машине!

- Где?!

- На углу Вилоновской и Садовой!

Валентина Сергеевна выбежала из дома. Следом за ней -матушка Олимпиада. Матушка старалась не отставать, но дыхания не хватало.

- Давай вместе бежать! Вот ты всегда такая! - кричала она, отставая, но Валентина Сергеевна не останавливалась, бежала вперед...

На месте аварии стояла неотложка. Шоферу Гене перебинтовывали ключицу - перелом. Лицо Владыки белело как снег. Сидел в рясе с панагией и крестом. Левый бок сильно надувался. Дышал Владыка слабо.

Его внесли в машину на носилках, но он задыхался от боли, и его посадили.

Валентина Сергеевна хотела забраться в машину, но ее не пустили.

- Валя.,. - еле слышно проговорил Владыка. - Ты пока... Не надо...

В больнице выяснилось: у Владыки сломаны восьмое и девятое ребра. Опасались, что мог обостриться диабет - ведь уже столько времени Владыка Иоанн оставался без лекарств и еды.

Наконец сделали рентгенографию грудной клетки. Пока Владыка укладывался на рентгеновский стол, он весь покрылся холодным потом.

Потом дали историю болезни и отправили на третий этаж в отделение хирургии. Определили епископа Иоанна в двухместную палату. Валентина Сергеевна осталась, чтобы ухаживать за ним.

К вечеру, наклонившись к Владыке, Валентина Сергеевна уловила запах ацетона...

Нужно было срочно проверить содержание сахара в крови.-. В больнице - все уже ушли! - анализ было делать некому, и Валентина Сергеевна побежала в архиерейский дом, где специально для этого была устроена маленькая лаборатория.

150

Результат анализа оказался устрашающим. Сахар в крови 467 мг. Ацетон - четыре креста. Самая высокая цифра. Шло отравление организма.

Прямо с поста дежурной медсестры Валентина Сергеевна дозвонилась заведующему отделением... Срочно начали оказывать Владыке необходимую помощь.

Любовь и настойчивость духовной дочери спасли Владыку.

Не зря, когда она закончила школу и приехала посоветоваться, кем - врачом или учителем? - стать, Владыка Мануил (Валентина Сергеевна и вопрос не успела задать!) благословил ее поступать в медицинский институт.

- Ои-то... - кивнул митрополит на отца Иоанна, - больной-больной будет...

Так и стала Валентина Сергеевна врачом.

Так и ухаживала она за митрополитом Иоанном до самого конца его жизненного пути, оборвавшегося 2 ноября 1995 года в вестибюле санкт-петербургского отеля «Северная корона»...

Впрочем, в день автомобильной аварии, произошедшей в самом конце февраля високосного 1976 года, до трагедии, разыгравшейся в «Северной короне», оставалось почти два десятка лет, в которые и вместится тот святительский подвиг, для совершения которого призвал Владыку Иоанна наш Господь...

«Пока Владыка лежал в больнице, - вспоминает Валентина Сергеевна Дюнина, - верующие постоянно приходили к окнам или вызывали меня, переживая, сострадая и справляясь о здоровье своего архиерея. И каждый шел со своим приношением: "Может, хоть что-то Владыка покушает".

Я и сейчас не могу удержаться от слез, вспоминая об их любви к святителю. Они несли свежие огурцы, апельсины, яблоки, лимоны. Несли так много, что у нас было завалено их дарами большое больничное окно. Я не успевала бегать по лестницам, то утешая приходящих, то обслуживая больных... Мы, было, отказывались более брать, но приходящие начинали огорчаться и даже плакать, и потому Владыка благословил брать у всех, а потом раздавал принесенное врачам, сестрам, больным - безродным или приехавшим издалека...»

«МОЖЕТ быть, не все замечали, но я точно знаю, что Владыка был прозорливым, - вспоминает Елена 3. - В Самару в то время приезжали матушки из Пюхтицкого монастыря и тоже подтвердили мое наблюдение. Они также все самое главное

151

для себя черпали из проповеди Владыки. Открыто он никогда не обличал, не говорил: "Ты так делай..." или: "Так не делай..." Если его спросишь - он ответит, но сам старался не опережать приходящего к нему, хотя во многом знал, с какими мыслями к нему приходили. Он тщательно скрывал свою прозорливость, но в проповедях часто давал четкие и прямые ответы духовным чадам. Меня всегда это очень удивляло. • Владыка постоянно произносил проповеди. Обычно во вторник вечером после акафиста, в субботу после всенощной и в воскресенье за литургией. Эти проповеди строились им главным образом на поучениях святых отцов. Говорил он очень просто, настолько просто, что, бывало, возьмет какую-нибудь фразу из творения святых отцов и начинает ее обстоятельно и подробно растолковывать. А потом, обратившись к пастве, спросит: "Ну, все вы поняли?" Народ молчит. Он: "А вы как бы поступили в этой ситуации?" И улыбнется по-отечески.. . и скажет затем что-нибудь просто и доступно, чтобы смысл его слов дошел до каждого человека, особенно до пожилых (а их, как правило, в храме было большинство). Говорил он, с одной стороны, как власть имеющий и вместе с тем как любящий отец. Эти проповеди сильно влияли на внутреннее состояние верующего человека. Не случайно, что меня, приехавшую первый раз в Самару, весьма поразил необычайный духовный подъем самарской паствы и тех пастырей, что окружали Владыку.

Для себя я всегда сравнивала Владыку с солнцем, которое излучает теплые лучи и обогревает всех людей. Свет его всегда отражался в человеческих душах».

Не только Елена 3. сравнивала Владыку с солнцем. Исходящее от него тепло ощущали все чада митрополита Иоанна... Духовный свет, излучаемый Владыкой, отражался в их душах, и это, наверное, и было главным чудом, которое совершал он...

Вспоминая жилище Владыки, многие рассказывают про благоговейную тишину, мерцание лампад перед образами, тихий голос Владыки, его участливость.

Анна Семеновна Крюкова, прощаясь с Владыкой, попросила помолиться.

- Хорошо... - сказал Владыка.

- Но вы же не знаете, как меня зовут...

- Анной... - сказал он.

«У меня было такое состояние, - говорит Анна Семеновна, - будто земля закружилась подо мной».

А вот отмечают день его ангела. После литургии поздравления, цветы...

152

Владыка сказал проповедь. «Чтобы до конца сохранялась любовь!» - запомнились его слова.

«Перед Великим четвергом Владыка проводил общую исповедь. Потом допустил клир и духовенство к разрешительной молитве. После его назидательного слова многие плакали от сознания своей греховности перед Богом. Какую же пастырскую силу дал ему Господь!

Когда подходили к причастию, я вспомнила св. Варвару великомученицу. Вспомнила и о том, как многих она незримо причащает, как причастила она нашего Владыку, и молилась, чтобы угодница Божия избавила меня от внезапной смерти... Слезы так и полились из глаз, но я, как могла, сдержалась. ..

А дома, когда Владыка поздравлял меня с принятием Святых Тайн, то поведал о том, что когда причащал меня, то едва не произнес имя Варвара, и, только увидев стоящего рядом с платом Андрея Андреевича, вдруг опомнился. Какое поразительное совпадение!»

Эта запись сделана В. С. Дюниной 28 марта 1977 года. Вообще для ее дневников очень характерна женская внимательность к мелочам, постоянное прислушивание к своим ощущениям, чувствам, переживаниям. Это понятно и объяснимо...

Удивляет, что так же внимателен, казалось бы, к второстепенным мелочам и переживаниям н сам Владыка. Поразительно, что, при всей колоссальной загруженности и напряжении духовных сил, его хватает еще и на эти, казалось бы несущественные, подробности...

Но читаешь дневники В. С. Дюниной, думаешь, каким она видела Владыку Иоанна, и как-то по-новому ясно постигаешь, что, может быть, и нет мелочей в прохождении по всем ступеням духовного обучения, в стремлении достичь вечное.

Более того - именно через несущественные, кажется, подробности и мелочи и наполняется наша жизнь духовным смыслом, православной теплотой и чудесностью.

«По окончании панихиды, - вспоминает В. С. Дюнина, - Надя приложила огарок к моему и говорит: "У тебя, Валечка, огарок больше. Ты дольше моего проживешь". Этот вывод она сделала с очень серьезным выражением лица. Вдруг Владыка подошел к нам, прижал наши головы к своей груди и сказал: "Вы - мои дочки. Нигде и никогда чтобы не разлучаться! Слышите? Никогда!" Потом усадил нас с матушкой за стол и благословил кушать виноград из одной тарелки. Насте же отломил веточку и положил на отдельную тарелку. Так мы помянули усопших. (Владыка долго читал список покойников в своем синодике).

153

Старец наш сидел с размягченным лицом и с такими любящими добрыми глазами!

Потом он обратился к Наде: "Мы бы взяли тебя к себе жить. Наденька, пошла бы?" - "Пошла", - ответила Надя. Владыка дал нам еще по три конфетки и проводил домой».

Здесь все - каждое движение, каждое слово Владыки -нагружено смыслом...

Даже отломленная для Насти веточка винограда, которую Владыка положил на отдельную тарелку, и та обретает значимость и необыкновенность.

Валентина Сергеевна тут же делает примечание, что Настя «была послушницей в архиерейском доме, но по причине болезненности ей пришлось оставить послушание, которое ей было уже не по силам. Потому Владыка и дал ей веточку винограда отдельно. На ее место была определена матушка Олимпиада, и с ней нам пришлось трудиться до дня смерти святителя».

И менее всего думаешь при этом о мелочности, о микроскопичности наблюдений...

Самые крохотные ощущения, согретые сердечным теплом Владыки Иоанна, разрастаются, заполняя всю кажущуюся незаполненность, неполноту жизни, насыщают ее глубиною счастливых переживаний...

«Владыка был удивительный человек, - пишет Елена 3. -Мало того, что он знал и любил нас - своих духовных детей, он знал и всех наших родственников. Он духовно прозревал их своими очами и помогал им в тех случаях, когда мы просили его об этом. Примечательна история моей родной сестры Гали и становление ее семьи как семьи православной. Владыка очень много советовал и помогал ей. И те несчастья, которые бывали в этой семье, объясняются невнимательным отношением к исполнению слова Владыки. Он часто предупреждал ее и мужа и предостерегал их от неверных шагов. Но они тогда не были научены строгому послушанию, а посему - испивали горькую чащу бедствий. Мы же, в свою очередь, не могли настаивать и учить их - взрослых и самостоятельных людей. Однако в конце концов они поняли, что Владыка - человек необычный, и стали опосредованно, через нас, узнавать от Владыки Божию волю о себе».

Жила тогда Галина с мужем в Молдавии.

Однажды она позвонила Елене и, плача, сообщила, что мужа срочно направили в одну из «горячих точек» - в Армению. Она просила пойти к Владыке и попросить, чтобы тот помолился за ее супруга. Елена тут же направилась к Владыке, чтобы передать просьбу сестры.

154

- Где там Молдавия? - улыбнувшись, спросил Владыка. Повернулся лицом в ту сторону, где находилась далекая Молдавия, перекрестил пространство и произнес:

- Помоги, Господи!

В этот же вечер снова позвонила из Молдавии Галина и радостно сообщила, что ее мужа Володю оставили дома, и притом самым неожиданным образом. Его срочно отозвали в тот момент, когда самолет с военнослужащими готовился вылететь в . район боевых действий. Офицеры - сослуживцы Владимира - сначала очень удивились, но затем скоро нашли «объяснение» столь необычному случаю, которое тут же сообщили счастливчику:

- Володя, - говорили они. - У тебя, наверное, есть «волосатая рука» в штабе командования.

Но Владимир догадался, что это была за рука. Он понял, что молитвы Владыки были услышаны. Вскоре после этого сестра со своим мужем были направлены в Германию. Оттуда после общего вывода войск их вновь перевели, теперь уже в Воронежскую область, где им обещали по прибытии дать квартиру, но по каким-то причинам не дали.

Во время последнего приезда Владыки в Самару Галина была у него на приеме и поделилась своими житейскими трудностями.

- Владыко, обещали дать квартиру, но до сих пор не дают, все тянут.

- Да обещали в 1984, там - 1985, а там и 1986... - задумчиво сказал митрополит Иоанн.

Так и было на самом деле: семья Галины и Владимира прожила на частной квартире 1984-1985 годы, и только в конце 1986 года появилась надежда на получение жилья -тогда заканчивалось строительство военного городка.

Все слова Владыки исполнялись точно...

Утром и вечером, днем и ночью готов был откликнуться Владыка Иоанн, прийти на помощь...

Татьяна Русакова, певшая в хоре Покровского собора, вспоминает, как после ссоры в семье (муж у нее был неверующий!), вышла на балкон и сквозь слезы потихоньку начала рассказывать Владыке Иоанну о своей беде.

Когда удалось выйти из дома, Татьяна сразу побежала к архиерейскому дому.

Открыл сам Владыка.

~ Ой, Владыченька! - обрадовалась Русакова. - Ты мне сам открыл!

- Я ждал тебя... - ответил Владыка. - Я ведь слышал, как ты плакала и жаловалась мне!

155

А монахиня Пюхтицкого монастыря Иоанна говорит, чт0, когда приезжала в Куйбышев, она и на улице чувствовала благодатный святительский покров над городом.

- Позже, - вспоминает она, - когда Владыка был переведен на Санкт-Петербургскую кафедру, такое же чувство я испытывала по приезде в северную столицу...

Матушка Иоанна рассказывает и о своем брате, которого Владыка назначил на приход в Коряти.

Приход оказался нелегким.

Сам назначенный Владыкой священник терпеливо сносил тяготы, а отец его взроптал на Владыку Иоанна, зачем, мол, дал сыну такой трудный приход...

Но Господь вразумил его сном, в котором явился Владыка с многими ризами в руках. Одну из риз он попросил подержать. Отец священника взял облачение и тут же стал роптать и жаловаться, что риза очень тяжелая.

- Что же ты не можешь одну ризу подержать? - улыбнувшись, спросил Владыка. - Мне, видишь, сколько держать приходится...

Но разве только о живых хлопотал Владыка Иоанн, совершая свое служение?

«Почему она заговорила о холоде? - пишет он своей духовной дочери Марии. - Возможно, потому, что мы в своих молитвах о ней допускаем какую-то неправость: либо ты, молясь, подчеркиваешь в своем сердце, что ты молишься о дочери усерднее, чем о. Димитрий, либо о. Димитрнй трубит перед другими, что он усердно молится об Ирине. Вот и холодно бывает от этого усопшей. Господи, помоги нам молиться о родных со смирением и любовию!»

Такое ощущение, когда читаешь это письмо, что духовному зрению Владыки Иоанна были открыты не только души живых людей, но и тот мир вечной жизни, о котором напряженно думают и встречи с которым ждут все...

ДВА десятилетия патриаршества Пимена, вероятно, самый спокойный в XX веке период в истории Русской Православной Церкви.

Историками и исследователями еще будет оценено значение его, проанализированы все обретения и потери, понесенные Церковью в эти годы, мы же отметим, что и начало и конец патриаршества Пимена отмечены событиями, имеющими историческое значение для Русского Православия и всей русской духовности...

156

Пимена избрали Патриархом на Поместном Соборе 1971 года, который, помимо этого, снял клятвы, наложенные на старые обряды и старообрядцев.

Соборным Деянием наконец-то открыто было признано, что старые обряды спасительны и равночестны, как и новые. Отвержены и вменены яко не бывшие порицательные выражения, относящиеся к старым обрядам, и особенно к двуперстию, где бы они ни встречались. Упразднены были клятвы Московского Собора 1656 и Большого Московского Собора 1667 годов. Решено было считать эти клятвы «яко не бывшие».

Ну а окончание патриаршества Пимена связано с празднованием тысячелетия Крещения Руси...

Напомним, что в 988 году, когда равноапостольный князь Владимир крестил в водах Днепра киевлян и, низвергнув Перуна, основал на месте капища церковь святого Василия, произошла не просто смена одной религии на другую...

Русь до той поры еще не была государством, пока она жила лишь в предчувствии государственности, ее еще предстояло разбудить для этого...

Устройство языческого пантеона невдалеке от теремного дворца, собственно говоря, и было попыткой разбудить в Руси государство. Князь Владимир установил на Священной горе шесть кумиров: Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокошу.

Перун почитался как бог войны» и ему поклонялись в первую очередь воины-дружинники. В «специальвостях» остальных богов киевляне ориентировались хуже...

Известно было, что Стрибог повелевает ветрами и, вероятно, является богом неба.

Даждьбог почитался как бог света, тепла, плодородия... Но его «обязанности» смыкались с «обязанностями» Хорса -бога солнца.

Семаргл - бог почвы, «заведовал» плодородием.

Мокошь олицетворяла женское начало природы...

Подобная расплывчатость в определении «специальностей» и «служебных обязанностей» участников пантеона, созданного князем Владимиром, не случайна. Эти боги почитались различными славянскими племенами и были свезены в Киев князем Владимиром не просто как боги, а как представители соответствующих родов и племен, объединенных под властью киевского князя.

По сути, пантеон, устроенный князем Владимиром на холме рядом с княжеским теремом, был прообразом Совета Федерации... Главной функцией его было - представительство родов и племен.

157

Совершенно ясно, что, создавая языческий пантеон, князь Владимир пытался превратить язычество, распространенное в племенах и родах, в государственную религию... По замыслу князя разнобожеское представительство и должно обезпечить соединение территорий в единое государство, объединение племен - в единый народ...

Но получилось иначе, не так, как планировалось.

Когда свезли в Киев этих богов, божков и духов, путающихся между собою, сливающихся друг с другом, они окончательно утратили божественную «легитимность», как любят говорить сейчас, превратились в народном сознании лишь в обозначение Высших Сил, в местоблюстителей Истинного, пока еще не известного Бога.

Обитатели пантеона, устроенного князем Владимиром, превратились в сновидение народа, тело которого охвачено предгосударственным томлением, а душа - предощущением познания Бога Истинного.

Величие равноапостольного князя Владимира в том и состояло, что он смог прозреть Божью волю и отказаться от дорогих его сердцу заблуждений.

Не ставшие богами идолы, Хоре, Даждьбог, Стрибог, Самаргл, Мокошь, падали в Днепр, дабы освободить место для Истинного Бога. В Новгороде, среди чуди, где язычество было укоренено, «Путята крестил Новгород огнем, а Добрыня мечом»...

Ну а в Киеве жители спокойно наблюдали, как князь Владимир сбрасывает установленных им самим идолов.

И тут важно, что равноапостольный князь не перекрестил языческую страну в Православие, а, покрестив киевлян, начал создавать государство - Святую Русь. Русь была создана в святом Крещении, а не просто изменила свое вероисповедание...

Православие для Руси - нечто большее, чем идеология или даже вероисповедание. Это основа, на которой создавалась страна, фундамент, на котором стояла она и будет стоять. Без Православия нас просто не было бы...

И вот это, может быть, неотчетливо, смутно, но начали осознавать, чувствовать, ощущать многие наши сограждане в ходе подготовки к тысячелетию Крещения Руси.

Историческое прозрение мистически совпало с апокалиптическим взрывом Чернобыльской АЭС с началом падения коммунистической идеологии.

Какой национальной катастрофой обернется начавшаяся тогда перестройка, догадывались многие. И наверняка прозревал это и Владыка Иоанн. Другое дело, что догадки и прозрения не мешали ему, как и многим другим русским патриотам, как бы наперегонки с разрушением, созидать очищенную Право

158

славную Русь... «В 988 году по Рождеству Христову, - пишет Владыка Иоанн в очерках русского самосознания "Самодержавие духа", - русский народ возложил руки свои на рало церковного послушания, которое он упорно и терпеливо, "не зря вспять", доныне несет под покровом Пречистой Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии молитвами преподобных и богоносных отец наших и всех святых».

Не зря вспять нес свое церковное послушание и сам Владыка.

Невзирая ни на какие опасности и угрозы, говорил и делал митрополит Иоанн то, что был обязан делать как архипастырь.

Выступая на Поместном Соборе 1988 года, архиепископ Иоанн сказал, что не только в среде студентов, но и преподавателей духовных школ встречаются неправославные богословские воззрения.

- Необходимо, - говорил Владыка, - создать своего рода цензуру, которая бы проверяла преподавателей и профессоров с точки зрения их православного направления.

Как справедливо отмечает протоиерей Владислав Цыпин в своей «Истории Русской Церкви. 1917-1997 годы», таких выступлений не звучало и не могло прозвучать на предшествующих, 1945 и 1971 годов, Соборах.

Впрочем, и на Соборе 1988 года, чтобы обвинить в неправославности преподавателей духовных школ, культивировавших идеи экуменизма, надобно было обладать немалым мужеством.

Точно так же немалое мужество требовалось Владыке Иоанну, чтобы выступить против повального увлечения телесеансами Чумака и Кашпировского.

Владыка Иоанн запретил своей пастве лечиться у новоявленных целителей.

~ Я ангел Церкви, и моими устами говорит Сам Бог! -грозно прозвучали с амвона слова его проповеди.

И происходило чудо...

Почти как в Евангелии, прозревали слепые, и расслабленные вставали на ноги...

«Полвека мои ум и душа блуждали в потемках, всецело подчиняясь желаниям, - вспоминает Нина Павловна Хегай, режиссер телевизионных фильмов о митрополите Иоанне "Исполнить заповедь любви...", "О России с любовью и тревогой". - Желания были кумирами. А воли будто бы и не было, или она была совсем не моя. И плыла я по жизни, как и большинство людей, без руля и без ветрил, по воле волн. Жизнь была прекрасной, но совершенно безсмысленной, ибо всякому мгновению приходил конец, и страшно было подумать о ее конце вообще. Смерть казалась нелепостью, а от этого нелепой случайностью представлялась и сама жизнь.

159

В год празднования 1000-летия Крещения Руси до слуха нашего стали доходить гонимые прежде слова: "Спаситель мира", "Святая Троица'*, "Матерь Божия", "Православие", -и удивительные, ни на что не похожие песнопения. Они наполняли душу светлой печалью, блаженством, приоткрывая мир новый, доселе неведомый. Где он скрывался прежде, почему мы ничего не знали?

Луч света из этого мира пришел и через Владыку Иоанна, тогда архиепископа Куйбышевского и Сызранского. Само слово Владыка было непривычным, странным, ведь мы все давно уже стали товарищами, все были одинаково гордые и, как нам казалось, такие просвещенные!»

Нина Павловна Хегай работала тогда редактором на телевидении, и это она и проводила первые телевизионные съемки Владыки.

Митрополит Иоанн встретил тележурналистов у дверей храма.

- Ну, здравствуйте, здравствуйте, теле-еле, - приветливо и ласково улыбаясь, сказал он, - наконец-то и к нам пожаловали...

- Владыка, мы такие темные, ничего не знаем, что такое Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый... - смущаясь» призналась Нина Павловна.

- Темные вы, темные, ну да ничего, посветлеете...

«Появилось такое чувство, - рассказывала Н. П. Хегай, -будто мы уже много лет знаем друг друга. Владыка - а такой простой, Владыка - а никакого трепета перед ним, наоборот, хочется говорить с ним, о чем-то спрашивать. Такое же чувство было и у моей приятельницы, режиссера».

Эта приятельница и тезка Нины Павловны очень нервничала, когда Владыка Иоанн поднялся в автобус, откуда велась запись телепередачи.

- Товарищ Владыка, товарищ Владыка, - кричала она, -что дальше показывать, какую икону?

- Давай вот эту, Нина, не торопись, не волнуйся... - сказал Владыка Иоанн, как будто это он, а не Нина-режиссер каждый день садился за пульт в телевизионном автобусе...

Когда запись окончилась, митрополит позвал новых знакомых с собой.

- Ну, две Нины, - сказал он, - идемте за мной.

В храме он подвел приятельниц к огромной иконе-росписи на стене.

- А знаете ли вы, кто это?

- Нет, Владыка, не знаем.

- Это ваш ангел-хранитель. Святая равноапостольная Нина. А знаете ли, какой сегодня день?

16Ο

- 27 января.

- Сегодня день вашего ангела. Помните его н не забывайте. Потом он подвел именинниц к хору, и зазвучало под сводами

храма «Многая лета».

«Было такое чувство, - вспоминала Н. П. Хегай, - будто в душу ворвалось что-то огромное, светлое, будто сладкий огонь внутри. Мы обе не заметили, что плачем».

- Владыко, как же нам все это узнать? И где достать Библию?

- Приходите завтра в епархию, там поговорим. В десять часов жду вас...

«И вот мы уже не идем, а летим по улице с драгоценными книгами и счастливыми лицами, летим, благословленные удивительным старцем... Мы как будто заново родились. Все, чему мы учились столько лет, было перевернуто с ног на голову, все было наоборот...»

28 МАЯ 1990 года архиепископ Иоанн отправился в Ленинград читать лекции в духовной академии.

Впрочем, главное в Ленинграде было не чтение лекций, а беседы с митрополитом Алексием, которому предстояло стать Патриархом.

Владыка любил митрополита Алексия и искренне радовался встрече с ним.

Встреча была очень теплой и дружеской...

Вспомнили автокатастрофу, которая случилась с митрополитом Алексием... Его машина съехала в кювет и срезала бетонный столб. Верхняя его часть повисла на проводе и вот-вот должна была ударить в лобовое стекло ЗИЛа, Было чудом, что удалось проскочить...

Владыка Иоанн в свою очередь рассказал, что куйбышевская прозорливица блаженная Мария Ивановна, услышав, что он едет в Москву на выборы Патриарха, сказала: «Идет, идет выбирать. Выбирайте Владыку Алексия!»

Все заулыбались.

- На все воля Божия, - перекрестившись, сказал митрополит Алексий. - Надо молиться о пользе дела...

7 июня 1990 года божественной литургией в Троицком соборе Лавры преподобного Сергия открылся Поместный Собор.

Выборы Патриарха проходили очень трудно. После длительного обсуждения в списке кандидатур осталось три митрополита.

8 первом туре выборов 139 голосов было подано за митро-

161

полита Ленинградского и Новгородского Алексия; 107 - За митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира; 66 - за митрополита Киевского и Галицкого Филарета,

Во втором туре 166 голосами против 143 наконец избрали Алексия П.

На следующий день состоялось прославление святого праведного Иоанна Кронштадтского.

А 16 июля 1990 года на заседании Священного Синода, проходившем под председательством Алексия II, митрополитом Ленинградским и Ладожским и постоянным членом Синода был назначен архиепископ Куйбышевский Иоанн (Снычев).

«Мы у преподобного Сергия, - записала 18 июля 1990 года в дневнике В. С, Дюнина. - Я заметила, что Владыка как-то необычно взволнован, но когда, позднее, узнала, в чем дело, только удивлялась его выдержке. Оказалось, что в то время решался вопрос о его назначении на Ленинградскую кафедру.

Приехали в Самару после Казанской. Владыка поначалу молчал, но нужно было шить голубую мантию, и к тому же он получил указ.

От такой новости все ахнули. Я же была в ужасе: с Владыкиным ли здоровьем ехать в такой гнилой (в смысле погоды) город?!»

- Владыка! - сказала тогда Валентина Сергеева. - Как вы могли согласиться? Вы сократите свои дни...

- Я отказывался... - ответил митрополит Иоанн. - И о здоровье предупредил.

Впрочем, хотя он и сказал так, но вряд ли был до конца искренним. И дело не в тщеславии, которое надобно скрывать. Нет...

Просто Владыка Иоанн не мог не ощущать некоей мистической предопределенности...

В Ленинграде начинал святительское служение его учитель, митрополит Мануил...

В Ленинграде предстояло завершить святительское служение самому Иоанну... «Я узнала Владыку не в лучшее для него время. Он был болен, но спокоен и мудр, - вспоминает врач-кардиолог Л. П. Кандрусева. - Он был как бы над болезнью: не она, а он подчинил ее себе, своей воле, и так было до конца его дней. "Все в воле Божией", - говорил он. Вера в Бога и огромная воля помогали ему больше, чем врачи (выделено нами. ~ Н. К.).

Я, как кардиолог, наблюдала и лечила Владыку до его отъезда в Ленинград. Работать с ним было легко, он полностью доверял мне и выполнял все назначения, но как только ему

162

становилось легче, он тут же нарушал предписания и начинал прием посетителей, а их у Владыки всегда было очень много. Все шли к нему со своим горем, заботами, и каждому приходящему он отдавал частицу своего сердца. Ни один человек не мог сказать, что был принят Владыкой Иоанном чисто формально.

На мои увещевания о том, что ему еще рано приступать к работе, что необходимо поберечь сердце, у него был один ответ: "Надо помогать страждущим".

Потом, когда он уехал в Санкт-Петербург, Владыка встал на защиту всего народа русского, всей Православной Руси. В каждой его проповеди, в каждой статье видны его боль, страдания и любовь к Отчизне. Он верил, что сила разума, сила справедливости восторжествует в нашей стране.

Много сил и здоровья положил наш Владыка на алтарь России, но его бедное сердце не выдержало, и мы остались без нашего защитника...»

Память митрополита Мануила совершалась в Самаре 12 августа, но в 1990 году ее пришлось отпраздновать 7 августа, потому что уже 8 августа митрополит Иоанн должен был прибыть в Ленинград...

Так и поехали, как было благословлено... С собою в Ленинград митрополит Иоанн вез книги, рукописи, ноты и железную кровать, принадлежавшую в свое время еще митрополиту Мануилу...

ГЛАВА CЕДЬМАЯ

РОССИЯ НАД БЕЗДНОЙ

- ВОЗВРАЩЕНЫ Церкви священные останки святого благоверного великого князя Александра Невского... - говорил 27 сентября 1990 года, вступая на Петербургскую кафедру, митрополит Иоанн. - Нас вдохновляет эта великая милость божия!

И дальше - о голоде и жажде «слышания слова Господня», которые по-прежнему испытывает народ, о помощи, милосердии и сострадании, о противостоянии оскудению любви...

Но об этом мы скажем чуть позже, а пока задумаемся над словами о мощах благоверного князя Александра Невского, которые вновь обрела наша Церковь как раз накануне назначения митрополита Иоанна на кафедру, на которой и предстояло совершить ему свой подвиг...

Глубоко символичным представляется нам это совпадение...

Святой благоверный князь Александр Невский...

Его роль в истории России сопоставима только со свершениями святого равноапостольного князя Владимира. Двадцатилетним юношей,

9одержав блистательную победу над шведскими крестоносцами, освободив Псков, разгромив немецких рыцарей на -- Чудском озере, он сумел поставить надежный щит на пути возвещенного римским папой Григорием IX крестового похода против Руси.

Еще поразительнее - дипломатические и государственные свершения молодого князя.

Повенчав Русь со степью, Александр Невский заложил ту основу, из которой произросло единство нашего государства. Неизбежное зло сумел святой князь превратить во благо для Отечества.

Ну а насколько высоконравственна была жизнь святого князя, можно судить по тому, что и первая, и вторая супруги

164

Александра Невского - княгини Александра и Васса - почитаются как местночтимые святые. Сын же - князь Даниил Московский - причислен к лику общерусских святых.

- Чада моя милая! - сказал митрополит Кирилл, извещая народ о кончине благоверного князя. - Зайде солнце земли Русския! Благоверный великий князь преставился!

- Уже погибаем... - услышал он в ответ.

Тогда еще не знали, что, теряя своего защитника и строителя на земле, обрела Русь великого защитника и молитвенника на небесах...

Вечная жизнь дарована была Господом святому Александру Невскому. И в этой вечной жизни, как и в земной, остался он великим заступником России.

Наши святые всегда являлись в самые трудные, переломные моменты русской истории, когда без святых и не выстоять было России...

И первым всегда приходил на помощь святой благоверный князь Александр Невский.

Так было в его земной жизни, когда рядом со своими прадедами, страстотерпцами Борисом и Глебом, отражал святой Александр на невском берегу агрессию тогдашнего НАТО..,

Так было и после кончины, когда благоверный князь сражался рядом с иноками Пересветом и Осляблей на Куликовом поле, когда, встав рядом с правнуком своим святым князем Дмитрием Донским, вел он ратников на смерть и на победу.

Так было и в 1990 году, когда выносили раку с мощами святого князя из Казанского собора, где на долгие семьдесят лет в музее атеизма были заточены его святые мощи.

Поднятая на руки, рака торжественно выплыла из-за колонн Казанского собора...

Кругом толпился народ.

Издалека только краешком можно было увидеть торцевую сторону раки.

«Александре, моли Бога», - было написано там. Всего три слова из опоясывающей раку молитвы. Но как знаменательно-неслучайны они!.. В них - весь 1990 год.

Как всегда в роковую годину, явился к нам святой князь Александр Невский, но мы не знали тогда, о чем надобно просить святого. Лишь немногие в безумной эйфории тех дней прозревали надвигающуюся на Отечество беду. Размеры же грядущей катастрофы не угадывал, наверное, никто...

Не об этом ли и говорил, вступая на Ленинградскую кафедру, митрополит Иоанн?

165

- Приветствуя всякое доброе намерение поднять нравственный уровень общества... С уважением относясь к искренним попыткам направить мысли и поступки людей к возможно более высоким целям, мы не должны, однако, растворять свое благовестие и понимание «духовности». Это понимание у людей, далеких от веры, может легко подменяться такими понятиями, как «общекультурные ценности», «общечеловеческие нормы нравственности» и им подобными.

Понятно, что отождествление или слишком рискованное сближение Благодати и Истины Христовой с такого рода «духовностью» низводило бы Церковь на уровень чисто человеческой гуманистической организации, деятельность которой некоторые желали бы использовать исключительно в качестве подсобного средства для общегражданской борьбы со слишком развившимися пороками и антисоциальными явлениями. С сожалением приходится констатировать, что слово «духовность» стало нынче малозначимым модным словом, которым прикрывается или отсутствие ясного представления о подлинных ценностях человеческой жизни, или даже нечто весьма далекое от тех духовных сокровищ, которые приобретены для нас искупительным подвигом и крестными страданиями Господа нашего Иисуса Христа...

Это, по сути, программная речь нового митрополита.

И конечно же промыслительно, что оглашена она была накануне 1991 года, который по решению ЮНЕСКО был объявлен тогда годом чернокнижницы и теософки Елены Блаватской, года, когда разрушенной оказалась наша страна...

ОДИН уважаемый санкт-петербургский протоиерей, вспоминая, как проходили епархиальные собрания при митрополите Иоанне, сказал:

- Он же как слон был... При нем можно было встать и предложить, к примеру, продать резиденцию на Каменном острове. Владыка только бы улыбнулся, и все... А чтобы преследовать кого-то?

У него даже и мысли такой не возникало...

Но это потом, а поначалу, как свидетельствует иеромонах Пахомий (Трегулов), Санкт-Петербургская епархия поначалу не слишком доброжелательно приняла митрополита Иоанна.

Он показался некоторым петербуржцам каким-то простоватым.

Многое изумляло их в новом митрополите. Дивно было, как терпеливо принимает он посетителей. К прежним Владыкам

166

попасть было нелегко, а митрополит Иоанн говорил со всеми, кто хотел этого. Точных часов приема не существовало. Начинался он в десять часов утра, а заканчивался, когда уходил последний посетитель.

Простота Владыки поражала еще и потому, что в ней не было ничего искусственного, наигранного...

Митрополит Иоанн не изображал простоту, а был простым в обхождении. Не по-архиерейски простой была и пища, простыми, очень семейными и родственными отношения в архиерейском доме.

Из Самары святитель привез врача - Валентину Сергеевну Дюнину; монахиню Олимпиаду (она несла поварское послушание); секретаря Анну Степановну Иванову и водителя Петра Павловича... Вот практически и весь его штат...

Еще более изумляла доброта Владыки, та мягкость и обходительность, которую некоторые принимали за слабость, за мягкотелость.. .

Митрополит действительно был мягок и добр.

Об этом свидетельствуют все близко знавшие митрополита Иоанна люди.

Не считаясь со своим высоким положением, вникал в заботы нуждающихся, оказывал им духовную, а порою и материальную поддержку.

Только при Владыке Иоанне на архиерейских приемах можно было встретить среди сановников, маститых протоиереев, крупных деятелей науки и культуры какого-нибудь никому не известного церковного сторожа, которого пригласил на прием митрополит Иоанн.

Поразительно, но, заняв одну из крупнейших в России кафедр, митрополит Иоанн практически не изменился.

«Порой он, - вспоминает его келейник, иеромонах Пахомий (Трегулов), - бывал с нами строг - но таким и должен быть любящий отец. За проступки он строго взыскивал, но, наказав, - терпеливо ждал покаяния, чтобы простить от всего сердца... При этом была в нем такая духовная сила, что я чувствовал себя как за каменной стеной. Все мои духовные скорби он тянул на себя. Я всегда ощущал, что у него к небу путь короткий, и если бы не Владыка - не знаю, как бы я выжил...»

Сам он был исключительно скромен в быту. Носил заштопанную старенькую рясу, постоянно ограничивал себя в питании. Самым любимым у Владыки был коричневый, заштопанный подрясник.

Свою пенсию Владыка так ни разу и не держал в руках. Когда назначили ее, выписал доверенность и поручил раздавать деньги нуждающимся.

167

Много подробностей из частной жизни митрополита Иоанна поведал автору этой книги детский писатель Петр Алексеевич С... Он рассказывал, например, что митрополит Иоанн никого и никогда не ругал... Сам Петр Алексеевич курил, но скрывал это, и поскольку Владыка не делал ему никаких замечаний, думал, что скрывает вполне удачно. И вот однажды кто-то из домашних спросил, что делал Владыка после обеда.

- Книжку читал... - ответил митрополит Иоанн. - Потом в окно смотрел, как Петька курил...

Он был поразительно непритязательным. Два года ходил в ботинке со сломанной застежкой.

Петр Алексеевич узнал об этом, когда помогал - Владыка был совсем болен! - обуться ему.

- Что же вы сироту не жалеете? - мучаясь с застежкой, говорил Петр Алексеевич. - Купите, Владыка, новые ботинки...

- Так и эти, Петя, крепкие еще... - отвечал митрополит Иоанн.

Когда митрополит стал членом Священного Синода, ему, как синодалу, стали выделять в Москве машину.

И все равно митрополит потребовал выехать на вокзал за полтора часа до поезда.

- Зачем, Владыка? - спрашивал Петр Алексеевич. - Тут же десять минут езды.

- Водителю, Петенька, надо было домой вернуться вовремя...

«Дедушка Мазай», «блаженный»... Такими прозвищами награждали Владыку. Но одними прозвищами дело не ограничивалось. Как вспоминает иеромонах Пахомий (Трегулов), бывало, что звонили анонимы прямо в резиденцию и наговаривали новоназначенному митрополиту столько оскорблений, что приходилось вмешиваться другим...

МИТРОПОЛИТ Иоанн принял управление Ленинградской епархией в те судьбоносные дни, когда стрелки часов истории, столько лет застывшие в неподвижности, вдруг сорвались с места и бешенно закрутились, не успевая обозначать смену общественных настроений, производственных отношений, эпох... Времени, чтобы неторопливо войти в курс дела, не было у нового митрополита...

Вот хроника его первых ленинградских дней.

9 августа 1990 года. Митрополит Иоанн прибыл в Ленинград.

Из аэропорта он проследовал в резиденцию на Каменном острове, где устроил прием для настоятелей петербуржских церквей.

168

В этот же день отслужил молебен в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры. Вечером - всенощное бдение в храме Смоленской иконы Божией Матери.

10 августа. Встреча прибывшего в Ленинград Патриарха Алексия П. Служение вместе с ним божественной литургии в храме Смоленской иконы Божией Матери.

Днем - прием в честь Патриарха в гостинице «Пулковская».

12 августа. Освящение возвращенного Церкви храма Казанской иконы Божией Матери в Зеленогорске.

Вечером - отъезд в Петрозаводск.

13 августа. Встреча с духовенством Петрозаводска. Знакомство с городом. Всенощное бдение в Крестовоздвиженском соборе. Наречение архимандрита Мануила (Павлова) во епископа Петрозаводского и Олонецкого.

14 августа. Сослужение Патриарху на божественной литургии в Крестовоздвиженском соборе. Хиротония во епископа Петрозаводского и Олонецкого архимандрита Мануила.

Прием в Совете Министров Карельской АССР.

15 августа. Посещение Кижей.

18 августа. Всенощное бдение в Спасо-Преображенском соборе в Ленинграде.

19 августа. Божественная литургия в Спасо-Преображенском соборе и крестный ход.

25 и 26 августа. Всенощное бдение и божественная литургия в кафедральном Николо-Богоявленском соборе.

27 и 28 августа. Всенощное бдение и божественная литургия в Николо-Богоявленском соборе.

29 августа. Божественная литургия в церкви Нерукотворного Спаса на Шуваловском кладбище, крестный ход.

30 августа. Вечернее богослужение и чин погребения Божией Матери в Свято-Владимирском соборе.

И все это за первые двадцать дней... Но все это только явленная сторона деятельности митрополита. А еще было великое множество забот, хлопот, встреч, разговоров, которых никто не фиксировал и не мог бы зафиксировать.

Из-за столь сильного напряжения у Владыки открылась на ноге трофическая язва.

В. С. Дюнина обрабатывала ее, а заодно налаживала связи со стационарами и медиками, так как для перевязок нужен был стерильный материал.

Валентина Сергеевна предупреждала Владыку Иоанна, что при таком образе жизни он может остаться без ноги, но все было безполезно...

Митрополит с головой погрузился в дела, в бумаги, документы, журналы, газеты, письма, книги, спеша основательно

169

войти в курс всех событий и церковных дел новой епархии. Держался он на молитве...

«Молитвенник он был сильный, - вспоминает иеромонах Пахомий (Трегулов). - Молился благочестиво. И после каждого правила столь же благоговейно прикладывался к святыням, которых в его святом уголке было множество: и частицы мощей, и кусочки облачений угодников Божиих, и святыни из Иерусалима... Это был какой-то особый процесс, который всегда проходил как Таинство...» Очень важно тут о Таинстве...

Вообще в архипастырском служении митрополита Иоанна в новой епархии, при всей внешней обыденности поведения Владыки, было нечто, что заставляет воспринимать его служение как непрерывное Таинство...

Это - результат архиерейского служения Владыки Иоанна, то непрерывное чудо, что на глазах у всех и при этом как бы незримо для всех, вершилось все его пять санкт-петербургских лет.

И начались эти чудеса сразу после прибытия Владыки Иоанна в Ленинград...

ПРИ архиерейском доме в Самаре жила духовная дочь Владыки Мануила монахиня Феофания, прозванная Феклушей. Матушка Феклуша была свидетельницей прославления преподобного Серафима Саровского и первого обретения его святых мощей.

Она была свидетельницей и того, как увозили святые мощи из монастыря...

Часто рассказывала Феклуша, как большевики-безбожники подняли гроб с мощами, погрузили на телегу и повезли.

Но это ничего не значит...

Монахи, по рассказам Феклуши, тайком следили за повозкой и, дождавшись, пока конвоиры остановятся на ночлег, тайком вынули из раки святые мощи и по частям свезли в тайное место, где они и сохраняются доныне...

- Когда же эти мощи возвратят в Церковь? - спрашивали у матушки.

- Когда - неведомо... - отвечала Феклуша. - А только я точно знаю, что доживу до этого дня...

Так и случилось, хотя и пришлось прожить матушке для этого больше ста лет...

А нужно было, кажется, для обретения мощей преподобного Серафима только, чтобы назначили на Санкт-Петербургскую

170

кафедру ее дорогого Ванюшку - митрополита Иоанна. Череп несколько недель после переезда Владыки в Ленинград открылось, что эти святые мощи находятся в продолжающем оставаться музеем Казанском соборе...

Немедленно была создана комиссия для освидетельствования мощей...

В составленном в 1921 году акте закрытия мощей Серафима Саровского были перечислены все предметы, помещенные в раку со святыми останками: белые шелковые варежки, такие же туфельки, зеленая подушечка, черная шапочка, медный крест...

Все это обнаружилось в найденной раке. Когда же сняли бумагу, раскрыли марлю и вату, обнажая сами святые останки, ни с чем не сравнимый запах благовония наполнил помещение.

Когда 11 января 1991 года мощи преподобного Серафима Саровского переносили в Александро-Невскую лавру, ночью в городе разразилась гроза.

- Мне показалось, - рассказывал знакомый священник, -будто кто посохом по земле ударил. Так тогда гром загремел... Или самолет упал...

Да, в эту ночь, когда явились миру во второй раз мощи Серафима Саровского, действительно, гром грохотал, будто кто по земле посохом бил или самолеты падали...

Приближался - по церковному стилю! - новый, 1991 год...

Два события...

Столетие со дня рождения знаменитой оккультистки Елены Блаватской и обретение мощей великого русского святого...

Тьма и свет. Зло и добро. Дьявол и Бог.

Но Елена Блаватская и все темное, что связано с ее именем, привнесено извне. А обретение мощей преподобного Серафима Саровского - изнутри.

Одним казалось, что сгущается тьма, чтобы задавить затеплившийся огонек Православной веры. Другие видели: разгорается Свет, чтобы рассеять сгущающуюся тьму.

Извечная борьба...

Но никогда еще не была она такой, как сейчас.

И была, была ночь, когда увозили святые мощи на поезде в Москву. По окончании молебна вынесли ковчег из Свято-Троицкого собора.

Стояла ясная морозная ночь.

Следом за ковчегом с мощами, который сопровождали Святейший Патриарх Алексий II и митрополит Иоанн, двинулись с зажженными свечами многие тысячи богомольцев.

Из святых врат монастыря вышли на Александро-Невскую площадь, и впервые после 1922 года крестный ход двинулся

171

по Невскому проспекту к Московскому вокзалу. Впереди несли большую икону преподобного, следом - над головами людей - плыла серебристая рака с мощами, за нею шествовали Патриарх Алексий И, митрополит Иоанн и другие архиереи..,

- Ублажаем тя, преподобный отче наш Серафиме! - звучало в морозной ночной тишине и, истаивая белым паром, уносилось к небесам молитвенное пение: - И чтим святую память твою...

Конечно, можно сказать, что особой заслуги митрополита Иоанна в обретении честных мощей преподобного Серафима Саровского нет.

И это отчасти верно.

Действительно, Владыка Иоанн не искал сам и не организовывал поиски мощей... Явление их произошло чудесно и празднично, как будто совершалось неведомое Таинство.

Но участие митрополита Иоанна в этом очевидно.

Более того...

Совершенно очевидно, что существует некая мистическая взаимосвязь между началом архиерейского служения митрополита Иоанна в Ленинграде и чудесным обретением мощей преподобного Серафима Саровского. Мы еще слишком близки по времени к этому событию и не можем разглядеть, не в силах окинуть его целиком, чтобы оценить все духовное величие, явленное нам, но кое-что мы можем увидеть и сейчас...

В ВОСПОМИНАНИЯХ В. С. Дюниной подробно описаны недуги, обрушившиеся на Владыку Иоанна в 1991 году, но, изучая официальный отдел «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостей», невозможно и щелочку найти, куда бы мог втиснуться Владыка Иоанн со своими болезнями.

Праздничные архиерейские богослужения, встречи с прихожанами и общественностью, протокольные встречи с руководителями города, безконечные текущие епархиальные дела, организационные хлопоты и все новые и новые начинания...

Таким, облеченным в святительские одежды, представал митрополит Иоанн перед епархией.

Будучи врачом, Валентина Сергеевна видела другого архиерея.

Он носил заштопанную домашнюю ряску, и у него плавилась нога.

Хирурги, собранные на консилиум, предлагали отнять палец, а возможно, и часть стопы.

Валентина Сергеевна спрашивала: выдержит ли сердце Владыки наркоз? Как пойдет заживление послеоперационной раны

172

при таком многолетнем диабете? Хирурги молчали. На такие вопросы - Валентина Сергеевна и сама знала это - определенно никто ответить не мог, стопроцентных гарантий нигде ве давали...

«Опасность нарастала... - пишет она в своих воспоминаниях. - Содержание сахара в крови безпрестанно скакало, и это сказывалось на сердце. Я стала более решительно настаивать на покое и даже на стационаре...»

Предложения эти рассердили митрополита Иоанна.

- Давно бы я от тебя отделался! - в сердцах сказал он Валентине Сергеевне. - Да некому передать твои обязанности! Научи Лену делать уколы и вообще все, что сама умеешь!

- Владыка! - сказала Валентина Сергеевна. - Вы только не волнуйтесь. Уколы Лена умеет делать, а если у нее на то есть Божие благословение, то сделает и все остальное!

У нас нет никакого основания сомневаться в истинности воспоминаний В. С. Дюниной... В конце концов, кто из петербуржцев не помнит слухов, циркулировавших тогда по городу...

Дескать, митрополит тяжело болен...

Дескать, митрополит вскоре оставит кафедру...

Значит, он болел, значит, и на людях не появлялся длительное время...

Но ведь и нынешнее ощущение, возникающее от просмотра официальных хроник жизни епархии, тоже никуда не откинешь!

Ведь это факт, что митрополит Иоанн не пропустил ни одного важного события, участвовал в каждом из них...

Разгадка тут простая...

Это тогда, десять лет назад, казалось, что многие события митрополит Иоанн пропускает... Но тогда, десять лет назад, никто из нас не знал, какие события важные, а какие и событиями-то не являются...

Я не думаю, что и митрополит Иоанн знал это.

Знал Господь.

Изо дня в день, по Божией воле на наших глазах творилось Господне Чудо.

Тяжело больной, пошатывающийся под тяжестью болезней, святитель стоял во главе епархии так, словно он и не отлучался со своей кафедры, даже когда ложился в больницу...

В мае 1991 года Владыка Иоанн совершил более двух десятков архиерейских богослужений.

В июне ездил в Выборг, потом в Москву на празднование годовщины интронизации Святейшего Патриарха Алексия. Вернувшись, занимался делами, связанными с обретением мощей святителя Иоасафа Белгородского.

173

В год столетия Ленина власти собирались уничтожить святые мощи святителя, но двое реставраторов, работавших в музее, не допустили совершиться злодеянию. Они закопали святыню на чердаке музея.

Теперь и эти мощи возвращались православной Руси как раз накануне предстоящих испытаний.

Было ли связано с обретением мощей чудесное исцеление Владыки Иоанна, мы не знаем, но по времени все совпадает...

Тогда Владыка Иоанн отслужил литургию в кафедральном Николо-Богоявленском соборе и... попал в больницу с сердечным приступом.

Консилиум собирался за консилиумом.

Наконец решено было ставить японский стимулятор...

И снова спрашивала Валентина Сергеевна о наркозе, снова говорила о послеоперационном заживлении при диабете.

- Я первый раз буду оперировать русского архиерея! - рассердившись, сказал профессор, хирург-кардиолог. - Вы что думаете, мне интересно для моего имени, чтобы Владыка не перенес операцию?!

Конечно, чего страшного, если митрополиту Иоанну вшили бы под сердце японский стимулятор?

Медицина - это наука, и поэзия тут не уместна.

- Знайте, что Бог ваш вам в этой болезни не поможет! -скажет профессор-кардиолог. Но разрешилось все гораздо проще. На стимулятор просто не нашлось денег. Наверное» их можно было собрать... Но прошло время, и показалось, что вроде можно обойтись и без операции.

И за этой цепью случайностей опять-таки очень отчетливо прослеживается Божий Промысл.

Очень важное предстояло совершить митрополиту Иоанну, и для этого требовалось Владыке русское сердце без всяких японских стимуляторов.

Но это тоже, конечно, поэзия...

На лето больница закрывалась из-за невыносимой для сердечников духоты.

6 июля митрополита Иоанна выписали из больницы.

В этот же день он совершил всенощное бдение в Церкви Рождества Иоанна Предтечи на Каменном острове, а на следующий День, на сам праздник, отслужил и литургию.

Потом встречал Патриарха, служил с ним в Иоанновском монастыре на Карповке у гроба Всероссийского батюшки, а 10 июля, когда после отъезда Святейшего собрался консилиум и сделана была электрокардиограмма, она показала норму. Ритмы сердца стали хорошими.

И снова встреча Патриарха и епископов, прибывших, чтобы

174

участвовать в Иоанновских - освящение собора Двенадцати Апостолов в Иоанновском монастыре - торжествах и обретении мощей Иоасафа Белгородского.

Он чувствовал себя вполне здоровым.

В июле Владыка был в Новгороде на освящении собора святой Софии, потом в Москве - провожал мощи преподобного Серафима Саровского, потом в Самаре.

На Преображение Господне он вернулся в Петербург...

КОГДА начались события, связанные с ГКЧП, сам Владыка на митинги не ходил, но посылал на Дворцовую площадь отца Павла Красноцветова, чтобы тот от его имени призвал народ к благоразумию, к осмысленному подходу к событиям, к любви и терпимости...

В эти роковые августовские дни и ночи митрополит Иоанн особенно много молился...

«Россия - во мгле, - скажет митрополит Иоанн об этих днях спустя два года в своей статье "Русский узел". - В хаосе лжи и смуты она бредет, истощая последние силы, сама не зная куда, - лишенная веры и здравой исторической памяти, преданная вождями, оболганная клеветниками, окруженная хищной толпой претендентов на ее грандиозное многовековое наследие.

Россия - над бездной.

Разоренная междоусобием, тщеславием и стяжательством, задыхающаяся в тисках экономического кризиса, межнациональных конфликтов и политических склок, одурманенная пропагандой разврата, насилия и вседозволенности» она чудом удерживается на краю пропасти, в мрачных недрах которой ее ждут ужасы гражданской войны и окончательного государственного распада.

Россия ждет нашей помощи.

Ждет, что ей укажут путь, на котором она обретет покой и мир, достойную жизнь и великую цель. С каждым шагом по мрачному бездорожью тают жизненные силы Руси. Каждое движение в направлении истинном, благотворном - обновляет ее волю и державную мощь.

Найдется ли проводник?..*

Считается, что поначалу отношения митрополита Иоанна с мэрий города развивались достаточно мирно. И в принципе это верно...

Митрополит Иоанн никогда не искал войны, он лишь отстаивал позиции Православия, возможность православного пути

175

развития для страны, атеистическая, денационализированная государственность которой оказалась безсильной и беззащитной перед лицом идеологической катастрофы...

Во всех других вопросах он готов был идти на компромиссы. Многие помнят, что Владыка участвовал в затеянном мэрией шоу - телемарафоне «Возрождение»...

Между прочим, тогда он и сумел вырвать у Анатолия Собчака обещание прекратить практику передачи православных храмов другим конфессиям и вернуть их Православной Церкви...

Обещание это не исполнено и сейчас, но дано оно было, и было дано публично, на глазах миллионов телезрителей...

Считается, что Владыка поддерживал Анатолия Собчака и в вопросе о переименовании города. И это тоже в принципе верно.

Другое дело, что, согласно «межрегиональным» планам, переименование города должно было послужить дальнейшей «космополитизации» северной столицы1, а у митрополита Иоанна подход к переименованию был совершенно другой.

- Я за то, - сказал он корреспонденту «Вечернего Ленинграда», - чтобы вернуть нашему городу историческое имя и сделать это как можно скорее. Петр Первый назвал вновь созидаемый город в честь своего ангела - апостола Петра, который был твердым и мужественным человеком. Когда город был переименован, он лишился покровительства святого апостола Петра. Возвращение прежнего названия - Это устремление нашего внутреннего зрения к небесному покровителю сего града и возвращение его заступничества.

И Голос митрополита был услышан.

Ленинград стал не городом императора Петра, как задумывалось, а как и назывался изначально, городом святого Петра.

В горячке подготовки к окончательному захвату власти демократы то ли не заметили, то ли не сразу поняли, что возвратили городу имя его небесного покровителя, а не ру-бильщика окон в Европу..

Тем не менее и в вопросе переименования города разногласия не перешли черту, за которой можно говорить о конфликте.

После августовского переворота, в эйфории победы, в Санкт-Петербургской мэрии не сразу заметили (вернее, не успели сразу заметить), что митрополит Иоанн хотя и поддерживает многие инициативы новой демократической власти, но совершенно по другим соображениям...

1 Тогда, под предлогом восстановления прежних наименований, изгоняли из городской топонимики имена великих русских писателей, а имена таких реформаторов, как Марат, Моисей Урицкий или Володарский, бережно сохранялись и сохраняются до сих пор-

176

Да... Митрополит Иоанн благословил объявить днем траура 7 ноября, в храмах епархии служили в этот день панихиды по жертвам революции, по всем невинно убиенным за годы советской власти, но все же отношение митрополита к седьмому ноября совершенно иное, нежели у новых хозяев России.

Для них 7 ноября было всего лишь символом ненавистного Советского Союза...

Для Владыки 7 ноября символизировало трагедию России, вызванную захватом власти бандой разноплеменного сброда.

По мере того как рассеивалась эйфория августовских дней, все отчетливей, все заметнее становилась эта разница в подходах...

Впервые очень четко разногласия Владыки с городскими властями проявились в связи с планом размещения в некрополе Александро-Невской лавры демонтируемых скульптур основоположников марксизма-ленинизма и советских деятелей.

- Если мэрия решила демонтировать памятники - это ее дело, - заявил тогда митрополит Иоанн. - Но соседство пантеона воинствующих атеистов и святого места, по-моему, несовместимо. Я расцениваю это как надругательство над памятью покоящихся в некрополе.

ЗАДУВШИЕ осенью 1991 года ветры разрухи и самочиния дули не только за церковными стенами...

Бесовщина лезла теперь и в сами храмы Божий.

«На Владыку начались нападения со всех сторон, - записала в дневник первого октября 1991 года В. С. Дюнина. - В одном из храмов священник (психически нездоровый человек) начал говорить архиерею гадости. Святитель, чувствуя вред его пребывания на приходе, но жалея семью (у того пятеро детей), решил перевести его в другой храм, где бы он трудился под чьим-то началом. Отец В. не подчинился архиерейскому распоряжению и принялся творить нечто непотребное*.

Речь тут идет о настоятеле колпинского храма отце Владимире. Он отказался впустить в храм ревизионную комиссию, а когда приехал сам митрополит Иоанн со своим секретарем, он, провоцируя ситуацию, заявил Владыке, что не признает в нем святителя, и даже попытался его благословить.

Владыка на провокацию эту не поддался.

- Успокойся, отец, - спокойно сказал он. - И убери диктофон. Ты что, не доверяешь своему архипастырю?

- Нет! Нет! Не доверяю! - принялся кричать безумец. -Спасите! Меня душат! Меня бьют!

177

Эта история может служить классическим примером трансформации бесовщины, овладевающей людьми. Очень скоро как пишет келейник митрополита иеромонах Пахомий (Тре-гулов), бесовское безумие, охватившее отца настоятеля, перекочевало на страницы демократических газет.

«Это тогда про меня писали, что я якобы дверь в храм ногой вышибал, а про Владыку - что он-де настоятеля избил (можно себе такое хотя бы помыслить про нашего Владыку?!).,. А потом и еще один храм возвращали епархии...»

Этот «еще один храм» - Воскресенский собор у Варшавского вокзала.

«Эта церковь, - вспоминает В. С. Дюнина, - была занята не церковными людьми. Владыка с секретарем приехали туда, но те заперлись в храме и никого не впустили.

Сколько тогда мы напереживались! Владыка с отцом Пахомием вернулись поздно вечером, бледные. Там дело вполне могло дойти и до убийства».

Никакого преувеличения в воспоминаниях В. С. Дюниной нет. Многие петербуржцы и сейчас еще помнят, как вдруг, словно бы резко убавился свет, и на город легла черная тень.

Да разве только на наш город?

На всю страну легла черная тень в конце этого рокового в истории России года, объявленного ЮНЕСКО годом теософки и оккультистки Елены Блаватской.

Словно все темные силы слетелись в Россию, толкались, торопились, чтобы всё уложить, всё успеть в этом году.

И успели.

22 ноября в Успенском соборе в Смоленске замироточила Казанская икона Божией Матери...

Это в белорусской резиденции «Вискули» подписали Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич соглашение.

26 декабря на последнем заседании Совета Республик Верховного Совета СССР было объявлено: «В связи с созданием СНГ Союз ССР как государство и субъект международного права прекращает свое существование».

И еще одну горестную новость принес этот год... Впервые уровень смертности в России превысил уровень рождаемости...

1992 ГОД был ознаменован двумя великими юбилеями: 600-летием со дня преставления преподобного Сергия Радонежского й 750-летием Ледового побоища.

Снова зримо соединились в молитвенном пространстве великие русские заступники...

178

Так уже было.

Еще при земной жизни преподобного Сергия, августовской ночью 1380 года, в храме Рождества Богородицы во Владимире вдруг вспыхнули сами по себе свечи, раздался ужасающий гром, и из распахнувшихся дверей собора вышел на паперть осиянный дивным светом святой Александр Невский.

На следующий день мощи святого князя были открыты и поставлены в раке посреди собора. Начались чудеса исцелений от них...

Главное же чудо произошло несколько дней спустя - на поле Куликовом, куда вышли благословленные преподобным Сергием Радонежским войска святого князя Димитрия Донского.

Наши святые всегда являлись нам в самые трудные, переломные моменты русской истории, когда приходилось совсем худо, когда без святых, кажется, и не выстоять было России.

Чудесное обретение святых мощей преподобного чудотворца Серафима Саровского и святителя Иоасафа Белгородского не случайно выпало на переломный в русской истории 1991 год.

И торжества, связанные с юбилеями святого благоверного князя Александра Невского и преподобного Сергия Радонежского, тоже не случайно попали на 1992 год, когда сомкнулась на горле России железная хватка гайдаровско-ельцинских реформ.

6 декабря 1991 года, в день памяти святого благоверного князя Александра Невского, митрополит Иоанн отслужил молебен у раки с его мощами...

Он пожелал петербуржцам, чтобы, умоляя Господа о заступлении в скорбях, чаще обращались они к небесному покровителю святому благоверному великому князю Александру, который и поныне остается «всем нам в образе верного Богу служения», «доблестный в защиту веры и церкве воителю: злых козней иноверия, подвигших чужую рать на землю нашу, разрушителю».

Сохранилась фотография, сделанная во время этой проповеди...

Ослепительно белый митрополичий клобук... Сбегающая с плеч тяжелыми складками архиерейская мантия...

Владыка Иоанн неподвижен, но ощущение такое, словно он устремлен ввысь.

И это не он говорит сейчас.

Его голосом - ангела епархии - говорил с православными сам святой князь Александр Невский.

179

II разве не так же, как благоверный князь Александр Невский, отвергший лукавые уговоры папских послов, выступает Владыка Иоанн 12 февраля 1992 года на открытом заседании Межконфессионального консультативного совета, созданного при Санкт-Петербургской мэрии?

Митрополит Иоанн уведомил организаторов, что православные не войдут в этот совет.

Решительно и жестко прозвучали слова архипастырского послания митрополита Иоанна: «Пользуясь нынешним трудным положением страны, к нам - на Святую Русь - хлынули толпы новоявленных проповедников, лживо именующих себя христианами. Эти лжеучители и лжепророки, собравшиеся обольстить измученный и доверчивый народ, на деле есть дерзкие и наглые самозванцы, стремящиеся отравить чистые, животворные истоки православного вероучения мутным и ядовитым потоком собственных измышлений. Скажу словами апостола: "Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились" (Рим. 16, 17). Пользуясь недостаточным образованием общества в религиозных вопросах, пользуясь нашим нерадением и бездеятельностью, непрошеные проповедники сеют семена разделения, стремясь отторгнуть от Церкви верных и воспрепятствовать обращению, воцерковлению тех, кто начинает осознавать ложь и суетность мира сего. Внимательно наблюдают за положением Православной Церкви в России иноверные и инославные конфессии; иудеи и мусульмане, католики и протестанты не брезгуют пользоваться сложностями нашего положения в своих интересах. Глубоко чуждые русской душе, они лишь отвлекают ее от предстоящей великой задачи - возвращения, подобно блудному сыну, на родную православную почву».

А НА 750-летие Ледового побоища 5 апреля 1992 года на берегу Чудского озера, возле поселка Самовла, был возведен памятный крест.

Митрополит Иоанн участвовал в этих праздничных торжествах. Остановились тогда в Псково-Печерском монастыре.

«Приехали. Братия обступили моего святителя для благословения и зашушукались: мол, не на покой ли он прибыл? ~ вспоминает В. С Дюнина, рассказывая об этой поездке. -Отец Пахомий объяснил, что мы приехали в Псков на празднование 750-летия Ледового побоища.

Братия в Псково-Печерском монастыре очень простосердечная и открытая. Мне казалось, что я попала в какой-то другой

180

мир. Очень ощущалась святость места. Пошли к старцам. Отец Иоанн (Крестьянкин. - Н. К.) встретил нас радостно и пригласил в свою келлию. Меня посадили с о. Андрианом. Он мне сказал, что я такая близкая и родная и обещал молиться за нас».

- Хоть бы Владыка пожил еще два-три года! - сказал он.

- А вы сопровождаете Владыку? - спросил отец Иоанн,

- Я послушница Владыки, - ответила Валентина Сергеевна.

- Это хорошо... - заметил отец Иоанн. - Послушание превыше всего, тебе легче всех спасаться.

Услышав этот разговор, митрополит Иоанн подошел к отцу Иоанну.

- Вот скажите ей, батюшка, - сказал он, - а то я без толку ей что-то говорю, поучите ее, как нужно жить и слушаться духовного отца! Совсем замучила меня своим лечением.

- Владыко, - сказал отец Иоанн. - Я не своими словами говорю, а словами пророка Сираха: врач - дар Божий, и лекарства тоже, ко врачу нужно прислушиваться. Я начну не с обвинения, а с защиты!..

А когда Валентина Сергеевна осталась с отцом Иоанном одна, он прижал ее голову к своей груди.

- Хотели сделать из меня прокурора, а я оказался адвокатом... - сказал он. - Сейчас не думай ни о чем, только о том, как ему выжить...

Великою мудростью и прозорливостью исполнены советы старцев...

В апреле 1992 года более всего надобны были митрополиту Иоанну здоровье и силы.

Начиналась его великая битва за Русь...

Пройдет всего несколько месяцев, и в газете «Советская Россия» появится его статья «Быть русским!»...

«Как восстановить в себе черты народа-богоносца, с бесовским упорством вытравливавшиеся богоборческой властью? Как обезопасить себя от духовной заразы потребительства, этой поистине мировой чумы, растлившей и погубившей уже многие народы, бывшие некогда христианскими?..» - сформулирует в этой статье митрополит Иоанн самый главный вопрос России.

И ответит на него.

Произнесет слова, которых ждала наша страна не только в минувший год, но и все долгие годы атеистической вакханалии.

«Прежде всего - надо вернуться в Церковь. Надо очистить место святое - душу человека - от тряпок и побрякушек, от навязанных ей ложных ценностей и восстановить в правах попранный и оплеванный смысл жизни человека. Жизни как

181

служения Богу, зовущему нас к Себе: "Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы" (Мф. 11, 28). Надо откликнуться на этот Отчий зов, прийти с покаянием, не скрывая нынешнего своего убожества и срамоты, прийти с молитвой и верой, и тогда - силен Бог очистить наши сердца и восстановить в них мир и покой осмысленного бытия.

Восстановив истинные ценности внутри себя, надо восстановить их и вовне.

Жизнь общества, государства требует осмысленности так же, как и жизнь отдельного человека. Не может материальное благополучие быть целью всех стремлений. Сытое брюхо еще не значит - чистая совесть.

Критерием государственного устройства должна стать его богоугодность, соотнесенность с тысячелетними святынями веры. Нужно во всей полноте использовать богатейший опыт русской государственности.

Выкинуть на свалку наглую ложь об "империи зла", "России - тюрьме народов", "гнилом царизме", сказать правду о семидесятилетнем пленении Православной Церкви и русского народа».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ДУХОВНАЯ БРАНЬ

КАПИТАН первого ранга Никита Поздняков вспоминает, как первый раз услышал митрополита Иоанна...

Это было в Ленинградском областном институте усовершенствования учителей. Шел разговор о становлении в России русской школы...

«Владыка, - вспоминает Никита Поздняков, - начал свое выступление как-то тихо, вроде бы говоря сам с собой, и в зале прокатился шумок недовольства, да и я, грешный, чуть не возроптал: ну вот, ничего не слышно, да и голос какой-то не ораторский, слабый. А дальше произошло чудо: зал на одном дыхании, как завороженный - если допустимо здесь такое сравнение, - слушал своего архипастыря - и верующие и неверующие».

Ощущения Никиты Позднякова могут подтвердить многие петербуржцы.

Митрополит Иоанн всегда говорил тихо, не прибегая к испытанным ораторским приемам, не форсируя голоса... И голос его звучал глуховато, но был слышен не только в том помещении, где говорил митрополит, но и во всем городе, во всей епархии, во всей России.

«Покаемся же, - говорил митрополит Иоанн, - в нерадении своем и поревнуем свято-

му делу Божию - возрождению Дома Пресвятой Богородицы, Святой Руси! Вспомним великое дерзновение святого всероссийского пастыря, молитвенника и праведника отца Иоанна Кронштадтского, велегласно взывавшего ко Господу:

Отче наш. Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России!

Да приидет Царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в России!

183

Ты насади в ней веру истинную, животворную!

Да будет она царствующею и господствующею в России,

А не уравненною с иноверными исповеданиями и неверными,

Да не будет сего уравнения с неравными,

Истинного исповедания не имеющими!

Истина не может быть сравнена с ложью

И правда веры с неправыми исповеданиями.

ИСТИНА ГОСПОДНЯ [ПРЕБЫВАЕТ] ВОВЕК (Пс. 116, 2).

Всечестные отцы, братия и сестры! Намереваясь во славу Божию продолжить свои наставления в следующих посланиях, разъясняя дух святого Православия и обличая зловерие, молю вас ныне как архипастырь, как ваш духовный отец: бдите!

Трудитесь по мере сил, возрождая Православное Отечество наше!

Не ведаем бо, когда приидет Господь, но знаем, что Страшный суд Его будет без лицеприятия.

Что ответим Владыке своему о разделении и маловерии своем?

Чем оправдаемся в том, что не соблюли в непорочности святынь Божиих, наставлений апостольских и преданий святоотеческих? Что попустили осквернить Святую Русь - подножие Престола Господня - лжеучениями и ересями, сектами и расколами?

Скажу вам еще словами великого Кронштадтского пастыря: "Мир прелюбодейный и грешный поднял гордо голову свою на Церковь и ныне учит крещеный народ не веровать в учение Христа, не веровать в личное существование и безсмертие души, в воскресение мертвых, в Страшный суд Христов и жить по своей плотской воле, исполнять все похоти плоти... Мы смело обличаем это безверие и безумство, это современное бешенство. Господь видит все совершающееся в нашем Отечестве, как и на всей земле, и уже скоро изречет праведный суд Свой на дерзких и вероломных. Господи! Да возопиет кровь Твоя против всех крамольников и да воздаст им Господь праведным отмщением! Но если они способны еще к вразумлению, вразуми их - не ведят бо, что творят".

Сие и буди, буди! Аминь.

Храни вас Бог!»

Эти слова жаждала услышать истосковавшаяся душа России.

Это была правда, но правда, не убивающая своей безпощадностью, а врачующая, наполняющая иссохшие души живой водой Божией благодати.

ЛЮБОПЫТНО соотнести хронологию событий 1992-1993

184

года с хронологией газетных выступлений митрополита Иоанна.

1 января 1992 г. Новогодний банкет в Георгиевском зале Кремля для западных бизнесменов. За 5000 долларов зарубежные предприниматели могли провести новогоднюю ночь в обществе высших руководителей России.

2 января. Начало либерализации цен. За одну ночь они выросли в несколько раз.

6 января. Рождественский сочельник. С утра войска оппозиции начали ракетно-артиллерийский обстрел резиденции 3. Гамсахурдия в Тбилиси. Свергнутый президент бежал из Грузии.

9 января. Украина объявила Черноморский флот своей собственностью.

Первые смерти от истощения и дистрофии в России.

9 февраля. Грандиозный митинг оппозиции на Манежной площади в Москве.

14 февраля. Шесть фронтовых бомбардировщиков СУ-24М совершили самовольный перелет из Хмельницкой области на подмосковный аэродром. Военные летчики вывезли с собою в Россию знамя полка.

22 февраля. Обретение мощей святого Патриарха Тихона.

23 февраля. Побоище на московских площадях. Митинг, организованный «Трудовой Россией», был разогнан по приказу Юрия Лужкова.

14 марта. Начало войны в Приднестровье. Дубоссарские события. По решению Дубоссарского горсовета после попытки прорыва молдавских террористов взорван мост, соединявший правый и левый берега.

31 марта. В Георгиевском зале Кремля состоялось подписание Федеративного договора. Договор подписали все республики, за исключением Татарии и Чечни.

31 марта - 5 апреля. Архиерейский Собор Русской Право славной Церкви. Канонизация священномучеников митрополита Владимира, митрополита Вениамина и иже с ним пострадавших; преподобномучениц великой княгини Елисаветы и Варвары, преподобных Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского.

Начало торговли русскими детьми-сиротами. В Лондон ушел самолет с первой партией «живого» товара. Как потом выяснилось, разрешение на вывоз сирот Ю. Шерлингу подписал Б. Ельцин.

13 апреля. VI съезд народных депутатов Российской Федерации. После резкой критики, которой был подвергнут экономический курс реформаторов, правительство обратилось к Президенту с просьбой принять его отставку. Президент,

185

приняв заявление Ε. Гайдара, попросил членов правительства продолжать работу.

7 мая. Бои в Душанбе.

11 июня. Началось пикетирование телецентра «Останкино». Перед телецентром разбиты палатки. Лозунги пикетчиков: « Дайте народу сказать правду!», «Русским - русское телевидение!», «Сионизм не пройдет!».

14 июня. Введены в платежный оборот купюры достоинством в 5000 рублей.

15 нюня. Указом Президента на Егора Гайдара снова возложены обязанности Председателя правительства Российской Федерации.

22 июня. Приднестровье. В ночь школьных выпускных балов молдавские войска нанесли по городу Бендеры бомбовые, артиллерийские и минометные удары. Десятки убитых. Город горнт. Молдавские войска ворвались в Бендеры.

13 августа. Председатель Госсовета Грузии Эдуард Шеварднадзе отдал приказ о вводе правительственных войск в Абхазию. Началась абхазско-грузинская война.

Август. Борис Ельцин подписывает Указ 827 «О восстановилении официальных отношений с Мальтийским орденом».

27 августа. В 22 часа 48 минут потерпел катастрофу самолет ТУ-134. Он рухнул в двух километрах от городской черты Иваново. Погибло более 80 человек.

За год независимости» российский госаппарат увеличился вдвое и перекрыл численность бывшего союзного госаппарата - 36 819 чиновников.

12 сентября. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Быть русским!».

1 октября. Началась выдача ваучеров - приватизационных чеков. Стоимость одного чека 10 000 рублей. В эту сумму определена доля каждого россиянина в общенациональном достоянии страны.

10 октября. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Тайна беззакония».

24 октября. В парламентском центре России начался конгресс Фронта национального спасения.

25 октября. Прошел учредительный съезд «Трудовой России».

28 октября. Моссовет принял решение о проведении выборов мэра Москвы.

30 октября. Б. Ельцин подписал указ о роспуске Фронта национального спасения.

12 ноября. Украина вышла из «рублевой» зоны, введя собственные деньги - купоны.

14 ноября. В газете «Советская Россия» опубликована статья

186

митрополита Иоанна «Державное строительство».

9 декабря. На VII съезде народных депутатов России состоялось голосование по утверждению Егора Гайдара на пост главы правительства. Кандидатура Е. Гайдара не прошла. Главой правительства стал В. Черномырдин,

30 декабря. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Торжество православия».

22 января 1993 года. Сессия Совета глав государств и правительств - стран Содружества в Минске. Достигнуты соглашения по некоторым экономическим вопросам. Подписано решение об Уставе Союза Независимых Государств (СНГ). Украина, Молдова и Туркменистан во встрече не участвовали.

30 января. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Путь ко спасению» («Нам доверено Отечество»).

8 февраля. Указ Президента РФ «О государственной собственности бывшего СССР за границей». Новые трения с Украиной. Киев отказался признать Россию единственной правопреемницей СССР.

13 февраля. Под Москвой, на Клязьме, прошел Восстановительный съезд Коммунистической партии Российской Федерации.

20 февраля. В газете «Советская Россия* опубликована статья митрополита Иоанна «Битва за Россию».

23 февраля. Трехсоттысячная манифестация оппозиции в Москве.

Прекратился выпуск купюр достоинством 1 рубль.

10 марта. Начал работать VIII съезд народных депутатов России.

Предложение Б. Ельцина о проведении реформ в короткий срок не прошло на съезде.

19 марта. Указ Президента об особом порядке управления страной (ОПУС).

20 марта. Обращение Президента РФ к гражданам России. Он дал оценку VIII съезда депутатов России, как «генеральной репетиции реванша бывшей партноменклатуры». Начало открытой борьбы Б. Ельцина со съездом депутатов.

22 марта. Ночью Конституционный суд принял решение, что заявление Б. Ельцина не соответствует девяти статьям Конституции РФ.

24 марта. Указ Президента РФ о назначении на 25 апреля референдума о доверии Президенту.

26 марта. Открылся IX съезд народных депутатов России.

27 марта. В газете «Советская Россия* опубликована статья митрополита Иоанна «Плач по Руси Великой».

187

16 апреля. Выступление председателя Межведомственной комиссии Совета Безопасности по борьбе с преступностью и коррупцией А. Руцкого в Верховном Совете РФ.

За один год реформ, осуществляемых правительством Е. Гайдара, производство в стране сократилось на 30 процентов национальный доход - на 18. За 1 год совершено 2,5 миллиона зарегистрированных преступлений. Стоимость российского экспорта составила 38 миллиардов. В страну вернулось 11 миллиардов.

17 апреля. Многотысячные оппозиционные демонстрации в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде.

18 апреля. Пасха. Сатанистом Авериным совершено злодейское убийство в Оптиной Пустыни иноков Трофима, Ферапонта и иеромонаха Василия.

22 апреля. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Молю вас: одумайтесь!»

25 апреля. Всероссийский референдум. Из 107,4 миллиона избирателей, занесенных в списки, в голосовании приняли участие 68,5 миллиона человек. 39,7 миллиона человек поддержали Ельцина. Еще меньшее количество поддержали реформы.

30 апреля. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Чтущий да разумеет».

1 мая. Побоища в Москве. Первомайская демонстрация была остановлена милицией, омоновскими частями и солдатами дивизии им. Дзержинского. Зверские избиения демонстрантов, 579 человек пострадали, были убитые. В районе площади Гагарина горели машины, лилась кровь.

8 мая. Президентский Указ «О государственных гарантиях граждан на участие в приватизации». На чековые аукционы должно выставляться не менее 29 процентов акций приватизируемых предприятий.

13 мая. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Творением добра и правды».

31 мая. Курс доллара перевалил за тысячерублевую отметку и составил 1024 рубля.

5-16 июня. По указу Президента Б. Ельцина началась работа Конституционного Совещания. «Советы и демократия - не совместимы!* - сказал Б. Ельцин, открывая совещание.

6 июня. Генерал Д. Дудаев произвел военный переворот в Чечне. Расстреляно грозненское городское собрание.

15 июля. В газете «Советская Россия» опубликована статья митрополита Иоанна «Русский узел».

16 сентября. В дивизии им. Дзержинского Б. Ельцин объявил о возвращении на пост вице-премьера Е- Гайдара.

188

20 сентября. 20.00. Президент Б. Ельцин выступил по телевидению и объявил о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов.

Уже из совмещения хронологий событий и публикаций видно, как безстрашно пытается противостоять митрополит Иоанн силам зла, обрушившимся на нашу Родину.

Но было бы совершенно неправильно думать, что публикации его жили лишь в одновременности с теми событиями...

Наверное, пройдут еще многие годы, прежде чем сумеем мы разглядеть все, совершенное митрополитом Иоанном, уразумеем все, сказанное им.

Сейчас для многих из нас Владыка символизирует борьбу с дьявольскими силами, обрушившимися на нашу Родину.

Но Владыка не только символ борьбы.

Он - символ победы.

Потрясенные потерями, удрученные нищетой, мы вообще не понимаем еще пока, что в сражении, которое все это десятилетие совершалось на нашей земле, мы победили, а не проиграли.

Да... Безмерно велики потери, но что значат они по сравнению с приобретениями. Ведь мы начали освобождаться от иллюзий и заблуждений, навязанных нам не только демократами-диссидентами, не только идеологами КПСС, но и прежней, романовской пропагандой... Мы сумели вырваться из цепей как пролетарского интернационализма, так и либерального космополитизма.

Осознание Православия как корневой основы всей нашей жизни, совершившееся в наши дни не только в отдельных прозорливцах и подвижниках, а внутри достаточно большой, сравнимой по численности со всем народонаселением, прослойке общества, - гарантия спасения всего народа и всей России.

Этому умению превращать свои личные поражения в победы и учил нас митрополит Иоанн.

Разумеется, чтобы превратилось в победу то, что народ осознает как поражение, необходима Божия помощь, и вершится она не только молниями, сыплющимися с неба, а прежде всего молитвенным трудом...

Спаси, Господи, и помилуй

Богом хранимую страну нашу,

власти и воинство ея,

огради миром державу их,

и покори под позе православных

всякого врага и супостата,

и глаголи мирная и благая

в сердцах их о Церкви Твоей святей,

189

и о всех людех Твоих:

да тихое и безмолвное житие поживем во правоверии, и во всяком благочестии и чистоте.

«Нужно осознать, - говорил митрополит Иоанн, - что у Православной России есть враги, ненавидящие наш народ за его приверженность к Истине, за верность своему религиозному служению, своим христианским истокам и корням. Осознать, что если мы хотим выжить - нам надо научиться защищать себя, свою веру, свои святыни...

Мы - и никто иной - можем и должны воссоздать державу святорусскую.

Да будет так! Аминь».

Так говорил митрополит Иоанн, и этот голос слышали все. Голос, который слышала вся Россия, слышали и ее враги...

ВСПОМИНАЮ свои сны того времени... Когда сильно уставал, всегда снилось что-то жутковатое.,.

Впрочем, не снилось. Просто закрывал глаза - и сразу начинал видеть.

И вроде ничего страшного. Люди как люди... Вот женщина... Но странно просачивается она сквозь стены, словно нет никаких стен. И становится страшно, когда понимаешь это.

А как только понимаешь, сразу обращается на тебя внимание всей нежити, и тут же понимаешь, что этого-то как раз и нельзя понимать.

Но уже поздно. Пытаешься вырваться из кошмара, но они хватают тебя... И корчишься, мучительно выбираясь из полусна.

И страшно, так страшно, что когда-нибудь не сможешь вырваться, не хватит сил, чтобы вырваться.

Бесы не могут простить тем, кто видел и узнал их, пусть и отшатнувшись, пусть и задрожав от ужаса...

То, что виделось мне в страшных снах, митрополиту Иоанну приходилось видеть воочию.

Говорят, что он часто повторял слова святого праведного Иоанна Кронштадтского: «Помни, что Отечество земное с его церковью есть преддверие Отечества Небесного*.

Личных врагов не было у Владыки, но он всегда любил вспоминать завет святителя Филарета, про которого написал замечательную монографию:

190

«Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божьими...»

Мягкий и нетребовательный в быту, митрополит Иоанн умел быть и твердым, и решительным.

«Помню такой случай, который произошел в Димитровграде Ульяновской области, - вспоминал Преосвященный Никон, епископ Уфимский и Стерлитамакский. - Было это в 1986 году. Уже начинались кое-какие перемены к лучшему, и в Димитровграде разрешили построить новый храм. Однако на местах у власти пребывали те же люди, которые еще вчера жестоко гнали Церковь. Таким был и Ульяновский уполномоченный. А потому хотя храм строить вроде бы и разрешили, но одновременно стали палки в колеса вставлять. Уполномоченный придрался к тому, что в новопостроенном храме алтарь оказался аж на 14 сантиметров длиннее запланированного, и на основании этого требовал снести здание и строить храм заново.

Тогда в Ульяновск приехал Владыка. Я всегда сопровождал его во время визитов к уполномоченному, но на прием в кабинет вместе с ним не входил - Владыка хоть и не запрещал мне этого, но сам не приглашал, так что обычно они беседовали с глазу на глаз. Но на этот раз святитель предложил мне войти в кабинет вместе с ним, и я стал свидетелем тяжелейшего разговора, а точнее - скандала. Уполномоченный кричал, спорил до хрипоты, настаивая на своем. Владыка отвечал спокойно, но твердо. Конечно, не лишние 14 сантиметров, а достоинство Церкви отстаивал Владыка от посягательств богоборцев.

Помню и то, как после визита к уполномоченному Владыка пил сердечные капли. Вообще его здоровье пошатнулось именно из-за таких "встреч". И все же Владыку всегда отличала решимость бороться до конца даже за самое малое дело, если оно было направлено ко благу Церкви Христовой. По характеру он был именно борец. И это - не красное словцо: он мог жизнь свою положить за Церковь».

Так было, когда архиепископ Иоанн возглавлял Самарскую епархию, так было, и когда он стал митрополитом Санкт-Петербургским.

Он никогда не заискивал перед властями предержащими, но все прежние нелады с властями не шли ни в какое сравнение с тем, что началось в Санкт-Петербурге, когда митрополит Иоанн выступил против засилья сект.

Идеология «межрегиональной» группы, которую исповедовал и на которой возрос первый и последний мэр Санкт-Петербурга, была, как мы знаем, полностью ориентирована на Запад. В Духе этой идеологии в сознание горожан усиленно внедрялась

191

мысль, что Санкт-Петербург как бы и не совсем русский город. Когда Анатолий Собчак стал мэром, начались разговоры о некоей особой «петербургской» национальности.

Нет-нет! Анатолий Александрович никогда не дерзал мечтать, что город на Неве может достичь культурного величия Стокгольма или Копенгагена, однако приблизиться по своему уровню к Таллинну Петербург, по расчетам Собчака, вполне мог.

Открыто противодействовать возрождению Православия в Санкт-Петербурге было сложно, но Собчак сделал всё для быстрого вытеснения Православия различными сектами, со всех концов света хлынувших в наш город. Заезжие проповедники получали лучшие концертные залы, им отдавалось лучшее эфирное время. Санкт-Петербург стремительно превращался в столицу сектантов всех мастей.

Особое предпочтение, однако, отдавалось «Свидетелям Иеговы», которые проповедовали, что все человечество делится на два неравных лагеря - последователей секты и остальных людей, представляющих собою «войско дьявола».

Они утверждали, что скоро Иегова открыто объявит войну сатане. В результате этой войны все существующие государства погибнут (в том числе и Россия), а на их месте будет воздвигнуто единое всемирное государство, во главе которого встанет общее для всех «божественное» сверхправительство,

Собчак выступал с приветствием на конгрессе этой секты. Это и понятно. Идеология «Свидетелей Иеговы», в сущности, была идентична идеологии межрегиональной группы.

Как же межрегионал Собчак мог не приветствовать подобный конгресс?

И как же мог не возвысить свой голос против этой антиправославной, человеконенавистнической идеологии митрополит Иоанн?

«Спекулируя на естественном стремлении человека посильно облегчить свой тесный и скорбный земной путь ко спасению, иеговисты извратили христианское учение о спасении души, обещая своим последователям "рай на земле", построенный по образцу современного западного "общества потребления". Более того, в этом земном раю иеговисты, "ограниченное количество лиц", избранных якобы Самим Богом, "будут господствовать над неограниченным числом лиц, живущих на земле"».

Вой и визг поднялся тогда в нашей «демократической» прессе.

Митрополита Иоанна травили, как, должно быть, не травили никого из православных архиереев со времен Троцкого и Зиновьева, тоже мечтавших, подобно нынешним межрегионалам и иеговистам, о мировом правительстве, о господстве «избран-

192

ного» народа над остальным человечеством. «В посланиях Петербургского Владыки полыхают отблески средневековых костров», - писал 8 сентября 1992 года «Вечерний Петербург». «Еретики и жиды не дают покоя "смиренному" Иоанну Петербургскому и Ладожскому, - вторил газете в марте 1993 года журнал «Новое время». - Веронетерпимость и антисемитизм связаны в его статьях и выступлениях неразрывными узами...»

Еще до публикации в «Новом времени» 23 февраля Первый съезд Конгресса еврейских организаций и общин заявил о своем намерении обратиться к Патриарху с требованием «принять неотложные меры в связи с публикациями митрополита Иоанна».

Нет нужды множить перечень грязных и подлых обвинений.

Приемы известные... Русофобия только изображает интеллигентность и культурность, чтобы прикрыть свою жадную вороватость, свою обжигающую ненависть к тем, кто разглядел и узнал ее. Антиправославная истерия антикультурна по самой своей человеконенавистнической сути.

Забегая вперед, скажем, что сейчас, когда страна начала стряхивать с себя дурман псевдодемократии, все очевиднее, что нашествие сект было попущено, чтобы могли мы увидеть всю неприглядную суть вырядившегося демократами «избранного» народа.

И не только увидеть, но и осознать, что «всем, кто любит Россию», пора прекратить поиски какой-то «современной русской идеологии», искусственное конструирование идеологических и мировоззренческих систем для русского народа...

«Русская идея существует в неизменной своей нравственной высоте и притягательности; она пережила века, смуты, войны, революции и "перестройки" и не нуждается в замене или поправках, так как в основе ее лежит абсолютная праведность Закона Божия и Его святых заповедей».

БОГ поругаем не бывает...

Сила Господня в немощи совершается...

Трудно найти из близкого времени более яркий пример этим истинам, чем судьба митрополита Иоанна.

Всей мощью пропагандистской машины внешние и внутренние враги России обрушились на него, но в результате на месте немощного, больного Владыки все увидели могучего, облеченного в оружие света архиерея.

Подобно набату гремел его голос...

«Отечество наше, народ наш - переживают ныне лютые,

193

тяжелейшие времена смуты и безначалия. Святыни попраны и оплеваны, государство предано и брошено на разграбление безсовестным и алчным стяжателям, жрецам новой официальной религии - культа духовного и физического разврата, культа безудержной наживы - любой ценой. Процесс апостасии, разложения живого и цельного христианского мироощущения, предсказанный Господом Иисусом Христом почти два тысячелетия назад, близок к завершению. По всей видимости, Бог судил нам стать современниками "последних времен". Антихрист как реальная политическая возможность наших дней уже не вызывает сомнений!»

Этот голос слышала вся Россия.

И потому и был подобен набату слабый голос больного митрополита, что сейчас он и был голосом России.

Владыку клеймили русскоязычные газеты, Владыку возвела в наиболее выдающиеся представители русской реакции «Нью-Йорк тайме».

«Возрождающаяся Русская Православная Церковь может стать пособником вчерашних коммунистов, тех, кто сегодня стал национал-патриотом и борется под флагом национализма за возрождение России... - в привычном стукаческом стиле предостерегал демократические власти мэр Петербурга А. Собчак. - Эта опасность сегодня очень четко обозначена. Обозначена прямым сотрудничеством некоторых иерархов с бывшими коммунистическими обществами и движениями».

Но поразительно... Чем сильнее был накат, тем слышнее становился голос митрополита Иоанна.

«Безстрашный и безпристрастный митрополит, - пишет Константин Душенов, пресс-секретарь митрополита Иоанна, - на глазах превращался в символ русского общенационального, соборного единства, символ преодоления пагубного раскола общества на "красных" и "белых"».

Еще Константин Душенов - совершенно справедливо! - отмечает, что буквально на наших глазах многие идеи Владыки Иоанна становятся едва ли не определяющим фактором развития современного русского самосознания, активно заимствуются политиками, общественными и церковными деятелями, развиваются его многочисленными последователями.

<' Феномен митрополита Иоанна * состоялся, - пишет К. Душенов, - и все нападки отныне лишь увеличивали популярность Владыки. Независимо ни от чего - он уже вошел в русскую историю, и его идеи завоевывали все большее число сторонников как среди рядовых мирян, так и в среде российского духовенства».

Бесовщина, принимавшая самые разнообразные формы, по

194

лезла тогда со всех сторон, уже не опасаясь белого света, не стесняясь являть воочию свое мерзкое обличье. Она ощущала свою силу и спешила использовать момент.

Брань, которую вел митрополит Иоанн с силами тьмы, не метафора, не художественный образ, а повседневная реальность.

«Второй десяток лет я занимаюсь книгоизданием и могу засвидетельствовать: легче и быстрее всего выходят и расходятся книги так называемого бульварного содержания, а уж издания на потребу нечисти - всевозможные гороскопы и магии -идут просто нарасхват, - рассказывает книгоиздатель Николай Иовлев. - И, наоборот, чем "духовнее" книга, чем опаснее она для сил ада, тем труднее ее появление на свет,,. Первое мое столкновение с темными силами на поприще книгоиздания произошло в начале девяностых годов... Мы создали тогда небольшое по численности и возможностям издательское предприятие. Так уж получилось, что первой книгой нового издательства должен был стать труд епископа Феофана "Невидимая брань", - репринтное воспроизведение издания 1904 года Афонского русского Пантелеимонова монастыря. Книгу эту, широко известную в монашеских кругах, рекомендовал нам протоиерей Василий Лесняк - личность в церковных кругах весьма известная и уважаемая. Один из учредителей издательства, Евгений Каминский, был хорошо знаком с отцом Василием, а последний был вхож к митрополиту Иоанну. Решено было испросить у Владыки благословения на издание книги - духовного и материального...

Выслушав издателей, митрополит Иоанн сказал, что знает эту книгу, неоднократно читал ее... "Невидимая брань" - книга о том, как противостоять темным силам. Книга нужная и весьма важная, но... ничего у вас, друзья, не получится: как раз темные силы и не позволят вам эту книгу издать...»

Тем не менее Е. Каминскому и Н. Иовлеву удалось настоять на своем. Владыка благословил их - и подписал договор на издание книги, в соответствии с которым епархия перечислила на счет издательства 250 тысяч рублей. Деньги - «Жигули» 3-й модели стоили тогда 7600 рублей! - были немалые...

«Первоначальный удар по нашим планам, - рассказывает Н. Иовлев, - был нанесен, так сказать, изнутри. Всего у кормила новоиспеченного издательства находилось четверо человек: трое мужчин и девушка, избранная директором - энергичная, убедительно говорящая, толковая и симпатичная. И вот она, воспользовавшись безпечной доверчивостью трех мушкетеров, говоря по-современному, их "кинула": перевела присланные епархией 250 тысяч на счет некоего кооператива, а сама исчезла.

195

Когда мы отыскали людей, получивших эти деньги, ~ они оказались широкоплечими и толстошеими, вели себя невозмутимо, скрываться от нас не собирались, получение денег не отрицали, а в доказательство законности своего на них притязания предъявили подписанные исчезнувшим директором бумаги, из которых следовало, что наша фирма перевела их фирме "безвозмездную безпроцентную ссуду сроком на три года" (понятно, что через три года спросить эти деньги было не с кого, а на 250 тысяч можно было купить еды на два-три дня).

Мы обратились в милицию. Через пару недель нас вызвал для дачи показаний следователь ОБХСС, а еще через недельку этот следователь позвонил мне и сообщил, что следы беглянки теряются в ОВИРе: она уехала в Израиль... В силу же того, что с этой страной у нас нет договоренности о выдаче преступников, дело можно сдавать в архив».

В архив можно было сдавать и издательский проект. Однако каким-то чудом издателям удалось убедить коммерсантов и набрать кредитов, необходимых для издания книги.

На часть одолженных под честное слово денег они раздобыли бумагу. Заключили договор с типографией...

И тут по их планам был нанесен следующий удар...

Нет нужды в повествовании, посвященном митрополиту Иоанну, перечислять все перипетии злоключений издателей с книгой «Невидимая брань»... Книга, в конце концов, была издана. Выделенные епархией деньги не пропали...

Но и эта победа над силами зла, принимавшими то очаровательное обличье мошенницы, сбежавшей в Израиль, то необъяснимых сбоев в типографских машинах, не могла быть одержана без молитв Владыки, и труд этой победы тоже ложился грузом на больное сердце Владыки...

«У МЕНЯ такое чувство, что он мне родной, хотя сама я с ним ни разу не разговаривала, только видела издали, слушала его проповеди и читала книги».

Эти слова Людмилы Чудовой могут повторить многие петербуржцы.

Позволю себе привести тут случай из личных воспоминаний.

Еще при жизни Владыки Иоанна разговорился я возле церкви с редактором нашей православной газеты.

Человек это непростой, кажется, весь заросший шипами и колючками, как снаружи, так и изнутри...

Разговор у нас зашел о митрополите Иоанне.

196

Я рассказал, что был на встрече с ним, и мне очень понравилось, как говорил митрополит. Очень откровенно и честно.

- Ну и что? - сказал редактор. - Вот он говорит все... Пишет... А скажите, сколько людей его статьи в церковь привели?

Вопрос был так поставлен, что я замялся с ответом. Действительно, сколько людей? Тысячу? Десять тысяч? Миллион? Как сосчитать их? И кто будет считать?

- Вот то-то и оно! - сказал редактор и ушел. И такое, видно, у меня растерянное выражение лица было, что стоящий невдалеке мужчина не выдержал и пробурчал:

- Сколько-сколько... Много... Меня вот, например, его статьи в церковь привели.

- И меня... - откликвулся другой. Потом, встретив редактора, я рассказал, как было отвечено на вопрос, сколько людей привели в церковь статьи митрополита Иоанна, но редактор - у него было совсем другое настроение - не поверил мне.

- Когда это я спрашивал такое? - сказал он. - Не выдумывайте, Николай Михайлович!

И разве только в нашем городе любили митрополита Иоанна. Его любила и поддерживала вся Православная Россия...

ВЛАДЫКА Иоаин всегда говорил правду. Полностью и до конца, не обходя щекотливых, «неудобных» вопросов.

«Мы не уставали учиться у него, - свидетельствуют знавшие его, - с каким мужеством, корректностью и тактом, порой даже с улыбкой и доброй усмешкой, он говорил о врагах России, о русофобии и «творцах катаклизмов», не забывая при этом особо остановиться с болью и на наших собственных грехах - старых, нераскаянных и многочисленно плодящихся новых».

И тут, как ни горько говорить об этом, но надо сказать еще об одном «обличенном» митрополитом Иоанном грехе русского патриотического движения.

Слово Владыки обладало необыкновенной силой. Многие из знавших его свидетельствуют, что стоило спросить у Владыки о чем-нибудь важном и сделать потом нечто обратное тому, что он благословил, - в жизни случалось подчас непоправимое. Это знал и сам Владыка. Он всегда подчеркивал, что нужно слушаться первого его слова...

Увы... Не вся наша патриотическая интеллигенция оказалась готовой к этому.

Разные, порою значительные и крупные, а порою мелкие,

197

пустые люди приходили к Владыке, произносили высокие слова, говорили о том, что надо создать...

И Владыка благословлял их на открытие газет, университетов, обществ, а люди - некоторые из них! - уходили в недоумении и даже в обиде, отчего это Владыка не дал им средств, не выделил помещений, почему не организовывает то, что они предлагают, а «отделался» лишь благословением.

Увы, увы...

Недостаточно было делателей среди тех, кто осаждал Владыку...

Причем обиды эти продолжают жить и сейчас в людях. И если многие не вспоминают их, то совсем не потому, что осознали обличенный Владыкой грех неделания, а просто по русской традиции не говорить плохого о покойном.

Между тем осознать греховность неделания нам еще предстоит, и когда смотришь на безчисленные партии и партийки патриотического направления, когда видишь вождей, не желающих и шага сделать к объединению, понимаешь, что никаких политических побед, как бы ни хитрили вожди, одержать нам пока не грозит.

Вокруг Спасителя было немного учеников... Двенадцать апостолов, один из которых оказался потом предателем...

Но во главе их стоял Спаситель. И выросла созданная в три дня Церковь. И разрослась по всем народам и землям...

Понятно, что политические партии и организации - не Церковь. Но и православность, и молитва должна же соединять людей, если они собираются выражать интересы православного народа...

НО те, кто приходил к митрополиту Иоанну, желая трудиться, и прежде всего трудиться над собою самим, одерживая самые главные и самые нужные нашему Отечеству победы -победы внутри самого себя, получали от Владыки все.

«Я имел честь быть принятым Владыкой Иоанном и волею Господа взять у него одно из последних в его жизни интервью, - вспоминает бывший сотрудник программы "600 секунд" Игорь Ильин. - Он тогда сильно болел, был уже на пороге Вечности и, вероятно, чувствовал это.

В тот день, в день нашей с ним последней встречи, я видел в первые минуты только его слабость и недомогание, и мне стало страшно, что я отнимаю у него силы, которых оставалось так мало, и, может быть, причиняю ему физические страдания.

198

Он вышел в парадный зал своей резиденции в скромном черном подряснике, такой обыденный, неторжественный... Казалось, он не в форме, он не сможет говорить, и любой мой вопрос будет ему в тягость, так он стар и болен.

Мне так казалось, пока он не заговорил. Когда начал говорить, я вдруг понял, что мир он воспринимает так ясно и светло, как дал бы нам Бог научиться воспринимать его и в здравии... Он так спокойно и так точно отвечал на мои вопросы, что каждое его слово было из чистого золота. Он был так же мудр и так же уверен, как на всех своих проповедях. Он говорил четко, афористично, прекрасно ориентируясь во всей сложности окружающего нас мира,

И я понял, что в тот день я, простой мирянин, сподобился разговаривать со святым. Сейчас многие говорят, что у его могилы совершаются исцеления, что многим он приносит облегчение и утешение по их молитве. Местночтимые святые становятся святыми, как правило, гораздо раньше, чем их канонизирует Церковь, и в этом тоже есть высшая мудрость Русской земли, полной изначальной святости.

Не нам решать и судить, кто и когда узаконит народную любовь и народную молитву, произнеся хвалу нашему Святителю с высокой кафедры.

Но я твердо и хорошо знаю: если мне, грешному, удастся спасти мою душу, то во многом благодаря тому благословению, которое мне даровал Владыка Иоанн в нашу последнюю с ним встречу, за два месяца до его кончины».

И разве только один Игорь Ильин ощущал такое при встречах с Владыкой Иоанном? А те, кто не приходил к нему на личный прием, но все-таки встречался с ним, вчитываясь в его статьи, слушая его проповеди?

«Сегодня людям вновь пытаются навязать мировоззрение, в котором нет места святыням, - говорил митрополит Иоанн. - Сердце человека - Престол Божий - пытаются занять уродливые безблагодатные идолы материального преуспеяния: Успех, Богатство, Комфорт, Слава. Оттого-то и свирепствует в обществе разгул разрушительных страстей - злобы и похоти, властолюбия и тщеславия, лжи и лицемерия. Но знайте все: голый материальный интерес, в какие бы благонамеренные одежды он ни рядился, не может стать основой народной жизни. Бизнес плодит компаньонов, вера - рождает подвижников правды и добра...

Православная Церковь - соборная совесть народа. Она, как заботливая мать, воспитала в нем его лучшие черты. Она сурово обличала его грехопадения и давала силы восстановить утраченное. "Кто жаждет - прииди ко Мне и пен", - возгла-

199

шала Церковь словами священного Писания и щедро поила пришедших и уверовавших живой водой евангельской правды. Прочтите - верующий вы человек или нет - Нагорную проповедь Иисуса Христа, Господа нашего, подъявшего на рамена Свои груз всех грехов, неправд и злоб наших, претерпевшего во искупление их унижения и издевательства, оплевания, биения и страшную, поносную смерть на Кресте - прочтите эти свидетельства безграничного милосердия Божия (Мф, 5 7) и скажите честно: где-нибудь, когда-нибудь встречали ли вы учение более возвышенное, чистое и преисполненное любви?..

"Блаженны алчущие и жаждущие правды, - свидетельствовала Церковь народу русскому. - Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное... Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф. 5, 6; 10; 16). И разве не этому свидетельству обязан русский народ тем, что, создав величайшее в мире государство, простирающееся от Атлантики до Тихого океана, он не унизил ни один из встретившихся на его пути народов, пусть самых малых, но всех принял как братьев, покоряя прежде сердца, а не крепости.

Евангельское учение Церковь вложила в душу народа как совершеннейший образец, по которому каждый в меру сил должен строить жизнь личную, а все вместе - общественную и государственную. Именно Церковь стала центром святоотеческой государственности - не насилующей народа, не создающей рабства, следящей за духовным возрастанием и нравственным самосовершенствованием каждого. Церковная идея служения легла в основу сословного строя России, основанного на разделении общих обязанностей, а не на иерархии прав, как это было на Западе. Здесь берет начало весь уклад русской жизни, как бы ни изменялись его формы с течением времени. Православность - непременное качество всего русского в его историческом развитии. Понятия "русский" и "православный" слились воедино (выделено нами. - Н. К.). Так было, пока Россию не разъединили насильно - с умыслом, злонамеренно и расчетливо. Знали - чтобы убить Россию, начать надо с осквернения души...»

Эти, сказанные в 1992 году, слова услышали многие.

Хотя понятно, что для того, чтобы дошли они до сердца, чтобы укоренились в душе, должно пройти еще немалое время-

Не так давно НИИ комплексных социальных исследований Санкт-Петербургского государственного университета опубликовал статистику, показывающую динамику роста православного самосознания в Петербурге.

200

В 1993 году, когда были проведены первые опросы на эту тему, православными считали себя 47% петербуржцев. В 1994-м - 53%, в 1995-м - 57,5%. К сожалению, из-за нехватки средств, в 1996-1998 годах исследования не проводились, но опросы 1999 года показали, что православными считают себя 57,4% жителей.

Согласно опросам 2001 года, произошел спад. Православными считают себя сейчас менее половины опрошенных...

Получается, что до 1995 года шел явный рост православных настроений в городе, а потом, после внезапной кончины митрополита Иоанна, он прекратился, и четыре года никаких изменений не происходило, а затем начался спад.

Статистика поразительная... Кажется, впервые в точных цифрах оказался измеренным святительский подвиг.

«Сильна была пред Богом его молитва! - говорит Тамара Васильевна Солдаткина. - Бывало, благословит он больную голову - и через три - пять минут голова проясняется. Таких случаев было много...»

Просфорница Надежда Ивановна Куцева однажды повредила палец на руке. Хирург предложил удалить косточку, но Владыка Иоанн не благословил делать операцию.

- Ничего-ничего... - положив свою ладонь на покалеченную руку Надежды Ивановны, сказал он, - все пройдет у тебя... Не надо операцию делать.

И, действительно, через несколько дней все прошло.

ИЗВЕСТНЫЙ санкт-петербургский публицист, священник Алексий Мороз рассказывал об архиерейской службе в петербургской Спас-Парголовской церкви.

У протоиерея Василия Лесняка, митрофорного священника этой церкви, был день ангела, и Владыка Иоанн приехал поздравить его, своего бывшего однокурсника по духовной академии.

После службы митрополита и всех сослуживших батюшек пригласили в трапезную. Было много поздравлений, а под конец ужина завязался разговор о церковных делах.

Владыке рассказали, что вновь назначенный настоятель оказался человеком совсем иного духа, чем отец Василий и весь причт, да и большинство прихожан Спас-Парголовского храма. Он заводит новые порядки, и в результате рушится костяк общины.

Вот и сейчас в трапезную на поздравление именинника настоятель демонстративно не пришел, несмотря на то, что сам митрополит был тут.

201

Владыку Иоанна в открытую попросили заменить настоятеля.

- Ваше Высокопреосвященство, - говорили ему, - ради мира прихода смените настоятеля! Да и отца Василия пожалейте, совсем заел его настоятель, придирается, покою не дает, а ведь здоровье-то у батюшки неважное. Три инфаркта было, два инсульта. Услышьте нашу просьбу!

Владыка спокойно посмотрел на окружающих и отрицательно покачал головой.

- Думаете, не люблю я отца Василия? Очень люблю и как духовного священника уважаю. Но поймите, дорогие мои, должен всякий человек какую-то скорбь в мире нести. Иначе возгордится и погибнет. Вспомните, даже апостолу Павлу «жало в плоть, ангел сатанин» попущен был, чтобы не превозносился данными ему откровениями. «Ибо сила Моя в немощи совершается», - говорит Господь. И в другом месте: «Смирихся и спасе мя». Итак, душевный человек скорбит, а духовный возрождается. «В терпении вашем спасайте души ваши» - это закон духовной жизни. Так что потерпи, отец Василий, это хоть искушение известное, понятное. А если оно отнимется, так неизвестно что еще будет.

На этом и закончился разговор о смене настоятеля в Спас-Парголовской церкви. Тем не менее, меньше чем через год, настоятель был смещен и переведен вторым священником в другой храм.

Настоятелем стал любимый всем приходом отец Василий.

Казалось, мир и благоденствие установились в церковной общине. Но через некоторое время сильные искушения стали потрясать не только этот приход, но и другие православные общины города.

Появилась так называемая ересь кодирования...

А поскольку к отцу Василию как опытному духовнику обращались многие бывшие экстрасенсы, гипнотизеры, кодировщики (сам Григорьев, глава Института резервных возможностей человека, где и занимались кодированием от пьянства, окормлялся у него), то батюшку стали обвинять в покровительстве экстрасенсам и кодировщикам.

Вышла даже брошюрка «О кодировании», где заслуженного протоиерея обвиняли в колдовстве и магии.

И это человека, который всю жизнь посвятил борьбе с нечистой силой, священника, который дерзал отчитывать, разрушать бесовские чары, вступать в прямую борьбу с миром падших духов...

Сильно переживал отец Василий от этой напраслины. Клевета омрачила последние годы жизни этого ревностного служителя алтаря Божия. За год до смерти, будучи на Святой Земле (я

202

Иерусалиме), он назвал дату своей смерти, провидел и предсказал также многое другое.,.

- Когда его хоронили, - рассказывал священник Алексий Мороз, - мне и вспомнились слова митрополита Иоанна: «Каждый должен нести свой крест искушений, и лучше нести то, что уже знакомо, а не искать другого*. Тогда я и понял, что сильные искушения испытывают многие опытные духовники именно под конец своей жизни. Видимо, это связано с тем, что люди, окружающие их, создают своеобразный культ своих батюшек. Объявляют их чуть ли не святыми, и обязательно уж прозорливыми. Каждое слово, сказанное таковым священником, тут же подхватывается окружающими, истолковывается и интерпретируется как пророчество. Когда такое отношение к батюшке длится годами, то даже опытный священник может начать верить в свою святость, непогрешимость, прозорливость. И как результат - уже не гнушаться, а требовать такого почитания по отношению к себе. Для смирения и спасения такого человека Господь начинает попускать ему различные искушения, поношения и даже гонения - с тем, чтобы тлел плотской человек, а воскресал и возрождался духовный. Недаром говорили святые отцы: «Блюдитесь и трезвитесь до самого конца своей жизни», ибо диавол не оставляет попытки завладеть душой человеческой вплоть до последней минуты ее земного существования. Об этом и говорил тогда в день ангела отца Василия митрополит Иоанн...

Священник Алексий Мороз рассказывал, что эти мысли возникли в нем во время похорон, как будто продолжение того давнего разговора. И от этого так светло было на похоронах отца Василия...

Отец Алексий нес гроб, в котором лежал один из самых любимых и почитаемых им людей, а безутешного горя на сердце не было.

Сильная благодать наполняла душу, и чувствовалось, что светлый пастырь здесь и что молится за всех

КАЖДЫЙ должен нести свой крест искушений, и лучше нести то, что уже знакомо, а не искать другого...

Владыка Иоанн, не щадя себя и не жалуясь, нес свой крест, Хотя бывает ли крест, тяжелее святительского, бывают ли тяжелее искушения?

Митрополит Иоанн всегда смирял себя и в своем быту, и в общении с другими, и в своей воистину вдохновенной публицистике...

203

«Цель народной жизни окончательно определилась как задача сохранения в неповрежденной полноте этой осмысленности личного и общественного бытия, свидетельствования о ней миру, защите ее от посягательств и искажений. И Церковь благословила народ на высокое служение. Благословение это облеклось в форму пророчества о будущей великой судьбе России, Москвы, как Третьего и последнего Рима, последнего оплота истинной Православной веры в страшные предантихристовы времена всеобщей апостасии и всемирной смуты.

Два Рима пали в ересях и суетных соблазнах мира сего, не сумев сохранить благоговейную чистоту веры, чистое и светлое мироощущение апостольского Православия. Первый - наследник мировой империи языческого Рима - отпав в гордыню католицизма. Второй (Византия) - поступившись чистотой Церкви ради сиюминутных политических выгод, отданный Богом на попрание иноверцам, последователям Магомета. Третий же Рим - Москва, государство народа русского, и ему всемогущим Промыслом Божиим определено отныне и до века хранить чистоту Православного вероучения, утверждающего конечное торжество Божественной справедливости и любви...

Именно Церковь сообщила нашему народу свойство соборности, безценное качество, безумно растрачиваемое нами ныне в погоне за дьявольскими миражами грядущего якобы "общества всеобщего изобилия". Русская соборность - это сознание духовной общности народа, коренящейся в общем служении, общем долге. Смысл этой общности - в служении вечной правде... Это осмысленность жизни как служения и самопожертвования, имеющих конкретную цель - посильно приблизиться к Богу и воплотить в себе нравственный идеал Православия.

С соборностью народа неразрывно связано его второе драгоценное качество - державность... Державность - это государственное самосознание народа, принявшего на себя церковное послушание "удерживающего" (по слову апостола Павла, см.: 2 Сол. 2, 7), стоящего насмерть на пути рвущегося в мир сатанинского зла.

Оба эти народные качества с неизбежностью проявились в третьем - в открытости, "всечеловечности" русского характера. Открытость эта - отрицание фальшивой национальной спеси, отрицание самоценности национальной принадлежности. Это готовность безкорыстно соединиться с каждым, приемлющим святыни и нравственные устои народной жизни.

204

русскости уже почти не осталось. Говорю это с горечью и скорбью, в надежде, что Господь не оставит нас Своей милостью и мы все же зададим себе тот главный вопрос, без ответа на который немыслимо само дальнейшее существование нашего народа: как вернуть себе ясно понимаемый смысл бытия?»

Подлинное смирение всегда возвышает православного человека. Вчитываясь в статьи митрополита Иоанна, мы ясно видим это.

Воистину, облеченный в оружие света, предстает он перед соотечественниками, теряющими силу духа, изнемогающими в неравном сражении со злобной нечистью, устремившейся на нас...

И если значение Владыки недооценивали власти предержащие, если партийные вожди ломали головы, как бы приспособить его для их партийных дел, то народ православный, народ русский ясно понимал, кто явлен ему...

«Мы "отдыхали" в Самаре после продолжительной болезни Владыки, - записала 3 октября 1993 года в своем дневнике Валентина Сергеевна Дюнина. - Перед этим он месяц пролежал в больнице с сердцем, и смена обстановки была просто необходима для подкрепления сил святителя».

Однако и в Самаре митрополит продолжал напряженно работать, принимая огромное количество людей, ищущих встречи с ним. Он принимал всех на квартире Ивановых, начиная с десяти утра и заканчивая поздно вечером.

Люди шли к нему за советом, за словами одобрения и утешения.

И для всех Владыка находил их.

«Он говорил о своем видении поверженной России и верил, что встанет Россия с колен, - вспоминала об этих встречах Лидия Петровна Книдруш, врач-кардиолог, - Но, добавлял он, мы этого не увидим. Не скоро это будет».

Очереди были громадные. Люди целый день толпились во дворике. Владыка, жалея народ, благословил выносить на подносе нарезанный хлеб, помидоры, огурцы, квас и воду, чтобы поддерживать силы людей. Однако многие не кушали сами, а забирали благословленное «подкрепление» с собой, завязывая в платочки или укладывая в пакетики, чтобы поделиться с родными и близкими.

Из Самары, в связи с надвигающимися октябрьскими событиями, Владыку срочно вызвали в Синод.

Здесь, в эти роковые дни, он участвует в поставлении в епископы архимандрита Симона.

Наречение отцу Симону состоялось поздно вечером в Патриархии, а литургия прошла в Елоховском соборе.

205

Из музея принесли чудотворную Владимирскую икону Божией Матери. Все духовенство молилось перед Царицей Небесной о спасении России и умудрении властей. Во время просительной ектений была добавлена специальная молитва святителя Тихона.

Владыка еще молился о том, чтобы благодать, данная епископу Симону, не была посрамлена пред Богом и людьми, а умножалась за богоугодное его житие...

Хиротония состоялась, и вот новый архиерей в белом облачении стоял строгий и сосредоточенный от нахлынувших чувств. На вручении жезла Святейший делал паузы. Чувствовалось, что силы покидают его. После сорвавшихся переговоров в Свято-Даниловском монастыре Патриарх выглядел очень измученным и болезненным... Обезпокоенный Митрополит Кирилл несколько раз подходил к Святейшему. Владыка Иоанн тоже был очень взволнован.

В. С. Дюнина вспоминает, что из-за духоты она не выдержала и вышла из храма в боковую дверь.

«Какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что надо выйти. Вдруг ко мне подбежал наш иподиакон Алеша: "Валентина Сергеевна, Святейший чуть не умер, давайте, что у вас есть. Так Владыка велел!" Я отдала аппарат для измерения давления и пульса и, на всякий случай, нитропластырь.

Руки тряслись от волнения, а тут еще сообщили, что потерял сознание Петр Алексеевич, очень близкий нам человек, который сопровождал Владыку в Москве. О, Господи!

Вот вывели Патриарха, бледного как полотно, и осторожно проводили в церковное здание, где ему оказали первую медицинскую помощь. За ним вышел наш Владыка, тоже бледный, переволновавшийся за Святейшего. И вдруг народ как хлынет к нему! Мой святитель оказался в тесном кольце. Я думала, что раздавят и его, и друг друга. Вокруг кричали: "Владыко, мы вас любим и молимся!". Каждый тянул руки, чтобы он прикоснулся к ним.

Читали перед чудотворной иконой акафист, а в три часа дня ее вновь увезли в музей. Было так печально и скорбно наблюдать за этим действием! Власть имущие ничего не понимают, а если к ним и приходит понимание, то, видимо, с большим трудом.

В это время, в три-четыре часа, уже раздались первые выстрелы. Пролилась кровь в сердце России - в Москве. Из дома выходить не советовали - было опасно. Святейший, после оказания ему медицинской помощи, все же поехал на заседание.

Молитва была горячей, а кровь лилась».

206

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ВЛАДЫКИ

2 НОЯБРЯ 1995 года в гостинице «Северная корона» на Карповке должна была состояться презентация по случаю пятилетней годовщины банка «Санкт-Петербург»....

Пять лет, конечно, не юбилей... Но, с другой стороны, последняя пятилетка - целая эпоха. Распалась великая держава, разрушена мощнейшая экономика, нищета вошла в русские дома, страна стремительно вымирает.

Но это опять-таки - с одной стороны. А с другой - скоплены гигантские состояния, совершены головокружительные карьеры... Новым хозяевам жизни было что вспомнить, подводя итоги минувшего пятилетия, за что поднять бокалы. И, наверное, собираясь на предстоящий банкет, и вспоминали, и подытоживали...

Но, конечно, никто и предположить не мог, что сегодняшнему «сходняку» суждено будет перейти из частной жизни «новых русских» в исторические события...

Черной страницей войти в историю всей России... Ничто, ничто не предвещало такой опасности. Только переменчивая

питерская погода резко ухудшилась к вечеру. Грязными тучами затянуло после обеда небо, сразу стемнело, густо повалил снег.

В этом снегу и вязли пробирающиеся к «Северной короне» иномарки...

В ночь на второе ноября в келье митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна долго не гас свет.

Уходящий день - девятнадцатое октября по церковному календарю - день памяти святого мученика

Уара, день перенесения мощей преподобного Иоанна Рыльского, день прославления новомучеников Российских, был для Владыки хлопотным и безпокойным.

207

Накануне, по неизвестной причине - ее так и не удалось выяснить! - начисто выгорел свечной цех возле семинарии на Обводном канале. Епархия осталась без своих свечей.

Еще - пришло приглашение на презентацию пятилетней годовщины банка «Санкт-Петербург».

Нужно было решать - ехать туда или нет. Первый порыв - отказаться от приглашения - вступал в противоречие с доводами рассудка. На презентации будут богатые люди, в помощи которых после разорительного пожара епархия остро нуждалась.

Кроме того, Владыке сообщили, что на презентации появится и мэр Анатолий Собчак...

Уже два года, после осени девяносто третьего, Владыка не мог встретиться с ним.

А встреча же была необходима.

Два года уже не решался, казалось бы, решенный вопрос о возвращении епархии Александро-Невской лавры.

Последняя ночь Владыки Иоанна в нашем мире...

Никому не ведомо, что думал, что чувствовал он в эти часы.

Дневник, последнюю запись в котором митрополит сделал утром, скрыт. Впрочем, возможно, и не записал Владыка в дневнике о предчувствиях, томивших его.

Известно только, что в эту ночь он долго не мог заснуть, возможно, читал - Владыка сам обмолвился домочадцам -принесенную из типографии книгу «Кровавая осень». И без риска ошибиться можно предположить, как, отвлекаясь от описания кровавой бойни, устроенной в Москве, снова и снова думал Владыка о петербургских делах, о предстоящей встрече с А. Собчаком...

Келья Владыки была обставлена очень незатейливо.

Простенький письменный стол, за которым обычно и работал Владыка, не любивший своего «официального» кабинета...

Книжные полки...

Старомодная никелированная кровать, привезенная Владыкой из Самары и принадлежавшая еще митрополиту Мануилу... Иконостас.

Над кроватью - портрет Иоанна Кронштадтского.

Владыка часто молился ночами в своей келье.

В эту ночь Владыка молился особенно долго.

Нам неизвестно, какие молитвы читал он, но, может быть, в день тезоименитства святого припомнились ему слова из молитвенного воззвания Иоанна Кронштадтского: Отче наш. Иже ecu на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да приидет. Царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в России! Ты насади в ней веру истинную, животворную!..

208

Может быть, вспоминалось Владыке и описание страданий мученика Уара, память которого праздновалась в минувший день.

Уар же, которого начали истязать, сказал святым мученикам:

- Святые страстотерпцы! Благословите меня, раба вашего, чтобы я сподобился вашей участи. Помолитесь за меня Владыке Христу, чтобы Он подал мне терпение, ибо Он ведает нашу природу, что дух наш бодр, плоть же немощна.

Святые, возведя очи свои на небо, усердно молились за него.

- Мужайся, Уаре... - взывали они. - И будь тверд, ибо Христос стоит пред тобою, невидимо тебя укрепляя.

Уар отвечал:

- Воистину я ощутил помощь моего Владыки, ибо считаю муки за ничто.

Мучители тогда стали строгать тело Уара железными ножами и скребками, а потом, прибив гвоздями к дереву вниз головой, содрали со спины кожу, а по чреву били суковатой палкой, пока оно не расторглось и все внутренности не выпали ва землю. Святые мученики, увидев это, заплакали, и тогда наместник торжествующе закричал:

- Вот вы побеждены! Вы плачете, боясь мучений. Святые же отвечали:

- Зверь ты, а не человек! Мы не побеждены, а, напротив, сами побеждаем при помощи укрепляющего нас Иисуса. Если же мы заплакали, то не потому, что боимся мучений, но от любви к нашему брату, которого ты безчеловечно мучаешь. В душе же мы радуемся, видя, что доброму страстотерпцу уже уготован венец.

Наместник тогда повелел увести их в темницу, а Уар, увидев это, вскричал:

- Учители мои! Помолитесь за меня в последний раз Христу, ибо я уже разлучаюсь от тела, вас же благодарю за то, что вы привели меня к вечной жизни...»

Может быть, и эти страшные страницы из житий вспоминал Владыка в ту ночь.

Долго не гас свет в окошке митрополичьей кельи, долго молился Владыка...

ЛИЧНЫЙ врач митрополита Иоанна, Валентина Сергеевна Дюнина, увидела в эту ночь сон...

Приснилась Анастасия из Самары, которая давно уже была

209

больна... Показывая на составленные рядом и покрытые ковром столы, подобие смертному одру, она спросила:

- Знаешь ли ты, Валя, что это такое?

- Знаю... - ответила Валентина Сергеевна.

- А знаешь, как хорошо лежать на этом?

За завтраком Валентина Сергеевна рассказала свой сон Владыке, который тоже хорошо знал болящую Анастасию.

- Может, там случилось что? - спросила Валентина Сергеевна.

- На все воля Божья... - утешил ее Владыка. - А о смерти всегда должно помнить.

Днем Валентина Сергеевна все-таки позвонила в Самару. Но с Анастасией, слава Богу, все пока было хорошо.

Владыка же с утра попросил приготовить ему ванну.

Петр Алексеевич, у которого Владыка часто останавливался в Москве, вспоминал, что голову Владыка мыл, а тело нет...

- И запаха не было, - говорил Петр Алексеевич. Но в этот последний свой день Владыка помылся. Переоделся в чистое.

Как солдаты или моряки перед последним боем...

Когда пришло время делать процедуры - Владыку мучили трофические язвы на ногах - и Валентина Сергеевна Дюнина вошла в его келью, митрополит Иоанн, лежа в постели, писал дневник.

В последние годы из-за язв Владыка часто работал лежа. Для этого была сделана специальная подставочка, которая ставилась на постель.

Мы уже говорили, что вся жизнь Валентины Сергеевны Дюниной связана с Владыкой Иоанном.

Впервые она увидела его, будучи четырехлетней девочкой.

Увидела в церкви и запомнила. Когда потом ее спрашивали: кем хочет стать? - отвечала: «Батюшкой!»

Потом отец Иоанн уехал учиться в Ленинградскую духовную академию, и новая встреча произошла как бы по ошибке.

Отец Иоанн попросил тогда Анну Нестеровну разыскать «Евгению с чадами», а Анна Нестеровна подумала, что речь идет о матери Валентины Сергеевны, и привела ее.

Отец Иоанн внимательно посмотрел на маму и сказал:

- Не та. Но, наверное, так Богу угодно...

Валентине Сергеевне тогда было одиннадцать лет, но отец Иоанн разговаривал с нею как со взрослой и сразу взял под свое руководство. И вот минуло с тех пор сорок лет...

В рассказах Валентины Сергеевны о своем духовном отце есть та теплота, которая позволяет сказать значительно больше, чем самые объемистые исследования.

210

«Многих спасала молитва Владыки Иоанна... - рассказывает она. - Он и меня излечил, хоть я и врач. Я тогда сильно заболела. Доктора определили бронхоэктазы и постановили немедленно удалить часть легкого. Я, конечно, скорее к Владыке: соглашаться ли на операцию? А он говорит: "Нет, не надо. Возьми-ка лучше отпуск, посиди дома. Матушка будет томить овес, а другого ничего не ешь", - и перекрестил мне легкое. Я так и сделала. И вот вижу я сон, будто служит наш Владыка с двумя архиереями: в центре стоит красивый, высокий архиерей в белой одежде. К нему-то обращается мой духовный отец и просит: "Владыка святый, помоги ты ей!" - и как бы подтягивает меня к алтарю... Мне еще во сне легче стало, а потом все лучше, лучше - и я совсем выздоровела, так что медики и поверить в такой исход не могли».

Прежде чем вернуться в последний день жизни Владыки Иоанна, послушаем еще один рассказ Валентины Сергеевны...

«Как-то раз Владыка благословил меня купить пять саженцев яблонь для нашей дачи. Я поехала со своим родственником на рынок, а там - изобилие! Один сорт лучше другого. Выбрала я пять деревец, а дядя Сеня меня уговаривает: "Купи еще, смотри, красота какая, не пожалеешь!" Мялась я, мялась, но все-таки поддалась на уговоры, купила и шестое. Посадили мы саженцы. Прижились они хорошо, в рост пошли, листики выпустили... А тут и Владыке пришло время приезжать. И вдруг шестая яблонька возьми да и засохни, да так, что коричневая вся стала, страшная... Матушка меня уговаривает: "Выкопай ее, Владыка приедет - осерчает!" Но у меня были свои соображения. "Нет уж, - думаю, - сначала покаюсь..."

Приехал Владыка и тут же - к засохшему деревцу: "Это что такое?" Ну, я ему все как есть рассказала: "Теперь, Владыко, я ее выкопаю..." А он мне: "Запиши-ка лучше в свою тетрадочку, что значит не слушаться духовного отца! А яблоньку эту не тронь, только каждый день поливай", - и перекрестил деревце. И что бы думали? Отошла наша яблонька... Вот и в этом году она вся-вся усыпанная яблоками стояла. А мы с тех пор так ее и зовем - "яблоня непослушания"» .

- ПРИШЛА дочка, ставим точку... - пошутил митрополит Иоанн, когда утром второго ноября вошла в его келью Валентина Сергеевна.

Улыбнулся и отложил тетрадь, завершая этой улыбкой писательский труд всей своей жизни...

211

Безусловно, митрополит Иоанн - один из крупнейших церковных писателей двадцатого века.

Как отмечал Константин Душенов, митрополит соединил собою «современную Россию с ее многовековой исторической и религиозной традицией». После долгих лет немоты Церкви все услышали, как может говорить пастырь о любви к Богу Отечеству и Народу.

«Митрополит Иоанн сумел сформулировать целостную, подробную и исторически обоснованную идеологию русского национально-религиозного возрождения»,

Принципы, сформулированные митрополитом Иоанном, предельно просты:

1. Необходимость рассмотрения русской истории как истории духа. Это предельно важно сейчас, когда происходит «возрождение русского самосознания во всей его религиозной и исторической полноте».

2. Национально-историческая самоидентификация. «Помним ли мы, знаем ли мы, что означает быть русскими?»

3. Соборность как единственно возможная в России основа государственности.

4. Патриотизм - религиозный долг каждого православного христианина.

5. Православие как русская идеология.

Особой новизны в сформулированных принципах нет, но тут принципиально важно, кем и когда сказаны они.

Архиерей второй по величине епархии Русской Православной Церкви сказал: «Мы народ* русский, православный народ, народ Божий, и многие наши беды - личные, мелкие - суть лишь следствия одной великой всенародной беды: безудержного разгула в России безбожия и сатанизма. И все мы будто чужие друг другу люди. Каждый сам за себя, каждый сам по себе. И в молитве, и в жизни...».

С этим трудно не согласиться, и вместе с тем рискну утверждать, что если бы не наступило в нашем городе разгульного торжества русофобии, может быть, и не было бы публицистики митрополита Иоанна.

Может быть, совсем в других формах реализовался бы данный ему Богом дар...

И в этом еще одно свидетельство, что зло последнего десятилетия было попущено нам. Ибо оно существовало и в минувшие десятилетия. Иногда притихало, иногда набирало силу, но не исчезало. И то, что мы не замечали его, делало это зло особенно опасным.

И вот попущено было нам, чтобы русофобия сумела проявиться, показать себя во всей своей неприглядности.

212

Чтобы все увидели и узнали ее и теперь уже навсегда отшатнулись...

Чтобы, прозрев, увидели и осознали бы сами себя...

Чтобы окончательно уразумели, что, кроме Православия и России, нет и не может быть другой судьбы у нас, что нам и не надо никакой другой судьбы.

Об этом не уставал повторять и митрополит Иоанн...

«Русь соборная» - очерки христианской государственности.

«Самодержавие духа» - очерки русского самосознания.

«Стояние в вере» - исследование истории церковных расколов.

«Голос вечности» - сборник проповедей и поучений.

«Одоление смуты» - сборник публицистических статей.

Эти работы, составившие объемистый пятитомник, в основном были написаны митрополитом Иоанном за последние пять лет в Санкт-Петербурге.

Даже если бы Владыка занимался лишь литературной работой, и тогда творческая активность его вызывала бы уважение.

И вот Владыка дописал все книги, все статьи, которые предполагал дописать, сказал все, что должен был сказать своей пастве.

Огромный, удивительно цельный по своему духу и мыслям труд был завершен, и настало время поставить в нем точку.

- Пришла дочка - ставим точку... - пошутил Владыка, когда в его келью вошла Валентина Сергеевна Дюнина.

Улыбнулся и отложил свой завершенный труд...

Шло второе ноября.

По церковному счету - двадцатое октября, день памяти праведного Артемия, Веркольского чудотворца, преставившегося четыреста пятьдесят лет назад.

Как сказано в житии: «Односельчане Артемия не поняли, по своему неразумию, сего посещения Божия и сочли, по суеверию, неожиданную кончину блаженного отрока праведным судом Божиим, наказующим Артемия за какие-либо тайные грехи его. Тело блаженного Артемия, как умершего от внезапной смерти, осталось неотпетым и непогребенным; его положили на пустом месте в сосновом лесу, поверх земли, прикрыли хворостом и берестою и огородили деревянной изгородью...»

Там и пролежало тело тридцать два года, пока собиравший грибы местный дьячок, заметивший чудесное сияние между деревьями, не наткнулся на нетленные мощи праведного Артемия. Когда их перенесли в церковь, начали происходить многочисленные исцеления.

«Вышняго повелением тученосным облаком помрачившим, и молниям блистающим, грому же восшумевшу с преощением,

213

испустил eси твою в руце Гослодевя, премудре, Артемие, и ныне предстоящие Престолу Владыки всех, о иже верою и Любовию приходящим к раце твоей, подая исцеление всем неотложно, и моляся Христу Богу, спастися душам нашим».

Шло второе ноября.

1912-й день митрополита Иоанна в нашем городе.

И каждый из этих почти двух тысяч дней был загружен хозяйственной и организационной работой.

Не стал исключением и последний день жизни.

На три часа дня второго ноября было назначено епархиальное совещание. В резиденцию митрополита съезжались настоятели Санкт-Петербургских храмов.

О том, каким великим внутренним спокойствием и столь же великой внутренней доброжелательностью к людям обладал покойный Владыка, знают все встречавшиеся с ним. И эти свойства души и характера помогали митрополиту Иоанну в его воистину великих, не охватываемых глазом свершениях.

За пять лет и три месяца, которые управлял он епархией, возобновлено пять мужских монастырей – Свято-Троицкая Александро-Невская лавра, Коневский Рождество-Богородичный, Зеленецкий Свято-Троицкий, Большой Тихвинский Успенский и Свято-Троицкая Сергиева пустынь в Стрельне. Незадолго до кончины Владыка благословил возобновление Свято-Троицкого Александро-Свирского монастыря. Стал действующим Введено-Святский монастырь, учреждены и еще две женские монашеские общины: Свято-Введенская Корнилиево-Паданская и Свято-Покровская Тервеническая.

Число действующих храмов в епархии увеличилось более чем в три раза.

Возобновились богослужения в Казанском, Андреевском, Троице-Измайловском, Петергофско-Петропавловском и Царскосельском Федоровском соборах, в старинных церквах святых праведных Симеона и Анны, святого Пантелеймона, Благовещенской, Спасо-Конюшенной, храмах Богоявления Господня и Вознесения Христона...

Открылись храмы во многих районных городах, Не имевших раньше ни одной действующей церкви, открывались церкви при больницах и тюрьмах.

Многие церкви строились заново...

В среднем каждый год при митрополите Иоанне открывалось или строилось около двадцати храмов.

С именем Владыки Иоанна связано чудесное обретение мощен преподобного Серафима Саровского и святителя Иоасафа Белгородского.

214

Увы...

Сразу после кончины Владыки его заслуги в этой области были не то чтобы ревизованы, но, так сказать, «переписаны» на других-Тем более что желающих приписать себе эти заслуги хватало. В ходе избирательной кампании 1996 года обслуживающие Собчака газеты неоднократно подчеркивали, что «за пять лет правления Анатолия Собчака в городе восстановлен 91 храм, 15 часовен, 9 архитектурных комплексов. Все они переданы Церкви».

Храмы в Санкт-Петербурге возвращались Русской Православной Церкви не благодаря Собчаку, а вопреки его противодействию.

Свидетельство этому - почти трехлетняя задержка с передачей Церкви основных зданий Александро-Невской лавры...

О причинах этого промедления и собирался говорить Владыка с Собчаком в последний день, ради этого разговора и ехал он в «Северную корону»...

Завершая совещание с настоятелями храмов, митрополит Иоанн благословил всех и попросил молиться о вем...

И как тут было не вспомнить последних слов мученика Уара: «Помолитесь за меня в последний раз Христу, ибо я уже разлучаюсь от тела...»

Протоиереи вспоминали потом, что было ощущение, будто Владыка навсегда прощается с ними.,.

БЛИЗКО знавшие митрополита Иоанна люди утверждают, что он был истовым молитвенником. «Молился благочестиво... - вспоминает его бывший келейник, настоятель Воскресенского храма иеромонах Пахомий. - Знал ли Владыка о силе своих молитв? Думаю, что нет. Во всяком случае, когда мы говорили о благодатных исцелениях, вразумлениях, предсказаниях -митрополит изумлялся: и как это Господь совершает чудеса по молитвам избранников Своих?! Если люди благодарили его за молитвенную помощь - тоже удивлялся... Но, наверное, такое незнание и есть признак духовности, святости. Ведь в житиях святых мы видим примеры того, как угодники Божий, творя чудеса, даже не догадывались об этом. Так, один старец, уйдя в затвор, решил никого более из мира не принимать. Но одна женщина, сильно скорбевшая о кончине своего ребенка, все же решилась прийти к его келье и, увидев, что она не заперта, подложила туда труп младенца. Дверь при этом скрипнула, и затворник, не оглядываясь, гневно произнес: "Я же

215

сказал, что более никого не принимаю! Кто там Лежит? Выйди вон!" И - ребенок встал и вышел, а старец продолжил молитву...»

Молился и Владыка Иоанн, перед тем как отправиться в «Северную корону», куда так не хотелось ему ехать..

Домочадцы вспоминают, что вскоре после совещания, простившись с настоятелями, Владыка снова почувствовал безпокойство.

Резко поднялось давление.

Валентина Сергеевна Дюнина попросила, чтобы Владыка взял и ее, но Владыка отказался. Настаивать Валентина Сергеевна не стала.

- Благословите меня... - попросил Владыка у вышедших проводить его к машине домочадцев.

И склонил голову.

Просьба была столь неожиданной, что все растерялись.

- Господь вам поможет, Владыка, - проговорила Валентина Сергеевна, - подскажет, что сказать, а что смолчать...

Владыка кивнул и сел в белую «Волгу». Вместе с ним в машину сел и послушник Петр. Протоиерей Павел Красноцветов, главный бухгалтер епархии Наталья Александровна Кулик, юрист епархиального управления Лидия Павловна Богданова ехали в «Северную корону* отдельно.

Густо шел снег...

Без десяти минут восемь белая «Волга* митрополита остановилась у «Северной короны».

Послушник Петр посоветовал не снимать зимнюю рясу, но Владыка оставил ее в машине. Опираясь на посох, шагнул к распахнувшейся перед ним двери отеля - последней на его жизненном пути.

Жизни ему оставалось чуть больше часа...

Гостиницу «Северная корона» начинали строить сербы, но достраивала уже турецкая фирма. Прямой связи у этого строительства с ходом войны мирового сообщества против свободолюбивой православной Сербии нет, но строительство затянулось, и приспособить гостиницу к питерскому климату пока не успели.

В холле, где уже собирались приглашенные на банкет, гуляли сквозняки. Было холодно.

Владыка, оставивший зимнюю рясу в машине, замерз...

Через несколько минут приехали и женщины. Владыка начал расспрашивать Наталью Александровну, как решается вопрос предоставления налоговых льгот для Церкви, посетовал, что проблема эта не находит понимания у чиновников, спросил

216

Наталью Александровну о здоровье ее больной матери. Но видно было, что Владыку томят какие-то нехорошие предчувствия...

Очень неуютно было, холодно и тревожно. И не только Владыке, но и остальным.

- Мы здесь совсем чужие, - сказал, глядя на собравшихся банкиров, протоиерей Павел Красноцветов.

- Все демократическое общество здесь... - откликнулись

ему.

Отвлекся от разговора о налогах и Владыка.

- Слово-то какое - «демократия». Начинается с демо... -сказал он, потом, помолчав, добавил: - Если у власти будут такие, как Собчак, России будет совсем плохо. Это люди с двойным дном.

Он произнес эти слова вслух, но как бы обращаясь к самому себе.

В последние убегающие минуты жизни повторил мысль, которую неоднократно высказывал в последние годы...

«Церковь не может... делать вид, что не замечает того шабаша, который устроили на Руси христоненавистники, растлители и сатанисты разных мастей».

ЭТИ мысли митрополит Иоанн высказывал публично, открыто.

Ценою за право высказывать их и была та пустота, что окружала сейчас Владыку в наполняющемся людьми холле «Северной короны». Все сторонились человека, осмелившегося сказать правду про них...

Эта пустота, этот вакуум - очень важны для понимания того, как чувствовал себя Владыка. Конечно, среди банкиров были люди, сочувствующие Владыке, но словно бы невидимая стена ограждала его от остальных гостей. И уже ясно становилось, насколько безпочвенны надежды решить нынче насущные для епархии вопросы.

Он же сам писал в своих книгах: «Люди с черной душой стремятся избегнуть обличительного света Истины Христовой и церковной благодати. Зло вообще не терпит правды и всегда пытается унизить и оклеветать ее».

О клевете на Владыку мы уже говорили. О том, как злобно и мелочно унижали его, вынуждая появляться на подобных «сходняках», понимаешь, слушая рассказы о последних минутах жизни Владыки. Подобно бедному и назойливому просителю, митрополита томили в каком-то непонятном ожидании в неуютном, продутом сквозняками холле «Северной короны».

217

Ждали прибытия Собчаков. Собчаки задерживались.

Некоторые утверждают сейчас, что подобные Собчаку правители в своей русофобской мелочно-злобной ненависти к России и Православию превосходят и чекистов, расстреливавших десятками и сотнями русских священников.

Наверное, это не так...

Они не хуже и не злобнее сотрудников прежних чрезвычаек. Они такие же.

Митрополит Иоанн яснее других понимал это...

« ...Нынешние реформаторы-экстремисты, унаследовавшие худшие черты террористического "большевистского" самосознания, уже стоившего России невероятных жертв, ведут дело к созданию... чудовищной по своему цинизму системы власти - коррумпированной и безконтрольной, скрывающей за псевдодемократической риторикой полное презрение к закону» .

В начале девятого - Собчака нее еще не было - официанты принялись разносить соки.

Владыка благословил желающих выпить.

Самому Владыке стакан принесли отдельно. Он отпил глоток и отставил стакан. Сок был ледяным.

Теперь уже все увидели, как замерз Владыка. И снова келлейник Петр предложил принести из машины зимнюю рясу, но снова Владыка отказался.

- У вас не найдется какого-нибудь теплого помещения, где можно посидеть... - спросила у пробегавшего мимо администратора Наталья Александровна.

- Да-да, - на ходу ответил тот. - Вот туда пройдите, пожалуйста... По ступенькам вверх.

Но дойти до указанного предбанничка не успели. Когда двинулись к ступенькам лестницы, в холле наступила тишина и стало как будто еще холоднее. В вестибюле гостиницы появился Собчак. Со своей женой, Людмилой Нарусовой, он шел навстречу Владыке.

ТАК уже бывало в русской истории...

В трагедийной безысходности сопрягаются воедино противоположности. Вспомните «исповедника правды» святого митрополита Филиппа Колычева и кровавого палача Малюту Скуратова, явившегося к опальному Владыке, чтобы получить благословение на казнь Новгорода. Тогда в келье Отроч-Тверского монастыря Малюта задушил непокорного митрополита.

218

Нравы были простые и грубые...

Сейчас, ощерившись своей некогда знаменитой, демократической улыбкой, приобретшей, однако, в последние годы сходство с оскалом, Собчак протянул руку митрополиту.

- Как чувствуете себя? - спросил он.

Холод еще больше усилился. Владыка чувствовал только эту вползающую в него со всех сторон стужу...

Внимательно смотрел он на стоящего перед ним улыбающегося Собчака.

Как всегда, тот был развязен и, самоуверен.

Аппетит, как известно, приходит во время еды. Безвестный, не блещущий особыми талантами преподаватель университета, мечтавший о местечке в КПСС, за годы перестройки сделал головокружительную карьеру, но ему и сейчас мало было законных почестей, должностей, денег.

С местечковым энтузиазмом, пользуясь своим положением, благоустраивал он родственников. Супруга - героиня многочисленных разоблачительных репортажей невзоровской программы «600 секунд» - пристраивалась тогда в депутаты Государственной думы по партийным спискам объединения «Наш дом -Россия».

- Благословите, Владыка... - попросила, прерывая затянувшуюся паузу, кандидатка в депутаты.

Митрополит поежился от сковывающего его холода и поднял Руку для благословения...

Стоявшие рядом с митрополитом Иоанном спутники вспоминали потом, что, когда Владыка поднял руку, возникло такое ощущение, словно он увидел что-то неожиданное. Он смотрел не на Нарусову, не на Собчака, а куда-то сквозь эту чету.

Глаза его были широко открыты, и в них застыл ужас.

Нет нужды гадать, что мог увидеть митрополит...

Дела Собчака в Санкт-Петербурге сходны с последствиями ленинградской блокады. Может быть, глаза этих сотен тысяч казненных нынешними реформаторами-экстремистами и увидел поднявший для благословения руку митрополит...

Пальцы его, сжимавшие митрополичий посох, разжались.

Владыка, подхваченный сзади келейником Петром, медленно начал оседать, валясь на пол.

Митрополичий посох успела подхватить Наталья Александровна, не дала ему упасть.

Чета Собчаков, взвизгнув, отскочила от умирающего Владыки...

Наверное, только нашим не до конца изжитым в себе атеизмом можно объяснить извечное удивление: почему тот или другой человек умер так, а не как-то иначе...

