Димитрий Смирнов/ Проповеди 6/ Библиотека Золотой Корабль.RU

Завтрашний день называется Неделей о блудном сыне — по той притче, которую все мы должны хорошо знать. Она очень поучительна, и поэтому перед Великим постом Святая Церковь читает ее для всех нас.

В сегодняшнем воскресном Евангелии говорилось о том, как воскресший из мертвых Господь явился Своим ученикам. Вошел и говорит: «Мир вам!» А они убоялись, потому что думали, что видят духа. Но Христос сказал: «Что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?» Почему Господь сказал о сердце, разве мысли не в голове пребывают? Здесь мы касаемся одной очень важной проблемы, и притча о блудном сыне как раз тоже об этом говорит.

Сегодня мы слышали песнопение: «Господи, оружие на диавола крест Твой дал еси нам». Крест уподобляется оружию. И очень часто в церкви звучат слова: броня, меч, оружие, брань, битва, воинство и так далее. Что это за брань? Апостол Павел говорит: «Наша брань не против плоти и крови, но... против духов злобы поднебесных». Церковь — воинство, но бьется оно не с людьми. В наше время некоторые пытаются бороться с врагами Церкви, хотели бы их повесить, растерзать, расстрелять и так далее — в силу того, что не знают, собственно, сути предмета. А суть заключается в том, что брань наша — духовная.

Мы все окружены духами. Нас окружают ангелы и святые угодники Божии, но из-за поврежденности нашей мы их не видим. А те люди, которые идут путем воздержания от греха, очищения своего сердца, еще на земле сподобляются видеть ангелов и свет Божий, который можно созерцать чистым сердцем. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Иногда приходится слышать такое мнение: Бога никто не видел, поэтому нельзя доказать, что Он есть. Но это неправда, Бога видели очень многие, сотни тысяч людей, а некоторые даже трогали Его своими руками. Апостол Иоанн Богослов так и сказал: «Мы осязали Его своими руками».

Помимо духов света, нас окружают и духи тьмы. И многие мысли, которые приходят к нам в голову, а потом впускаются нами в сердце, внушены ими. Поэтому духовная жизнь есть борьба с этими духами, постоянная духовная битва.

Святая Церковь, от нашего имени обращаясь к Богу, говорит: «Богатство, еже ми дал еси, благодати, окаянный, отшед, непотребно зле иждих, Спасе, блудно пожив, демоном льстивно расточих; темже мя обращающася, якоже блуднаго, приими, Отче щедрый, и спаси». Речь идет о богатстве, которое расточил младший сын, — о богатстве благодати Божией. «Где сокровище ваше, там и сердце ваше», — сказал Господь. Значит, кто владеет сердцем человека, тому он и раб. Потому-то сатана через послушных ему духов и стремится завладеть нашим сердцем. И Господь, Который желает нас спасти, тоже хочет нашим сердцем владеть. Федор Михайлович Достоевский так и говорил, что в мире Христос с сатаной борется, а поле битвы — сердце человека. Невидимо для нас (а большинство людей, живущих на земле, этого вообще не замечают) в нашем сердце происходит постоянная битва — битва духов тьмы с благодатию Божией.

Как же темные духи оказываются у нас в сердце? Через помыслы. Никогда не бывает, чтобы человек совершил какое-то преступление, прежде чем он его не задумал. Всегда греху предшествует мысль: человек сперва в уме воображает преступление, а потом совершает его на деле. Сначала в голове появляется некий образ или идея. Если человек начинает эту идею рассматривать, погружаться в нее, прилепляться к ней, то постепенно она начинает его завлекать, то есть она ему уже нравится, его сердце склоняется к ней. И когда сердце человека пожелает исполнить то, что у него в голове, можно сказать, что грехопадение уже совершилось, потому что мысль, которую сатана вложил ему в голову, человек принял сердцем.

Теперь, если Господь попустит, преступление может тут же совершиться, а если Господь не попустит, оно в данный момент фактически может и не совершиться, но на самом деле падение уже произошло. Поэтому апостол Иоанн Богослов сказал: «Всякий ненавидящий брата своего есть человекоубийца» — совершенно независимо от того, убил он или не убил. Если ты прогневался на кого-то, возненавидел его и пожелал ему смерти — не убил сразу на месте, а только ненавидишь, — то значит, ты уже совершил это убийство. Перед Богом неважно, совершен в данный момент этот поступок или не совершен, потому что сердцем человек уже согласен на убийство, то есть он впустил в сердце человекоубийцу, впустил сатану.

И в притче о блудном сыне, которую мы завтра будем читать, подробно рассказывается, как человек уходит «в страну далече» и теряет благодать Божию. У некоторого человека было два сына: младший и старший. И младший говорит отцу: дай мне причитающуюся мне часть имения, я распоряжусь им сам, по собственному желанию. Отец разделил имение, и сын ушел на страну далече, где быстро истратил все, ибо жил блудно. В духовном плане это значит, что человек принял в сердце мысль, будто он может своей жизнью распоряжаться по-своему, как ему заблагорассудится, помимо заповедей Божиих.

Господь желает, чтобы мы всегда были вместе с Ним, чтобы мы никогда, ни на секунду память о Боге не теряли, всегда помнили о Нем и непрестанно пребывали в молитве. А сатана пытается увести нас от Бога на страну далече. И уход этот часто совершается мысленно. Вот мы стоим в храме, внимаем словам богослужения — и вдруг мысль куда-то унеслась, причем иногда очень далеко. Мысль наша унестись может и домой, где мы что-то оставили, и на работу, где мы что-то недоделали. Мысль может унестись и к друзьям, и к текущим делам, и даже в Африку — что-то в газете прочли, и вот уже наш ум начинает вспоминать, и думать, и рассматривать, что же там в Африке происходит. Богослужение идет, Церковь молится Богу, Церковь соединена с Богом, а мы улетели на страну далече. И если мы опомнимся, как блудный сын, скажем тут же: «Господи, да что же это со мной? прости, и помилуй, и сохрани» — перекрестимся и опять уцепимся за молитву, то Господь тут же выйдет нам навстречу, и тут же нас обнимет, поцелует, и тут же мы опять будем вместе с Богом. Но часто этого не происходит: мы начинаем рассматривать мысль, постепенно она завладевает нашим умом, и совершается мысленное падение. В притче это уподобляется тому, что человек поступил на службу к одному из жителей той далекой страны.

Сатана, который всевал в наши души помыслы, грехи и страсти, воспитывал и культивировал их, прекрасно знает, кого чем соблазнить. У любого из нас присутствует весь набор страстей: тщеславие, честолюбие, себялюбие, сребролюбие, чревоугодие, блуд, жадность, болтливость и так далее. Но у каждого и своя главная страсть — та болезнь души, которая владеет его сердцем в большей степени. И сатана знает ее и, чтобы нас погубить, старается нам такие помыслы давать, какие свойственны нашему сердцу, пораженному данной страстью. Поэтому у блудного такие искушения, у жадного другие искушения, у тщеславного третьи — у каждого свои, каждому по его страсти. Сатана, чтобы человека прельстить, представляет в его голове какой-то особенно заманчивый для него образ, и человек рассматривает помысел, соглашается с ним, прилепляется к нему сердцем, ему этот помысел нравится.

Обычно гневливому на молитве предстает образ его врага — и он сразу начинает гневаться, раздражаться на него, вспоминать, какой он сякой. И уже нет молитвы, а он только думает, что вот в прошлый раз надо ему было так сказать да надо было так. Хорошо, если потом опомнится: да что же это такое? что же я делаю? А если не опомнится, то может дойти и до чего-нибудь ужасного, потому что сатана старается не только помыслы вложить, но тут же и искушение дать, чтобы грех реализовался. Обязательно так устроит, что человек, идущий и размышляющий о своем враге, с ним в этот именно момент и встретится, — чтобы его еще больше разогреть. Сатана же видит, что они идут навстречу, и заранее готовит эту встречу, а если человек решает куда-то свернуть, старается внушить ему мысль: не уклоняйся налево, а иди прямо — для того, чтобы они обязательно столкнулись.

Мужу сатана часто внушает мысль, чтобы он выпил — ничего, мол, страшного. А жене внушает мысль, что у тебя муж пьяница. Вот муж идет с работы, а жена ждет дома — и им уже готовится дикий скандал. И этот скандал происходит каждый день, совершенно неизбежно. Люди как игрушки в руках дьявола, они его таким образом забавляют. Ведь он что хочет? Естественно, семью разрушить. В семье человек учится любви, поэтому ее надо разрушить, чтобы он любви не учился. А еще чтобы дети лишились отца — тогда их легче будет выпустить на улицу, научить их мату, развратить, чтобы они прыгали под рок-музыку, чтобы наркотики поскорей употребили, скорей впали в тяжкие преступления и в тюрьму попали. А там довести до самого последнего отчаяния, чтобы на колючую проволоку бросились или кого-нибудь убили бы.

И так дальше, дальше, дальше. Сатана никогда не останавливается на достигнутом, он все время трудится над каждым из нас и над всем человечеством в целом и очень здорово преуспевает, просто на глазах завладевая душами огромных масс людей. И этому может противостоять только благодать Божия, если мы вновь и вновь будем возвращаться к Богу, если мы не будем поддаваться греховным мыслям и чувствам, если будем побеждать страсти, если будем все время, непрестанно молиться. А чтобы у нас была сила на молитву, нужно постоянно ходить в храм, постоянно читать слово Божие, постоянно причащаться — иначе сатана нас очень легко скрутит, и мы очень быстро погибнем. Человек не молящийся не может победить ни одну страсть, потому что «сей род изгоняется только молитвою и постом». То есть нужно всегда молиться и постоянно воздерживаться от тех желаний, которые нам навязывает сатана, зная нашу слабость. Христианин должен быть мужественным воином Христовым, он должен стараться терпеть свои немощи, свои страсти, не поддаваться им. А когда ослабевает — то молиться Богу.

Часто, если сатана не может повалить человека тщеславием, не может его повалить жадностью, тогда — излюбленный его прием — он уныние напускает на человека: ничего у тебя не получится, все пропало, и молишься ты рассеянно, и плоды твоих дел не видны, все равно конец тебе. И человек принимает эти мысли за свои, потому что главная задача сатаны — внушить, что никакого сатаны нет, нет никаких демонов, нет никаких сил ада, а есть только всяческие случайности и вся жизнь — цепь этих случайностей. Но Церковь имеет учение о демонской силе, об этом Сам Христос говорил. И из Евангелия нам известно много случаев, когда Господь исцелял бесноватых, то есть тех людей, души которых целиком заполнили демоны.

Каждый из нас на собственном опыте знает, что иной раз человеку бывает невозможно что-то объяснить. Вот говоришь ему, он смотрит на тебя стеклянными глазами — и как об стену горох, ничего в нем не происходит, он только свое талдычит. Почему наше слово не проникает в него, почему он не понимает? Очень просто. Дело в том, что слово наше не льстит этому человеку, а он привык принимать только те мысли, с которыми согласно его сердце. Поэтому если мы заговорим, допустим, с пьяницей о вине, разговор получится замечательный. Заговорим с писателем о литературе — он с удовольствием; заговорим с художником о живописи — пожалуйста. А начнем говорить о чем-то другом — смотрим, человек сразу не понимает, потому что это не его, сердце его далеко от этого отстоит. Поэтому и потуги наши часто бывают бесплодными — в силу того, что слово наше не проникает в сердце человека. На пути его стоит преграда — демонская сила.

Как же противостать сатане? Как с теми помыслами, которые он в нас всевает, бороться? Сегодня в храме перед чтением Евангелия пели псалом о покаянии: «Дщи вавилоня, окаянная, блажен, иже... разбиет младенцы твоя о камень». Человек неподготовленный скажет: вот ужас-то какой! к чему Святая Церковь призывает — младенцев о камень расшибать! экое каннибальство. А смысл псалма совершенно другой. Вавилон всегда был символом ада, тьмы. И дочь вавилоня — это наша греховная страсть, а младенцы ее — помыслы. То есть когда помыслы еще только приближаются к нашему уму, когда они еще не выросли и не заполнили нашу голову, не опустились еще к нам в сердце, не завладели нашей душой, — в этот момент их надо разбивать о камень. Камень есть Христос. Поэтому если мы призываем имя Божие: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного, помоги, сжалься надо мной», — то помыслы дьявольские отходят.

Наша общая беда заключается в том, что те помыслы, которые нам внушает сатана, мы принимаем за свои собственные и поэтому падаем. Но любой помысел, который приходит нам в голову, можно испытать молитвой. Начинай молиться, просить у Бога помощи — если помысел уйдет, не выдержит этого камня, Христа, имени Божия, значит, он был от дьявола. «Господи, оружие на диавола крест Твой дал еси нам». Перекрестись, вздохни, помолись Господу — и уйдет любой помысел любого греха, любой страсти, которая тобой владела.

Молящийся перед Богом человек — это уже есть Церковь, как сказал один святой отец. И если бы мы вот так жили, упражнялись бы все время в молитве, то постепенно, постепенно приближались бы ко Христу, наше сердце никогда не отлеплялось бы от Него, мы бы все время созидали в своей душе Царствие Небесное. Святая Церковь, предлагая нашему вниманию притчу о блудном сыне, к этому нас и призывает. И нам обязательно надо этому учиться, в противном случае мы потеряем молитву, а значит, потеряем свое спасение. То, что сатана нам предлагает на блюдечке, мы будем принимать в голову, опускать в свое сердце и так далее, и так далее.

Поэтому надо нам стараться вести жизнь нерассеянную, все время следить: что за мысли бродят у нас в голове? что мы принимаем в сердце? что нам по нраву? И мы увидим, что, оказывается, нашему сердцу нравится лень, болтовня, всякая разнеженность — все противоположное спасению. А трудиться, молиться, слово Божие читать, заповеди исполнять — этого всего нам не хочется, потому что мы люди грешные и больше прилежим страстям. Поэтому, чтобы исправить свое сердце, нужно непрестанно взывать к Богу о помиловании. Тогда можно любую страсть победить, тогда можно очистить свое сердце — постоянным призыванием в сердце свое Христа.

Сатана хочет отлучить нас от спасения, от соединения с Богом. А с Богом мы соединяемся через святое причастие, через чтение Священного Писания, через молитву. И сатана всеми силами пытается нам в этом помешать. Вот встаем на молитву — и видим, что нас все время что-то отвлекает: то часы затикали, то лампадка криво стоит, то пыль заметили, то надо какие-то предметы переставить. Это сатана нам внушает такие мысли, он не хочет, чтобы мы молились. Или читаем Священное Писание — то звонок раздастся, то кто-то нас позовет, то еще что-то, что хочет нас отвлечь, ввести в раздражение, соблазнить. Или к причастию начинаем готовиться — то не сумел попоститься, то не смог в храм прийти, то на исповедь не попал, то какие-то дела, гости приехали, день рождения, или позавчера пьяный напился, неудобно сразу на исповедь идти — масса всяческих причин. А если человек, например, уже и приготовился, и попостился, то сатана старается так сделать, чтобы он на ночь зачитался и проспал. Если и это не удалось, тогда старается внушить мысли, что батюшка плохой, он плохо к тебе относится, тебя не любит. Зачем? От батюшки оторвешься — оторвешься от храма. Оторвешься от храма — от Церкви оторвешься. А оторвешься от Церкви — значит, оторвешься и от Бога.

Так вот все время идет духовная брань. И опытность заключается в том, чтобы все до единого помыслы отвергать, все. А мы так привыкли бродить по этому колючему лесу помыслов наших, что совершенно опасности не замечаем: то одну мысль примем, то другую. Мы думаем, что сатана — это такой дурак круглый, он нас будет на явное зло толкать. Нет, конечно, никогда так не будет, сатана внушает человеку что-нибудь такое хорошенькое: свобода, братство, счастье, любовь. Вот вкладывает молодому человеку мысль: люблю ее, сейчас умру. Мама говорит: да ты посмотри, как она выглядит, ты на лицо ее посмотри, посмотри на ее папу с мамой. Нет, люблю, и все. А сатана уже руки потирает. Вот заявку подали, вот соединились — и началось: скандалы, драки, ну и, конечно, развод, а перед разводом аборты. И сатана радуется, что сумел внушить человеку мысль о якобы любви — а встань помолись, потерпи хотя бы недельку и увидишь: твоя любовь, как черный дым, уйдет из твоей души, потому что это внушенная от дьявола мысль.

А на этом внушенном дьяволом чувстве целая литература возникла и искусство. Поэтому и пишут, что любовь приносит страдания, муки, слезы. Это все чепуха, с любовью никогда не связано никакое страдание, а только радость безмерная. То, что приносит людям горе, и слезы, и отчаяние, от чего вообще рушится все, — это не любовь, это дьявольское внушение. И многие на эту удочку клюют, а в результате из трех браков — два развода, потому что эти браки совершенно не на том, что необходимо, основаны. Но большинство людей даже не думают об этом, не догадываются даже о существовании дьявола, а уж способов борьбы с ним и подавно не знают.

Единственный путь спасения — это все время возвращаться к Богу, к Отцу Небесному. «Господи, помилуй, Господи, помилуй» — вот так все время учиться взывать к Господу. Тогда мы стяжем Святый Дух, тогда стяжем мирное устроение души, тогда научимся всему, тогда победим в себе и злобу, и раздражение, и отчуждение. Всего этого надо просить у Бога, на каждый шаг спрашивать благословение у Него и все время с Ним пребывать.

Многие говорят: а я не понимаю, а вы мне объясните. Да чего объяснять? Ты помолись Богу: «Господи, вразуми Ты меня, бестолкового». Неужели Господь откажет? Так и в притче говорится: сын только пришел в себя и обратился к отцу — а отец ему тут же выбежал навстречу.

Господь всем желает спасения, Господь желает, чтобы все пришли в познание истины. И наши беды только от того, что мы не молимся. Поэтому главная задача в нашей жизни — это научиться молиться, как апостол Павел заповедал: «непрестанно молитесь», непрестанно, обо всем. Человек должен все время пребывать с Богом, что бы он ни делал.

Послушаемся в этом, братья и сестры, матери Церкви, потому что только в этом будет наше спасение. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

25 февраля 1989 года, вечер

Понедельник седмицы 22-й

по Пятидесятнице

Когда Господь проповедовал, по обычаю, собиралось множество народа послушать, что Он скажет. И вот Он начал говорить: «Род сей лукав, он ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка». «Знамение» — это слово славянское, оно значит «знак, чудо». Почему именно лукавый человек склонен к чудесам? Почему многие очень падки на чудеса, особенно в наше время, когда всякое лукавство увеличилось? Все ищут каких-то необычных явлений, необъяснимых сил, только и говорят: там вот такое чудо случилось, там такое. Это занимает людей по очень простой причине: они по своим грехам уже стали сродни дьяволу, а часто чудеса бывают дьявольского происхождения. Поэтому люди чувствуют в них родное для себя, и родное их к себе привлекает.

Вот как мать: когда родится ребеночек, она ни о чем больше не говорит — только как он ножками перебирает, да как он ручками, да как он глазками смотрит; кушал он сегодня кашку или не кушал. И она думает, что это всем так же, как ей, интересно, что в мире это самое главное. Так и современный человек. Он отошел от Бога очень далеко, сердце его заполнено всякими дьявольскими измышлениями, дьявольскими страстями, чувствами и желаниями — поэтому он падок на чудеса. Когда человеку говоришь слово истины, он не принимает, потому что это слово ему не сродни, оно от него отскакивает, как от стены горох. А скажешь про какие-то энергии, чудеса, исцеления, каких-то инопланетян — уже ушки на макушке. Человеку трезвому об этом скажешь, он говорит: ну это какая-то белиберда, это совершенно ненаучно. Тем не менее всякая магия, какие-то «информационные каналы», «энергетика», «биополя», которых не существует, для человека необычайно привлекательны именно в силу извращенности, лукавства его сознания. Это очень опасный симптом.

Когда Христос пришел в мир, Он застал ту же самую картину. В те времена люди заблудились уже окончательно, и народ Божий, израильский, тоже заблудился. Из всего Израиля нашлось несколько десятков человек, которые услышали Христа, услышали Его слово, захотели стать Его учениками и пошли за Ним. Мы живем уже в конце христианской цивилизации, и человечество опять пришло в духовный упадок. Поэтому именно сейчас люди так увлекаются всякими знамениями и чудесами. И Христос скоро вновь придет в мир.

Поэтому эти слова Спасителя обращены непосредственно к нашему времени. Господь говорит: не дастся им знамение, кроме знамения Ионы пророка. Иона пророк был брошен в море, его поглотил кит, и он три дня был во чреве кита. Христос этим указывает на то чудо, которое Он Сам скоро совершит, то есть будет во чреве земли три дня. И как на третий день Иона был спасен из чрева кита, так и Господь на третий день воскрес.

«Царица южная восстанет на суд с людьми рода сего и осудит их, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона». Царица южная, услышав, что в Израиле появился мудрый царь, собрала большой караван и богатые дары и очень издалека, через многие страны поехала только для того, чтобы послушать премудрые слова Соломона, — настолько ей хотелось узнать истину. А Христос говорит: вот здесь, перед вами премудрость больше Соломоновой. И однако люди ее не воспринимают, не хотят, они от нее отталкиваются именно в силу своего лукавства. Они не воспринимают на веру, им нужны доказательства, причем доказательства только чудом. Многие так считают: вот человек творит чудеса. Был больной и стал здоровый — это чудо? Чудо. Значит, он от Бога. А оказывается, нет, потому что Христос как раз и не творил чудес напоказ, чтобы их демонстрировать, как в цирке: вот сейчас на меня грузовик наедет и со мной ничего не будет — следовательно, я прав. Чудо никогда не бывает доказательством истины. Истина объективна и существует сама по себе. Все зависит от сердца человека: принимает он истину или не принимает. Христос во время Своей земной жизни это тоже доказал много раз. Он четверодневного мертвеца воскресил, и все равно не на всех это возымело какое-то действие; одни поверили, а другие не поверили, что Он Сын Божий.

«Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной, и вот, здесь больше Ионы». Книга Ионы входит в Библию, она очень короткая. В ней говорится, что жители Ниневии проводили грешную жизнь. Господь открыл пророку Ионе, что город будет уничтожен, и послал Иону к ниневитянам призвать их к покаянию. Он пришел к ним и сказал о том, чтó их ждет. И тут произошло чудо: они его послушали. Царь наложил на всех пост, постились даже животные. Все каялись, посыпали головы пеплом, не ели, не пили, молились Богу: Господи, мы больше не будем творить это, Ты только нас прости. И Ниневия устояла. А Иона даже обиделся: как же, Господи? Ты же обещал их уничтожить. Выходит, слово Твое оказалось неправильным?

Он был в страшном смущении от того, что не исполнилось слово Божие. Но Господь ему сказал, что суд Его преложен на милость. Ниневия была уничтожена, но много позже, за грехи других, более поздних поколений, а этих людей Господь спас, потому что Он их призвал к покаянию и они послушались. А здесь, Христос говорит, больше Ионы, здесь Сам Бог; не пророк Божий, а Сам Бог — а вы ничего не слушаете, как об стену горох. И ниневитяне осудят вас, потому что они-то покаялись, а вы нет, потому что ваш ум настолько извращен, что никак слово истины не принимает.

Очень часто так бывает. Вот приходят: батюшка, моей дочке сделали. Священник говорит: да ничего ей не сделали. Но ему не верят. Какая-то бабка скажет — и человек поверит; всякой глупости доверяет, а слову истины — нет. Это удивительное человеческое свойство. Или скажешь человеку: хочешь быть здоров — исполняй заповеди Божии, ходи по воскресеньям в храм, молись Богу, соблюдай посты, причащайся Святых Христовых Таин, изучай Священное Писание. И Господь исцелит твою душу, а потом, глядишь, за душой начнет исцеляться и твое тело. Все просто и ясно. Но нет, не поверит. А скажи ему: найди три крысиных хвоста, измельчи, настой на спирту, три раза через левое плечо перекинь и в двеннадцать часов, но не по московскому времени, а по лондонскому, выпей — и будешь здоров. И будет делать. Говоришь: ходи в храм, причащайся. Нет, мне надо съездить к бабке за девяносто пять тысяч километров, и только она меня спасет. Почему так? Совершенно ясные, простые слова: вот здесь Христос, мы причащаемся Святых Христовых Таин, соединяемся не с каким-то там чудотворцем, не с великим магом, не с целителем, а с Самим Богом. Что может быть выше этого? Нет, ему надо еще что-то.

Вот так же и Господь говорит: здесь больше Ионы пророка, — потому что эти слова мы слышим непосредственно от Бога. Здесь больше самой главной премудрости. Мудрей Соломона не было человека на земле, и все-таки здесь гораздо выше и больше Соломона. И все равно человек не слушает. Поэтому когда придет Страшный суд Господень, этот человек осудится за свое неверие истине. Как Господь сказал: кто уверует, тот спасется, а кто не верует, тот уже осужден. Уже — то есть он сам себя судит. Человек жил в грехах, из-за грехов вся его жизнь расстроилась, и душевная, и телесная. И вот он хочет найти какое-то снадобье, чтобы сразу исцелиться.

Представим себе, сколько надо времени, чтобы этот храм развалить. Если иметь хорошие орудия, то достаточно дня. А чтобы его построить, днем никак не обойдешься. Так же и душа человека. Согрешить — это быстро и просто, а вот восстанавливать то, что потеряно, очень долго. А этого-то человек как раз и не хочет. Гораздо легче куда-то поехать за тридевять земель или какую-то воду пить. Вот сядь перед телевизором, закрой глаза — и все, никаких усилий ни души, ни тела. Наоборот, расслабься, закрой глаза, спи спокойно. Тут же не требуется никакой работы. А в Церкви требуется: заповеди исполняй, помыслы отсекай, молиться не хочется — молись, в Священном Писании ничего не понимаешь — все равно читай, хочется дома полежать в выходной — нет, надо в храм идти. Ближний нуждается — значит, надо помочь. Кто-то денег просит — надо дать. Сколько всяких трудов! Конечно, мало кто на это идет, потому что излукавился человек, ищет только себе пользу, выгоду ищет только для себя и поэтому теряет самое главное.

Эти слова Господни прямо к нам относятся: «Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте, ни под спудом, но на подсвечнике, чтобы входящие видели свет». Свечу зажигают, чтобы она давала свет. Назначение ее — освещать. Поэтому она и называется «свеча» — от слова «свет». Нет смысла, зажегши свечу, ставить ее куда-то в недоступное место, закрывать, чтобы света не было. Так же и вера для человека. Раз мы собрались в храме, значит, мы все верующие люди. Веру нам дал Господь, Он нас к Себе призывает. И эту веру надо поставить на подсвечник, чтобы она светила всем. Имеется в виду, конечно, духовный свет. Наша вера должна сквозь нас сиять. Каким образом? Если мы действительно верующие люди, если мы действительно принимаем премудрость Божию, если действительно мы хотим покаяться, то наша жизнь должна меняться, причем меняться так, чтобы это было заметно всем. Чтобы наша жизнь резко отличалась от жизни людей, которые этой веры не имеют. Мы не должны ссориться, мы не должны клеветать, злиться друг на друга, сплетничать, склочничать, хамить друг >другу, мстить. Мы должны быть как ангелы на небесах. Чтобы тот огонь, который нам Господь дал, действительно светил всем.

А то получается, что мы вроде верующие, ходим в храм — а сколько огорчений приносим другим людям! Вот если рассмотреть и сравнить: одна ходит в храм, а соседка по лестничной клетке не ходит. Ну и зайдем к каждой в дом, что мы там увидим? Обоями стены поклеены у той и у этой. На полу палас у той и у этой. Стенка с хрусталем у той и у этой. Во что они одеты? Во что эта, в то и та. Внешне все одинаково. Посмотрим внутрь, что там. Зависть у этой и у той. Сплетни — и эта сплетничает, и та. Телевизор смотрит и эта, и та. А тогда в чем же разница? Оказывается, ни в чем. То есть огонь веры настолько спрятан, что его и не видно. Человек верующий ничем не отличается от неверующего ни внутри, ни снаружи. Тогда никакого смысла в этой вере нет. А он должен быть. Этот огонь нам дан, чтобы он попалил все наши грехи, исправил наш ум, исправил наше сердце. Чтобы действительно этот свет нашей жизни распространялся на всех — и на нашу семью, и на наших соседей, и на весь наш дом, и так далее.

Не то чтобы мы выставляли себя напоказ, как некоторые — всех учат: ты это должна, ты это. Учить все горазды, а этого-то как раз и не надо; надо пример показывать. Не надо много внешнего — нужно более внутреннее. А вот внутреннего, к сожалению, очень и очень мало; и нужно его развивать. Тогда в нашей жизни будет действительно реальный смысл, тогда действительно мы будем жить и вести себя как люди верующие, как ученики Христовы, а не как прочие человецы. А то все то же самое: что у всех, то и у нас. Тогда в чем наше преимущество? Ведь и ту веру, которая у нас, мы не сами себе где-то достали, или купили, или на какие-то талоны обменяли. Эту же веру нам Господь дал просто в дар. Но сегодня Он дал, а завтра может отнять. Это очень часто происходит. Был даже такой случай: профессор Духовной академии — человек очень ученый, верующий, талантливый проповедник — в одно прекрасное утро проснулся, а никакой веры нет. Нету, пусто. Он подумал: как я мог так долго заблуждаться? какая вера? какой Бог? Стал атеистом, даже атеистические книжки начал писать. То есть вера настолько далеко ушла, что он всю свою предыдущую жизнь воспринимал как безумие. Почему же он веру потерял? Потому что грешил; и грехом, как в трубу, вся вера-то и вышла.

Вот так и у нас. Наша верочка маленькая, слабенькая, как маленькая свечка. А если мы еще и грешить будем, то ее задует обязательно всякими ветрами житейскими. Потому что пока все спокойно и хорошо, мы веруем, а если наша жизнь изменится круто, в какую-то худшую сторону? Как мы сможем устоять, если жизнь свою будем строить не на камне, а на песке? Никак. Ветер подует — и все улетит. Вот поэтому нам нужно обязательно от этого лукавства избавляться. Господь нас призывает: будьте как дети. Потому что ребеночек смотрит открытыми глазами и верит всему, даже часто неправде. Вот ему говорят, что мы самые передовые, самые хорошие, самые богатые — и он этому беспрекословно верит. Хотя когда вырастает, то видит, что это не так. Но пока он маленький, он всему верит на слово. И Господь хочет, чтобы и у нас была вот такая непосредственная вера, чтобы мы здравое учение Христово воспринимали всем сердцем, потому что слово Божие — правда. А те помыслы, сомнения, которые нас обуревают на этой почве, надо отгонять, потому что это все сатанинское. Всякое сомнение от дьявола, потому что дьявол — отец лжи, и он все хочет извратить, всему хочет придать другой смысл. У него такая деятельность — она направлена против нас. Поэтому нам надо достигать простоты веры, твердости ее. Тогда у нас в жизни будет все ясно и просто. Тогда мы не будем мучаться. А мы часто больше верим всякой дьявольщине, чем здравому учению Христову. Вот сегодняшнее Евангелие как раз об этом и говорит.

Нам не надо ничего искать, потому что мы имеем все. Вот я был на юге и удивлялся: там местные жительницы куда-то в горы уходят за двадцать километров, идут по крутым тропкам на святой источник, берут там воду. Вода на вкус просто изумительная, прекрасная, с ней связаны предания, и место святое — все очень хорошо. Но идут за ней в воскресный день. А почему бы в храм не сходить? В храме-то Христос, в храме-то причастие. Пусть источник — самый святой из всех источников. Но не святее же Тела Христова! Вот в чем дело. Куда ехать, куда идти? Вот Серафим Саровский никуда не уезжал. Он сам себе святые места вокруг своей келии сделал. Здесь у него была Голгофа, здесь — Гефсимания. Придет на свою Голгофу — и вспоминает страдания Христа Спасителя. Придет в Гефсиманию — вспоминает, как Господь о чаше молился. И не надо было ему путешествовать в какие-то дали, что само по себе и неплохо, но ведь не земного надо искать. А род лукавый и прелюбодейный знамения ищет.

Все наши поиски чего-то, помимо простых и ясных вещей, — это часто уход от Бога. И никакой пользы для души в этом нет, мы только от этого рассеиваемся. Господь нас призывает к тому, чтобы нам не оказаться осужденными перед Богом, как были осуждены те люди, которые имели такое невыразимое счастье — слышать Самого Христа. Каждый мог подойти и Его коснуться. Какое это замечательное чудо! Одна женщина прикоснулась к Его одежде и была исцелена от двенадцатилетней болезни. Вот мы причащаемся из Чаши Христовой, а потом прикасаемся к этой Чаше. В ней Тело и Кровь Христовы — значит, она есть одежда Христа. Мы тоже прикасаемся к одежде Христа Спасителя. Но мы не только прикасаемся к Чаше, мы под видом хлеба и вина принимаем в себя Тело и Кровь Христовы. Что может быть выше, святее, чудотворнее? Какое еще более уму непостижимое чудо может человек не только видеть, а даже вообразить? Какие еще нужны чудеса? Какие еще нужны доказательства?

А мы этому-то и не верим, к этому-то и не стремимся: я лучше потом, мне лень, неохота правило читать, я не попостился и так далее. Некоторые раз в году причащаются. Это вообще удивительно: либо человек совсем ничего не понимает, либо у него такое равнодушие к Богу. Как так — не хотеть слушать слово Христово?! Вот мы сегодня послушали — это же прямо речь, обращенная к нам. Устами священника Христос говорит.

А почему Христос Сам не является на амвон? Что Ему стоит? Вот взять и вместо отца Димитрия Самому предстать. Да мы все тогда сгорим просто! Вот Серафим Саровский был свят и чист от младенчества — и то, когда увидел Христа в храме, остолбенел, не мог службу продолжать. Его потом увели, посадили, и он очень долго не мог даже говорить. Если мы вот так Христа здесь увидим, то что с нами будет? Мы все в пепел превратимся! Но это не значит, что Христа здесь нет. Он здесь. А мы по своему лукавству, неразумию и маловерию еще чего-то ищем: какого бы старца нам найти, чтобы он все рассказал, все объяснил. Сейчас есть старцы, которые ничем не ниже Серафима Саровского, и они могут чудеса творить ничем не ниже, чем чудеса древних святых. Но они живут там, где их никто никогда не найдет. А почему бы им не явиться и не обратить нас к Богу? Да потому, что их никто слушать не будет.

Я однажды такую картину наблюдал: один старец (он уже покойный, тогда ему было за восемьдесят) сидел на стульчике и исповедовал. И вдруг входит человек и спрашивает: чего это дед здесь сидит, неужели он еще соображает чего-то? Вот такое отношение. Сидит чудотворец, а он говорит: неужели этот дед что-то соображает? Мы простых и ясных вещей не можем не только послушаться — услышать даже не можем. А если нам прямо откроется воля Божия? Старец — это же пророк Божий, он возвещает истину. И попробуй человек эту истину не послушать — ну и что с ним будет? Конечно, раз мир стоит, значит, и старцы есть, и они молятся — поэтому он и стоит. Но это не значит, что они будут творить чудеса. Сейчас эпоха Кашпировских, вот эти чудотворцы будут заполнять всю нашу жизнь. Сейчас только началась эта свистопляска, а дальше она будет все усугубляться. Уже и в поликлиниках принимают всякие экстрасенсы, чудотворцы — и все, никаких тебе лекарств, не надо в Америку ехать что-то доставать. Просто дал пятнадцать рублей — и будь здоров.

И конечно, на таком фоне, когда весь народ жаждет только внешнего чуда, истинная благодать уходит, она от людей прячется, потому что человек не воспринимает самых простых духовных вещей. Вот взять детей. Им говорят: поел — вымой за собой тарелку. Любому же понятно, что так и надо делать. И человек это понимает, и сделать это не трудно — но все равно не делает. А если этому человеку действительно воля Божия откроется? Поэтому Господь и заповедал: не мечите бисер перед свиньями. Потому что эти свиньи оборотятся и вас же и затопчут. Вот потому Господь и скрыл от нас святых, что мы все превратились в свиней, в тех самых, о которых вчера в Евангелии читали. Потому что душа наша полна всякой нечистоты, всяких беснований, всяких страстей греховных. Наша участь — только с крутизны и в море, если мы не обратимся и из свиней не начнем постепенно превращаться в людей. Вот такая перед нами поставлена духовная задача. Поэтому надо нам к этому стремиться по милости Божией. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

13 ноября 1989 года

Суббота седмицы 22-й

по Пятидесятнице

Сегодняшнее Евангелие повествует нам о том, как Господь послал Своих учеников на проповедь. Они еще не были во всей полноте апостолами, но Господь уже дал им благодать Божию, чтобы проповедовать Царствие Божие, исцелять больных и бесноватых, и они разошлись во все концы Палестины, прошли по ее городам и весям. Господь велел им не брать с собой ничего: ни посоха, ни сумки, ни хлеба, ни денег, даже по две одежды не брать в запас. Так Он приучал их всю надежду полагать на Бога: «трудящийся достоин пропитания», поэтому ни о чем не беспокойтесь, идите с Богом. И они поверили Ему, пошли, и, когда вернулись, Он их спрашивал: имели ли вы в чем-то нужду? Нет, не имели. И все последующие христиане православные, которые обратились от проповеди апостолов и их учеников, все, кому удавалось свою надежду на Бога возложить, никогда ни в чем нужды не имели. Всегда Господь их сохранял, лишь бы они были Ему верны.

И вот ученики ходили, исцеляли больных, очищали прокаженных, даже мертвых воскрешали, проповедовали о том, что Царствие Божие приблизилось, что пришел в мир Спаситель. Вся обстановка окружающей жизни была им крайне враждебна, слово их не принималось, поэтому единственное, чем они могли сокрушить сердца людей, было добро. Потому Господь им и заповедал исцелять больных: ведь когда человек страждет, ему не до греха, а если к нему с добром, да еще помочь исцелиться от болезни, то он лучше расположен слышать. Поэтому по заповеди Божией апостолы с любовью относились ко всем страждущим — и проповедь любви, милосердия, добра постепенно сокрушила весь мир.

Чего только иудеи и язычники с христианами ни делали! Первый христианин — это Сам Христос. Его распяли. И всем апостолам пришлось и в тюрьме посидеть, и в ссылках побывать, и все они, кроме Иоанна Богослова, кончили жизнь насильственной смертью. Потом пошли мученики — десятки, сотни тысяч мучеников за веру пострадали. Уж как христиан ни искореняли: и ловили, и сажали, и били, и травили — уничтожали всячески, на корню, как говорится, и ничего не удалось, добро, любовь все равно победили. И после трехсот лет такой проповеди — проповеди добра, любви, проповеди делом — Римская империя склонилась, пала к ногам Христа.

Первые христиане не все имели дар исцелений, какой Господь дал апостолам, но дар любви имели все. Из Деяний апостолов мы знаем, что люди говорили: посмотрите, как они любят друг друга. Действительно, между христианами была такая любовь, что она обращала к себе всех, даже мучителей. Палачами обычно бывали воины, римские солдаты. И вот они начинали мучить какую-нибудь девушку христианскую, думали: сейчас мы ее быстренько сломаем. И пытались и так, и так: и жгли, и били, и голодом морили — ну никак не сдается. И смотрят: в глазах ее нет к ним ни злобы, ни ненависти, ни гнева — ничего. Только терпение, кротость и смирение. И эти кротость, смирение и любовь обращали мучителей к Богу. Они думали: что же мы делаем, за что же мы такого хорошего человека истязаем? И даже упрашивали: нет уже сил тебя пытать, отрекись ты ради Бога. Веруй себе там в душе, только исполни то, что положено, и мы тебя отпустим. Некоторых мучеников даже соблазняли: мы тебе должность хорошую дадим, денег, дочь замуж за тебя отдадим, вылечим тебя, только давай кончим это дело скорей. Нет, не могут никак отречься от Христа. И это смирение, с которым мученики принимали страдания, обращало к вере. Многие палачи тут же вставали рядом и говорили: не будем их больше мучить, и нас казните, и мы хотим быть христианами. Их сразу же убивали, и они крестились в собственной крови.

Казалось бы, такое искоренение: Учитель убит, апологеты-апостолы убиты, мученики убиты, все уничтожены — все должны бояться. Но нет, христиане победили весь мир. Как это может быть? Только чудесным образом. Вот взять историю нашего родного отечества — начиная с семнадцатого года в России стали уничтожать веру: митрополитов, младших архиереев, священников перестреляли, монахов разогнали, посажали, храмы повзрывали. Емельян Ярославский объявил пятилетку безбожия — что к сорок первому году не будет у нас веры. Действительно, на свободе оставалось только три епископа, священников православных было очень мало, в основном были обновленческие, раскольнические приходы, куда народ не ходил, говорили: туда не надо, это продавшиеся священники. И большевики думали: все, вера искоренится. Нет, ничего не удалось. Как только стало во время войны послабление, сразу народ опять храмы наполнил.

А сейчас что мы видим? Никто из нас с вами за веру не боролся, кулаками в грудь себя не бил, правду-матку никакую не отстаивал, письма не писал, демонстрации не устраивал, не бастовал — и вот опять Церковь победила. Храмы открываются тысячами, люди крестятся. Теперь даже заклятые враги Церкви и то боятся вслух открыто сказать, что Церковь — это плохо, это мракобесие, как они раньше говорили. Почему? Да люди их разорвут на части, потому что Церковь — единственная сила, которая противостояла этому сатанинскому злу, этой жуткой бесовщине, разгулу дьявола на протяжении семидесяти двух лет. Никого нету, все истреблены, все кончено в этой стране — только Церковь стоит и стоит. Она то сжимается, съеживается, то опять вздыхает полной грудью; то уже кажется, нет ее совсем, то опять разгорается. Никак непобедима. И вот так же и апостолы побеждали: они веровали, что Царствие Божие придет в сердца людей, — и оно пришло.

Много сейчас храмов открывается, и в любом из них продается Евангелие. Я до сих пор не могу в это поверить. Каждый раз захожу и смотрю — вот оно, стоит, написано «Новый Завет». У меня аж сердце трепещет, радуется, думаю: какое это чудо, где я, в Америке, что ли? Почему же это Евангелие стоит, как это допустили? Что же они теперь не боятся Евангелия, может быть, думают, что порнография пересилит? Ведь какую литературу запрещали ввозить в нашу страну? На таможне спрашивали: Библия, порнография есть? Только это было нельзя. А теперь раз можно Библию, то можно и порнографию. И думают, что порнография захлестнет. Да, многих захлестнет, многие в этом блуде утонут. Но многие и обратятся к чистоте.

И для того, чтобы проповедь Царствия Божия была более успешна, как мы с вами этому можем послужить? Так же, как апостолы. Каждый из нас призван к апостольству, но не словом. Чтобы проповедовать словом, нужна специальная харизма, дар Святаго Духа, который дается с возложением рук священства. У большинства членов Церкви такой харизмы нет, но мы же все призваны, мы все ученики Христовы — и мы должны проповедовать своей любовью, добром. Мы должны быть, как Господь заповедал нам, агнцами среди волков. Пусть нас обманывают, пусть нас терзают, топчут, пусть в нас плюют, пусть нас убивают, но мы не должны терять самого главного — добра в своем сердце, потому что источник этого добра у нас есть. Оно, это добро, неисчерпаемо. Это Бог. И Его не одолеть всей силе сатанинского зла, которое сейчас опускается на нашу страну.

Действительно, бесы уже зримо ходят среди людей; их видят, даже отряжают экспедиции смотреть на всех этих якобы инопланетян. Но нет, эти существа гораздо ниже находятся, чем иные планеты; они здесь, это злоба поднебесная. И вот они материализуются, они пугают — ходят страшилы четырехметрового роста. А ведь это только начало. Тот, кто сейчас молод, доживет до страшнейших времен. Какие-то Сталин, Берия, Риббентроп — жалкий ученик Лаврентия Павловича — покажутся детским лепетом.