219

Да потому, что смерть человеческого тела не является смертью души. Душа продолжает жить, уходя в жизнь вечную. Таким образом и смерть - это то, к чему человек идет, забывая порою, куда он идет на самом деле. И как бы искусно ни притворялся человек, в момент своей смерти он все равно неизбежно становится тем, кем был на самом деле, потому что невозможно притвориться, вступая в жизнь вечную...

Митрополит Иоанн никогда не кривил душой, открыто клеймил врагов Православия и России.

Но он был еще и одним из крупнейших иерархов Церкви, и освободиться от бремени административных забот не мог. Все время ему приходилось смирять себя, находясь в обществе людей, с которыми ему было тяжело.

Не благословить просящую благословения супругу Собчака Владыка не мог.

Но не смог и благословить.

Как мы знаем из нашей истории, и неблагословленный святым митрополитом Филиппом (Колычевым), состоялся поход Иоанна Грозного на Новгород.

И казнь тоже состоялась.

И жестоко пытали безвинных новгородцев, и, привязав к саням, десятками топили в Волхове.

И для сотен тысяч ограбленных, отброшенных в безлросветную нищету петербуржцев ничего не изменилось в жизни, когда так и не благословил чету Собчаков митрополит.

Не появились лекарства, не прибавилось достатка,..

Да... С точки зрения сиюминутной, практической пользы никакого значения совершенные двумя митрополитами поступки, разделенные столетиями, не имели, хотя и оплачены были немыслимо высокой ценой.

Но есть ведь и другой отсчет.

И о другой пользе, служащей спасению души, тоже не следует забывать...

Ну а главное, митрополит Филипп (Колычев) и не был бы «исповедником правды», если бы благословил карательный поход на Новгород.

И митрополит Иоанн тоже не был бы тем, кого узнала и кому поверила Православная Россия, если бы спокойно и безтрепетно благословлял всех врагов Отечества и Православия. . .

Человека определяет не то, что человек может. Человек может очень многое. И самый отъявленный негодяй способен искренне любить детей или хотя бы собак.

Способность человека совершать иногда благородные поступки тоже не говорит ни о чем.

220

В человеке принципиально важно то, чего он не может Не может убить. Не может предать. Не может украсть. Не может ненавидеть.

Собчак, к примеру, был и членом КПСС, и ярым антикоммунистом. Он произносил приветствие «Свидетелям Иеговы» и беседовал с новым митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским о сошествии Святаго Духа в день очередных выборов губернатора... Но это не меняло его сути, все время он оставался все тем же Собчаком, каким и был...

У митрополита Иоанна совсем другая жизнь.

Он вспоминал про случай, что произошел, когда ему было всего шестнадцать лет. Тогда, на танцплощадке, словно бы пелена спала с глаз. Вернее, не спала, а свернулась: справа - налево. И будущий архиерей увидел вдруг очищенным взором не веселящихся людей, а их настоящих хозяев - кривляющихся бесов, от которых исходил леденящий душу холод. Юноша бежал с танцплощадки. Бежал ко Христу...

Ко Христу отошел он и сейчас, спасаясь от надвинувшейся на него леденящей стужи...

ЧЕРЕЗ несколько дней после похорон митрополита Иоанна Сергей Астахов встретился с домочадцами Владыки и буквально по минутам расписал последние дни жизни митрополита...

Было двадцать часов тридцать пять минут, когда Владыка упал в холле «Северной короны».

Далее хронология начинает путаться. Путаница, психологически вполне объяснимая. Произошедшее было настолько неожиданным, что не могло не вызвать смятения. Кто-то хлопотал, чтобы вызвать «Скорую помощь», чтобы сообщить в резиденцию. Кто-то уже сделал это по радиотелефону. Собчак сказал, что «Скорая» уже вызвана по его каналам.

«Скорая» прибыла через пятнадцать минут. В Санкт-Петербурге некоторые шутники с мрачноватым юмором называют такие «Скорые» - машинами смерти.

В этой вызванной по спецканалам Собчака «Скорой» не оказалось необходимых лекарств.

Врачи сделали то, что могли сделать.

Уложили Владыку и подключили электрокардиограф. Валентина Сергеевна Дюнина, приехавшая из резиденции на Каменном острове, успела увидеть на экране последние всплески кардиограммы.

221

Сердце митрополита Иоанна остановилось. Протоиерей Павел Красноцветов читал отходную. Валентина Сергеевна стояла на коленях перед телом святителя и плакала.

Потом она вскочила и побежала к залу, где шел прием.

- Куда вы?! - остановила ее Нарусова.

- Где Собчак?! - спросила Валентина Сергеевна. - Надо вызвать реанимацию!

- Не тревожьте Анатолия Александровича! - сказала Нару. сова. - Анатолий Александрович занят.

- А вы стоите и наблюдаете, как умирает митрополит? -гневно сказала Валентина Сергеевна. - Вам же ведь стоит только кнопку нажать и реанимационная машина будет здесь!

- Первый снег... - сказала Нарусова. - Трудно добираться. Собчака все-таки вызвали.

Дожевывая на ходу бутерброд с икрой, он спросил:

- А что, разве «Скорой» до сих пор нет? Валентина Сергеевна махнула рукой и побежала назад. Сняла кофту с бухгалтерши Натальи Александровны, накрыла

Владыку. Под голову подсунула свое пальтишко. Владыка лежал горячий.

Левая сторона его лица стала сине-черной. Валентина Сергеевна знала, что это такое...

Специализированная «Скорая помощь» прибыла только через сорок минут.

- Готов! - посмотрев на Владыку, сказал врач с той «Скорой». Это, так сказать, основная канва события.

Собирая материалы для этого очерка, я пытался найти и свидетельства того, как реагировали, как вели себя другие приглашенные на презентацию лица.

К сожалению, тут и начинается путаница.

Одни свидетели утверждают, что Собчак растворился «аки дым». Другие говорят, что он участвовал в вызове по своим каналам «Скорой помощи», прибывшей в «Северную корону» без лекарств и необходимого оборудования.

Столь же разноречивы и свидетельства о том, состоялся все-таки банкет или нет.

Некоторым очевидцам казалось, что, когда умирал Владыка, из банкетного зала доносились резкие голоса, топот, словно там пировала нечистая сила...

Другие утверждают, что никакого банкета не было.

Еще когда только начал оседать на пол Владыка, все приглашенные на презентацию словно бы «размазались по стенам».

Противоречия, повторю, понятные, легко объяснимые.

Близкие митрополиту люди были слишком поглощены не-

222

жданной бедой, чтобы реагировать на что-то другое. Вообще, эта смерть в «Северной короне» из-за недомолвок, из-за стремления Собчака замять этот - выражение чиновника мэрии! -«инцидент», породила в городе немало слухов.

Мне, например, приходилось слышать версии, что якобы и в стакан с соком, поданный Владыке, было что-то подмешано и что машина без лекарств была Собчаком послана специально.,.

Лично мне эти предположения не представляются убедительными, хотя я тоже считаю, что митрополит Иоанн был убит.

Только убил его не сам Собчак, не какой-то конкретный злоумышленник, а система, выросшая в нашем городе: в городских больницах не хватало самых необходимых лекарств, из года в год ужимались штаты «Скорой помощи», деньги из городского бюджета растрачивались в ущерб городскому здравоохранению, образованию, культуре, общественному транспорту на помпезные «мэроприятия», которые и нужны были только для того, чтобы Анатолий Александрович мог себя показать на них.

Владыка Иоанн, несомненно, был убит, но убит точно так же, как сотни тысяч петербуржцев, к которым не приехала вовремя «Скорая помощь», которые не смогли купить себе нужных лекарств, необходимого питания. Убиты не потому, что они кому-то мешали, а потому, что они были не нужны нелюдям, взявшимся за управление городом.

Он, митрополит Иоанн, и умирал точно так же, как умирали тысячи и тысячи безвестных петербуржцев.

Умирал, как нищий, посреди роскошного холла «Северной короны».

И над ними, как и над Владыкой, равнодушно и устало звучал голос: «Готов!» И этот готов...

УШЕЛ из нашего мира великий праведник и молитвенник митрополит Иоанн.

Выкраивая время среди своих многотрудных забот, снова и снова взывал он к нам:

«Люди, люди!.. Несчастные, заблудшие, возлюбленные соотечественники мои... Одумайтесь, исправьтесь, взгляните здраво - на что вы тратите свои силы, ради чего истощаете таланты?.. Богатство? Власть? Почет? Что из этого вечно, что сможете вы взять с собой, когда, окончив земной путь, предстанете пред Высшим Судией человеческих поступков, слов и помыслов Всеведущим обличителем наших тончайших сердечных движений?

223

Вспомни, народ русский, страшное в своей непреложности обетование Господа: *'В чем застану, в том и сужу!" В чем же ныне застанет нас посещение Божие? В междоусобицах и политических распрях?.. В безпощадной борьбе за посты, чины и деньги - борьбе на развалинах великой державы, нами же преданной и проданной. Державы, созидавшейся из века в век трудами и потом многих поколений наших пращуров, а ныне - в одночасье разрушенной, растерзанной во имя удовлетворения мелких и гадких страстишек... Плачет сердце, глядя на растерзанное, одурманенное Отечество, полнится жалостью и скорбью душа...»

Снова и снова пытался объяснить, втолковать митрополит Иоанн нам, еще только пытающимся очнуться от атеистического сна, согражданам, что происходит, куда пытаются увлечь нас лжеучителя и лукавые проповедники.

Ну а то, чему он не успел научить в своих статьях, беседах, книгах, он научил нас, объяснил нам своей кончиной...

Нет! Смерть не конец жизни,..

Не потому ли, и не помня, что ждет всех нас в конце земного пути, и все-таки помня, так внимаем мы рассказам о последних минутах любого человека? И не зная, мы все-таки знаем, что эти минуты - самые главные для любого из нас...

И не потому ли так, всегда врасплох, застает нас смерть самых близких людей. Всегда - это сумятица, горькая печаль, безтолковщина, связанная с похоронами...

К ночи снегопад утих...

Засыпанный снегом город сделался чистым и светлым...

В такую же пору, задушенный Малютой Скуратовым, ушел из земной жизни другой русский митрополит - «исповедник правды», святой Филипп Колычев...

В резиденции тело митрополита Иоанна положили перед входом в домовую церковь на сдвинутые журнальные столики, такие же, что видела накануне во сне Валентина Сергеевна Дюнина.

Столики покрыли ковром.

В изголовье перед большим образом Тихвинской Богородицы стояла икона Иоанна Кронштадтского. На табуретке - свечи.

Говорят, что Владыка долго не остывал. Читавший Евангелия священник в два часа ночи дотронулся до руки митрополита. Рука была теплой...

Эта духовная теплота ощущается и на могиле Владыки. Зима в этом году выдалась холодной, но у могилы возле монастырской протоки всегда тепло...

224

ЭПИЛОГ

Тысячи петербуржцев пришли проститься с Владыкой.

Свято-Троицкий собор оказался неспособным вместить столько народа, и люди часами стояли на улице, на холоде. Время от времени из храма выносили потерявших сознание людей...

Собор был открыт всю ночь... И не только петербуржцы пришли в тот день в Александро- Невскую лавру. Проститься с Владыкой ехали люди из Москвы, из Самары, из больших и малых городов России, из самой дальней дали, до которой достигало слово Владыки.

И кого только не было в толпе.

Старые и молодые, писатели и рабочие, художники и крестьяне, коммунисты и монархисты... Казалось, вся многоликая Россия собралась в этот ноябрьский день в лавре, чтобы проводить в последний путь своего учителя и заступника...

Говорят, что уже у гроба Владыки начались исцеления.

Пришла проститься с ним женщина с темной, опухшей рукой. Сколько она ни ходила к врачам - ничего не помогало... А тут, в соборе, дотронулась больной рукой до гроба Владыки ~- и с похорон уехала уже совершенно здоровой—

Рассказывают, что в тот вечер, когда умер Владыка, зазвонил колокол в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре.

На колокольне в это время никого не было...

Сначала особого значения этому никто не придал, но потом пришло известие о кончине митрополита Иоанна.

Оказалось, что колокол прозвонил именно в ту минуту, когда скончался великий русский святитель...

А Валентина Волкова из Горно-Алтайска болела в эти горестные дни... И у нее, и у мужа стояла высокая температура. Лежали и смотрели по телевизору репортаж о похоронах митрополита Иоанна.

225

«Я никогда не слышала о Владыке Иоанне, - рассказывает Валентина Волкова, - ничего не читала, но мне стало так нестерпимо жаль, так обидно и горько за архипастыря, за всех нас, что я стала плакать и молиться: "Господи, не ведают, что творят! Прости им... Помяни, Господи, митрополита Иоанна во Царствии Твоем, упокой его среди святых Твоих".

Смотрю - а он стоит у кровати мужа и крестообразно кропит его водой. Потом меня. Одет в торжественное одеяние митрополита нежно-кремового цвета, особого блеска нет, но все такое красивое!.. Ну, думаю, стыд-то какой - священнослужитель у нас, а мы и встать не можем. Хотела подняться -и не смогла. Смотрю - а никого нет. Так было жаль!

Рассмотрела я все ясно-ясно. Лицо, одежду, взмах руки, кропильницу...»

20 июля 1990 года Владыка Иоанн был назначен на Ленинградскую кафедру, как раз накануне празднования явления иконы Пресвятой Богородицы в Казани в 1579 году, а хоронили его 4 ноября в день празднования Казанской иконы Божией Матери, в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 году..

«Когда гроб опускали в могилу, я заметила белого голубя, который, сделав несколько кругов над местом погребения, вознесся в небо и стал невидим... - вспоминает Елена К. -Ранним утром следующего дня, перед отъездом в Самару, я еще раз посетила могилку, чтобы проститься с Владыкой и рассказать ему все, что было в моей душе. Я знала и чувствовала, что он меня слышит и понимает. Затем я отправилась в его бывшую резиденцию и с позволения одной матушки побывала в келье Владыки, и в той комнате, где когда-то он сам принимал. Все здесь напоминало о Владыке. Мысль о том, что его уже нет, снова повергла меня в грусть... Я обратила внимание на то, что жил он весьма просто и скромно - в ванной комнате висели его заштопанные носки...»

Похоронили Владыку в архиерейском уголке на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. За оградой нескончаемым потоком несутся машины, а если повернешься, стена, на которой еще недавно можно было увидеть надпись, извещающую, что здесь после революции расстреливали монахов...

Надпись эта была - чуть наискосок от деревянного креста над могилой Владыки. А между ними - могилы, могилы...

Здесь и могила святого митрополита Вениамина, тоже расстрелянного большевиками.

Здесь вся история Русской Православной Церкви, весь крестный путь, пройденный ею в этом веке. Путь, который и сейчас так же тяжел, как и семьдесят лет назад...

226

Я завершаю работу над этой книгой ровно шесть лет спустя после кончины Владыки, как раз ва Казанскую 2001 года...

С годами все яснее и четче понимаешь, что, вероятно, никто не смог сказать о нашем времени так глубоко и так четко, как митрополит Иоанн.

Несколько лет назад я обратил внимание, что статьи и книги митрополита Иоанна дают более полные и исчерпывающие ответы на вопросы современной, текущей жизни, чем многие, самые добросовестные разработки сегодняшних политологов.

И с каждым годом это ощущение становится все сильнее...

Вчера была Дмитровская суббота, мы были в церкви, и, когда священник отец Евстафий читал поминальные записки, меня поразило, как часто, практически в каждой второй записке, звучит имя митрополита Иоанна.

Никого не поминают так часто, как его...

Были мы, в годовщину смерти, и на его могилке.

И с утра шел дождь, непогода, сырость, как и пять лет назад, когда не стало митрополита Иоанна.

А на архиерейском кладбище в лавре люди, люди...

Я пришел около пяти часов вечера, навстречу, почти так же густо, как по Невскому, народ. Только лица другие, не такие, как на проспекте... Потом стоял возле могилы, пока служили панихиду, разглядывал лица.

И то ли от того, что все с зажженными свечками стояли в сгущающихся сумерках, то ли от панихидного пения, но очень похоже было на картину Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни». Впрочем, свечки тут, конечно, не главное.

Главное - лица людей... Русские... Православные...

И звучали слова молитв, и проносилось - Господи, помилуй! - шелестом по толпе, и все ярче в сгущающихся сумерках разгорались огоньки свечей, и все ярче разгорался ответным светом крест на могиле митрополита, сумевшего собрать вокруг себя в такие трудные годы русских людей...

Звучали молитвы и как бы сливались с огоньками свечей огни подступившего к кладбищу города - казалось, спешат с зажженными свечами к могиле митрополита Иоанна и те, кого мы не видим...

А непогоды, весь день изливающейся на город, словно и не было. По-летнему теплыми сделались сумерки.

Много было знакомых...

- А мы с утра здесь... - сказал знакомый казак.

- Что же так? - спросил я. - Охраняете?

- Порядок поддерживаем... У нас здесь, как атаман говорит, пост номер один...

4 ноября 2001 г., СПб.

227

ОЧЕРКИ РУССКОГО САМОСОЗНАНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

САМОДЕРЖАВИЕ ДУХА

Отче наш. Иже еси на небесех!

Да святится Имя Твое в России!

Да приидет Царствие Твое в России!

Да будет воля Твоя в России!

Ты насади в ней веру истинную, животворную!

Да будет она царствующею и господствующею в России,

А не уравненною с иноверными исповеданиями и неверными.

Да не будет сего уравнения с неравными,

Истинного исповедания неимеющими!

Истина не может быть сравнена с ложью

И правда веры с неправыми исповеданиями.

ИСТИНА ГОСПОДНЯ ПРЕБЫВАЕТ ВОВЕК (Пс. 116. 2).

Молитвенное воззвание святого праведного

о. Иоанна Кронштадтского.

Созерцательное подвижничество.

Выписки из дневника за 1906 1907 гг.

НО ИЗБАВИ НАС ОТ ЛУКАВАГО…

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

ПЕРЕСТАЛИ понимать русские люди, что такое Русь! Она есть Подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский»1. Эти слова всенародного российского пастыря, святого праведного отца Иоанна Кронштадтского как нельзя более злободневны сегодня, когда решается судьба Отчизны. Наше будущее зависит от того, сумеем ли мы _ныне восстановить историческую преемственность русской жизни, осознать себя продолжателями великого русского дела, хранителями и защитниками духовных сокровищ тысячелетней российской истории.

Горе нам, если под грузом тягот и лишений нынешней смуты, перед лицом предательства, ненависти и злобы, обрушившихся на нас со всех сторон, дрогнем и отречемся от служения, дарованного Господом нашему народу за веру и верность, самоотверженность и готовность к безкорыстной жертве.

Тяжко смотреть на разорение державы Российской. Пророческим набатом звучат сегодня давние призывы великого Кронштадтского старца: «Да подумайте же вы, русский народ, трезво, здраво - к чему вы стремитесь? К низвержению всякого общественного строя и уклада житейского, к хаосу общественному? Познайте вы, ведь это дьявольские, а не Божеские дела! Вы забыли Бога и оставили Его, и Он вас оставил Своим отеческим промыслом и отдал вас в руки собственного необузданного, дикого произвола: вы губите и себя, и Россию. Опомнитесь, одумайтесь, покайтесь, исправьтесь... Господи – всемо-

230

гущий, всеблагий, премудрый Царь царств земных! Устрой и утверди русское царство с русскою Православной Церковью на непоколебимом Камне, каковой еси Ты, Иисусе Христе, Боже наш! Да не поколеблют державы Российской инородцы, и иноверные, и инославные! Сохрани целость державы и Церкви всемогущею Твоею Державою и правдою Твоею!»2.

Сейчас впору нам всем присоединиться к молитвенному воплю угодника Божия, взывая ко Господу об избавлении от страшной напасти - от пленения сатанинского, в коем вот уже многие десятилетия страждет Святая Русь: «Отче наш!.. Не введи нас во искушение, но ИЗБАВИ НАС ОТ ЛУКАВА-

го...».

Это седьмое, последнее прошение молитвы Господней знакомо каждому христианину. Звучит оно в домашних молитвословиях, возносится под сводами храмов Божиих. Но каждый ли знает, о чем оно? Казалось бы, ответ прост. Лукавый - это дьявол, источник и причина всякого греха и страсти: злобы, зависти, пОхоти, тщеславия, гордости, ненависти... «В конце говорим: но избави нас от лукаваго, разумея под тем всякие беды, которые в сем мире замышляет против нас враг и против которых у нас будет верная и крепкая защита, если избавителем от них будем иметь Бога, если по нашему прошению и молению Он будет подавать нам Свою помощь», - поучает святой Ки-приан3.

Воистину так! Но почему же часто безсильна наша молитва? Почему нередко остаются холодными и черствыми наши сердца? Есть в этом какая-то тайна... Есть. Но тайной она остается только для нас - современных немощных христиан, христиан скорее по имени, чем по духу. Для нас, молящихся об избавлении от своих личных, малых скорбей и соблазнов, устами произнося «избави нас», а на деле разумея «меня, меня»! Эта тайна - тайна церковной СОБОРНОСТИ, когда КАЖДЫЙ молится и просит за ВСЕХ, как за себя.

Мы забыли, что мы НАРОД, русский православный народ, народ Божий, и многие беды наши - личные, мелкие - суть лишь следствия одной великой всенародной беды: безудержного разгула в России безбожия и сатанизма. А мы все будто чужие друг другу. Каждый сам за себя, каждый сам по себе. И в молитве, и в жизни. И в Церкви, и в миру. Может, стоит оглянуться, прислушаться? Из глубины веков доносится до нас увещевающий глас святоотеческих поучений, «Мы не говорим: "Отче мой, иже еси на небесех - хлеб мой даждь ми днесь", - вразумляет тот же святой Киприан. - Каждый из нас не просит об оставлении своего только долга и не об одном себе молится, чтобы не быть введену во искушение и

231

избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, то молимся за весь народ, потому что все мы составляем едино»4.

В надежде на помощь Божию, осознавая безмерную важность задачи и слабость собственных сил, спешу внести свою лепту в это великое дело.

Господи, благослови!

ВЫ ЖЕ РОД ИЗБРАН

ЧУДО КРЕЩЕНИЯ РУСИ

Рюрик Новгородский 862-879

Олег (879, 882)-912

Игорь Рюрикович 912-945

Ольга, святая 945 — (957. 966)

Святослав Игоревич (957, 966) -972

ОГЛЯДЫВАЯ русскую историю, православный наблюдатель повсюду находит несомненные следы промыслительного Божия попечения о России. События здесь происходят почти всегда вопреки «объективным закономерностям», свидетельствуя о том, что определяют историю не земные, привычные и, казалось бы, незыблемые законы, а мановения Божий, сокрушающие «чин естества» и недалекий человеческий расчет,

Чудо сопровождает Россию сквозь века. В конце X века вошли в купель святого крещения племена полян, древлян, кривичей, вятичей, радимичей и иных славян. Вышел из купели - русский народ, в течение шести веков (с X по XVI) вдумчиво и сосредоточенно размышлявший о месте Святой Руси в мироздании, пока, наконец, в царствование Иоанна IV не утвердился в своем национально-религиозном мировоззрении. И все это - вопреки обстоятельствам, условиям, возможностям, выгоде, расчету.

С этого «вопреки» и начинается русская история. Ибо угодно было Господу явить здесь чудо крещения, положившего начало

233

тысячелетнему служению соборного и державного православного народа тогда, когда это казалось невозможным и невыполнимым. Чтобы показать это с ясностью на исторических примерах, обратимся к моменту, когда Русь еще пребывала в языческом заблуждении, не догадываясь о своей будущей великой судьбе.

СЛАВЯНСКОЕ ЯЗЫЧЕСТВО

«БЕЗЗАКОНИЯ МОЯ ПРЕВЗЫДОША ГЛАВУ МОЮ…»

КОРНЯМИ своими славянское язычество уходит в седую древность. В его основании (как и всякой религии) лежит некоторая духовная реальность. И хотя мы лишены возможности непосредственного видения духовных источников, но все же можем судить о них, памятуя слова Господа: «По плодам их узнаете их». Плоды язычества с его безнравственностью и жестокостью не оставляют сомнений в разрушительной богоборческой сущности того начала,

234

которое стремится к воплощению через многочисленные языческие культы. И славянское язычество не было исключением.

Основание языческого мировоззрения покоится на утверждении, что добро и зло есть два самостоятельных, равнозначных, совечных начала бытия мира. Эта поистине дьявольская выдумка отрицает всемогущество Божие, Его благость и милосердие, лишает человека нравственных опор. Ведь если добро и зло равноправны и равно естественны для человека, то чего же стесняться, что зло действует в нас? Мерилом дел и поступков человеческих в таком случае не может быть нравственный идеал, воплощенный в заповедях Божиих и церковном предании. Человек сам по себе есть мера всего, и «естественные» человеческие порывы и склонности не подлежат «лицемерному» осуждению. В этом случае грехи и страсти обретают «законные» права на существование, а зло становится достойным почитания не менее добра. И религиозные формы этого почитания - неотъемлемая часть любого языческого культа. Проще сказать, в основании язычества лежит более или менее откровенный сатанизм, неизбежно проявляющий себя жестокостью и безнравственностью.

Единственной религией мира, со всей полнотой свидетельствующей об абсолютности добра, блага и любви, является христианство. Таинственно и непостижимо, но явственно и ощутимо действует в Церкви Вечный Всемогущий Всеблагой Бог - Вседержитель мира и Спаситель рода человеческого, свидетельствуя человеку «пред лицем его» о Себе: «Знай, что Господь, Бог твой, Бог верный, человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и истинный» (Втор. 7, 9, Исх. 34, 6).

Чтобы понять, какой благодатный переворот произвело в наших предках приобщение к Православию, стоит кратко описать их дохристианские обычаи. Древние славяне рассматривали мир как арену борьбы между добрым Белбогом и злым Чернобогом. И тот, и другой требовали соответствующих жертв. Мнимая самостоятельность злого начала служила оправданием его неизбежности, рождая культовые формы славянского сатанизма, обретшие позднее свое законченное воплощение в почитании Перуна - верховного божества языческого пантеона дохристианской Руси.

Летописи XI века, рассказывая о столкновении славян с Византией, самым мрачным образом изображают их жестокость. В середине десятого века, незадолго перед крещением, русы в войне с империей, высадив десант на северном побережье Малой Азии, отличились таким зверством, какое было непривычным даже в те суровые времена. Пленных распинали, рас

235

стреливали из луков, вбивали гвозди в черепа. Жгли монастыри и церкви, оставляя после себя горы трупов и груды дымящихся развалин. В 971 году после боев у Доростола между ратью Святослава и византийским императором Цимисхием русы принесли в жертву богам Множество пленников. Византийским историком Львом Диаконом это описано так: «И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разожгли много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили (несколько) грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра (Дуная)»5. Собираясь заложить Новгород, народные старшины по указанию жрецов велели в основание городской крепости замуровать ребенка как «строительную жертву» богам6.

Столь же безпощадны были и семейные обычаи. Вместе с умершим воином на погребальном костре сжигались и его жены (одна или несколько - славяне признавали многоженство). Этот жуткий обряд подробно описал арабский путешественник Ахмед Ибн-Фадлан, оказавшийся в 922 году очевидцем погребения знатного руса. (Ибн-Фадлан попал на Волгу в качестве посла халифа Ал-Муктадира, к нему относились с соответствующим уважением и даже дали толмача, объяснявшего все происходящее)7.

Закон дозволял матери умертвить новорожденную дочь, если ее рождение казалось излишним. В свою очередь, признавалось и право детей на убийство родителей, обременяющих семейство старостью или болезнью. Межродовые распри передавались из поколения в поколение, подогреваемые обычаем кровной мести, удовлетворявшейся лишь смертью обидчика или его потомков.

Справедливости ради надо сказать, что современные историки

236

отмечали и привлекательные черты славян, говоря, что они не знали ни хитрости, ни обмана, хранили древнее простодушие и простоту нравов. С пленными, оставшимися в живых, наши предки обходились дружелюбно, назначая лишь определенный срок их рабства, по истечении которого пленник мог, по выбору, либо покинуть своих бывших хозяев, либо остаться с ними жить на равных правах, как вольный человек.

Свято соблюдаемый обычай гостеприимства делал славянские земли безопасными для путешественников, и хозяин головой отвечал обществу за безопасность гостя-чужеземца. Купцы тем охотнее посещали славян, что между Последними не было ни воров, ни разбойников, хотя выгодной торговли в славянских землях ждать не приходилось - суровые воины не знали роскоши и не ценили золота.

Вопреки всем обстоятельствам, первоначально складывавшимся неудачно для Православной Церкви, сверхъестественный Промысел Божий изъял Россию из тьмы язычества. По всем человеческим расчетам, приняв христианство, Русская земля должна была бы потерять свое единство, или же, сохранив целостность, закоснеть в неисправимом языческом упорстве. Находясь на перекрестке дорог, там, где переплетались и сталкивались интересы мусульманского Юга, православного Востока, католического Запада и хищного иудейского Хазарского каганата, Русь должна была бы ради спасения своей целостности хранить и свою религиозную самобытность. Казалось, ей предназначена судьба языческой империи. Любые уступки соседям должны были бы привести к неминуемому разделу Руси на «зоны влияния» мусульманства, иудаизма и христианства с последующей утерей государственного, религиозного и национального единства. История южных славян подтверждает это ~ когда-то единый народ разделился на православных сербов, католиков-хорватов и даже славянских мусульман, ожесточенно враждующих ныне между собой,*

Не менее поучителен и пример Золотой Орды. Основанная Батыем в 40-х годах XIII века после набега на Европу, завершившегося выходом татарской конницы к побережью Адриатического моря, Орда два столетия являлась одним из самых мощных государств мира. Внутреннее единство поддерживалось религиозной самобытностью, основывавшейся на совокупности многочисленных племенных культов. Это позволило Орде

---

*В IХ веке под влияние Рима попали хорваты, в битве с войсками султана Мурада І в Τ 389 году на Косовом поле лишились своей независимости сербы, последовавшее в XV веке включение Сербии в состав Османской империи послужило отправной точкой формирования славянской мусульманской общины. А ведь когда-то было одно племя с общим языком, традициями и нравами'

237

не только покорить огромные территории, но и благополучно пережить целую серию гражданских войн. Но когда в 1313 году хая Узбек принял ислам и объявил его государственной религией, это стоило Орде существования. Ее распад показывает, какова была бы судьба России, если бы все текло «естественным* образом. Похожесть событий необычайна. И там и тут - новая вера распространяется верховной властью. И там и тут - религия единобожия призвана заменить древние языческие обряды. И там и тут - обращение завершает период междоусобиц. И там и тут - дикий, воинственный народ, отсутствие жесткого государственного единства, наличие как сторонников, так и противников новой религии. Совпадения можно перечислять и дальше. Тем более примечательна -дивны дела Твои, Господи! - полная противоположность следствий перемены веры. Святой равноапостольный князь Владимир возвеличил свою родину, а хан Узбек свою погубил. Вспыхнувшая религиозная междоусобица стала для Орды роковой, положив начало ее дроблению с последующим завоеванием бывших ордынских земель растущим и крепнущим русским государством. Что теперь - Орда, и что ~ Россия?' А ведь, судя по всему, в X - XI веках Русь ждала та же участь, что постигла татаро-монгол в XIV - XVI веках.

ТРИ КРЕЩЕНИЯ РУСИ

УЧЕНЫЕ много спорили о достоверности летописного известия о «призвании варягов». Было ли оно в действительности, сказать трудно, да и не в этом дело, ибо сам факт появления в середине IX века на Русской земле новых государственных образований не подлежит сомнению. Летопись свидетельствует, что первыми русскими князьями стали братья Рюрик, Синеус и Трувор, правившие соответственно в Новгороде, Б ел озере и Изборске. 862 год по Рождеству Христову принято считать годом рождения русской государственности. Рюрик, старший из братьев, пережил их и, присоединив области родственников к своей, стал основателем единого княжества и родоначальником династии. На протяжении более 700 лет Рюриковичи под покровом Божиим вели Россию путем исповеднического служения. Хотя сам Рюрик и был, вероятно, язычником, но первое крещение Руси состоялось еще при его жизни.

Киевские князья Аскольд и Дир, собрав дружину, на двухстах ладьях по Днепру вышли в Черное море, опустошили на своем пути побережье и осадили Константинополь. Нападение оказалось неожиданным и стремительным. Императора Михаила

238

III в столице не было - он возглавлял армию в войне с мусульманами и, несмотря на все старания, даже вернувшись в город, не мог организовать надежную оборону. Царьград спасся чудом. После молебна патриарх Фотий погрузил в море одну из главных святынь

города - ризу Божией Матери, хранившуюся во Влахернской церкви. Налетевший после этого шторм разметал корабли русов, уничтожив большую часть флота и сделав дальнейшую осаду невозможной. Пораженные князья прислали в Константинополь посольство с просьбой о крещении. Это и было первое, «Аскольдово» крещение Руси*.

В 866 году в своей окружной грамоте, разосланной восточным епископам, патриарх Фотий писал: «Россы, славные жестокостью, победители народов соседних, в гордости дерзнувшие воевать с Римской империей,

уже оставили суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши, быв еще недавно злейшими врагами. Они уже приняли от нас епископа и священника, имея живое усердие к христианскому богослужению». В это время Россия числится 60-м архиепископством среди епархий Константинопольского патриархата. Казалось бы, крещение Руси состоялось. Но, увы - оно не оставило заметного следа в рус-

---

*Сохранилось предание, согласно которому Аскольд и Дир, принявшие христианство, по возвращении в Киев вызвали недовольство горожан-язычников. Когда язычник князь Олег подошел к Киеву, народ выдал ему Аскольда и Дира, которых он умертвил3.

-ской истории. Следствием его стало лишь появление христиан в княжеской дружине, никак не повлиявшее на распространение христианства в народе.

Почти одновременно с походом киевских князей на Царьград, в южных русских областях святой Кирилл, просветитель славян, крестил двести семейств, у которых нашел Евангелие и Псалтирь своего же перевода. Для обращенных был послан митрополит Михаил, крестивший все племя во главе со старейшинами. И этому крещению предшествовало чудо – брошенное по требованию язычников в костер Евангелие не сгорело. «Прииде Михаил митрополит в Русь, - повествует летописец, - послан от Василия Македона, царя греческого и Фотия патриарха, иже уверяя Русь верже Евангелие во огнь и не изгоре. И сим чудом ужаси Русь и многия крести». Но и это крещение Руси не оказало влияния на ее судьбу. Очаг православия на юге земли Русской со временем то ли угас, то ли оказался столь слабым, что не смог просветить окрестную языческую тьму 9.

Наконец, третий раз Русь была крещена в 957 году в лице святой равноапостольной княгини Ольги, приехавшей для этого в Константинополь 10. Крестил ее сам патриарх, благословивший Ольгу по совершении таинства дарственным крестом с надписью: «Земля русская воздвигнута для жизни в Боге крещением блаженной Ольги». И опять, несмотря на то, что в отсутствие сына - воинственного Святослава - Ольга была правительницей страны, христианство на Руси, даже пользуясь ее покровительством, не прививалось. Были и церкви, и христианские общины, но лишь в больших торговых городах, где всегда собирались люди самого разного вероисповедания. Народ же продолжал коснеть в язычестве.

Более того, русское язычество крепло. В 945 году по Рождеству Христову на киевский престол взошел молодой Святослав - первый великий князь, о славянском происхождении которого мы знаем несомненно. Пока он был ребенком, за него сильною рукою правила мать - мудрая и властная Ольга, жестоко покаравшая древлян за убийство мужа и походом на север присоединившая ко княжеству земли по Мете и Луге. Ребенок вырос, стал воином и, вдохновляемый жрецами во славу древних богов, провел ряд блестящих походов, освободивших Русскую землю от остатков влияния Хазарского каганата, заложив тем самым прочное основание русской государственности.

Хазарский каганат встал на пути молодой русской державы в IX веке, когда еврейская община Хазарии добилась господствующего политического и экономического положения в стране. Оставаясь чуждыми коренному населению, иудеи с помощью наемных мусульманских войск сумели подавить всякое сопротивление и сделать Хазарию опорным пунктом своего экономического могущества. Политика каганата осуществлялась в интересах торговой еврейской диаспоры, извлекавшей огромные прибыли из работорговли и Великого шелкового пути, пролегавшего через земли Хазарии.

Начавшийся в VIII веке развал арабского халифата открыл торговые пути с Запада на Восток, и этим не замедлили воспользоваться иудейские дельцы, видевшие в финансовом могуществе первый шаг на пути создания вожделенного всемирного еврейского государства, о котором учили талмудисты-раввины. Купцы получили название «рахдониты», что в переводе с персидского означает «знающие дороги». Основу этого торгового клана составили выходцы из Вавилонской общины, покинувшие Иран после того, как халиф Абд ал-Мелик в конце VII века предпринял ряд мер, направленных на ограничение вмешательства иудеев в дела страны. К ним в VIII веке присоединились евреи из Византии, и это объединение завершило создание мощной международной торговой организации, оказывавшей в своих религиозно-национальных интересах сильнейшее влияние на всю мировую политику.

Императоры династии Каролингов на Западе получали средства для финансового обезпечения своих планов от иудеев-рах-Донитов. Мусульманские властители Испании воевали с хрис-

241

тианами на еврейские деньги. Евреи освоили не только восточный путь, по которому шелк обменивался на золото, но и северный - из Ирана на Каму, по которому меха обменивались на серебро. Хазария лежала как раз на перекрестке этих путей, что придавало ей особое значение в системе хозяйственных связей иудейской общины.

Славянские земли в ІХ-Х веках стали для иудейских купцов источником «живого товара». Русские рабы и рабыни во множестве отправлялись в страны исламского мира, где юноши высоко ценились за здоровье и силу, а девушки - за красоту. Но главная цель славянской политики Хазарского каганата была иной. Собственно, этих целей было две. Ближайшей -являлось всемерное политическое и военное ослабление русского государства, его превращение в младшего партнера и данника, чьи войска можно было бы с успехом использовать против ненавистной православной Византии. Конечной же целью было разрушение Киевского славянского княжества с последующим включением его земель в состав каганата или создание еще одного иудаизированного, подобно Хазарии, государства на торговом пути «из варяг в греки». Такой исход сделал бы евреев финансовыми и торговыми господами всего евроазиатского пространства - от границ Китая до Пиренейского полуострова.

Итак, в X веке иудейская диаспора стояла на пороге невиданного взлета. Казалось, «избранный народ» через тысячу лет после сокрушительного военного поражения, нанесенного ему легионерами Рима, и не менее сокрушительной духовной катастрофы, вызванной страшным преступлением богоубийства, осуществит все же свою вековую мечту о мировом господстве. Дело было за малым - уничтожить нарождавшуюся молодую и неопытную Русь. В это тревожное время у кормила Русской земли оказались два человека, чья деятельность и определила неудачный исход всемирного еврейского предприятия. Это были язычник - князь Святослав и его мать - христианка княгиня Ольга.

СВЯТОСЛАВ

О, ДОРОГОЕ мое дитя! - говорила Святославу блаженная Ольга. - Нет иного Бога ни на небесах наверху, ни на земле внизу, кроме Того, Которого познала я, Создателя всея твари Христа Сына Божия... Послушай меня, сынок, прими веру истинную и крестись, и спасен будешь». Однако речи эти, как свидетельствует летописец, подобны были попыткам сеять на воде - князь

342

оставался холоден и непреклонен. «Если бы я и хотел креститься, - отвечал он матери, - никто бы мне не последовал и никто бы из моих вельмож не согласился этого сделать. Если один я закон христианской веры приму, тогда мои бояре и прочие сановники вместо повиновения мне будут смеяться надо мной... И что мне будет самодержство, если из-за чужого закона все меня оставят и я буду никому не нужен»*.

Благодатный церковный опыт Ольги оказался недоступен ее строптивому сыну. Плакала мать, скорбя, в молитве изливая Богу свою печаль, прося вразумления, милости и защиты. «Премилостивый Господи, Боже мой Иисус Христос, - взывала княгиня, - прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя: приклони ухо Твое ко мне и услыши молитву мою... Помощник ми буди и не остави мене, Боже Спасителю мой, яко отец мой и мати моя оставили мя, и супруга я лишилась. От него единственного сына прижила, и тот непокорив и неверен... Я, Господи, на милость Твою уповаю, и на множество щедрот Твоих надежду души моей возлагаю, и к Тебе, прибегая, молюсь: научи меня творить волю Твою и спаси меня от рода лукаваго, от множества язычников. И хоть они ушли от Твоей благодати, но Ты, Владыко, человеколюбия ради не пренебреги ими, но посети и вразуми, приведи их к познанию Себя... Пусть они, просвещенные Тобою, когда-нибудь прославят имя Твое пресвятое, Отца и Сына и Святаго Духа из рода в род и

во веки. Аминь».

Бог внял материнской мольбе. Дело обернулось так, что ревностный язычник и непримиримый враг христианства Святослав, как никто другой, способствовал разрушению самого главного внешнего препятствия на пути православия в России. Суровый и жестокий воин, он своими дерзкими походами уничтожил Хазарию и укрепил русское государство, расчистив, таким образом, путь к служению, благодатное призвание на которое последовало тремя десятилетиями позже - в таинстве святого Крещения. Мать Святослава - святая равноапостольная княгиня Ольга - не дала угаснуть в народе слабой искре христианства, всеянной тремя «неудачными» крещениями, которая вспыхнула ярким светом на Святой Руси в результате чудесного обращения ее внука - князя Владимира.

Святослав сохранил единство Руси, защитив ее от внешних врагов, угрожавших молодому государству с юго-востока. Ольга удержала нарождающееся русское христианство от растлевающего еретического влияния католицизма, грозившего ему с северо-западного направления. Святослав спас государственное

---

*Текст монолога, взятый из Степенной книги, переведен на русский язык.

243

тело России. Ольга не дала смутить ее неискушенную юную душу. Такое сочетание, вопреки всякому человеческому предвидению, готовило Русь к христианскому прозрению, хотя временами казалось, что новое государство умрет, едва успев родиться.

К середине X века киевский князь стал вассалом иудейского царя Хазарии. Произошло это после карательного похода «досточтимого Лесаха» - еврейского полководца, который во главе наемной армии отбросил русов от берегов Азовского моря, опустошил страну и осадил Киев. Около 940 года от киевского князя отпало Днепровское левобережье, земли угличей и тиверцев в низовьях Днестра и Дуная попали в руки печенегов, кривичи создали свое независимое Полоцкое княжество. Под мощным воздействием хазарских евреев Русь разваливалась на глазах, превращаясь в вассала иудейского каганата, вынужденного не только платить ему дань, но и воевать за его интересы, совершенно чуждые славянам. «Тогда стали русы подчинены власти хазар», - гордо сообщает современный еврейский автор11.

Еще в самом начале IX века власть в Хазарском каганате захватил некий влиятельный иудей Обадия. Он превратил хана из династии Ашина в марионетку и сделал талмудический иудаизм государственной религией Хазарии. С тех пор ее политика преследовала цели, проистекавшие из мессианских чаяний раввинов и их неутолимой ненависти к христианству. Первой заботой хазарских иудеев традиционно стала забота о богатстве. Через тысячу лет после того, как еврейство отвергло Спасителя, иудеи-рахдониты продолжали свято верить, что путь к господству над миром (якобы обещанному им Самим Богом) один - золото.

Богатство давало возможность подкупать союзников и нанимать воинов. Все это: торговое имущество, купленные союзники и воины-наемники - было брошено к достижению заветной цели: уничтожению или ослаблению ненавистного оплота Вселенского православия - Византийской империи.

В 939 году по Рождеству Христову войну против Византии развязал хазарский царь Иосиф, который начал с того, что «низверг множество необрезанных», то есть попросту перебил христиан, живущих внутри Хазарии12. Затем хазарское войско вторглось в Крым, взяло там три города, «избив мужчин и женщин», и осадило Херсонес, где нашли себе убежище уцелевшие христиане. Составной частью кампании стал поход на русские земли, закончившийся подчинением киевского князя Игоря. Он обещал «платить даиь кровью», то есть в войне Хазарии с Византией выставить свою дружину против империи

244

на стороне каганата. Этим, возможно, и объясняются два его похода на Царьград, последовавшие одни за другим в 941 и 944 годах.

Подчинение Хазарии сыграло роковую роль и в жизни самого Игоря. Общепризнано* что он был убит древлянами при сборе дани. Но остается открытым вопрос: для кого собирал он эту дань? Что заставило князя увеличить ее до размеров, вызвавших восстание древлян? Ответ прост: надо было платить Хазарии.

Итак, когда Святослав сел на Киевском столе, перспективы Русской державы казались весьма мрачными. Она потеряла внутреннее единство и внешнюю независимость, происками Хазарии оказалась втянутой в войну с Византией, совершенно не нужную и чуждую русским интересам. На Западе процесс объединения Германии под скипетром саксонской династии делал ее источником мощной военной и духовной агрессии, что тут же испытали на себе славяне Эльбы, Поморья и Вислы. Священная Римская империя германской нации, основанная Карлом Великим еще в 800 году, становилась в Восточной Европе реальной силой, заявлявшей свои права не только на земли, но и на души славян.

В 961 году в Киев прибыл римский епископ Адальберт со свитой. Его пригласила сама «королева ругов» - святая равноапостольная княгиня Ольга. Поскольку в то время, несмотря на постепенное отпадение Римской церкви от Православия, канонически это еще не было закреплено, княгиня, возможно, сочла, что на первое время стоит пригласить священников с Запада, ибо это гораздо ближе и удобнее, чем дожидаться оказии из далекой Византии. В 959 году она обратилась с этой просьбой к королю Германии Оттону I, результатом чего и явилось посольство Адальберта*.

Однако вероотступничество католиков и их политические амбиции были так очевидны даже для малочисленных неискушенных новообращенных русских христиан, что миссия римского прелата провалилась с треском. Уже в следующем, 962 году он был вынужден уехать назад, «не успев ни в чем». Более того, его отъезд напоминал скорее бегство, ибо «на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он с трудом спасся». Такой неласковый прием был вызван тем, что Ольга быстро поняла своим здоровым церковным чутьем ~ Адальберт предлагает ей вовсе не ту веру, благодатные плоды которой она узнала после крещения в Царьграде. «Есть

---

*Впрочем, ряд источников указывает на то, что никакого обращения со стороны святой Ольги не было вовсе. Латиняне приехали сами, не желая упустить Русь из области своего влияния.

245

путь, - говорит Писание, - иже мнится человекам прав быти, последняя же его приходят во дно ада» (Притч. 14, 12). Снятой страх ступить на этот путь - путь утери чистоты веры, путь заблуждения, гибельной ереси - и заставил святую княгиню столь круто обойтись с высоким иноземным гостем.

Святослав почти всю свою жизнь провел н походах. Война с Хазарией за освобождение от вассальной зависимости началась почти сразу после смерти князя Игоря в 945 году. В 50-х годах X века она шла, то вспыхивая, то затухая, с переменным успехом. «Я живу у входа в реку и не пускаю русов», - писал хазарский Царь Иосиф министру Абдаррахмана III, Омейядского халифа Испании, Хасадаи ибн Шафруту, пытаясь представить дело так, что, удерживая Поволжье от нападений славян, он защищает интересы мусульман. Иосиф искал союзников, ибо у хазарских иудеев уже не хватало сил (или денег), чтобы повторить поход «досточтимого Песаха», и они пытались заручиться поддержкой в стараниях не упустить молодую Русь из-под своего военного и политического влияния. Всем этим надеждам суждено было рассыпаться в прах - Святослав имел иной взгляд на будущее Хазарии и Руси.

В 964 году он совершил свой первый поход - на север, на Оку - в земли вятичей, освободив их от власти хазар и Подчинив Киеву. Воспользовавшись победой, князь с помощью вятичей там же, на Оке, срубил для дружины ладьи и весной следующего, 965 года спустился речным путем по Волге к Итилю - главному городу иудейской Хазарии. «Й бывши брани, одоле Святослав козаром, и град их... взя», - свидетельствует летописец. Эта победа решила судьбу войны и определила распад Хазарии. Еврейская община разбежалась, исчез центр сложной торговой, политической и военной системы, вдохновлявшейся религиозными интересами иудеев. Гибель талмудистов Итиля освободила как самих хазар, так и все окрестные народы, входившие в сферу влияния каганата. На обратном пути Свято--слав завладел крепостью Саркел (Белая Вежа) - столицей Хазарии на Дону, и благополучно вернулся домой, в Киев, не встречая особого сопротивления, ибо местное население вовсе не собиралось воевать за чуждые ему интересы разбежавшихся иудеев.

Итак, Хазарский каганат прекратил существование. Крушение опорного пункта еврейских интересов на Востоке немедленно повлекло за собой цепь следствий - религиозных, экономических, политических и этнических. Утратили поддержку те, кто опирался на помощь агрессивного талмудического иудаизма. «Во Франции потеряла позиции династия Каролингов, принужденная уступить гегемонию национальным князьям и феодалам,

246

в Китае отдельные солдатские антикочевнические мятежи переросли в агрессивность и национальную исключительность новорожденной династии Сунн, халифат в Багдаде ослабел и потерял контроль даже над Египтом, не говоря уже о «прочей Африке» и Аравии; дезорганизация разъедала Саманидский эмират»13. Удар, нанесенный Святославом в низовьях Волги, откликнулся гулким эхом по всему миру.

Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял крепость Семендер, победил племена аланов, ясов и касогов, союзников каганата, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань, ставшую впоследствии столицей русского Тмутараканского княжества.

В результате этих восточных походов страна воспряла. Совершилось объединение восточно-славянских племен в единое государство, Русь установила контроль за торговыми путями по Волге и Дону, обезопасила свои южные границы и заявила о себе как об одном нз сильнейших государств Европы. Но неутомимый князь не думал о мире. Война была его жизнью, его ремеслом. Святослав двинул дружину в земли Византии.

Плацдармом для этого похода должны были стать болгарские земли, завоеванные Святославом в 968 году. Весной этого года воины князя приплыли в устье Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Осенью русы опять разбили болгарское войско у Доростола. Святослав думал даже вообще перенести столицу своей державы из Киева в Переяславец, говоря: «Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии - серебро и кони, из Руси же - меха и воск, мед и рабы». Но князя ожидало жестокое разочарование. Его победоносный меч, не знавший поражений в войне с иудейским каганатом, не принес ему славы в боях с православными воинами Византии.

Император Иоанн Цимисхий, опытный дипломат и искусный воин, разбил гордого руса. Весной 971 года войска Цимисхия взяли Переяславец и осадили дружину Святослава в Доростоле. Голод и болезни заставили князя заключить мир в обмен на обещание императора безпрепятственно выпустить на родину остатки дружины. Осенью 971 года русы покинули Болгарию. В ярости князь поклялся уничтожить в своей стране единоверцев ненавистного Цимисхия. Он послал гонца в Киев с приказом сжечь все христианские церкви и обещал по возвращении «изгубить» всех христиан.

247

Искать защиты было не у кого - святая княгиня Ольга почила в 969 году. Казалось, христианству на Руси пришел конец, и лишь неожиданная (читай: промыслительная) смерть Святослава в стычке с печенегами на пути в Киев избавила киевлян от ужасов расправы. Летописец так повествует о кончине князя: «В год 972-й, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него». Так безславно закончил свою жизнь князь, всей своей деятельностью способствовавший, вопреки собственному желанию, уничтожению препятствий иа пути Православия в России.

Внешне все выглядело так, будто Русь сохранилась как государство ценой отказа от заимствования религиозных взглядов соседей*. Так, видно, думал сам Святослав, так считали и его преемники на Киевском столе - Ярополк и Владимир. Но иначе судил Господь, готовивший Руси служение хранительницы и защитницы Православия.

ВЛАДИМИР - КРЕСТИТЕЛЬ

НАКАНУНЕ крещения Руси и образования единой Киевской державы славянское язычество достигло наивысшей точки своего развития. В течение ІХ-Х веков, ψ при Игоре, Святославе и Владимире, кровавый культ Перуна стал государственной религией Руси. Язычество крепло и развивалось. Даже название князя - «Владимир-Солнце» (переиначенное потом христианами в ласковое «Красно Солнышко») уводит нас в седую древность к скифским, дославянским культам мифического Кола-Ксая, Царя-Солнца, почитавшегося кочевниками в качестве своего первого властителя.

Религиозная самобытность рассматривалась князьями как основа государственной независимости, как форма и средство сохранения политической самостоятельности. Причем языческие гонения на зарождавшееся христианство проявлялись не только в грубой форме мучений и уничтожения православных церквей, но и более тонко, изощренно - в попытках противопоставить цельному церковному мировоззрению столь же цельное антихристианское видение мира. Дьявол - этот лукавый подражатель

---

*Соображения политической выгоды соблазняли Святослава сменить веру, Приняв ислам, он мог бы удержать за собой отвоеванные прикаспийские области. Обращение в христианство сулило, на первый взгляд, приобретение сильного союзника в лице империи. Но слишком явными и наглядными были неизбежные «потерн» в самостоятельности и самобытности, связанные со сменой веры. Святослав остался язычником. Более того, он принял все меры для искоренения на Руси даже слабых ростков христианства.

248

истины, по словам святых отцов, действует хитростью там, где не взять силой.

Христианское откровение о Пресвятой Троице - Боге едином в существе и троичном в Лицах, язычество переиначивало по-своему, вводя в официальный пантеон Стрибога (он же Сварог, то есть небесный) как «бога-отца», Даждьбога как «бога сына», небесного Сварога и Семаргла, крылатое божество как «бога святого духа». Пресвятой Богородице противопоставлялась Макошь - богиня плодородия. И надо всем этим царил кровожадный Перун - бог грома и грозы, покровитель воинов и князей. Его помощи приписывал Владимир свой успех в междоусобной распре, возникшей между братьями Святославичами после смерти отца и окончившейся воцарением Владимира.

После смерти Святослава Ярополк княжил в Киеве, Олег у древлян, а Владимир в Новгороде. Олег вскоре умер, и его владения отошли Ярополку. Изгнанный братом Владимир бежал к варягам, через два года вернулся в Новгород с варяжской дружиной, взял город, занятый было ваместниками Ярополка, и объявил, что будет вести войну за великое княжение. Начал он с того, что отобрал у брата невесту, Рогнеду, дочь полоцкого конунга Рогволода. Владимир взял Полоцк, умертвил Рогволода и двух его сыновей, а Рогнеду сделал своей наложницей-же-

249

ной (помимо многочисленных наложниц, которых он содержал - подобно восточным владыкам-мусульманам). После этого будущий благоверный святой князь, а в ту пору ярый язычник, двинулся к Киеву, осадил его, склонил киевского воеводу к измене, выманил к себе брата Ярополка и убил.

Таким образом, к 980 году Владимир с помощью варяжской дружины и злодейского братоубийства овладел Киевским государством. Отправив буйных варягов, требовавших слишком многого, в Византию, князь одновременно уведомил императора письмом, что оставлять их на службе в столице опасно, а надо разослать малыми отрядами по дальним городам и ни в коем случае не допускать обратно в Россию. Император, не желая портить отношений с воинственным соседом, прислушался к совету. Таким образом, Владимир окончательно утвердил в Киеве свою власть.

Далее, говоря словами Карамзина, он «изъявил отменное усердие к богам языческим». Отвоевав в 981 году Червенские города (Перемышль и другие), ранее захваченные Польшей, совершив успешные походы против вятичей (981-982), ятвягов (983), радимичей (984) и камских болгар (985), князь возжелал воздать почести благосклонным «богам», покровительствовавшим его дружине в деле объединения страны. «И постави кумиры на холме вне двора теремного, - говорит летописец,

- Перуна деревяна, а главу его серебряну, а ус злат, и Хорса, и Даждьбога, и Стрибога, и Семаргла, и Макошь. И приносил им жертвы, называя их богами. И привождали сынов своих и дщерей и служили бесам и оскверняли землю требами своими»14.

Земля осквернялась не только животной жертвенной кровью. «Боги» требовали и человеческих жертв. В 983 году жребий быть принесенным в жертву идолам пал на юного Иоанна, сына православного варяга Феодора. Отец отказался выдать его язычникам, сказав: «Если ваши боги всемогущи, пусть сами придут и попробуют взять сына у меня!» Разъяренная толпа умертвила Феодора и Иоанна в собственном доме, на месте которого впоследствии обратившийся Владимир воздвиг первую созданную им церковь - во имя Успения Пресвятой Богородицы. (Она получила название Десятинной, так как благочестивый князь давал на ее содержание десятую часть своих доходов)15.

Личное обращение Владимира как бы прообразует изменения, ожидавшие по крещению и соборную душу народа. Обращение

- всегда тайна. Невидимо, неуловимо, неощутимо касается Господь человеческой души, сокрушая узы греховного ослепления. Никто, даже сам прозревший, не в силах понять

250

и рассказать, как наступило прозрение. Всемогущий Бог, милосердствуя о своем погибающем творении, властно действует в человеке, врачуя и вразумляя, воссоздавая Свой оскверненный образ столь же непостижимым действием, как и самое действие создания его. Лишь очень приблизительно может проследить за обращением внешний наблюдатель.

Во время приверженности язычеству буйная натура князя безоглядно отдавалась порывам самых разрушительных страстей. Публичное насилие над пленной княжной Рогнедой, предательское убийство брата Ярополка, участие в человеческих жертвоприношениях, необузданная похоть, для удовлетворения которой Владимир содержал в трех гаремах 800 наложниц -вот далеко не полный перечень, позволяющий судить о его характере.

Тем разительнее перемена, произведенная в князе крещением. Преподобный Нестор-летописец указывает, что еще до обращения ему было какое-то видение, не уточняя и не раскрывая, какое именно. Внутренняя духовная причина перемен, происшедших с Владимиром, осталась тайной его души, скрытой от любопытных взоров потомков. Между тем, по воле Божией, сами внешние события вели князя к ближайшему соприкосновению с православной верой и церковью.

Греческие императоры македонской династии, занимавшей в то время престол Византии, - Константин и Василий - обратились к Владимиру с просьбой. Им была необходима военная помощь русских дружин, чтобы подавить бунт своего мятежного воеводы Фоки. Князь согласился помочь, но поставил условие, для империи неслыханное - руку сестры императоров, царевны Анны. Блестящая Византия никогда не отдавала своих царевен в жены варварам - и лишь безвыходная ситуация заставила Константина и Василия согласиться с условием дерзкого руса. Впрочем, выполнять договоренность они не спешили, особенно после того, как русский отряд помог разгромить легионы Фоки.

Возмущенный Владимир взял Корсунь - важнейший опорный пункт Византии в Причерноморье - и повторно потребовал Анну в жены. С великой неохотой империя уступила - и царевна отправилась в варварскую Скифию как в тюрьму, не забыв, конечно, взять духовенство и прихватив церковную утварь. Для православного взгляда последовательность этих событий являет собой сплошную цепь чудес.

Владимир трижды собирался принять крещение. Первый раз, выслушав проповедников, каждый из которых склонял его в свою веру, князь решил отправить посольство в мусульманские и христианские страны, дабы на месте выяснить, какая вера лучше. «Избраша мужи добры и смыслены», он по

251

ручил им «исиытати гораздо... како служит Богу» каждый из народов, приславших своего проповедника. Вернувшись, послы рассказали князю, что ни мусульманство, ни католичество им не приглянулись - «пришедше, видеша скверныя их дела». Иное дело Православие: «приидохом же в греки... не вемы на небе ли есмы были, или на земле... и есть служба их паче всах стран».

Рассудивши дело, княжеские советники - бояре решили, что креститься стоит, говоря Владимиру, что если бы плох был закон греческий, бабка его Ольга «иже бе мудрейши всех людей», не стала бы православной. И князь, наконец, решился: «Отвещав же, - Володимер рече, - идем, крещенье примем». Но эта внешняя решимость, не подкрепленная живым церковным опытом, оказалась недолговечной - он так и остался язычником.

Второй раз Владимир собрался креститься, когда на требование отдать ему в жены Анну императоры ответили так: «Не пристало христианам отдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и Царство Небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя».

«Услышав это, - говорит летописец, - сказал Владимир Посланным к нему от царей: "Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи"». Но и в этот раз князю было не суждено принять святое крещение. Видно, Богу было не угодно, чтобы просвещение Руси имело в своем основании брачные расчеты. Владимир затеял с императорами спор, что должно состояться в первую очередь - крещение или приезд невесты. Время шло, а уступать никто не хотел.

Тогда князь осадил Корсунь. Взять хорошо укрепленный город было почти невозможно, но... «некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: "Если сбудется - крещусь!" И тотчас повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались», - свидетельствует летопись.

Лишившись Корсуни, Василий и Константин вынуждены были выполнить свое обещание и отправили, наконец, сестру Анну, с пресвитерами и сановниками, к Владимиру.

Ожидавший в Корсуни прибытия невесты Владимир внезапно заболел глазной болезнью, завершившейся полной слепотой. Прибывшая Анна в который раз потребовала его крещения,

252

без чего не могло быть и речи о браке. Князь согласился, и в момент совершения Таинства в купели - прозрел. Излечение телесное сопровождалось и благодатной душевной переменой, плоды которой не замедлили сказаться.

В 988 году князь Владимир возвратился в Киев совсем не таким, каким он покинул город, отправляясь в поход. Совершенно изменилась его нравственная жизнь. Он распустил свои гаремы; Рогнеде, своей первой жене, послал сказать: «Я теперь христианин и должен иметь одну жену; ты же, если хочешь, выбери себе мужа между боярами». Замечателен ответ Рогнеды: «Я природная княжна, - велела она передать Владимиру. - Ужели тебе одному дорого Царствие Небесное? И я хочу быть невестой Христовою». С именем Анастасии княжна постриглась и кончила свои дни смиренной монашкой в одной из обителей. Так крещение Владимира отозвалось благодатной переменой и среди людей, его окружавших.

Русь уже знала властителей-христиан. Бабка князя - святая равноапостольная Ольга долгие годы правила страной: сперва по малолетству сына, потом ввиду его постоянных военных отлучек. Ее личная приверженность Православию, однако, никак не сказалась на народе в целом. Естественно было ожидать такого же поведения и от князя Владимира, тем более, что государство, которым он правил, созданию которого отдал столько сил, имело язычество в своей основе как связующее и объединяющее государственное начало. Покуситься на него значило наверняка разрушить Киевскую державу, отдав ее во власть религиозных смут и племенных противоречий.

Однако святой князь руководствовался не политическим расчетом, но благодатным внушением Божиим. Вернувшись в Киев, он велел жителям города собраться на берегу Днепра, подкрепив призыв всем весом своей княжеской власти: «Кто не придет, тот не друг мне!» И когда горожане собрались, на глазах обомлевшей толпы были сокрушены идолы. Деревянные статуи «богов» рубили и жгли, а среброголового Перуна по княжескому повелению сначала привязали к хвосту коня и поволокли с горы (в то время, как двенадцать специально назначенных человек колотили его палками), а затем сбросили в реку.

И... вместо неминуемого, казалось бы, всеобщего мятежа произошло всеобщее Крещение, которое святой Владимир предварил своей горячей молитвой. «Боже, сотворивший небо и землю, - молился прозревший князь, - призри на новые люди сии и даждь им, Господи, познать Тебя, истинного Бога, как уже познали страны христианские, утверди веру в

253

них правую и несовратимую, а мне помоги, Господи, на супротивного врага, дабы надеясь на Тебя, победил бы я его козни»16.

Вскоре в Киеве появились возы, наполненные мясом, рыбой хлебом, медом и всякой другой снедью. «Нет ли где больного и нищего, который не может сам идти ко князю во двор?» — кричали возницы. В год Крещения Руси Владимиру исполнилось 25 лет. Со всем пылом юности отдался он осуществлению Христовых заповедей, разыскивая несчастных, убогих и обездоленных, говоря, что опасается — «немощные и больные не дойдут до двора моего».

Одно время князь даже отказался карать преступников, восклицая: «Боюсь греха!* Лишь вмешательство духовенства, напомнившего ему слова апостола об обязанностях властителя и его ответственности, заставило святого Владимира изменить свое решение.

Вопреки всему Русь не разрушилась и не потонула в пучине усобиц. Православие распространялось неимоверно быстро. Уже при жизни святого Владимира в Киеве были возведены сотни церквей. На севере: в Новгороде, Ростове, Мурмане -язычество держалось дольше и крепче, но и там, после исторически непродолжительного периода двоеверия, православие безоговорочно восторжествовало...

Изучая эпоху святого равноапостольного князя Владимира, можно спорить о тех или иных подробностях, по-разному описываемых древними историками и летописцами, можно настаивать на той или иной последовательности событий, предшествовавших крещению князя. Можно предлагать свое прочтение причин, приведших святого Владимира к воцерковлению. Но одно для непредвзятого взгляда остается несомненным - в условиях, крайне неблагоприятных для Церкви, в среде народа дикого и нерасположенного к обращению, в стране, враждебной православной Византийской империи, произошло событие, не объяснимое естественным ходом вещей, - Крещение Руси.

«Никтоже, возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в Царствие Божие» (Лк> 9, 62), - свидетельствует святое Евангелие. В 988 году по Рождеству Христову русский народ возложил руки свои на рало церковного послушания, которое он упорно и терпеливо, «не зря вспять», доныне несет под покровом Пречистой Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии молитвами преподобных и богоносных отец наших и всех святых.

И ВРАТА АДОВЫ НЕ ОДОЛЕЮТ ЕЕ

ТОРЖЕСТВО ПРАВОСЛАВИЯ

Ярополк I Святославич 972-980

Владимир Святославич, святой 980-1015

Святополк I Владимирович, Окаянный 1015-1015

Ярослав I Владимирович, Мудрый 1015-1017

Святополк I Владимирович, Окаянный 1017-1019

Ярослав I Владимирович, Мудрый 1019-1054

Изяслав I Ярославич 1054-1068

Всеслав Брячиславич, Полоцкий 1068-1069

Изяслав I Ярославич 1069- 1073

Святослав I Ярославич 1073- 1076

Изяслав I Ярославич (1076. 1077}-1078

Всеволод I Ярославич 1078- 1093

Святополк I Изяславич 1093 - 1113

МИТРОПОЛИТ ИЛАРИОН

«СЛОВО О ЗАКОНЕ И БЛАГОДАТИ»

КРЕЩЕНИЕ в корне изменило всю русскую жизнь. Видя себя в новом положении с новыми понятиями, русский человек неизбежно задавался вопросами о

255

новых христианских обязанностях, о том, в какое положение Поставлен он теперь по отношению к окружающему миру, Богу, к себе самому.

В это время появляются первые письменные пастырские поучения, на века определившие самосознание народа. Особое место в их ряду занимает «Слово о законе и благодати» Киевского митрополита Илариона.

Первый русский (по происхождению) предстоятель нашей Церкви Иларион был поставлен на митрополию в 1051 году собором архиереев по воле великого князя Киевского Ярослава Мудрого. Сам факт его поставления имел в глазах современников промыслительный характер: «Вложил Бог князю в сердце, и поставил его (Илариона) митрополитом в святой Софии».

«Муж благ, книжен и постник»1, по выражению летописца, Иларион был давно известен киевлянам как пресвитер княжеской церкви святых Апостолов в местечке Берестове под Киевом. Там, возможно, и написал он свое знаменитое «Слово», ставшее одной из первых попыток христианского осмысления русской истории. Творение

Илариона есть как бы Голос всенародного раздумья о призвании русского народа -«глас радования» православного люда, ощутившего избавление от томительного рабства греху и в то же время напряженно размышляющего о том, какого служения ожидает Господь от Своих новообретенных чад. Мысли, созвучные «Словуа, мы встречаем во многих памятниках эпохи, и это свидетельствует, сколь серьезно занимали они внимание всего общества.

Главным прозрением Илариона стало его утверждение о духовной природе той силы, которая соединила разрозненные славянские племена в единый народ. Митрополит говорит о русском народе как о целостности, объединенной под властью Божией вокруг религиозного христианского начала, идеал которого воплощен в Православной Церкви. Само «Слово» яв-

256

ляется едва ли не единственным памятником XI века, в котором употреблено словосочетание «русский народ», а не обычное для того времени понятие «Русская земля*.

В этом стремлении к христианской святыне как к национальному идеалу - истоки русской соборности, «собранности» вокруг Церкви, сознания духовной общности народа, коренящейся в общем служении, общем долге. Соборность - это единство народа в исполнении христианского долга и самопожертвовании, в стремлении посильно приблизиться к Богу, «обожиться», «освятиться», воплотить в себе нравственный идеал Православия.

«Благодать же и истина всю землю исполни, - возвещал митрополит, - и вера во вся языки простреся и до нашего языка русского... Не невеждам ведь пишем, а обильно насытившимся книжной сладостью, не врагам Божиим-иноверцам, но сынам Его, не чужим, а наследникам Небесного Царства»2. Общность территории и происхождения соединялись с общностью религиозной судьбы - так было положено начало образованию русской православной государственности.

Чудом просвещения Владимира началось распространение веры: «...Когда он жил и пас землю свою справедливо с мужеством и пониманием, тогда сошла на него милость Всевышнего - взглянуло на него Всемилостивое око благого Бога, и воссиял разум в сердце его, чтобы понять суетность идольской лжи и обрести единого Бога, создавшего всю тварь видимую и невидимую». Начавшаяся при особенном Божием благоволении русская судьба и дальше видится Илариону как результат непрестанного промыслительного попечения: «И так, веруя в Него, и святых отцов семи соборов заповеди соблюдая, молим Бога еще и еще потрудиться и направить нас на путь, заповеданный Им».

Митрополит говорит о Богом определенной роли именно для русского народа, «спотыкавшегося» ранее «на путях погибели» (то есть, по сути, и не бывшего русским народом в том смысле, как он его понимает), а ныне «во всех домах своих» восклицающего: «Христос воскресе из мертвых!» Эти-то, славящие Христа, и молят Бога «еще и еще потрудиться и направить нас на путь, заповеданный Им», то есть открыть, для чего новообращенным дано ощутить и осознать свою общность, для чего определено им быть единым народом, каковы в качестве такового их обязанности...

Цель этого всенародного единения в духе церковного миропонимания - сохранить чистоту веры, удержать ее апостольскую спасительную истину, «святых отцов семи соборов заповеди соблюдая». Здесь - корни русской державности, понимающей

257

государственную мощь не как самоцель, а как дарованное Богом средство к удержанию народной жизни в рамках евангельской непорочности.

Молитва Илариона, помещенная в конце «Слова», возносимая им «от всея земли нашея», как бы подводит итог сказанному: «Не оставь нас, - взывает к Богу Иларион, - хоть еще и заблуждаемся, не отвергай нас, хоть еще и согрешаем пред Тобой... Не погнушайся, хоть и малое (мы) стадо, но скажи нам: "Не бойся, малое стадо, яко благоизволн Отец ваш дати вам царство** (Лк. 12, 32)... Научи нас творить волю Твою, потому что Ты Бог наш, а мы люди Твои... Не воздеваем рук наших к богу чужому, не следуем ни за каким лжепророком, не исповедуем еретического учения, но к Тебе, истинному Богу, взываем, к Тебе, живущему на небесах, возводим наши очи, к Тебе воздеваем руки, молимся Тебе... Поэтому простри милость Твою на людей Твоих... владыками нашими пригрози соседям, бояр умудри, города умножь. Церковь Твою укрепи, достояние Свое убереги, мужчин, женщин и младенцев спаси».

Это молитвенное воззвание митрополита-русина, предстоятеля Русской Церкви, печальника за вверенный ему Богом народ - стало как бы первым словом той горячей, детской молитвы, которую вот уже тысячу лет слагает Россия среди безчисленных искушений, соблазнов и гонений, памятуя слова священного Писания: «Чадо, аще приступавши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение, управи сердце твое, и потерпи» (Сир. 2, 1-2).

Иларион недолго занимал митрополичий престол, так как самостоятельное поставление русского митрополита являлось очевидным нарушением обычных правил. Это ли или что другое сыграло свою роль, мы не знаем, однако после смерти Ярослава Мудрого Иларион оставил кафедру, которую с 1055 года занимает новый митрополит - грек Ефим. Иларион же, поселившись в Печерском монастыре, принял схиму. Душа его давно тяготилась миром и стремилась к созерцанию и безмолвию. Будучи еще пресвитером в Берестове, он, но свидетельству «Повести временных лет», «ископа печерку малу двусажену» на берегу Днепра на месте, где «бе... лес велик» и в ней, «приходя с Берестова отпеваше часы и молящеся ту Богу в тайне». В обители он переписывал книги в келье преподобного Феодосия, пребывая у него в послушании и спрашивая советов, когда случались затруднения и искушения. Память преподобного Илариона, схимника Печерского, Русская Православная Церковь празднует 21 октября по старому стилю3.

258

ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ РУССКОГО БОГАТЫРСТВА
БЫЛИНЫ КАК ЗЕРКАЛО НАРОДНОГО СОЗНАНИЯ

НАЗВАНИЕ «былины» установилось за русскими народными эпическими песнями о богатырях и добрых молодцах, в которых описываются их подвиги и приключения. Сам термин «былины» не народного, а литературного происхождения. В народе эти повествования носили название «старин» или «старинушек», свидетельствуя о своей древности и притязании на достоверность. Термин «былины» впервые использовал И. Сахаров в своих «Сказаниях русского народа», назвав так отдел, в котором он поместил перепечатку эпических песен из более ранних сборников.

Первые былины были сложены, вероятно, еще до крещения Руси и носили черты очень древнего языческого эпоса, хотя в последующем в достаточной мере «христианизировались». Они отличаются от более поздних былин слабым развитием исторического, достоверного содержания в неопределенностью времени действия. Из героев былин к дохристианскому циклу принадлежат Святогор, Микита Селянинович, Вольга... Многие их мотивы относятся к так называемым «бродячим сюжетам», коренящимся в общности религиозно-культовых элементов дохристианской Европы. Порой языческое влияние чувствуется и в былинах более позднего происхождения, а точнее говоря, - там, где в дохристианские сюжеты народная фантазия внесла действия своих любимых героев позднего времени.

Крещение Руси и эпоха святого равноапостольного князя Владимира стали ядром обширного былинного цикла, в основании которого лежат достоверные исторические события и личности. Главными действующими лицами киевских былия

259

являются богатыри-воины, защищающие Святую Русь от посягательств иноверцев. Центральной фигурой этого цикла, да и всего русского эпоса, стал Илья Муромец. Его мощи почивают нетленно и доныне в ближней Антониевой пещере Киево-Печерской лавры*. Сохранились свидетельства путешественников, еще в XVI веке видевших эти нетленные мощи. Настоятель собора Василия Блаженного отец Иоанн Лукьянов, посетив Киев проездом на пути в Иерусалим в 1701 году, так описывает мощи преподобного: «Видехом храброго воина Илию Муромца в нетлении под покровом златым, ростом яко нынешних крупных людей; рука у него левая пробита копием; язва вся знать на руке; а правая его рука изображена крестное знамение...»4.

Сознание религиозного содержания его бранных подвигов - особого пути православного служения - пронизывает все былины. В одной из них, в частности, говорится: «Прилетала невидима сила ангельска и взимала-то его со добра коня, и заносила во пещеры во Киевски, и тут старый преставился, и поныне его мощи нетленныя». В другой былине перенесение преподобного Илии в Киево-Печерский монастырь происходит после того, как во время паломничества в Константинополь он находит на дороге дивный крест, под которым спрятано великое сокровище - серебро и злато. Сокровища преподобный жертвует князю Владимиру на строительство храма, а сам чудесным образом переносится в лавру, где по его успении остаются нетленные мощи.

При общем числе былинных сюжетов, доходящем до 90, с безчисленными их вариантами, Илие Муромцу посвящено более десятка, причем большинство из них имеет отношение к защите Православия на Руси. Все это говорит о том, что богатырство на Руси представляло собой особый вид церковного (а возможно, даже иноческого) служения, необходимость которого диктовалась заботой о защите веры. Вспомним события,

---

*Первые исторические свидетельства о почитании преподобного Илии Муромца относятся к концу XVI века. Известно, что сперва его мощи находились в гробнице при Софийском соборе, а потом были перенесены в лаврские пещеры, Перенесение, вероятно, произошло в том же XVI веке, поэтому житие древнего подвижника не попало в знаменитый Киево-Печерский патерик, составление которого относится к XIII веку. В 1594 году австрийский посол Эрих Лассота, проезжая через Киев, видел остатки разрушенной гробницы богатыря и его мощи в пещерах, Когда β 166 І году в Киеве готовилось первое печатное издание патерика (оно было иллюстрированным), печерским черноризцем Илией была вырезана иконная гравюра - образ его небесного покровителя, преподобного Илии Муромца, У другого печерского монаха - Афанасия Кальнофойского, соратника киевского митрополита Петра Могилы, в книге «Тератургим» - ее он написал в 1638 году - указано, что преподобный Илия Муромец жил за 450 лет до того.

2в0

предшествовавшие Куликовской битве в 1380 году. Святой благоверный князь Дмитрий Донской приехал в Троицкий монастырь за благословением преподобного Сергия Радонежского. Великий старец не только благословил князя на битву за Святую Русь, не только пророчествовал победу, но сделал, казалось бы, невозможное для монаха. Кроткий подвижник послал на бой двух смиренных иноков, Пересвета и Ослябю, «за послушание» отправив их с великим князем на Куликово поле. Именно Пересвет, монах-воин, и был богатырем, сразившимся перед началом битвы с татарским великаном Темир-Мурэою.

Главнейшие сюжеты былин о преподобном Илие следующие:

1. Илья получает богатырскую силу. «Просидев сиднем» долгие годы, парализованный Илья получает «силушку богатырскую» чудесным образом от «калики перехожего» - Божьего странника, фигуры столь хорошо на Руси известной и столь любимой русским народом. В Толковом словаре Владимира Даля «калика» определяется как «паломник, странник, богатырь во смирении, в убожестве, в богоугодных делах... Калика перехожий - странствующий, нищенствующий богатырь». Подвиг странничества (часто соединяющийся с подвигом юродства о Христе) являет собой одно из высших состояний духа христианина, поправшего все искушения и соблазны мира и достигшего совершенства, по слову Господа Иисуса Христа: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждъ нищим... и гряди в след Мене» (Мф. 19, 21).

Черты странничества и юродства о Христе есть и в поведении самого Ильи. У него нет ни постоянного дома, ни хозяйства, он не связывает себя никакими житейскими попечениями и заботами, презирая богатство и славу, отказываясь от чинов и наград. «Странничество, - говорит преподобный Иоанн Лествичник, - есть невозвратное оставление всего, что сопротивляется нам в стремлении к благочестию... Странничество есть неведомая премудрость, необнаружимый помысл, путь к божественному вожделению, обилие любви, отречение от тщеславия, молчание глубины... Странничество есть отлучение от всего, с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом... Велик и достохвален сей подвиг...»

Юродивые, обличая лицемерие и фарисейство современников, часто совершали на глазах у людей поступки оскорбительные, выходящие за рамки приличия. Этим они пытались пробудить у своих осуетившихся сограждан ревность о Боге, о защите «оскорбляемых» православных святынь, о подвижнической, благочестивой жизни. Буйство юродивого - это его напоминание нам о страшном определении Божием равнодушному и бояз-

261

ливому христианину: «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв... Ты ни холодей, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты теп л, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Отк. 3, 1;15 16).

Юродствует и преподобный Илия. В одной из былин, недовольный равнодушием князя к своему богатырскому служению, он уходит из дворца, собирает по всему Киеву «голи кабацкие», сшибает стрелами золоченые маковки киевских церквей и на выручку от них поит «зеленым вином» собранную им по кабакам толпу.

В сюжете об исцелении преподобного несомненно присутствует мотив преемственной передачи благодатного дарования - «харизмы». Дар получен для служения «Святой Руси» и народу «святорусскому», для сохранения в стране православной государственности и чистой веры. И если в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона особенно отчетливо отражено начинающееся сознание православной соборности как народного русского качества, то в былинах об Илье Муромце отражается начавшееся осмысление второго драгоценного качества народа «святорусского» - его державности. Державности, отлившейся в XIX веке в чеканную формулу московского митрополита Филарета: «Любите врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими». То есть осмысление религиозной ответственности каждого за здоровье общества и крепость православной государственности. Не принудительной ответственности «за страх», а добровольного служения «за совесть».

2. Вторым сюжетом, в котором явственно отражена мысль о харизматической преемственности богатырства, является сюжет былины об Илье и Святогоре, которая называется еще «Смерть Святогора». Происхождение образа Святогора очень сложно, и вряд ли может быть однозначно определено. Любопытно, однако, что в нем есть черты сходства со святым великомучеником и победоносцем Георгием. Содержание былины следующее: Святогор и Илья находят гроб. Для Ильи гроб велик, а Святогору как раз. Он ложится в гроб, крышка закрывается, и открыть ее Илья не может, как ни старается. Святогор остается в гробу, а силу свою передает Илье.

Как только не пытались объяснить появление этого сюжета! Его истоки искали в египетских мифах об Озирисе и даже в повествованиях Талмуда о Моисее и Аароне. В действительности дело гораздо проще и «православнее».

В своем Послании к галатам апостол Павел говорит: «Я умер для закона (имеется в виду закон фарисейского иудейства), чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу...» (Гал.

262

2, 19), И в другом месте: «Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят и я для мира» (Гал. 6, 14). Эта добровольная смерть, это распятие миру есть содержание и путь монашеского подвига. Такова и «смерть» Святогора.

Сам термин «монах» происходит от греческого «монос» -один. Лишь тот настоящий монах, кто преодолел искушения и соблазны мира, отвлекающие человека от исполнения его религиозного долга, и остался один, наедине с Богом - таково святоотеческое толкование монашества. «Когда слышишь о гробах, - говорит святой Макарий Великий, - представляй мысленно не только видимые гробы, потому что гроб и могила для тебя - сердце твое»5. Заключаясь, как в гробу, в себе самом, оставшись наедине с совестью, этим обличителем и судией грехов наших, монах трезвенно, сосредоточенно и благоговейно рассматривает себя - все ли в нем приведено в соответствие с требованиями Заповедей Божиих? Так он чистит себя по слову Господа: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5, 8). «Конец нашей подвижнической жизни есть Царствие Божие, а цель - чистота сердца, без которой невозможно достигнуть того конца»6, - свидетельствует преподобный Кассиан Римлянин, святой подвижник V века по Рождеству Христову. Не умрешь для мира - не родишься для Бога. Таково безоговорочное мнение всех святых отцов. «Мир есть имя собирательное, обнимающее собою то, что называем страстями, - говорит великий наставник иноков преподобный Исаак Сирианин. - И скажу короче: мир есть плотское житие и мудрствование плоти. По тому, что человек исхитил себя из этого, познается, что изшел ои из мира»7. Образ и символ этой смерти для мира - монашеский постриг.

Не напрасно одежда схимников носит черты погребальных одеяний. «Гроб» Святогора - это постриг в великую схиму, отрешающий человека от мирской жизни в его стремлении к Богу. «Смерть и погубление, которых от нас требует Бог, состоят не в уничтожении существования нашего - они состоят в уничтожении самолюбия... Самолюбие - есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех прочих разнообразных страстей»8. Этим словам преподобного Игнатия Брянчанинова, сказанным в XIX веке, из глубины столетий (V век по Рождеству Христову) вторит блаженный Диадох, епископ ФОТИКЙ: «Кто себя любит, тот Бога любить не может*.

Пройдя успешно послушание богатырства, служения Богу и Церкви на поприще мятежной бранной жизни, Святогор заслужил освобождение от суеты, упокоение от страстей в священном безмолвии - безстрастном предстоянии Богу, не

263

нарушимом заботами земной жизни. Дар своей богатырской силы вместе с обязанностями этого служения он передал Илье. Такова в действительности православная основа сюжетных построений былины о смерти Святогора.

Коснувшись в своих рассуждениях вопросов, связанных с монашеством, мы прикоснулись к самому сердцу России, к самым глубоким основам русского миросознания и мироощущения. Многовековое сосредоточенное молчание России так удивлявшее прытких исследователей, стремившихся мерить ее привычными мерками «просвещенной» и многоречивой Европы, есть благоговейное молитвенное молчание тщательного монаха. Такое молчание преподобный Исаак Сирианин назвал «таинством будущего века», ибо происходит оно не от невежества или лени, а от благодатной полноты религиозного чувства, от сосредоточенной ревности в богоугождении, от изумления перед величием Божиим, открывающимся благочестивому взору смиренного подвижника. Это состояние не нуждается в словесном выражении. Оно вообще не передается словами - оно постигается лишь любящим сердцем.

3. Поездка Ильи Муромца в Киев. Илья «стоял заутреню во Муроме, ай к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град». Исполнить это благочестивое желание ему помешала иноверческая «силушка великая*, которой под Черниговом «нагнано-то черным-черно». Расправившись с этой силой и получив от «мужичков да тут черниговских» благоговейное величание: «Ай ты славный богатырь да святорусский», -Илья собрался ехать дальше, но выяснилось, что у «славного креста у Левонидова» сидит Соловей-Разбойник Одихмантьев сын (имеющий легко узнаваемое половецкое происхождение). Победив его и приторочив к стремени, Илья приезжает в Киев» где «ай Владимир-князь» только что «вышел со Божьей церкви». Подивившись мужеству Ильи, он попросил Соловья свистнуть. После того, как смертоносные способности Разбойника подтвердились, Илья «во чистом поле» «срубил ему да буйну голову».

Удивительно, как неразрывно-тесно сплелась народная мысль с православным мироощущением. Начиная с побудительной причины подвига и кончая бытовыми деталями, все в былине «оправославлено» и «воцерковлено». Глубоко ошибается тот, кто принимает это за дань традиции, за благочестивую риторику. В риторических излишествах можно заподозрить официальный документ, неизбежно склонный к торжественности. Можно обвинить в этом автора, связанного личными склонностями и привычками. Но укоренившаяся «склонность» народа как соборного автора былин, пронесенная через века,

264

должна именоваться иначе. Искренним, живым и глубоким благочестием проникнуто большинство былин. Это интимное, внутреннее чувство человеческого сердца невозможно подделать. И когда переживает это чувство весь народ, он оставляет неизгладимые следы своих переживаний иа всем, к чему прикасается в жизни и творчестве.

4. Илья Муромец и Калип-царъ. Этот сюжет еще можно назвать «ссора Ильи с князем». Князь прогневался на Илью и посадил его в погреб. Былина не сомневается в правомочности княжеского поступка (уже формируется взгляд на божественное происхождение самодержавной власти), но осуждает его неразумность и поспешность, ибо «дело есть немалое. А что посадил Владимир-князь да стольно-киевский старого казака Илью Муромца в тот во погреб холодный» («казаком» Илья стал в период Смутного времени, так что это свидетельствует о поздней редакции былины). Не дело сажать богатыря в погреб, ибо «он мог бы постоять один за веру, за отечество... за церкви за соборные». Да и нужда в защите не заставила себя долго ждать. «Собака Калин-царь» идет на Киев, желая «Божьи церкви все на дым спустить».

Расплакавшись, раскаивается князь, что сгубил Илью: «Некому стоять теперь за веру, за отечество. Некому стоять за церкви ведь за Божий». Но, оказывается, Илья жив -предусмотрительная дочь князя Апракса-королевична велела его в темнице холить и кормить. Илья обиды не помнит и спасает князя от «поганых».

Этот сюжет интересен тем, что доказывает существование целого сословия богатырей-верозащитников, широкую распространенность державного богатырского послушания. Когда Илья увидел, что силе поганой конца-краю нет, он решил обратиться за помощью к сотоварищам по служению ~ к «святорусским богатырям». Он приезжает к ним на заставу и просит помощи. Дальнейшее развитие повествования дает лишнее свидетельство правдолюбия былины, ее ненадуманности. Сперва богатыри помогать князю отказываются. При этом старший из них - Самсон Самойлович, «крестный батюшка» самого Ильи Муромца, мотивирует это так: «У него ведь есте много да князей-бояр, кормит их да поит да и жалует. Ничего нам нет от киязя от Владимира». Но обида богатырей держится недолго, и когда Илья, изнемогая в бою, вновь просит помощи, они, не раздумывая, вступают в битву и плененного «собаку Калина-царя» ведут по совету Ильи в Киев к Владимиру-князю. Показательно проявляющееся в былине уважение к царскому достоинству. Калин-царь хоть и «собака», но все же царь, и потому «Владимир-князь да

265

стольно-киевский, Он берет собаку за белы руки, И садил за столики дубовые, Кормил его яствушкой сахарною, да поил-то питьицем медвяным». И только выказав уважение, подобающее царскому достоинству поверженного врага, Владимир-князь определяет его себе в вечные данники.

5. Илья и Жидовин. Былииа описывает битву Ильи с Великим Жидовином, заканчивающуюся победой русского богатыря. Существуют два достоверных исторических события, которые могли послужить отправной точкой для сюжета. Первое -разгром Святославом Хазарского каганата. Иудейское иго длилось по 965 год, когда хазарская держава пала под ударами дружин русского киязя. Учитывая человеконенавистническое содержание учения талмудических религиозных сект, признающего человеческое достоинство лишь за «богоизбранным» народом и приравнивающего остальную часть человечества к скотам, лишенным безсмертной души, вполне вероятно, что общение с хазарскими «жидовинами» не оставило в русичах никаких приятных воспоминаний*.

Вторым историческим событием, которое могло повлиять на былину, стал разгром в конце XV века ереси «жидовствую-щих», носившей кроме чисто религиозных черт и черты политического заговора. Не знавшая за пятьсот лет ни одной ереси, Русь была потрясена коварством еретиков, тайно разрушавших устои веры и государства при внешнем лицемерном благочестии. Впрочем, эти события вряд ли могли стать источником сюжета былин. Он явно более раннего происхождения. Борьба с ересью «жидовствующих» могла лишь оказать некоторое влияние на дальнейшее его развитие.

Столь же «оправославленными» и укорененными в соборном сознании народа являются и другие сюжеты былин об Илье, например, былина о его бое с Идолищем Поганым. Есть, впрочем, и «секуляризованные» сюжеты, например, бой Ильи с паленицей (богатыршей) или бой Ильи с сыном (не узнавших ДРУГ друга).

Об исторических прототипах двух других богатырей Киевского цикла - Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче существуют разные мнения. Указывают на летописного Добрыню,

---

*Крещение Руси лишь увеличило неприязнь иудеев к русским. История донесла до нас достоверные отголоски этой жгучей религиозной ненависти. В 1096 году в Корсуни местным иудеем бып замучен инок разоренного половцами Киево-Печерского монастыря Евстратий Постник. Еврей купил его у половцев, принуждал отречься от Христа, морил голодом, а в день Святой Пасхи распял его на кресте в присутствии других членов иудейской религиозной общины. Православная Церковь празднует память преподобномученика Евстратия 28 марта по старому стилю. Со временем мартиролог «умученных от жидов» православных христиан рос, и это тоже не могло вызывать на Руси никаких симпатий.

269

дядю князя Владимира, как на прототип былинного богатыря. Александр, или Олешко Попович, упоминается в русских летописях неоднократно, причем события, связанные с его именем, отстоят одно от другого на 250 лет. «В лето 1000 (от Рождества Христова) прииде Володар с половцы к Киеву, повествует Никоновская летопись. - И изыде нощью во сретенье им Александр Попович и уби Володаря..,». В Тверской летописи имя Александра Поповича упоминается в связи с княжескими усобицами 1216 года, а в Суздальской летописи, в рассказе о битве на Калке, сказано: «И Александр Попович ту убит бысть с теми 70 храбрыми».

Но нам важны не исторические параллели былинных событий. Важно то, что былины отразили истинно народный взгляд

на вероисповедный характер русской национальности и государственности. Мысль о не разделимости понятий «русский» и «православный» стала достоянием народного сознания и нашла свое выражение в действиях былинных богатырей*.

Помимо киевского цикла выделяют еще новгородский цикл, состоящий из былин о Садко и Ваське Буслаеве. Один из возможных исторических прототипов Садко отличался большим благочестием - новгородская летопись за 1167 год упоминает об основании человеком по имени Садко Сытинич церкви Бориса и Глеба. Васька Буслаен тоже вполне православен - сюжет одной из былин составляет его паломничество в Иерусалим.

Говоря о былинах как о зеркале самосознания народа, нельзя не заметить, что их отвлеченно-философское содержание весьма скудно. И это понятно, ибо народу не свойственно облекать свои взгляды, основанные на живом опыте, в мертвые

---

* Этому не противоречит наличие в Киевском цикле былин, никак не связанных с подобными понятиями. Так, в одной из них Дунай (Дон) Иванович состязался в стрельбе из лука с женой своей Настасьей (Непрой). Настасгья (Непра) побеждает Дуная (Дона). Рассердившись, он убивает сперва жену, а затем себя. Из их крови разлились реки Дунай (Дон) и Днепр. Число подобных былин и популярность их героев не идут ни в какое сравнение с былинами об Илье.

267

формы отвлеченного рассуждения. Ход истории и свое место в ней здоровое самосознание народа воспринимает как нечто очевидное, естественно вплетающееся в общее мироощущение. Учитывая это, можно сказать, что былины являются яркими и достоверными свидетельствами добровольного и безоговорочного воцерковления русской души.

ЧАСТЬ МОЯ ГОСПОДЬ, РЕЧЕ

ДУША МОЯ….

ПРАВОСЛАВНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

В РУССКОЙ ЛЕТОПИСНОЙ ТРАДИЦИИ

РУССКАЯ история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», - писал К. С. Аксаков более 120 лет назад. Мы часто » забываем об этой осознанности, невольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше нынешнее убожество. Между тем история донесла до нас многочисленные свидетельства их гармоничного, водерковленного мировоззрения. В ряду таких свидетельств особой исторической полнотой отличаются летописи *.

В развитии русского летописания принято различать три периода: древнейший, областной и общерусский9. Несмотря на все особенности русских летописных традиций, будь то «Повесть временных лет*, в редакции преподобного Нестора-летописца, новгородские летописи, с их лаконичностью и сухостью языка, или московские летописные своды, - не вызывает сомнения общая мировоззренческая основа, определяющая их взгляды. Православность давала народу твердое ощущение общности своей исторической судьбы даже в самые тяжелые времена удельных распрей и татарского владычества.

В основании русских летописей лежит знаменитая «Повесть временных лет» - «откуду есть пошла русская земля, кто в Киеве начал первее княжити и откуду русская земля стала есть». Имевшая не одну редакцию, «Повесть» легла в основу различных местных летописей. Как отдельный памятник она

---

*Подро6ное рассмотрение историософии русских летописей требует отдельного исследования. Мы коснемся их лишь в той мере, в Какой это необходимо для иллюстрации процессов становления русского самосознания в Х-ХѴІ веках.

268

не сохранилось, дойдя до нас в составе более поздних летописных сводов - Лаврентьевского (XIV век) и Ипатьевского (XV век). Повесть - это общерусский летописный свод, составленный к 1113 году в Киеве на основании летописных сводов XI веко и других источников - предположительно греческого происхождения. Преподобный Нестор-летописёц, святой подвижник Киево-Печерский, закончил труд за год до своей кончины. Летопись продолжил другой святой инок - преподобный Сильвестр, игумен Выдубицкого киевского монастыря. Память их святая Церковь празднует, соответственно, 27 октября и 2 января по старому стилю.

В Повести хорошо видно желание дать, по возможности, всеобъемлющие понятия о ходе мировой истории. Она начинается с библейского рассказа о сотворении мира. Заявив таким образом о своей приверженности христианскому осмыслению жизни, автор переходит

к истории русского народа. После Вавилонского столпотворения, когда народы разделились, в Иафетовом племени выделилось славянство, а среди славянских племен - русский народ. Как и все в тварном мире, ход русской истории совершается по воле Божией, князья - орудия Его воли, добродетели следует воздаяние, согрешениям - наказание Господне: глад, мор, трус, нашествие иноплеменных.

Бытовые подробности не занимают автора летописи. Его мысль парит над суетными попечениями, с любовью останавливаясь на деяниях святых подвижников, доблестях русских князей, борьбе с иноплеменниками-иноверцами. Но и все это привлекает внимание летописца не в своей голой исторической «данности», а как свидетельство промыслительного попечения Божия о России.

В этом ряду выделяется сообщение о посещении Русской земли святым апостолом Андреем Первозванным, предсказавшим величие Киева и будущий расцвет Православия в России. Фактическая достоверность этого рассказа не поддается проверке, но его внутренний смысл несомненен. Русское Православие и русский народ обретают «первозванное» апостольское достоинство и чистоту веры, подтверждающиеся впоследствии

269

равноапостольным достоинством святых Мефодия и Кирилла - просветителей славян и святого благоверного князя Владимира Крестителя. Сообщение летописи подчеркивает промыслительный характер крещения Руси, молчаливо предполагая за ней соответственные религиозные обязанности, долг православно-церковного послушания.

Автор отмечает добровольный характер принятия служения. Этому служит знаменитый рассказ о выборе вер, когда «созва Володимер боляры своя и старци градские». Летопись не приводит никаких стесняющих свободу выбора обстоятельств. «Аще хощеши испытати гораздо, - говорят Владимиру «боляры и старци», - послав испытай когождо... службу и како служит Богу». Желание богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу - единственный побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателей рассказ послов, возвратившихся после испытания вер. Мусульмане отвержены, ибо «несть веселия в них, но печаль...», католики - из-за того, что у них «красоты не видехом никоея же». Речь идет, конечно, не о мирском «веселье» - его у мусульман не меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской «печали». Речь - о живом религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором говорит Псалмопевец: «Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой... И да возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются: и вселишься в них, и похвалятся о Тебе любящие имя Твое» (Пс. 5, 3; 12). Это веселие и радость богоугодного жития - тихие, немятежные, знакомые всякому искренне верующему православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль - страшное чувство богооставленности и богоотверженности, свидетельствуемое словами пророка: «Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове беззакония -остависте Господа... Что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль...» (Ис. 1, 4-5).

И у католиков послы поразились не отсутствием вещественной красоты - хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое сравнение с православным. Здоровое религиозное чутье безошибочно определило ущербность католицизма, отсекшего себя от соборной совокупности Церкви, от ее благодатной полноты. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», - свидетельствует священное Писание. Отсутствие этой красоты и почувствовали благонамеренные послы. Тем разительней был для них контраст от присутствия на литургии в соборе святой Софии в Царь

270

граде: «Приидохом же в греки и ведоша вы идеже служат Богу своему». Богослужение так поразило русов, что они в растерянности твердят: «И не знаем, были ли мы на небе, или на земле - ибо не бывает на земле красоты такой -только то верно знаем, что там с человеками пребывает Бог... И не можем забыть красоты той». Их сердца, ищущие религиозного утешения, получили его в неожиданной полноте и неотразимой достоверности. Исход дела решили не внешние экономические соображения (обоснованность которых весьма сомнительна), а живой религиозный опыт, обильное присутствие которого подтверждает и вся дальнейшая история русского народа.

Довольно полную картину взглядов современников на ход русской жизни дает Лаврентьевский свод*. Вот, например, картина похода русских князей на половцев в 1184 Году: «В то же лето вложи Бог в сердце князем русским, ходиша бо князи русский вси на половци».

В 70-х годах XII века усиливается натиск половцев на границы русских княжеств. Русские предпринимают ряд ответных походов. Следует несколько местных поражений половецких войск, результатом которых становится их объединение под властью одного хана - Кончака. Военная организация половцев получает единообразие и стройность, улучшается вооружение, появляются метательные машины и «греческий огонь»: Русь лицом к лицу сталкивается с объединенным сильным войском противника.

Половцы, видя свое превосходство, принимают удачно складывающиеся обстоятельства за знамение благоволения Божия. «Се Бог вдал есть князи русские и полки их в руки наши». Но Промысел Божий не связан соображениями человеческой мудрости: «не ведуще» неразумные иноверцы, «яко несть мужества, ни есть думы противу Богови», - сетует летописец. В начавшейся битве «побегоша» половцы, «гоними гневом Божиим и Святой Богородицы». Победа русских не есть результат их собственного попечения: «Содеял Господь спасенье велико нашим князьям и воям их над враги нашими. Побеждена быша иноплеменницы» промыслительной помощью Божией под Покровом Пресвятой Богородицы, покрывающей попечением Своим боголюбивое русское воинство. И сами русские это прекрасно сознают: «И рече Владимир: се день иже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь.

---

*Он назван так по имени инока Лаврентия, составившего эту летопись для Суздальского великого князя Дмитрия Константиновича в 1377 году. В этот общерусский летописный свод вошли ^Повесть временных лет» в редакции 1117 года и ее продолжения, излагающие события в Северо-Восточной Руси с 1111 по 1305 год.

271

Яко Господь избавил ны есть от враг наших и покорил врази наша под нозе наши». И возвратились русские войска домой после победы «славяще Бога и Святую Богородицу, скорую Заступницу рода христианского». Вряд ли можно полнее и четче выразить взгляд на русскую историю как на область всеохватывающего действия Промысла Божия. При этом летописец, как человек церковный, остается далек от примитивного фатализма. Действуя в истории определяющим образом, Промысел Божий в то же время не подавляет и не ограничивает свободы личного выбора, лежащей в основании ответственности человека за свои дела и поступки.

Историческим материалом, на фоне которого утверждается понятие о религиозно-нравственной обусловленности русской жизни, становятся в летописи события, связанные с изменчивым военным счастьем. На следующий год после удачного похода на половцев, совершенного объединенными силами князей, организовывает неудачный самостоятельный набег Игорь Святославич, князь Новгород-Северский. Знаменитое «Слово о полку Игореве» дает исключительное по красоте и лиричности описание этого похода. В летописи о походе Игоря Святославича сохранились два рассказа. Один, более обширный и подробный, в Ипатьевском своде*. Другой, покороче - в Лаврентьевском, Но даже его сжатое повествование достаточно ярко отражает воззрение летописца на свободу человеческой воли как на силу, наравне с недомыслимым промышлением Божиим определяющую ход истории.

На этот раз «побеждены быхом наши гневом Божиим», нашедшим на русские войска «за наше согрешенье». Сознавая неудачу похода как закономерный результат уклонения от своего религиозного долга, «воздыхание и плач распространяя» среди русских воинов, вспоминавших, по словам летописца, слова пророка Исайи: «Господи, в печали помянухом Тя...». Искреннее покаяние было скоро принято милосердным Богом и «по малых днех ускочи князь Игорь у половец» - то есть из плена половецкого - «не оставит бо Господь праведного в руках грешных, очи бо Господни на боящихся Его (взирают), а уши Его в молитву их (к молитвам их благопослушны)». «Се же содеяся грех ради наших, - подводит итог летописец, - зане умножишася греси наши и неправды». Согрешающих Бог вразумляет наказаниями, добродетельных, сознающих свой долг и исполняющих его, - милует и хранит. Бог никого не принуждает; человек сам определяет свою судьбу, народ сам определяет свою историю - так можно кратко изложить

----

*Свод летописей, составленный в XV веке в Костромском Ипатьевском монастыре,

272

воззрения летописи. Остается лишь благоговейно удивляться чистоте и свежести православного мироощущения летописцев я их героев, глядящих на мир с детской верой, о которой сказал Господь: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, Что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» [Лк. 10, 21).

Развивая и дополняя друг друга, русские летописцы стремились к созданию целостной и последовательной картины родной истории. Во всей полноте это стремление отразилось в московской летописной традиции, как бы венчающей усилия многих поколений летописателей*. «Летописец Великий Русский», Троицкая летопись, писанная при митрополите Киприане, свод 1448 года и другие летописи, все более и более подходившие под название «общерусских», несмотря на то, что они сохраняли местные особенности, да и писались частенько не в Москве, представляют собой как бы ступени, по которым русское самосознание восходило к осмыслению единства религиозной судьбы народа.

Середина XVI века стала эпохой величайшего церковно-государственного торжества на Руси. Были собраны воедино исконно русские земли, присоединены Казанское и Астраханское царства, открыт путь на восток - в Сибирь и Среднюю Азию. На очереди стояло открытие западных ворот державы - через Ливонию. Вся русская жизнь проходила под знаком благоговейной церковности и внутренней религиозной сосредоточенности. Неудивительно поэтому, что именно в царствование Иоанна IV Васильевича был создан грандиозный летописный свод, отразивший новое понимание русской судьбы и ее сокровенного смысла. Он описывал всю историю человечества в виде смены великих царств. В соответствии со значением, которое придавалось завершению столь важной для национального самосознания работы, летописный свод получил самое роскошное оформление. Составляющие его 10 томов были написаны на лучшей бумаге, специально закупленной из королевских запасов во Франции. Текст украсили 15000 искусно выполненных миниатюр, изображавших историю «в лицах», за что собрание и получило наименование «Лицевого свода». Последний, десятый том свода был посвящен царствованию Иоанна Васильевича, охватывая события с 1535 по 1567 годы.

Когда этот последний том (известный в науке под именем «Синодального списка», так как принадлежал библиотеке Свя-

---

*Перенос святым митрополитом Петром первосвятитепьской кафедры из Владимира в Москву в 1325 году положил начало московскому летописанию, которое велось при дворе митрополита.

273

тейшего Синода) был в основном готов, он подвергся существенной редакционной правке. Чья-то рука прямо на иллюстрированных листах сделала многочисленные дополнения, вставки и исправления. На новом, чисто переписанном экземпляре, который вошел в науку под названием «Царственная книга», та же рука сделала опять множество новых приписок и поправок. Похоже, редактором «Лицевого свода» был сам Иоанн IV, сознательно и целенаправленно трудившийся над завершением «русской идеологии»10.

Другим летописным сборником, который должен был наравне с «Лицевым сводом» создать стройную концепцию русской жизни, стала «Степенная книга». В основании этого громадного труда лежал замысел, согласно которому вся русская история со времен крещения Руси до царствования Иоанна Грозного должна предстать в виде семнадцати степеней (глав), каждая из которых соответствует правлению того или иного князя. Обобщая главные мысли этих обширнейших летописей, можно сказать, что они сводятся к двум важнейшим утверждениям, которым суждено было на века определить течение всей русской жизни:

1. Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам И царствам, избранным Им Самим по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял Рим - столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованного православному Константинополю - «второму Риму» средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439 года), Византия утратила дар служения, перешедший к «третьему Риму» последних времен - к Москве, столице Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины Православия «до скончания века» - второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.

2. Принятое на себя русским народом служение требует соответственной организации Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного народа является самодержавие. Царь - Помазанник Божий- Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть

274

«конституция» самодержавия. Православный царь - олицетворение богоизбранности и богоносности всего народа, его молитвенный председатель и ангел-хранитель.

ИНОК ФИЛОФЕЙ. «ДОМОСТРОЙ»

СТАВЛЕННИЧЕСКАЯ ГРАМОТА РУССКОГО ПАТРИАРХА

ВПЕРВЫЕ пророчество о Москве как о Третьем Риме было произнесено иноком Филофеем, старцем Псковской Елизарьевской пустыни, еще в царствование Василия Иоанновича, отца Грозного. «Да веси яко вся христианские царства приидоша в конец, - говорил он государеву дьяку Мунехину, псковскому наместнику, - и снидошася в едино царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».

Михаил Мунехин, человек очень образованный, бывший послом в Египте и много путешествовавший, по достоинству оценил значение этого пророчества для судеб России. В 1512 году он привез в Москву писанный Филофеем хронограф - изложение исторических событий с самых древних времен11. Скорее всего, этот хронограф был известен Иоанну IV и послужил ему в деле редактировавия летописных сводов, отражавших ту же пророческую мысль о России как о последнем убежище правоверия. Вообще хронографы и различные летописные сборники в ХѴІ-ХѴП вв. умножились необычайно. Они дошли до нас в многочисленных и разнообразных списках, наглядно свидетельствуя о напряженной работе русской мысли по осознанию Божьего промышления о русском народе и его государственном устроении.

Псковский старец сочувствовал молодому царю в его стремлении привести Россию в соответствие со смотрением Божиим о ней. Многоопытный инок высокой духовной жизни, Филофей прожил около ста лет. Его рождение относят ко времени падения Константинополя (1453 год)12, так что послание к царю он написал уже в глубокой старости, умудренный долгими годами жизни. Известна любовь Иоанна Грозного к подвижникам благочестия. Возможно, и Филофей знал царя лично -это давало ему уверенность в том, что к его мнению внимательно прислушаются.

После соборного покаяния царя и народа, завершившегося в 1550 году всеземским примирением, наступило «лето Господ-

275

не благоприятное» для отеческого, пастырского вразумления юного монарха. И это вразумление прозвучало из уст подвижника-старца. Филофей пишет «Послание к царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея Руси». В нем старец дает дерзновенное толкование двенадцатой главы Апокалипсиса: «Говорит ведь возлюбленный наш богословесный Иоанн, на тайной вечери возлежавший на перси Господней и почерпнувший там неизреченные тайны (текст св. Писания приводится в том виде, как он дан Филофеем. - Прим. автора): "Видел знамение великое на небе: жену, облаченную в солнце, и луну под ногами ее, и на голове ее венец из 12 звезд. Она имела в чреве и кричала от болей и мук родов. И вот явился змей, большой и красный, с 7 головами и 10 рогами, и на головах его 7 диадем, и хобот его увлек с неба третью часть звезд небесных. Змей стоял перед женою, которой надлежало родить, и хотел сожрать родившегося младенца. Тогда были даны жене два крыла большого орла, и улетела она в пустыню в приготовленное место. И пустил змей из пасти своей воду, как реку, чтобы потопить жену в реке»». Толкование: жена - святая Церковь; облечена в праведное солнце - в Христа; луну имеет под ногами - Ветхий Завет; венец на голове ее .- двенадцати апостолов учение; с болью рожает -святым крещением преобращает плотские чада в духовные; змей же - дьявол, как говорится, краснота - жестокость его и кровопийство; 7 глав - злые его, супротивные силы; 10 рогов знаменуют истребление царства, как раньше пали арамейское, константинопольское, египетское и прочий. Дитя жены, которое змей хотел сожрать, - те люди, что рождены были заново в святом крещении, но влечет их и после крещения дьявол к осквернению, подвигая к погибели; бегство жены в пустыню из старого Рима - из-за служения на опресноках, так как весь некогда великий Рим пал и болен неисцелимым недоверием - ересью аполинариевой. В новый Рим бежала, то есть в Константинополь, но и там покоя не обрела из-за соединения православных с латинянами на восьмом соборе, потому и была разрушена константинопольская церковь и унижена была и стала подобна она хранилищу овощей. И, наконец, в третий Рим бежала - в новую и великую Русь. Это тоже пустыня, так как не было в ней святой веры, не проповедывали там божественные апостолы, после всех воссияла там благодать Божия спасения, с ее помощью познали мы истинного Бога. Единая нынче соборная апостольская церковь восточная ярче солнца во всем поднебесье светится, и один только православный и великий русский царь во всем поднебесье, как Ной в ковчеге, спасшийся от потопа, управляет

276

и направляет Христову Церковь и утверждает православную веру. А когда змей испустит из уст своих воду, как реку, желая в воде потопить, то увидим, что все царства потопятся неверием, а новое же русское царство будет стоять оплотом православия..»13.

Юный царь глубоко проникся пониманием своей особой роли и великой ответственности. С целью упорядочения русской жизни в 1547 -- 1551 годах он несколько раз созывал соборы духовенства, на которых решались важнейшие вопросы церковного и государственного устройства. «Отцы наши, пастыри и учители, - обращался Иоанн к иереям и святителям, -внидите в чувства ваши, прося у Бога милости и помощи, истрезвите ум и просветитесь во всяких богодухновенных обычаях, как предал нам Господь; и меня, сына своего, наказуйте и просвещайте на всякое благочестие, как подобает быть благочестивым царям, во всех праведных царских законах, во всяком благоверии и чистоте, и все православное христианство нелестно утверждайте, да непорочно сохранит истинный христианский закон. Я же единодушно всегда буду с вами исправлять и утверждать все, чему наставит вас Дух Святой; если буду сопротивляться, вопреки божественных правил, вы о сем не умолкайте; если же преслушник буду, воспретите мне без всякого страха, да жива будет душа моя и все сущие под властию нашею»14.

Соборы прославили новых русских святых, от которых народ ждал заступничества и благословения на нелегком пути своего служения, утвердили новый Судебник - сборник законов, определявших отправление правосудия в России, подробно остановились на благоустройстве внутренней церковной жизни. Обличая безпорядки и безчиния, рассуждали о богослужении и уставах церковных, об иконописании (требуя от иконописцев, кроме мастерства, неукоризненной жизни), о книгах богослужебных, о просфорах и просфорницах, о благочинии в храмах, о чине совершения таинств, об избрании и доставлении священнослужителей, о черном и белом духовенстве, о суде церковном, о содержании храмов и причетов, об исправлении нравов и обычаев...

Особенно ясно благодатное состояние русского общества отразилось в знаменитом «Домострое»15. «Книга глаголемая Домострой имеет в себе вещи зело полезны, поучение и наказание всякому православному христианину...» - так озаглавливали переписчики свод советов и правил, определявших все стороны жизни русского человека тех времен, поражающий нас сегодня почти неправдоподобной одухотворенностью даже мельчайших бытовых деталей. «Домострой» не просто сборник

277

советов - перед читателем развертывается грандиозная картина идеально воцерковленного семейного и хозяйственного быта. Упорядоченность становится почти обрядовой, ежедневная деятельность человека поднимается до высоты церковного действа, послушание достигает монастырской строгости, любовь к царю и отечеству, родному дому и семье приобретает черты настоящего религиозного служения.

«Домострой» состоит из трех частей: об отношении русского человека к Церкви и царской власти; о внутрисемейном устроении; об организации и ведении домашнего хозяйства.

«Царя бойся и служи ему верою, и всегда о нем Бога моли,

- поучает "Домострой". - Аще земному царю правдою служиши и боишися е, тако научишися небесного Царя боятися...». Долг служения Богу есть одновременно и долг служения царю, олицетворяющему в себе православную государственность,

- эта мысль прочно укоренилась в сознании русского человека. В Служебнике второй половины XVI века сохранилась молитва, которая рекомендовалась как образец покаяния для служилых людей. «Согреших пред Богом и по Бозе пред государем пред великим князем - русским царем, - исповедывал кающийся.

- Заповеданная мне им (царем) слова права нигде же сотворих, но все преступих и солгах и не исправих. Волости и грады от государя держах не право, а суд - по мзде и по посулу. Ох мне, грешному, горе мне, грешному! Како мене земля не пожрет за мои окаянныя грехи - преступившего заповедь Божию и закон и суд Божий и от государя своего заповеданное слово...»18.

Этому гласу покаяния вторит «Домострой>>: «Царю... не тщится служить лжею и клеветою и лукавством... славы земной ни в чем не желай... зла за зло не воздавай, ни клеветы за клевету... согрешающих не осуждай, а вспомни свои грехи и о тех крепко пекися...», «А в котором либо празднике... да призывают священнический чин в дом свой... и молят за царя и великого князя (имярек), и за их благородные чада...».

Та же часть сборника, которая посвящена вопросам семейного быта, учит, «как жити православным христианам в миру с женами и с детьми и домочадцами, и их наказывати и учити, и страхом спасати и грозою претити и во всяких делах их беречь... и во всем самому стражу над ними быть и о них пещись аки о своем уде... Вси бо есьми связаны единою верою к Богу...».

В «Домострое» есть все. Есть трогательные указания, «како детям отца и матерь любити и беречи и повиноватися им и покоити их во всем». Есть рассуждения о том, что «аще кому Бог дарует жену Добру - дражайше есть камения многоцен

278

ного». Есть практические советы: «како платье всяко жене носити и устроити», «како огород и сады водити», «како во весь год в стол ествы подают» (подробно о том, что - в мясоед, и что в какой пост). Есть указания по чину домашнего молитвенного правила для всей семьи - «как мужу с женою и домочадцами в доме своем молитися Богу». И все это - с той простотой, основательностью и тихой, мирной неторопливостью, что безошибочно свидетельствует о сосредоточенной молитвенной жизни и непоколебимой вере. «Каждый день вечером, - поучает "Домострой", - муж с женою и детьми и домочадцами, если кто знает грамоту - отпеть вечерню, повечерие, в тишине со вниманием. Предстоя смиренно с молитвою, с поклонами, петь согласно и внятно, после службы не есть, не пить и не болтать никогда... В полночь, встав тайком, со слезами хорошо помолиться Богу, сколько можешь, о своих прегрешениях, да и утром, вставая, так же... Всякому христианину следует молиться о своих прегрешениях, и об отпущении грехов, о здравии царя и царицы, и чад их, и братьев его и сестер и христолюбивом воинстве, о помощи против врагов, об освобождении пленных, и о святителях, священниках и монахах, и об отце духовном, и о болящих, о заключенных в темницы - и за всех христиан...»

В 1589 году Богу, наконец, было угодно дать русскому народу свидетельство о том, что Россия правильно поняла свой долг. За три года до того в Москву прибыл для сбора милостыни Антиохийский патриарх Иоаким. Благочестивый царь Феодор Иоаннович, прозванный за очевидную святость жизни «освятованным» царем17, высказал тогда церковному собору и боярской думе свое желание установить патриаршество на Руси. Обладавший пророческим даром18, царь как бы предвидел испытания, ожидавшие народ по пресечении династии Рюриковичей, и торопился дать православному русскому царству в лице патриарха опору, которая должна была удержать его от разрушения. Переговоры с Антиохийским патриархом были поручены Годунову, Иоаким согласился с желанием Феодора и обещал обсудить дело с другими патриархами. Те, решив уважить просьбу русского царя, положили было отправить в Россию для участия в поставлении Иерусалимского первосвятителя. Однако «чин особого смотрения» Божия о России требовал, видно, чтобы преемственность русского служения была явлена миру во всей полноте и непререкаемости. Нужды Константинопольской (бывшей Византийской) церкви, гонимой султаном Амуратом, потребовали приезда в Москву самого патриарха Константинопольского Иеремии, знаменитого своей духовной ученостью и страданиями за Церковь. Он прибыл

279

в Москву в июле 1588 года, сказав Феодору: «Слышав о таком благочестивом царе, пришел я сюда, чтобы помог нам царь в наших скорбях». С собой Иеремия привез соборное определение об открытии патриаршества на Руси.

В храме Успения Богоматери в Кремле в приделе Похвалы Ее созван был многочисленный собор русских пастырей, представивший царю имена трех кандидатов в патриархи. Положившись на суд Божий, бросили жребий - он пал на митрополита Московского Иова.

23 января 1589 года в Успенском соборе был торжественно поставлен первый русский патриарх. Он принял поставление от патриарха Византийского. И более того - в Соборной уставной грамоте, узаконившей патриаршество на Руси, всему миру объявлялось, что «ветхий Рим пал от ереси», что «новый Рим», Константинополь, порабощен безбожными племенами агарянскими и что поэтому Патриарх Иов. Со сборника исторических Третий Рим есть Москва19. Тогда же положено было быть в России

четырем митрополитам, шести архиепископам и восьми епископам.

Это осознание себя третьим Римом последних времен через два года было подтверждено собором православных патриархов, и таким образом утвердилось в качестве канонически закрепленного воззрения Вселенской Православной Церкви. В соборном постановлении первосвятителей написано: «...Признаем и совершаем в царствующем граде Москве поставление и по-именование патриаршеское господина Иова...» При этом «главным и начальным» служением русского патриарха провозглашается обязанность «содержать апостольский престол Константина града...»20.

Говорит о событии церковный историк М. В. Толстой: «Так патриаршество русское утверждено было всею Православною Церковью! Видимым поводом сего важного нововведения было одно благочестивое желание Феодора; но Промысел Божий невидимо творил Свое дело в Церкви Своей. Он готовил в патриархах русских защиту для отечества на близкое время скорбей и потрясений, которых не могли еще предвидеть люди. Он незримо устроил обстоятельства дела так, что патри-

280

аршество Русское явилось как бы по внезапному стечению случаев, к взаимному утешению востока и севера!»

Дивны дела Твои, Господи! Дважды естественное течение русской истории прерывалось внезапно и необъяснимо, безвозвратно, казалось, разрушая православную государственность и коверкая народную жизнь. Современники Смутного времени начала XVII века, как и современники богоборческой резни, учиненной по попущению Божию в советской России в XX веке, видели одно - гибель Руси. Дважды накануне страшных испытаний даровалось русской церкви патриаршее правление - как символ благоволения Божия, как «столп и утверждение истины» о всемирной роли русского исповеднического служения- Дважды проносила Церковь через все гонения сознание христианского долга России. Ибо верно и неложно слово Божие: «За гнев бо Мой поразих тя, и за милость Мою возлюбих тя. За сие, яко был еси оставлен и возненавиден, и не бе помогающего ти, положу тя в радость вечную» (Ис. 60, 1015).

«ПОЙТЕ ГОСПОДЕВИ ВСЯ ЗЕМЛЯ…»

РУССКИЕ ДУХОВНЫЕ СТИХИ

УДИВИТЕЛЬНОЙ ясностью понимания и глубиной постижения религиозных вопросов поражают русские духовные стихи. Время их появления установить с достаточной точностью затруднительно, можно лишь уверенно утверждать, что пелись они «каликами перехожими» на Святой Руси с незапамятных времен. В той форме, в которой стихи эти дошли до нас, они существовали уже в XV-XVI веках21. На это время - учитывая общий духовный подъем в России - приходится и расцвет русской духовной поэзии.

Духовными стихами в русской словесности называют народные песни на религиозные сюжеты. Песни эти пелись бродячими певцами-странниками на ярмарках, базарных площадях, у ворот монастырских церквей - везде, где находилось достаточное число благочестивых слушателей. О любви русского человека к такой форме религиозного самовыражения достаточно говорит тот факт, что вплоть до начала XX века духовный стих бытует гораздо шире, чем даже былины. По сравнению с героическим эпосом религиозная поэзия проявляет гораздо большую жизненность. Если «старинушки» о

281

«святорусских богатырях» со временем остаются в репертуаре народных певцов преимущественно на севере России, то духовный стих продолжает сохраняться почти на всем протяжении земли Русской.

Высота религиозного чувства и обширность познаний, отраженные в стихах, столь резко обличают несостоятельность

точки зрения на русскую историю, предполагающей «темноту» и «невежество.) средневековой Руси, что исследователи XIX - XX веков вынуждены были придумывать самые неуклюжие объяснения, дабы спасти честь «исторической науки».

«В основе духовных стихов всегда лежали книжные повести», - уверенно заявляет один из них22. «Можно ли утверждать, что все эти понятия и сведения, передаваемые духовными стихами, были вместе с тем общим достоянием народа? ... Разумеется, нет!», -вторит ему другой23. Допустим, так, но только чем тогда объяснить, что на протяжении столетий, из поколения в поколение передавая искусство духовного пения, народ с такой удивительной любовью и постоянством поет то, чего не понимает? На деле, конечно же, все обстояло иначе. И чтобы понять это, даже не надо быть ученым-фольклористом. Достаточно просто быть церковным, от сердца верующим человеком. Тогда станет понятно, что народ пел от полноты сердечного чувства, созидая духовную поэзию как молитву, под благодатным покровом покаяния и умиления, свидетельствуя тем о богатстве своего соборного опыта, поднимавшегося в иные мгновения до вершин истинно святоотеческой чистоты и ясности.

Певец духовных стихов не умствует лукаво, не «растекается мыслию по древу» немощного человеческого рассуждения. Он - верует:

А я верую самому Христу, Царю небесному,

Его Матери Пресвятой Богородице,

Святой Троице неразделимой...24.

Живя в мире церковного опыта, народ твердо знает, что вся вселенная управляется всемогущим промыслом Всеблагого Бога:

Основана земля Святым Духом,

А содержана Словом Божиим.

И - о том же, еще поэтичнее:

282

У нас белый свет взят от Господа,

Солнце красное, от лица Божия,

Млад-светел месяц от грудей Его,

Зори белыя от очей Божьих,

Звезды частыя - то от риз Его,

Ветры буйные ~ от Свята Духа...

Роса утренняя, дробен дождик

От слез Его, самого Христа.

Нелепо искать в духовных стихах богословски точных, догматически выверенных формулировок. Вообще ученость - как принадлежность рассудка - не может служить показателем духовной зрелости и мудрости. Зато их недвусмысленно подтверждает благоговейно-сыновнее, трепетное и любовное отношение ко Спасителю, составляющее главный нерв народной веры. «Ох Ты гой еси, Батюшка наш, Иисус Христос!» -обращаются ко Господу в детской простоте певцы стихов*. При этом религиозное целомудрие народа, чувствующего в земной жизни Спасителя высокий, таинственный мистический смысл, почти никогда не позволяет себе касаться ее подробно в сюжетах песен**.

Острое сознание своей греховности, своего нравственного несовершенства, питая дух покаяния, разрешило народному творчеству одну тему - тему страстей Господних, Его невинных страданий, которыми Сын Божий искупил грехи человеческие.

В нее вложил русский человек всю силу своего сердечного чувства, весь поэтический дар своей души:

Над той над рекой над Иорданью,

На крутом, на красном бережочке,

Вырастало древо купарисо;

На том на древе купарисе

Там чуден Крест проявился...

На том Кресте Животворящем

Там жиды Христа мучили-распинали.

Так тесно соединил народ в своем сознании судьбу России со Христом и Его учением, что есть даже стихи, говорящие о распятии Господа «во Русей» - ибо где же, как не на Святой Руси, происходить таинству Искупления? Плачет Русь У подножия Креста Господня. Плачет, повторяя слова Спасителя, обращенные ко Пресвятой Богородице:

----

*Вспомним ласковый говорок преподобного Серафима Саровского: «Вы, ваше боголюбие прочтите, что об этом говорит батюшка святой апостол Павел...» и т.п.

**3десь девственная, аскетическая сдержанность Православного духа разительно контрастирует с возбужденной экзальтацией католицизма, влияние которого ощутимо в поздних редакциях западно-русских духовных стихов.

283

По Мне, Мати, плачут небо и земля,

По Мне, Мати, плачут солнце и луна.

По Мне, Мати, плачут реки и моря,

По Мне, Мати, плачут старики старицы,

По Мне, Мати, плачут вдовы-сироты. В

благоговейном страхе певец не смеет даже пристально вглядываться в страдания Христовы. В стихах мало подробностей, есть несоответствия с евангельскими текстами. Зато сколько в них живого религиозного чувства! Воистину это всенародный «плач сердца», о котором, как о состоянии благодатно-высоком, часто писали в своих творениях святые отцы:

И тут проклятые Христу плащаницу сковали,

Христа в плащаницу клали,

Обручи набивали

И оловом заливали...

Желтыми песками засыпали,

Каменными горами закатали,

Горючими камнями завалили...

В третий день Христос воскресе...

Вставал наш батюшка

Истинный Христос, Отец Небесный.

Сознание, что человек искуплен от греха высочайшей, безмерной ценой вольных страданий Божиих, рождает сознание огромной личной религиозной ответственности:

Со страхом мы, братие, восплачемся:

Мучения - страдания Иисуса Христа.

Восплачемся на всяк день и покаемся,

И Господь услышит покаяние,

За что и нам дарует Царствие Свое,

Радости и веселию не будет конца.

Спасение души - смысл жизни человеческой. Этой главной цели подчиняется, в идеале, вся народная жизнь. Русь не потому «святая», что живут на ней сплошные праведники, а потому, что стремление к святости, к сердечной чистоте* и духовному совершенству составляет главное содержание и оправдание ее существования.

Это ощущение всенародного религиозного служения столь сильно, что понятие «Святая Русь» приобретает в русских духовных стихах вселенское, космическое звучание. Святая Русь есть место - понимаемое не узкогеографически, но духовно - где совершается таинство домостроительства человеческого спасения. Такова ее промыслительная роль, и народ русский есть народ-богоносец в той мере, в которой он соответствует

---

* «блажеии чистии сердцем-, яко тии Бога узрят» (Мф. 5, 8).

284

этому высокому призванию. «По Святой Руси» скитается Богородица в поисках распятого Христа. На Руси происходит мучение Егория (Георгия Победоносца) царем Демьянищем (императором Диоклетианом), в действительности имевшее место в Риме, в 303 году по Рождеству Христову. «Не бывать Егорью на Святой Руси», - скорбит о своем герое певец. «Выходил Егорий на Святую Русь», - радуется он освобождению героя. Другой святой воин - Феодор Тирон (Тирянин), умученный при императоре Максимилиане около 305 года по Рождеству Христову, в одном из вариантов стиха идет «очистить землю святорусскую» от несметной «силы жидовской»25. Причем, в отличие от героического эпоса былин, даже сама битва за Святую Русь носит черты духовной брани. С Евангелием отправляется святой Феодор на борьбу:

Он пошел в Божию церковь,

Он и взял книгу евангельскую,

Он пошел ко синю морю,

Он читает книгу, сам мешается,

Горючьми слезами заливается.

Даже в самой битве его оружие - «книга, крест и Евангелие». Подобно Феодору, и Егорий Храбрый, очищая Русскую землю от нечисти, не сражается, а силой своего слова укрощает стихии и устрояет землю. Это очень показательно - и в ратном подвиге, в доблестных воинах народ прежде всего чтит святых, страдальцев и страстотерпцев.

Русь в духовных стихах становится местом действия лиц из священной истории Нового Завета:

Посылает Ирод-царь посланников

По всей земле святорусской.

Рай - и тот созидается на Русской земле, как поется об этом в «Плаче Адама»:

Прекрасное солнце

В раю осветило

Святорусскую землю.

Но это не гордыня. В стихах нет и намека на утверждение своей национальной исключительности. Вопросы национальной принадлежности вообще не занимают певцов. Вера и верность, чистота и полнота исповедания Православного вероучения -вот единственные значимые для них человеческие качества. С ними связана особая судьба России, русского народа и Православного царя - Помазанника Божия. Вот как говорит об этом знаменитая «Голубиная книга»:

А сама книга распечаталась,

Слова Божий прочиталися:

У нас белый царь над царями царь.

285

Почему белый царь над царями царь?

Он принял, царь, веру хрещёную.

Хрещёную. Православную,

Он и верует единой Троицы,

Единой Троицы неразделимыя:

Потому тот царь над царями царь.

Пусть тяжела русская судьба, полон скорбей и теснот путь служения «святорусского» - верность своему долгу не остается без небесного воздаяния. Эта мысль характерна для духовного стиха. Особенно показательно, что подтверждения берутся из реального исторического опыта народа:

По тому ль полю Куликову

Ходит сама Мать Пресвятая Богородица,

А за ней апостоли Господни,

Архангели-ангели святыи...

Отпевают они мощи православных.

Кадит на них сама Мать Пресвятая Богородица.

К Матери Божией на Руси отношение испокон веку было особенно трепетным и ласковым - не зря называли Русскую землю Домом Пресвятой Богородицы. Ощущение этой особой близости, особого почтения и одновременно дерзновения не могло не отразиться и в духовной поэзии. «Вся тоска страдающего человечества, все умиление перед миром божественным, которые не смеют излиться перед Христом в силу религиозного страха, свободно и любовно истекают на Богоматерь, - пишет современный исследователь. - Вознесенная в мир божественный... Она, с другой стороны, остается связанной с человечеством, страждущей матерью и заступницей»26.

Самые нежные и трогательные слова посвящает Ей певец, обращаясь к Ней в дерзновении искренности и простоты, как к собственной матери - ласковой и близкой:

Мать моя - Матушка Мария,

Пречистая Дева, Пресвятая,

Свет Мати Мария,

Пресвятая Богородица,

Солнце красное,

Пречистая голубица,

Мати Божжа, Богородица,

Скорая помощница,

Теплая заступница,

Заступи, спаси и помилуй...

Мир, освященный кровью Христа, освящен и слезами Его Матери:

А Плакун трава всем травам мати.

Почему Плакун трава всем травам мати?

286

Мать Пречистая Богородица

По своем по Сыне по возлюбленнем,

По своем по Сыне слёзно плакала.

А роняла слёзы на землю пречистыя,

А от тех от слез от пречистых

Зараждалася Плакун трава - травам мати.

Событиями Священной истории обусловлена жизнь мира. Не только земля и растения, но и человеческое общежитие - его устроение и бытие - укоренены в мистической библейской первооснове. Русское общество четко и ясно признавало эту связь, освящая сословное деление как деление единого для всех религиозного долга, а сами сословия - как церковные послушания, разные пути «израбатывания» спасения души:

От того у нас в земле цари пошли

От святой главы от Адамовой;

От того зачались князья бояры

От святых мощей от Адамовых;

От того крестьяне православные

От свята колена от Адамова.

Это благоговейное отношение к миру земному вовсе не означает, однако, его идеализации. Чуткая народная совесть безошибочно определяет грех - искажение, искривление божественного порядка вещей - как первопричину мирских неустройств:

От Кривды земля восколебалася,

От того народ весь возмущается;

От Кривды стал народ неправильный,

Неправильный, злопамятный:

Они друг друга обмануть хотят,

Друг друга поесть хотят.

При свете церковного вероучения видней и собственные изъяны, собственное недостоинство:

Дает нам Господь много,

Нам кажется мало:

Ничем мы не насытимся...

Очи наши - ямы.

Руки наши ~ грабли.

Очи завидущи,

А руки загребущи.

Особенной укоризны заслуживает уклонение от исполнения своего религиозного долга:

Вы за хрест, за молитву не стояли,

Господней вы воли не творили,

Господни заповеди нарушали.

Земных поклонов не кладали.

287

Однако нравственное несовершенство человека исправимо Путь исправления - путь христианского подвижничества* путь православной аскезы. При общей целомудренной строгости народной жизни аскетические подвиги вызывают у певцов особое уважение, описываются с особой любовью. В описаниях « пустынного жития» - на удивление (для постороннего взгляда) поэтичных и ласковых - отражается богатейший благодатный духовный опыт русского благочестия, монашеского и мирского внешне различный, но единый в сокровенных, таинственных глубинах мистической жизни Церкви. Так идет спасаться в девственную пустыню младой царевич Иоасаф:

Научи меня, мать пустыня,

Как Божью волю творити,

Достави меня, пустыня,

К своему Небесному Царствию.

Красота пустыни - главная тема стиха. В некоторых вариантах он так и начинается: «Стояла мать прекрасная пустыня». Однако красота эта безгрешная, духовная, неземная:

Тебя, матерь пустыня,

Все архангелы хвалят...

Трудничество - вот самое постоянное выражение, которым народ отмечает православную аскезу. «Трудник, трудничек, тружданик, труженик, тружельник» - так именует народ подвижников. «Со младости лет Богу потрудитися» жаждут герои русских духовных стихов. Их подробное исследование еще ждет своего часа. И все же в области религиозно-нравственной, в области народного самосознания их свидетельство безпрекословно - к моменту расцвета духовной поэзии русский народ ясно и безоговорочно сознавал смысл своего существования в том, чтобы «Богу потрудитися», то есть привести свою жизнь в возможно более полное соответствие с Заповедями Божиими и промыслительным Его смотрением о земле Русской. Вместе с героями своих любимых песен всю свою надежду в этом святом деле возлагает народ на помощь свыше:

Я надеюсь, сударь батюшка.

На Спаса на Пречистого,

На Мать Божию Богородицу,

На всю силу небесную,

На книгу Ивангелия...

Надежда эта и доныне помогает народу нашему претерпевать скорби его нелегкого, исповеднического пути...

РУСЬ МЕЖДУ МОГНОЛАМИ И ЛАТИНЯНАМИ

Владимир II Всеволодович, Мономах 1113-1125

Мстислав Владимирович 1125-1132

Ярополк II Владимирович 1132-1139

Вячеслав Владимирович 1139-1139

Всеволод II Ольгович 1139-1146

Игорь Ольгович 1146 - 1146

Изяслав II Мстиславич, Владимиро-Волынский 1146-1149

Юрий (Георгий) Владимирович, Долгорукий 1149-(1150, 1151)

Вячеслав Владимирович 1150 — 1150

Изяслав II Мстиславич, Владимиро-Волынский 1150-1150

Юрий (Георгия) Владимирович, Долгорукий 1150-1150

Изяслав II Мстиславич, Владимиро -Волынский 1151- 1154

Ростислав Мстиславич, Смоленский 1154-1155

Изяслав III Давидович, Черниговский 1155— 1155

Юрий (Георгий) Владимирович, Долгорукий 1155-1157

Изяслав (К Давидович, Черниговский 1157-1159

Ростислав Мстиславич, Смоленский 1159-1161

Изяслав III Давидович. Черниговский 1161 - 1161

Ростислав Мстиславич, Смоленский 1161- 1167

Мстислав Изяславич 1167-1169

239

ЗА ЯРОСТЬ ГНЕВА ГОСПОДНЯ СГОРЕ ВСЯ ЗЕМЛЯ….

ТАТАРСКОЕ НАШЕСТВИЕ

ВПЕРВЫЕ русская земля услышала о татарах в 1223 году. Казалось, предчувствуя что-то страшное, сама природа исполняла слова древнего пророка. Летом сделалась необыкновенная засуха, горели леса и болота, за дымом меркло солнце, и птицы падали на землю под ноги изумленным, напуганным людям. На западе появилась комета небывалой величины с хвостом в форме копья, обращенного на юго-восток.

В этом году из глубин Средней Азии на Русь накатила первая волна того страшного движения народов, которое, сокрушив разрозненные русские княжества, на полтора столетия ввергло Россию в бездну государственного унижения. Суровым испытанием и великой скорбью посетил Господь народ, в огне искушений смиряя остатки гордыни древних русов.

Несчастья внешние должны были послужить к обильному преуспеянию внутреннему, показуя русским людям безсилие человеческих мер к предотвращению бедствий одновременно со всемогуществом Божиим, единым Своим мановением низвергающим или возвышающим целые народы, но слову Писания: «Аз есмь - и несть Бог разве Мене: Аз убию и жити сотворю, поражу, и Аз исцелю, и несть иже измет от руку

290

Моею» (Втор. 32, 39). Драгоценный талант смирения, приобретенный народом во время татарского ига, впоследствии лег краеугольным камнем в величественное здание Русского Православного царства.

В 1206 году на Великом курултае диких племен далекой Монголии хан Темучин был провозглашен Чингисханом - Великим ханом всей монгольской степи. «Какое благо выше всех на земле?» - спросил он однажды уже на склоне лет, пресыщенный почетом, славой и лестью. Ни один из придворных мудрецов не смог удовлетворительно ответить хану. «Все не то, - качал головой Темучин... - Нет, счастливее всех тот, кто гонит перед собой толпы разбитых врагов, грабит их имущество, скачет на их конях, любуется слезами близких им людей, целуя их жен и дочерей». В этом ответе - целое мировоззрение татар.

В 1207-1209 годах племена, предводительствуемые Чингисханом, покорили уйгуров, бурят и киргизов, обитавших к северу от реки Селенги, в верховьях Енисея и в восточных областях Средней Азии. В 1211 году он вторгся в пределы Северного Китая и к 1215 году захватил значительную часть империи Цзинь. Столица Пекин и десятки других городов были разрушены и сожжены.

В 1219 году 150-тысячная орда ворвалась во владения хорезмшаха Мухаммеда. Под яростным натиском монголов последовательно пали крепости Отрар, Ходжент, Ургенч, Бухара, Самарканд, а затем и сам Хорезм. Преследуя войска продолжавшего войну сына хорезмшаха - Джелал-ад-Дина, войска Чингисхана вторглись в Делийский султанат и достигли реки Инд. Одновременно 30-тысячный корпус татаро-монгольского войска двинулся на запад и, обогнув с юга Каспийское море, опустошил Грузию и Азербайджан, проникнув к 1222 году на Северный Кавказ. В 1223 году на реке Калке впервые встретились в бою с татарами и русские войска.

Бежавшие в Киев от опустошающего нашествия монголов половцы загодя принесли туда весть о нашествии страшного неприятеля. Хан Котян, тесть Мстислава Галицкого, дарил князей верблюдами, конями, буйволами, прекрасными невольницами, говоря: «Ныне они взяли нашу землю, завтра возьмут вашу!» В изумлении, с тревогой гадали русские люди - кто эти свирепые пришельцы, неслыханные никогда ранее? «Из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные... - записал летописец, - о которых никто не знает, кто они и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры».

Южно-русские князья на совете решили встретить против-

291

ника в степях совместно с половецкими отрядами. Нестроения в русском войске, не имевшем единого управления, и бегство половцев погубили союзников. После страшной сечи одолели татары: погнали отступавшие в безпорядке русские дружины, завладели укрепленным станом, умертвили всех пленных, а трех князей задушили под досками, на которых устроили праздничный пир в честь победы.

Победители шли за остатками русского войска до самого Днепра, истребляя все на своем пути. Южная Русь замерла в ожидании невиданного погрома. «Из-за гордости и высокомерия князей допустил Бог такое, - делает вывод современный наблюдатель. - Ведь много было князей храбрых, и надменных, и похваляющихся своей храбростью». Народ молился в храмах с воплями отчаяния. Но, видно, не исполнились еще сроки, положенные Богом для мирного вразумления России: татары вдруг поворотились на восток и ушли обратно в Среднюю Азию.

В 1227 году умер Чингисхан, одно имя которого в то время наводило страх на пространстве от Амура до Каспия. Новый этап татарских завоеваний начался после избрания в 1229 году великим ханом Угедэя. В 1231-1234 годах завершилось завоевание Северного Китая, и монгольские войска вторглись в Корею. Но основные силы под командованием Батыя двинулись на запад.

Осенью 1236 года сто пятьдесят тысяч всадников разгромили Волжскую Болгарию. В конце 1237 года Батый напал на Северо-Восточную Русь. 21 декабря в результате шестидесятидневного штурма была взята и полностью разрушена Рязань. Разорив рязанские земли, орда Батыя последовательно захватила и разрушила Коломну, Москву, Владимир и Суздаль. 4 марта 1238 года на реке Сить потерпело поражение объединенное войско владимиро-суздальских князей. Не дойдя до Новгорода 100 километров, татары вернулись в приволжские степи. «И тамо дойти поганым возбрани некая сила Божественная, - свидетельствует Степенная книга, - и не попусти им нимало приближитися... ко пределам Великого Новгорода».

В 1239 году Батый обрушился на Южную Русь. В результате двухлетней ожесточенной борьбы он взял и разграбил Переяславль, Чернигов, Киев, Владимир-Волынский и другие южнорусские города. Русь была повержена окончательно. На огромных пространствах от Новгорода до Галича дымились груды развалин да лежали неубранными тела русских ратников и крестьян, отмечая места наиболее жестоких стычек завоевателей с мирными жителями. Католический монах Плано Карпини, проезжавший по Южной Руси в 1246 году, насчи-

292

тал в некогда цветущем Киеве менее двухсот домов, а «безчисленные головы и кости мертвых людей» так и лежали без погребения даже шесть лет спустя после татарского погрома.

Когда Даниил Галицкий возвращался из Польши после отхода татар, они с братом «не возмогоста идти в поле смрада ради и множества избиенных, не бе бо на Володимере живых: церкви Святой Богородицы исполнены трупья, иныя церкви наполнены трупья и телес мертвых»1. «...Бог смирил Русскую землю нашествием безбожных иноплеменников, - заключает летописец. - Обнаружилась греховная злоба и дошел вопль греховный до ушей Господа Саваофа. Потому Он напустил на землю нашу такое пагубное наказание».

Весной 1241 года монголо-татарское войско двинулось в глубь Европы. Блеск татарской сабли уже несколько лет приводил в ужас западно-европейских государей. Император Фридрих II Штауфен писал английскому королю: «Если татары прорвутся в Германию, то (и) другие царства увидят ужас грозы... Будем осмотрительны: пока враг губит соседа (то есть Русь, - прим. авт.), подумаем о средствах самообороны»2.

В конце года, сосредоточив все свои войска в Венгрии, Батый направился к Адриатическому морю. Но овладеть побережьем орде, изрядно потрепанной в боях на Русской земле, не удалось. В 1242 году монголы отступили через Боснию, Сербию и Болгарию обратно на восток, в низовья Волги. Западная Европа была спасена. Нашествие захлебнулось русской кровью.

В 1243 году Батый основал на захваченных землях новое государство - Золотую Орду, простиравшуюся от Иртыша до Дуная со столицей Сарай-Бату в низовьях Волги. Русские князья были превращены в данников хана, ограниченных в своей военной, экономической и государственной самостоятельности. 14 видов «ордынских тягостей», включавших в себя «цареву дань» (налог, непосредственно предназначенный для великого хана), торговые сборы, извозные повинности, содержание татарских послов, различные «дары» и «почестья» ханским родственникам и приближенным, тяжелым грузом легли на плечи русских крестьян. «У кого денег нет - у того дитя возьмет, у кого дитя нет - у того жену возьмет, у кого жены нет - сам головой пойдет», - скорбел народ о всевластии ханских баскаков.

Не менее унизительной и тягостной для русских князей стала процедура получения ханского ярлыка на княжение, официально служившего единственным законным основанием для власти на Руси. Кроме того, князья обязаны были по

293

приказу хана присылать войско для участия в походах татар. Русские отряды вынуждены были ходить с ханами далеко за Дон. С ордой Кубилая они участвовали даже в завоевании Южного Китая во второй половине XIII века.

Несмотря на то, что на Русской земле не было постоянного монголо-татарского войска, покорность завоеванных областей поддерживалась постоянными опустошительными набегами, предпринимавшимися с целью устрашения и грабежа. Лишь за последнюю четверть XIII века татарами было организовано полтора десятка походов в Россию.