Все говорят: фашизм, как это жестоко! А что такое фашизм? У меня был знакомый, который и в немецком лагере сидел, и в нашем. Говорит: ну это небо и земля. У немцев жестокость, но там порядок, а здесь ты не знаешь, с какой стороны тебя что ждет, и это гораздо хуже. Но то, что грядет, будет еще хуже. Господь сказал: «Не бойтесь убивающих тело». Что могли сделать Сталин, Гитлер, Берия? Они могли убить, избить, выбить зубы, отбить почки, они могли тело человека замучить, уничтожить его. А то зло, что на нас грядет, будет уничтожать саму душу, растлевать ее: будет делать душу блудной, расслабленной духовно, склонной ко всяким бесовским мечтаниям, чтобы она прилеплялась ко всему бесовскому.

Меня недавно позвали среди школьников выступать, просят: батюшка, скажите им что-нибудь, чтобы поприличней себя вели. Учителя уже не знают, какие слова найти; думают, священника позвали, он им сейчас скажет — и они будут послушны. Смешно на это надеяться. Ребенка нужно воспитывать до того, как он зачат, а не когда ему уже пятнадцать лет. Что с ним теперь сделаешь? Ведь современных деток что интересует? Кашпировские, инопланетяне и блуд — вот их жизнь. Конечно, есть детки, которые химией занимаются, кто-то английский язык изучает, кто-то конструирует, но основная масса маленьких людей, которые через пять-шесть лет станут взрослыми, вступят в эту жизнь и будут рожать детей, у них в голове только этот интерес, вот это их привлекает и еще рок-музыка.

Любой нормальный человек, который воспитан в другой культуре, посмотрев, скажет: ну это же беснование, не поймешь, мужчина это или женщина. То есть смешение полов, извращение природы человека: женщина изображает собой мужчину, а мужчина — женщину. Потом обязательно мрак, мерцание, на заднем фоне какой-то дым идет, крики, слова жестокие, голоса жуткие совершенно — все именно чтобы подавить человека. Поэтому неудивительно, что молодые ребята, выходя с этих концертов, начинают что-нибудь громить, становятся наркоманами.

А представляете, что нас ждет, когда это все вырастет, вот эта огромная масса народа? То, что происходит сейчас, это просто первые ласточки. Мы видим: по сравнению с прошлым годом преступность выросла на пятьдесят процентов. А на следующий год еще, значит, на пятьдесят, то есть каждые два года будет удваиваться? Ну а СПИД? У нас сейчас больны пятьсот человек в стране, а через пять лет сколько будет миллионов? И так далее, потому что эта блудная атмосфера распоясывает человека, и он стремится только ко злу. И конечно, это все может захлестнуть, потому что методы воздействия дьявола сейчас гораздо более мощные. К телевизору прикованы цепью миллионы людей, и он их обрабатывает, воспитывает. Не сразу, конечно, но чем моложе человек, тем он легче это все воспринимает, потому что он не имеет никакого выбора. Ему никто не скажет о Христе, никто не скажет о добре, никто не скажет о милосердии, о смирении, о кротости, о благодати Божией. Воспитание идет только в одну сторону, в сторону зла; ребенок у нас теперь воспитывается в атмосфере абсолютного, тотального зла.

В Америке, где тоже этого полно, но там-то хоть Церковь имеет доступ к телевидению, там есть программы, есть целые каналы, где можно только проповеди одни слушать. И вообще там народ управляет, и он не позволит, чтобы детей с экрана телевидения прямо развращали. То безобразие, что у нас показывают, ни в какой Америке не допустят никогда. Это все там тоже есть, но не для всех, не насильно, а у нас народ беспомощный, он сопротивляться не привык.

И вот идет лавина этого зла, а что мы можем ей противопоставить? Конечно, мы должны все то, что мир предлагает, в своем сердце беспрекословно отвергать. От этого надо удалиться, своих детей надо от этого защищать, ограждать от влияния тех людей, которые этому злу подвержены. Надо нам так устроить свою жизнь, чтобы детки наши никогда даже не имели возможности услышать рок-музыку, увидеть эти обнаженные, блудные тела. Стараться, чтобы дома у нас не было зла, а было только одно добро, чтобы никто у нас не кричал, чтобы мы друг к другу относились с любовью. Только таким образом, хотя бы в своей семье, мы сможем стать проповедниками Царства Божия, Царства Любви. А если мы окрепнем духовно, то, может быть, за нами потянутся не только наши детки, но постепенно и племянники, и соседи.

Мы не знаем, сколько времени нам отпущено. Экологи говорят, что мир просуществует еще лет пятьдесят, а некоторые — что двадцать пять. Трудно сказать, сколько еще Господь будет все это безобразие терпеть. Но какой-то период нам все равно придется жить, мы не завтра умрем. Значит, этот отрезок времени надо нам прожить так, чтобы не пропитаться этим злом и по возможности сохранить наших детей. И надо на это всю душу свою положить, потому что, чтобы сейчас сохранить детей, надо только этим и заниматься и больше ничем. Поэтому нам придется забыть обо всем: и о карьере, и о тряпках, и о всякой науке, и о книжках, и о развлечениях. Мы не можем распыляться, иначе у нас просто сил не хватит.

Нужно нам создавать домашнюю Церковь. В нашем доме, как в храме, должна быть тишина, должен быть мир, должен быть теплый свет. Когда человек приходит в храм, он ожидает, что он здесь встретит ангелов, и очень бывает разочарован, если на него кто-нибудь набрасывается, как дикий зверь. И каждый дом наш должен стать храмом, чтобы, если входит сосед, или участковый милиционер, или водопроводчик, он видел, что здесь живут люди православные, что они не орут, они не хамят, не воруют, не роскошествуют, они не обжираются, не сидят у телевизора с утра до вечера, не ругаются, не злятся, не дерутся; из их двери никогда не доносится ни топот, ни пляска, ни шум. Здесь всегда тихо, спокойно, здесь добро, любовь, почтение друг к другу, здесь отношения кротости, смирения, теплоты.

Вот тогда мы сможем от растления и этот мир сохранить. Сколько нас, православных? В Москве сейчас пятьдесят храмов, в каждый храм постоянно ходят человек двести пятьдесят, ну даже пусть пятьсот — значит, всего двадцать пять тысяч. А живет у нас десять миллионов. По сравнению с ними двадцать пять тысяч — это, конечно, капля в море. Но все равно огромное дело можно сделать, потому что добро имеет такое свойство: оно как огонь, оно зажигает. Ведь люди, особенно молодые, нуждаются в добре, в тепле, в ласке, они к этому стремятся, но, к сожалению, дома этого не видят. Они видят только ложь, лукавство, обман, споры взрослых, всякую клевету, лицемерие. Дети это все замечают моментально, и им становится дома тошно, поэтому они идут на улицу, туда, где их понимают. И вот сидят в подвале, курят, потом начинают блудить, дальше уже наркотики, воровство, и пошло-поехало. А кто в этом виноват? Те, кто не смог дома создать для них такую духовную атмосферу, которая пересилила бы своим добром.

Каждый из нас создан Богом, и поэтому любой маленький человек инстинктивно стремится к добру, но поскольку он нигде — ни на улице, ни в школе, ни по телевизору, ни в семье — этого добра не получает, то он постепенно начинает пропитываться злом. И многие потом удивляются: почему они такие хамы, невоспитанные, злобные и во всем поступают наоборот, никак не хотят делать добро? Да потому, что они в такой атмосфере живут.

Поэтому на нас с вами, братья и сестры, лежит ответственность, как на апостолах. Христос понес на Своих плечах весь мир, а потом эту ношу передал Церкви. И Церковь в течение двухтысячелетнего шествия по земле спасла миллионы людей — спасла от зла. Но «по причине умножения беззакония» во многих любовь охладела, поэтому Господь сказал: когда приду второй раз, найду ли веру на земле?

Скоро придет Господь. Найдет ли Он на земле веру? Он не дал ответа на этот вопрос, но мы видим, что вера скудеет. Даже люди, которые ходят в храм, не могут свою веру показать. Да, они молятся, может, кто-то пост соблюдает, но так, чтобы их жизнь сияла добром, кротостью, щедростью — тем, чем сияла жизнь христиан раньше, — этого мы не находим. Редко-редко увидишь человека и умилишься в сердце и подумаешь про себя: эх, вот человек. Один на миллионы встречается истинный, настоящий христианин — тот, кто действительно ученик Христов и словом, и делом, кто с благодушием переносит все, кто никак на зло не отвечает злом, у кого добро в сердце пересиливает все зло мира.

Как же мало таких людей! А раз их мало, естественно, некому этот небосвод держать, поэтому мы приближаемся к концу. Но тем не менее святая Церковь всегда призывает к тому, чтобы люди проснулись, воспряли, потому что только от нас все зависит, больше ни от кого. На людей надеяться нечего. Сказано в Писании: не надейтесь ни на князей, ни на сынов человеческих, то есть ни на начальство, ни на людей, ни на кого. Надеяться нужно только на Бога. И если бы мы всю надежду на Бога возложили и, не заботясь ни о чем: ни о том, есть ли у нас запасы в сумке, ни о том, сколько у нас денег, — так бы за Господом твердо пошли и старались бы весь этот грех, который в нас, истребить, тогда, может быть, что-то и стронулось бы.

У зла есть все: у них есть печатные станки, газеты, телевидение, огромные штаты сотрудников, и с ними сатана. Можно было бы отчаяться, но уже бывали в истории случаи, когда казалось, что уже все рухнуло, — и вдруг Россия вставала из пепла. А апостолы с чего начали свою проповедь? Христа распяли — и они все убежали и спрятались. Вот с чего началась Православная Церковь: Его распяли, они спрятались, сидят и боятся, двери закрыли «страха ради иудейска». И вот приходит к ним воскресший Господь и говорит: «Идите, научите все народы». Двенадцать человек поверили, пошли — и возникла новая цивилизация, принципиально новая. Они всех победили не огнем и мечом, а кротостью и словом любви.

То есть вся история говорит об этом, надо только обернуться назад. Поэтому если мы будем за оружие браться, флаги повесим, начнем бастовать, кричать, требовать, мы ничего не добьемся, потому что у них этого всего больше и они сильней. Мы можем добиться, только если с нами будет Бог. А как этого достичь? Только если мы очистим свое сердце. Вот очистим сердце от греха — тогда в сердце у нас будет Бог, и мы сможем как апостолы — каждый из них создал целую Церковь. И если бы каждый из нас стал таким апостолом, то смог бы тоже целую Церковь создать — не только свою малую домашнюю, но и обратить ко Христу сотни людей.

Серафим Саровский говорил: «Стяжи мирный дух, и вокруг тебя спасутся тысячи». Вот нас двадцать пять тысяч человек в Москве. Если каждый из двадцати пяти тысяч стяжал бы Дух Свят, то вокруг него еще бы тысяча образовалась — вот и все, и пришла бы полная победа. Все стали бы трудиться, никто бы не требовал лишнего, никто бы не обманывал, телевизоры бы все аккуратненько выключили. Ведь бороться с этой пропагандой так просто: да выключи, и все. Хорошую, говорят, вещь придумали — радио: нажал на кнопку, и в доме стало тихо. Вот как хорошо, даже не обязательно телевизор с балкона выбрасывать.

И жизнь могла бы совершенно преобразиться в одну минуту, если бы мы все пришли в разум. Но этого никак не происходит. Каждый день на исповеди мы говорим одно и то же, не хотим палец о палец ударять, копошимся, как слепые котята. А надо шаг за шагом обязательно делать, иначе не только мы с вами погибнем, но и Москва погибнет, и Россия погибнет, а с нею и весь мир погибнет. Потому что Россия — это последний оплот, и она уже разваливается на куски. Не дай Бог, конечно, этот день застать, но судя по тому, как события развиваются, все очень близко. То, что написано в Священном Писании, исполняется на наших глазах чуть не каждый день.

Поэтому, братья и сестры, сегодняшнее Евангелие посылает нас на такую мирную проповедь, без единого выстрела и громоподобного слова. Только кротостью, смирением и любовью надо созидать правду Божию на земле. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

18 ноября 1989 года

Воскресное всенощное бдение

В сегодняшнем воскресном Евангелии мы читали о том, как Христос спрашивал Петра: «Симоне Ионин, любиши ли Мя?» Почему Господь не обратился к нему: «Петр»? Потому что он испугался, смалодушничал, отрекся и перестал быть Петром, то есть камнем — так назвал его Спаситель за его твердую веру.

И вот Господь спрашивает: «Симоне Ионин, любиши ли Мя?» Петр говорит: «Люблю». Господь спрашивает опять: «Любиши ли Мя?» Петр опять говорит: «Люблю». Тогда Он третий раз спросил, и Петр понял, на что намекает ему Учитель: на его троекратное отречение. Этим самым Господь Своего ученика утвердил в любви и послал на проповедь: «Паси овцы моя».

Святитель Димитрий Ростовский по этому поводу пишет: «Неистинна любовь без креста, без страданий за любимого». Люди часто говорят друг другу: я тебя люблю. Но когда поцелуйчики кончатся, любовь тоже часто кончается. Потому что любовь требует жертвы, а эту жертву приносить трудно, себя жалко, не хочется для любимого что-то сделать, пострадать, потерпеть, смириться, простить самую малость. И получается: только что вроде любили друг друга — а через десять минут ругаются. Значит, нет любви, потому что любовь обязательно требует страдания за любимого: вот ради любимого, ради своей любви я помолчу, ради любимого я потерплю.

Поэтому как о нетвердо верующих говорится: «временем веруют, а во время искушений отпадают», так и о неистинно любящих можно сказать: временем любят, а во время искушений отпадают. Многие легко бросаются словами о любви. Некоторые даже дерзают говорить: ой, я так Бога люблю, у меня только Бог, больше мне ничего не надо. Святой Петр тоже считал себя истинно любящим Господа и говорил: «С Тобою я готов и в темницу и на смерть идти». Но когда наступило время креста, время страдания, мученичества, он тотчас же отпал, «отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека». Когда его спросили у костра: «Не из учеников ли Его и ты?» — он сказал: нет, нет, нет, что вы, я не знаю Его. Так испугался, что и его поведут, и его будут бить, и его будут пытать.

Поэтому истинна только та любовь, которая не бежит от креста, не боится страданий, готова на раны и на смерть ради любимого, которая во время искушений не отпадает, а, наоборот, еще больше воспламеняется, еще больше радуется тому, что можно эту любовь проявить. Потому что любовь может проявиться только в испытаниях, только в искушениях. Для этого они и попускаются Богом, чтобы человек свою любовь явил.

В жизни каждого из нас есть стремление к добру. Каждый хочет, чтобы все было хорошо, мирно, радостно, спокойно. Это стремление к добру есть стремление к Богу, которое исходит из нашей души и природно нам, потому что нас Бог сотворил. Бог есть добро, Бог есть любовь, поэтому каждый человек, даже который не знает Бога, стремится к добру, к любви, к свету. Только когда природа его полностью извратится, повредится, он начинает стремиться ко злу, зло восхвалять. А так в природе человека Самим Богом заложено стремление к любви. Но к сожалению, настоящей-то любви к Богу у нас нет. Это происходит в силу греха; в силу того, что мы очень привязаны к себе; в силу того, что наша любовь извращена, направлена на себя, а не на Бога. И надо нам стремиться к истинной любви, потому что только она приводит к святости. Ведь цель нашей жизни — это есть святость, достижение общения с Богом, достижение общения с Духом Святым, которое возможно только в любви. Если мы не будем святы, тогда зачем мы живем? Наша жизнь — просто дым, бессмысленное топтание на месте, чтобы потом накормить червей или электрическую печку в крематории.

Конечно, раз мы пришли в храм — пришли Бога прославлять, пришли помолиться Ему, пришли постараться почувствовать Его, оставили все свои дела, пожертвовали субботним отдыхом, — значит, есть у нас какая-то любовь к Богу. Но какова должна быть мера этой любви? Святитель Василий Великий говорит, что любовь заключается в том, чтобы душа непрестанно, через силу напрягалась исполнять волю Божию с целью и желанием славы Божией. Вот какая мера любви! Мы должны стараться жить так изо всех наших сил, чтобы Господь был доволен. Мы должны всегда помнить, что Он на нас смотрит, и думать: а приятно ли Ему на нас смотреть? какие мы сейчас? в каком мы сейчас состоянии духа? в каком настроении? какое у нас выражение лица? приятно ли Ему то, чтó мы в данный момент говорим или что проносится в нашем уме? И если мы зададим себе такой вопрос, ответ придет тут же: нет, мы сейчас не таковы, какими Он нас хотел бы видеть. Поэтому надо изо всех сил направить все усилия своей души на то, чтобы всю эту нечисть изгнать. Вот это и есть мера любви: какую силу человек употребляет ради Бога, так он Его и любит. Кто что для любимого готов сделать, кто на что способен, такова мера его любви.

Если любит человек Бога, он всю свою жизнь подчиняет Ему: и ум свой, и все дела свои, и детей своих, и весь дом, и весь свой распорядок дня — все. Вот когда это происходит, тогда это истинная любовь. А если немножко себе, немножко еще кому-то и что осталось, то Богу — это, конечно, не есть любовь. Это «на тебе, Боже, что нам негоже». Так кое-чего Богу уделим из своего бюджета телесного, душевного, духовного, и хватит с Него. Это, конечно, не любовь. Любовь человека захватывает целиком. Любит, к примеру, человек деньги, и он ни о чем не думает, только о процентах, барышах, только как ему побольше накопить. Куда ни смотрит, он все прикидывает: сколько стоит, как это достать, как здесь купить, а там продать; у него все время комбинации в голове. Вот это истинная любовь к деньгам. А если он, допустим, часть денег пропивает — значит, помимо денег он разменивается еще на вино, и это уже не истинная любовь. Любовь настоящая поглощает человека целиком. Вот как бабушку, бывает, поглощает любовь к внукам настолько, что и молиться ей некогда, и в храм ходить некогда, Священное Писание читать некогда, ничего некогда, только внуки. Вот это истинная любовь к внукам. Хотя, конечно, это не та любовь, которую Господь хочет от нас видеть. Он хочет, чтобы такая любовь у нас была к Богу.

И если человек обретет истинную любовь к Богу, то она обязательно будет проявляться в молитве. Почему молитва называется зеркалом духовного преуспеяния? Потому что как ты молишься, так ты и Бога любишь. Если человек молится непрестанно, а когда его что-то отрывает от молитвы, он считает это для себя потерей, огромным горем, и он бежит из мира, старается куда-нибудь спрятаться, чтобы только ему не отрываться от молитвы, — вот это есть истинная любовь к Богу. А у нас как? Нам нужно себя заставлять молиться. Мы как зерно мелем тяжелыми жерновами, мысли у нас путаются, молиться нам неохота, мы ничего не понимаем, мы пробираемся сквозь какой-то ельник колючий. Стоя на молитвенном правиле, мы и спим, и зеваем, и шатаемся, и глядим по сторонам, и что только ни выделываем. Но исполнение нашего правила еще далеко не молитва, хотя, конечно, это первый добрый шаг к ней. И насколько мы преуспеем в истинной молитве, настолько преуспеем и в любви к Богу.

И здесь открывается ключ к достижению любви. Оказывается, один из способов достичь любовь к Богу — это молиться Ему. Молиться много, молиться постоянно, молиться всегда, на всяком месте стараться все время к Богу взывать. Тогда, находясь в постоянном диалоге с Богом, в постоянной беседе, в постоянном покаянии перед Ним, мы постепенно начнем ощущать Его присутствие рядом с нами, мы почувствуем сладость этого общения, жизнь наша начнет исправляться, сердце наше возгорится любовью к Нему, оно затрепещет, оно будет гореть. И тогда мы познаем, чтó есть любовь к Богу и чтó есть любовь Божия к нам.

Человек создан трехсоставным: у него есть плоть, есть душа и дух. И все три эти состава способны на любовь: любовь может быть плотская, любовь может быть душевная, и любовь может быть духовная. И в каждом из нас какой-то из этих видов любви преобладает. Если человек стремится только к чувственным удовольствиям, которые можно ощутить кожей, гортанью, еще чем-то, то это любовь плотская. Сюда относится любовь к еде или стремление полежать на диване, свое тело понежить, желание именно телесного покоя, телесных удовольствий, чисто физических. А есть любовь душевная. Это когда человек любит душе своей доставить удовольствие, помечтать, пофантазировать, что-то вспомнить, что-то сентиментальное почитать, душу свою немножко почесать, и она начинает мурлыкать, и все забывается, начинаются какие-то грезы. Или музыку особенную послушать, от которой можно куда-то улететь в другие места.

Но Бог требует любви духовной. А так как главное в человеке — это его дух, то, чтобы дух наш воспрял, чтобы он окрылился, чтобы он воспарил, необходимо плотское и душевное угнетать. Возьмем балерину: если она хочет танцевать, то должна мало есть, иначе она не сможет прыгать. И приходится: хочешь прыгать — сиди голодная. Или был такой скульптор Микеланджело в Италии в эпоху Возрождения. Ему говорили: что ж ты не женишься? А он отвечал: если я женюсь, тогда то, что я отдам жене ночью, я не смогу отдать своей работе. Он рубил из мрамора огромные статуи, живописью занимался и так любил свое искусство, что не мог делить его ни с чем. И его душевная радость от занятия искусством победила чувства вполне естественные, ему пришлось принести их в жертву, потому что, если бы он был женат, он бы не смог столько создать.