Посреди такого сокрушительного бедствия, охватившего всю страну, лишь одна сторона русской жизни, по воле Божией, уцелела от разгрома. Непоколебленной и неповрежденной в своей спасительной деятельности устояла Православная Церковь, спасенная от ярости завоевателей чудесным видением, вразумившим свирепого Чингисхана еще до вторжения татарских орд в русские земли.

Перед завоеванием Средней Азии Темучин, не желая вступать в открытую борьбу с хорезмшахом Мухаммедом II, которого называли «вторым Александром Македонским», предложил ему союз. Но гордый шах повелел умертвить послов хана. Чингисхан, желая узнать волю неба о предстоящей войне, три ночи провел на горе в молитве (верования монголов включали смутные понятии о Едином Боге - Владыке вселенной). Спустившись к воинам на третий день, хан объявил, что Бог в сновидении предвозвестил ему победу устами христианского епископа (с которым Темучин встречался во время завоеваний уйгурских племен, исповедовавших христианство). Пророчество полностью подтвердилось, и грозный хан до конца своих дней особенно благоволил к христианам.

Монголы были вообще достаточно веротерпимы. Народы, составившие основу их войска, исповедовали самые различные религии. Кераиты были несторианами, найманы - буддистами, татары и чжурчжени - шаманистами, лесные народы Сибири имели свои родовые культы, а сами монголы были приверженцами религии бон - восточного варианта митраизма. Основным правилом жизни в Орде служила Яса Чингисхана - сборник, содержавший в себе запреты и узаконения, касавшиеся самых разных сторон жизни монголо-татар. В ней, в частности, содержался закон, предписывавший уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были. В Орде свободно отправлялись всякие богослужения, и сами ханы присутствовали при совершений и христианских, и мусульманских, и буддистских, и иных обрядов*.

----

* Но, относясь с уважением к христианству, ханы все же требовали от наших князей

294

В 1267 году митрополит Кирилл сумел получить от хана Менгу-Темира ярлык в пользу Церкви, в котором хан освобождал духовенство от дани и других поборов. «Пусть, - писал Менгу-Темир, - безпечально молятся за него и его ханово племя». Этим же указом хан под страхом казни воспрещал надругательство над Православием. «Кто будет хулить веру русских, ~ сказано в ярлыке, - или ругаться над нею, тот ничем не извинится, а умрет злою смертию». Более того, с позволения хана Кирилл основал в самом Сарае православную епархию.

Сто лет спустя другой знаменитый святитель - святой митрополит Алексий - еще более укрепил влияние церкви в Сарае. Жена хана Чанибека - Тайдула - ослепла после долгой болезни. Между тем в Орде прослышали о высокой жизни Алексия, и Чанибек написал великому князю московскому, прося его прислать святого, чтобы тот исцелил Тайдулу; в противном случае хан грозил войной. Отказать было невозможно, и святитель отправился в Орду. Отъезд его сопровождался ободрительным знамением - когда Алексий служил напутственный молебен перед ракой своего предшественника - митрополита Петра, свеча у раки зажглась сама собой.

Прибыв в Орду, Алексий отслужил молебен об исцелении ханши, и в момент, когда он кропил ее святой водой, она вдруг прозрела. Благодарная Тайдула выкупила и подарила святителю в Москве участок земли, на котором в память об этом чуде основана была обитель, получившая название Чудова монастыря. Показательно, что все это произошло уже через несколько десятилетий после того, как хан Узбек, перейдя в магометанство, предпринял первые попытки по превращению религии ислама в государственную религию Орды.

Народ русский воспринял татарское иго как наказание за грехи и страсти, вразумление Божие, направленное на то, чтобы видя в Церкви единую опору, Русь, хотя бы и нехотя, отступила от безконечных усобиц, поняв свое высокое предназначение. «Не послушали мы Евангелия, - взывал к народу епископ Владимирский Серапион, - не послушали апостола, не послушали пророков, не послушали светил великих... Не раскаялись мы, пока не пришел народ безжалостный по Божьему изволению... Испытав сие, братья, убоимся наказания этого страшного и припадем ко Господу своему с исповеданием,

----

исполнения некоторых суеверных обрядов. Так, лрежде чем явиться на глаза к хану, надлежало проходить через «очистительные» огни, поклоняться изображениям умерших ханов, солнцу и кусту. По христианским понятиям это есть уже измена святой вере, и в случаях, когда не оставалось возможности уклониться от этого суеверия, некоторые русские князья решались скорее претерпеть мученическую смерть, чем покориться. Таков был, например, святой благоверный князь черниговский Михаил со своим боярином Феодором, убитые татарами в 1246 году,

295

Да не навлечем на себя еще больший гнев Господень, не наведем казни больше прежней!.. Доколе не отступим от грехов наших? Пощадим же себя и детей своих! В какие еще времена видели мы столько жестоких смертей?.. А если предадимся мы воле Господней, то всяческим утешением утешит нас Бог небесный, аки детей своих помилует Он нас, печаль земную отъимет от нас, исход мирный в другую жизнь дарует Ов нам - туда, где с радостью и веселием безконечным насладимся мы вместе со всеми, благо угодившими Богу» 3.

Подвиг терпения - подвиг по преимуществу русский, преданность в волю Божию явились здесь полно и ясно. Смиренные летописатели заключали свои прискорбные повести следующими словами: «Се же бысть за грехи наши... Господь силу от нас отъя, а недоумение и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехи наша». Русь молилась, каялась, терпела и ждала - когда благоугодно будет Богу изъять народ из пучины унижения, даровать ему вождей отважных и искусных, возродить страну для предстоящего ей славного служения.

ИХЖЕ УСТА ГЛАГОЛАШЕ СУЕТУ, И ДЕСНИЦА ИХ – ДЕСНИЦА НЕПРАВДЫ

РИМ И РОССИЯ

ПУТЬ римо-католичества на протяжении всей его истории есть путь безмерной гордыни. Каждый раз, когда Россия переживала смутные и тяжкие времена, когда враги внешние или внутренние ослабляли ее древнюю мощь и мутили соборное самосознание народа - рука Ватикана протягивалась для осуществления заветной мечты: уничтожить ненавистную «схизму» и подчинить Восточную Церковь папе, повергнув в прах Русскую Православную государственность.

Еще при равноапостольной Ольге Рим посылает своих первых миссионеров в Россию. Когда князь Владимир не был даже крещен, ожидая в Корсуни приезда невесты - византийской царевны Анны, - в город уже прибыло посольство от папы римского, имевшее целью отклонить великого князя от союза с православной Византией. Первая неудача не охладила Рим. С той же целью прибывали от папы послы и в стольный Киев-град: римский первосвященник пытался повлиять на святого Владимира через посредство королей польского и чешского.

296

Известны попытки Рима использовать женитьбу Святополка Окаянного (убийцу святых князей Бориса и Глеба) на дочери польского короля Болеслава для насаждения латинства на Руси. Немецкий летописец Дитмар, современник событий, говорит, что Святополк, будучи правителем Туровской области, хотел по наущению Болеслава отложиться от державы святого Владимира. Великий князь узнал об этом и велел заключить Святополка под стражу вместе с женой и католическим епископом Реинберном, состоявшим при ней и бывшим, по всей

видимости, активным участником заговора.

С предложением о «соединении» с Римом обращался к русским князьям папа Климент III в 1080 году. В 1207 году папа Иннокентий в послании к народу и князьям писал, что он «не может подавить в себе отеческих чувств к ним и зовет их к себе».

Оставшиеся без ответа «отеческие чувства» Ватикана проявили себя в организации мощного военного давления на западные рубежи Руси. Ловкостью и политическими интригами сосредоточив в своих руках духовную и светскую власть над Западной Европой, папы в XIII столетии всеми силами стараются воспользоваться несчастным положением разоренной монголами Руси: против православной страны они последовательно направляют оружие датчан, венгров, военизированных монашеских католических орденов, шведов и немцев.

Не брезгует Рим и антирусскими интригами при дворе Батыя - не случайно одним из советников хана является рыцарь Святой Марии Альфред фон Штумпенхаузен. В 1245 году ездил в Великую Монголию с поручением от папы Иннокентия IV к самому Великому хану минорит Иоанн де Пла-но Карпини, в сопровождении двух доминиканских монахов: Асцелина и Симона де Сен-Кента. Голландский монах Рюисброк был послан в Каракорум к хану Менгу католическим владыкой Франции Людовиком IX.

Когда же провалились попытки вновь натравить на Русь татар, папа, ничтоже сумняшеся, предложил в 1248 году святому Александру Невскому помощь западных народов против

297

хана - с условием, конечно, что князь признает главенство Ватикана. Так, ложью, лестью и насилием пытался Рим искоренить Православие в России*.

Притязания римского первосвятителя на исключительное положение в Церкви имеют древнюю историю. С IX столетия по Рождеству Христову не проходит почти ни одного церковного собора, который не занимался бы римским вопросом. Вселенское церковное сознание недвусмысленно отвергало тщеславные поползновения Рима, не имевшие никаких оснований ни в священном Писании, ни в традициях апостольской Церкви. Да и среди длинной череды самих римских епископов находились святые мужи, обличавшие эти пагубные намерения, подобно папе Григорию Великому, который утверждал, что стремление к власти над всей Церковью одного из ее предстоятелей может поколебать самые основания благодатной церковной жизни.

До поры до времени претензии пап не нарушали единства Церкви. Всех связывала общность веры, пока, к несчастью для христианского мира, эта общность не была разбита окончательно в XI веке (и последующих столетиях) недопустимыми нововведениями и искажениями, допущенными Римом в области догматической, канонической и вероучительной. Незначительная поначалу трещина все увеличивалась, отчуждая Западную Церковь от полноты Православия, и, наконец, католичество окончательно подсекло благодатные корни, питающие церковную жизнь неискаженного христианства.

Православие в глазах латинян стало рассматриваться чуть ли не как главный враг. Во врагах оказалась и Россия, сама не имевшая к Западной Европе ни политических, ни территориальных, ни каких-либо иных претензий. На нее, одновременно с нашествием азиатских полчищ с Востока, надвинулась с Запада гроза не менее, если не более страшная и опасная.

«Теряясь в безконечно разнообразных и сложных явлениях всемирной истории, - пишет русский историк М. Хитров, -наш разум стремится в многообразии отыскать единство, в

----

*Попытки использовать русские беды Рим повторил и а Смутное время, и после революции 1917 года, повторяет их и сейчас. Устами своего экзарха в России Рим приветствовал в 1917 году падение Православной Российской державы, «,..Все латинские католики почувствовали себя счастливыми... только под советским правительством, когда Церковь и государство были отделены, мы могли вздохнуть свободно». Когда святой патриарх Тихон предавал богоборцев анафеме, Рим направил в Москву иезуита д'Эрбиньи для переговоров с теми же богоборцами и заключения с ними соглашения, по которому папство за свободу пропаганды католичества в России обязывалось содействовать укреплению международного престижа сатанинской советской власти.

298

частностях - общие законы, стремится найти руководящую нить при объяснении событий, открыть производящие их причины. В самом деле: какая сила возбудила азиатских дикарей в ХП веке и двинула их из глубины Азии на наше отечество в то самое время, когда и Запад, собравшись с силами и придвинувшись к нашим границам, грозно ополчился на нас со светским и духовным оружием?» «Причины синхронистической связи столь разнородных событий, - утверждает другой русский мыслитель, Н. Я. Данилевский, - нельзя, конечно, отыскать ближе, чем в том самом плане миродержавного Промысла, по которому развивается историческая жизнь человечества...»*.

В XII и XIII веках вся Западная Европа превращается в огромный вооруженный лагерь, высылающий на Восток многочисленные армии крестоносцев. Первоначально они двинулись против арабов и турок с целью освобождения Святой Земли и Иерусалима. Когда же выяснилась вся трудность этой задачи (освобожденная ненадолго от ига неверных Палестина вскоре была отвоевана сарацинами обратно) - движение крестоносцев перенацелилось против православного Востока.

Огнем и мечом утверждая владычество папы в православных землях, крестоносцы не останавливались ни

----

*Хронологические совпадения являют собою удивительную связь явлений. Отправным моментом монгольского движения на Запад стал 1206 год - год избрания местного князька Темучина самодержцем племен Великой степи. Важнейшая веха в католическом натиске на православный Восток - 1204 год - год взятия Константинополя, ниспровержения православной Византии и основания на ее месте латинской империи. В 1240 году татарами взят и стерт с лица земли Киев. В том же году, побуждаемый папою на крестный поход против «неверных», шведский полководец Биргер высадился на берегах Невы, намереваясь захватить земли Северо-Западной Руси. И таких примеров можно привести множество.

299

перед чем. На острове Кипр латинские прелаты жгли православных на кострах, распинали на крестах священников, не желавших поступиться совестью и покориться папе. Ужасны были неистовства латинян при взятии в 1204 году Константинополя: православных греков избивали безпощадно, не разбирая ни звания, ни пола, ни возраста. Грабили имущество, оскверняли храмы - в Софийском соборе пьяная солдатня пировала с блудницами, плясала в священных одеждах, кощунствовала и ругалась над святынями ...

Латинские епископы по строгому наказу из Рима должны были немедленно занять греческие церкви и водворить повсюду католические обряды. Ограбив богатые храмы и похитив многие святыни, крестоносцы избрали не только своего императора - Балдуина, графа Фландрского, но и латинского «патриарха» Фому Морозини. Законный православный патриарх - Иоанн Каматер - едва спасся, покинув город как бедный странник, на осле, одетый в рубище.

Вслед за покорением Византии та же участь готовилась и для Руси. Еще в 1147 году папа Евгений III благословил «первый крестовый поход германцев против славян». С IX века, со времен Карла Великого германские племена непрерывно теснили славян к востоку. Первыми попали под иго франкской монархии иллирийские славяне, обитатели восточных склонов Альп и северного побережья Адриатики. Ожесточенно в течение нескольких веков сопротивлялись германскому натиску славяне Балтийского приморья (полабы и др.)» почти полностью уничтоженные и онемеченные в ходе этой борьбы.

В начале XIII века католическая агрессия усиливается. Папский престол занимал к этому времени Иннокентий III, один из могущественных римских первосвященников за всю историю Римской кафедры. Распоряжаясь по своему произволу царскими венцами почти по всей Европе, он с полным правом мог считать себя верховным владыкой Запада. Утвердив после падения Константинополя свою власть на православном Востоке, папа, в случае победы над Россией, становился полновластным хозяином всего христианского мира.

Иннокентий спешил воспользоваться взятием византийской столицы, чтобы подчинить себе Русскую Церковь. В 1204 году он отправил торжественное посольство к знаменитейшему из тогдашних русских князей Роману Галицкому, В награду за вероотступничество папа предлагал королевский венец и военную помощь против врагов. Князь Роман, соединявший в себе, по выражению летописца, «мудрость Соломонову, дерзость львиную, быстроту орлиную, ревность Мономахову», обнажив перед послами меч, спросил: «Такой ли у папы?

300

Доколе ношу его при бедре, не нуждаюсь в чужом мече, по примеру дедов моих, возвеличивших землю Русскую*.

Через три года, все еще надеясь соблазнить или обольстить Русь, папа отправляет новое пышное посольство ко всем русским архипастырям, священникам и народу. «Теперь греческая империя и церковь почти вся покорилась, - писал Иннокентий, - и униженно приемлет повеления. Ужели не будет несообразным, если часть (т. е. Церковь Русская, - прим, авт.) не станет сообразовываться со своим целым и не последует ему? Посему, любезнейшие братья и чада, желая вам избежать временных и вечных бед, посылаем к вам возлюбленного сына нашего, кардинала-пресвитера Виталиса, мужа благородного и просвещенного... и убеждаем вас принять его... как нас самих, и безпрекословно повиноваться его спасительным советам и наставлениям».

Однако все посольства и увещевания остались тщетными. Православие пребывало непоколебимым, поставление католиками своего «патриарха») в Константинополе признавалось на Руси незаконным, и митрополиты наши поставлялись в Никее, где пребывали православные патриархи до изгнания латинян из Константинополя.

Тогда, по мановению Рима, на границах Руси явились многочисленные полчища монахов-рыцарей, готовых бороться за власть папы. Борьба приближалась к решающему моменту: истощенная татарским игом Россия казалась на волосок от гибели.

БЛАЖЕН МУЖ…

СВЯТОЙ БЛАГОВЕРНЫЙ КНЯЗЬ

АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ

АНГЕЛОМ-ХРАНИТЕЛЕМ явился для Руси в середине XIII столетия Александр Невский. Обстоятельства, в которых ему пришлось княжить, требовали незаурядных способностей и качеств по слову Писания: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф.10, 16). «Мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога, яко Соломону, - свидетельствует о князе писатель его жития. ----Вселися в сердце его страх Божий, еже соблюдати заповеди Господни и творити я во всем... Смиренномудрие вседушно Держаше, воздержася и бдя, чистоту душевную и телесную соблюдаще, кротость же стяжа и от тщеславия отвращашеся...

301

Во устех же безпрестанио бяху божественная словеса, услаждающа его паче меда и сота»4.

Сугубый подвиг выпал на долю святого Александра: для спасения России он должен был одновременно явить доблесть воителя и смирение инока. Подвиг брани предстоял князю на берегах Невы и на льду Чудского озера: святыня русского Православия требовала защиты от латинского поругания. Всей душой чувствуя в Церкви «столп и утверждение истины»,

понимая значение этой Истины в русской судьбе, князь вступил в служение «удерживающего» Русской земли - державного защитника чистоты церковного вероучения. Подвиг смирения ожидал святого Александра в его отношениях с надменной и пресыщенной победами Ордой. Батый послал сказать князю: «Мне Бог покорил многие народы: ты ли один не хочешь покориться власти моей?» Видя в случившемся попущение Божие, святой Александр добровольно склонился под старшинство татар.

«Не боитесь убивающих тело, - провозглашает Слово Божие, - бойтесь того, кто может и тело и душу погубить в геенне». Душа России жила и дышала благодатью церковной. Монгольское рабство не грозило ей, неся смерть лишь государственному телу раздробленной удельной Руси. Смертельным повреждением угрожало русской жизни еретичествующее латинство. Благоверный князь знал это, поэтому делом его жизни стала забота о сохранении мира с Ордой, под прикрытием которого он мог бы все силы бросить на отражение агрессии Рима.

9 декабря 1237 года папа повелел упсальскому архиепископу возвестить крестовый поход против русских «схизматиков» и язычников-финнов. Именем Всевышнего Григорий IX обещал прощение грехов всем его участникам, а падшим в бою -вечное блаженство. Исполняя призыв римского первосвященника, в 1240 году шведский король отправил в русские земли

302

многочисленное войско под командованием своего зятя - яр-ла Биргера. «Загордевся», Биргер послал сказать святому Александру: «Выходи против меня, если можешь сопротивляться. Я уже здесь и пленяю землю твою». При войске состояли священники, предназначенные для «крещения» русских «дикарей». Летом шведские отряды на ладьях вошли в Неву, к устью Ижоры, и стали станом.

Святой Александр вышел навстречу с малой дружиной, во с твердой надеждой на Бога. Битве предшествовало чудесное видение, бывшее ижорцу Пелгусию. Тот созерцал ладью с гребцами, овеянными мглой, и двух лучезарных витязей, стоявших, обнявшись, в этой ладье. Это были святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб. «Брате Глебе, - сказал Борис, - вели грести, да поможем мы сроднику своему, великому князю Александру Святославичу!»

Шведы не ожидали близкого отпора, и победа русских была полной и решительной. Лишь наступившая ночь спасла пришельцев от полного разгрома - нагрузивши телами павших ладьи, враги под покровом тьмы ушли вниз по Неве в море.

Однако охотники расширить свои владения за счет русских земель не переводились. Папы всеми силами старались ускорить 3авоевание Прибалтийского края. В промежуток между 1216 и 1240 годами можно насчитать до сорока папских посланий, выражающих большую «заботливость» о тех, кто шел воевать в «святой земле, вновь приобретенной в Ливонии».

Конечной целью всех устремлений пап продолжала оставаться мечта о порабощении русской Церкви, а завоевание Ливонии рассматривалось лишь как первый шаг на этом пу-

303

ти. В своих посланиях палы называют русских нарушителями католической веры, повелевают отнюдь не слагать оружия до полной победы, требуют принуждать русских к принятию католичества и, наконец, объявляют всю Русскую землю на вечные времена собственностью, грозно предписывая рыцарям искоренять «проклятый греческий закон и присоединять Русь к римской церкви».

Усерднейшими исполнителями этих предписаний стали монахи-воины, давшие обет распространять оружием католичество. Первое такое военно-монашеское общество было основано в Прибалтике епископом Альбертом и названо Орденом меченосцев, или «братьев Христова воинства». В 1202 году папа Иннокентий III благословил это предприятие, и с той поры между непрошеными пришельцами и коренными обитателями края разгорелась безпощадная кровавая борьба, длившаяся более трех десятилетий, пока, наконец, в 1236 году войска ордена не были окончательно разгромлены.

Однако наука на этот раз впрок не пошла. Остатки меченосцев соединились в следующем году с прибалтийским отделением Тевтонского ордена, образовав новый, Ливонский орден, продолживший попытки завоевать русские земли.

В 1240 году немцы изменой взяли Псков, но святой Александр освободил город внезапным походом, даже без особого труда. Немецкие наместники были закованы в цели и отправлены в Новгород. Весть об освобождении Пскова поразила ливонских немцев, понимавших, что борьба приближается к решительному моменту. В поход выступили главные силы ордена. Их-то и разбил святой Александр в знаменитой битве, состоявшейся 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера и получившей название Ледового побоища.

Этой победой был положен конец притязаниям крестоносцев, что, однако, вовсе не означало прекращения многолетней вражды...Немцы хоть и оставили мысль вслед за Ливонией поработить северные русские земли, но не раз вступали с псковскими отрядами в кровавые столкновения. За год до своей кончины святой князь опять воевал против Запада: в поход на Юрьев-Ливонский он послал сына Дмитрия и брата Ярослава.

304

Потеряв надежду взять Россию силою, папы не оставили попыток обольстить ее хитростью и ложью. В 1251 году Иннокентий IV прислал к святому Александру двух кардиналов -Гальда и Гемонта. Папа уверял, будто отец Александра, великий князь Ярослав незадолго до кончины обещал минориту Плано Карпини принять католичество, и лишь смерть помешала ему выполнить это намерение. Папа убеждал Невского пойти по стопам отца, представлял выгоды, которые получит князь от союза с Западом и подчинения папе, предлагал в помощь против татар тех самых рыцарей, от которых святой Александр лишь недавно очищал русские земли.

Что мог ответить на это благоверный князь, ревнитель и защитник русского Православия? Посольство было безоговорочно отвергнуто. «Совещав с мудрецами своими», святой Александр ответил папе: «...От Адама и до потопа, а от потопа до разделения язык и до начала Авраамля, а от Авраамля... до Августа Кесаря от начала Августа царя до Христова Рождества и до Страсти и до Воскресения Его, от Воскресения же и до Вознесен на небеса и до царства Константинскаго и до Перваго Вселенскаго Собора святых отец, а от Перваго и до Седьмаго Собора. Сии вся добре сведаем... учения сии целомудрствуем... якоже проповедашеся от святых апостол Христово Евангелие во всем мире, по сих же и предания святых отец Седми Собор Вселенских. И сия вся известно храним, а от вас учения не приемлем и словес ваших не слушаем»5.

К несчастью, не все князья разделяли святую ревность Невского героя.

Современник святого Александра Даниил Романович, князь Галицкий, избрал иной путь. Он совершил попытку воспользоваться силами христианского Запада в стремлении

305

отстоять от татар независимость своих земель. Во владении галицкого князя была почти вся Западная Русь. В 1250 году, когда Батый прислал сказать ему: «Дай Галич», Даниил, не чувствуя себя в силах бороться, вынужден был подчиниться и приехал в Орду на поклон. Против ожидания, встречен он был ласково, пробыл в ставке хана почти месяц и цели своей достиг: Батый оставил за ним все его земли.

Нестерпимо унизительной показалась князю эта поездка. «О злее зла честь татарская! - восклицает летописец. - Даниил Романович, князь великий, владевший Русской землей - Киевом, Волынью, Галичем, стоит на коленях, холопом называется, дань обещает платить, за жизнь свою трепещет, угроз боится!»6.

Оскорбленное самолюбие князя заставило его искать путей освобождения от монгольской зависимости. Чтобы рассчитывать на помощь Запада (крестовый поход), нужно было подчиниться папской власти - и Даниил вступил в переговоры с папою Иннокентием IV о соединении церквей. Папа, склонявший Даниила к латинству еще до поездки князя в Орду (при посредничестве вездесущего Плано Карпини), был донельзя рад. Он обещал различные льготы и милости, послал в 1253 и 1254 годах всем государям Средней и Восточной Европы призывы о помощи Даниилу, а в 1255 году «присла послы честны... рекий: Сыну! Приими от нас венец королевства!» В городе Дрогичине Даниил короновался присланной ему от папы короной с титулом Галицкого короля.

Но для борьбы с татарами нужна была не корона - военная помощь. А та не приходила. Призывы папы остались без последствий. Даниил порвал с ним все отношения и, видя, что не в силах справиться с татарской угрозой, уступил. По требованию приднепровского баскака Куремсы он приостановил военные приготовления и в 1261 году срыл укрепления волынских городов.

В 1264 году Даниил умер, и последствия его недальновидности не заставили себя долго ждать. Не прошло и ста лет после смерти князя, как вся его отчина была расхищена соседями-латинянами. Восточной частью Южной Руси завладели литовцы, западною - поляки, и, по соединении их между собой в единое польско-литовское государство, Южная Русь на многие века была оторвана от русской жизни, подвергаясь нескончаемому иноверческому насилию, выбиваясь из-под его гнета долгими кровавыми усилиями...

В 1243 году Батый назначил в русские города своих надзирателей - баскаков, а князьям приказал явиться к нему для подтверждения их прав на владение своими княжествами.

306

Первым подвергся этому унижению великий князь Ярослав Всеволодович, отец святого Александра. С выражением покорности он должен был отправиться в Орду, а одного из своих сыновей -Константина -отправил даже в далекий Каракорум, в ставку

Великого хана. В 1247 году, после смерти отца, впервые пришлось ехать на поклон к Батыю и святому Александру. Тогда, по смерти Ярослава, великокняжеский престол остался незанятым, и от воли хана зависело - дать его тому или иному князю. Батый принял святого Александра ласково, но назад в Россию не пустил, отправив в Большую Орду к Великому хану. Там князь нашел прием не хуже, чем у Батыя: Великий хан утвердил его на престоле Владимирском, поручив всю Южную Русь и Киев.

Возможно, именно в это время святой князь обратил ко Христу сына всемогущего Батыя, царевича Сартака, став его побратимом*. От него Александр Невский получил старшинство над всеми русскими князьями - Сартак в то время управлял делами Орды за дряхлостью своего грозного отца, и это открывало перед святым Александром широкие возможности в де-

----

*О переходе в христианство Сартака есть показания арабского историка аль-Джауздани. современника событий. По другим известиям, ордынский царевич даже был впоследствии Рукоположен в сан дьякона.

307

ле объединения Руси под единой властью великого князя. Так был заложен фундамент будущего Московского государства: возрастание Русского Православного царства совершилось на почве, уготованной мудрой политикой князя.

Но недолго пришлось наслаждаться покоем. В 1255 году умер Батый, и в Орде произошел государственный переворот: Сартак был умерщвлен своим дядей - Берке, который и стал ханом. В Русскую землю были посланы татарские чиновники для переписи народа и сбора дани, Александр поспешил в Орду, но не успел умилостивить хана - в рязанских, муромских, суздальских землях появились татарские численники, ставили своих десятников, сотников, тысячников, темников, переписывали жителей для обложения их поголовной данью - не включали в списки лишь духовных лиц. Чуждое, иноземное управление вводилось таким образом внутри Руси, грозя разрушить остатки самостоятельности страны.

В 1257 году неутомимый князь вновь едет в Орду. Ханский наместник Улагчи, ведавший русскими делами, потребовал, чтобы и Новгород подвергся унизительной процедуре переписи. С горестью должен был взять на себя князь дело тяжелое и неприятное - склонить к рабству новгородцев, Не знавших доселе поражений от татар и не считавших себя покоренным народом. Святой князь едва успел усмирить горожан - баскаки сочли жителей, распределили налоги и уехали, так как Александру удалось выговорить для новгородцев право доставлять определенное количество серебра в Орду самим или через великих князей, не имея дела с татарскими сборщиками.

В русских землях росло недовольство притеснениями. Положение стало нестерпимым, когда монгольскую дань взяли на откуп хивинские купцы-мусульмане, получившие название бесерменов. Сам способ сбора дани был очень отяготительным

- в случае недоимок насчитывались грабительские проценты. При невозможности заплатить брали в рабство чуть ли не целыми семьями. Но не это переполнило чашу народного терпения. Когда к тяготам хозяйственным прибавились глумления над верой - расплата стала неминуемой.

В 1262 году во Владимире, Суздале, Переяславле, Ростове, Ярославле и других городах ударили в набат. По старому обычаю собрали народное вече, на котором решено было ненавистных откупщиков истребить. Бунт, естественно, вызвал ханский гнев. В Орде собирались полки для наказания непокорных, когда святой Александр, в который уже раз «избавы ради христианския» приехал в Сарай.

Ему снова удалось уладить дело благополучно - хан Берке оказался даже более милостив, чем можно было ожидать: он

308

не только простил русским избиение бесерменов, но и освободил Русь от обязанности поставлять воинов для своего ближайшего похода. Достигнуть этого оказалось не просто, и князю пришлось провести в Орде всю зиму и лето. Осенью, возвращаясь на родину с радостными вестями, он заболел и умер, приняв перед смертью монашеский постриг с именем Алексий. Весть о кончине святого Александра достигла Владимира в то самое время, когда народ молился в соборном храме о его благополучном возвращении на родину. Блаженный митрополит Кирилл, выйдя к народу, со слезами воскликнул: «Чада мои милые! Закатилось солнце земли Русской!» Останки любимого князя первосвященник с духовенством, бояре и народ встретили у Боголюбово: по словам летописца, земля стонала от вопля и рыданий.

23 ноября тело великого труженика и радетеля Православной России было погребено во владимирской соборной церкви Рождественского монастыря. Современники повествуют, что при отпевании усопший князь сам, как бы живой, простер руку и принял грамоту с разрешительной молитвой из рук митрополита. Почитание его как святого заступника Руси установилось сразу вслед за кончиной. «Драгоценная отрасль священного корня, - молитвенно взывает Церковь к благоверному князю, - блаженный Александр, тебя явил Христос Русской земле, как некое божественное сокровище... Радуйся, презревший догматы латинян и вменивший в ничто все их обольщения!.. Радуйся, заступник Русской земли: моли Господа, даровавшего тебе благодать, соделать державу сродников твоих Богоугодною и сынам России даровать спасение».

АЗ БО ЕСМЬ ГОСПОДЬ БОГ ТВОЙ,

УКРЕПИВЫЙ ТЯ, И УТВЕРДИХ ТЯ ДЕСНИЦЕЮ МОЕЮ ПРАВЕДНОЙ

ДЕРЖАВНАЯ ЮНОСТЬ РОССИИ

Андрей Юрьевич (Георгиевич) Боголюбский (1157, 1169) - 1174

Михаил Юрьевич (Георгиевич) 1174-1175

Ярополк III Ростиславич 1175-1175

Михаил Юрьевич (Георгиевич) 1175-1176

Всеволод III Юрьевич (Георгиевич), Большое Гнездо 1176-1212

Юрий (Георгий) Всеволодович 1212- (1216, 1219)

Константин Всеволодович. Добрый 1216-1218

Юрий (Георгии) Всеволодович (1218, 1219) - 1238

Ярослав II Всеволодович 1238-1246

Святослав Всеволодович 1246- (1247, 1248)

Михаил Ярославич, Храбрый 1248-1248

Андрей Ярославич ( 1248, 1249) - 1252

Александр Ярославич, Невский 1252-1263

Ярослав III Ярославич, Тверской (1263, 1264) – (1271,1272)

ХРИСТИАНСТВО признает один источник власти - Бога, свидетельствующего о Себе: «У Меня отмщение и воздаяние... Я - и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю

и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей...» (Втор. 32, 35; 39). «Что Бог... Вседержитель, все надзирающий, Промыслитель обо всем, имеющий власть над всем Судия - мы, конечно, и знаем, и исповедуем», - писал еще в VIII веке преподобный Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры». Эта высшая неограниченная самодержавная власть Бога промыслительно охватывает бытие мира во всех подробностях. «Промысел есть воля Божия, по которой все сущее целесообразным образом управляется, - продолжал святой Иоанн. - Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благоволению, другое -по снисхождению. По благоволению - то, что безпрекословно хорошо; видов же снисхождения - много». Снисхождением святой отец называет в своем сочинении попущение Божие.

Итак, источник власти один - Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они ни находились. Народовластие, «народное представительство», с точки зрения христианства, - абсурд. Народ не может никому поручить свою «власть», ибо у него этой власти просто нет.

Но единый Божественный источник власти предполагает два ее вида. Первый, «по благоволению»» - «безпрекословно хорош». Это власть богоугодная, находящаяся в соответствии с Законом Божиим, то есть законная. Об этой власти в Евангелии сказано: «Слово Его было со властью» ({Як. 4, 32), «дал силу и власть над всеми бесами» (Лк. 9, 7), «Сын Человеческий имеет власть прощать грехи» (Мф. 9, 6). Эта христианская власть направлена всецело ко благу людей, Ее государственным воплощением и является русское самодержавие.

Свидетельствуя о своем «подзаконном» отношении к заповедям Божиим самим фактом утверждения власти Царя в таинстве Миропомазания, самодержавие не имеет своих «самостоятельных» нецерковных идеалов и целей. Вопреки расхожему взгляду, православная государственность России не претендовала на самоценность, в идеале смиренно довольствуясь ролью «ограды церковной». Целью такой власти является всемерное содействие попыткам приблизить жизнь народа во всем ее реальном многообразии к евангельскому идеалу. Иными словами, цель богоугодной власти - содействие спасению дуга подданных, в соответствии со словами Божиими: « Не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему» (Иез. 33, 11),

311

Однако есть в мире другая власть. Искушая Христа Спасителя господством над миром, сатана прельщал Его, говоря: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне». Источник этой сатанинской власти - попущение Божие. Сатана только временный ее владелец, он сам свидетельствует, что она ему лишь дана. «Ибо часто Бог попускает, чтоб и праведник впал в несчастия», - говорит преподобный Иоанн Дамаскин. Эта попущенная Богом по Одному Ему ведомым причинам беззаконная (противная Закону Божию) власть губительна для народа, всецело направлена к погибели подвластных ей людей*.

Осмысление религиозного содержания власти стало одной из первоочередных забот Руси после крещения. Этой теме посвящено уже «Слово о вере христианской и латинской» преподобного Феодосия Киево-Печерского, написанное в промежутке между 1069 и 1074 годами как поучение великому князю Изяславу Ярославичу, которого послы папы римского пытались склонить к католичеству. В «Слове» на первый план выдвигаются вопросы о долге власти защищать истинную веру и об обязанностях князя-христианина, в частности. Показательно, какое трепетное отношение вызывает вопрос чистоты православного вероисповедания. Католики в «Слове» не называются христианами, «латыньская» вера противопоставляется «хрестьянской», как тьма - свету.

«Княже боголюбивый, - начинает поучение святой подвижник, подчеркивая, что обращается к князю как к ревностному христианину, предлагая ему задуматься об обязанностях, налагаемых достоинством властителя. - Нет другой веры лучше нашей - такой, как наша чистая и святая вера православная... Не следует, чадо, хвалить чужую веру! Если кто хвалит чужую веру, тем самым он свою хулит... Если тебе скажет спорящий: «И ту, и эту веру Бог дал», - то отвечай ему так: «Ты, кривоверный, считаешь и Бога за двоеверца. Так не слышал ли ты, окаянный, развращенный злой верой, что говорится в Писании: един Бог, едина вера, едино крещение!* Настаивая на самой жесткой позиции там, где дело идет о защите веры, преподобный Феодосий не менее строго внушал

---

*Результаты семи десятилетий советского богоборчества это, безусловно, подтверждают. Для нейтрализации сатанинской энергии, хлынувшей на земли России через шлюзы властных структур, потребовалась вся сила веры русского народа, по слову Господа: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Апок. 2, 10). Этот всенародный подвиг исповедничества стал возможен лишь благодаря утвердившемуся веками пониманию мистического характера власти. Народ в большинстве своем воспринял новую власть как попущение Божие, как сатанинский соблазн, лестью и силой вымогающий у России иудино предательство Христа, служение Которому народ сознавал смыслом своего существования в течение веков.

312

князю мысль о необходимости милосердия и любви в вопросах гражданских. «Подавай милостыню не только единоверцам, но и чужим. Если увидишь раздетого или голодного, или больного лихорадкой, или одержимого какой-либо другой бедой, даже если это будет иудей... - всякого помилуй и от беды избавь, если можешь, и не оставит тебя Бог без вознаграждения» 1.

Ход мысли прост: первый долг христианина - сделать все для спасения души. «Человек - олицетворенный долг, - говорили святые отцы. - Выполняй, по мере сил, свой долг перед Богом, и спасешься». Князь, как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он ее использовал

- во благо ли? Власть есть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит ее на защиту веры и помощь нуждающимся, - таков, вкратце, вывод преподобного Феодосия. Его поучение стоит первым в длинном ряду древнерусских литературных памятников, сохранивших для нас многочисленные наставления на эту тему.

«Познайте, князья, свое могущество и свою честь», - взывает анонимный автор похвального «Слова», посвященного перенесению мощей святых князей Бориса и Глеба, написанного в XII веке. И как бы отвечая на этот призыв, пишет свое «Поучение» детям великий князь Владимир Мономах. Написанное в 1117 году, поучение сохранилось в единственном списке в составе Лаврентьевской летописи 1377 года, с большим количеством описок и пропусков. И тем не менее оно позволяет сделать достоверный вывод об отношении Мономаха ко княжению как к религиозному долгу.

«Поистине, дети мои, разумейте, како есть человеколюбец Бог милостив и премилостив, - обращается князь к сыновьям,

- мы (же) человеци грещни сущи и смертни». Христианский долг, вытекающий из личных отношений человека с Богом, есть основа всей жизни - такова главная мысль Мономаха. Вообще, все поучение его пронизано верой столь живой и полной, что местами напоминает не письмо властителя, а рассуждения просветленного инока. <<Аще Бог умягчит ваше сердце, и слезы испустите о грехах своих, - говорит князь,

- («Господи, помилуй» - зовите непрестанно в сердце, та бо есть молитва всех лепшая». Здесь, как и на всем пространстве литературных памятников Руси, - почти неправдоподобное для нас, сухих и безплодных рационалистов, обилие личного религиозного опыта, кипение благодати Божией, без меры изливавшейся в души князей и монахов, воинов и крестьян.

Поучение Мономаха было бы просто благочестивым размыш-

313

лением боголюбивого князя, не выводи оно обязанности властителя из того же религиозного источника, что и повседневные обязанности христианина. «Если же вам придется крест целовать, то, проверив сердце свое, целуйте только на том, что можете выполнить, а целовав, соблюдайте свое слово, ибо нарушив клятву, погубите душу свою. Чтите епископов я попов и игуменов, с любовью принимайте от них благословение и по силе любите их, да приемлете от них молитву к Богу»' - поучает Мономах. Тут же он свидетельствует, как сам отказавшись ради усобицы нарушить крестное целование княжеское, и быв «в печали*, взял Псалтирь, «разогнул, и вот место, открывшееся мне: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога... Спасителя моего» (#с 41, в).

А вот, пожалуй, самое яркое свидетельство понимания Мономахом княжения как служения: «Гордости не имейте в сердце и уме: смертные все, сегодня живы, а завтра в гробу, все, что имеем, Ты, Господи, дал. Не наше, но Твое поручил нам еси на мало дней»2. Эта мысль - что князь (царь) лишь распорядитель власти, данной Богом, ответчик перед Ним за врученную его попечению страну и людей - ляжет со временем в основу самовоззрения всякой законной власти на Руси.

Удержать народ в рамках богоугодного жития, оберегая его от соблазнов и поддерживая всякое благочестивое начинание - такова державная задача власти. И народ русский - державный народ в той мере, в какой он соучаствует в выполнении этой задачи, удерживая рвущееся в мир сатанинское зло от распространения и господства.

О космической значимости этого противостояния злу Церковь знает со времен апостола Павла, возвестившего, что антихрист, этот «человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею», не придет, несмотря на то, что «тайна беззакония уже в действии», до тех пор, «пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Сол. 2, 3-4, 7).

Не покладая рук трудились над созданием российской державы русские князья. Свидетели тому ~ многие десятки святых Рюриковичей, прославленных Церковью строителей и защитников русской православной государственности. Терпеливо и любовно складывали они основание будущего русского православного царства, преодолевая междоусобия, примиряя враждующих, отвергая честолюбивых. С момента раздробления России на множество уделов после смерти Ярослава Мудрого объединительная работа не утихала ни на миг. Поучения Владимира Мономаха, самодержавные устремления святого Андрея

314

Боголюбского, кропотливый труд московских князей по собиранию Руси - все это лишь этапы становления русской державности, завершившиеся двумя блестящими царствованиями - Иоанна ПІ и Иоанна IV и утвердившими национальное единство, освященное в своих истоках и целях святынями веры.

Первым понял свое великокняжеское значение как обязательство «удерживающего» внук Владимира Мономаха - святой Андрей Боголюбский. Второй сын Юрия Долгорукого, он родился около 1110 года. Когда умер его дед, святому Андрею было около пятнадцати лет, и он, несмотря на то, что жил большей частью в Ростово-Суздальских краях, вполне мог слышать наставления Мономаха илн читать их*. Отношение к власти как к личной религиозной обязанности утверждалось трудно, взламывая многовековую привычку князей глядеть на Русскую землю как на совместное владение всего княжеского рода Рюриковичей.

При таком порядке старший в роде одновременно являлся великим князем и сидел на старшем - Киевском - столе. Остальные владели княжествами менее значительными в зависимости от степени своего старшинства. Внутри княжеского рода при этом не было места государственным отношениям - они принимали чисто семейный характер. Князь никак не был связан со своими временными подданными. Он знал: умрет Киевский великий князь - его достоинство вместе с престолом перейдет к следующему за ним по старшинству члену рода, и это вызовет перемещение остальных князей в те уделы, которые теперь соответствуют степени их старшинства. Новое положение будет сохраняться до тех пор, пока жив новый глава рода. Затем - новая передвижка. Такой порядок был неудобен и сложен из-за вечных споров по поводу старшинства и попыток не в очередь занять тот или иной стол.

Так, молодость святого Андрея омрачилась спорами отца его, Юрня, со своим братом Мстиславом за великое Киевское княжение. Святой Мстислав был старшим и имел все права на него, но честолюбие и неуживчивый нрав Юрия толкали его к распре, тем более, что кротость брата он принимал за слабость или робость.

Святой Андрей Боголюбский видел настоятельную необходимость сломать, упразднить этот родовой строй с тем, чтобы расчистить место единому Русскому государству. Смолоду известный набожностью, умом и боевой удалью, он на собст-

---

*Старший сын Мономаха - святой Мстислав Великий отличался блаженным миролюбием, как и его отец. Он стал родоначальником южной ветви Мономаховичей, в то время как их северную ветвь возглавил младший браг - Юрий Долгорукий. На беду, любовь киевлян к Мстиславу и его потомству послужила отправной точкой длительных кровавых усобиц.

315

венном опыте убедился в гибельности родственных княжеских споров и несогласий. Не желая участвовать в междоусобице родичей, в 1115 году Андрей ушел на север, где ростовцы и суздальцы признали его своим князем. Там он основал новое великое княжение Владимирское, которому Промысел Божий предназначил стать почти на два столетия сердцем Русского государства.

На великокняжеском столе святой Андрей вел себя не как старший родич, но как полновластный государь, дающий ответ в своих попечениях о стране и народе единому Богу. Его княжение было ознаменовано многочисленными чудесами, память о которых доселе сохраняется Церковью в празднестве Всемилостивому Спасу (1 августа), благословившему князя на его державное служение*. Тогда же был установлен и праздник в честь Покрова Божией Матери, ставший любимым церковным праздником русского народа.

Чувствуя, что Россия гибнет от разделения власти, святой Андрей в своих стараниях ввести единодержавие особо рассчитывал на покров и заступление Пресвятой Богородицы. Уходя в северные земли, он взял с собой чудотворную икону, писанную, по преданию, святым евангелистом Лукой на доске стола, за которым трапезовал в дни Своей юности Сам Спаситель со Своей Матерью и святым Иосифом Обручником. Увидев эту икону, Пресвятая Богородица сказала: «Отныне ублажат Мя вси роди. Благодать Рождшегося от Меня и Моя да будет с сей иконой!»

Дважды утром икону находили сошедшей со своего места в Вышгородском соборе и стоящей на воздухе, как бы приглашая князя в путь, благословение на который он испрашивал у Пречистой в своих усердных молитвах. Когда святой Андрей миновал Владимир, бывший в то время незначительным ремесленным городком, то кони, везшие икону, остановились и не могли сдвинуться с места. Князь назвал это место Боголюбовом, потому что в происшедшем усмотрел знамение Божие, а Владимир сделал столицей княжества. Многочисленные чудеса, явленные впоследствии Пресвятой Богородицей, побудили князя установить церковное празднование Покрова Божией Матери, явленного над Россией во всем течении ее истории. Праздник этот чтится в России не менее двунадесятых. Показательно, что только Русская Церковь столь торже-

---

*Сам праздник был установлен после того, как победив в 1164 году восточных болгар-мусульман, князь, молившийся по окончании сражения, видел чудный свет, осиявшнй все войско, исходивший от Животворящего Креста Господня. В тот же день видел сеет от Креста Господня и греческий император Мануил, одержавший победу над сарацинами. В память этих событий оба государя и согласились установить церковный праздник,

316

ственно отмечает его, несмотря на то, что событие, вспоминаемое в этот день (видение покрова над собором молящихся), произошло в Византии3.

Столь ревностное стремление к объединению народа не могло остаться без противления со стороны антиправославных сил. Знаменательна, с этой точки зрения, мученическая кончина князя в 1174 году. Летопись недвусмысленно подчеркивает религиозный характер кончины святого Андрея. Главное лицо среди «начальников убийства» - ключник Анбал Ясин - иудей. Совет злоумышленников летописец уподобляет совещанию «Иуды и жидами» перед предательством Спасителя4.

Летопись приводит и непосредственную причину преступления - это активная просветительская деятельность князя среди иноверных купцов, в результате которой увеличилось число иудеев, принимавших Православие. Оплакивая своего господина, верный слуга Кузьма говорит: «Бывало, придет гость какой из Царьграда... или латынин... даже поганин какой если придет, князь сейчас скажет: поведите его в церковь, в ризницу, пусть видят истинное христианство и крестятся; так и случалось; болгары и жиды и всякая погань, видя славу Божию и украшение церковное, крестились и теперь горько плачут по тебе...» Согласно воззрениям Талмуда, гой, «совративший» еврея в христианство, заслуживает безусловной смерти.

Узнав об убийстве князя, владимирцы взбунтовались, и лишь крестные ходы по улицам города с чудотворной иконой Богоматери Владимирской предотвратили дальнейшие кровопролития. Церковь, свидетельствуя богоугодность трудов великого князя, прославила его святым. В памяти потомков он остался русским властителем, почувствовавшим себя не владельцем земли, а Божьим слугой, попытавшимся воплотить в жизнь идеал христианской государственности.

ЖИВЫЙ В ПОМОЩИ ВЫШНЯГО…

ВОЗВЫШЕНИЕ МОСКВЫ

Василий Ярославич, Костромской 1272- 1276

Димитрий Александрович, Переяславский 1276— 1281

Андрей Александрович, Городецкий 1281—1283

Димитрий Александрович, Переяславский 1283-1294

Андрей Александрович, Городецкий 1294- 1304

Михаил Ярославич, Тверской, святой 1304 — 1318

Юрий (Георгий) III Данилович 1318-1322

Димитрий Михайлович 1322- 1326

Александр Михайлович, Тверской 1326-(1327, 1328)

Иоани I Даниилович, Калита 1328-(1340, 1341)

Симеон (Семен) Иоаннович (1340, 1341)-1353

К КОНЦУ XII века Киев утратил значение общерусского центра. Южная Русь надолго увяла, завещав Северной, Верхневолжской Руси продолжить дело державного строительства. Летописцы говорят, что южные дружины храбро бились и «расплодили» Русскую землю. На долю северных князей выпало закрепить приобретенное, придав ему внутреннее единство.

Трудами таких благочестивых властителей, как Владимир Мономах, святой Андрей Боголюбский, святой Александр Невский и других им подобных, утвердился взгляд на княжение

318

как на религиозную обязанность. Прекратилась постепенно и «владельческая» передвижка князей, заставлявшая их смотреть на свой удел как на временное пристанище, ие требующее особой заботы. Князь стал наследственным владельцем

- хозяином и строителем удела, передававшим его по наследству согласно собственной воле. Он осознал свою связь с народом и ответственность за него.

Усыпляя татар безусловной покорностью и данью, князья не упускали из виду и забот по организации народных сил

- стремление вернуть былую независимость росло и крепло. Необходим был могучий подъем народного духа, но еще не появился на Руси единодержавный властелин, способный завершить дело, начатое Андреем Боголюбский и Александром Невским.

Трудности, стоявшие на пути обретения Русью государственного единства, казались непреодолимыми. Кто мог заставить удельных князей, лишь недавно почувствовавших себя самостоятельными владетелями, отказаться от своих прав и сделаться пусть высшим, но подчиненным сословием? Кто мог заставить города и волости, привыкшие к обособленности и своим древним правам, слиться в одно политическое тело? Кто мог принудить простой народ нести тяжкие жертвы во имя грядущего и не всем понятного блага государственного единства?

Этой силой стала Православная Церковь, в помощь которой Господь явил Свое чудное промышление о России: скорби и тяготы иноземного ига способствовали тому, что Русь объединилась прочным союзом общего горя. Над страной, помимо ее воли, вознеслась единая страшная власть хана, необходимость повиновения которой после первых погромов ясно сознавалась всеми - от великого князя до последнего смерда.

Русские князья стали посредниками между верховной властью и народом, воспитав в себе чувство ответственности за его судьбу, за его святыни, отбросив вековую привычку к своеволию, побежденную страхом сурового возмездия. Тягостное иноверческое иго обратилось в школу религиозно-исторического воспитания, выйдя из которой, народ обогатился твердым пониманием своего вселенского призвания и державного долга. Под игом монголов Русь собирает силы и ждет - какое будущее, Какую судьбу определит ей Господь, кому вверит дело строительства единого н могучего Православного царства. Избрание падает на Москву.

Ученые-историки пытались объяснить возвышение Москвы естественными географическими (близость реки), хозяйственными (обилие дорог) и иными причинами. Все они имели

319

место, но то беда, что в еще большей степени эти причины приложимы к десяткам других городов и сел Северной Руси, Река Москва, давшая имя будущей столице, соединяла Среднюю Волгу с Окой через Ламский волок, по которому надо было переволакивать лодки сушей, на руках, так что особых удобств это не сулило. Да и вырос город все-таки не на волоке Ламском, а на излучине Москвы. Кроме того, сомнительно, чтобы близость Оки и Верхней Волги была бы сама по себе достаточной причиной для вознесения безвестной деревушки на высоту столицы величайшей империи мира.

Пересечение «больших дорог», которое якобы обезпечивало Москве бурный рост, на поверку оказывается скорее скоплением тропинок, затерянных в безкрайних русских лесах. «Великая дорога Володимерьская», например, упоминается лишь единожды в одной из старых летописей, да и то в конце XIV века, когда Москва уже была общепризнанным центром Руси.

Кроме того, все предположения о «сравнительно более ранней и густой населенности края» и «редкостном покое» от татарских набегов, царившем в тех краях, не поддаются проверке

и не подтверждаются фактами. А ведь со времен святого митрополита Петра Православная Церковь уверенно свидетельствует об особой промыслительно определенной роли Москвы как о причине ее возвышения и расцвета.

«Великий во святителях» митрополит положил прочное основание будущего величия Москвы, перенеся туда первосвятительский престол из Владимира. Помимо соображений церковного управления его влекла в Москву любовь к Иоанну Даниловичу Калите, киязю, известному своим миролюбием, набожностью и щедростью к бедным-(Свое прозвище «Калита», что значит «кошель», он приобрел потому, что всегда носил с собой кошелек, из которого подавал богатую милостыню).

«Если послушаешь меня, сын мой, - говорил святой старец

320

князю, убеждая его в особой роли Москвы для будущего России, - то и сам прославишься с родом своим паче иных князей, и град твой будет славен пред всеми градами русскими, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плещи врагов его, и прославит Себя Бог в нем»1. Именно превращение Москвы в центр русского православия определило ее судьбу, до того ничем не отличавшуюся от судьбы других русских городов.

Москва впервые упоминается в летописях под 1147 годом как пограничный пункт между Суздальской и Чернигово-Северской областями. Сюда Юрий Долгорукий пригласил на переговоры Новгород-Северского князя Святослава Ольговича, послав сказать ему: «Приди ко мне, брате, в Москову». Москова эта была столь крошечной деревушкой, что когда на ее месте в 1156 году Юрий решил построить городок, летопись отмечает это как рождение Москвы - князь «заложил град».

По незначительности своей Москва редко попадает в поле зрения летописца. К середине XIII века она становится удельчиком, который иногда давали во владение младшим сыновьям великих князей. И лишь в конце столетия Москва становится самостоятельным маленьким княжеством, родоначальником династии которого явился младший сын благоверного князя Александра Невского - святой Даниил. Так преемственно от одного благоверного князя к другому передано было и святое дело собирания Руси.

С начала XIV века Москва бурно растет. Этому росту -разумной и осторожной политикой - положил основание Иоанн Калита, а далее «Калитно племя» в тесном союзе с Церковью, митрополичий престол которой утверждается с 1325 года в Москве, продолжает дело.

Начиная со святого Дмитрия Донского, князья окончательно усвоили взгляд на себя как на общеземских защитников Православия. Он ясно проявился в решительности князя перед лицом Мамаева нашествия. Почему святой Димитрий, как и все московские князья, любив-

321

ший мир и тишину, решился все же в сентябре 1380 года на одно из кровопролитнейших в истории сражений? Все современники согласно утверждают - потому, что чувствовал себя защитником веры. Его вдохновляло «мужество и желание за землю русьскую и за веру христианскую», - свидетельствует автор «Задонщины», повести о Куликовской битве, написанной через считаные дни после нее.

Разгром полчищ Мамая русскими дружинами послужил темой целого ряда произведений, образующих так называемый Куликовский цикл, свидетельствующий, что Русь впервые одолела татар, лишь поднявшись на защиту святынь Православия, а не политических или земельных интересов. «Како случися брань на Дону православным христианом с безбожным царем Мамаем» како возвыси Господь род христианский, а поганых уничтожи и посрами их суровство», - так, например, озаглавил повесть автор «Сказания о Мамаевом побоище». Хоть и были сильны поганые, «сынове же русския силою Святаго Духа бьяху их».

После битвы соратники святого Дмитрия долго разыскивают его и находят, наконец, «бита вельми». Первый вопрос очнувшегося князя - чем закончилась битва? «По милости Божией и Пречистой Его Матери, - отвечают ему, - и молитвами сродников наших Бориса и Глеба и Петра, московского святителя и игумена Сергия, и всех святых молитвами врази наши побеждены суть, а мы спасохомся!»

То, что свою роль удерживающего святой благоверный князь Дмитрий Донской понимал ясно, свидетельствует нам «Слово» о его житии. «Постави ми, Госпоже, столп крепости от лица вражия, возвеличи имя христианское перед погаными», - просит святой Дмитрий Пресвятую Богородицу в молитве перед битвой на Куликовом ноле. Вообще, «Слово» о житии святого князя показывает, что осмысление власти подошло к своему закономерному завершению - к учению о Православном Царе. Именно «царем» называется в «Слове» Дмитрий Донской, хотя об употреблении такого титула применительно к русским князьям в государственных международных актах того времени ничего не известно.

Это не удивительно, ибо учение о Православном Царе есть учение церковное, оно возникло и сформировалось в православном мировоззрении и лишь после осмысления и укоренения в сознании современников обрело общепризнанный характер. Знаменателен и тот факт, что автором жития считают Епифания Премудрого - современника князя. Этот инок был учеником самого Сергия Радонежского, много путешествовал - бывал в Иерусалиме, в Константинополе и на Афоне. Его перу

322

принадлежат, помимо жизнеописания великого князя Дмитрия, жития преподобного Сергия и святого Стефана Пермского. Жанр житийной литературы традиционно служил для отражения важнейших идей и понятий, владевших современниками, так что мысли, высказанные в «Слове» о житии святого благоверного князя Дмитрия, не случайны.

«Кому уподоблю великого сего князя Дмитрия Ивановича,

- вопрошает автор жития. - Царя Русьския земли и собирателя христианского? Приидите, возлюбленные друзья церкви... достойно похвалить держателя земли Русьской».

В этих похвалах святому князю содержатся все основные положения учения о законной власти. Первое из них - идея царского служения как Церковного послушания, наряду со служением иноческим, священническим и иными. Дмитрий не просто властвует - нет, он, «будучи рабом Божиим», слугою Промысла, «Божий престол» соблюдает в чистоте и неприкосновенности от чуждых и враждебных Церкви влияний.

Далее - мысль об «удерживании» как о содержании служения. Князь - «держатель» России, Руси, неразрывно связанной с Православием (сравним: «земля русская, о, православная вера христианская» - из «Слова о погибели земли русской»). И, наконец, мысль о верозащитной роли царя. «Царь Русьския земли» есть одновременно и «собиратель христианства», уцелевшего от покушений иноверцев и ложного мудрствования еретиков.

Важно, что житие дает и недвусмысленный ответ на вопрос: каковы же признаки того, что державное служение царя исполняется как должно. «И бысть тишина в Русьской земли»,

- свидетельствует автор «Слова». Обретен жизненный критерий оценки результатов деятельности власти. «Великое княжение свое вельми укрепих, мир и тишину земли Русьской сотворих, отчину мою, которую дал мне Бог и родители мои, с вами соблюдох», - говорит перед смертью Дмитрий боярам2.

Мир и тишина как условия, более других способствующие деятельности церковной по спасению человека, - вот практическая цель власти. В этом «мире и тишине» усматривается Благоволение Божие, о котором сказал Христос Спаситель: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам... Да не смущается сердце ваше и да не устрашится» (Ин, 14, 27).

Об обязанности царя нести свое бремя, «не смущаясь и не устрашаясь», напоминает послание архиепископа Ростовского Вассиана Иоанну III, писанное в 1480 году во время знаменитого «стояния на Угре» русского и татарского войска. Татар привел на Русь Ахмат, хан Большой Орды. Она образовалась на месте Батыевской Золотой Орды после того» как от

323

последней отделились уже многие орды: Ногайская, Казанская, Астраханская и Крымская.

Иоанн отказался платить дань Ахмату, растоптал ханскую басму (изображение хана), приказал перебить его послов, требовавших покорности, кроме одного, которого отправил сказать хану, что и с ним поступит так же, как с басмой, если тот не оставит Русь в покое. Ахмат с войском пришел покарать непокорного «данника». Встретившись с большими силами русских, битву он начинать не решался и ждал, стоя на реке Угре. На другом ее берегу стоял Иоанн III. Будучи типичным московским князем, воспитанным в религиозных традициях княжеского служения, Иоанн III был хозяином Русской земли и ее «строителем», а воевать не любил. И на этот раз, оберегая русскую кровь, он решил отступить, не принимая боя.

Узнав о таком решении, старец Вассиан (брат преподобного Иосифа Волоцкого), ростовский архиепископ, отправил великому князю обличительное письмо. «Наше дело говорить царям истину, - пишет он. - Что я прежде изустно сказал тебе... о том и ныне пишу, ревностно желая утвердить твою душу и державу». Душа и держава не случайно оказались рядом в письме Вассиана. Княжеское служение таково, что управив державу, и душу спасешь - эта мысль во времена Иоанна III уже не требовала разъяснений. Теперь должно явить силу и мужество - настаивает старец в послании: «Ахмат губит христианство, грозит тебе и отечеству». Он жаждет «предать землю Русскую огню и мечу, церкви - разорению, тьмы людей - гибели... О государь! Кровь паствы вопиет на небо, обвиняя пастыря».

Державный долг государя архиепископ сближает с долгом пастыря - хранителя душ пасомых, ответственного перед Богом не только за внешнее благополучие, благочиние, но и за внутреннее их преуспеяние. На гармоничном сочетании и взаимном равновесии этих властных начал - державного и соборного, царского и пастырского - будут в дальнейшем строиться отношения светской и церковной власти в России. Эта «симфония властей» станет идеалом их взаимоотношений, твердо запечатлевшимся в народном сознании, несмотря на все искушения и соблазны.

«Смертным ли бояться смерти? - увещевает князя архиепископ. - Я стар и слаб, но не убоюсь меча татарского, не отвращу лица моего от его блеска...» Воинствующая земная Церковь в случае нужды в буквальном смысле готова оправдать свое наименование. Воинствуя против грехов и страстей, тем более следует подниматься на брань против врага, грозящего уничтожить благодатные средства, дарованные Богом для борьбы

324

со страстями - утверждает Вассиан. «Ангелы снидут с небес в помощь твою, Господь пошлет тебе от Сиона жезл силы, и одолеешь врагов, и смятутся, и погибнут. А мы Соборами святительскими день и ночь молим Его, да рассыплются племена нечестивые....)3.

Долго войско Ахмата стояло на Угре. Вдруг, без всяких видимых причин, снялось и ушло в Литву, разорив там двенадцать городов якобы за то, что князь литовский Казимир не подал помощи против русских. Совершив месть, татары ушли в степь.

Так закончилось последнее нашествие Большой Орды на Русь.

Русские назвали реку Угру «поясом Богоматери», веруя, что по Ее молитвам избавил Господь Россию от татар. «Да не похвалятся легкомысленные страхом своего оружия. Нет, не оружие и не мудрость человеческая, но Господь спас ныне Россию!» Таково было всеобщее мнение, дошедшее до нас в отзывах современников. По их свидетельствам и сохранившимся литературным памятникам можно с уверенностью сделать вывод, что ко времени царствования Иоанна III державное сознание в своих главнейших чертах утвердилось и окрепло. Завершить его становление было суждено Богом еще одному святому подвижнику, преподобному Иосифу Волоцкому, уроженцу Волока-Ламского, из рода дворян Саниных. Но прежде, чем это случилось, Русь должна была через отвержение искушений и соблазнов вероотступничества еще раз явить свою преданность родным святыням.

МУЖ ДВОЕДУШЕН НЕУСТРОЕН ВО ВСЕХ ПУТЕХ СВОИХ

МИТРОПОЛИТ ВЕРООТСТУПНИК

Иоанн II Иоаннович, Кроткий 1353- 1359

Димитрий Константинович 1359- 1363

Димитрий Иоаннович, Донской, святой 1363 - 1389

Василий I Димитриевич 1389- 1425

Василий II Васильевич 1425- 1433

Юрий (Георгий) Димитриевич 1433- 1433

Василий II Васильевич 1433- 1434

Юрий (Георгий) Димитриевич 1434 - 1434

Василий II Васильевич 1434- 1446

Димитрий Юрьевич (Георгиевич), Шемяка 1446- 1447

Василий II Васильевич, Темный 1447- 1462

Иоанн III Васильевич 1462- 1505

Василий III Иоаннович 1505- 1533

КРОВАВЫЕ усобицы, омрачившие княжение Василия, отца Иоанна III, отзывались нестроением в церковных делах. В начале 30-х годов XV века Смоленский епископ Герасим, ставленник Литвы, этой вековой сопер-

326

ницы России, отправился в Константинополь. Через год он возвратился оттуда уже в сане митрополита «Киевского и всея Руси» с явной претензией переместить центр русского Православия из Москвы в Киев, находившийся под властью литовского князя Свидригайла. Новый митрополит даже посвятил архиепископа в Новгород, хотя далее этого его участие в делах управления северо-восточными епархиями не пошло. Да и западными епархиями он управлял не более двух лет. Вскоре Свидригайло прогневался на Герасима, велел умертвить его и сжечь тело на костре.

Географическое положение страны, запертой среди мощных соседей, враждебное иноверческое окружение, внутренние неурядицы, тяжелые природные и климатические условия, экономическая изолированность - все, казалось бы, исключало становление России как мощной централизованной державы. Но - «еда не может рука Господни спасти? Или отягчил есть слух Свой еже не услышати?» (Ис. 59, 1). Русь веровала, молилась и надеялась. А «надеющиеся на Господа, яко гора Сион: не подвижится во век живый во Иерусалиме» небесном, Сказавший: «Грядущего ко Мне не изжену вон» (Пс. 124, 1; Ин. 6, 37).

После смерти митрополита великий князь Московский Василий с согласия всех русских князей и великого князя литовского отправил в Константинополь для поставления первосвятителем Иону, епископа Рязанского. Однако у Константинополя были свои соображения. Русским митрополитом был поставлен болгарин Исидор, и поставлен не случайно, а с определенной целью.

Византия переживала тяжелые времена. Турецкие завоевания сократили территорию империи до размеров столицы с пригородами. Император Мануил Палеолог и патриарх Иосиф решились просить помощи у папы. Условием получения помощи было поставлено примирение с католицизмом - в действительности это означало признание его «правоты» и отречение от православия.

С безумием маловерных, измалодушествовавшихся людей император и патриарх решились на вероотступничество. Для «воссоединения церквей» предлагалось собрать «вселенский собор». Склонить русских к участию в лжесоборе и должен был митрополит Исидор. Император знал его с давних пор -еще в сане игумена тот ездил в Базель для переговоров о «соединении церквей», которые велись там с 14ЯЗ года.

Тотчас по прибытии в Москву Исидор стал готовиться на «собор», несмотря на возражения и даже запреты великого князя. Наконец, Василий уступил настойчивости митрополита,

327

но предупредил: «Нового и чуждого не приноси нам – мы того не примем». Исидор поклялся стоять за Православие, и, взяв с собой Суздальского епископа Авраамия и много других духовных и светских лиц, отправился в Италию.

Чего стоили его клятвы - стало ясно, как только границы Русской земли остались за спиной: в Юрьеве-Ливонском он даже не пошел в православный храм, а направился с немцами в костел, где и стоял службу. На соборе, открывшемся в Ферраре 9 апреля 1438 года, а после перенесенном во Флоренцию, православных лестью, подкупом и насилием принуждали к подписанию определения о соединении церквей. Епископ Авраамий, например, за отказ был посажен в темницу и после принужден к подписи силою. Тверской посол Фома и священник Суздаля Симеон, не желая участвовать в вероотступничестве, тайком бежали из Флоренция.

Исидор был ревностнейшим сторонником унии, призывая «душою и телом соединиться с латинами». В Россию он вернулся в звании папского легата для всех «северных стран» и в сане римского кардинала. По дороге новоиспеченный кардинал возвещал о соединении церквей и служил в латинских костелах. Зиму 1440-1441 годов он провел в Киеве, откуда в конце концов киевляне его выгнали за вероотступничество.

Весной 1441 года Исидор прибыл в Москву и, надеясь на «невежество» и «необразованность» русских, приступил к решительным действиям (сколько же их было за тысячелетнюю историю России, высокомерных иностранцев, принимавших русское смирение и простоту за необразованность!)- На первой же литургии в Успенском соборе Московского Кремля Исидор возносил в молитвах имя папы римского Евгения, а по окончании службы архидиакон с церковного амвона зачитал определение Флорентийского лжесобора.

Митрополит предполагал, что согласие с постановлениями собора виднейших иерархов Востока и самого Константинопольского патриарха, являвшегося формально высшей инстанцией для Русской Церкви, парализует сопротивление. Воспитанный в духе мертвого католического «законничества», Исидор ждал, что внешне законная «упаковка» решений собора и привычка к церковной дисциплине обезпечат ему успех. И, действительно, сперва все присутствующие были ошеломлены. «Вся князи умолчаша и бояре и иные мнози», - свидетельствует летописец*.

---

*Описание Флорентийского собора и событий, связанных с изменой Исидора, сделано суздальским иеромонахом Симеоном, их Свидетелем и современником. До нас дошло в составе так называемого «Чудовского сборника», написанного в середине XVI века.

328

Первым опомнился великий князь. Он доказал Исидору, что русское сердце благоговейно чтило полноту живой веры, а не привычную обрядность и бездушное послушание. Назвав митрополита «ересным прелестником», «лютым волком» лжепастырем, губителем душ, Василий велел заточить Исидора в Чудовом монастыре и созвал русское духовенство на собор для рассмотрения флорентийской соборной грамоты. Определение было признано незаконным.

Милосердный великий князь, предполагая в Исидоре добросовестное заблуждение, велел увещевать отступника и склонять к раскаянию. Напрасно: Исидор упорствовал, а затем, пользуясь слабостью охраны, бежал в Тверь, предполагая закрепиться там и расколоть Русскую Церковь изнутри. Но и в Твери его ждала неудача - и там его посадили под замок. В очередной раз бежав, теперь в Литву, Исидор переправился оттуда в Рим с известием о провале замысла. Русские люди, жившие под иноверной властью Польши и Литвы, отвергли раскольнические замыслы Исидора не менее решительно, чем их единоверцы в Москве и Твери. Взгляд из Москвы на религиозный характер русской народности и государственности оказался достаточно четко оформленным и глубоко осознанным. Русское самосознание выдержало это испытание на верность своему долгу.

Но раскольническая антирусская и антиправославная деятельность Исидора не закончилась с его бегством из России. 5 декабря 1448 года, отказавшись от мысли поставлять митрополитов в Константинополе, который отступил от Православия на Флорентийском соборе, собор русских пастырей возвел на престол митрополита Киевского и всея Руси Иону. Святой старец озаботился в первую очередь единством Церкви, обличая латинство и унию. Тем не менее Исидору удалось, пользуясь поддержкой папы Пия II, объявившего святого Иону «нечестивым отступником», посеять смуту.

В 1458 году Григорий, ученик Исидора, был поставлен в Риме «митрополитом» Русской земли. Добиться «окатоличивания» упрямых русских опять не пришлось, и все же интрига принесла свой плод - с 1458 года произошло административное разделение Русской Церкви на две митрополии - Московскую и Киевскую. Немало русской крови пришлось пролить впоследствии для восстановления нарушенного единства. Лишь в 1654 году, когда Малороссия воссоединилась с Россией, был положен конец и противоестественному разделению единой Церкви. Но результаты посеянной смуты и сегодня сказываются на Украине, где униатство продолжает вековое стремление Рима к подрыву Православия «изнутри».

329

РУССКАЯ СИМФОНИЯ

ПРЕПОДОБНЫЙ ИОСИФ ОЛОЦКИЙ В СУДЬБАХ РОССИИ

Иоанн IV Васильевич, Грозный 1533 - 1584

Елена Глинская 1533 - 1538

Феодор Иоаннович, Блаженный 1584 -1598

Борис Феодорович, Годунов 1598- 1605

Феодор Борисович, Годунов 1605 -1605

[Лжеднмитрий 1] 1605 - 1606

Василий Иоаннович, Шуйский 1606 -1610

[Семибоярщина] 1610 - 1613

СЕ ВРАЗИ ТВОИ ВОЗШУМЕША

И НЕНАВИДЯЩИИ ТЯ ВОЗДВИГОША ГЛАВУ…

ЕРЕСЬ ЖИДОВСТВУЮЩИХ

В РУССКОЙ истории мало лиц, вызывавших столь противоречивые оценки потомков, как это случилось с преподобным Иосифом, игуменом Волоколамского монастыря (1439-1515)*.

---

*«Представитель Православия жестокого, почти садического», «Роковая фигура не только в

330

Его деятельность и учение, столь существенные для становления русского самосознания и понимания России, требуют серьезного и вдумчивого рассмотрения. Именно он стал русским выразителем древнего православного учения о «симфонии властей» - церковной и государственной, об их взаимном гармоничном отношении и дополняющих друг друга обязанностях .

Мирское имя преподобного Иосифа было Иван Санин. Род Саниных вышел из Литвы и осел в Волоколамском княжестве в деревне Спировской, ставшей их родовой вотчиной. Будучи двадцати лет от роду, Иван поступил в Воровской монастырь и послушание снятому старцу Пафнутию. Вскоре в этом же монастыре был пострижен и его отец, которого разбил паралич. С благословения старца юный инок Иосиф принял на свое попечение родителя, за которым неотступно ухаживал до самой его кончины в течение пятнадцати лет.

Мать Иосифа тоже постриглась и стала монахиней Мариной женского Волоколамского монастыря. Вслед за родителями ушли н монастырь и оставшиеся дети, кроме одного. Среди ближайшей родни Иосифа насчитывается четырнадцать мужских имен монашествующих (и лишь одно мирское) и четыре женских - все монашеские. Упоминавшийся выше Ростовский архиепископ Вассиан - родной брат Иосифа. Другой его брат стал епископом Тверским Акакием, а два племянника - Досифей и Вассиан (Топорковы) стали иконописцами и совместно со знаменитым Дионисием, учеником преподобного Андрея Рублева, расписали церковь Валаамского монастыря. Воистину преизобильно излилась благодать Божия на род Саниных, явивший столько подвижников и просиявший столь блестящими дарованиями.

По смерти своего учителя, преподобного Пафиутия, игуменом монастыря стал преподобный Иосиф. Он хотел ввести более строгий устав, который для братии оказался непосильным. Тогда Иосиф оставил Боровскую обитель и решил основать новую, со строгим уставом, на безлюдном и нетронутом месте. Место такое вскоре нашлось недалеко от прежней родовой от-

----

истории православия, но и в истории Русского царства», - это Бердяев. «Знаменитый ревнитель и труженик духовного просвещения», «неутомимый оберегатель мира церковного», - граф М. В, Толстой, историк Церкви. «Пробовали канонизировать, но в сознании русскою народа он не сохранился как образ святого», - Бердяев. «Чудотворец», «слааа добродетельной жизни», -Толстой, Для православного (не по названию, а по духу) человека в оценке преподобного Иосифа нет никаких затруднений. Очевидно, что нельзя «попробовать канонизировать». Канонизация или есть или ее нет. В данном случае она есть, а это значит, что прославив угодника Божий, Волоцкого чудотворца, святая Православная Церковь засвидетельствовала богоугодность его трудов за время земной жизни, дав его в пример современникам и потомкам.

331

чины подвижника в Волоколамском княжестве. Князь Волоколамский Борис Васильевич, родной брат государя Иоанна Щ благоволил к святому и стал покровителем нового монастыря. Вот как описывает устройство этой обители церковный историк М. В. Толстой: «По правилу преподобного Иосифа, у братии должно быть все общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келью ни малейшей вещи; не должен был ничего ни есть, ни пить отдельно от других; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить приезжающим и в гостиницу. К божественной службе должно было являться по первому благовесту и занимать в храме определенное для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезную, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению. В свободное от службы время братия должны были участвовать в общих работах или, сидя по кельям, заниматься рукоделием. После повечерия не позволялось останавливаться в монастыре или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью и с наступлением вечера исповедоваться отцу своему духовному - в чем кто согрешил в течение дня. Женщинам и детям запрещен был вход в монастырь, а братии - всякая беседа с ними. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырем был совет из старцев.

Под руководством преподобного Иосифа братия усердно подвизалась на поприще иноческой жизни. Все время было посвящено или молитве, или трудам телесным. Пища была самая простая, все носили худые одежды, обувь из лыка, терпели зной и холод с благодушием; не было между ними смеха и празднословия, но видны были постоянные слезы сокрушения сердечного. В кельях своих братия ничего не имели, кроме икон, книг божественных и худых риз, а потому у дверей келлий и не было запоров. Кроме обыкновенного правила монашеского, иной полагал еще по тысяче, другой и по две и по три тысячи поклонов в день. Для большего самоумерщвления иной носил железную броню, другой - тяжелые вериги, третий - острую власяницу. Большая часть ночи проходила в молитве. Сну предавались на короткое время, иной стоя, иной сидя. И все такие подвиги предпринимались не самовольно, но с благословения настоятеля. Таким образом послушание освящало их, а любовь увенчивала. Каждый готов был помочь душевным и телесным нуждам своего брата. Знаменитость происхождения, мирская слава и богатство за вратами были забываемы. Приходил ли в мо-

332

настырь нищий или богач, они равны были: на каждого возлагались одинаковые труды, и почесть отдаваема была только тем, которые более подвизались и преуспевали на поприще иноческих подвигов.

Сам Иосиф во всем был примером для братии. Прежде всех приходил он в храм Божий, пел и читал на клиросе, говорил поучения и после всех выходил из храма. Была ли общая работа для братии, он спешил и здесь предварить всех, трудился, как последний из братии; носил такую убогую одежду, что часто его не узнавали, изнурял себя постом и бдением, вкушая пищу большей частью через день и проводя ночи в молитве. Но не видали его никогда дряхлым или изнемогающим; всегда лицо его было светло, отражая душевную чистоту- С любовью помогал он братии во всех их нуждах; особенное внимание обращал на душевное состояние каждого, подавал мудрые советы и силу слова подкреплял усердной молитвой к Богу о спасении вверенных ему душ. Когда кто из братий боялся или стыдился открывать ему свои помыслы, опытный старец, провидя внутренние помышления, сам заводил беседу о них и подавал нужные советы. Ночью тайно обходил он кельи, чтобы видеть, кто чем занимается, и если слышал где разговор после повечерия, то ударял в окно, показывая свой надзор. Во время одного из таких обозрений заметил он, что кто-то крадет жито из монастырской житницы. Увидя Иосифа, вор хотел бежать, но Иосиф остановил его, сам насыпал ему мешок жита и отпустил с миром, обещая впредь снабжать его хлебом.

Особенно любил он помогать нуждающимся. Имел ли кто из поселян нужду в семенах для посева или лишался домашнего скота и земледельческих орудий, приходили к Иосифу, и он снабжал всем нужным. В один год в Волоколамской области был голод. В продолжение всего этого несчастного времени Иосиф питал около семисот человек, кроме детей»1.

Сказанного, казалось бы, достаточно, чтобы однозначно оценить светлый образ преподобного Иосифа. И тем не менее миф о его «жестокости» весьма живуч. Связано это, в первую очередь, с той выдающейся ролью, которую сыграл святой в борьбе с «ересью жидовствующих», грозившей России страшными Потрясениями.

Прежде чем говорить об исторических событиях, связанных с этой ересью, о роли русских иерархов в ее искоренении и о влиянии, оказанном этими событиями на русское самосознание, необходимо коснуться более общих вопросов, связанных с нравственно-религиозным характером иудаизма и его культовыми особенностями.

333

Непримиримое отношение иудаизма к христианству коренится в абсолютной несовместимости мистического, нравственного, этического и мировоззренческого содержания этих религий! Христианство есть свидетельство о милосердии Божием, даровавшем всем людям возможность спасения ценой добровольной жертвы, принесенной Господом Иисусом Христом, вочеловечившимся Богом, ради искупления всех грехов мира. Иудаизм есть утверждение исключительного права иудеев, гарантированного им самим фактом рождения, на господствующее положение не только в человеческом мире, но и во всей Вселенной.

«И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (Ин. 2, 17). «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 15); «Всякий верующий в Него не постыдится. Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его» (Рим. 10, 11-12), - свидетельствует миру христианство, утверждая любовь как основу мироздания, нравственную ответственность человека перед Законом Божиим и равенство всех перед этим законом. Талмуд же утверждает: «Еврейский народ достоин вечной жизни, а другие народы подобны ослам»; «Евреи, вы люди, а прочие народы не люди...»; «Одни евреи достойны названия людей, а гои... имеют лишь право называться свиньями». Подобным утверждениям, выводящим деятельность своих приверженцев за рамки нравственных оценок и лишающим их каких бы то ни было этических и моральных норм в общении с другими народами, талмудизм отводит центральное место2, сознательно подменяя вероисповедание национальной принадлежностью адептов. Его сатанинские истоки обличил Сам Господь Иисус Христос, прямо сказавший искушавшим Его иудеям: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин. 8, 44). Истоки Эти теряются в глубине веков. Задолго до Рождества Христова пророки обличали Израиль. Но тщетно. Лишившись под ударами Ассирии и Вавилона государственной независимости, евреи превратно истолковали свои священные книги, ожидая пришествия Мессии, Христа как Царя Израильского, который сделает их господами мира. «Они, будучи всецело заняты своим земным значением.., мечтая о необыкновенном земном преуспеянии, ради этих значения и преуспеяния, ради одной суетной мечты о них, отвергли Мессию», - говорит святитель Игнатий Брянчанинов.

Закоснев в ожидании военного и политического лидера, иудеи отвергли истинного Христа, пришедшего в мир с пропо-

334

ведью покаяния и любви. Особую их ненависть вызывал тот факт, что, обличив фарисеев, Христос разрушил миф о еврейской «богоизбранности», приобщив к Своему учению языческие народы. И вот иудеи оклеветали Спасителя перед римской властью и добились ему смертного приговора. Результатом этого святотатства было отвержение преступников благодатью Божией. Народ еврейский, «который первоначально был избран Божиим народом.., сделался народом по преимуществу отверженным» (святитель Игнатий Брянчанинов).

Но распятый Христос оказался для богоборцев еще страшнее. Христианство стремительно завоевывало мир, отодвигая мечту о господстве все дальше и дальше. Тогда христианам была объявлена война. Вести ее открыто христоненавистники не могли - не хватало сил. Их оружием в этой войне стали еретические учения, разрушавшие христианство изнутри, и тайные общества, служившие проводниками еретических воззрений.

Христиане вынуждены были встать на защиту родных святынь. Святой Иоанн Златоуст - «Христовы уста, светило всемирное, вселенский учитель», по определению преподобного Паисия Величковского, - потратил немало сил на обличение беззаконников. Вот что говорил святой, живший в IV веке: «Если ты уважаешь все иудейское, то что у тебя общего с нами?... Если бы кто убил твоего сына, скажи мне, ужели ты мог бы смотреть на такого человека, слушать его разговор?.. Иудеи умертвили Сына твоего Владыки, а ты осмеливаешься сходиться с ними в одном и том же месте? Когда узнаешь, что кто-нибудь иудействует - останови, объяви о нем, чтобы тебе и самому не подвергнуться вместе с ним опасности». Среди христиан установился взгляд на вражду иудаизма к христианству как на отражение в мире богоборческой ненависти сатаны, диавола - к Иисусу Христу, Сыну Божию, разрушившему Своей крестной жертвой его державу и власть над душами людей.

В борьбе с христианской государственностью иудеи опирались на огромную денежную мощь диаспоры» традиционно контролировавшей всю финансовую жизнь континента. Их интриги в немалой степени способствовали падению Византии в 1453 году, а потом неизбежно были перенесены в Россию, оставшуюся единственным оплотом чистого апостольского Православия.

Вся тяжесть ненависти народа-богоубийцы закономерно и неизбежно сосредоточилась на народе-богоносце, соделавшем задачу сохранения веры смыслом своего бытия. «В инех странах», - писал преподобный Иосиф Волоцкий, - хотя и есть люди «благочестивии и праведнии», но там есть «нечистив»

335

и неверни», а также «еретичьская мудрствующе». А в «Рустей» же земле «веси и села мнози, и грады» не знают ни одного «неверна или еретика» - все «овчата» единого Христа, «все единомудрствующе» в полном согласии с неповрежденным святоотеческим Православием. Так жила Россия к моменту возникновения на ее северных границах еретического очага жидовствующих.

В 1470 году в Новгород из Киева прибыл еврей Схария с несколькими единоверцами. Они приехали в качестве купцов в свите брата Киевского князя Симеона - Михаила Александровича (Олельковича), приглашенного новгородцами. Схария не был простым купцом. Вероятнее всего, он не был купцом вообще. Для купца он был слишком разносторонне образован. Хорошо разбирающийся в естественных науках, Схария в то же время был коротко знаком и с той областью знаний и умений, сатанинский источник которых Церковь не перестает обличать и по сей день. «Он был, - по словам преподобного Иосифа, - научен всякому изобретению злодейства, чародейству и чернокнижию, звездозаконию и астрологии».

Знакомство Схарии с колдовским искусством может объяснить и его быстрый успех в совращении двух православных иереев. «Сначала он прельстил попа Дионисия и обратил его к жидовству. Дионисий привел к нему попа Алексея», - повествует преподобный Иосиф. Увидев, что дело идет успешно, Схария пригласил в Новгород еще двух жидов - Шмойла Скарявого и Моисея Хапуша. Совращенные в ересь хотели было обрезаться, но их иудейские учителя запретили им это, велев хранить иудейство в тайне, а явно прикидываться христианами. Сделавши все для основания тайной еретической организации, евреи безследно исчезли - то ли уехали из города, то ли скрылись так ловко, что перестали привлекать к себе внимание народа и властей.

Далее события развивались следующим образом: ересь в Новгороде продолжала распространяться. В числе зараженных ею оказался даже настоятель Софийского собора протопоп Гавриил. В качестве литературных «источников» учения в жидовствующих кругах были особенно популярны астрологические сборники и поучения раввина Маймонида.

В 1480 году великий князь Московский Иоанн III взял Алексея и Дионисия в Москву. Их образованность и внешнее благочестие обезпечили им высокие назначения. Одному -протопопом в Успенский собор, другому - священником в Архангельский. Так ересь начала распространяться в Москве, ее приверженцы находились во все более высоких кругах. Ревностным сторонником ереси стал всесильный дьяк посоль-

336

ского приказа Феодор Курицын с братом Иоанном Волком. Протопоп Алексей и Курицын имели свободный доступ к Иоанну Ш. «Того бо державный во всем послутдаше», - сетовал о влиянии Курицына на великого князя преподобный Иосиф. В 90-х годах бороться с Курицыным стало делом совсем непосильным. Ходили слухи, что его власть над Иоанном III основывается на чародействе и колдовстве. «И звездозаконию учаху и по звездам смотрети и строити рожение и житие человеческое», - обвиняет преподобный Иосиф Курицына и Алексея3.

Но в это время на новгородскую кафедру был поставлен архимандрит Московского и Чудова монастыря, ревностный поборник Православия преподобный Геннадий. Новый архиепископ был, по словам Степенной книги, «муж сановитый, мудрый, добродетельный, сведующий в Писании*. Вскоре по прибытии к пастве он открыл существование тайного общества еретиков и донес о нем великому князю я митрополиту, а сам приступил к розыску. В Новгороде еретики присмирели, но в Москве ересь продолжала укрепляться - с «диким нечестием и страшными мерзостями разврата», по словам церковного историка*. В 1491 году митрополитом Московским стал Зосима, тайный приверженец ереси.

Еретики заприметили его давно, еще когда он был архимандритом Симоновского монастыря. Протопоп Алексей, втершийся в доверие государю, указал Иоанну III на Зосиму как на самого «достойного» преемника почившего митрополита Геронтия. Новый еретичествующий митрополит был предан обжорству и плотским страстям. Когда вино делало его откровенным, он высказывал мысли соблазнительные и богохульные: что Христос сам себя назвал Богом, что евангельские, апостольские и церковные уставы - все вздор, иконы и кресты - все равно что болваны...

Против нечестивого митрополита восстал со святою ревностью преподобный Иосиф Волоцкий. «В великой церкви Пречистой Богородицы, на престоле св. Петра и Алексея, -писал он, - сидит скверный, злобесный волк в пастырской одежде, Иуда Предатель, бесам причастник, злодей, какого не было между еретиками и отступниками... Если не искоренится этот второй Иуда, то мало-помалу отступничество утвердится и овладеет всеми людьми. Как ученик учителя, как раб

---

*Поп Дионисий, взятый Иоанном в Москву с Алексеем, во время богослужения плясал за престолом, богохульничал и ругался над крестом, Еретики ругались над святыми иконами -сидели на них, спали, жгли, бросали в выгребные ямы. Есть свидетельства и о противоестественных плотских склонностях самых высокопоставленных еретиков, подробно рассматривать которые не позволяет природная человеческая брезгливость.

337

государя молю, - взывал преподобный Иосиф к православным пастырям, - учите все православное христианство, чтоб не приходили к этому скверному отступнику за благословением, не ели и не пили с ним».

Обличения Иосифом еретика-митрополита и труды архиепископа Геннадия сделали свое дело. На соборе 1494 года стараниями двух этих святых подвижников Зосима был лишен кафедры за ересь жидовства, разврат, пьянство и кощунство. Но до искоренения самой ереси было еще далеко. К ее покровителям прибавилась княгиня Елена, невестка Иоанна III, мать наследника престола малолетнего царевича Дмитрия.

В обличение еретиков преподобным Иосифом было написано шестнадцать «Слов», известных под общим названием «Просветитель» . Со временем его подвижническая деятельность начала приносить плоды. Чаша весов стала постепенно склоняться в пользу ревнителей благочестия. В 1500 году опала постигла Феодора Курицына. В 1502 году Иоанн III положил опалу и на княгиню Елену с Дмитрием, посадив их под стражу. Наконец, в 1504 году состоялся собор, на котором ересь была окончательно разгромлена, а главные еретики осуждены на казнь.

Столь суровое наказание (а на нем безусловно настаивал преподобный Иосиф) было связано с чрезвычайной опасностью ситуации*. Еретики дозволяли для себя ложные клятвы, поэтому искренности их раскаяния верить было нельзя. Но и в этом случае традиционное русское милосердие взяло верх. Казнены были лишь несколько самых закоренелых еретиков - остальным предоставили возможность делом доказать свое исправление. Время показало справедливость опасений: разбежавшиеся по окраинам еретики не только не исправились, но положили начало новой секте «иудействующих».

Краткий рассказ не позволяет передать всего драматизма этой истории. Но можно с уверенностью сказать, что в течение тридцати четырех лет с момента рождения ереси и до ее разгрома в 1504 году дальнейшая судьба России и само ее существование находились под вопросом. Дело в том, что ересь жидовствующих не была «обычной») ересью. Она больше напоминала идеологию государственного разрушения, заговора, имевшего целью изменить само мироощущение русского народа и формы его общественного бытия**.

«Странности» ереси проявлялись с самого начала. Ее привер-

---

*И спустя несколько столетий после собора в праздник Торжества Православия в церквах торжественно анафематствовались имена Курицына, Кассиана и иных главнейших «жидовствующих» вкупе со «всеми их поборниками и соумышленниками»,

**3ападная Европа к этому времени была уже хорошо знакома с жидовствующими ересями.

338

женцы вовсе не заботились о распространении нового учения в народе, что было бы естественно для людей, искренне верящих в свою правоту. Отнюдь нет ~ еретики тщательно выбирали кандидатуры для вербовки в среде высшего духовенства и административных структур. Организация еретического общества сохранялась в тайне, хотя Россия никогда не знала карательных религиозных органов типа католической Инквизиции. И что самое странное, приверженцам ереси предписывалось «держать жидовство тайно, явно же христианство». Именно показное благочестие стало причиной возвышения многих из них.

Таким образом, внешняя деятельность еретиков была направлена на внедрение в аппарат властей - светской и духовной, имея конечной целью контроль над их действиями и решающее влияние на них. Проще сказать, целью еретиков в области политической являлся захват власти. И они едва не преуспели в этом.

Государев дьяк Феодор Васильевич Курицын впал в ересь после знакомства с протопопом Алексеем в 1479 году. Через три года он отправился послом ва запад, в Венгрию, причем государственная необходимость этого посольства представляется весьма сомнительной. Вернувшись в Москву к августу 1485 года, обогащенный западным опытом, Курицын привез с собой таинственную личность - «угрянина Мартынку», влияние которого на события кажется совсем загадочным. Он был непременным участником собраний тайного еретического общества, центром которого стал после возвращения из Венгрии Курицын. «Та стала беда, - сетовал архиепископ Геннадий, - как Курицын из Угорския земли приехал - он у еретиков главный печальник, а о государской чести печали не имеет». Предводитель новгородских еретиков Юрьевский архимандрит Кассиан, присланный из Москвы на это место по ходатайству Курицына, пользуясь покровительством всемогущего дьяка, собирал у себя еретиков, несмотря даже на противодействие своего епископа.

Поставление в 1491 году митрополитом еретика Зосимы при-

----

В виде разнообразных тайных обществ и организаций они существовали на ее территории с первых веков христианства. Все их учения в большей или меньшей степени были основаны на кабаллистической и сатанинской мистике, истоки которой теряются а глубине ветхозаветных времен. Целью жидовствующих сект было разрушение религиозного, семейного и государственного уклада христианских обществ. После отпадения от полноты Православия западный мир столкнулся со взрывообразным распространением этих ересей, иногда становившихся господствующими воззрениями а целых районах. Так, дпя искоренения жидоаствующей секты Альбигойцев, превратившей, по словам современника, юг Франции в «новую Иудею», папа римский Иоанн III даже вынужден был в 1208 году объявить «полноценный» крестовый поход. (См.: Бутми Н. А. Каббала, ереси и тайные общества. СПб, 1914),

339

вело тайное общество жидовствующих в господствующее положение не только в сфере административно-государственной, но и в области церковного управления. И все же звездный час еретиков приходится на время более позднее - на 14971498 годы, когда наследником престола был официально объявлен Дмитрий, внук Иоанна III, сын Иоанна Молодого, умершего в 1490 году. Особый вес получила в этой ситуации мать наследника - Елена, склонявшаяся к ереси и удерживавшая великого князя от крутых мер против нее.

Но главная опасность была даже не в этом. Иоанн III был женат дважды. Его первая жена - «тверянка» - умерла рано, успев ему родить сына, Иоанна Молодого. Вторично Иоанн III женился на Зое (Софье) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога. Воспитанная в католическом окружении, царевна тем не менее сделалась в Москве ревностной поборницей Православия. Этот брак сообщал Москве новую роль, делая ее преемницей державных обязанностей Византии - хранительницы и защитницы истинной веры во всем мире.

Утверждение престола великого князя Московского за сыном Иоанна III от его брака с Софьей Палеолог делало эту преемственность необратимой, передавая ее по наследству и всем будущим государям Московским. Партия еретиков старалась предотвратить это всеми силами. Наконец, в 1497 году великого князя удалось убедить, что Софья готовит заговор в пользу своего сына Василия. 4 февраля 1498 года наследником был объявлен Дмитрий. Впрочем, недоразумение вскоре объяснилось, и уже со следующего, 1499 года, начались гонения на сторонников Дмитрия, закончившиеся опалой для него и его матери. Но в течение двух лет еретики находились на волосок от того, чтобы получить «своего») великого князя.

Такова была внешняя деятельность еретиков. Не менее разрушительным являлось и внутреннее содержание их учения. Еретики отвергали троичность Бога, Божество Иисуса Христа, не признавали церковных Таинств, иерархии и монашества. То есть главные положения ереси подрывали основы основ благодатной церковной жизни - ее мистические корни, догматическое предание и организационное строение. Лучшее оружие для разрушения Церкви трудно придумать.

Одним из первых почувствовал приближение «пагубной и богохульной бури» преподобный Иосиф. Еще в конце 70-х годов, будучи насельником Боронского монастыря, он написал послание против еретиков, отрицавших иконописные изображения Троицы. Когда ересь обрела покровителя в лице митрополита Зосимы, преподобный Иосиф не остановился перед публич-

340

ным обличением ересиарха, называя Зосиму в своих письмах «антихристовым предтечей» и «сосудом сатаниным», не отступая в обличениях до тех пор, пока собор не осудил митрополита. Верность истине святой поставил выше правил внешней дисциплины.

Вероятно, не без влияния преподобного Иосифа или едино-мысленных ему иерархов в предисловии к новой Пасхалии, изданной после 1492 года, засвидетельствовано признание Русской Церковью своего преемственного по отношению к Византии служения. Дерзновенно истолковывая слова Господа Иисуса Христа - «И будут перви последний и последний перви», - авторы предисловия провозглашают ту важнейшую основу русского религиозного сознания, которая позже выльется в чеканную формулу «Москва - третий Рим». «Первые», говорится в предисловии, это греки, имевшие первенство чести в хранении истин веры. Ныне же, когда Константинополь пал, наказанный за маловерие и вероотступничество, - греки стали «последними», и служение византийских императоров переходит к «государю и самодержцу всея Руси», а роль Византии - «к новому граду Константинову - Москве, и всей Русской земле...»

Деятельность преподобного Иосифа давала результаты. Иоанн III вызвал к себе святого и много беседовал с ним о церковных делах, признаваясь, что еретики и его старались привлечь на свою сторону.

«Прости меня, отче... Я знал про новгородских еретиков», - говорил великий князь.

«Мне ли тебя прощать?» - отвечал преподобный.

«Нет, отче, пожалуй, прости меня. Митрополит и владыки простили меня».

«Государь! - возразил Иосиф. - В этом прощении нет тебе пользы, если ты на словах просишь его, а делом не ревнуешь о православной вере. Вели разыскать еретиков!»

«Этому быть пригоже, - ответил Иоанн Васильевич. ~ Я непременно пошлю по всем городам обыскать еретиков и искоренить ересь». Однако боязнь погрешить излишней суровостью долго удерживала князя от решительных действий. «Как писано: нет ли греха еретиков казнить?» - тревожно допытывался он у преподобного, пригласив его к себе еще раз. И лишь соборное решение духовенства, проклявшего еретиков и постановившего предать казни наиболее злостных из них, успокоило великокняжескую совесть.

Преподобный Иосиф, вероятно, излагал Иоанну III также учение о том, что «царь... Божий слуга есть», и что это обязывает его к особому вниманию в защите святынь. В эти

341

обязанности входит и стремление к «симфонии властей» -светской и церковной, основанной на их совместном религиозном служении и разделении конкретных обязанностей.

Таким образом, окончательный разгром ереси совпадает с вступлением русского народа в служение «народа-богоносца», преемственного хранителя святынь веры, и с утверждением взглядов на взаимозависимость и взаимную ответственность светских и духовных властей.

ЗНАМЕНАСЯ НА НАС СВЕТ ЛИЦА ТВОЕГО, ГОСПОДИ

ИОСИФЛЯНЕ И ЗАВОЛЖЦЫ:

СПОР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

НЕ МЕНЕЕ значительна была роль преподобного Иосифа в разрешении так называемого «спора о монастырских имениях». Роль государства в защите церкви была уже ясна, а вот какова роль церкви в укреплении государства? Где границы ее участия в мирской деятельности? Подобные вопросы породили проблему церковного имущества.

Первоначально мнение о необходимости насильственного уничтожения монастырских вотчин являлось частью еретического учения жидовствующих. Это было не что иное как попытка лишить церковь возможности просветительской и благотворительной деятельности, первым шагом на пути к конечной цели - уничтожению монашества как источника благодатного воздействия на мир, на его жизнь, на весь народ. Сердце России билось в обителях монашеских, поэтому именно монастырские имения стали объектом разрушительной критики еретиков. В 1503 году на церковном соборе Иоанн III поднял вопрос о «землях церковных, святительских и монастырских». Ересь уже агонизировала, и решение собора лишь оформило юридически всем понятную необходимость церковного землевладения. Монастырские имения решено было оставить и узаконить.

Вопрос о церковных имениях часто становился предлогом для противопоставления двух святых подвижников - Иосифа Волоцкого и Нила Сорского (1453-1508). Их приверженность к двум разным формам проявления единого монашеского подвига - общежитию (киновии) и скитскому житию - пытаются представить в виде «противоречий» и «спора». В действительности для этого нет никаких оснований. История вкратце такова.

34 2

Как митрополичьи, так и епископские кафедры обладали землей. Земельные владения сформировались постепенно из дарственных и завещанных участков. В силу ханских привилегий и грамот князей церковные земли не платили государственных податей и были освобождены от уплаты дани татарам. Монастыри, владевшие землями, получали возможность не только быть центрами просвещения, книгоиздания, но и питать окрестное население в голодные годы, содержать убогих, увечных, больных, помогать странникам и нуждающимся. К XV веку в России насчитывалось до 400 больших монастырей, богатство которых было основано трудом монастырской братии «на послушании» и крестьян, живших и трудившихся на монастырских землях. При этом жизнь самих монахов в богатых монастырях с многочисленным братством была очень строгой. Достаточно указать на монастырь преподобного Иосифа или Свято-Троицкую лавру преподобного Сергия.

Преподобный Иосиф Волоцкий был ревностным сторонником идеи общественного служения церкви. Самую монашескую жизнь он рассматривал лишь как одно из послушаний в общем всенародном религиозном служении. В то же время его воззрение на монашество как на особого рода «религиозно-земскую службу» не имеет ничего общего с вульгарным «социальным христианством». Мистическая, духовная полнота Православия, со всей своей животворностью являла себя в монастыре преподобного Иосифа, где одними из первейших обязанностей инока почитались «умное делание», «трезвение», «блюдение сердца» и занятия Иисусовой молитвой. Мысль святого подвижника о необходимости осознания жизни народа как общего «Божия тягла» закономерно завершалась включением в это тягло и самого царя - лица, мистически объединяющего в себе религиозное единство общества.

Гармоническим и закономерным дополнением воззрений преподобного Иосифа на духовную организацию русского народа являлись взгляды его великого современника преподобного Нила Сорского. Он вместе с Иосифом участвовал в борьбе с еретиками, обличая «растленных разумом» злоумышленников. В историю русской святости преподобный Нил вошел как проповедник «скитского» жития монахов (в маленьких поселениях вдали от населенных мест), как провозвестник нестяжательства, обличавший соблазны сребролюбия и скупости, связанные с владением имуществом.

Как и преподобный Иосиф, он был наставником «умного делания», оставившим после себя поучение об этом священном искусстве очищения сердца от зла и страстей. В миру святой Нил носил имя Николай Майков, происходил из дворянского

343

рода и в молодости был на государственной службе. Приняв монашеский постриг, он совершил путешествие на Восток, в Константинополь, был на Афоне. Вернувшись на родину, основал первый в России скит на реке Соре, недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря. Своими руками он выкопал колодец, срубил келью, а когда к нему присоединились несколько человек братии, построил и деревянную церковь Покрова Богородицы. «Переселился я вдаль от монастыря, нашел благодатию Божией место, по мыслям моим мало доступное для мирских людей», - писал святой. В соответствии с географическим положением, преподобного Нила и его сожителей стали называть «заволжскими старцами». Символично, что лучшие из его сподвижников - иноки Дионисий и Нил (оба из княжеского рода) были ученикам прп. Иосифа Волоцкого.

Преподобный Нил Сорский принимал участие в соборах 1491 и 1503 годов, на которых рассматривались вопросы о еретиках-жидовствующих и о монастырских землях. Любвеобильный кроткий подвижник напоминал на них о необходимости милосердия к падшим и предостерегал против соблазнов, могущих произойти среди иноков от владения землями. Тем не менее его призывы к милосердию вовсе не означали примирения с ересью, а предупреждения против соблазнов сребролюбия не значили, что святой предлагал разорить все 400 общежительных русских монастырей. Более того, в монастырь преподобного Иосифа святой Нил пожертвовал (как вклад на помин своей души) список книги прп. Иосифа «Просветитель», собственноручно им переписанной, украшенный заставками.

«Нелюбки» иноков Кириллова и Иосифова монастырей, учеников двух святых подвижников, начались уже после их смерти, да и те ограничились высказываниями различных точек зрения на вопросы церковных землевладений. Монахи Кириллова монастыря, ученики преподобного Нила, отстаивали слона учителя: «Чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием»... «Аще у монастырей сел не будет, - резонно возражали ученики преподобного Иосифа, - отколе взять на митрополию, или архиепископа, или епископа и на всякия честныя власти? А колн не будет честных старцев и благородных - иио вере будет поколебание...» «Божьими судьбами» церковные имения все же сохранились, - пишет в 40-х годах XVI века автор « Письма о нелюбках», свидетельствуя о своем признании в этом деле промыслительного Божия смотрения*.

---

*К сожалению, со временем понимание значения монастырского землевладений стало угасать. Уже в царствование Иоанна IV были предприняты попытки ограничения роста земельных владений церкви. В 1649 году вышло в свет «Уложение* царя Алексея Михайловича, 42-я статья 13-й главы которого запрещала дальнейший рост церковных имуществ через приобретение духовными властями вотчин, В 171В году в результате деятельности Петра I монастыри потеряли треть числившихся за ними крестьянских дворов. И, наконец, 26 февраля 1 764 года Екатерина II манифестом «О разделении церковных имуществу окончательно изъяла у монастырей все вотчины, компенсировав деньгами не более 10% их реальной стоимости. Инспирировавшаяся разнообразными «потомками» жидовствующик еретиков политика борьбы с церковными имуществами, как и следовало ожидать, скоро переросла в борьбу с монашеством. Ее центральным пунктом стал указ Анны Иоанновны «О непострижении в монашество никого, за исключением вдовых священнослужителей и отставных солдат и о наказании ослушников», грозивший за нарушения вечной каторгой. Почти весь XVIII век, за исключением царствования Елизаветы Петровны, прошел в безуспешных Попытках разрушить монашество. Но русский инок выстоял, и в XIX веке Господу Богу угодно бьіло даровать Русской Церкви мир и покой под скипетром боголюбивых государей,

344

Широкое и свободное обсуждение русским обществом важнейших аспектов, связанных со всесторонним религиозным осмыслением своего бытия, не случайно пришлось на начало XVI века. Именно к этому времени русское самосознание поднялось до постановки судьбоносных для России вопросов о ее вселенской, промыслительной роли. Близился час прозрения - русская мысль напряженно и неуклонно торила тропку, которая во время царствования Иоанна IV вывела народ на простор ясно понимаемого, добровольно принятого служения защитника вселенского Православия.

345

ЯКО ЦАРЬ УПАОВАЕТ НА ГОСПОДА, И МИЛОСТИЮ ВЫНЯГО НЕ ПОДВИЖЕТСЯ…

ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ

НЕМЫ ДА БУДУТ УСТНЫ ЛЬСТИВЫЯ, ГЛАГОЛЮЩИЯ

НА ПРАВЕДНОГО БЕЗЗАКОНИЕ….

ИСТОРИОГРАФИЯ ЭПОХИ: ЛОЖЬ И ПРАВДА

«И СВЕТ во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ян. 1, 5). Это евангельское изречение, пожалуй, 4 точнее всего передает суть многовекового спора, который ведется вокруг событий царствования Иоанна Грозного. С «легкой» руки Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской. Даже самые консервативные историки-монархисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве»» «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи. И все же правда

346

рвалась наружу. Свет безпристрастности время от времени вспыхивал на страницах исследований среди тьмы предвзятости, разрушая устоявшиеся антирусские и антиправославные стереотипы.

«Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только ие справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а... даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю».

Этот отзыв принадлежит Николаю Константиновичу Михайловскому - русскому социологу, публицисту и литературному критику второй половины прошлого века. Он был одним из редакторов «Отечественных записок», затем «Русского богатства». По убеждению - народник, близкий в конце 70-х годов к террористической «Народной воле», Михайловский не имел никаких оснований симпатизировать русскому самодержавию, и все же...

Воистину - неисповедимы пути Господни! Некогда, отвечая на упреки иудеев, возмущенных тем, что народ славит Его, Господь ответил: «Аще сии умолчат, камение возопиет» (Лк. 19, 40). «Сии» - русские дореволюционные историки, православные лишь «по паспорту», забывшие истины веры, утратившие церковное мироощущение, отрекшиеся от соучастия в служении русского народа - «умолчали». И тогда, по слову Господа, «возопили камни».

Одним из таких «вопиющих камней» - окаменевших в мифах марксизма историков, невольно свидетельствовавших о несостоятельности богоборческих «научных» концепций - стал через много лет после Михайловского советский академик Степан Борисович Веселовский, охарактеризовавший итоги изучения эпохи Грозного так: «В послекарамзинской историографии начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне исторических событий... Эти прихотливые узоры "нетовыми цветами по пустому полю" исторических фантазий дискредитируют историю как науку и низводят ее на степень безответственных беллетристических упражнений. В итоге историкам предстоит, прежде чем идти дальше, употребить много времени и сил только на то, чтобы убрать с

347

поля исследования хлам домыслов и ошибок, и затем уже приняться за постройку нового здания».

Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную и сознательную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам.

По иронии судьбы, одним из обличителей заграничного вранья стал еще один «вопиющий камень» - исторический материалист, ортодоксальный марксист-ленинец Даниил Натанович Альшиц. Вот что он пишет: «Число источников объективных - актового и другого документального материала - долгое время было крайне скудным. В результате источники тенденциозные, порожденные ожесточенной политической борьбой второй половины XVI века, записки иностранцев - авторов политических памфлетов, изображавших Московское государство в самых мрачных красках, порой явно клеветнически, оказывали на историографию этой эпохи большое влияние... Историкам прошлых поколений приходилось довольствоваться весьма путаными и скудными сведениями. Это в значительной мере определяло возможность, а порой и создавало необходимость соединять разрозненные факты, сообщаемые источниками, в основном умозрительными связями, выстраивать отдельные факты в причинно-следственные ряды целиком гипотетического характера. В этих условиях и возникал подход к изучаемым проблемам, который можно кратко охарактеризовать как примат концепции над фактом».

Действительно, богоборческие «концепции» научного мировоззрения, исключающие из объектов своего рассмотрения промыслительное попечение Божие о России, ход осмысления русским народом своего нравственно-религиозного долга, ответственность человека за результаты своего свободного выбора между добром и злом - долгое время безусловно преобладали над фактической стороной русской истории, свидетельствующей о ее глубоком религиозном смысле. Не лишним будет сказать несколько слов о тех, чьи свидетельства были положены в основу этих «концепций».

Один из наиболее известных иностранцев, писавших о России времен Иоанна IV, - Антоний Поссевин. Он же один из авторов мифа о «сыноубийстве», т. е. об убийстве царем своего старшего сына. К происхождению и определению целей

348

этого измышления мы еще вернемся, а пока скажем несколько слов о его авторе.

Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя со Стефаном Баторием, польским королем, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские границы, взявшим Полоцк, Великие Луки и осадившим Псков. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу. Папа очень надеялся, что Поссевину будет сопутствовать удача, ведь Иоанн Грозный сам просил папу принять участие в деле примирения, обещал Риму дружбу и сулился принять участие в крестовом походе против турок.

«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, - пишет М. В. Толстой. - Иоанн оказал всю природную гибкость уме своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость... отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании

И. Репин. Иоанн Грозный и сын его Иван 16 ноя6ря1581 года

349

правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения... всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Известный историк Русской Церкви Толстой мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит» из-за безсовестности и безпринципности членов ордена давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких условиях не мог быть свидетелем происшедшего... Много чего можно добавить по этому поводу. Показательна, например, полная неразбериха в «свидетельствах» о сыноубийстве.

Поссевин говорит, что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка - о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Излишне говорить, что обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот предположения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Еще в 1 570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал н Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад -тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати»1.

Косвенно свидетельствует о смерти Ивана от болезни и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Эти четыре дня - скорее всего, время предсмертной болезни царевича.

В последние годы жизни он все дальше и дальше отходил от многомятежного бурления мирской суеты. Эта «неотмирность» наследника престола не мешала ему заниматься государственными делами, воспринимавшимися как «Божие тягло». Но душа его стремилась к Небу. Документальные свидетельства подтверждают силу и искренность этого стремления. В сбор-

350

никах библиотеки Общества истории и древностей помещены: служба преподобному Антонию Сийскому, писанная царевичем в 1578 году, «житие и подвиги аввы Антония чудотворца... переписано бысть многогрешным Иваном» и похвальное слово тому же святому, вышедшее из-под пера царевича за год до его смерти, в 1580 году.

Высота духовной жизни Ивана была столь очевидна, что после церковного собора духовенство обратилось к нему с просьбой написать канон преподобному Антонию, которого царевич знал лично. «После канона, - пишет Иван в послесловии к своему труду, - написал я и житие; архиепископ Александр убедил написать и похвальное слово*2. В свете этих фактов недобросовестность версии о «сыноубийстве» и о жестокости царевича («весь в отца») кажется несомненной. Что же касается утверждений о жестокости самого Грозного-царя, к ним мы вернемся позже...

Следующий «свидетель» и современник эпохи, о писаниях которого стоит упомянуть, это Генрих Штаден, вестфальский искатель приключений, занесенный судьбой в Москву времен Иоанна IV. «Неподражаемый цинизм» записок Штадена обратил на себя внимание даже советских историков.

«Общим смыслом событий и мотивами царя Штаден не интересуется, - замечает академик Веселовский, - да и по собственной необразованности он не был способен их понять... По низменности своей натуры Штаден меряет все на свой аршин». Короче - глупый и пошлый иностранец. Хорошо, если так. Однако последующие события дают основания полагать, что он очутился в России вовсе не случайно. «Судьба», занесшая Штадена в Москву, после этого вполне целенаправленно вернула его туда, откуда он приехал.

В 1576 году, вернувшись из России, Штаден засел в эльзасском имении Люцельштейн в Вогезах, принадлежавшем пфальцграфу Георгу Гансу. Там в течение года он составил свои записки о России, состоявшие из четырех частей: «Описания страны и управления московитов"; "Проекта завоевания Руси"; "Автобиографии" и "Обращения к императору Священной Римской империи».

Записки предназначались в помощь императору Рудольфу, которому Штаден предлагал: «Ваше римско-кесарское величество должны назначить одного из братьев Вашего величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею». «Монастыри и церкви должны быть закрыты, - советовал далее автор "Проекта". - Города и деревни должны стать добычей воинских людей»3.

В общем, ничего нового. Призыв «дранг нах Остен» тради-

351

ционно грел сердца германских венценосцев и католических прелатов. Странно лишь то, что «творческое наследие» таких людей, как Генрих Штаден, может всерьез восприниматься в качестве свидетельства о нравах и жизни русского народа и его царя.

Русское государство в те годы вело изнурительную войну за возвращение славянских земель в Прибалтике, и время было самое подходящее, чтобы убедить европейских государей вступить в антимосковскую коалицию. Штаден, вероятно, имел задание на месте разобраться с внутриполитической ситуацией в Москве и определить реальные возможности и перспективы антирусского политического союза. Он оказался хвастлив, тщеславен, жаден и глуп. «Безсвязный рассказ едва грамотного авантюриста», - таков вывод Веселовского о «произведениях» Штадена.

Само собой разумеется, его записки кишат «свидетельствами» об «умерщвлениях и убийствах», «грабежах великого князя», «опричных истязательствах» и тому подобными нелепостями, причем Штаден не постеснялся и себя самого объявить опричником и чуть ли не правой рукой царя Иоанна. Вряд ли стоит подробнее останавливаться на его записках. Да и сам он не заслуживал бы даже упоминания, если бы не являлся типичным представителем той среды, нравы и взгляды которой стали источниками формирования устойчивой русофобской легенды об Иване Грозном.

О недобросовестности иностранных «свидетелей» можно говорить долго. Можно упомянуть англичанина Джерома Горсея, утверждавшего, что в 1570 году во время разбирательств в Новгороде, связанных с подозрениями в измене верхов города царю (и с мерами по искоренению вновь появившейся «ереси жидовствующих»), Иоанн IV истребил с опричниками 700000 человек. Можно... Но справедливость требует отметить, что среди иностранцев находились вполне достойные люди, не опускавшиеся до столь низкопробной лжи.

Гораздо печальнее то, что русские историки восприняли легенды и мифы о царствовании Иоанна Грозного так некритично, да и в фактической стороне вопроса не проявляли должной осторожности. Чего стоит одно заявление Карамзина о том, что во время пожара Москвы, подожженной воинами Девлет-Гирея в ходе его набега в 1571 году, «людей погибло невероятное множество... около осьмисот тысяч», да еще более ста тысяч пленников хан увел с собой. Эти утверждения не выдерживают никакой критики - во всей Москве не нашлось бы и половины «сгоревших», а число пленных Девлет-Гирея вызывает ассоциации со Сталинградской операцией Великой

352

Отечественной войны. Столь же сомнительно выглядят сообщения о «семи женах» царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии обвинителей самыми невероятными подробностями.

Желание показать эпоху в наиболее мрачном свете превозмогло даже доводы здравого смысла, не говоря о полном забвении той церковно-православной точки зрения, с которой лишь и можно понять в русской истории хоть что-нибудь. Стоит встать на нее, как отпадает необходимость в искусственных выводах и надуманных построениях. Не придется вслед за Карамзиным гадать - что вдруг заставило молодого добродетельного царя стать «тираном». Современные историки обходят этот вопрос стороной, ибо нелепость деления царской биографии на два противоположных по нравственному содержанию периода -добродетельный (до 30 лет) и «кровожадный» - очевидна, но предложить что-либо иное не могут.

А между тем это так просто. Не было никаких «периодов», как не было и «тирана на троне». Был первый русский царь - строивший, как и его многочисленные предки, Русь - Дом Пресвятой Богородицы и считавший себя в этом доме не хозяином, а первым слугой.

СЕ БО БОГ ПОМОГАЕТ МИ…

ИСТОРИЯ ЦАРСТВОВАНИЯ КАК ОНА ЕСТЬ

ФИГУРА царя Иоанна IV Васильевича Грозного (1530- 1584) и эпоха его царствования как бы венчают собой период становления русского религиозного I самосознания. Именно к этому времени окончательно сложились и оформились взгляды русского народа на самое себя, на свою роль в истории, на цель и смысл существования, на государственные формы народного бытия.

Царствование Иоанна IV протекало бурно. Со всей возможной выразительностью его течение обнажило особенность русской истории, состоящую в том, что ее ход имеет в основе не «баланс интересов» различных сословий» классов, групп, а понимание общего дела, всенародного служения Богу, религиозного долга.

Началось царствование смутой. Будущий «грозный царь» вступил на престол будучи трех лет от роду. Реальной властительницей Руси стала его мать - Елена, «чужеземка литовского, ненавистного рода», по словам Карамзина. Ее недолгое (четыре

353

года) правление было ознаменовано развратом и жестокостью не столько личными, сколько проистекавшими из нравов и интриг ближних бояр - бывших удельных князей и их приближенных.

По старой удельной привычке каждый из них «тянул на себя», ставя личные интересы власти и выгоды выше общенародных и государственных нужд. Численно эта безпринципная прослойка была ничтожна, но после смерти Елены, лишившись последнего сдерживающего начала, ее представители учинили между собой в борьбе за власть погром, совершенно расстроивший управление страной. Разделившись на партии князей Шуйских и Вельских, бояре, по словам Ключевского, «повели ожесточенные усобицы друг с другом из личных фамильных счетов, а не за какой-нибудь государственный порядок».

В 1547 году сгорела Москва. Пожар и Последовавший за ним всенародный мятеж потрясли юного Иоанна. В бедствиях, обрушившихся на Россию, он увидел мановение десницы Божией, карающей страну и народ за его, царя, грехи и неисправности. Пожар почти совпал по времени с венчанием Иоанна на царство.

Церковное таинство Миропомазания открыло юному монарху глубину мистической связи царя с народом и связанную с этим величину его религиозной ответственности. Иоанн осознал себя «игуменом всея Руси». И это осознание с того момента руководило всеми его личными поступками и государственными начинаниями до самой кончины.

Чтобы понять впечатление, произведенное на царя помазанием его на царство, надо несколько слов сказать о происхождении И смысле чина коронации4.

Чин коронации православных монархов известен с древнейших времен. Первое литературное упоминание о нем дошло до нас из IV века, со времени императора Феодосия Великого. Божественное происхождение царской власти не вызывало тогда сомнений. Это воззрение на власть подкреплялось у византийских императоров и мнением о Божественном происхождении самих знаков царственного достоинства. Константин VII Порфирогенит (913-959) пишет в наставлениях своему сыну: «Если когда-нибудь хазары или турки, или россы, или какой-нибудь другой из северных и скифских народов потребует в знак рабства и подчиненности присылки ему царских инсигний: венцов или одежд, то должно знать, что эти одежды и венцы не людьми изготовлены и не человеческим искусством измышлены и сделаны, но в тайных книгах древней истории писано, что Бог, поставив Константина Великого первым христианским царем, через ангела Своего послал ему эти одежды и венцы».

354

Исповедание веры составляло непременное требование чина коронации. Император сначала торжественно возглашал его в церкви, и затем, написанное, за собственноручной подписью, передавал патриарху. Оно содержало Православный Никео-Царьградский Символ Веры и обещание хранить апостольское предание и установления церковных соборов.

Богу было угодно устроить так, что преемниками византийских императоров стали русские великие князья, а затем цари. Первые царские иисигнии получил Владимир Святой «мужества ради своего и благочестия», по словам святого митрополита Макария. Произошло это не просто так - «таковым дарованием не от человек, но по Божьим судьбам неизреченным претворяюще и преводяще славу греческого царства на российского царя». Сам Иван Грозный полностью разделял этот взгляд на преемственность Русского царства. Он писал о себе: «Государь наш зоветца царем потому: прародитель его великий князь Владимир Святославович, как крестился сам и землю Русскую крестил, и царь греческий и патриарх венчали его на царство, и он писался царем».

Чин венчания Иоанна IV на царство не сильно отличался от того, как венчались его предшественники. И все же воцарение Грозного стало переломным моментом: в становлении русского народа - как народа-богоносца, русской государственности -как религиозно осмысленной верозащитной структуры, русского самосознания - как осознания богослужебного долга, русского «воцерковленного» мироощущения - как молитвенного чувства промыслительности всего происходящего. Соборность народа и его державность слились воедино, воплотившись s личности Русского Православного Царя,

Дело в том, что Грозный стал первым Помазанником Божиим на русском престоле. Несколько редакций дошедшего до нас подробного описания чина его венчания не оставляют сомнений: Иоанн IV Васильевич стал первым русским государем, при венчании которого на царство над ним было совершено церковное таинство Миропомазания.

Помазание царей святым миром (благовонным маслом особого состава) имеет свое основание в прямом повелении Божием. Об этом часто говорит священное Писание, сообщая о помазании пророками и первосвященниками ветхозаветных царей в знак дарования им особой благодати Божией для богоугодного управления народом и царством. Православный катехизис свидетельствует, что «миропомазание есть таинство, в котором верующему при помазании священным миром частей тела во имя Святаго Духа, подаются дары Святаго Духа, возращающие и укрепляющие в жизни духовной».

355

Над каждым верующим это таинство совершается лишь единожды - сразу после крещения. Начиная с Грозного, русский царь был единственным человеком на земле, над кем святая Церковь совершала это таинство дважды - свидетельствуя о благодатном даровании ему способностей, необходимых для нелегкого царского служения.

Приняв на себя груз ответственности за народ и державу, юный царь с ревностью приступил к делам государственного общественного и церковного устроения. Послушаем Карамзина: «Мятежное господство бояр рушилось совершенно, уступив место единовластию царскому, чуждому тиранства и прихотей. Чтобы торжественным действием веры утвердить благословенную перемену в правлении и в своем сердце, государь на несколько дней уединился для поста и молитвы; созвал святителей, умиленно каялся в грехах и, разрешенный, успокоенный ими в совести, причастился Святых Тайн. Юное, пылкое сердце его хотело открыть себя перед лицом России: он велел, чтобы из всех городов прислали в Москву людей избранных, всякого чина или состояния, для важного дела государственного. Они собралися - и в день воскресный, после обедни, царь вышел из Кремля с духовенством, с крестами, с боярами, с дружиною воинскою, на лобное место, где народ стоял в глубоком молчании. Отслужили молебен. Иоанн обратился к митрополиту и сказал: "Святой владыко! Знаю усердие твое ко благу и любовь к отечеству: будь же мне поборником в моих благих намерениях. Рано Бог лишил меня отца и матери; а вельможи не радели обо мне: хотели быть самовластными; моим именем похитили саны и чести, богатели неправдою, теснили народ - и никто не претил им. В жалком детстве своем я казался глухим и немым: не внимал стенанию бедных, и не было обличения в устах моих! Вы, вы делали, что хотели, злые крамольники, судии неправедные! Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слез, сколько крови от вас пролилося? Я чист от сея крови! А вы ждите суда небесного!"

Тут государь поклонился на все стороны и продолжал: "Люди Божий и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник".

В сей великий день, когда Россия в лице своих поверенных присутствовала на лобном месте, с благоговением внимая искреннему обету юного венценосца жить для ее счастья, Иоанн в восторге великодушия объявил искреннее прощение

356

виновным боярам; хотел, чтобы митрополит и святители также их простили именем Судии небесного; хотел, чтобы все россияне братски обнялись между собою; чтобы все жалобы и тяжбы прекратились миром до назначенного им срока...».

Повелением царским был составлен и введен в действие новый судебник. С целью всероссийского прославления многочисленных местночтимых святых и упорядочения жизни Церкви Иоанн созвал подряд несколько церковных соборов, к которым самолично составил список вопросов, требовавших соборного решения. В делах царя ближайшее участие принимали его любимцы - иерей Сильвестр и Алексей Адашев, ставшие во главе «Избранной Рады» - узкого круга царских советников, определявших основы внутренней и внешней политики.

В 1552 году успешно закончился «крестовый» поход против казанских татар. Были освобождены многие тысячи христианских пленников, взята Казань, обезпечена безопасность восточных рубежей. «Радуйся, благочестивый Самодержец, - прислал гонца Иоанну князь Михаил Воротынский, - Казань наша, царь ее в твоих руках; народ истреблен, кои в плену; несметные богатства собраны. Что прикажешь?» «Славить Всевышнего»,

- ответил Иоанн. Тогда же он обрел прозвище «Грозный» - то есть страшный для иноверцев, врагов и ненавистников России. «Не мочно царю без грозы быти, - писал современный автор. - Как конь под царем без узды, тако и царство без грозы».

Счастливое течение событий прервалось в 1553 году тяжелой болезнью молодого царя. Но страшнее телесного недуга оказываются душевные раны, нанесенные теми, кому он верил во всем, как себе. У изголовья умирающего Иоанна бояре спорят между собою, деля власть, не стесняясь тем, что законный царь еще жив. Наперсники царские - Сильвестр и Адашев -из страха ли, или по зависти, отказываются присягать законному наследнику, малолетнему царевичу Дмитрию. В качестве кандидатуры на престол называется двоюродный брат царя

- князь Владимир Андреевич.

Россия оказывается на грани нового междоусобного кровопролития. «В каком волнении была душа Иоанна, когда он на пороге смерти видел непослушание, строптивость в безмолвных дотоле подданных, в усердных любимцах, когда он, государь самовластный и венчанный славою, должен был смиренно молить тех, которые еще оставались ему верными, чтобы они охраняли семейство его, хотя бы в изгнании», - говорит М. В. Толстой. И все же - «Иоанн перенес ужас этих минут, выздоровел и встал с одра... исполненный милости ко всем

357

боярам». Царь всех простил! Царь не помнил зла. Царь посчитал месть чувством, недостойным христианина и монарха.

Выздоровление Иоанна, казалось, вернуло силы всей России. В 1556 году русское войско взяло Астрахань, окончательно разрушив надежды татар на восстановление их государственной и военной мощи на Востоке. Взоры царя обратились на Запад. Обезпечив мир на восточной границе, он решил вернуть на Западе древние славянские земли, лишив Ватикан плацдарма для военной и духовной агрессии против Руси. Но здесь его поджидало новое разочарование. Измена приближенных во время болезни, как оказалось, вовсе не была досадной случайностью, грехопадением, искупленным искренним раскаянием и переменой в жизни.

«Избранная Рада» воспротивилась планам царя. Вопреки здравому смыслу она настаивала на продолжении войны против татар - на этот раз в Крыму, не желая понимать, что само географическое положение Крыма делало его в те времена неприступной для русских полков крепостью. Сильвестр и Адашев надеялись настоять на своем, но царь на этот раз проявил характер. Он порвал с «Избранной Радой», отправив Адашева в действующую армию, а Сильвестра - в Кирилло-Белозерский монастырь, я начал войну на Западе, получившую впоследствии название Ливонской. Вот как рисует Карамзин портрет Иоанна того времени: «И россияне современные, и чужеземцы, бывшие тогда в Москве, изображают сего юного, тридцатилетнего венценосца как пример монархов благочестивых, мудрых, ревностных ко славе и счастию государства. Так изъясняются первые: "Обычай Иоанна есть соблюдать себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: "Да властвую, как Всевышний указал властвовать своим истинным помазанникам!" Суд нелицемерный, безопасность каждого и общая, целость порученных ему государств, торжество веры, свобода христиан есть всегдашняя дума его.

Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских... Ласковый к вельможам и народу - любя, награждая всех по достоинству - щедростию искореняя бедность, а зло - примером добра, сей Богом урожденный царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: "Ты еси царь правды!" И ответствовать с умилением: "Се аз и люди яже дал ми еси Ты!"

Не менее хвалят его и наблюдатели иноземные, англичане, приезжавшие в Россию для торговли. "Иоанн, - пишут они, - затмил своих предков и могуществом, и добродетелью; име

358

ет многих врагов и смиряет их, Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто дает им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: "Иди!" - и боярин бежит; изъявит досаду вельможе - и вельможа в отчаянии; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока царь не объявит ему прощения.

Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся, и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!"*

Честно говоря, трудно понять, как после подобных описаний тот же Карамзин мог изобразить дальнейшее царствование Иоанна в виде кровавого безумия, а самого царя рисовать настоящим исчадием ада.

С высылкой предводителей боярской партии интриги не прекратились. В 1560 году при странных обстоятельствах умерла супруга Иоанна - кроткая и нищелюбивая Анастасия. Возникли серьезные опасения, что царицу отравили, боясь ее влияния на царя, приписывая этому влиянию неблагоприятное (для бывших царских любимцев) развитие событий. Кроме того, смерть царицы должна была по замыслу отравителей положить конец и высокому положению при дворе ее братьев, в которых видели опасных конкурентов в борьбе за власть.

Произведенное дознание показало, что нити заговора тянутся к опальным вельможам - Адашеву и Сильвестру. И снова Иоанн, вопреки очевидности, пощадил жизнь заговорщиков. Сильвестр был сослан на Соловки, а Алексей Адашев взят под стражу в Дерпте, где и умер вскоре естественною смертью от горячки, лишив будущих историков возможности лишний раз позлословить о «терроре» и «жестокости царя».

Позднее Иоанн так описывал эти события: «Ради спасения Души моей приближил я к себе иерея Сильвестра, надеясь, что он по своему сану и разуму будет мне поспешником во благе; но сей лукавый лицемер, обольстив меня сладкоречием, Думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять царством без царя, им презираемого. Они снова вселили дух своевольства в бояр, раздали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в думу; заняли все места своими угодниками... (Царю) запрещают ездить по святым обителям; не дозволяют карать немцев... К сим без-

359

закониям присоединяется измена: когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия хотели, помимо сына моего, взять себе иного царя, и не тронутые, не исправленные нашим великодушием, в жестокости сердец своих чем платили нам за оное? Новыми оскорблениями: ненавидели, злословили царицу Анастасию и во всем доброхотствовали князю Владимиру Андреевичу. И так удивительно ли, что я решился наконец не быть младенцем в летах мужества и свергнуть иго, возложенное на царство лукавым попом и неблагодарным слугою Алексием?»5.

Верный привычке решать дело по возможности миром, царь ограничился ссылкой Сильвестра и Адашева, не тронув более никого из их приверженцев. Надеясь разбудить совесть, он лишь потребовал от «всех бояр и знатных людей» клятвы быть верными государю и впредь не измышлять измен. Все присягнули. И что же? Князь Дмитрий Вишневицкий, воевода юга России, бросил ратников и перебежал к Сигизмунду, врагу Иоанна. Не ужившись с литовцами, переметнулся в Молдавию, вмешался там по привычке в интриги вокруг молдавского господаря Стефана, был схвачен и отправлен в Стамбул, где султан казнил его как смутьяна и бунтовщика. Так отплати киязь за доверие своему царю- Да если бы он один!

360

В 1564 году доверенный друг Иоанна, князь Андрей Курбский, наместник царя в Дерите, тайно, ночью, оставив жену и девятилетнего сына, ушел к литовцам. Мало того, что он изменил царю, - Курбский предал родину, став во главе литовских отрядов в войне с собственным народом. Подлость всегда ищет оправдания, стараясь изобразить себя стороной пострадавшей, и князь Курбский не постеснялся написать царю письмо, оправдывая свою измену «смятением горести сердечной» и обвиняя Иоанна в «мучительстве».

Насколько правдивы обвинения Курбского, видно хотя бы на примере взаимоотношений царя и святого Германа Казанского. Курбский рассказывает, что Герман был соборно избран митрополитом, но между ним и Иоанном произошел разрыв по поводу опричнины. В беседе с царем наедине (!) святитель якобы «тихими и кроткими словесы» обличил царя и тот двумя днями позже велел его то ли удушить, то ли отравить. На самом деле в современных событиям источниках нет никаких следов избрания Германа на митрополию. Наоборот, 25 июля 1566 года Казанский святитель участвовал в поставлении святого Филиппа митрополитом. А умер он 6 ноября 1567 года, благополучно прожив в мире и покое полтора года после своего «удушения»".

Клеветой оказывается и утверждение князя о том, что по указанию царя был раздавлен с помощью какого-то ужасного приспособления преподобный Корнилий Псковский со своим учеником Вассианом Муромцевым. На все эти ужасы нет и намека ни в одном из дошедших до нас письменных свидетельств, а в «Повести о начале и основании Печерского монастыря» о смерти преподобного (случившейся, вероятно, в присутствии царя) сказано: «От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище». Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выводы о «казни» преподобного Иоанном IV.

Мало того, из слов Курбского вытекает, что Корнилий умерщвлен н 1577 году. Надпись же на гробнице о времени смерти преподобного указывает дату 20 февраля 1570 года. Известно, что в этот самый день святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково - потому-то и говорит «Повесть» о том, что подвижник был «предпослан» царем в «вечное жилище»7. Но для Курбского действительное положение дел не имело значения. Ему важно было оправдать себя и унизить Иоанна*.

---

*Не считая «обличительных» писем, Курбский написал «Историю князя великого Московского о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашима», где продолжал клеветать на царя,

361

Царь ответил изменнику так: «Во Имя Бога Всемогущего Того, Кем живем и движемся, Кем цари царствуют и сильные глаголют, смиренный христианский ответ бывшему российскому боярину, нашему советнику и воеводе, князю Андрею Михайловичу Курбскому... Почто, несчастный, губишь душу изменою, спасая бренное тело бегством? Я читал и разумел твое послание. Яд аспида в устах изменника - слова его подобны стрелам. Жалуешься на претерпенные тобою гонения; но ты не уехал бы к врагу нашему, если бы не излишно миловали вас, недостойных... Безстыдная ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим "сильных во Израиле"; их кровью не обагряем церквей Божиих; сильные, добродетельные здравствуют и служат нам. Казним одних изменников - и где же щадят их?.. Имею нужду в милости Божией, Пречистыя Девы Марии и святых угодников: наставления человеческого не требую. Хвала Всевышнему: Россия благоденствует... Угрожаешь мне судом Христовым на том свете: а разве в сем мире нет власти Божией? Вот ересь манихейская! Вы думаете, что Господь царствует только на небесах, диавол - во аде, на земле же властвуют люди: нет, нет! Везде Господня держава, и в сей, и в будущей жизни!.. Положи свою грамоту в могилу с собою: сим докажешь, что и последняя искра христианства в тебе угасла: ибо христианин умирает с любовию, с прощением, а не со злобою»8.

История рассудила, кто прав в этом споре царя со своим бывшим советником. Труды Иоанна Васильевича завершили сложение России - сложение столь прочное, что и восемь лет злополучной Смуты (1605-1613), новые измены боярские, походы самозванцев, католическая интервенция и раскол церковный не смогли разрушить его.

«Обласканный Сигизмундом» Курбский, по словам Карамзина, «предал ему свою честь и душу; советовал, как губить Россию.., убеждал его действовать смелее, не жалеть казны, чтобы возбудить против нас хана, - и скоро услышали в Москве, что 70 ООО литовцев, ляхов, прусских немцев, венгров, волохов с изменником Курбским идут к Полоцку; что Дивлет Гирей с 60 000 хищников вступил в Рязанскую область...»

Терпеть далее такое положение вещей было нельзя. Оно грозило не царю - под угрозой оказывалось существование России. После долгих и мучительных колебаний Иоанн Грозный принял единственно возможное для христианина решение: вынести дело на всенародный суд. Царь прекрасно понимал, что заставить человека нести «Божие тягло» силой - нельзя. Можно добиться внешней покорности, но принять на себя «послушание», осмысленное как религиозный долг, человек

362

должен добровольно. Народ русский должен был решить сам: желает ли он быть народом-богоносцем, хранителем Истины и жизни Православия - или отказывается от этого служения. Согласен ли народ нести все тяготы, искушения и соблазны, грозящие ему на этом пути, по слову Писания: «Чадо, аще приступавши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение; управи сердце твое и потерпи» (Сир. 2, 12)'? И русский народ ответил царю: «Да!»

В начале зимы 1564 года Иоанн Васильевич покинул Москву в сопровождении верных ему ближних бояр, дворян и приказных людей «выбором изо всех городов» с женами и детьми. «Третьего декабря рано явилось на Кремлевской площади множество саней, - рассказывает Карамзин. - В них сносили из дворца золото и серебро, святые иконы, кресты... Духовенство, бояре ждали государя в церкви Успения: он пришел и велел митрополиту служить обедню: молился с усердием, принял благословение... милостиво дал целовать руку свою боярам, чиновникам, купцам: сел в сани с царицею, с двумя сыновьями...» - и уехал из Москвы. Поездив по окрестным монастырям, побывав у Троицы, царь к Рождеству остановился в Александровской слободе, в 112 верстах от Москвы. Народ ждал, чтобы Иоанн объяснил свое странное поведение. Царь не заставил себя ждать долго,

3 января нового 1565 года в Москву прискакал гонец Константин Поливанов. Он вез две царские грамоты. В одной из них, врученной послом митрополиту Афанасию, Грозный описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, сетовал на невозможность в таких условиях нести служение царя и заключал, что «не хотя многих изменных дел терпети, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь». В другой грамоте, адресованной московскому простонародью, купцам, всем тяглым людям и всенародно читанной на площади, Иоанн объявлял, чтобы русские люди сомнения не держали - царской опалы и гнева на них нет.

Царь не отрекался от престола, сознавая ответственность за народ и за страну. Он как бы спрашивал: «Желаете ли над собой меня, Русского Православного Царя, Помазанника Божия, как символ и знак своего избранничества и своего служения? Готовы подклониться под "иго и бремя" Богоустановленной власти, сослужить со мною, отринув личное честолюбие, жажду обогащения, междоусобицы и старые счеты?» Воистину, это был один из наиболее драматических моментов русской истории. «Все замерло, - говорит Ключевский, - столица мгновенно прервала свои обычные занятия; лавки закрылись,

363

приказы опустели, песни замолкли...» Странное, на первый взгляд, поведение царя на самом деле было глубоко русским, обращалось к издавно сложившимся отношениям народа и власти*.

Когда первое оцепенение москвичей прошло, столица буквально взорвалась народными сходками: «Государь нас оставил, - вопил народ. - Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?» Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшася. Все говорили ему одно: «Пусть царь казнит своих лиходеев: в животе и смерти воля его; но царство да не останется без главы! Он наш владыка. Богом данный: иного не ведаем. Мы все с своими головами едем за тобою бить челом и плакаться».

То же говорили купцы и мещане, прибавляя: «Пусть царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!» Митрополит хотел немедленно ехать к царю; но в общем совете положили, чтобы архипастырь остался блюсти столицу, которая была в неописуемом смятении.

Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. Избрали главными послами святителя Новгородского Пимена и Чудовского архимандрита Левкия; но за ними отправились и все другие епископы: Никандр Ростовский, Елевферий Суздальский, Филофей Рязанский, Матфей Крутицкий, архимандриты: Троицкий, Симоновский, Спасский, Андрониковский; за духовенством вельможи, князья Иван Дмитриевич Вельский, Иван Федорович Мстиславский, - все бояре, окольничие, дворяне и приказные люди прямо из палат митрополитовых, не заехав к себе в домы; также и многие гости, купцы, мещане, чтобы «ударить челом государю и плакаться».

Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие «сослужить» с царем в деле Божием - для созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. Царь понял это, 2 февраля торжественно вернулся в Москву и приступил к обустройству страны.

Первым его шагом на этом пути стало учреждение опричнины. Само слово «опричнина» вошло в употребление задолго до Ивана Грозного. Так назывался остаток поместья, достаточный для пропитания вдовы и сирот павшего в бою или

---

*Даже такой историк, как Альшиц, вынужден заметить, что «власть московского царя держалась тогда на основаниях скорее духовных, чем материальные на традиции подчинения подданных великокняжеской власти,.. на поддержке со стороны Церкви». Русский царь не мог и не хотел править силой. Он желал послушания не «за страх», а «за совесть».

364

умершего на службе воина. Поместье, жаловавшееся великим князем за службу, отходило в казну, опричь (кроме) этого небольшого участка.

Иоанн Грозный назвал опричниной города, земли и даже улицы в Москве, которые должны были быть изъяты из привычной схемы административного управления и переходили под личное и безусловное управление царя, обезпечивая материально «опричников» - корпус царских единомышленников, его сослуживцев в деле созидания такой формы государственного устройства, которая наиболее соответствует его религиозному призванию. Есть свидетельства, что состав опричных земель менялся - часть их со временем возвращалась в «земщину» (то есть к обычным формам управления), из которой, в свою очередь, к «опричнине» присоединялись новые территории и города. Таким образом, возможно, что через сито опричнины со временем должна была пройти вся Россия.

Опричнина стала в руках царя орудием, которым он просеивал всю русскую жизнь, весь ее порядок и уклад, отделял добрые семена русской православной соборности и державности от плевел еретических мудрствований, чужебесия в нравах и забвения своего религиозного долга.

Даже внешний вид Александровской слободы, ставшей как бы сердцем суровой брани за душу России, свидетельствовал о напряженности и полноте религиозного чувства ее обитателей. В ней все было устроено по типу иноческой обители - палаты, кельи, великолепная крестовая церковь (каждый ее кирпич был запечатлей знамением Честнаго и Животворящего Креста Господня). Ревностно и неукоснительно исполнял царь со своими опричниками весь строгий устав церковный.

Как некогда богатырство, опричное служение стало формой церковного послушания - борьбы за воцерковление всей русской жизни, без остатка, до конца. Ни знатности, ни богатства не требовал царь от опричников, требовал лишь верности, говоря: «Ино по грехом моим учинилось, что наши князи и бояре учали иэменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды».

Проворный народный ум изобрел и достойный символ ревностного служения опричников; «они ездили всегда с собачьими головами и метлами, привязанными к седлам, - пишет Карамзин, - в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию».

Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Дивлет-Гирея в 1571 я 1572 годах, двумя годами раньше с помощью опричников были раскрыты и обез-

365

врежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от России под власть Литвы и питавшиеся вероятно, ересью «жидовствующих», которая пережила все гонения.

В 1575 году, как бы подчеркивая, что он является царем «верных», а остальным «земским» еще надлежит стать таковыми, пройдя через опричное служение, Иоанн IV поставил во главе земской части России крещеного татарина - касимовского царя Семена Бекбулатовича. Каких только предположений не высказывали историки, пытаясь разгадать это «загадочное» поставление! Каких только мотивов не приписывали царю! Перебрали все: политическое коварство, придворную интригу, наконец, просто «прихоть тирана»... Не додумались лишь до самого простого - до того, что Семен Бекбулатович действительно управлял земщиной (как, скажем, делал это князь-кесарь Ромодановский в отсутствие Петра I), пока царь «доводил до ума» устройство опричных областей.

Был в этом «разделении полномочий» и особый мистический смысл. Даруя Семену титул «великого князя всея Руси», а себя именуя московским князем Иваном Васильевым, царь обличал ничтожество земных титулов и регалий власти перед небесным избранничеством на царское служение, запечатленным в таинстве Миропомазания. Он утверждал ответственность русского царя перед Богом, отрицая значение человеческих названий.

Приучая Русь, что она живет под управлением Божиим, а не человеческим, Иоанн как бы говорил всем: «Как кого ни назови - великим ли князем всея Руси или Иванцом Васильевым, а царь, помазанник Божий, отвечающий за все происходящее здесь, - все же я, и никто не в силах это изменить».

Так царствование Грозного царя клонилось к завершению. Неудачи Ливонской войны, лишившие Россию отвоеванных было в Прибалтике земель, компенсировались присоединением безкрайних просторов Сибири в 1579-1584 годах. Дело жизни царя было сделано - Россия окончательно и безповоротно встала на путь служения, очищенная и обновленная опричниной. В Новгороде и Пскове были искоренены рецидивы жидовствования, Церковь обустроена, народ воцерковлен, долг избранничества - осознай. В 1584 году царь мирно почил, пророчески предсказав свою смерть*. В последние часы земной жизни сбылось его давнее желание - митрополит Дионисий постриг государя, и уже не Грозный царь Иоанн, а смиренный инок Иона предстал перед Всевышним Судией, служению Которому посвятил он свою бурную и нелегкую жизнь.

---

*Одним из пунктов завещания Иоанна было указание освободить всех военнопленных.