Поэтому человек, если он хочет быть духовным человеком, должен в себе плотское и душевное обязательно угнетать. Для этого святая Церковь и устанавливает посты — чтобы мы воздерживались в пище, воздерживались от всяких удовольствий душевных и старались упражняться в молитве, в добрых делах. Раз мы не можем постоянно быть в такой бодрости, ну хотя бы постараемся в среду и пятницу или в длительные посты церковные. А окончательная цель этих упражнений — чтобы все душевное и плотское в конечном итоге победить, потому что в Царствие Небесное оно войти не может. Поэтому в течение нашей жизни, сколько нам отмерено, нам надо успеть это все с себя сбросить. Как змея кожу меняет, когда по камням ползает, так и человек, если он возжелал духовной жизни, должен не искать себе что-то повкуснее поесть, не выбирать себе жену покрасивее — не этим его душа должна заниматься. Если он хочет быть духовным человеком, то, наоборот, он должен стремиться к тому, чтобы это все в нем постепенно уступило место духовному. Иначе просто никак невозможно.

Именно поэтому, живя в миру, достичь истинной молитвы очень сложно. И люди, которые действительно Бога возлюбили, обычно уходили в монастыри, где ни забот, ни хлопот ни о чем мирском, только служба, чтение Священного Писания, труд по силе, для того чтобы не разлениться. Собирались единомышленники, чтобы молиться Богу, стремиться к лучшему, и пренебрегали всем, давали обет нестяжания, обет безбрачия. Отказывались от того, что даже Бог разрешил. Господь брак не запрещает, но кто уж особенно хочет Богу угодить, тот себя лишает и этого, чтобы не отвлекаться ни на что. Потому что семейная жизнь действительно требует от человека очень больших усилий, двойных. Допустим, живет одинокая женщина — ну долго ли ей на себя постирать? А семейной надо и на мужа постирать, да еще и на деток. А молиться когда? Только в перерывах между полосканием и отжиманием. Конечно, этот труд тоже способствует духовной жизни, но это гораздо сложнее. Женщины спасаются через свои труды, через чадородие, но этот путь уже не прямой, он гораздо более сложный.

От семейной жизни человек получает большое утешение, но утешение это душевное. Вот смотрит он на деток, какие они у него хорошенькие, пригоженькие, ласковые, и сердце его умиляется, ему бывает отрада. Но разве сравнить эту отраду с той, которую человек получает, когда он на Бога смотрит? Это же ни с чем несравнимо, ни с любовью душевной, ни тем более с плотской, потому что плотская любовь — это проявление животного начала в человеке. А если человек вкусил любовь духовную, стал уже ангелом, как же ему опять становиться скотиной? Для него это просто невозможно. Из пушки в него стреляй, он никогда на это не согласится. Потому что духовные ощущения очень тонкие, и их надо очень хранить.

Кроме молитвы, путь к Божественной любви обязательно лежит и через любовь к образу Божию, к человеку. Кто любит Бога, тот любит и иконы. А человек — это живая икона, образ Божий; он создан по образу и подобию Божию. Конечно, хорошо, когда икона отреставрирована, когда она опрятно убрана, красива. Но если любит человек Бога, он и икону почерневшую, облупившуюся не будет топтать, пренебрегать ею, плевать на нее, для него это будет все равно святыня. Так и человек, если он духовный, не будет презирать другого человека, даже если он грешный, даже если какие-то дела нехорошие делал, если образ Божий в нем потускнел, облупился, почернел. Все равно этот образ в нем сохраняется, пусть его почти и не видно. Но можно снять эту копоть, эту грязь греховную — и засияет красота Божественная, которая есть в каждом человеке.

Некто сказал, что в Царствие Небесное ведет узкий коридор со множеством дверей, и каждую дверь надо открыть. Двери — это те люди, которые нам встречаются в нашей жизни, и мы или застрянем на этом человеке, или пройдем с любовью через него. А что нам мешает любить ближнего нашего? Прежде всего превозношение. Нам мешает то, что мы себя считаем лучше другого, считаем себя умнее; мы лучше знаем, как надо, мы желаем спорить, мы желаем доказывать свою мнимую правоту. Но какая может быть правота, справедливость, если истинная справедливость — это есть любовь? Сами-то мы легко нарушаем заповеди и прощаем себе эти нарушения: мол, ну а что было делать? А когда с ближним сталкиваемся, то до драки готовы отстаивать именно свое. Какая же это справедливость? Истинная правда — это ради любви уступить, а не драться из-за ерунды.

Поэтому нам надо обязательно это исправлять: всякую гневливость, всякие чувственные ощущения, всякое смотрение на другого с желанием его как-то использовать для себя, для своих целей. Наоборот, надо стараться смотреть на другого так, что как бы ему послужить, как ему помочь или как его оградить. Потому что бывают люди, которые требуют от нас греха. И вот как нам быть, чтобы не уступить им? Потому что если мы уступим им в грехе, значит, мы человекоугодие совершим, а любовь к Богу должна быть больше, чем к человеку. Но как это сделать так, чтобы человека не обидеть, где найти эту золотую середину? Вот этому надо учиться, для этого нам жизнь дана. Всю жизнь мы должны учиться у Христа, у апостолов, у учеников Христовых, у святых отцов. И если мы будем усердны, то научимся, потому что Господь, видя наше стремление, нам поможет.

Господь сказал: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое». Поэтому истинная любовь к Богу проявляется в исполнении заповедей. Некоторые из них кажутся для нас тяжелыми, особенно трудно воспринимается заповедь «молитесь за обижающих вас». Мы того человека, который нас обижает, готовы растерзать, в клочья разорвать, ну если не буквально, потому что вид кровавого мяса может отшатнуть, то уж обругать, или нажаловаться, или разнести по всей земле, какой он нехороший, — на это мы готовы. А Господь не хочет этого. И если бы мы исполняли скрупулезно Его заповедь: вот обидел нас человек, а мы бы за него молились; другой обидел, и опять бы за него молились, — тогда бы мы и сердца этих людей изменили, потому что Господь по нашей молитве на них бы призрел. Потому что если человек молится, исполняя заповедь Божию, Господь тут как тут, Он слышит его, Он радуется, что вот человек, раб Божий в своей комнатке, утирая слезы от обиды, а все-таки встает на молитву, просит: Господи, прости его, не наказывай ради меня, пошли, Господи, доброе здоровье его деточкам, чтобы они были хорошие, добрые, здоровые, послушные, всячески его облагодетельствуй, умягчи его сердце, потому что оно ожесточилось, и вот он мне обиду нанес.

Вот если бы каждый так молился, то и сердце обидчика умягчилось бы, и распря бы дальше не пошла, и любовь воцарилась между нами. А мы нет, как будто заповедь Божия не существует, как будто это к нам не относится. Будем дуться и ждать, пока он первый не сделает шаг к примирению, или начнем опять тягаться, рядиться: ты такая — сама такая. И это бесконечная история. Ну о какой тогда любви к Богу можно говорить! Это просто смешно. Если уже мать и дитя, которые друг друга по инстинкту должны любить, — и то она на него раздражается, орет, а он тоже на нее рукой машет. Поэтому если мы хотим действительно достичь любви Божией, а через нее святости, надо нам стараться обязательно в себе зло побеждать, не давать ему в нас действовать, все время с ним бороться, все время заповеди Божии исполнять. А чтобы их исполнять, нужно их знать, нужно все время читать Евангелие, нужно знать его наизусть, тогда мы и достигнем.

У Василия Великого в жизни был такой случай. Пришел к нему большой начальник и говорит: ты должен веровать, как верует такой-то. А он отвечает: знаете, это вера не православная, я так не могу. Ну, говорит, тогда мы тебя сейчас сошлем. Пожалуйста, земля все равно наше временное пристанище. И что у меня взять? Все имение я нищим отдал. Вот у меня только несколько книг, ну, пожалуйста, заберите. Убьете меня? Так я все равно умру, я человек больной, долго не проживу (он действительно до пятидесяти лет не дожил). И этот начальник так поразился мужеству Василия Великого, что отстал от него, и его оставили в покое, оставили в его Православии. Он так и говорил: нет, я не могу свою паству обратить в неправильную веру, мы будем стоять в Православии, и не надо угрожать, потому что это бесполезно, потому что даже до смерти мы готовы быть верными Христу.

Вот надо как. А нам-то, собственно, кто угрожает смертью? Никто. Но мы готовы от Христа отречься из-за любого пустяка. Мы меняем благодать Божию на какую-то мнимую свою правоту, на тщеславие. Вот сидит человек и болтает. Остановись, подумай, ведь это же грех. Ты зря тратишь время, потом у тебя на молитву не хватит сил и т. д. А человек болтает вместо того, чтобы остановиться, исполнить заповедь Божию, как-то в сердце свое войти. Вот в чем вся наша беда: мы делаем не то, что Бог велит, а то, что нам хочется, а хочется нам только греха, потому что мы люди грешные. Любовь же Божия обязательно требует жертвы. Надо все свои хотения принести в жертву Богу: и свое честолюбие, и свои похоти, и свое превозношение, и тщеславие, — пожертвовать всем, отказаться, отречься от всех этих грехов, из которых соткана наша душа. Ради чего? Ради Господа, ради любви к Нему.

Обычно, когда юноша ухаживает за девушкой, он бывает прямо ангел: и смотрит кротко, и ручку подаст, и ты моя ласточка. Ну, конечно, поженились — и начинается: иди сюда, встать здесь, постой там, молчи, когда я с тобой разговариваю. Куда делась нежность, ласка? Потому что когда человек хотел понравиться, он и вел себя соответственно, а когда достиг, то стимула уже нет.

Вот и мы все время должны так себя вести, чтобы понравиться Богу, чтобы Он с радостью на нас глядел, чтобы Он возлюбил наше усердие. И тогда мы познаем, что такое любовь к Богу, тогда возникнет эта живая связь, тогда произойдет слияние Духа Божия и духа нашего. Это слияние и есть Царствие Небесное, которое, как Христос сказал, «внутрь вас есть». Это и есть благодать Святого Духа, это есть святость, это есть все то, о чем в Евангелии говорится, то, что Господь на землю принес. Вот за это-то Он и кровь пролил.

Господь умер на Кресте, воскрес, вознесся на небеса для того, чтобы в Церковь послать Духа Святого Утешителя. И вот мы купаемся в волнах Святого Духа, потому что Церковь есть источник благодати Божией. А усвоить-то это все мы не можем. Сердце каменное, жесткое, противное, ничего не может воспринять, только одно тщеславие, какое-то мелкое самолюбие, обиды бесконечные — как пауки в банке. Как не стыдно! Почему, читая Евангелие, мы не поседеем от ужаса за свою скверную жизнь? Как же не совестно? Так равнодушно стоим: да, во всем грешен. И десять лет назад так, и сейчас, и никакого движения. Не хотим себя немножечко изменить, немножко ради Христа пострадать. Потому что отказываться от греха — это страдание. Хочется полежать — а надо вставать молиться. Это же страдание, причем добровольно на себя принятое. А вот этого-то и нет.

Поэтому надо обязательно возгревать в себе любовь к Богу, и она нас сохранит. Тому, кто познал любовь Божию, ничего в мире не страшно. Вот сейчас вокруг страсти бушуют, люди кипят. Почему они руками машут, чего добиваются, о чем так хлопочут? О плотском: чтобы больше колбаски было, чтобы больше деньжат. О какой-то ерунде, как будто они действительно животные: только есть, только пить, чтобы все было вкусненько, интересненько. Как же это все пóшло! Бесконечно пошло! Евангелие в каждом храме, на каждом перекрестке продается — нет, никто не хочет покупать. Так для вида, для престижа Библию купит, полторы странички прочтет, дальше не осилит и поставит. Ну стоит она, и что толку? Человек только еще большее наказание себе готовит. Когда не знал, не читал, не имел возможности достать, ну какой с него спрос? А если у него на полочке Библия стоит и он не читает ее день и ночь, то тогда он себе готовит уголья горящие на голову.

Вот у тебя Священное Писание — ручку протяни, почитай, вникни, посмотри, что Господь хочет от тебя, старайся, трудись, исполняй. Жизни-то мало осталось. Сколько еще нам здесь ковыряться, на этой земле ползать? Надо же об этом думать. А мы всё мечтаем: вот это сделаю, туда поеду. Как-то всё совершенно не о том. Надо всегда помнить, что «едино есть на потребу», одно нужно. Господь сказал: «ищите Царствия Божия». Всю жизнь надо вот это искать, все время туда толкаться. Стучите, говорит, «толците, и отверзется вам». Все время надо ударять в небеса молитвой своей, все время стараться добрые дела делать, все время побеждать в себе зло. А у нас никакой нет борьбы с грехом. Чуть искушение какое напало, так и опять согрешил, и опять согрешил, и опять.

Ну на что же мы надеемся? На то, что мы верующие? Так для нас, верующих, есть притча о десяти девах. Вот они собрались и ждут Жениха. Жених — это есть Христос, а дева — душа. И вдруг пятеро видят, что елея-то не хватает, светильники-то гаснут, — и говорят: дайте нам взаймы. Те отвечают: нет, если мы вам дадим, тогда и нам ничего не останется, идите купите себе. И они пошли, а двери-то закрылись. Они стучат: Господи, открой нам, мы же верующие, мы в церковь ходили, мы в среду и пятницу мяса не ели. Как же так? А Господь говорит: отойдите, Я не знаю вас, Я вас не познал, Я в вашем сердце не был никогда, вы Меня туда не пустили. Не было, не произошло соединения, светильники ваши угасли.

Поэтому надо обязательно возгревать этот светильник, все время над этим трудиться день и ночь, чтобы жизнь попусту не прошла, как у большинства людей — они просто стареют, постепенно морщатся, талия полнеет, а больше ничего не прибавляется, ничего. Ну, конечно, деньжата немножко растут, можно и деткам помочь, и внучкам, но это опять все себе, это же свое: мои детки, мои внучки. Если бы был такой добрый, чужому бы помог, а то только своим. Все это продолжение себя, себялюбие. Поэтому надо обязательно учиться, надо обязательно в это вникнуть, обязательно надо устрашиться. Ведь умирать будем и всё оставим, всё: и барахлишко, и внучков оставим, и деточек оставим, и все наши увлечения — все, чем мы живем, все это останется. Положат нас в этот страшный, противный, с какими-то безвкусными рюшечками гроб, и будем там лежать, украшенные полиэтиленовыми цветочками. Такая срамота! Еще венки с пошлейшими надписями: дорогой бабушке, мамочке. Уж как только в жизни ни издевались над этой бабушкой, а тут дорогая. Или: дорогому начальнику от сотрудников. Уж такой дорогой, так любили своего начальничка, только и желали, чтобы ему перевернуться!

Это же все внешнее. Все это пóшло, мерзопакостная гнусность. И что, мы вот к этому вожделенному стремимся?! Мы же вроде верующие, во Христа крестились. Ну кто-то в этом мире должен все-таки заповеди Божии исполнять, или так все в этой мерзости и умрем? Ну кто-то же должен проснуться! Кто-то должен же хоть немножко коготочками скрести, стараться лезть вперед! Или обязательно всем нам в яму? Что, нам так уж хочется в этой яме быть? Неужели то, что мы видим в мире, весь этот мрак и ужас, нас прельщает и мы не устали от этих всех беснований? Неужели мы хотим, чтобы и после смерти это беснование продолжалось и мы среди этих бесноватых так и жили в вечности? Неужели мы не хотим войти туда, где Димитрий Ростовский, Василий Великий, Тихон Задонский! От одного их вида люди обращались к Богу. Придет, посмотрит, ахнет и говорит: и я хочу с ним. Какое прекрасное лицо, благородство, сияющая чистота, целомудренное благоухание! Неужели мы с ними не хотим быть, а со всем этим скотским, бесовским безобразием? Неужели мы этот выбор не сделаем? Неужели нам непонятно, с кем нам быть, со Христом или с Его распинателями?

А если мы выбор сделаем, надо, не оборачиваясь, идти вперед. И Господь нам поможет. Он знает, конечно, наши немощи, знает, что мы поздно обратились к Богу, не с детства воспитаны в святости, погрязли в грехах, — все знает Господь. Но раз Он нас призвал, значит, Он все-таки надеется. А мы постыжаем Его надежду. Сколько людей, ходящих в церковь, после смерти оказываются в геенне огненной! Как же это печально! Господь дал веру, а человек ее никак не использовал, не реализовал. Такая же зависть, такая же злоба, все то же самое. Ну внешне, может, не грешит, а в уме, в сердце все осталось по-прежнему. Поэтому надо обязательно сердце очищать. И залог этого очищения — наша любовь к Богу. Надо нам с мыслью об этой любви вставать и ложиться и весь день так проводить, а если не спится, то и ночью об этом размышлять и об этом молиться Богу. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

18 ноября 1989 года, вечер

Рождество Христово

Рождество Христово — великий христианский праздник. В праздник принято всех поздравлять, а поздравление по самому смыслу этого слова есть пожелание здоровья. Но Христос пришел на землю не для того, чтобы дать нам здоровье или лишний повод сесть с близкими нам по духу или по крови людьми за праздничный стол. Он пришел, чтобы спасти нас от ужаса нашей жизни, которая есть грех. Грех же, по определению, это жизнь вне Бога.

В ожидании праздника сердце человека переполнено торжественной радостью, так что в нем уже нет места для обыденных земных забот. Вселенная и звезды, люди на земле и ангелы на Небе величают, воспевают сегодня Рождество Господа нашего Иисуса Христа, принесшего нам надежду на спасение. А мы? Готовы ли мы к встрече с рождающимся Христом?

Митрополит Антоний Сурожский сказал: «Бог приходит в наш мир уязвимым, беззащитным ребенком и говорит: «Я отдаюсь вам, делайте со Мною, что сами захотите». И перед каждым из нас стоит вопрос: а что же я делаю с Ним, с этой любовью Божией, которая мне дана, с Этим Младенцем, Который рождается ради того только, чтобы быть измученным на Кресте и умереть ради меня лично, а не только ради человечества в целом?»

Почти две тысячи лет назад, с рождения Богомладенца, для человечества началась новая эра. Своим пришествием Бог, приклонивый Небеса и сошедый на землю, поставил человека перед выбором: что ты, человек, выбираешь, землю или Небо? Отступивший от Бога человек забыл свою небесную родину и своего Отца — Бога, забыл так крепко, что понадобилось пришествие Сына Божия на землю, чтобы вновь напомнить об этом падшему человечеству.

Сын Божий хочет вернуть нас на Небо. И главным событием человеческой истории после создания человека из ничего является Рождество Христа, Воскресение и пребывание Его с тех пор навсегда с человеческой плотью. Каждый человек, живущий на земле, как и тогда, в древней Палестине, поставлен перед выбором: принимает ли он Иисуса Христа как Бога и каждое Его слово как истину в последней инстанции, или не принимает, или принимает выборочно, ту малую часть, которая ему удобна, и в зависимости от этого строит свою жизнь.

Человек — создание Божие. Создание разумное, и поэтому жизнь наша должна быть осмысленна. И в день Рождества каждому, кто ищет смысла жизни, а не хочет быть просто животным или растением, неплохо задуматься о том, что Христос приходил на землю и ради него тоже и что от этого главного мирового события просто так отмахнуться невозможно. Недаром святая Церковь перед Рождеством заповедует всем своим членам поститься, чтобы очистить чувства, ум, очистить совесть и постараться умом и сердцем объять эту удивительную тайну, войти в нее, решить для себя, чего они еще не сумели исправить в своей жизни в соответствии с Тем Словом, Которое с Неба пришло на землю.

Христос начал Свою проповедь с призыва к покаянию: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное». Покаяться — значит переменить свои мысли, изменить свою жизнь, совершить в ней переворот, но не просто во имя каких-то абстрактных идей или учений, а именно ради жизни в вечности. И в день Рождества Христова каждому из нас это нужно вновь и вновь обдумать, и если сердце наше склонится ко Христу, то встать на этот путь и постараться быть верным Богу до конца. Тогда наша жизнь приобретет тот истинный, подлинный смысл, к которому призывает нас Господь.

Из сегодняшнего Евангелия мы знаем, что первыми родившемуся Спасителю поклонились пастухи, хотя они были простые, неученые люди. Их Сам Господь через ангелов, Своих посланников, известил о рождении Христа, и они ничтоже сумняшеся пришли. А волхвам, людям ученым, пришлось добираться очень долго, кружным путем, и на обратном пути они чуть не попали в лапы коварного Ирода. Но Господь смилостивился над ними и дал им тоже откровение — о том, что не нужно возвращаться к Ироду, а нужно идти другим путем.

Путь сердечной простоты ведет прямо к Богу, знание же часто удаляет от Него или приводит к Нему путем более долгим, запутанным. Знание сопряжено с опасностями, потому что человек может попасть в ловушку, может быть уловлен дьяволом. Но если оно все-таки привело человека ко Христу и человек поклонился Богу и принес Ему дары, тогда Господь уравнивает и простых пастырей, и мудрецов-волхвов.

Мы тоже сегодня пришли в храм, чтобы поклониться Младенцу Христу. Перед нами икона Рождества. Богомладенец лежит в яслях, над Ним склонились Пречистая Дева и Праведный Иосиф, над яслями горит звезда. Вокруг тишина, город устал от забот и погрузился в сон, а мы славим рождшегося Господа. И наш малый подвиг принесет для нас большой плод, Господь нас вознаградит: сегодня мы будем приобщаться благодати Божией через причастие Святых Христовых Таин.

Господь для того и в мир пришел и призвал к Себе простых пастухов и мудрецов-волхвов, людей ученых и неученых, всех, — чтобы они поклонились Ему. А поклоняться Христу значит принять ту святость, которую Он принес в мир, принять Дух, Который Он послал в мир, принять учение, которое Он возвестил этому миру. Но мир сначала не мог понять Его слов, многие ужасались, слыша то, что говорил Господь. Когда Он сказал: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни», многие отошли от Него, потому что как можно есть плоть человеческую? Когда Он говорил о любви к врагам, они удивлялись: как же можно любить врагов, как возможно любить людей, когда они тебя ненавидят? Красоту этих слов поняли сперва единицы, потом десятки, потом сотни, тысячи, миллионы и, наконец, миллиарды людей. Миллиарды людей приняли Его слова.