366

УПАСЕШИ Я ЖЕЗЛОМ ЖЕЛЕЗНЫМ…

ИГУМЕН ВСЕЯ РУСИ

ВРЯД ЛИ МОЖНО до конца понять течение русской истории, не разгадав личности Грозного царя. Историки давно сошлись на том, что он был самым даровитым и образованным человеком своего времени. «Муж чудного рассуждения, в науке книжного почитания доволен и многоречив», - характеризует Грозного один из современников. «Несмотря на все умозрительные изъяснения, характер Иоанна... есть для ума загадка», - сетует Карамзин, готовый «усомниться в истине самых достоверных о нем известий»... Ключевский пишет о царе: «От природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский московский ум».

Характеристики можно множить, они будут совпадать или противоречить друг другу, вызывая одно неизменное чувство неудовлетворения, недосказанности, неясности. Высокий дух и «воцерковленное» мироощущение царя оказались не по зубам осуетившимся историкам, плотной завесой тайны окутав внутреннюю жизнь Иоанна IV от нескромных и предвзятых взглядов.

Духовная проказа рационализма, лишая веры, лишает и способности понимать тех, для кого вера есть жизнь. «Еще ли окаменено сердце ваше имате? Очи имуще - не видите, и уши имущи - не слышите» (Мк. 8, 17-18), - обличал Господь маловеров. Окаменевшие неверием сердца повлекли за собой слепоту духовную, лишив историков возможности увидеть сквозь туман наветов и клевет настоящего Иоанна, услышать его искренний, полный горячей веры голос.

Как бы предчувствуя это, сетовал Грозный царь, стеная от тягот и искушений своего служения: «Тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня. Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел - заплатили мне злом за добро, ненавистью - за любовь».

Мягкий и незлобивый по природе, царь страдал и мучился, вынужденный применять суровые меры. В этом он удивительно напоминает своего венценосного предка - святого благоверного князя Владимира равноапостольного, отказавшегося было карать преступников, боясь погрешить против христианского

367

милосердия, «Боюсь греха!» - эти слова святого Владимира как нельзя лучше применимы π к Грозному царю. Несмотря на многочисленные свидетельства растущей измены, он из года в год откладывал наказание виновных. Прощал измены себе, пока было возможно. Но считал, что не имеет права простить измены делу Божию, строению Святой Руси, ибо мыслил обязанности Помазанника Божия как блюстителя верности народа своему промыслительному предназначению.

Когда в 1565 году в Александровской слободе царь принял решение силой выжечь крамолу в России, это решение далось ему страшным напряжением воли. Вот портрет царя, каким его знали до этого знаменательного дня: Иоанн был «велик ростом, строен, имел высокие плечи, крепкие мышцы, широкую грудь, прекрасные волосы, длинный ус, нос римский, глаза небольшие; серые, но светлые, проницательные, исполненные огня, и лицо приятное»9.

Когда же царь вернулся в Москву и, созвав духовенство, бояр, знатнейших чиновников, вышел к ним объявить об опричнине, многие не узнали его. Иоанн постарел, осунулся, казался утомленным, даже больным. Веселый прежде взор угас, густая когда-то шевелюра и борода поредели. Царь знал, что ему предстоит, какую ответственность он берет на себя и сколько сил потребуется от него.

Да, Иоанн Грозный карал. По подсчетам «советского» историка Р. Г. Скрынникова, жертвами «царского террора» стали три-четыре тысячи человек10. С момента учреждения опричнины до смерти царя прошло тридцать лет. 100 казней в год, учитывая уголовных преступников. Судите сами, много это или мало. Притом, что периодическое возникновение «широко разветвленных заговоров» не отрицает ни один уважающий себя историк. Чего стоит хотя бы политическая интрига, во главе которой стоял боярин Федоров. Заговорщики предполагали во время Ливонского похода 1568 года окружить царские опричные полки, перебить их, а Грозного выдать польскому королю. Но царь, сколько мог, щадил...

Вот один из примеров. Московские казни 1570 года описаны современником событий Альбертом Шлихтингом, иностранцем. Не имея никаких причин преуменьшить масштаб (скорее наоборот), Шлихтииг рассказывает, что из трехсот выведенных на казнь были казнены лишь сто шестнадцать человек, а остальные - помилованы и отпущены. В летописи того времени названо примерно такое же количество казненных - сто двадцать человек. А в «Повести об Иване Грозном и купце Харитоне Белоулине», дошедшей до нас в списке конца XVI века, и вовсе говорится, что казнено было всего семеро, после чего

368

«вестник прииде от царя, повеле всех пойманных отпустить».

При этом надо учитывать, что казни были результатом расследования по «новгородскому» и «псковскому» делу о попытках отложиться от московского царя и уйти в подданство иноверному государю. Перечни казненных за счет казны рассылались для включения в синодики (поминальные списки) по российским монастырям. Царь не желал казненным зла, прося у Церкви святых молитв об упокоении мятежных душ изменников и предателей...

Подвижнический характер имела вся личная жизнь царя. Это ярче всего проявлялось в распорядке Александровской слободы. Шумную и суетную Москву царь не любил, наезжая туда «не на великое время*. В Александровской слободе он все устроил так, как хотел, вырвавшись из церемонного и чинного порядка государевой жизни с его обязательным сложным этикетом и неизбежным лицемерием. Слобода, собственно, была монастырем в миру4 Несколько сотен ближайших царских опричников составляли его братию, а себя Иоанн называл «игуменом всея Руси». (Царь не раз хотел постричься, и последний раз, после смерти сына в 1581 году, лишь единодушная мольба приближенных предотвратила осуществление этого намерения).

Опричная «братия» носила монашеские скуфейки и черные подрясники. Жизнь в слободе, как в монастыре, регулировалась общежительным уставом, написанным лично царем. Иоанн сам звонил к заутрене, в церкви пел на клиросе, а после обедни, во время братской трапезы, по древней иноческой традиции читал для назидания жития святых и святоотеческие поучения о посте, молитве и воздержании.

По благочестию в личной жизни с Грозным царем может сравниться, пожалуй, лишь царь Тишайший - Алексей Михайлович, проводивший в храме по пять часов в день и клавший ежедневно от тысячи до полуторы тысячи земных поклонов с молитвой Иисусовой.

Известно, сколь трепетно и благоговейно относится Православная Церковь к богослужебным текстам. Сочинители большей их части прославлены ею как святые, свыше приявшие дар к словесному выражению духовных, возвышенных переживаний, сопровождающих человека на пути христианского подвижничества. Так вот - стихирами, писанными царем Иоанном Васильевичем, церковь пользовалась на своих богослужениях даже тогда, когда со смерти его минул не один десяток лет.

В двух крюковых стихирарях начала XVII века находятся Две стихиры святому митрополиту Петру (на «Господи, воз-

369

звах...») с надписью «Творение царя Иоанна»), две стихиры ему же («на нахождение» - то есть на литии) с надписью «Творение царя и великого князя Иоанна Васильевича вся России» и две стихиры на сретенье «Пречистой Владимирской». Символично, что в Смутное время именно словами Грозного царя взывала Русская Церковь к Богородице, молясь о даровании мира и утверждении веры.

Вот одна из этих стихир: «Вострубите песню трубную, в день праздника нашего 6лагонарочитого. Славьте тьмы разрушение и света пришествие, паче солнца воссиявшего на всех; се бо Царица и Владычица, Богородица, Мати Творца всех - Христа Бога нашего, услышавши моление недостойных раб Своих на милосердие преклоняется. Милостивно и видимо руце простирающе к Сыну Своему и Богу нашему о своей Руси молится, от согрешений освобождение даровать просит и праведное Его прощение возвратить. О великая милосердием Владычице! О великая щедротами Царице! О великая заступлением Богородице! Как молит Сына Своего и Бога нашего, пришествием честнаго образа Своего грады и веси избавляя! Да воспоим Царице, Царя рождшей: радуйся, промышляя христианам щедроты и милости. Радуйся, к Тебе прибегающим заступление и пристанище и избавление, спасение наше»*11

---

*Текст приближен к современному русскому языку.

370

Полно и ясно раскрывался внутренний мир царя и в его постоянном общении со святыми, преподобными, иноками, юродивыми, странниками. Самая жизнь царя Иоанна началась при непосредственном участии святого мужа - митрополита Иоасафа, который, будучи еще игуменом Свято-Троицкой Сергиевой лавры, крестил будущего государя Российского прямо у раки преподобного Сергия, как бы пророчески знаменуя преемственность дела Иоанна IV по отношению к трудам великого святого. Другой святой митрополит - Макарий - окормлял молодого царя в дни его юности и первой ратной славы. Влияние первосвятителя было велико и благотворно. Митрополит был ученейшим книжником. Своим блестящим образованием Грозный во многом обязан святому Макарию, десятки лет работавшему над огромным трудом, Минеями-Четьями, в которых он задумал собрать все «чтомыя книги, яже в русской земле обретаются». Мудрый старец не навязывал царю своих взглядов - окормляя его духовно, - не стремился к почету, власти, и потому сумел сохранить близость с государем, несмотря на все политические бури и дворцовые интриги. «О Боже, как бы счастлива была русская земля, если бы владыки были таковы, как преосвященный Макарий да ты», - писал царь в 1556 году Казанскому архиепископу Гурию.

Особенно любил Иоанна и его добродетельную супругу преподобный Антоний Сийский, просиявший святостью жизни в тундре далекого Севера. Он приходил в Москву, беседовал с царем и пользовал его своими поучениями до кончины своей в 1556 году.

Знаменитый московский юродивый Василий Блаженный хаживал к царю, не стеснялся обличать его в рассеянности при молитве, умерял царский гнев ласковым: «Не кипятись, Иванушка...» Блаженный умер на руках у царя, предсказав ему, что наследует государство Российское не старший сын Иван, а младший - Феодор. При погребении святого царь сам с ближними боярами нес его гроб12.

Отдельного упоминания стоит история взаимоотношений царя со святым митрополитом Филиппом, принявшим кафедру московских святителей в 1566 году. Царь сам выбрал Филиппа, бывшего тогда Соловецким игуменом. Иоанн знал подвижника с детства, когда он, малолетний царевич, полюбил играть с сыном боярина Степана Ивановича Колычева Федором, будущим митрополитом Московским.

В годы боярских усобиц род Колычевых пострадал за преданность князю Андрею (дяде царя Иоанна). Один из них был повешен, другой пытан и долго содержался в оковах. Горькая судьба родственников подтолкнула Федора на ино-

371

ческий путь. Тайно, в одежде простолюдина он бежал иэ Москвы в Соловецкий монастырь, где принял постриг с именем Филиппа и прошел путь от послушника до настоятеля.

Филипп долго отказывался от сана митрополита, отговариваясь немощью и недостоинством. «Не могу принять на себя дело, превышающее силы мои, - говорил он. - Зачем малой ладье поручать тяжесть великую?» Царь все же настоял на своем, и Филипп стал митрополитом. В первое время после его поставления все шло хорошо. Единодушие «священной сугубицы» - царя и митрополита - лишало боярские интриги возможности маневра, достигавшегося в их «лучшие времена» противопоставлением двух центров власти - светского и церковного.

Эту возможность они потеряли во многом благодаря предусмотрительности Грозного и самого митрополита, при поставлении «давшего слово архиепископам и епископам» и царю (как говорится об этом в нарочно составленной грамоте), «в опричнину и царский домовой обиход не вступаться и, по поставлении, из-за опричнины и царского домового обихода митрополии не оставлять». Такой грамотой сама фигура митрополита как бы выносилась за скобки всех дворцовых интриг и, более того, лишала возможности бояр даже требовать его удаления «на покой» под благовидным предлогом «неотмирности» святителя.

25 июля 1566 года после литургии в Успенском соборе царь лично вручил новопоставленному митрополиту пастырский посох его святого предтечи - святителя Петра, с умилением выслушал глубоко прочувствованное слово Филиппа об обязанностях служения царского и, пригласив все духовенство и бояр в царские палаты, радушно угощал, празднуя обретение такого помощника*. Но единодушие государя и первосвятителя было невыносимо тем, кто в своем высоком положении видел не основание для усиленного служения царю и России, а оправдание тщеславным и сребролюбивым начинаниям.

В июне 1567 года были перехвачены письма польского короля Сигизмунда и литовского гетмана Хоткевича к главнейшим боярам с предложением бежать в Литву. Начался розыск виновных, затем последовали казни. Митрополит ходатайствовал о смягчении участи преступников, но политику царя поддержал. «На то ли собрались вы, отцы и братия, чтобы молчать, страшась вымолвить истину? - обличал он пастырей

---

*Житие святителя Филиппа отмечает, что он во всем старался подражать митрополиту Макарий, своему мудрому предшественнику, стяжавшему особую любовь и уважение царя праведностью и ясностью духовного разумения.

372

церкви, молчаливо сочувствовавших казненным... - Никакой сан мира сего не избавит нас от мук вечных, если преступим заповедь Христову и забудем наш долг пещись о благочестии благоверного царя, о мире и благоденствии православного христианства»*.

Не скрывал своего сочувствия к митрополиту святитель Герман, архиепископ Казанский. Но нашлись и такие, которым самоотверженная правдивость митрополита перед царем грозила разоблачением и опалой. Среди них выделялись: Пимен -архиепископ Новгородский, мечтавший сам занять кафедру митрополита; Пафнутий - епископ Суздальский и Филофей Рязанский, Душой заговора, направленного на разобщение преподобного Филиппа с Иоанном IV, стал государев духовник, благовещенский протопоп Евстафий, боявшийся потерять расположение и доверие царя.

Тактика интриги была проста: лгать царю про митрополита, а святителю клеветать на царя. При этом главным было не допустить, чтобы недоразумение разрешилось при личной встрече. Кроме того, надо было найти предлог для удаления святителя Филиппа. Время шло, и злые семена лжи давали первые всходы. Царю удалось было внушить, что Филипп, вопреки обещанию, стремится вмешиваться в государевы дела.

Для митрополита не были тайной планы его врагов. «Вижу, - говорил он» - готовящуюся мне кончину, но знаете ли, почему меня хотят изгнать отсюда и возбуждают против меня царя? Потому что не льстил я пред ними... Впрочем, что бы то ни было, не перестану говорить истину, да не тщетно ношу сан святительский». Какое-то время казалось, что заговорщики потерпят неудачу. Царь отказался верить в злонамеренность Филиппа, потребовав доказательств, которых у них не было и быть не могло.

Тогда, не надеясь найти «компромат» на митрополита в Москве, злоумышленники отправились на Соловки. Там Пафнутий Суздальский, Андрониковский архимандрит Феодосий и князь Василий Темкин угрозами, ласками и деньгами принудили к лжесвидетельству против святителя Филиппа некоторых монахов и, взяв их с собой, поспешили назад. В числе лжесвидетелей, к стыду обители, оказался игумен Паисий, ученик святого митрополита, прельстившийся обещанием ему епископской кафедры.

----

*Как правило, эти слова святителя Филиппа толкуются в го* смысле, что он призывал пастырей, покорных царской воле, восстать против опричнины. 8 самом тексте речи на такое ее значение нет и намека. Если уж говорить о «строго научном подходе», го нет вообще никаких доказательств, что многочисленные «обличительные» речи митрополита, приводимые в различных его житиях, были им вообще когда-либо лроизнесены.

373

Состоялся «суд*. Царь пытался защитить святителя, но вынужден был согласиться с «соборным» мнением о виновности митрополита. Причем, зная по опыту, что убедить царя в политической неблагонадежности Филиппа нельзя, заговорщики подготовили обвинения, касавшиеся жизни святителя на Соловках еще в бытность его тамошним настоятелем, и это, похоже, сбило с толку Иоанна IV.

В день праздника архистратига Михаила в 1568 году святитель Филипп был сведен с кафедры митрополита и отправлен «на покой» в московский монастырь Николы Старого, где на его содержание царь приказал выделять из казны по четыре алтына в день. Но враги святого на этом не остановились, добившись удаления ненавистного старца в Тверской Отрочъ монастырь, подальше от столицы. До этих пор история взаимоотношений Грозного царя с митрополитом Филиппом очень напоминает отношения царя Алексея Михайловича с его «собинным» другом -патриархом Никоном, также оклеветанным и сосланным.

Однако торжество злоумышленников длилось недолго. В декабре 1569 года царь с опричной дружиной двинулся в Новгород для того, чтобы лично возглавить следствие по делу об измене и покровительстве местных властей еретикам-«жидовствующим». В ходе этого расследования могли вскрыться связи Новгородс-

374

ких изменников, среди которых видное место занимал архиепископ Пимен, с московской боярской группой, замешанной в деле устранения святителя Филиппа с митрополии. В этих условиях опальный митрополит становился опаснейшим свидетелем.

Его решили убрать и едва успели это сделать, так как царь уже подходил к Твери. Он послал к Филиппу своего доверенного опричника Малюту Скуратова за святительским благословением на поход и, надо думать, за пояснениями, которые могли пролить свет на «новгородское дело». Но Малюта уже не застал святителя в живых. Он смог лишь отдать ему последний долг, присутствуя при погребении, и тут же уехал с докладом к царю*.

Опасения заговорщиков оправдались. Грозный все понял, и лишь его всегдашнее стремление ограничиться минимально возможным наказанием спасло жизнь многим из них. Вот что пишут об этом Четьи-Минеи (за январь, в день памяти святого Филиппа):

«Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его (митрополита) казни. Несчастный архиепископ Новгородский Пимен, по низложении с престола, был отправлен в заключение в Веневский Никольский монастырь и жил там под вечным страхом смерти, а Филофей Рязанский был лишен архиерейства. Не остался забытым и суровый пристав святого - Стефан Кобылий: его постригли против воли в монахи и заключили в Спасо-Каменный монастырь на острове Кубенском. Но главным образом гнев царский постиг Соловецкий монастырь.

Честолюбивый игумен Паисий, вместо обещанного ему епископства, был сослан на Валаам, монах Зосима и еще девять иноков, клеветавших на митрополита, были также разосланы по разным монастырям, и многие из них на пути к местам ссылки умерли от тяжких болезней. Как бы в наказание всей братии разгневанный царь прислал в Соловки чужого постриженника - Варлаама, монаха Кирилло-Белозерского монастыря, для управления монастырем в звания строителя. И только под конец дней своих он вернул свое благоволение

---

*Иоанн, чрезвычайно щепетильный so всех делах, касавшихся душеспасения, заносил имена всех казненных в специальные синодики, которые рассылались затем по монастырям для вечного поминовения «за упокой души». Списки эти [являющиеся, кстати, единственным достоверным документом, позволяющим судить о размахе репрессий) поражают своей подробностью и Добросовестностью. Имени святителя Филиппа в них нет. Нет по той простой причине, что никогда никакого приказа казнить митрополита царь не давал. Эта широко распространенная версия при ближайшем рассмотрении оказывается заурядной выдумкой, как, впрочем, и многие другие «свидетельства» о «зверствах» Грозного царя.

375

обители, жалуя ее большими денежными вкладами и вещам] для поминовения опальных и пострадавших от его гнева соловецких монахов и новгородцев».

Во время новгородского расследования царь оставался верен привычке поверять свои поступки советом людей опытных в духовной жизни, имевших славу святых, праведников. В Новгороде царь не раз посещал преподобного Арсения, затворника иноческой обители на торговой стороне города. Царь пощадил этот монастырь, свободный от еретического духа, и без гнева выслушал обличения затворника, подчас весьма резкие и нелицеприятные.

Характерна для царя и причина, заставившая его отказаться от крутых мер в Пскове. По дороге из Новгорода Иоанн был как-то по-особому грустен и задумчив. На последнем Ночлеге в селе Любятове, близ города, царь не спал, молясь, когда до его слуха донесся благовест псковских церквей, звонивших к заутрене. Сердце его, как пишут современники, чудесно умилилось. Иоанн представил себе раскаяние злоумышленников, ожидавших сурового возмездия и молящихся о спасении их от государева гнева. Мысль, что Господь есть Бог кающихся и Спас согрешающих, удержала царя от строгих наказаний. Выйдя из избы, царь спокойно сказал: «Теперь во Пскове все трепещут, но напрасно: я не сотворю им зла».

Так и стало, тем более, что по въезде в Псков царя встретил юродивый Никола, всему городу известный праведник. Прыгая

376

на палочке перед царским конем, он приговаривал: «Иванушка! Иванушка! Покушай хлеб-соль (жители города встречали Иоанна постной трапезой, - прим. авт.), чай, не наелся мясом человеческим в Новгороде!» Считая обличения юродивого за глас Божий, царь отменил казни и оставил Псков*.

Можно еще приводить примеры отношения Грозного царя к святым, праведникам, архиереям и юродивым. Но все они и дальше будут подтверждать, что поведение его всегда и во всем определялось глубоким и искренним благочестием, полнотой христианского мироощущения и твердой верой в свое царское «тягло» как Богом данное служение. Даже в гневе Иоанн пребывал христианином. Вот что сказал он Новгородскому архиепископу Пимену, уличенному в измене собственноручной грамотой, писанной королю Сигизмунду. Архиерей пытался отвратить возмездие, встретив царя на Великом мосту с чудотворными иконами, в окружении местного духовенства.

«Злочестивец! В руке твоей - не крест животворящий, но оружие убийственное, которое ты хочешь вонзить нам в сердце. Знаю умысел твой... Отселе ты уже не пастырь, а враг Церкви и святой Софии, хищный волк, губитель, ненавистник венца Мономахова!»

Приняв на себя по необходимости работу самую неблагодарную, царь, как хирург, отсекал от тела России гниющие, безполезные члены. Иоанн не обольщался в ожидаемой оценке современниками (и потомками) своего труда, говоря: «Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого: утешающих я не нашел - заплатили мне злом за добро, ненавистью - за любовь». Второй раз приводим мы изречение Иоанна, теперь уже с полным правом говоря - воистину так!

---

*Праведный Николай, Псковский чудотворец, преставился 2Ѳ февраля 1576 года. В древнем кондаке ему сказано: «Чудотворец явился Николае, цареву державу... на милость обратив.., ты бо еси граду Пскову и всем христолюбивым людям похвала и утверждение».

377

В отличие от историков, народ верно понял своего царя и свято чтил его память. Вплоть до самой революции и последовавшего за ней разгрома православных святынь Кремля к могиле Грозного царя приходил простой люд служить панихиды, веруя, что таким образом выраженное почитание Иоанна IV привлекает благодать Божию в дела, требующие справедливого и нелицеприятного суда.

ВОНМИ СЕБЕ, НЕ ЗАБУДИ ГОСПОДА, БОГА ТВОЕГО….

БОЯРСТВО, ОПРИЧНИНА, ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ

ИСТОРИКИ неоднократно сетовали на «загадочность» и даже на «великую загадочность» опричнины. Между тем, ничего загадочного в ней нет, если рассматривать опричнину в свете веками складывавшихся на Руси отношений народа и власти, общества и царя. Эти «неправовые» отношения, основывавшиеся на разделении обязанностей, свойственных скорее семейному, чем государственному быту, наложили отпечаток на весь строй русской жизни.

Так, русское сословное деление, например, имело в своем основании мысль об особенном служении каждого сословия. Сословные обязанности мыслились как религиозные, а сами сословия - как разные формы общего для всех христианского дела: спасения души. И царь Иоанн IV все силы отдал тому, чтобы «настроить» этот сословный организм Руси, как настраивают музыкальный инструмент, по камертону православного вероучения. Орудием, послужившим для этой нелегкой работы, стала опричнина. Глядя на нее так, все можно понять и объяснить. Вот что действительно невозможно, так это понимание действий Иоанна IV (в том числе и опричнины) с точки зрения примитивно-утилитарной, во всем видящей лишь «интересы», «выгоду», «соотношение сил», странным образом сочетая это с приверженностью «объективным историческим закономерностям».

Для того, чтобы «настроить» русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения, прежде всего требовалось покончить с понятиями «взаимных обязательств» как между сословиями, так и внутри них. Взаимные обязательства порождают упреки в их несоблюдении, взаимные претензии, обиды и склоки - и это ярче всего проявилось в таком

378

уродливом явлении, как боярское местничество. Безобидная на первый взгляд, мысль о взаимной ответственности порождает ощущение самоценности участников этой взаимосвязи, ведет к обособлению, разделению, противопоставлению интересов и, в конечном итоге, - к сословной или классовой вражде, по живому рассекающей народное тело.

Не разъединяющая народ ответственность «друг перед другом», неизбежно рождающая требования «прав» и забвение обязанностей, а общая, соборная ответственность перед Богом должна стать, по мысли Грозного, основой русской жизни. Эта общая ответственность уравнивает всех в едином церковном служении, едином понятии долга, единой вере и взаимной любви, заповеданной Самим Господом в словах: «Возлюби ближнего как самого себя». Вспомним царское упоминание о стремлении смирить всех в любовь». Перед Богом у человека нет прав, есть лишь обязанности – общие всем, и это объединяет народ в единую соборную личность «едиными усты и единым сердцем», по слову Церкви, взывающую к Богу в горячей сыновней молитве.

В таком всенародном предстоянии Богу царь находится на особом положении. Помазанник Божий, он свидетельствует собой богоугодность государственной жизни народа, является

379

той точкой, в которой символически соединяются небо и земля. Царствие Божие и человеческое. В своем царском служении он «не от мира сего», и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав. «Естеством телесным царь подобен всякому человеку. Властию же сана подобен... Богу. Не имеет бо на земли вышша себе. Подобает убо (царю) яко смертну, не возноситися, и, аки Богу, не гневатися... Егда князь безпорочен будет всем нравом, то может... и мучити и прощати всех людей со всякою кротостию», - говорится в одном из сборников второй половины XѴТ века. К такому пониманию царской власти и старался привести Россию Иоанн Васильевич. Но на его пути встало боярство.

« ...Уже к половине XV века московский великий князь был окружен плотной стеной знатных боярских фамилий, -говорит Ключевский. Положение усугубилось вступлением на московскую службу князей, покидавших упраздненные удельные столы. - С тех пор во всех отраслях московского управления - в государственной думе советниками, в приказах судьями, то есть министрами, в областях наместниками, в полках воеводами являются все князья и князья. Вслед за князьями шли в Москву их ростовские, ярославские, рязанские бояре». В этом не было бы ничего дурного, если бы объединение Великороссии и возвышение московского великого князя до уровня общенационального государя не изменило роковым образом воззрения боярства на свое место н русской жизни.

В удельные века боярин в Москве служил, и принадлежность к сословию означала для него прежде всего признание за собой соответствующих обязанностей. Весь XIV век - это век самоотверженного служения московского боярства общенациональным идеалам и целям. Отношения с великим князем московским складывались поэтому самые полюбовные. «Слушали бы во всем отца нашего владыки Алексея да старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и нам», - писал в духовном завещании к своим наследникам Симеон Гордый, поставляя рядом по своему значению митрополита и боярство. Святой благоверный князь Дмитрий Донской относился к боярам еще задушевнее. Обращаясь к детям, он говорил: «Бояр своих любите, честь им достойную воздавайте по их службе, без воли их ничего не делайте».

Но к концу ХѴ-началу XVI века положение изменилось. В боярстве, пополнявшемся титулованной удельной знатью, принесшей в Москву понятия о своих наследственных правах, установился взгляд на свое руководящее положение как на

380

«законное» дело - привилегию, не зависимую от воли государя. Это грозило разрушением гармонии народного бытия, основанной на сослужении сословий в общем деле, на их взаимном равенстве перед Богом и царем. «Еще при Грозном до опричнины встречались землевладельцы из высшей знати, которые в своих обширных вотчинах правили и судили безапелляционно, даже не отдавая отчета царю», - пишет Ключевский. Более того, царь, как лицо, сосредоточившее в себе полноту ответственности за происходящее в стране, представлялся таким боярам удобной ширмой, лишавшей их самих этой ответственности, но оставлявшей им все их мнимые «права». Число знатнейших боярских фамилий было невелико - не превышало двух-трех сотен, зато их удельный вес в механизме управления страной был подавляющим.

Положение становилось нестерпимым, но для его исправления царь нуждался в единомышленниках, которые могли бы взять на себя функции административного управления страной, традиционно принадлежавшие боярству. Оно в своей недостойной части должно было быть от этих функций устранено. Эти «слугующие близ» государя верные получили названия «опричников», а земли, отведенные для их обезпечения, наименование «опричных». Вопреки общему мнению, земель этих было мало. Так, перемещению с земель, взятых в опричнину, на другие «вотчины» подвергалось около тысячи землевладельцев - бояр, дворян и детей боярских. При этом опричнина вовсе не была исключительно «антибоярским» орудием. Царь в указе об учреждении опричнины ясно дал понять, что не делит «изменников» и «лиходеев» ни на какие группы «ни по роду, ни по племени», ни по чинам, ни по сословной принадлежности.

Сам указ об опричнине появился не вдруг, а стал закономерным завершением длительного процесса поиска Иваном Грозным наилучшего, наихристианнейшего пути решения стоявших перед ним, как помазанником Божиим, задач. Первые его попытки в этом роде связаны с возвышением благовещенского иерея Сильвестра и Алексея Федоровича Адашева. Лишь после того, как измена Адашева и Сильвестра показала в 1560 году невозможность окормления русского народа традиционно боярскими органами управления, встал вопрос об их замене, разрешившийся четыре года спустя указом об опричнине.

Адашев сам к боярству не принадлежал. Сын незначительного служилого человека, он впервые появляется на исторической сцене 3 февраля 1547 года на царской свадьбе в качестве «ложничего» и «мовника», то есть он стлал царскую постель и сопровождал новобрачного в баню. В 1550 году

381

Иоанн пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему: «Алексей! Взял я тебя из нищих и из самых молодых людей. Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей ради помощи душе моей... Не бойся сильных и славных... Все рассматривай внимательно и приноси нам истину, боясь суда Божия; избери судей правдивых от бояр и вельмож!»

Адашев правил от имени царя, «государевым словом» вознесенный выше боярской знати - царь надеялся таким образом поставить боярское сословное своеволие под контроль. Опричнина стала в дальнейшем лишь логичным завершением подобных попыток. При этом конечным результатом, по мысли Грозного, должно было стать не упразднение властных структур (таких, как боярская дума, например), а лишь наполнение их новым, религиозно осмысленным содержанием. Царь не любил ломать без нужды.

Адашев «правил землю русскую» вместе с попом Сильвестром, В благовещенском иерее царь, известный своим благочестием (ездивший в дальние монастыри на покаяние замаливать даже незначительные грехи - «непотребного малого слова ради») - хотел видеть олицетворение христианского осмысления государственности. Однако боярская верхушка сумела «втянуть» Адашева и Сильвестра в себя, сделать их представителями своих чаяний. Адашев вмешался в придворные интриги вокруг Захарьиных - родственников Анастасии, жены царя, сдерживал в угоду удельным интересам создание единого централизованного русского войска. Сильвестр оказался не краше - своего сына Анфима он пристроил не в «храбрые» и «лутчие люди», а в торговлю, испросив для него у царя назначение ведать в казне таможенными сборами.

Царю в случае успеха боярских замыслов оставалось лишь «честь председания». Русская история чуть было не свернула в накатанную западно-европейскую колею, в которой монарх выполнял роль балансира между противоречивыми интересами различных социальных групп. Лишь после охлаждения отношений царя с прежними любимцами дело двинулось в ином направлении. В 1556 году были приняты царские указы, в результате которых все землевладельцы, независимо от размера своих владений, делались служилыми людьми государства. «Речь шла об уравнении "сильных" и "богатых" со всеми служилыми людьми в служебной повинности перед государством именно несмотря на их богатство, на их экономическую самостоятельность», - признает Альшиц. Он же пишет, что в период деятельности Адашева и Сильвестра «решался вопрос - по какому пути пойдет Россия: по пути уси-

382

ления феодализма {читай: православного самодержавия, - прим. авт.) или по пути буржуазного развития... То, что реформы Адашева и Сильвестра... имели тенденцию направить развитие страны на иной путь (чем предначертал Грозный, - прим. авт.) в политическом устройстве и... в основе экономики, а именно - на путь укрепления сословно-представительной монархии, представляется несомненным».

Идея опричнины прямо противоположна. «Аз есмь царь, - говорил Грозный, - Божиим произволением, а не многомятежным человеческим хотением». Русский государь не есть царь боярский. Он не есть даже царь всесословный - то есть общенародный. Он - Помазанник Божий. Инструментом утверждения такого взгляда на власть и стала опричнина.

В опричнину брали только «лутчих», «по выбору». Особенно тщательный отбор проходили люди, имевшие непосредственное отношение к жизни государя. До нас дошла опись царского архива, в которой есть следующая запись: «Ящик 200, а в нем сыски родства ключников, подключников, и сытников, и поваров, и помясов, и всяких дворовых людей». На 20 марта 1573 года в составе опричного двора царя Иоанна числилось 1854 человека. Из них 654 человека составляли охранный корпус государя, его гвардию. Данные, взятые из списка служилых двора с указанием окладов, обязанностей и «корма», совпадают с показаниями иностранцев. Шлихтинг, Таубе и Крузе упоминают 500 - 800 человек «особой опричнины». Эти люди в случае необходимости служили в роли доверенных царских порученцев, осуществлявших охранные, разведывательные, следственные и карательные функции. В их числе, кстати, находился в 1573 году молодой еще тогда опричник «Борис Федоров сын Годунов». Остальные 1200 опричников разделены на четыре приказа, а именно: Постельный, ведающий обслуживанием помещений дворца и предметами обихода царской семьи; Бронный, то есть оружейный; Конюшенный, в ведении которого находилось огромное конское хозяйство дворца и царской гвардии, и Сытный - продовольственный13.

Опричное войско не превышало пяти-шести тысяч человек. Несмотря на малочисленность, оно сыграло выдающуюся роль в защите России; например, в битве на Молодях, в 1572 году, во время которой были разгромлены татарские войска, а их командующий Дивей-мурза взят в плен опричником Аталыкиным. Со временем опричнина стала «кузницей кадров», ковавшей государю единомысленных с ним людей и обезпечивавшей проведение соответствующей политики. Вот лишь один из примеров:

В сентябре 1577 года во время Ливонского похода царь и

383

его штаб направили под город Смилтин князя М. В. Ноздроватого и А. Е. Салтыкова «с сотнями». Немцы и литовцы засевшие в городе, сдаться отказались, а царские военачальники - Ноздроватый и Салтыков - «у города же никоторова промыслу не учинили и к государю о том вести не учинили что им литва из города говорит. И государь послал их проведывать сына боярского Проню Болакирева... И Проня Болакирев приехал к ним ночью, а сторожи у них в ту пору не было, а ему приехалось шумно. И князь Михайлы Ноздроватого и Ондрея Салтыкова полчане и стрельцы от шума побежали и торопяся ни от кого и после того остановились. И Проня Болакирев приехал к государю все то подлинно сказал государю, что они стоят небрежно и делают не по государеву наказу. И государь о том почел кручинитца, да послал... Деменшу Черемисинова да велел про то сыскать, как у них деелось...»14.

Знаменитый опричник, а теперь думный дворовый дворянин Д. Черемисинов расследовал на месте обстоятельства дела и доложил царю, что Ноздроватый и Салтыков не только «делали не гораздо, не по государеву наказу», но еще и намеревались завладеть имуществом литовцев, если те оставят город. «Пущали их из города душою и телом», то есть без имущества. Черемисинов быстро навел порядок. Он выпустил литовцев из города «со всеми животы - и литва тотчас город очистили...» Сам Черемисинов наутро поехал с докладом к царю. Князя Ноздроватого «за службу веле государь на конюшне плетьми бить. А Ондрея Салтыкова государь бить не велел». Тот «отнимался тем, что будто князь Михаиле Ноздроватый ему государеву наказу не показал, и Ондрею Салтыкову за тое неслужбу государь шубы не велел дать».

В необходимых случаях руководство военными операциями изымается из рук воевод и передается в руки дворовых.

В июле 1577 года царские воеводы двинулись на город Кесь и заместничались. Князь М. Тюфякин дважды досаждал царю челобитными. К нему было «писано от царя с опаскою, что он дурует». Но не желали принять росписи и другие воеводы: «А воеводы государевы опять замешкались, а к Кеси не пошли. И государь послал к ним с кручиною с Москвы дьяка посольского Андрея Щелкалова... из Слободы послал государь дворянина Даниила Борисовича Салтыкова, а веле им итить к Кеси и промышлять своим делом мимо воевод, а воеводам с ними».

Как видим, стоило воеводам начать «дуровать», как доверенное лицо царя - дворовый, опричник Даниила Борисович Салтыков был уполномочен вести войска «мимо» воевод, то

384

есть отстранив их от командования. Только что препиравшиеся между собой из-за мест князья все разом были подчинены дворовому Д. Б. Салтыкову, человеку по сравнению с ними вовсе «молодому».

Со временем боярство с помощью опричнины излечилось от сословной спеси, впрягшись в общее тягло* , О том, что опричнина не рассматривалась как самостоятельная ценность и ее длительное существование изначально не предполагалось, свидетельствует завещание царя, написанное во время болезни в Новгороде в 1572 году. «А что есьми учинил опричнину, - пишет Грозный, - и то на воле детей моих Ивана и Федора, как им прибыльнее, пусть так и чинят, а образец им учинен готов». Я, мол, по мере своих сил показал, как надо, а выбор конкретных способов действия за вами - не стесняю ничем.

Земщина и опричнина в конце концов смешались, и последняя тихо отмирала по мере осмысления правящим классом России своего религиозного долга, своего места в общерусском служении. Тем более, что мощным фактором становления такого общего мировоззрения стали земские соборы, первый из которых был созван Иоанном IV еще в начале его царствования, в 1550 году (по другим источникам - в 1547 году). Это был «собор примирения», в ходе которого перед собранными «из городов всякого чину» людьми царь обещал загладить все невзгоды лютого боярского правления.

Собор мыслился как символический акт, возвращающий народу и царю утраченное в смуте междуцарствия единство. «По всем этим чертам, - пишет Ключевский, - первый земский собор в Москве представляется каким-то небывалым в европейской истории актом покаяния царя и боярского правительства в их политических грехах». «Вниде страх в душу мою, - расскажет позже Иоанн Грозный о религиозных переживаниях, подсказавших ему идею собора, - и трепет в кости моя, и смирися дух мой, и умилихся и познах своя согрешения». Заметим, что покаяние было взаимным - народ тоже каялся в грехах перед властью. Это превратило соборы

---

*К сожалению, излечилось боярство не полностью. И в царствование Феодора Иоакноаича (1584-1598), и в царствование Годунова (1598-1605) часть бояр продолжала «тянуть на себя» Эта «самость», нежелание включаться s общенародное дело закономерно привели к предательству 2 Τ сентября 1610 года, когда, боясь народного мятежа, боярская верхушка тайно ночью впустила в Москву оккупантов - 800 немецких ландскнехтов и 3,5-тысячный польский отряд Гонсевского, Вообще, роль боярства, сыгранная им в подготовке и разжигании первой русской Смуты (начала XVII века) схожа с той ролью, какую сыграла русская интеллигенция в организации второй русской Смуты (в XX столетии). И та», и здесь асе начиналось с того, что у части общества мутилось национально-религиозное самосознание, терялось ощущение единства с народным телом.

385

в инструмент борьбы со всякой смутой путем утверждения всенародного церковного единства.

До конца XVI века земские соборы собирались еще три раза - в 1566, 1584 и 1598 годах. Исключая собор 1566 года, решавший вопросы войны и мира, которые требовали в тех условиях всенародного одобрения, остальные соборы созывались для предотвращения междуцарствия и подтверждения религиозно-мистического единства народа и царя*. Этим же целям служил знаменитый собор 1613 года, положивший конец развалу русского государства и католическим проискам, призвав на Российский престол новую династию и засвидетельствовав соборной клятвой свою вечную верность роду Романовых как Богом данных России царей.

---

* Духовная основа соборности, конечно же, ничуть не мешала решению практических вопросов.

386

ГОСПОДИ, СИЛОЮ ТВОЕЮ ВОЗВЕСЛЕЛИТСЯ ЦАРЬ…

ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕОДОРА ИОАННОВИЧА

ПО СМЕРТИ Грозного царя па «громоносный престол» властителя России взошел его младший сын от первого брака ~ Феодор. Юный венценосец явил подданным пример кротости, сострадательности, глубокой набожности, целомудрия и тихой семейной жизни. Молитвам этого неторопливого в движениях и всегда тихо, ласково улыбавшегося «блаженного на троне» русские люди не без основания приписывали величие и благоденствие державы. По выражению летописца, «Господь возлюбил смирение царево*, и дары Божий обильно излились на Феодора Иоанновича.

Высота духовной жизни Феодора Иоанновича не оградила, однако, страну от происков боярской спеси. Зная его необыкновенную кротость, нашлись сановники, считавшие, что со вступлением на престол этот двадцатисемилетний государь станет послушной игрушкой в их руках. В первую же ночь по смерти Иоанна боярская верхушка выслала из столицы многих государственных людей, известных верностью Грозному царю. Некоторых заключили в темницы, а к родственникам вдовствующей царицы - Нагим приставили стражу, обвиняя их в каких-то злых умыслах. Казалось, дело сделано: нет уже строгого и властного государя, новый царь неопасен, наступающий период безвластия как нельзя более удобен для установления боярского правления.

Но на пути осуществления таких замыслов встал народ, осознавший себя соборным и державным, видевший в Русском

387

царе олицетворение этих качеств и залог богоугодного жития. Узнав о высылках и заточениях, Москва взволновалась, подозревая боярскую измену. Отряды воинов ходили по улицам на площадях стояли пушки. Волнение улеглось не ранее, чем бояре торжественно присягнули Феодору и на следующее утро письменно обнародовали его воцарение, послав гонцов по всем русским землям с указом молиться о душе усопшего государя и счастливом царствовании нового.

Назначили день царского венчания. Соборною грамотой утвердили его священные обряды. Во избежание попыток вовлечения в интриги членов августейшей семьи, вдовствующую императрицу с малолетним Дмитрием послали в Углич, дав ей приличную ее положению свиту ~ стольников, стряпчих, детей боярских и стрельцов для охраны. Созвали Великую земскую думу из знатнейшего духовенства, дворянства и всех именитейших людей с целью упорядочения государственной жизни, облегчения народных тягостей и рассуждения о благосостоянии державы.

И все же покоя не было. По Москве ходили слухи о беззаконном властолюбии бояр. Указывали на Вельского, отравившего будто бы Иоанна и теперь злоумышляющего на Феодора. (По прошествии четырех столетий невозможно, конечно, определить с точностью ни роль Вельского, ни справедливость обвинений, тайными распространителями которых считают князей Шуйских. Несомненно одно - вокруг трона закручивалась воронка очередной вельможной интриги, и опять боярские склоки грозили России нестроениями и скорбями). Народ почуял новую опасность для самодержавия - и глас всеобщего возмущения раздался по столице.

Во мгновение ока составилось ополчение: двадцать тысяч вооруженных людей всех чинов и сословий устремились к Кремлю, где едва успели затворить ворота, собрать для защиты горстку стрельцов и думу для совещания. Но горожане не были склонны к переговорам с боярской думой: захватив царь-пушку, они подкатили ее к Флоровским воротам и начали приготовления к штурму. Стало совершенно ясно, что лишь царь может успокоить народ.

На вопрос боярской делегации, состоявшей из князя Ивана Мстиславского, боярина Никиты Романовича, дьяков Андрея и Василия Щелкаловых: «Что нужно восставшим?» - народ ответствовал: «Вельского! Выдайте нам злодея! Он мыслит извести царский корень!» Устрашенный Вельский «искал безопасности в государевой спальне, трепетал и молил о спасении» (Карамзин). Повелением Феодора он был выслан из Москвы.

388

Тогда народ, крича: «Да здравствует царь с верными боярами!» - мирно разошелся по домам.

Непререкаемым свидетельством единства народа и царя, их сознательного сослужения в деле соборного и державного строительства Православной России стало торжество венчания Феодора Иоанновича на царство, состоявшееся 31 мая 1584 года после сорокадневных заупокойных молитв об усопшем самодержце.

«Собралося безчисленное количество людей на Кремлевской площади, так что воины могли едва очистить путь для духовника государева, когда он нес, при звоне всех колоколов, из царских палат в храм Успения святыню Мономахову, животворящий крест, венец и бармы (Годунов нес за духовником скипетр). Невзирая на тесноту безпримерную, все затихло, когда Феодор вышел из дворца со всеми боярами, князьями, воеводами, чиновниками: государь в одежде небесного цвета, придворные в златой ~ и сия удивительная тишина провождала царя до самых дверей храма, также наполненного людьми всякого звания: ибо всем россиянам дозволялось видеть священное торжество России, единого семейства под державою отца-государя.

Во время молебна окольничие и духовные сановники ходили по церкви, тихо говоря народу: «Благоговейте и молитеся!» Царь и митрополит Дионисий сели на изготовленных для них местах, у врат западных, и Феодор среди общего безмолвия сказал первосвятителю: «Владыко! Родитель наш, самодержец Иоанн Васильевич оставил земное царство и, приняв ангельский образ, отошел на Царство Небесное; а меня благословил державою и всеми хоругвями государства; велел мне, согласно с древним уставом, помазаться и венчаться царским венцом, диадимою и святыми бармами; завещание его известно духовенству, боярам и народу. И так, по воле Божией и благословению отца моего, соверши обряд священный, да буду царь и помазанник!»

Митрополит, осенив Феодора крестом, ответствовал: «Господин, возлюбленный сын церкви и нашего смирения, Богом избранный и Богом на престол возведенный! Данною нам благодатию от Святаго Духа помазуем и венчаем тебя, да именуешься самодержцем России!» Возложив на царя животворящий крест Мономахов, бармы и венец на главу, с молением, Да благословит Господь его правление, Дионисий взял Феодора за десницу, поставил на особенном царском месте и, вручив ему скипетр, сказал: «Блюди хоругви великяя России» Тогда архидьякон на амвоне, священники в алтаре и клиросы возгласили многолетие царю венчанному, приветствуемому духо-

389

венством, сановниками, народом, с изъявлением живейшей радости, и митрополит в краткой речи напомнил Феодору главные обязанности венценосца: долг хранить закон и Царство иметь духовное повиновение к святителям и веру к монастырям, искреннее дружество к брату, уважение к боярам, основанное на их родовом старейшинстве, милость к чиновникам воинству и всем людям.

«Цари нам вместо Бога, - продолжал Дионисий, - Господь вверяет им судьбу человеческого рода, да блюдут не только себя, но и других от зла; да спасают мир от треволнения и да боятся серпа небесного! Как без солнца мрак и тьма господствуют на земле, так и без учения все темно в душах: будь же любомудр или следуй мудрым; будь добродетелен: ибо едина добродетель украшает царя, едина добродетель безсмертна. Хочешь ли благоволения небесного? Благоволи о подданных... Не слушай злых клеветников, о царь, рожденный милосердным!... Да цветет во дни твои правда; да успокоится отечество!... И возвысит Господь царскую десницу твою над всеми врагами, и будет царство твое мирно и вечно в род и род!» Тут, проливая слезы умиления, все люди воскликнули: «Будет и будет многолетно!»

Никогда не пришлось народу жалеть об этом пожелании, Карамзин, перу которого принадлежит описание венчания, говорит, что царствование Феодора казалось современникам милостью Божией, золотым веком, в течение которого Россия наслаждалась неведомыми дотоле величием и миром. В виде смиренного богомольца ходил Русский Царь с Царицею пешком из монастыря в монастырь - молитвой царской крепла и цвела земля Русская. На страже ее государственных интересов - внутренних и внешних - стояло правительство Бориса Годунова, повелевавшего в делах мирских именем царским разумно и смело, восполняя смиренную «неотмирность» царя своей энергией, волей и преданностью делу.

В 1591 году мирное царствование Феодора было омрачено страшным преступлением - в Угличе злодеи умертвили царевича Димитрия, наследника Российского престола, последнего отпрыска царствующего рода Рюриковичей. Тайна этого преступления, открывшего путь Смуте с ее многочисленными самозванцами-лжедмитриями, не разгадана до сих пор: кто убил, зачем убил, как убил - эти вопросы так и не получили достойных доверия ответов. Аще бы не Господь прославил угодника Своего - убиенного отрока Димитрия, принявшего, по словам святого патриарха Иова, «заклание неповинно от рук изменников своих», сомнительным мог бы считаться и сам факт убийства царевича (а не случайной его смерти от

390

детской неосторожности) - столь противоречивы и путаны свидетельства о событии1.

Загадка заключается в том, что убийство малолетнего царевича никому не сулило никаких политических выгод. Не говоря о Годунове, который, разумеется, отношения к преступлению не имел ни малейшего, боярская верхушка тоже со смертью наследника ничего не приобретала: во-первых, у Феодора вполне мог родиться сын, его законный преемник на Российском престоле, а во-вторых, даже в случае пресечения династии, что казалось весьма маловероятным (кто мог предвидеть постриг Ирины?), боярство не имело никаких шансов на власть -народные волнения 1584 года в Москве это ясно доказывали.

Смерть царевича могла быть выгодна только тому, кто стремился уничтожить саму Россию, нанося удар в наиболее чувствительное место ее церковно-государственного организма, провоцируя гражданскую войну и распад страны. В связи с этим небезосновательной выглядит версия о религиозно-символическом характере убийства царевича, олицетворявшего собой будущее Православной русской государственности, Косвенными свидетельствами в ее пользу служат сегодня многочисленные доказательства ритуального характера убиения Царственных Мучеников в Екатеринбурге в 1918 году.

Не раз и не два являл Феодор Иоаннович пророческую прозорливость в судьбах государства и будущем отдельных людей.

В 1594 году крымский хан Кази-Гирей сделал коварный набег на русские земли. Неожиданно, в то самое время, когда его послы вели лицемерные переговоры о мире, он вторгся в Россию и почти безпрепятственно дошел до подмосковного села Коломенское. Лишь под самыми стенами Москвы наспех собранное русское войско вступило в бой с татарскими отрядами.

За ходом битвы наблюдал весь город - стены, башни и колокольни были усыпаны вооруженными и безоружными горожанами, исполненными любопытства и ужаса: зверства татарской резни еще живо терзали народную память. Никогда ранее не видала Москва полевой битвы на пригородных равнинах - бывали приступы и осады, но не сражения в поле. «В эти роковые часы, когда сильно трепетало сердце и в столетних старцах московских, - пишет М. В. Толстой, -один человек наслаждался спокойствием души непоколебимой: тот, чье имя вместе с Божиим призывалось русскими воинами в пылу битвы, тот, за кого они умирали перед стенами столицы, ~ сам государь!»

После долгой молитвы царь смотрел на битву из окна вы-

391

сокого терема, когда за его спиной раздался тихий плач, плакал «один добрый боярин», опасаясь за судьбу столицы и государя. Увидев слезы, Феодор со своей обычной тихой улыбкой ласково сказал боярину: «Не плачь, будь спокоен. Завтра не будет хана»2.

Пророчество царское сбылось в точности. Битва длилась весь день и кончилась с наступлением темноты, не дав решительного перевеса ни одной из сторон. Тем не менее ночью, за час до рассвета, хан со своими полками почему-то бежал. В погоню за беглецом отправилась русская рать под предводительством Годунова, а москвичи, проснувшись, узнали, что хана нет и опасность миновала. Не мудрено, что молитвы царские люди считали защитой более надежной, чем пушки и мечи.

Чествуя Годунова как победителя над погаными, царь Феодор во время праздничной трапезы, в виду собравшихся бояр, духовенства и синклита «в умилении признательности» - как казалось тогда - снял с себя златую царскую гривну и надел ее на Бориса. Четыре года спустя, по успении Феодора и пресечении на Российском престоле династии Рюриковичей, собрался Земский собор для призвания на царство нового государя. На этом соборе преподобный Иов - первый русский патриарх, свидетельствуя о Божием избрании Годунова на служение Русского Православного Царя, раскрыл присутствующим тайный, преобразовательный смысл давнего поступка Феодора. По словам патриарха, царь, исполненный Святаго Духа, возложением принадлежности царского достоинства -гривны - ознаменовал будущее державное служение Годунова, искони предопределенное небом...

В 1596 году нетленные мощи святого митрополита Алексия было решено перенести в новую серебряную раку. Во время этого торжества Феодор, подозвав Годунова, велел ему коснуться мощей и сказал: «Осязай святыню, правитель рода христианского! Управляй им и впредь с ревностию. Ты достигнешь желаемого: но все суета сует и тление на земле».

Сбылось, как предрек государь, - ревностным правлением Годунов возвел Россию на невиданную высоту, поставив, казалось, непоколебимые основания ее духовной, хозяйственной и военной мощи. Даже пресечение династии, связанное со злодейским убиением царевича Димитрия, не поколебало мирного течения русской жизни: Борис был призван на престол единодушно и совершенно законно. И все же суетность и тленность мирского величия явили себя в событиях его царствования полно и ясно: последний год был омрачен успехами первого самозванца-лжедмитрия, а вслед за смертью Годунова внезапно рухнула в пучину смуты вся земля, необъяснимо

392

легко и быстро изменившая законному наследнику престола в пользу расстриги-вероотступника, присвоившего себе чужое имя.

Предвидя беды, ожидающие Россию, Феодор на смертном одре засвидетельствовал их промыслительную, богоугодную роль. В конце 1597 года царь впал в тяжелую болезнь, 6 января близость смерти стала очевидной для всех, и ближайшее окружение государя собралось у его одра в ожидании последнего самодержавного волеизъявления - завещания о судьбе сиротеющей страны. Патриарх Иов от лица всея земли обратился с этим вопросом к умирающему. «Свет в очах меркнет,

- скорбно возгласил первосвятитель, - праведник отходит к Богу... Государь! Кому приказываешь царство, нас сирых и свою царицу?» Не желая пугать присутствующих грядущей бурей, которую надлежало им пережить, просветленный близостью кончины и приобщением Святых Тайн (за два часа до смерти святитель Иов соборовал, исповедал и причастил царя), Феодор ответил: «В царстве, в вас и в царице волен Господь Всевышний...» Слова пророческие, ибо Богу угодно было, чтобы судьбы Руси, окунувшейся вскоре в огненное искушение Смуты, текли вопреки всякому человеческому предвидению.

Царица Ирина решительно отказалась от престола, несмотря на завещание самого Феодора и мольбы народа, Известная мягкосердечием и милосердием, царица оставалась непреклонна

- стены Новодевичьего монастыря укрыли под своим покровом смиренную инокиню Александру, отринувшую вместе с мирским именем власть и славу царского венца.

Годунов, кроткий и невластолюбивый, принял русскую державу вопреки собственному желанию, благочестиво страшась ответственности и тягот, налагаемых служением государя. Раз за разом отвергал он все приглашения и просьбы, не остановившись перед двукратным отвержением соборно выраженного призвания, давши клятву никогда не искать и не принимать престола царского. Лишь под угрозой отлучения от церкви удалось сонму архиереев принудить его к принятию венца.

Патриарх Иов, до последней возможности боровшийся 3d утверждение на русском престоле законных государей - Бориса и его сына, Феодора, видя всеобщее безумие, клятвопреступления и измены, подвергаясь сам насилию и угрозам, был понужден оставить патриаршество и сослан в Старицкий монастырь.

Что, как не предвидение испытаний и бед, предстоящих его ближайшим сподвижникам, заставило царя Феодора на смертном одре столь уклончиво ответить на простой вопрос

393

о престолонаследии, тем более, что в составленном загодя завещании он недвусмысленно поручал державу супруге? Завершая праведную жизнь блаженной кончиной, государь подтверждал Божие смотрение в грядущих испытаниях Руси...

Божьими судьбами злодеяние в Угличе пресекло на Русском престоле род Рюриковичей, завершив тем самым семивековой период истории, в ходе которого Россия просветилась евангельским светом, в скорбях и лишениях выстрадала понимание своей промыслительной роли, осознанно и свободно приняла эту роль как всенародное церковное послушание, привела в соответствие с ним все стороны своей жизни, превратившись из конгломерата языческих племен в святую Русь, Дом Пресвятой Богородицы, Вселенское Православное Царство.

Впереди ждали ее новые искушения, соблазны и страдания - вехи восхождения к Престолу Господню, подножием которого судил ей стать всемогущий Промысел Божий, по слову священного Писания: «Грядущего ко Мне не изжену вон» (Ин. 6. 37).

ГРЕХОПАДЕНИЯ КТО РАЗУМЕЕТ…

ПСИХОЛОГИЯ СМУТЫ

ИСТОРИЯ учит, что времена общественных нестроений и смут особенно четко и ясно обнажают состояние народной души. Смута - отсутствие общепризнанных авторитетов и силовых механизмов контроля над общественным сознанием - дает полный простор для выявления истинных и ложных ценностей. Наносное и пришлое спадает, как шелуха, и сквозь хаос и разноголосицу мятущегося, обезумевшего времени проступают черты безсмертной народной души в ее неизменном стремлении к Небу, к покою и счастью религиозно осмысленного, богоугодного жития.

Смута есть искушение, посылаемое соборной душе народа как дар, как мученический венец, дабы предоставить ему возможность явить силу своей веры, верность родным святыням и крепость духа перед лицом соблазнов и искушений, скорбей и недоумений, злобных нападок и разрушительной ненависти.

395

Шестьсот лет после крещения Руси русский народ мужал и креп под сенью Креста Христова, под отеческим, пастырским надзором церковным. Шестьсот лет восходил он «из силы в силу», преодолев родовые распри, княжеские междоусобицы католическую агрессию на западе и татарское нашествие на востоке, осознав свое великое служение хранителя Истины приведя в соответствие с ней все стороны народной жизни И лишь после всего этого, достигнув в меру высокой христианской духовности, сподобилась Русь подвергнуться огненному искушению Смуты начала XVII века.

Историки до сей поры гадают: каковы действительные, глубинные причины этого катаклизма, его главные движущие силы, его влияние на дальнейший ход русской истории. Ни один мало-мальски последовательный ученый не может избежать этих вопросов, но... Как всегда, наука - точная и компетентная в области фактической, материальной, внешней -оказывается безсильна там, где потребны объяснения, выходящие за рамки формальных, логически-рассудочных построений.

Карамзин и Ключевский, Соловьев и Платонон по-своему подробно, можно даже сказать исчерпывающе исследовали фактическую последовательность событий, их политическую, хозяйственную и сословную подоплеку. И с этой точки зрения картина Смуты вполне ясна. Неясным остается все же главный вопрос - почему вдруг русское царство, молодое и бурно растущее, народ которого объединен общностью кровной, вероисповедной и государственной, оказалось вдруг вверженным в череду кровавых внутренних потрясений, которые едва не подвели черту под его существованием.

Расхожие утверждения о Смуте как о последствии «тиранического правления Ивана Грозного» - эффектны и броски, но исторически несостоятельны. Династический кризис, чреда неурожайных лет, несовершенство административно-государственного механизма управления страной - все это, конечно, могло иметь место и в совокупности дать повод к волнениям и непорядкам. Но именно повод, а не причину. Ее, как показывает исторический опыт, необходимо искать в сфере духовной, ибо именно там - все начала и концы бытия человеческого.

Находит свое объяснение при таком взгляде на события и Смута. Ее религиозной основой, ее духовной первопричиной стал грех гордыни, который, явившись сатанинским искушением самовластья, соблазнил соборную душу Руси. В суете и безпорядках, сопровождавших невиданное ранее, диковинное для Руси дело - смену династии, народ не сумел удержать смиренное сознание промыслительности русской жизни. Воп-

39Θ

реки богоустановленному порядку, он восхитил себе Божие право - счел себя источником власти, присвоил право решать, какой быть России далее.

В упоении мятежа люди как бы обезумели, забыв, что источник власти на земле один - Бог Всемогущий, засвидетельствовавший о Себе: «Аз есмь Бог-ревнитель. Славы Моея иному не дам». Потому-то и была Русь предана скорбям и искушениям Смуты до тех пор, пока люди не одумались, не раскаялись и не отреклись (на Соборе 1613 года) от притязания на самовластье, подклонившись вновь под «иго и бремя» власти богоданной, воплощенной Помазанником - Православным Русским Царем* .

ГОДУНОВ

ПЕРВЫЕ годы царствования Бориса Годунова не давали никаких оснований для тревог, явив собой вершину державной мощи Русского государства. Сам Годунов, являвшийся реальным правителем Руси с 1588 года, когда ему официальным решением думы было даровано право самостоятельно сноситься с иностранными государями, показал себя как дальновидный и опытный политик.

В области внутренней политики он уверенно опирался на массу мелкого служилого люда, составлявшего административный каркас государства, всемерно поддерживал взгляд на сословные и гражданские обязанности своих подданных как на религиозное служение и безусловно придерживался идеалов «симфонии властей» в отношениях с Русской Церковью.

В области внешней - предпочитал войне средства мирные и ненасильственные, подняв тем не менее мощь России на невиданную высоту.

Продолжая политику Иоанна Грозного, Борис стремился на западе дать Руси выход к Балтийскому морю, на востоке и юго-востоке - укреплял границы, закреплял за державой недавно обретенные сибирские пространства.

Сами обстоятельства его восшествия на престол весьма знаменательны, с точки зрения характеристики политических нравов того времени. Ведя свой род от татарского мурзы Чета

---

*То же самое можно сказать и о второй русской Смуте, последовавшей за катастрофой 1917 года. Народ безропотно (даже, более того - с кощунственным «энтузиазмом») принял отречение Государя-Императора Николая II, присвоив себе право распоряжаться его богоданной властью. Результат - жуткий и кровавый, как то было и триста лет назад. - налицо. Таким же станет и финал - ибо до тех пор, пока не будет отвергнут порочный принцип «народовластья», пока мы не возвратим себе понимание божественного происхождения власти ~ не кончится нынешняя Смута.

397

(в крещении Захарии), поступившего на службу Ивана Калиты еще в XIV веке, Борис принадлежал к его младшей ветви выдвинувшейся лишь во время опричнины, в то время как старшая линия рода - Сабуровы - числили себя среди знатнейших русских родов еще с XV века. Будучи всевластным правителем государства, опираясь на безграничное доверие царя, он все же ясно понимал, что его положение в боярской среде не дает ему прочных надежд на самостоятельную тем более первенствующую роль после успения государя.

Поэтому представляется вполне естественным, что, памятуя о боярских смутах, он совершенно искренне отказывался от царского венца, когда тот был ему предложен собором. В историографии стало общим местом обвинение Бориса в тайном властолюбии, завистливости и тщеславии. Человек грешен, и Годунов, конечно, не был исключением, но в свете достоверно известных фактов подобные обвинения видятся все же как явное и неоправданное преувеличение.

Когда в девятый день после кончины царя Феодора Иоанновича было торжественно объявлено, что вдова его Ирина отказывается от царства и удаляется в монастырь, Россия оказалась перед труднейшим выбором. «Сия весть, - пишет Карамзин, - поразила Москву: святители, дума, сановники, дворяне, граждане собором пали пред венценосною вдовою, плакали неутешно, называли ее материю и заклинали не оставлять их в ужасном сиротстве; но царица, дотоле всегда мягкосердая, не тронулась молением слезным: ответствовала, что воля ее неизменна и что государством будут править бояре, вместе с патриархом, до того времени, когда успеют собраться в Москву все чины Российской державы, чтобы решить судьбу отечества по вдохновению Божию. В тот же день Ирина выехала из дворца Кремлевского в Новодевичий монастырь и под именем Александры вступила в сан инокини. Россия осталась без главы, а Москва - в тревоге и волнении...

Где был Годунов и что делал? Заключился в монастыре с сестрою, плакал и молился с него. Казалось, что он, подобно ей, отвергнул мир, величие, власть, кормило государственное и предал Россию в жертву бурям; но кормчий неусыпно бодрствовал, и Годунов в тесной келлии монастырской твердою рукою держал царство!

Сведав о пострижении Ирины, духовенство, чиновники и граждане собралися в Кремле, где государственный дьяк и печатник Василий Щелкалов, представив им вредные следствия безначалия, требовал, чтобы они целовали крест на имя думы боярской. Никто не хотел слышать о том; все кричали: "Не знаем ни князей, ни бояр; знаем только царицу: ей мы дали

398

присягу и другой не дадим никому; она и в черницах мать России". Печатник советовался с вельможами, снова вышел к гражданам и сказал, что царица, оставив свет, уже не занимается делами царства и что народ должен присягнуть боярам, если не хочет видеть государственного разрушения. Единогласным ответом было: «И так да царствует брат ее!» Никто не дерзнул ни противоречить, ни безмолвствовать, все восклицали: "Да здравствует отец наш, Борис Феодорович! Он будет преемником матери нашей царицы!" Немедленно всем собором пошли в монастырь Новодевичий, где патриарх Иов, говоря именем отечества, заклинал монахиню Александру благословить ее брата на царство, ею презренное из любви к жениху безсмертному, Христу Спасителю, ~ исполнить тем волю Божию и народную - утишить колебание в душах и в государстве - отереть слезы россиян, бедных, сирых, безпомощных и снова восставить державу сокрушенную, доколе враги христианства еще не уведали о вдовстве Мономахова престола, Все проливали слезы - и сама царица-инокиня, внимая первосвятителю красноречивому. Иов обратился к Годунову; смиренно предлагал ему корону, называл его свышеизбранным для возобновления царского корени в России, естественным наследником трона после зятя и друга, обязанного всеми успехами своего владычества Борисовой мудрости»1. Что же Борис? Он клялся, что никогда, рожденный верным подданным, не мечтал о сане державном и никогда не дерзнет взять скипетра, освященного рукою усопшего царя-ангела, его отца и благотворителя; говорил, что в России много князей и бояр, коим он, уступая в знатности, уступает и в личных достоинствах; но из признательности к любви народной обещается вместе с ними радеть о государстве еще ревностнее прежнего. На сию речь, заблаговременно сочиненную, патриарх ответствовал такою же, и весьма плодовитою, исполненною движений витийства и примеров исторических; обвинял Годунова в излишней скромности, даже в неповиновении воле Божией, которая столь явна в общенародной воле; доказывал, что Всевышний искони готовил ему и роду его на веки веков державу Владимирова потомства, Феодоровою смертию пресеченного, напоминал о Давиде, царе Иудейском, Феодосии Великом, Маркиане, Михаиле Косноязычном, Василии Македонском, Тиберии и других императорах византийских, неисповедимыми судьбами небесными возведенных на престол из ничтожества; сравнивал их добродетели с Борисовыми; убеждал, требовал и не мог поколебать его твердости ни в сей день, ни в следующие - ни пред Лицом народа, ни без свидетелей ~ ни молением, ни угрозами духовными. Годунов решительно отрекся от короны.

399

Но патриарх и бояре еще не теряли надежды: ждали вели кого собора, коему надлежало быть в Москве через шесть недель по смерти Феодора; то есть велели съехаться туда из всех областных городов людям выборным: духовенству, чиновникам воинским и гражданским, купцам, мещанам, Годунов хотел, чтобы не одна столица, но вся Россия призвала его на трон, и взял меры для успеха, всюду послав ревностных слуг своих и клевретов: сей вид единогласного свободного избрания казался ему нужным - для успокоения ли совести? Или для твердости и безопасности его властвования?..."1-" Борис жил в монастыре, а государством правила дума, советуясь с патриархом в делах важных; но указы писала именем царицы Александры и на ее же имя получала донесения воевод земских. Между тем оказывались неповиновение и безпорядок: в Смоленске, в Пскове и в иных городах воеводы не слушались ни Друг друга, ни предписаний думы. Носились слухи о нападении хана крымского в пределы России, и народ говорил в ужасе: «Хан будет под Москвою, а мы без царя н защитника!» Одним словом, все благоприятствовало Годунову, ибо все было им устроено!

В пятницу, 17 февраля, открылась в Кремле дума земская, или государственный собор, где присутствовало, кроме всего знатнейшего духовенства, синклита, двора, не менее пятисот чиновников и людей выборных из всех областей, для дела великого, небывалого со времен Рюрика: для назначения венценосца России, где дотоле властвовал непрерывно, уставом наследия, род князей варяжских и где государство существовало государем; где все законные права истекали из его

---

*Как и в случае с Иоанном Грозным, Карамзин (а вслед за ним и большинство историков более позднего времени) никак не желает допустить мысли о благонамеренности Годунова. И опять, так же, как в описании царствований Грозного, Карамзин вынужден из-за этого нежелания мириться с вопиющей непоследовательностью, нелогичностью собственного описания правлений царя Бориса. То он утверждает, что «первые два года сего царствования казались лучшим временем России», характеризуя Бориса как «ревностного наблюдателя всех уставов церковных и правил благочиния, трезвого, воздержанного, трудолюбивого, врага суетных забав и пример жизни семейственной», то укоряет его за «злодейство». Конечно, в натуре человеческой встречаются порой сочетаний качеств самых противоречивых и разных, но, думается, есть асе основания считать Годунова человеком вполне благонамеренным, сыном своей эпохи, со всеми присущими ей достоинствами и недостатками. Настойчивые попытки многих исследователей найти в характере Бориса одну из причин обрушившихся на Россию бед объясняются довольно просто: не умея или не желая вникнуть в духовную подоплеку событий - историки искали «виноватого». Перенося на пространство истории свой ежедневный бытовой опыт, они стремились найти «того, кто все испортил», ибо это давало разуму, лишенному веры, иллюзию обретенной истины. Возможно, эти мотивы не всегда были осознанны и не у всех одинаково сильны, но они просто неизбежны для современного рационалистического подхода к познанию истории. В обширной цитате из Карамзине ко го труда мы оставили все эти противоречия без изъятий, полагая, что читатель сам составит себе мнение о степени справедливости наших рассуждений.

400

единственного самобытного права: судить и рядить землю по закону совести. Час опасный: кто избирает, тот дает власть и, следственно, имеет оную: ни уставы, ни примеры не ручались за спокойствие народа в ее столь важном действии; и сейм кремлевский мог уподобиться варшавским: бурному морю страстей, гибельных для устройства и силы держав. Но долговременный навык повиновения и хитрость Борисова представили зрелище удивительное: тишину, единомыслие, уветливость во многолюдстве разнообразном, в смеси чинов и званий. Казалось, что все желали одного: как сироты, найти скорее отца - и знали, в ком искать его. Граждане смотрели на дворян, дворяне - на вельмож, вельможи - на патриарха. Известив собор, что Ирина не захотела ни царствовать, ни благословить брата на царство и что Годунов также не принимает венца Мономахова, Иов сказал: «Россия, тоскуя без царя, нетерпеливо ждет его от мудрости собора. Вы, святители, архимандриты, игумены, вы, бояре, дворяне, люди приказные, дети боярские и всех чинов люди царствующего града Москвы и всей земли Русской! Объявите нам мысль свою и дайте совет, кому быть у нас государем. Мы же, свидетели преставления царя и великого князя Феодора Иоанновича, думаем, что нам мимо Бориса Феодоровича не должно искать другого самодержца». Тогда все духовенство, бояре, воинство и народ единогласно ответствовали: «Наш совет и желание то же: немедленно бить челом государю Борису Феодоровичу и мимо его не искать другого властителя для России».

Восстановив тишину, вельможи в честь Годунова рассказали духовенству, чиновникам и гражданам следующие обстоятельства: «Государыня Ирина Феодоровна и знаменитый брат ее с самого первого детства возрастали в палатах великого царя Иоанна Васильевича и питались от стола его. Когда же царь удостоил Ирину быть своею невесткою; с того времени Борис Феодорович жил при нем неотступно, навыкая государственной мудрости. Однажды, узнав о недуге сего юного любимца, царь приехал к нему с нами и сказал милостиво: «Борис! Страдаю за тебя как за сына, за сына как за невестку, за невестку как за самого себя!» - поднял три перста десницы своей и промолвил: «Се Феодор, Ирина и Борис; ты не раб, а сын мой». В последние часы жизни, всеми оставленный для исповеди, Иоанн удержал Бориса Феодоровича при одре своем, говоря ему: «Для тебя обнажено мое сердце. Тебе приказываю душу, сына, дочь и все царство: блюди или дашь за них ответ Богу». Помня сии незабвенные слова, Борис Феодорович хранил яко зеницу ока и юного царя, и великое царство». Снова раздались крики: «Да здравствует государь наш Борис Феодо-

401

рович!» И патриарх воззвал к собору: «Глас народа есть глас Божий: буди, что угодно Всевышнему!»

В следующий день, февраля 18-го, в первый час утра, церковь Успения наполнилась людьми: все, преклонив колена, духовенство, синклит и народ, усердно молили Бога, чтобы правитель смягчился и принял венец; молились еще два дни, и февраля 20-го Иов, святители, вельможи объявили Годунову, что он избран в цари уже не Москвою, а всею Россиею. Но Годунов вторично ответствовал, что высота и сияние Феодорова трона ужасают его душу; клялся снова, что и в сокровенности сердца не представлялась ему мысль столь дерзостная; видел слезы, слышал убеждения самые трогательные и был непреклонен; выслал искусителей, духовенство с синклитом из монастыря и не велел им возвращаться. Надлежало искать действительнейшего средства: размышляли - и нашли. Святители в общем совете с боярами установили петь 21 февраля во всех церквах праздничный молебен и с обрядами торжественными, с святынею веры и отечества, в последний раз испытать силу убеждений и плача над сердцем Борисовым; а тайно, между собою, Иов, архиепископы и епископы условились в следующем: «Если государь Борис Феодорович смилуется над нами, то разрешим его клятву не быть царем России; если не смилуется, то отлучим его от Церкви; там же, в монастыре, сложим с себя святительство, кресты и панагии, оставим иконы чудотворные, запретим службу и пение во святых храмах; предадим народ отчаянию, а царство - гибели, мятежам, кровопролитию, - и виновник сего неисповедимого зла да ответствует пред Богом в день Суда страшного! »

В сию ночь не угасали огни в Москве: все готовились к великому действию - и на рассвете, при звуке всех колоколов подвиглась столица. Все храмы и домы отворились: духовенство с пением вышло из Кремли; народ в безмолвии теснился на площадях. Патриарх и владыки несли иконы, знаменитые славными воспоминаниями: Владимирскую и Донскую, как святые знамена Отечества; за клиром шел синклит, двор, воинство, приказы, выборы городов; за ними устремились и все жители московские, граждане и чернь, жены и дети, к Новодевичьему монастырю, откуда, также с колокольным звоном, вынесли образ Смоленской Богоматери навстречу патриарху: за сим образом шел и Годунов, как бы изумленный столь необыкновенно торжественным церковным ходом; пал ниц перед иконой Владимирскою, обливался слезами и воск-

402

ликнул: «О Мать Божия! Что виною Твоего подвига? Сохрани, сохрани меня под сенью Твоего крова!» Обратился к Иову с видом укоризны и сказал ему: «Пастырь великий! Ты дашь ответ Богу!» Иов ответствовал: «Сын возлюбленный! Не снедай себя печалью, но верь провидению! Сей подвиг совершила Богоматерь из любви к тебе, да устыдишься!» Он вошел в церковь святой обители с духовенством и людьми знатнейшими; другие стояли в ограде; народ ~ вне монастыря, занимая все обширное Девичье поле. Собором отпев литургию, патриарх снова, и тщетно, убеждал Бориса не отвергать короны; велел нести иконы и кресты в келий царицы: там со всеми святителями и вельможами преклонил главу до земли... И в то самое мгновение, по данному знаку, все безчисленное множество людей, в келиях, в ограде, вне монастыря, упало на колени с воплем неслыханным; все требовали царя, отца, Бориса! Патриарх, рыдая, заклинал царицу долго, неотступно, именем святых икон, которые пред нею стояли, ~ именем Христа Спасителя, Церкви, России дать миллионам православных государя благонадежного, ее великого брата...

Наконец услышали слово милости: глаза царицы, дотоле нечувствительной, наполнились слезами. Она сказала: «По изволению Всесильного Бога и Пречистыя Девы Марии возьмите у меня единородного брата на царство, в утоление народного плача. Да исполнится желание ваших сердец, ко счастию России! Благословляю избранного вами и преданного Отцу Небесному, Богоматери, святым угодникам московским и тебе, патриарху, и вам, святители, и вам, бояре! Да заступит мое место на престоле!»

Все упали к ногам царицы, которая, печально взглявув на смиренного Бориса, дала ему повеление властвовать над Россиею. Но он еще изъявлял нехотение; страшился тягостного бремени, возлагаемого на слабые рамена его; просил избавления; говорил сестре, что она из единого милосердия не должна предавать его в жертву трону; еще вновь клялся, что никогда умом робким не дерзал возноситься до сей высоты, ужасной для смертного; свидетельствовался оком всевидящим и самой Ириною, что желает единственно жить при ней и смотреть на ее лицо ангельское.

Царица уже настояла решительно. Тогда Борис как бы в сокрушении духа воскликнул: «Буди же Святая воля Твоя, Господи! Настави меня на путь правый и не вниди в суд с рабом Твоим! Повинуюсь Тебе, исполняя желание народа».

Святители, вельможи упали к ногам его. Осенив животворящим крестом Бориса и царицу, патриарх спешил возвестить Дворянам, приказным и всем людям, что Господь даровал

403

им царя. Невозможно было изобразить общей радости. Воздев руки на небо, славили Бога: плакали, обнимали друг друга. От келий царицыных до всех концов Девичьего поля гремели

клики: «Слава! Слава!...» Окруженный вельможами, теснимый, лобзаемый народом, Борис вслед за духовенством пошел в храм Новодевичьей обители, где патриарх Иов, пред иконами Владимирской и Донской, благословил его на государство Московское и всея России; нарек царем и возгласил ему первое многолетие... »2.

Итак - лишь угроза тяжкой ответственности на Страшном суде Христовом заставила «властолюбца» принять многократно отвергнутый венец. Избрание нового монарха было совершено в полном соответствии с законами человеческими и, что важнее всего, - запечатлено благословением церковным как свидетельством богоугодности сего избрания. Казалось бы, Россия успешно миновала опасный период безвластия, и может теперь под умелым правлением Бориса безмятежно множить свое материальное благосостояние и преуспеяние религиозное, духовное. Но... прошло лишь несколько лет, как грянула страшная Смута.

КЛЯТВОПРЕСТУПЛЕНИЕ

В 1601 ГОДУ митрополит Ростовский Иона объявил патриарху и царю, что в Чудовом московском монастыре «недостойный инок Григорий хочет быть сосудом диа-

404

вольским». И действительно, молодой сын стрелецкого сотника Юрий Отрепьев, принявший по пострижении имя Григорий, вел себя на редкость странно. Проявляя большие способности, - шутя, Отрепьев усваивал то, что другим не давалось, - он в то же время вольничал в делах веры, вызывая этим подозрения в ереси. Но главное, в моменты откровенности он говаривал монастырской братии, что со временем непременно будет царем на Москве.

Годом позже, по рассмотрении дела, Борис Годунов велел дьяку Смирному-Васильеву отправить Григория за ересь на Соловки или в Белозерские пустыни - на покаяние. Однако, при пособничестве другого дьяка, свойственника Отрепьевых, Евфимьева, Григорий вместо отправки на далекий неласковый север бежал в Литву. Чем только не пришлось ему там заниматься: якшался с сектантами-анабаптистами, разбойничал в казацкой шайке старшины Герасима Евангелика, учился в латинской школе в Гоще...

Заимев духовника-иезуита, Отрепьев «открылся» ему в час тяжкого «смертельного» недуга, что он якобы есть Дмитрий, законный наследник русского трона. В 1604 году папский нунций Рангони представил его в Кракове польскому королю Сигизмунду. Тот признал Лжедмитрия сыном Иоанна, обещал поддержку, но официально в его защиту выступать не стал, разрешив, однако, своим шляхтичам «в частном порядке» помочь восстановлению «законного наследника» на престоле русских государей. Тогда же Лжедмитрий тайно перешел в католичество и подписал брачный контракт с Мариной Мнишек,

дочерью сандомирского воеводы, широким жестом подарив невесте Новгород и Псков, а будущему тестю - княжества Смоленское и Северское.

15 августа 1604 года, собрав разношерстное войско из нескольких тысяч польских авантюристов, двух тысяч малороссийских казаков-головорезов и небольшого отряда донцов, Лжедмитрий начал поход ва Россию. Полгода погуляв по западнорусским областям и выиграв несколько стычек, 21 января 1605 года он был наголову разбит пятидесятитысячным русским войском под Добрыничами, едва при этом спас-

405

шись с несколькими ближайшими соратниками. Казалось конец неминуем, и окончательная расправа с самозванцем представлялась лишь делом времени, когда 13 апреля в Москве внезапно скончался царь Борис.

Все вдруг изменилось как по волшебству. Уже 7 мая победоносное московское войско в полном составе перешло на сторону Лжедмитрия. 1 июня законный наследник престола сын царя Бориса Феодор - «отроча зело чюдно, благолепием цветуще, от Бога преукрашен яко цвет дивный»3 - вместе с матерью был убит в Москве приверженцами самозванца. 20 июня Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Патриарх Иов, безстрашно обличавший преступника, был низложен, и 21-го числа новоиспеченный лжепатриарх, архиепископ Рязанский грек Игнатий совершил «таинство» «венчания на царство» победившего самозванца.

Клятвопреступление стало фактом. Народ, еще недавно столь настойчиво звавший Бориса на царство, присягавший ему как богоданному государю, попрал обеты верности, отринул законного наследника престола, попустил его злодейское убийство и воцарил над собой самозванца и вероотступника, душой и телом предавшегося давним врагам России.

Вот где таится подлинная причина Смуты, как бы ни казалось это странным отравленному неверием и рационализмом современному уму. Совершилось преступление против закона Божиего, которое и повлекло дальнейшие гибельные последствия всеобщего разора и мятежа*. Хорошо понимая, каки-

---

К. Маковский. Убиение царя Феодора Борисовича -Годунова и царицы Марии Григорьевны-

*В самом деле, ведь нам не кажется странным, например, что невозможно безнаказанно нарушить законы физические, законы бытия материального мира. Никому не придет в голову,

406

ми гибельными последствиями может грозить подобное отступничество земле Русской, патриарх Иов с духовенством до последней возможности стоял за царя законного. При жизни Бориса он по всей России разослал грамоты с повелением совершать ежедневное молебствие об успехах оружия царского и всенародно проклинал самозванца. Когда Годунов скоропостижно скончался, патриарх благословил всех присягать на верность сыну его, царевичу Феодору.

Когда же измена стала явной, русский первосвятитель, не убоявшись гнева самозванца, в храме, во время богослужения велегласно обличал обезумевших клятвопреступников. Не имея возможности сладить с непокорным старцем, Лжедмитрий велел низложить его силой. Узнав об этом, Иов снял с себя панагию, положил ее у чудотворной иконы Владимирской Божией Матери и воззвал молитвенно вслух всего народа: «Владычице Богородице! Здесь возложена на меня панагия святительская, с нею исправлял я слово Сына Твоего и Бога нашего и двенадцать лет хранил целость веры. Ныне, ради грехов наших, как вижу, бедствует царство, обман и ересь торжествуют. Спаси и утверди Православие молитвами к Сыну Твоему...4.

ВЕЛИКОЕ РАЗОРЕНИЕ

СМУТА между тем продолжала углубляться. Не процарствовав и года, самозванец был свергнут народным восстанием и убит. Новым, «боярским» царем стал Василий Шуйский, возведенный на трон по договору между знатнейшими родами московской аристократии. Именно он годом раньше возглавлял то самое московское войско, которое разгромило ватаги самозванца под Добрыничами. После

----

скажем, выходить из дома через окно десятого этажа. Закон всемирного тяготения своим естественным действием накажет такого безумца. Но, помимо мира материального, существует и мир духовный, невидимый, законы которого ничуть не менее определенны и категоричны, чем те, что управляют движением материи. Это и неудивительно, ибо Творец и Основоположник законов - и тех, и других - один и тот же, Сказавший; «Аз есмь, и несть Бог разве Мене...» Законы же, приданные Им религиозно-нравственной области человеческого бытия, предполагают непременно обязательными веру н верность, карая, как злостное и непростительное нарушение, пагубное своеволие и гордостное самовластие, особенно в священной области русской истории, являющейся местом действия непостижимого человеческим разумом Промышления Божия. Полностью подтверждает это и наша недавняя история. Разве не повторили мы в начале XX столетия лрегрещения наших предков? Разве иэ пустой суетности и тщеславия, в погоне за миражами материального благополучия, в ослеплении гордыни мы не отвергли богоучрежденный порядок бытия земли Русской? Но от подобных причин подобные же бывают и следствия. Отсюда кровь гражданской войны, ужасы террора и коллективизации, гнет «застоя» и позор нынешней «Демократии», жаль только, что и после всего этого мало кто видит настоящие причины русской трагедии. Что туг сделаешь? - «Имеющий уши да слышит...»

407

воцарения Лжедмитрия Василий возглавил боярскую оппозицию новому монарху, был уличен им в заговоре, приговорен к смертной казни, но, видимо, из боязни боярского мятежа - прощен, выслан из Москвы и тут же возвращен обратно.

Опирая свою власть на тесный круг высшей московской знати, Василий стал первым в русской истории царем, который, вступая на престол, клялся ограничить свое самодержавие боярской думой. С точки зрения политической это могло означать только одно: государственная власть слабела, теряла силу н авторитет. Ее священный ореол, омраченный клятвопреступлением, боярским произволом и соглашательством с иноверцами, - померк, и новый государь был вынужден искать опоры трону уже не в религиозно-нравственной, мистической области, но в балансе интересов и сил представителей сословной верхушки, раздираемой вечными местническими противоречиями и спорами.

Тем временем страна гибла в мятежах и распрях. Прошло лишь несколько месяцев после того, как воцарился Шуйский, а Москва уже была осаждена войсками приверженцев «законной династии», требовавших низложить «самозваного царя Василия». Их предводителем был Иван Болотников - то ли беглый холоп, то ли мелкопоместный тульский дворянин, пришедший в Россию то ли из Венгрии, где он воевал с турками, возглавляя десятитысячный казацкий корпус, то ли из Италии, куда попал, будучи галерным рабом на турецком корабле, взятом итальянцами в плен..."1.

Не успело правительство принять меры против этого мя-

408

тежника, как на южных рубежах появился Лжедмитрий II, пришедший в Россию во главе отряда польских авантюристов. К нему тут же примкнули остатки войск Болотникова, казаки и часть южно-русского дворянства. Через год новый самозванец уже стоял под стенами Москвы.

Борьба правительственных войск под предводительством молодого отважного полководца Скопина-Шуйского против второго самозванца, несмотря на свою успешность, спровоцировала новый виток Смуты. В поисках союзников московское руководство обратилось за помощью к Швеции, и отряд скандинавских наемников принял участие в боях с Лжедмитрием II. Но за его спиной стояла польская шляхта, а сама Речь Посполитая находилась в то время в состоянии войны со Швецией. Это и было использовано королем Сигизмундом III как повод для открытой интервенции против России.

Участие иноземцев в Смуте придало ей особую остроту. В сентябре 1609 года двенадцатитысячное польское войско при поддержке десятитысячного казацкого корпуса вторглось в Россию*.

Интервенты осадили Смоленск, героическая оборона которого сковала их главные силы на целых два года. Внезапная смерть Скопина-Шуйского и предательство шведского отряда наемников в решающий момент кампании 1610 года не позволила русским отрядам освободить город. Провинция практически вышла из-под контроля центрального правительства в Москве. Да и в самой столице было неспокойно.

Дело кончилось тем, что 17 июля Москва разразилась очередным мятежом, в ходе которого Василий Шуйский был свергнут с престола, пострижен в монахи и выдан полякам, которые заточили его в темницу, где Шуйский и скончался два года спустя. Договориться между собой о новом государе бояре уже не смогли, овладеть ситуацией в городе оказались неспособны. Опасаясь нового мятежа, «семибоярщина» пошла на заключение договора с командующим польскими войсками гетманом Жолкевским о признании русским царем польского королевича Владислава IV.

---

*Если иноверцы преследовали при этом свои вековые цели: ослабление России и уничтожение Православия, - то казацкая вольница шла в поход просто пограбить и погулять. Единоверные православной Москве и единокровные ее народу казахи не имели никаких собственных целей. Война была их ремеслом, их образом жизни, независимо от того - воевали ли они с турками, крымцамм, поляками или отрядами Шуйского. Формальным основанием их участия в походе было, конечно, стремление «восстановить законную династию». Когда же стало ясно, что у поляков иные цели, охладели и их отношения с казацкой старшиной. Дикий, вольный нрав казаков, их приверженность Православию и высокие боевые качества надолго запомнились в Москве, став впоследствии основанием для создания казацкой оборонительной «прослойки» на неспокойных окраинах Русской державы.

409

Но единожды вступив но скользкий путь предательства остановиться невозможно, и 21 сентября 1610 года, опасаясь народного возмездия за сговор с иноземцами и не умея его предотвратить, бояре решились на открытую измену. Тайно ночью, «семибоярщина» впустила в город оккупационный корпус интервентов, состоявший из 3,5 - тысячи ого отряда польско-литовских солдат и 800 немецких ландскнехтов. В условиях полного хаоса, административного и военного развала этого оказалось достаточным для того, чтобы с октября реальная власть в русской столице сосредоточилась в руках польского коменданта Гонсевского.

Практически одновременно с этими событиями в июле 1610 года началась и война Швеции против России. Непримиримые соперники, поляки и шведы проявили трогательное единодушие в деле разграбления русских земель, норовя отхватить у России кусок пожирнее да побольше, пока страна истекала кровью в хаосе смутного безвременья.

Открытая шведская интервенция началась пограничными столкновениями с населением Корельского уезда. Спустя месяц командующий шведским войском Делагарди предпринял неудачную осаду Ивангорода. а в сентябре осадил Корелу. Дело это, однако, оказалось гораздо более сложным, чем можно было сперва предположить. Героическая оборона крепости продолжалась почти год, а широкое партизанское движение создало при этом серьезную угрозу безопасности оккупантов.

Летом 1611 года шведские войска начали наступление на Новгород, на который его западные соседи зарились уже не одно столетие. И здесь, так же, как и в Москве, роковую роль сыграла измена боярской верхушки, утерявшей сознание своего национального и религиозного долга, страшившейся лишь за политические и сословные привилегии. 16 июля бояре впустили интервентов в Новгород. Показательно, как схоже развивались события в русской столице и в северных областях государства. Начав политическую торговлю с иноземцами, остановиться на полпути было уже никак нельзя, поэтому договор, заключенный между шведами и новгородскими боярами о признании русским царем одного из сыновей шведского короля Карла IX, стал закономерным результатом предательства русских национальных интересов.

К весне 1612 года под властью шведов уже находились Копорье, Ям, Ивангород, Орешек, Гдов, Порхов, Старая Русса, Ладога, Тихвин. Казалось, раздираемая усобицей Русь, лишенная столицы, регулярного войска, системы государственной власти, последних выходов к европейским торговым путям - доживает последние дни...

410

ПОКАЯНИЕ

МЕЖДУ тем, по мере разрастания Смуты, появились и первые признаки духовного прозрения, осознания ее причин, раскаяния в совершившемся клятвопреступлении. В первом Лжедмитрий распознали вероотступника и еретика, «окаянного законопреступника и сатанина угодника», задумавшего разрушить промыслительное устроение земли Русской, оторвать Русь от Бога, Которому она веками стремилась служить без обмана и лести. Нечестивец покусился на самое святое - «отпаде от православной веры, яко и самому образу Божию поругатися, и церкви Божия олтари хотел разорити, и монастыри и обителища иноческие раскопати»6.

Предательство духовное закономерно завершилось и изменой государственной: «умысли окаянный сотворити и наполнити Московское государство поганых иноверцев Литвы, и жидов, и поляков, и иных скверных, яко и русских людей в них мало зрети»7. Чаша терпения народного переполнилась, и судьба самозванца была решена.

После его смерти был сведен с кафедры и заключен в Чудовом монастыре лжепатриарх Игнатий, возведенный Лжедмитрием I на кафедру без соборного избрания, с тем, чтобы способствовать и потворствовать католическим симпатиям нового владыки России. Законным предстоятелем Русской Церкви стал патриарх Гермоген, бывший до того митрополитом Казанским, известный твердостью в вере и духовным разумением.

31 июня 1606 года при его непосредственном участии было совершено прославление нетленных мощей убиенного царевича Димитрия, «дабы утешить верующих и сомкнуть уста неверным». Царствование прежней династии пресеклось насильственно, и акт прославления державного отрока стал одновременно актом всенародного покаяния в этом злодействе. Новый государь, Василий Шуйский, нес раку с мощами лично, на плечах - из-за города и до собора Архангельского - «как бы желая усердием и смирением очистить себя», по словам летописца, от прежних прегрешений*.

Вслед за тем, желая снять несправедливую опалу с памяти последнего русского венценосца, он велел пышно и великолепно перенести тело царя Бориса, убиенного царевича Феодора и его матери Марии в Сергиеву лавру. «Но еще не довольно смирился перед Богом царь Василий, - написал позже церковный историк, - чтобы погасить гнев Божий на Россию за

---

*Некогда Шуйский, будучи послан в Углич для расследования дела о смерти отрока, поддержал версию о «случайном самоубийстве» царевича,

411

нечистоты сердечные, за клятвопреступления и цареубийство Повсюду начались волнения: сначала только потому, что Василии избран одною Москвою; далее стали говорить, что.. Дмитрии спасся из Москвы во время восстания народного; появились и новые самозванцы»8.

Всем стало ясно, что для укрощения Смуты необходимы меры не только административные, государственные, но прежде всего - религиозно-нравственные, духовные. Тогда царь и собор положили принести всенародное покаяние. В связи с этим, «для великого государева и земского дела» патриарх Гермоген пригласил в столицу своего славного предшественника

- святителя Иова. «Молим со усердием святительство твое,

- писал он архиерею-исповеднику, - и колена преклоняем: сподоби нас видети боголепное лице твое и слышати пресладкий глас твой... да сподобит премилостивый Бог за молитвы святые твои Российское государство жити в мире и в покое и в тишине»9.

Казалось, к людям вернулось понимание того, как должны решаться вопросы и укрощаться нестроения в Православном Царстве Русском. Казалось, что понимание это готово претвориться в деяния, которые положат конец усобице на Руси. Казалось, что народ прозрел и желает лишь одного - искупить свой грех.

«Иов приехал и (20 февраля 1607 г.) явился в соборном храме Успения, извне окруженном и внутри наполненном несметным количеством людей. Он стоял у патриаршего места в виде простого инока, но возвышаемый в глазах зрителей памятью его знаменитости и страданий за истину, смирением и святостию, отшельник, вызванный почти из гроба примирить Россию с небом. В глубокой тишине общего безмолвия и внимания поднесли Иову бумагу и велели патриаршему архидиакону читать ее на амвоне. В сей бумаге народ (и только один народ, а не царь) молил Иова отпустить ему, именем Божиим, все его грехи перед законом, строптивость, ослепление, вероломство; клялся впредь не нарушать присяги, быть верным государю; требовал прощения живым и мертвым, дабы успокоить души клятвопреступников и в другом мире; винил себя во всех бедствиях, ниспосланных Богом на Россию, но не винился в цареубийствах, приписывая убиение Феодора и Марии одному самозванцу; наконец молил Иова благословить царя, бояр, христолюбивое воинство и всех христиан, да торжествует царь над мятежниками и да насладится Россия счастием тишины.

Иов ответствовал грамотой, заблаговременно, но действительно им сочиненною, писанною известным его слогом, умилительно и красноречиво. Тот же архидиакон читал ее народу.

412

Изобразив в ней величие России, созданное умом и счастием ее монархов, Иов соболезновал о гибельных следствиях Димитриева заклания.., напомнил единодушное избрание Годунова в цари и народное к нему усердие, дивился ослеплению народа, прельщенного бродягою, говорил: *Я давал вам страшную на себя клятву в удостоверение, что он самозванец; вы не хотели мне верить, и сделалось то, чему нет примера ни в священной, ни в светской истории». Описав все измены, бедствия отечества и Церкви, свое изгнание, гнусное цареубийство, если не совершенное, то по крайней мере допущенное народом, воздав хвалу Василию, «царю святому и праведному», за великодушное избавление России от стыда и гибели, Иов продолжал: «Вы знаете, убит ли самозванец; знаете, что не осталось на земле и мерзкого тела его, а злодеи дерзают уверять вас, что он жив и есть истинный Димитрий ! Велики грехи наши пред Богом, «в сии лета последняя», когда вымыслы нелепые, когда сволочь гнусная, тати, разбойники, беглые холопы могут столь ужасно возмущать отечество!» Наконец, исчислив все клятвопреступления, не исключая и данной Лжедмитрию присяги, Иов именем небесного милосердия, своим и всего духовенства объявил народу разрешение и прощение, в надежде, что он не изменит снова царю законному, и добродетель верности, плодом чистого раскаяния, умилостивит Всевышнего, да победят врагов и возвратят государству мир с тишиною.

Действие было неописанное. Народу казалось, что тяжкие узы клятвы спали с него и что Сам Всевышний устами праведника изрек помилование России, Плакали, радовались, и тем сильнее тронуты были вестию, что Иов, едва успев доехать из Москвы в Старицу, преставился. Мысль, что он, уже стоя на пороге вечности, беседовал с Москвою, умиляла сердца. Видели в нем мужа святого, который в последние минуты жизни и в последних молениях души своей ревностно занимался судьбою горестного отечества, умер, благословляя его и возвестив ему умилостивление неба»10.

Сперва показалось, что начали сбываться благие надежды, что чаша гнева Господня источает свои последние скорбные капли. Молодой, отважный полководец Михаил Скопин-Шуйский - доверенное лицо царя Василия и любимец народа -рядом блестящих побед укрепил Московское государство, утопающее в пучине крамол. Но упованиям этим осуществиться было не дано. В расцвете сил, на 23-м году жизни, юный военачальник внезапно скончался, и Смута разбушевалась с новой силой.

17 июля 1610 года в Москве мятежники свели с престола Царя Василия. Напрасно патриарх Гермоген с жаром и твер-

413

достью защищал законного государя, напрасно изъяснял народу, что нет спасения там, где нет благословения свыше, что измена царю есть богоборчество, что новое клятвопреступление не избавит, но лишь глубже погрузит Россию в пучину безначалия. Забылось в народе недавнее соборное раскаяние, в боярах проснулись всегдашние властные междоусобные счеты - и Москва оказалась во власти произвола и зависти, властолюбия и тщеславия, лицемерия и вражды.

Еще почти три года страданий и мук понадобилось Руси чтобы вновь вернуться к мысли о том, что лишь покаяние в совершенных беззакониях и всеобщее, соборное избрание нового монарха, благословленное Церковью и принятое всем народом могут спасти положение. Дважды за это время ходили русские полки освобождать столицу. Первое (рязанское) ополчение

под предводительством Прокопия Ляпунова оказалось безуспешным, но на второй раз войско князя Пожарского добилось своего - Москву очистили от поляков. 27 октября 1612 года капитулировал последний польский гарнизон в Кремле.

В числе других знатных пленников тогда был освобожден и отрок Михаил Романов-Юрьев, будущий Самодержец Всероссийский, основатель и первенец ноной династии Русских Православных Государей. Опасаясь поляков (да и своих мятежников), он с матерью, инокиней Марфой, тут же покинул Москву, уехав в свою костромскую вотчину.

В столице же тем временем «бояре и воеводы писали во все городы всяким людем, чтобы изо всех городов всего Российского царствия были к Москве митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены, и из дворян, детей боярских, гостей, торговых, посадских и уездных людей, выбрав лучших, крепких и разумных - по скольку человек пригоже - для Земского Совета и для Государского обиранья прислали к Москве ж»11. Собирался Великий Собор, Совет Всея Земли, который должен был решить, как жить России дальше.

На этот раз духовный разум и здравый смысл взяли верх. Несмотря на первоначальные волнения и несогласия, порешили «Литовского и Шведского короля и их детей и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не Православной

414

веры на Московское государство не избирать», а «быти иа всех великих преславных Российских государствах Государем всей Руси Самодержцем Михаилу Феодоровичу Романову-Юрьеву... служить и прямить ему во всем, против его всяких недругов и изменников стояти крепко и неподвижно, и биться до смерти». 21 февраля 1613 года Михаил Феодорович был торжественно провозглашен Государем и Великим Князем Всея Руси Самодержцем. Благодарственное молебствие о здравии Богом избранного Государя, совершившееся во всех церквах с колокольным звоном, и всенародная присяга заключили это достопамятное событие.

Дело было за малым. Сам новоизбранный царь ничего не ведал о своем державном достоинстве, хоронясь в костромской глубинке. Потому для испрошения его согласия было отправлено особое посольство из духовных и светских чинов, с инструкциями и грамотами. Можно долго рассказывать о том, как отказывался от высокого избрания юный государь, как упорно не давала сыну своего материнского благословения старица Марфа. Казалось, уговоры безсмысленны.

Тогда послы и народ прибегли к последнему средству, испытанному уже однажды при избрании на царство Бориса Годунова. Они решили поколебать благочестивые сердца Михаила и Марфы напоминанием о великой ответственности за все могущие последовать для Отечества бедствия. «То ли угодно вам, - вопросили они, - чтобы наши недруги торжествовали, попирали нашу православную веру, чтобы православные христиане были в расхищении и пленении? Все это: и поругание веры, и осквернение церквей, и гибель безчисленного безгосударного народа, и междоусобные брани, и неповинную кровь взыщет Бог на вас в день Страшного и праведного Своего суда...»11. Такое увещевание возымело силу, и согласие на царство было, наконец, получено. 1 июля 1613 года в Москве состоялось и таинство Венчания: Россия вновь обрела законного и богоданного Государя.

Особенно ярко понимание религиозного смысла произошедшего проявляется в заключительных словах соборной клятвы, данной народом на Совете Всея Земли. Преступление против государства и государя Признается в ней равно преступлением церковным, религиозным, направленным против

415

промыслительного устроения земли Русской и достойного самых тяжких духовных кар. «Если же кто не похощет послушати сего соборного уложения, - говорит клятва, - которое Бог благословил, и станет иное говорить, таковой, будь он священного чину, от бояр ли, воинов или простых людей - по священным правилам святых апостолов и седьми Вселенских соборов... да будет извержен из чину своего и от Церкви Божией отлучен, и лишен приобщения Святых Христовых Тайн, как раскольник Церкви Божией и всего православного христианства мятежник... и да не будет на нем благословения отныне и до века, ибо, нарушив соборное уложение, сам попал под проклятие» .

Не под этими ли клятвами ходим мы и до сей поры, люди русские? Ужели водовороты страшной смуты XX века не заставят нас оглянуться на века минувшие, дабы усвоить их уроки? Дай нам Бог силы и разума, веру и жажду истины и праведности, которые не раз помогали уже предкам нашим выходить из самых затруднительных положений!..

ДОМ, РАЗДЕЛИВШИЙСЯ САМ В СЕБЕ, НЕ УСТОИТ

РАСКОЛ КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОГО СОЗНАНИЯ

Михаил Феодорович, Романов 1613- 1645

Алексий Михайлович, Тишайший 1645-1676

Феодор Алексиевич 1676-1682

Иоанн V Алексиевич 1682- 1696

Петр I Алексиевич 1682- 1689

София Алексиевна 1682-1689

РАСКОЛОМ принято называть произошедшее во второй половине XVII века отделение от господствующей Православной Церкви части верующих, получивших название старообрядцев, или раскольников. Значение Раскола в русской истории определяется тем, что он являет собой видимую отправную точку духовных нестроений и смут, завершившихся в начале XX века разгромом русской православной государственности.

О Расколе писали многие. Историки - каждый по-своему толковали его причины и разъясняли следствия (большем частью весьма неудовлетворительно и поверхностно). Рационализированные научные методики и широкая эрудиция ученых

417

мужей оказались безпомощны там, где для решения вопросов требовалось понимание духовных, таинственных глубин народного сознания и благодатного церковного устроения.

Непосредственным поводом для Раскола послужила так называемая «книжная справа» - процесс исправления и редактирования богослужебных текстов. Не один историк останавливался в недоумении перед трудным вопросом: как столь ничтожная причина могла породить столь великие следствия влияние которых мы до сих пор испытываем на себе? Между тем ответ достаточно прост - беда в том, что его не там искали. Книжная справа была лишь поводом, причины же, настоящие, серьезные, лежали гораздо глубже, коренясь в основах русского религиозного самосознания.

Религиозная жизнь Руси никогда не застаивалась. Обилие живого церковного опыта позволяло благополучно решать самые сложные вопросы в духовной области. Наиболее важными из них общество безоговорочно признавало соблюдение исторической преемственности народной жизни и духовной индивидуальности России, с одной стороны, а с. другой - хранение чистоты вероучения независимо ни от каких особенностей времени и местных обычаев.

Незаменимую роль в этом деле играла богослужебная и вероучительная литература. Церковные книги из века в век являлись той незыблемой материальной скрепой, которая позволяла обезпечить непрерывность духонной традиции. Поэтому неудивительно, что по мере оформления единого централизованного Русского государства вопрос о состоянии книгоиздания и пользования духовной литературой превращался в важнейший вопрос церковной и государственной политики.

Еще в 1551 году Иоанн IV созвал собор, имевший целью упорядочить внутреннюю жизнь страны. Царь самолично составил перечень вопросов, на которые предстояло ответить собранию русских пастырей, дабы авторитетом своих решений исправить изъяны народной жизни, препятствовавшие душе-спасению и богоугодному устроению Русского царства.

Рассуждения собора были впоследствии разделены на сто глав, откуда и сам он получил название Стоглавого. Предметом его внимания, среди многих других, стал и вопрос о церковных книгах. Их порча через переписывание неподготовленными писцами, допускавшими ошибки и искажения, была очевидна для всех. Собор горько жаловался на неисправность богослужебных книг и вменил в обязанность протопопам и благочинным исправлять их по хорошим спискам, а книг непересмотренных не пускать в употребление. Тогда же возникло убеждение, что надо завести вместо писцов типографию и печатать книги.

418

После Стоглава вплоть до половины XVII века дело исправления книг существенных изменений не претерпело. Книги правились с добрых переводов по славянским древним спискам и неизбежно несли в себе все ошибки и неисправности последних, которые в печати становились еще распространеннее и тверже. Единственное, чего удалось достигнуть, было предупреждение новых ошибок - патриарх Гермоген установил для этого при типографии даже особое звание книжных справщиков. В Смутное время печатный дом

сгорел, и издание книг на время прекратилось, но, как только обстоятельства позволили опять, за издание взялись с завидным рвением. При патриархе Филарете (1619-1633), Иоасафе I (16341641) и Иосифе (1642-1652) труды, предпринятые по этой части, доказали необходимость сверки не по славянским спискам, а по греческим оригиналам, с которых когда-то и делались первоначальные переводы.

В ноябре 1616 года царским указом поручено было архимандриту Сергиевской лавры Дионисию, священнику села Климентьевского Ивану Наседке и канонархисту лавры старцу Арсению Глухому заняться исправлением Требника. Справщики собрали необходимую для работы литературу (кроме древних славянских рукописей было у них и четыре греческих Требника) и принялись за дело с живым усердием и должной осмотрительностью. Арсений хорошо знал не только славянскую грамматику, но и греческий язык, что давало возможность сличения текстов и обнаружения многочисленных ошибок, сделанных позднейшими переписчиками.

Книгу исправили - себе на беду. В Москве огласили их еретиками, и на соборе 1618 года постановили: «Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то архимандрита Дионисия да попа Ивана от церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют». Пока происходили соборные совещания, Дионисия держали под стражей, а в праздничные дни в кандалах водили по Москве в назидание народу, кричавшему: «Вот еретик!* - и бросавшему в страдальца чем ни попадя.

Восемь лет томился в заточении архимандрит, пока патриарх Филарет не получил в 1626 году письменный отзыв восточных

419

первосвятителея в защиту исправлений, произведенных Дионисием. Как первый, дальний еще раскат грома предвещает грядущую бурю, так этот случай с исправлением Требника стал первым провозвестником Раскола. В нем с особой отчетливостью отразились причины надвигающейся драмы, и потому он достоин отдельного обстоятельного рассмотрения.

Дионисия обвинили в том, что он «имя Святой Троицы велел в книгах марать и Духа Святаго не исповедует, яко огнь есть». На деле это означало, что исправители полагали сделать перемены в славословиях Святой Троицы, содержащихся в окончании некоторых молитв, и в чине водосвятного молебна исключили (в призывании ко Господу «освятить воду сию Духом Святым и огнем») слова «и огнем», как внесенные произвольно переписчиками.

Бурная и резкая отповедь, полученная справщиками, осуждение и заточение Дионисия кажутся большинству современных исследователей совершенно несоответствующими малости его «проступка»*. Неграмотность и сведение личных счетов не может удовлетворительно объяснить произошедшее. Исправление в большинстве случаев сводилось просто к восстановлению смысла, да и против справщиков выступали не только малоученые уставщики лавры, но и московское духовенство. Ученый старец Антоний Подольский написал даже против Дионисия обширное рассуждение «Об огне просветительном»...

Причина непонимания здесь - как и во многих иных случаях, одна: оскудение личного духовного опыта, присущего настоящей, неискаженной церковной жизни. Его значение невозможно переоценить. Мало того, что он дает человеку безценный внутренний стержень, живую уверенность в смысле и цели существования - в масштабах исторических он служит единственным связующим звеном в безконечной череде сменяющих друг друга поколений, единственным мерилом преемственности и последовательности народной жизни, единственной гарантией понимания нами собственного прошлого. Ведь содержание этого духовного опыта не меняется, как не меняется Сам Бог - его неисчерпаемый источник.

Что касается осуждения Дионисия, то оно прямо связано с той ролью, какую играло понятие благодатного огня в православной мистике. Дело в том, что описать достоверно и точно благодатные духовные переживания человека невозможно. Можно лишь образно засвидетельствовать о них. В этих

---

*Даже церковные авторитеты, известные своей широкой эрудицией, - такие, как отец Георгий Флоровский (в его «Путях русского богословия»), недоуменно говорят о «неясности дела», о том, что «мы с трудом можем сообразить, почему справщиков судили и осудили с таким надрывом и возбуждением».

420

свидетельствах, рассеянных во множестве на страницах священного Писания и творений святых отцов, чуть ли не чаще всего говорится об огне. «Огонь пришел Я низвестъ на землю: и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12, 49) -свидетельствует Сам Господь о пламени благочестивой ревности, любви и милосердия, которым пламенело Его сердце.

«Духа не угашайте» (1 Сол. .5, 19), ~ призывает христиан первоверховный апостол Павел. «Я всеми силами молюсь о вас Богу, чтобы Он вверг в ваши сердца огнь, да возможете право править вашими намерениями и чувствами и отличать добро от зла», - говорил своим духовным чадам Антоний Великий, древний основатель скитского монашеского жития. Учитывая высочайший уровень личного благочестия на Руси в начале XVII века, полноту и глубину благодатного опыта не только среди иночества, но и у большинства мирян, с этой точки зрения вряд ли покажется странной болезненная реакция общества на правку Дионисия.

В ней усмотрели противоречие с самой духовной жизнью Церкви, заподозрили опасность пренебрежительного, безтрепетного отношения к благодати Божией, «огнем попаляющей» терние грехов человеческих. Опасность эта в общественном сознании, еще не успокоившемся после мятежей Смутного времени, прочно связывалась с ужасами государственного распада и державной немощи. По сути дела Дионисий был нрав - слова «и огнем* действительно являлись позднейшей вставкой, подлежащей исправлению, но и противники его вовсе не были невеждами и мракобесами.

Дело исправления оказалось вообще трудным и сложным. Речь шла о безупречном издании чинов и текстов, переживших вековую историю, известных во множестве разновременных списков - так что московские справщики сразу были вовлечены во все противоречия рукописного предания. Они много и часто ошибались, сбивались и запутывались в трудностях, которые могли бы поставить в тупик и сегодняшних ученых*,

Впрочем, для успешности работ было сделано все, что можно. Непрестанное внимание уделялось предприятию на самом высоком уровне. «Лета 7157 (1649), мая в девятый день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу, и по благословлению господина святителя (патриарха, - прим. авт.) Иосифа... велено было ехати в Иерусалим»1, Следствием указа стало отправление на Восток за

---

*Понятие «исправного издания» далеко не однозначно, и самый вопрос о соотношении славянского и греческого текстов тоже не прост и не может быть сведен к проблеме «оригинвла» и «перевода». Тем бопее сложной становилась работа из-за ее принудительной спешности, ибо Книги правились для практической нужды, ради немедленного употребления,

421

древними достоверными списками книг келаря Арсения Суханова, исколесившего в поисках таковых не одну сотню верст и вывезшего в Россию около семисот рукописей, 498 из которых были собраны им в Афонских монастырях, а остальные обретены в «иных старожитных местах»2.

25 июля 1652 года патриаршество всея Руси принял новгородский митрополит Никон. Связанный с государем Алексеем Михайловичем узами тесной личной дружбы, одаренный недюжинными способностями ума и волевым решительным характером, он с присущей ему энергией взялся за дела церковного устроения, среди которых важнейшим продолжало числиться дело исправления книг. В тот день вряд ли кому могло прийти в голову, что служение Никона будет прервано драматическими событиями: Расколом, борьбой за самостоятельность

церковной власти, разрывом с царем, соборным судом и ссылкой в дальний монастырь - в качестве простого поднадзорного монаха.

Через два года по вступлении на престол первосвятителя России патриарх созвал русских архиереев на собор, где была окончательно признана необходимость исправления книг и обрядов. Когда первая часть работы была проделана, то для рассмотрения ее Никон созвал в 1656 году новый собор, на котором вместе с русскими святителями присутствовали два патриарха: Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил. Собор одобрил новоисправленные книги и повелел по всем церквам вводить их, а старые отбирать и сжигать*

---

*Следует сказать, что жгли книги не почему-либо иному, как из глубокого уважения к ним.

422

Казалось бы, все происходит в полнейшем соответствии с многовековой церковной практикой, ее традициями и не может вызвать никаких нареканий. Тем не менее, именно с этого времени появляются в среде духовенства и народа хулители «новшеств», якобы заводимых в Церкви и в государстве Русском всем на погибель.

Царю подавали челобитные, умоляя защитить Церковь. Про греков, считавшихся источниками «новшеств», говорили, что они под турецким игом изменили Православию и предались латинству. Никона ругали изменником и антихристом, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах. Несмотря на то, что подавляющее большинство населения признало дело «книжной справы» с пониманием и покорностью, общество оказалось на грани новой Смуты.

Патриарх принял свои меры. Павел, епископ Коломенский, отказавшийся безоговорочно подписать соборное определение, одобрявшее исправления, был лишен сана и сослан в Палеостровский монастырь, другие вожди Раскола (протопопы Аввакум и Иоанн Неронов, князь Львов) также разосланы по дальним обителям. Угроза новой Смуты отпала, но молва о наступлении последних времен, о близком конце света, о патриаршей «измене» продолжала будоражить народ.

С 1657 года, в результате боярских интриг, отношения царя с патриархом стали охладевать. Результатом разрыва стало оставление Никоном Москвы в 1658 году и его добровольное самозаточение в Воскресенской обители. Восемь лет пробыл патриарх в своем любимом монастыре. Восемь лет столица оставалась без «настоящего» патриарха, обязанности которого самим же Никоном были возложены на Крутицкого митрополита Питирима. Положение становилось невыносимым, и в конце концов недоброжелатели первосвятителя добились своего: в конце 1666 года под председательством двух патриархов -Антиохийского и Александрийского, в присутствии десяти митрополитов, восьми архиепископов и пяти епископов, сонма духовенства черного и белого состоялся соборный суд над Никоном. Он постановил: лишить старца патриаршего сана и в звании простого монаха отослать на покаяние в Ферапонтов-Белозерский монастырь.

Казалось бы, с опалой главного сторонника исправления книг и обрядов, дело «ревнителей старины» должно пойти вгору, но в жизни все произошло иначе. Тот же собор, что

----

Содержащую священные тексты книгу - пусть она даже содержит ошибки, делающие ее неприемлемой, - нельзя просто выбросить или порвать. Ее должно сжечь, ибо огонь есть символ очищения. Так же, кстати, уничтожаются иконы, вышедшие из употребления по старости или испортившиеся.

423

осудил Никона, вызвал на свои заседания главных распространителей Раскола, подверг их «мудрствования» испытанию и проклял как чуждые духовного разума и здравого смысла Некоторые раскольники подчинились материнским увещеваниям Церкви и принесли покаяние в своих заблуждениях. Другие - остались непримиримыми.

Таким образом религиозный Раскол в русском обществе стал фактом. Определение собора, в 1667 году положившего клятву на тех, кто из-за приверженности неисправленным книгам и мнимо-старым обычаям является противником Церкви, решительно отделило последователей этих заблуждений от церковной паствы...

Раскол долго еще тревожил государственную жизнь Руси. Восемь лет (1668-1676) тянулась осада Соловецкого монастыря, ставшего оплотом старообрядчества. По взятии обители виновники бунта были наказаны, изъявившие покорность Церкви и царю - прощены и оставлены в прежнем положении. Через шесть лет после того возник раскольнический бунт в самой Москве, где сторону старообрядцев приняли, было, стрельцы под начальством князя Хованского. Прения о вере, по требованию восставших, проводились прямо в Кремле в присутствии правительницы Софии Алексиивны и патриарха.

Стрельцы, однако, стояли на стороне раскольников всего один день. Уже на следующее утро они принесли царевне повинную и выдали зачинщиков. Казнены были предводитель старообрядцев поп-расстрига Никита Пустосвят и князь Хованский, замышлявшие поднять новый мятеж.

На этом прямые политические следствия Раскола заканчиваются, хотя раскольничьи смуты долго еще вспыхивают то тут, то там - по всем необъятным просторам русской земли. Раскол перестает быть фактором политической жизни страны, но как душевная незаживающая рана - накладывает свой отпечаток на все дальнейшее течение русской жизни.

Как явление русского самосознания, Раскол может быть осмыслен и понят лишь в рамках православного мировоззрения, церковного взгляда на историю России.

Уровень благочестия русской жизни XVII века был чрезвычайно высок даже в ее бытовой повседневности. «Мы выходили из церкви, едва волоча ноги от усталости и безпрерывного стояния, - свидетельствует православный монах Павел Алеппский, посетивший в это время Москву в свите Антиохийского патриарха Макария. - Душа у нас расставалась с телом оттого, сколь длительны у них и обедни и другие службы... Что за крепость в их телах и какие у них железные ноги! Они не устают и не утомляются... Какое терпение и какая

424

выносливость! Несомненно, что все эти люди святые: они превзошли подвижников в пустынях», - удивлялся Повел россиянам3.

Слова его, конечно, не следует воспринимать буквально. Да и длительное стояние в церкви само по себе еще ни о чем не говорит. Однако всякий, имеющий внутренний молитвенный опыт, знает по себе, сколь невыносимо тягостно пребывание в храме «по обязанности» и как незаметно летит время, когда Господь посещает наше сердце духом ревностной, пламенной молитвы, совокупляющей воедино все силы человеческого естества «миром Божиим, превосходящим всякое разумение» (Флп. 4, 7).

Помня об этом, мы по-новому оценим и ту приверженность обряду, то благоговение перед богослужебной формой, которые, несомненно, сыграли в Расколе свою роль. Говоря «умрем за единый аз» (то есть за одну букву), ревнители обрядов свидетельствовали о высочайшем уровне народного благочестия, самим опытом связанного со священной обрядовой формой.

Только полное религиозное невежество позволяет толковать эту приверженность богослужебной форме как «отсталость», «неграмотность» и «неразвитость» русских людей XVII века. Да, часть из них ударилась в крайность, что и стало поводом для Раскола. Но в основе своей это глубокое религиозное чувство было здоровым и сильным - доказательством служит тот факт, что, отвергнув крайности Раскола, Православная Россия доселе сохранила благоговейное почтение к древним церковным традициям.

В каком-то смысле именно «избыток благочестия» и «ревность не по разуму» можно назвать среди настоящих причин Раскола, открывающих нам его истинный религиозный смысл. Общество раскололось в зависимости от тех ответов, которые давались на волновавшие всех, всем понятные в своей судьбоносной важности вопросы:

- Соответствует ли Россия ее высокому служению избранницы Божией?

- Достойно ли несет народ русский «иго и бремя» своего религиозно-нравственного послушания, своего христианского долга?

- Что надо делать, как устроить дальнейшую жизнь общества, дабы обезопасить освященное Церковными Таинствами устроение жизни от разлагающего, богоборческого влияния суетного мира, западных лжеучений и доморощенных соглашателей?

В напряженных раздумьях на эти темы проходил весь XVII век. Из пламени Смуты, ставшей не только династическим

425

кризисом, политической и социальной катастрофой, но и сильнейшим душевным потрясением, русский народ вышел «встревоженным, впечатлительным и очень взволнованным» Временной промежуток между Смутой и началом Петровских реформ стал эпохой потерянного равновесия, неожиданностей и громогласных споров, небывалых и неслыханных событий Этот драматический век резких характеров и ярких личностей наиболее проницательные историки не зря называли «богатырским» (С. М. Соловьев). Неверно говорить о «замкнутости», «застое» русской жизни в семнадцатом столетии. Напротив, то было время столкновений и встреч как с Западом так и с Востоком - встреч не военных или политических которые Руси издавна были не в новинку, но религиозных «идеологических» и мировоззренческих.

«Историческая ткань русской жизни становится в это время как-то особенно запутанной и пестрой, - пишет церковный историк. - И в этой ткани исследователь слишком часто открывает совсем неожиданные нити... Вдруг показалось: а не стал ли уже и Третий Рим царством диавольским, в свой черед... В этом сомнении исход Московского царства. «Иного отступления уж не будет, зде бо бысть последняя Русь».,. В бегах и нетях, вот исход XVII века. Был и более жуткий исход: «деревян гроб сосновый», «гарь и сруб...»4.

Многочисленные непрерывные испытания утомили народ. Перемены в области самой устойчивой, веками незыблемой -религиозной - стали для некоторых умов искушением непосильным, соблазном гибельным и страшным. Тэ, у кого не хватило терпения, смирении и духовного опыта, решили - все, история кончается. Русь гибнет, отдавшись во власть слуг антихристовых. Нет более ни царства с Помазанником Божиим во главе, ни священства, облеченного спасительной силой благодати. Что остается? - Спасаться в одиночку, бежать, бежать вон из этого обезумевшего мира - в леса, в скиты. Если же найдут - и на то есть средство: запереться в крепком срубе и запалить его изнутри, испепелив в жарком пламени смолистых бревен все мирские печали...

Настоящая причина Раскола - благоговейный страх: не уходит ли из жизни благодать? Возможно ли еще спасение, возможна ли осмысленная, просветленная жизнь? Не иссяк ли церковный источник живой воды - покоя и мира, любви и милосердия, святости и чистоты? Ведь все так изменилось, все сдвинулось со своих привычных мест. Вот и Смута, и книжная справа подозрительная... Надо что-то делать, но что? Кто скажет? Не осталось людей духовных, всех повывели! Как дальше жить? Бежать от жгучих вопросов и страшных

426

недоумений, куда угодно бежать, лишь бы избавиться от томления и тоски, грызущей сердце...

В этом мятежном неустройстве ~ новизна Раскола. Ее не знает древняя Русь, и «старообрядец» на самом деле есть очень новый душевный тип.

Воистину, глядя на метания Раскола, его подозрительность, тревогу и душевную муку (ставшую основанием для изуверства самосжигателей), понимаешь, сколь страшно и пагубно отпадение от Церкви, чреватое потерей внутреннего сердечного лада, ропотом и отчаянием.

Все претерпеть, отринуть все соблазны, пережить все душевные бури, лишь бы не отпасть от Церкви, только бы не лишиться ее благодатного покрова и всемогущего заступления - таков религиозный урок, преподанный России тяжелым опытом Раскола.

ПАТРИАРХ НИКОН

САМОСОЗНАНИЯ народа не существует в «чистом» виде - это всего лишь отвлеченное понятие, помогающее духовно осмыслить исторический путь России. И все же - оно есть и действует как реальная, ощутимая сила, особенно ясно и отчетливо являя себя в деятельности исторических личностей переломных эпох, когда вихрь событий выносит на поверхность жизни глубинные пласты народной психики, мобилизует душевные силы народа, его религиозно-нравственные резервы...

Выдвигая на историческую авансцену людей, воплотивших в себе лучшие народные качества, Русь как бы приоткрывает покров таинственности, печатлеющий ее Божественное предназначение, ее промыслительное служение. Одним из таких людей несомненно является патриарх Никон. Внимательное рассмотрение его драматического жития помогает многое понять в непредсказуемой русской судьбе.

Святейший патриарх Никон, во святом крещении Никита, родился в 1605 году в селе Вельманове Княгининского уезда Нижегородской губернии. Рано лишившись матери и вытерпев много горя от злой мачехи, смышленый мальчик сумел выучиться грамоте, а приобщившись через чтение и личное благочестие к дарам церковной благодати, возревновал об иноческом служении.

Двенадцати лет от роду он тайно ушел в Макарьевский Желтоводский монастырь и восемь лет пробыл там послушником, готовясь принять монашеский постриг. За это время отрок хорошо изучил церковные службы, в монастырской библиотеке

427

приобрел обширные познания, набрался духовного опыта удивляя братию силой своего характера и строгостью жизни' Тем не менее Никите пришлось покинуть обитель, уступая просьбам родственников, - он вернулся домой и женился Вскоре его пригласили священником в соседнее село, где с молодым умным пастырем познакомились московские купцы приезжавшие на знаменитую Макарьевскую ярмарку. Они же уговорили его перейти на священническое место в Москву, где отец Никита и прослужил около десяти лет. Когда прижитые в браке дети умерли, он убедил жену принять постриг а сам удалился в Анзерский скит Соловецкого монастыря. Постригшись там с именем Никона, он предался суровым подвигам благочестия. Со временем переселившись в Кожеезерский монастырь, в 1643 году был избран там игуменом. Будучи тремя годами позже в Москве по монастырским делам, Никон впервые встретился с царем Алексием. Величественная наружность игумена, его умные речи и широкое образование произвели на молодого, искренне прилежавшего Церкви государя неизгладимое впечатление. С того времени началось их сближение, перешедшее вскоре в тесную дружбу.

Желая иметь своего «собинного» друга возле себя, царь повелел перевести его архимандритом московского Новоспасского монастыря, где была родовая усыпальница Романовых. Алексей Михайлович часто приезжал в обитель молиться за упокой своих предков. В свою очередь, Никон должен был каждую пятницу являться к государю для доклада о нуждах бедных, обиженных и угнетенных. Совместная благотворительность сближала их еще сильнее.

В 1648 году Никону было определено стать митрополитом Новгородским. От царя он получил особые полномочия -наблюдать за всем управлением и освобождать, по своему усмотрению, узников из темниц. На втором году его архиерейства в городе вспыхнул бунт; народ по незнанию принял хлеб, вывозимый в Швецию (в счет выкупа за православных беглецов, искавших у России защиты), за признак боярской измены. Владыка безстрашно вышел к мятежникам, вразумляя бунтовавших сперва кротко, а затем со всей силой митрополичьей власти и архипастырского дерзновения. Чернь избила его до полусмерти. Очнувшись, Никон собрал последние силы, отслужил литургию в Софийском соборе и крестным ходом пошел на бунтующих. Пораженные его твердостью, они смирились, просили прощения и ходатайства Никона перед царем.

«О, крепкий воине и страдальче Царя Небесного, о, возлюбленный мой любимче и сослужебииче, святьтй владыко, писал Никону царь двумя годами позже, приглашая его в

428

Москву принять участие в выборах нового патриарха взамен почившего Иосифа. - Возвращайся, Господа ради, поскорее к нам... а без тебя отнюдь ни за что не примемся». Влияние Никона росло несмотря на боярское недовольство, и на соборе в Москве он был назван в числе «двоюнадесяти духовных мужей», которые по велению царя были представлены духовенством в качестве кандидатов «ко избранию на патриарший престол».

22 июля съехавшемуся на собор священству было предложено возвести достойнейшего из них - «мужа благоговейного и преподобного» на патриарший престол. Митрополит Казанский Корнилий известил царя об избрании Никона, но согласие последнего последовало далеко не сразу. Разумея тяготы предстоящего служения, зная о враждебном отношении к нему со стороны боярства, Никон долго отказывался. Даже приведенный против воли в Успенский собор Кремля, он не соглашался и там.

Лишь тогда, когда царь и все присутствовавшие пали на землю и со слезами просили его не отрекаться вновь, он, умиленный, согласился, но потребовал от присутствующих обязательства «содержать евангельские догматы и соблюдать правила святых апостолов и законы благочестивых царей». «Если обещаетесь слушаться меня, - просил Никон, - как вашего главного архипастыря и отца во всем, что буду возвещать вам о догматах Божиих и о правилах, в таком случае я, по вашему желанию, не стану больше отрекаться от великого архиерейства». Царь, бояре и освященный собор произнесли пред святым Евангелием и чудотворными иконами обет исполнять предложенное Никоном, после чего он занял место патриарха всея Руси.

«Тесная дружба соединяла Никона с царем. Вместе молились они, рассуждали о делах, садились за трапезу. Патриарх был восприемником детей царских. Ни одно государственное дело не решалось без участия Никона. Великий ум последнего отпечатлен на счастливых годах царствования Алексея», -пишет церковный исследователь, осмысливая роль патриарха в русской жизни той поры с высоты XX столетия 5.

Державные заслуги первосвятителя велики и несомненны. Он сыграл чуть ли не решающую роль в деле присоединения Малороссии, благословил царя на войну с Польшей ради воссоединения русских земель. Отправляясь в 1654 году в поход, Алексей оставил Никона правителем государства, несмотря на очевидное недовольство родовитых бояр. По возвращении с войны, встреченный патриархом в Вязьме, царь от радости при свидании наградил Никона титулом «великий государь».

429

«Отец и богомолец» царский, «великий государь, святейший Никон, патриарх Московский и всея Руси» стал ярчайшим и авторитетнейшим выразителем русского взгляда на «симфонию властей» - основополагающую идею православной государственности, утверждающую понимание власти духовной и светской как самостоятельных религиозных служений, церковных послушаний, призванных взаимными гармоничными усилиями улравить «народ Божий» во благонравии и покое необходимых для спасения души. В предисловии к Служебнику, изданному в августе 1655 года по его благословению, говорится что Господь даровал России «два великия дара» - благочестивого и христолюбивого великого государя-царя и святейшего патриарха.

«Богоизбранная сия и богомудрая двоица», как вытекает из текста, есть основа благополучия и благоденствия Руси. «Да даст же (Господь) им, государем, по пророку (то есть согласно пророческим словам священного Писания, - прим. авт.), желание сердец их... да возрадуются вси, живущие под державою их... яко да под единым их государским повелением вси, повсюду правосдавнии народи живуще, утешительными песньми славят воздвигшаго их истиннаго Бога нашего», - говорится в заключение. Именно нарушение этого взаимного сочетания властей, ставшее следствием целого ряда причин политического, религиозного и личного характера, легло в основание последовавшей драмы (а в перспективе более длительной - привело к ужасам советского богоборчества после Октябрьской революции).

Никон был суров и строг - равно к себе и царю - там, где дело касалось духовного здоровья общества, авторитета Церкви и ее способности благотворно влиять на государственные институты России. «Патриаршие стрельцы постоянно обходят город, - писал упоминавшийся уже диакон Павел Алеппский, - и как только встретят священника и монаха нетрезвого, немедленно берут его в тюрьму и подвергают всякому поношению... Замеченные в пьянстве или нерадивом исполнении пастырских обязанностей ссылаются в сибирские монастыри»-.

Трепетали перед Никоном и государевы люди. Его требовательность и непреклонность казались гордым боярам оскор-

---

*О патриарших стрельцах и вообще о материальном положении Церкви стоит сказать отдельно. Да, Никон увеличивал церковные имения вопреки Уложению 1649 года, запрещавшему делать это. Он фактически упразднил Монастырский приказ, который должен был ведать духовенство по гражданским делам. Но в то же время никогда еще в казну государства не поступало столь великих церковных сборов, как при Никоне. На случай войны сам патриарх выставлял в поле 10000 ратников; еще столько же воинов давали монастыри_6. Тем, кто обвиняет Никона в неуемном властолюбии, недурно бы подумать о том, какое применение могла найти эта армия в начавшейся распре царя и патриарха, если бы последний действительно был властолюбив.

430

бительными. «Неколи-де такого безчестья не было, чтобы ныне государь выдал нас митрополитам», - роптали недовольные сановники. «Что же должны были они чувствовать, когда Никон сделался... вторым "великим государем", начал давать свои приказы и указы.., заставлял их стоять перед собою и с покорностью выслушивать его волю, публично обличал их за то или другое, не щадя их имени и чести? Могли ли они не употребить всех своих усилий, чтобы свергнуть Никона?» - говорит Макарий, митрополит Московский, автор обширного труда по истории Церкви.

В 1658 году царю подали жалобу на Никона. Благовидным предлогом для нее стало обвинение патриарха в неприемлемых нововведениях, а настоящей целью - поколебать его положение, «вбить клин» между государем и первосвятителем*. Патриарх окружил себя недоступным величием, «возлюбил стоять высоко, ездить широко», - сетуют жалобщики. Это обвинение - в посягательстве на права и целостность царской власти ~ стало мощным орудием, с помощью которого недоброжелатели Никона последовательно и терпеливо разрушали его дружбу с царем.

На самом деле великолепие и пышность патриаршего двора не имели ничего общего с честолюбивыми устремлениями, в которых упорно обвиняли святейшего. Они ни в коем случае не простирались на его личную жизнь, по-прежнему отличавшуюся суровой аскезой. Величие Церкви и ее первостепенную роль в русской жизни - вот что должны были, по замыслу Никона, знаменовать его торжественные, величественные богослужения.

«Мы были поражены изумительной правильностью и порядком всех этих церемоний и священнодействий, - пишут свидетели-иностранцы. - Несмотря на то, что мы чувствовали сильный холод и великую усталость вследствие долгого стояния без движения, мы забывали об этом от душевного восхищения, созерцая такое торжество Православия». К подобному отзыву нечего добавить...

Подозрительность и клевета одних, уязвленное самолюбие и неуемное тщеславие других, малодушие и неразумие третьих делали свое дело. Постепенно отношения Алексея Михайловича с патриархом стали охладевать, и охлаждение это неизбежно

---

*Что касается «нововведений», то беэпристрастное исследование показывает ошибочность устоявшегося взгляда на Никона как на главного вдохновителя и проповедника неоправданных новшеств. Именно он, возревновав против икон латинского письма, велел отобрать такие иконы у всех, кто их имел. У некоторых бояр он распорядился сжечь выведенные с Запада картины и органы. Тщательна соблюдая все церковные службы, патриарх всегда имел при себе во время богослужения древнейшие требники, для сличения обрядов и молитв.

431

проявлялось в делах. Царь отменил некоторые распоряжения патриарха, стал назначать священников и игуменов без согласования с Никоном. Наконец, летом 1658 года произошел открытый разрыв.

«Царское величество на тебя гневен, - объявил святейшему князь Юрий Ромодановский, посланник царя. - Ты пренебрег царское величество, и пишешься великим государем, а у нас один великий государь - царь».

Внешности обвинений не стоит придавать слишком большое значение, зато их действительный смысл несомненен. Боярство, сумевшее в данном случае вовлечь в свои планы царя, заявляло о намерении существенно усилить влияние государства в церковной жизни, одновременно сократив воздействие Церкви на светскую власть7.

Никон хорошо понимал губительность подобных притязаний. В то же время он ясно сознавал, что открытое междоусобие, «силовое» сопротивление царской воле со стороны духовной власти может вызвать в России очередную смуту, результаты которой станут трагедией для всей Руси, подорвав многовековые корни, питающие религиозную основу русского бытия*. После длительных молитвенных размышлений он выбрал единственно возможный для себя путь: незаконным притязаниям не подчиняться, в открытое противостояние не вступать; указывая на нетерпимость положения, рассчитывая на отрезвление и покаяние со стороны светской власти, оставить кафедру Московского первосвятителя и удалиться в подмосковный Воскресенский монастырь.

Отринув советы своих ближних бояр «престать от такового дерзновения и не гневать великого государя», патриарх утром 10 июля, после совершения литургии и произнесения положенного поучения из бесед Иоанна Златоуста, объявил вслух, что он оставляет патриаршию кафедру, поставил к Владимирской иконе Божией Матери патриарший посох и в ризнице написал письмо царю.

Смущенный царь желал успокоить Никона, но их примирение никак не входило в планы боярской верхушки. Посланный Алексеем князь Трубецкой вовсе не имел расположения мирить патриарха с царем, и вместо успокоительных речей обрушил на первосвятителя град упреков. Никон обличил посланника

---

*Это лучше всего подтверждается дальнейшим течением российской истории. Общество, столь чуткое религиозно, столь трепетно и напряженно хранящее сознание своего мистического предназначения, даже на эти - относительно слабые - потрясения ответило трагедией Раскола. Можно только догадываться, какова была бы судьба страны и народа, если бы патриарх избрал путь открытого сопротивления, публичного обличения и жесткого противостояния светской власти.

432

в недостойных интригах, переоблачился и пешком отправился из Кремля на Иверское подворье. Народ простосердечно плакал и держал двери храма, пытаясь предотвратить отшествие архипастыря. С подворья патриарх уехал в Воскресенскую обитель, откуда прислал благословение управлять делами церковными митрополиту Питириму Крутицкому, оставив за собой три монастыря, особенно близких и дорогих своему сердцу. Царю написал теплое, трогательное письмо, в котором смиренно просил о христианском прощении за свой скорый отъезд.

Бывали на Руси и раньше случаи оставления престола иерархами, но такого принародного ухода (и сохранения за собой патриаршего звания без управления делами) не случалось. Никон становился как бы живым укором для тех, кто настраивал царя против первосвятителя.

В своих монастырях патриарх устроил житие образцовое и благочинное. Всех странников и богомольцев приказывал поить и кормить по три дня даром, в монахи принимал безвкладно, всем давая платье за счет обители. В праздники всегда трапезовал с братией и сам лично омывал ноги всем богомольцам и заезжим путникам8.

Впрочем, былая дружба с государем давала время от времени себя знать, пугая бояр возможностью возвращения Никона. Царь утвердил оставление за ним трех просимых монастырей с вотчинами, справлялся о его здоровье, во время набега крымского хана - заботился о безопасности. Извещая патриарха письмом о болезни боярина Морозова (свояка и бывшего воспитателя), попутно просил простить его, если была от него святейшему какая-либо «досада*. Никон ответил сердечным письмом - казалось, отношения снова налаживаются.

Но надежде этой не суждено было сбыться. Интриги и злоречие приносили свои горькие плоды - несколькими взаимными резкостями патриарх и царь оборвали тонкую пить возрождающегося единомыслия окончательно. В 1662 году в качестве последнего аргумента Никон пишет «Разорение» -обширное сочинение, насчитывающее более 900 страниц текста, в опровержение мнений своих противников и в защиту своей позиции9.

Время шло, и положение Русской Церкви, лишенной законного управления, становилось нестерпимым. Наконец, в 1666 году в Москве собрались на собор русские пастыри, прибыли и специально приглашенные по этому поводу царем патриарх Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский, имея полномочия от остальных православных патриархов для решения судьбы Никона.

Решением соборного суда было: лишить Никона патриар-

433

шества и священства, сослать его в Ферапонтов монастырь «Отселе не будеши патриарх, и священная да не действуеши, но будеши яко простой монах», - торжественно объявили судьи Никону. Однако народ любил его, несмотря на происки бояр и определения суда, так что удаляя бывшего патриарха из Москвы, опасаясь волнений, его окружили многочисленной стражей, а к москвичам обратились с пространным манифестом перечислявшим «вины» низложенного первосвятителя.

Царь не держал на Никона зла. По его воле положение узника в монастыре не было обременительным: ему позволено было иметь свою церковь, богослужения в которой совершали священноиноки патриаршего рукоположения, добровольно последовавшие за ним в заточение.

В монастыре Никона почитали все больше. Любя труды подвижнические, он расчищал лесные участки, разрабатывал поле для посевов хлебов и овса. Толпы народа стекались к нему за благословением. Алексей Михайлович присылал опальному иноку подарки, они обменивались грамотами. Радовался Никон второму браку царя, женившегося на Наталии Кирилловне Нарышкиной, и рождению царевича Петра. «От отца моего духовного, великого господина святейшего Никона иерарха и блаженного пастыря - аще же и не есть ныне на престоле, Богу так изволившу - прощения прошу и разрешения», - написал царь в своем завещании,

Узнав о смерти монарха, Никон прослезился и сказал: «Воля Господня да будет... Подражая учителю своему Христу, повелевшему оставлять грехи ближним, я говорю: Бог да простит покойного...»

С воцарением Феодора Алексеевича положение Никона ухудшилось. Из Москвы был удален его доброжелатель боярин Артамон Матвеев, потеряли значение благоволившие к нему Нарышкины. Первенствующее значение при дворе получили Милославские и Хитрово, враги ссыльного архипастыря. Его перевели в Кириллов монастырь, где Никону предстоял «последний период испытаний, из которого вышел он как злато, искушенное в горниле» (М. В. Толстой). Страдая от угара в дымных кельях, теряя остатки здоровья, старец едва не скончался от «невыразимого томления», помышляя лишь о вечности, оставив мирские попечения и житейскую суету.

Мудрая тетка царя, царевна Татьяна Михайловна, всегда относившаяся к Никону с большой любовью, убедила нового государя поставить перед собором вопрос о дозволении старцу вернуться в Воскресенскую обитель, братия которой подала челобитную с мольбой о судьбе ссыльного первосвятителя. Патриарх Иоаким долго не соглашался, но весть о принятии

434

Никоном схимы и его плачевном телесном состоянии решила дело: благословение на возвращение было дано.

День своего освобождения Никон предузнал заранее по тайному благодатному предчувствию. Ко всеобщему изумлению он вдруг велел своей келейной братии собраться и отдал распоряжение готовиться в путь. Путь этот, ставший его последним земным странствием, послужил одновременно дорогой его духовного торжества. В сретение старцу выходили насельники окрестных монастырей, стекавшиеся местные жители благоговейно просили архипастырского благословения. Но силы уже окончательно оставляли его, и 17 августа 1681 года в обители Всемилостивого Спаса Никон мирно почил в кругу своих верных сподвижников и духовных чад.

Царь Феодор, не зная еще о преставлении Никона, послал ему навстречу свою карету. Узнав же о случившемся и прочитав завещание усопшего, в котором святитель назначал его своим душеприказчиком, с умилением сказал: «Если так святейший Никон патриарх возложил на меня всю надежду, воля Господня да будет, и я его в забвении не положу». Участвуя в погребении, государь сам на плечах своих нес гроб с телом покойного, а после, незадолго до собственной кончины, испросил усопшему разрешительные грамоты четырех патриархов, восстанавливавшие Никона в патриаршем достоинстве и признававшие церковные его заслуги...

Историки часто сетуют на то, что поведение Никона в споре с государственной властью было политически непродуманным, противоречивым и непоследовательным. Не умея объяснить этого в умном н волевом патриархе, они придумали сказку о его «своенравии» и «тяжелом характере». Слов нет, у каждого человека свои слабости, и Никон не был исключением, но вся его деятельность, тем не менее, была строго последовательна и ясно осознана - чтобы увидеть это, надо лишь взглянуть на нее с церковной точки зрения.

В Никоне с совершенной полнотой отразилось самосознание Русской Церкви, самосознание духовной власти, твердо разумеющей свое высочайшее призвание и величайшую ответственность; отвергающей возможность каких-либо уступок и послаблений в святой области ее пастырских попечений; тщательно хранящей Божественный авторитет священноначалия и готовой исповеднически защищать его перед лицом любых искушений и скорбей.

«Непоследовательность» и «противоречивость» поведения патриарха, пример которым видят, как правило, в его «необъяснимом», «непродуманном» решении оставить кафедру (что укрепляло позиции врагов, «без боя» ослабляя влияние самого

435

первосвятителя) коренится, на самом деле, в глубинах Православного мировоззрения. Никон прекрасно понимал все извивы политических интриг. Но разумея промыслительность происходящего, памятуя изречение священного Писания о том, что «сердце царево в руце Божией», первосвятитель с определенного момента отстранился от придворной борьбы полагая свою личную судьбу и будущее Отечества и Церкви полностью на усмотрение Божие*.

ТИШАЙШИЙ ГОСУДАРЬ

ЦАРСТВОВАНИЕ Алексея Михайловича являет собой взору внимательному и пытливому поучительную картину того, сколь плодотворно сказывается на жизни государственной неспешное, тихое, религиозно осмысленное самосознание власти. Несмотря на Раскол, несмотря на драматическую судьбу Никона и кризис русской «симфонии властей», царствование это можно назвать одним из самых плодотворных и удачных в русской истории.

Традиционная точка зрения современной исторической «науки» предполагает, что в XVII веке Московская Русь как общественный, государственный, культурный, политический и военный организм совершенно изжила себя, и лишь воцарение Петра I, царя-реформатора, вдохнуло в страну новую жизнь. Что же касается Московской Руси, то деятельность Тишайшего царя блестяще опровергает этот убогий вывод**.

Симпатии историков к Петру и их неприязнь к Руси допетровской объясняются психологически просто: человек всегда приветствует то, что ему понятно, близко, и отвергает, недолюбливает то, чего понять он не в состоянии. Это даже не вина, а достойная всяческой жалости беда современного массового сознания.

Именно Алексей Михайлович окончательно возвращает Рос-

---

*Господь не посрамил Своего верного слугу, даровав ему венец исповедника и страстотерпца, а России приложив еще несколько десятилетий относительного покоя и душевного мира перед новым тяжким испытанием - эпохой крутой, беэпощадной ломки привычных, старинных, устоявшихся обычаев и правил... Все познается в сравнении — умеренность и рассудительность Никона особенно проясняется, когда взгляду исследователя предстает эпоха Петра I, судорожная и мятежная.