К сожалению, мы живем в конце человеческой истории, когда уже кончается Царство Христа, когда люди отвергаются от Бога и думают, что Рождество Христово — это значит вкусно поесть, попить и поплясать, послать друг другу полсотни открыток. Но Господь пришел не для этого, Он хочет освободить нас от греха. И свободу от греха, подлинную свободу, может нам дать только учение Христово, только Его благодать, только Его Церковь. Каждый из нас имеет некоторый опыт церковной жизни, каждый познал уже силу Божию в борьбе с грехом и знает, как его побеждать. Грех побеждается чрезвычайными усилиями человека. И когда Господь видит эти усилия, Он помогает ему в его стараниях, Он его сохраняет от падений.

Для пастухов эти усилия были небольшие: дойти до пещеры, которую они прекрасно знали. Да, человеку простому прийти к Богу проще. И поэтому, если сейчас провести перепись, сколько в Церкви людей с высшим образованием и сколько с образованием меньше, чем среднее, окажется, что вторых больше. Простому человеку легче узреть Бога, потому что сердце его просто. Человеку, имеющему много знаний, трудней, но тоже можно. И, преодолев все искушения, волхвы пришли ко Христу и поклонились Ему.

Вот это произошло — человек совершил поклонение Христу, то есть признал, что Он есть истинно Сын Божий, и склонил перед Ним свою главу. А дальше надо начинать другую жизнь. «Возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, неблагонадежен для Царствия Божия». Нельзя идти прежним путем, нельзя возвращаться к Ироду, потому что он убьет. И Господь известил об этом волхвов — помиловал их за подвиг, которые они совершили ради Христа.

Так и мы: чем больше мы потрудимся над своей душой, тем больше Господь нам будет помогать, извещать о всякой опасности Иродовой, которая на нас надвигается. Он сохранит нас и спасет, лишь бы мы были верны Ему, верны тем словам, которыми Он нас учил. Поэтому мы должны эти слова принять в свое сердце. Мы должны познать их не только умом, не только довести до своего сознания, а следовать им, полюбить их, полюбить Самого Христа, склониться перед Ним. И тогда Он войдет в наше сердце и никогда не расстанется с нами во веки. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

7 января 1990 года

Память

преподобного Серафима Саровского

В отрывке из Священного Писания, который мы сейчас читали, евангелист Лука повествует нам о речи Христа Спасителя к народу, который Его окружал. «Блаженны нищие духом... блаженны алчущие ныне... блаженны плачущие...» Каждый человек стремится к блаженству. Люди называют это счастьем. Что такое счастье? Счастье — это когда человеку хорошо, когда он достиг всего, к чему стремился, и у него нет никаких желаний, потому что все уже исполнилось. Людям, примитивно устроенным, обычно что надо? Чтобы квартира была не какая-то там стокомнатная, но чтоб каждому члену семьи по комнатке; чтобы потолки были не обязательно четыре метра, но хотя бы два девяносто; чтобы этаж был не первый и не последний; ну и шапка на голове не обязательно за девятьсот, а хотя бы за триста пятьдесят. Чтобы зарплата хорошая, хотя бы рублей четыреста или триста, сапоги за сто двадцать, телевизор обязательно цветной, и стенка, и ковер, и хрусталь. Что еще? Можно еще кошку завести или собачку. Ну и муж, дети. Пятеро — ну куда так много? Один — вроде мало. Значит, двое детей — мальчик и девочка. И конечно, чтобы были послушные: что бы ни сказал, тут же сразу делали, и учились, может, не на все пятерки, но чтоб большинство было пятерок. И муж чтобы не пил, не курил, чтобы до копейки зарплату отдавал, все покупал бы, что мне захочется. Увидела: какая кофточка хорошая — и чтобы мне такую. И вот оно, счастье.

Да, еще самое главное забыл — здоровье. Вот если еще здоровье, да еще дети здоровые, да если бы еще никто взаймы не просил, то тогда вообще все хорошо. Ну и, конечно, чтобы на работе уважали, вовремя премию давали, пусть не больше, чем всем, но и не меньше. Чтобы стаж, продвижение по службе, чтобы замечали, ну не обязательно чтобы самого первого награждали, но уж если всем прибавляют, то и мне. Не дай Бог, не прибавь-ка мне пятнадцать рублей, когда всем прибавили. И вот если это все соблюдается, человек счастлив. Вроде бы. Но на самом деле смотришь, а душе его все как-то неймется, что-то еще хочется: начинают участки на работе раздавать — дачу надо строить, а там много всяких сложностей. И все выходит, что счастье как-то не достигается.

Я с одним парнем в больнице лежал. Он говорит: ну все есть, машина, жена уже вторая, хорошая, а что дальше делать, не знаю. Вот сейчас цель в жизни получилась: руку он себе повредил, надо руку восстанавливать, операции делать. Ну, руку починят, а дальше что? Он уже не знает. Еще он в шахматы хорошо играет: то я его обыграю, то он. И его счастьем в данный момент было, чтобы обыграть. А дальше-то цели нет, потому что на самом деле человек — существо духовное, и, чтобы достичь блаженства, ему недостаточно одеться, обуться, золотые зубы вставить. Ему этого не хватает, ему надо что-то еще, еще, еще. И очень давно, много тысяч лет назад еще царь Соломон, который достиг всего — он был самый богатый на земле человек, самый умный, самый образованный, жен у него было семьсот, так что и тут все в порядке; что только душа ни пожелает, все-все было, — но он сказал: все это суета. Он глубоко понял, что, чем бы человек ни насыщался внешним, этим не насытишься.

И Господь пришел на землю, чтобы показать иное блаженство. Наша душа духовна, и, когда она соединяется с Богом (а Бог есть Дух), тогда-то и наступает блаженство, покой. Вот как ребеночек — ему спокойно, только когда он на руках у мамочки, хотя она вроде бы его от земли оторвала, вроде ему неустойчиво, но он чувствует ее теплые руки и что его любят. Поэтому ему хорошо, поэтому он просится на ручки, ему нравится. И на ручках он сразу поднимается высоко, вровень со взрослыми, ему все видно. Так же и человек, когда с Богом соединяется, он поднимается высоко-высоко к Небу, и ему оттуда все видно, все тайны Божии — все становится открытым. Поэтому святые угодники Божии и были прозорливыми.

Серафим Саровский, память которого мы сегодня празднуем, будущее, настоящее и прошлое читал, как в открытой книге. Придет к нему человек на исповедь, батюшка его с любовью принимает, называет ласковыми словами, приглашает в келью и начинает рассказывать его грехи: голубчик, ты помнишь, в этом году ты это сделал, а в том то. И человек выходит весь в слезах, преображенный, кается, начинает новую жизнь. Он понимает, что батюшка его укорял не со злобой, а в духе кротости: ну что же ты дошел до такой жизни — и думаешь, что никто не видит, никто не знает? Бог это знает и мне открыл, что у тебя такие-то, такие-то есть грехи. Ты пойми, это же нехорошо. И душа человека пробуждалась.

Преподобный Серафим удивительные вещи прозревал на много десятков лет вперед. Многое из того, что он говорил, исполняется сейчас. Он, например, сказал: когда я умру, то запоют Пасху зимой. Так и случилось, потому что во время отпевания такое было ликование, что пели Пасхальный канон. А еще он говорил: моя смерть откроется пожаром. И действительно, когда он умер, стоя на коленях перед иконами, скамеечка загорелась, потому что свечка упала. То есть все было ему открыто, и тут не было никаких гаданий, потому что как для Бога нет ни будущего, ни прошедшего, ни настоящего, так и угодники Божии, когда Господь берет их в Свою руку, достигают этого блаженства.

А что из такого обычного, как мы говорим, человеческого Серафим Саровский имел? Носил все время одну одежду и летом и зимой — из грубого полотна балахон. Ходил в лаптях, келью под конец не топил даже зимой. Ел одну траву снитку — летом зеленую, а на зиму сушил. Вот такое было его трудное житие. Сперва у него и огородик был, и хлебушка ему приносили, и шатун-медведь даже зимой приходил к нему, ласкался, и Серафим уделял ему хлеба. Медведь не мог его тронуть, настолько он был свят. Потом он и огородом перестал заниматься, некогда ему было. А что же он делал? Он все время молился Богу, он все время с Богом пребывал, он не мог никак на эту чепуху отвлечься, чтобы обед какой-то готовить, парить, стирать, мыть — нет, нет, только молитва. Конечно, он от молитвы отвлекался, чтобы Евангелие почитать. Каждую неделю весь Новый Завет целиком прочитывал: в понедельник — Евангелие от Матфея, во вторник — от Марка, в среду — от Луки, в четверг — от Иоанна, в пятницу — Деяния апостолов, в субботу — апостольские послания, а в воскресенье — Апокалипсис. И так каждую неделю. Нам лень даже один раз открыть почитать, а он читал, наслаждался каждый Божий день. Вот поэтому ему некогда было ни стирать, ни шить, ни обед готовить.

И имя ему дали в монашестве Серафим, что значит «пламенный». Потому что он ничего, кроме Бога, не любил и только боялся, как бы Бога не обидеть, чтобы Бог от него не отошел, чтобы он не потерял вот это блаженство. И когда кто к нему приходил, а разные люди приходили, и высокопоставленные, и простые, и заблудшие, всякие, он каждого встречал с радостью: «Радость моя, здравствуй, Христос воскресе!» — каждого обнимал, целовал непритворно, потому что у него на душе была такая радость, которая нам с вами даже и не снилась. Мы иногда только в храме можем ощутить какое-то подобие той радости, которую он испытал. А он в этой радости жил и, естественно, страшно боялся ее потерять. И один случай свидетельствует о том, насколько этот страх Божий был велик.

Однажды двое крестьян пришли и начали у него спрашивать деньги. Он говорит: у меня нет, но они не поверили. А Серафим Саровский ходил по лесу всегда с топориком, и сам он был довольно высокого роста, никогда физической работы не чуждался, был очень человек сильный. Те подвиги, какие он совершал — на камне стоял тысячу дней и тысячу ночей, — говорят о том, что у него было редкое физическое здоровье. Он, конечно, этих двух мужиков мог так лбами стукнуть, что только бы искры полетели. Но он нет, взял топор и зашвырнул подальше, чтобы не искушаться, и предался в волю Божию. Они его жестоко избили, у него кровь из горла пошла, он даже стал горбатеньким с тех пор. И вот нашли тех мужиков и решили их отдать под суд. Но Серафим Саровский знал, что надо прощать, любить врагов, и он велел этих мужиков простить. Говорит: если вы их засудите, я из вашего монастыря уйду. И их отпустили. Но Господь их потом, конечно, наказал: у обоих сгорели дома.

Велел Господь суд отдавать Богу — и Серафим решил так и сделать, хотя по закону их надо было наказать. Но он боялся: а вдруг, если их накажут, я лишусь благодати Божией. Пусть побили, пусть до крови, пусть сделали инвалидом, но только бы благодать не отняли! Вот какое было пренебрежение даже к собственному здоровью. То, что у людей земных, мирских ценно, он ни во что вменял. Поэтому и не владел никаким имуществом. Однажды у него спросили: а современные люди могут быть святыми, как древние христиане? Он ответил: могут, только им одного не хватает — решимости.

Мы, конечно, не можем такой святости достичь, потому что у нас нет такой решимости, нет такой ревности. А у него решимость была на десятерых. Поэтому его народ православный и любил и вскоре после смерти прославил, и вот сегодня память его совершается. Но каждый из нас может свою меру благодати Божией получить: кто пять талантов, кто десять, кто два, кто один — кто на что способен. Каждый ребеночек, рождающийся в Африке, в Китае, в России, где угодно, — каждый заметен у Бога, и каждому Господь хочет дать благодать Божию, каждому хочет дать блаженство. Апостол Павел говорит: много звезд на небе, и одни поярче, другие поменьше светят, а есть еще луна, она еще больше сияет, а есть еще солнце, и оно затмевает все. Вот так же и святые угодники Божии: одни сияют малым светом, другие большим, а некоторые сияют, как луна. И каждый, если потрудится над своей душой, получит — один много, как Сергий или Серафим, другой еще больше, а некоторые поменьше — каждому своя мера.

И если мы будем стремиться к этому блаженству духовному, значит, мы будем истинными учениками Христовыми, потому что Господь сказал: «Царство Мое не от мира сего». А если мы хотим иметь царство от этого мира, здесь, на земле, пожить, устроиться, то отнимется у нас и то, что мы имеем. Что же отнимется? Да все. Здоровье отнимется? Отнимется. Одежда отнимется? Отнимется, в одном пиджачке или платьице похоронят. Квартира отнимется? Отнимется. Что нам уготовано? Два аршина земли в длину, два в глубину. Вот вся наша квартира: поменяем с трехкомнатной на одну комнату, в которой не повернешься. Книги отнимутся, телевизионные программы отнимутся. Еще что для нас дорого? Дети? И дети отнимутся. Сама жизнь отнимется. Еще немножко, и мы все с вами умрем, и все, чем мы жили, все от нас отойдет.

А чем же мы будем жить там? Кто жил Богом, тот, конечно, получит полноту бытия. Здесь, в земной жизни, человек к Богу стремится, но ему все что-то мешает: надо и то делать, и это делать. Бывает, хочется ему в храм пойти, а нет возможности. А там уж все дела отпадут, все земное кончится, останется одно небесное. А кто к небесному не стремился, а жил страстями, тот и там будет жить страстями. Но только на земле можно страсть удовлетворить: понравилась какая-то красотка, бросил жену, пошел к ней — и получил некоторое блаженство; налили стакан, выпил — блаженство; распечатал пачку сигарет, закурил — блаженство; у телевизора целый день просидел — блаженство; в гости сходил, тридцать салатов съел, а потом еще торт — опять блаженство. А когда умер, там ничего этого нет. Хочется сладенького, и в кино сходить, и закурить хочется, особенно хочется выпить, но некуда налить, тела-то нет, его черви съели, а желание осталось. Поэтому все эти желания будут человека мучить, они будут его жечь. Потому и говорится: огонь геенский. Это жуткое состояние души человека, который жил в страстях. Зависть удовлетворить нельзя, жадность удовлетворить нельзя, обжорство удовлетворить нельзя, блуд никак не удовлетворишь. Сплошное страдание. Поэтому человек, когда умирает, если он стремился к Царству Небесному, стремился к духовному блаженству, он приобретает его в полноте. Бог его принимает в Свои объятия. А человек, который не знал духовного, не стремился к духовному, он, наоборот, погружается в ужас страстей.

Господь пришел на землю для того, чтобы нас спасти, чтобы нам дать возможность уйти от этого ада и войти в Царствие Небесное, пока не поздно. И многие люди на земле прожили такой жизнью — и угодник Серафим, которого мы сегодня прославляем, и Иулиания Лазаревская. Некоторые говорят: монаху, конечно, легко, он там в лесу молится, у него ни забот, ни хлопот. А Иулиания была не монахиня, жила в миру, вышла замуж, была многодетная мать. И детей воспитала, и все успела: стирка, хлопоты, — и прославилась своей святостью, потому что, несмотря на большую семью, она все время в церковь устремлялась и так Бога любила, что чудеса начала творить своей молитвой. Что ни попросит у Бога, Господь ей все давал. Люди об этом прослышали и стали просить ее молитв. Но самое главное — что она даже от детей своих отрывала и давала нищим, настолько любила всех людей. И за эту любовь Господь ее прославил как святую.

Вот в один и тот же день, правда, в разные годы умерли многодетная мать и преподобный Серафим — девственник. Совсем разные подвиги. И оба в Царствии Небесном. Конечно, слава Серафима больше, чем Иулиании Лазаревской, но все равно они в Царствии Небесном, все равно они в блаженстве, потому что они всю жизнь стремились к духовному. И нам надо так же. О материальном, конечно, тоже надо заботиться, это неизбежно: два дня пройдет, все равно есть захочешь, надо что-то и поесть. Два дня не поспишь, и уже носом клюешь, надо и поспать. Но мы-то все ищем себе отдыха, развлечений, ищем блаженства на земле, здесь хотим чем-то заменить блаженство небесное. А надо, наоборот, стараться от всех блаженств земных отказаться ради блаженства небесного и искать его, искать. Господь как сказал? «Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам», само приложится. Поэтому не надо так уж очень заботиться о земном. То, что нужно, Господь даст. Никто никогда у Бога не забыт. Воробей и то зимой кормится, а у него нет никакого социального обеспечения, ничего у него нет, Господь его питает. И нас пропитает, если мы будем стремиться к духовному.

Но Царство Небесное, конечно, не для всех, недаром оно называется Царством избранных. Званых много, Господь зовет весь мир, от Японии до Сан-Франциско, от Северного полюса до Южного: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Господь всех зовет, но люди в основном хотят здесь пожить: на машинке покататься, на курорты поездить, в ресторанчик сходить, кино посмотреть, наблудиться всласть. Как говорят: пожить. А некоторые прямо уже откровенно: пожить для себя. Вот вроде для своей души человек старается, а в Писании что по этому поводу сказано? Кто хочет душу свою сохранить, тот погубит ее; а кто, наоборот, отвергнется себя ради Меня и Евангелия, тот приобретет ее. Поэтому мы должны этот выбор сделать: для чего мы живем? какая цель нашей жизни? что нас ждет за гробом? И уже этого постоянно придерживаться, всегда, когда есть у нас выбор: грех или благодать, — всегда выбирать благодать, никогда не поступать ни против совести, ни против заповедей Божиих.

Хотя совесть у некоторых, конечно, спит или в полудреме находится, и мы часто не понимаем, что добро, а что зло. Поэтому для нас, для дураков, осталось Священное Писание. Не понимаешь — читай, здесь все написано, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неправильно. И долг каждого крещеного человека эту книгу изучить, по возможности выучить ее наизусть. Вот Серафим Саровский ее наизусть знал, и к нему многие приходили и спрашивали: батюшка, как поступить, так или так?

Почему человек сам не может решить? Что, батюшка умнее, что ли? Нет, не умнее, а просто батюшка лучше знает Священное Писание и может дать совет: Священное Писание в таком случае рекомендует поступать именно так, вот так будет по-Божьи, а так не по-Божьи. Поэтому если бы мы знали слово Божие, поступали по нему, мы бы никогда не заблудились, каждый раз нам бы Господь на ум приводил какое-нибудь место из Писания, подходящее к этому случаю.

Ум должен плавать в Священном Писании, весь наш ум должен им пропитаться, чтобы вся голова была словом Божиим наполнена. Мы должны знать его наизусть, должны всегда думать: а вот в таком случае как бы Господь Иисус Христос поступил? Как бы Серафим Саровский поступил? И сразу бы стало ясно как. Хотя очень трудно так поступать. Попробуй, когда тебя бьют до смерти, горбатым тебя делают, попробуй простить. Мы не можем простить самую мелочь: что-то она не так на меня посмотрела или прошла, не поздоровалась. И вот уже на двадцать лет разругались из-за такого пустяка. Ну а если по физиономии ударить? А если действительно, как преподобного, до крови избить?

Поэтому нам нужно еще много совершать добрых дел, чтобы наше сердце умягчилось, чтобы оно приняло благодать Святого Духа. Будем почаще вспоминать блаженного старца Серафима и просить у него помощи. Когда особенно нас мир утесняет, вспомним его злострадания, вспомним его молитву, вспомним, к чему он стремился. И нам надо устремляться к этому. Потому что все равно всех денег не заработаешь. Сколько бы зарядкой ни занимался, все равно умрешь. Сколько бы ни развлекался, все равно на Страшном суде отвечать придется. Поэтому будем стараться больше думать о небесном. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

15 января 1990 года

Воскресное всенощное бдение

В сегодняшнее воскресенье, называемое Неделей по Богоявлении, мы читали Евангелие от Иоанна, которое заканчивается такими словами: «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его».

Апостол Павел однажды написал, что «вера от слышания, а слышание от слова Божия». Если слово Божие не будет проповедоваться, тогда никто не сможет веровать, потому что вера не дается путем каких-то умозаключений. Нельзя сидеть, размышлять, взвешивать, книжки интересные читать и из этого исходя уверовать. Это невозможно. Вера есть дар Божий, и она рождается в сердце оттого, что человек слышит слово Божие. Происходит это таинственно, необъяснимо. Дело в том, что каждый из людей, родившийся на земле, создан по образу и подобию Божию. И если бы не грехи, то человек был бы Богом, а грехи делают его подобным дьяволу. Но все-таки, несмотря на все ужасные поступки, слова, мысли, образ Божий в людях сохраняется. И вот в один прекрасный момент до слуха человека доносится слово Божие — или из Священного Писания, или он услышит какие-то слова христианина, или увидит необыкновенный христианский поступок, который окажется для него привлекательным, можно даже сказать, очаровательным. И человек смотрит, удивляется красоте этого поступка и хочет этому подражать.

Господь сказал: кто от истины, тот Меня послушает, а кто не от истины, тот не послушает. Если какому-то человеку, излишне пьющему вино, сказать: когда же ты бросишь пить? до какого свинства ты уже дошел, как тебе не стыдно, — он обычно не перестает пьянствовать. И мы удивляемся: почему он нас не слушает? Ведь очевидно, что от пьянства все разрушается в его жизни. Почему же он пьет? Дело в том, что истина наших слов для него не так сладка, как то ощущение, которое он получает, когда бывает пьян. Поэтому, когда человеку попадает в руки слово Божие, или он слышит слово Божие в храме, или когда ему кто-то говорит какую-то истину, выбор его зависит не от того, насколько красноречиво ему говорят, насколько большой авторитет к нему обращается, насколько его захватило Евангелие, — не от этого. Выбор зависит только от того, насколько грех укоренился в его сердце, что ему слаще: истина или грех.

И если человеку все-таки сладка истина, он делает шаг в эту сторону и вступает в борьбу с грехом. Сначала у него ничего не получается, ему трудно, он постоянно падает, возвращается к прежним грехам, но зов истины все время звучит в его сердце, он все время старается улучшить свои поступки, улучшить свои слова, улучшить свои мысли, улучшить свои чувства — все исправить по Евангелию. Потому что он верит, что Иисус Христос есть Сын Божий, и, веруя в Него, имеет вот эту новую жизнь.

А если человеку слаще грех, то он не верует Христу и слова Божии часто вызывают в нем ненависть. Почему не так давно у нас в стране храмы порушили, священников перестреляли, верующих пересажали? Потому что девяносто процентов населения России были православные люди, и, чтобы иметь власть над этими людьми, нужно было Церковь обязательно разрушить. Это была настоящая духовная война дьявола со Христом, имевшим власть над душами людей. Поэтому носители духа сатанинского, конечно, это все исполнили с вполне определенной целью.

И то же самое в Древнем Израиле происходило. Фарисеи видели, что, если народ пойдет за Христом, тогда они потеряют власть. Фарисеи были руководителями народа — и вдруг приходит какой-то тридцатилетний Человек, Который прямо, конкретно говорит, что Он Бог. Ничего себе! И многие начинают веровать в Него именно как в Бога, потому что Он такие дела творит. Мертвый начал уже разлагаться, тлеть — а Он его воскрешает, и этот мертвый встает. Может ли какой-нибудь целитель, экстрасенс такие вещи делать? Разложившийся труп воскресает! И конечно, что фарисеям делать? Только одно: убить Его. И они Его убили. Христос пролил Свою Кровь, а через три дня, как обещал апостолам, воскрес и явился им. Сначала апостолы боялись, что их тоже убьют как Его учеников. Но когда Он воскрес, они бояться перестали. Они убедились и поверили, что раз Христос воскрес, то Он и их воскресит.

Апостолы вышли на проповедь, и каждый из них за свои слова принял мученическую смерть. И христиане на протяжении столетий шли на смерть, потому что засвидетельствовать истину можно только смертью. Человек может умереть только за то, что является самым важным в его жизни. Вот любит он Родину — и он может за Родину умереть. Или он свою жену любит — и будет ее защищать до смерти. Или деток своих любит — и за деток свою жизнь отдаст, отдаст им и здоровье, и время, все, потому что их любит. Так же, если человек любит Христа, он Ему отдает всю свою жизнь, всю, без остатка. А что он получает взамен? Он получает взамен нечто, что называется вечной жизнью, которая есть непрестанное общение с Богом.

Христос пришел на землю, чтобы спасти людей от греха. Поэтому Он получил имя Иисус, что значит Спаситель. Спастись от греха можно только одним образом. Как человек из грешника может стать святым? Только если он уверует в то, что Иисус Христос не обманщик, а действительно Сын Божий, сшедый с Небес. А раз Он Сын Божий, значит, все Его слова истинны. А раз они истинны, значит, надо им следовать без всякого лукавства. Поэтому в течение жизни нам надо избавиться от лукавства и честно, с открытым сердцем начать всю свою жизнь переделывать так, как учил Христос. И если мы веруем Ему вот так, без оглядки, если, взявшись за плуг, не оборачиваемся назад, если мы благонадежны для Царствия Небесного, то Господь, видя, что наше стремление настоящее, искреннее, последовательное и действительно не лукавое, начинает нам помогать. Он нам выходит навстречу.

Когда Господь убедился, что апостолы уверовали в Него, Он им дал Духа Святого. Он дал им прикоснуться к Божественной жизни, еще когда они жили на земле. Поэтому они жизнью и не дорожили-то особенно — вот этой биологической жизнью, — потому что все равно умирать. Апостол Павел так и говорит: «для меня... смерть — приобретение». Сколько здесь ему приходилось страдать, убеждать, проповедовать, терпеть: и тюрьму терпел, и побои терпел, и кандалы терпел, и клевету терпел. И что только ему ни пришлось вынести! Поэтому он сказал: смерть для меня приобретение. Потому что он еще при жизни был восхищен до третьего неба, он уже прикоснулся к Божественной жизни и слышал то, что обычному человеку даже слышать нельзя, потому что он не может этого выдержать. Поэтому все, что на земле, было для апостола Павла не так уже важно.

Конечно, земля наша прекрасна, есть еще уголки, не испорченные человеком, в которых сохранилась первозданная красота. И многие люди уезжают куда-нибудь далеко, на север или в горы, чтобы напитаться этой красотой Божественной. Это очень понятное стремление. Но то, что ожидает человека, который любит Бога, ни с чем не сравнимо, ни с какой земной радостью и красотой. Апостол говорит: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».

И вот когда человек начинает любить Бога, и подчиняется Ему не из страха, не из каких-то чисто философских принципов, и ощущает присутствие Бога в мире, и хочет быть Его учеником, то он старается всю свою жизнь исправить, он хочет пройти путь Христов. Это, конечно, очень трудно. Христос прошел путь тяжелый, мученический. Он так и каждому Своему ученику сказал: «в мире скорбны будете», ничего хорошего Я вам не обещаю, потому что мир лежит во зле. Слишком много вокруг людей, которые откровенно служат дьяволу.

Дьявол завладевает сердцами людей, отнимает у них разум, и они перестают думать о Царствии Небесном, а заботятся только о земном устройстве, о том, как бы здесь получше пожить. Даже удивительно. Иногда читаешь произведение какого-нибудь человека уже пожилого и думаешь: ведь умирать же будешь, что же ты так бессовестно врешь?! Человеку пора уже о смерти вспомнить, помолиться, а он все чего-то добивается здесь и в результате умирает ни с чем. Все гонится, как щенок за своим хвостом, и не может ничего ухватить. Дьявол обманывает его. Христос не обманывает, а дьявол обманывает всегда. И так как грех сладок и человек к нему привык, пристрастился, то он его обманывает вновь и вновь, вновь и вновь. Многие люди подвержены этому обману, и мы с вами тоже в большой степени подвержены. И чтобы нам от этого как-то избавиться, исцелиться, оградиться, нужно обязательно все время читать Священное Писание и руководствоваться в своей жизни именно им. Тогда мы ни в какие сети дьявола не попадемся.

А ведь очень многие заблудятся. Недавние сеансы Кашпировского, Чумака показали, насколько наш народ внушаем. Но антихрист-то будет обладать еще более мощным воздействием на людей. Кашпировский — просто жалкий ученик, и то собрал у экранов десятки миллионов людей. Он их просто на колени поставил перед собой, он упивался своей властью. А чем поманил? Здоровьицем. Вот часто приходит человек в храм, говорит: батюшка, здоровья нет. И так подумаешь: пообещай ему сейчас здоровье, и он продаст все на свете, лишь бы у него что-то не болело, не жало, лишь бы все у него было хорошо. Хотя здоровье — это ведь вещь абсолютно мнимая. Поэтому и говорят: как ты себя чувствуешь? Человек может быть больным, а чувствовать себя в данный момент неплохо. Нередко даже перед самой смертью вдруг какое-то облегчение наступает.

Поэтому не о здоровье нужно думать, а о спасении своей души от греха, особенно когда ты уже стар. Но человек настолько превратился в животное, что жизнь души его не волнует, для него важна только жизнь его тела. Вот как у животного, у него рефлексы только простые: гладишь по шерсти — приятно, против — неприятно; рыбку дают кошечке — она ее грызет, водой брызнут — она фыркает. Так и человек: ничего не болит, все интересно, есть что поесть — и он доволен. И за похлебку, за теплые сапожки, за здоровье он все отдаст.

Основной аргумент какой? Что Кашпировский помогает. А откуда эта помощь идет, наплевать. Пусть ворованное, путь отнятое у кого-то, лишь бы помогло. Но если бы сатана действительно человеку помогал! Ведь это же невозможно. Это как вино: выпил — и вроде помогло, и печаль с сердца ушла, и человек кажется себе таким умным, остроумным, начинает шутить. А все вокруг смеются: «Что городит? Чушь всякую». Потом похмелье, голова болит, с работы выгнали, жена ушла, дети презирают. То есть на какую-то минуту только помогло. Вот так и здесь на минуту помогло, а потом начинается синдром Кашпировского: психбольницы переполнены, всякие обнаруживаются раковые заболевания. Чего только ни начинается, потому что произошел слом в организме. Это равносильно тому, что машина не едет, а мы втаскиваем ее на гору и толкаем вниз. Вот видишь, едет! Да, некоторое время едет, а потом вдребезги, конечно, потому что руль не работает, бензина нет и тормозов тоже нет.

Вот так же действует и сатана. Он только манит: сейчас тебе будет хорошо, тебе будет тепло, свободно, бросай все, инсулин себе больше не коли, психотропных средств не принимай, сейчас мы тебя вылечим. И человек бросает все лекарства — сначала вроде такое возбуждение, как от вина, все хорошо, а через два дня коматозное состояние, скорая помощь и труп. А ведь Господь сказал: в чем застану, в том и сужу. Застал Бог человека в том, что он сатане кланялся, вот в таком состоянии взята его душа — и что? Понятно совершенно.

Сейчас эти соблазны только увеличиваются. Гораздо более страшное время наступает, чем какой-то тридцать седьмой год или семнадцатый. Там все было ясно, даже чисто внешне. Сразу видно, кто кого. Даже, чтобы распознать друг друга, красную звезду на лоб вешали. Все было конкретно. А сейчас нет, сейчас война перешла совершенно на другой уровень. Идет соблазн. И как этому соблазну не поддаться? Апостол Иоанн говорит: «испытывайте духов, от Бога ли они». Все, что мир предлагает, содержит некую духовность, потому что то, что творит человек, всегда духовно. Но какая это духовность, какого она цвета, какого она вкуса? Вот это важно. Поэтому если мы не сумеем жить верой, не сможем каждой клеточкой нашего существа пропитаться Православием, то мы обязательно соблазнимся, нас обязательно сатана обманет, он обязательно нас чем-нибудь привлечет, и душа наша погибнет.

Наступают такие времена, когда сказано: «всякий, кто призовет имя Господне, спасется». Поэтому нам нужно все время призывать имя Божие, чтобы оставаться в истине, чтобы жить верою. И если мы с этого пути не сойдем, Господь нам обязательно поможет. Но единственное условие — чтобы мы по этому пути шли честно, не искали себе выгоды душевной, телесной или еще какой-то, чтобы обязательно старались вчитываться в заповеди Божии, старались их исполнять несмотря ни на что, как бы нам ни было трудно. Господь через апостола Павла сказал, что «любовь не ищет своего», не ищет своей пользы, прибыли, любовь всегда себя отдает. Вот этим принципом мы должны в своей жизни руководствоваться. А мы часто, наоборот, даже свою мнимую духовную жизнь стараемся использовать в своих целях, чтобы как-то выделиться, чтобы нас заметили, чтобы себе какие-то дивиденды приобрести, чтобы занять, пусть даже и в церкви, но какое-то место заметное, забывая о том, что только последние будут первыми — те, у кого есть смирение, терпение, кротость, у кого есть настоящие качества христианские, Христовы.

Можно ли эти качества в себе какими-то усилиями воспитать? Нет, нельзя. Это всегда дар Божий. Нельзя самому своими силами научиться молиться. Это невозможно. Молитва есть дар Божий, но она дается только тому, кто усердно день ото дня трудится над тем, чтобы этот дар приобрести. То же мы видим и в сельском хозяйстве: человек может трудиться над огородом, пот проливать, а вырастет что или не вырастет, не от него зависит, а как Бог даст. Вдруг ударит мороз в июле, или тля какая-нибудь, или роса — и все твои труды совершенно насмарку, не будет ничего. Но с другой стороны, если не трудиться совсем, тогда и подавно ничего не вырастет.

Поэтому обязательно нужно над своим сердцем трудиться, не давать расти злу, все время его выпалывать, выкорчевывать, все время каяться, все время всматриваться: какое еще зло есть в моей душе? И какой в себе грех заметишь, тот и стараться выкорчевывать. Выкорчуешь — увидишь, что дальше. Так вот шаг за шагом, шаг за шагом очищать сердце. И когда Господь увидит, что сердце уже чисто, то Он придет в наше сердце и обитель в нем сотворит.

Такое соединение Бога и человека называется Царствием Небесным, которое внутри нас. И мы должны жить верой, что это будет, надеждой, что, раз Господь обещал, Он даст, и любовью к Богу. Конечно, надо в этом соблюдать величайшую премудрость, чтобы куда-то не уклониться. А для этого очень важно все проверять Евангелием. Евангелие — это единственно чистый, незамутненный источник. И если мы будем его знать, мы никогда не заблудимся. Поэтому все наши эмоции надо оставить. Вот нас что-то возмущает — а возьмем почитаем Евангелие, посмотрим: хорошо ли в данной ситуации возмущаться? И увидим, что Христос в тех же самых обстоятельствах не возмущался, а терпел и смирялся. И тогда нам станет легко и просто. Если наш Учитель и Господь такую жизнь прожил, то как же нам хотеть какой-то другой жизни?

Но многие все время как-то ловчат: и Богу хотят послужить, и мамоне. И здесь отлично прожить, весело, спокойно, чтобы никто не обижал, чтобы все культурно было, все вкусно, тепло, красиво, чтобы уважали, любили, грели, ласкали, целовали в шейку, за ушком и говорили: ах ты радость моя. И в то же время и вера чтобы была, и Царствие Небесное. Но это невозможно. Достичь Царствия Небесного можно, только если крест возьмем и пойдем за Христом.

Куда Христос пошел? На Голгофу. Чем она кончилась? Распятием. И у нас ничего другого не будет. Дай кровь и приими Дух, говорили святые отцы. Только так, только путем скорбей, унижений бессмысленных, совершенно несуразных. Вот, казалось бы, делаешь доброе дело. Что ты за это получишь — награду, похвалу? Нет, плевки в лицо, больше ничего. Есть ли более добрые дела, чем Христос сделал на земле? Мертвых воскрешал, слепым давал зрение, прокаженных очищал. Но это все не главное, потому что ну очистил от проказы — а человек все равно через пятнадцать лет умер от инфаркта. Какая разница?! Не в этом дело. Главное, что Господь дал путь, идя которым можно спасти душу, навеки вернуться к Богу. Вот что Он дал! Какую драгоценность! И за это Его убили.

Поэтому если мы хотим быть учениками Христовыми, на что нам надеяться? на царские палаты? что нас все будут любить? Нет, Господь говорит: «Если Меня гнали, будут гнать и вас... Ученик не бывает выше своего учителя». А если мы хотим, чтобы нас не гнали, чтобы нас хвалили, боялись, платили нам хорошую зарплату, чтобы все было солидно, обязательно, надо не Христу служить, а сатане. Тогда все будет отлично: и карьеру сделаешь, и денег будет нормально, все будет хорошо. Поэтому нам надо обязательно выбирать что-то одно. Потому что не получится какого-то смешанного пути, невозможно быть христианином и жить привольно, богато, спокойно. Это никак невозможно. Поэтому каждый человек, который хочет креститься, обрекает себя на страдания, если он, конечно, крестится серьезно. Большинство-то крестятся просто так. Вот как к Иоанну приходили, и он им говорил: «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?»

Креститься, конечно, надо, но зачем — чтобы избежать какой-то катастрофы, не врезаться в чужую машину? Как будто это магический акт: совершил его — и все, теперь уже не будет ни грыжи, ни головной боли. А как же все святые мученики? Интересно, когда голову рубят, это больно или нет? А они с радостью это принимали. Поэтому крестятся не для того, чтобы все было хорошо. Крестятся, чтобы идти на страдания за Христа. Потому что без страдания ничему не научишься. Чтобы стать чемпионом олимпиады, сколько приходится претерпеть: постоянные тренировки, сборы, необходимость во всем себе отказывать, семью не видеть месяцами, тренерам взятки давать, гормоны принимать, портить себе здоровье и так далее. А достигнуть чего? Всего лишь на два сантиметра прыгнуть выше, чем другой. И то сколько ради этого нужно ведер пота пролить! А чтобы достичь Царствия Небесного, надо пролить кровавый пот. И другого пути нет.

Поэтому, братья и сестры, нам не надо себя настраивать на жизнь спокойную, привольную, чтобы нас ласкали, любили, жалели. Нет, не надо на это настраиваться, а надо пойти путем Христовым. Конечно, друг друга-то мы должны любить, мы должны друг друга поддерживать, друг другу раны лечить, стараться облегчить страдания. Господь сказал: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». Потому что кто нас пожалеет, как только не мы друг друга? Больше некому. Господь посылает нас, «как овец среди волков». Поэтому нас и будут есть, и чем дальше, тем подлее, изощреннее, гнуснее. И будут детей наших растлевать. Сейчас только зорька того, что еще начнет здесь полыхать через некоторое время. Поэтому нам нужно всегда об этом помнить.

Конечно, это все страшно, тяжело. Но не надо этого бояться. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить», — сказал Господь. Поэтому все, что нашу душу убивает, надо стараться из своей жизни убрать. Вино убивает душу — надо убрать вино. Пустые разговоры убивают душу — надо поменьше ходить в гости. Обилие пищи мешает нам молиться — надо поменьше есть. Телевизор нам мешает жить — надо выбросить его в мусорный ящик, предварительно стукнув молотком, чтобы еще кто-то им не воспользовался. И так во всем надо поступать. Все, что мешает, надо из жизни убрать. И тогда все будет у нас гораздо спокойней и проще. Потому что на самом деле в жизни духовной ничего такого трудного для понимания нет. Единственное, что требуется, — подвиг и делание.

Подвиг — нужно все время двигаться ко Христу. А вот подвига-то и нет. Мы ради Христа палец о палец не хотим ударить, нам все тяжело, лень, ропот. Если мы для чего-то трудимся, то только ради похвалы или ради денег. А вот так ради Христа потрудиться, это уж нас нету. Вот в чем беда. Мы всё хотим за наш труд прибыль получить. А какую прибыль получил Христос за то, что кровь Свою пролил? Чем Его люди отблагодарили? А апостол Павел какую прибыль получил, что обратил все Средиземноморье ко Христу? То, что ему голову отрубили, только это. А Серафим Саровский, который спал по два часа сидя, что он от людей, какую пользу получил? Что его топором избили и он горбатым стал. И так каждый угодник Божий.

Поэтому не надо ждать награды здесь. Избави Бог. Господь так сказал: если ты уже получил награду свою здесь, тогда на небесах не получишь, поэтому, если уж делаешь что-то, делай тайно, чтобы никто не знал. Делай только перед Богом, делай все ради Бога и старайся жить не для себя. А то мы стараемся так устроиться, чтобы и родственников для себя использовать, и знакомых, и Церковь — чтобы все работало на нас. Но это же не христианство совсем — пусть мы и правила читаем, и лобиком об пол стукаемся.

Христианство — это когда ты жертвуешь собой для другого, причем бескорыстно, и причем когда в награду получаешь только плевок в лицо. А если плевка не получаешь, то это еще не христианство. Христианство начинается только тогда, когда ты гоним. «Блажени будете, егда возненавидят вас человецы... и пронесут имя ваше яко зло, Сына Человеческаго ради». Вот только когда блаженство — то есть когда ты сподобился Духа Святого. А пока все гладко, пока на тебя никто не нападает, значит, ты далек еще от Царствия Небесного. Конечно, нужна мудрость, чтобы избегать излишних искушений. Не надо лезть на рожон. Мы недостаточно для этого сильны. Но свой путь надо смиренно, с кротостью, с любовью к Богу совершать. И Господь нам в этом поможет. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

20 января 1990 года

Среда седмицы 32-й по Богоявлении

Все Евангелие прекрасно, но два отрывка, которые мы сегодня читали, от Матфея и от Марка, из ряда вон выходящие, изумительные.

Евангелист Матфей повествует о словах Христа. Господь говорит: «Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». Бога можно познать только через Сына Божия. Все люди, которые не знают Иисуса Христа, но говорят, что веруют в Бога, на самом деле Бога не познали. А Христос познается через Евангелие. Поэтому если человек не знает Евангелия, то он не знает и Бога. В кого же он тогда верует? Кто в кого. Каждый грешник по своему образу и подобию изобретает себе бога и этому богу поклоняется. И чаще всего этот бог совсем не тот, в которого верует святая Церковь. Поэтому для каждого человека в этих трех евангельских строках содержится призыв: познайте Сына Божия, и, если Сын Божий захочет, Он вам откроет Отца. Он Сам сказал: «Я и Отец — одно. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего».

«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Особенно актуально эти слова звучат в наше время. Кто сейчас спокоен? Кто живет в мире? Кто в любви? Кто в тишине? Все беснуются, все страдают, все мучаются, у всех неспокойно на душе, у всех тяжесть, у всех горе и слезы, все волнуются, скрежещут зубами от бессилия — и ничего не могут сделать. А Господь говорит: «Придите ко Мне, и Я успокою вас». Покой наступает только тогда, когда человек познает Бога. Как ребенок: он плачет, кричит, а когда мать возьмет его на руки — успокаивается. Он даже отличает, мать взяла его, или соседка, или какой-то дядя. Он чувствует родные руки, он к ним привык и узнает их. Так и душа человека: когда она приходит к Богу, она узнает эти руки, и ей сразу становится легко и спокойно и ясно, куда идти. И человек обретает опору, как дитя обретает опору на руках матери. Хотя он вроде высоко поднят над полом и ему должно быть страшно, а ему, наоборот, спокойно: он знает, что эти руки не выпустят. Так и человек, когда попадает в руки Божии, ему становится спокойно. Вокруг все по-прежнему страшно — а душа успокаивается. К этому покою Господь нас и зовет.

«Возьмите иго Мое на себя». «Иго» в переводе на современный язык значит «ярмо» или «хомут». Животному надевали на шею ярмо и с его помощью привязывали плуг или телегу. Каждый из нас в жизни несет какой-то крест, у каждого какие-то обязанности. И вот Господь говорит: «Возьмите иго Мое». Какое иго? Заповеди. Господь хочет как-то обуздать нашу жизнь Своими заповедями, и если мы это иго на себя возьмем, то Он нам обещает, что мы обретем покой. Поэтому мы должны обязательно обуздать свою жизнь заповедями Божиими. Ведь в основном-то мы живем своими желаниями. Как захочу, как считаю нужным, как мне подружка подсказала, как у людей увидел, так и живу. А это неправильно. Надо жить по заповедям Божиим. А для этого надо знать заповеди Божии, надо день и ночь изучать Священное Писание, надо знать его наизусть — тогда сможешь эти заповеди исполнять. Ведь как ты исполнишь заповеди Божии, если ты их не знаешь?