**В близорукости современных историков нет, впрочем, ничего удивительного. Восторжествовавший уже в конце XVIII века материалистический взгляд на историю, ныне безраздельно господствующий в этой области, исключает правильное понимание Московской Руси, полагавшей в основание своего бытия вопросы религиозно-церковные, духовные, мистические. Не зря эпоха эта являет нам высочайший взлет русского духа, расцвет русской святости.

436

сии земли Малороссии, отторгнутые от нее враждебными соседями в лютую годину татарского нашествия. Именно он ведет с Польшей - давним и непримиримым врагом Руси - необыкновенно трудную войну и оканчивает ее блестящей победой. Именно он, получив в наследство страну бедную, еще слабую силами и средствами после Смуты, но уже стоящую пред лицом множества государственных и общественных задач, - начинает эпоху реформ, причем реформ неторопливых и продуманных, захвативших область юридическую и экономическую, военную и религиозную.

Одно лишь знаменитое «Уложение» Алексея Михайловича, именуемое иначе «Свод всех законов», могло бы, по словам исследователя XX века, «составить славу целого царствования»10. А ведь оно - лишь малая толика того, что успел совершить Тишайший властелин России*.

Было окончательно утверждено дело исправления богослужебных книг, принят Новоторговый устав, издана Кормчая книга, не говоря уж о массе частных законоположений, призванных упорядочить русскую жизнь. Во внешней политике стратегическая инициатива после долгих лет застоя снова перешла к Москве. Литва и Польша окончательно утратили наступательный порыв, отступив в отношениях с Русью на роль стороны обороняющейся, без надежды на победу.

Сказанного достаточно, чтобы объяснить необходимость по-

---

* «Уложение» года стало первым полным сводом законов, действующих на всей

территории Русского государства. Оно содержало 25 глав, построенных по тематическому признаку и разделенных на 967 статей. В подготовке столь обширного документа участвовала целая комиссия во главе с князем И. И. Одоевским, назначенная земским собором 16 июля 1648 года. Уже в 1649 году было осуществлено три издания «Уложения». Книга разошлась огромным по тем временам тиражом: с 1650 по 1654 год в разные города России было продано 1173 экземпляра.

487

внимательнее присмотреться к личности самого царя, которого историки признают человеком, воплотившим в себе наиболее характерные черты государственного, религиозного и бытового мировоззрения своих современников...

Россияне искренне любили своего монарха. Самая наружность государя располагала в его пользу: в живых голубых глазах светилась искренняя доброта, лицо было полно и румяно, ободряя и обнадеживая собеседника выражением добродушной приветливости, не мешавшей, впрочем, серьезности и важности, приличествующей Августейшей особе. Полная фигура царя сохраняла осанку величавую и чинную, подчеркивая сознание Алексеем Михайловичем важности и святости сана, возложенного на него Самим Господом Богом.

Редкие душевные достоинства царя пленяли даже иностранцев. Их отзывы говорят о том, что «царь одарен необыкновенными талантами, имеет прекрасные качества и украшен редкими добродетелями.., он покорил себе сердца всех своих подданных, которые столько же любят его, сколько и благоговеют перед ним»11. При своей неограниченной власти, отмечают они, «царь Алексей не посягнул ни на чье имущество, ни на чью честь, ни на чью жизнь...» Он «такой государь, какого бы желали иметь все христианские народы, но немногие имеют»12.

В домашней жизни он (как, впрочем, и его державные предшественники) являл собой образец умеренности и простоты. Три, много если четыре, комнаты рядом, одна возле другой, служили для него весьма достаточным помещением. Были они не особенно обширны, своим простором равняясь обычной крестьянской избе (три сажени в длину и столько же в ширину). Внутреннее убранство покоев тоже немногим отличалось от крестьянского: те же лавки вдоль стен, та же утварь, и лишь кресло для самого государя - роскошь невиданная -выдавало с первого взгляда комнату царя13.

Знаменитый исследователь старинного русского быта Иван Егорович Забелин, опубликовавший в начале века обстоятельное многотомное исследование «Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях», так описывает распорядок дня Алексея Михайловича»14: «Государь вставал обыкновенно часа в четыре утра. Постельничий, при пособии спальников и стряпчих, подавал государю платье и одевал его. Умывшись, государь тотчас выходил в Крестовую палату, где его ожидали духовник или крестовый поп и крестовые дьяки. Духовник или крестовый священник благословлял государя крестом, возлагая его на чело и ланиты, причем государь прикладывался ко кресту и потом начинал утреннюю молитву; в то же время

438

один из крестовых дьяков поставлял перед иконостасом на налое образ святого, память которого праздновалась в тот день. По совершении молитвы, которая продолжалась около четверти часа, государь прикладывался к этой иконе, а духовник окроплял его святою водою...

После моленья крестовый дьяк читал духовное слово - поучение из особого сборника «слов», распределенных для чтения в каждый день на весь год... Окончив крестовую молитву, государь, если почивал особо, посылал ближнего человека к царице в хоромы спросить о ее здоровье, как почивала? Потом сам выходил здороваться с вею в переднюю или столовую. После того они вместе слушали в одной из верховых церквей заутреню, а иногда и раннюю обедню.

Между тем, с утра же рано собирались во дворец все бояре, думные и ближние люди - «челом ударить государю» и присутствовать в Царской Думе... Поздоровавшись с боярами, поговорив о делах, государь в сопровождении всего собравшегося боярства шествовал, в часу девятом, к поздней обедне в одну из придворных церквей. Если же тот день был праздничный, то выход делался... в храм или монастырь, сооруженный в память празднуемого святого. В общие церковные праздники и торжества государь всегда присутствовал при всех обрядах и церемониях. Поэтому и выходы в таких случаях были гораздо торжественнее.

Обедня продолжалась часа два. Едва ли кто был так привержен к богомолью и к исполнению всех церковных обрядов, служб, молитв, как цари. Один иностранец рассказывает о царе Алексее Михайловиче, что он в пост стоял в церкви часов по пяти или шести сряду, клал иногда по тысяче земных поклонов, а в большие праздники по полуторы тысячи.

После обедни, в комнате в обыкновенные дни государь слушал доклады, челобитные и вообще занимался текущими делами... Заседание и слушание дел в комнате оканчивалось около двенадцати часов утра. Бояре, ударив челом государю, разъезжались по домам, а государь шел к столовому кушанию, к которому иногда приглашал некоторых из бояр, самых уважаемых и близких...

После обеда государь ложился спать и обыкновенно почивал до вечерни часа три. В вечерню снова собирались во дворец бояре и прочие чины, в сопровождении которых царь выходил в верховую церковь к вечерне. После вечерни иногда тоже случались дела и собиралась Дума. Но обыкновенно все время после вечерни до ужина государь проводил уже в семействе или с самыми близкими людьми. Во время этого отдыха любимейшим занятием государя было чтение церковных книг,

439

в особенности церковных историй, поучений, житий святых и тому подобных сказаний, а также и летописей.

Оканчивая день после вечернего кушания, государь снова шел в Крестовую и точно так же, как и утром, молился около четверти часа...»

Подумайте, каким внутренним умиротворением, каким ясным и покойным сознанием смысла своего существования, пониманием своего долга нужно обладать для того, чтобы жить в таком одновременно неспешном и сурово-аскетическом ритме. Сколь глубокое религиозное чувство надо иметь, чтобы из года в год, из поколения в поколение поддерживать этот уклад, зримо являя собой народу пример благочестия и чинности, трудолюбия и сердечной набожности. Вера, являемая жизнью, вера опытная, неложная, глубокая - такова первооснова этого бытия. Так жила Россия, так жил и Русский Царь, соединяясь со своим народом связью самой глубинной и прочной из всех возможных...

Подобно государевым покоям, немногим отличался от крестьянского и царский стол. Блюда самые простые: ржаной хлеб, немного вина, овсяная брага, а иногда только коричная вода - украшали трапезу Алексея Михайловича. Но и этот стол никакого сравнения не имел с тем, который государь держал во время постов. Великим постом, например, царь обедал лишь три раза в неделю: в четверг, субботу и воскресенье, а в остальные дни довольствовался куском черного хлеба с солью, соленым грибом или огурцом. Рыбу государь за время поста вкушал лишь дважды, строго соблюдая все семь постных седьмиц,

«В Великий и Успеньев посты готовятся ествы: капуста сырая и гретая, грузди, рыжики соленые - сырые и гретые, и ягодные ествы, без масла ~ кроме Благовещеньева дня, и ест царь в те посты, в неделю (то есть в воскресенье, -прим. авт. ), во вторник, в четверг, в субботу по одиножды в день, а пьет квас, а в понедельник, и в среду, и в пятницу во все посты не ест и не пьет ничего, разве для .своих и царицыных, и царевичевых, и царевниных именин», - сказывает современник Алексея Михайловича.

Государь имел ясное и твердое понятие о божественном происхождении царской власти и ее богоустановленном чине. «Бог благословил и предал нам, государю, править и рассуждать люди Своя на востоке и на западе, на севере и на юге вправду», - сказал он как-то князю Ромодановскому. В одном из писем советникам царь писал: «А мы, великий государь, ежедневно просим у Создателя.., чтобы Господь Бог даровал нам, великому государю, и вам, боярам, с нами единодушно

440

люди Его разсудити вправду, всем равно». Понимание промыслителъностй бытия рождало в Алексее Михайловиче мировоззрение чинное и светлое, неспешное и внимательное к мелочам. «Хоть и мала вещь, - говаривал царь, - а будет по чину честна, мерна, стройна, благочинна, - никтоже зазрит, никтоже похулит, всякий похвалит, всякий прославит и удивится, что и малой вещи честь и чин и образец положены по мере. Без чина же всякая вещь не утвердится и не укрепится; безстройство же теряет дело и возставляет безделье». Как не пожалеть, что нынешнее безблагодатное воззрение на мир лишило нас способности чувствовать сердцем ту великую вселенскую упорядоченность, ту стройную чинность и чистую гармонию бытия, которой так дивился Тишайший Царь, которая возводит верующего человека к созерцаниям светлым и тихим, возвышенным и умиротворенным.

Вера, возносящая человека над суетой и смутой мирских передряг, и в скорби делала государя добрым утешителем и разумным советчиком. У князя Одоевского внезапно умер сын Михаил - в самом расцвете сил. Отец в то время был по делам в Казани. Царь сам, особым письмом известил его о горькой потере, присовокупив утешения, свидетельствующие о своей высокой духовной настроенности. Описав благочестивую кончину князя, который после причастия «как есть уснул; отнюдь рыдания не было, ни терзания», Алексей Михайлович присовокупил: «Радуйся и веселися, что Бог совсем свершил, изволил взять с милостию Своею; и ты принимай с радостию сию печаль, а не в кручину себе и не в оскорбление... Нельзя, чтоб не поскорбеть и не прослезиться, - прослезиться надобно, да в меру, чтоб Бога наипаче не прогневать!..»

Были у царя, как и у всякого человека, свои слабости. Хоть он и получил от современников прозвание Тишайшего,* но бывал по временам весьма резок и вспыльчив. Осерчав на кого-нибудь, давал, случалось, царь волю и языку - награждая провинившегося нелестными эпитетами, и рукам - оделяя чувствительными тумаками. Впрочем, гнев царский был мимолетен и отходчив - частенько после вспышки Алексей Михайлович осыпал «пострадавшего» милостями, сам просил мира и слал богатые подарки, всемерно стараясь загладить размолвку.

При всем своем природном уме и богатой начитанности царь

---

*Это лишний раз доказывает, как глубоко проникал народный взгляд в самую сущность явлений. Чутко уловив главное содержание характера государя - тишину и безмятежие его духовного мира, всепроникающую религиозную осмысленность жизни, народ именно эти черты отразил в прозвище царя, минуя, как несущественные частности, человеческие слабости Алексея Михайловича.

441

не любил споров, в отношениях с приближенными бывал податлив и слаб. Пользуясь его добротою, окружающие бояре своевольничали, порой забирая власть над тихим государем. В этом, пожалуй, кроется и разгадка драматических взаимоотношений царя с патриархом. Государь не нашел в себе сил противиться боярскому нажиму, а Никон не счел возможным подстраиваться под интересы знати, жертвуя - хотя бы и на время - законными интересами Церкви.

В исторических оценках минувших эпох людям свойственно проявлять максимализм и нетерпимость. С высоты прошедших столетий все кажется простым и ясным, соблазн поделить людей на «хороших» и «плохих», «наших» и «чужих» оказывается столь силен, что незаметно для себя живую и сложную историческую ткань русской жизни начинают безжалостно кроить и мять в угоду предвзятой, безжизненной схеме. Боль человеческой души, борьба духа с грешными, страстными порывами падшего человеческого естества, лежащая в основании всего человеческого бытия, оказываются при таком подходе совершенно вне поля зрения горе-исследователей.

Лишь обогатившись духовным опытом Церкви, познанием тайн, лежащих в основе жизни мятущегося и алчущего правды человеческого сердца, можно разорвать порочный круг «черно-белого» исторического сознания, приблизившись к пониманию его действительного, ненадуманного многоцветия. Вглядываясь в прошлое, возгреем в себе любовь и милость, покаяние и сочувствие - и оно отдаст нам свои секреты, увидев в нас друзей и продолжателей, а не прокуроров и судей.

Все это необходимо помнить особенно тогда, когда приступаешь к рассмотрению эпох переломных и неспокойных, исторических деятелей крупных и своеобразных. Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон воплотили в себе характер и свойства той бурной эпохи. Вся она - с мятежностью Раскола и духовной высотой уходящей Московской Руси; с растущей державной мощью России и соблазнами нарушения симфонии властей; с проникающим в страну влиянием богоборческого Запада и народной приверженностью древним родным святыням - отразилась в двух этих незаурядных людях, как солнце отражается в малых каплях росы или дождя.

Россия вступала в период тяжелых духовных испытаний, соблазнов и скорбей, дарованных ей Господом как очистительное пламя, долженствующее в горниле своем родить чистое злато живой, трепетной веры - уже навек, до Страшного суда назначенной сиять на Русской земле. Мы и нынче горим в этом огне - спасительном, но скорбном и жгучем. На пути нашей истории, в ее хитросплетениях и извивах привечает

412

Господь трудников Своих, готовых на терпение и на подвиг - каждый в меру своих сил - во славу Божию, на пользу святой Руси. Таковыми трудниками явили себя царь Алексей и патриарх Никон - потому и помнит их Россия среди безчисленных достойных сыновей своих.

ПОРВАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН….

РУССКОЕ САМОСОЗНАНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА

Петр I Алексиевич 1689 -1725

Екатерина I Алексиевна 1725-1727

Петр II Алексиевич 1727-1730

Анна Иоанновна 1730 -1740

Иоанн VI Антонович 1740-1741

Елисавета Петровна 1741-1761

Петр III Феодорович 1761 –1762

Екатерина II Алексиевна 1762-1796

Павел I Петрович 1796-1801

Александр I Павлович, благословенный 1801 -1825

Николаи I Павлович 1825-1855

Александр II Николаевич, освободитель 1855-1881

Александр III Александрович, миротворец 1881-1894

Николай II Александрович, мученик 1894-1917

ОСОБЕННОСТЬ Руси заключалась в полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, - во всем объеме ее общественного и частного быта. В этом состояла главная сила ее образованности.. .» Так определил своеобразие русской судьбы Иван Васильевич Киреевский, один из основателей славянофильства1. К моменту, когда им были написаны эти строки, девять столетий русской истории безоговорочно подтверждали такой вывод. И все же XIX век, не предвещавший вначале,

444

как казалось, никаких неожиданностей и волнений, стал эпохой жесточайшего кризиса русского религиозного самосознания - кризиса, во многом предопределившего дальнейшую трагическую судьбу России.

То было время бурного развития науки и философии, литературы и искусства - «золотой век» русской классической культуры. Время исканий и надежд, разочарований и прозрений, пора окончательной потери соборного духовного равновесия народа, подорвавшая вековые устои русской православной государственности.

От XVIII века России досталось тяжелое наследие. Судорожная эпоха Петра, разметавшая русскую старину в погоне за европейскими новшествами, сменилась господством череды временщиков, мало любивших Россию и еще меньше понимавших неповторимые особенности ее характера и мировоззрения. Едва успевшая передохнуть за время царствования государыни Елизаветы Петровны, страна вновь оказалась ввергнута в водоворот религиозных, политических, экономических и военных перемен и нововведений, продолжавших размывать традиционные ценности бытия святой Руси.

Православная Церковь была унижена и ослаблена: ликвидирована каноническая форма ее управления (патриархат), изъятием церковных земель подорвано благосостояние духовенства и возможности церковной благотворительности, резко сокращено количество монастырей - светочей христианской духовности и православного образования. Самодержавие как принцип правления (предполагающий религиозно осознанное отношение к власти как к церковному служению, послушанию) все более искажалось под влиянием идей западно-европейского абсолютизма*.

Крепостное право, оправданное как тяжкая необходимость (а в своей начальной стадии - и как несомненное благо), становилось явлением все более ненормальным. Пока крепостными были все сословия (а до 1762 года дворянин был так же «прикреплен к обязательной государственной службе царю, как крестьянин - к хлебопашеству у помещика), положение представлялось справедливым и естественным. Но последовавшие за освобождением дворянства искажения сословного строя привели к тому, что сословия начали различаться не столько по разности служения Богу и Царю, не столько по

---

*Эnо особенно характерно для царствования Екатерины II. Позднее, в царствование таких государей, как Николай I, Александр III и Николай ІІ, здоровый христианский взгляд на царскую власть вновь возвращался, но это уже не могло само по себе остановить гибельные процессы в России.

445

разным обязанностям, сколько по правам, что противоречило русскому историческому опыту.

Раскол между массами простого народа, продолжавшими придерживаться традиционных взглядов на жизнь, и его «образованной» (сказать бы - одурманенной!) частью усугублялся засилием среди высшей чиновной бюрократии иноверцев и инородцев. В целом, к началу XIX века существенному искажению подверглись основы русского жизнеустройства, те зиждительные силы, которыми Русь утверждалась и крепла: Православная Церковь лишилась своего канонического устроения, Царская власть попала под влияние светского мировоззрения, общенародное всесословное единство оказалось подорванным.

И все же русский народ в целом продолжал оставаться державной опорой православной государственности, соборным хранителем истин веры. «Расщепление» самосознания затронуло первоначально численно ничтожную часть общества, родившую из своей среды множество «течений общественной мысли». Часть из них оказало в дальнейшем серьезное влияние на все области российской жизни.

ЗАПАДНИЧЕСТВО

ЭТО явление, которое вернее было бы назвать «чуже -бесием», не испытывало недостатка внимания от историков. Исследовательский материал, посвященный западничеству в тех или иных его формах, - огромен, и в своей большей части откровенно пристрастен, хвалебно-комплиментарен и необъективен. На деле же - современное положение России во многом является результатом воплощения в жизнь именно западнических идей.

Основной из них является идея «прогресса» в том виде, как она была сформулирована западно-европейской мыслью XVIII века. Человечество развивается (от низшего к высшему, от простого к сложному) по единым для всех народов законам, они неизбежно проходят одни и те же ступени развития, - утверждают «прогрессисты». На вершине этой лестницы находится Западная Европа*. Россия значительно отстала в своем развитии (показательно, что одной из причин отставания было тут же объявлено Православие - консервативно, мол, и несовременно), и единственная возможность «исправить» положение - срочно европеизировать всю русскую жизнь.

---

*Воистину, смешно и одновременно печально наблюдать, сколь нераэнообразны приверженцы подобных идей. Вот уже два столетий прошло, а песня все та же - о «передовом» Западе и «отсталой» России. Господи, и когда-то мы одумаемся?

446

«Стоя вне времени, - писал Чаадаев в своих знаменитых «Философических письмах»3, - мы... ничего не восприняли из преемственных идей человеческого рода... Сначала - дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть...»*.

Эти «Письма» стали настоящим манифестом западничества, и умножавшиеся последователи Чаадаева не преминули довести заложенные в них мысли до своего логического завершения. В. С. Печерин (1807-1885), поэт и филолог, профессор Московского университета - эмигрировавший, перешедший в католичество и ставший бенедиктинцем-священником, написал страшные и безысходные в своей откровенности строки: Как сладостно отчизну ненавидеть!! И жадно ждать ее уничтоженья...

Они стали настоящим лозунгом западников и «отпочковавшихся» от них многочисленных антиправославных, антинациональных, антигосударственных нигилистических движений.

Те из них, кто не решался безоговорочно присоединиться к страшному русоненавистническому лозунгу Печерина, взахлеб твердили о своей пламенной любви к России, но... России идеальной, «исправленной» по европейской мерке, лишенной досадных пережитков национальной и вероисповедной самобытности.

В отношении же к России реально существовавшей, проявлялось самое трогательное единодушие. Разница заключалась лишь в степени насилия, допускавшегося во имя «прогрессивных» преобразований. Вот тому примеры.

Белинский признавал православное духовенство «гнусным». «Я понял французскую революцию, - писал он, - понял и кровавую ненависть ко всему, что хотело отделиться от братства с человечеством... Я теперь в новой крайности, - это идея социализма, которая стала для меня идеей новой, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания. Все из нее, для нее и в ней**. Я все более и более гражданин вселенной... Я начинаю любить человечество по-маратовски: чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную».

---

*И все же еще крепко было тогда русское общество! Воззрения Чаадаева столь странными показались его современникам, что они сочли его не вполне нормальным, а государь Император Николай I даже прислал для наблюдения и помощи собственного врача. Позже «прогрессивные» историки толковали эτο как «произвол тирана»; объявил-де, здорового человека сумасшедшим. Но это было мнением чуть ли не всего общества - иначе Чаадаев не стал бы потом писать в свое оправдание «апологию сумасшедшего», утверждая, что его просто не так поняли.

**Обратите внимание на религиозный характер социалистических, коммунистических идей,

447

Герцен призывал «ненавидеть из любви, презирать из гуманности». Что ненавидеть, что презирать? Да все то же - Русь на которую он безстыдно клеветал всю жизнь из-за границы, из эмиграции, сокрушаясь, как «ужасно жить в России», как «медленно течет глубокая и грязная река... России, с ее аристократами, бюрократами, офицерами, жандармами и императором, - безформенная и безгласная масса низости, раболепства, жестокости и зависти, увлекающая и поглощающая все...»

В основании западничества как религиозного и культурного явления» как болезни русского национального самосознания лежат причины прежде всего духовного, мистического характера. Та благодатная полнота внутренней жизни, то понимание скоротечности земного бытия, что так характерны для русской истории допетровского периода, достигались прежде всего великим трудом

церковного послушания. Сердечная чистота и душевная просветленность, спокойная, ясная вера и мирное, благожелательное мировоззрение всегда являлись плодами, Появлению которых должна была безусловно предшествовать длительная подвижническая жизнь.

Такая жизнь (ошибается тот, кто мыслит ее исключительно монастырской аскезой) доступна каждому, ибо главный подвиг, на который призван всякий человек, есть борьба со злом в самом себе. Церковные правила лишь помогают в этой борьбе, придавая ей некоторую упорядоченность и организованность. Готов человек принять на себя этот нелегкий труд - и Господь не оставит его Своей милостью, подаст «но время благопотребное» живое, опытное свидетельство истин веры, предощущение тех благ, что, по слову апостола, «око не виде, ухо не слыша и на сердце человеческое не взыдоша» (1Кор. 2, 9).

Если же человек, потакая гордыне и себялюбию, отказывается нести «иго и бремя» Божьего тягла, то и Сам Господь отступает благодатию от его непокорной души, предоставляя ей влачиться в земной жизни под воздействием бесовского лукав-

---

стояь ярко тут проявившийся. Православию была противопоставлена антирелигия, вере в Бога, добро и правду - вера в якобы безмерные собственные возможности, благотворность насилий и абсолютную ценность земного, материального бытия. Позже Луначарский назовет «учение Маркса» «пятой великой религией, сформулированной иудейством.., подаренной титаном-евреем пролетариату и человечеству3.

448

ства и собственных страстей. Тогда теряет несчастный своеволец «образ здравых словес», способность непредвзято и верно оценивать самого себя и мир вокруг. Тогда тучная почва страстей в изобилии производит из себя нелепые и гибельные учения искусительные помыслы и разрушительные чувства.

В таком-то отказе от внутреннего, осененного церковного благодатию душевного труда и лежит первопричина всех русских бед...

СЛАВЯНОФИЛЬСТВО

СЛАБЯНОФИЛЬСТВО стало первой исторически сложившейся формой русского консерватизма. В середине XIX века, в Москве, группа европейски образованных интеллектуалов (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин и другие), ощутив угрозу самому бытию России, которая таилась в ускорявшемся «расцерковлении» общественного сознания, объединилась, чтобы дать свои ответы на волновавшие общество вопросы о русском предназначении, путях дальнейшего развития российской государственности, целях России в ее внутренней и внешней жизни.

Не удовлетворяясь плодами западно-европейского просвещения, славянофилы обратились в своих поисках к изучению русской истории, к вероучению Православной Церкви. «Все, что препятствует правильному и полному развитию Православия, ~ писал Иван Киреевский, - все то препятствует развитию и благоденствию народа русского, все, что дает ложное и не чисто православное направление народному духу и образованности, все то искажает душу России и убивает ее здоровье нравственное, гражданское и политическое. Поэтому, чем более будут проникаться духом Православия государственность России и ее правительство, тем здоровее будет развитие народное, тем благополучнее народ и тем крепче его правительство и, вместе, тем оно будет благоустроеннее, ибо благоустройство правительственное возможно только в духе народных убеждений».

И все же, несмотря на стремление вернуться в лоно чистой русской церковности, слиться с истоками народной жизни, основами бытия России - ясного понимания сущности русского пути, русского служения славянофильство в целом так и не Достигло. По-разному понимали члены кружка природу и цель Самодержавия, по-разному оценивали современные события. Эта разноголосица мешала движению, а с кончиной его основоположников (И. В. Киреевского в 1856-м, А. С. Хомякова

449

и К. С. Аксакова в 1860-м) оно окончательно утеряло мировоззренческое единство, распавшись на несколько самостоятельных, весьма различных между собой, течений. Частично выродившись в чистый либерализм, славянофильство сумело все же дать жизнь и таким конструктивным явлениям, как имперская русская идея и идеология панславизма.

ИМПЕРСКАЯ ИДЕЯ В XIX ВЕКЕ

В ТОМ виде, в каком эта идея была оформлена русской консервативной мыслью XIX века, ее нельзя признать полностью соответствующей церковному вероучению о промыслительном предназначении России. Мощная централизованная государственность, рассматриваемая Церковью лишь как средство к «житию мирному, во всяком благочестии и чистоте», как условие удобнейшего и скорейшего спасения душ человеческих, как «ограда церковная», обезпе-чивающая надежную защиту народным святыням, - эта государственность приобретала в глазах русских империалистов самостоятельное, самодовлеющее значение.

Быть русским, согласно такому воззрению, не значит быть великороссом, украинцем или белорусом по факту этнического происхождения. Быть русским - не значит быть православным по вероисповеданию. Быть русским - значит быть верноподданным Императора Всероссийского, гражданином Империи, носителем имперской идеи.

«Есть в России одна господствующая народность, один господствующий язык, выработанный веками исторической жизни. Однако есть в России и множество племен, говорящих каждое своим языком и имеющих каждое свой обычай, - писал один из лучших русских публицистов конца XIX века Μ. Н. Катков. - Но все эти разнородные племена, нее эти разнохарактерные области, лежащие по окраинам великого русского мира, составляют его живые части и чувствуют единство с ним в единстве государства, в единстве верховной власти - в Царе, в живом, всеповершающем олицетворении этого единства.

В России есть господствующая Церковь, но в ней же есть множество всяких исключающих друг друга верований. Однако все это разнообразие безчисленных верований, соединяющих и разделяющих людей, покрывается одним общим началом государственного единства, Разноплеменные и разнохарактерные люди одинаково чувствуют себя членами одного государственного целого, подданными одной верховной власти. Все разнородное в общем составе России, все, что, может быть,

450

исключает друг друга, враждует друг с другом, сливается в одно целое, как только заговорит чувство государственного единства. Благодаря этому чувству Русская земля есть живая сила повсюду, где имеет силу Царь Русской земли»*.

При всем понимании того, что в основании подобных воззрений (в отличие от русофобствующего западничества) лежат побуждения несомненно благонамеренные и во многом совершенно здравые, нельзя не видеть, что умаление внутреннего, религиозного, духовно-нравственного начала русской государственности в угоду ее внешнему могуществу и блеску как раз и привело к катастрофе - революции 1917 года. Призрачна и непрочна любая сила, любая мощь, если она не основывается на твердом фундаменте духовного единства - теперь, после того, что пришлось пережить России в XX веке, мы можем сказать это со всей определенностью.

ПАНСЛАВИЗМ

ЕСЛИ ИМПЕРИАЛИЗМ - это соблазн государственной мощи, то панславизм стал для России «соблазном крови», попыткой соделать национальный фактор опорой русского бытия.

Согласно этому мировоззрению, историческая миссия России состоит в том, чтобы объединить единокровных братьев-славян, образовать могучий культурный, хозяйственный, политический и военный Славянский Союз во главе с Русью для того, чтобы устоять перед натиском враждебного Запада. Вторая цель - создать необходимые условия для гармоничного и безпрепятственного развития великой славянской культуры, являющей собой высший культурно-исторический тип развития человечества. Славянский мир призван разрешить все вопросы, поставленные перед человечеством развивающейся цивилизацией, и роль России - всемерно содействовать этому.

Крупнейшими идеологами панславизма можно назвать Н. Я. Данилевского, И. С. Аксакова, Р. А. Фадеева, О. Ф. Миллера и других русских мыслителей. Генерал Фадеев, известный военачальник и публицист, писал: «Мы можем быть лишь тою личностью, какою нас Бог создал - славянскою по роду и русскою по виду...» «Нам нужно славянство не для того только, чтобы с его помощью самим стать опять славянами». Основания для великой славянской мировой миссии он видел

---

*Эта имперская идея, но уже «освобожденная» и от Православия, и от Самодержавия, легла впоследствии в основание идеологии «евразийства», а отчасти и «национал-большевизма», расцветшего в короткий промежуток времени между концом Великой Отечественной войны и началом хрущевской «оттепели». Попытки реанимировать ее можно увидеть и сегодня.

451

в том, что славянство есть «последняя арийская, то есть прогрессивная порода, выступающая на сцену света; особая религиозная основа, исключительно чистая, просвещавшая до сих пор личную совесть людей, но в общественном отношении лежавшая под спудом...»

Всего несколько десятилетий прошло с той поры, как граф Сергей Семенович Уваров, министр народного просвещения в правительстве Николая I, гениально сформулировал основы русской жизни в знаменитом трехсоставном лозунге: «Православие, Самодержавие, Народность». Уходящая Русь оставила его России грядущей как духовное и политическое завещание

- но как мало оказалось людей, способных правильно понять и верно оценить всю необходимость строгого и бережного соблюдения именно такой последовательности русских зиждительных начал.

Державная мощь должна стоять первой, - решили патриоты-государственники, ревнители имперской идеологии. «Самодержавие, Православие, Народность* - получилось у них. Да нет же, - возражали панслависты, - именно народное, национальное начало является основным. Их лозунг выглядел как «Народность, Самодержавие, Православие*. И что же? Сегодня, по прошествии стольких лет и по пролитии столь великой крови в хаосе русских смут, мы просто обязаны ясно понять

- сколь гибельными оказались все эти внешне благонамеренные перестановки.

Ибо без веры, без Церкви, без святынь - России нет и не может быть...

НИГИЛИЗМ

НИГИЛИЗМ как форма самосознания русской интеллигенции есть идея тотального отрицания. Сформировавшись как слой безродный, безкорневой, лишенный мало-мальского понятия о настоящей духовной жизни, но наделенный безмерной интеллектуальной гордыней, интеллигенция стала главным разрушителем традиционных ценностей русской жизни. Нигилизм явился закономерным итогом отщепенчества «образованного» слоя России от основ подлинно русского мировоззрения. При этом нравственное убожество нигилизма, отвергавшего религию, да и вообще всякую независимую этику и мораль (вот они, истоки «классового подхода к явлениям»), подменявшего моральные категории началами «пользы» и «удовольствия», - ничто перед жутью его практического применения.

Возрастая в лоне западничества, нигилизм воспринял в се-

452

бя его худшие черты. Появившийся на исторической сцене разночинец (точнее сказать - «безчинец», лишенный традиционных сословных связей в жизни) придал явлению еще более дикие формы. Началась, по меткому выражению протоиерея Георгия Флоровского, «роковая болезнь - одичание умственной совести: «Человеческая личность шире истины» - это безумное утверждение «народника» Михайловского* становится определяющим характер времени. Утрачивается сама потребность в Истине, теряется познавательное смирение перед действительностью, и в безбожной «свободе» человек являет собой жалкую картину средоточия разрушительных и гибельных страстей.

Все было бы не столь ужасно, если бы вождями нигилизма остались люди, подобные Чернышевскому и Добролюбову, недоучившиеся семинаристы, разгневанные разночинцы и разочаровавшиеся поповичи (а оба кумира «передовой общественности вышли из духовного сословия) ве являли собой серьезной опасности. Убогость их мировоззрения и скудость творческих возможностей вскоре породили бы ответную реакцию (что, кстати, и случилось, когда в конце века интеллигенция ударилась в богоискательство), Но, к несчастью, дело этим не кончилось, и нигилизм стал страшным орудием в руках настоящих изуверов-фанатиков. Эти люди не строили никаких иллюзий. Они видели зло, всемерно потворствовали и сознательно служили ему. «Страсть к разрушению есть творческая

---

*Бердяев называет его «властителем дум левой интеллигенции», Хороша интеллигенция, избирающая себе таких «властителей» и руководствующаяся а своих «думах» такими учениями! Интересно сравнение с днем сегодняшним: сто пятьдесят лет минуло, а ничего не изменилось Увы! Они так ничего и не поняли, так ничему и не научились...

453

страсть», - слова Михаила Бакунина говорят сами за себя... Нужно зажечь мировой пожар, разрушить старый мир, а для этого все средства хороши. Русь расчетливо и цинично звали к топору, предполагая (весьма основательно, как показала история) в хаосе страшного русского бунта достичь своих богоборческих целей,

БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ

ПОД этим условным названием скрывается явление, практически не исследованное до сих пор. Самосознание русского чиновничества, бывшего опорой и основой государственной власти в Императорской России, до сих пор оставалось за рамками внимания историков. Мы как-то традиционно удовлетворялись карикатурными персонажами гоголевского Городничего, грибоедовского Скалозуба и иных, подобных им литературных фигур, совершенно забывая, что с петровских времен влияние бюрократии (далеко не всегда отрицательное) постоянно росло, а после реформ Сперанского (и проводившейся в том же духе политики Николая I) чиновничество фактически несло на своих плечах весь груз ответственности за судьбу России.

Простая справедливость требует признать несомненные заслуги русского чиновника в устроении и упорядочении всех областей жизни страны, во всех успехах и победах Империи, во всем том, что составило славу и доблесть России в XVIII-XIX веках. Столь же безусловна и несомненна огромная доля вины чиновной бюрократии в катастрофе, постигшей Россию в начале XX века, Потому-то и представляет значительный практический интерес анализ мировоззрения русского административного сословия.

В жизни оно выражалось не языком идей, понятий или слон, а языком законов, практических действий и политических решений. Даже и не будучи оформлена словесно, идеология, лежащая в основании этих решений и действий, была вполне определенна и ясна. В ее истоках лежало представление о ведущей, решающей роли государства во всех областях человеческой жизни.

К сожалению, искажение основ русского домостроительства не обошло стороной и государственный аппарат. Стремление подчинить ему всякую человеческую деятельность, все проявления человеческого духа вступало в явное противоречие с православным мировоззрением. "Утратив чуткость к благодатному духу Церкви, рассматривая ее- лишь как один из госу-

454

дарственных институтов, этакий «департамент по улучшению нравов народа», бюрократия стремилась поставить под контроль светской власти все стороны церковной деятельности, да и само духовенство.

При таком развитии событий Самодержавное Царство, издавна одухотворявшееся христианскими идеалами служения и долга, мало-помалу превращалось в абсолютистскую монархию по западно-европейскому образцу, а сам Самодержец -в простого главу государственного аппарата (нечто вроде современного президента, наделенного неограниченными полномочиями). Не случайно Лев Тихомиров - раскаявшийся террорист-народоволец, ставший впоследствии выдающимся теоретиком монархизма, - назвал как-то абсолютизм «идеей демократической».

Искажалась сама идея Божественного происхождения верховной власти, размывались ее религиозные, вероисповедные основы. Согласно бюрократическому воззрению на Царя как на главу административной системы управления государством, он, якобы, «делегирует» часть своей власти каждому чиновнику. Кажется, Константин Леонтьев, понимавший и чувствовавший, какие опасности грозят России, метко выразил эту идею так: «Каждый урядник есть тоже немножко Помазанник Божий». Призванный Господом к великому служению, русский народ постепенно низводился к роли детали в грандиозном государственном механизме Империи.

Многие видели эти искажения и в меру сил пытались исправить их, но лишь немногие понимали, к чему все это может привести...

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ, К КОТОРЫМ НЕ ПРИСЛУШАЛИСЬ

«КАК бы нн была громадна власть государственная, она утверждается ни на чем ином, как на единстве духовного самосознания между народом и правительством, на вере народной: власть подкапывается с той минуты, как начинается раздвоение этого, на вере основанного сознания», - писал Константин Петрович Победоносцев, предупреждая общество о возможных страшных последствиях «расцерковления» русского самосознания4 - «На правде основана всякая власть, и поелику правда имеет своим источником и основанием Всевышнего Бога и закон Его, в Душе и совести каждого естественно написанный, - то и оправдывается в своем глубоком смысле слово: несть власть,

455

аще не от Бога...» (Рим. 13, 1). Знаменитый обер-прокурор Святейшего Синода, пользовавшийся полным доверием и поддержкой монарха, Победоносцев приложил немало сил, чтобы остановить сползание России в пропасть. «Великое и страшное дело - власть, - пытался втолковать он осуетившемуся обществу, - потому что это дело священное... Власть - не для себя существует, но ради Бога, и есть служение, на которое обречен человек. Отсюда и безграничная, страшная сила власти, и безграничная, страшная тягота ее»5.

Неспособная понять высоту и важность предлагавшегося ей поучения, «либеральная общественность» возненавидела Победоносцева, клеймя его «реакционером», и «мракобесом». «В каком невежестве и в какой дикости ума растет и развивается эта масса недоучек или пролетариев науки, - сокрушался он, - воспитанная на статьях либеральных газет, на нелепых прокламациях, на подпольных памфлетах, на слухах и сплетнях, из уст в уста передающихся...».

Не жедая отступать перед чернью, Победоносцев сражался за Россию до конца- «Мне ставится в вину дело, - писал он Николаю II, - которое я считаю в нынешнее время самым важным и нужным для России делом, - ибо в народе вся сила государства, и уберечь народ от невежества, от дикости нравов, от разврата, от гибельной заразы нелепых возмутительных учений - можно только посредством Церкви...»6.

В своей борьбе Константин Петрович не был одинок, но мало, ох, мало было у него соратников. Одним из них -выдающимся во всех отношениях - стал Лев Александрович Тихомиров.

Участник заговора против Александра II, террорист, известный в подполье под кличкой «Тигрыч», приятель Желябова, Лаврова и Плеханова, без пяти минут жених Софьи Перовской, беглец, эмигрировавший из России, спасаясь от полиции, - он неожиданно раскаялся, был прощен Александром III и, вернувшись на родину, превратился в крупнейшего теоретика монархизма, редактора самой монархической газеты

456

России - «Московских ведомостей», советника Столыпина.

«Вопрос сегодня стоит так: возрождение или гибель», -писал Тихомиров, предупреждая общество о существовании могущественных сил, заинтересованных в разрушении России. «Еще в 1879-1881 годах, - говорил он, - я, переживая жизнь заговорщика, почувствовал, что мы все.., воображая делать все по-своему, действуем, однако, словно пешки... в виду достижения цели не нашей, а какой-то нам неизвестной... Я уже давно не мог отрешиться от ощущения какой-то всесильной руки, нами двигающей...»7.

Осознание спасительной роли Церкви пришло к Тихомирову позже, «впоследствии, когда мой хаос мыслен начал улегаться и я действительно... отрекся от старых нелепых идеалов, стал христианином, понял цели жизни личной, а потому и социальной...»8. С этого момента бывший народоволец-террорист превратился в православного патриота, национально мыслящего приверженца традиционного российского самодержавия. До самой смерти (он умер в 1923 году, пережив кошмар революции и гражданскую войну) не перестал Тихомиров утверждать, что русский идеал требует «не разрушать общество, а хранпть его и улучшать, вести по возможности к совершенству», что такое совершенство - «не разделение, а союз: союз людей с Богом, Государства с Церковью и братский союз людей между собой».

В последние десятилетия перед революцией немногие уже понимали это во всей полноте и определенности. «Молиться надо! ~ писал в 1901 году русский духовный писатель Сергей Александрович Нилус. - Что-то грозное, стихийное, как тяжелые свинцовые тучи, навалилось непомерною тяжестью над некогда светлым горизонтом Православной России. Не раз омрачался он: тысячелетняя жизнь нашей родины не могла пройти без бурь и волнений в области духа, но корабль Православия, водимый Духом Святым среди ярившихся косматых волн, смело и уверенно нес Россию к цели ее, намеченной в Предвечном Совете...

Бог избрал возвеличенную Им Россию принять и до скончании веков блюсти Православие - истинную веру, принесенную на землю для спасения нашего Господом Иисусом Христом. Мановением Божественной Десницы окрепла Православная Русь на диво и страх врагам бывшим, настоящим и--- будущим, но только при одном непременном условии -соблюдении в чистоте и святости своей веры.

С непонятной жаждой новизны стремились мы вступить в XX век. Точно некая незримая сила толкала нас разорвать необузданным порывом цепи, связующие наше настоящее со

457

всеми заветами прошлого... Наши первые шаги на пути нового столетия ознаменовались ярко и резко выраженными стремлениями сбросить с себя ярмо устоев нашей духовной жизни, я в безумии своем мы первый удар нанесли под самое сердце свое - в наше Православие»9.

Плоды не заставили себя долго ждать: через шестнадцать лет после написания этих строк Россия рухнула в бездну.

ПЛАЧ МОЙ…

РУССКАЯ ПРЕДРЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

ГЛАЗАМИ ПОДВИЖНИКОВ ЦЕРКВИ

В ТЕЧЕНИЕ XIX века в России не было, пожалуй, ни одного сколь-либо значительного духовного авторитета, не предупреждавшего общество о гибельных последствиях расцерковления русской жизни. Преподобный Серафим Саровский и оптинские старцы, митрополит Филарет Московский, святители-подвижники Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, святой праведный отец Иоанн Кронштадтский и глинский старец Порфирий ~ целый сонм просвещенных благодатию Божией прозорливцев предостерегал, обличал, вразумлял, молил: одумайтесь! Отриньте лукавую мудрость века сего, вернитесь к жизни, основанной на камне веры и Законе Божием...

Но, увы! Назидая и врачуя, даже Господь Всемогущий не насилует свободной воли человека, соблюдая неприкосновенным наше богоподобие, дарованное при сотворении и предполагающее произвольный выбор и полную ответственность за его последствия. Россия, ослепленная своим внешним величием и державным блеском, выбирая, каким путем ей идти дальше, все больше и больше уклонялась от пути духовного - тяжелого, тесного, но единственно спасительного и правого.

Обер-прокурор Святейшего Синода граф Александр Петрович Толстой не раз обращался к оптинским старцам, прося вразумления и совета. Дважды, в 1866 и 1871 годах, писал он к преподобному Амвросию по случаям исключительным, нуждаясь в духовном толковании становившихся ему известными тревожных знамений. Старец ответствовал, что знамения сии могут означать «настоящее положение нашей Церкви, в которой

458

свет веры едва светится, а мрак неверия, дерзко-хульвого вольнодумства и нового язычества всюду распространяется, всюду проникает».

Отмечая опасность положения, он писал Толстому: «Если и в России, ради презрения заповедей Божиих и ради ослабления правил и постановлений Православной Церкви, и ради других причин, оскудеет благочестие, тогда уже неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в конце Библии, то есть в Апокалипсисе Иоанна Богослова..» В 1878 году отошел от земной суеты в жизнь вечную знаменитый старец Глинской пустыни архимандрит Илиодор. За несколько лет до кончины он сподобился пророческого видения, о котором поведал своим ближайшим духовным чадам.

«Пришли мы к нему один раз, - повествует иеромонах Домн, присный ученик старца, - вечером, и застали его в келий сидяща скорбна и даже уныла. В келий старца был полумрак; горела одна лампада. Старец встретил нас молчаливым благословеньем и сидел безмолвный и скорбный. Сели и мы «при ногу учителеву», ожидая, когда сам он благословит начать беседу. И невольно сердце наше исполнилось какого-то тяжкого предчувствия. И обратил к нам слово свое старец великий: «Чадца мои! Видите вы меня ныне скорбна. Поведаю вам, откуда мне и сия скорбь належит. На сих днях читал я Откровение святого апостола и тайнозрителя Иоанна Богослова; и возжелала душа моя уведать: доколе же Господу Богу угодно будет долготерпеть все умножающимся беззакониям мира. И был я в духе, вижу: се восходит от востока звезда пресветлая и великая, вокруг той звезды - звезды меньшие, но тоже яркие и светлые. Прошла эта звезда со своими звездами по небосклону и склонилась к западу. И сказал мне некий голос: Се - звезда Императора Александра Благословенного! Посем иную звезду узрел я восходящей с востока с окружающими ее звездами. И та звезда, и те звезды горели блеском великим и славным, и так же прошли они по небесному своду, так же сокрылись на западе. И голос возвестил мне: Се - звезда Императора Николая Павловича! И иную звезду увидел я на востоке; и была та звезда, как прежние, окружена звездами; но яркий свет их был, как цвет крови. И звезда та не дошла до своего запада и исчезла как бы в преполовении пути своего. И бьгло мне грозное и страшное слово: Се - звезда ныне царствующего Государя Александра Николаевича. А что пресеченным путь его зришь, то ведай: Царь сей среди бела дня лишен будет жизни рукой освобожденного им раба на стогнах верноподданной столицы. Безумное, страшное свершится злодеяние!»

459

И исполнились при этих словах сердца наши великой скорби и жалости. Уже были, правда, покушения на жизнь Государя, но душа наша не допускала даже помысла о насильственной смерти венчанного Помазанника Божия, которую уже провидел духом Богодухновенньій старец...

Старец же продолжал: «И вижу я на востоке иную звезду, окруженную своими звездами. Вид же, величина и блеск ее превосходили все виденные до того звезды. Но и сей звезды дни таинственно были сокращены.

Се - звезда Императора Александра III! - возвестил мне вещий голос. И посем узрел я...*

Но далее старец уже не продолжал своей речи, и, склонив главу, тихо заплакал. Прослезились, на него глядя, и мы, и, помолчав мало, спросили: - Что же дальше?

- Поведаю вам, чадца, только одно, неции от зде стоящих возжелают смерти, но смерть убежит от них...»*10.

Наблюдая все усиливающееся богоотступничество в русском народе, его постепенный отход от веры и Церкви, горевал и святитель Феофан, затворник Вышенский. Велегласно предупреждал подвижник о неотвратимости кары Божией, свидетельствовал, что выльется она в форму кровавой революции, приводил в пример Францию с ужасами якобинского террора.

«Сколько знамений показал Господь над Россией, - писал он, - избавляя ее от врагов сильнейших, и покоряя ей народы. Сколько даровал ей постоянных сокровищниц, источающих непрестанные знамения - в святых мощах и чудотворных иконах, рассеянных но всей Руси! И, однако ж, во дни наши россияне начинают уклоняться от веры: одна часть совсем и всесторонне падает в неверие, другая отпадает в протестантство, третья тайком сплетает свои верования, в которых думает совместить и спиритизм, и гносеологические бредни с Божественным Откровением.

Зло растет: зловерие и неверие поднимают голову; вера и Православие слабеют. Ужели мы не образумимся? И будет, наконец, то же и у нас, что, например, у французов...Что там сделалось в малом объеме, того надобно ожидать со временем в больших размерах... Спаси нас, Господи!»

«Нас увлекает просвещенная Европа, - сетует святитель. - Да! Там впервые восстановлены изгнанные было из мира

---

*Старец почил в 1878 году. Этот его разговор с учениками происходил в 1672-м или 1873-м. Предсказаны: гибель Александра II от рук бомбиста-народовольца, апогей русской государственной мощи при Александре III и его внезапная смерть (славившийся огромной силой и железным здоровьем Государь скончался неожиданно для всех), потрясения, ожидавшие страну в царствование Николая )). Впервые беседа старца была опубликована С. Нилусом уже в самом начале XX века. 8 настоящей редакции она взята из издания 1911 года11.

460

мерзости языческие; оттуда уже перешли они и переходят к нам. Вдохнув этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не помня». «Западом и наказывал и накажет нас Господь, а нам в толк не берется. Завязли в грязи западной по уши, и все хорошо. Есть очи, но не видим, есть уши, но не слышим, и сердцем не разумеем. Господи, помилуй нас! Пошли свет Твой и истину Твою!» «Если у нас все пойдет таким путем, то что дивного, если и между нами повторится конец осьмнадцатого века со всеми его ужасами? Ибо от подобных причин подобные бывают и следствия!»

Замечательно то, что сам Феофан Затворник - кротчайший, благостнейший и любвеобильный архипастырь - был немилосердно суров и безпощадно строг ко всем сеятелям безверия и нечестия. Говорят, что одной из причин его ухода с епископской кафедры в затвор была именно необыкновенная, голубиная кротость подвижника, мешавшая ему делать необходимые выговоры и замечания неисправным подчиненным12. И вот такой кротчайший святитель со всей суровостью обрушивается в свой письмах на богоборцев-материалистов, требуя запретить им разлагать народ под угрозой... смертной казни!

«Всюду ахают и охают: Беда! Беда! И беда видна, - пишет он. - Но никому и в голову не приходит загородить и завалить источник беды. Как шла французская революция? Сначала распространились материалистические воззрения. Они пошатнули и христианские, и общерелигиозные убеждения. Пошло повальное неверие: Бога нет, человек - ком грязи, за гробом нечего ждать...

Что у нас? У нас материалистические воззрения все более приобретают вес и обобщаются... Выходит, что и мы на пути к революции. Как же быть? Надо свободу замыслов пресечь - зажать рот журналистам и газетчикам. Неверие объявить государственным преступлением. Материальные воззрения запретить под смертной казнью. Материальные воззрения чрез школы распространяются... Кто виноват в этом? Правительство. Оно позволило. Следовательно, кому следует все это пресечь? Правительству».

В своем призыве к власти вспомнить ее верозащитный долг, осознать себя как гаранта преемственности русской жизни и соблюдения неприкосновенными ее исконных святынь владыка Феофан не был одинок. Могучий глас Кронштадтского старца, святого праведного отца Иоанна, вторил грозным предупреждениям архиерея.

«Если н России так пойдут дела и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвергнуты праведной каре закона, -предрекал он, - и если Россия не очистится от множества

461

плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и свои беззакония. Виновно и высшее правительство, потворствующее безпорядкам... Безнаказанность в России в моде, ею щеголяют... Так и впредь будет при слабом управлении. Бедное отечество, когда-то ты будешь благоденствовать? Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога, Церкви, любви к Царю и Отечеству и чистоты нравов...» «Да, через посредство державных лиц Господь блюдет благо царств земных и особенно благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать ее, -и величайший злодей мира, который явится в последнее время, Антихрист, не может появиться среди нас по причине самодержавной власти, сдерживающей безчинное шатание и нелепое учение безбожников»13.

О потрясениях, ожидающих осуетившийся мир, задолго до революции предупреждал святитель Игнатий Брянчанинов, епископ Кавказский и Черноморский. «Идут, идут страшнее волн всемирного потопа, истребившего весь род человеческий, идут волны лжи и тьмы, окружают со всех сторон, готовы поглотить вселенную, истребляют веру во Христа, разрушают на земле Его Царство, подавляют Его учение, повреждают нравы, притупляют, уничтожают совесть, устанавливают владычество всезлобного миродержца».

«Когда мир будет провозглашать и превозносить свое преуспеяние, водворение высшего благоденствия, нерушимого спокойствия, «тогда внезапно нападет на них всегубительство» (1 Сол. 5, 3)... К чему, в видах Божиих, существовать долее миру, когда мир, то есть человечество, отвергает совершенно ту цель, для которой предоставлено ему Богом странствование на земле... Кратковременная земная жизнь принимается за вечность, - сетовал святитель, - все силы души и тела истощаются человеком.., приносятся в жертву нелепой, несбыточной мечте: истощаются они на устройство высшего плотского благоденствия... Льстит гибельная мечта человекам на всем пути земной жизни; изменяет им на конце жизни, предает их действительности, оставляет ни с чем. Они вступают в вечность ни-

462

сколько не подготовленные к ней, нисколько не ознакомленные с нею. Этого мало: они вступают в нее, усвоив себе настроение, вполне враждебное к ее духовным благам, к собственному благополучию в ней. Где место за гранями времени для таких плевелов? Нет и не может быть для них иного места во вселенной, как в бездне ада...»14.

Прошло лишь несколько десятилетий с момента написания этих строк, и России на собственном жестоком опыте пришлось убедиться в их справедливости. Бездна ада разверзлась перед ней еще на земле - ужасы революции превзошли все, что могло измыслить человеческое предвидение. Многие тогда (жаль, что поздно!) поняли справедливость горьких слов святителя Феофана: «Издавна охарактеризовались у нас коренные стихии-жизни русской, так сильно и полно выражающиеся привычными словами: Православие, Самодержавие, Народность. Вот что надобно сохранять! Когда ослабеют или изменятся сии начала, русский народ перестанет быть русским. Он потеряет тогда свое священное трехцветное знамя».

ОТЫДИТЕ ОТ МЕНЕ, ДЕЛАЮЩИИ БЕЗЗАКОНИЕ

ТВОРЦЫ КАТАКЛИЗМОВ

ЖИЗНЬ всякого народа, всякого человеческого сообщества зиждется на единстве мировоззрения, определяющего моральные, этические и религиозно-нравственные нормы поведения. Жизнь личная и семейная, общественная и государственная в равной степени зависит от того, что признается людьми допустимым, а что нет, что почитается за благо, а что - за зло, какой смысл полагается в человеческом бытии и какова его высшая, вечная, непреходящая цель.

На протяжении всей истории человечества именно религия являлась тем нравственно-организующим, скрепляющим началом, которое объединяло народы вокруг идеалов, придавало крепость национальным государствам и единообразие национальному характеру. Различия в быте, психологии, семейном укладе и исторической судьбе народов и стран коренятся прежде всего в области религиозной, духовной.

Понятно, что столкновения противоречивых, порой взаимоисключающих религиозных вероучений, содержащих «разноименный» духовный заряд, не могли обойтись без потря-

464

сений. Подавляющее большинство войн имело в истории характер религиозный, а такие глобальные военные противостояния, как, например, вооруженная борьба ислама и христианства, длились, то затухая, то вспыхивая вновь, на протяжении многих веков.

Но ни одно из подобных столкновений ни по ожесточенности борьбы, ни по масштабам, ни по своим последствиям не может сравниться с религиозной войной, вот уже два тысячелетия упорно и непрерывно ведущейся иудаизмом против Церкви Христовой. Духовные начала двух сторон совершенно противоположны и непримиримы. Дело в том, что современный иудаизм не имеет, в христианском понимании, никакого положительного религиозного содержания. С того момента, как иудеи распяли Мессию, Иисуса Христа, Сына Божиего, Которого они должны бы были принять с благоговением и любовью, ибо именно им Бог доверил знание о том, что Христос придет спасти человека от греха, - с этого момента основой иудаизма стало воинствующее антихристианство,

Отсюда - все сложности русско-еврейских отношений, ибо святая Русь веками сознавала себя как защитницу и главную хранительницу христианских святынь, равно в области духовной и государственной. Рассуждая о русской истории, говоря о причинах помрачения религиозного самосознания русских людей, приведшего к гибели православную российскую государственность, невозможно избежать обсуждения этого вопроса. Тема давно назрела, надо лишь подойти к ней без ненависти и злобы, раздражения и лукавства - с искренним желанием понять...

Во-первых, следует четко уяснить себе, что нам предстоит проблема духовная, проблема межрелигиозных, но вовсе не межнациональных отношений. Церковь не делит и никогда не делила своих чад по национальному признаку. В сонме православных святых лик подвижников-евреев (начиная с апостолов) занимает свое место наряду с угодниками Божиими, призванными благодатию Его из среды иных народов - безо всякого различия. Смешение понятий религиозных и национальных частично имеет свое оправдание в том, что именно религия определяет национальный характер народа в целом, однако ставить здесь знак равенства было бы опрометчиво.

Это, кстати, хорошо понимали в дореволюционной России. Следствием подобного понимания и явился тот факт, что Император Всероссийский не разделял своих подданных по национальной принадлежности. У него не было подданных татар, якутов или лезгинов - нет! Были подданные православного, мусульманского или иудейского вероисповедания. Если

465

бы из этого понимания были сделаны своевременные и правильные выводы, мы, возможно, избежали бы многих скорбей и тягот...

Во-вторых, необходимо осознать, что суть проблемы заключается в непримиримом противоречии двух религиозных мировоззрений, соответственно определяющих идеалы народного бытия, нравственные нормы и понимание смысла жизни. Противостояние это обостряется тем, что в самосознании обоих народов чрезвычайно сильны идеи избранничества, мессианства, особого служения.

Здесь, пожалуй, мы приближаемся к пониманию главной причины многих катаклизмов, потрясавших русскую жизнь на протяжении веков. «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10, 45), - засвидетельствовал Христос, проходя Свой крестный путь. Жертвенность и самоотвержение стали основополагающими заповедями христианской нравственности. В полном соответствии с нею русское самосознание всегда воспринимало свое избранничество как обязанность послужить ближним своим. Русский народ сознавал свою задачу народа-богоносца в том, чтобы служишь хранителем истин веры, давая возможность любому желающему припасть к этому источнику живой воды, приснотекущему в жизнь вечную и блаженную.

Иное понимание избранничества предполагает иудаизм. «Евреи приятнее Богу нежели ангелы», «как человек в мире высоко стоит над животными, так евреи высоко стоят над всеми народами на свете», - учит Талмуд1. Это вероучение основывается на том утверждении, что иудеи Самим Богом избраны для господства и должны всемерно стремиться к достижению этой цели. Отсюда проистекает еще одно фундаментальное положение иудаизма, гласящее, что иудей не имеет никаких нравственных обязательств перед иноверцем. Понятия справедливости и милосердия, честности и благодарности, с этой точки зрения, неприменимы к христианину или мусульманину, ибо они, строго говоря, не могут даже считаться людьми...

Итак: православное понимание своего избранничества есть понимание обязанности служить ближнему своему.

Избранничество же иудея есть избранничество на господство над окружающими людьми.

Понятно, что соприкосновение столь разительно отличающихся взглядов на жизнь и на свое место в ней не могло не вызывать явлений болезненных, разрушительных, катастрофичных. Русская история - лучшее тому подтверждение.

466

Иудейские купеческие колонии появились на русских землях в эпоху расцвета Киевской Руси, поддерживавшей оживленные торговые связи с богатой Византией на востоке и христианскими государствами Западной Европы. Но уже в 1069 году произошел первый конфликт, в результате которого они надолго потеряли право селиться в России.

Летопись Нестора так описывает случившееся: «Киевляне же... жидов многих побили... за то, что сии,.. Христианом вред чинили». Когда же мятеж закончился свержением князя Святополка, покровительствовавшего иноверцам, и вместо него «прият Владимир престол со удовольствием всего народа», тогда «просили его всенародно о управе на жидов, что... при Святополке имели великую свободу и власть, через что многие купцы и ремесленники разорилися; они же многих прельстили... Владимир же отвечал им: «...Для того немедленно созову князей на совет».

И вскоре послал всех звать по Киеву. Когда же князи съехались на совет у Выдобича, по долгом рассуждении установили закон таков: «Ныне из всея Руския земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впусчать...»2.

На протяжении многих веков русская государственная власть строго следила за выполнением этого решения. Ересь «жидовствующих», занесенная иудеями в Новгород в конце XV века и серьезно осложнившая церковную и государственную жизнь на целых тридцать лет, только усилила подозрительность. Российские самодержцы хорошо запомнили преподанный им урок.

«Жидам ездити в Россию с торгами не пригоже, - говорил Иоанн Грозный, - для того, что от них многия лиха делаются, что отравные зельи привозили в Россию и христиан от христианства отводили»3. То, что во время Смуты начала XVII века за Лжедмитрия II выдавал себя ловкий авантюрист еврейского происхождения, лишь подтвердило правильность опасений.

«Хочу видеть у себя, - говорил Петр I, - лучше народы магометанской и языческой веры, нежели жидов: они - плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю его». Несмотря на это, иудеи все же проникали на территорию империи, так что уже Екатерина I в своем указе «О высылке жидов из России», вышедшем 26 апреля 1727 года, повелела «тех всех выслать вон из России за рубеж немедленно, и впредь их ни под каким образом в Россию не впускать и того предостерегать во всех местах накрепко»4.

Государыня Елизавета Петровна высказалась по этому поводу еще определеннее: «Жиды в нашей империи под разными

467

видами жительство продолжают, от чего не иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников нашим верноподданным крайняго вреда ожидать должно... Оных ни иод каким видом в нашу империю ни для чего не впускать, разне кто из них захочет быть в христианской вере... таковых крестя, жить им позволить...»5.

Последнее высказывание Государыни особенно примечательно, ибо подтверждает отсутствие националистической подоплеки в действиях русской власти: иудей, принимавший Православие (аще таковой находился), обладал совершенно теми же правами, что и любой другой российский подданный. Более того, когда в состав России в конце XVIII века в результате так называемых «разделов Польши» вошли земли с проживающими на них иудеями, общим числом около миллиона душ, русское правительство приняло все меры для обезпечения их равноправия. Указом Екатерины II от 1791 года они были уравнены в правах с купцами, ремесленниками и мещанами тех городов и местечек, в которых проживали на момент присоединения к Российской империи.

Повелением Александра I в 1802 году был даже образован специальный «комитет о благоустройстве евреев». Но как только выяснилось, что его деятельность клонится к тому, чтобы разработать перечень мер, направленных на смягчение религиозно-бытовой обособленности иудейских общин, - кагалы (органы местного самоуправления иудеев) заняли по отношению к комитету резко отрицательную позицию. На всех иудеев был наложен ими специальный «процентный сбор, необходимый для устранения намерения правительства относительно евреев»8. Проще говоря, путем специального тайного налога были собраны огромные суммы для подкупа чиновников и приостановления «неблагоприятного» развития событий, что и было сделано. О влиянии иудеев говорит также тот факт, что по их «просьбам» (обильно, разумеется, подкрепленным деньгами), в результате интриг от деятельности комитета был устранен Г. Р. Державин, знаменитый русский поэт, занимавший тогда место министра юстиции.

Быстро растущая финансовая и политическая мощь иудейской диаспоры в Европе вызвала серьезную озабоченность христианских правительств. Она особенно усилилась после того, как по всему континенту в 1848 году прокатилась судорога революций, слишком похожих друг на друга, чтобы быть случайными, слишком хорошо скоординированных, чтобы быть стихийными, слишком ясно выказавших свой антихристианский характер, чтобы это могло остаться незамеченным. Эта волна разбилась о подножие трона Императора Всерос-

468

сийского, но стало ясно, что разрушительный процесс, набиравший силу со времен Великой французской революции, перешел в новое качество.

«Миром управляют совсем не те, кого считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами», - предупреждал Бенджамин Дизраэли, граф Биконсфилд, лидер консервативной партии Англии, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874-1880 годах. «Существует политическая сила, редко упоминаемая, - говорил он, - я имею в виду тайные общества. Невозможно скрыть, а потому и безполезно отрицать, что значительная часть Европы покрыта сетью этих тайных обществ подобно тому, как поверхность земного шара покрыта сейчас сетью железных дорог... Они... стремятся к уничтожению всех церковных установлений», - констатировал Дизраэли, возмущаясь, что «почтенные граждане Англии, столь бережливые и религиозные, аплодируют маневрам тех, кто нападает на собственность и на Иисуса Христа, видя в этом прогресс либерализма».

Будучи сам крещеным евреем, Дизраэли мог не бояться столь модных сегодня обвинений в «антисемитизме», и поэтому еще в 1846 году предупреждал, что готовящаяся «мощная революция развивается полностью под еврейским руководством»7.

Вскоре после смерти лорда Биконсфилда, последовавшей в 1881 году, его худшие опасения получили новое документальное подтверждение. Некто Джон Редклиф опубликовал в Англии «Обозрение политико-исторических событий за последнее десятилетие», в которое он включил попавшую к нему запись выступления иудейского раввина на одном из тайных собраний*.

«Христианская Церковь - один из опаснейших наших врагов, - сказал раввин, - и мы должны упорно трудиться, чтобы ослабить ее влияние. Мы должны сколько возможно стараться привить к умам, преданным христианской религии, идеи свободомыслия, скептицизма, раскола, вызывать религиозные препирательства и споры в многочисленных ответвлениях и сектах христианства. Будем действовать логически, начнем с унижения и умаления качеств их священнослужителей; объявим им открытую войну, вызовем подозрение к их набожности, благочестию и поведению хотя бы орудиями осмеяния и издевательства. ..

Сколько уже веков ученые наши упорно и отважно борются с крестом, и ничто до сего времени не заставило их отступить. Народ наш постепенно возвышается и власть его с каждым днем увеличивается... Восемнадцать веков принадлежали вра

469

гам нашим, но век настоящий и будущие должны нам принадлежать - нам, народу Израиля, и это будет так... Каждая война, каждая революция, каждое политическое или религиозное потрясение в христианском мире приближают нас к тому моменту, когда высшая цель наша будет достигнута нами.,.*.

Подвигаясь таким образом шаг за шагом вперед по начертанному пути и соблюдая свойственные нам стойкость и твердость, мы оттесним христиан и уничтожим их влияние. Уже мы будем диктовать миру, во что он должен верить, что чтить и что проклинать. Может быть, некоторые личности и восстанут против нас.., но покорные и невежественные массы будут нас слушать и держать нашу сторону. Раз мы будем хозяевами прессы, от нас будет зависеть внушать те или иные понятия о чести, добродетели, прямоте характера... Мы с корнем вырвем веру и поклонение тому, что до сих пор боготворилось христианами; увлечение страстьми будет в наших руках орудием, которым мы уничтожим все, что еще возбуждает благоговение христиан...

Только этим путем сможем мы во всякое время поднять массы и направить их к саморазрушению, к революциям, т.е. к любой из тех катастроф, которые все более и более приближают нас к достижению нашей конечной цели - царствовать на земле...»

Механизм провоцирования и разжигания смуты, столь откровенно описанный в этой речи, был запущен во всю мощь уже во время первой русской революции 1905-1907 годов. Даже беглый обзор русской жизни того времени показывает, что никаких «объективных» (а особенно - столь любимых историками-материалистами хозяйственных, экономических) причин для безпорядков не было. Судите сами.

Финансовое состояние России было чуть ли не самым устойчивым в мире. Рубль свободно конвертировался, его золотое содержание росло даже во время войны с Японией- Сама эта война прошла для внутренней жизни империи практически незаметно - налоги выросли всего на 5 %. В то время как либеральная пресса не уставала обличать «реакционное самодержавие» во всех смертных грехах, личные доходы граждан - рабочих, служащих и крестьян - выросли за двадцать лет

---

*Я намеренно не касаюсь в этой работе знаменитых «Протоколов Сионских мудрецов», но наличие в речи раввина и в тексте «Протоколов» обширных совпадений, часто буквальных, заставляет думать, что оба документа, несмотря на десятилетнюю разницу в опубликовании, восходят к единому первоисточнику. Это, во всяком спучае, опровергает то расхожее, но беэпочвенное обвинение, которое приписывает фабрикацию «Протоколов» то ли русской охранке, то ли Сергию Нилусу - их первому широкому публикатору.

470

почти в шесть раз. За то же время вдвое увеличилась протяженность железных дорог, удвоился и сбор хлеба. Русские товары на Дальнем Востоке вытесняли японские и английские в силу своей дешевизны и традиционно высокого качества9.

И все же революция грянула... Стоит, пожалуй, еще раз сказать, что главные причины всех русских бед нам надо искать в самих себе. Что никакие злоумышленники не смогли бы раскачать русскую государственность, если бы мы сами не ослабили ее, подточив духовные основы державной мощи России. Что значительная часть чиновной администрации давно уже тяготела к либеральной западной псевдокультуре, несовместимой с истинами Православия. Что интеллигенция в своем огромном большинстве была прямо враждебна Церкви, придерживаясь откровенно атеистических или спиритически-оккультных воззрений. Что молодежь, лишенная здорового духовного развития, легко попадала в сети экстремистских организаций, прикрывавших звонкой фразеологией заурядный политический терроризм...

Можно еще долго перечислять внутренние причины, соделавшие русский колосс столь чувствительным к революционным бациллам. И все же первый натиск смуты, поддержанной всею мощью международных антихристианских организаций, был отбит. Ни назойливая антиправительственная пропаганда прессы, ни призыв к самым низменным инстинктам толпы, ни безпрецедентный террор (начиная с 1905 года и до подавления революции, ежедневно погибало от 10 до 18 человек ~ в большинстве своем государственных служащих), ни обильные иностранные вливания (один лишь Яков Шифф, глава иудейского финансового лобби в США, потратил миллионы долларов на помощь Японии и революционную пропаганду среди русских солдат)* не сломили Русь10.

Ибо несмотря ни на что, в народной толще вера оказалась еще слишком крепкой. И наряду с теми, кто бездумно поддался лукавым призывам и принял участие в безпорядках, под хоругвями и крестами выступили люди, считавшие своим священным долгом защитить устои веры и основы православной русской государственности.

При первых же раскатах революционного грома власть, тронутая тленом либерализма и безволия, растерялась. Полиция исчезла с улиц, а кое-где даже губернаторы поспешили приветствовать «прогрессивные перемены». Именно тогда, видя,

---

*Под нажимом того же Шиффа и его единомышленников в 1911 году США разорвали торговый договор с Россией. В 1916 году американский агент русской разведки опять сообщил, что Шифф финансирует революционеров, что они «без всякого сомнения приняли решение перейти к действию», а на их тайном собрании «было доложено.,, что положение совершенно подготовлено» 11.

471

что власть недееспособна, народ смог взять дело спасения Отчизны в свои руки. В 1905 году массы выходят на улицы. С одной стороны, действуют боевики террористических организаций, агитаторы леворадикальных партий и уголовные элементы, с другой - возмущенные ревнители порядка и спокойствия. В октябре 1905 года почти во всех городах происходят столкновения.

Тогда на волне противостояния смуте стали быстро развиваться и расти православно-патриотические партии и организации. Русское собрание и Союз Михаила Архангела, Союз Русского Народа и Монархическая партия, другие общественные союзы и объединения встают на пути дальнейших потрясений. И революция - отступает...

Типичными пунктами программ правых партий (которые с «легкой» руки советской исторической «науки» до сих пор представляются человеку, мало сведущему в этом вопросе, некими зловещими организациями) были следующие требования (на примере Русского Собрания):

- Православная Церковь должна сохранить в России господствующее положение... Голос ее должен быть выслушиваем законодательной нластью в важнейших государственных вопросах.

- Царское Самодержавие должно основываться на постоянном единении Царя с народом.

- Племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно готовности отдельной народности служить России... в достижений общегосударственных задач... Все попытки к расчленению России под каким бы то ни было видом не должны быть допускаемы.

- Верховным мерилом деятельности государственного управления.. . должно быть народное благо, причем государство, открывая достаточно простора для местного самоуправления, должно блюсти, чтобы это самоуправление нигде не клонилось к ущербу русских народных интересов - религиозных, умственных, хозяйственных, правовых и политических12. Это была платформа, которая смогла тогда сплотить здоровые силы русского общества. Но творцы революции быстро учли все свои ошибки: когда через десять лет на Россию накатила новая революционная волна, православно-патриотические группы были искусно разобщены и противопоставлены друг другу (вспомним намерение богоборцев соделать человеческие страсти главным орудием достижения своих целей), высшие эшелоны власти парализованы масонским политическим заговором, а многократно усиленная Думой пропагандистская антиправительственная кампания безпрепятственно подорвала народное доверие к Государю и его министрам... Так готовился 1917 год.

472

ВАШ ОТЕЦ ДИАВОЛ, И ВЫ ХОТИТЕ

ИСПОЛНЯТЬ ПОХОТИ ОТЦА ВАШЕГО

ДЕМОНЫ РЕВОЛЮЦИИ

В 1917 году Россия была потрясена социальной катастрофой, самой страшной кровавой из всех, известных человечеству. Ни по грандиозным масштабам, ни по своей жестокости, ни по продолжительности (ибо она не окончилась до сих пор) русская революция не знает себе равных. И тем не менее, несмотря на многодесятилетний опыт безмерных скорбей и невероятных тягот, мы в большинстве своем так и не поняли - что же произошло (и происходит) с Россией какая сила превратила цветущую, бурно развивающуюся страну сперва в арену кошмарной братоубийственной бойни затем в огромный концлагерь, в полигон разнузданного откровенного и циничного богоборчества, а в завершение всего отдала одураченную, ограбленную и преданную Русь «на поток и разграбление», алчной своре международных преступников и проходимцев, действующих под глумливой вывеской «демократии».

Не разобравшись во всем этом, не осознав причин нашей великой всенародной беды, не поняв, как действуют разрушительные механизмы, запущенные на Русской земле много лет назад, не сможем мы восстановить здоровое, естественное течение русской жизни, обезвредить ядовитые всходы безбожия и сатанизма, воскресить Святую Русь.

ВОСПОМИНАНИЯ КНЯЗЯ ЖЕВАХОВА

СРЕДИ свидетельств крестных страданий России особое место занимает книга воспоминаний товарища (говоря современным языком - первого заместителя) обер-прокурора Святейшего Синода князя Николая Давыдовича Жевахова. Он занимал этот высокий пост с 15 сентября 1916 года по 1 марта 1917-го, когда был арестован «революционными солдатами» по приказу Керенского. Заняв должность по личному распоряжению Государя, знавшего глубокую религиозность князя и его твердые державные убеждения, Жевахов, естественно, рассматривался «ноной» властью как опасный враг. Для нас же немаловажным будет тот факт, что он являлся духовным чадом знаменитого оптинского старца Анатолия и согласился на работу в Синоде по его прямому благословению.

После освобождения из-под ареста, зная, что очередное столкновение с «революционной» властью наверняка станет для него роковым, Жевахов тайно покинул Петроград. С этого момента для него началась, по его собственному выражению, «скитальческая жизнь, полная невзгод, страданий, лишений, но в то же время и удивительных, чудесных проявлений милости Божией». «Немало постранствовав по вздыбившейся России, побывав и «под белыми», и «под красными», Жевахов в конце концов оказался за границей, где и издал свои воспоминания. Их первый том вышел в Мюнхене в 1923-м, а второй - в Сербии, в 1928 году. Значительная его часть посвящена анализу того явления, которое в официальной «советской» историографии получило название «Великая Октябрьская социалистическая революция».

«Задача революции 1917 года, - пишет Жевахов, - заключалась в уничтожении России и образовании на ее территории... опорного пункта для последующего завоевания западно-европейских христианских государств... Впереди стояли гонения на Православную Церковь, расхищение несметных богатств России, поголовное истребление христианского населения, мучения, пытки, казни, воскресали давно забытые страницы истории, о которых помнили только особо отмеченные Богом люди... Предупреждали о наступлении этого момента преподобный Серафим Саровский, Илиодор Глинский, Иоанн Кронштадтский и мудрецы-миряне, один перечень имен которых мог бы составить целую книгу, но им никто не верил...

И когда наступил этот - давно предвозвещенный - момент, то его не только не узнали, а наоборот, думали, что «новыми»

474

людьми строится «новая» Россия, создаются «новые» идеалы, указываются «новые» пути к достижению «новых» целей. Везде и повсюду только и были слышны «новые» слова, люди стали говорить на «новом», непонятном языке, и с тем большим изуверством и ожесточением уничтожали все «старое», чем больше стремились к этому «новому», с коим связывали представления о земном рае.

В действительности же происходило возвращение к такому седому, покрытому вековой пылью старому, происходила не «классовая» борьба, или борьба «труда с капиталом», торжествовали не эти глупые, рассчитанные на невежество масс лозунги, а была самая настоящая, цинично откровенная борьба жидовства с христианством, одна из тех старых попыток завоевания мира.., какая черпала свои корни в древнеязыческой философии халдейских мудрецов и началась еще задолго до пришествия Христа Спасителя на землю, повторяясь в истории безчисленное количество раз одинаковыми средствами и приемами.

Ни для верующих христиан, привыкших с доверием относиться к Слову Божию, ни для честных ученых, видевших в достижениях науки откровение Божие, не было ничего нового в этих попытках уничтожить христианство и завоевать мир, и только безверие, с одной стороны, и глубокое невежество, с другой, не позволяли одураченным людям видеть в происходящем отражения давно забытых страниц истории»1.

Сегодня для нас такое свидетельство чрезвычайно важно, ибо указывает, подтверждая, на религиозный характер второй Великой Русской Смуты, продолжающейся и по сию пору. Православная Церковь сформировала и воодушевила русскую государственность, даровала народному бытию великую цель и вечный смысл бытия, образовала наш национальный характер, соделав его драгоценным ковчегом для благоговейного хранения Истин божественного вероучения. Русская духовность Неразделимо срослась с державностью, и уничтожить одно без другого было просто невозможно.

Потому-то издавна, осторожно и терпеливо, маскируясь и лукавя, подтачивали русоненавистники и богоборцы это соборное единство. Программы, имевшие своей целью уничтожение России как оплота христианской государственности в мире, были спланированы не вчера и выполнялись тщательно и неуклонно. «К концу 1917 года все эти программы были уже окончательно выполнены, - пишет Жевахов, - и по всей России царил неописуемый террор, посредством которого новая власть закрепляла позиции, завоеванные глупостью, изменой и предательством вожаков русского народа.

475

Вся Россия буквально заливалась потоками христианской крови, не было пощады ни женщинам, ни старикам, ни юношам, ни младенцам. Изумлением были охвачены даже идейные творцы революции, не ожидавшие, что работа их даст в результате такие моря крови. Не удивлялись только те, кто помнил §15 «Сионских протоколов», где говорится: «Когда мы, наконец, окончательно воцаримся при помощи государственных переворотов, всюду подготавливаемых.., мы постараемся, чтобы против нас уже не было заговоров. Для этого мы немилосердно казним всех, кто встретит наше воцарение с оружием в руках... »

Развал России явил такую грандиозную картину разрушения во всех областях государственной, общественной и личной жизни, что потребуются не только тома для описания этой картины, но и великий талант, способный передать потомству весь ужас пережитого...

Придет время, когда правдиво написанная «История русской революции» сделается настольной книгой для каждого честного, мыслящего христианина - как грозное предостережение грядущим поколениям, как свидетельство попранных гордым человеком законов Божьих, как страшный результат противления воле Божьей».

Й действительно, духовной первопричиной русской трагедии XX века стало помрачение религиозно-нравственного самосознания народа, поддавшегося льстивым посулам земных, тленных благ и ради них отвергшегося того великого служения народа-богоносца, которое было даровано ему свыше и составляло смысл русской жизни на протяжении многих веков. Стоило пошатнуться краеугольному камню веры, как все огромное здание русской государственности обрушилось, похоронив под своими обломками неисчислимые жертвы материалистического обмана.

Более того, религиозная энергия и сила русской души, до того верой и правдой служившие делу спасения, делу торжества евангельской нравственности и истины Христовой, - потеряв православную опору, были легко «перенацелены» на достижение безумных, губительных псевдорелигиозных целей: «торжества мировой революции», «интернациональной солидарности», «построения коммунизма» и тому подобных химер, скрывавших за привлекательной внешностью смертельное для России богоборческое содержание. Творцы революции, обладая многовековым опытом организации антихристианских социальных катаклизмов, рассчитали точно. Они знали, что всякий народ - дитя. Русский же народ, сверх того, - дитя доверчивое, доброе и простосердечное. Одурачив его сказками о «народо-

476

властии», «всеобщем равенстве», «классовой справедливости», веру России подвергли страшному, огненному, кровавому испытанию...

«Разрушалась Россия сознательно, - говорит Жевахов, -и ее развал явился не результатом теоретических ошибок и заблуждений идейных борцов революции, желавших взамен дурного старого создать что-то лучшее и новое, как думали и продолжают даже теперь думать непрозревшие люди, а выполнением давно задуманных, гениально разработанных программ, обрекавших Россию на вымирание».

Факты, приводимые князем в своих воспоминаниях, столь жутки, что невольно возникает вопрос: стоит ли такое помнить? К сожалению, помнить это надо, чтобы ужас пережитого стал

надежным препятствием на пути всех и всяческих русоненавистников, новых обманщиков и разорителей России. Итак, укрепив свои сердца незлобием и кротостью, исполнив их христианским милосердием, наберемся мужества и - взглянем тяжелой правде в глаза.

«С молитвой за несчастных, невинно замученных жертв богоборческого фанатизма подойдем ближе к местам их мучений и страданий, - призывает Жевахов, - войдем в глубь кровавых застенков, где миллионы православных христиан кончали свои счеты с жизнью среди оргий обезумевших сатанистов, войдем туда не для праздного любопытства, а во имя долга перед человечеством, чтобы поведать всему миру о том, что мы там увидели... и чему до пор еще так мало верят. Не верят потому, что никакое воображение не в силах нарисовать картины таких ужасов, какие испытала великая христианская Россия, очутившись в когтях вампира, высасывающего ее кровь... Будем помнить, все эти ужасы, все то, что рассматривается Европой как «сказка» или преувеличение.., станет ясным и понятным, если мы не забудем основную цель русской революции -истребление христианского населения России». Этой страшной цели была подчинена деятельность всех

477

«силовых» структур новорожденной советской власти, служившей на деле лишь декорацией, скрывавшей зловещий механизм воинствующего человеконенавистничества. С полной ясностью и циничной откровенностью он явил себя в деятельности ЧК, укомплектованной в подавляющем большинстве инородцами и иноверцами, ставшей по роду своей деятельности

настоящей «всероссийской бойней», возведшей на уровень официальной государственной задачи убийства, пытки и истязания людей.

Говорит Жевахов: «Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а потом медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги для того, чтобы они не могли поддержинать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью... Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать их в разных местах до тех пор, пока живой человек не превращался в кровавую массу и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках...

Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук, щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз... Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «пер-

478

чаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям. куда бросали тела убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги... На трупах бывших офицеров, кроме того были вырезаны ножом или выжжены огнем погоны на плечах на лбу советская звезда, а на груди - орденские знаки; были отрезаны носы, губы и уши... На женских трупах - отрезанные груди и сосцы, и пр. и пр. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.

В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петере, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность «начальника внутренней обороны» он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом. а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.

Переведенный в Москву, Петере, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине – звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением…. Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые жестокие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектами

479

ее мучении были главным образом юноши, и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила со своими жертвами, какие операции проделывала над ними... Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами...

Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах... Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться - до того они невероятны, и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой, начиная с 1918 года, и просмотреть газеты «Vic tore», «Times» , «Le Travail» , «Journal de Ge-neve», «Journal des Debats» и другие...

В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, жидовки «товарищ Вера», Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек, но наиболее страшными были три, из которых одна помещалась на Екатерининской ул., № 16, другая на Институтской ул., № 40 и третья на Садовой ул., № 5... В одном из подвалов чрезвычайки, точно не помню какой, было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, то есть на Эстраде, которая должна была изображать собой сцену, производились казни.

После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых

480

ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди.

В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц, так часто раздававшийся в кровавых застенках чрезвычаек, когда ничем уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязуемых: «Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок»... И этот приказ выполнялся с буквальной точностью. Особенную ярость вызывали у Розы и Веры те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией они срывали эти кресты и выжигали огнем изображение креста на груди, или на лбу своих жертв... Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний. Так, несчастных втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящики по полу...

Когда фантазия в измышлении способов казни истощалась, тогда страдальцев бросали на пол и ударами тяжелого молота разбивали им голову пополам с такой силой, что мозг выдавливался на пол. Это практиковалось в чрезвычайке, помещавшейся на Садовой, 5, где солдаты Добровольческой армии обнаружили сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален человеческими мозгами...

В Полтаве неистовствовал чекист «Гришка», практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал лютой казни 18 монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте офицеры и солдаты. Никакое перо не способно описать мучения страдальцев, которые умирали не сразу, а спустя несколько часов, извиваясь от нестерпимой боли. Некоторые мучились даже более суток. Трупы этих великомучеников являли собой потрясающее зрелище: почти у всех глаза вышли из орбит...

В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и ногах граммофонные иголки.

В Омске пытали даже беременных женщин, вырывали животы и вытаскивали кишки.

В Казани, на Урале и в Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах или же бросали в раскаленные печи...»

Человеколюбие и милосердие по отношению к читателям этих строк требует ограничить цитирование - не всякое сердце способно вместить в себя тот груз горечи и скорби, какой неизбежно ложится тяжким бременем на каждого, прикасаю-

481

щегося к страшным тайнам русской революции. Мы оставим за рамками нашего труда дальнейшие описания насилий и мучений, страшных последствий искусственно созданного голода, погубившего миллионы людей, сделавшего обыденностью ужасы трупоядения и людоедства. Мы воздержимся от публикации списка главных палачей России - почти сплошь нерусских - дабы не обострять национальной обиды, не давать места бесу злобы и вражды. Надо лишь твердо помнить, что все пережитое нашим народом окажется напрасным, а сами мы станем предателями и изменниками великого русского дела, если не сделаем должных выводов из горького опыта, доставшегося нам безмерной, невосполнимой ценой.,.

Правильная оценка феномена Октябрьской (да и Февральской тоже) революции - ключ к пониманию всей русской истории советского периода, с ее многочисленными загадками и противоречиями, героическими свершениями и позорными провалами. Только овладев этим ключом, можно рассчитывать, что он откроет дверь к русскому возрождению, к воскресению Святой Руси, а не к новой эпохе гибельных катаклизмов.

РЕЛИГИЯ НЕНАВИСТИ

СИЛЫ, сокрушившие русскую православную государственность, вовсе не думали удовлетвориться достигнутым. Следующими шагами, по мысли вдохновителей революции, должны были стать мероприятия по «расхристианиванию» русского самосознания, и, более того, формированию антихристианского мировоззрения, антицеркви - как организационной основы богоборчества и кадровой, структурной опоры сознательного сатанизма. Первые двадцать пять лет после революции стали временем напряженной борьбы русского народа за сохранение своих православных святынь, когда террору, лжи и насилию Россия противостояла верою, терпением, исповедничеством и страстотерпчеством.

Долгие годы атеистической пропаганды сделали свое дело - сейчас мы склонны видеть в собственной истории действие причин хозяйственных, военных и политических, почти не отдавая себе отчета в том, что все они - только следствия духовного состояния общества, порывов обуреваемой страстьми души человеческой. И все же целый ряд исторических свидетельств подтверждает: попытки насадить на русской земле сатанинские культы были преднамеренными и целенаправленными.

В 1921 году датчанин Хеннинг Келер издал в Берлине книгу под названием «Красный Сад»2. В том же году отзывы

492

о его книге и перепечатки из нее появились и в русской антибольшевистской печати3. Воспоминания Келера, немало повидавшего в развороченной России, представляют для нас значительный интерес. Он, например, описывает церемонию открытия в городе Свияжске памятника... Иуде Искариотскому, предателю Иисуса Христа.

Келер попал в Свияжск (сам он ошибочно называет его Свиягородом) по пути из Алатыря в Казань как раз в день «торжества». По этому случаю в городе состоялся парад двух полков Красной армии и команды бронепоезда. Председатель местного совета произнес «пламенную» речь, в которой говорил о том, что решение поставить памятник именно Иуде было принято не сразу. Сперва в качестве кандидатов на эту высокую «честь» фигурировали Люцифер (то есть сам сатана) и Каин, «так как оба они были угнетенными, мятежниками, революционерами».

Но, к сожалению, сказал председатель, образ Люцифера не вполне согласуется с материалистическим мировоззрением, что же касается Каина - его существование исторически не подтверждено. Поэтому было решено поставить памятник «человеку, в течение двух тысяч лет презиравшемуся капиталистическим обществом, предтече мировой революции - Иуде Искариоту...»

Наблюдатель пишет, что даже в окружавшей оратора распропагандированной толпе не все разделяли его мнение. Слышались какие-то протестующие возгласы, некоторые истово крестились. Когда настал момент открытия памятника и покров упал к ногам присутствующих, их взорам открылась буро-красная гипсовая фигура человека - больше натуральной величины - с искаженным, обращенным к небу лицом, судорожно срывавшего с шеи веревку.

Если это не вызов Богу и не гимн сатане - то что?

Нелишне будет, наверное, упомянуть И о бронепоезде, команда которого участвовала в параде. Он носил имя Карла Маркса и возглавлялся матросом Балтийского флота. Келеру довелось путешествовать на нем, и его описания тоже плохо вяжутся с нашими устоявшимися стереотипами о «комиссарах в пыльных шлемах».

Поезд, пишет Келер, был первоклассный, заграничной работы, с пушками, помещенными во вращающейся бронированной башне, пулеметами и тремя пульмановскими вагонами. На особой платформе помещались аэроплан и автомобиль. В одном из вагонов находилось особое купе, обитое шелками и увешанное картинами, с полом, покрытым персидским ковром. Купе это занимала некая дама, бывшая в команде заведующей

483

хозяйством, пулеметчицей, «советчицей» командира и «сестрой милосердия» одновременно. Остается только догадываться об источниках такой роскоши...

Гражданская война дала многочисленные примеры изощренного религиозного изуверства. Одно из доказательств широкого распространения этих жутких явлений - «доказательство крепкое своей проверенностью очевидцами, ошеломляющее своей незамаскированной жестокостью и издевательской наглостью», - опубликовала газета «Ялтинский вечер» в феврале 1920 года4.

В конце мая 1919-го Белая армия вела бои за обладание Мелитополем. Эта операция была возложена на Сводно-гвардейский полк под командованием полковника Лукошко, в состав которого, в частности, входил 4-й стрелковый гвардейский батальон. Им противостояли части знаменитой дивизии Дыбенко. 2 июня в районе села Черниговка Бердянского уезда рота четвертого батальона под командованием полковника Ухтомского вела бой с превосходящими силами противника. Во время отступления князь Ухтомский был ранен, и когда стало ясно, что вынести его не удастся, он, во избежание пыток, которым мог подвергнуться в плену у красных, приказал одному из офицеров застрелить его, что и было выполнено. Кроме Ухтомского, на поле боя был оставлен еще 21 человек - раненые и убитые.

Через два часа деревня была взята фланговым ударом двух сотен кубанских казаков из частей генерала Виноградова. Были найдены тела всех 22 оставленных ранее бойцов. Но - в каком виде! На всех трупах осмотр обнаружил следы ритуального религиозного глумления. Самое святое для христиан - крестные страдания Спасителя - всегда служили объектом самых неистовых проклятий христоненавистников. Издеваясь над жертвами, они символически повторяли страшное преступление богоубийства, подтверждая свое отвержение Сына Божиего. Множество подобных мучеников канонизировано Православной Церковью, и память о них свято чтится верующими... Так вот - на всех 22 трупах оказались пробиты ладони и ступни (язвы от гвоздей, прободавших руки и ноги Спасителя), проколот левый бок (рана, нанесенная Христу римским стражником), и на лбу сорвана полоска кожи (след тернового венца). Кощунство было произведено как над трупами, так и над живыми еще людьми, скончавшимися во время этой пытки.

Страждет и трепещет сердце человеческое, когда приходится говорить о столь печальных событиях. Повторюсь еще раз, «паки и паки реку» - не для того, чтобы призывать к от-

484

мщению, ворошу я страницы забытого прошлого. «Мне отмщение, и Аз воздам», - провозгласил Господь, оставив на нашу долю милосердствовать о павших и бдеть, дабы ве повторялось, умножаясь, зло.

Уроки истории, страдания ушедших поколений обязывают живущих к делам веры и благочестия - и грош нам цена, если мы не усвоим должных выводов, не положим в основание нашей жизни добытый великими страданиями и обильной кровью опыт...

ЗНАЮ ТВОИ ДЕЛА: ТЫ НОСИШЬ ИМЯ, БУДТО ЖИВ, НО ТЫ МЕРТВ

ЗАКАТ ЕВРОПЫ

РУССКОЕ РАССЕЯНИЕ

СУДОРОГИ революции и гражданской войны, терзавшие Россию несколько лет подряд, выплеснули за границы страны более двух миллионов беженцев. Еще так недавно изобильная и богатая, стоявшая на пороге великой победы в мировой войне - Российская Империя лежала в руинах, среди которых обезумевшие люди продолжали убивать друг друга: одни - во имя кровавых химер «мировой революции» и «диктатуры пролетариата», другие - в тщетной надежде вернуть назад то, что уже невозможно было вернуть

486

никакими силами. Страна буквально взорвалась вынужденными переселенцами. Полярные порты Мурманска и Архангельска вынесли в мир северную волну эмигрантов, рассеявшихся по всей Европе. Южная волна, пройдя через залитую слезами и кровью Украину и разоренный Крым, хлынула на турецкие берега и Балканский полуостров. Западная волна, перевалив через фронты братоубийственной бойни, обрушилась на Прибалтику, Польшу и Чехословакию. На Дальнем Востоке прокатившийся через Сибирь многосоттысячный поток беженцев затопил Манчжурию, Китай, Корею и Японию.

К 1920 году в одной только Германии скопилось около 560000 русских эмигрантов. Около 100000 обосновалось в Манчжурии, 40000 в Канаде, 20000 в Соединенных Штатах. Даже в Южной Америке и Австралии образовались русские общины численностью соответственно 3000 и 1700 человек.

Эмиграция состояла преимущественно из представителей «простого» народа и осколков той самой интеллигенции, которая столь усердно готовила революцию. Тысячи политиков, журналистов, адвокатов, врачей, инженеров, коммерсантов, промышленников, священников и чиновников были причудливо перемешаны в ней с десятками и сотнями тысяч офицеров и нижних чинов, казаков и обыкновенных крестьян, бежавших от большевистского террора и голодной смерти.

Очутившись в новой, неизвестной, чуждой среде, русские беженцы не встретили ни сострадания, ни понимания. Пока невзгоды их сохраняли еще печать новизны, они возбуждали интерес и любопытство - не более того. Впрочем, и это быстро проходило, уступая место равнодушию, если не раздражению и враждебности. Отдельные отрадные исключения только подтверждали это печальное правило, а после того, как в 1921 году советское правительство лишило эмигрантов российского гражданства, ко всем прочим бедам русского рассеяния добавилась еще полная юридическая беззащитность. «Нансеновские паспорта» - бледно-зеленые удостоверения личности, которые Лига Наций выдавала русским, не имевшим гражданства, лишь подчеркивали бездомность их обладателей и делали из них подозрительных бродяг, в любой стране находящихся вне закона*.

Невежество западного обывателя не знало пределов. Князь Андрей Лобанов-Ростовский, отпрыск старинного рода, восходящего к Рюриковичам, вспоминал, как в 1920 году, на

----

*Набоков, например, вспоминал, что иметь «нансеновский паспорт» было все равно, что быть незаконнорожденным или преступником, отпущенным под честное слово. Из «страны проживания» Можно было вылететь в два счета просто за нарушение правил перехода улицы.

487

вопрос одной американки о том, чем он был занят во время войны, он ответил, что служил в Русской армии. «Правда? - удивилась она. - Я не знала, что Россия участвовала в войне». И, немного подумав, добавила: «Видимо, русские там не особенно отличились».

Лишившись Родины и оказавшись в чуждом, бездушном мире, эмигранты страшной ценой заплатили за свое право на безопасную жизнь после лишений и ужасов революции. Утеря родных корней и тоска по своей обезображенной коммунизмом Родине означали для многих из них медленную духовную смерть. Впрочем, и физическое существование в водоворотах прижимистого, хищного и холодного Запада давалось нелегко. Великий князь Александр, например, для того, чтобы поправить свои дела, вынужден был отдать редчайшую коллекцию монет за пять процентов ее довоенной номинальной стоимости по каталогу. Через десять лет в газете «Тайме» он увидел объявление, в котором тот же швейцарский перекупщик предлагал одну из этих монет, «купленную у члена русской императорской семьи», за сумму, в сто раз большую, чем та, которую в свое время получил Александр за всю коллекцию целиком.

Если такова была жизнь бывшей знати, то люди простые и небогатые зачастую .бедствовали всерьез, прозябая на грани нищеты и голодной смерти. Восток и Запад, Европа и Азия были к ним равно неласковы. В борделях Пекина и Сингапура в 20-х годах количество русских проституток, гонимых в притоны крайней нуждой, возросло до таких размеров, что на жаргоне злачных мест Харбина и Шанхая всякая белая проститутка стала называться «русской девочкой»...

Для большинства беженцев революция стала жестоким уроком, наглядно показавшим, к чему приводит отторжение от вековых святынь и освященных Церковью начал государственного мироустройства. За исключением относительно Немногочисленной группы масонов и группировавшихся вокруг них либералов, а также остатков левых, «народных» и «социалистических» партий, так ничего и не понявших в произошедшем, эмиграция была явно «правой», то есть православной и монархической.

Боль утрат и взаимные обиды, умело подогревавшиеся изнутри и извне агентами советских спецслужб, порождали в ее среде противоречия и недоразумения, громкие споры и взаимные обвинения - но все это бурление касалось большей частью вопросов сиюминутно-политических, партийно-групповых. Вероисповедное и мировоззренческое единство притом все же сохранялось, чему в решающей мере способствовала

488

Русская Православная Церковь, сформировавшая в странах рассеяния свой клир из числа архиереев и священников, оказавшихся в вынужденном изгнании.

Неисповедимы пути Господни - всемогущему промыслу Его угодно было опять соделатъ судьбы русского народа эпицентром мировой истории. В обеих своих частях: страждущей и страдающей под гнетом богоборцев в России, с одной стороны, а с другой - рассеявшейся по всему свету в поисках лучшей доли, русские люди сыграли ключевую роль в бурных событиях двадцатого столетия. Но если значение Советского Союза в этих процессах безспорно и общеизвестно, то влияние русского рассеяния, оставшегося единственным свободным носителем традиционного русского самосознания, почти не изучено и предано незаслуженному забвению.

Чтобы правильно его оценить, необходимо разобраться в том, что представляла из себя послевоенная Европа, каковы были явные и скрытые пружины и механизмы, определявшие ее хозяйственную, политическую, культурную и духовную жизнь.

ЗА КУЛИСАМИ

ЕВРОПЕЙСКОЙ ДРАМЫ

ПЕРВАЯ мировая война и последовавшая за ней европейская смута до предела обнажили язвы и противоречия, разъедавшие общественную и государственную жизнь континента. Бациллы духовной заразы, сразившей Россию, давно (и весьма успешно) вели свою разрушительную работу и в других странах. Безумная бойня, не принесшая успехов и выгод никому, кроме транснационального финансового капитала, лишь усугубила положение. Даже при самом беглом взгляде на ее политические, социальные и экономические последствия всякому добросовестному наблюдателю становилось ясно: так долго продолжаться не может.

Версальский мирный договор перекроил государственные границы в Европе столь неестественно и прихотливо, что это просто исключало их долговечность и стабильность. Не лучше обстояло дело и с экономикой. В своих довоенных границах государства представляли из себя цельные, исторически сложившиеся хозяйственные организмы. Австро-Венгрия, например, гармонично сочетала в своем составе промышленные области Богемии с земледельческими венгерскими угодьями. После войны это органическое единство было расколото на ряд самостоятельных, взаимно подозрительных государств: Чехословакию, Венгрию, Австрию. Каждое из них, отгородив-

489

шись от соседей, утратило прежнюю возможность здорового товарообмена и угодило в тиски жестокого экономического кризиса*.

Доведенный до нелепости принцип «самоопределения наций» торжествовал вовсю, и его разрушительные последствия не замедлили сказаться. Хоть этот новый порядок и льстил самолюбию новоявленных правителей, но широкие слои рабочего населения не получили от него ничего, за исключением ухудшения условий жизни - поэтому вместо мира и покоя послевоенные годы отмечены ростом глухого недовольства и опасного брожения низов, легко попадавших под влияние демагогических коммунистических лозунгов.

Русские изгнанники занимали в этом раскладе особое место. Революционный взрыв, разметавший их по всему свету, сделал беженцев из России носителями уникального, трагического опыта, выводы из которого предстояло усвоить всей Европе, если она не желала повторения российской трагедии у себя. По сути дела, вся межвоенная история Европы явила собой попытку осмыслить этот катаклизм и извлечь из него соответствующие политические уроки**.

В этот период два параллельных процесса определяли жизнь континента.

Во-первых, повсюду, пользуясь послевоенной разрухой, политической неразберихой и всеобщим разочарованием, спекулируя на трудностях жизни и социальном расслоении обществ, поднимали голову организации и движения, подобные тем, что привели Россию к краху. Одновременно с этим мировая закулиса, вдохновляясь крушением традиционного европейского политического баланса, приступила к активным попыткам внедрить в жизнь Европы наднациональные, надгосударственные структуры, которые должны были со временем стать зародышами властных институтов единого мирового масонского сверхправительства.

Во-вторых, в глубинах национального самосознания народов зрело все более ясное понимание опасностей, которыми им

----

*Вам это ничего не напоминает? Например, распад Советского Союза? Количество исторических параллелей, доходящих иногда до буквального сходства, просто потрясает. Везде - один и тот же сценарий, видимо, и авторы те же. Вообще, изучая историю Европы в XX столетии, следует все время иметь в виду события нашей «перестройки». Убийственные выводы напрашиваются сами собой.

**Скажем сразу - она полностью провалилась. Утративший свою некогда христианскую основу Запад, ставший глухим и нечувствительным ко гласу духовного вразумления, проглядел глубочайшие религиозные корни потрясавшего континент кризиса. Воинствующий рационализм помешал правильно понять и нейтралиэировать грозившие Европе опасности. Результат - моря крови, пролитые в новой мировой войне, политический и культурный закат Европы и безудержная духовная деградация "цивилизованного мира",

490

грозило дальнейшее развитие событий в таком направлении. Это понимание вызвало к жизни целый ряд политических движений, ставивших своей целью воспрепятствовать эрозии национальной государственности и традиционных ценностей народной жизни.

Первая тенденция быстро воплотилась в серии неудавшихся «социалистических* - по типу российской - революций. Баварская советская республика просуществовала в 1919 году всего месяц, столь же недолговечными оказались ее венгерская и словацкая копии. Это поражение было, однако, быстро компенсировано. В том же девятнадцатом году в качестве одного из главных итогов войны и символа грядущего политического объединения Европы была учреждена Лига Наций, впервые в истории открыто провозгласившая своей целью создание всеобъемлющих надгосударственных, интернациональных «механизмов взаимодействия».

Вторая тенденция ознаменовалась формированием идеологии и политической практики, известными сегодня под общим названием «фашизм». Это явление, ошибочно кажущееся нам теперь неким мировоззренческим монолитом, на деле представляло собой довольно пестрый конгломерат национальных движений, весьма различно проявлявших себя в разных странах. Получив официальное рождение в Италии (все в том же 1919 году! Сколько знаменательных совпадений - не правда ли?) и наиболее полное развитие в Германии, он начал свое существование как идеология народного единства и христианского консерватизма, но, не сумев удержаться на первоначальной высоте, выродился в мировоззрение откровенного расизма в его худших, языческих формах*

Уже в начале 20-х годов стало ясно: от того, как сложится развитие и взаимное влияние этих двух тенденций - зависят дальнейшие судьбы мира. Никто не мог осознавать этого столь хорошо и полно, как русские беженцы, еще не остывшие после домашних революционных бурь. Именно их влияние в значительной мере способствовало тому, что в разных концах Европы ширилось понимание, как работают механизмы кризиса, потрясающего континент. Россия являла собой наглядный результат кошмарных последствий их работы, а эмигранты, в подавляющем большинстве, на основании личного опыта свидетельствовали о справедливости и обоснованности европейских опасений.

Дальнейшие события, оставившие в идеологической, полити-

---

*Думайте, русские люди, думайте! Сегодня перед нами - тот же вопрос, тот же выбор, и не дай нам Бог повторить давно известные ошибки!

491

ческой и военной истории XX века столь страшный, кровавый след, подтвердили худшие предположения. Рухнула историческая Россия, исчез «удерживающий» мировое зло, и результаты не замедлили сказаться - дьявольская машина разрушения, «расхристианивания» Европы заработала на полную мощность. Но - обо всем по порядку.

ЛИГА НАЦИЙ

В НАЧАЛЕ двадцатого столетия древняя религиозная идея о мировом господстве избранной «свыше» элиты, наиболее ясно выраженная в талмудических мессианских чаяниях, вплотную подошла к своему политическому воплощению. Устранение с международной арены русской православной государственности, развал внутриевропейского политического баланса и невиданный рост технических возможностей управления обществом позволили приступить к практической деятельности по созданию интернациональных политических, экономических, юридических и иных механизмов реализации этого глобального замысла.

Решительным шагом на таком пути стало образование Лиги Наций - всемирной организации, имеющей, согласно уставу, своей целью «развитие сотрудничества между народами и гарантию их мира и безопасности». Официальное утверждение Лиги состоялось на Парижской мирной конференции (19191920). Ее устав явился частью Версальского мирного договора, закреплявшего результаты первой мировой войны. Первоначально членами организации объявили себя 44 государства, и еще 20 были приняты впоследствии, по мере того, как расширялись масштабы деятельности Лиги.

«Власть над человечеством, мировая гегемония... такова определенная цель, к которой со зловещим упорством стремится темная сила» религиозного богоборчества и тайного политического диктата, - писал один из виднейших русских эмигрантов бывший депутат Государственной Думы Η. Е. Марков, анализируя причины появления и механизмы функционирования Лиги Наций. «Достижение этой цели, - предупреждал он, - идет но двум главным направлениям: во-первых, по линии внутреннего разложения национального духа народов и последующего захвата влияния и власти изнутри и, во-вторых, по линии соединения доселе самостоятельных государств в международный союз с постепенным лишением прежних государств их прав и возможностей осуществлять свою национальную волю»1.

В доказательствах обоснованности подобных опасений не

492

было недостатка. Так, 19 апреля 1926 года французская газета «Аксьон Франсэз» опубликовала сенсационный документ -материалы «Конгресса масонов союзных и нейтральных стран», проходившего под патронажем Великой Ложи Франции с 28 по 30 июня 1917 года в Париже. Уже пригласительный циркуляр на конгресс без обиняков заявлял, что последний «имеет своей задачей нахождение способов создания Лиги Наций». На первом же заседании была определена и цель собрания: «Подготовить Соединенные Штаты Европы, создать наднациональную власть, которая должна будет решать споры между нациями»- Предусматривалось также обезпечить «облегченную практику обязательного, полного действия международного права», которое «должно быть вооружено такими санкциями, какие заранее остановят те нации, которые поддались бы искушению изменить своему слову» - то есть подчиняться Лиге.

Создание мировой антихристианской диктатуры объявлялось в одной из резолюций конгресса «конечной целью, к которой в течение стольких веков стремилось масонство», и «освобождением человечества от всякого морального, религиозного, политического и экономического порабощения»-*.

«Откройте версальский договор, - комментировала газета напечатанный документ. - На первых его страницах, где помещены статьи об организации Лиги Наций, вы увидите те же принципы, те же доктрины, выраженные часто в тех же выражениях и приводящие к тем же последствиям...».

Здесь, пожалуй, имеет смысл сделать одно немаловажное отступление. Частое упоминание об осознанном и спланированном участии определенных сил, организаций или религиозных движений в разрушительных, гибельных процессах, ставящих сегодня мир на грань духовной, культурной, политической и военной катастрофы, нуждается в определенном комментарии.

Здравое понимание исторического развития, без сомнения, не имеет ничего общего с концепцией «мирового заговора», рассматривающей чуть ли не всю историю человечества в качестве результата сознательной и целенаправленной деятельности жидо-масонских злоумышленников. Столь упрощенное толкование истории, свойственное, как правило, весьма агрессивным и примитивным идеологиям расистского толка,

----

*А ну-ка, что это вам напоминает? Верно - Организацию Объединенных Наций! Эта могучая современная наследница старой Лиги и сегодня ускоренными темпами осуществляет реализацию ее масонских положений во всех уголках земного шара, В них ничего не изменилось. Снова –«объединенная Европа» («от Атлантики до Урала», Или иначе как - не имеет значения), снова Разговоры о «международном правовом пространстве». Есть даже новые достижения, Например, действия «миротворческих сил», карающих ослушников...

493

будучи примененным практически, может привести к последствиям трагическим и непоправимым.

Нет, зло, в каком бы виде оно ни пыталось реализовать себя, как бы ни простирало свое влияние и власть в среде человечества, никогда не определяло и не будет определять жизнь людей. Промысел всемогущего, непостижимого, недоведомого Божества и свободная воля человека - вот две силы движущие мировой исторический процесс!

Да, бывают люди, сообщества, религиозные системы и целые государства, злоупотребляющие свободой нравственного выбора и склоняющиеся - сознательно или неосознанно - ко злу как к своему духовному и деятельному источнику. Да, их политическая, социальная и религиозная практика исторически преемственна и может быть ретроспективно отслежена до глубокой древности. Существуют и отшлифованные веками технологии этой разрушительной практики. Но - не существует и не может существовать в мире силы, способной управлять ходом общественного развития, и уж тем более - предопределять его результат.

Силы зла обретают в современном мире все большую власть. Но происходит это не из-за того, что их носители как-то по-особому умны и предусмотрительны. Нет, зло возрастает по мере того, как мы сами (!) отступаем от Заповедей Божиих, добровольно отсекая себя от животворного Источника добра и правды, справедливости и любви. Это не есть результат «заговора», но печальное следствие всемирной апостасии и может быть правильно понято и оценено лишь в рамках христианской эсхатологии, но не примитивных поисков виноватых во всем «заговорщиков».

Впрочем, сие не отменяет наших обязанностей по мере сил бороться со злом во всех его формах, в том числе и социально-организонанной - политической, экономической или религиозной...

Теперь вернемся к Лиге Наций. Ее двадцатилетняя деятельность (формально организация была распущена в апреле 1946 года, но фактически ее деятельность прекратилась уже в декабре 1939-го, после решения об исключении СССР) не увенчалась особым успехом. Государства-участники не спешили расстаться со своими суверенными правами. Более того, когда притязания Лиги вступили в непримиримое противоречие с государственными интересами Германии и Японии, обе эти страны (соответственно в октябре и марте 1933 года) заявили о своем выходе из организации. В предчувствии грядущих катаклизмов Советский Союз тоже не слишком стеснял себя соблюдением устава Лиги. Советско-финская война 1939-1940

494

годов стала для нее последним, непосильным испытанием -и в преддверии второй мировой войны ова практически распалась, так и не оправдав надежд своих создателей.

ФАШИЗМ

САМО название этого явления происходит от латинского слова fascis, что значит - пучок, связка прутьев. Декларируя таким образом необходимость общенародной солидарности как основы общественной жизни, фашизм первоначально появился на европейской сцене в качестве довольно незатейливого консервативного мировоззрения национально-государственного единства. Оно активно, решительно и все более успешно противостояло волнам космополитизма и «пролетарского интернационализма», затопившим континент после победы российской революции и окончания первой мировой войны.

На заре своего существования фашизм ничем особенным не выделялся, по-своему продолжая традиции европейского национального консерватизма. Заявляя о своем «надклассовом характере, опираясь на патриотические чувства широких масс и их стремления обуздать «дикий» спекулятивный рынок, добиться социальной защиты и справедливости - он уверенно увеличивал число приверженцев, соединяя национальные, государственные лозунги с критикой экономической системы капитализма. Тогда, казалось, ничто не предвещало ему столь бурной и кровавой судьбы.

Большая часть элементов фашистского мировоззрения имела довольно длительную и весьма респектабельную историю. С известной долей условности можно утверждать, что они начали складываться около двухсот лет назад как реакция консервативной Европы на катастрофу Великой французской революции с ее очевидным разрушительным политическим и религиозным масонским модернизмом.

С этой точки зрения, среди отдаленных предшественников Франко и Салазара, Гитлера и Муссолини можно назвать даже знаменитого австрийского канцлера Клеменса Меттерниха, вдохновителя контрреволюционного «Священного Союза» монархов Европы, или Отто фон Бисмарка, первого рейхсканцлера Германской Империи, «железом и кровью» объединившего немецкую нацию в великое и могучее государство. При желании этот список может быть дополнен, например, лордом Биконсфилдом, премьером Великобритании, известным борцом с тайными политическими обществами, и другими, не менее громкими именами.

495

Формально первая фашистская организация была создана итальянскими антикоммунистами в марте 1919 года. Вскоре аналогичные движения, каждое по-своему развивавшее идеи итальянских коллег, возникли по всей Европе, апеллируя к национальной гордости и традиционным ценностям народов континента.

В сущности этого феномена хорошо и быстро разобрались русские эмигранты. «Муссолини сохранил многое старое: принцип частной собственности, церковь, религию, семью, личную инициативу, отвергнув лишь воинственный принцип борьбы классов, - писала эмигрантская газета «Возрождение» в одной из своих редакционных статей, озаглавленной «Торжество фашизма». - Такое возвращение на новых началах к старому пути эволюции человеческого общества, с которого Европа свернула после французской революции, казалось европейским снобам безбожной теории материалистического прогресса не только не достаточно радикальным, но и прямо реакционным, тогда как коммунизм был как будто прогрессом. И мало-помалу идеи фашизма, с одной стороны, и коммунизма - с другой, становились знаменем двух противоположных лагерей, на которые разделилась европейская политическая мысль»2.

Еще более отчетливо ту же точку зрения выразил М. Георгиевский, исполнительный секретарь «Национально-трудового союза нового поколения»- русской молодежной зарубежной организации. «Два лагеря противостоят во всеоружии друг другу и готовятся к борьбе, - констатировал он. - Их разделяют не только экономические счеты, но и идейные расхождения. Миру предстоит борьба двух мировоззрений. Будущая война будет своего рода религиозной войной... Еврейство и демократия пылают лютой ненавистью к фашизму. Им отвечает презрение и ненависть противного лагеря»3

Национально-консервативное движение в Европе многим русским беженцам представлялось продолжением той борьбы, которую у себя на родине проиграла Белая Гвардия. «Целый ряд народов добился победы своей Белой Идеи - Италия, Португалия, Германия, Венгрия», - писал в 1938 году Иван Солоневич4. Не мудрено, что в среде эмиграции во всех концах земли начали возникать профашистские группы и организаций, самая крупная из которых под названием «Российский Фашистский Союз» образовалась в Харбине и к 1938 году насчитывала, по разным оценкам, от 10 до 23 тысяч членов и 48 отделов в 18 странах5.

Социально-экономические и политические успехи фашизма, позволившие ему прийти к власти во многих странах и установить в них относительное материальное благополучие и

496

классовый мир, привлекали всеобщее внимание, которому отдали дань предприниматели, ученые, писатели и даже яапа римский. «Конечно, не одни русские эмигранты видели в фашизме источник жизненной силы, - свидетельствует Джон Стефан, профессор Гавайского университета, автор обширной монографии «Русские фашисты». - То и дело в 20-е и даже 30-е годы ведущие европейские интеллектуалы (приходят в голову Пиранделло, Т. С. Элиот, Йейтс, Лоуренс, Паунд и Шоу) выражали восхищение Муссолини. Да и не только европейцев влекло к фашизму. В 1932 году Чан-Кай-ши заявил: «Фашизм - это то, что Китаю сейчас нужно больше всего». Семью годами позже в нью-йоркском Гарлеме негритянские активисты основали откровенно фашистское «движение за мир в Эфиопии»). В высшей степени изменчивый фашизм внедрялся в сознание мечтателей-радикалов всех мастей,.»6.

Подведем итоги. Межвоенные годы стали эпохой бурного развития национального консерватизма по всему миру. Этот факт, равно как и то, что развитие консервативного движения завершилось торжеством вульгарного нацизма, новой мировой бойней и окончательным, повсеместным утверждением космополитических идеалов и ценностей - требует внимательного и вдумчивого осмысления.

Как бы трудно, больно и тяжело нам ни было, чего бы это нам ни стоило, мы должны обязательно во всем разобраться. Демифологизировать, наконец, историю XX века, понять ее скрытые пружины и механизмы, оценить с учетом такого опыта нынешнее положение России и избежать повторения роковых ошибок прошлого. Для этого неизбежно надо найти ответы на следующие вопросы:

1. Что послужило причиной вырождения европейской национально-консервативной идеологии в агрессивное, бездуховное мировоззрение откровенного расизма и националистической нетерпимости?

2. Как могло случиться, что естественное стремление народов к национальному самоутверждению было использовано мировой закулисой для разжигания расовой ненависти и новой мировой войны, окончательно подорвавшей внутренние жизненные силы Европы?

3. Каковы роль и место русского народа и русского самосознания во всех этих событиях? Какие уроки должны мы из них извлечь, какие выводы сделать?

Величайшие жертвы, понесенные Россией в Великой Отечественной войне, страдания и скорби, причиненные нацизмом миллионам людей во всем мире, глобальные последствия мирового военного столкновения и пересмотр его геополитических

497

итогов в результате распада СССР и краха «мирового социализма» - все это заставляет искать ответы особенно ответственно и тщательно. Похоже, что многие из них таятся в извивах германской истории 20-30-х годов...

РУССКИЙ НЕМЕЦ

МАКС ЭРВИН ФОН ШОЙБНЕР-РИХТЕР

Ч ЕМ пристальнее мы будем вглядываться в подробности эволюции немецкой национальной идеологии в межвоенный период, тем очевиднее будет для нас главный вывод - ее деградация и конечный крах стали неизбежными в тот момент, когда национал-социализм отверг христианскую духовную традицию. Национальное самосознание оказалось отсеченным от животворных истин веры, гармонично соединяющих в себе смирение и мужество, доблесть и кротость, силу и милосердие. В результате оно стало беззащитным перед соблазнами и искушениями расовой гордыни, имперского властолюбия и пагубного, безудержного тщеславия. Это грехопадение тем более показательно и наглядно, что начиналось все в Германии весьма многообещающе - при активном участии русской эмиграции, вносившей в движение христианские начала нравственного и государственного мировоззрения.

Некоторое время даже казалось, что под влиянием «русской идеи», активными проводниками которой стали беженцы из России, Германия примет у нее эстафету борьбы за сохранение христианской государственности в Европе.

«Русские... оказали, несомненно, крупную услугу немцам в деле пробуждения их национального самосознания, и неудивительно, что на этой почве между ними возникло тесное единение и дружная совместная работа, - писал позже князь Жевахов, непосредственный и активный участник событий. - Заслуга же немцев заключалась в том, что они отнеслись к русским не как к беженцам, требующим материальной помощи, а как к подлинным культуртрегерам, и воспринимали их рассказы о зверствах большевизма и завоеваниях еврейства в России как угрозу их собственному бытию, как великую мировую опасность, грозившую всему христианству, цивилизации и культуре.

Немцы поняли, что у них нет выбора, что нужно или погибать под тяжестью версальского договора, или со смелостью отчаяния вступить в единоборство.., что никакие компромиссы невозможны, и что такую борьбу нужно начать немедленно.

498

И на трагическом фоне всеобщей придавленности и нищеты, сквозь толщу неописуемых страданий и подневольного труда, не знавшего отдыха, стали мало-помалу вырисовываться признаки грядущего возрождения, обновляющего самый дух великой нации...»7.

Под знаком таких надежд, коим - увы! - не суждено было воплотиться в жизнь, прошли годы, которые в истории немецкого национального консерватизма, равно как и в истории русской эмиграции, неразрывно связаны с именем «русского немца» Макса Эрвина фон Шойбнер-Рихтера.

Российский гражданин, выпускник Рижского университета, благочестивый христианин и убежденный монархист, он на собственном опыте изведал все прелести революции и государственного распада Российской Империи. В своей родной Курляндии он дважды сражался со смутой - в 1905 году в составе русской армии, а в 1918-1919 годах под знаменами германского рейхсвера. Красивый и легкий в общении, богатый и щедрый, он привлекал к себе множество людей. В 1920 году судьба привела его в Мюнхен, переполненный, как и вся Германия, русскими беженцами.

К этому времени балтийские немцы, бывшие в значительной своей части искренними российскими патриотами, сохранившими верность династии Романовых, одинаково хорошо владевшие русским и немецким языками, образовали очень прочное промежуточное звено между правым флангом русской эмиграции и развивавшимся немецким национальным движением. Шойбнер-Рихтер сыграл в этом деле исключительную, выдающуюся роль.

Не будучи дворянином от рождения (приставку «фон» он получил от жены). Шойбнер-Рихтер имел, тем не менее, обширные связи. В круг его знакомых входил стальной магнат Фриц Тиссен, герой войны генерал Эрих Людендорф, великий князь Владимир Кириллович и другие примечательные лица. Такие знакомства давали широкие возможности, которыми он не замедлил воспользоваться.

Своим главным делом Шойбнер-Рихтер считал создание прочного союза русских монархистов с немецкими националистами для борьбы с международной заразой интернационального большевизма, реставрации германской монархии и восстановления дома Романовых на Российском престоле. Когда он впервые встретился с Гитлером, ему даже приходилось скрываться, ибо берлинские власти разыскивали его за участие в «капповском путче» - неудавшемся монархическом заговоре, организованном группой «национального объединения» в марте 1920 года.

499

То, как все это выглядело тогда со стороны, ясно описал Жевахов, вспоминавший потом: «Я... неожиданно оказался в самом центре бурного, здорового национального движения, смягчившего у меня горечь сознания той печальной роли, какую сыграла Германия в отношении России в роковую для обеих стран войну. Общение же с выдающимися представителями этого движения: графом Эрнестом Ровентловым. Людвигом Мюллер фон Гаузеном, Шойбнер-Рихтером, Арно Шике-данцом и многими другими, видевшими в своем деле... не только немецкое национальное дело, а святое дело защиты христианства от угрожающей ему опасности, еще больше расположило меня к этому движению, заставило меня с чувством глубочайшего уважения преклониться перед этими самоотверженными идейными работниками, смело и безбоязненно выступавшими в защиту попираемого достояния Христова, и притом в один из самых тяжких моментов жизни их родины»8.

Подобные намерения и идеи легли в основание объединенного русско-немецкого народного фронта под названием «Аufbau» - «Возрождение», организованного Шойбнер-Рихтером в конце 1920 года. Их глашатаем и провозвестником стал журнал с одноименным названием, имевший своей целью «доказать необходимость... того, что в будущем национальная Германия и национальная Россия должны идти по одному пути»9.

Весной 1921 года под эгидой «Аufbau» был созван очень представительный съезд русских монархистов, состоявшийся в курортном баварском местечке Бад-Рейхенхалле. Делегаты съехались туда со всего света. Даже из далекой Манчжурии прислал своего представителя атаман Семенов. Казалось, съезд сумеет заложить прочную основу политического единства внутри правого крыла русской эмиграции и организации ее тесных, дружеских связей с набирающим силу национально-освободительным движением в Германии.

Влияние Шойбнер-Рихтера непрерывно росло. Встретившись с Гитлером, он вступил в партию и вскоре стал ее главным идеологом, что дало Жевахову потом повод утверждать, что «Шойбнер-Рихтер... явился в буквальном смысле основоположником того идейного движения, какое вынесло на поверхность жизни германского народа Гитлера, и должно было в своем дальнейшем развитии связать Россию и Германию узами неразрывной и вечной дружбы, воскресив заветы тройственного Священного Союза»10.

Из последней фразы видно, как сильно разошлась впоследствии реальная практика нацизма с первоначальными благостными предположениями*. Отправным пунктом этого траги

---

*Священный Союз ~ союз монархов России, Австрии и Пруссии во имя подавления в Европе

500

ческого расхождения стала гибель самого Шойбнер-Рихтера от шальной пули во время мюнхенского «пивного» путча Он был убит в тот момент, когда рука об руку с Гитлером шагал по Резиденцштрассе, Впрочем, это только одна из версий ибо точных данных об обстоятельствах его смерти нет а Жевахов называет их «невыясненными», туманно намекая на возможность «заказного» убийства.

Как бы то ни было, начиная с этого момента немецкое национальное движение постепенно отвергло христианство в качестве своего духовного фундамента, скатившись, в конце концов, к худшим формам оккультизма, восточной мистики и неприкрытого язычества. С этого же времени начало активно формироваться то явление, которое сегодня известно миру под названиями «национал-социализм», или «немецкий фашизм».

Гитлер сожалел о гибели соратника. Сказал: «Все заменимы, но только не он!», - запечатлел его как мученика в посвящении к «Майн Кампф» и... забыл все, чему его Шойбнер-Рихтер учил. На место главного идеолога и философа нацизма выдвинулся Альфред Розенберг, пламенный ревнитель расовой теории и восторженный певец превосходства «германской крови».

ДОКТРИНА РОЗЕНБЕРГА

НАДО с сожалением отметить, что влияние русской культуры и русского самосознания на события в Германии вовсе не было однозначным. Если в своей здоровой, христианской части это влияние олицетворялось Шойбнер-Рихтером, то его больную, разлагающуюся и деградирующую часть не менее полно выразил Альфред Розенберг.

Он родился в 1893 году в Таллине (тогда - Ревеле), в семье сапожника. Учась в Рижском университете, состоял с Шойбнер-Рихтером в одном студенческом союзе, долго жил в Петербурге, а с началом войны перебрался в Москву, где благополучно избежал призыва э армию. Революция застала его за проектированием крематория с дорическими колоннами и ромавскими сводами. Сорванный ее вихрем с насиженного места, побывал даже членом Пролеткульта, прежде чем в 1919 году судьба забросила его в Мюнхен, где он н начал свою блестящую

----

революционных смут и укрепления христианской государственности. Образуя его, государи клялись подчинить весь порядок взаимных отношений «высоким истинам, внушаемым вечным законом Бога Спасителя» и «руководствоваться не иными какими-либо правилами, как заповедями святой веры».

501

политическую карьеру11. Еще живя в России, он пробовал вести богемный образ жизни, был вхож в Религиозно-философское общество и социал-демократические круги, знавал Блока, Мережковского, Троцкого12. Видимо, с той поры он и унаследовал в качестве мировоззрения едкую смесь экономической демагогии социал-демократов, смутные религиозно-философские понятия и тягу к нездоровой мистике, на которой были буквально помешаны столичные «декадентские») литературные салоны*.

Основательно перебродив, эта смесь в 1930 году излилась бурным потоком на страницы его главного труда - объемистой книги под названием «Миф XX века», которая вскоре разошлась огромными тиражами и стала наряду с «Майн Кампф» Гитлера бестселлером Третьего Рейха.

Славян Розенберг не жаловал, к русской эмиграции (несмотря на то, что по-русски говорил лучше, чем по-немецки) относился полуснисходительно-полуодобрительно, и то - лишь потому, видно, что помнил молодые годы, проведенные в России. В его понимании русские были слишком мечтательны и ленивы, невежественны и склонны к анархии. Они не сумели сохранить изначальную чистоту расы, гарантирующую жизнеспособность, и потому не смогли противостоять разлагающему влиянию революционеров-инородцев. Лишь немцы -умные, дисциплинированные и храбрые - могли противостоять надвигающейся на мир опасности и спасти Европу.

Что именно нужно спасать, он, похоже, представлял слабо, ибо исторические христианские ценности европейской культуры и уж тем более идеалы церковного мировосприятия остались для него совершенно недоступными. Этот печальный факт предопределил характер его учения и, в конечном итоге, послужил главной причиной краха нацизма как в духовной, так и в политической, военной областях.

«Все великие и творческие нации в истории имели и имеют свое особое самосознание, в этом выражается их «национализм», - писал протоиерей Сергий Булгаков, анализируя религиозные корни немецкого фашизма. - Современный «расизм» есть одна из его разновидностей, имеющая свои особые характерные черты, которые в своем контексте слагаются в целое мировоззрение, действенную идеологию. Ее главным идеологом является в настоящее время А. Розенберг, книга

---

*Приверженность верхушки Третьего Рейха к оккультным, мистическим учениям хорошо известна. Эзотерические культы всегда привлекали к себе тех, кто неспособен к внутреннему напряженному духовному труду и желает постигнуть религиозные истины рационалистическим путем а готовом виде. Любопытно, что Гитлер, упоминая в своих речах о Боге, никогда не уточнял, какого именно «бога» он имеет в виду".

602

которого «Миф XX века» имеет распространение уже в 900000 экземпляров и выражает собой, очевидно, господствующее в настоящее время мировоззрение и самочувствие немцев. Помимо своего литературного блеска и остроты, она заслуживает внимания именно как симптом духовного состояния,..

розенберговский расизм есть философия истории, но прежде всего это есть религиозное мироощущение, которое должно быть понято в отношении к христианству»14.

Булгаков был прав, Именно в этом отношении вскрывается глубинный смысл событий, потрясших мир в 30-е и 40.е годы и определивших тенденции его развития на десятилетия вперед. Ибо оказывается, что в религиозных, мистических глубинах германский нацизм со своими геополитическими притязаниями, и его главный «видимый» противник - нацизм еврейский, реализованный политически в доктринах сионизма, религиозно же - в форме талмудического иудаизма, имеют единый источник, вдохновляющий их претензии на мировое господство: воинствующее антихристианство, коренящееся в бездонной ненависти дьявола-человекогубителя к Сыну Божиему, Спасителю мира и Искупителю человечества от рабства греху и злу.

«Неизбежно напрашивается неожиданное заключение следующего содержания, - констатировал о. Сергий, - расизм как национал-социализм, в котором одновременно и с одинаковой силой подчеркиваются оба мотива - и социализм, и национализм, представляет собой ничто иное, как... повторение, или, по крайней мере, вариант иудейского мессианизма... Еще раз повторяем: германский расизм воспроизводит собою иудейский мессианизм, который является противником и соперником христианства уже при самом его возникновении...»16.

Таким образом, немудрено, что при внешней непримиримости именно эти два движения стали, каждое по-своему, определяющими факторами и движущими силами всемирной апостасии в XX веке. В равной степени враждебные русскому народу, как носителю и главному хранителю христианского национального самосознания, они явились также первопричинами двух тяжелейших катастроф, потрясших Россию в XX столетии: революции и Великой Отечественной войны,

Неизвестно, насколько полно и ясно сознавал это сам Розенберг. О Православии он в своей книге вовсе не поминает (хотя говорит о «древней восточной церковности» - осуждающе, конечно), то ли потому, что считал Россию «исторической обочиной», то ли из-за пристального внимания к претензиям католичества на мировую гегемонию. В любом случае - христианству достается сполна,

503

«Христианский крест должен быть изгнан иэ всех церквей соборов и часовен и должен быть заменен единственным символом – свастикой», ~ писал этот создатель «германской религии будущего». «Те, которые его созерцают, думают о народной чести, о жизненном пространстве, о национальной свободе и социальной справедливости и жизнеобновляющем плодородии».

«Старая иудейско-сирийская церковность сама себя развенчивает...» «Не жертвенный агнец иудейских пророчеств, не Распятый есть теперь действительный идеал, который светит нам из Евангелий. А если Он не может светить, то и Евангелия умерли...» «Идеал любви к ближнему должен быть безусловно подчинен идее национальной чести...» «В интересах властолюбивой римской церкви было выставлять подчиняющееся смирение как сущность Христа, чтобы получить возможно больше слуг, воспитанных согласно этому «идеалу». Исправить это изображение есть дальнейшее неотложное требование немецкого движения к обновлению...» «Личность Иисуса вскоре после Его смерти была нагружена и срастворена со всяческим изобилием переднеазиатских, еврейских и африканских переживаний», - такими и подобными им утверждениями наполнены писания Розенберга.

Что же предлагается взамен «устаревшего» христианства? А вот что: «Вера, воплощенная в яснейшее знание, что северная кровь представляет собою то таинство, которое заменило и преодолело древние таинства...» «Честь и свобода (понимаемая как произвол, - прим. авт.) суть в последнем счете не внешние свойства, но сверхвременные и сверхпространственные сущности...» «Душа означает расу, видимую изнутри, и наоборот: раса есть внешняя сторона души...» «Бог, которого мы почитаем, не существовал бы, если бы не существовала наша душа и наша кровь... Поэтому является делом нашей религии, нашего права, нашего государства все, что защищает, укрепляет, проницает честь и свободу этой души».

Надо ли объяснять, кем, с точки зрения христианина, является этот «бог» Розенберга? Самообожающая гордыня - вот духовный идол нацизма, в жертву которому приносится все: милосердие, сострадание, любовь, совесть и справедливость. Конечно, среди рядовых фашистов, завороженных псевдопатриотической риторикой лидеров, мало кто сознавал, какому «богу» они служат, но это не меняет дела - дьявольская сущность учения реализовывала себя свойственным ей образом, злобно, агрессивно и напористо.

Это с особой ясностью проявлялось в историософских концепциях нацизма. «После 1918 года, - писал Розенберг, - древняя

604

северная расовая душа пробудилась к новому, высшему сознанию. Она понимает, что равнопризнанное существование разных, взаимно исключающих друг друга ценностей не может иметь места, как она великодушно мнила возможным его допустить на свою теперешнюю гибель...

Она понимает, что расово и душевно сродное может соединяться, но чуждое безошибочно устраняется, а если нужно, то и уничтожается. Не потому, чтобы это было ложно или плохо само по себе, но потому, что чуждо, разрушает внутреннее строение нашего существа. Мы чувствуем теперь обязанность отдать себе отчет о нас самих с последней ясностью: или познать высшую ценность н руководящие идеи германского запада, или же себя духовно и телесно извергнуть. Никогда», Результаты этого маниакального самосознания известны. У Европы был свой, похоже последний, шанс на волне национальных движений вернуться к здоровой христианской духовности, хотя бы даже и в ущербных исторических формах католичества и протестантизма. Она упустила его, разделившись на два противоположных, одинаково бездуховных лагеря - «либерально-демократически-космополитически-модернистский» и «консервативно-агрессивный, фашистский». Закат Европы состоялся. Остается молить Милосердного Бога о снисхождении и вразумлении - «не ведают бо, что творят.,.»

Для тех, кто «имея очи - видит», страшный опыт фашизма дает наглядный пример того, какую жуткую разрушительную энергию несут в себе бездуховные антихристианские мировоззрения даже тогда, когда они прикрываются религиозно-национальными идеями. В этом случае, избегая прямых богоборческих выпадов, они с еще большей ловкостью скрывают свою гибельную сущность под слоем социальной и философской демагогии, освящая «свыше» путь, «иже мнится человекам прав быти», - по слову священного Писания (Притч. 14, 12), но, - «последняя же его приходят во дно ада». И люди творят зло, сеют ненависть и безпощадно уничтожают ближних, в полной уверенности, что «с нами Бог»*

Этот урок нам необходимо усвоить так же твердо, как и урок русской революции, ибо в сущности они говорят об одном и том же ~ о соблазнах, искажениях национального самосознания и ужасных результатах, к которым эти соблазны приводят. Такое знание мы обильно оплатили русской кровью, и не дай Бог, чтобы эта цена оказалась напрасной.

---

*Такая надпись была выбита на пряжках ремней у гитлеровских солдат.

506

НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ СЕДОХОМ И ПЛАКАХОМ…

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ шок не мог не сказаться на русском самосознании. В значительной части общества шел процесс пересмотра своих убеждений. В советской России он искусственно стимулировался террором, голодом, информационной блокадой населения и оголтелой, воинствующей богоборческой пропагандой властей. Однако почти в той же степени (только, конечно, в ином направлении) изменения в мировоззрении коснулись и русской эмиграции.

Первым делом они затронули русских западников. После того, как развитие западничества в России закончилось катаст

506

рофой*, а за рубежом русские люди смогли увидеть этот вожделенный ранее Запад без прикрас - оно практически прекратило свое существование в качестве самостоятельной основы религиозных, философских, исторических и литературно-художественных мировоззрений.

Конечно, западничество не исчезло, ибо не исчезли (наоборот - усилились) мировые силы, поддерживавшие и питавшие его в России на протяжении долгих лет. Но утеряв свою прежнюю привлекательность для интеллигенции, откровенное западничество практически полностью выродилось в политическую идеологию, не отягощенную лишней «философией»). Идеологию, которая преследовала практические цели: поддержку всех мероприятий международной закулисы по удушению России и созданию на континенте сверхнациональной власти**.

Немногочисленные оставшиеся за рубежом политики-западники или призывали «не проглядеть позитивного начала в революции», разумея под ним разрушение исторической, «деспотической» России, или занимались интеллектуальным обезпечением масонской идеологии Лиги Наций, Этому совершенно не противоречит тот факт, что значительная часть эмиграции надеялась с помощью западных держав тем или иным способом восстановить в России национальное правительство. В этом случае Запад рассматривался лишь как служебное политическое средство, тем более, что и Советский Союз многими воспринимался только как Русская земля, завоеванная и оккупированная оголтелой богоборческой, антирусской, сатанинской силой.

Такой взгляд на события для «новых западников» был тоже неприемлем. Передовой Запад, с их точки зрения, должен был теперь стать опорной базой для создания интернационального сверхгосударства, «Русский» профессор-эмигрант А, Н. Мандельштам писал, например: «Нам кажется, что человечество идет к следующей схеме будущей конструкции мира.

1. Союз всех народов, ведающий общими интересами всего человечества.

2. В пределах этого союза большие группировки государств, связанных общими интересами,

3. Наконец, отдельные автономные государства в пределах

---

*Даже Бердяев говорил о том, что марксизм первоначально возник а России как «крайняя форма западничества».

**В этом состоянии российское западничество пребывает и до сих пор. Только чудовищным невежеством масс, навязанным русскому обществу десятилетиями тотального «промывания мозгов» и информационным террором «демократических» средств массовой информации, можно объяснить тот факт, что эта давно «протухшая» идеология сказалась столь привлекательной и Действенной в руках архитекторов перестройки.

507

каждой группы народов, в компетенцию которых входит защита чисто местных государственных интересов»1.

В русском зарубежье уже в 1920 году выделилась группа активно поддерживавшая такие идеи. Она получила название «Российского общества лиги народов», выпустила э свет свою программу-воззвание и объявила, что «с особенною силою настаивает на том», чтобы «демократические основы» стали обязательными для всех государств и чтобы международные организации «осуществили всеобщее разоружение и обладали реальной силой для приведения в исполнение своих решений»2.

Строго говоря, после Октябрьской революции западничество вообще вряд ли может быть отнесено к течениям собственно русской мысли. Оно до сих пор представляет собой не столько явление нашего национального самосознания, сколько инструмент его искажения и разрушения.

Но если отвержение «классического» западничества русским сознанием после революции можно считать свершившимся фактом, то его скрытое влияние в той или иной мере продолжало проявлять себя довольно активно.

Проводниками такого влияния в разной степени стали представители либерального крыла русской эмиграции. Учитывая ее крайнюю пестроту, все эти терминологические определения, разумеется, весьма условны, но все же очевиден тот факт, что многие русские мыслители за рубежом - от Бердяева и о. Сергия Булгакова до Лосского и Федотова, - несмотря на значительную разницу но взглядах, несли на себе «родимые пятна» западнического мировоззрения.

Часто вполне благонамеренные и по-своему патриотичные, все они болели страшной родовой, наследственной болезнью русской интеллигенции: интеллектуальной гордыней, лишающей человека способности смиренно и благоговейно воспринимать тысячелетний церковный опыт выстраданного и прочувствованного христианского мироощущения. Для них истинная, духовная, «небесная» Россия так навсегда и осталась тайной за семью печатями, а понятие «святая Русь» - принадлежностью старинных былин и народных сказок.

В их произведениях здравые мысли причудливо перемешаны с явными заблуждениями. Будь то о. Сергий Булгаков с его софианским еретичеством, или «рыцарь свободы», «нецерковный христианин» Бердяев, высказывавший порой откровенно антихристианские мысли, или кто другой - неспособность отрешиться от своего интеллигентского (а у многих - марксистского) прошлого неизменно давала себя знать. При этом чуть ли не единственной объединяющей их всех чертой являлось неприятие, отторжение идеи русского богоизбранничества

508

в ее классической церковной форме, понять которую им просто не было дано,

«Духовный провал идеи Москвы как Третьего Рима был именно в том, что Третий Рим представлялся как проявление царского могущества, мощи государства, сложился как Московское царство, потом как Империя и, наконец, как Третий Интернационал», - писал Бердяев. - «Идеология Москвы как Третьего Рима способствовала укреплению и могуществу московского государства, царского самодержавия, а не процветанию церкви, не возрастанию духовной жизни. Христианское призвание русского народа было искажено»,.. «Желание царя было законом для архиереев и в церковных делах. Божье воздавалось кесарю... Понимание христианства было рабье. Трудно представить себе большее искажение христианства, чем отвратительный Домострой»3.

Вот уж, воистину, с больной головы - на здоровую! На самом деле как раз «трудно представить себе» утверждения, более далекие от истинного положения вещей! Впрочем, подобных авторов это всегда мало смущало. Для них, как часто это бывает в вопросах религиозных, непреодолимым препятствием на пути духовного возрастания стала проблема личного подвижничества, церковного послушания. Ведь для того, чтобы воспринять благодатный опыт, лежащий в основании зрячей, живой веры, человек должен совершить немалый внутренний труд, уготовить себя к этому шествием по пути подвижнической борьбы с грехами и страстями в собственном сердце.

Многим такое оказалось не под силу. Избегая тяжких душевных трудов, они предпочитали просто хаять то, чего не могли понять. Знаменитая лиса из басни Крылова говорила в таких случаях: «Зелен виноград!» На самом же деле несозревшими для принятия истин веры оказались души тех, кто упорно не желал подклонить выю своего высокоумия и своеволия под иго церковного увещевания, вразумления и послушания...

Несколько особняком стоит в русской эмиграции так называемая «школа евразийцев». Она возникла в 1921 году одновременно (хоть и независимо) с выходом в Праге знаменитого сборника «Смена вех», выдвинувшего программу примирения с русской революцией. Один из авторов такой программы прямо писал: «Мы... признаем, что проиграли игру, что шли неверным путем, что поступки и расчеты наши были ошибочны»4.

Те же идеи проскальзывали и у евразийцев, В целом, конечно, движение евразийства исходило из вполне благонамеренных начал: необходимости объективного, взвешенного

509

анализа причин я последствий крушения исторической России-желания найти и в советской мрачной действительности исторически преемственные по отношению к русской жизни черты-понимания того, что революция, как это ни печально, есть свершившийся факт и что «это надолго». И все же недосказанность и некоторая размытость идеологии, отрицание - весьма резкое - дореволюционных порядков в России и стремление хоть как-то примирить эмиграцию с «советской» действительностью давали основание злым языкам третировать евразийство как «православный большевизм» или «плод незаконной связи славянофильства и коммунизма».

Кроме того, разоблачения некоторых приверженцев движения в их тайных связях с ОГПУ давали повод для подозрений в подконтрольности самой школы спецслужбам советской России, Но все же в евразийстве были и конструктивные, здравые черты.

«Евразийцы - православные люди. И Православная Церковь есть тот светильник, который нам светит», - заявлял П. Н. Савицкий, признанный глава движения. «Евразийство стоит на почве православия, исповедуя его как единственную подлинную форму христианства, и признает, что именно в качестве единственной истинной веры Православие и могло сыграть в русской истории роль творческого стимула», - вторил ему князь Н. С. Трубецкой, один из наиболее универсальных мыслителей русского зарубежья. Несомненной истиной являются утверждения евразийцев о том, что «коммунистический шабаш наступил в России как завершение более чем двухсотлетнего периода европеизации», что «из опыта коммунистической революции вытекает некоторая истина, одновременно новая и старая: здоровое социальное общежитие может быть основано только на неразрывной связи человека с Богом, религией; безрелигиозная государственность должна быть отвергнута» (Савицкий).

Однако главного в русской жизни евразийцы понять не смогли. Безперспективным оказался сам путь, по которому они пошли, ~ путь поисков объединяющих, системообразующих факторов государственности, народности и разгадки судьбы России в отвлеченных этнокультурных, географических началах (отсюда и само название - евразийство). Своеобразие и уникальность русской истории есть следствие причин духовных, результат особого служения, возложенного Промыслом Божиим на наш народ. Эти причины и это своеобразие ни в коем случае не сводимы ни к географическим, ни к этническим, ни к культурным, политическим или любым другим факторам российской действительности5.

510

Искать разгадку русской судьбы в особенностях ее географического, геополитического или этнокультурного положения на евразийском материке - дело заведомо бесплодное. Оно чревато многочисленными соблазнами, ибо манит миражами «особой роли» России в «континентальной» линии развития человечества, а русское самосознание традиционно быстро откликается на любой мессианский зов*. Все это не позволяет говорить о подлинной конструктивности евразийского мировоззрения в целом. Оно «отказывается от причастности к стержню русской истории, - сказал М. Назаров (один из участников четвертого всезарубежного съезда русской молодежи) уже в 1990 году, - и отходит от христианского понимания судеб мира в географическое толкование»...6.