Представим себе: дикий, темный лес, и у человека нет ни карты, ни компаса, звезд на небе не видать, и он не знает, куда ему идти. Чем кончится это блуждание по лесу? Или с голоду умрет, или провалится в болото. Так и мы. Оголодала наша душа, она уже почти мертвая, и мы все время проваливаемся в какое-нибудь болото: то в одну грязь влипнем, то в другую, то в третью, то лбом в какое-то дерево воткнемся, то всего себя израним. И так вся наша жизнь проходит в блуждании по этому темному лесу, потому что нет у нас ориентира, мы не знаем, куда бредем. В этом наша беда. А ориентир в жизни дают заповеди Божии. Они для нас написаны, потому что мы не понимаем, чтó надо делать, а чтó — не надо. И в своей духовной жизни не понимаем, как себя вести. Поэтому великая милость Божия, что Господь нам открыл, дал, можно сказать, разжевал и в рот положил, как надо жить, чтобы спасти свою душу от греха, от этой помойной ямы, в которую мы постоянно забираемся. И нам надо ухватиться за Священное Писание, его изучать. С этого необходимо начинать духовную жизнь.

«Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». «Научитесь от Меня», — говорит Господь. Да, учиться нам не у кого, в жизни примера нет: ни родители не могут нам пример показать, ни окружающие люди; святых среди нас уже давно нет. Поэтому нам нужно пример искать только в Евангелии. Смотреть, как поступал Господь, смотреть, как Он жил. Нам нужно понять, что значит быть кротким, что значит быть смиренным. И не только понять, а принять это в свое сердце. Это должно в нашем сердце запечатлеться, и мы должны поступать уже не так, как прочие люди, как большинство. Есть даже такое замечательное выражение «подавляющее большинство», то есть большинство, которое давит на нас своим безобразием. И все-таки надо не поддаваться этому подавляющему большинству.

Господь говорит: «Я посылаю вас, как овец среди волков». Надо всегда помнить о том, что, если мы хотим достигнуть Бога, мы должны быть кроткими, как овечки.

«Иго Мое благо, и бремя Мое легко». Да, заповеди Божии — это благо. Когда большинство народа исполняло заповеди Божии, тогда страна процветала, и была богата, и была огромна, и народы жили в ней в мире. А когда заповеди Божии поменяли на заповеди людские, например «грабь награбленное» или «то, что моему классу выгодно, то и морально», то есть когда заповеди Божии отменили как ненужные: дескать, устарели, — тогда сразу все пришло в негодность, все стало рассыпаться. И рассыплется еще больше. Мы только в начале этого великого падения, потому что невозможно без заповедей Божиих ничего сотворить — блага не будет.

Представим себе на секунду, что бы было, если вдруг какая-нибудь планета захотела бы идти не в ту сторону, в какую ей Бог предначертал, а в другую. Вся Солнечная система сразу же рухнула бы, и на земле начались бы всякие катастрофы. Или представим себе, что вода при охлаждении не расширялась бы, а сжималась, как и все прочие вещества. Зимой сразу же все, что живет в воде, погибло бы. И так во всем: если какой-то закон, установленный Богом, нарушается — все тут же рушится. Так же и в душе человека. Возьмем какую-нибудь заповедь, например «чти отца и мать». Если человек не чтит отца и мать — все сразу вокруг рушится. Сначала в семье, а если это становится общим местом для всего народа — то рушится весь народ сразу, он начинает вымирать. Или, например, есть заповедь «не убий». А люди убивают друг друга, аборты делают. И сразу народ становится проклятым от Бога: он бьется над тем, как бы себя прокормить, а ничего не получается, и этот народ вымрет обязательно, потому что он восстал на самого себя.

И так с любой заповедью Божией. Господь говорит: кто нарушил одну заповедь, тот нарушил все. Так и Уголовный кодекс говорит. В Уголовном кодексе больше двух сотен статей, но, если нарушил хотя бы одну — все равно под суд. Заповедей Божиих много, но, нарушив одну, ты перечеркиваешь весь закон, ты перечеркиваешь свою связь с Богом. Поэтому надо заповеди Божии познавать, изучать и стараться исполнять. А исполнить их можно, только если мы будем подражать Христу — Его кротости и смирению. Вот чему Господь учит.

И вот когда мы встанем на этот путь: прочитаем Евангелие, примем его сердцем, познаем, что это Истина, возлюбим этот путь, захотим по нему идти и начнем пробовать это делать, — то мы увидим, что у нас ничего не получается. Мы будем приходить в отчаяние: как же так, ни одной заповеди не могу исполнить! Каждый человек, который встает на этот путь, очень быстро это познает. И апостолы однажды спросили: почему это так? А Господь ответил: «Без Меня не можете делать ничего». Ни одну заповедь Божию без Бога исполнить нельзя. Поэтому Он и говорит в Евангелии от Марка, которое мы сегодня тоже читали: «Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам».

Чтобы пройти путем заповедей Божиих, нужно обязательно все время молиться Богу и просить: «Господи, спаси меня, Господи, помоги мне исполнить эту заповедь, Господи, не дай мне оступиться, не введи меня во искушение, избавь меня от лукавого». Все время Его просить. И если мы так будем призывать имя Божие, мы сможем пройти путем заповедей Божиих. А если попытаемся без Бога, без Его помощи исполнить заповеди, то ничего не получится, мы ничего не сможем. Поэтому если человек пытается жить по-христиански, но при этом в храм не ходит, не молится и не причащается, это обречено на провал. Это невозможно. Даже если ежедневно ходить в храм, постоянно причащаться, и то человеку очень трудно, а если не ходить — он просто обречен.

Но для молитвы есть очень важное условие. Господь говорит: «Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших». Когда просишь чего-то у Бога, вспомни о своих должниках: о всех тех, кто тебя обидел, в чем-то ущемил, как-то тебя прижал, — и обязательно прости от всей души. Прости — тогда Господь тебя примет. Потому что мы все нуждаемся в том, чтобы Бог нас простил. А Он ставит такое условие: насколько ты милосерд к людям, настолько и Я буду милосерд к тебе. Пусть человек против тебя согрешил, но ты стократно согрешил против Бога, поэтому, если ты нуждаешься в прощении, прости сначала своего ближнего, а потом требуй что-то от Бога.

Когда человек в чем-то не прав, мы часто говорим: «Это же возмутительно!» Хорошо, а посмотри на себя, что ты делаешь. Видишь свою неправоту? Так вот, сначала вытащи бревно из своего глаза, а потом будешь вынимать соринку из глаза другого. Посмотри на себя, как ты живешь, и замолчи: ты не имеешь права никому ничего говорить, никому ни на что указывать. Смирись и будь кроток, как овечка. И это будет правильно. Потому что как же можно других учить, когда сам ничего не знаешь? Это выглядит безобразно, отвратительно, когда человек начинает учить, а сам ничего не может ни сделать, ни показать. Это просто смешно. Поэтому нам не надо так поступать, а надо стараться с кротостью, со смирением проходить свой путь, молиться Богу и на молитве всех прощать. Видите, как просто.

Да, на словах очень просто. Я все рассказал — вот и начинай, и спасешься. На самом деле не так все просто. Чтобы спасти свою душу, нужно всю свою поганую природу переделать. А на это уйдет ровно вся наша жизнь. Так Господь и устроил: Он тебе даст прожить и сто, и двести лет, лишь бы ты трудился над своей душой. Заберет Он тебя в тот момент, когда поймет, что ничего лучшего у тебя уже не выйдет, а если дальше будешь жить, то станешь еще хуже. Если Господь так решит, тогда Он тебя заберет. А если ты все время будешь стремиться к лучшему и если это стремление будет настоящее, подлинное, Господь тебе и жизнь твою продлит, и даст тебе возможность усовершенствовать душу для того, чтобы ты в Царствии Небесном занял ту обитель, которую Он тебе приготовил. Поэтому будем, братья и сестры, трудиться, не лениться, за все Бога благодарить, подражать Ему в кротости и смирении, всегда просить Его о помощи и всегда всем и все прощать. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

24 января 1990 года

Понедельник сплошной седмицы

Господь предупреждал Своих учеников и через слово Божие предупреждает и нас с вами, если мы хотим быть учениками Христовыми: не будет для нас ни царских палат, ни бесконечного блага на земле, а, наоборот, каждого христианина в жизни ждет страдание, и только тот, кто до конца претерпит, тот спасется.

Часто у человека бывают какие-то тяжелые жизненные обстоятельства, и он терпит год, два, восемь лет, а потом говорит: нет, я больше не могу — все бросает, и все идет насмарку. Это похоже на то, как камень нести в гору, дойти до середины, а потом бросить — камень скатывается вниз, и весь труд, который затрачен, впрок не идет. Или воспитывать дитя лет до пяти, а потом отдать в детский сад на пятидневку, в школу на продленку — и то, что затратили в эти пять лет, окажется никому не нужным, пройдет даром. А бывает иначе: человек всю жизнь вел себя не по-христиански, но, будучи уже пожилым, опомнился, пришел в церковь, начал жизнь праведную — и, хотя он трудился гораздо меньше, Господь его принимает, потому что он с того места, как опомнился, дошел до конца. Важно именно до конца.

Некоторые говорят: я родил столько-то детей. Хорошее дело. А сколько ты воспитал? Родить хоть и больно, и выносить трудно, но это всего лишь год. А самое трудное — научить доброму, человеком сделать. Кто может похвалиться тем, что его дети стали настоящими людьми, православными христианами, чистыми, хорошими, скромными? Русская пословица говорит: «Цыплят считают по осени». Что толку, если у тебя шестьдесят цыплят? Сколько осенью останется: пятнадцать, двадцать или все шестьдесят — вот что играет роль. Поэтому Богом проверяется верность именно до конца.

И, обращаясь к Своим ученикам, Господь говорит: «Смотрите за собою, ибо вас будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства перед ними». Так оно и бывало, и есть, и будет. История Церкви знает разные эпохи: и мир, и гонение. Вот сейчас мы в мирное время живем, храмы открываются, все к этому большой интерес проявляют. А пройдет некоторое время — опять гонения начнутся, опять будут настоящих христиан хватать, бить. Так происходило уже на протяжении двух тысяч лет, потому что человек по своей природе заражен грехом. Вот вроде все мирно, спокойно, но что-то людей разозлило — они собрались в толпу, начали магазины грабить, все громить, убивать. Это же очень просто. Человек часто даже говорит: так бы и убил! А почему не убивает? Ну, сразу это трудно — надо, чтобы в общем ажиотаже, чтобы была целая толпа, когда непонятно, кто убил. Первый раз убить всегда трудно, а потом второй, третий — и дальше это уже никакого труда не составляет.

Видать, ничего доброго нам в будущем ждать нельзя, все в один момент может перевернуться — ведь в сердце человека очень много зла накопилось, а добра совсем нет, и его неоткуда брать. Хотя мы, как люди православные, стремимся, чтобы зло из нашего сердца ушло, а добро прибавилось, но от этого нам жить среди этого мира совсем не легче, а тяжелее. Говорят: «С волками жить, по-волчьи выть». Но нам же этого нельзя, нам Господь запретил по-волчьи выть. Пусть все станут волками, а мы должны быть овцами Христовыми несмотря ни на что.

Поведут вас и будут допрашивать, а вы должны свидетельствовать; во всех народах будет проповедано Евангелие, говорит Господь. И в наши дни во всех народах слово Божие уже проповедано. Нет такого языка, на который оно не переведено. Значит, мы подошли к этому времени вплотную, потому что, когда Господь эти слова говорил, Евангелие было проповедано нескольким сотням человек, а сейчас это самая распространенная книга в мире. Кроме советских людей, все остальные ее знают. И то Священное Писание уже к нам с Запада пришло: французы подарили миллион экземпляров, шведы пятьсот тысяч. В каждом храме Евангелие продается, любой теперь может его купить. Еще пять лет назад это было невозможно, а сейчас — пожалуйста. Перед нами последний водораздел — люди будут читать и разделяться: кто выберет Церковь Божию, а кто какую-нибудь бабку-колдунью, астрологию, кашпировских или другой какой разврат. Кто ближе ко Христу, тот выберет Евангелие, кто ближе к дьяволу, тот будет гаданием заниматься, гороскопы покупать, у экстрасенсов лечиться, потому что ему не душа важна, а тело. Пусть с душой что хотят сделают, лишь бы тело было здорово.

Вот такой стоит перед каждым выбор: что для тебя, человек, важно, духовное или телесное? И тому, кто гонится за телесным, а духовным пренебрегает, Господь показывает, к чему это приведет. Вспомним семнадцатый год — пообещали людям землю: сейчас у богатых отнимем, бедным раздадим. И что в результате? Ни земли, ни богатства, нищета кругом, поубивали всех. Кто «ура!» кричал, тех в Сибирь сослали. Люди думали: все поровну разделим и будем жить хорошо. А куда зло-то денется? Как оно было в тебе, так оно и осталось. Поэтому пока в тебе зло, ничего доброго у тебя не будет.

Вот женщина забеременела, думает: давай ребеночка прикончу, у меня уже двое есть, куда третий? А потом и другого прикончу, и еще, и еще. И что, человек убивает детей и надеется за счет этого легче жить? Ну это смешно просто. Нет, будет жить в десять раз тяжелее и с теми двумя намучается в десять раз больше, чем если бы их было двенадцать. Это же совершенно понятно. У каждого из нас есть чувство справедливости: вот всем премию дали по пять рублей, а мне — четыре. Несправедливо. Или кто-то не работает, и ему премию дают, а другой с утра до вечера сидит, ему — ничего, и он сразу возмущается: несправедливо. Правильно, надо всем по справедливости. А теперь подумаем: справедливо ли давать счастье людям, которые убивают собственных детей? Как можно на крови своих детей построить что-то доброе, хорошее? Какая тут будет семья? Какое будет воспитание? Какой будет народ?

Так и в революцию: сейчас этих всех перебьем и начнем хорошую жизнь. Перебили, а ничего не получается. И ничего и не получится, потому что строить можно только на добре. Главное в здании — фундамент. Можно очень хороший дом построить, но, если фундамент плохой, он завалится, зимой его выпрет из земли, летом все размоет. А на хорошем фундаменте даже плохонький домик будет стоять. Поэтому хотя государственное здание в России было и не очень хорошее, и много было несправедливостей, нищеты, но фундамент — православная вера — был очень прочный, и стояла империя от Аляски до Финляндии. А потом веру убрали, Бога отменили, стали строить здание на крови, на убийстве огромного числа людей. Построили, вроде на вид хорошо, но чуть тронули — все посыпалось, все разваливается, потому что зло, несправедливость, убийства вошли в каждую семью, в каждый дом. Теперь уже и деточки начинают взрослым мстить, мам, пап, бабушек убивать, скоро на улицу будет страшно выйти от этих деточек. И это естественно, потому что кровь убитых младенцев падает не только на родителей, но и на детей — на всех Каинова печать лежит. Поэтому Господь дальше нам говорит именно об этом.

«Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый». Ну, если мы, конечно, останемся с Богом. «Предаст же брат брата на смерть, отец — детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. И будете ненавидимы всеми за имя Мое. Претерпевший же до конца спасется». Вот так еще две тысячи лет назад Господь сказал про наше бытие. Так предрек Дух Святый, все исполняющий, вездесущий, зная развитие зла, которое будет в человеке. Потому что всякое пророчество бывает сказано Святым Духом. Апостол Петр, первоверховный ученик Господа Иисуса Христа, в послании, которое мы сегодня читали, пишет: «Никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым».

И дальше апостол говорит: «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель». И сейчас появилось много всяких лжепророков, лжеучителей, которые учат чему угодно, только не православной вере. И огромная масса народа с радостью на это идет. Многие раньше удивлялись: если антихрист придет, как же все ему поклонятся, неужели не видно, что это антихрист, что это воплощенное зло? Конечно, нет. И Кашпировский это доказал: сто миллионов человек усадил у телевизоров. А ведь антихрист, когда придет, будет этой силой в десятикратном размере обладать. И такое в истории уже происходило. Этой магической силой воздействия Гитлер обладал. Когда он выступал, слушатели просто ходуном ходили, кричали, радовались, он их приводил в восторженное состояние. А людям этого и надо. То, что Христово — скромность, смирение, терпение, милосердие, — это все неинтересно, а вот за здоровье любого купишь: человек пойдет к любой бабке, к любой колдунье, что угодно сделает, только бы не болеть.

И пожалуйста, мы уже видим, как огромные массы людей — не десятки, а сотни миллионов — принимают лжепророка. Некоторые даже говорят: он такой хороший, у него лицо симпатичное. Какое лицо? Сразу видно, что сатана! Но нет, людям нравится. А почему нравится? Потому что близкое, свое. Человек сам пропитан духом зла, сатанизма и поэтому и в другом воспринимает это как родное. Все церковное ему неприятно, тяжело, кажется ему мрачным, а все бесовское любо. Взять рок-музыку. Люди в годах говорят: это какая-то бесовщина, бесполые существа, не поймешь, не то мужчина, не то женщина, грива мотается, вспышки света, дым, грохот — ну прямо живой ад. И поют о желтом дьяволе, о сексе, о всяком безобразии. А молодым нравится, они готовы за билет сто рублей платить, куда-то ехать, этих артистов в подъезде караулить, чтобы только их увидеть на минутку. И после концерта начинают все крушить, ломать. Спрашивается: человек, если ты не сумасшедший, разве ты не видишь, какой результат? Нет, ему нравится. Вот уже до чего дошло: если раньше зло скрывалось, то теперь оно выступает явно, откровенно, нагло.

Тот же Кашпировский говорит: мне нет равных, я с толпой могу делать все, что угодно. И люди согласны считать себя толпой, быдлом, лишь бы здоровьичко дал — а здоровьичко-то, кстати, мнимое. Так, немножко шрам какой-то вылечил или волосы потемнели, но потом за это придется расплачиваться в тысячекратном размере. Уже сейчас в храм приходят и говорят: что нам после этих сеансов с дочкой делать? А что делать? Теперь лечить надо, вот психдиспансер, пожалуйста, будьте любезны туда, в стационар на полгодика. Даром это не проходит, сатана никак не может человека наградить. Поманить чем-то хорошим может, а дать реально какое-то добро — нет. Говорят: Кашпировский исцеляет. Ну да, в данный момент человеку стало лучше, но проследим, что будет с ним через два месяца, через три, через четыре. Может, он через полгода язвами гнойными покроется и умрет. Что значит: стало легче? Да любой человек два литра водки выпьет — и ему будет легко и хорошо: лежит пьяненький, все ему нипочем. Но потом-то будет похмелье — вот тогда и надо смотреть. А то стало легче! А сколько на тот свет ушло, никто не считает.

«Многие последуют их разврату, и через них путь истины будет в поношении. И из любостяжания будут уловлять вас льстивыми словами; суд им давно готов, и погибель их не дремлет». Из любостяжания. Действительно, все эти экстрасенсы страшно богатеют. Джуна на Пасху ехала в такси по улице Горького и червонцы в окно кидала. Кашпировский пожертвовал триста тысяч рублей на милосердие. Наверное, не последние отдал. Откуда такие деньги? От любостяжания. Люди готовы за здоровьичко платить любые деньги.

«Ибо, если Бог ангелов согрешивших не пощадил, но, связав узами адского мрака, предал блюсти на суд для наказания; и если не пощадил первого мира, но в восьми душах сохранил семейство Ноя, проповедника правды, когда навел потоп на мир нечестивых; и если города Содомские и Гоморрские, осудив на истребление, превратил в пепел, показав пример будущим нечестивцам, а праведного Лота, утомленного обращением между людьми неистово развратными, избавил (ибо сей праведник, живя между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные)...» Сейчас уже всякий разврат, извращение, даже изменение пола открыто проповедуется. А почитаем Библию: что Господь сделал с Содомом и Гоморрой? Эти города исчезли с лица земли. Все, кто жил в этом разврате, погибли, спасся только праведник.

Понятно, что мы с вами не можем весь мир изменить. Будет и рок, будет и секс, будет и пьянство, и убийство, и дальше эта волна будет нарастать. И конечно, нам среди этого безобразия жить будет все тяжелей и тяжелей, но надо обязательно претерпеть все до конца. И если мы до конца претерпим, то душу свою спасем. А по возможности нужно стараться и детей своих спасать, и внуков предохранять от зла. Но мы часто об этом не думаем — телевизор дома включен, ребенок смотрит, а мы даже не контролируем, что там показывают; или ребенок читает что-то, а мы совершенно этим не интересуемся; или на улице с кем-то гуляет, а мы даже и не знаем, с кем, нам все равно. Но когда зло уже вырастет, его искоренить будет трудно. Когда росточек маленький, взял его двумя пальчиками и вынул, а когда вот такое дерево, как вынешь?

Многие потом приходят: что мне делать с сыном, с дочерью? Спрашиваешь: сколько лет? Пятнадцать. Ну что с пятнадцатилетним человеком сделаешь? Уже никакими угрозами, насилием ничего не добьешься. Воспитывать дитя надо еще до того, как оно в утробе зачато. А когда ему пятнадцать лет, все зло в нем уже выросло, а добра-то совсем нет, потому что ребенок не причащается, Евангелия не знает, что такое молитва, никогда не слышал. Что он, бедный, видит? В школе одно зло. Хорошо, если хоть один добрый учитель попался — а остальные совершенно бессовестные, оценки ставят несправедливо, иногда над детьми открыто издеваются, врут им в глаза, а когда начальство приезжает, начинают марафет наводить. Ребята относятся друг ко другу ужасно, дразнятся, сквернословят, сильные бьют слабых, если кто чуть поумней, обязательно к нему цепляются; уже с пятого-шестого класса курят, потом класса с восьмого-девятого начинается блуд страшный. И на улице то же: собираются стайками, жгут лифты, выворачивают микрофоны, ломают перила; если деньги соберут, выпьют. А дома? Папа на маму матом ругается, бабушка с утра до вечера бурчит, телевизор весь день работает, и все только ждут: когда же «октябрьская». Октябрьская пришла — перепились до драки, и опять сначала. Вот что ребенок видит. И куда ему деваться? Конечно, все это зло в него впитывается.