Не менее напряженно и активно, чем евразийцы, пытались осмыслить произошедшее с Россией и в правых, консервативных кругах русского зарубежья. Трагедия этого направления в русском самосознании заключалась в том, что оно не имело в обозримом будущем никаких практических перспектив. Одни надежды сменялись другими, но богоборческий режим в СССР продолжал свое существование год за годом, десятилетие за десятилетием, лишь крепчая и усиливаясь. Казалось, нет в мире силы, способной сокрушить этот мрачный колосс, простерший после победы во второй мировой войне свою власть на половину Европы и достигший экономической н военной мощи, которая позволяла ему влиять на события в самых отдаленных уголках земли.

Природа человека требует деятельности. Устоять в вере j просто «устоять» - во все века было делом самым сложным, глубинным содержанием всякого рода христианского подвижничества. Стояние «под куполом и крестом» и стало содержанием мучительного, изнуряющего подвига для тех русских людей, которые в Православной России видели единственно возможную форму существования своего народа и не позволили себе увлечься новизной всякого рода «переосмыслений» русского служения, требовавшими в обмен на подаваемую ими иллюзорную историческую перспективу отречения от коренных начал русского национального самосознания.

---

*Неудивительно, что сегодня евразийство как бы приобрело а России «второе дыхание». После развала советской империи и краха коммунистического мировоззрения патриотическое русское движение ищет опоры для своего стихийного державного сознания вне догм «исторического материализма». Трудно винить современных патриотов за то, что духовные ценности русской жизни пока многим из них недоступны в своем полном объеме. Отсюда приверженность евразийству - оно проще и понятнее православно-патриотического мировоззрения. Это болезнь роста. Как этап развития современного русского самосознания, с трудом возвращающегося на свою духовную родину - а Церковь, она не столь и страшна. Но будет ужасно, если патриотическое движение остановится на этом в своем развитии.

511

Но это не значит, что русская консервативная мысль спала. Нет. она продолжала жить своей напряженной внутренней жизнью, мучительно переживая все произошедшее со страной и народом.

«В чем заключались наши заблуждения? Почему в прах рассыпались все наши начинания? Почему четырехлетняя, самоотверженная борьба белых армий окончилась скорбным исходом?» Эти вопросы были у всех на слуху. Однако далеко не у всех доставало мужества дать на них честные, нелицеприятные ответы, как сделал это, например, барон А, В. Меллер-Закомельский уже в 1923 году.

«Страшную внутреннюю болезнь мы пытались лечить наружными средствами, - написал он. - Мы боролись с большевизмом как с явлением политическим... Но в глубокой скорби о своем безсилии, в горестном изгнании и оторванности от родной земли многие из нас поняли, наконец, что большевизм есть лишь острый кризис вековой болезни духа влюбленной в Запад русской интеллигенции...

Мы пренебрегли своим родным культурным богатством, пренебрегли великой сокровищницей нашей родной Церкви и бешено помчались по пути «прогресса» к миражу земного рая, к антихристову царству социализма. Многие из нас поняли, наконец, что мы сами были заражены тою же болезнью, от которой хотели излечить Россию, с той лишь разницей, что в нас она протекала в ползучей, скрытой форме, а в большевизме она прорвалась бурно и страстно.

В ужасе мы отвернулись от страшных язв большевизма, в ужасе бросились прочь от одержимых бесами. И в нашем слепом, рефлекторном порыве к спасению мы не ощутили своей собственной немощи, своей духовной нищеты. Мы поняли слишком поздно (и сколь многие из нас не поняли и до сих пор), что у «бесноватых», которых мы бросились усмирять, было какое-то отчаянное, заблудшее искание истины, что в нем они обладали своей внутренней правдой и силой, которых не имели мы.

Отрицательный, дьявольский, планетарный порыв большевизма победит лишь равный или превосходящий своей широтою идеал положительный. Антихристианский социализм-коммунизм есть явление религиозное, и только религиозным подъемом христианской веры возможна над ним победа. Смиренно сокрушаясь о немощи своей, в сострадании и покаянии, в любви к заблудшим своим братьям будем искать истинный путь к исцелению. Не кованный ненавистью и местью меч, а меч-крест, светлое знамение Христово - «сим победиши» - даст нам силу победы. Разрушительный пафос отвергших

512

Христа бесноватых победим созидательным пафосом боговдохновенного зодчества.

Но мы оказались недостойными поднять Крест Господень и, не победив дьявола духом своим, не могли победить его земного воинства. Сами зараженные злом, мы зла победить не смогли; мы были «раздавлены царством». Но в муках своих грехов и заблуждений, в покаянном страдании, верю

- мы обретем силу победы. Будем верить, что пройдя через годы ужасных гонений, падая и поднимаясь, закаленная в борениях, очищенная искупительной мукой своей, мученическая Православная Церковь Российская встанет осиянная благодатью и явит миру свет, который разгонит тьму...

На распутьях духовной жизни соблазняют страшные призраки. Уже предреволюционное русское творчество, стоявшее на грани великих исторических свершений и потому, может, особенно интуитивно восприимчивое, полно этой жуткой призрачностью. Во всем чувствуется какой-то ужасный подмен. Русское религиозное сознание мучится страшным вопросом: где Христос и где антихрист?.. Нам не дано больше «быть ни там, ни тут». В последней борьбе Христа и антихриста каждый должен сделать свой выбор или обречь себя на небытие. Ибо дано нам видеть и уразуметь, что через мертвые пустыни безбожия, по окровавленным камням революций шествует отвергшее Христа человечество к миражу земного рая - к антихристову царству...

И не полемическим отрицанием иудаизма и отравленной им Европы, не административными мерами, ограждающими государство от еврейского засилия, одержим мы окончательную победу. Каждый из нас должен осознать то великое сокровище, которым мы обладаем во Христе и Его Православной Церкви, то огромное культурное богатство, которое сокровенно таится в недрах русского духа и, не оборачиваясь на меркнущий Запад, с верою приступить к боговдохновенному зодчеству подлинной христианской России. Воздвигнув твердыню Веры, не убоимся зла»6.

К этому вряд ли можно что-либо добавить. Такое убеждение русская православная эмиграция пронесла через десятилетия изгнанничества.

«Всякому разумному верующему русскому человеку должно быть совершенно ясно, - говорил в 1968 году архиепископ Аверкий, безспорный духовный лидер русского зарубежья,

- что если первое Смутное время продолжалось всего лишь 15 лет, а нынешнее второе, во много раз более страшное, Смутное время длится уже свыше 50 лет, и до сих пор нет пока и не видно никакого просвета, то это только потому,

513

что нет прежней горячей веры в русских людях, нет настоящего искреннего покаянного чувства, нет подлинной действенной молитвы и должного упования на помощь свыше...

Неверие, безбожие, нравственная нечистоплотность и распущенность, нигилизм и космополитизм, небрежение и презрение ко всему исконно родному и святому - все это должно стать совершенно чуждым душе русского человека, если он действительно хочет видеть Родину воскресшей к новой жизни»7.

Сказанные двадцать пять лет назад в Америке, слова эти как нельзя более применимы к сегодняшней России.

Неужели мы не прислушаемся к ним?..

СВЕТ ВО ТЬМЕ СВЕТИТ,

И ТЬМА НЕ ОБЪЯЛА ЕГО

СОЮЗ НЕРУШИМЫЙ….

РЕВОЛЮЦИЯ и гражданская война стоили России громадных жертв. За период 1917-1921 годов погибло восемь миллионов человек, а объем промышленной продукции в 1920 году составил лишь 13,8% от «царского», довоенного 1913-го1. Еще большим был ущерб моральный, религиозно-нравственный, духовный, который невозможно измерить никакими цифрами. Жестоко оборванной оказалась многовековая государственная и церковная традиция, служившая неизменной опорой русского бытия при всех его прежних нестроениях и кризисах. В залитой кровью, разоренной, покрытой дымом пожарищ стране российская история вступила в свою новую, «советскую» эпоху...

30 декабря 1922 года 1 Всесоюзный съезд Советов утвердил Декларацию об образовании СССР. Таким образом официально завершился процесс уничтожения исторической России и определился ее новый геополитический преемник. На деле же вся история Советского Союза - это тяжелая, жестокая, изнурительная борьба русского народа за возрождение его духовного и государственного величия. Отсюда - все вопиющие противоречия этого периода нашей истории, его героические свершения и позорные провалы.

Мало-мальски подробный анализ «истории СССР» требует

515

самостоятельного и кропотливого исследования. Мы попробуем дать лишь краткие характеристики ее главнейшим этапам определить основные тенденции национального самосознания* подвергшегося за это время мощнейшим насильственным воздействиям, постараемся осознать промыслительное содержание этого неимоверного испытания, выпавшего на долю нашего народа,

С точки зрения господствующей идеологии (имея в виду не убогую закосневшую марксистско-ленинскую догму, а реальное самосознание власти, определявшей курс государственного развития), советскую эпоху русской истории можно условно разделить на пять периодов:

1. Агрессивно-русоненавистнический, - начавшийся с момента революции и продолжавшийся до начала Великой Отечественной войны.

2. Национал-большевистский, - охватывающий военные годы и строительство советской империи, завершившийся со смертью Сталина в 1953 году.

3. Интернационально-коммунистический, - облекшийся в форму псевдолиберальной реакции на «культ личности» и совпадающий по времени с хрущевской «оттепелью».

4. Имперско-бюрократический, «застойный», - включающий в себя почти два десятилетия брежневского правления с небольшим андроповско-черненковским «довеском», когда дряхлеющий колосс СССР существовал уже «по инерции», лишенный какого-либо жизнеспособного внутреннего идеологического содержания,

5. Либерально-демократический, - горбачевский; по сути -ликвидационный. В ходе его исчерпавшая себя коммунистическая верхушка шаг за шагом предавала собственную страну, ее национальные интересы и народ в поисках выхода из мировоззренческого политического и духовного тупика, в котором оказался прогнивший режим. Этот путь закономерно закончился развалом СССР в декабре 1991 года.

Сегодня, с высоты нашего горького и страшного опыта, пора приступить к изучению недавнего русского прошлого непредвзято и объективно - «не плача, не смеясь, но понимая», говоря словами древнего философа (Спиноза).

РАЗОРЕНИЕ

«К ТЕБЕ - обольщенный, несчастный русский народ, сердце мое горит жалостью до смерти, -писал в 1918 году Святейший Патриарх Тихон. - Оскудеша очи мои в слезах, смутися сердце

516

мое (Плач 2, 11 ) при виде твоих тяжких страданий, в предчувствии еще больших скорбей»2. Увы! - эти горькие слова вещего старца стали пророческими. Первые десятилетия советской власти оказались временем широкомасштабного антирусского геноцида. «Рабоче-крестьянское» правительство советской России стремилось уничтожить рабочих и крестьян так же, как и буржуазный класс населения, ибо его целью было истребление русского народа, как главнейшего оплота христианской культуры», - свидетельствует князь Жевахов3.

Достижения этой цели добивались тремя главными способами. Наиболее активная, образованная и способная часть населения выкашивалась методами жесточайшего террора. Мы уже касались этого вопроса ранее и здесь нет смысла повторяться. Шли годы, ЧК переименовывали в ОГПУ, затем в НКВД, менялись люди, но кровавая суть учреждения - ликвидация русской национальной элиты - оставалась неизменной.

Но даже эта гигантская убойная машина имела ограниченную пропускную способность. Даже ее мощностей не хватало. Оказалось, что многовековая подвижническая жизнь Руси, освященная высокими христианскими идеалами, соделала источником сопротивления новым порядкам весь народ, всю его жизнь - от бытовой повседневной текучки до исповеднического служения религиозным святыням. Несмотря на гигантские кровопускания гражданской войны и массовых репрессий, Россия упорно отторгала строителей «светлого будущего».

Большевистская верхушка прекрасно понимала, что только насилие может обезпечить ей политическое будущее. И в помощь террору на этом пути она призвала искусственный голод, масштабы которого, превышая всякое человеческое разумение, позволяли решить сверхзадачу момента - парализовать ужасом огромную страну, лишить оглушенный невиданным бедствием народ воли к сопротивлению и физической возможности противостоять творимому злу.

«Ссылки большевиков на неурожай столь же безсовестны, как и все прочее, исходящее от советской власти, - писал Жевахов. - Голод был вызван умышленно, и это видно из того, что население вымирало от него в наиболее цветущих и плодородных губерниях, и тем сильнее, чем выше были Урожаи. И это потому, что чем выше были урожаи, тем сильнее советская власть грабила население, лишая его даже семян на обсеменение полей.

Вызван был голод следующими причинами:

а) истреблением помещиков и уничтожением крупного землевладения;

б) социализацией земли и непомерными налогами, что сразу

517

же сократило посевную площадь более чем наполовину;

в) открытым грабежом хлеба путем насильственного захвата его для нужд Красной армии, что вызвало повсеместно массовые восстания, подавляемые самыми безпощадньши мерами и сплошным избиением беззащитного и голодного населения;

г) вывозом хлеба за границу в количестве, обрекавшем население на голодную смерть»4.

Третьим способом борьбы с народом, которую последовательно и упорно вело советское правительство, стали жесточайшие гонения на Церковь, гонения на святыни народные, оказавшиеся возможными, в свою очередь, лишь благодаря повсеместному террору и голоду. Общеизвестно страшное по своему цинизму письмо Ленина членам Политбюро, в котором он отмечает, что покончить с сопротивлением «черносотенного духовенства» можно именно «сейчас, когда царит повсеместный голод», и единственный способ для этого - «расстрелять как можно больше» представителей церковной иерархии.

«Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним, - обличал богоборцев Патриарх Тихон, - ежедневно доходят до нас известия об ужасах и зверских избиениях ни в чем не повинных людей, виновных разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и безпощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности...

Все сие преисполняет сердце наше глубокою болезненною скорбью и вынуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прощения...

518

Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной»5.

От ста тысяч дореволюционных священников уже к году осталось всего сорок тысяч. В этом жутком состоянии антиправославного террора страна находилась непрерывно, год за годом. Как только в очередной раз выяснялось, что Россия быстро, несмотря ни на что, залечивает раны братоубийства, репрессий и голода, вовсе не собираясь отрекаться от веры предков и своей великой судьбы, власть вновь и вновь - расчетливо, цинично и безпощадно - ввергала народ в очередную кровавую мясорубку - будь то «коллективизация», «ежовщина» или «безбожная пятилетка». Все это сопровождалось безудержным шабашем русоненавистничества, безраздельно царившего в кремлевских верхах и агитационно-пропагандистском аппарате партии.

«Будь проклят патриотизм!» - этот лозунг Троцкого яснее всего определял официальное отношение власти к собственной стране. Все большевистские вожди наперегонки хаяли русский народ, как будто это был побежденный, но все еще опасный враг*. Зиновьев призывал «подсекать головку нашего русского шовинизма», «каленым железом прижечь всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм...» Бухарин разъяснял соотечественникам: «Мы, в качестве бывшей великодержавной нации, должны поставить себя в неравное положение в смысле еще больших уступок национальным течениям» и требовал поставить русских «в положение более низкое по сравнению с другими»8.

«Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии», -провозглашал Сталин, как бы подводя итог всей этой вакханалии . И многочисленные проворные помощники спешили реализовать очередное гениальное указание вождя. Академик Покровский - главный историк страны - требовал запретить само понятие «русская история»: как реакционное.

«Русь! Сгнила? Умерла? Подохла? Что же! Вечная память тебе», - кликушествовали пролетарские поэты (Александровский), выполняя свой «интернациональный долг»9.

В отношении православия позиция властей была еще более Жесткой. Один из соратников Дзержинского, чекист Рогов

---

*Страшно подумать, но для многих из них это действительно было именно так, причем вполне осознанно.

619

записал в своем дневнике: «Одного не пойму: красная столица и церковный звон? Почему мракобесы на свободе? На мой характер: попов расстрелять, церкви под клуб - и крышка религии»9. В 1928 году Сталин, начиная коллективизацию, жаловался в одном из своих интервью на «реакционное духовенство», отравляющее души масс. «Единственное, о чем надо пожалеть, - сказал он, - что духовенство не было с корнем ликвидировано».

«Жалоба» «великого пролетарского вождя» была, конечно, услышана. В 1932 году была объявлена «безбожная пятилетка». К 1936 году планировалось закрыть последнюю церковь, а к 1937-му - добиться того, чтобы имя Божие в России вообще перестало упоминаться.

Время, если и вносило коррективы в эту кощунственную кампанию, то лишь меняя обвинительную терминологию. Расстреливали же одинаково рьяно и быстро: в 1919-м - просто так или за «контрреволюцию», в 1937-м - за организацию, скажем, «церковно-фашистского центра»*. Казалось, ничто уже не спасет Россию от медленной, мучительной смерти -равно физической и духовной. Но Господь судил иначе: страшное потрясение новой великой войны в очередной раз - вопреки всем человеческим расчетам - изменило русскую судьбу.

НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМ

СТРОГО говоря, советская власть никогда не была монолитной. Причем, это касается самого ее содержания, а вовсе не только скорпионьих междоусобиц «рабоче-крестьянских» кремлевских владык. Дело в том, что прямое порабощение народа - предприятие в России практически невыполнимое, поэтому методы непосредственного насилия сочетались у большевиков с активным идеологическим, агитационным воздействием. Для прикрытия своего губительного содержания такая идеология неизбежно должна драпироваться в одежды человеколюбия. Притом, чем более жестокой и человеконенавистнической становилась она в своей реальной повседневной практике, тем более «возвышенной», «идеальной», запредельной должна была быть ее официальная, пропагандистская цель.

Именно так - используя псевдомессианские мотивы «последнего и решительного боя», спекулируя на естественном

---

*21 сентября 1937 года Особой тройкой областного управления НКВД в Нижнем Новгороде по такому обвинению был приговорен к расстрелу митрополит Нижегородский Феофан (Туляков). Вообще же, только за один этот год исчезли без следа 35 русских архиереев, сгинув в кромешных недрах НКВД и ГУЛАГа.

520

многовековом стремлении людей к «царству всеобщего братства и справедливости», разрушителям удалось обольстить русский народ, замутить и исказить его исконное христианское самосознание, искалечить и растлить соборную душу России, привычно, легко и быстро откликавшуюся на всякий мессианский зов. Народ согрешил, поверив лукавым вождям и лживым пророкам, - он поддался дьявольскому соблазну: собственными усилиями, без Бога построить «рай на земле».

Только такая великая, всемирная, абсолютная цель могла в какой-то мере оправдать в глазах русского человека те неимоверные жертвы, которые год за годом требовала от него «пролетарская» власть. Только поверив, что все они необходимы для достижения окончательного, вечного мира и «всечеловеческого братства», мог русский человек, скрепя сердце, согласиться на утерю своих привычных ценностей. Многие из тех, кто громил древние святыни и безжалостно уничтожал «классовых врагов», делали это, искренне веря, что вот, еще одно, последнее усилие - и распахнутся сияющие ворота в то самое «светлое будущее», которое им так уверенно обещали.

По сути дела, доктрина коммунизма узурпировала, извратив и опошлив, те неисчерпаемые источники могучей религиозной энергии, которые веками питали русскую жизнь, обезпечивая духовное здоровье народа и величие державы.

Но такая узурпация имела свои неизбежные «издержки». Главная из них заключалась в том, что - в своем большинстве - благонамеренные и доверчивые русские коммунисты принимали всерьез все провозглашенные лозунги. Они безхитростно и рьяно стремились к созидательному труду, искренне намереваясь строить то сказочное царство всеобщего братства, о котором твердило «единственно верное» учение. Разрушительная, губительная сила дьявольского «совдеповского» механизма в этой вязкой благонамеренной среде слабела год от года, несмотря ни на какие усилия «посвященных» механиков, безраздельно, казалось, контролировавших все его важнейшие элементы.

Практически сразу же после революции в административно-управленческом сословии СССР сложились две фракции, две различные партии, непримиримые по своему отношению к стране, в которой они властвовали. Одна часть искрение ненавидела Россию и ее народ, видя в ней лишь полигон для испытания новых идей или запал для взрыва «мировой революции». Вторая, в меру своего искаженного понимания, все же радела об интересах страны и нуждах ее населения. Борьба между этими фракциями длилась - то затихая, то разгораясь с новой силой, но не прекращаясь ни на миг,

521

вплоть до уничтожения СССР в 1991 году*. Великая Отечественная война стала в этой борьбе переломным этапом. Уже к концу 30-х годов созрели предпосылки для пробуждения русского патриотизма и национального самосознания народа, которым к тому времени два десятилетия кряду правили, от имени которого беззастенчиво выступали откровенные русофобы - по большей части инородцы, превратившиеся в настоящий привилегированный, «эксплуататорский» класс. Когда же война со всей остротой поставила вопрос о физическом выживании русского народа и существовании государства - в национальной политике советского руководства произошел настоящий переворот

Нет, ни одна из догм официального коммунистического мировоззрения не была отвергнута, ни даже слегка пересмотрена. Но реальное содержание «идеологической работы в массах» изменилось резко и принципиально, обретя несомненные национал-патриотические черты**. При этом - надо отдать Сталину должное - пересмотр осуществлялся решительно и целенаправленно во всех областях: от культурно-исторической до религиозной.

Русская история и национальная культура из объектов глумления, грязных оскорблений и нападок вдруг превратились в объект почитания, вернулись на свое законное, почетное место. И, несмотря на то, что сделано это было весьма избирательно и непоследовательно, результаты не замедлили сказаться повсюду - на фронте и в университетских аудиториях, среди партийных функционеров и простых крестьян.

Ученые вдруг заговорили о том, что «обличения русского народа» могут быть «по вкусу» лишь «тем историкам, которые не сумели понять глубоких дарований, великой умственной, социальной и технической энергии, заложенных в русском народе», что «насмешки... над невежеством и варварством русского народа» антинаучны, что подобные обвинения есть «злостный миф, заключающий в себе суждения большей части

---

*Развал СССР, конечно, не прекратил, но лишь обострил эту борьбу. В новых условиях, в иных формах - она ведется и сейчас, И несмотря на внешние неудачи ревнителей возвращения России на свой исторический путь, пробуждающееся в обществе традиционное русское самосознание дает основание надеяться, что не до конца отринул нас Господь, что святая Русь еще может воспрять во всей силе и славе своего державного величия!

**Срочно подыскивались соответствующие цитаты из творений пролетарских вождей. Ио поскольку найти их у Ленина было просто невозможно, а Сталин ничего подходяще-программного сказать еще не успел, приспосабливапись, используя что придется и обосновывая всплеск национально-патриотического усердия такими, например, старыми (еще дореволюционными, 1913 года) сталинскими тезисами: «В России роль объединителя национальностей вэяпи на себя великороссы, имевшие во главе исторически сложившуюся сильную и организованную дворянскую бюрократию». Вот уж воистину - было бы желание, а цитата найдется.

522

европейцев о России и русских людях...» Вдруг оказалось, что на подобный «обвинительный акт» у России есть достойный ответ, причем, «отвечает уже не наука, а вся многообразная жизнь русского народа»10.

Столь же серьезными были изменения и в области церковно-государственных отношений. 4 сентября 1943 года на совещании, проходившем в одной из загородных резиденций Сталина, было решено пересмотреть государственную политику в области религии. В тот же день в Кремле он принял специально доставленных по такому случаю из разных концов страны виднейших православных иерархов: патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), ленинградского архиерея митрополита Алексия (Симанского) и экзарха Украины митрополита Николая (Ярушевича).

Сталин - подчеркнуто - начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности Православной Церкви, отметив, что с фронта поступает много писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих. Затем поинтересовался проблемами Церкви.

Результаты этой беседы превзошли всякие ожидания. Все до единого вопросы, которые были поставлены иерархами, говорившими о насущных нуждах клира и паствы, были решены положительно и столь радикально, что принципиально изменили положение Православия в СССР. Выло принято решение о созыве архиерейского собора и выборах патриарха, престол которого 18 лет пустовал из-за препятствий со стороны властей. Договорились о возобновлении деятельности Священного Синода. В целях подготовки кадров священнослужителей решили вновь открыть духовные учебные заведения - академии и семинарии. Церковь получила возможность издания потребной религиозной литературы - в том числе периодической.

В ответ на поднятую митрополитом Сергием тему о преследовании духовенства, о необходимости увеличения числа приходов, об освобождении архиереев и священников, находившихся в ссылках, тюрьмах, лагерях и о предоставлении возможности безпрепятственного совершения богослужений, свободного передвижения по стране и прописки в городах - Сталин тут же дал поручения «изучить вопрос». Он, в свою очередь, предложил Сергию подготовить список священников, находящихся в заточении, - и немедленно получил его, ибо такой список, заранее составленный, был митрополитом предусмотрительно захвачен с собой.

Итоги внезапной «перемены курса» стали поистине ошеломляющими. В несколько ближайших лет на территории СССР, где к началу войны оставалось, по разным данным, от

523

150 до 400 действующих приходов, были открыты тысячи храмов, и количество православных общин доведено, по некоторым сведениям, до 22 тысяч! Значительная часть репрессированного духовенства была возвращена на свободу. Прекратились прямые гонения на верующих и дикие шабаши «Союза воинствующих безбожников», сопровождавшиеся святотатственным пропагандистским разгулом11.

Русь оживала. Церковь выстояла. В безпримерной по своему размаху и ожесточению войне с Православием богоборцы были вынуждены отступить*.

Знаменитый сталинский тост на победном банкете - «за великий русский народ» - как бы подвел окончательную черту под изменившимся самосознанием власти, соделав патриотизм наряду с коммунизмом официально признанной опорой государственной идеологии--**. Православному читателю будет небезынтересно узнать, что ни Гитлер, начиная роковую для него войну с Россией, ни Сталин, завершая ее столь знаменательным тостом, вероятно, понятия не имели о пророчестве, еще в 1918 году произнесенном в Москве блаженным старцем, схимонахом Аристоклием. «По велению Божию, - говорил он, - со временем немцы войдут в Россию и тем спасут ее (от безбожия, - прим. авт.). Но в России не останутся и уйдут в свою страну. Россия же затем достигнет могущества больше прежнего»12.

Могущество СССР как геополитического преемника Российской Империи после второй мировой войны безусловно возросло до невиданных размеров. Внутри же его правящей элиты по-прежнему шла смертельная борьба «националистов» и «космополитов». Фракцию внутрипартийных «славянофилов» к этому времени возглавил Жданов.

С 1944 года он работал секретарем ЦК ВКП(б) по идеологи

---

*Необходимо отметить, однако, что «примирение» с властью далось церковной иерархии дорогой ценой компромиссов, безусловно, болезненных для православного сознаний. В первую очередь, это касается участия священноначалия в кампании прославления Сталина, что было безоговорочным условием «примирения». «Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного Вождя, Главы Советского Правительства И, В. Сталина к нуждам Русской Православной Церкви, приносим Правительству нашему общесоборную искреннюю благодарность», - писали «вождю всех народов» съехавшиеся а 1943 году на архиерейский собор епископы. Конечно, все зто было вынужденным и не отражало их действительной точки зрения, но факт остается фактом - антихристианская диктатура в СССР не изменила своей внутренней сущности, она лишь приспособилась к новым условиям.

**Роль национального чувства в таком тандеме была, безусловно, второстепенной. «Догматы» коммунизма оставались незыблемыми, но все же, все же... Державная инерция русского самосознания пробила себе дорогу даже сквозь их откровенно русоненавистнические заросли. Это был первый признак того, что дни режима сочтены, сколь бы мощным и непоколебимым ни выглядел он со стороны.

524

ческим вопросам, до этого десять лет совмещал работу в Центральном Комитете с руководством Ленинградской партийной организацией, имел широкие связи, крепкий «тыл» в партийных низах и являлся одним из самых влиятельных советских вельмож. В 1946 году Жданов выступил с резким осуждением «безродных космополитов», что - применимо к области мировоззрения и культуры - означало признание глубинных, многовековых национальных корней русского самосознания. В развитие этих новых идеологических установок ЦК в том же году принял ряд постановлений, «канонизировав» таким образом процесс «разоблачения и полного преодоления всяких проявлений космополитизма и низкопоклонства перед реакционной культурой буржуазного Запада».

Торжество «националистов» оказалось, однако, недолговечным. Главным противником Жданова во внутрипартийной борьбе был всемогущий Берия. И если в прямом столкновении он проиграл, то в области тайных интриг удача оказалась на его стороне. Два года спустя, когда Жданов умер, Берия использовал замешательство противников для того, чтобы «раскрутить» в Ленинграде - главном оплоте внутрипартийного национализма - грандиозный процесс по типу довоенных судебных инсценировок, под прикрытием которого попытался осуществить чистку партийного аппарата от «перерожденцев-националистов»*. И хотя внешне все это выглядело иначе, есть серьезные основания предполагать, что реальная подоплека событий была именно такой.

В 1955 году в солидном американском журнале US News and World Report появилась любопытная статья. Она содержала запись беседы с неким Николаем Хохловым, перебежчиком, «бывшим агентом советской секретной полиций», специально приглашенным для этой цели в редакцию. В ходе беседы Хохлов довольно откровенно описал развитие конфликта между Ждановым и Берией. По его словам, эпицентром столкновения стал «еврейский вопрос», ибо «евреи часто считают себя не только гражданами страны, где они проживают, но и членами международного сионистского движения... Жданов и его группа не могли этого им простить. Поэтому он и некоторые другие начали против евреев борьбу».

Далее Хохлов сказал, что как только Жданов умер - Берия и Абакумов немедленно организовали процесс в Ленинграде. Они говорили, что в составе группы, обвинявшей евреев в

---

*Любопытно, что «цивилизованный мир», приходивший потом в негодование по поводам гораздо более мелким - будь то суд над Гинзбургом, Щаранским или гонения на Буковского -этот процесс, один из крупнейших по числу расстрельных приговоров, просто не заметил, Даже эмигрантские газеты оставили его без особого внимания. А зря!

525

космополитизме, не настоящие коммунисты, но «русские шовинисты». В результате, лица, занимавшие очень высокие посты, попали под суд. Некоторые были расстреляны, другие посажены в тюрьму»13.

Стоит добавить, что вряд ли будет разумным безусловно принимать на веру все сказанное и делать какие-либо категорические выводы. Скорее всего ход внутрипартийной борьбы был далеко не так прост и однозначен, но достоверно проследить его извилистый путь в таинственных глубинах огромного государственного аппарата советской империи почти невозможно*. История КПСС хранит множество тайн, и не исключено, что их содержание известно лишь живым свидетелям - а много ли осталось таких? Как бы то ни было, но последние годы сталинской эпохи стали ареной новой вспышки противостояния.

Весьма показательно, что на этот раз она захватила не только Россию (СССР), но и вассальные государства «социалистического лагеря». Так, совершенно неожиданно для всех, осенью 1952 года в Праге был арестован ряд высокопоставленных партийных функционеров. Мгновенно состоявшийся суд был суров - тринадцать подсудимых были приговорены к высшей мере наказания и немедленно расстреляны как участники «сионистского заговора». Сенсацией стал национальный состав осужденных, одиннадцать из которых были евреями. Впервые с момента революции «проклятый вопрос» открыто становился в повестку дня. На официальном партийном жаргоне это прозвучало так: «Сионисты и правительство Израиля являются агентами американского империализма».

Безсмысленно гадать, насколько согласованными были действия чехословацкого лидера Готвальда со Сталиным, какова вообще личная роль того или иного действующего лица этой исторической драмы**. Но московский процесс «кремлевских докторов», начало которому положило заявление ТАСС от 13 января 1953 года и который, с определенной точки зрения, был просто «братом-близнецом» пражского судилища, должен был, похоже, ознаменовать собой окончательную победу «на-

---

*После «ленинградского дела» минуло лишь несколько лет, когда «космополит» Берия вдруг затеял - на этот раз в Москве - «дело кремлевских врачей», переполошившее весь мир своей «антисемитской» направленностью. Впрочем, ие менее убедительна и та версия, которая предполагает, что конечным результатом интриги, развернувшейся вокруг этого процесса, должно было стать падение самого Берии.

**Всего за несколько дней до своей смерти Сталин распорядился напечатать в газете «Красная Звезда» заявление о том, что борьба против сионизма «не имеет ничего общего с антисемитизмом. Сионизм - враг трудящихся всего мира, евреев не менее, чем не-евреев». (Цит. по книге Дугласа Рида «Спор о Сионе», с. 412),

526

ционал-большевизма» уже во всемирном масштабе. В этой связи весьма знаменательной кажется чрезвычайно своевременная (для некоторых) смерть «вождя мирового пролетариата», последовавшая 5 марта, и почти одновременная с ней (14 марта) кончина Клемента Готвальда. Эта внезапная развязка стала в то же время исходным моментом идеологического реванша и торжества «классического» интернационального коммунизма, довольно быстро восстановившего свои пошатнувшиеся было позиции...

Близилась новая эпоха - эпоха хрущевской «оттепели».

ОТТЕПЕЛЬ

ДЛЯ хрущевской «оттепели» характерны два главных момента, оказавших наиболее существенное влияние на развитие советского общества. Первый из них - значительная либерализация форм и методов государственного управления. Второй - отказ от национально-патриотического элемента официальной идеологии, ее окончательный перевод на интернациональные рельсы, сопровождавшийся новым витком аитицерковных гонений.

Обе эти тенденции стали результатом процесса «десталинизации», последовавшего за смертью «великого вождя» и расстрелом Лаврентия Берии, олицетворявшего собой политическое господство тайной полиции. Понимание того, что неисчислимые человеческие жертвы, понесенные Россией за последние десятилетия, грозят подорвать жизнеспособность Советского Союза, а также стремление избежать в будущем опустошительных кровавых разборок в собственной среде, толкнуло руководство страны на значительное смягчение режима. Методы массовых репрессий и индивидуального террора с этого момента перестают рассматриваться им в качестве главных рычагов управления обществом, оставаясь в арсенале власти в качестве вспомогательных средств.

Такое смягчение стало одним из важнейших факторов, предопределивших крах режима задолго до его фактического развала. Долгие годы гигантская машина сталинской империи создавалась в расчете на доведенное до совершенства умение управлять людьми с помощью насилия. Расстрелы и лагеря в этой системе государственно-политических координат вовсе не были исторической случайностью или «прихотью тирана». Они выполняли чрезвычайно важную «санитарную» роль, обезпечивая строгое единство идеологии, послушание и эффективную деятельность вертикали административного управления, контроль над огромным чиновничьим сословием, действенную хозяй-

527

ственную систему - безжалостно и быстро отсекая при этом все, что могло составить хотя бы малейшую угрозу четкому функционированию государственной машины СССР и стран-сателлитов.

Это была глубоко продуманная, универсальная, внутренне логичная и по-своему совершенная структура власти, основанная на доведенном до естественного завершения материалистическом мировоззрении. Начала «целесообразности» и «пользы», вытеснившие в самосознании власти понятия ее религиозно-нравственного долга, справедливости, совести, чести - закономерно привели к торжеству зла в его крайних богоборческих формах.

Именно потому столь недолговечным оказался период терпимого отношения советской власти к русскому православию. Мощная оппозиция «примиренческому» курсу Сталина достаточно сильно заявила о себе еще при его жизни, почти сразу же после того, как в 1943 году наметился поворот к нормализации церковно-государственных отношений.

В постановлении ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1944 года «Об организации научно-просветительской пропаганды» впервые не были определены задачи «решительной борьбы за преодоление религиозных пережитков») и «безкомпромиссного наступления на реакционную поповщину», столь характерные для аналогичных документов предыдущих лет. Подобное умолчание в директивном документе вызнало у партийных активистов, привыкших на лету ловить малейшее изменение политической конъюнктуры «наверху», растерянность и глухое недовольство.

Через четыре года это недовольство приобрело вполне осязаемые формы - под давлением «антирелигиозников» Сталин в 1948 году дал согласие на разработку специального постановления ВКП(б) «О задачах антирелигиозной, атеистической пропаганды в новых условиях», подготовка которого была поручена Михаилу Суслову. В полном соответствии с богоборческой традицией 20-30-х годов авторы документа предлагали придать антирелигиозной пропаганде «наступательный» и «решительный» характер, обосновывая очередное форсированное наступление на религию необходимостью обезпечить скорейший переход «от социализма к коммунизму»14.

Но в конце концов Сталин - более дальновидный и прагматичный, чем большинство его оголтелых соратников - все же настоял на своем. Подготовка документа была свернута. Более того, к концу 40-х годов из лексикона партийных и государственных документов практически исчезли сами термины «антирелигиозная» или «атеистическая» работа. Не было их и в отчетном докладе ЦК ВКП(б) девятнадцатому съезду

528

партии, который в октябре 1952 года представил делегатам Маленков. Впервые на съезде партии вообще был обойден молчанием вопрос о задачах антирелигиозной пропаганды.

Но после смерти Сталина ситуация резко изменилась, В числе первых же постановлений ЦК по идеологическим вопросам, подготовленных под руководством Хрущева в 1954 году, своей резкой антицерковной направленностью выделялись два документа: «О крупнейших недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» и «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». Они недвусмысленно знаменовали собой конец «золотого десятилетия» относительного церковно-государственного мира и фактически возвращали общество на двадцать лет назад, во времена «безбожной пятилетки».

Единственным препятствием на пути возрождения массового антиправославного террора стала общая установка властей на смягчение репрессивной деятельности, связанная, как уже говорилось, в первую очередь, с их тревогой за собственную судьбу. Это помешало буквальному повторению тех времен, когда открытое исповедование веры являлось вполне достаточным поводом для ареста и расстрела. В рамках же, предусмотренных новым псевдолиберальным подходом, антиправославная кампания разгулялась вовсю.

Сам «дорогой Никита Сергеевич» обещал народу через несколько лет показать по телевизору «последнего попа». Но особенно жесткие административные меры против Церкви были приняты после нового решения ЦК КПСС, связанного с очередными «недостатками научно-атеистической пропаганды», появившегося на свет в октябре 1958 года. Запрещалось принимать в монастыри лиц моложе 30 лет; в семинариях и академиях возбранялось обучение лиц со средним специальным или высшим светским образованием; отменялось право патриархии оказывать финансовую помощь приходам, монастырям, духовным школам; ряд ограничений хозяйственной деятельности Церкви был направлен на подрыв ее экономической базы.

В течение четырех последующих лет кампания шла по нарастающей, в результате чего была насильственно закрыта большая часть монастырей (в 1945 году их было 89), духовных школ (подготовивших после войны несколько тысяч священнослужителей со специальным богословским образованием), а количество православных приходов за десять лет «атеистической пропаганды» (1954-1963) сократилось в несколько раз (примерно с двадцати до восьми тысяч). Только за четыре последних «хрущевских» года (1961-1964) по религиозным

529

мотивам в СССР было осуждено 1234 человека15. Показательно, что, учитывая опыт своих прежних неудач, особое внимание богоборцы на этот раз уделили попыткам задушить Церковь ее же собственными руками. Епископов заставляли подписывать «добровольные» отказы от «ненужных» храмов, согласия на закрытие «лишних» приходов и монастырей. Одновременно подачками - спецавтомобиль «Чайка» для обслуживания патриарха, государственные награды «в связи с юбилеем» -старались погасить в среде священноначалия волну недовольства. Политика «кнута и пряника» - древняя как мир - была вновь использована с тем, чтобы растлить духовенство изнутри, подорвать благодатное церковное единство, взять под контроль настроения верующих, дискредитировать иерархию в глазах простых прихожан...

Одновременно с гонениями на Церковь из лексикона официальной пропаганды практически исчезло слово «русский». Понятие патриотизма, отказаться от которого после невиданного роста государственной, военной мощи страны и ее усиливавшегося влияния на международной арене не представлялось возможным, - допускалось в употреблении только в сочетании с терминами «советский» и «социалистический». Понятие «пролетарский интернационализм», использовавшееся в советской идеологической практике для подавления русского национального самосознания, вновь обрело первостепенное значение в государственном мировоззрении СССР. При этом так же, как тридцать лет назад, когда Россия и русский народ рассматривались в качестве подручных средств «одноразового использования» для разжигания «мировой революции» - теперь им была уготована та же роль в деле «построения коммунизма», долженствовавшего утвердиться, согласно всем руководящим документам, чуть ли не со дня на день.

В этом состоянии советское общество застыло на два десятилетия. Эпоха «застоя» - как бы последняя пауза русской истории перед ее новым, резким и драматическим поворотом.

ЗАСТОЙ

ИМПЕРСКО-БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ период советской истории являет нам зрелище удивительное и противоречивое. Он сочетает в себе расцвет экономической, военной и политической мощи СССР с полной идеологической деградацией коммунистической доктрины, ее редкостным мировоззренческим безсилием, породившем в обществе почти что открытое презрение к лживому коммунистическому официозу и глухое брожение, инстинктивный поиск утра-

530

ченных святынь. Никогда за всю свою тысячелетнюю историю страна не поднималась столь высоко в области государственного величия: влияние советской сверхдержавы простиралось вплоть до самых отдаленных уголков земли, ни один мало-мальски существенный вопрос мировой политики не мог разрешиться без ее участия. В то же время никогда еще в области духовной не падала Россия столь низко: почти семь десятилетий безпрерывных социальных катаклизмов, оголтелой русофобии и ожесточенного богоборчества неузнаваемо искалечили национальное самосознание народа, подорвали религиозные корни русского бытия, довели нравственное состояние общества до критически низкого уровня.

За всем этим внимательно следили из-за рубежа. Запад по-прежнему - как и сто, и двести лет назад - видел для себя в России главную угрозу. В этой связи небезынтересно проследить, как менялось отношение западных держав к Советскому Союзу на протяжении всей его истории. Краткий период враждебности, последовавший вслед за Октябрьской революцией и вызванный боязнью того, что «большевистская зараза» может распространиться по всему континенту, быстро сменился периодом отчетливого «потепления». Это произошло практически сразу, как только стало ясно, что «мировая революция» не состоится. До тех пор, пока главной жертвой кровавого режима оставался русский народ, это положение вполне устраивало «цивилизованных» европейцев. Более того, признанные европейские (еврейские) интеллектуалы - такие, как Фейхтвангер, - после посещения Советского Союза (в 1937 году) находили его даже привлекательным, а Сталина - вполне приличным политиком.

Положение круто изменилось вслед за тем, как советское руководство в рамках национал-большевистской доктрины взяло курс на смягчение антирусской направленности режима. И если до тех пор, пока шла мировая война, Запад был вынужден сдерживать свои чувства, то сразу вслед за ее окончанием они проявились отчетливо и недвусмысленно.

«Посеяв в России хаос, - говорил в 1945 году американский генерал Аллен Даллес, руководитель политической разведки США в Европе, ставший впоследствии директором ЦРУ, -мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа; окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы пос-

531

тепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, безпринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу: все это мы будем ловко и незаметно культивировать.

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в безпомощное положение, превратив в посмешище. Найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества»16.

Годом позже - 5 марта 1946 года - в Фултоне со своей знаменитой антисоветской речью, положившей начало «холодной войне», выступил Уинстон Черчилль. Размах начавшейся вслед за тем антироссийской пропагандистской кампании поразил даже видавших виды русских эмигрантов.

«Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви, - писал Иван Ильин, раньше и яснее других почувствовавший, в чем дело. - Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она, действительно, вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас: и для самоуспокоения внушают себе, что русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к безправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов...

Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизировать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить, завоевательная, чтобы ор-

532

ганизовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающая, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии»17*.

Хрущевская «оттепель» не принесла Западу успокоения Несмотря на возврат к интернациональному коммунизму и отказ от опоры на русское национальное самосознание, СССР оставался для «свободного мира» источником сильнейшего безпокойства по нескольким причинам. Во-первых, образование «мировой системы социализма», а проще говоря - мощного советского геополитического блока, надежно прикрытого «ядерным щитом» СССР, исключало возможность силового изменения баланса сил на мировой арене. Во-вторых, сталинский рывок в сторону «русского шовинизма» показал идеологическую непрочность режима и неминуемо должен был рано или поздно вновь повториться, В-третьих, само существование Советского Союза служило непреодолимым препятствием на пути становления «нового мирового порядка» - единой планетарной системы государственного управления под руководством наднациональных международных структур (Организации Объединенных Наций и ей подобных).

Естественно, что в сложившихся условиях все усилия противников российского возрождения были направлены на то, чтобы «взорвать» Советский Союз изнутри, причем, как можно скорее, - ни в коем случае не допустив его «русификации» и возрождения нашего традиционного национального самосознания.

Результаты этих безпрецедентных по своей интенсивности усилий в полной мере явили себя в ходе горбачевской «перестройки» .

ПЕРЕСТРОЙКА

КОГДА советское руководство к середине 80-х годов встало перед необходимостью серьезных концептуальных реформ, диктовавшихся очевидным загниванием всей огромной хозяйственно-политической сис-

---

* Господи, все повторяется в этом мире! Вспомним же XIX век: «Попробуйте вразумить просвещенную Западную Европу насчет России. Не вразумите! № нее нет даже органа для понимания России» (И.С. Аксаков)18. «Европа Россию не знает, потому что не хочет знать, или лучше сказать, знает так, как знать хочет, то есть как соответствует ее предвзятым мнениям, страстям, гордости, ненависти и презрению… Не надо себя обманывать. Враждебность Европы слишком очевидна: она лежит не в случайных комбинациях европейской политики, не в честолюбии того или другого государственного мужа, а в самых основных ее интересах. (Н.Я. Данилевский)19

533

темы империи, оно - в теории - имело на выбор два принципиально различных варианта будущего развития страны. Один из них (назовем его «славянофильским») предусматривал постепенный эволюционный возврат СССР на путь естественной преемственности по отношению ко всей тысячелетней русской истории. Он предполагал отказ от идеологических догм «пролетарского интернационализма» и «классовой борьбы», свертывание антицерковной деятельности государства, проведение в жизнь комплекса мер по возрождению русского народа и оздоровлению его национального самосознания.

Первые разговоры о возможности и желательности такого поворота событий начались еще в середине 70-х годов. Одним из самых ярких его апологетов стал Геннадий Шиманов, постоянный автор московских самиздатовских журналов, получивший известность на Западе как борец за права верующих в России. «Нам надо вспомнить, - писал он, - о том, что мы русские, вспомнить не для того, чтобы через минуту снова забыть об этом, но для того, чтобы уже навсегда соединить свое сердце с сердцем народным, соединить судьбу свою с судьбою Отечества, соединить надежды свои с надеждами лучших русских людей о религиозно-национальном возрождении России...

Но мы обязаны трезвыми, мы обязаны православными глазами смотреть на вещи. Величайшее зло - не искать Божией правды и не созидать свою жизнь по этой правде. Будешь искать и будешь строить - и никакая власть тебе в этом помешать не сможет. Советская власть - это не только безбожие и величайшая в мире гроза, это также и некая тайна и орудие Божьего Промысла...

Процесс возвращения русского духа в себя, процесс возвращения русского сознания уже начался, и остановить его ничто не сможет. Теперь нам крайне важно восстановить здоровое и подлинно православное отношение к своему Государству. Смущаться тем, что оно является ныне официально атеистическим, по-моему, не нужно (и Павел был до своего обращения, как известно, Савлом), а нужно верить и работать на благо Церкви, на благо русского общества и советского государства. Не подлежит никакому сомнению, что православные христиане должны быть лучшими гражданами нашей Родины... В нынешней атмосфере внутренней пустоты и внутреннего одичания они должны явиться подлинной силой, подлинным здоровьем, подлинной опорой нашего русского народа и нашего Государства, - и так оно несомненно и будет во славу Божию и к торжеству нашей Православной Церкви!»20.

Последующие события показали, сколь наивными и несбы

534

точными явились надежды на «национально-патриотическое» перерождение советской власти. Тогда, однако, казалось, что по некоторым признакам вполне можно предполагать внутри партии наличие некоторых здоровых тенденций. В 1980 году например, в свет вышла книга Ф. Нестерова «Связь времен», вскоре удостоенная первой премии и диплома на всесоюзном конкурсе общества «Знание», признанная «лучшим произведением научно-популярной литературы». Весь пафос этого своеобразного национал-большевистского манифеста был направлен на подчеркивание «национально-исторических особенностей России», борьбу с русофобией и развенчание «нигилистических концепций русской истории». Увы, как показали дальнейшие события, яд идеологического догматизма оказался слишком силен даже среди «государственно-национального» партийного крыла, а позиции русофобского, космополитического ядра в аппарате, напротив, - слишком прочными...

Второй вариант реформирования СССР («западнический», в противоположность первому, «славянофильскому») предполагал, так же, как и первый, смену господствующей идеологии

- но совсем в ином направлении и с иными целями. За образец в этом случае принималась некая идеальная модель «цивилизованного правового демократического государства», в которой легко угадывались все главнейшие черты традиционного западноевропейского политического и хозяйственного уклада. Излишне говорить, что она практически полностью отвергала русский исторический опыт государственного строительства и общественного устройства. Более того, все национальные, самобытные особенности русской жизни, приходившие в противоречие с этой искусственной схемой, рассматривались

- в лучших традициях большевизма - лишь как препятствия «на пути реформ», которые надо обязательно преодолеть. Иначе говоря, пролетарский интернационализм уступал свое «почетное» место идеологического фундамента режима интернационализму демократическому - только и всего.

Первые же годы «перестройки» не оставили сомнении в том, какой из вариантов будет в итоге выбран для реформирования страны. Выступая на XXVII съезде КПСС в феврале 1986 года, Горбачев недвусмысленно призвал партию быть бдительной, когда «под видом национальной самобытности в некоторых произведениях литературы и искусства, научных трудах предпринимаются попытки представить в идиллических тонах реакционно-националистические и религиозные пережитки…»21 Последующие годы многое изменили в его политической позиции, но ее подчеркнутый космополитизм никогда не ставился под сомнение.

535

Сегодня мы имеем возможность оценить первые плоды такого реформирования. Единое государство разрушено. Русский народ расчленен на части границами новоявленных «независимых государств». Россия отброшена в своем территориальном развитии на триста пятьдесят лет назад. Общество оказалось совершенно беззащитным перед шквалом безнравственности и цинизма, обрушившегося на людей со страниц «свободной» прессы и экранов телевизоров. Церковь подвергается бешеным атакам еретиков и сектантов, понаехавших в Россию со всего света, чтобы «просветить» русских варваров. Ростки здорового национально-религиозного самосознания погребены под грудой нечистот «масс-культуры» и фальшивых ценностей «общества потребления». Страной по-прежнему правят богоборцы, космополиты и русоненавистники... Катастрофа состоялась.

***

И было бы все это нестерпимо больно и безпросветно, если бы не утешала нас вера Православная, если бы не являла собой русская история поприще дивного промышления Божия; поучительную картину многочисленных чудес - религиозного подвижничества, государственной мудрости и воинской доблести - всякий раз спасавших Россию в смутные годины общественных бед и несчастий.

«Егоже любит Господь - наказует; биет же всякого сына, егоже приемлет» (Евр. 12, 6) - поучает нас священное Писание. Издавна хранит церковное предание свидетельства того, что редкие избранники Божий - хранители особых благодатных даров - особым же подвергались испытаниям и скорбям, дабы самим делом явить свою верность Господу, свою готовность на жертву и благое произволение души. Такова и судьба Святой Руси - с момента ее чудесного крещения в днепровском потоке и до сего дня, омраченного, увы, предательством и злобой, ложью и лицемерием.

Но не вечно тому быть, ибо - верую! - не до конца прогневался на нас Господь. «Будет шторм, - предсказывал еще в феврале 1917 года оптинский старец Анатолий. - И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках, и на обломках люди спасаются. И все же не все погибнут. Надо молиться, надо всем каяться и молиться горячо... Явлено будет великое чудо Божие, да... И все щепки и обломки волею Божией и Силой Его соберутся и соединятся и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным. Так это и будет явное всем чудо»22.

Ныне все зависит от нашей готовности к духовному труду,

536

внутреннему религиозному возрождению. Воспрянем же - и с Божией помощью сможем одолеть все преграды, всех врагов, сколь бы ни были они страшны и многочисленны! Сие и буди, буди. Аминь.

СВЯЩЕННОЕ И СТРАШНОЕ ДЕЛО

ВЛАСТЬ….

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель».

(Апок. I, 8)

ВЛАСТЬ как сила - действовать, влиять и определять ход событий на земле - издавна считалась основой всякой общественной организации, всякой упорядоченности и государственности. Божественное, трансцендентное происхождение этой силы, а следовательно, и Верховной власти на протяжении тысячелетий человеческой истории не подвергалось сомнению, служа прочной религиозной основой человеческого общежития равно в Ассирийском Царстве и Древней Персии, в Римской Империи и Арабском Халифате, в Византии и на просторах Российской Державы.

За полтора тысячелетия до Рождества Христова провозгласил Господь устами пророка Своего: «Видите ныне, что это Я, Я - и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей» (Втор. 32, 39). Непостижим всемогущий Промысел Божий, и лишь многовековой, благодатный церковный опыт являет тем, кто способен его разуметь, как болезни и скорби, страдания и несчастья этого мира вопреки дьявольской воле их устроителей соучаствуют

538

в Домостроительстве спасения человеческого, созидая чертоги вечного блаженства тому, кто – выстояв под напором разнообразных бед - остался верен Истине и Любви.

Признание этого непреложного факта заставляло наших благочестивых предков искать прочную духовную опору державным формам традиционной российской государственности. Ныне, когда после тяжких десятилетий духовного порабощения душа народа с трудом освобождается от гибельных оков вульгарного материализма и воинствующего богоборчества, нам как никогда важно вернуть утраченное было понимание здравых основ государственного устройства. Для этого необходимо открыто утвердить его религиозно-нравственные опоры и принародно, гласно обличить гибельную ложь секуляризованной, бездуховной формы устройства российского общества, в какие бы «благонамеренные» и «цивилизованные» одежды она ни рядилась...

ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

«КАЖДЫЙ христианин, любя весь мир человеческий, который находится под управлением одного Царя Небесного, в то же время должен иметь особенную любовь к своему Отечеству - ибо Отечество сие не произвольно им выбрано, но Самим Богом указано ему посредством рождения. Соотечественники связаны между собой одной верою, общим происхождением, языком, обычаями, законами, воспоминаниями о славе и бедствиях предков, памятью о знаменитых войнах и царях.

Отечество освящено для человека благодеяниями Божиими, в пределах его свершенными. Что же собственно до Русской земли, то она не иначе и называлась прежде в истории, как «Святая Русь», «святая земля». Почему же? Именно в смысле особенных чудесных благодеяний Божиих к ней, а также по великому множеству людей, мученически проливших кровь свою за Отечество, и по обилию угодников Божиих, которые почивают в ней мощами.

Посему не любить Отечества и предпочитать ему другие государства столь же низко и неблагодарно, как не любить родителей своих, оказывая привязанность к посторонним лицам, непричастным к рождению и воспитанию. В русском же человеке такое чувство тем более несправедливо, что сами западные государства, видя обширность земли Русской и исчисляя ее богатства, с завистью смотрят на нее.

Конечно, недостойна христианина и слепая привязанность

539

когда русский гордится и хвалится лишь тем, что он «русский», когда порицает и ненавидит без разбору все чужое Но еще вреднее и виновнее пристрастие к иноземному, потому что им загубляется чувство патриотическое в самом основании да и действительно - никак не найти за границей многих прекрасных качеств русского человека. ..».

Так были определены гражданские обязанности христианина в подробном - тысячестраничном - пособии по православно-нравственному богословию, утвержденном к изданию Санкт-Петербургским Духовным Цензурным Комитетом 29 февраля 1900 года. К великому сожалению, то, что считалось ранее на Руси общепризнанным и само собой разумеющимся, подвергается ныне нападкам и издевательствам, требует даже в среде благонамеренных слушателей обстоятельного и подробного пояснения.

Итак, каковы же духовные основы христианской государственности?

Отвечая на этот вопрос, следует разобраться в том, что есть государство, каково его происхождение, каковы источники и цели государственной власти, оптимальные формы государственного устройства и взаимное сочетание всех его элементов. До революции в России по этим проблемам существовала обширная литература, работали такие глубокие исследователи, как, например, Михаил Катков или Лев Тихомиров.

Сегодня нам многое нужно вспомнить, многому научиться заново. И среди этого «многого» одно из важнейших мест принадлежит пониманию духовных основ государственности, умению их практически воплощать в жизнь...

«Что есть государство? - вопрошал в середине прошлого века знаменитый московский первосвятитель, митрополит Филарет (Дроздов). - Союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою, жертвующих частью своей свободы для охраны и утверждения общими силами Закона Нравственности, который составляет необходимость их бытия». Эта религиозно-нравственная основа государственной жизни сегодня чуть ли не напрочь выпала из общественного сознания, часто трактующего государство лишь как бездушный механизм поддерживания примитивного материального благополучия граждан,

Результат такого мировоззренческого убожества налицо. Само государственное тело, его территория, ресурсы, иные богатства становятся объектом разрушительной, жестокой и безпринципной борьбы политиканов, гибельной для державы, разъедающей, как срамная болезнь, внутренности государственного механизма, саму государственную власть во всех ее про-

540

явлениях. Только там, «где священный закон нравственности неколебимо утвержден в сердцах воспитанием, верою, здравым, неискаженным учением и уважаемыми примерами предков,

- говорил владыка Филарет, - там сохраняют верность Отечеству, жертвуют ему собой без побуждений воздаяния или славы. Там умирают за законы, тогда как не опасаются умереть от законов. Если же закон, живущий в сердцах, изгоняется ложным просвещением и необузданной чувственностью

- нет жизни в законах писаных: повеления не имеют уважения, исполнение - доверия. Своеволие идет там рядом с угнетением, и оба приближают общество к падению*. Сегодняшняя злободневность этих слов лишь подтверждает правоту и прозорливость мудрого старца...

Современные словари определяют государство как орудие политической власти в обществе. Лишенная религиозно-нравственных опор, такая власть неизбежно вырождается в голое насилие: отсюда марксистское (точнее говоря, материалистическое) понимание государства как механизма принуждения и «диктатуры» одной части народа над другой.

Проще сказать - материалистическое понимание государства всегда сродни тирании. Осуществляется ли она в интересах партноменклатуры с помощью кровавых репрессий или в интересах транснациональной финансовой олигархии с помощью экономического удушения неугодных - в конечном итоге не так уж важно. В обоих случаях ценность нравственных идеалов признается ничтожной, а тоталитарный монстр безконтрольной власти приобретает самодовлеющее значение.

На принципиально иных основах построено церковное учение о богоугодной форме государственного устройства.

Во-первых, государство рассматривается им как большая семья. «Откуда сие множество людей, соединенных языком и обычаями, которое называют народом? Очевидно, что это множество народилось от меньшего племени, а сие произошло из семейства. Итак, в семействе лежат семена всего, что потом раскрылось и возросло в государстве», - провозглашает митрополит Филарет.

Отсюда понимание общенародного единства как духовного родства, как величайшей драгоценности, столь характерное для русской истории. Отсюда же стремление русского человека заменить, где только возможно, бездушные правовые нормы нравственными ценностями, теплом сердечных человеческих отношений. Отсюда - отношение к российской державности как к святыне, ибо семья - «малая церковь» - получает освящение в таинстве Брака супругов, а государство - «большая семья» - в таинстве Венчания Царя на царство, на самодер-

541

жавную власть «во славу Божию» (но не в интересах какого-либо класса или сословной группы).

Во-вторых, государственная власть признается особого рода служением, сродни церковному, монастырскому послушанию.

Такая верховная власть - единая и неделимая, мощная, независимая от капризов толпы, связанная с народом не бумажной казуистикой схоластической законности, но живым повседневным опытом соборного единения - только она может обезпечить ту высшую цель, ради которой существует: управить житие подданных «во всяком благочестии и чистоте» духовных христианских идеалов. Ради этого же власть - свободно и добровольно - ограничивает себя в намерениях и действиях рамками Заповедей Божиих и истинами Закона Его...

Я вполне отдаю себе отчет, как фантастично выглядят подобные описания на фоне ужасающего, безпредельного нравственного растления современной власти в России. Я далек от мысли, что такой государственный идеал можно будет завтра же воплотить в нашу политическую реальность. Но к нему надо стремиться. И знать - хотя бы для того, чтобы, разумея его философскую, религиозную и нравственную глубину, не поддаваться больше лживым сказкам о своем прошлом - вроде русофобских тезисов о «неразвитости русского правового сознания» и «гнилом царизме».

В-третьих, идеалом церковно-государственных отношений признается «симфония властей». В государстве, сознающем и чтущем свои духовные основы, - таком, какое мы описали выше – религиозно-нравственное содержание жизни становится важнейшим несущим элементом всей державной структуры общества. Соответственно Церковь, как власть духовная, наряду с властью светской служит одной из главных опор национальной государственности: не смешиваясь, впрочем, и не подчиняясь ей. Исторический опыт свидетельствует, что такое взаимное разделение и гармоничное сочетание властей есть непременная черта богоугодного государственного устройства.

ВЕЛИКАЯ ЛОЖЬ ДЕМОКРАТИИ

В ЗДРАВОМ душевном состоянии русское общество естественным образом стремится самоорганизоваться на началах одухотворенной, державной государственности. Свидетельством тому - вся наша тысячелетняя история, не исключая и советского периода. Ибо когда коварным разрушителям удалось путем неправедным обрушить исторически сформировавшуюся Державу Российскую, то не-

542

смотря ни на что - вопреки яростным усилиям «пламенных революционеров-интернационалистов», вопреки репрессиям и террору, оголтелому богоборчеству и злобной русофобии -в стране тут же начался медленный, болезненный, непоследовательный, но все же неотвратимый возврат к традиционным принципам русской державности.

На протяжении всех 75 лет советской власти это, пожалуй, больше всего пугало наших зарубежных недругов. Для того, чтобы остановить процесс возвращения России на естественный путь своего исторического развития, и была запущена «перестройка», настоящая цель которой - заменить исчерпавшую свои разрушительные силы интернационал-коммунистическую доктрину на новую, интернационал-демократическую, которая должна довершить разгром исторической России, начатый еще под «доблестным» руководством Троцкого и Кагановича.

Несостоятельность большевистских теорий доказана сегодня самой жизнью. И практические последствия демократии нынче тоже у всех на виду. Однако так же, как пытались раньше обмануть народ лукавыми побасенками о том, что корень бед в «искажениях» изначально верной марксистской идеи,

- пытаются и сегодня одурачить Русь циничной ложью об «истинной» демократии, обретя которую, мы-де, - наконец, заживем припеваючи.

Правда же такова: безбожный коммунизм терзал Россию, паразитируя на многовековых русских общинных традициях, на прочной народной приверженности к коллективизму и взаимопомощи, на всеобщей могучей русской тяге к социальной справедливости. Безсовестная демократия собирается терзать ее, паразитируя на древних вечевых соборных обычаях Руси, на исконном уважении русского человека к общему мнению, совместно принятому решению, коллективному разуму Собора.

Все идеи демократии замешаны на лжи. Уже в определении - ложь! Слово это переводится на русский язык как «власть народа» или «народоправство», но ни в одной из стран, считающихся демократическими, народ на деле не правит. Заветный плод государственной власти всегда в руках узкого слоя, немногочисленной и замкнутой корпорации людей, чье ремесло ~ политика, профессия - жестокая и безпощадная борьба за эту власть.

Более того, человеческая история на всем своем протяжении не знала ни одного государства, где был бы на деле реализован принцип народоправства. Древняя Греция, Древний Рим -страны-родоначальницы демократии, ее классические представители - одновременно являлись классическими рабовладельческими хищниками, относя сам термин «народ», «граждане»

543

лишь к элитарному кругу людей, составлявшему ничтожный процент от общего населения страны...

Предки наши были весьма умными и предусмотрительными людьми. Веками, из поколения в поколение строя державу, предназначенную быть надежной опорой мирной, немятежной и одухотворенной жизни (а не инструментом удовлетворения властолюбивых страстей и политических амбиций), они свято блюли себя от соблазнов демократической заразы, и других предупреждали от такого неразумия.

«Демократия выражает доверие к силе количественной, -писал некогда Тихомиров. - Бели в обществе не существует достаточно напряженного верования, охватывающего все стороны жизни в подчинении одному идеалу, то связующей силой общества является численная сила, которая создает возможность подчинения людей власти даже в тех случаях, когда у них нет внутренней готовности к этому». Иными словами, воплощение демократической идеи означает преимущественную власть количества над качеством, власть невежественной, искусно управляемой из-за кулис толпы над многовековым народным идеалом - абсурдную ситуацию, в которой Понятия Истины и справедливости, добра и зла пытаются определить арифметическим большинством голосов.

Сколько-нибудь осмысленное существование народа, отдающего себе отчет в собственных религиозных и нравственных устремлениях, в наличии державной общенациональной идеи и возвышенной цели своего соборного бытия, - предполагает отказ от механического принципа количественного превосходства в пользу качественного, духовного начала.

Лишь таким путем можно обуздать безудержные злоупотребления, свойственные демократическим чиновникам в погоне за голосами избирателей. «Каждый голос сам по себе ничего ве значит, - говорил Победоносцев, описывая этот механизм. - Но тот, кто сумеет прибрать к себе самое большое количество этих голосов, становится господином силы, господином правления и вершителем воли...». Таким образом, «при демократическом образе правления победителями становятся ловкие подбиратели голосов, механики, искусно орудующие закулисными пружинками, которые приводят в движение кукол на арене демократических выборов».

Политическая основа демократии - всеобщее прямое избирательное право - явление аморальное и разрушительное, ибо развивает политический цинизм до невероятных размеров, делает народ объектом безчестных манипуляций, получающих, при современном развитии средств массовой информации, поистине безудержный размах. Почему-то никому не приходит

544

в голову выбирать яри помощи всеобщего голосования хирурга или следователя, шофера или летчика. А разве управляться со скальпелем, машиной, самолетом труднее, чем с гигантской страной, отягощенной сложнейшими проблемами?

Это не значит, что принцип выборности должен быть вообще исключен из политической жизни страны. Более того, в некоторых ситуациях он незаменим, ибо является инструментом становления соборной общности народа и государства. Но во избежание злоупотреблений должна быть четко и ясно определена область его применения, которая будет безусловно исключать публичные выборы там, где пост или должность требуют высоких профессиональных качеств, оценить которые человек несведущий просто не в состоянии. И уж конечно, если и будет признана необходимость избрания высших должностных лиц страны, дело это недопустимо превращать во всенародный балаган. Ответственными выборщиками в таком случае могут быть лишь авторитетные представители всех общественных классов, сословий, профессиональных и этнических групп, пропорционально представляющие их удельный вес в нашем обществе.

Идеологическая основа демократии как мировоззрения выражается знаменитым лозунгом французской революции: «Свобода, равенство, братство». Поддавшись внешней привлекательности этого броского призыва, миллионы людей в течение долгих столетий безуспешно пытались воплотить его в жизнь. Очень многие, даже весьма умные и образованные люди не разобрались в отвлеченном, абстрактном характере лозунга, не заметили противоречия призывов между собой (и в самом деле, как совместить свободу с равенством?). Стоит оглянуться вокруг, чтобы уяснить себе их лукавство: в природе нет равенства - она безконечно разнообразна и строго иерархична; нет и абсолютной свободы, ограниченной взаимозависимостью и закономерной упорядоченностью явлений; нет безсодержательного братства - ибо нравственное чувство человека всегда избирательно.

«Когда эту формулу захотели обратить в обязательный закон для общественного быта, когда из нее захотели сделать формальное право, связующее народ внутри себя и с правительством во внешних отношениях, когда ее возвели в какую-то новую религию для народов и правителей - она оказалась роковой ложью, и идеальный закон любви, мира и терпимости, сведенный на почву внешней законности, явился законом насилия, раздора и фанатизма». Это утверждение Победоносцева лучше всяких слов подтверждается тем, что две самые Кровавые и разрушительные в истории человечества рево-

54 5

люции: французская в восемнадцатом веке и русская в двадцатом, прошли под аккомпанемент громогласных призывов к «свободе, равенству, братству».

Губительные в области государственной, сии понятия, по мнению обер-прокурора, благотворны лишь «тогда, когда заключают в себе вечную истину нравственного закона в нераздельной связи с вечной идеей долга и жертвы, на которой держится весь организм нравственного миросозерцания».

Юридически-правовая основа демократии - тезис о естественных (прирожденных) правах человека, на реализацию которых посредством формального законодательства должна быть ваправлена вся работа государственного механизма. Эта основа столь же искусственна и лжива, как предыдущие. По сути своей она является лишь абсолютизацией индивидуализма, свойственного заладно-европейскому «менталитету» и исторически глубоко чуждого русскому национальному и религиозному самосознанию.

Воплощение в жизни общества идеи о «правах человека», превращенной в правовую догму и не уравновешенной - ни нравственно, ни юридически - идеей «естественных обязанностей», свойственных каждому гражданину, ведет ни к чему иному, как к неизбежной деградации общественной морали и нравственности, к разрушению самого соборного тела народа. Читайте Достоевского - особенно «Бесов» да «Преступление и наказание», и все встанет на свои места. Убийца Раскольников, мучающийся вопросом «тварь я дрожащая или право имею?» - иллюстрирует вышесказанное лучше всяких глубокомысленных высоконаучных рассуждений.

«Человек есть олицетворенный долг», - согласно утверждают все святые отцы. Русское общество, всегда стремившееся настроить свое бытие в унисон с требованиями христианского мировоззрения, от века строилось на воспитании в человеке прежде всего твердого осознания своих религиозных, гражданских и семейных обязанностей. Горький опыт междоусобных распрей крепко-накрепко выучил наших предков: акцент на «права» неизбежно порождает упреки в их несоблюдении, взаимные претензии, обиды и склоки. Благородная, на первый взгляд, идея абсолютизации «прав» питает гордыню, высокоумие и тщеславие, ведет к обособлению, разделению, противопоставлению интересов и, в конечном счете, к сословной и классовой вражде, к войне «всех против всех», по-живому рассекающей народное тело.

Еще в конце прошлого века блестящий русский публицист, убежденный державник, многолетний редактор «Московских Ведомостей» Μ. Н. Катков писал: «Плодотворно лишь то пра

546

во, которое видит в себе ничто иное как обязанность. Право, которое не есть обязанность, оказывается мыльным пузырем; ничего не выходит из него, и ни к чему не ведет оно. Такое право есть не сила, а слабость... Нет пользы в том, что я имею право то и это делать, если я не чувствую себя обязанным сделать то, что должно».

Формальное право есть лишь инструмент реализации в жизни общества определенного нравственного идеала. Как всякий инструмент, само по себе право нейтрально, оно может быть использовано как на пользу, так и во вред. На пользу -тогда, когда способствует воплощению в жизнь высших религиозно-нравственных законов праведности, милосердия и любви. То есть тогда, когда помогает созданию условий для торжества добродетели и обуздания порока.

Придавать же формальному праву самодовлеющее значение - гибельная ошибка! Еще хуже, когда говорят, что право должно фиксировать существующее положение вещей, «естественные» человеческие запросы. Таким образом подспудно признается законность, легальность страстей, греховных язв, равно гибельных для духовного здоровья личности и основ государственной безопасности. «Настроив» правовую систему определенным образом, можно исподволь и незаметно, действуя полностью в рамках закона, развалить изначально прочную страну, растлить здравый и нравственный народ.

Такова реальная цена «правового идолопоклонства», являющегося одной из основополагающих черт демократической квазирелигии.

Экономическая основа демократии - финансовый, спекулятивный капитал. Это им сконструирована современная бездуховная «технологическая» цивилизация, в которой человек лишается последних остатков совести и душевного здравия, превращаясь в полуживотное-полумеханизм - безличный винтик в гигантской машине, имеющей единственную всепоглощающую цель: деньги, деньги, деньги...

Под сладкий убаюкивающий говорок об удовлетворении «естественных» потребностей человека эта демократическая «цивилизация» насаждает культ насилия и разврата, терпимость ко злу и извращениям человеческого естества. Грехи и страсти падшего человека раздуваются до невероятных размеров, сознательно стимулируются и становятся источником безсовестной, безчестной наживы. Лозунги такой цивилизации ~ «Все на продажу!», «Обогащайтесь!», «Живем один раз!» и им подобные - разъедают общественную мораль, в народе происходит распад национального самосознания, государство криминализируется, спутывается всепроникающими мафноз

547

ными связями и - неотвратимо движется к распаду. И в России грядущий государственный распад - неизбежное следствие практического применения принципов демократии в практике государственного строительства. Либерально-демократическая идея для того, собственно говоря, и предназначена, чтобы подточить, ослабить устои крепкого, традиционного общественного устройства, разрушить его духовные, религиозные опоры, разложить национальные государства и - постепенно, незаметно, неощутимо для одурманенного демократическим хаосом общества - передать бразды правления над ними транснациональной «мировой закулисе», тем ловким политическим механикам, о которых предупреждал Победоносцев.

Эта операция уже неоднократно была проделана над «развитыми» западными странами. Там национальная государственность сегодня служит в значительной мере декоративным прикрытием реальной власти - называйте ее как угодно: властью мирового масонства или международного капитала, транснациональных корпораций или космополитической элиты... Важно другое: сегодня эта теневая власть рвется к мировому господству.

И Россию пытаются подвергнуть той же операции, что и прочих, чтобы превратить в покорное орудие выполнения своих глобальных планов.

Так что же - будем ли мы покорно ждать, когда яд бездуховности и религиозного одичания окончательно затуманит наше сознание и подорвет основы государственного бытия Руси? Или все же попытаемся вернуть им изначальный священный смысл, возвысимся до понимания своего служения, своего долга - не только индивидуального, личного, но и всенародного, соборного?

Хранить Божествевные истины веры, ее благодатные дары и древние святоотеческие устои - а именно такова обязанность народа русского, промыслительно возложенная на него Самим Богом» - непросто и нелегко. Для этого потребен тяжелый душевный труд - труд христианского подвижничества и покаяния, державного мужества и стойкости. Но лишь такой труд придает смысл человеческой жизни, обнажает ее высшую ценность и проясняет ее великую, вечную, небесную цель.

Самое время нам сейчас прислушаться к призыву Слова Божиего, к отеческому зову Самого Христа, Господа нашего: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его. Имеющий ухо, да слышит...». (Апок. 3, 20-21). АМИНЬ.

548

ОЧЕРКИ ХРИСТИАНСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РУСЬ СОБОРНАЯ

ПОМЯНУХ ДНИ ДРЕВНИЯ И ПОУЧИХСЯ

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

БЕЗ МЕНЕ НЕ МОЖЕТЕ ТВОРИТИ НИЧЕСОЖЕ...

СИЛА БОЖИЯ И НЕМОЩЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ

БОГООТСТУПНИЧЕСТВО, отвержение благого и умиротворяющего ига Закона Божия, легкого и благодатного бремени Заповедей Христовых - вот начало и корень всех бед, терзающих грешный и мятежный род человеческий.

XX столетие для России - время огненных, страшных, кровавых испытаний, время сатанинских соблазнов, повелевающих умами и развращающих души миллионов людей, время ревностных подвижников, исповедников и мучеников - безстрашных воинов Христовых, сберегших на Руси Истину и Ве-

550

ру вопреки всем усилиям богоборцев и христоненавистников. Жестокая и кровопролитная битва за русское сердце не прекратилась и поныне. Более того - именно сейчас, сегодня она близка к своей кульминации, к тому решающему моменту, который определит: вернется ли наша истерзанная страна на духовные просторы Святой Руси или, оглушенная и оболганная, пойдет «широким и пространным путем, ведущим в погибель» (Мф. 7, 13) - путем апостасии, «цивилизации» и «прогресса», закономерно завершающимся всемирным космополитическим царством с антихристом во главе.

Полуживая Россия изо всех сил стремится избежать грозящей пагубы, поэтому ее современная гражданская и духовная жизнь характеризируется мучительным поиском путей восстановления святынь веры, основ идеологии национального возрождения, способов воссоздания законной преемственности государственной власти. Сегодня, увы, эти поиски происходят в катастрофических условиях ускоряющегося распада тех государственных институтов, которые возникли в «советский» период отечественной истории, став результатом жестокой насильственной ломки многовековой русской державной традиции.

В таких условиях необходимость обращения к богатейшему опыту, доставшемуся нам в наследство от наших великих предков, безспорна и очевидна. Ответственный гражданин, размышляя о проблемах державного строительства современной России, не может обойти вниманием естественные особенности русского бытия, многократно являвшие себя на тысячелетнем пространстве российской истории. И первой же, наиболее яркой его особенностью нельзя не признать тот факт, что русская государственность всегда мыслила себя, всегда строилась и действовала как государственность христианская, черпая в православном вероучении идеалы и смысл своего существования.

Катастрофичность русской истории общеизвестна. Не раз и не два казалось, что смуты и мятежи, агрессии и войны уничтожат российскую державу. И все же каждый раз милостью Божией Россия возрождалась, ибо духовные механизмы самозащиты христианской государственности - механизмы соборности - несмотря ни на что обезпечивали «регенерацию» растерзанной Руси, сохранение всенародного, общенационального единства, мировоззренческой целостности общества и его нравственно-религиозного здоровья.

Именно поэтому представляется сегодня столь актуальным подробный и компетентный разговор о христианской соборности - важнейшей основе здравого государственного устройства и

551

общественной организации. Неизменны обетования Божий: «Где два или три собраны во Имя Мое, там и Я посреди них» - предрек нам Христос Спаситель, положив тем самым неколебимый «камень веры» в основание благодатного соборного действа, на протяжении двух тысячелетии не раз спасавшего христиан от многоразличных бед и напастей...

***

БЛАГОТВОРНОЕ влияние объединяющей соборности сопровождает Россию сквозь века, с самого момента ее государственного оформления в самостоятельную державу. В глубокой древности (ІХ-Х вв. по P. X.) хазарское пленение возбудило на громадных пространствах, где проживали разрозненные и воинственные восточнославянские племена и угорские народы, насущную потребность в спасительном объединении, которое одно лишь могло противостоять гнетущей власти иудейских каганов Хазарии и произволу сборщиков непомерных даней. Единая христианская вера - чудесным образом, вопреки множеству непреодолимых, казалось, препятствий утвердившаяся на Руси, придала необходимый объединительный импульс и русской государственности: Киевская держава святого равноапостольного князя Владимира стала в один ряд с имперской Византией и сильнейшими государствами Западной Европы.

Но вскоре мощь «Руси первоначальной» была значительно ослаблена внутренними причинами. Сказалась младенческая неопытность русского народа в державном строительстве: страна под воздействием княжеских распрей разделилась на уделы, соперничество которых подорвало ее жизнеспособность и целостность. В результате в XIII столетии Россия вновь оказалась в иноверческом (на этот раз татарском) плену. После полутора столетий тягостной зависимости обретение самостоятельности пошло по испытанному уже пути - по пути собирания русских земель вокруг единого духовного (религиозного) и политического (державного) центра, которым после Куликовского подвига по праву стала Москва.

С падением Византийской Империи бремя ответственности хранителя и защитника Вселенского Православия легло на плечи молодого российского государства. Осознание этой великой ответственности вкупе с преемственностью древних византийских традиций дали мощный толчок развитию христианской государственности, принявшей высшую форму независимости - соборное самодержавие, предполагающее осмысление Державного строительства как общенационального церковного послушания, всенародного религиозного долга. Вскоре, однако,

552

последовало новое искушение - Смута XVII века и католическая агрессия на какое-то время поставили под сомнение саму возможность дальнейшего существования России.

Претерпев политический распад и страшное религиозно-нравственное потрясение, русский народ все же преодолел сей жестокий кризис, вернувшись к идее соборного единства державы.

Именно соборным путем была пресечена разгулявшаяся Смута, восстановлена государственная независимость России, утверждена на престоле новая династия. Далее последовал период исторического расцвета соборной российской государственности, когда под покровом благодатной соборности Россия доросла до размеров мировой державы, став не только по духу, но и по форме преемницей и наследницей христианского империализма Римской и Византийской империй.

Столь сильной оказалась эта инерция державной соборности, что даже после катастрофы 1917 года, когда (к лету 1922) в России - на Дальнем Востоке - остался последний клочок земли, свободный от большевистской диктатуры - там остаток верного Богу русского народа собрался на Земский собор, уповая таким образом остановить гибель православного государства. Его власть продержалась недолго, лишь до конца октября того же года, однако этот собор навеки остался символом непокоренной, духовно не сломленной России, последним заветом защитников Православной Российской Империи грядущим наследникам русской свободы.

Какое-то время после Октябрьской революции казалось, что на этот-то раз для России уж наверняка все кончено. На просторах огромной страны торжествовал дух братоубийственной злобы и противостояния, разделения и вражды. Отложились Кавказ и Средняя Азия, Украина и Прибалтика, Польша и Финляндия. На Дальнем Востоке появилась нелепая «буферная» республика... В этих условиях революционеры-разрушители, после уничтожения русской государственности ощутившие вдруг на себе всю полноту бремени державной ответственности, оказались вынужденными - пусть в изуродованной и извращенной форме - вернуться к вековым началам соборности.

Огнем и мечом объединив разваливавшуюся на глазах империю, большевики не нашли иного способа легализации «завоеваний революции»: в конце декабря 1922 года они созвали особое представительное собрание «всех народов России» и на нем провозгласили создание единого государства - Союза Советских Социалистических Республик. Более того - искаженные начала соборности проникали даже во внутрипартийную жизнь коммунистов, признавших «высшим органом

553

власти» РСДРП-ВКП(б)-КПСС съезд, довольно неуклюже имитировавший русскую соборную традицию.

Безблагодатная, богоборческая и русоненавистническая сущность новой власти выхолостила и подавила соборное содержание своих государственных институтов. Но в миг смертельной опасности - во время Великой Отечественной войны - большевистские политики, оказавшись на грани полного политического банкротства, вновь прибегли к единственному спасительному средству - обратились к творческой энергии русской исторической традиции, к духу соборности, единения, всенародного сплочения. Этот же опыт «национал-большевизма» был использован правящим режимом в послевоенные годы для форсированного восстановления разрушенной страны и предотвращения угрозы американского империализма, опиравшегося на ядерную монополию.

Тогда, в конце 40-х годов, после значительного перерыва был созван ряд партийных совещаний, принципиально отличавшихся по духу от прежних политических шабашей «интернационал-коммунистов». Наметился отказ от конфронтации с Церковью, возврат к русским национальным ценностям. Перед российскими народами власть на этот раз ставила задачу всемерного укрепления их единства через борьбу с разлагающим космополитизмом, с обезличивающей интеграцией в новый мировой порядок послевоенного мира, устанавливавшийся под эгидой американского экспансионизма и под прикрытием международных масонских структур...

Оглядываясь сегодня на русскую историю, можно уверенно сказать: на всех ее крутых поворотах российские народы делали в конечном счете один и тот же выбор в пользу соборного единства. Верую, что так будет и в этот раз. Глубоко ошибается тот, кто думает, будто сейчас, в пору очередной русской смуты, в дни мнимого торжества сил распада и разделения, Русь изменила свое естество, свой характер, свою веру. Пройдет время - может быть, совсем малое - и подлинный выбор России состоится: она вновь вернется к державной соборности, к духовному и государственному единству. Это может произойти и в ином обличий, при ином составе народов Российской Империи, но, с Божией помощью, обязательно произойдет -на этот раз уже без ложных, гибельных установок коммунистической государственности,

В ожидании этого момента, в предвидении его, наряду с духовным подвигом всенародного покаяния в грехах безбожной, безнравственной жизни, мы должны особое внимание уделить соборному опыту державного строительства - опыту противостояния смуте и возрождения страны, опыту Всероссийского Земского соборного движения.

554

ОТЧЕ СВЯТЫЙ!

ДА БУДУТ ВСИ ЕЩИНО...

ЧЕРТЫ СОБОРНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

ПРЕЖДЕ чем приступить к рассмотрению истории христианской соборности как основополагающего принципа державного устройства общества, представляется необходимым дать краткую характеристику соборной государственности, обозначив принципиальные, важнейшие моменты, отличающие ее от иных способов обустройства человеческого общежития.

Главными особенностями соборной государственности являются ее следующие черты:

а) Единство религиозно-нравственного начала, положенного в основание державного строительства, государственной идеологии, общественного устройства, семейного быта и личного поведения граждан. «Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе; так и вы, если не будете во Мне, - сказал некогда Христос Своим ученикам. - Я есмь Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот принесет много плода, ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15, 4 6).

Сотни лет наши благочестивые предки как зеницу ока хранили эту заповедь Спасителя, справедливо полагая, что любые междоусобия, смуты и раздоры - порождения грешной и многострастной природы падшего человечества - можно успешно преодолеть и изжить, опираясь на глубинное мировоззренческое религиозно-нравственное единство народа. Наученные горьким опытом многих веков, единство это они блюли и пестовали как величайшую святыню, видя в Русской Православной Церкви «столп и утверждение Истины», общее понимание Которой есть важнейший залог жизнеспособности и безопасности российского государства.

Пора и нам сегодня, после долгих десятилетий атеистической одури, понять, наконец, что пресловутый «плюрализм» хорош лишь при обсуждении праздничного меню - но пагубен в области нравственно-религиозной, морально-этической, мировоззренческой. «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам ъ себе, не устоит» (Мф. 12, 25), - предрек Господь. «Умоляю вас, братия, - говорит апостол Павел, - остерегайтесь производящих

555

разделения и соблазны... и уклоняйтесь от них» (Рим. 16, 17).., «Если же друг друга угрызаете и снедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5, 15).

Сегодня, после всего случившегося с Россией, какие еще доказательства нам нужны, дабы уяснить, что сладенькая ложь «плюрализма» и «свободы» (понимаемая как нравственный, мировоззренческий произвол) скрывает в себе смертельный яд, разлагающий соборную душу народа и умерщвляющий его державное тело? При этом не стоит бояться упреков в «возрождении тоталитаризма»: насильственно поддерживаемое, искусственное идеологическое однообразие не имеет ничего общего с добровольным единением «в Бозе», с согласным пониманием природы добра и зла, с единодушным стремлением к духовным вершинам нравственной чистоты и святости.

б) Единство государственной власти ~ надклассовой, надсословной, ограниченной в своем повелевающем действии лишь Верностью народным святыням, соответствием общественным идеалам, - вторая особенность соборной государственности. Такая, укорененная в «небесных», надмирных, религиозно-нравственных идеалах власть - самодержавна и самодостаточна до тех пор, пока своим действием она защищает соборную душу народа от растлевающих внешних и внутренних влияний, вспомоществуя его духовному возрастанию и просвещению.

в) Единство духовной власти. Сия христианская церковная власть не имеет орудий принуждения - она есть глас совести народной, глас Божий в нашей земной несовершенной действительности, указующий грешнику спасительный путь возрождения, подвижнику - дорогу дальнейшего совершенствования, каждому - его место в общем соборном служении народа-богоносца, народа-хранителя Божественных истин любви и милосердия, безгневия, верности, смирения и мужества.

г) Симфония властей - государственной и церковной, духовной и светской. Под этим разумеется их совместное служение на поприще общественного развития, понимаемое, по слову священного Писания, как Божие тягло. Такое сочетание - залог справедливости общественного устройства. «Хочешь ли не бояться власти? - вопрошает апостол Павел. - Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч; он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13, 3-4). При этом, однако, никоим образом не нарушается самостоятельность, единство и целостность каждой из властей, имеющих единый божественный источник, но действующих в своих областях совершенно независимо.

556

ВСЕ РАЗВРАТИШИСЯ, НЕПОТРЕБНИ БЫША...

РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ.

ИСТОКИ СОБОРНОСТИ

ГОВОРЯ о соборности как о форме христианского жизнеустройства, невозможно обойти вниманием тот факт, что она пришла на смену языческой государственности в пору ее тяжелейшего кризиса, когда упразднение традиционных институтов власти поставило великую Империю на грань распада и полного краха.

На протяжении веков римский Сенат (являвший собой некий языческий аналог соборного органа государственной власти) был руководящей силой страны и возвел ее на вершины величайшей мощи. Даже в І-ІІ вв. по P. X., когда республика превратилась в Империю, именно эта квазисоборная власть стояла на страже законности, придавая легитимность новоизбранному Императору. На этот период приходится также пик нравственного развития римской государственности. Ее целью и значением (во всяком случае, формально, официально) признавалось внесение в мир начал справедливости и рационального права.

«Это было, - пишет русский церковный историк профессор Зызыкин, - воплощение Аристотелевского учения о том, что стремлением государства должно быть не богатство, не могущество, а добродетель. Еще в начале III века процветала наука, искусство, архитектура, образование, земледелие, промышленность, торговля. Но в конце того же века... исчезла цветущая цивилизация, созданная веками, ибо в результате анархии явилось всеобщее понижение интересов, экономическое разорение и уменьшение населения. Причиной такой грандиозной перемены было именно уничтожение традиционной власти*.

Когда после революции 235 года римские легионеры свергли императора Александра Севера, настало время смуты. Императоры свергались один за другим, в зависимости от менявшихся настроений легионов и переменных успехов непрестанных гражданских войн. Если раньше законность Императорской власти определялась избранием традиционного учреждения, то теперь она являлась результатом силы, случая, настроения,

---

*3десь речь идет о непосредственных, так сказать «механических» причинах упадка, Их духовные корни были, конечно, гораздо глубже. Страшная язва греха, разлагавшая человеческую природу и не имевшая благодатных церковных противоядий, предопределяла всеобщую деградацию, остановить которую могло лишь промыслительное вмешательство Божие.

557

и жизненный строй потерял всякую устойчивость. Исчез принцип законности... Отсутствие его разрушило многовековую культуру меньше, чем за 50 лет»1.

Смутно разумея, что корень зла кроется в религиозно-нравственном несовершенстве общественного мировоззрения, в отсутствии благодатной основы государственного устроения, некоторые римские властители пытались найти выход в реформах этой области. Император Аврелиан, например, желая обрести опору законному порядку в мистическом абсолютизме (который смог бы заменить легитимизацию императорской Власти Сенатом), ввел в качестве государственной религии культ Митры - непобедимого Солнца, от которого, как от Распорядителя престолов, получает Император право царствования. Позже Диоклетиан в тех же целях провозгласил принцип божественности императоров.

Однако подобные несостоятельные попытки не могли противостоять растущей смуте. Бывало даже так, что различные группировки заговорщиков одновременно провозглашали нескольких Императоров. В такой атмосфере развращенные нравы римской верхушки получили особенное развитие, обретя все отвратительные, отталкивающие черты кроющихся в язычестве сатанинских культов.

«Просвещенное» язычество античного мира, облеченное в период своего расцвета в утонченную и изысканную философскую форму, вернулось к мрачной обрядовой практике древних кровожадных верований. Более того, наряду с возвратом к античной архаике, со всей ясностью обнаружилось тяготение власти к страшным эзотерическим, человеконенавистническим

558

культам Востока, подобным вавилонской каббалистической магии. Так, полководец Максентий, претендент на императорский престол и соперник Константина (будущего святого равноапостольного императора Рима, основателя Византии), совершал публичные человеческие жертвоприношения прямо на площадях обезумевшей столицы.

Именно на волне борьбы с этим гнусным беззаконием пришел к власти Константин, открыто симпатизировавший христианству. Он-то и стал основателем нового типа государственности, основанной на церковной благодати и христианской морали,

коренным образом преобразовавшей жестокие римские нравы. Миланским эдиктом 312 года он дозволил всем желающим без стеснения принимать и исповедовать христианство. Через год новым эдиктом предписал возвратить христианским общинам места их богослужебных собраний и все недвижимое имущество, конфискованное во время гонений. В 314 году Константин запретил языческие игры-, затем освободил духовенство от гражданских податей и церковные земли от общих повинностей; отменил казни через распятие и издал строгий закон против иудеев, восставших на христианскую церковь.

Видя благотворные последствия реформ, император не остановился на достигнутом: в 319 году частным лицам было запрещено приносить жертвы идолам и обращаться к гаданиям у себя на дому, затем христиане были официально допущены к занятию высших государственных должностей, им была предоставлена свобода в постройке новых храмов, в которые Константин запретил вносить свои изображения и статуи (обычай, существовавший в языческих капищах)2.

Так в Римской Империи произошла «христианская революция» - мирная, благотворная и безкровная, вдохнувшая новые силы в дряхлеющую державную государственность великой Империи. Найдя ключ к гражданскому единству через утверждение духовной общности, Константин особое внимание уделил

---

*Характерно, что в нынешнем столетии на высшем международном уровне внозь обрели невиданную популярность «возрожденные» Олимпийские игры, которым современные политики пытаются придать их древние языческие функции.

559

сохранности церковной целостности. Обнаружившиеся внутри-церковные нестроения и привели его к мысли о необходимости их соборного разрешения. Первый Вселенский собор, собравшийся в 325 году в Никее, заложил догматические основы Единой Святой Соборной Апостольской Церкви на многие века вперед.

Эффективность соборной формы управления привела к тому, что на протяжении шести ближайших столетий, в самые тяжелые времена духовных смут и волнений в Империи было созвано семь Вселенских и более дюжины Поместных Церковных соборов. При этом особенно примечательно, что формальная инициатива их созыва неизменно исходила от верховной светской власти.

ОТКРЫЙ КО ГОСПОДУ ПУТЬ ТВОЙ, И УПОВАЙ НА НЕГО

СОБОРОСТЬ В ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

ОБРАЩАЯСЬ к истории державной христианской соборности, необходимо особо указать на промыслительное, благодатное, церковное происхождение этого явления. Первые же недоумения, возникшие среди христиан в результате действий еретиков-«иудейетвующих», апостолы посчитали необходимым разрешить на соборе, состоявшемся в Иерусалиме в 51 г. по P. X., т. е. вскоре после Вознесения Господня (Деян. 15. 1-35). При этом с самого начала в круг внимания ставился как чисто религиозный, так и гражданский быт христианина, который Апостольский собор предопределил на два с половиной столетия вперед3.

Распространение в православной Византии соборных церковных механизмов, в значительной мере обусловившее все их дальнейшее историческое развитие, требует некоторых пояснений относительно их сути и соотношения с гражданским законодательством Империи. Строго говоря, особенность собора как одновременно духовного и юридического акта заключается в том, что окончательным свидетельством его истинности и богоугодности является лишь зримое благотворное влияние соборных решений на жизнь общества, а не те или иные формально-правовые признаки.

Такая оговорка необходима с учетом того, что история знает формально безупречные «разбойничьи» соборы, оставшиеся в памяти потомков примером пагубного своеволия светских

560

и церковных политиков. Сами же соборные правила, остающиеся и по сию пору незыблемой канонической основой Православной Церкви, характеризуют подобные «собрания, совершаемые непокорными пресвитерами или епископами и ненаученными людьми» как «самочинные сборища». При всей видимой простоте и незатейливости сей пункт имеет глубокий смысл, ибо он гарантирует (насколько это вообще возможно) законно созванному собору всю полноту церковной благодати, лишая этой божественной милости самовольные собрания с корыстными намерениями и целями.

С точки зрения внутреннего «регламента» соборные решения признаются подлинными, если приняты всем собором единогласно и не противоречат догматам Церкви. Этот принцип коренным образом отличает соборы от иных представительных собраний, на которых вопросы решаются арифметическим большинством голосов. Собор принимает к решению любые несогласия, даже если они исходят от незначительной группы или одного участника. Несогласия разрешаются до тех пор, пока путем свободного рассуждения соборяне не приходят к взаимопониманию. Иначе говоря, собор не может принять законного решения, поправ при этом мнение сколь угодно незначительного меньшинства несогласных.

Это свойство собора делает его незаменимым орудием в борьбе со смутами, порождаемыми утерей здорового мировоззренческого единства в народе. С одной стороны, учитывая вышеописанное условие, собор не может быть успешным до тех пор, пока общество не окажется готовым к спасительному единению. С другой стороны, будучи созван, он сам по себе является мощным стимулом к достижению такого единства. Примечательно, что снисходя к человеческим немощам, соборы зачастую предпочитали оставить некоторые вопросы неразрешенными, если непримиримый спор мог нарушить наметившееся единодушие.

Другим путем решения спорных вопросов было предание судьбы решения на волю Божию - через жребий. Так, например, часто избирались патриархи, если предлагалось несколько кандидатур.

Однако и решение, принятое посредством жребия, обязательно подтверждалось затем общим соборным согласием...

В Православной Византии сотрудничество имперской государственной власти с соборным разумом Церкви было столь тесным, что в законодательных уложениях (так называемых Кодексах Императора Феодосия И, а затем и Императора Юстиниана) церковные каноны почитались обязательными к исполнению, как и гражданские законы. В свою очередь гражданский

561

закон, противоречащий основным церковным канонам, не признавался действительным. Более того, «воцерковленные» гражданские кодексы даже после падения Византии признавались православными Поместными Церквами действующими образчиками церковного права, рассматриваясь наравне с соборными канонами.

Именно в Византийской Империи был впервые сформулирован и осуществлен идеальный порядок взаимодействия церковной и гражданской властей, именуемый Симфонией. При этом симфонические принципы Восточной Римской империи были приняты как образцы для подражания и в ранних западноевропейских государствах. Так, в древнем государстве франков (в эпоху династии Меровингов) в основу государственного закона был положен кодекс императора Феодосия II (437 г.), хотя формально франки Византии не подчинялись4.

Практически формирование христианской политики Империи происходило под совокупным влиянием периодических соборов, с одной стороны, и совета епископов, постоянно действовавшего при Императоре (Синода), с другой. Со временем, когда духовная основа государственного единства была сформулирована соборами исчерпывающе ясно, потребность в их фундаментальных деяниях отпала, что и предопределило спад соборной активности. Можно, однако, предположить, что политические бури, терзавшие Восточную Империю во втором периоде ее существования (ІХ-ХѴ вв.), приобрели свой разрушительный характер именно вследствие этого факта.

О соборных механизмах спасения государственности снова вспомнили лишь тогда, когда к началу XV столетия возникла настоятельная нужда авторитетом собора прикрыть вероотступничество развратившейся верховной власти, предавшей истины святого Православия в обмен на обещания военно-политической поддержки со стороны католического Запада. Так был созвав «разбойничий» Флорентийский собор (1438 г.), утвердивший лукавую унию, решительно отвергнутую Русской Церковью и Московским Царством, приявшим на себя после того бремя державной ответственности за судьбы Божественной Истины на земле.

ВСЯ ВОЛОСТИ, ЯКОЖЕ НА ДУМА, НА ВЕЧА СХОДЯТСЯ...

СОБОРНОСТЬ В ДРЕВНЕЙ РУСИ

НА Руси еще в дохристианскую эпоху неписанное, но

562

общепризнанное право имело в своем основании принципы, в чем-то сходные с. ранней эллинской демократией. Верховная власть принадлежала собранию всех взрослых свободных людей племени или селения, которое называлось «вече». Одновременно в систему общественного управления был заложен также и единовластный, монархический принцип, ибо главой государства поставлялся выборный или наследственный князь, утверждавшийся, однако, вечевым собором и подотчетный ему. Наследственность высшей княжеской власти не была оформлена строго, хотя при выборах князя неизменно учитывалось благородство происхождения и подразумевалось старшинство одного рода над другими в делах управления. В итоге старинные византийские и арабские писатели находили в общественном жизнеустройстве славян больше народовластных признаков, чем монархических.

Родоначальник первой общепринятой для восточных славян княжеской династии - Рюрик - был избран на новгородском вече.

Вечевой строй, по утверждениям историков, был повсеместным для восточнославянских племен, городов и местностей, хотя каждая область в разные исторические периоды вносила свои особенности в общий порядок. «Новгородцы бо изначала и смоляне, и кияне, и полочане, и вся власти (волости - прим. авт.) яко же на думу, на веча сходятся»6, - свидетельствует Лаврентьевская летопись.

Вечевые сходы, как система управления, просуществовали до середины XVI века и были отменены распоряжением первого русского царя Иоанна Васильевича Грозного, хотя и позже в его царствование случались в Москве сходы, подобные вечу. В пору Смуты в начале XVII века народное сопротивление в провинции и столице также зачастую инициировалось вечевыми сходами, созываемыми по старому образцу колокольным звоном. Так именно сход на Нижегородской рыночной площади придал силу общенародного решения призыву старосты Козьмы Минина собирать ополчение против иноверных польских захватчиков.

История древней Русской Православной Церкви, в свою очередь, знала десятки Поместных церковных соборов. Они-то и сформировали безцениый опыт принятия общих решений, необходимый для ее самостоятельного существования, еще в тот период, когда она формально находилась под юрисдикцией Константинополя. При этом на Руси церковные соборы с первых своих шагов принимали деятельное участие и в вопросах гражданских. Хрестоматиен и показателен пример с Владимиром Крестителем. Святой равноапостольный князь, проникшись

563

христианским миролюбием и духом всепрощения, стал тяготиться княжеской обязанностью судить и наказывать преступников. «Греха боюсь», - отговаривался он от наседавших бояр. И только собор киевского духовенства смог убедить князя, что личное благочестие и добродетель всепрощения должны проявляться лишь по отношению к личным врагам, но как христианский правитель он обязан пресекать распространение зла, дабы оберегать мир и нравы подчиненного ему народа.

Еще на раннем этапе древнерусской государственности соборные принципы были привлечены в гражданское самоуправление и соединены с опытом вечевого строя, решавшего не только единоразовые проблемы: вопросы войны, мира, междугородних договоров, выборов князя, - но имевшего и законодательные функции. Псковское вече, например, утверждая Судную грамоту, приняло ее «по благословению отцов своих попов всех пяти соборов и священников, и диаконов, и всего Божия священства, всем Псковом на вече, в лето 6905»6. О важных соборных прерогативах Новгородского народного схода говорит тот факт, что долгое время именно вече избирало в Нове-городе архиепископа на кафедру правящего архиерея.

ПРИМИ И СОЕДИНИ...

ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ

В XVI-XVII ВЕКАХ

ИСТОРИКИ расходятся во мнении о том, когда был созван первый в России Земский собор - в 1547-1549 или 1550 году,* Впрочем, независимо от того, духовное и политическое значения этого нового явления как для России, так и для мировой истории столь велико, что детальные расхождения хронологов и скепсис историков-материалистов теряют всякий смысл.

Созыв первого Земского собора стоит в одном ряду с таким судьбоносным для русской жизни событием, как провозглашение в феврале 1547 года бывшего Московского княжества -Русским царством. В конечном итоге все эти деяния сыграли роль последовательных звеньев одной великой исторической цепи, промыслительно «приковавшей» русский народ к его главному, высшему предназначению - тяжелому и часто неблагодарному труду державного строительства, труду по охранению

---

*Советский историк академик М. Тихомиров считал, что впервые событие, Которое можно было бы назвать предтечей земских соборов, имело место в русской истории а 1481 году, вскоре после стояния на Угре, ознаменовавшего собой окончательное освобождение от татаро-монгольского ига.

564

духовного, «небесного» содержания земного человеческого бытия. С точки зрения развития российской государственности собор этот также является событием эпохальным, поскольку им отмечено начало созидания нового русского государственного механизма - ибо существование старого вечевого строя стало опасным бременем, грозящим распадом растущей державе.

В исторической литературе этот собор называют иногда Примирительным. Молодой царь Иоанн Васильевич, созывая его, имел горячее желание прекратить сословные распри, терзавшие Русь, дабы положить в основание державного строительства межсословный договор о сотрудничестве, скрепленный взаимным покаянием и примирением. Специально для собора, который происходил на Красной площади, было возведено каменное лобное место, которое и поныне свидетельствует об этом великом деянии. Именно отсюда Царь Иоанн Васильевич зачитал свое покаянное послание «к народу земли русской», содержащее призыв к духовному единству и сословному миру. Это, кстати, единственный документ собора, который сохранился до наших дней.

Анализ событий, последовавших за собором, дает основание полагать, что на нем также рассматривались многие задачи гражданского строительства. Некоторые исследователи считают, что именно на соборе был принят новый Судебник - свод законов Русского царства. Вскоре за тем последовали реформы «первого периода» царствования Иоанна Васильевича, которые высоко оцениваются даже теми историками, которые весьма критически относятся к правлению Иоанна IV в целом. Вполне вероятно, что фундамент этих реформ также был заложен соборным действием.

Соборные корни имеет даже опричнина. Дело в том, что часть российской аристократии лишь лицемерно согласилась с призывом к примирению и сотрудничеству, надеясь на деле по-прежнему отстаивать в первую очередь свои узкосословные интересы. Такая позиция боярства грозила Руси гибелью в новых водоворотах вельможных междоусобиц. Однако, заручившись на соборе всенародной поддержкой, Иоанн совершенно законно считал себя вправе проводить собственную государственную политику - неуклонно, жестко и даже жестоко подавляя ненасытную боярскую оппозицию.

Таким образом, Царь Иоанн IV не просто отменил вечевые порядки в обновленной Руси, он сделал гораздо больше -предложил новую форму государственного управления с участием законно оформленного народного представительства, которое продолжало развиваться и совершенствоваться в последующие годы...

565

Необходимо указать также, что характерная особенность природы Земских соборов заключается в их миротворчестве, в том, что они созываются чаще всего для пресечения нарастающей политической смуты либо для принятия какого-либо экстраординарного решения, которое должно иметь кардинальные последствия для государственной жизни - чтобы избрать Царя или утвердить восшествие на престол законного наследника, принять свод законов, признать вхождение в Русское Царство новых земель и т. д. В силу этих (не текущих, а именно экстраординарных) задач, в пору бурного строительства Российской Империи почти все Земские соборы не похожи друг на друга. Трудно говорить и об их строгой регламентации и форме.

Российские историки ХІХ-ХХ веков весьма подробно исследовали Земские соборы в сравнении с различными народными представительствами Европы, законодательными или законосовещательными органами: парламентами, сеймами, рейхстагами. Неоформленность состава соборов, отсутствие внутреннего регламента, единого правила для ведения и даже созыва давали приверженцам западной педантичности повод к скептическим оценкам этого самобытного русского явления. Вместе с тем такой упрощенно-сравнительный подход мешал исследователям-позитивистам раскрыть целый ряд особенностей и достоинств отечественного учреждения.

При буквальвом сравнении структуры Земских соборов с европейскими законодательными и представительными учреждениями зачастую главным критерием оказывались их количественные характеристики. Действительно, если говорить об участии в Земских соборах лиц формально выборных (особенно из низших сословий), то их число в процентном отношении было весьма невелико. Однако, акцентируя на этом свое внимание, исследователи почему-то не придавали достаточного значения тому, что каждый соборянин обладал своего рода «правом вето», и собор не мог быть собором, а решение его законным, если хотя бы один из делегатов не был согласен с мнением других.

Столь же внимательно соборы рассматривали не только несогласия, но и конструктивные предложения отдельных соборян. Характерно, что на избирательном (1613 года) Всероссийском Земском соборе в пылу общих споров о кандидатах на Российский престол (среди которых фигурировали князья Трубецкой и Пожарский, представители боярских родов Голицыных, Шуйских и другой древней российской знати) в конце концов собор прислушался ко мнению двух неродовитых участников ~ казачьего атамана и галического дворянина.

566

Они-то и предложили в цари юного боярина Михаила Романова.

Пристрастные критики механизмов русской соборности постоянно забывают о самобытной исключительности российской истории, о неповторимом пути становления русского государства, которому сплошь и рядом приходилось решать задачи, значительно отличавшиеся от тех, что стояли перед его западноевропейскими соседями. Будучи огромной евроазиатской державой, Россия, заключая в себе многоцветие различных национальных культур и одновременно являясь главной хранительницей святынь православной церковности, не могла позволить себе западного «плюрализма», грозившего ей ужасами неминуемого распада. Неприемлемыми оказывались на российской почве и европейские политические механизмы, по сути являвшиеся лишь правовым оформлением процесса борьбы за власть среди элитарных сословно-политических группировок.

Напротив - всенародное мировоззренческое единство, необходимость прочного единения власти с народом, общенациональное сплочение в деле державного строительства стали для России первостепенными условиями ее выживания среди враждебных иноверческих соседей, в суровых условиях многочисленных внешних и внутренних угроз. Вот почему так строги соборные правила, требующие от народных представителей полного единодушия в важнейших, принципиальных вопросах общественной и государственной жизни, причем единодушия искреннего, основанного на их глубинной мировоззренческой общности и духовном родстве, а не на силе и принуждении...

Сведения о втором Земском соборе - 1566 года - сохранились более подробные. Он был созван для решения проблем войны с Польшей. Известна историкам и его структура, определившая классические очертания этого учреждения. Первую группу составил Священный собор из 32 клириков. Сюда вошли три архиепископа: Пимен Новгородский и Псковский, Герман Казанский и Свияжский и Никандр Ростовский я Ярославский; шесть епископов - Суздальский, Смоленский, Рязанский, Коломенский, Сарскин и Пермский; семь архимандритов, семь игуменов, митрополичий ризничий (Московский митрополит на соборе не присутствовал, так как, по словам Александровской летописи, «в то время митрополию оставил»). Вторую группу составляли: 16 бояр, три окольничих, три казначея, хранитель Государевой печати - печатник и шесть дьяков (всего 29 человек). В третьей группе было 97 дворян первой статьи. В четвертой - 99 дворян и детей боярских второй статьи. В пятой - три торопецких помещика. В шестой - шесть луцких помещиков. В седьмой - 33 дьяка

567

и приказных. В восьмой - 75 человек гостей, московских купцов и смолян (последних - 32 человека). Всего по счету приняло в Земском соборе участие 374 лица. Они специальной грамотой выразили свое мнение относительно хода войны с польским королем и заверили царя в полной поддержке его политики.

В царствование царя Иоанна IV было еще два обращения верховной власти к совету «всея земли»: в 1564 году (когда Грозный отъезжал в Александровскую слободу с намерением отречься от престола из-за боярских интриг) и в 1579 году (в связи с обстоятельствами Ливонской войны). Эти обращения вызвали именно соборную реакцию на них: в Москве под главенством церковного священноначалия и высшего чиновничества было собрано представительство от большинства сословий для решения неотложных государственных проблем. Примечательно, что оба раза собрания были созваны для обращения Царя к своему народу и оба раза Государь требуемую народную поддержку безоговорочно получил.

Следующий Земский собор произошел в первой половине 1584 года и утвердил восшествие на престол сына Грозного царя - царевича Феодора Иоанновича*.

После смерти Феодора Иоанновича состоялся избирательный Земский собор, выбравший на российский престол бывшего правителя России (выражаясь современным языком - премьер-министра) Бориса Годунова.

Он был созван святителем Иовом, Патриархом Московским и Всея Руси, 17 февраля 1598 года. Всех лиц, участвовавших в соборе, было 457 человек: 83 клирика, среди которых Патриарх Иов (он был председателем собора), 4 митрополита, 6 архиепископов, 3 епископа, 22 архимандрита, 24 игумена, 23 монастырских старца. Служилое сословие участвовало в числе 338 человек: 17 бояр, 17 окольничих, печатник, 7 думных дьяков, 45 стольников, 27 дьяков по приказам, 92 дворянина, 57 жильцов, 34 выборных из городов, 5 стрелецких голов, 2 шатерных и 13 дворцовых ключников. К третьей категории принадлежали земские люди: 21 гость, староста гостиной сотни и 13 сотских от «черных сотен» - всего 36 человек.

По сложившейся традиции, у историков ХІХ-ХХ вв. принято критиковать этот - один из самых представительных в русской истории - Земский собор, как устроенный и «отрежиссированный» сторонниками Бориса Годунова. Во многом причина та-

---

*В июле того же года прошел еще один собор, отменивший так называемые тарханные грамоты, которые освобождали монастырские земли от уплаты государственных налогов, но некоторые источники считают, что оба вопроса решал один собор.

568

кого чрезмерного критицизма заключается в следовании источникам, враждебным Борису, которые писались либо при Лжедмитрий, либо при царе Василии Шуйском, либо - в начале царствования Михаила Феодоровича (род бояр Романовых в свое время тоже пострадал от политики Годунова). Однако даже те историки, которые в глумливом тоне описывают это великое державное деяние патриарха Иова, в заключение обычно вынуждены признать, подобно Карамзину» что «первую половину царствования Бориса можно отнести к одному из лучших времен русской истории».

Безродный царь, но мудрый правитель, Борис, заручившись поддержкой всенародной присяги, развернул мощное державное строительство, благодаря которому в значительной степени и был создан тот резервный потенциал (равно материальный и духовный), который позволил России пережить последующие годы пагубной смуты и разрушительного нашествия иноверцев*.

---

*Царь Борис был талантливым политиком, и не случайно Российский Император Николай Павлович, познакомившись с гениальной трагедией А.С, Пушкина «Борис Годунов», высказал поэту свое мнение о том, что у историков фигура Бориса несправедливо начертана «лишь черными красками». Сохранилось предание, что именно Император предложил заменить заключительную реплику: «НАРОД: Да здравствует Царь Дмитрий Иванович!» - на поразительную по духовному воздействию ремарку, ставшую по праву крылатым выражением: «Народ безмолвствует».

Сколько было обидных для русского характера истолкований этих слоя - дескать, и глуп народ, и апатичен,., Тогда как в действительности здесь со всей ясностью и простотой показано, что народ смиренно ждет проявления о себе Божией воли. Он не мирится с беззаконием, не идет на поводу у ловких политиканов, но стремится проявить себя в действии подлинном и потому, не имея пока такой возможности, безмолвствует.

Вот и дни нынешние возвращают нас к этой трагической простоте: Россия гибнет, народ безмолвствует. Как разрешится это безмолвие, покажет будущее. Мне оио видится так, что в конце концов лучшие люди России все же обратятся к нашему историческому опыту, опыту собирания своей Отчизны, как зто уже было в преодолении Великой Смуты начала XVII века,

669

АЗ БО ЕСМЬ ГОСПОДЬ БОГ ТВОЙ, УКРЕПИВЫЙ ТЯ

ОБУЗДАНИЕ СМУТЫ

ЕСТЬ ПУТЬ, ИЖЕ МНИТСЯ ЧЕЛОВЕКОМ ПРАВ БЫТИ, ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕ ЕГО ПРИХОДЯТ ВО ДНО АДА

ТОРЖЕСТВО ПРАВДЫ И ЛИКОВАНИЕ ЛЖИ

ОДНОЙ из непременных целей всякого церковно-государственного собора на Руси было уяснение меры согласия и единодушия в народе по тому или иному

570

основополагающему вопросу русской жизни. Искусство государственного управления и духовного окормления паствы издревле (и не только в России) заключалось в умении объединить народ вокруг великих созидательных идеалов. Эта задача требует попечения, ибо исторический опыт свидетельствует, что одни и те же люди в разное время в разной ситуации могут являть меж собою мир и согласие, приобщаясь к Правде Божией, но могут стать и вместилищем смуты, раздоров и мятежей -участниками страшных преступлений против ближних и собственной души.

Разительный пример такой нравственной неустойчивости дает нам священное Писание: «...Множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: "Осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!" (Ин. 12, 12-13)». Но по прошествии всего нескольких дней те же люди, что приветствовали Иисуса Царем Израилевым, уже кричали римскому прокуратору Понтию Пилату: «Распни, распни Его!» (Лк. 23, 21). Безумный вопль иудеев был столь силен, что Пилат, не веривший в виновность Иисуса, уступил напору толпы. Выражая свое отношение к происходящему, он «взял и умыл руки перед народом, и сказал: не виновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27, 24 25).

Вот образец двух величайших крайностей: торжества умиротворенной Правды и ликования воинствующей лжи. И сколько раз наша отечественная история могла свидетельствовать о такой же прискорбной двойственности: всенародные подвиги возносили Русь на вершины святости, самопожертвования и самоотвержения, чередуясь с преступлениями, низвергавшими страну в пучину беззакония и самоубийственной смуты, которая нередко начиналась с безчинного сборища и безумного крика.

Сейчас нам по смыслу, по значимости важнее отрицательные примеры. Нам необходимо ясно понять истоки и механизмы общественных смут, не раз уже потрясавших Россию. Только тогда мы научимся с ними правильно бороться.

В 1993 году, не поделив привилегий и почестей, перессорились две «ветви» власти и едва не разделили подвластный им народ на открыто враждующие лагеря. Властители страны спровоцировали судорогу кровавого насилия, чуть не превратившуюся в первый сполох гражданской войны. За сим главных участников не постеснялись наградить высшими государственными наградами.

Святая Церковь, устами патриарха и Синода, умоляла зачин-

571

щиков с обеих сторон остановить согласием это безумие. Кровь тем не менее пролилась (теперь саму же Церковь пытаются винить в этом). И что?! Кризис углубился, проблемы многократно возросли, а разрешения им пока не предвидится. Результат утоления кровавой жажды - не прояснение, а тьма, сродни египетской, Все смещалось, и даже ясные прежде понятия утеряли изначальный смысл. Недавние русофобы заявили себя на словах крайними патриотами. Газеты и телевидение, сея хаос и смуту, вновь вещают о заговорах и государственных переворотах, митингах и демонстрациях, политических и социальных распрях.

Увы, увы! Как похоже это все, с точки зрения духовной, нравственно-религиозной, на события начала XX века, ставшие кровавым прологом к многодесятилетней трагедии русского народа! Похоже вплоть до мелочей, когда генерал Корнилов от имени Временного правительства награждал Георгиевским крестом убийцу своего командира, а думский депутат священник Петров благословлял предателей из числа воинов-«волынцев»...

В начале века (как, впрочем, и сегодня) смуту еще можно было пресечь объединительным соборным действием. Так церковный Поместный собор 1917 года, несмотря на все свои недостатки и огрехи, заложил столь прочную основу православного единства, что его не смогли разрушить даже последовавшие десятилетия жесточайшей богоборческой тирании. Русское гражданское общество, на свою беду, не вняло благотворному церковному примеру. В результате на многие годы вперед насилие и ложь стали едва ли не единственными способами поддержания государственной целостности СССР! Ужели мы сегодня вновь повторим эту роковую ошибку?!

СЕРДЦЕ МОЕ ЗАБЛУЖДАЕТ, И БЕЗЗАКОНИЕ ПОГРУЖАЕТ МЯ...

ТЕХНОЛОГИЯ КАТАСТРОФЫ

МЫ часто употребляем слово «смута» применительно к отечественной истории и современному состоянию России, русского народа. И действительно, множество исторических сравнений, подобий и совпадений просто бросаются в глаза. Иными словами, то явление общественной и государственной жизни, то состояние народного духа, которое

572

мы привыкли называть словом «смута», обладает некоей устойчивой совокупностью признаков и характерных черт, которые позволяют безошибочно отличать его на фоне текущих событий в самые разные эпохи, при весьма различных внешних и внутренних условиях.

Итак, что же это такое - смута?

Словари по большей части толкуют значение сего слова весьма неудовлетворительно и поверхностно - как «мятеж», «народные волнения» или нечто подобное. Все это, безусловно, может иметь место (и часто случается) в ходе смуты, но никак не определяет ее глубинных механизмов и фундаментальных основ, являясь лишь внешним следствием, видимым проявлением внутренней сущности, духовного содержания событий. Каково же оно?

Народы, как и отдельные люди, обладают своей индивидуальной исторической судьбой. Судьбы эти вершатся всемогущим Промыслом Божиим в соответствии с недомыслимой премудростью Его, не попирая, тем не менее, свободной воли отдельных человеков и соборного волеизъявления целых племен. При этом русской народности Господь определил служение одновременно великое и страшное, высокое и тяжелое. Сие служение «народа-богоносца», народа-защитника святынь есть одновременно наш тяжкий крест и залог небесной славы для тех, кто устоит в Законе Божием, невзирая на искушения и соблазны.

Доколе русский народ сознает свое промыслительное служение, доколе он свободно и добровольно несет его, претерпевая встречающиеся на пути скорби - все бури, кипящие вокруг, все невзгоды, обрушивающиеся на страну, в конечном итоге лишь содействуют духовному развитию русской жизни и государственному величию державы. Но если россиянин, соблазнившись богатством или внешним могуществом, а может, измалодушествовавшись под грузом великой ответственности, требующей суровой трезвенности и здорового аскетизма, порывается сойти с креста, определенного ему Всеблагим Господом, свергнуть с себя «иго и бремя» промыслительного служения

благодать Божия отступает от Руси, предавая ее на время во власть пагубного произволения и буйства страстей. Это и есть русская смута.

Проще сказать, смута означает утерю народом, обществом, государством согласного понимания высшего смысла своего существования.

Не случайно обе величайшие русские смуты (начала XVII и начала XX веков) связаны с цареубийством. В первом случае обезумевшая толпа, обманутая самозванцем, вломилась

573

в Кремль, предав законного государя, сына Бориса Годунова Феодора Борисовича с матерью в руки безсовестных убийц, во втором - у Императора Николая II насилием и ложью было вырвано отречение от престола, в результате которого полтора года спустя вся Августейшая Семья пала жертвой убийц-изуверов...

История Православной Руси в ее высшем, духовном проявлении служит как бы органическим продолжением священной истории Нового Завета. Фигура Помазанника Божия, Русского Православного Царя есть с этой точки зрения видимый символ признания русским обществом своего промыслительного предназначения, живая печать Завета, олицетворение главенства в русской жизни Заповедей Божиих над законами человеческими. Отсюда, кстати, и самодержавный характер царской власти - не земной, но небесной, по слову Писания: «Сердце царя - в руце Господа... Куда захочет, Он направляет его» (Притч. 21, 1).

Собственно, цареубийство в духовном понимании есть бунт против Бога, вызов Его Промыслу, богоборческий порыв сатанинских, темных сил. Грозен глагол Божий, предостерегающий дерзких и неразумных: «Не прикасайтесь к помазанным Моим» (Пс. 104, 15). Вольно или невольно, сознательно или несознательно весь народ соучаствует в цареубийстве хотя бы тем, что попускает его, не стремясь загладить страшный грех богоотвержения покаянием и исправлением. И лишь затем, ввергнутый в пучину нестроений и мятежей, в страданиях и скорбях сознает, наконец, свою ошибку. В начале XVII столетия на это потребовалось восемь лет. В XX веке - на исходе уже восьмое десятилетие смуты...

Духовная, религиозная основа этого явления, определяя сущность, тем не менее не исчерпывает внешних форм его проявления. Сей недуг, поражающий соборную душу народа, подобен некоторым тяжким хворям, терзающим человеческое тело во множестве разнообразных болезненных обличий. Он многогранен и многолик.

С точки зрения психологической - смута есть прискорбное помрачение русского самосознания, своего рода «социальная шизофрения», расслаивающая единую историческую личность народа, раскалывающая его единое мировоззрение множеством хаотических, страстных увлечений - несостоятельных, ложных и пагубных. С точки зрения культурной - это судорожный обрыв преемственной многовековой традиции, питающей народную жизнь безцениыми соками совокупного опыта многих поколений; разрушение целостности эстетического, художественного восприятия мира, болезненный исход в безпочвенный

574

и бездушный модернизм, паразитирующий на дурных энергиях индивидуалистического извращенчества. С точки зрения национальной - смута представляется потерей естественного иммунитета против разрушительных, всесмесительных космополитических воздействий извне и внутренних болезнетворных тенденций распада. С точки зрения государственной - утерей державной крепости и независимости от внешних корыстных влияний иных стран. Сведя все воедино, можно сказать, что внешними признаками смуты являются следующие ее черты:

1. Отсутствие в обществе единого здравого мировоззрения, всенародного согласия по важнейшим, принципиальным вопросам человеческого бытия и жизни страны.

2. Отсутствие законной власти, происхождение которой не было бы омрачено ни братоубийственной кровью, ни коварной узурпацией, ни ложным, искусственным правопреемством.

3. Отсутствие необходимого духовного содержания государственной формы, являющееся прямым следствием нарушения «симфонии властей» - светской и духовной.

4. Отсутствие действенных механизмов согласования естественных интересов различных социальных групп: сословных, политических, профессиональных.

5. Отсутствие здравого инстинкта самосохранения народа и государства, порождающее возможности для внешнего, постороннего вмешательства во внутреннюю жизнь страны.

6. Отсутствие прочного государственного единства и территориальной целостности державы, раздираемой внутренними противоречиями, недееспособностью центральной власти и агрессивными вожделениями соседей.

Это, разумеется, лишь самые общие, наиболее явные, бросающиеся в глаза характеристики смуты. Ширясь и разрастаясь, она проникает в народную толщу все глубже и глубже, разделяя общество новыми конфликтами: имущественными, идеологическими, национальными, сословными... Каков же выход?

Чтобы понять это, надо вернуться к рассмотрению первоосновы нашей печальной болезни. Здравый смысл подсказывает, что неразумно тратить силы и средства на врачевания следствий недуга, его поверхностных проявлений, оставляя главные причины нетронутыми и сильнейшие язвы - не исцеленными.

Это значит, что следует прежде всего безоговорочно признать источник смут - оскудение на Руси врачующей и животворной благодати Божией, оскорбленной нашей гордостью, своеволием и богоотступничеством. Признав сие, надо позаботиться о соответствующих лекарствах. Со стороны внутренней, духовной, религиозно-нравственной - это прежде всего покаяние в со-

575

грешениях и перемена жизни. Со стороны внешней, общественно-государственной - незамедлительно принятые меры для восстановления соборной общности народа и державной целостности страны. Тогда - верен Бог! - имеем крепкую надежду* что со временем, преодолев все великие сложности, нестроения и несогласия, мы вернем Святой Руси покой и мир осмысленного, одухотворенного, безмятежного жития. Иного пути нет!

Смута начала XVII века дает нам хрестоматийный пример того, как народные нестроения и мятежи, омраченные цареубийством, едва не ввергли страну в окончательное и полное разорение, поставив ее на грань гибели и иноземного порабощения. Затем осознанно соборное покаяние в совокупности с соборным же действом по воссозданию державных устоев России - возродили ее буквально из пепла, на три столетия придав государству крепость и величие, о которых, казалось, обезсиленная Русь не могла и мечтать. Возникающие при рассмотрении тех давних событий многочисленные исторические и духовные, нравственно-религиозные параллели могут много прояснить нам в нынешних проблемах страны...

РАЗГОРИТСЯ, ЯКО ОГНЬ, БЕЗЗАКОНИЕ

ЦАРЕУБИЙСТВО

СВЯТАЯ Псалтирь начинается словами: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!» (Пс. 1, 1-2). Но как отличить самочинное беззаконное сборище, безплодное, несмотря на внешнюю представительность, от благословенного Богом собрания? Вопрос существенный, жизненно важный. Некогда он разрешался в России на протяжении восьми лет - от смерти царя Бориса Годунова в апреле 1605 года по февраль 1613 года, когда был соборно избран родоначальник новой династии - царь Михаил Феодорович. Трагический опыт первой русской смуты не прошел для России даром, многому научив того, кто хотел учиться. Печально сознавать, что за истекшее время мы, похоже, окончательно отказались от него, предпочитая в своей нынешней болезни проверенным отечественным средствам новомодные заморские лекарства...

576

В середине 1591 года Русь потрясло страшное известие. В Угличе при загадочных обстоятельствах был убит младший брат царя Феодора Иоанновича царевич Димитрий: заколыхалась земля угрозой жестоких народных волнений. Был пущен слух, что в убийстве повинен глава тогдашнего российского правительства боярин Борис Годунов. Чтобы отвести обвинения в предвзятости, Годунов поручил разбор этого дела своему личному недоброжелателю и политическому противнику князю Василию Шуйскому.

Несмотря на очевидные признаки насильственной смерти царевича, следствие нашло тогда необходимым объявить, что юный Димитрий убился сам, напоровшись горлом на клинок при игре в «ножички». Это было ложью, с которой, однако, согласились все - как сторонники Годунова, так и его противники: скрыть ужасную правду ради спокойствия Державы казалось тогда наилучшим выходом из создавшегося положения. Сам Борис, предусмотрительный и осторожный, в силу очевидных политических выгод предпочел кратчайший путь восстановления государственного спокойствия, не подозревая, что впоследствии никакими силами не сможет уже пресечь дальних результатов злодеяния и опрометчивой «лжи во спасение».

Законно и единогласно избранный на Всероссийском соборе 1598 года Русским Царем, Годунов сумел значительно укрепить и усилить русское государство, реализовав почти все внутри-и внешнеполитические начинания Иоанна Грозного. Явным образом смута стала назревать лишь к концу жизни царя Бориса, а внезапная кончина монарха 13 апреля 1605 года повлекла за собой стремительный распад властного единства страны, до этого прочно удерживаемого непреклонной волей опытного властителя.

Законный наследник отчего престола, сын Годунова царевич Феодор Борисович, от природы наделенный обширным умом и поистине царским миролюбием, мог бы одарить Россию справедливостью и процветанием, если бы русский народ и его вожди в лице князей да бояр со смирением приняли этот Божий дар. Но прискорбное неразумие одних, алчность и властолюбие других, робость и малодушие третьих толкнули общество на путь гибельного своеволия, безчиния и потакания своим разрушительным страстям.

1 июня 1605 года агенты Лжедмитрия и враги Годунова бояре Наум Плещеев и Гаврила Пушкин организовали шумный ход в Красном селе и повели оттуда возбужденную толпу на Красную площадь. Туда же собрались и охочие до возмущения москвичи. Это безчинное вече и стало началом страшной

577

разрушительной смуты. Толпа потребовала на Лобное место князя Василия Ивановича Шуйского, «чтобы он сказал по правде, точно ли похоронен царевич в Угличе». Шуйский будто бы громко объявил: «Борис послал убить Димитрия-царевича; но царевича спасли: вместо него погребен попов сын».

«Обезумевшая чернь с неистовым криком: «Долой Годуновых! Всех их истребить... Буди здрав Димитрий Иванович!» - ринулась в Кремль, где стрельцы, стоявшие на страже, пропустили ее в царские покои, - пишет историк. - Царь Феодор поспешил в Грановитую палату и сел на престол, царица Мария Григорьевна и царевна Ксения стояли рядом с ним, держа в руках образа. Народ ворвался в палату и стащил несчастного Феодора с его трона; вместе с матерью и сестрой, на водовозных клячах, он был отправлен В прежний дом Бориса и заключен под стражу. Все родственники Годуновы были также перевязаны, а затем толпа приступила к неистовому грабежу»7.

Лжедмитрий был торжественно приглашен в Москву. Самозванец, однако, все еще страшился законного царя. Прежде всего повелел он «лучшим» людям покончить с Феодором Годуновым и только после этого согласился прибыть в столицу. Именно цареубийство, совершенное 10 июня, ликвидировало последнее препятствие для безудержного распространения смуты.

С семьей Бориса покончили два отъявленных негодяя1. Михаил Молчанов и Шерефединов: для верности они взяли с собой трех дюжих стрельцов и в сопровождении князей Василия Васильевича Голицына и Рубца-Мосальского, лично пожелавших присутствовать при этой расправе, отправились в старый дом Бориса, где содержались арестованные. «Царица Мария Григорьевна была скоро задушена, но царь Феодор защищался отчаянно и был убит самым ужасным образом... Народу было объявлено, что Феодор и его мать от испуга сами приняли яду*8.

После этого остановить грядущий разор стало уже не под силу никому. Кипение страстей усиливалось буквально с каждым днем.

Вскоре после прибытия Лжедмитрия 1 в Москву тот же князь Василий Шуйский стал открыто заявлять, что только что венчанный в Успенском соборе «царь» является самозванцем, а подлинный царевич Димитрий был все ж таки убит в Угличе.

Пытаясь хоть как-то стабилизировать ситуацию, Лжедмитрий решил прибегнуть к соборным средствам обуздания смуты. Он созвал некое подобие довольно представительного Земского

578

собора для суда над Шуйским и его сторонниками. Этот мнимый собор приговорил князя к смертной казни, а его единомышленников - к дальней ссылке. Не желая обострять ситуацию, самозванец помиловал Шуйского прямо на плахе, заменив ему казнь высылкой из Москвы.

Казалось, все необходимые внешние атрибуты законности были соблюдены, а милосердие новоявленного властителя России должно было лишь закрепить его политические успехи. И все же прошло только несколько месяцев, как Лжедмитрий пал жертвой очередного боярского заговора и слепой ненависти толпы. Бог поругаем не бывает, и беззаконие, прикрытое для видимости личиной соборного одобрения, дало свои естественные мятежные плоды*.

После свержения и убийства узурпатора в народной массе очевидным было желание созвать настоящий избирательный собор, подобный собору 1598 года. Однако боярская верхушка, опасаясь неблагоприятных для себя соборных решений, ослепленная близостью вожделенной безконтрольной власти, решительно воспротивилась этому естественному желанию. 19 мая 1606 года на Красной площади были наспех собраны лишь те, кто был заведомо готов поддержать «боярского царя» Василия Шуйского, крестным целованием подтвердившего свою зависимость от боярской думы. Так в жертву властолюбию и алчности была принесена целостность Державы, ибо города и окраины, представители которых не принимали участия в «выборах» Шуйского, отказались признать законность его власти**.

Смута тем временем росла и ширилась, захватывая все новые земли, вовлекая в свой кипящий водоворот все новые сословия. Шуйский попытался остановить ее новым собором, на котором был прославлен угличский страдалец Димитрий, а народ каялся в грехах строптивости, ослепления и вероломства. «Но еще не довольно смирился перед Богом царь Василий, - пишет церковный историк М. В. Толстой, - чтобы

---

*Об этом хорошо бы помнить и нынешним кремлевским владыкам, Никакие пропагандистские кампании с массовым подписанием договоров «об общественном согласии», никакие представительные собрания, выносящие резолюции о «гражданском мире», не смогут умиротворить страну, пока под лжесоборной оболочкой скрывается узкогрупповой, корыстный политический расчет. Собор сыграет свою благотворную роль тогда, когда все его участники осознают безсмысленность и пагубность безкомпромиссного «перетягивания каната», когда они сумеют укротить свои страстные порывы и действительно - не за страх, а за совесть - приступят к поиску взаимоприемлемых решений, Направленных, к тому же, не к личной или клановой выгоде, но во славу Божию и к воскресению Святой Руси.

**Воистину, ничто не ново под луной! Не напоминает ли это нам недавние события, связанные с развалом СССР и «демократическим» разорением России. Та же боярская спесь, та же неуемная жажда власти, И столь же печальные результаты.,.

579

погасить гнев Божий на Россию за нечистоты сердечные, за клятвопреступления и цареубийство. Повсюду начались волнения, сначала потому только, что Василий избран одною Москвою; далее стали говорить, что нельзя нарушать клятву Димитрию (разумея Лжедмитрия I - прим. авт.) и что Димитрий спасся из Москвы во время восстания народного. Появились новые самозванцы».

В 1610 году очередной наспех созванный собор (представляющий, опять же, столичную знать) низложил царя Василия и теперь уже открыто передал власть боярской думе. И вновь глас церковного обличения, поданный Патриархом Гермогеном, не был услышан. «С жаром и твердостью, - говорит М. В. Толстой, - Патриарх изъяснял народу, что нет спасения там, где нет благословения свыше; что измена царю есть злодейство, всегда казнимое Богом, и не избавит, а еще глубже погрузит Россию в бездну ужасов... Василий был сведен с престола и невольно пострижен.

Никто не противился насилию нечестивому, кроме святителя: Патриарх торжественно молился за Василия в храмах, как за Помазанника Божиего, царя России, хотя и в темнице; торжественно проклинал бунт и не признавал Василия иноком. Но вопли страстей заглушили голос правды: дума боярская решилась предложить престол Владиславу, сыну польского короля Сигизмунда, хотя Патриарх убеждал не жертвовать Церковью для земных выгод и советовал возложить венец на юного Михаила Романова (сына Филарета). Так богомудрый святитель предвозвестил отечеству волю небес, хотя далеко еще было до избавления! Впрочем, святейший Гермоген успел настоять на том условии, что Владислав до вступления на престол обязан принять Православие, прекратив связи с папою, и поставить законом смертную казнь каждому, кто отступит от Православия.

Между тем престол царский все еще оставался праздным. Наступили времена ужаса, безначалия, буйства народного. Дума боярская, присвоив себе верховную власть, не могла утвердить ее в слабых руках своих, ни утишить народной тревоги, ни обуздать мятежной черни. Новый самозванец грозил Москве нападением; польские войска к ней приближались, народ вольничал, холопы не слушались господ, и многие люди чиновные, страшась быть жертвою безначалия и бунта, уходили из столицы, даже в стан к Лжедмитрию II, единственно для безопасности личной. Казалось, что русские люди уже не имели ни отечества, ни души, ни веры; что государство, зараженное нравственною язвою русских изменников, издыхало в страшных судорогах. По словам очевидца, доброде-

580

тельного келаря Сергиевой лавры Авраамия Палицына, «Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники, первые и последние в кровавых сечах: ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию. В лесах, в болотах непроходимых россияне готовили или указывали им путь, и числом превосходным берегли их в опасностях, умирая за тех, которые обходились с ними, как с рабами. Вся добыча принадлежала ляхам: они избирали себе лучших из пленников, красных юношей и девиц, или отдавали на выкуп ближним и снова отнимали, к забаве русских изменников... Сердце трепещет от воспоминания злодейств: там, где стыла теплая кровь, где лежали трупы убиенных, там гнусное любострастие искало одра для своих мерзостных наслаждений... Были женщины, прельщаемые иноплеменниками и развратом; но другие смертию избавляли себя от зверского насилия... Сердца окаменели, умы омрачились: вблизи свирепствовало злодейство, а мы думали, оно минует нас, или искали в нем личных для себя выгод. В общем кружении голов все хотели быть выше своего звания: рабы хотели быть господами, чернь - дворянством, дворяне - вельможами. Не только простые простых, но и знатные знатных и разумные разумных обольщали изменою, в домах и в самих битвах; говорили: «Мы блаженствуем, идите к нам от скорби к утехам!..» Гибли Отечество и Церковь; храмы истинного Бога разорялись, подобно капищам Владимирова времени; скот и псы жили в алтарях; воздухами и пеленами украшались кони; злодеи пили из святых потиров, на иконах играли в кости; в ризах иерейских плясали блудницы. Иноков, священников палили огнем, допытываясь сокровищ; отшельников, схимников заставляли петь срамные песни, а безмолвствующих убивали... Люди уступили свои жилища зверям; медведи и волки, оставив леса, витали в пустых городах и весях; враны плотоядные сидели станицами на телах человеческих; малые птицы гнездились в черепах. Могилы, как горы, везде возвышались. Граждане и земледельцы жили в дебрях, в лесах и пещерах неведомых, или в болотах, только ночью выходя из них обсушиться. И леса не спасали: люди, уже покинув звероловство, ходили туда с чуткими псами на ловлю людей; матери, укрываясь в густоте древесной, страшились вопля своих младенцев, зажимали им рот и душили до смерти. Не светом луны, а пожарами озарялись ночи; ибо грабители жгли, чего не могли взять с собою - дома и скирды хлеба, да будет Россия пустынею необитаемою... »9

С соответствующей поправкой на время и нравы, разве не

581

напоминает нам это описание того, что происходило в нашем многострадальном отечестве в ходе революции и гражданской войны, происходит в последние годы? Сменились лишь имена - суть событий осталась прежней: новые ляхи терзают Русь, новые изменники русского дела богатеют и пухнут на народной беде, новые беженцы бредут по дорогам разоренной страны...

ОТКРЫЙ КО ГОСОПДУ ПУТЬ ТВОЙ...

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

ПЛАМЕННЫЙ призыв Патриарха Гермогена, поплатившегося за свою несгибаемую стойкость польским застенком и медленной голодной смертью, все же сумел разбудить в русском народе здравый смысл и сознание содеянного. Медленно, но верно начала проявлять себя соборная энергия воссоединения, обретая в провинциях особый размах.

Вообще во все продолжение междуцарствия наибольшая активность, направленная на освобождение России от иноземцев, отмечается именно «на местах». Земщина волнуется, города и области сносятся друг с другом грамотами, поощряя сражаться за Веру и Отечество, просят взаимной помощи, денег, ратных людей. Более того, время от времени собираются местные соборы, «на которых граждане совещаются между собой, что предпринять, чтобы избавиться от неприятеля»10. При этом, если московские собрания, возводившие на престол Василия Шуйского и затем низвергавшие его, призывавшие на царство королевича Владислава, приобретали подобие легитимности в основном благодаря участию бояр и некоторой части епископата Русской Церкви, то последовавшие во время нарождения освободительного движения местные Земские соборы в Подмосковье, Рязани, Новгороде, Перми, Казани - как правило, отличались широким всесословным представительством. Чиновники и военные, крестьяне и торговцы, ремесленники и священники повсеместно вставали на защиту родной земли.

Эти стихийные сходы стали подлинной школой соборности. В мучительном поиске спасительного единства, в условиях кровавой междоусобицы и нравственного кризиса общества они торили дорогу тому мощному движению, которое, в конце концов, изгнало иноверцев и восстановило нормальную жизнь в стране. Именно благодаря работе таких народных представительств было организовано ополчение, сумевшее освободить

582

Москву от поляков. И - такова мера народного понимания велений времени и политических требований момента - как только цель эта была достигнута, местные соборы прекратили свое существование. После окончания смуты историки больше не встречают такой формы народной самоорганизации11.

Вообще, надо сказать, что в годы лихолетья одновременно явили себя и лучшие, и самые низменные свойства человеческой натуры, национальные качества как русских, так и инородцев, принявших активное участие в русском разорении. Наибольшего напряжения междоусобная брань достигла уже в ту пору, когда наглядным образом проявило себя народное стремление одолеть губительную гражданскую войну. Убийство предводителя рязанского ополчения Прокопия Ляпунова, который одинаково может рассматриваться и как национальный герой, и как один из главных смутьянов, обрушило надежды россиян на чисто механическое - «политическое» или «дипломатическое» - разрешение междоусобицы: всем стало ясно, что смуту можно будет победить только на путях духовного объединения.

Но мощные корыстные интересы амбициозных лидеров враждующих сторон, казалось, стали неодолимым препятствием на пути всенародного примирения. И все же общая усталость от царящего беззакония, в конце концов, породила и общий интерес любыми путями навести в стране порядок. Даже преступная, антинародная политика московской боярской думы, желавшей посадить на престол польского королевича Владислава, в итоге ставила своей целью умиротворение государства, пусть и ценой предательства национальных интересов России.

Помимо прочих бед, польско-литовский фактор во внешнеполитической картине русской смуты был осложнен вмешательством конкурирующей шведской стороны. На севере Руси, преимущественно в Новгороде, сформировалась партия, прочащая на московский престол шведского принца Филиппа. Враждующие между собой казаки, несмотря на различие кандидатур «в цари», традиционно желали природного русского государя, будь то «воренок» (сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек) или мнимые дети царя Феодора Иоанновича. В толще национального самосознания исподволь стало складываться представление, что прекращение смуты напрямую связано с решением вопроса о действительно законной власти в России, которая, к тому же, в той или иной степени устроит всех в практической области.

К лету 1612 года в патриотических, но враждующих между собою лагерях казаков и различных ополчений утвердилось общее убеждение, что в первую очередь необходимо освободить

583

Кремль от поляков и затем созвать Всероссийский собор, который стал бы общепризнанным выразителем воли «всея земли» .

Наиболее дальновидные политики, имевшие опыт державной деятельности (как правило, это были представители института воеводского управления на местах) стали изыскивать временное компромиссное решение о кандидате в цари. Ярославский собор в июне 1612 года таким «условным» кандидатом назвал королевича Карла Филиппа: необходимо было исключить реальную вероятность шведской интервенции вглубь страны и привлечь к освобождению Москвы силы Новгорода Великого, который тогда был фактически оккупирован отрядами шведского полководца Якова Делагарди. Именно на почве этого компромисса удалось сформировать второе земское ополчение, во главе которого и стал князь Дмитрий Пожарский. Однако воевода Пожарский ясно сознавал, что их «условная» кандидатура никогда Не устроит ни значительную казацкую массу, ни национально мыслящие сословия центральной Руси. Поэтому он всегда подчеркивал, что окончательное решение вопроса о царе принадлежит Всероссийскому Земскому собору.

С освобождением Москвы от польско-литовских захватчиков вопрос о соборе стал главным. На московских собраниях в ноябре-декабре 1612 года (которые некоторые авторитетные историки считают даже отдельным собором) было решено не предпринимать никаких действий по формированию нового правительства, признать власть Совета Всея Земли как временную центральную и разослать грамоты во все города России, чтобы оттуда были присланы в Москву по 10 человек выборных для полноценного Всероссийского Земского собора.

Казаки, а их, по некоторым сведениям, собралось в Москве до двадцати тысяч12, создавали в столице довольно напряженную обстановку. Если бы не мудрое решение о созыве Всероссийского собора, на котором особенно настаивал князь Дмитрий Пожарский, - смута могла бы выйти на новый виток. Слава победителей и освободителей Москвы от иноземцев как бы предоставляла вождям ополчения «право» решить вопрос о государе тут же, ни с кем не советуясь. Однако на этот раз наши предки проявили завидную осмотрительность и не позволили себе обратить блистательную военную победу в сокрушительное моральное поражение.

Выздоровление Руси началось. Осознание безсмысленности и пагубности своеволия, ввергнувшего страну в многолетний хаос, становилось всеобщим. Стремление вернуться к богоугодным порядкам общественного и государственного бытия будило совесть, которая неумолимо требовала раскаяния и исправления.

584

СЕ БОГ НАШ СУД ВОЗДАЕТ...

СОБОР

К КОНЦУ 1612 - началу 1613 года в Москву съехались соборяне. Это были представители российских областей и городов от северного Подвинья до Оскола и Рыльска и от Осташкова до Казани и Вятки. Нижний Новгород, стяжавший славу счастливого зачинщика земского ополчении, по праву выставил значительно более десяти соборян*. Священный собор возглавили три маститых архиерея: митрополит Ефрем Казанский, митрополит Кирилл Ростовский и митрополит Иона Сарский. Святое дело требовало сугубой подготовки: рабочим заседаниям собора предшествовали три дня строгого поста и молитвы по всей России. Ради полноты и строгости покаяния пост был наложен даже на грудных младенцев и домашнюю скотину. Поэтому, по словам современников, благоговейная духовная внутренняя тишина сопровождалась одновременно горьким детским плачем и стенаниями животных, как бы подчеркивавшими всеобщность раскаяния.

Многие заседания собора проводились прямо в Кремлевском храме Успения Божией Матери - главном храме России. Однако, несмотря на столь ревностный зачин, первые заседания собора были омрачены жесточайшими спорами. Напряжение этих прений было таково, что некоторые светские историки, изучавшие потом собор, становились в тупик, сомневаясь в его результативности: столь разительно непримиримость начальных заседаний отличалась от заключительной радости (когда не только соборяне, но и весь московский люд как бы «единым духом, едиными устами» с ликованием принял решение о восстановлении законной власти на Руси).

Да, единодушие обреталось постепенно. Это - весьма важное свойство соборного процесса и признак принятия действительно здравого решения. Сие свойство соборов восходит к общим правилам аскетической практики, к православному учению о молитве и духовном мире. Оно гласит, что всякий, вставший на молитву, усилием воли должен подавить в себе суету посторонних мыслей и буйство непокорных чувств, дабы целиком сосредоточиться на святом деле богообщения. Как непросто

---

*Вот имена достойных новгородцев, приехавших в Москву для избрания государя Спасский протопоп Савва, Предотечевской поп Герасим, Мироносицкий поп Марко. Никольский псп Богдан: дворянин Григорий Измайлов, казацкий голова Оникей Васильев; посадские люди: Федор Марков, Софрон Васильев, Яков Шеин, Третьяк Ульянов, Еким Патокин, Богдан Мурзин, Богдан Кожевников, Третьяк Андреев, Мирослав Степанов, Алексей Маслухин, Иван Бабурин13.

585

добиться при этом потребной внутренней тишины, знает каждый христианин. Начало всякой молитвы бывает замутнено как бы внутренними прениями, мысленным столпотворением и сердечной немотой.

Московский собор, разрешая вопросы, казалось бы, практической политики, на самом деле был поиском русскими людьми общего чаяния, которое они и должны были молитвенно вознести Богу, чтобы Отец Небесный принял их покаяние и даровал просимое: мир и порядок истерзанной земле. «Да приидет Царствие Твое, яко на Небеси и на земли»-

Невозможное человекам возможно Богу. И действительно, обретение единства на соборе 1613 года стало настоящим чудом...

По сути дела первая часть собора была своеобразным зеркалом всей смуты, наглядной иллюстрацией соборянам - какое разделение они должны преодолеть.

Поначалу некоторые вожди земщины и боярства пытались предлагать в претенденты шведского принца Карла Филиппа и даже принца Владислава из явно враждебного стана. Однако многочисленное казачество, представители дворянства, тягловых сословий и духовенства не желали видеть на престоле иноземца.

Главную опасность усматривали в том, что чужак, тесно связанный с соседским королевским двором, оглядываясь на своих католических и лютеранствующих сродников, не будет столь ревностным защитником Православия, каким должен быть и какими были все природные русские государи.

Как отмечали современники-иностранцы, бояре и хотели бы пропагандировать своего кандидата, но боялись казачьего гнева и потому рассуждали об идее иностранного государя отвлеченно, «безымянно», оправдывая ее тем, что новый царь из русских князей или родовитых бояр непременно даст преимущество своей многочисленной родне, утесняя при этом другие знатные роды. Такой аргумент, однако, не мог быть весомым для ответственных представителей других сословий. Вскоре это поняла и присутствующая на соборе знать. Поэтому бояре согласились на «русского кандидата», но новым условием ставили, чтобы избранник имел как можно меньше родни.

Таким образом, собор приобрел основание для первоначального единства: все соборяне согласились с тем условием, что государь обязательно должен быть русским, точнее - из православных россиян, поскольку после этого решения среди кандидатур рассматривались кавказские родственники Иоанна Грозного Темрюковичи и обращенные в Православие татарские царевичи из Касимова.

586

Наиболее реальными кандидатами в этой ситуации были князья Голицыны, Трубецкие, Шуйские и Дмитрий Пожарский, но у каждого из них были сильные противники. Показательно, что предложенная в самом начале собора казаками кандидатура юного боярина Михаила Феодоровича Романова осталась почти без внимания.

И только к 7 февраля соборяне стали понимать, что царем должен быть такой человек, который устроит не простое большинство, а всех. Именно этому качеству наиболее соответствовала фигура юного Романова. Большая часть его сродников умерла вследствие гонений, которые были предприняты против этого рода в царствование Бориса Годунова. Самым главным качеством, приближающим Михаила Феодоровича к царскому престолу, стало его родство с последним царем из рода Рюриков - он был племянником царя Феодора Иоанновича.

Некоторые источники свидетельствуют, что тогда же - 7 февраля 1613 года - на соборе была признана кандидатура Михаила Феодоровича как предварительная. Однако к тому времени в Москву не прибыли еще все выборные, и потому было решено вопрос об «обрании» царя отложить на две недели и послать в города грамоты с требованием прислать выборных, а также тайно послать людей, чтобы выведать в народе мнения относительно возможного избрания в цари Михаила Феодоровича Романова.

Впрочем, до наступления назначенного дня вряд ли кто мог предвидеть, что собор сумеет достичь приемлемого единогласия. И современники, и потомки рассматривали происшедшее 21 февраля как чудо.

Мнение о том, что царем должен быть боярин Михаил Феодорович первым высказал некий дворянин из Галича. Поначалу раздались спорные выклики: дескать, кто он такой, - но следом с решимостью выступил донской атаман. Самим видом своим он показал, что казаки устали от безконечных прений, навязываемых своекорыстными группировками боярства, и заявил, что считает природным государем племянника последнего царя из рода Калиты.

Решепо было провести тайное голосование. Все соборяне подали записки, и при рассмотрении их вдруг выяснилось, что все до единого поддерживают кандидатуру Романова.

Делегация соборян направилась на Красную площадь к Лобному месту сообщить радостное известие народу. Не успела она объявить результаты избрания, как раздались здравицы новому царю.

587

ЯКО ЕДИНЫМИ УСТЫ ВОПИЯХУ....

УТВЕРЖДЕННАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО МОСКОВСКОГО СОБОРА

НИ молитвы праведников, ни подвиги терпения скорбей сами по себе недостаточны для того, чтобы обуздать злокозненных бесов смуты, зловещих демонов междоусобия и раздора. Необходимо осознанное покаяние, закрепленное соборным действием, направленным на устранение причин, породивших хаос. О том, сколь глубоким и полным было такое осознание у русских людей, переживших трагедию междуцарствия начала XVII века, говорит сам текст итогового документа Великого Московского собора 1613 года - утвержденной единодушно Грамоты, скрепленной «своеручными подписями» всех делегатов.

«Послал Господь Бог Свой Святый Дух в сердца всех православных христиан, - провозглашает текст этого документа в первых же строках, - яко едиными усты вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех государствах Российского Царства государем, Царем и Великим Князем Всея Руси Самодержцем великому государю Михаилу Феодоровичу». На память невольно приходят установления апостольского собора в Иерусалиме, скрепленные словами: «Изволися Духу Святому и нам...»

Это совпадение далеко не случайно. В обоих случаях источником всякого благотворного решения и законного постановления признается и торжественно провозглашается воля Божия, всеблагая и всесовершенная. В основание Державы, в фундамент государственной политики и гражданского строя кладется та великая истина, о которой Церковь ежедневно напоминает людям, взывая словами заамвонной молитвы: «Яко всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Тебе, Отца светов...»

«Целовали все Животворящий Крест и обет дали, - продолжает Грамота, - что за Великого Государя, Богом почтенного, Богом избранного и Богом возлюбленного, ...души свои и головы положити и служили верою и правдою, всеми душами своими и головами».

Не человеку, не «высшему должностному лицу государства», не племенному или сословному вождю клялись наши предки в верности на вечные времена. Нет! Они присягали в верности Помазаннику Божию, хранителю и обе регате л ю Заповедей

588

Христовых на просторах Земли Русской. Потому-то и «заповедано», чтобы избранник Божий, царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед единым Небесным Царем». Здесь - истоки русского самодержавия!

Нет на свете уз крепче, нежели узы осмысленного религиозного долга, нет и наказания страшней, чем отлучение от Церкви - врачевательницы падших человеческих душ, надежной проводницы верующих ко спасению в блаженной вечности. Поэтому «кто убо не похощет послушати сего соборного уложения и начнет глаголати ино, то таковой... по священным правилам св. Апостол и Вселенских седми соборов... всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божией и всего православного христианства, мятежник и разоритель Закону Божиего, отвержен».

Обратите внимание, сколь глубока воцерковленность сознания соборян! На всем пространстве Грамоты нет ни одного слова ни о национальных, ни о сословных основах декларируемого государственного устройства. Только о религиозных! Пред Богом все равны, а потому «всяк человек... кто пойдет против сего соборного постановления - Царь ли, патриарх ли, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы».

Подумайте, люди русские ~ кто еще не потерял веры и способности к духовному зрению, - не эта ли клятва доныне тяготеет над нами после страшного преступления изуверов в Ипатьевском подвале? Не этот ли доселе нераскаянный грех возбраняет нам возвращение на естественный, исторически преемственный путь развития страны - путь служения Истине, путь Святой Руси?

Оглянемся на опыт минувших дней. Прислушаемся к голосам предков. Вопросим собственную совесть. Тогда, может быть, - обретем мы и пути выхода из нынешней смуты, как сумели обрести их триста восемьдесят лет назад «выборные всея земли» делегаты Великого Московского собора 1613 года...

Да будет так!

589

СКВЕРНЫЙ ДА ОСКВЕРНИТСЯ ЕЩЕ

И ПРАВЕДНЫЙ ПРАВДУ ДА ТВОРИТ ЕЩЕ

РОССИЯ И ЗАПАД

КРИВОЕ ЗЕРКАЛО «ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ»

СОВРЕМЕННАЯ историческая литература - особенно ее «серьезная» , академическая часть - поражает непредвзятого читателя странным сочетанием фактологической полноты, тщательности и кропотливости с удивительной концептуальной безпомощностью и своеобразным «мировоззренческим инфантилизмом», неумело скрываемым за обилием специальной научной терминологии.

Впрочем, было бы несправедливо обвинять в таких грехах исключительно современных историков. Эта болезнь русской историографии имеет давний и затяжной характер.

Уже начиная с XVIII века (фактически - с момента рождения «светской» ис-

590

торической науки, в корне отличной от церковного, монастырского летописания) отечественные исследователи нашего прошлого по какой-то необъяснимой причине предпочитали уравнивать исторические достижения соборной русской духовности и державной российской государственности с теми естественными жизненными искушениями, которые являются неизменными спутниками грешного земного бытия как в судьбе отдельного человека, так и в бытии целых народов и государств. Более того, с течением времени высший, промыслительный смысл человеческого предназначения и вовсе стерся в «прогрессивных» умах наших ученых мужей, в результате чего каждый стал кромсать прошлое России вкривь и вкось, как только ему заблагорассудится, при свете своего убогого «здравого смысла» и набиравших силу материалистических, богоборческих социальных теорий.

Своего логического завершения этот процесс достиг в «советской исторической науке», для которой вообще не существовало понятия исторической добросовестности. Факты, казалось, существовали лишь для того, чтобы путем их избирательного употребления конструировать идеологические подпорки для ветшающих коммунистических догм. Надо, однако, сознавать, что столь плачевное состояние «исторической науки» в СССР стало логичным и закономерным следствием ее развития в России в XVIII и XIX веках.

Уже в трудах Карамзина (который, надо отдать ему справедливость, все же не впадал еще в явное социальное теоретизирование) можно найти столь произвольные и яркие эмоциональные обобщения русской старины, что, собранные воедино, они рисуют Россию едва ли не как «ад земной», кипящий беззакониями, жестокостями и пороками. Преемники же Карамзина - Соловьев, Забелин, Костомаров, Ключевский и другие - при всей разнице их личных научных позиций и политических симпатий, значительно усилили этот порочный методологический принцип в своих исследованиях.

Читая их рассуждения о переломных, судьбоносных периодах русской истории, знакомясь с теми выводами, которые они делают из этих трагических и одновременно героических событий (будь то Смута, Раскол или эпоха Иоанна Грозного), неизбежно впадаешь в плен мучительного сердечного недоумения: что же такое Россия?

Проникаясь порой доверием к столь авторитетным выводам и оценкам, разум безпристрастного читателя оказывается перед неразрешимым противоречием между величественными результатами исторического бытия Руси и ее безпросветной «отсталостью», столь безоговорочно признаваемой и так ярко

591

описываемой на страницах многотомных исследований и монографий.

И в самом деле: как же русский народ, столь склонный (если верить нашим горе-историкам) к анархии и произволу, столь ленивый, косный и непредприимчивый, столь равнодушный к личной свободе и правовым нормам общежития, -сумел построить величайшую в мире Державу, не только первую по величине занимаемой территории и составу вошедших в нее племен, но и самую устойчивую исторически, вот уже пять столетий подряд являющуюся «гармонизатором» огромного евразийского геополитического региона?

Как этот невежественный народ сумел создать богатейшую культуру, плодами которой - в области литературы и философии, живописи, поэзии и архитектуры - до сих пор питается одряхлевший и изверившийся Запад? Как умудрился русский человек одолеть страшную духовную заразу интернационального коммунизма, который не только не смог разрушить российскую государственность, но - вопреки собственной природе - оказался вовлеченным в державное строительство Империи, поставившей под свой контроль полмира и открыто претендовавшей на вторую половину? Как, наконец, этот странный народ сумел сохранить Православную веру и святую Церковь, идеалы нестяжательства и милосердия, мужества, смирения и жертвенности - несмотря на страшнейшую богоборческую тиранию, перед ужасами которой блекнут даже языческие гонения римских кесарей на первых христиан?

Как Святая Русь, подножие Престола Господня и земной удел Матери Божией, может одновременно, в одном и том же месте сосуществовать с вертепом разбойников и лихоимцев, с игралищем властных самодуров (а именно такой представляется Россия со страниц многочисленных «Историй...» и «Курсов лекций...»)?

Ни ум, ни сердце не находят выхода из этого страшного противоречия на путях рационализма и материалистического понимания истории. Для его разрешения необходим исход в иное, духовное разумение жизни, хранимое священным Писанием, святоотеческим преданием и всей апостольской полнотой церковного вероучения...

Христианство категорически не приемлет так называемого нравственного дуализма», утверждающего пагубное заблуждение о равновеликости добра и зла. Добро, тождественное Истине и Любви, есть Сам Бог во всемогуществе Своем, промыслительно обращающий даже грехопадения искаженной страстями человеческой природы на пользу людям - даруя им возможность спасения и обретения вечной жизни через

592

таинство Покаяния. Зло же не имеет сущности. Оно есть лишь искажение божественной гармонии мироздания, прискорбное отсутствие благодати Божией (так не имеет самостоятельной силы тьма, являясь лишь отсутствием света), отвергаемой той частью разумных тварей, которые сознательно и свободно отвергают Бога в безумии гордыни и гибельного тщеславия.

Только при таком мировоззрении можно разгадать многочисленные загадки бурной русской судьбы, проникнуть в ее таинственный, сокровенный смысл. Только так наше прошлое становится поучительным и понятным, более того - родственно близким и любимым для каждого благонамеренного исследователя. Так исчезает пропасть неумолимого времени, и торжество живой веры позволяет осознать величие жизненного подвига равно Грозного царя Иоанна Васильевича и якобы замученного по его приказу правдолюбца Филиппа - митрополита Московского. Высшую правду Тишайшего властелина России Алексия Михайловича и его «собинного» друга, а затем опального противника и обличителя патриарха Никона. Проясняется значение в судьбах России святого старца Серафима Саровского, царя-мученика Николая, непобедимого Жукова, страшного Сталина и карикатурных, фарсовых фигур нынешней русской смуты...

Правда, содержащаяся в каждом из них, принадлежит Богу, Который есть единственный Источник всяческих благ, равно земных и небесных. Ненависть же, беззаконие и ложь есть злобное диавольское искушение, навеянное врагом рода человеческого и гонителем всякой истины, «человекоубийцей искони», по слову священного Писания.

Обидно, что русские историки (а вслед за ними - и политики) последних двух столетий так и не сумели подняться до осознания меры высочайшей ответственности своего служения. Их труды - увы! - становились источником заблуждений для сотен тысяч и миллионов россиян, терявших понимание высшего смысла существования России и, соответственно, духовный иммунитет против разрушительных социальных теорий и чуждых «ценностей» богоборчества, русофобии и воинствующего индивидуализма. Поврежденный безверием взгляд на русское прошлое, концентрируясь на зле и не умея правильно объяснить себе его происхождение и природу, привел в конце концов к воплощению этого концентрированного зла в реальной российской действительности XX столетия.

Теперь мы должны переломить сии пагубные тенденции нашей жизни. Необходимым этапом на этом пути станет возврат отечественной истории ее священного смысла, ее нрав-

593

ственного величия и естественной духовной полноты. Но не изуродованный «политической целесообразностью» очередной конъюнктурный труд профессиональных идеологов, не испорченные оглядкой на «прогрессивность» и псевдонаучную состоятельность работы «кандидатов в доктора» должны быть положены в основание грандиозной работы по концептуальному пересмотру тысячелетнего российского бытия. Нет - лишь настоящая научная добросовестность и не подверженная политической конъюнктуре любовь к Отечеству смогут завершить этот тяжелый, порой мучительный и болезненный процесс -в тесном союзе с Верой, Надеждой и Любовью - тремя главными христианскими добродетелями, позволяющими смотреть на мир здраво, прямо и без искажений!

Тогда же, когда мы сумеем добиться реабилитации духовного смысла российского бытия, осознания промыслительного содержания нашего прошлого и настоящего, когда будет закончена эта нравственно-религиозная «дезинфекция» современной идеологии российского возрождения ~~ сбудется над Русью и пророчество святого псалмопевца-пророка: «Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповест о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою: На аспида и василиска наступиши, и попреши льва и змия…» (Пс. 90, 14-16).

В святом Евангелии о том же сказано: «Змия возмут; аще и что смертное испиют, не вредит их...» (Мк. 16, 18).

ЦИВИЛИЗАЦИИ ДУХОВНЫЕ И ЧУВСТВЕННЫЕ

К ПОНИМАНИЮ драматических судеб русской христианской государственности невозможно приблизиться, минуя тему взаимоотношений России с Западом, которые на протяжении последних трех столетий во многом определяли всю мировую политику. Колеблясь в широких пределах от глухой враждебности до жестокого военного противостояния, эти отношения несомненно имели в своем основании нечто более глубокое, чем обычные политические и экономические противоречия, неприязнь католичества к Православной Церкви или борьба за сферы влияния в колониальных владениях*.

---

*Один из главных западных стратегов, известный и влиятельный идеолог современного мондиализма Збигнев Бжеэинский высказался недавно о причинах и результатах нынешней

594

Политические и экономические противоречия с завидным постоянством раздирали западный мир из века в век, регулярно взывая к жизни судороги жесточайшего военного насилия, опустошавшего Европу. Вряд ли они могли достигать в отношениях с Россией большего накала и поэтому, безусловно, не годятся на роль определяющего фактора в упорном противостоянии Запада и Руси.

Религиозная, межконфессиональная вражда - фактор, конечно, более серьезный и значимый. К его анализу нам еще предстоит вернуться, но в данном случае следует признать, что и он не годится для всеобъемлющего объяснения. Во-первых, Запад сам потерял религиозное единство уже четыре столетия назад, что и стало причиной целой эпохи «религиозных войн» между католиками и протестантами. Так что очевидная враждебность Ватикана к Православию столь же яростно являла себя и в отношении к протестантизму. А во-вторых, начиная с XVIII века (когда европейские государства стали по сути своей секуляризованными, светскими) религиозный фактор утратил сколь-либо серьезное значение в политике Запада. И уж совершенно очевидно, что межконфессиональные противоречия ни в коей мере не могут служить объяснением драматической истории XX столетия, отмеченного наиболее ожесточенным противостоянием.

Наконец, борьба за сферы влияния в «третьем мире», столь характерная для нашего века и частично - для прошлого (когда в результате присоединения среднеазиатских стран Российская Империя вошла в непосредственное соприкосновение с гигантскими колониальными владениями Великобритании), никак не объясняет длительную и бурную предысторию конфликтов России с Западным миром. Возможность практически реализовать проекты глобального политического господства в масштабах всей планеты появилась лишь недавно. Попытки ее воплощения в жизнь могут в какой-то мере объяснить эпоху «холодной войны», когда в смертельной борьбе столкнулись два взаимоисключающих проекта мирового объединения - «социалистический» и «либерально-демократический», - но и только...

В общем, для того, чтобы удовлетворительно объяснить российский феномен, привычных исторических стереотипов явно недостаточно. Православное сознание легко минует это препят-

---

русской смуты весьма откровенно, «Россия - побежденная держава, - сказал он, - Она проиграла титаническую борьбу. И говорить "это была не Россия, а Советский Союз" - значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США (читай - западному миру - прим, авт.). Она была побеждена. Сейчас, не надо подпитывать иллюзий о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей»14.

595

ствие, обосновывая своеобразие русской судьбы исчерпывающе просто - промыслительным назначением России стать последним препятствием на пути всемирной апостасии. Отсюда -вся трагичность вашей истории, становящейся ареной столкновения добра и зла, спасающей благодати Божией и гибельных сатанинских соблазнов, высших порывов добродетельной души с низкими страстями и грязными пороками, терзающими падшую человеческую природу. В такое объяснение легко укладывается вся русская история с момента Крещения Руси и до наших дней, включая сюда проблему многовекового противостояния Запада с Россией.

Но нынешнему рационализированному и обезверившемуся «общественному мнению» такого объяснения явно недостаточно. Поэтому для того, чтобы уяснить себе истинные причины интересующего нас явления, мы будем вынуждены обратиться к научной области, лежащей на стыке истории, философии и социологии. Если выводы, которые делаются на основании религиозных понятий с употреблением таких терминов, как «грех», «душа», «Промысл Божий», «благодать» и им подобных, кажутся некоторым скептикам лишенными необходимой убедительности, то, возможно, они окажутся более внимательными к заключениям, сделанным на «научном» основании с применением понятий «культура», «право», «цивилизация», «легитимность» н т. п...*

***

ВСЯ доступная нашему обозрению история человечества является историей становления, расцвета, гибели и взаимодействия народов, культур и цивилизаций. Именно они являются субъектами исторического процесса, главными действующими лицами грандиозной драмы, развертывающей свое течение на пространстве веков и тыся-

---

*К слову, уместно будет заметить, что на самом деле «научная» терминология с точки зрения определенности и ясности не имеет никаких ощутимых преимуществ перед религиозной. Никто из ученых, например, так и не смог даго полное, корректное и практически пригодное определение понятиям «нация», «народ», «культура», «цивилизация», «нравственность? и десяткам иных, которые сплошь и рядом используются в специальной литературе с весьма произвольным значением. Люди, пользующиеся научной терминологией в расчете на ее определенность и внятность, впадают в самообман, основывающийся на тираническом господстве «общественного мнения». «Так принято», «так делают асе» - был бы единственно честный ответ на вопрос о причинах выбора... Не проще ли признать, наконец, что существует огромная область нашей жизни - в просторечии называемая «гуманитарной», - где рационалистические научные методики и позитивистские философские схемы совершенно непригодны в качестве инструментов познания? Что в основе бытия Вселенной лежит великая Тайна Божия, открывающая себя верующему сердцу по мере его очищения от грехов и страстей?..

596

челетий. Попытки «исторического материализма» опровергнуть этот несомненный факт закончились полным провалом, а взрыв национализма на территории разрушенного СССР, вызванный неудержимым стремлением народов к восстановлению своей культуры и религиозной самобытности, - зримо подтвердил первичность этих факторов по сравнению со всеми иными: политическими, экономическими и им подобными.

Понимание того, что именно иррациональные, мистические, мировоззренческие особенности придают различным культурам неповторимое своеобразие и служат первопричиной их исторического «притяжения» или «отталкивания», наметилось в русской науке еще в прошлом столетии. В сущности, это утверждение настолько очевидно, что граничит с банальностью, и лишь страх «просвещенного» века перед неуловимым понятием «мировоззрения» (не поддающегося рационалистическому объяснению и не сводимого к логическим формулировкам) препятствует признанию этой историософской аксиомы.

Как бы то ни было, еще в 1871 году в Санкт-Петербурге товариществом «Общественная польза» был издан ставший впоследствии знаменитым капитальный труд Николая Данилевского «Россия и Европа», в котором автор утверждал, что «естественная система истории должна заключаться в различении культурно-исторических типов, как главной основы ее деления»15. Глубоко верующий человек и пламенный русский патриот, Данилевский был освистан всей «прогрессивной общественностью» России как ретроград и мракобес. На Западе, однако, его идеи получили неожиданно бурное развитие уже в начале нашего столетия - в связи с попытками европейских интеллектуалов разобраться в причинах духовного кризиса, охватившего западный мир.

Освальд Шпенглер, немецкий писатель, философ и культуролог, в мае 1918 года выпустил в свет книгу под названием «Закат Европы»18, ставшую, по меткому выражению одного из рецензентов, настоящим «реквиемом по Западу»*. Нас, впрочем, в данном случае прежде всего интересует тот факт, что, подобно Данилевскому, Шпенглер тоже признал самобыт-

---

*Не лишен определенной поучительности и тог факт, что вожди коммунизма и фашизма - двух наиболее влиятельных социальных течений первой половины XX века - по-своему отреагировали на теорию Шпенглера. Муссолини расценил ее положительно (несомненно, в свете того, что «свежие» фашистские мировоззренческие ценности должны были, по его мнению, заступить место «отживших свое» ценностей Запада, чью скорую смерть предвещала книга Шпенглера). Ленин, наоборот, понимая полную несовместимость шпенглеровской методологии с догматами «исторического материализма», разгневался столь сильно, что именно книга статей Бердяева. Букшпана, Степуна и Франка, вышедшая в 1922 году и посвященная анализу «Заката Европы», послужила последней каплей в чаше терпения пролетарского лидера, распорядившегося выслать за рубеж строптивых профессоров, писателей и философов.

597

ные цивилизации главными действующими лицами исторического процесса, своеобразными кирпичиками в здании мировой истории, отличающимися друг от друга в первую очередь внутренним духовным содержанием и самосознанием народов, их составляющих.

Этой же точки зрения придерживался и Арнольд Тойнби, создатель всемирно известной теории развития человечества, один из столпов новейшей философии истории, насчитавший в ней около двух десятков цивилизаций, в число которых милостиво включил и нашу, одухотворенную, как он совершенно справедливо заключил, религиозной идеей «Москвы - третьего Рима» и могучей «русской верой в высокое предназначение России»17.

Среди наиболее видных современных представителей этой историко-философской школы нельзя не назвать профессора Самюэла Хантингтона, директора Орлингтонского института стратегических исследований. Причем особенно показательным является то, что его утверждения о столкновениях цивилизаций как о доминирующем факторе мировой политики становятся сегодня не столько теоретической схемой кабинетного историка, сколько основанием для реальных геополитических концепций западных руководителей самого высокого ранга...

Итак, факт наличия в нашей жизни цивилизаций, или культур - устойчивых общественно-политических, нравственно-религиозных мировоззренческо-этических и национально-самобытных систем являющихся главными субъектами мирового исторического процесса, - можно считать доказанным и общепризнанным фактом современной науки. Открытым, однако, остается при этом главный вопрос: какова их природа и, соответственно, истоки многочисленных различий, столь ярко проявившихся, в частности, на примере взаимодействия России и Запада? Не ответив на него, мы не сумеем понять ни сокровенного смысла драматической судьбы, ни значения русской христианской государственности, ни духовной природы русской соборности.

Для того, чтобы разобраться в этом, не выходя за привычные рамки устоявшейся современной терминологии, нам придется обратиться к работам основоположников современной социологии, в первую очередь - к трудам Питирима Александровича Сорокина*.

---

*Отнюдь не отвергая в принципе социологические и историко-философские труды, посвященные проблемам развития человечества, при всем уважении к благонамеренности их авторов - не могу все же не заметить, что человеку верующему гораздо более близкой и верной должна представляться иная точка зрения, ясно и образно выраженная, например, Шатовым в романе Достоевского «5есы», «Ни один народ, - говорит Шатов. - еще не устраивался на началах науки

598

СУДЬБА Сорокина весьма поучительна. Бедный русский эмигрант, до революции 1917 года - либерал, прошедший через тюрьму за нелегальную деятельность, затем - депутат печально знаменитого Учредительного Собрания, профессор кафедры социологии Петербургского университета, высланный большевиками из России в 1922 году, -Сорокин стал на Западе одним из «отцов-основателей» современной научной социологии. Начав новую жизнь за границей со скромной роли лектора Миннесотского университета, он сумел-таки сломить глухую оппозицию американских академических кругов, завоевав славу «одинокого волка» от науки -совершенно самостоятельного, независимого и непредсказуемого.

В 1930 году всемирно известный Гарвардский университет предложил Сорокину возглавить только что учрежденный социологический факультет. В 1964-м, за четыре года до своей кончины, он стал председателем Американской социологической ассоциации, что всегда считалось актом высочайшего признания заслуг ученого...

«Всякая великая культура, - утверждал Сорокин, - есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которой пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, главную, ценность. Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, эти-

---

и разума, не было ни разу такого примера... Разум и наука в жизни народов всегда, теперь и с начала веков исполняли лишь должность второстепенную и служебную; так будут исполнять до конца веков. Народы слагаются и движутся силой иною, повелевающею и господствующею., но происхождение которой неизвестно и необъяснимо.., «Искание Бога» - как называю я всего проще. Цель всего движения народного, во всяком народе и во всякий период его бытия есть единственно лишь искание Бога.., Никогда не было еще народа без религии, то есть без понятия о добре и зле,,. Никогда разум не в силах был определить зло и добро или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал; наука же давала разрешения кулачные, В особенности зтим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, неизвестный до этого столетия. Полунаука - это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда..,»

Достоевский порой высказывал мысли довольно далекие от истин церковного вероучения, но с точностью и верностью вышеприведенной цитаты трудно не согласиться. Воистину - всякий народ ищет своего Бога. И если для России этот Бог - Господь каш Иисус Христос, «смерто поправый и дьявола упразднивый», «пришедый в мир грешных спасти», то у Запада бог совершенно иной - это «князь мира сего», бог наживы и безпредельного эгоизма, бог тщеславия и корысти, о котором священное Писание предупреждает - «сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого святынею, так что э храме Божием сядет он, выдавая себя за бога» (2 Сол. 2, 3-4). Борьба антихриста против Христа - такова в последней своей, духовной глубине первопричина антагонизма между Западом и Россией.

599

ки и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) - все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее главную ценность. Именно она, эта ценность, служит основой и фундаментом Всякой культуры»18.

Различие таких фундаментальных ценностей, согласно исследованиям Сорокина, и определяет различие культур, являясь (добавим от себя) и главным фактором, определяющим Характер их взаимодействия. При этом с течением времени, в ходе исторического развития той или иной культуры ее Принципиальные ценности могут меняться, меняя, соответственно, и весь уклад жизни, трансформируя сам культурный архетип. Не занимаясь специально вопросами, связанными с православной государственностью исторической России, Питирим Сорокин, тем не менее, дал блестящее описание процесса апостасии, вероотступничества Западного мира, превратившегося за период времени после своего отпадения от полноты вселенского православия (в XI столетии) в оплот бездуховности и воинствующего антихристианства.

«Возьмем культуру средних веков, - писал он, разумея под средними веками период единства христианской цивилизации в Ѵ-ХІ веках по P. X. - Ее главным принципом или главной истиной (ценностью) был Бог. Все важные разделы средневековой культуры выражали этот фундаментальный принцип, как он формулировался в христианском Символе веры.

Архитектура и скульптура средних веков были «Библией в камне». Литература тоже была насквозь пронизана религией и христианской верой. Живопись выражала те же библейские темы в линии и цвете. Музыка почти исключительно носила религиозный характер... Философия была практически идентична религии и теологии и концентрировалась вокруг той же основной ценности или принципа, каким являлся Бог. Наука была всего лишь прислужницей христианской религии. Этика и право представляли собой только дальнейшую разработку абсолютных заповедей христианства. Политическая организация в ее духовной и светской сферах была преимущественно теократической и базировалась на Боге и религии. Семья, как священный религиозный союз, выражала все ту же фундаментальную ценность. Даже организация экономики контролировалась религией, налагавшей запреты на многие формы экономических отношений, которые могли бы оказаться прибыльными (например, ростовщичество - прим. авт..), поощряя в то же время другие формы экономической деятельности, нецелесообразные с чисто утилитарной точки зрения

600

(такие, как благотворительность - прим. авт.). Господствующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления - подчеркивали свое единство с Богом как высшую цель, а также свое отрицательное или безразличное отношение к чувственному миру... Чувственный мир рассматривался только как временное «прибежище человека», в котором христианин всего лишь странник, стремящийся достичь вечной обители Царствия Божия и ищущий, как сделать себя достойным, чтобы войти в нее. Короче говоря, средневековая культура была единым целым, все части которого выражали один и тот же высший принцип объективной действительности: безконечность, сверхчувственность, сверхразумность Бога - Бога вездесущего, всемогущего, всеведущего, абсолютно справедливого, прекрасного Создателя мира и человека»19.

Такую цивилизацию и культуру Сорокин предлагал называть «идеационной», в соответствии с ее стремлением к высшему трансцендентному идеалу. На наш взгляд, проще и вернее было бы именовать ее духовной, или соборной (в противоположность другой: плотской, индивидуалистической, чувственной). На Западе закат такой духовной культуры начался уже в XII веке, когда «появился зародыш нового - совершенно отличного - принципа, заключавшегося в том, что... только то, что мы видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств - реально и имеет смысл»20. На Востоке ее преемственным носителем и хранителем, вслед за павшей Византией, на долгие века утвердила себя Православная Россия.

Церковное вероучение, основывающееся на Божественном Откровении, стало мировоззренческим основанием общественной и государственной жизни на Руси. Лжеименный, по слову святых отцов, человеческий разум, воплотивший свои горделивые мечты в мировоззрении гуманизма, победил на Западе...

«Аз есмь Альфа и Омега, начаток и конец, Сый и Иже бе и грядый, Вседержитель» (Апок. 1: 8)у - свидетельствует о Себе Господь, утверждая теоцентричность мироздания, содержимого в бытии всемогущим Промыслом. «Управляет Бог вселенною, управляет Он и жизнью человека во всей подробности ее. Закон такого управления прочитывается в природе, прочитывается в общественной и частной жизни человеков, прочитывается в священном Писании», - поучает Русская Православная Церковь устами своего святого подвижника, епископа Кавказского и Черноморского Игнатия (Брянчанинова).

«Человек есть мера всех вещей», - возражает гуманизм словами древнего языческого философа, провозглашая своим лозунгом воинствующий богоборческий антропоцентризм.

601

Лукаво замаскированный демагогическими призывами («Все во имя человека, все для блага человека!»), он на деле оправдывает, узаконивает и развивает разрушительные пороки и страсти, терзающие грешное человеческое сердце, разрушает понятия религиозного и нравственного долга, порывает благодатную связь души с небесными источниками добродетели и духовных совершенств.

Не зря Маркс назвал коммунизм «реальным гуманизмом»

- по сути своей коммунистическая квазирелигия лишь с безпощадной ясностью обнажила его богоборческое ядро, открыто противопоставив Царствию Небесному безумное индивидуалистическое стремление к безпредельному земному преуспеянию. Современная западная цивилизация довела разрушительные принципы гуманизма до их логического завершения, возведя эгоистический индивидуализм в мировоззренческий абсолют, безпощадно разрушив соборные основы нормального человеческого общежития, окружив религиозным почитанием уродливый идол самообожающей гордыни - первопричину всякого зла и источник всех бед человеческих...

«Закон Божий есть высший религиозно-нравственный образец, посильное воплощение которого в несовершенную земную жизнь является смыслом и оправданием всего нашего бытия»,

- утверждает христианство. «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой... Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8, 34-35), - повторяет Церковь слова Христа, отрицая самоценность «во зле лежащего» мира и пагубную самовлюбленность поврежденного грехом человеческого естества.

«Человек есть абсолютная ценность мироздания, - возражает гуманизм. - Долой "средневековое мракобесие" религиозного аскетизма, да здравствует свобода ничем не ограниченных и не стесненных естественных потребностей человека! Здесь, на земле, наша жизнь, и мы должны взять от нее максимум возможного!» В такой системе мировоззренческих координат все нравственные императивы христианства - любовь и милосердие, безгневие и верность, сострадание и нестяжательность - теряют смысл, уступая место корыстным понятиям «удовольствия», «пользы», «выгоды» и «целесообразности»...

С течением времени пропасть, разделяющая две эти цивилизации, становилась все глубже и глубже. А начиная приблизительно с XVI века, когда новая, чувственная, а по сути своей богоборческая культура победила в Европе окончательно, Святая Русь и Запад стали не просто разными мирами, но мирами-антиподами, мирами-антагонистами, исповедующими полярные, несовместимые друг с другом системы мировоз-

602

зренческих ценностей. Формальным правовым актом, зримо закрепившим позиции России в этом противостоянии миров, стало знаменитое Уложение царя Алексея Михайловича, соборно утвержденное в 1649 году.

ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ РУССКОЙ СОБОРНОСТИ

ВЫСОЧАЙШИЙ уровень национально-религиозного самосознания стал на Руси результатом пятивекового (ХІ-ХѴІ вв.) церковного воспитания и напряженного размышления народа о своем высшем предназначении и промыслительно определенном месте России в истории человечества. С момента Крещения в 988 году по P. X, практически все дошедшие до нас литературные памятники - от «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона и до анонимного «Домостроя», летописных сводов и народных «духовных стихов» - отражают безраздельную поглощенность русской души вопросами религиозно-нравственного самосовершенствования.

Процесс этот завершился в ХѴ-ХѴІІ веках формированием всестороннего церковно-государственного мировоззрения, полно и ярко выразившегося в общественной деятельности преподобного Иосифа Волоцкого и пророческих посланиях инока Филофея, державных деяниях Грозного царя Иоанна и молитвенной благодати его «освятованного» сына Феодора. В основании этого мировоззрения лежала великая мессианская идея о России как о последнем прибежище благочестия; стране, промыслительно предназначенной Самим Господом для исповеднического и страстотерпческого подвига хранения Истин Христовых посреди всеобщей апостасии, вероотступничества и «мерзости запустения» антихристова царства «последних времен».

Ясно, что столь напряженная духовная жизнь нации требовала своего выражения не только в литературных и летописных произведениях, но и в деяниях власти, отражавших ее самосознание выразительницы всенародных чаяний и святынь. Уже Иоанн Грозный далеко не случайно утвердил на Красной площади в качестве мистического центра России образ Христовой Голгофы - Лобное место*. Несколькими деся-

---

*Похоже, что мистический смысл этого сооружения был ясен не только его создателям. Большевики, захватив власть в России, первоначально не стали разрушать Лобное место и даже какое-то время использовали его в качестве политической трибуны. Но позже, с возведением мавзолея Ленина, они перестроили площадь так (насыпав слой земли до трех метров высотою), что Лобное место перестало быть господствующей позицией в архитектурном ансамбле площади, отдав этот приоритет мавзолею.

603

тилетиями спустя Борис Годунов намеревался построить на Боровицком холме величественный Воскресенский храм по точному образу и подобию Иерусалимского*.

Но наиболее полно отражали национально-государственное самосознание Руси те юридические, правовые акты, которые власть - равно светская и духовная - стремилась положить в основу жизни общества. Из века в век они пополнялись и совершенствовались до тех пор, пока, наконец, не была предпринята попытка создания комплексного и полного законодательного свода...

***

ЛЕТОМ 1648 года специальным повелением царя Алексия Михайловича была создана думская комиссия по систематизации всех действующих на территории России законоположений и по учету новых правовых потребностей растущей российской государственности. Возглавил

комиссию боярин князь Одоевский. В состав ее, кроме руково-

---

*Смута не позволила запечатлеть это намерение в камне, но полстолетия спустя царь Алексей Михайлович и патриарх Никои осуществили-таки сей замысел строительством Ново-Иерусалимского монастыря иа Истре («русском Иордане») близ Москвы.

дителя, вошли еще два боярина, один окольничий и два дьякона.

Непосредственным поводом к осознанию необходимости такой работы послужила очередная смута - бунт московского посадского люда. На созванном 16 июля 1648 года Земском соборе группа дворян подала челобитную с просьбой о составлении Уложения, «чтоб вперед по той Уложенной книге всякие дела делать и вершить»21, - и работа закипела. С самого начала деятельность комиссии Одоевского не ограничивалась чисто бюрократической компоновкой уже существующих правовых актов. Не замыкаясь в тесных рамках московского «приказного», чиновничьего мирка, ее представители наладили сотрудничество с широкими слоями провинциальных представителей, уполномоченных доверием местных избирателей.

В результате, в основание итогового документа был положен широчайший спектр материалов - от византийских правовых кодексов и памятников права Великого княжества Литовского до коллективных челобитных столичных и провинциальных дворян, посадских людей, а также указные книги московских приказов и прежние Судебники, имевшие хождение на Руси со времен «Русской правды» Ярослава Мудрого.

Начиная с сентября 1648 года наработанный комиссией законодательный материал стал поступать на обсуждение «лучших людей», съехавшихся в Москву по указу Государя. В процессе этого обсуждения возник дополнительный и весьма энергичный импульс законодательной инициативы «снизу», выразившийся в подаче множества челобитных по целому ряду важнейших проблем внутриполитического устройства Московского государства. Слушание проекта Уложения проходило на соборе в двух палатах: в одной под председательством царя заседала Боярская Дума и Освященный собор архиереев, в другой - выборные люди разных званий и чинов.

Только 29 января 1649 года было завершено окончательное составление и редактирование Уложения. К сожалению, значимость соборной «технологии» принятия этого важнейшего акта долгое время не сознавалась русскими историками во всей своей полноте. Раз за разом они предлагали недопустимо упрощенные схемы «пассивного согласия» выборных с предложениями, поступавшими «сверху», из думской комиссии Одоевского. К счастью, позднейшие исторические изыскания позволили восстановить правду, показав активную роль представителей российской провинции и средних сословий (так называемых «гостей» и «черной сотни») в формировании основополагающих статей соборного Уложения.

Внешне это Уложение представляло собой длинный свиток,

605

состоящий из узких бумажных столбцов с текстом, в конце которого стояли «своеручные» подписи участников Земского собора (всего - 315), а по склейкам столбцов - скрепляющие подписи дьяков. С рукописного подлинника была тут же составлена типографская матрица, с которой документ был в течение одного лишь 1649 года дважды отпечатан невиданным по тем временам тиражом - по 1200 экземпляров в каждом издании.

Соборное Уложение по своей полноте и целостности не имело прецедентов не только в истории русского законодательства, во и в современной ему европейской юридической практике. Оно состояло из 25 глав, разделенных на 967 статей, и охватывало область государственного, административного, гражданского, уголовного права, регламентируя также порядок судопроизводства. Уложение закрепило основные черты политического строя и правовой системы России столь совершенно и качественно, что осталось основой русского законодательства на протяжении двух столетий, несмотря даже на крутые реформы ХѴIII века...

Нам, впрочем, важнее всего обратить внимание на две существенные особенности Уложения, делающие его столь примечательным документом. Это, во-первых, его религиозно-мистическое обоснование, и, во-вторых - целостность.

«В лето 7156-е, июля в 16-й день, - гласит преамбула Уложения, - Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, Всея России Самодержец, в двадесятое лето возраста своего, в третье лето Богом хранимыя своея державы, советовал с Отцем своим и богомольцем, Святейшим Иосифом, Патриархом Московским и Всея России, и с митрополиты и со архиепископы, и с епископы и со всем Освященным собором» о необходимости составления нового законодательного свода. Мировоззренческие основания этого свода, - утверждают составители документа, - необходимо искать в «правилах Святых Апостол и Святых Отец и в градских (т. е. гражданских - прим. авт.) законех Греческих Царей (т. е. византийских императоров - прим. авт.)» 22.

Так определялся духовный, религиозно-мистический фундамент, на котором русское общество собиралось строить свою экономическую и политическую жизнь. Государевы бояре, окольничий и «думные люди», конечно, тоже принимали активнейшее участие в составлении Уложения. И соборная грамота о них поминает тут же, но все же - вслед за «Освященным собором». Есть и еще одна красноречивая деталь: «с митрополиты и со архиепископы» царь «советовал»» а «с своими бояры» всего лишь «говорил» о делах составления свода.

606

В реальности, конечно же, политический вес боярской аристократии и практическое влияние на течение государственных дел со стороны высшего чиновничества неизмеримо превышали возможности архиереев, но их формальное первенство было «первенством чести», подтверждавшим тот основополагающий для русской жизни факт, что духовные ее надобности почитаются государством первостепенными и важнейшими по сравнению с любыми другими - телесными и чувственными.

Об этом же свидетельствует и расположение материала внутри самого Уложения. Его открывает не раздел о государственных преступлениях и даже не параграф о злоумышлениях против священной особы Самодержца, но специальная глава, перечисляющая проступки против веры и Церкви. «Будь кто иноверцем, или и русским человеком, - провозглашает первая же статья (обратите внимание, что слово "русский" употребляется в значении вероисповедном, как синоним понятия "православный"), - если возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на Рождшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест, или на святых Его угодников - про то сыскивать всякими сысками накрепко. А коли сыщется про то допряма - того богохульника, обличив, казнить, сжечь»*.

Вторая статья Уложения ограждает от поругания Церковь как источник животворящей благодати и мистическую опору народного бытия. «Если какой безчинник, - провозглашает она, - пришедши в Церковь Божию во время святыя Литургии, каким бы то ни было образом Божественной Литургии совершиться не даст - поймав его и сыскав про него допряма, что он так учинил, казнити смертию безо всякой пощады».

Во всех законоположениях, касающихся Церкви, поражает глубокое понимание ее внутренней, духовной природы, например - ясное сознание Литургии как мистического центра всей христианской религиозной жизни, повреждение которого, лишая благодати таинство Причастия, грозит непоправимыми последствиями для церковной деятельности. Характерна и еще одна черта, объясняющая столь пугающую многих нынешних «либералов» строгость приговоров. В отличие от гуманизма,

---

*О смертной казни через сожжение русский правовой акт упоминает впервые, хотя случаи ее применения известны на Руси еще с XI века. Вместе с тем даже западные историки не смогли замолчать тот факт, что в отличие от «цивилизованной» Европы, сжигавшей своих подданных тысячами. Россия за свою историю ничего подобного нв знала. Всех сожженных на Руси еретиков можно пересчитать по пальцам. Как правило, уличенных в таких преступлениях отправляли в дальние монастыри с суровым уставом - на покаяние. Исключение власти сделали лишь дважды; в деле еретиков-жидовсгвующих и на процессе против вождей Раскола - оба раза ввиду особой тяжести преступлений и нераскаянности главных зачинщиков.

607

провозгласившего земную, телесную жизнь человека высшей ценностью, христианство никогда не признавало ее таковой, отдавая первенство душе, предназначенной Самим Богом для жизни вечной. Потому-то преступления против души, против Церкви (спасительницы этой души для Царствия Небесного) без размышлений карались телесной смертью. Меньшим и временным злом закон пытался воспрепятствовать злу неизмеримо большему, вечному...

Что касается целостности Уложения, то это его замечательное качество немало способствовало расцвету православной российской государственности. Соборное Уложение, благодаря своей полноте, свело воедино правовые основы самых разных областей общественной жизни, создав таким образом гласную, открытую, законодательно сформулированную базу межсословного взаимодействия, на основании которой в дальнейшем была выработана политика державного строительства Православной Империи.

Этот универсальный имперский документ создал предпосылки для присоединения Малороссии и Белой Руси, для внутриполитической стабильности и безперебойного функционирования механизмов государственной власти. Он же - в принципиальном, а не конкретно-практическом виде - еще понадобится нам (или нашим детям) для возрождения Святорусской Державы...

Соборная законодательная деятельность середины XVII века и сегодня подает нам высокий пример для преодоления в будущем нашей правовой ущербности. Не подлежит сомнению, что после восстановления подлинной национальной государственности одной из первейших задач русского общества станет восстановление духовной связи российского законодательства с Соборным Уложением и Основными законами Российской Империи. И труд этот ни в коем случае не будет уделом исключительно правоведов-специалистов, но, как встарь, -всех «лучших людей» необъятной Земли Русской!

ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА

ВСЕ сказанное выше позволяет объективному исследователю свежим, незамутненным взглядом рассматривать не только «дела давно минувших дней», но и нашу новейшую историю, и современное положение вещей, и даже - делать некоторые прогнозы на будущее.

К сожалению, эпоха торжества духовной русской культуры стала одновременно и переломным этапом в развитии российского общества. До ХѴIII столетия монолитное и духовно единое - после петровских реформ оно раскололось на две

608

неравные части с различными культурными архетипами и несхожими идеалами жизни. «Прорубив окно в Европу», Петр 1 сделал это столь грубо и неаккуратно, что существенно повредил защитные механизмы Православной России. В результате на протяжении ХѴШ-ХІХ веков на Руси постепенно складывались две культуры, две цивилизации - традиционная, соборная цивилизация православного большинства и модернистская, индивидуалистическая культура «просвещенного» безбожного меньшинства. Непримиримая борьба между ними в конечном итоге и определила трагедию русской судьбы в XX столетии*.

Крутые и зачастую плохо продуманные реформы, ставшие отличительной чертой эпохи российского «просвещенного абсолютизма» и внедрявшиеся с полным пренебрежением к многовековому соборному опыту, без всякого совета с народом - породили в русском духовном монолите массу трещин и болезненных разногласий, которыми не преминули воспользоваться недоброжелатели России. Начался активный процесс «гуманизации» русской жизни, ее секуляризации и расцерковления. Закономерным результатом такого процесса через два столетия стала духовная катастрофа революции 1917 года со всеми последовавшими затем кошмарами злобной русофобии, «совдеповского» сатанизма и иноверческого, инородческого господства.

Лишь величайшее напряжение всех народных сил да милость Божия позволили России «переварить» отраву коммунизма, в значительной мере нейтрализовать его разрушительную сущность, буквально утопив в собственной крови богоборческие порывы марксистской квазирелигии. Более того, даже после учиненного всероссийского погрома русская цивилизация, заключенная в уродливую «советскую» форму, осталась все же стихийно духовной. Жестокими антихристианскими гонениями была загнана в подполье лишь ее «сознательная», церковная часть. В то же время мощное инстинктивное стремление сохранить «надмирные» идеалы русской жизни столь сильно деформировало коммунистическую идеологию, что даже она приобрела в России «идеационный» характер религиозной ве-

---

*Уже Макс Вебер, один из основателей научной социологии, прямо признал, что «первым противником, с которым пришлось столкнуться "духу" капитализма и который являл собой определенный стиль жизни, нормативно обусловленный и выступающий а этическом обличий, был гип поведения и восприятия, который может быть назван традиционализмом»23. Что же касается двух культур, расколовших соборное тело Руси, го богоборческое меньшинство «внутренних эмигрантов» разительно напоминает «малый народ» академика Шафаревича и аналогичные выводы других исследователей. Лишнее подтверждение того, что разные авторы с разных точек зрения на самом деле фиксируют одно и то же явление, один и тот же процесс, ставший роковым в судьбе Российской Империи.

609

ры, выдвинув на первый план все ту же задачу воплощения в земную жизнь абсолютных ценностей справедливости, братства и им подобных.

Наша нынешняя смута - закономерный результат того страшного духовного истощения, которое стало неизбежным следствием неимоверных испытаний, искушений и скорбей, перенесенных русским народом за последнее столетие. И все же, если мы сумеем правильно оценить религиозные, духовные причины великой Русской Трагедии, сумеем изжить ересь гуманизма-человекобожия, обрядившегося ныне в «либерально-демократические» одежды, - сегодняшний кризис станет для Руси лишь преддверием нового ярчайшего духовного расцвета и высочайшего державного взлета.

Пока, впрочем, духовная оккупация России в полном разгаре. Общественное мнение раздроблено как никогда раньше, люди подавлены и дезориентированы отравой «мировоззренческого плюрализма», а средства массовой информации ведут против собственного народа настоящую психологическую войну. Государство и Церковь остаются носителями полярных культурных-архетипов - чувственного и духовного, усугубляя раздирающие общество противоречия. И Запад, находящийся ныне в расцвете своего политического могущества, выигравший сорокалетнюю «холодную войну», всеми средствами усиливает российский хаос, стараясь ни в коем случае не допустить возрождения традиционного русского национального самосознания...

Последствия такого положения вещей нетрудно себе представить. Несмотря на внешнюю мощь, цивилизация Запада уже почти исчерпала свои внутренние резервы. Российские ресурсы могут лишь на какое-то время оттянуть агонию, но ничто не в силах предотвратить неумолимо приближающуюся развязку. И если мы не найдем в себе сил своевременно восстановить свою былую самобытность, грядущий катаклизм неумолимо захватит нас своим водоворотом и Россия - историческая, тысячелетняя Россия, многовековой оплот христианской духовности и государственности - погибнет окончательно и навсегда.

«Все важнейшие аспекты жизни, уклада и культуры западного общества переживают серьезный кризис, - писал Питирим Сорокин еще за несколько лет до второй мировой войны. -Больны плоть и дух западной культуры, и едва ли на ее теле найдется хотя бы одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань...»

«Вступив на историческую арену как наследник и заместитель христианской морали и законности, - предупреждал он чуть позже, - современная система чувственной этики и права в процессе своего поступательного развития сеяла семена де-

610

градации человека и нравственных ценностей... «Допустимо все, что выгодно» - таков главный нравственный принцип нашего времени. Он дополняется болезненной озабоченностью утилитарными ценностями. "Если вера в Бога полезна, то Он существует, если нет, то нет и Бога". "Если наука дает жизненно важную ценность, то ее принимают, если нет, то она признается безполезной". Отсюда наше помешательство на деньгах, наша безсовестная борьба за богатство. "За деньги можно все купить". Мы превращаем в деньги и прибыль любую ценность: пять близнецов, научное открытие, религиозные убеждения, сенсационное преступление и многое другое. Удачливые стяжатели составляют нашу аристократию. Отсюда наше кредо "дело есть дело" и вся жестокость борьбы за чувственные ценности. Отсюда наши "научные" нравы и обычаи вместо моральных императивов, наше допущение, что нравы условны и варьируются у. разных групп. Отсюда миллионы других характеристик нашего urbs venalis (продажный город - лат.) со всеми трагическими последствиями такого морального цинизма. Когда общество освобождается от Бога и от Абсолюта и отрицает все связующие его моральные императивы, то единственной действенной силой остается физическая сила.

Так чувственное общество с его чувственной этикой подготовило свое добровольное самоподчинение грубому насилию. "Освобождая" себя от Бога, от всех абсолютов, от категорических императивов, оно стало жертвой открытого физического насилия и обмана. Общество достигло крайней точки моральной деградации и сейчас трагически расплачивается за свое безрассудство. Его хваленый утилитаризм, практицизм и прагматическая целесообразность обернулись самой непрактической и неутилитарной катастрофой. Немезида восторжествовала!

Отсюда и трагедия самого человека чувственного общества. Лишая всего божественного, чувственное умонастроение, этика и право понизили его до уровня электронно-протонового комплекса и рефлекторного механизма. "Освобождая" его от "предрассудков" категорических императивов, они отобрали у него невидимое оружие, которое безоговорочно защищало его достоинство, святость и неприкосновенность. Лишенный этого оружия, он оказывается игрушкой в руках самых случайных сил. Если он полезен по тем или иным соображениям, то с ним будут обращаться достойно и заботиться о нем, как мы заботимся о полезном животном. Его же можно "ликвидировать", если он приносит вред, как мы уничтожаем ядовитых змей. Для такого уничтожения не требуется ни вины, ни преступления, ни реальной причины. Самого существования человека или группы как непредусмотренного препятствия

611

уже достаточно, чтобы их уничтожить. Без всякого раскаяния угрызений совести, сожаления, сострадания уничтожаются миллионы людей, лишаются своего имущества, всех прав, ценностей, обрекаются на все виды лишений, изгоняются, и только из-за того, что само их существование является препятствием для реализации жажды власти, богатства, комфорта или какой-либо другой чувственной ценности. Крайне редко с таким цинизмом обращались с тягловым скотом! Освобожденный от всех запрещений, чувственный человек как самоубийца уничтожает чувственного человека, его гордость и достоинство, его ценности и достояние, его комфорт, удовольствие и счастье. В этом шквале необузданных страстей чувственная система в целом разбивается на куски и исчезает»24.

Две страшные мировые войны, до основания потрясшие международное сообщество, и отчаянные попытки западной цивилизации зафиксировать свое привилегированное положение путем установления на всей планете национальной диктатуры Мирового Правительства в рамках той или иной модели «нового мирового порядка» - подтверждают горькую правоту оценок «русского американца» Питирима Сорокина...

***

«СМОТРИТЕ, НЕ УЖАСАЙТЕСЬ, ибо надлежит всему тому быть, - поучает нас Сам Господь Иисус Христос в священном Писании. - Восстанет народ на народ, и царство на царство: и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это - начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга, и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и но причине умножения беззакония во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца - спасется... Так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет; небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, а только Отец Мой один...» [Мф. 24, 613; 33-36).

БОГА БОЙТЕСЬ, ЦАРЯ ЧТИТЕ

ИМПЕРИЯ И СОБОРНОСТЬ

IMPERIUM

В РУССКОЙ истории ее имперский период совпал с угасанием соборного начала в государственной и церковной жизни Руси. Это послужило причиной того, что до сих пор широко распространено заблуждение, согласно которому имперская государственность несовместима с соборными началами общественной жизни. На деле же это, конечно, совсем не так.

Вообще надо сказать, что обсуждать подобные темы чрезвычайно сложно, ибо зачастую одни и те же слова обретают у различных авторов весьма противоречивое - содержание. Поэтому и нам не обойтись без более или менее пространного определения таких понятий, как «империя», «имперская государственность», «имперская идея» и им подобных.

Империей (от латинского imperium - власть) в христианском

понимании принято называть государство, почитающее сохранение истин веры своей главной обязанностью; государство, объединяющее в себе различные культуры, народы и племена, спаянные в единый общественный организм вокруг некоторого державного ядра. Таким ядром является народ-носитель державной идеи, народ-защитник святынь и страж устоев государственного бытия, блюститель мировоззренческого единства, политической стабильности общества и экономической дееспособности страны. К сожалению, в результате многочисленных исторических искажений и целенаправленной антиимперской пропаганды понятие «империя» приобрело ныне в господствующей либерально-демократической среде отрицательное значение «тюрьмы народов», государства, в котором метрополия богатеет и пухнет за счет нещадно эксплуатируемых, нищающих национальных окраин.

Наше время не зря называют смутным - в умах и сердцах миллионов людей замутились ныне многие простые и очевидные истины, низвержены без разбора все авторитеты. Мы перестали вникать в смысл понятий, став легкой добычей злонамеренных средств массовой информации, манипулирующих сознанием дезориентированных, обманутых людей, которые безропотно усваивают ложные идеи и губительные антидуховные стереотипы. Пользуясь повальным умственным затмением и религиозно-нравственным оскудением Руси, ненавистники России прежде всего стремятся разрушить те уникальные, многовековые идеи и ценности, которые обезпечивали русскому обществу его феноменальную стойкость и жизнеспособность25.

При этом особенному поношению подвергается идея империи и имперский, державный инстинкт русского народа.

Империя, внушают нам, - это такая форма государственности, в которой господствующий народ угнетает другие народы, в которой злокозненный «центр» живет за счет ограбления «колоний». Потому-де такому чудовищу не место в «цивилизованном мире». Однако всякий безпристрастный человек, мало-мальски знакомый с историей нашего Отечества, может легко убедиться, что Российская Империя никогда не соответствовала такому определению. Этот карикатурный образ не имеет ничего общего с нормальной имперской государственностью. Более того, в основании здорового христианского империализма лежат понятия и чаяния вполне духовные, благонамеренные и благодатные, берущие свои начала в священном Писании и церковном вероучении.

Мировая история знает два типа империй. Один тип, возникший на исторической сцене довольно поздно как результат «расцерковления» западного мира и колониальных захватов

614

эпохи «великих географических открытий», - это «лжеимперии», государственность которых основана на экономическом, политическом и военном господстве одного народа над другими. Именно такие государства и создали историческую, почву для мифов о нравственной несостоятельности имперской идеи как таковой. Среди наиболее ярких примеров можно назвать Британскую, Австрийскую, Германскую, обе Французские империи.

Западные народы, создавшие эти государственные конструкции, в силу своих культурно-мировоззренческих и нравственно-религиозных особенностей извратили самую суть имперского принципа.

При этом первые поползновения с целью присвоить себе богоданное имперское служение начались в Западной Европе более тысячи лет тому назад. В 800 году по P. X., воспользовавшись смутами в Византии, вызванными иконоборческой ересью, папа римский Лев III возвел короля франков Карла Великого в ранг «императора». Однако франкская империя просуществовала недолго. Вслед за тем, в 962 году, Оттон I, германский король, завоевав Северную и Среднюю Италию, объявил себя «императором» Священной Римской империи, которая вскоре захирела в результате борьбы с папами, хотя формально продолжала существовать вплоть до 1806 года...

Но наиболее настойчивые попытки восхитить себе имперское звание народы Европы предприняли в XIX столетии, когда эгоистическое, индивидуалистическое мировоззрение «гуманизма» и «просвещения» едва ли не полностью вытеснило христианские святыни из жизни людей.

В 1804 году провозгласил себя императором Наполеон Бонапарт. Тогда же в целях борьбы с растущим французским могуществом титул «апостолического императора» принял на себя Франц I Австрийский. Блестящие военные успехи Наполеона вплотную приблизили «маленького корсиканца» к мировой гегемонии (не случайно церковным сознанием православной Руси он воспринимался как предтеча антихриста). Впрочем, даже крушение новоявленного «императора» не остановило его многочисленных последователей и подражателей. Племянник Бонапарта под именем Наполеона III в 1852 году тоже провозгласил себя императором, заявив о намерении «примирить народы». Когда же «империя» этого «миротворца» в 1870 году пала в результате войны с Пруссией, на «вакантное» место тут же заступила объединенная Германия, спаянная Бисмарком «железом и кровью» из рыхлого конгломерата Разномастных немецких княжеств, объявившая себя «империей» в 1871 году. В 1876 году юридически оформилась и

615

самая крупная, Британская империя (королева Виктория была провозглашена императрицей Индии).

Однако во всех этих европейских псевдоимпериях искажалась самая суть имперской государственности. Они стремились либо к чисто политическим, милитаристским, экспансионистским целям (Германская империя, империя Наполеона I), либо к корыстным торгово-экономическим выгодам (Британская империя). Имперский принцип был понят обезверившейся Европой как принцип силового господства над другими народами, а не как благоговейное служение высшим религиозно-нравственным идеалам.

Другой тип имперской государственности был выработан в Древнем Риме, усовершенствован и одухотворен христианством в Византии и затем, после падения Константинополя под натиском полчищ турок-османов, воспринят и усвоен Православной Русью. Хотя юридически Россия была провозглашена империей лишь в 1721 году (когда Петр I принял поднесенный ему Сенатом и Синодом титул императора), имперские признаки начали проявляться в ее государственности еще со времен Иоанна III, вполне отчетливо закрепившись в ходе царствования Иоанна IV Грозного.

Римская, Византийская и Российская империи - вот три последовательных исторических этапа воплощения в жизнь великого имперского принципа.

Один из столпов русского православно-патриотического движения Владимир Андреевич Грингмут еще в конце прошлого века писал: «Юридическая основа этой идеи была выработана в полном совершенстве в Риме. Но этому материальному целому не доставало живительного духа, не доставало христианства. Лишь в Византии римское самодержавие стало самодержавием православным и достигло полного юридически-церковного совершенства. Но выработанной в Византии идее самодержавного православия не доставало, однако, еще подходящей народной почвы для ее осуществления. Почва эта дана была ей в России. Из кабинетов византийских юристов и богословов идея православного самодержавия перешла в сердца русского народа и, просветив эти золотые сердца, сама получила в них не достававшее ей глубокое этическое просветление. Таким образом, римское самодержавие, византийское православие и русская народность соединились в одно гармоническое, неразрывное целое...»28

С этой точки зрения весьма показателен ответ, данный Петром I Сенату и Синоду при принятии им на себя титула Императора Всероссийского. «Зело желаю, - сказал великий преобразователь, - чтобы весь наш народ прямо узнал, что

616

Господь Бог… нам соделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить; однако же, надеясь на мир, не надлежит ослабевать и в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархиею Греческою (т. е. с Византийской Империей –прим. авт.). Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам перед очьми кладет… от чего облегчен будет народ…»27

Основой истинной имперской государственности, позволяющей отличать ее от исторических подделок и искажений, является державность в ее христианском понимании. Подлинная империя есть великая мировая держава, включающая в свой состав различные народы, которые связаны в единое целое общностью высшей культуры, равенством всех граждан перед законом и верховной властью Благодаря своей величине и мощи, внутренней культурной и этнической многоцветности, христианская империя являет собой своего рода уменьшенную копию целого человечества. Потому и события, происходящие с ней, имеют особую духовную значимость, особое мистическое, прообразующее значение.

Так империя Рима, по нынешним меркам довольно скромная территориально (охватывавшая даже в моменты своего расцвета лишь зону Средиземноморья, Малую Азию и часть Европы), сыграла, тем не менее, благодаря своему «воцерковлению» при императоре Константине Великом, ключевую роль во всей мировой истории двух последних тысячелетий. Эту роль Рим со временем уступил Византии, а та – Москве, Крушение же русской православной государственности вызвало во всем мире столь мощные геополитические и военные катаклизмы, что в XX столетии человечество не раз оказывалось на грани общемировой катастрофы.

Все это особенно ярко высвечивает благотворную роль христианской империи, влияние которой на события в мире реализуется посредством осуществления государством двух взаимосвязанных и взаимообусловленных функций. Первая из них (внутренняя) заключается в поддержании мира между народами империи и духовного здравия в общественной жизни страны. Вторая (внешняя) – в удержании человечества от падения в пучину хаоса и ожесточенного взаимоистребления.

«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5, 9), - гласит священное Писание. Соответственно, для государств и правителей нет предназначения выше и благороднее, нежели противостоять действующему на земле злу, утверждая повсюду мир и покой осмысленного, одухотворенного бытия. В конечном итоге такое благодатное воздействие на мировую политику способно оказать лишь

617

государство, вдохновляемое в своей земной деятельности высочайшими «небесными» идеалами христианства, евангельскими заповедями и Законом Божиим.

Истина едина. Соответственно, сколько бы ни существовало в ту или иную эпоху государств, именующих себя империями, подлинная Империя может быть только одна. Для христианского сознания это всегда было очевидным, ибо Православная Империя есть не больше и не меньше как земная ипостась Царствия Божия, Царствия Небесного…

Лучше, чем кто-либо, осознавали великое значение «миродержательной» функции, которую выполняла Российская Империя, русские государи XIX столетия. После победы над Наполеоном именно Александр I для поддержания в Европе мира и спокойствия создал Священный Союз. В 1849 году Николай I спас от развала Австрийскую монархию и остановил победоносное шествие европейской революции. Лишь благодаря благожелательной российской политике во времена Александра II смогло осуществиться объединение Германии, составившей в «европейском оркестре» необходимый противовес французскому государству. По инициативе Николая II в 1898 году была созвана Гаагская мирная конференция.

Но особенно ясно понимал миротворческую миссию России венценосный родитель последнего русского царя – Александр III. При нем Российская Империя достигла небывалого влияния на мировую политику, не ведя, однако, никаких войн, а действуя в качестве своеобразного геополитического «балансира», уравновешивавшего антагонистические тенденции международной жизни. Прозванный в народе «миротворцем», Александр III зримо явил в своей деятельности, каковы могут быть благотворные следствия настоящей русской державности при твердом Понимании верховной властью своего высшего, нравственно-религиозного предназначения.-.

***

УЧИТЫВАЯ, что христианская государственность знает две конкретно-исторические формы проявления соборного начала - религиозную, церковную, и земскую, народно-представительскую, здоровая национальная политика имеет для империи значение не меньшее, чем чистота и ясность ее религиозного самосознания.

Исследуя эти вопросы, знаменитый теоретик монархизма Лев Александрович Тихомиров писал: «Само по себе существование племенных особенностей не только не вредит единству государства, а даже служит полезным источником разнообразия национального и государственного творчества. Но необходимо,

618

чтобы при этом была некоторая общая сила, сдерживающая племенные и вообще партикуляристские тенденции. Подобно тому, как в самом искусном сочетании управительных учреждений одно из важнейших условий составляет сила власти, так и в единении разноплеменного государства важнейшее условие составляет сила основного племени, его создавшего.

Никогда, никакими благодеяниями подчиненным народностям, никакими средствами культурного единения, как бы они ни были искусно развиваемы - нельзя обезпечить единства государства, если ослабевает сила основного племени. Поддержание ее должно составлять главный предмет заботливости разумной политики... Общественный и национальный деятель, забывающий первенствующее значение национальной силы, способной заставить осуществить его планы, - в политическом деле способен лишь вести государство к разрушению. Без силы - нет ни политики, ни культуры, потому что нет и самой жизни. Но обезпечив себя со стороны силы, т. е. поддерживая мощь основного племени - политика засим должна развивать все средства культурного единения всех народностей государства»28.

Эта цитата, пожалуй, лучше всего показывает, сколь несостоятельны утверждения о «национальном угнетении», которое якобы неизбежно сопутствует имперской государственности. Конечно, многообразие и сложность реальной жизни в разное время и в разных местах приводят к более или менее серьезным искажениям идеальной схемы национального устройства империи. Но это ни в коем случае не отменяет того факта, что имперская схема межнационального взаимодействия является наиболее жизнеспособной и справедливой. Многочисленные кровавые этнические конфликты, всегда сопровождающие распад имперской (и даже псевдоимперской) государственности, подтверждают это с предельной наглядностью.

Что касается исторической российской практики, то она поражает упорным стремлением к межнациональной гармонии и удивительной терпимостью русского народа. Чего стоит хотя бы участие татарских отрядов в освобождении Москвы от польской оккупации во время смуты начала XVII века, всего лишь через каких-то шесть десятилетий после штурма Казани и присоединения Казанского ханства к России! Неужели недавние ордынцы стали бы помогать своим «завоевателям» и «поработителям», если бы не чувствовали общность судьбы, несмотря на все культурные, национальные и вероисповедные различия?!

И пример этот далеко не одинок. Так, в активной соборной деятельности, развернувшейся на Руси после одоления Смуты

619

И на века предопределившей облик российского государства, участвовали без исключения все, считавшие себя на тот момент россиянами. Вот почему в числе соборян мы встречаем рядом с городовыми дворянами казаков и их атаманов, рядом с казанскими стрельцами татарских мурз и купцов, слобожан и « гостей», бояр и представителей черных сотен...

На протяжении долгих столетий вокруг русского национального ядра творила Россия тот уникальный по своему многообразию и самобытности полиэтнический, поликонфессиональный сплав культур, народов и племен, который как нельзя лучше свидетельствует о ее просветительской, объединительной и миротворческой миссии. Именно эта очевидная историческая истина позволила Ивану Ильину уже в нашем столетии, после братоубийственных бурь революции и ужасов второй мировой войны, сказать: «Россия не есть случайное нагромождение территорий и племен, и не искусственно слаженный механизм "областей", но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопитанием; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Расчленение его явилось бы в истории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена»25.

Все это безусловно верно. Нынешняя российская разруха как нельзя лучше подтверждает правоту сказанного выше. И все же.., Имперский период российской государственности стал периодом заката соборного начала равно в духовной, церковно-религиозной и светской, земской областях. Причины этого явления нам и предстоит выяснить, если мы хотим понять собственную историю и найти достойный выход из нынешнего критического положения страны.

ИМПЕРИЯ И ЦЕРКОВЬ

ВАЖНЕЙШИМ носителем соборного духа в народе, обществе и государстве является Церковь. В имперском государственном механизме Православного Царства именно тесное, «симфоническое» сплетение Церкви и Империи является основой жизнеспособности и крепости равно светской и церковной властей. Православное Царство - живая икона Царствия Небесного на нашей грешной земле - есть великий дар Господа верующему народу за нелицемерное ис-

620

поведание Христа и верности Его святым заповедям.

Сознание этой мистической взаимосвязи «земного» человеческого обустройства с «небесным» религиозным идеалом пронизывает самосознание христиан с древнейших времен. Свое юридическое обоснование оно получило еще в VI столетии по P. X. в знаменитых новеллах (т. е. законах) императора Юстиниана, впоследствии признанных Церковью наравне с соборными деяниями и включенных в составленный святым патриархом Фотием Номоканон, а затем и в славянскую Кормчую книгу.

«Величайшие блага, дарованные людям высшею благостию Божией, - говорится там, - суть священство и царство, из которых первое заботится о божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу...»30

Соборный разум Церкви также всячески подчеркивал судьбоносное, жизненное значение теснейшей связи между этой «священной сугубицей». Так, в Деяниях VII Вселенского собора содержится послание епископов Константинопольскому патриарху Тарасию, утверждающее: «Священник есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства... Священство хранит и заботится о небесном, а императорская власть посредством справедливых законов управляет земным»31.

«Един есть Господь и законоположник, - поучал свою паству преподобный Феодор Студит (t826). - Это единоначалие источник всякой премудрости, благости и благочиния... Отсюда - учреждение между людьми всякой власти. Один патриарх в патриархате, один митрополит в митрополии, один епископ в епископии, один игумен в монастыре. И в мирской жизни - один царь, один полководец, один капитан на корабле...» При этом принцип жесткого единоначалия, необходимый для эффективности любой власти, любой системы Управления, в христианской традиции дополнялся и смягчался тесными узами, связывавшими власть с нравственным долгом, силу - со святыней.

Византийский кесарь Василий Македонянин особенно образно

621

и ясно отразил это в Эпанагоге - специальном руководстве для судей, составленном в конце IX века по P. X. «Император и патриарх, - говорится в ней, - необходимы для государственного устройства так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства». Задолго до этого, выступая на IV Вселенском (Халкидонском) соборе, другой византийский император, Маркиан, ту же мысль высказал иными словами, провозгласив: «Когда божественным определением мы избраны были на царство, то между столькими нуждами государства не занимало нас так никакое дело, как то, чтобы православная и истинная вера христианская, которая свята и чиста, пребывала безсомнительной в душах всех».

Многими столетиями позже патриарх Константинопольский Антоний в своем послании Великому князю Московскому Василию Дмитриевичу поучал русского властителя, раскрывая ему значение христианской империи: «Святой царь занимает высокое место в церкви; он не то, что другие, поместные князья и государи. Цари в начале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной; цари собирали Вселенские соборы; они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей; наконец, цари вместе с соборами своими постановлениями определили порядок архиерейских кафедр и установили границы митрополичьих округов и епископских епархий. За все это они имеют великую честь и занимают высокое место в церкви. И если, по Божьему попущению, язычники окружили владения земного царя, все же царь получает то же самое поставление от церкви, по тому же чину и- с теми же молитвами помазуется великим миром и поставляется царем и самодержцем всех христиан. На всяком месте, где только имеются христиане, имя царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и властителей-,.

Невозможно христианам иметь церковь и не иметь царя. Ибо царство и церковь находятся в тесном союзе и общении между собою, и невозможно отделить их друг от друга. Послушай верховного апостола Петра, говорящего в Первом соборном послании: "Бога бойтесь, царя чтите" (1 Петр. 2, 17). Не сказал "царей", чтобы кто не стал подразумевать именующихся царями у разных народов, но "царя", указывая на то, что один только Царь во Вселенной».

Этот богодухновенный взгляд на природу тесной взаимосвязи

622

соборной Церкви Христовой и Самодержавного Православного Царства нашел свое отражение в творениях и поучениях русских святителей и подвижников благочестия. Митрополит Иларион и преподобный Кирилл Белозерский, знаменитый игумен Иосиф Волоцкий и глава «заволжских старцев» Нил Сорский, ученый монах Максим Грек и смиренный старец Елезарьевой пустыни Филофей своими словами и делами, самой жизнью и даже смертью ясно подтверждали, сколь глубоко и крепко укоренилась христианская имперская идея на Святой Руси.

В суровые годины испытаний и смут, в эпохи бурные и мятежные, которыми столь богата отечественная история, это учение о симфонии властей становилось для российского государственного корабля надежным кормилом и прочной опорой. Вплоть до страшной духовной катастрофы, постигшей наш народ вслед за богоборческими революциями 1917 года, один из основных законов Державы прямо и недвусмысленно гласил: «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния ... »33

Полно и ясно раскрыл мистический смысл Русского Самодержавия и российской имперской государственности великий молитвенник и чудотворец святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. Он поучал: «Создав человека на земле как царя всех тварей земных, Царь Творец поставил затем царей разным народам, и почтил их державою Своею и владычеством над племенами - правом управления и суда над ними. Пророк Даниил говорит: "Владеет Вышний Царством человеческим и дает его, кому хочет" (Дан. 4, 29). Премудрый Соломон возвещает всем царям: "Дана есть от Господа держава вам и сила от Вышняго" (Прем. 6, 3). В ознаменование этого дара и силы Божией, даруемой царям от Господа, еще в Ветхом Завете Сам Господь установил священный обряд помазания Царей на царство... Этот священный обряд перешел и к христианским царям России. Через него сообщается им необходимо нужный дар особенной мудрости и силы Божией...

Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы! Отойди от меня, сатана, ты мне соблазн... От Господа подается власть, сила, мужество и мудрость царю управлять своими подданными. Но да приближатся к престолу достойные помощники, имеющие правую совесть и страх Божий, и да бежат от престола все, в коих совесть сожжена, в коих нет совета правого, мудрого и благонамеренного...

Бедное Отечество, когда-то ты будешь благоденствовать? Только тогда, когда будешь держаться всем сердцем Бога,

623

Церкви, любви к Царю и Отечеству, чистоты нравов... И чем бы мы стали, россияне, без царя? Враги наши скоро постарались бы уничтожить и самое имя России, так как Носитель и Хранитель России после Бога есть Государь России, Царь Самодержавный, без него Россия - не Россия!»

***

ДУХОМ и светом соборности была пронизана на протяжении долгих столетий вся жизнь русского народа и российского государства. При том именно церковные соборы, первый из которых состоялся вскоре после крещения Руси (в 1105 году) при Ярославе I, стали главными хранителями древней духовной мудрости и благочестия. Почти три десятка Поместных соборов устраивали и правили нравственно-религиозную жизнь России в течение пяти веков, прежде чем по велению Иоанна Грозного был созвав первый Земский собор. Казалось, что церковная соборность уже навсегда легла краеугольным камнем в основание земного созидания Святой Руси во всех ее конкретно-исторических формах, будь то Великое княжество Киевское или Владимирское, Московское Царство или Российская Империя.

Но, увы! - история распорядилась иначе. Великий преобразователь русского бытия, крутой, страстный и мятежный государь Петр Великий не остановился перед тем, чтобы прервать сию благодатную традицию. Церковная реформа Петра стала отправной точкой многих пагубных процессов, завершившихся двумя столетиями позже крахом тысячелетнего русского православного государства.

Реформа эта была задумана и осуществлена как сознательный разрыв многовекового исторического преемства духовных основ русской жизни и ключевых архетипов русского национально-религиозного самосознания. «Петр сам хотел разрыва, - справедливо замечает протоиерей Георгий Флоровский в своем известном исследовании "Пути русского богословия". У него была психология революционера. Он хотел, чтоб все обновилось и переменилось до неузнаваемости. Он сам привык и других приучал думать о настоящем всегда в противопоставлении прошлому. Он создавал и воспитывал психологию переворота. Именно с Петра и начивается великий и подлинный русский раскол... Происходит некая поляризация душевного бытия России. Русская душа раздваивается в напряжении между двумя средоточиями жизни, церковным и мирским. Петровская реформа означала сдвиг и даже надрыв в душевных глубинах... Изменяется самочувствие и самоопределение власти. Государ

624

ственная власть самоутверждается в своем самодовлении... И во имя своего первенства не только требует от Церкви повиновения и подчинения, но и стремится как-то вобрать и включить Церковь внутрь себя, ввести ее в состав государственного строя и порядка. Государство отрицает независимость церковных прав и полномочий. Государство утверждает себя

самое, как единственный, безусловный и всеобъемлющий источник всякого законодательства, всякой деятельности или творчества.

Все должно стать и быть государственным, и только государственное попускается и допускается впредь. У Церкви не остается и не оставляется самостоятельного и независимого круга дел, -ибо государство все дела считает своими. И всего менее у Церкви остается власть, ибо государство чувствует и считает себя абсолютным»33.

Такое «полицейское» , тоталитарное мировоззрение появилось, конечно, не сразу и не вдруг. Исторические его корни лежат в эпохе Реформации, когда «обмирщение» сознания достигло на Западе критической величины. В результате и у части российского правящего класса, заразившегося модной западной болезнью, потускнело и выветрилось мистическое чувство церковности как благодатного духовного единства, понятие о Церкви как о богочеловеческом организме, о врачевнице душевной, целительные Таинства которой лечат сердечные язвы и греховные раны падшего и оскверненного нечистыми страстями естества.

Мало-помалу множилось число «просвещенных» вольнодумцев, привыкших, на свою беду, видеть в Церкви лишь одно

625

из общественных учреждений, которое занято рутинной «организацией» нравственной н религиозной жизни народа. С такой точки зрения, совершенно недоступной для понимания «рационалистов», стало благодатное качество соборности, примитивно сведенное ими к убогой и ущербной «коллегиальности». К сожалению, именно этот взгляд на церковно-государствеиные отношения был положен в основу политики Петра и торжественно провозглашен в «Духовном Регламенте», который, по замыслу царя, должен был стать главным руководством к церковной реформе, но стал, на деле, программой и манифестом еретической протестантской Реформации в России.

Написанный сподвижником Петра, главой «Ученой дружины» Феофаном Прокоповичем, «Регламент», по сути, содержал требование принять новое, нецерковное мировоззрение. В нем

много желчи, обличений и критики, это книга едкая и злая. В пей чувствуется болезненная страсть к разрыву с прошлым, которое стало для автора чужим, далеким и непонятным. «Не только отвалить от старого берега, но еще и сломать самый берег за собою, чтобы кто другой не надумал вернуться»...34 «Регламент» был составлен так, дабы искоренить все самостоятельные начала в жизни Церкви, в делах церковного самоуправления.

Феофан сочинил его для «коллегии», или «консистории» - по типу тех, что учреждались с целью государственного управления церковными делами в тоталитарных протестантских странах. Не случайно, объясняя, «что есть Духовный Коллегиум», Прокопович ни разу не ссылается ни на примеры церковного предания, ни на Номоканон. Наоборот, необходимость введения «коллегиального» начала в церковное управление автор пытается доказать доводами исключительно государственной безопасности.

«Велико и сие, - гласит документ, - что при соборном правлении (так Прокопович по старой привычке называет столь любезную ему "коллегиальность" - митр. Иоанн) отечество будет безопасно от мятежей и смущения, каковые происходят от наличия единого правителя духовного (т. е. патриарха -митр. Иоанн). Ибо простой народ не различает власть духовную от самодержавной, но удивленный великою честию высочайшего пастыря, помышляет, что таковой правитель есть второй

626

Государь, равный самодержцу, а то и больший его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство». Стоит ли говорить, сколь безпочвенно и несостоятельно подобное «доказательство» необходимости упразднения патриаршего престола и Поместных соборов в свете многовековой истории православной государственности - от равноапостольного римского императора Константина Великого и до «тишайшего» русского царя Алексея Михайловича?!

Но и это еще не все. «Регламент» практически не скрывает, что одной из главных задач его является дискредитация православного духовенства, слишком «высокое мнение» о котором в народе представляется вредным и опасным. Нужно, считает Прокопович, чтобы не было на них «лишней светлости», которая мешает вполне выявить безусловное подчинение духовенства светской власти. «Когда увидит народ, -говорится в "Регламенте", - что церковное управление монаршим указом и сенатским приговором установлено есть, то и паче пребудет в кротости своей, и весьма отложит надежду иметь помощь к бунтам своим от чина духовного...» Нелепость такой «аргументации» столь очевидна, что даже не требует опровержения.

Тем не менее, подобное мировоззрение было положено в основу государственной политики с самого начала царствования «великого преобразователя». Уже в 1701 году Петр возобновил деятельность Монастырского приказа - органа государственного надзора за церковными делами и заодно отобрал у Церкви монастырские и архиерейские имущества. Духовенство оказалось лишенным средств даже для приобретения книг и устройства школ с целью образования и просвещения русского народа.

Дальше дело пошло еще круче. Патриаршество было упразднено, и, более того, исконные формы выражения народом своего религиозного чувства были объявлены суеверием. В указе на имя Священного Синода от 22 февраля 1722 года предписывалось запретить вынос чтимых икон: «Чтоб в Москве и городах из монастырей и

627

церквей ни с какими образами к местным жителям в домы отнюдь не ходить... А кто будет ходить, тех брать»35. Через месяц вышел новый указ, в котором воспрещалось устроение часовен на торжищах и перекрестках, в селах и других местах и совершение в них богослужений. «Часовен отныне в показанных местах не строить, - гласил указ, - и построенные деревянные разбирать, а каменные употребить на иные потребы»* . Вскоре постановления против обрядности, крестных ходов, хождения с образами, дорогих окладов на иконах, богоявленской воды и тому подобных «суеверий» посыпались, как горох из дырявого мешка.

Однако еще пагубнее Для русского сердца оказались мероприятия Петра, направленные на реформирование монастырей, от века бывших светочами духовного просвещения, твердынями правоверия и осознанного, глубокого благочестия.

Согласно святоотеческому преданию, «как ангелы являются светом для иноков, так иноки являются светом для мирян». Это церковное учение нашло свое наиболее полное воплощение во всех сторонах государственной и общественной жизни допетровской Руси. Но не так смотрел на монашество сам Петр. Воздавая похвалу первоначальным монастырям глубокой древности за их трудолюбие, он в упомянутом указе говорит, что лет через сто «от начала сего чина» монахи стали ленивыми, развращенными и тунеядцами. Здесь резко осуждается умножение монастырей в Константинополе и ближайших к нему местах, что будто бы явилось причиной поразительной малочисленности воинов, которые так нужны были при осаде греческой столицы врагами. «Сия гангрена, - говорится в указе, - зело было и у нас распространяться начала». По воззрениям Петра, монахи не стоят на высоте своего призвания, едят даровой хлеб, и никакой прибыли от этого обществу нет. Поэтому царь требовал, чтобы в русских монастырях создавались благотворительные учреждения для престарелых солдат и семинарии, откуда образованные воспитанники, ищущие монашества или архиерейства, могли бы постригаться по достижении ими 30-летнего возраста. А незадолго до смерти государь издал указ, чтобы московские монастыри: Чудов, Вознесенский и Новодевичий - были предназначены для больных, старых и увечных; Прервинский - для школы, Андреевский - для подкинутых младенцев. Вообще при Петре число монахов было очень ограничено, иноки были стеснены особыми правилами, а самые обители были по преимуществу обращены

---

* Вот где оказываются корни подлой большевистской манеры устраивать в оскверненных храмах «общественно полезные» производства и учреждения!

628

в богадельни. Впрочем, рассуждая о Петре Великом, его деятельности и его эпохе, важно не впасть в одну из двух крайностей, традиционно свойственных отечественной историографии. Так, неуемные почитатели Петра, безудержно идеализируя как его самого, так и все, что он делал, - отстаивают то убеждение, что без великих реформ допетровская Русь безнадежно отстала бы от «просвещенной» и «цивилизованной» Европы. Это, конечно, не так. Но, с другой стороны, попытки представить «великого преобразователя» в образе демоническом, как едва ли не сознательного врага русского благочестия, тоже грешат искажениями и натяжками.

В личности Петра очень странным и прихотливым образом тесно сплелись качества весьма различные, порой прямо противоположные. Такой же была и его внешняя деятельность. Не будем забывать, что многие духовные авторитеты эпохи - будь то местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский или святой чудотворец Митрофан Воронежский -активно поддерживали политические мероприятия государя, направленные на ускоренное державное развитие России, но столь же активно и резко обличали его вредоносный модернизм в области духовной, религиозно-нравственной* .

---

* Святитель Митрофан, епископ Воронежский, был особенно близок с царем в его молодые годы. Именно в Воронеже Петр возвел верфи для постройки русского флота. В этом деле святитель неоднократно помогал царю денежно, заботился о трудящихся на верфи рабочих. Он ободрял Петра после тяжкого нарвского поражения, объяснял в проповедях пастве необходимость реформ. Помогал святитель и ученым иностранцам, приезжавшим в Россию по вызову царя, но в то же время строго предупреждал народ против общения с ними из-за порчи нравов, которую они несли.

Видя недопустимую вольность государя в вопросах религиозных, святой старец не останавливался и перед резкими обличениями вредных новшеств. Однажды, в 1700 году, Петре пригласил его к себе во дворец. Святитель пришел пешком, но увидев, что перед входом расставлены античные статуи языческих богов, отказался войти и без промедления вернулся домой. Узнав об этом, царь вспылил и в припадке ярости послал Митрофану вестника с приказом готовиться за ослушание к смерти. «Мне бо еже жити, Христос, и еже умрети, приобретение», - спокойно ответил святитель посланному словами апостола Павла. В тот же день он приказал ударить в колокол ко всенощному бдению, дабы спокойно подготовиться к смерти. Узнав об этом, царь, раскаявшись, приказал убрать статуи и успокоить святителя, который на другой же день пришел во дворец. Зная крутой нрав царя, можно представить, каким авторитетом должен был пользоваться в его глазах святитель Митрофан.

Последний раз их встреча состоялась 2 февраля 1702 года. В следующем году епископ занемог и, чувствуя приближение кончины, 2 августа принял схиму с именем Макария. Узнав, что блаженный старец болен, Петр выехал в Воронеж. Прибыл он в город в самый день кончины святителя, 23 ноября 1703 года, и застал его уже отходящим ко Господу. Сохранилось предание, что царь плакал и лобызал руки больного, оставаясь при нем неотлучно до самой кончины. Петр сам нес гроб до могилы, а затем сказал окружающим: «Не осталось более у меня такого святого старца!»

Весьма поучительно, что архитектору Шевцову, который впоследствии написал икону святителя Митрофана после бывшего ему видения, святитель, явившись повторно, велел молиться об упокоении души Императора Петра Великого...26

629

Пора признать, что для здравого понимания русской истории очень важно отрешиться от дурной привычки делить всех исторических персонажей на «хороших» и «плохих», «наших» и «чужих*, в соответствии со своими сегодняшними вкусами, пристрастиями и идеологическими ориентирами. «Не судите, да не судимы будете», ~ гласит священное Писание. Порицанию и осуждению подлежит не человек, искупленный безценною кровью Спасителя, но грех, страсть - толкающая его порой на поступки безумные и пагубные...

Как бы то ни было, весь ХѴIII век в русской душе шла тяжелая и изнурительная борьба с разорительным воздействием непродуманных петровских «новаций». Во время «онемеченного» правления императрицы Анны Иоанновны, например, этот вопрос стал особенно остро. Проповедник при Елизавете, Амвросий Юшкевич так вспоминал о том периоде: «На благочестие и веру нашу православную наступили, но таким образом, будто они не веру, но весьма вредительское христианству суеверие искореняют. О, коль многое множество под таким предлогом людей духовных истребили, монахов порасстригли и перемучали! Спроси ж - за что? Больше ответа не услышишь, кроме того: суевер, ханжа, лицемер, ни к чему не годный. Сие же все делали с такою хитростию и умыслом, чтобы вовсе в России истребити священство православное и завесть свою новомыщленную безпоповщину»

Бывали, конечно, и тогда светлые времена. Так, глубоким личным благочестием отличалась государыня Елизавета Петровна, дочь Петра Великого. Ревностным христианином был и император Павел I, убитый на исходе пятого года своего правления в результате придворного масонского заговора. Но только со второй половины царствования Александра I начался процесс нейтрализации наиболее вредоносных следствий «просвещения» русского «высшего общества». И все же оправиться от нанесенного ей удара Россия уже так и не смогла...

ИМПЕРИЯ И ЗЕМСТВО

СТРОГО говоря, «эпоха Земских соборов» заняла на Руси всего полтора столетия. Первый Земский собор, созванный царем Иоанном «на двадцатом году возраста своего», т. е. в 1550 году, отделяют от последнего, который созвал Петр Великий для суда над царевной Софьей в 1689 году, лишь 139 лет - срок, по меркам тысячелетней российской истории, не такой уж большой. И тем не менее было бы непростительной ошибкой считать, что именно этими

630

жесткими временными рамками ограничивается жизнь русской соборности. Являясь одним из основополагающих свойств нашего национального бытия, она - в разных формах, различными путями и с разной степенью интенсивности - определяла его течение неотступно на протяжении всей истории Руси, с момента крещения в днепровском потоке и до наших дней.

Расцвет Земских соборов, их «золотой век» приходится, как мы уже видели, на время царствования Михаила Феодоровича Романова. Со второй половины XVII столетия их деятельность начинает постепенно затухать. Собор 1653 года, принявший историческое решение о воссоединении Малороссии с Россией, явился, по мнению некоторых ученых, последним Земским собором, где были полнокровно представлены все сословия государства, где обсуждались вопросы поистине общегосударственной важности.

Впрочем, и после него проходили соборы, но их принято называть «неполными». Они обсуждали разного рода частные вопросы, и представлены на них были депутаты от заинтересованных сословий. Общее же число Земских соборов, заседавших на Руси, превышает три десятка, и лишь эпоха обвальных петровских реформ окончательно подвела черту под их законотворческой деятельностью. Сам Петр, между прочим, был избран на царство именно собором, который в 1682 году возвел на престол сперва его - десятилетнего отрока, а затем, через месяц, - его шестнадцатилетнего брата Иоанна*.

О причинах упадка соборного управления в российской исторической науке не сложилось единого мнения. Одни ученые (например, Б. Н. Чичерин или С. М. Соловьев) полагали, что Земские соборы к концу XVII - начала XVIII века просто изжили себя как государственный институт, оправданный, целесообразный и жизнеспособный лишь в годину смут и державных нестроений. Это верно лишь отчасти, хотя пик соборной активности в России действительно приходится на время боярских междоусобиц, и заняты соборы, в основном, ликвидацией их тяжких последствий.

Уже о первом Земском соборе летописец говорит: «Видя государство в великой тоске и печали от насилия сильных и

---

* Иоанн V Алексеевич, сын царя Алексея Михайловича и его первой жены, Милославской, был ребенком слабым и болезненным: страдал цингою и плохо видел. Именно он был законным наследником престола после смерти Федора Алексеевича (1682 г), но боярская партия Нарышкиных обошла его и провозгласила царем малолетнего Петра. Тут, однако, взбунтовались стрельцы, и во избежание новой смуты собор решил венчать на царство как Иоанна, так и Петра. 25 июня 1682 года оба малолетних монарха были торжественно коронованы в Кремле, а 29 января 1696 года двадцативосьмилетний Иоанн скоропостижно скончался, оставив державу в руках своего младшего брата.

631

от неправды, умыслил Иоанн, впоследствии Грозный, смирить всех в любовь. Посоветовавшись с митрополитом, как бы уничтожить крамолы, разорить неправды, утолить вражду, приказал он собрать свое государство из городов всякого чина». Это, казалось бы, подтверждает мнение, что соборы родились именно и исключительно как орудие всенародной борьбы со смутой-

Но все же их роль этим далеко не исчерпывалась. Нельзя забывать, что эпоха Земских соборов есть одновременно эпоха напряженного державного строительства на Руси, эпоха ее активного геополитического становления, в результате которого Великое княжество Московское из татарского данника превратилось в крупнейшую империю мира. И в том, что это произошло, несмотря на все препятствия и противодействия, - заслуга Земских соборов велика и несомненна.

Другие историки (такие, как К. С. Аксаков) утверждали, что Земские соборы стали уникальным по своей эффективности инструментом становления общенационального нравственно-религиозного единства, важнейшим орудием его защиты и гарантом тесной связи Верховной власти с народом, гарантом того, что важнейшие народные нужды станут одновременно и важнейшими приоритетами государственной политики, главными заветами Русского Православного Царя. В соответствии с такой точкой зрения, ликвидация Петром этой самобытной государственной структуры знаменовала собой разрыв с живой народной традицией, отход от исконного «русского пути развития» и ставила московское самодержавие на путь превращения в «петербургский абсолютизм», выстроенный по чуждому, западноевропейскому образцу.

В такой точке зрения, несомненно, много правды. И все же представляется, что истина находится где-то посередине.

С одной стороны, соборы, сыгравшие решающую роль в бурных событиях XVII столетия, стали для Российской Империи слишком медлительными и неповоротливыми. Московская старина, дышавшая в них, любила последовательность и постепенность, плохо сочетаясь с возросшим темпом жизни, быстро и неожиданно ставившей перед русской государственной властью все новые и новые задачи. Кроме того, в условиях стабильной государственности потребность в соборном разрешении многих проблем просто-напросто отпала ибо «в рабочем порядке» обычного делопроизводства они решались и скорее, и проще.

Но с другой стороны, все эти недостатки относились лишь к внешней, организационной форме Земских соборов в том виде, в каком она сложилась за время их активной деятель

632

ности. Они ни в коей мере не затрагивали благотворную сущность христианской соборности, не касались ее духовного, мистического основания. Русское народное представительство, столь ярко и действенно явившее себя под покровом благодатного соборного начала, нуждалось, возможно, в некоторых внешних исправлениях и поправках. Но его полное упразднение стало одной из тех роковых ошибок, которые предопределили безпрецедентную трагичность русской истории, распад российской православной государственности и нашу нынешнюю разруху...

Надо, однако, ясно понимать, что упразднение Земских соборов как таковых вовсе не оборвало саму соборную традицию народной жизни. В зависимости от исторических обстоятельств может исчезнуть тот или иной государственный институт, но никакими силами нельзя изменить многовековое преемство исторического бытия многомиллионного народа, основополагающие принципы его общественной самоорганизации. Пусть Земские соборы исчезли, но соборный идеал, укорененный в глубинах нравственно-религиозной жизни Руси, остался.

Остался как единственный способ достичь извечной цели стремлений русского человека - «смирить всех в любовь». Или, говоря научным слогом известного русского мыслителя-славянофила А. С. Хомякова, достичь «единства в многообразии», гармонично соединяющего все культурное, национальное и бытовое многоцветие Империи вокруг общего духовного стержня, придающего человеческой жизни вечный, непреходящий смысл.

Соборность, как идеал русского державного бытия и как (в большей или меньшей степени) неустранимый факт реальной жизни народа, диктовала условия даже такому радикальному реформатору, каким был Петр Великий. Государь, который, говоря словами Пушкина, «уздой железной Россию вздернул на дыбы», хотя и находился под мощным влиянием европейской культуры, но так и не смог (да хотел ли?) до конца порвать с традиционной основой самоорганизации российского общества.

Будучи по широте натуры и образу чувств подлинно русским человеком, Петр не мог не видеть положительных сторон соборного строя и понимал силу его благотворного влияния на систему государственного управления Империей. Но, увы! -европейское умственное иго привело к тому, что преобразователь России попытался по образцу «просвещенной» Европы заменить соборность коллегиальностью. Мы уже указывали На то, сколь тяжелыми стали последствия такой неравноценной замены в церковной области. Нечто подобное произошло и в

633

области гражданской, светской, государственной. При некотором внешнем сходстве внутреннее различие двух этих форм общественной самоорганизации разительно и неустранимо. Если соборность предполагает в качестве своей необходимой основы наличие органической общности мировоззрения (т. е. цель соборов есть всеобщее - непременно всеобщее - примирение и объединение в рамках некоторой высшей идеи), то коллегиальность являет собой простое «механическое*, внешнее сотрудничество.

Если соборность предусматривает нравственную цельность и монолитность соборян, которая одна лишь делает возможным доверие нации к самодержавному монарху, ощущение гражданского долга как религиозного переживания, мистического призвания, - то коллегиальность, напротив, представляет собой систему тотального недоверия. В основе такой рационалистической системы лежит убеждение в том, что все люди по природе своей недобросовестны и лишь взаимный контроль членов коллегии друг над другом позволяет избежать печальных следствий людских пороков и страстей.

В области государственного управления, да и не только в ней, существуют, конечно, вопросы, решение которых лучше всего обезпечивается коллегиальным путем. Вряд ли следует огульно отрицать целесообразность коллегий как одного из инструментов государственной власти. И все же надо ясно видеть, сколь ограничены возможности коллегиального принципа там, где ситуация требует не рутинной, механической работы, но душевного труда, сердечной зрелости и духовного разумения жизненных коллизий.,.

Петр Великий не оставил своим преемникам сколь-либо стройной системы державного обустройства Земли Русской. Разрушено было более, чем создано, тем паче, что многочисленные новации «царя-плотника» далеко не всегда оказывались жизнеспособными, часто умирая, едва успев родиться. Среди наиболее явных недостатков государственного управления Российской Империи выделялось отсутствие института, аналогичного Земскому собору, инструмента, который помогал бы самодержцу ощутить острейшие народные иужды, «из первых рук» узнать о том, что тревожит его многочисленных и разнообразных подданных.

Сей невосполнимый пробел явственно обнаружился сразу после смерти «великого преобразователя»- с 1725 года и едва ли не до конца XVIII века одна за другой предпринимались безуспешные попытки разработать и принять новое Уложение, новый Основной Закон государства, который мог бы заменить «устаревшее» Соборное Уложение 1649 года. С этой целью

634

неоднократно пытались созвать представительную комиссию, в которой были бы отражены интересы всех сословий.

Однако чиновничьи бюрократические методы всякий раз приводили к тому, что собрать требуемое число делегатов никак не удавалось, а если, наконец, это все же получалось, то очередной дворцовый переворот сводил на нет все предыдущие труды. Выборы новых делегатов на местах проводили спустя рукава, уже выбранных посылали в столицу неохотно - и в результате ни одна комиссия даже не приступила к работе.

Так продолжалось до тех пор, пока внутриполитическое положение России не стабилизировалось при Екатерине Великой, которая не замедлила воспользоваться этой передышкой, дабы в очередной раз попытаться восстановить разрушенную связь между царским престолом и широкими народными массами. За время царствования сей государыни произошли два события, которые несли на себе несомненный отсвет идеи соборного народного представительства: созыв Уложенной комиссии и реформа местного самоуправления.

14 декабря 1766 года императрица издала манифест, которым призвала представителей различных сословий «не только для того, чтобы от них выслушать нужды и недостатки каждого места, но допущены они быть имеют в комиссию, которой Мы дадим наказ для заготовления проекта нового Уложения». И действительно, в отличие от предыдущих комиссий, остававшихся, несмотря на все старания их организаторов, только на бумаге, - эта была собрана и приступила к работе.

В ее деятельности приняли участие 564 депутата: 28 от правительства, 161 от дворянства, 208 от горожан (из них 173 представляли купечество), 54 от казаков, 79 от государственных крестьян и 34 от иноверцев. Единственным сословием, не допущенным к работе комиссии, стало крепостное крестьянство, ибо предполагалось, что интересы своих крестьян смогут достаточно полно представить помещики, кровно заинтересованные в том, дабы их кормильцы не оскудели и не разорили своих хозяев*.

Таким образом, можно вполне обоснованно утверждать, что и по составу, и по задачам комиссия, созванная Екатериной

---

*Обратите внимание: никакого ущемления прав ни по национальному, ни по вероисповедному признаку! Иноверцы участвовали а работе комиссии совершенно наравне с русскими православными делегатами. И зто никому не мешало, ибо стержневая, фундаментальная роль традиционных русских святынь в деле державного строительства была очевидна для всех, Иноверческие делегаты прекрасно понимали, что их единоплеменники, соединив свою историческую судьбу с Россией, будут процветать лишь в том случае, если будет силен, един и жизнеспособен державный хозяин Российской Империи - русский православный народ. Нам бы сейчас побольше такого понимания!

635

II, являлась почти полной копией Земского собора. Но были у них и весьма существенные различия. В первую очередь это касается степени участия представителей духовенства в решении важнейших вопросов обустройства страны. Если ранее на соборах были широко представлены как епископат, так и рядовое духовенство, равно белое и черное, - то теперь единственным представителем Церкви в комиссии оказался митрополит Димитрий (Сеченов), защищавший интересы Святейшего Синода.

Открытие заседаний состоялось 31 июня 1767 года. Полтора года делегаты поработали более или менее продуктивно, но 18 декабря 1768 года, по случаю начавшейся войны с Турцией, комиссия была временно распущена. Больше в полном составе она так никогда и не собралась. Отдельные ее комитеты работали, однако, и далее, вплоть до 1774 или 1775 года. Несмотря на то, что свою основную задачу комиссия так и не выполнила (новое Уложение, вопреки всем стараниям, не было составлено), работа ее принесла, по словам Екатерины, немалую пользу, ибо подала «свет и сведение о.всей Империи, с кем дело имеем и о ком пещись должны».

Можно почти наверняка утверждать, что именно труды этой комиссии помогли Императрице осуществить конструктивную реформу местного самоуправления, в результате которой применительно к новым историческим условиям были восстановлены традиционные для Руси начала сословной и территориальной самоорганизации. Здесь, как и во многих других случаях, свое новое воплощение (пусть неполное, частичное) нашла неистребимая русская жажда соборного единения, органично включающего в себя механизмы местного самоуправления как свидетельство полного доверия Государя своим верным подданным...

И все же, несмотря на очевидную необходимость, Земский собор на Руси в XVIII столетии так и не был созван. Такой печальный результат стал следствием целого ряда причин, характер которых в равной степени обуславливался и объективными, и субъективными особенностями развития России.

Одна из них - бурный процесс экономической и политической дифференциации российского общества, сопряженный

636

с постепенным, но неуклонным разрушением той сословной организации, которая из века в век являлась становым хребтом русского государства.

Социальные реформы Петра и его последователей носили весьма однобокий характер. Стремление сделать из дворянства главную опору престола привело к тому, что социальная политика правительства была направлена на освобождение дворян от всякой государственной повинности и дарование им многочисленных льгот и преимуществ. А это, в свою очередь, привело к тому, что равновесие сословных прав и обязанностей между крестьянством и дворянством (двумя основными сословиями Руси), которое долгое время цементировало всю сословную пирамиду российского государства, придавая ей устойчивость и крепость, было грубо нарушено, а затем и вовсе упразднено.

В результате последовательных и целенаправленных реформ Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, Петра Феодоровича и Екатерины Алексеевны дворянство постепенно превратилось из служилого сословия, характерным признаком которого являлись жестко определенные обязанности перед государством, - в сословие привилегированное, главной особенностью которого стали исключительные права на владения землей и людьми. Немудрено, что такие перемены вызвали серьезное недовольство крестьян, которые были согласны безропотно переносить тяготы крепостного права, лишь твердо зная, что государство обязывает их работать на помещиков именно потому, что помещики сами обязаны служить государству, т. е. одна повинность обуславливается и уравновешивается другой.

Освобождая помещиков от служилой повинности, Верховная власть должна была ради соблюдения социальной справедливости освободить и крестьян из их крепостного состояния. Однако никаких шагов в этом направлении в течение всего XVIII столетия не предпринималось (исключение составил лишь император Павел I), что порождало естественное недовольство крестьян, видевших в этом явную несправедливость37.

В результате катастрофически разрасталось отчуждение между Двумя основными общественными сословиями, росла пропасть взаимного недоверия и непонимания, углублялись различия в культуре, мировоззрении, быте и образе мыслей.

Автор знаменитой «Книги о скудости и богатстве» крестьянин И. Т. Посошков, отражая растущие противоречия между земледельцами и их хозяевами, еще в царствование Петра Великого писал: «Крестьянам помещики не вековые владельцы, …а прямой их владелец Всероссийский Самодержец, а они владеют временно». В таких условиях созыв Земского собора,

637

Который, несомненно, принял бы к рассмотрению несправедливость сложившегося положения» был дворянству не нужен, да и невозможен, ибо Верховная власть, на заступничество которой уповал Посошков, сама не считала благовременным поднимать сей большой вопрос.

Итогом всему явился процесс расщепления единого соборного тела народа на две неравные части, каждая из которых мало-помалу начинала жить собственной замкнутой жизнью. После окончательного закрепления за дворянством его привилегированного статуса не прошло и полутора столетий, как страшные Последствия нарушения сословной справедливости завершились крахом Российской Империи, революцией и гражданской войной...

Другой причиной того, что соборный процесс в России на общегосударственном уровне в XVIII веке был прерван, стала законодательная неурегулированность процессов престолонаследия, порождавшая постоянную политическую нестабильность. В 1722 году Петр I издал указ, согласно которому царствующий император произвольно назначал себе наследника, которым мог стать всякий, кого он сочтет достойным сего высокого звания.

Петра можно понять - его конфликт с сыном (царевичем Алексеем, ставшим самым серьезным политическим противником реформаторского курса отца) закончился казнью законного наследника, обвиненного в государственной измене. Детские воспоминания государя, ставшего в десятилетнем возрасте заложником дворцовой интриги, основанной на внутрисемейном конфликте среди царских родственников, тоже подталкивали его к тому, чтобы разорвать устоявшуюся традицию, согласно которой престол наследовался по прямой линии - старшим сыном почившего самодержца.

Но, по иронии судьбы, первой же жертвой нового порядка престолонаследия стал сам Петр. Опасаясь заранее назначить наследника взамен казненному Алексею (а может, просто надеясь на долгую жизнь и спокойную старость), царь, неожиданно простудившийся и смертельно занемогший, - оставил Российскую империю без престолопреемника. Предание гласит, что, уже отходя в мир иной, государь успел лишь прошептать приближенным: «Оставьте все...» - и усоп.

Кому хотел передать Петр Великий бразды правления державой? Мы никогда не узнаем этой тайны. Несомненно, однако, что результатом такой непредусмотрительности стала жесточайшая борьба за власть, терзавшая придворные петербургские круги долгие десятилетия подряд. В ходе этой борьбы многочисленные претенденты на престол наперебой стремились за-

638

ручиться поддержкой столичной гвардии, чехарда дворцовых переворотов отодвигала насущные государственные проблемы на второй план, а стремительные взлеты и неожиданные падения фаворитов привлекали гораздо больше внимания, нежели повседневные нужды огромной империи.

Само собой разумеется, что в подобных условиях вряд ли могли родиться серьезные планы целенаправленного обустройства русского общества...

В XIX столетии характер сословной политики государства определили два ключевых события, решающим образом повлиявших на взаимоотношения Верховной власти и высших общественных слоев России. Первое из этих событий - убийство в 1801 году императора Павла Петровича. Расследование выявило, что ядро заговора составляли представители наиболее привилегированной части дворянства - гвардейские офицеры. Второе событие - мятеж «декабристов» в 1825 году38.

Суть этих событий была очевидна. Так же, как некогда переродилось боярство, превратившись из главной державной опоры княжеской власти, всецело способствовавшей «собиранию Земли Русской», в источник безконечных местнических усобиц, жестоких смут и мятежных поползновений, угрожавших самому бытию российского государства, - так и дворянство к началу XIX века утратило понимание высшего, нравственно-религиозного смысла своего сословного служения*.

Представители сословия, добившегося в общественной иерархии Российской Империи исключительных преимуществ и льгот, забыли о тех обязанностях, с которыми эти льготы сопряжены, и устремились к завоеванию новых, мнимых «прав» - главным образом права решающим образом определять государственную политику во всех важнейших областях действия Верховной власти. Иначе говоря, дворянство перестало быть надежной опорой престола.

Излишне говорить, что смириться с таким положением не мог ни один русский государь. Несмотря на все искажения, сопряженные с нарушением соборной организации русского

---

* С точки зрения социально аналитики, каждая из важнейших общественных функций имеет своих «социальных носителей» - группу людей, профессионально ответственных за обеспечение эффективности идеологического, экономического или политического управления обществом и государством. Когда эти люди, которых в современной политологии принято называть собирательным термином «элита» (от французского «elite» - лучшие, отборные), по своих личным, деловым и нравственным качествам способны стать выразителями высших общенациональных идеалов – общество развивается стабильно, всесторонне и быстро. Если же они профессионально непригодны или морально нечистоплотны, воспринимая свое высокое положение в пирамиде социальной иерархии лишь как возможность «покормиться» за счет народа, урвать себе от общественного пирога кусок побольше да пожирнее – государство неизбежно скатывается в пропасть смуты и хаоса

639

общества, Императоры Всероссийские оставались все же олицетворением власти Божией, а значит - нелицеприятной, над-сословной, безпристрастной и равно внимательной к нуждам всех своих подданных. Так же, как Цари Московские ни при каких обстоятельствах не соглашались стать царями «боярскими», венценосные вожди Российской Империи не собирались становиться «дворянскими» императорами.

В реальной политической жизни это означало, что необходимо было быстро найти (или воспитать) другую силу, которая нарушила бы дворянскую монополию на участие в государственном управлении и создала бы дополнительную опору Верховной власти в ее стремлении остаться выразительницей общенародных нужд.

Говоря языком современной политической аналитики, перед Верховной властью со всей остротой встал вопрос о необходимости замены общественной элиты, сформировавшейся в результате петровских реформ. И, несмотря на то, что вслух это никогда не произносилось, суть дела выглядела именно так.

Вообще многовековая история российской элиты, издавна сознававшей главной целью своего социального служения создание и сохранение мощного независимого государства, которое могло бы обезпечить народу наилучшие условия для «тихого и немятежного жития во всяком благочестии и чистоте», - изобилует суровыми испытаниями и драматическими поворотами. Не раз и не два неумолимая логика исторического развития приводила к тому, что исчерпавшие свой «конструктивный ресурс» элитарные сословные группировки покидали российскую политическую сцену, уступая место более энергичным, деятельным и благонамеренным преемникам.

Так Киевская Русь, стоявшая в годы своего расцвета вровень с императорской Византией, цвела и крепла «под рукой» воинственного и отважного рода Рюриковичей. Многочисленные местные князья с верными дружинами, в нужный момент объединявшиеся вокруг старшего сородича, составляли «правящий класс» страны, обезпечивая равно ее экономическое процветание и политическую стабильность. Но с течением времени родственная связь ослабела, а властолюбивые соблазны «самостийности» стали слишком сильными: сознание общей ответственности за судьбу державы угасло, и в ХІІ-ХIII веках под ударами внешних врагов и внутренних усобиц Русь распалась на уделы, угодившие под верховную власть великого монгольского хана.

Исправить положение, вернуть народу независимость и единство прежняя выродившаяся элита оказалась неспособной. Процесс государственного и национального возрождения, знаме

640

носцем которого стал московский князь, возглавила новая социальная группа - боярство. Не будучи отягощенными удельными княжескими предрассудками, бояре - высшие администраторы и крупные землевладельцы - прекрасно понимали все преимущества соборного единства державы. Становление и рост могучего централизованного Московского Царства, сбросившего постылое иго Орды и совершившего мощный геополитический прорыв на восток - в безкрайние просторы Евразии, в значительной мере обезпечивались энергией, политической волей, административными и военными талантами русского боярства.

Но со временем и эта лидирующая сословная корпорация стала утрачивать свои лучшие качества. Уродливое явление «местничества», наглухо закрывшего путь наверх для способных, но неродовитых претендентов, подорвало ее жизненные интересы, лишив исторической перспективы. В результате местнические боярские распри, как прежде княжеские, едва не уничтожили Русь, ввергнув страну на рубеже ХѴІ-ХѴІІ веков в кровавый водоворот смуты.

Ситуация властно требовала появления нового коллективного лидера нации, новой социальной структуры общества, новых механизмов формирования национальной элиты. Ответом на эти требования стали крутые и суровые реформы Петра, которые подвели окончательную черту под «боярской» эпохой Московского Царства, распахнув России двери в следующий, «имперский» период ее существования. В качестве главного носителя национальной идеи Российской Империи, начиная с XVIII столетия, выступает и новая политическая сила -дворянство.

Надо сказать, что первоначальная концепция социального устройства имперской России была достаточно продуманной и стройной. Лишенные старых местнических амбиций, дворяне безпрепятственно выделяли из своих рядов лучших представителей на ключевые государственные посты, сообразуясь в первую очередь с личными качествами претендентов, а не с родовыми заслугами именитых предков. В результате государство вскоре получило в свое распоряжение весьма значительный «кадровый потенциал» высококлассных чиновников и военачальников, дипломатов и администраторов, деятелей науки и культуры.

При этом своевременное обновление нового правящего класса обезпечивалось знаменитым петровским «Табелем о рангах», позволявшем любому одаренному россиянину, проявившему свои способности на ниве служения Отечеству, получить как «личное» (для себя), так и «потомственное» (т. е. распространявшееся на всех его потомков) дворянство. Более того, какое

641

то время сохранялась даже некоторая социальная справедливость: любой дворянин был таким же «крепостным» у государства, как крестьянин у помещика. Его государственная служба, от которой нельзя было отказаться, длилась с ранней юности и до седых волос, составляя своеобразную дворянскую «барщину».

Такое положение дел предопределило быстрый всплеск русской державной мощи. Российская Империя превратилась в сильнейшую мировую державу, самим фактом своего существования способствовавшую установлению на планете более или менее справедливого баланса сил.

Однако спустя некоторое время внутренний механизм дворянской России начал давать все более и более серьезные сбои. Это и понудило верховную власть к новым реформам, в результате которых новая элита общества должна была быть сформирована на основании государственного чиновничества. Предполагалось, что новая бюрократия станет надежной опорой российскому трону, внеся свежую струю в высшие эшелоны власти и ограничив собой исключительность дворянских привилегий.

В первой половине XIX века эта замена была практически завершена. Стройная система разветвленных государственных учреждений, созданная великим консерватором - государем Николаем I Павловичем, заступила место сумятицы и хаоса, царивших в деле государственного управления в «постпетровской» России. Но и такая система наряду со всеми своими очевидными достоинствами имела не менее очевидные недостатки. Ее главной слабостью было то, что она по-прежнему не предусматривала ни Земского собора, ни иного какого-либо соборного органа в структуре государственной власти. Царь находил достаточным и удобным общаться со своим народом посредством облеченных его высоким доверием чиновников, А в стране, которой «правят столоначальники» и где «даже урядник есть немножко Помазанник Божий», возможностей для возрождения русской соборной традиции, конечно, не оставалось...

Соскочив однажды с благодатной соборной колеи, российская государственность лишила себя единственного механизма, позволявшего с безупречной точностью настраивать державный механизм Империи. Попытки обрести в этой области некую равноценную замену приводили к безконечным реорганизациям и перетряскам. По существу, вся история послепетровской России (вплоть до наших дней) есть история длинной череды реформ, сменявших одна другую почти без перерыва и -увы! - без сколь-либо заметного успеха.

642

В этом ряду эпоха «великих реформ» Александра II отличается удивительным благородством замыслов и не менее удивительным отсутствием ожидаемых результатов. Впрочем, сие немудрено. Реформаторы по старой привычке, прочно утвердившейся в руководстве страны с «легкой» руки Петра Великого, решили преобразовывать «косную» российскую действительность по «просвещенному» западноевропейскому образцу. Итоги оказались весьма плачевными: общественная стабильность была безвозвратно подорвана, а долгожданные «свободы» явились в итоге лишь питательной средой для политического терроризма, одной из первых жертв которого стал сам августейший реформатор.

Бомбисты-народовольцы развернули настоящую охоту за «коронованным зверем». Годы 1866, 1867, 1879, 1880-й -одно за другим следовали покушения на императора, виновного лишь в том, что он даровал своим подданным права и свободы, о которых они ранее не могли и мечтать. Наконец преступление все же совершилось, и цареубийство 1 марта 1881 года поставило страшную кровавую точку в деле «либерально-демократического» реформирования Российской Империи.

И все же даже в царствование Александра II Николаевича идея соборности нашла свое воплощение в двух важнейших событиях эпохи. Во-первых, была восстановлена нарушенная еще в прошлом столетии сословная справедливость. Крестьянство - самое многочисленное российское сословие - было наконец-то полностью освобождено от крепостной зависимости, поставлено в положение, позволявшее ему напрямую сноситься с Верховной властью, и уравнено в гражданских правах со всеми прочими сословиями страны.

Во-вторых, несмотря ни на что продолжалось развитие местного самоуправления. Учреждение выборных земских должностей стало косвенным признанием того очевидного факта, что чиновничья бюрократия, при всех ее несомненных достоинствах, не способна в одиночестве выполнять роль державной опоры государства и связующего звена между престолом и подданными Императора Всероссийского, Помазанника Божия, Русского Православного Царя.

Но разрушительные последствия почти двухвекового рабского копирования западноевропейского политического устройства уже сказались на общественной организации Руси столь глубоко и сильно, что почти полностью парализовали благотворные следствия реформирования страны. Упадок дворянского сословия, утерявшего понимание промыслительного характера своего державного служения, с одной стороны, и недостатки тоталитарной системы чиновничьей бюрократии, с другой, -

643

привели к тому, что главной действующей силой в земских учреждениях стала удивительная по своей вульгарности помесь из обуржуазившихся дворян и разночинцев-интеллигентов.

Сила эта почти сразу же заявила о себе как об антимонархической, антицерковной по своей направленности. С течением времени земства все более и более политизировались и в итоге (как это случилось и с дворянством накануне декабристского мятежа) начали откровенно претендовать на участие в государственном управлении, предполагая, таким образом, радикально способствовать европеизированию «отсталой» России.

Таким образом, хотя освобождение крестьян и создало необходимые предпосылки для восстановления Земского собора в его прежнем «допетровском» качестве, - все же ни отмирающее дворянство, ни мощная, но косная бюрократия, ни фрондирующее, оппозиционное земство не смогли подняться над своими узкогрупповыми интересами до осознания высших, общенациональных, всенародных целей русского бытия. Испорченный сословный механизм России оказалось нечем заменить. Традиционная структура общества, разрушенная непродуманными реформами, не была преемственно заменена новой, пусть не сословной, но столь же деятельной и жизнеспособной. Кризис русской государственности стал несомненным фактом политической жизни страны.

Это хорошо понимал Государь Император Александр III Александрович, вступивший на престол в 1881 году. Злодейское убиение его отца произвело на нового Царя неизгладимое впечатление. Эпоха Александра III, знаменательная небывалым взлетом русской державной мощи, может быть названа, пользуясь выражением Константина Леонтьева, эпохой «исправительной реакции». «Россию Надо подморозить», - эти выразительные слова Победоносцева стали негласным лозунгом государственной власти. И действительно, главные усилия правительства того времени были направлены на то, чтобы исправить губительный крен в либерализм, столь явно обозначившийся в годы предыдущего царствования.

Однако усилия власти в этом направлении не могли ликвидировать всесторонний кризис русского сословного общества и российской государственности, но лишь затормозили, «заморозили» его. Очередная попытка реанимировать отмирающее дворянство, превратив его путем наделения властными полномочиями (институт земских начальников) в прочную опору Верховной власти и орудие для ее связи с народом, - не удалась. Тлен безверия и безответственности, либерализма и чужебесия лишил сословную пирамиду Руси ее прежней крепости и жизнеспособности.

644

В качестве ключевой силы снова выднинулась бюрократия.

Весьма показательно, что именно во время царствования Александра III была предпринята неудачная попытка созыва Земского собора. Душой этого предприятия стал известный славянофил И. С. Аксаков, а подготовительные документы разрабатывал один из лучших знатоков истории Земских соборов П. Д. Голохвастов. Покровительство всему делу и его организацию на государственном уровне взял на себя тогдашний министр внутренних дел граф П. Н. Игнатьев.

Манифест о созыве собора планировалось обнародовать 6 мая 1882 года, в день Вознесения Христова (день рождения наследника Цесаревича Николая Александровича), совпадавший с двухсотой годовщиной отпускной грамоты, которой малолетний царь Петр Алексеевич распустил Земский собор, избравший его на царство. Заседания же собора должны были открыться через год в Москве, в день Христова Воскресения, совпадая с датой начала торжественного венчания на царство нового императора Александра III.

Однако изо всех этих задумок ничего не вышло. Граф Игнатьев вел дело в глубокой тайне, о подготовке соответствующего манифеста не знал даже влиятельнейший в то время обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев. Работавший у Игнатьева Голохвастов вскоре разочаровался в своем высоком покровителе. По его словам, министр внутренних дел был слишком осторожен, его замыслы не имели необходимой широты размаха, и это грозило свести все «не к великому собору, а к соборишке, очень невинному с виду, но в действительности ужасно опасному» своей половинчатостью и нерешительностью.

Напуганный такой перспективой Голохвастов посвятил в обстоятельства событий Победоносцева, который, вмешавшись, расстроил замыслы графа Игнатьева. Министру не удалось убедить императора в своей правоте, и вскоре он получил отставку. При этом Победоносцев, будучи «идейным» противником созыва в тех условиях Земского собора, считал, что вследствие порчи нравов собор, если и соберется, то со временем неизбежно выродится в банальный европейский парламент.

«Древняя Русь, - говорил обер-прокурор, - имела цельный состав, в простоте понятий, обычаев и государственных потребностей не путаясь в заимствованных из чужой, иноземной жизни формах и учреждениях, не имела газет и журналов, не имела сложных вопросов и потребностей». Победоносцев не без основания полагал, что само по себе никакое собрание не сможет гарантировать восстановления былого единства русского общества, что само правительство должно в первую очередь обрести твердую политическую волю, что благотворные

645

мысли по переустройству русской жизни должны родиться в среде тех, кто по долгу службы призван к управлению российским государством.

Таким образом разрабатывавшийся в высших чиновничьих сферах проект Земского собора был похоронен силами другой части бюрократии, насколько здраво консервативной, настолько же, увы, творчески безплодной...

ПОСЛЕДНИЕ НЕУДАЧИ

В ГОДЫ царствования последнего Императора Всероссийского Николая II Александровича идея созыва Земского собора была весьма популярна. С одной стороны, ее пропагандировали славянофильствующие либералы, которые видели в таком соборе возможность получить российскую копию законодательного собрания парламентского типа. С другой стороны, ее активно поддерживали консерваторы, ратовавшие за восстановление «традиционных форм общения Царя и народа».

Создание Государственной Думы лишь подлило масла в огонь, не удовлетворив никого: ни левых, ни правых. Либералы и демократы считали ее полномочия недостаточными, сетовали на «интриги придворной камарильи», а на деле - рвались к власти, требуя «ответственного министерства» и фактического устранения Самодержца из политической жизни страны. Черносотенцы и националисты, в свою очередь, видели в Думе «рассадник революционной заразы» и гнездо крамолы, которое необходимо уничтожить, дабы затем безпрепятственно приступить к масштабным реформам в «истинно русском духе».

«Опыты Государственной Думы первого и второго созыва, - отмечали представители монархических партий, - красноречиво подтверждают наше убеждение в том, что единство, крепость и процветание России возможны только в единении Самодержавного Царя с русским народом без посредства и без расхищения царской и народной земской власти инородческо-космополитической бюрократией и Государственной Думой.

В необходимом для нас в настоящее время Земском соборе должны быть соблюдены все его существенные исторические черты, т. е. созыв его на определенный срок для решения заранее объявленных населению важнейших вопросов, выдвинутых жизнью... Выбор представителей населения в собор должен быть произведен по свободному избранию сословно-бытовых групп, непременно из своей среды и с числом депутатов, сообразно важности сословной группы в государственном отношении»39.

646

Формально правильная, эта схема имеет единственный, но неустранимый недостаток: на момент ее провозглашения русское общество уже достигло столь глубокого внутреннего разобщения - духовного, политического и бытового, что реализовать сей идеал на практике было просто-напросто невозможно!

Сам Николай II, пожалуй, как никто другой из его венценосных предшественников, понимал жизненную необходимость восстановления соборного единства русской жизни. Хорошо зная историю, он прекрасно понимал, что ни дворянство, ни чиновничество, ни органы земского самоуправления не могут стать опорой Царю в стремлении «смирить всех в любовь». Сперва должны быть залечены те глубокие духовные раны, которые мешают восстановить былое мировоззренческое единство народа, единство его нравственных и религиозных идеалов, его национального самосознания и чувства долга.

Единственной силой, способной на это, была Православная Церковь. И государь совершенно правильно решил, что сперва должны быть восстановлены соборные начала в церковной жизни, а затем уж, опираясь на ее мощную духовную поддержку, - и в общественно-государственной области. Сначала собор церковный, а уж затем - земский: таковы были планы Николая II.

Ясно понимая, что никакой Земский собор невозможен без единения с Церковью, Государь был готов произвести грандиозные перемены во всем строе церковно-государственной жизни. «...Речь шла о перестройке всего государственного здания на духовных началах, причем успех намеченного плана всецело зависел от удачного выбора Патриарха, так как помимо своих прямых обязанностей по возглавлению Церкви, он привлекался также, вместе с лучшими выборными людьми Русской Земли, в лице Земского собора, и к участию в управлении государственными делами, как это было в старину»40.

В марте 1905 года Государь сообщил членам Святейшего Синода о своем решении. Вот как описывает этот судьбоносный момент российской истории, со слов одного из архиереев, известный церковный писатель С. А. Нилус: «Когда кончилась наша зимняя сессия, мы - синодалы, во главе с первенствующим Петербургским Митрополитом Антонием (Вадковским). как по обычаю полагается при окончании сессии, отправились прощаться с Государем и преподать Ему на дальнейшие труды благословение, то мы, по общему совету, решили намекнуть Ему в беседе о том, что не худо было бы в церковном управлении поставить на очереди вопрос о восстановлении патриаршества в России. Каково же было удивление наше, когда, встретив нас чрезвычайно радушно и ласково. Государь с места

647

сам поставил нам этот вопрос в такой форме:

- Мне, - сказал он, - стало известно, что теперь и между вами в Синоде и в обществе много толкуют о восстановлении патриаршества в России. Вопрос этот нашел отклик и в моем сердце и крайне заинтересовал и меня. Я много о нем думал, ознакомился с текущей литературой этого вопроса, с историей патриаршества на Руси и его значения во дни великой смуты междуцарствия и пришел к заключению, что время назрело и что в России, переживающей новые смутные дни, патриарх и для Церкви, и для государства необходим. Думается мне, что и вы в Синоде не менее моего были заинтересованы этим вопросом. Если так, то каково ваше об этом мнение?

Мы, конечно, поспешили ответить Государю, что наше мнение вполне совпадает со всем тем, что он только что перед нами высказал.

- А если так, - продолжал Государь, - то вы, вероятно, уже между собой и кандидата себе в патриархи наметили?

Мы замялись и на вопрос Государя ответили молчанием. Подождав ответа и видя наше замешательство, он сказал:

- А что, если я (как вижу, вы кандидата еще не успели себе наметить или затрудняетесь в выборе), что, если я сам его вам предложу - что вы на это скажете?

- Кто же он? - спросили мы Государя.

- Кандидат этот, - ответил он, - я. По соглашению с Императрицей я оставляю престол моему сыну и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагая себя вам в патриархи. Угоден ли я вам, и что вы на это скажете?

Это было так неожиданно, так далеко от всех наших предположений, что мы не нашлись, что ответить, и... промолчали. Тогда, подождав несколько мгновений нашего ответа, Государь окинул нас пристальным и негодующим взглядом; встал молча, поклонился нам и вышел, а мы остались, как пришибленные, готовые, кажется, волосы на себе рвать за То, что не нашли в себе и не сумели дать достойного ответа. Нам нужно было бы ему в ноги поклониться, преклоняясь пред величием принимаемого им для спасения России подвига, а мы... промолчали!»

«С той поры, - продолжает С. А. Нилус уже от себя, -никому из членов тогдашнего высшего церковного управления доступа к сердцу Цареву уже не было. Он, по обязанностям их служевия, продолжал, по мере надобности, принимать их у себя, давал им награды, знаки отличия, но между ними и его сердцем утвердилась непроходимая стена, и веры им

648

в сердце его уже не стало, оттого, что сердце царево, истинно, в руце Божией, и благодаря происшедшему въяве открылось, что иерархи своих си искали в патриаршестве, а не яже Божиих, и дом их оставлен был им пуст.

Это и было Богом показано во дни испытания их и России огнем революции. Чтый да разумеет (Лк. 13, 35)».41

На заседании 22 марта Синод единогласно высказался за восстановление патриаршества и за созыв Всероссийского церковного собора, но в связи с возникшими со стороны видных богословов разногласиями Государь 31 марта начертал на докладе Синода следующую резолюцию: «Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее спокойствия и обдуманности, каконо созвание Поместного собора. Представляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по давним примерам православных Императоров, дать сему делу движение и созвать собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления»42.

В конце того же года, 27 декабря, Царь обратился с рескриптом на имя митрополита Антония Санкт-Петербургского: «Ныне я признаю вполне благовременным произвести некоторые преобразования в строе нашей отечественной Церкви... Предлагаю Вам определить время созвания этого собора»43.

Предусмотрительность Государя позволила, несмотря на революционные бури, созвать знаменитый Поместный собор 1917-1918 годов. Собор этот, приведя церковное устроение в соответствие с многовековой канонической традицией Вселенского Православия, предопределил духовную стойкость Руси перед лицом жестоких богоборческих гонений советской эпохи. Но противостоять катастрофе, поглотившей русскую православную государственность, не смог даже он...

МЯТЕЖМО ВОЗМЯТЕТСЯ ЗЕМЛЯ,

И СКУДОСТИЮ ОСКУДЕЕТ ЗЕМЛЯ

КРУШЕНИЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

КРУШЕНИЕ Российской Империи в результате революционных бурь 1917 года с поразительной и страшной ясностью подтвердило непреложность евангельских предостережений и пророчеств. Почти две тысячи лет назад Христос Господь, завершая Свою Нагорную проповедь, явившую изумленному человечеству нравственно-религиозные высоты Нового Завета, строго предупредил: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного.. .

Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии, и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал;

650

потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал и было падение его великое...» (Мф. 7, 21; 24-27).

Грандиозное здание Православной Российской Государственности на протяжении девяти столетий возводилось многими поколениями русских людей под благодатным покровом живой веры, позволявшей им «слушать словеса Господни и творить их». И доколе в народе сохранялась верность своему промыслительному призванию, никакие исторические катаклизмы не могли разрушить храмину Святой Руси, «основана бо бе на камени» Заповедей Христовых.

Когда же тлен безверия, богоборчества и космополитизма мало-помалу источил монолитный духовный фундамент русского общества, а воинствующий индивидуализм разрушил его соборные склепы, обратив некогда прочную основу России в песок и труху, - сбылось страшное пророчество: пала Держава в пучину междоусобиц и смут, «и было падение ее великое»,..

К сожалению, до сей поры, несмотря на все безчисленные беды и скорби, которые выпали на долю русского человека после развала Православной России, несмотря на страшные, кровавые испытания, последовавшие за революцией 1917 года, значительная часть общества по-прежнему безконечно далека от здравой оценки событий отечественной истории XX столетия. Более того, сама эта история настолько мифологизирована, что даже специалисту порой бывает трудно понять - где же правда...

Рассмотрение исторических мифов не входит в задачу данного труда. Тем не менее, одного из них нам необходимо будет коснуться, ибо без этого невозможно понять многое в нашей современной истории, в нашей нынешней смуте. Это миф о том, что в гражданской войне богоборцам-большевикам противостояли сплошь «консервативные» и «национально мыслящие» деятели Белого движения, ставившие своей целью восстановление на Руси «исконно русских форм государственности ».

Для верующего человека не подлежит сомнению, что если бы это было действительно так, если бы белые армии и политики, стоявшие у них за спиной, действительно боролись бы за воссоздание Святой Руси с ее православной соборной государственностью в исконной самодержавной форме -никакая победа большевиков была бы невозможна. Ибо таковым ревнителям христианского благочестия говорит Господь: «Не бойся, с тобою бо есмь, не прельщаю: Аз бо есмь Бог твой,

651

укрепивый тя, и помогох ти, и утвердих тя десницею Моею праведного. Се постыдятся и посрамятся вси сопротивляющийся тебе, будут бо яко не сущий, и погибнут вси соперники твои» (Ис. 41, 11- 13).

Сие обетование, данное через пророка Исайю, подтверждалось на протяжении двадцати пяти веков с момента его произнесения безчисленное количество раз. Сбылось бы оно и в России во время братоубийственной смуты, если бы в борьбе против коммунистического богоборчества супротивная сторона начертала на своих знаменах вековые русские лозунги: «Православие, Самодержавие, народность», «За Веру, Царя и Отечество» И им подобные. Увы, растление сердец и умов «либерально-демократической» западной заразой зашло столь далеко, что подавляющее большинство вождей Белого движения пуще большевизма боялись обвинений в «черносотенстве», «реакционности» и симпатиях к «гнилому царизму».

По сути, в хаосе гражданской войны противостояли друг другу две равно далеких от русского идеала, равно бездуховных и враждебных Святой Руси идеологических модели: христоборческий коммунизм с его человеконенавистническими призывами к «классовой ненависти» и - западноевропейский либерализм с его безбожным культом индивидуализма, самодовлеющей гордыни и безудержного потребительства. Это были две головы одного дракона, рожденные и вскормленные Западом в течение его длительного, многовекового духовного перерождения, превратившего некогда христианский мир Западной Европы в рассадник безбожия и «гуманизма».

Безусловно, и на одной, и на другой стороне было множество людей лично честных и благонамеренных, искренне заблуждавшихся или не видевших для себя в сложившейся ситуации иного выхода. Тем не менее факт остается фактом: ожесточенно истребляя друг друга, русские люди полярных политических убеждений в равной степени содействовали крушению исторической России *.

---

В последнее время, кажется, процесс осмысления русской трагедии ХХ века в общественном сознании все же стал обретать конструктивные формы. Все более очевидными становятся попытки современных историков выйти за рамки привычных стереотипов и преодолеть, наконец, мифологические завалы на пути обретения исторической правды. Среди наиболее интересных работ можно указать на исследование Вадима Кожинова «Черносотенцы и революция», труд Андрея Хвалина «Восстановление монархии в России», книги Михаила Назарова и им подобные.

652

ПРИАМУРСКИЙ ЗЕМСКИЙ СОБОР

ГЕНЕРАЛ ДИТЕРИХС

РЕВОЛЮЦИЯ и смута, ставшие следствием глубочайшего кризиса соборного единства русского общества, явили, тем не менее, тот факт, что несмотря на всю его глубину, на Руси все же не пресеклось здравое понимание происходящего и не оскудела тяга к восстановлению разрушенного мировоззренческого единения. При этом особенно отрадно, что люди, олицетворявшие собой подобное здравомыслие, нашлись во всех слоях, во всех сословиях России -среди духовенства и крестьян, военачальников и казаков, дворян и университетских профессоров.

Они, на беду, оказались в меньшинстве и не смогли остановить волну реформаторского безумия, нахлынувшего на страну. Их травили со всех сторон равно большевики и либералы, чувствуя, что, не уничтожив «реакционные настроения» целиком, ни те, ни другие не смогут рассчитывать на политическую победу и власть над Россией. И все же немногие хранители и оберегатели традиционных национальных святынь и исконного русского духа сумели не только выстоять, выжить, сохранить веру и идеологию движения ~ они своими самоотверженными действиями в период гражданской войны как бы засвидетельствовали пред Богом и всем миром, что русский народ, несмотря на тот страшный недуг, который пленил его, не побежден и не сломлен. Что Русь не смирилась с торжеством богоборчества и развалом своей соборной государственности. Что победа сил хаоса и зла не окончательна, сколь бы убедительной и полной она ни казалась на первый взгляд,.. Одним из самых замечательных представителей этого богоспасаемого «малого стада» стал генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс. С его именем связаны два важнейших события новейшей русской истории, значение которых для будущих судеб России трудно переоценить: расследование в 1919 году убиения Государя Императора и Августейшей Семьи в Екатеринбурге и последний в отечественной истории Земский собор во Владивостоке, заседавший летом 1922 года.

М. К. Дитерихс родился б апреля (по другим данным - 4 апреля) 1874 года в семье обрусевшего чеха и русской дворянки. Дед его переселился в Россию вследствие притеснений от немцев. Отец сорок лет прослужил в русской армии, участвовал в Кавказской войне и сына, разумеется, тоже определил на военную службу. Окончив Пажеский корпус, свою армейскую

653

карьеру юный Михаил начал во второй лейб-гвардейской артиллерийской бригаде. В 1900 году «по первому разряду» окончил Николаевскую академию Генерального Штаба, а несколькими годами позже принял активное участие в русско-японской войне.

С 1910 года он - старший адъютант штаба Киевского округа, глава его мобилизационного отделения, В том, что в первую мировую войну Киевский округ вступил достойно подготовленным, немалая заслуга Дитерихса.

В этой войне Михаил Константинович проявил себя, без преувеличения, блестящим военачальником и мужественным офицером. Достаточно сказать, что, состоя при командующем Юго-Западным фронтом генерале Брусилове, он стал одним иэ основных разработчиков знаменитого «брусиловского прорыва», вошедшего с той поры во все учебники военного искусства.

Не приняв революции, Дитерихс отправился в Сибирь, где при правительстве адмирала Колчака был назначен главнокомандующим войсками Восточного фронта, а затем начальником штаба Верховного Главнокомандующего. После поражения Колчака (которое стало, между прочим, в значительной мере следствием того, что адмирал отклонил план Дитерихса об отводе войск с линии Иртыша) Михаил Константинович оказался в Харбине, где и проживал до июня 1922 года - до того дня, когда Приамурский Земский собор избрал его «единоличным правителем и воеводой земской рати» в «свободной от большевиков части России».

Тогда же, летом 1922 года, в магазинах Владивостока появилось документальное исследование Дитерихса под сухим названием «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале». Несмотря на эту внешнюю сухость, книге генерала суждено было стать наиболее полным, искренним и проницательным разоблачением ритуального цареубийства, а также одной из лучших по глубине и убежденности работ, анализирующих драматические события русской истории нынешнего столетия.

«Не ради критики и осуждения минувших деятелей интеллигенции, не ради нудного, безцельного самооплевывания и никчемушного плача вавилонского приходится копаться в гнойных язвах пережитого времени и выводить на свет Божий картины прошлого, - писал генерал. - Настоящие материалы и мысли дерзают достигнуть иного, большего, великого и святого. Это надо для здравого самопознания, для возрождения духа народа «всея земли», для могучего подъема сил на святую борьбу за свое, истинно и исконно русское, за величественный, исторический идеал Святой Троицы на земле, отождествляемый

654

с национально сложившейся идеологией русского народа - в Духе, смысле и содержании Российского Самодержавия, освящаемого Христовым учением в Православном веровании...»44

«Для русского народа смыслом существования, а отсюда и идеей его государственного единения с древнейших времен являлись начала религиозного характера, которыми пропитана вся политическая история народа, начиная даже с легендарного периода его существования...

Историческая идеология и Православная вера тесно объединены в существе русского народа; обеим он предан безконечно, обеим способен служить до самопожертвования, до полного своего обезличивания во имя общего блага - и против обеих грешит в периоды пробуждения в нем материальных, земных желаний и стремлений.

Для понимания мистерии русского народа, определенной Всевышним Промыслом, весьма важны два вполне твердо определенных начала русской нравственно-религиозной идеологии: божественность происхождения русской Верховной власти и ее родовая преемственность.

Россия может быть только Россией. Христа, Россией «всея земли». За эту-то Россию и боролись Державные вожди Романовской династии. Боролись как умели, как Бог давал разума, и если грешили в умении, то в духе и идее были велики и святы»45.

Один из немногих людей своего времени, Дитерихс ясно сознавал одинаковую губительность для Руси как большевистской, так и либеральной идеи. Язвительно и едко высмеивал он политиканов-перевертышей, видевших в народных массах лишь «подручный материал» для достижения власти.

«Умеренные бояре-западники, демократы-либералы вспомнили теперь о крестьянине-христианине, - писал он после поражения Белых армий в борьбе с большевиками, - которому в 1917 году ими было предназначено служить быдлом, козлом отпущения и пушечным мясом в парламентском строительстве России, красивым флагом-флером для прикрытия политических форм, народу нашему чуждых и воле его не пригожих. А теперь? - Все за крестьянина: для него будущая Россия, в нем таятся силы для возрождения страны, он свергнет большевистское иго...

Ну, а кто им будет править тогда? Опять вы, господа рассыпавшиеся доктринеры?..»

Сказано ясно и - увы! - куда как современно. Очевидно, именно незаурядные качества генерала Дитерихса, его твердая вера и большой организационный опыт и предопределили тот факт, что именно ему судил Господь возглавить последнюю

655

попытку возродить традиционную соборную русскую государственность. Эта отчаянная, яростная, но заранее обреченная на неудачу попытка связана с созывом и деятельностью Приамурского Земского собора.

***

К ЛЕТУ 1921 года на огромной территории Дальнего Востока, включавшей в себя Приморье, Камчатку, Северный Сахалин (а впоследствии и Якутию, и полосу отчуждения КВЖД), где были сосредоточены богатые сырьевые ресурсы и значительный экономический потенциал, коммунистическая власть пала. За годы гражданской войны население здесь выросло едва ли не на миллион человек за счет притока беженцев из разоренных областей России, в том числе и отступивших под ударами Красной армии белогвардейцев. Были среди них и остатки колчаковских войск.

Это, а также активная антисоветская позиция русских колоний в Харбине и Шанхае, и сделало возможным свержение большевиков. К власти пришло Временное Приамурское правительство под председательством сына амурского крестьянина, юриста по образованию, Спиридона Дионисьевича Меркулова*. Правительство это, к сожалению, не сумело избежать всеобщего тогда для «антикоммунистов» соблазна либерализма и тут же призвало народ «встать на защиту демократического правового государственного порядка». Это и неудивительно. Дивно другое - когда подобные призывы в очередной раз явили свою полную несостоятельность, русские люди во Владивостоке сумели одолеть внутреннюю смуту исконным путем «всея земли» - созывом Земского собора.

С 1 по 11 июня 1922 года в Приморье разразился политиче-

---

* Сравнение нынешнего хаоса со смутой гражданской войны, особенно в части их результатов, дает потрясающие совпадения. Судите сами. Вот что констатировало Приамурское правительство в своем первом воззвании к населению: «Все расхищено, растрачено и уничтожено. Государственная касса окончательно опустела. Он несметных богатств, находившихся в казенных и таможенных складах, ничего не осталось. Железная дорога влачит жалкое существование. Морское судоходство сократилось на 70 процентов, и печальные остатки его требуют фундаментального ремонта при отсутствии на то каких-либо средств. Казенные предприятия дают огромные, ничем не оправданные убытки.

Государственные учреждения дезорганизованы, значительная часть населения развращена преступной демагогией власти, … безработица растет не по дням, а по часам. Возрастающая бедность для массы населения становится неизбежной и неотвратимой…»46

Столь разительно соответствие результатов гражданской войны и последствий «перестройки» и «реформ» объясняется довольно просто: все эти явления одинаково чужды России, одинаково разрушительны в отношении к русскому самосознанию и соборному единству общества, одинаково космополитичны и антинациональны, а потому – равно вредоносны, гибельны для государственного устройства страны и схожи по своим катастрофическим последствиям.

656

ский кризис, ставший логическим следствием идеологической пестроты и неоднородности новой власти, личных амбиций лидеров антибольшевистского движения и борьбы за власть между Правительством (исполнительным органом) и Народным Собранием (органом законодательным). Дело дошло до вооруженных столкновений. В междоусобице опять пролилась братская кровь.

Вот тогда-то, вновь встав перед выбором жизни и смерти, наученные горьким опытом революции и гражданской войны, противоборствующие стороны решили обратиться к традиционным русским средствам обуздания смуты. Указом Приамурского Временного правительства № 149 от 6 июня 1922 года объявлялось о созыве Земского собора, который должен был разрешить все противоречия и упорядочить общественную и государственную жизнь «свободной от большевиков части России».

Ключевую роль в этом предстояло сыграть М. К. Дитерихсу. Приехав из Харбина во Владивосток по первому зову, он, благодаря своему высокому личному авторитету, сумел быстро пригасить распри и наладить конструктивную организационную работу...

К сожалению, об этом - последнем пока - Земском соборе, ставшем единственным современным прецедентом попытки возрождения соборных основ русской православной государственности, историческая наука упорно молчит. Случающиеся обмолвки туманны и невразумительны, исследователи из русского зарубежья дают ему весьма противоречивые оценки, и даже в современных православно-патриотических кругах вопрос этот вызывает определенные затруднения.

А между тем открывшийся 23 июля 1922 года (в день празднования Коневской иконы Божией Матери) во Владивостоке Приамурский Земский собор стал плодом молитвенных чаяний и самоотверженных усилий многих русских людей, вобрав в себя все их надежды на возрождение великой Самодержавной России.

Один из историков так описывает открытие этого собора: «К трем часам дня перед входом в Кафедральный храм был сооружен помост, покрытый ковром, и поставлен аналой с Крестом и Евангелием. Вскоре начали прибывать со всех сторон крестные ходы с иконами, хоругвями и во главе с духовенством всех местных церквей. Прибывающие с пением крестные ходы размещались вокруг помоста и по сторонам вдоль дорожки, ведущий в собор.

К месту молебствия прибыли председатель и члены Временного Приамурского правительства, управляющие ведомствами, члены Земского собора, войска, резервы милиции, морские

657

стрелки, два оркестра музыки: военный третьего корпуса каппелевской армии и морского флота. Народ собирался в садике вокруг собора и расположился по обоим тротуарам главной улицы города - Светлановской.

Около четырех часов раздался благовест и начался торжественный молебен, совершенный архиепископом Владивостокским и Приморским Михаилом в сослужении с прочим духовенством.

После молебна общий крестный ход направился по Светлановской улице к зданию Общедоступного театра, украшенному национальными флагами. Впереди шествия несли напрестольные кресты, местночтимые иконы из церквей и икону Владимирской Божией Матери, окруженные развевающимися хоругвями. Затем следовало духовенство во главе с Владыкой Михаилом, в полном облачении, в сопровождении певчих. За духовенством - председатель правительства, члены его, начальствующие лица, члены Земского собора, народ и войска. Оркестры во время шествия непрерывно исполняли "Коль славен".

На Светлавовской перед зданием Общедоступного театра шествие остановилось, и был совершен краткий молебен с провозглашением многолетия Земскому собору. Во время молебна соборный хор певчих исполнял "Тебе, Бога, хвалим".

По окончанию молебна священник о. Нежинцев, член Земского собора, обратился к присутствующим с речью, разъясняющей историческое значение Земского собора на Руси, настоящую разруху и гибель русского народа на родной земле, призывая всех проникнуться духом православия и к вере в то, что Земский собор призван указать путь к святой Москве, древней собирательнице и устроительнице Русского государства.

На радость всем день выдался ясным и солнечным. Местные кинематографисты поспешили снять своими аппаратами многие моменты молебствий и крестных ходов.

Около здания Общедоступного театра толпа народа, оно охраняется усиленным нарядом милиции. Вход по билетам - для публики открыты боковые входы.

Внутри здание великолепно подготовлено: сцена, где заседает правительство и председатели комиссий - по созыву Земского собора и владивостокского комитета несоциалистических организаций, украшена иконами, в середине - икона Спасителя. Арка сцены задрапирована под цвет горностаевой мантии. Наверху арки двуглавый орел, внизу которого, вместо скипетра и державы, флаги - морской и военный. Ниже орла - круг, в котором изображен крест с сиянием и внизу надпись: "Сим победиши". Над кругом надпись золотыми буквами: "Возрождение России".

По бокам сцены поставлены две кафедры: одна имеет эмблему

658

орла, другая скипетра. С левой и правой сторон - ложи. С левой - для иностранных представителей, с правой - для членов совета управляющих ведомствами. Ложи задрапированы национальными и военными флагами, теми же флагами украшено и все помещение.

В ложе иностранных представителей французский консул г. Андре, его секретарь, шведский и норвежский консул Л, Ю. Бринер, китайский вице-консул, председатель японской дипломатической миссии полковник Гоми, его помощник и другие японские военные...

В 5 часов 20 минут председатель правительства С. Д. Меркулов звонит и объявляет заседание Земского собора открытым».47

По предложению депутата Руднева почетным председателем собора был единогласно избран Святейший Патриарх Тихон, чей большой портрет украсил возвышение, на котором располагался президиум. Рабочим председателем стал приехавший из Харбина профессор тамошнего юридического факультета Никандр Миролюбов.

Основными деяниями соборян стали (если не считать решения текущих вопросов обустройства Приамурского края): подтверждение приверженности русского народа Православному Самодержавию как единственной богоугодной форме существования российской государственности и избрание верховным правителем Приамурья генерала Дитерихса.

Торжественно врученная ему грамота Земского собора гласила: «...Собор в заседании своем 6 августа/24 июля 1922 года избрал Вас правителем, возглавляющим на правах Верховной Власти Приамурское Государственное Образование... Собор призывает Вас к возглавлению русского национального движения и к водительству русскими ратными силами Дальнего Востока...

Русская Земля Дальнего Русского Края объединяется вокруг Вас как своего Вождя, с пламенным желанием вернуть русскому народу свободу и собрать воедино бредущих розно в смутную годину русских людей под высокую руку Православного Царя.

Да восстановится Святая Русь в ее прежнем величии и славе!»48

Весьма показателен ответ, данный Дитерихсом собору в виде присяги, принесенной им в кафедральном соборе Владивостока 8 августа на шестом соборном заседании.

«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом перед Святым Его Евангелием и Животворящим Крестом Господним, - провозгласил генерал, - в том, что возглавление Приамурского Государственного Образования... приемлю на время смуты и нестроения народного с единою мыслию о благе и пользе

659

всего населения Приамурского края для сохранения его как достояния Российской державы.

Отнюдь не ища и не преследуя никаких личных выгод, я обязуюсь... приложить по совести всю силу разумения моего и самую жизнь мою на высокое и ответственное служение родине нашей, ...памятуя, что я во всем том, что учиню по долгу Правителя, должен буду Дать ответ перед Русским царем и Русской землей...»49

Первый же указ Михаила Дитерихса, провозглашенный им там же, в кафедральном владивостокском соборе, стал не просто административным актом новой государственной власти, но настоящим манифестом несломленной и непокоренной Православной России, настоящим завещанием будущим поколениям русских людей, которые рано или поздно одумаются, очнутся от богоборческого космополитического дурмана и окажутся лицом к лицу с грозной необходимостью выбирать: исчезновение в страшной пропасти национального небытия или тяжелая, изнурительная борьба за возрождение Святой Руси!

«Тысячу лет росла, ширилась и крепла Великая Русь, ~ гласил указ, - осуществляя смысл государственного единения в святом символе религиозно-нравственной идеологии народа: в Вере, Государе и Земле. И всегда, когда этот величественный завет нашей истории, освященный Христовой Верой, твердо, верно и сознательно исповедывался всем народом земли Русской, Русь была могучей и единой в служении своему религиозному, историческому, мировому предназначению быть Россией Христа.

Но бывали в нашем бытии годы великих соблазнов и искушений сойти с истинных национальных путей... Народ впадал в грех против Богом данной ему идеологии, и тогда постигали землю Русскую великие смуты, разорения, моры и глады с пленением различными иноверцами и иноплеменниками. И только с искренним покаянием в отступничестве, с горячим порывом массы к возвращению снова на путь исторических, святых начал своего единения, в дружном, тесном, беззаветном и самоотверженном служении своей Родине, и только ей, народ обретал прощение греха и возвращал Святую Русь к прежним величию и славе. А вместе с возрождением земли возрождалось и благоденствие и мир самого народа под скипетром его наследственно-преемственного Державного Вождя-Помазаниика, в значении коего для русской монархической идеологии тесно объединяются Верховная Власть от Бога с народом всея земли.

По грехам нашим против Помазанника Божьего, мученически убиенного советской властью Императора Николая II со

660

всею семьею, ужасная смута постигла народ русский, и Святая русь подверглась величайшему разорению, расхищению, истязанию и рабству от безбожных воров и грабителей, руководимых изуверами из еврейского племени.

Пять лет народ земли, разметанной гневом Божиим, несет наказание за свой грех, несет тяжелый, но заслуженный крест за безумное попрание святого исторического завета, за уклонение от исповедания чистоты веры православной и от святыни Единой Державной власти.

Здесь, на краю земли русской, в Приамурье, вложил Господь в сердца всех людей, собравшихся на Земский собор, едину мысль и едину веру: России Великой не быть без Государя, не быть без преемственно-наследственного Помазанника Божьего. И перед собравшимися здесь, в маленьком, но сильном верой и национальным духом Приамурском объединении последними людьми земли Русской стоит задача направить все служение свое к уготованию пути Ему - нашему будущему Боговидцу.

Скрепим, соединим в одну силу оставшиеся нам святые заветы - Веру и Землю, отдадим им беззаветно свою жизнь и достояние; в горячей молитве, в очищенных от земных слабостей сердцах, вымолим милость Всемогущего Творца, освободим святую нашу Родину от хищных интернациональных лап зверя и уготовим поле будущему собору "всея земли". Он завершит наше служение Родине, и Господь, простив Своему народу, увенчает родную землю Своим избранником -Державным Помазанником.

Приняв на себя перед святым Евангелием Христа и Его Животворящим Крестом сей благой и славный путь, предначертанный мне Приамурским Земским собором, творя с верою и упованием свой первый шаг, - повелеваю:

Земскому собору выбрать из своей среды Земскую Думу на основании расчета, при сем объявляемого.

Приамурская Земская Дума, в единении и работе с Приамурским Церковным собором, о созыве коего я обращаюсь вместе с сим к Владыке Мефодию, архиепископу Харбинскому и Маньчжурскому, облегчат мне последующий шаг в служении Великой Родине.

С верой в милость к нам Бога, я поведу по этому пути людей Приамурского Края.

Вас же, всех людей зарубежной, советской, угнетенной земли Русской, всех, кто верит в Бога и опознал уже истинное лицо советской власти, зову к нам, зову с нами ко Христу. Мы бедны в земле, но с нами Бог»50.

Независимый Приамурский Край просуществовал очень не

661

долго - чуть более двух месяцев. Надежды на то, что он станет опорным пунктом для восстановления соборной российской государственности, не оправдались. Господь судил иначе

- и тяжкое ярмо богоборческой власти надолго сковало Россию, в самом корне подорвав творческие силы согрешившего, ослепленного и обманутого русского народа.

Тем не менее, руководители Приамурья отдавали себе полный отчет в том, что, несмотря на военное и политическое поражение, символическое значение их деяний для будущего страны очень велико. Под натиском Красной Армии они отступали, покидая Родину, со скорбью, но и с ясным сознанием до конца выполненного долга.

«Силы Земской Приамурской Рати сломлены, - гласит последний, шестьдесят восьмой указ Дитерихса, датированный 17 октября 1922 года. - Двенадцать тяжелых дней борьбы героев Сибири и Ледяного похода - без пополнения, без патронов

- решили участь Земского Приамурского Края. Скоро его уже не станет.

Он как тело - умрет. Но только как тело.

В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской нравственно-религиозной идеологии -он никогда не умрет в истории возрождения великой Святой Руси,

Семя брошено. Оно сейчас упало на еще неподготовленную почву. Но грядущая буря ужасов советской власти разнесет это семя по широкой ниве великой Матушки-России, и приткнется оно в будущем по безконечной милости Господней к плодородному и подготовленному клочку земли Русской, и тогда даст желанный плод.

Я верю в эту благость Господню; верю, что духовное значение кратковременного существования Приамурского Земского Края оставит в народе глубокие, неизгладимые следы. Я верю, что Россия вернется к России Христа, России Помазанника Божьего. Мы были недостойны еще этой милости Всевышнего Творца»51.

ПОМЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНЫЙ СОБОР

1917-1918 ГГ

ПАТРИАРХ ТИХОН

НА протяжении столетий Церковь и Государство в России были связаны столь неразрывно, столь прочно, что казалось: крушение Российской Империи неми-

662

нуемо повлечет за собой и крушение Русской Церкви. Это представлялось тем более вероятным, что после петровских реформ животворящие соборные начала оказались поврежденными равно в области государственного и церковного управления.

Мы видели, что последняя, отчаянная попытка восстановить эти начала на уровне политическом, земском, закончилась на Дальнем Востоке неудачей вследствие военного поражения в Приморье. Но даже сама попытка эта - пусть и неудачная - стала возможной лишь потому, что четырьмя годами раньше, в Москве, на Поместном соборе 1917-1918 гг. чудесным успехом завершилась деятельность ревнителей восстановления благодатных соборных начал в жизни Церкви.

Государство пало под натиском Смуты. Церковь - выстояла...

***

И ВСЕ же распад Православного Царства неэамедлительно отозвался в церковной жизни страшными потрясениями.

«Государственный переворот в феврале-марте 1917 года осуществился для большинства русских людей совершенно неожиданно, - свидетельствует епископ Григорий (Граббе), известный церковный деятель русского зарубежья. - Он всех застал врасплох, в том числе, конечно, и Святейший Правительствующий Синод. Большинство членов его, к тому же, были в отсутствии, уехав из Петрограда в свои епархии с наступлением Великого поста...

Тщательно подготовленный тайный заговор неожиданно поставил Государя в такое положение, что он, не чувствуя ни в ком твердой опоры, вместо того видел вокруг только «измену, трусость и обман». Государь счел себя вынужденным подписать отречение от престола. Это сразу же вызвало быстрый развал всей государственной и общественной жизни, очень скоро отразившийся и на положении Церкви...

Мало кто в тот момент понял все значение происшедшего. События оценивались в обществе только с политической точки зрения... Религиозно-нравственная сторона не могла быть представлена ни в одном органе печати. Неограниченная свобода предоставлялась только для критики и осуждения всего, связанного с Церковью»52.

Сегодня общеизвестна решающая роль русского и международного масонства в подготовке и проведении так называемой «февральской революции»* - только в Петербурге в 1909

----

* На деле же, конечно, никакой революции не было и в помине. Высшим генералитетом в союзе

663

году были организованы три ложи: «Полярная Звезда», «Феникс» и «Военная ложа». Известна также яростная антихристианская, антиклерикальная позиция масонства. Поэтому неудивительно, что едва ли не первыми действиями Временного Правительства, чуть не сплошь состоявшего из масонов, стали действия по дезорганизации церковного управления.

«Все происходило невероятно быстро, - пишет епископ Григорий, - Синод смог собраться только тогда, когда все уже было кончено, и почти сразу был изменен его состав, а обер-прокурором назначен В. Н. Львов, не вполне нормальный фантазер». Владыка Григорий, как и подобает безпристрастному церковному историку, выразился очень мягко. На деле же «фантазер» Львов был с медицинской точки зрения просто психически больным человеком, а «изменения состава» Священного Синода преследовали цель провести в Церкви «государственный переворот», подобный февральскому, результатом которого должен был стать переход власти в руки «революционного духовенства».

Разгону Синода предшествовало совершенно беззаконное, с точки зрения церковных канонов, увольнение с кафедр двух (наиболее «реакционных», по мнению новой власти) митрополитов и десяти архиереев. Но этого оказалось мало для того, чтобы подчинить русское священноначалие воле безчинствующих «реформаторов», и в высшем органе церковного управления был учинен настоящий погром.

Из Синода были исключены все (!) его члены, а в «обновленный» состав не вошел ни один из бывших в нем до революции архиереев, за исключением архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Вместо того в Синод ввели четырех рядовых священников (видимо, для того, чтобы «укрепить» его «выходцами из низов», которые, по мысли организаторов этой акции, должны быть более склонны к «обновлению» перковной жизни в либерально-демократическом духе)*

---.

с думскими лидерами был осуществлен давно задуманный план по отстранению от власти «реакционера» Николая II. Цели у этого заговора были те же, что у нынешних «реформ». «Выведение России на столбовую дорогу цивилизации , «свобода и справедливость». «приобщение к общечеловеческим ценностям» и тому подобные демагогические лозунги скрывали за сабой ненависть мировой закулисы и денационализированной интеллигенции к исторической, православной России, являясь орудиями ее разрушения и уничтожения. Механизмы этого заговора полнее и лучше всего описаны, пожалуй, в книге Виктора Кобылнна «Император Николай II и генерал-адъютант М, В. Алексеев» (Всеславянское издательство, Нью-Йорк, 1970 г.).

* Для того, чтобы понять, насколько это мероприятие было актом революционного насилия, необходимо пояснить, как до революции формировался Синод. Согласно его штату, утвержденному еще 9 июля 1819 года, этот орган состоял из семи лиц, один из которых назывался «первенствующим» (как правило – митрополит одной из старейших и значительнейших русских епархий), а остальные – «членами» и «присутствующими». Члены Синода назначались пожиз-

664

***

ВООБЩЕ надо сказать, что большевики в своей богоборческой деятельности были прямыми продолжателями политики российских «либералов». Они лишь довели ее до логического завершения, соделав расстрелы, пытки и лагеря главным аргументом в «борьбе с религиозным дурманом». Случилось это, однако, не сразу, а после того, как стала очевидной неудача попытки разрушить Церковь изнутри руками «прогрессивной» части верующих. Именно из них было сформировано «обновленческое движение», всплывшее на поверхность церковной жизни сразу же после падения русского самодержавия.

Обновленцы в большей своей части вышли из кругов русской интеллигенции. После краха рационалистического движения «шестидесятников» прошлого века с его воинствующим утилитаризмом (вспомним Писарева с лозунгом «сапоги выше Пушкина») и атеизмом, показавшего полную неспособность удовлетворить даже самые примитивные духовные запросы человека, российский интеллигент ударился в богоискательство.

Но в силу того, что правильное воцерковление и духовное возрастание под омофором православия требует смирения, признания собственного нравственного несовершенства и внутреннего душевного труда, удовлетворить свои «высокие» запросы он большей частью пытался через приобщение к разного рода оккультным течениям и сектам. И даже та небольшая часть интеллигенции, которая решила утолить духовную жажду в стенах Церкви, вошла в нее с горделивой самоуверенностью и амбициозным самомнением, высокомерно предполагая обновить «устаревшее» вероучение и оживить «застоявшуюся» церковную жизнь новейшими «прогрессивными» начинаниями в духе протестантизма и западноевропейского либерализма.

Среди них было немало авантюристов и своекорыстных предателей Церкви. Один из основателей и главных деятелей обновленчества профессор Б. Ф. Титлинов откровенно признает в своих воспоминаниях, что «задачи идейного характера заслонялись задачей использования сегодняшней победы над старым церковным режимом и даже жаждой отмщения... В области внутренних церковных задач Живая Церковь (так обновленцы назвали свою раскольническую группировку - прим. авт..) поставила целью освобождение церковной жизни из-под влияния епископата... »53

Еще в 1905 году группа будущего обновленческого духовен-

---

ненно, а присутствующие вызывались лишь для временного участия в его заседаниях. Священники вводились а состав Синода чрезвычайно редко, как исключение, в знак признания их особенных заслуг перед Церковью (например, отец Иоанн Кронштадтский).

665

ства присоединилась к революции, основав в Петербурге левый кружок, известный под названием группы «тридцати двух священников», идеи которого в 1906 году стал пропагандировать на своих страницах леворадикальный журнал «Красный звонарь». В 1917, при первых же признаках новой революции, эта группа по инициативе протоиерея Егорова решила мобилизовать все «прогрессивные» церковные силы во «Всероссийском Союзе демократического духовенства и мирян». В руки обновленцев попал также и официальный орган Синода - журнал «Церковно-общественный вестник».

Однако для того, чтобы закрепить узурпацию церковной власти каноническим образом, и Временному Правительству, и обновленцам было необходимо созвать Поместный собор. Рассчитывая, что на фоне «победоносного шествия революции» такой собор можно будет легко направить в нужном направлении, дабы «изъять власть из рук реакционеров» (Титлинов), подготовку к нему повели в ускоренном темпе. Уже 29 апреля Священный Синод в своем новом составе объявил о созыве Всероссийского собора, для подготовки которого был образован Предсоборный совет.

25 мая в этот совет ввели целый ряд либеральных профессоров. Месяцем позже в качестве предсоборной репетиции провели «Всероссийский съезд духовенства и мирян». На Синод, казавшийся демократам даже в своем «обновленном» составе слишком консервативным, постоянно оказывали давление для введения в церковную жизнь радикальных реформ, не дожидаясь их соборного одобрения.

Все мыслимые прогнозы, все аналитические выкладки, вся тогдашняя российская действительность говорили за то, что на соборе произойдет окончательное закрепление власти в руках церковных революционеров. Но «не тако зрит человек, яко зрит Бог» (I Цар. 16, 7). Господу, ввергшему Русь в очистительное пламя горьких скорбей и тяжелых испытаний, угодно было явить чудо, восстановив, вопреки всякому человеческому разумению, посреди государственного развала исконные соборные начала церковного управления...

Церковная соборность требует взвешенного и гармоничного сочетания двух величин, двух важнейших своих элементов: патриаршей власти и Поместного собора. Обретая Патриарха как «столп крепости», как полновластного блюстителя административной, канонической и догматической безупречности церковной жизни, Церковь обретает исконно присущую ей самодостаточность и независимость от государственных нестроений и смут, надежный заслон на пути лукавой «демократии», грозящей ей внутренними мятежами и расколами. Обретая

666

собор, Церковь обретает «глас народа Божьего», орган, полномочный принимать к своему рассмотрению все без исключения вопросы религиозной жизни, выносить свои суждения по любому недоумению, грозящему разобщить благодатное церковное единство. Патриарх без собора превращается в беззаконного узурпатора. Собор без Патриарха вырождается в самочинное сборище. Поддерживая друг друга, они неодолимы...

Именно поэтому вопрос о восстановлении патриаршества стал одним из ключевых вопросов при подготовке к собору. Оглушительную «антипатриаршую» пропаганду повели обновленцы, понимая, что возрождение канонически безупречного церковного управления лишает их всякой надежды на реализацию своих тщеславных вожделений. Бешено воспротивились такой возможности разномастные «либералы» и «демократы», которых ужасала сама мысль о возможности возрождения «церковного самодержавия». И все же - патриарх был избран...

***

ОТКРЫТИЕ собора проходило в Успенском храме Кремля. Все прибывшие епископы отслужили молебен, и после литургии, при колокольном звоне московских церквей, грандиозный крестный ход прошел в Чудов монастырь, где соборяне приложились к мощам св. митрополита Алексия.

Рабочие заседания начались 4/17 августа 1917 года. В них участвовали 4 митрополита, 21 архиепископ и 43 епископа. Помимо того членами собора были по пяти представителей от каждой епархии. Около 30 человек представляли Духовную академию, Академию наук и 11 университетов. От ученого монашества представительствовали 10 человек, столько же - от единоверцев. Были здесь также представители четырех лавр, настоятели Саровского, Валаамского монастырей и Оптиной Пустыни, 15 представителей от Государственного Совета и Государственной Думы, члены Предсоборного совета. Всего, кроме епископов, в соборных деяниях участвовали 375 человек.

Председателем собора был избран Московский митрополит Тихон, почетным председателем - митрополит Киевский Владимир.

Согласно положению, выработанному Предсоборным совещанием, все «основоположительные и правилодательные» определения собора вступали в силу только после того, как их утвердит епископское совещание.

Самым насущным и злободневным в те мятежные дни был вопрос о Высшем Церковном Управлении. Работа именно это

667

го отдела проходила наиболее бурно и многолюдно. Больше двухсот членов собора приняли участие в борьбе за восстановление патриаршества - судьбоносный для Русской Православной Церкви вопрос никого не оставил равнодушным.

«Будем ли скрывать, что со смутным чувством и даже с некоторым подавленным настроением духа съезжались на собор церковные люди, духовенство и миряне? - сказал на торжественной трапезе после интронизации новоизбранного патриарха митрополит Антоний (Храповицкий), которому впоследствии Бог судил возглавить Русскую Зарубежную Церковь. - Ведь тогда около самых "верхов", около сердцевины церковной жизни, в церковной общероссийской газете (не говоря уж о прочей печати и разных "съездах") преобладали голоса, чуждые церковного духа и даже враждебные ему...

Но с первых же заседаний нашего собора начал превозмогать дух веры, дух послушания законам Святой Церкви, дух терпения и любви... Тяжкие события народной жизни, зловеще напоминавшие о себе собору грохотом пушек и пулеметов около стен соборной палаты и св. храма, не только не могли ослабить строго церковного направления его речей и постановлений, но, напротив, усугубили ревность всех его членов о наиболее прочном утверждении православных, вселенских устоев жизни церковной, к числу коих относится завещанное еще Вселенскими соборами объединение всякой Поместной Церкви под руководством одного пастыря-отца».54

Для сторонников обновленчества «реакционные» настроения соборян, избранных «на местах», в епархиях, были совершенно неожиданными. Более того, даже в Петрограде, в этом, казалось бы, оплоте обновленчества, «демократическое духовенство» напрочь проиграло епархиальные выборы на собор. И все же оппозиция восстановлению патриаршества была ожесточенной и упорной, исходившей в основном из кругов либерально настроенных членов Предсоборного совета. Доходило и до курьезов. Так на одном из заседаний уже известный нам профессор Титлинов угрожал своему оппоненту рукоприкладством и с таким пылом вознамерился осуществить эту угрозу, что заседание должно было быть прервано...

«Русская жизнь в те дни представляла собой море, взбаламученное революционной бурей, - вспоминал митрополит Евлогий. - Церковная жизнь пришла в расстройство. Облик собора, по пестроте состава, враждебности течений и настроений, поначалу тревожил, печалил, даже казался жутким... Некоторых членов собора волна революции уже захватила. Интеллигенция, крестьяне, рабочие и профессора неудержимо тянули влево. Среди духовенства тоже были элементы разные. Некоторые

668

из них оказались теми «левыми» участниками предыдущего революционного Московского Епархиального съезда, которые стояли за всестороннюю «модернизацию» церковной жизни. Необъединенность, разброд, недовольство, даже взаимное недоверие... - вот вначале состояние собора. Но - о, чудо Божие! - постепенно все стало меняться... Толпа, тронутая революцией, коснувшаяся ее темной стихии, стала перерождаться в некое гармоническое целое, внешне упорядоченное, а внутренно солидарное. Люди становились мирными, серьезными работниками, начинали по-иному чувствовать, по-иному смотреть на вещи. Этот процесс молитвенного перерождения был очевиден для всякого внимательного глаза, ощутим для каждого соборного деятеля. Дух мира и единодушия поднимал всех нас»55...

Этот дух рождал в соборянах ясное понимание той важнейшей стратегической задачи, ради которой они собрались в Кремле. «Основная задача Священного собора, - писал его участник А. В. Васильев, - это - положить начало восстановлению в жизни Церкви и Отечества исповедуемой нами в 9 члене Символа Веры, но в жизни пренебреженной и подавленной - соборности. Если мы исповедуем Церковь соборною и апостольскою, а Апостол определяет ее как тело Христово. как живой организм, в котором все члены находятся во взаимообщении и соподчинены друг другу, то, значит, такая соподчиненность не чужда началу соборности и соборность не есть полное равенство одинаковых членов или частиц, а содержит в себе признание личного и иерархического начал... Соборность не отрицает власти, но требует от нее определения к добровольному ей повиновению. Итак, власть, определяющая себя как служение, по слову Иисуса Христа: первый из вас да будет всем слуга, - и подвластные, добровольно покорствующие признаваемому ими авторитету, - согласие, единомыслие и единодушие, в основе которых лежат взаимные, общие к ДРУГ другу доверие и любовь, - такова соборность. И только при ней возможно осуществление истинной христианской свободы и равенства и братства людей и народов... В соборности стройно согласуются лично-иерархическое и общественное начало. Православное понимание соборности содержит в себе понятие вселенскости, но оно - глубже, указывает на внутреннюю собранность, цельность, как в отдельном человеке его душевных сил, воли, разума и чувства, так и в целом обществе и народе - на согласованность составляющих его организмов-ч ленов...»56

Вот как описывает торжество избрания Патриарха И. Васильчиков, один из членов собора: «В назначенный день ог

669

ромный храм Христа Спасителя был переполнен народом. Вход был свободный. Литургию совершал митрополит Владимир в сослужении многих архиереев. Пел, и пел замечательно, полный хор синодальных певчих. В конце литургии митрополит вынес из алтаря и поставил на небольшой столик перед иконой Владимирской Божией Матери, слева от Царских Врат, небольшой ковчег с именами выбранных на Церковном соборе кандидатов в Патриархи. Затем он встал, окруженный архиереями, в Царских Вратах, лицом к народу. Впереди лицом к алтарю стоял протодиакон Успенского собора Розов. Тогда из алтаря вышел старец о. Алексий в черной монашеской мантии, подошел к иконе Богоматери и начал молиться, кладя земные поклоны. В храме стояла полная тишина, в то же время чувствовалось, как нарастало общее нервное напряжение. Молился старец долго. Затем встал с колен, вынул из ковчега записочку и передал ее митрополиту. Тот прочел и передал протодиакону. И вот протодиакон своим знаменитым на всю Москву, могучим и в то же время бархатным басом медленно начал провозглашать многолетие. Напряжение в храме достигло высшей точки. Кого назовет?.. «...Патриарху Московскому и всея Руси Тихону!» - раздалось на весь храм, и хор грянул многолетие! Это были минуты, глубоко потрясшие всех, имевших счастье присутствовать. Они и теперь, через много лет, живо встают в моей памяти»57.

***

КОГДА депутация собора во главе с митрополитом Вениамином явилась в Троицкое подворье, чтобы сообщить преосвященному Тихону об избрании его патриархом, первосвятитель ответствовал: «Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе», и какой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез. 2, 10; 3, 1). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно - в настоящую тяжелую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа - Моисею, и мне придется говорить ко Господу: «Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка... Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня» (Числ. 11, 11-14)». Эти скорбные слова патриарха оказались пророческими.

670

Впереди его ожидал тяжкий крест исповедничества перед лицом воинствующего богоборчества большевиков, провокации, аресты, суды, допросы и покушения, борьба с церковными расколами. Скорби не покидали Святейшего в его служении вплоть до самой кончины, последовавшей 7 апреля (нового стиля) 1925 года и ставшей, по мнению некоторых церковных историков, результатом отравления, организованного советскими спецслужбами*.

Нам же, нынешним, сегодня как никогда важно прислушаться ко вразумляющему гласу патриарха-исповедника, к отеческому церковному предостережению, доносящемуся до нас из глубины великой Русской Смуты XX столетия, по сию пору терзающей многострадальное тело Руси:

«Возлюбленные о Господе братие и чада!

Долг архипастырской любви, объемлющей болезни и скорби всего православного народа русского, повелевает Нам обратить к вам наше отеческое слово. Вместе с вами Мы страждем сердцем при виде непрекращающихся бедствий в нашем Отечестве; вместе с вами молим Господа о том, чтобы Он укротил Свой гнев, доныне поядающий землю нашу.

Еще продолжается на Руси эта страшная и томительная ночь, и не видно в ней радостного рассвета. Изнемогает наша Родина в тяжких муках, и нет врача, исцеляющего ее. Где же причина этой длительной болезни, повергающей одних в уныние, других - в отчаяние? Вопросите вашу православную совесть, и в ней найдете ответ на этот мучительный вопрос.

Грех, тяготеющий над нами, - скажет она вам, - вот сокровенный корень нашей болезни, вот источник всех наших бед и злоключений. Грех растлил нашу землю, расслабил духовную и телесную мощь русских людей. Грех сделал то, что Господь, по слову пророка, отнял у нас и посох, и трость, и всякое подкрепление хлебом, храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливого, и старца (Ис. 3, 1-3). Грех помрачил наш народный разум, и вот мы ощупью ходим во тьме, без света, и шатаемся, как пьяные (Иов. 12, 25). Грех разжег повсюду пламень страстей, вражду и злобу, и брат восстал на брата, тюрьмы наполнились узниками, земля упивается неповинною кровию, проливаемою братскою рукою, оскверняется насилием, грабежами, блудом и всякою нечистотою. Из того же ядовитого источника греха вышел великий соблазн

---

* У Левитина и Шаврова в их «Очерках по истории Русской Церкви» (Кюзнахт, Швейцария, 1977) есть одно важное свидетельство: «Покойный настоятель храма Ильи пророка в Обыденном переулке в Москве о. Александр Толгский, умершей в 1962 году, говорил одному из авторов: «После признаний, сделанных мне во время исповеди одного из врачей больницы Бакунина, у меня нет ни малейших сомнений в том, что Патриарх Тихон был отравлен»» (с. 31)

671

чувственвых благ, которыми и прельстился наш народ, забыв об едином на потребу. Мы не отвергли этого соблазна, как отверг его Христос Спаситель в пустыне. Мы захотели создать рай на земле, но без Бога и Его святых заветов. Бог же поругаем не бывает. И вот мы алчем, жаждем и наготуем в земле, благословенной обильными дарами природы, и печать проклятия легла на самый народный труд и на все начинания рук наших. Грех - тяжкий нераскаянный грех - вызвал сатану из бездны, изрыгающего ныне хулу на Господа и Христа Его и воздвигающего открытое гонение на Церковь.

О, кто даст очам нашим источники слез, чтобы оплакать все бедствия, порожденные нашими всенародными грехами и беззакониями, - помрачение славы и красоты нашего Отечества, обнищание земли, оскудение духа, разорение градов и весей, поругание храмов и святынь и все это потрясающее самоистреблевие великого народа, которое сделало его ужасом и позором для всего мира. Где же ты, некогда могучий и державный русский православный народ? Неужели ты совсем изжил свою силу? Как исполин, ты великодушный и радостный совершал свой великий, указанный тебе свыше путь, благовествуя всем мир, любовь и правду. И вот, ныне ты лежишь -поверженный в прах, попираемый своими врагами, сгорая в пламени греха, страстей и братоубийственной злобы. Неужели ты не возродишься духовно и не восстанешь снова в силе и славе своей? Неужели Господь навсегда закрыл для тебя источники жизни, погасил твои творческие силы, чтобы посечь тебя, как безплодную смоковницу? О, да не будет сего. Одна мысль об этом повергает Нас в трепет.

Плачьте же, дорогие братья и чада, оставшиеся верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах вашего Отечества, пока оно не погибло до конца. Плачьте о себе самих и о тех, кто по ожесточению сердца не имеет благодати слез. Богатые и бедные, ученые и простецы, старцы и юноши, девы, младенцы, соединитесь все вместе, облекитесь, подобно ниневитянам, во вретище и умоляйте милосердие Божие о помиловании и спасении России»58.

Услышит ли Господь такие молитвы - зависит сегодня только от нас самих...

СМОТРИТЕ, НЕ УЖАСАЙТЕСЬ…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

СЕГОДНЯ даже верующие люди (я уж не говорю о политиках и администраторах) в большинстве своем утеряли понимание соборности как совокупности конкретных, практических механизмов, способных обуздать смуту и преодолеть кризис. Современное сознание отводит ей «почетное место где-то межд; сохой и лучиной, в лучшем случае считая соборность формой «стихийного коллективизма» или «примитивной демократии» .

3 * Мне уже прихо-

дилось писать, что соборное начало проявляет себя в русской истории прежде всего как религиозная и политическая методика по сохранению и возрождению духовной общности народа. Смысл этой общности - в служении вечной правде, той Истине, которая возгласила о Себе словами Евангелия: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ян. 14, 6). Это осмысленность жизни как служения и самопожертвования, имеющих конкретную цель ~ посильно приблизиться к Богу и воплотить в себе нравственные идеалы христианства.

Именно на таком идеологическом фундаменте тысячу лет росла и крепла российская держава. Именно он из века в век

673

одухотворял русскую государственность. Именно его мы должны восстановить, если и впрямь стремимся одолеть бушующую ныне смуту.

***

«СМОТРИТЕ, не ужасайтесь: ибо надлежит всему тому быть» (Мф. 24, 6), - поучал некогда Христос Своих учеников, предупреждая будущее человечество о тяготах и смутах, ожидающих его в «конце времен». На протяжении двух тысяч лет христианской эры процесс апостасии – отступления от истин веры, - предсказанный Спасителем, неуклонно развивался. Ныне, похоже, он уже близок к победе – в безбожном (а то и прямо богоборческом) мире остались лишь малые островки искреннего и глубокого благочестия, да и те все сильнее подвергаются яростным порывам темных стихий, бушующих в среде обезверившихся народов.

Неудивительно, что именно соборность становится одной из первых мишеней сатанинских сил, главным объектом нападок богоборцев и христоненавистников. Попытки извратить соборное начало человеческого бытия не прекращались на протяжений всей мировой истории. Однако особенно настойчивыми и опасными, изощренными и целенаправленными они стали в XX столетии – после того, как крушение православной российской государственности устранило главную преграду на пути всемирной апостасии.

В соответствии с двумя главными опорами, главными направлениями соборного единения – религиозным и светским, церковным и земским, общегражданским – сформировались и разрушительные технологии богоборцев, стремящихся уничтожить такое единство. Святые отцы не зря говорили, что «дьявол – это обезьяна Бога». Не будучи в силах создать ничего самостоятельного, сатана лишь «передразнивает» божественный порядок вещей, паразитируя на благодатных энергиях, извращая их, пытаясь создать свой, «параллельный» мир, подчиненный законам тьмы и злобы.

Б таком мире есть и свой «аналог» соборности – дьявольский суррогат, пролагающий путь грядущему антихристу, готовящий объединение обезверившегося мира не под покровом Закона Божия, не в лоне спасительной Истины Христовой, но – под игом «человека греха, сына погибели» (2 Сол. 2, 3), которого «Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2 Сол. 2, 8). В области религиозной это злое начинание прикрывается лжеучением о необходимости

674

объединения всех вероисповеданий (вне зависимости от истинности или ошибочности любого из них) – экуменизмом. В области государственной – лжеучением о неизбежности грядущего объединения человечества в единое сверхгосударство с общим Мировым Правительством во главе (мондиализмом).

Оба эти лжеучения расцвели в XX веке пышным цветом. Оба они губительны для мира и для души человеческой. На пути обоих сегодня едва ли не последним препятствием осталась Россия – ослабленная, обезкровленная, но все же не сдавшаяся, не покорившаяся…

***

ПРИКРЫВАЯСЬ «благородной» целью «устранения межрелигиозной розни» и «воссоединения верующих единой братской семье», теоретики экуменизма забывают упомянуть о главном: о том, что в таком «воссоединении» будет утеряна величайшая драгоценность - истина Закона Божия, погребенная под грузом человеческого лжемудрствования. Как и всякая ересь, экуменизм лжет, предлагая «братски соединить» Истину с ложью, лукаво делая вид, что не понимает противоестественность такого соединения, надеясь, что люди, завороженные благородством лозунгов, не заметят страшной подмены.

Если это пагубное ослепление возобладает в России, то будет не только безнадежно повреждена чистота православной веры. Под вопросом окажется сама возможность возрождения русской государственности, ибо державное строительство немыслимо без ясно осознанного нравственно-религиозного идеала, без четкого разделения добра и зла, без всенародного соборного единения вокруг святынь живой веры. Тем же, кто - по незнанию или злонамеренно - хочет замутить эти святыни, затуманить Истину Христову, святой первоверховный апостол Павел еще два тысячелетия назад сказал: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?.. Какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6, 14; 16).

Обо всем этом необходимо помнить, когда проповедники экуменизма твердят о его «миротворческом» характере или пытаются представить его как вопрос сугубо внутрирелигиозный, не имеющий к жизни общества прямого отношения.

***

ПЕРВАЯ и главная ложь экуменизма - тезис об «исторически произошедшем разделении церквей». Та Церковь, которую основал Христос и которая содержала

675

полноту спасительной Истины, - говорят экуменисты, - с течением времени, под воздействием исторических причин разделилась на различные ветви. Эти ветви: православие и католицизм, протестантизм и его многочисленные разновидности, - вполне равноправны. Они являются результатом человеческой деятельности, следствием политических и национальных разногласий, и потому все одинаково несовершенны. Сегодня, наконец, пришла пора устранить эти искусственные разногласия и воссоединить различные религиозные конфессии, вернувшись к первоначальному, первохристианскому единству...

Лукавство подобных рассуждений заключается в том, что иа деле никакого разделения церквей никогда не происходило. История христианства недвусмысленно и ясно свидетельствует о том, что в действительности имело место постепенное отпадение западных народов и западноевропейских конфессий от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Церковь же эта неповрежденно существует и поныне, приняв наименование Православной, то есть правильно славящей Бога. Любое непредвзятое историческое исследование покажет, что православие вовсе не есть «одно из» многочисленных исповеданий. Оно есть именно то первохристианское, апостольское исповедание, от которого впоследствии - идя на поводу у собственной гордыни и лжеименного разума - отпали все остальные христианские «конфессии». И желание «уравнять в правах» Русскую Православную Церковь с какой-нибудь протестантской сектой есть не что иное, как попытка втянуть Россию в тот гибельный процесс духовной деградации, который превратил сегодня Запад в бездушное и обезверившееся «общество потребления»!

Вторая ложь экуменизма неразрывно связана с первой и является ее логическим продолжением. Это - тезис о том, что «каждая из разделившихся церквей хранит свою часть Божественной Истины, и никто не может претендовать на обладание Ее полнотой».

«Разве разделился Христос?» (1 Кор. 1, 13) - восклицал еще девятнадцать веков назад апостол Павел, укоряя тех, кто пытался незаконно предъявить свои претензии на обладание церковной благодатью. Сегодня число таких претендентов многократно умножилось. При этом все они почему-то стыдливо забывают сказать о том, что их претензии - это претензии самозванцев, пытающихся обосновать свои мнимые права с помощью лукавых передержек, преднамеренных умолчаний и откровенных выдумок.

Здесь будет уместно еще раз указать на смертельную опасность подобных попыток не только для русского религиозного

676

самосознания, не только для православия и православных, но для российской государственности вообще, для всего нашего общества в целом. Сегодня любому политологу очевидно, что оздоровление государственного бытия немыслимо без консолидации общественного мировоззрения, без умиротворения массового сознания. В свою очередь, такое умиротворение возможно лишь в рамках ясной и понятной национально-государственной идеологии, которая должна содержать в себе фундаментальные нравственные ценности и моральные ориентиры - идеалы народного бытия. Эти идеалы неизбежно коренятся в религиозной сфере человеческого сознания, ибо именно религия претендует на то, что хранит в себе абсолютную Истину, именно религия отвечает на вопросы о добре и зле, о добродетелях и пороках, о смысле жизни человека.

Народ, потерявший веру, теряет свою жизнеспособность. И всяческие рассуждения о том, что «все конфессии обладают равным правом на Истину», объективно обезценивают всю тысячелетнюю историю русского народа, из века в век пытавшегося реализовать в своей жизни именно православный нравственно-религиозный идеал.

С точки зрения догматической претензии экуменистов выглядят и вовсе несостоятельно. Первые десять веков весь христианский мир веровал именно так, как и доселе верует Православная Церковь. При этом всяческие попытки исказить это вероучение пресекались Церковью со всей суровостью, ибо грозили нарушить чистоту и целостность Божественного Откровения. Лишь начиная с XI столетия, после того, как Запад отпал в ересь католицизма, началось дробление христианства на новоизмышленные «конфессии», которые теперь в рамках экуменизма требуют признать свои лжеучения «равночестными» с истинами святого Православия!

Третья ложь экуменизма - ложь о том, что его нравственным основанием является любовь, повинуясь зову которой экуменисты стараются уничтожить в религиозной области все разногласия и разделения, утвердить повсюду мир и единение.

Любовь - первая и главная добродетель христианина. Апостол Павел возглашает: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая... Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 1-3).

Но любовь эта, без которой невозможно само существование Мира, без которой теряет смысл человеческая жизнь, есть,

677

прежде всего, любовь к Богу, к тем Божественным Истинам и благодатным Откровениям, которые позволяют человеку победить грех и стяжать себе вечную и блаженную жизнь в обителях райских. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь», - поучал Христос Спаситель Своих учеников (Мф. 22, 37-38).

Такая любовь не терпит никаких посягательств на истины веры. Такая любовь безпощадно, до последней капли крови, до последнего издыхания борется с ересями, посягающими на чистоту Божественных заповедей. Такая любовь не допускает и мысли о возможности уравнять истинную Церковь Христову с гибельными ересями, преисполненными пагубных человеческих заблуждений. И эта любовь не имеет ничего общего с теми лукавыми отговорками, которые используют экуменисты для прикрытия своих неблаговидных целей.

Настоящее христианство, исполненное живой веры, безконечно далеко от смутных «гуманистических» верований околоцерковных интеллигентов, составляющих ныне главную опору экуменизма в России. Не может быть мира между истиной и ложью - именно это имел в виду Господь, обязуя Своих учеников вести непрестанную брань с гибельными заблуждениями, сказав: «Не мир пришел Я принести, но меч...» (Мф. 10, 34). Этот духовный меч святой Истины должен носить с собой каждый христианин и решительно пользоваться им в случае, если он видит посягательство на родные святыни. В борьбе с неправдой имеем прямое повеление Господа: «Теперь... продай одежду свою и купи меч...» (Лк. 22: 36).

Итак, уклонение от защиты святынь веры не имеет извинения ни в телесной немощи, ни в материальной нужде! Кто же уклоняется от такой брани под предлогом ложно понятой «любви», понесет на себе великий грех вероотступника и предателя...

Четвертая ложь экуменизма - широко рекламируемое утверждение о его «аполитичности».

Опасаясь того, что антигосударственная, антинациональная сущность экуменизма привлечет внимание патриотически мыслящих политиков, его сторонники всемерно акцентируют «внеполитический» характер своего движения. На деле же стремление представить экуменизм чисто «внутрирелигиозным» явлением носит откровенно конъюнктурный характер и не выдерживает даже поверхностной проверки фактами.

Во-первых, сама по себе «мировая религия», общая для всего человечества - а именно она является конечной целью всех усилий экуменистов, - есть не что иное, как идеологиче-

678

ское основание мондиализма, мировоззренческий фундамент «нового мирового порядка». Именно эта единая лжерелигия должна «духовно» обосновать необходимость разрушения суверенных национальных государств и объединение всего человечества в единое супергосударство с Мировым Правительством во главе.

Сегодня ни для кого не секрет, что после развала СССР Запад во главе с Соединенными Штатами откровенно претендует на планетарную диктатуру. В рамках ООН ныне уже вполне ясно вырисовываются отдельные структуры грядущего Мирового Правительства, опирающегося в своей деятельности на колоссальную военную мощь НАТО. Разгром Ирака, удушение Югославии, варварские бомбардировки православных сербов - все эти карательные акции недвусмысленно показывают, какая участь ждет непокорных противников «нового мирового порядка»...

Неоспоримы также связи экуменизма с мировым масонством. Еще в 1946 году, на заре экуменического движения, французский масонский журнал «Тампль» писал: «Нас спрашивают, почему мы вмешиваемся в споры религиозного порядка, в какой части вопросы объединения церквей, экуменические конгрессы и т. д. могут представлять интерес для масонства? Проблема, выдвинутая проектом объединения церквей, близко интересует масонство. Она близка масонству, так как содержит в себе идею универсализма... Во всяком случае, при возникновении первых экуменических конгрессов вмешательство наших братьев было определяющим...»

С христианской точки зрения попытки создания «универсальной» религии оцениваются однозначно - как подготовка к воцарению антихриста. Неудивительно поэтому, что многие православные иерархи весьма резко отзывались об экуменизме.

«Я осуждаю экуменизм и считаю его не просто ересью, а сверхъересью, - заявил в 1972 году александрийский патриарх Николай VI. - Это вместилище всех ересей и зловерий. Нам хорошо известны антихристианские силы, закулисно управляющие экуменизмом... Экуменизм направлен против православия. Он представляет сегодня самую большую опасность, наряду с безверием нашей эпохи, обожествляющим материальные привязанности и удовольствия». Несколько лет назад заявил о прекращении всех экуменических контактов Блаженнейший патриарх Диодор, предстоятель Иерусалимской Православной Церкви.

А Русская Зарубежная Православная Церковь вполне официально внесла в богослужебный чин (Последование в Неделю Православия) анафематствование экуменистам следующего

679

содержания: «Нападающим на Церковь Христову и учащим, что она разделилась на ветви... и тем, кто имеет общение с такими еретиками, или способствует им, или защищает ересь экуменизма, полагая ее проявлением братской любви и единения разрозненных христиан, - Анафема!»

В связи с этим особенно ярко выясняется несостоятельность нынешних «православных экуменистов», использующих для своего оправдания пятую ложь ~ тезис о том, что в рамках экуменического движения они остаются лишь для того, чтобы «свидетельствовать инословным об истинах Православия». Таким свидетельством является вся жизнь Православной Церкви в ее благодатной, чудесной полноте. Из века в век спасительная церковная благодать привлекала к себе десятки и сотни миллионов людей, жаждавших спасти свою душу и обрести высший смысл жизни. Никаких дополнительных «свидетельств» истины Откровения Божия не требуют. Для их усвоения от человека требуется лишь раскаяние в грехах и добрая воля, й более - ничего...

Надо сказать, что в России широкое соборное обсуждение проблемы экуменизма было проведено лишь единожды - в 1948 году в Москве на Конференции Православных Поместных Церквей. Тогда ва эту тему пространно высказались многие видные православные богословы и иерархи. В итоговой резолюции отмечалось, что «целеустремления экуменического движения не соответствуют идеалу христианства», что «создание Экуменической церкви как влиятельной международной силы есть падение перед искушением (земной власти - прим. авт.), отвергнутым Христом... и уклонение на нехристианский путь», что «экуменическое движение не обезпечивает дела воссоединения церквей благодатными средствами»... Резолюция постановляла: «Отказаться от экуменического движения»

Под этим документом первой стоит подпись Патриарха Московского и Всея Руси, затем - еще одиннадцать подписей православных первоиерархов. До сей поры никто даже не пытался оспорить его значимость и каноническое достоинство. Правда, одновременно с хрущевскими гонениями на церковь началось активное давление КГБ на ее священноначалие с целью вовлечь Московскую Патриархию в международные экуменические организации. Государство стремилось использовать нравственный авторитет Русской Церкви в своих внешнеполитических планах, ничуть не считаясь с мнением верующих...

Сегодня вопрос об отношении к экуменизму вновь поднялся со всей остротой. Та духовная агрессия, которая была развязана в последние годы против России со стороны инославных конфессий, подтвердила наши худшие опасения: острие ее главного

680

удара по-прежнему направлено против Русского Православия, Архиерейский собор, состоявшийся в конце 1994 года, констатировал «необходимость подвергнуть все вопросы, безпокоящие духовенство и мирян нашей Церкви в связи с ее участием в экуменическом движении, тщательному богословскому, пастырскому и историческому анализу и переосмыслению».

Конечно, это лишь начало того пути, который нам предстоит пройти до конца, если мы не напрасно носим христианское имя.

Конечно, путь этот, учитывая реальности нынешнего положения России, будет тернист и труден. Конечно, он потребует от нас мужества и мудрости, смирения и осмотрительности, терпения и настойчивости. Нам, вероятно, придется нелегко. НО ИНОГО ПУТИ НЕТ!

Господи, благослови!

ОЧЕРКИ НАЦИОНАЛЬНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

РУССКИЙ ВОПРОС

БЫТЬ РУССКИМ

Помните, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу свою за него положить... Господь вверил нам, русским, великий спасительный талант Православной веры... Вое стань же, русский человек.1 Перестань безумствовать! Довольно* Довольно пить горькую, полную яда чашу - и вам, и России...

Святой праведный о. Иоанн Кронштадтский.

НАРОД... От частого и безсовестного употребления слово это так истерлось, истрепалось и выцвело, что теперь почти невозможно определить его истинное значение. Но, по счастью, жив еще сам народ - униженный и

683

обманутый, обворованный и оболганный, русский народ еще жив.

Только вот - помним ли, знаем ли мы, что означает быть русским? Что для этого надо? Достаточно ли иметь соответствующую запись в паспорте или требуется нечто еще? Если требуется, то что именно? Ответить на эти вопросы - значит, обрести точку опоры в восстановлении национально-религиозного самосознания, опомниться после десятилетий атеистического космополитического забытья, осознать себя - свой путь, свой долг, свою цель. Для этого надо, прежде всего, вернуть народу его историческую память, Только вспомнив, «откуда есть пошла русская земля», где, в какой почве окрепли благодатные корни, в течение десяти веков питавшие народную жизнь, можно правильно ответить на вопросы, не ответив на которые не жить нам дальше, а догнивать. На этом пути не обойтись без Православной Церкви, древнейшего хранилища живой веры и нравственной чистоты. Без ее любовного, отеческого окормления - запутаемся и заблудимся, утонем в пучине противоречивых стремлений, честолюбивых амбиций, лукавых советов.

«Откуда все, что есть лучшего в нашем Отечестве, чем ныне более дорожим мы по справедливости, о чем приятно размышлять нам, что отрадно и утешительно видеть вокруг себя? От веры Православной, которую принес нам равноапостольный князь наш Владимир. Мы не можем не радоваться необъятному почти величию земли отечественной. Кто первый виновник его? Святая вера Православная. Она соединила воедино разрозненные племена славянские, уничтожила племенные их отличия, поставляющие преграду их общению, и образовала один многочисленный, сильный и единодушный народ русский. Кто соблюл и сохранил нашу народность в течение стольких веков, после стольких переворотов, посреди стольких врагов, посягающих на нее? Святая вера Православная. Она очистила, освятила и укрепила в нас любовь к Отечеству, сообщив ей высшее значение в любви к вере и Церкви. Она воодушевляла героев Донских и Невских, Авраамиев и Гермогенов, Мининых и Пожарских. Она вдыхала и вдыхает воинам нашим непоколебимое мужество в бранях и освящает самую брань за Отечество как святый подвиг за веру Христову...» Эти вдохновенные слова принадлежат преосвященному Димитрию, архиепископу Херсонскому. Давным-давно сказаны они, но неужели не отзовутся и ныне в сердце русского человека! Неужто не заболит душа при виде того, в какую грязь втоптаны святыни, верность которым десятки поколений доказали всей жизнью своей, защищая которые пролили столько крови?

684

Однако сегодня людям вновь пытаются навязать мировоззрение, в котором нет места святыням. Сердце человека -престол Божий - пытаются занять уродливые безблагодатные идолы материального преуспеяния: Успех, Богатство, Комфорт, Слава. Оттого-то и свирепствует в обществе разгул разрушительных страстей - злобы и похоти, властолюбия и тщеславия, лжи и лицемерия. Но знайте все: голый материальный интерес, в какие бы благонамеренные одежды он ни рядился, не может стать основой народной жизни. Бизнес плодит компаньонов, вера - рождает подвижников правды и добра.

«Любим ли мы язык нага благозвучный и сильный, как грудь славянина, богатый и разнообразный, как обитаемая им страна? Его образовала нам святая вера Православная. Она принесла нам с собою первые письмена для сообщения наших мыслей, для расширения круга наших понятий, для сообщения между нами светлых и светоносных понятий о Боге и безконечной любви Его к человекам, о человеке и его высоком предназначении в вечности... Мы все почти утратили от прежней жизни России, но сохранили святые храмы, в которых молились наши предки; сберегли святыню, завещанную нам от отцов наших, а с нею наследовали и их благословение... Надобно сознаться, что если бы теперь древние предки наши восстали из гробов своих, едва ли бы они узнали в нас потомков: так много изменились мы во всем. Но они узнают нас в святых храмах Божиих, они не отрекутся от нас перед их заветною святынею... Можно ли не пожелать от сердца, чтобы вера Православная, этот родственный, живой союз наш с предками, сохранена была нами и передана потомкам нашим как драгоценнейшее наследие, как заветное сокровище, во всей ее пренебесной чистоте и святыне, чтобы и будущее отдаленное потомство питало к нам родственно-христианское сочувствие...» Эти слова Херсонского архиерея звучат ныне как обличение, как упрек нам, малодушным и маловерным, осуетившимся в мелких мирских заботах и почти обезверившимся, почти утерявшим связь с великим и славным прошлым собственного народа. Допускаю, что яд религиозного индифферентизма, безразличия к святыням веры (пришедшего на смену откровенному богоборчеству прошлых лет) временно оглушил значительную часть общества, отравил сердце русское, но - не верю, что найдется русский человек (безразлично, верующий или нет), которого оставят равнодушным приведенные выше слова преосвященного Димитрия о нерасторжимой взаимосвязи земного величия России с ее духовной мощью и здоровьем, с крепостью и живостию веры. А коли найдется - не русский он: христопродавцы всегда интернациональны.

685

Но почему, спросит читатель, говоря о неповторимом национальном своеобразии народа, мы начали именно с Церкви? Мало ли других национальных черт, народных характеристик, утерянных, утраченных с течением времени или насильственно вытравленных строителями «светлого будущего»? Нет ли здесь некоторого искусственного преувеличения, тем более, что церковное благовестив, как известно, не знает национальных границ? Никакого преувеличения нет. Православная Церковь -соборная совесть народа. Она, как заботливая мать, воспитала в нем его лучшие черты. Она сурово обличала его грехопадения и давала силы восстановить утраченное. «Кто жаждет - прииди ко Мне и пей», - возглашала Церковь словами священного Писания и щедро поила пришедших и уверовавших живой водой евангельской правды. Прочтите - верующий вы человек или нет - Нагорную проповедь Иисуса Христа, Господа нашего, подъявшего на рамена Свои груз всех грехов, неправд и Злоб наших, претерпевшего во искупление их унижения и издевательства, оплевания, биения и страшную, поносную смерть на Кресте - прочтите эти свидетельства безграничного милосердия Божия (Мф. гл. 5-7) и скажите честно: где-нибудь, когда-нибудь встречали ли вы учение более возвышенное, чистое и преисполненное любви?...

«Блаженны алчущие и жаждущие правды», - свидетельствовала Церковь народу русскому. «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное.,. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 6; 10; 16). И разве не этому свидетельству обязан русский народ тем, что, создав величайшее в мире государство, простирающееся от Атлантики до Тихого океана, он не унизил ни один из встретившихся на его пути народов, пусть самых малых, но всех принял как братьев, покоряя прежде сердца, а не крепости. Евангельское учение Церковь вложила в душу народа как совершеннейший образец, по которому каждый в меру сил должен строить жизнь личную, а все вместе - общественную и государственную. Именно Церковь стала центром святоотеческой государственности -не насилующей народа, не создающей рабства, следящей за духовным возрастанием и нравственным самосовершенствованием каждого. Церковная идея служения легла в основу сословного строя России, основанного на разделении общих обязанностей, а не на иерархии прав, как это было на Западе. Здесь берет начало весь уклад русской жизни, как бы ни изменялись его формы с течением времени. Православность - непременное качество всего русского в его историческом развитии. Понятия «русский» и «православный» слились воедино.

686

Так было, пока Россию не разъединили насильно - с умыслом, злонамеренно и расчетливо. Знали - чтобы убить Россию, начать надо с осквернения души...

Василий Ключевский, знаменитый историк, подметил в русской истории интересную особенность. «Господствующие идеи и чувства времени, с которыми все освоились, - говорил он, - и которые легли во главу угла сознания и настроения, обыкновенно отливаются в ходячие, стереотипные выражения, повторяемые при всяком случае. В ХІ-ХП веках у нас таким стереотипом была русская земля, о которой так часто говорят и князья и летописцы... Везде Русская земля, и нигде, ни в одном памятнике не встретим выражения русский народ». Пытаясь разобраться в том, что значит «быть русским», нельзя пройти мимо этого факта. Случаен ли он? Нет, ибо русская история, начавшаяся как фактор мирового (и даже космического) значения с момента крещения Руси, в первые два века своего течения представляет нам картину формирования и духовного оформления той народной общности, которая в своем окончательном виде получила наименование «народа святорусского» - этого излюбленного выражения былинных сказителей. Понятие «народ» по отношению к национальной общности есть понятие более высокое, не материальное, но духовное, и ее одной недостаточно, чтобы сложился коллективный духовный организм, столь крепкий и живучий, что никакие беды и напасти (а сколько их было за десять веков нашей истории!) не смогли разрушить его и истребить. Первоначально единство крови, общность происхождения славянских племен при всей своей значимости не могли придать этому собранию необходимую живучесть и крепость. Лишь только тогда, когда душа народа - Церковь - собрала вокруг себя русских людей, когда Русь преодолела отсутствие государственного единства, порождавшее в народном теле язвы и трещины усобиц, когда, сбросив с себя иноверческое татаро-монгольское иго, Россия объединилась под скипетром Русского Православного Государя

- тогда во весь свой могучий рост поднялся на исторической сцене русский народ. Народ соборный, державный, открытый для всех. Осознавший цель и смысл своего бытия. С этого момента смысл русской жизни окончательно и навсегда сосредоточился вокруг богослужения в самом высоком и чистом значении этого слова - служения Богу как средоточию Добра и Правды, Красоты и Гармонии, Милосердия и Любви. Цель народной жизни окончательно определилась как задача сохранения в неповрежденной полноте этой осмысленности личного и общественного бытия, свидетельствования о ней миру, защите ее от посягательств и искажений. И Церковь благосло

687

вила народ на высокое служение. Благословение это облеклось в форму пророчества о будущей великой судьбе России, Москвы, как Третьего и последнего Рима, последнего оплота истинной Православной веры в страшные предантихристовы времена всеобщей апостасии и всемирной смуты.

Именно Церковь сообщила нашему народу свойство соборности, беэценное качество, безумно растрачиваемое нами ныне в погоне за дьявольскими миражами грядущего якобы «общества всеобщего изобилия». Русская соборность - это сознание духовной общности народа, коренящейся в общем служении, общем долге, Смысл этой общности - в служении вечной правде, той Истине, Которая возгласила о Себе словами Евангелия: «Я есмь Путь и Истина и Жизнь» (Ин. 14, 6). Это осмысленность жизни как служения и самопожертвования, имеющих конкретную цель - посильно приблизиться к Богу и воплотить в себе нравственный идеал Православия.

С соборностью народа неразрывно связано его второе драгоценное качество - державность. Воплощение нравственного идеала требует соответственной социальной организации. Такая организация немыслима без державного сознания, формирующего в человеке чувство долга, ответственности и патриотизма. «Любите врагов своих, сокрушайте врагов Отечества, гнушайтесь врагами Божиими», - вот державный глас народа, выраженный чеканным слогом митрополита Московского

688

Филарета, одного из величайших русских святителей прошлого века. Державность - это сознание каждым ответственности за всех, ответственности отдельной личности за нравственное здоровье общества и крепость государства. Не принудительной ответственности «за страх», а добровольного религиозного служения «за совесть». Державность - это государственное самосознание народа, принявшего на себя церковное послушание «удерживающего» (по слову апостола Павла, см. 2 Сол. 2, 7), стоящего насмерть на пути рвущегося в мир сатанинского зла.

Оба эти народные качества с неизбежностью проявились в третьем - в открытости, «всечеловечности» русского характера. Открытость эта - отрицание фальшивой национальной спеси, отрицание самоценности национальной принадлежности. Это готовность безкорыстно соединиться с каждым, приемлющим святыни и нравственные устои народной жизни.

Вспомнив все это, задумаемся: не пришла ли сегодня пора попристальнее всмотреться в себя? Взглянуть друг на друга. Оглянуться трезвенным взором вокруг. И может быть - найти в себе силы сказать честно, что в нас, сегодняшних, такой русскости уже почти не осталось. Говорю это с горечью и скорбью, в надежде, что Господь не оставит нас Своей милостью и мы все же зададим себе тот главный вопрос, без ответа на который немыслимо само дальнейшее существование нашего народа: как вернуть себе ясно понимаемый смысл бытия?

Как восстановить в себе черты народа-богоносца, с бесовским упорством вытравливавшиеся богоборческой властью? Как обезопасить себя от духовной заразы потребительства, этой поистине мировой чумы, растлившей и погубившей уже многие народы, бывшие некогда христианскими? Все эти и еще многие иные проблемы, стоящие сегодня перед нами, суть один и тот же вопрос: как дальше жить?

Думается, из сказанного выше уже многое проясняется. Прежде всего - надо вернуться в Церковь. Надо очистить место святое - душу человека - от тряпок и побрякушек, от навязанных ей ложных ценностей и восстановить в правах попранный и оплеванный смысл жизни человека. Жизни как служения Богу, зовущему нас к Себе: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. П. 28). Надо откликнуться на этот Отчий зов, прийти с покаянием, не скрывая нынешнего своего убожества и срамоты, прийти с Молитвой и верой, и тогда - силен Бог очистить наши сердца и восстановить в них мир и покой осмысленного бытия.

Восстановив истинные ценности внутри себя, надо восстановить их и вовне. Жизнь общества, государства требует осмысленности так же, как и жизнь отдельного человека. Не может

689

материальное благополучие быть целью всех стремлений. Сытое брюхо еще не значит - чистая совесть. Критерием государственного устройства должна стать его богоугодность, соотнесенность с тысячелетними святынями веры. Нужно во всей полноте использовать богатейший опыт русской государственности. Выкинуть на свалку наглую ложь об «империи зла», «России-тюрьме народов», «гнилом царизме», сказать правду о семидесятилетнем пленении Православной Церкви и русского народа. Нужно осознать, что у Православной России есть враги, ненавидящие наш народ за его приверженность к Истине, за верность своему религиозному служению, своим христианским истокам и корням. Осознать, что если мы хотим выжить -нам надо научиться защищать себя, свою веру, свои святыни...

Итак, братия и сестры, соотечественники, люди русские! Молю вас усердно, вседушно - повинуясь своему архипастырскому долгу и голосу совести своей - воспрянем, опомнимся, одумаемся наконец! Господь милосерд и нелицеприятен: всякую искренне обратившуюся душу приемлет с радостью и любовию, омывает от грехов и неправд благодатию Своей, утешает утешением возвышенным, духовным, о котором суетный мир не имеет даже приблизительного понятия. Лишь только начнем нелицемерно - появятся и силы, и умение, и святая, жгущая сердце ревность. «Да будет общею всем такая преимущественно забота, чтоб начавши, не ослабевать и не унывать в трудах, и не говорить: долго мы уже пребываем в подвиге. Но лучше, как бы начиная каждый день, будем приумножать ревность свою». Шестнадцать столетий назад были сказаны эти слова святым преподобным Антонием Великим в утешение и назидание всем тем, кто унывает и сомневается в своих способностях к духовному возрождению. К нам, к нам, сегодняшним, обращены они. Прислушаемся к ним, ибо нераскаянны обетования Божий, и великая судьба России зависит ныне от нашего произволения. Мы - и никто иной - можем и должны воссоздать державу Святорусскую. Да будет так! Аминь.

НЕРАСКАЯННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

ДИАЛОГ С ЧИТАТЕЛЕМ

КАТАСТРОФЫ БОГОУБИЙСТВА НЕ БЫЛО

Письмо читателя В. Польского в редакцию газеты «Советская Россия»

В ГАЗЕТЕ «Советская Россия» от 13 октября 1994 г. опубликовано интервью митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна «Творцы катаклизмов». Уже в самом названии заложен злобный и сугубо антисемитский смысл. Согласиться с приведенными доводами

691

иерарха церкви противоестественно. Главный вопрос, на котором акцентирует внимание владыка Иоанн; распятие якобы по требованию евреев Иисуса Христа и, как следствие, «духовная катастрофа Богоубийства». Была ли такая катастрофа и виновны ли во всем евреи?

Для ответа на этот вопрос возвратимся сначала к Ветхому Завету. Как в нем повествуется, в период выхода евреев из Египта их предводитель Моисей на горе Синай получил непосредственно от Бога 10 заповедей, высеченных на двух каменных скрижалях.

Моисеевы законы не исключили и не могли исключить разделение еврейского общества на классы: малое число очень богатых и огромное большинство очень бедных. Образовалась даже особая каста «левитов», богатых священников, имевших право толкования Закона, но эти «толкования» всегда шли в сторону обоснования богатства успевших нажиться ( «талантливых»: талант ~ крупная денежная единица того времени) и бедности бедных. Многие еврейские проповедники до Иисуса (Исайя, Михей, Иоанн Креститель и др.) клеймили безудержную роскошь и предельную нищету того общества. Поэтому, проповеди Христа, по существу, явились их продолжением.

Вчитайся, читатель, в проповеди Христа - не являются ли они идеями первобытного коммунизма? «Было же у всех уверовавших (в учение Христа) одно сердце и одна душа. И никто ничего из имущества не назвал своим собственным, но все у них было общим, ...и все распределялось между всеми, каждому по нужде его» («Деяния святых апостолов»). «И следовало за Ним множество народа из Галилеи, Десятиградья, Иерусалима, Иудеи и из-за Иордана...» («Евангелие от Матфея» ). Как могли богатые первосвященники и зажиточные иудеи простить такие проповеди: «Да, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Божье» («Евангелие от Луки») Это и вызвало к Нему ненависть иудейской плутократии.

«Тогда первосвященники и старейшины собрались во дворе первосвященника по имени Каиафа и сговорились захватить Иисуса обманом и убить. Но сказали: "Не во время праздника, чтобы не началась смута среди народа"», Так написано в Евангелии. Они боялись народной смуты из-за расправы над любимцем народа.

А спустя 2000 лет служитель Христа, не боясь греха, обвиняет весь еврейский народ в предании Христа и христианства.

Абсурдность таких обвинений можно понять и из последующих событии. Если бы еврейский народ отверг учение Христа,

692

то митрополит Санкт-Петербургский, как, впрочем, и все другие, ничего бы не знали об этом учении, т. к. для торжества и всемирного распространения его нужен был великий подвиг апостолов по развитию и распространению христианства. Ведь само учение Христа до нас дошло лишь в посланиях апостолов Матфея, Марка, Луки, Иоанна и других. А все 12 апостолов были евреями.

Обратите внимание, кому направляли свои евангелия апостолы. В подавляющем большинстве - еврейским общинам, которые после разгрома Иудеи римскими легионами в I веке н. э. были разбросаны по всему Ближнему Востоку и Южной Европе. Посмотрите географию миссионерских путешествий Павла: они захватывают почти все северное и восточное Средиземноморье.

Да, были секты, которые, фанатично понимая Закон Моисея, враждебно относились к новому учению. Нужно отметить, что во многих посланиях (от Матфея, от Марка, от Луки) описывается, как Иисус, резко разоблачая религиозный фанатизм фарисеев и частично саддукеев, подчеркивал самоотверженную поддержку учения многочисленными иудейскими сектами ессеев, исповедывавших по существу древний коммунизм.

Все это происходило на фоне жесточайших преследований первых христиан не только в Иудее, но особенно в Риме, его провинциях и прежде всего при современнике Иисуса римском императоре Нероне. Только вера иудейских общин в учение и величайшая самоотверженность евреев-апостолов, особенно Петра и Павла, позволили христианству выстоять.

Три века жестоких преследований не только не сломили христианство, наоборот, оно все шире распространялось среди других народов, чтобы в IV веке, начиная с римского императора Константина I, стать признанным.

И никакой катастрофы Богоубийства не было. Была государственная катастрофа Иудеи. Но она никак не связана с распятием Христа. Об этом тоже написано много статей и книг. Но сошлемся лишь на одну ~ современника и участника этих событий Иосифа Флавия. Выдающийся еврейский историк, сугубо верующий человек, живший в I веке н. э. в Израиле, Иудее, Риме, в своей книге «Иудейская война» (издана в переводе в Минске в 1991 г.) подробно описал героику этого времени (ни разу, кстати, не упоминая имени Иисуса Христа). Причина падения Иудеи - в колониализме мощной римской армии. Книга включалась Православной церковью в Новозаветный свод сочинений.

Все это, мы думаем, известно митрополиту, и он умышленно передергивает факты.

693

Но оставим Библию.

Владыка Иоанн приводит, как достоверные, статистические данные из книги А. Дикого о степени участия евреев в революционном движении и мирном строительстве. Оказывается, не российский народ, а евреи, составлявшие всего 1,1% жителей, определяли, куда и как ему идти, какое общество строить! Вот где, оказывается, заговор сионистов! Российский народ ~ как козу на веревочке - вела и ведет кучка авантюристов. Ведет не туда, куда надо.

«Давайте выверим это» («откровения» Дикого), - призывает церковный, муж. Научно будем проверять.

Все годы социалистического строительства советский народ, отражая нападения врагов, строил великую, могучую Державу. Да, он ошибался, оступался, порой заблуждался, но строил ДнепроГЭСы и Магнитки, атомные и гидростанции, ракеты и ядерные бомбы для защиты. Работал, не считаясь со временем. И не было нужды выяснять национальную принадлежность творцов ее Величия. Человек познается по труду, а не по записи в паспорте.

Сейчас у наших демократов пока успешно удается лишь разрушение. Что же выдать «на-гора»? И начинаются «научные» изучения: кем был дедушка у Ленина, почему у Ельцина после «ц» пишется «ы» и Борис ли он или Борух и так далее. Вот к такому «титаническому труду», не. стесняясь, призывает «святой отец». А может быть, и начать это «отмывание от нечистот» с самого митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского? Ведь Иоанн ~ чисто еврейское имя, в переводе ~ «Бог милует». Давайте проверим у него нос и другие элементы тела на арийскую чистоту. Опыт такой проверки в прошлом уже имеется.

И последний вопрос к «прозревшему» иерарху: нарушая заповеди Христовы, подробно изложенные в Библии, вызывая среди верующих ненависть к одному из народов, чувствует ли он «укоры собственной совести» (по его выражению)? Где границы ханжества и злобы? И «если этот церковник уверяет читателей о многочисленной его поддержке, то это говорит лишь о расслоении в нашем обществе, которому он содействует "в меру своих скромных сил".

НЕРАСКАЯННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Ответ митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского ИОАННА на письмо В. ПОЛЬСКОГО

В ПОСЛЕДНИЕ годы тема «русско-еврейских отношений» прочно закрепилась на страницах печати. Одни рассматривают ее как проявление «зоологического русского антисемитизма», другие - в тесной связи с «мировым жидо-масонским заговором». И этому не надо удивляться. Разброс мнений и ожесточенность полемики ясно свидетельствуют о болезненности и важности темы, о ее безусловной злободневности. А это значит, что обсуждение затронутых проблем необходимо продолжить, по возможности отсекая эмоциональные крайности и постепенно выводя дискуссию из трясины взаимных обвинений в русло серьезных исторических, богословских и культурологических исследований.

Исходя именно из таких побуждений, я согласился ответить на письмо г-на Польского, любезно переданное мне редакцией «Советской России».

Однако, прежде чем приступить к рассмотрению поднятых в нем вопросов по существу, необходимо исправить некоторые фактические неточности и ошибки, допущенные автором.

Итак:

Во-первых, «каста левитов - богатых священников» существует исключительно в воображении г-на Польского. Левиты - это не каста, а потомки Левия, сына Иакова, одного из ветхозаветных патриархов. Из рода левитов происходили Моисей и Аарон, чьи сородичи получили особые права на священство. Не вдаваясь в подробности ветхозаветного богослужения, отметим, тем не менее, что на подавляющем большинстве левитов лежали низшие обязанности культа, и попытка зачислить их всех чохом в «богатые священники», чтобы подтвердить наличие «классовых антагонизмов» в древнем Израиле, не имеет ничего общего с исторической истиной.

Во-вторых, попытка представить проповеди Христа «идеями первобытного коммунизма» заставляет думать, что автор отказывает читателям даже в самом поверхностном знании как Христовых проповедей, так и коммунистических идей. И УЖ тем более предполагает их полное неведение относительно того, что коммунисты в 20-30-х годах нашего столетия тысячами расстреливали, вешали и топили православных священ-

695

ников как раз за их верность Христову учению. Если же потом, спустя несколько десятилетий, вожди большевизма обнаружили, что христианские основы русского самосознания все еще живы, и попытались приспособить их для собственных нужд, оскопив и втиснув в «Моральный кодекс строителя коммунизма», то это говорит лишь о том, что все усилия богоборцев «искоренить религию» оказались напрасными, и они вынуждены были пойти на компромисс с ненавистной «поповщиной».

В-третьих, «еврейские общины были разбросаны по всему Ближнему Востоку» вовсе не «после разгрома Иудеи римскими легионами в I веке н. э.», как это утверждает г-н Польский. Сие событие произошло семью столетиями раньше, после того, как в 606 году до Рождества Христова Иудейское Царство было разгромлено вавилонским царем Навуходоносором. Начало же процессу положил еще на сто лет раньше ассирийский владыка Салмансар, завоевавший в 722 г. до Рождества Христова Царство Израильское. О точных датах этих событий среди историков до сих пор нет общего согласия, но то, что еврейская диаспора возникла задолго до прихода римских легионеров в Палестину, не подлежит никакому сомнению.

В-четвертых, утверждение, будто бы «Иисус... подчеркивал самоотверженную поддержку учения многочисленными иудейскими сектами ессеев», рождает подозрение, что автору ни разу в жизни не довелось прочесть Новый Завет. Иначе бы он знал, что ничего даже отдаленно напоминающего эту фразу Иисус Христос никогда не произносил. О сектах ессеев более или менее подробно мир узнал совсем недавно, когда после второй мировой войны на берегу Мертвого моря археологи обнаружили так называемые «Кумранские рукописи». Многочисленными ессейские общины никогда не были, от какого бы то ни было участия в общественной жизни уклонялись, к христианству никакого отношения не имели и, судя по всему, прекратили существование во время иудейской войны.

Кроме того, Христос никогда не разоблачал «религиозный фанатизм саддукеев», ибо саддукеи (последователи Садока, ученика известного мудреца Антигона Сахоского) были людьми светскими, не верили в загробную жизнь и, подобно эпикурейцам, считали, что человек должен заботиться лишь о своем земном благополучии.

В-пятых, труды «выдающегося еврейского историка» Иосифа Флавия, вопреки мнению г-на Польского, долгое время служили одним из наиболее веских доказательств исторической достоверности евангельских текстов, ибо именно Флавий упоминает об Иисусе Христе ясно и недвусмысленно. Другое де-

696

ло, что сравнительно недавно некоторые исследователи попытались объявить это место сочинений историка «позднейшей вставкой», но привести убедительных аргументов в подтверждение своей гипотезы так и не смогли... Утверждение же о том, что книга Флавия «включалась Православной Церковью в Новозаветный свод сочинений» столь вопиюще нелепо, что даже не требует специального опровержения.

В-шестых, «современником Иисуса» был не «римский император Нерон», правивший через двадцать лет после распятия Христа (54-68 гг. по P. X.), а один из его предшественников ~~ Тиберий, занимавший престол с 14 по 37 г.

И, наконец, не могу не выразить своего удивления тем, что цитируя священное Писание, г-н Польский пользуется каким-то странным, «самодельным» переводом, отвергая общепризнанный, т. и. «синодальный» текст - безспорно лучший и самый точный из имеющихся на русском языке.

Теперь по существу.

Когда израильские старейшины собрались в доме первосвященника Каиафы, дабы на совете решить, как им избавиться от Иисуса, они, действительно, вырабатывали план действий с учетом того, «чтобы не сделалось возмущения в народе» (Мф. 26, 5). Казалось бы, к этому были все основания, ибо несколькими днями раньше, когда Христос в сопровождении учеников въезжал в Иерусалим, «множество народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге; народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей?» (Мф. 21, 8-10).

Однако опасения старейшин оказались совершенно напрасными. Быстро уловив настроение «верхов», толпа тут же присоединилась к гонителям Иисуса, настойчиво - даже вопреки желанию римского прокуратора - требуя смерти для невинного Праведника. Эта быстрая смена настроений народа: вчера -услужливое «Осанна!», а сегодня - кровожадное «Распни Его, распни!», - как нельзя лучше свидетельствует о том, сколь поверхностно воспринимали иудеи проповедь Спасителя, как легко отреклись они от Того, Кто пришел с призывом к милосердию, покаянию и любви.

«Такое учение не понравилось иудеям, - писал в своих проповедях епископ Игнатий Брянчанинов, один из столпов русской духовности ΧIΧ столетия. - Они, будучи всецело заняты своим земным преуспеянием, ради этого преуспеяния отвергли Мессию... Отвергши Мессию, совершивши Богоу

697

бийство, они окончательно разрушили завет с Богом. За ужасное преступление они несут ужасную казнь. В течение двух тысячелетий упорно пребывают в непримиримой вражде к Богочеловеку. Этою враждою поддерживается и печатлеется их отвержение».

Памятники письменности первых веков христианской эры, дошедшие до нас, едва ли не единогласно свидетельствуют о том, что ненависть к Христу повсеместно заставляла иудеев идти на отчаянные попытки искоренить, уничтожить Его учение. Ради этих целей они не брезговали никакой клеветой, откровенно провоцируя римские власти на организацию антихристианских гонений.

Мученик Иустин Философ, проповедовавший в Риме во II веке по P. X., писал: «Иудеи послали во всю землю людей, через посредство которых везде оповестили, что возникла новая секта, которая проповедует атеизм и разрушает законы... Все клеветы, которые распускают относительно христиан, идут от этих, распространенных иудеями». Квинт Септимий Флоренс (II-III вв. по Ρ, X.), больше известный историкам под именем Тертуллиана, - знаменитейший богослов, юрист по образованию, свидетельствует: «Иудеи - первые виновники дурных представлений, какие имеют о нашей религии язычники». Не менее определенно высказывается и Ориген - глубокий философ, современник Тертуллиана: «Как только явилось христианство, иудеи стали распространять о его последователях ложные слухи, чтобы сделать его ненавистным всему миру»...

Наиболее подробным исследованием этого вопроса является работа, опубликованная в 1913 году на страницах журнала «Вера и Разум» под названием «Из истории иудейско-римских гонений на христиан». Помимо того, десятки авторов так или иначе касались его в своих трудах. Фактического материала для констатации факта активнейшего иудейского участия в антихристианских гонениях - более чем достаточно. Поэтому утверждение о том, будто бы «только вера иудейских общин позволила христианству выстоять», просто кощунственно, не говоря уже о том, что оно исторически безграмотно и совершенно бездоказательно...

Катастрофа Богоубийства резко оборвала духовную преемственность жизни еврейского народа. Это особенно очевидно при сравнении благочестивых призывов ветхозаветных пророков с человеконенавистническими пассажами нынешних израильских идеологов.

«Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! - взывал некогда к своим ожесточившимся сородичам святой пророк Исайя. - Оставили

698

Господа, презрели Святого Израилева, - повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло... Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих, перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис. 1, 45; 16-17).

Даже духоносный царь Давид, легендарный основатель еврейской государственности, находясь на вершине своего величия, смиренно сознавал несовершенство падшей человеческой природы, каясь, когда ему случалось впасть в грех: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои... и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною...» (Пс. 50, 3-5).

После нераскаянного преступления Богоубийства благодать Божия, поддерживавшая и вдохновлявшая ветхозаветное благочестие, отступила от жестоковыйного народа, запятнавшего себя невинной кровью Спасителя. Израиль был предоставлен собственным страстям: алчности, властолюбию и гордыне, определившим его новый духовный облик. За примерами далеко ходить не надо - современная еврейская пресса просто переполнена ими.

Вот что, например, писал русскоязычный израильский журнал «Алеф» в статье «Феномен еврейской души», опубликованной в 1992 году: «Отличие еврейского народа от остальных сформировалось на двух этапах. Перный этап - эпоха наших праотцев, которые поднялись над ограничениями естественного характера и заложили фундамент реальности нового типа - еврейского народа...» На втором этапе «праотцы заслужили не только для себя, но и для своих потомков особую духовную субстанцию - Божественную Душу. Таким образом, еврейский народ выделился в особую категорию, отличную от остальных народов. Это отличие является качественным, принципиальным... Еврей - не просто человек. Еврей -создание, в которое Всевышний внедрил дух святости... Еврей стоит вне мироздания... Эта особенность еврейского народа передается по наследству каждому еврею... Определение "человек" в его высшем смысле относится лишь к обладателям божественной души».

Вот так - ни больше, ни меньше. Мы с вами, оказывается, и не люди вовсе. Судите сами, сколь разительно отличается тщеславный дух нынешнего иудаизма от покаянной благодати Ветхого Завета. Таковы страшные последствия Богоубийства, и отрицать их очевидность может лишь слепой!..

699

Впрочем, все это не имело бы для России сколь-либо существенного значения, если бы катаклизмы XX столетия, стоившие русскому народу неисчислимых страданий и жертв, не заставили исследователей внимательно присмотреться к перипетиям русско-еврейских отношений. На этом пути немалую роль сыграли так называемые «списки Дикого», достоверность которых столь ожесточенно оспаривает г-н Польский.

Напомню вкратце, о чем идет речь.

В последние годы в России ходило по рукам большое количество различных списков, в которых анализировался национальный состав советской правящей элиты. Среди них наибольшее, пожалуй, распространение получили списки, опубликованные в 1967 году в Нью-Йорке Андреем Диким в его монографии «Евреи в России и СССР». Из них следует, что в годы революции и гражданской войны евреи составляли 83 процента руководящих работников на ключевых партийно-государственных постах, а русские - всего пять процентов (пропустив вперед даже латышей, имевших шесть процентов).

Некоторые исследователи, внося коррективы в списки Дикого, увеличивали процент «еврейских начальников» даже до 85 и выше, но дело, конечно, не в этом- Несколько процентов в ту или иную сторону никак не могут отменить того факта, что участие евреев в русской трагедии XX столетия оказалось вопиюще непропорциональным, многократно превышающим их общее количество, составлявшее, по разным оценкам, один-три процента от населения страны.

Эта диспропорция общеизвестна, и сами евреи ее никогда ве отрицали. Более того, в русскоязычной еврейской прессе в 20-е годы даже велась довольно активная дискуссия на эту тему, завершившаяся в 1924 году выходом в свет сборника статей «Россия и евреи» (Издательство «Основа», Берлин). Один из авторов этого сборника известный еврейский общественный деятель И. М. Бикерман высказался в своей статье с предельной откровенностью.

«Русский человек никогда не видал еврея у власти, - писал он. - Были, конечно, и лучшие, и худшие времена, но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и грозно. Теперь еврей - во всех углах и на всех ступеньках власти... Русский человек видит теперь еврея и судьей и палачом. Он встречает евреев.,, распоряжающихся, делающих дело советской власти... А власть эта такова, что поднимись она из последних глубин ада, она не могла бы быть ни более злобной, ни более безстыдной... Русский человек твердит:

700

жиды погубили Россию. В этих трех словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный...

Еврей на все это отвечает привычным жестом и привычными словами: известное дело - мы всегда во всем виноваты! Так как всегда и во всем мы, конечно, виноваты быть не можем, то еврей делает отсюда весьма лестный и удобный для нас житейский вывод, что мы всегда и во всем правы. Нет, хуже: он просто отказывается подвергнуть собственному суду свое поведение...»

К сказанному, по-моему, нечего добавить. Укажу лишь, что авторство «списков Дикого» принадлежит вовсе не ему. Список этот был опубликован впервые в 1920 году в Нью-Йорке группой «Единство Руси» и составлен, скорее всего, за период с сентября 1918 года (ибо в нем Урицкий, убитый 30 августа, упомянут как мертвый) по март 1919 г. (поскольку Свердлов, скончавшийся 16 марта, упомянут как живой). Собственно Дикому принадлежат лишь списки, анализирующие национальный состав правящей элиты СССР в период 19361939 годов и дающие почти такую же картину (например, ЦК ВКП(б): евреи - 72 процента, Совет народных комиссаров - 85 процентов, комиссариаты иностранных дел и внешней торговли - 80 процентов). В последние годы ряд средств массовой информации публиковали списки, в которых делалась попытка оценить нынешнее положение дел в этой области. Они не менее впечатляющи, хотя, конечно, проверить их достоверность сегодня довольно сложно...

А надо ли это делать вообще, спросит читатель? Вот и г-н Польский усматривает в таких попытках едва ли не фашизм: ему уже мерещатся процедуры измерения черепов на предмет «расовой чистоты», которым он предлагает подвергнуть и меня, грешного...

Думаю, что такие опасения совершенно напрасны. Но для того, чтобы гарантированно избежать разрушительных крайностей - равно космополитических и националистических -необходимо прежде всего внести ясность в такие важные понятия, как «народ», «нация», «национальная политика» и им подобные.

Надо сказать, что с точки зрения христианина любая попытка упразднить национальную самобытность народа (будь-то под лозунгом «общечеловеческих ценностей» или как-либо иначе) является одной из форм богоборчества. Дело в том, что разделение единого некогда человечества на различные расы и племена произошло по прямому велению Божию (см. Быт. 11, 18). Более того, Православная Церковь учит, что каждый народ, как соборная личность, имеет и своего особого

701

ангела-хранителя. Тайна национальности коренится в мистических глубинах народной жизни, являясь одной из важнейших первооснов человеческого бытия, залогом того духовного единения, без которого немыслимо само существование народа общества, государства.

Именно поэтому наука до сих пор не смогла предложить ни одного сколь-либо приемлемого материалистического определения нации. Все ныне существующие - от марксистского до фашистского - не только теоретически ущербны, но и, как показала история, практически несостоятельны. А между тем сегодня для возрождения России жизненно необходимо восстановить гармонию межнациональных отношений.

Для этого, в свою очередь, потребна осмысленная, всесторонне продуманная, комплексная концепция национальной политики. У нас же, похоже, ее до сих пор нет. Министерство национальностей с многочисленным штатом - есть. Министр, стоящий во главе этого солидного ведомства, - есть. Даже вице-премьер, курирующий эту деликатную область, - тоже есть. А национальной политики нет. И так будет продолжаться до тех пор, пока в Кремле считают, что «национальная политика» исчерпывается умением чиновников «умиротворять» за счет русских интересов национальные окраины с их непомерными амбициями и «выбивать» из регионов признания в политической лояльности Центру.

Но действенная, длительная и прочная национальная стабильность станет возможной в России лишь тогда, когда государственная власть поймет, наконец, что ей необходимо бдительно следить, чтобы различные народы были более или менее пропорционально представлены на всех ступенях социальной иерархии, во всех структурах и органах управления, в средствах массовой информации и области народного просвещения. И пока имеющиеся сегодня диспропорции, фактически узаконивающие дискриминацию русского народа на собственной земле, в собственном государстве, не будут устранены - тщетны все надежды на преодоление нынешней смуты и возрождение Великой России!

РУССКИЙ УЗЕЛ

РОССИЯ - во мгле. В хаосе лжи и смуты она бредет, истощая последние силы, сама не зная куда, - лишенная веры и здравой исторической памяти, преданная . вождями, оболганная клеветниками, окруженная хищной толпой претендентов на ее грандиозное многовековое наследие.

Россия - над бездной. Разоренная междоусобием, тщеславием и стяжательством, задыхающаяся в тисках экономического кризиса, межнациональных конфликтов и политических склок, одурманенная пропагандой разврата, насилия и вседозволенности, она чудом удерживается на краю пропасти, в мрачных недрах которой ее ждут ужасы гражданской войны и окончательного государственного распада.

Россия ждет нашей помощи. Ждет, что ей укажут путь, на котором она обретет покой и мир, достойную жизнь и великую цель. С каждым шагом по мрачному бездорожью тают жизненные силы Руси. Каждое движение в направлении истинном, благотворном - обновляет ее волю и державную мощь.

Найдется ли проводник?..

703

ЧТО ПРОИСХОДИТ?

ЭТОТ вопрос задавали себе на протяжении последних семи лет миллионы людей, в немом удивлении наблюдая, как вдруг, без всяких видимых причин обрушилась величайшая империя мира - Советский Союз, - пережившая за семь десятилетий своего существования голод и холод, разруху и жуткий террор массовых репрессий, жесточайшую в истории человечества войну и безпрецедентное экономическое давление Запада.

Устоявшая под напором прямого насилия атеистическая, денационализированная государственность сверхдержавы оказалась безсильной и беззащитной перед лицом идеологической катастрофы - внезапного мировоззренческого обвала, обнажившего убожество и лживость официальных доктрин, в одночасье лишившего грандиозный государственный механизм всякого смысла существования.

Произошедшее не может не вызвать множества недоумений. Катастрофичность русской истории, особенно ее последнего столетия, - очевидна. Что это - случайность или закономерность? Какие причины лежат в основании этих процессов, какие силы определяют их течение? Что необходимо предпринять, дабы предотвратить дальнейшие катаклизмы? Какие ценности должны быть положены в основание русской жизни? Как остановить деградацию российской державности, откуда ждать новых бед, чем заменить обанкротившуюся государственную идеологию? Вот лишь малая толика возникающих вопросов.

В рамках сиюминутной политической практики ответить на них невозможно. Историософские обобщения, потребные для решения таких проблем, не умещаются ни в границах прикладных социальных наук, ни в области рациональной истории, ни под кровом позитивистской материалистической философии. По сути, для того чтобы найти выход из нынешних тупиков, нам предстоит осмыслить глубинное содержание исторического процесса вообще и русской истории в частности. Необходимо определить, так сказать, метафизические основы истории - только тогда мы сможем здраво и непредвзято оценить происходящее вокруг, обретем ясный и точный взгляд на события, освободимся от дурмана навязанных обществу без содержательных стереотипов.

Вот только как этого добиться?

704

ПОРЫВ К ИСТОКАМ

«Я СВЕТ миру, - возгласил о Себе в Евангелии Всемогущий Господь, вочеловечившийся ради нашего спасения от тьмы и лжи грехов и страстей, - кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни... Если пребудете в слове Моем, то вы... познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 12; 31-32). В этом изречении священного Писания содержится глубочайший смысл, прямо и непосредственно объясняющий нестроения нашего сегодняшнего бытия. Мы - рабы лжи. Разноликая и всепроникающая, она окружает нас со всех сторон. Ложные понятия, фальшивые теории, извращенные религиозно-нравственные ценности опутали, подобно цепким сорнякам, все стороны современной действительности, все области человеческой деятельности, всякий благой порыв человеческой души.

В этом главная причина всех наших бед и неурядиц. Порыв к Истине - вот единственный шанс преодолеть окружающий хаос, рассеять сгустившуюся тьму. Невзирая на сопротивление тех, кто чувствует себя во мраке удобно и безопасно, кто сознательно и целенаправленно создает его, ибо находит в этом для себя прямую выгоду. О таковых сказал Господь: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего... Нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8, 44)...

Последуем за Господом, и - истина духовная, религиозная освободит нас от химер атеизма и богоборчества, выведет на простор ясно понимаемого, вечного и непреходящего смысла бытия человеческого, даст жизни цель, упорядочит и освятит ее ежедневное течение. Истина историческая, государственно-политическая - откроет путь гармонизации государственной и общественной жизни, обезпечит ее историческую преемственность, освободит благонамеренных политиков от миражей и безжизненных, надуманных схем, обличит тайных архитекторов русских бед, злонамеренных сеятелей раздоров и смут. Истина народного быта с его нравственными идеалами и твердыми нормами традиционной морали - избавит людей от ядовитого, пагубного влияния развратников, растлителей и сластолюбцев, восстановит в правах целомудрие и чистоту нравов, понятия чести, совести, гражданского долга.

Все это станет возможным, «если пребудете в слове Моем», - предупреждает Евангелие. Следует помнить - чтобы прео

705

долеть неустройство и безчиние вокруг, необходимо сперва победить их в себе самом. Для этого Церковь имеет все необходимое. Целостное и непротиворечивое мировоззрение, в рамках которого находят свое объяснение вечные вопросы бытия и жгучие проблемы современности, хранится православием в чистоте и непорочности на протяжении многих веков. Оно и ныне доступно тем из нас, кто не ленится в трудах духовного подвижничества, кто причастен к соборной жизни благодатных церковных таинств, дающих человеку безценный опыт живой веры и всемогущего промысла Божиего.

К сожалению, семьдесят лет богоборчества сделали свое дело. Общество пребывает сейчас в состоянии вопиющего невежества и духовной лени. Это значительно затрудняет воцерковление народного сознания. Но даже теперь, несмотря ни на что, всякий произволяющий может обильно черпать живую воду Истины из бездонной сокровищницы русского духовного опыта.

«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5, 6), - обещал Христос всем Своим последователям. Эти слова сбываются сегодня столь же непреложно, как и много веков назад. Памятуя об этом, приступим же к делу русского возрождения и попытаемся, в меру своих сил, рассеять мрак заблуждений и лжи, сгустившийся сегодня над нашим Отечеством.

СМЫСЛ ИСТОРИИ

ГЛУБИННОЕ содержание русской истории осмысленно воспринимается лишь в контексте общемирового исторического пространства. Поэтому чрезвычайно важно определиться в понимании его основополагающих характеристик. Полный провал «исторического материализма» только подтвердил ту древнюю истину, что человеческое бытие есть, в первую очередь, область действия сил духовных, таинственных и сокровенных. Вульгарный детерминизм - учение об объективной, а значит, безцельной и безличной взаимосвязи событий и явлений - показал свою полную неспособность сколь-либо удовлетворительно объяснить происходящее вокруг.

Деятельность человека иррациональна и непредсказуема -это давно замечено и признано не только церковными мыслителями, но даже такими разными, несходными между собой представителями светской культуры, как Федор Достоевский и Николай Бердяев, Константин Леонтьев и Иван Ильин, Василий Розанов и Лев Шестов, Владимир Соловьев и Лев

706

Гумилев. В чем же причина этой таинственной неопределимости, исключающей всякую возможность примитивно-рационалистического толкования истории?

Человеческая свобода, понимаемая как свобода нравственного выбора, - вот первопричина всех исторических хитросплетений! Драгоценнейшее свойство нашего духа, венчающее человеческое богоподобие, искра Божия, которая, несмотря ни на что, мерцает и сегодня во мраке духовного невежества и религиозной дикости, давая надежду на возрождение, - свобода выбора между добром и злом определяла, определяет и до скончания века будет определять течение нашей жизни.

Сия священная свобода не есть «осознанная необходимость» материалистической догмы, но безценная способность к осознанному самоопределению между правдой и ложью, добродетелью и пороком, Богом и диаволом. Именно она безмерно возвышает человека над всей земной тварью, сообщая ему способности к безграничному духовному возрастанию. Именно она налагает на него величайшую ответственность, вся мера которой вскроется для каждого из нас уже на Страшном суде Христовом...

Человек сам по себе - микрокосм, малый мир, отражающий в своей таинственной глубине все многообразие Вселенной. Таким он создан Творцом, таково его изначальное предназначение, потому неудивительно, что сокровенная жизнь человеческого сердца порой течет по тем же законам, что и бытие государств, народов и континентов.

Две силы действуют в сердце человеческом. Сила первая - Закон Божий, незримо начертанный всемогущим перстом Его на скрижалях нашей души. Совесть - вот неусыпный страж и глашатай этого Закона. Сила вторая - мятежные порывы разрушительных страстей: гордыни и властолюбия, тщеславия и алчности, похоти и злобы, зависти и лицемерия. Каждая из двух сил свидетельствует о себе приличным ей образом, пытаясь склонить на свою сторону нашу свободную волю. Здесь - место брани духовной. Здесь решается индивидуальная человеческая судьба и определяется ход мировой истории.

Доколе среди людей остается сообщество желающих спасти свою безсмертную душу, борющихся с сатанинским злом, избирающих тесный, тернистый путь доброделания, - Господь ради этого «малого стада» долготерпит грехам и мерзостям мира, не попуская свершиться на земле торжеству диавольских притязаний. Средоточием этой борьбы вот уже два тысячелетия является Церковь Христова.

Всегда находились люди, народы и целые государства, вдох-

707

новлявшиеся в своей деятельности евангельскими идеалами Божественной Истины. Всегда им противостояли силы, злобно и яростно гнавшие христианство, ибо оно безпощадно обличало их внутреннее убожество и нравственное уродство, разоблачая ложь и гибельную прелесть сатанинской гордыни, таящейся под личиной привлекательных религиозных, экономических и политических лозунгов. Разные эпохи придавали этому противостоянию свойственную им форму. Факторы географические и этнические, социальные и военные складывали его неповторимый узор, скрывавший порой за своей прихотливостью действительные корни событий. И все же - чем быстрее раскручивался маховик материального прогресса, сопровождаясь столь же стремительным духовным вырождением «общества потребления», тем яснее становилось, что судьбы мира зависят сегодня оттого, как намерен человек решать важнейшие религиозные вопросы, определяющие цель и смысл его бытия.

Ярчайшим тому подтверждением служит история России.

ТАЙНА РУССКОЙ СУДЬБЫ

СОБОРНАЯ индивидуальность народа неповторима, как неповторимы личные особенности каждого из нас. История человечества есть история племен, его составляющих, как бы ни пытались сегодня ее унифицировать, подверстывая задним числом под мертворожденные интернациональные «общечеловеческие» схемы и модели. Поэтому так же, как не способен к полноценной жизни человек, лишенный памяти, не может нормально существовать и народ, не имеющий ясного, осмысленного понимания своей исторической судьбы, своего высшего, промыслительного предназначения, своих религиозных святынь и традиционных гражданских, государственных, державных идеалов.

Стремление к идеалу представляет собой вековую особенность русского характера. Крещение Руси и кропотливое, многолетнее церковное воспитание, последовавшее за ним, придали этому стремлению осмысленность, ясность и великую, надмирную цель: воплотить в своей жизни чистоту и праведность божественных истин настолько, насколько это вообще доступно падшей и оскверненной грехом человеческой природе. Неисповедимы пути Господни - недомыслимому Промыслу Его угодно было соделать Русь ковчегом Своих святынь, их хранителем, стражем и усердным защитником.

Даже богоборческая революция не упразднила этого избрания. Она и стала-то возможной лишь потому, что изуверы

708

прельстили доверчивый народ лукавой квазирелигиозной целью: построить рай на земле, достигнуть в общественном устройстве полной и совершенной справедливости и изобилия. Но как ни старались богоборцы, они так и не сумели вытравить из народной души христианских ценностей. Не зря «канонизированный» в конце концов большевиками «моральный кодекс строителя коммунизма» представляет из себя не что иное, как уродливый, бездуховный слепок с евангельских заповедей...

Отдельно взятый человек оплачивает свою приверженность Истине тяжким внутренним трудом, борьбой с соблазнами и искушениями, подвигом целомудрия и воздержания, напряженным и непрестанным сопротивлением злу в своих поступках, словах, мыслях и сердечных движениях. «Дай кровь и прими дух», - говорили древние подвижники, свидетельствуя об ожесточенности брани, которую обрушивают темные силы на того, кто стремится стяжать духовный плод. Эта непримиримая борьба изобилует жестокими поражениями, падениями и уязвлениями, преодоление и врачевание которых приносят подвизающемуся безценный опыт живой веры.

Подобно тому, чревата нестроениями, смутами и потрясениями судьба народа, избравшего путь соборного подвижничества. История его являет собой арену столкновений высших духовных начал и мятежных порывов жестокой страсти. Взлеты к вершинам чистоты и святости неизбежно чередуются с падениями и греховными срывами. В горниле этой битвы шлифуются и гранятся лучшие, драгоценные качества народной души, мужает вера, крепнет верность, терпение и упование на Бога.

Значит, нет ничего странного в том, что исторический путь России оказался таким драматическим, запутанным и сложным. Две тысячи лет назад Христос сказал Своим ученикам, что человечество не сумеет удержать в чистоте и неприкосновенности учение, которое Он принес в мир. Тяжесть и обременительность борьбы со злом заставит людей мало-помалу отступиться от веры, вступить в пагубное согласие с лукавым, суетным, богоборческим духом мира. Измена Спасителю приведет в конце концов к тому, что большая часть человечества окажется объединенной государственными и религиозными началами, прямо враждебными христианству. Те же, кто не пожелает отречься, кто - пусть слабо и несовершенно, но искренне - постарается следовать Закону Божьему, столкнутся с гонениями, злобой и изощренной травлей. «Будете ненавидимы всеми родами за имя Мое» (Мф. 24, 9), ~ предрек Господь.

Вот вам и разгадка русской истории. Сознавая себя благодатной хранительницей истин веры, религиозно-нравственных ценностей Православия, Россия неизбежно стала средоточием,

709

узловым пунктом вселенской борьбы добра и зла, притязающего на безсмертную душу человека. Эта духовная битва отражалась в материальном мире исторического бытия войнами и междоусобицами, смутами и социальными катаклизмами. Сегодня Русь вновь, в который уже раз, подвергается бурному натиску сатанинской злобы, усиленному долгими десятилетиями государственного богоборчества, лишившими значительную часть русских людей способности здраво оценивать происходящее.

Зато враги России прекрасно понимают, что они делают. Огромные деньги, силы и средства брошены на то, чтобы не допустить духовного возрождения нашего Отечества, связанного с неизбежным крушением демократической мифологии в ее нынешних антигосударственных, антиправославных формах. Они даже не дают себе труда это скрывать.

«Мессианизм и неспособность демократически проводить реформы - вот те два качества, которые должны быть любой ценой устранены из русского народа», - пишет газета «Figaro Litteraire» в номере от 25 мая 1992 года. «Надо сделать из русского прошлого tabula rasa (дословно - чистую доску, т.е. пустое место - прим. авт.). Так было в 1917 году, так же дело обстоит и сегодня. Надеемся, что сегодня это действительно осуществится», - цинично признается автор статьи. Кстати, весь этот номер газеты посвящен «опасностям» русского национально-религиозного возрождения. Он так и называется; «Россия - опасность мистицизма».

Этот страх могущественных международных сил перед возможностью воскресения Святой Руси - воскресения в буквальном смысле из пепла, вопреки всему, наперекор тщательно продуманным планам и скрупулезно разработанным программам, может многое прояснить в нашей новейшей истории.

ЗАГАДКИ ПЕРЕСТРОЙКИ

ТОЛЬКО очень наивный человек может предполагать, что политическая история страны творится «сама собой», под влиянием случайностей и сиюминутных нужд, без целенаправленного и сознательного, точно рассчитанного воздействия. Эту нелепицу усиленно пытаются вдолбить в умы средства массовой информации, превратившиеся в настоящую фабрику по производству идеологических мифов и политических миражей, призванных скрыть реальное положение вещей.

Однако правда нет-нет да и прорвется наружу. Более того, в старые добрые времена, когда механизмы «демократической»

710

цензуры еще не были столь совершенны, даже весьма высокопоставленные лица позволяли себе иногда откровенно высказаться.

«Миром управляют совсем не те, кого считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами, - предупреждал Бенджамин Дизраэли, граф Биконсфилд, лидер Консервативной партии Англии, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874 - 80-х годах. - Существует политическая сила, редко упоминаемая. Я имею в виду тайные общества. Невозможно скрыть, а потому и безполезно отрицать, что значительная часть Европы покрыта сетью этих тайных обществ, подобно тому, как поверхность земного шара покрыта сейчас сетью железных дорог... Им вовсе не нужны законные правительства», - печально констатировал Дизраэли.

Впрочем, времена меняются. То, что раньше тщательно скрывалось, сегодня можно больше не прятать. И организации могут быть уже не тайные, но вполне легальные, более того -в высшей степени престижные и респектабельные. Вот, например, Бильдербергский клуб, объединяющий, как поговаривают, самых могущественных людей в мире. На одном из его заседаний, состоявшемся в июне 1991 года в Германии, Дэвид Рокфеллер, крупнейший американский банкир и один из самых богатых людей на нашей планете, сказал следующие откровенные слова: «Мы очень признательны руководителям средств массовой информации за то, что они... соблюдали предельную осторожность относительно освещения нашей деятельности. В противном случае мы просто не могли бы... осуществлять наши проекты, если бы на нас было сосредоточено пристальное внимание общественного мнения. Но мир сегодня уже более совершенен и -более предрасположен к созданию единого мирового правительства... Сверхнациональная власть интеллектуальной элиты и мировых банкиров более предпочтительна, нежели право народов на самоопределение, которому мы следовали в течение веков».

Нужны ли комментарии? Пожалуй, неожиданная откровенность почтенного финансиста может кое-что объяснить и в нашей жизни. Попробуем разобраться. Итак:

- Давно и упорно за кулисами мировой политики ведется активная деятельность по созданию международного, наднационального центра управления - сверхправительства, которое должно сосредоточить в своих руках колоссальную идеологическую, политическую и экономическую власть над «мировым сообществом».

- В рамках этого многовекового процесса планомерно π целенаправленно реализуются программы по разрушению суве-

711

ренных независимых государств, разложению национального самосознания народов, размыванию их религиозной и культурной самобытности. (Все это рассматривается в качестве препятствий на пути интеграционных процессов, ведущих дело к созданию всемирной диктатуры - глобальной геополитической тирании «интеллектуальной элиты и мировых банкиров»).

- Религиозно-философской, метафизической основой этого предприятия является (для посвященных!) откровенное и осознанное богоборчество. Смешение Понятий добра и зла, целенаправленное искажение нравственных основ человеческого бытия, мятеж твари против Творца, упоение духом дьявольской гордыни, попытки разрушить божественное домостроительство нашего спасения, запечатленное Крестной Жертвой Иисуса Христа, Сына Божия - вот его основные черты.

- Россия, исторически сформировавшаяся как главный носитель христианских ценностей, является основным препятствием на пути осуществления подобных планов. Ни одна религиозная конфессия, за исключением Православия, не обладает необходимой духовной мощью для успешного сопротивления. Ни одна страна, кроме Руси, не имеет достаточного культурного, научного, экономического и военного потенциала для успешного противодействия гегемонистским вожделениям архитекторов «нового мирового порядка».

- Первым успешным результатом длительной и всесторонней кампании по устранению России с мировой арены в качестве самостоятельной духовной, этнической общности и активного субъекта геополитики стали спровоцированные в начале XX века на ее территории социальные смуты, завершившиеся, после ряда неудачных попыток, катастрофой 1917 года. Исторически сложившуюся традиционную русскую православную государственность удалось разрушить.

- В то же время революция в России не смогла решить всех стоявших перед ней задач.

Во-первых, страну не удалось использовать в качестве плацдарма для разжигания всемирной смуты. Вброшенные с этой целью в массовое сознание лозунги «мировой» и «перманентной» революции не оправдали себя, а после политического поражения троцкизма в СССР были и вовсе сняты с повестки дня. Лозунг «пролетарского интернационализма», предназначенный для разрушения русского национального самосознания, оказался недостаточно эффективен, будучи интерпретирован обществом в русле традиционных христианских ценностей «все-Человечности».

Во-вторых, не удалось уничтожить Россию в качестве самостоятельного геополитического субъекта. Человеконенавистни-

712

ческая теория «классовой борьбы», служившая сердцевиной и пропагандистским прикрытием механизма широкомасштабного, официально санкционированного геноцида русского народа, с течением времени утеряла свою первоначальную эффективность, превратившись в очередную, далекую от практики догму.

Более того, несмотря на репрессии, голод, разруху и богоборческий террор властей, ценой величайшего напряжения всех народных сил, ценой блестящей победы в Великой Отечественной войне - страна обрела в мировой политике значение и вес, сведшие на нет все «достижения» Октября в этой области. Возникла реальная возможность постепенного перерождения СССР в духе российских национальных интересов с перспективой эволюционного возвращения страны на путь ее естественного исторического развития.

- Лишившись рычагов прямого политического, экономического и военного контроля над процессами, происходившими в Советском Союзе, «интеллектуальная мировая элита» сохранила в своих руках мощные средства идеологического Воздействия. С одной стороны, марксистско-ленинское мировоззрение, запущенное однажды в России как орудие разрушения традиционного духовного, культурного, религиозно-нравственного фундамента русской жизни, продолжало оставаться официальной идеологической доктриной СССР.

С другой стороны, ее очевидная гнилость и безсодержательность заставляла общество - частью сознательно, частью неосознанно - стремиться к обретению нового, осмысленного взгляда на мир. Сочетание таких двух факторов давало уникальную возможность уничтожения советской империи путем идеологического «взрыва». Этот сценарий, запущенный сразу после второй мировой войны, предполагал последовательную внутреннюю дискредитацию господствующего мировоззрения, затем его резкий, шоковый «сброс» и быструю замену на новое -либерально-демократическое - внешне привлекательное, но для России не менее разрушительное по сути.

Ставка опять делалась на разрыв исторической преемственности. В современной, сверкающей упаковке обществу навязывалось «второе издание» революции 1917 года. Этот процесс получил название «перестройки».

СЦЕНАРИИ СМУТЫ

СΑΜΑ по себе перестройка стала возможной лишь благодаря отсутствию в стране здоровой, национально

713

осмысленной идеологий и связного, целостного, непротиворечивого государственного мировоззрения. Из-за этого весь гигантский аппарат управления Союзом оказался беззащитным перед кучкой руководителей-ренегатов и пятой колонной агентов влияния «интеллектуальной элиты и мировых банкиров». Более того, отсутствие ясно понимаемой собственной позиции не позволило (и до сих пор многим не позволяет) даже увидеть реального противника, не говоря уж о том, чтобы распознать его истинные намерения.

На этом стоит, пожалуй, остановиться особо. Маскировка и дезинформация - фундаментальные свойства той власти, которая стремится сегодня утвердиться в России под вывесками «демократии» и «рыночной экономики». Стремительное развитие средств массовой информации, дающее возможность целенаправленно манипулировать общественным сознанием, позволяет использовать их как идеологический наркотик, лишающий людей понятия о политических реальностях окружающего мира. Общество, находящееся под наркозом средств массовой информации, утрачивает инстинкт самосохранения, теряет государственный, религиозный, культурный иммунитет, становится слепым и безпомощным перед лицом грозящих ему опасностей.

Появляется возможность скрыть от посторонних глаз не только центры реальной (а не показной) власти, но и надежно замаскировать их настоящую идеологию. В результате сегодня не только «простой» человек, но даже подавляющее большинство представителей официальных властей находятся в полнейшем неведении относительно того, кто же, в действительности, контролирует развитие ситуации в стране и каковы истинные цели этого «кого-то». Такая маскировка позволяет сделать «власть интеллектуальной элиты и мировых банкиров» практически неуязвимой. Мало того, что она сама остается вне поля зрения своих потенциальных противников, загадкой становится уже то, зачем, почему и как она предпринимает те или иные действия.

Конечно, даже краткий анализ современного положения с этой точки зрения выходит далеко за рамки данной статьи. И все же говоря о событиях последних лет, можно с высокой степенью достоверности утверждать, что по отношению к России параллельно реализуются оба сценария ее устранения с геополитической арены. Оба они не новы и уже применялись при разрушении Российской империи в начале века.

Сценарий первый. Эпиграфом к нему могут послужить два высказывания видных мировых политиков. Одно принадлежит Генри Киссинджеру, бывшему государственному секретарю

714

США, заявившему в 1992 году: «Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее народов в единое, крепкое, централизованное государство». Автором другого является Збигнев Бжезинский, бывший помощник президента США по национальной безопасности. Он так определил цель русской политики мирового сообщества: «Россия будет раздробленной и под опекой».

Этот сценарий можно назвать жестким, силовым или революционным. Он предполагает поэтапный развал Советского Союза, затем - России (возможно, по югославскому варианту), провоцирование экономического и политического хаоса, межнациональных конфликтов, социальных столкновений и гражданских войн. Давно разрабатываемая теория «вялотекущих социальных катастроф» в сочетании с изощренной политической практикой должна при этом обезпечить сценаристам стратегический контроль над ситуацией, исключающий перерастание локальных конфликтов в ядерные столкновения. Но в оптимальном варианте Россия должна выгореть дотла, так и не взорвавшись. То, что от нее останется, будет легко встроено в объединенную всемирную политическую конструкцию.

Именно по такому сценарию развивались события в России после Октябрьской революции. То, что он тогда не сработал до конца, не меняет дела. Вспомните экономические, политические и духовные последствия революционного хаоса -возможно, это хоть немного поколеблет наше безмерное благодушие, дав понять, что нас ждет в случае успешной реализации жесткого варианта антирусской политики.

Сценарий второй. В сравнении с предыдущим его можно назвать мягким или эволюционным. Он предполагает захват политической власти в стране сторонниками «интегрирования в мировое сообщество» и последующее активное реформирование государственной, экономической, военной и демографической структуры общества с целью внутреннего перерождения России, ее полного и окончательного отрыва от своей духовной и культурной исторической традиции. В конечном итоге это должно привести к превращению страны в плацдарм «нового мирового порядка», когда весь ее сохранившийся потенциал будет направлен на ускорение международных интеграционных процессов под негласным руководством мирового правительства.

Историческим аналогом такого сценария является осуществление Февральской революции. Его развитие было прервано радикальным Октябрем.

Надо, конечно, отдавать себе отчет, что эти гипотетические сценарии - всего лишь грубая схема. Действительность всегда много сложней и разнообразней. На практике обе вышеописан-

715

ные стратегии могут осуществляться одновременно, причудливо переплетаясь и дополняя друг друга. Возможно, что «мягкий» вариант служит всего лишь прелюдией для «жесткого» продолжения, как это случилось в России в начале века. В любом случае их рассмотрение дает обильную пищу для размышлений и хотя бы приблизительно показывает степень реальной опасности, нависшей ныне над нашей Родиной.

КАК БЫТЬ?

ЭТОТ классический вопрос русской жизни настоятельно требует своего практического решения. Несомненно одно: пора, наконец, очнуться от спячки. Сейчас для нас жизненно важно увидеть правду без прикрас, взглянуть в глаза тяжелой действительности - такой, как она есть, а не мифологизированной многочисленными ложными стереотипами. Чрезвычайно важно мобилизовать на защиту России все здоровые, благонамеренные силы общества. Только в случае, если мы сумеем избежать очередных катаклизмов, можно будет говорить о перспективе возрождения страны.

«Чадо, аще приступавши работати Господеви Богу, - говорит священное Писание, - уготови душу твою во искушение, управи сердце твое, и потерпи» (Сир. 2, 1-2). Последуем мудрому совету богодухновенных строк, приготовимся к искушениям, соблазнам и яростным порывам темных сил, управим сердца наши в вере, мужестве, верности и терпении - и будем, не покладая рук, работать над осуществлением дела святого и богоугодного - воссозданием Святой Руси в силе и славе ее величия и благочестия! Аминь.

ПРИМЕЧАНИЯ к первой части книги - «САМОДЕРЖАВИЕ ДУХА»

ВЫ ЖЕ РОД ИЗБРАН

1«Православная Русь». 1991, № 9, с. 7.

2 Св. прав. о. Иоанн Кронштадтский. Созерцательное подвижничество. СПб. 1907, с. 75, 81.

3 Путь к спасению. М., 1908, кн. IX.

4 Там же, с. 362.

5Лев Диакон. История. М., 1908, кн. IX.

6Ветловская В. Е. Творчество Достоевского в свете литературных и фольклорных параллелей.

- «Строительная жертва». «Миф - фольклор

- литература». Л., 1972, с. ЮЗ.

7 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 307-310; Ковалевский А. П. Книга Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956, с. 143-146.

8 Жития русских святых в 2-х т. Джорданвилль, 1984, 2-й том, с. 53.

9Там же, с. 53.

10Там же, с. 48.

11Гумилев Л. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989, с. 192-194.

12Там же, с. 193. ,

13Там же, с. 213.

14«См.: Рыбаков Б. А. Указ. соч. М., Наука, 1988, гл. 9.

15Жития русских святых в 2-х т. Джорданвилль, 1984, 2-й том, с. 48.

16 Тальберг Н. Д. Святая Русь. СПб. 1992, с. 8.

И ВРАТА АДОВЫ НЕ ОДОЛЕЮТ ЕЕ

1 ПВЛ. См., напр.: Памятники литературы Древней Руси: начало русской литературы XI -начала ХН вв. М., 1978, с. 167.

2 Альманах библиофила. М., 1989, с.155 -207. (Перевод текста на современный язык -авторский, митр. Иоанн).

3Монахиня Таисия. Жития русских святых. Джорданвилль, 1984, т. 2, с. 11.

4 Болотин Л. В каком веке жил Илья Муромец? М., 1989 (на правах рукописи).

5 Преподобного отца нашего Макария Египетского духовные беседы, послания и слова. Сергиев Посад, 1904.

6До6ротолю6ие. М.,1895, т. 2, с. 7.

7 Там же, с.650.

8 Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. СПб., 1905, т. 2, с. 116.

9 Летописные тексты издавались неоднократно. Поскольку настоящий труд не является научной работой в строгом смысле этого слова, мы позволили себе не перегружать текст ссылками на первоисточники. Любой желающий может их легко найти, например, в Полном собрании русских летописей (М. 1926, т. 1) или в фотовоспроизведении этого издания (М., 1962). В некоторых случаях цитируемый текст приближен к современному языку.

10 Исследования по истории опричнины. М., 1963, с. 255-256; Альшиц Д. Н. Иван Грозный и приписки к лицевым сводам. Исторические записки. М., 1947, т. 23, с. 251 - 289.

11 Закон Божий. Пятая книга о Православной вере. Ч. К. История русской церкви, с. 245-246.

12 Красноречие Древней Руси. M.T 19В7, с. 413.

13 Там же, с. 219 - 220.

14 Толстой М. В. История русской Церкви. Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 272273.

15Тексты Домостроя цитируются по изданию: Орлов А. Домострой. Исследования. М., 1917.

16 Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988, с. 52.

17 Ключевский В. 0. Сочинения. М., 1957, т. Ill, с. 19.

18 Толстой М. В. Указ. соч., с. 444.

19 Карамзин Η. М. Предания веков. М., 1988, с. 659.

20 Толстой М. В. Указ. соч., с. 438.

21,Федотов Г. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991, с. 13.

22 Там же, с. 14.

23 Пономарев А. Русское народно-религиозное мировоззрение в школьной характеристике академического богослова-магистранта. - «Странник», 1884, т. 1, с. 550-551.

24 Тексты духовных стихов приводятся по; Безсонов П. А. Калики перехожие. В 2-х т. М., 186 1 - 1864. В некоторых местах откорректированы орфография и пунктуация.

717

25 См.: Федотов Г. Указ. соч., с. 36, 96, 99-100.

26 Там же, с.49.

ОБЫШЕДШИ ОБЫДОША МЯ ВРАЗИ МНОЗИ

1 См. Кузьмин А. Ухабы на «русском направпении». - «Мол. Гвардия», № 3-4, 1992, с. 5. 1Вернадский Г. Два подвига святого А. Невского.

2 Хитров М. Святой благоверный великий князь - «Наш современник», № 3, 1992, с. 155. Александр Невский. СПб, Лениздат, 1992, с . 291, прим. 5

3. Красноречие Древней Руси. М., 1987, с. 110.

4 Там же, с. 156.

5 Там же, с. 153

A3 БО ЕСМЬ ГОСПОДЬ БОГ ТВОЙ, УКРЕПИВЫЙ ТЯ, И УТВЕРДИХ ТЯ ДЕСНИЦЕЮ МОЕЮ

ПРАВЕДНОЙ

1 Красноречие Древней руси. М., 1987, с. 58-

2 Орлов А. С. Владимир Мономах. Μ• - Л., 1946.

3. Жития русских святых. Джорданвилль, 1984, 63. т. 2, с 13 - 16.

4 Соловьев С. М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989, с. 118.

ЖИВЫЙ В ПОМОЩИ ВЫШНЯГО...

1 Толстой М. В. История русской Церкви. Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 151.

2. Красноречие Древней Руси. М., 1987, с. 135 - 143.

3 Толстой М. В. Указ. соч., с. 303.

РУССКАЯ СИМФОНИЯ

1 Толстой М. В. История русской Церкви. Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 334, прим. 14.

2 См.: бренье Ф. Евреи и талмуд. Париж, 1928; Ковальчицкий Α., протоиерей. Нравственное богословие евреев-талмудистов. СПб, 1888; Вольский К. Евреи в России. СПб, 1887, и другие исследования.

3 О Курицыне см., например: Лурье Я. С. Русские современники возрождения. Л., 1988, гл. «Великокняжеский дьяк».

ЯКО ЦАРЬ УПОВАЕТ НА ГОСПОДА, И МИЛОСТИЮ ВЫШНЯГО НЕ ПОДВИЖИТСЯ...

1 Толстой М. В. История русской Церкви. Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 432

2 Там же, с. 433.

3 Апьшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988, с 161

4 См., напр.: «Чин священного коронования» - «Православная жизнь». Джорданвилль, 1988.

5 Карамзин Η. М. Предания веков. М., 1988, с. 567

6. Федоров Г. П. Святой Филипп, митрополит Московский. М., 1991, с. 51.

7. Толстой М. В. Укад. соч., с. 430

8 Карамзин Η. М. Указ, соч., с. 575-576

9 Русское историческое повествование. М., 1984,. с. 146. Описание дано в переводе на современный русский язык.

10 См.: Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб, . 1992. Книга являет собой весьма знаменательное сочетание фактологической полноты с традиционной концептуальной безпомощностью.

11 Толстой М. В. Указ. соч., с. 432, прим. 35.. Стихира переведена на современный русский

язык.

12 Там же, с. 406.

13 См.: Альшиц Д. Н. Указ. соч. Л., 1988, гл. 8.

14Там же, с. 204-206.

ГОСПОДИ, СИЛОЮ ТВОЕЮ ВОЗВЕСЕЛИТСЯ ЦАРЬ...

1 См. напр.: Гопубовский В. О смерти царевича Димитрия. Публичная лекция, читанная в Киеве 24 февраля 1896 г. - «Земщина», № 59, 1991.

2 Толстой М.В. История русской Церкви, Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 444а.

ГРЕХОПАДЕНИЯ КТО РАЗУМЕЕТ...

1 Карамзин Η. М. Предания веков, с. 677-678.

2Там же, с. 681-684.

718

3 Русское историческое повествование. Μ.: Советская Россия, 1984, с. 146

4 Толстой М. В. История русской Церкви. Валаамского монастыря, 1991, с. 470.

5 Скрынников Р. Г. Смута в России в начале XVII века. Л. Наука, 1988, с. 7 5 -7 6.

6 Русское историческое повествование. М.: Советская Россия, 1984, с. 64.

7 Там же, с. 66.

8 Топстой М. В. Указ. соч., с. 473.

9 Издание 'Карамзин Η. М. История Государства Российского. Т. XII, Прим. 106.

10 Толстой М. В. Указ, соч., с. 473-474.

11 Вышковский А. О грамоте царю Михаилу Феодоровичу. - «Земщина», № 86, 1992.

ДОМ, РАЗДЕЛИВШИЙСЯ САМ В СЕБЕ, НЕ УСТОИТ

1 Толстой М. В. История русской Церкви. Издание Валаамского монастыря, 1991, с. 575.

2 Там же, с. 567

3 Бунтари и правдоискатели в Русской Православной церкви. М., 1991, с. 151. ,

4 Протоиерей Георгий Флоровский. Пути русского богословия. YMCA-PRESS, 1983, с. 58.

5 Тальберг Н. История Русской Церкви. Джорданвилль, 1959, с. 345.

6 Там же, с. 345.

7 CM. об зтом: архиепископ Серафим (Соболев), Русская идеология. Джорданвилль, 1987, гл. 7.

8 Бунтари и правдоискатели.., с. 208.

9 До настоящего времени зтот труд не издавался.

О мировоззрении Никона см.: Зыэыкина М. В. Патриарх Никон, его государственные и канонические идеи. Варшава, 1931 и Ютика (США), 1988.

10 См.: Платонов С. Лекции по русской истории. Петроград, 1915.

11 Башилов Б. История русского масонства. М., 1992. Вып. ІІНѴ, с. 5.

1 2Там же с. 4-5.

13 См.; Забелин И. Е. Как жили в старину русские цари-государи. М., 1991.

14 Первая книга исследования - "Государев двор, или дворец" - переиздана в 1990 г. в Москве издательством «Книга».

ПОРВАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН...

1 Киреевский И. В. ПСС, М., 191!, т. 1, с. 219.

2 Чаадаев П. Я. Сочинения и письма, СПб, 1914, т. 2.

3 Луначарский А. В. Религия и социализм. СПб, 1908,ч. 1, с. 146.

4 Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. Μ. , 1993, с. 205.

5 Там же, с. 184.

6 Там же, с. 631-632.

7 Воспоминания Льва Тихомирова. М.-Л., 1927, с 287

8 Там же, с. 291.

9 Нилус С. А. Великое в малом. См. также; «Близ есгь при дверех». Сергиев Посад, 1917, с. 9-10.

10 Нилус С. А. Святыня под спудом. Сергиев Посад, 1911, с. 303- 304.

11 Там же, с. 311-312.

12 См. очерк о святителе Феофане архиепископа Аверкия: «Провозвестник кары божией русскому народу». Джорданвилль, 1964.

13 Прекрасным описанием подвижнической жизни о. Иоанна, его пророчеств, чудес и исцелений

является двухтомник И. К. Сурского «Отец Иоанн Кронштадтский». Форрествиль, 1979-1980.

14 Святитель Игнатий Брянчанинов. О кончине мира. СПб, 1992, с. 19, 33.

ОТЫДИТЕ ОТ МЕНЕ, ДЕЛАЮЩИЙ БЕЗЗАКОНИЕ

1. Об иудаизме, его роли в жизни евреев, о нравственном содержании талмудизма существует обширная литература. Цитаты, приводимые в данном труде, взяты из книг Ф. Бренье «Евреи и Талмуд» (Париж, 1928) и протоиерея А. Ковапьницкого, в переводе которого (с немецкого языка) в 1898 г. в СПб вышло исследование под названием «Нравственное богословие евреев- талмудистов».

2 Дикий А. Евреи в России и в СССР. Нью-Йорк 1967, с. 367-368.

3 Селянинов А. Тайная сила масонства. СПб, 1911, с. 226.

4 Там же, с. 227.

5Там же, с. 227.

6 Вольский К. Евреи в России. СПб, 1887, с. 42. См. также с. 35-39.

7 О разоблачениях и предупреждениях Бенджамина Дизраэли см.: Р. Дуглас и др. Спор о Сионе. Иоганнесбург, 1986, гл. «Предостережения Дизраэли».

8 Вскоре этот примечательный документ был опубликован во французском переводе. На русском языке он был опубликован в книге Вольского

719

К. «Евреи в России. Их быт, цели и средства», СПб, 1867, с. 10-11.

9 Данные о народном хозяйстве дореволюционной России можно найти в работах: Бразопя Б. Л. Царствование Императора Николая II в цифрах и фактах (а сборнике «Государь Император Николай II Александрович»), Нью-Йорк, 1968; Острецова В. «Черная сотня и Красная сотня», М., 1991; в обширной монографии Ольденбурга С. С. «Царствование Императора Николая II», СПб, 1991 и др. трудах

10 Шульгин В. В. Что нам в них не нравится СПб, 1991, с. 227-228.

11 Там же, с. 228.

12 Острецов В. Указ. соч. М., 1991, с. 9-10.

ВАШ ОТЕЦ - ДИАВОЛ, И ВЫ ХОТИТЕ ИСПОЛНЯТЬ ПОХОТИ ОТЦА ВАШЕГО

1 Жевахов Н. Д. Воспоминания, Т. 2. Новый Свд, 1928, с.162. Все последующие цитаты взяты из глав 26-35 этого издания

2 Kehler Henning. Der Rote Garten. - Berlin, 1921.

3 См. газету «Руль» от 3 июля 1921 г

4 См. также Бостунич Г. Масонство и русская. революция, 1922.

ЗНАЮ ТВОИ ДЕЛА: ТЫ НОСИШЬ ИМЯ, БУДТО ЖИВ, НО ТЫ МЕРТВ!

1 Марков Η. Е. Войны темных сил. В 2-х томах. Том 2. Париж, 1930, с. 67.

2 Возрождение». 1936, 7 мая, с. 1.

3 Георгиевский М. Затишье перед грозой. – «За Родину». София, 1939, № 77/19, с. 5.

4 Солоневич И. Авторитеты и жизнь. - «Сигнал». Париж, 1936, №36, с. 2.

5 Назаров М. Русская эмиграция и фашизм. – «Наш современник». 1993, № 3, с. 127.

6 Стефан Дж. Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции, 1925-1945. М., 1992, с. 50.

7 Князь Жевахов Н. Д. Сергей Александрович Нилус. Краткий очерк жизни и деятельности, Новый сад. 1936, с. 66.

8 Там же, с. 68.

9 Там же, с. 69

10 Там же, с. 70.

11 Стефан Дж. Указ. соч., с. 40-43.

12 Россия перед вторым пришествием. Материалы к очерку русской эсхатологии. Издание Свяго- Троицкой Сергиевой лавры. 1993, с. 237.

13 Об оккультных корнях германского фашизма. См.: Пруссаков В. Оккультный мессия и его рейх. М., 1992. Повель Л., Бержье Ж. Утро магов. Власть магических культов е нацистской Германии.Μ. , 1992.

14 0. Сергий Булгаков. Расизм и христианство, В сб.: «Тайна Израиля». СПб. 1993, с. 352-353.

Эта работа, написанная в 1941-1942 гг. и далеко не безслорная в некоторых своих частях, содержит, тем не менее, наиболее полный религиозный анализ философии нацизма.

15 Там же, с. 396.

НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ СЕДОХОМ И ПЛАКАХОМ...

1 Марков Η. Е. Войны темных сил. В 2-х томах, Париж. 1930. Т. 2, с. 76-77

2 Там же, с. 75.

3 Бердяев Н. А. Русская идея. В сб.: О России и русской философской культуре. М., 1990, с. 50.

4 Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1986, с. 76.

5 Хорошую, хотя несколько одностороннюю подборку публикаций авторов-евразийцев дал

- журнал «Наш современник» во втором и третьем номерах за 1992 год. См. также: - «Начало», №4. М., 1992.

6 Барон Меллер-Закомельский А. В. Страшный вопрос. Париж, 1923, с. 42-46.

7 Архиепископ Аверкнй. Современность в свете Слова Божия. Слова и речи. Т. 2. Джорданвилль, 1975, с. 583, 586.

СВЕТ ВО ТЬМЕ СВЕТИТ, И ТЬМА НЕ ОБЪЯЛА ЕГО

1 Советская Военная Энциклопедия. Т. 7. М., 1979, с. 414.

2 Послания Святителя Тихона, М., 1990, с. 17.

3 Воспоминания князи Н. Д. Жевахова. - Новый Сад, 1928. Т. 2, с. 212.

4 Там же, с. 212.

5 Послания Святителя Тихона. М., 1990, с. 13.

6 ЩІафаревич И. Русофобия. Л., 1990, с 86.

7 «Наш современник». 1993, № 9, с. 165.

8 «Правда». 1925, 13 августа

9 Протодьякои Владимир Степанов (Русак). Свидетельство обвинения. В 3 томах. Т. 1. М.,

720

1993 с 18

10 Виппер Р. Ю. Иван Грозный. Ташкент, 1942, с 182-185

11 Алексеев В. А. Иллюзии и догмы. М,, 1991, с338

12 Это не единственное его пророчество. Есть и другие, в которых он предсказал, например, разделение Германского государства. Первые сообщения о них появились в книге И. К, Сурского «Отец Иоанн Кронштадтский», вышедшей я Белграде (Т. 1-1938 г,, т. 2-1941 г. ). К сожалению, их достоверную, точную и подробную форму установить сейчас трудно, ибо тогда

особого значения им не придали. См.: Сурский И. К. Указ. соч. Т. 1, с. 196, и «Россия перед вторым пришествием». Сергиев Посад, 1993, с. 236-237.

13 , US News and World Report. 1955, 21 января.

14 Алексеев В. А. Указ. соч., с. 359-360.

15 Там же, с. 364-376. Обширный фактологический материал о послевоенном положении

Русской Православной Церкви приведен также в работе о. Сергия Гордуна «Русская Православная Церковь с период с 1943 по 1970 год». См. : «Журнал Московской Патриархии». 1993, N1-3.

16 «Правда». 1922, 2 декабря.

17 Ильин И. А. Наши задачи. Париж, 1956, с.191 и с. 94.

18 Московский сборник. М., 1887, с. 23-24.

19 Данилевский Н. Я. Россия и Еяропа. М., 1991, с. 50-51; с. 401.

20 Эллис Джейн. Русская Православная Церковь: согласие и инакомыслие. Лондон, 1990, с. 92-

101.

21Алексеев В. А. «Штурм небес» отменяется? М., 1992, с. 266.

22 Собрание пророчеств о будущем России. См.: - «Православная Русь». 1991, №9; - «Наш

современник». 1991, №9.

ПРИМЕЧАНИЯ

ко второй части книги - «РУСЬ СОБОРНАЯ»

1 Зызыкин М, В. Царская яласть и Закон о престолонаследии я России. София, 1924. С. 7-8.

2 Архиепископ Аверкий (Таушев). Слова и речи, Нью-Йорк, 1976. Т. 4. С.209

3 Архиепископ Аверкий (Таушев). Руководство к изучению священного Писания Нояого Завета (Часть вторая. Апостол). Джорданвилль, 1987. С 81-85

4 Стефан Лебек. Происхождение франков - V- IX века. М., 1993

5 Летопись по Лаврентьевскому списку под 1176 годом. Издание 1872 г. С. 358.

6 Владимирский-Буданов Μ. Ф. Хрестоматия по истории русского права. Киев, 190В. Т. I. С. 128

7 Нечволодов А. Д. Сказание о Русской Земле. СПб, 1913. Ч, 4. С 390.

8 Там же. С. 391-392.

9 Толстой М. В. История Русской Церкви. Изд. Валаамского монастыря, 1991. С. 473, 475-477.

10 Латкин В. Н. Земские Соборы Древней Руси сравнительно с западноевропейскими представи- тельными учреждениями. СПб, 1885, Ч. I. С. 116.

11 Там же. С. 117.

12 Проф. Г. Замятин. К вопросу о Земском соборе 1613 г. Воронеж, 1926. С. 3.

13 Нечволодов А. Д. Указ. соч. С. 596.

14 Покер Победителя. Газета «Сегодня» от 19,08.94.

15 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М,, «Книга», 1991. См. гл. XVII - «Славянский культурно-исторический тип»,

16 В русском переводе первая часть книги была впервые издана в Москве в 1993 году (издательство . «Мысль»). Несмотря на внушительный для такого рода литературы тираж (50 тыс. экз.), сложный и тяжелый язык перевода, переполненный специальными терминами, вряд ли позволил ей найти массового читателя.

17 Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., «Прогресс», 1991. С. 496.

18 Питирим Сорокин. Человек, цивилизация, общество. М., 1992. С. 429

19 Там же. С. 430,

20 Там же.

21 Смирнов П.П. Несколько документов из истории Соборного Уложения и Земского Собора

1648-1649 гг. Чтения Общества Истории Древностей Российских, 1913. Книга IV. Отд. IV. С. 6.

22 Текст Уложения дается по книге: Российское законодательство Х-ХХ веков. Акты Земских Соборов. Т. 3, М., «Юридическая литература», 1985.

23 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. В сб.: «Избранные произведения». М.,

«Прогресс», 1990. С. 80.

24 См. Питирим Сорокин, Кризис нашего времени. В сб.: «Человек, цивилизация, общество». М.,

1992.

25 Степанов А. Д. Без силы нет жизни. «Советская Россия» от 15.01.94 г.

721

26 Грингмут В. А. М. И. Катков как государственный деятель. «Русский вестник», 1897, август, С. 70-71.

27 Полное собрание законов Российской Империи с 1649 года. Т. VI. 1720-1721 .С. 446.

28 Тихомиров Л, А. Монархическая государственность. Петроград, 1923. С. 647-648.

29 Ильии И. А. Наши задачи. Париж, 1956. С. 245,

30 Славянская Кормчая. Глава 42.

31 Хвалин А. Ю. Восстановление монархии в России. М., 1993. С. 5-7.

32 Свод Основных Государственных Законов. Т. I. 1906- Раздел I. Гл, 7. § 647.

33 Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. 1983. С. 82-83

34 Там же. С. 85.

35 Архиепископ Серафим (Соболев). Русская идеология. СПб, 1922. С. 12.

36 Монахиня Таисия. Жития русских святых в 2-х тт. Джорданвилль, 1984. Т. 2. С, 289-290.

37 О благочестивой деятельности императора Павла I см.: Старый Кирибей. Павловский гобелен. Издание Общ. св. Владимира з Сан-Пауло, 1955.

38 "Историки разделились в понимании того, что было движущими силами обоих событий- Одни рьяно отстаивают их «масонскую версию», другие столь же рьяно ее отрицают. См,, например, Марков Η. Е. Войны темных сил. Т. I. Париж, 1928; многотомную работу Бориса Башилова «История русского масонства», впервые увидевшую свет в Аргентине; статью Шумигорского Е. С, «Император Павел I и масонство» в сб,: «Масонство в его прошлом и настоящем». Т. 2. СПб, 1915.

39 Григорьев А. Земский Собор и Русская Государственность. Доклад, читанный в апреле 1907 г. общему собранию Тамбовского Союза русскик людей. Год издания не указан. С. 53.

40 Алферьеѳ Ε. Ε. Император Николай II как человек сильной воли. Джорданвилль, 1983. С. 88.

41 Нилус С. А. На берегу Божьей реки. Ч. 2. Издание Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1992.С. 146-147.

42 Ольденбург С. С. Царствование Императора Николая II. Вашингтон, 1961.С. 276.

43 Там же. С. 337.

44 Дитерихс М. К. Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале. М., 1991. Т.

II. С. 13-14.

45 Там же. С. 48, 31, 30, 28.

46 Рудиев С П. При вечерних огнях. Воспоминания. Харбин, 1928. С. 377.

47 Хвалии А. Ю. Указ. соч. Приамурский Земский Собор 1922 г, (Материалы и документы). М.,

1993. С. 59-61.

48 Филимонов Б. Б. Конец белого Приморья. Изд-во Русского книжного дела в США, 1971. С. 59.

49 «Свет». 1922, № 963, 12 августа.

50«Вестник Земского Приамурского Края». 1922, №1, 2 сентября.

51 «Земский Край», 1922, № 37, 18 октября,

52 Епископ Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла. Джорданвилль, 1991. С. 3-4,

53 Титлинов Б. В. Новая Церковь. Петроград Москва, 1923. С. 12-13.

54 Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого). Т. IV. С. 211.

55 Лев Регельсон. Трагедия Русской Церкви. YMCA-PRESS, 1977. С. 29,

56 Там же. С. 30.

57 Там же. С. 31-33.

58Послания святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. М., 1990. С. 19-20.

Больше книг на Golden-Ship.ru

Митрополит ИОАНН (Снычев) РУССКАЯ СИМФОНИЯ

Митрополит ИОАНН (Снычев)

РУССКАЯ СИМФОНИЯ