Прежде редко бывало, чтобы в четырнадцать лет человек становился преступником, а сейчас ребеночек не успеет вырасти — он уже бандит. Потому что раньше в каждой школе был священник, Закон Божий преподавали, к причастию водили, следили, чтобы дети исповедовались. Конечно, и зло существовало, и пьянство, и разврат, но было хоть из чего выбрать. У одного ребеночка сердце ко злу склоняется, у другого — к добру. А теперь ребенок по природе своей может быть добрым, но где он видит это добро? На улице — нет, дома — нет, в школе — нет. Где? В магазине? В магазине только скандалы. И вот так в этом зле и вырастает человек, а потом удивляются: что это он на папу с мамой с кулаками лезет? Недавно один мальчик на маму рассердился, пришел с приятелем, тот держал, а он ей в рот кипятка налил. О, какой злодей! Но это же зло от папы с мамой! Кто, кроме родителей, может ребеночка от зла сохранить? Кто может добрый пример подать? А некоторые родители про своего ребенка говорят: не знаем, что с ним делать, он нас не слушается. Выходит дело, трехлетний ребенок сильнее папы с мамой.

Поэтому, братья и сестры, жить нам становится все труднее, и так и должно быть, так в Писании написано. И трудности не будут уменьшаться, они еще увеличатся. Мы живем в самом начале, это только первые ласточки: всякие бесы, летающие тарелки, так называемые инопланетяне. Сатана уже является людям воочию, а они вместо того, чтобы перекрестить всю эту гадость, хотят с ней встретиться, вступить в контакт, хотят с бесовщиной этой наладить отношения, чтобы бесы ими руководили, управляли. И сатана уже полностью людьми управляет, явно. Раньше-то он стеснялся, бесы зеленые, хвостатые только алкоголикам, наркоманам, людям совсем падшим являлись, а сейчас... Вот ко мне один парень приходил, молодой, хороший, непьющий. Мне, говорит, такая сила дана, что я могу погоду менять; у нас недавно был пожар, я только захотел — и дождь над этим местом пролился. То есть человек уже полностью во власти дьявола, и что ему ни говори, он этому не верит, потому что как же так, Кашпировский же людям помогает?! Как помощь, добро может быть от дьявола? Но ведь и Гитлер делал добро — он всему немецкому народу дал рабочие места, в Германии безработица исчезла. Но каким путем? Вот в чем дело! Или взять деньги — это добро или зло? Хорошо иметь много денег? Ну тогда убей, отними — и будут у тебя деньги. А, этот способ не годится? Значит, не все добро. Важно знать, из какого оно источника.

И надо нам все время над этим размышлять, все время об этом помнить, все время быть начеку, потому что много появилось лжепророков. Мы должны держаться только за Евангелие. Здесь все, слава Богу, написано — столько, что нам ума даже не хватит это все осознать. Но того, что мы сумеем осознать, надо нам обязательно придерживаться и стоять в этом до конца. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

5 февраля 1990 года

Всенощное бдение

под Неделю о Страшном суде

Воскресенье, в которое мы вступаем, называется неделей о Страшном суде. Сейчас многих людей беспокоит это понятие, недавно даже с телевидения позвонили, спрашивают: не могли бы вы нашим телезрителям объяснить в течение минуты, что такое Страшный суд. Я говорю: нет, за минуту не могу. И вот в завтрашнем евангельском чтении Господь через притчу поясняет нам, что это такое.

А сегодня в каноне повторялись часто слова «страх, ужас, геенна, огонь, червь, мрак, наказание, суд». Святая Церковь как бы пытается через них устрашить нашу душу, потому что страшен воистину день Господень; «сей бо есть тьма», как написал Иоанн Дамаскин в тех стихирах, которые мы поем всегда при отпевании. Не дай Бог дожить до этих страшных времен. Хотя после них и наступает веселие для всех любящих Господа, но сами времена эти тяжкие. Как жена в муках рождает дитя, но потом, когда дитя родится, она забывает свою скорбь и болезнь, так же будет и рождение новой вселенной и нового мира.

Господь хочет, чтобы каждый человек был спасен, и Он для этого создал прекрасную вселенную, и нашу совершенно изумительную планету, и нас всех создал, одарил бессмертной душой, удивительно могучим разумом, способностью к творчеству, чтобы мы то прекрасное, что Бог нам дал как талант, развили, приумножили и это все принесло плод. Мы живем уже на закате человеческой цивилизации. И что же видим? Во что мы превратили землю, во что превратили все живое, самих себя, свои семьи, своих детей?

Бог задумал человечество как единый род. «Адам» значит «человек». По замыслу Божию человечество, плодясь и размножаясь, наполняя землю, должно было жить как одна семья, один божественный организм, во всем подобясь Святой Троице, Которая пребывает в единстве, но разнится в Лицах: Отец, Сын и Святый Дух. И все три Лица пребывают в любви. Господь хотел, чтобы и человечество так же жило в любви Божией. Но Адам пал, а с ним пали и все мы, потому что мы один организм. И вместо того, чтобы вернуть себе образ и подобие Божие, люди уподобились падшим ангелам, которые представляют собой не единый род, а собор отдельных индивидуумов (когда пала часть ангелов, другая, бóльшая, осталась на Небесах).

Люди стали, подобно падшим ангелам, разделяться — «дьявол» означает «разделяющий». Это разделение и попытка жить без Бога привели к тому, что сначала человечество распалось на отдельные народы, языки. А теперь уже распалось все: и отношения в обществе одного народа, и отношения в семье. Каждый человек представляет собой мрачное, раздражительное существо, которое не может переваривать никого, ни дальнего, ни близкого, всех стремится использовать только для собственной выгоды и ничем, даже минимальным, ни для кого: ни для детей, ни для мужа, ни для матери и отца — не хочет ничем пожертвовать. То есть любовь полностью отсутствует, потому что любовь — это способность к жертве.

Естественно, что человечество, перестав быть единым организмом, перестало быть жизнеспособным. Взять наше тело — все органы в нем подчиняются единой цели биологической жизни. Но когда, особенно в старости, то один какой-то орган, то другой ослабевает, а потом его функция совсем прекращается, наступает смерть. Так же и с людьми: каждый сам по себе, и поэтому все распадается. Этот распад идет уже много тысяч лет, но Господь заложил в человечество такой огромный заряд жизненных сил, что жизнь в нем как-то все-таки поддерживается.

И вот в духовной середине земной истории Бог послал на землю Единородного Сына Своего, чтобы дать людям новый импульс, основанный на вере. Господь решил создать новое человечество, новый народ, устроенный уже не по принципу крови, а по принципу духа. Кто примет Дух Христов, тот станет членом Церкви и войдет в новый избранный Богом народ — народ Божий. И многие-многие потянулись ко Христу — сначала двенадцать апостолов, потом семьдесят, потом пятьсот, а потом, когда Христа распяли, к Нему стали приходить тысячами. Люди обращались ко Христу всей своей жизнью и несмотря на то, что их за это убивали, все равно оставались Ему верны и поэтому смогли победить мир. Дальше новые и новые народы обретали истинную веру, и примерно через тысячу лет после того, как Христос сошел на землю, наконец и до нас очередь дошла, наш народ тоже обратился к Нему.

Ну а потом начало опять все выхолащиваться, охлаждаться, люди стали Бога забывать. Вера превратилась в ритуал: положено крестить — крестим; положено покойников отпевать — не нами заведено, не нами и оставлено будет, так потихонечку и отпеваем. Положено на Пасху куличи печь, а на масленицу блины — ну и будем печь. И вся вера крутилась вокруг блинов, расстегайчиков и всякого такого очень вкусненького, веселенького, интересненького. Людей занимало внешнее: если, например, есть протодьякон — так пусть будет обязательно самый громкий; колокол — самый большой. Но за этим всем совершенно забылось, а зачем, собственно, Христос кровь пролил. Неужто для того, чтобы мы блины с икрой ели? Это даже страшно и подумать.

Когда вся Римская империя обратилась ко Христу, настоящие христиане убежали из мира в пустыню, потому что они не могли жить подобно так называемым крещеным людям. И возникло монашество. Люди шли в монастыри, чтобы трудиться, поститься, молиться. А условия там тяжелые, поэтому монах давал обеты даже не жениться, чтобы всего себя Богу посвящать. Но со временем дошло до того, что стали говорить: в монастыре теперь живут как в миру, а в миру — как в аду. Придешь в монастырь, а монашеской жизни как таковой и нет. Хотя люди там и благочестивые, куда благочестивее, чем в миру, но подлинное христианство тоже утрачено, осталось лишь все внешнее: чтобы только красиво было, нарядно, да отглажено, да блестело. А самого главного-то — молитвы — нету, послушания нет, терпения, кротости, любви, смирение и не ночевало. Спрашивается: а где же тогда христианство? Ведь где нет смирения, там и христианства нет.

Конечно, есть и сейчас святые угодники Божии, потому что, раз мир стоит, значит, живы люди, которые угождают Богу. Не стоит село без праведника. В каждом населенном пункте есть обязательно человек, который Богу приятен. И на этом мир держится — как только исчезает такой человек, все вокруг сметается как ненужное. Но Господь знает, что христиане скудеют любовью, послушанием, смирением. Поэтому в наше время просто невооруженным глазом видно, как Страшный суд приближается — потому что в людях такое море зла, которое ничем не остановишь, даже танками. А из опыта известно, что если злом за зло отвечать, то это родит еще большее зло. И люди добра уже не чувствуют, не понимают, отвыкли от него и даже не знают, чтó оно из себя представляет. Если кто-то их призывает к добру, то это как глас вопиющего в пустыне. То есть в конце второго тысячелетия после пришествия Христа на землю мы видим, что человечество подошло к тому же рубежу, что и перед первым Его пришествием. Все признаки сходятся.

Сейчас постоянно речи идут о том, что надо объединиться, надо создать общеевропейский дом, чтобы было единое правительство, единая денежная система. И это обязательно произойдет, весь мир сольется в одно государство, и в нем будет один правитель, как и во времена пришествия Христа Спасителя был один император, которому воздавали небесные почести, ставили статуи и кланялись как богу. Мы тоже привыкли многим статуям кланяться и возлагать венки, цветы — то есть совершать жертвоприношения. Так что в более мелком масштабе пришествие антихриста уже отрепетировано. Но царствовать он будет недолго, всего три с половиной года — ровно столько, сколько ходил Христос по земле.

И антихрист заменит людям Бога. На земле воцарится мир, никто не будет стрелять. Он даст людям все, что они хотят, — всяческую свободу на все. Уже и сейчас можно делать почти все, что угодно: хочешь, голый ходи по улицам; хочешь, занимайся проституцией, бандитизмом — никто тебе слова не скажет; хочешь, любые безобразия совершай, учителям в школе хами, выгони из дома свою мать, отца сдай в дом престарелых. Хочется тебе, можешь ребенка своего зарезать, а можешь оставить в роддоме — по выбору; и никто тебя никогда не устыдит, не укорит, наоборот, бюллетень дадут оплаченный. То есть любое зло, на которое ты только способен, пожалуйста, можешь творить. А дальше еще больше; и когда станет взрослым то поколение, которое сейчас подросло, — вот тогда, собственно, самое страшное и начнется.

И Господь второй раз придет с Небес, но уже не как сын Иосифа-плотника, а во всей славе Своей, с ангелами небесными. В каноне мы читали: «Как узрю Господа?» Если Моисей видел только славу Божию — и пал от этого ниц, а, когда сходил с горы Синай, его лицо так сияло, что ему пришлось платом покрыться, чтобы Израиль не ослеп, видя это, уже отраженное, сияние, — то что будет с нами? Во второе пришествие Христово сила Божия будет явна всем — так же, как сейчас уже нечистая сила явно действует в так называемых пришельцах и прочих мнимых чудесах, которые будут расти как снежный ком. Нечистая сила обнаглела так, как никогда не было ни в какие средние века. В сказках мы читаем про леших, домовых, русалок — этой нечисти было очень много, но теперь она являет образы иные, доступные для сознания современного, отпавшего от Бога человека. Люди же вместо того, чтобы устрашиться, обратиться к Богу, мечтают вступить в контакт с падшими духами.

Даже удивительно. Мне рассказывали, что те девочки, у которых домовой завелся и поэтому им дали другую комнату, говорят: нам без него скучно, мы хотим этого чебурашку, или как его, барабашку, с собой взять. Представляете, им эта нечисть люба. Церковь — нет, Христос — нет, Евангелие скучно и непонятно, молитва трудна, а вот нечисть всякая, всякая кашпировщина привлекает миллионы людей. То есть человечество уже готово к принятию антихриста, который будет обладать теми дарами, что и Кашпировский, во сто, в тысячу крат больше. И этими дарами многие антихристы обладали. Когда Гитлер выступал — а он собирал десятки тысяч человек, — все визжали от восторга. Он приводил людей просто в экстаз, они готовы были идти на все, отдать ему своих детей, свою жизнь. Можно посмотреть хронику тех дней, и мы увидим безумную радость людей, которых осчастливил Гитлер. Но, к сожалению, ненадолго, а потом похмелье началось. Так и с Кашпировским: одни его поклонники уже в сумасшедших домах, другие отправились на тот свет.

Последствия неизбежны. Выпей шесть стаканов водки — и тебе будет полегче, забудешься, но на следующее утро у тебя, уж извини, будет головная боль, без этого никак не обойдешься. Сатана только манит, но он никогда с тобой не расплатится чистой, звонкой монетой, никогда тебя не одарит. Нет. Он даже своих слуг, тех, кто ему служит верой и правдой, уничтожает и карает, и они ничего от него не получают, у них все равно та же собачья жизнь. Взять людей, которые на дьявола работали от всей души и так прямо об этом и заявляли. Вот Рузвельт Сталину сказал: «Ну, помогай нам Бог». А тот в наглую, в глаза ответил: «А нам помогай дьявол». И посмотреть на его жизнь — умер как собака, всеми ненавидимый, так что к нему даже врачей не пускали.

Про Сталина говорят, что он бездарь, тупица, а этот маленький рябой человечишка с поврежденной рукой смог целую страну не только на колени поставить, но почти все советские люди визжали от радости, когда видели его портрет. Сатана ему помогал очень здорово, у него было магическое влияние на души, потому что люди отреклись от Бога, взорвали храмы, перестреляли священников, сожгли иконы. И вот им новый бог — они его обожали, превозносили до небес. Он тоже один из антихристов, одно из его воплощений.

И с каждым веком эти воплощения все ужаснее, все мрачнее, чудовищнее. Такие генеральные репетиции были давно и дальше будут продолжаться. Еще ничего не кончилось, все только начинается. А когда придет к власти этот надутый, влюбленный в себя гордец, последний антихрист, тогда и наступит конец. И Господь явит тогда такую чудотворную, живительную силу, такую мощь, что все мертвые воскреснут, а живые изменятся, вся природа преобразится, вселенная начнет новую жизнь, все получат новые тела. И те, кто жил с Богом, кто возлюбил Христа, будут пребывать с Ним в вечности, а служители дьявола все будут Богом отвергнуты.

Поэтому нам надо понять: а мы-то, собственно, кто? Кому мы служим? Каждый из нас, придя домой, должен поразмыслить: вот в сутках двадцать четыре часа, из них шесть или восемь часов я сплю, остальные ем, пью, работаю, отдыхаю. А сколько времени из всей моей жизни отдано Богу? А сколько себе, сколько греху? Чему я служу своей жизнью? Любой человек находится в этой триаде: служить ли ему Богу, служить ли греху или служить себе. Ну а себе — это, собственно, тоже греху. И, взвесив это, надо самому трезво посмотреть, что перевесит, и рассудить: куда по моей жизни пойдет моя душа? Поэтому Святая Церковь и напоминает нам о Страшном суде, чтобы мы задумались, пока не поздно, зачем мы живем, для чего нас Господь на свет произвел; чтобы мы устрашились огня геенского и изменили свою жизнь. Поэтому Святая Церковь и взывает к нам через богослужение, чтобы мы восхотели Царствия Небесного, чтобы загорелась в нас любовь к Богу, чтобы мы, как птицы, к Небу взлетели.

Многие рассуждают: если Господь сама любовь, почему существует ад? Как он сочетается с любовью? Если Бог благ, что же, Он не может простить? Конечно, может. В древности даже некоторые православные ученые считали, что в конце концов Господь всех помилует и призовет к Себе. Но Церковь учение это отвергла, потому что у человека есть свободная воля. Разве мы не встречали в жизни людей, которые глумятся над Церковью? Их сюда не затащишь, при слове «молитва» они просто смеются. Представим себе, что этот человек попадет в Царствие Небесное. Какая же ему там будет мука! Ведь в Царствии Небесном одна сплошная молитва, славословие Бога — Которого человек не знал, не знает и знать не хочет. Разве это не страдание? Ему ведь нужно общение с людьми себе подобными.

Часто мы говорим своему ребенку: ты не дружи с этим мальчиком, он плохой, дружи вот с этим, он хороший. Но ребенок совершенно сознательно выбирает себе в друзья плохого мальчика. Он тянется ко злу, оно ему любо, ему хочется греха, а добра, святыни, благодати не хочется. Поэтому хотя мы и говорим, что Бог — Судия, но не Бог судит, а человек сам выбирает, что ему больше любо. И Господь в силу Своего смирения, по любви не препятствует ему: ведь любовь не может никому себя навязывать. «Ну, поцелуй свою мамочку».— «Ладно, так и быть». Зачем такая любовь, кому она нужна?

Бог отдал Сына Своего Единородного на смерть. Сын Божий пролил Свою кровь, чтобы всех привлечь к Себе. Пожалуйста, приди, виждь, какая любовь Божия. Если тебе это не подходит, если тебе программа «Взгляд» дороже, ну и смотри этот «Взгляд» до двух часов ночи. Каждому свое. Если душа человека наполнена тьмою, он выбирает свое, тьму. Поэтому ад — не наказание; это есть милосердие Божие тем людям, которые ничего святого вместить не могут и не хотят — даже слушать об этом не желают. И люди хотя и мучаются в аду, но он люб им, им там легче, чем в Царствии Небесном, гораздо легче.

Возьмем какого-нибудь директора магазина, который сидит на пороховой бочке: одной рукой ворует, другой дает взятки и всю жизнь трясется. Разве это не ад? Ему надо пить с нужными людьми, нужно все время подкупать и друзей, и врагов. Он постоянно в страхе, что его выгонят, посадят — и надо будет адвоката нанимать, состав суда ублажать, начальнику лагеря угождать, чтобы на химию скорее выйти. Но скажи ему: брось ты это дело, пойди на завод или в киоске газетами торгуй. Хоть и станешь меньше получать, но ты будешь спокоен, радостен, сможешь в храм ходить. Подумаешь, не рублевую свечку поставишь, а за тридцать копеек. Ты ведь и так себе все накопил: и жену одел, и дачу построил. Чего тебе еще надо? Но он не может от этого отказаться. Нет, нет, нет и нет.

Так же и с любым грехом. Подойди к пьянице: неужели тебе эти алкаши конченые более любы, чем твоя семья? Смотри, твоя жена страдает, твои детки хотят, чтобы ты был дома, а ты вместо этого пьешь с какими-то проходимцами, прощелыгами, которые тебя за стакан продадут. Нет, он выбирает их общество, оно ему милее, чем общество любящей жены и детей. Разве в этом есть какое-то наказание Божие? Нет, человек сам стремится в ад, ему любо там, в его жизни нет света Божия, и он не хочет к нему прийти.

Птице хорошо в воздухе, а рыбе в воде, но если их поменять местами, то обе задохнутся. Поэтому грешнику в аду лучше, чем в раю. Так же и праведнику, любящему Бога, в аду страшно с этими людьми, ему нехорошо с их душами пребывать, его душа стремится к Матери Божией, к преподобным отцам. Пусть он и не на той высоте будет, как они, сияющие у престола Божия, пусть окажется самым последним, но все-таки в Царствии Небесном — чтобы хоть издали глядеть на эту красоту и воспевать со всеми: «Слава в вышних Богу!»

Поэтому будем к этому, братья, стремиться сердцем, будем эту участь себе избирать. Слава Богу, есть у нас покаяние. Вступаем в Великий пост — станем просить у Бога прощения. Господь знает, что мы грешники. На земле нету людей без греха. Вот и будем каяться: Господи, прости нас, мы люди грешные, но мы всею силою нашей души стремимся к свету. И пусть не по делам нашим, но хотя бы за наше устремление помилуй нас и прости. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

17 февраля 1990 года, вечер

Суббота седмицы сырной

В преддверии Великого поста читается Послание к Римлянам и Евангелие от Матфея, в которых говорится о том, как нужно молиться и творить милостыню и для чего это необходимо.

Апостол пишет: «Будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию». То есть цель поста — мир души. «Ради пищи не разрушай дела Божия. Все чисто, но худо человеку, который ест на соблазн. Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает. Ты имеешь веру? имей ее сам в себе, пред Богом. Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает. А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех».

Мы живем среди безбожников и язычников, с людьми, ведущими часто совершенно непристойный образ жизни. И поневоле нам приходится общаться. Вот, например, постом случится у кого-то день рождения, торт принесут. Что делать? Апостол Павел нас назидает, что страшна не сама пища, она не оскверняет. Постом мы не едим мяса, молока, вина не пьем. Но сама пища не есть грех, а грех есть невоздержание. Поэтому чтобы человека не обидеть, не оскорбить, не послужить кому-то соблазном, иногда можно для вида и проглотить чего-то немножко. А то многие мяса не едят, вина не пьют — это хорошо, замечательно, — но своих домочадцев едят заживо. А это гораздо хуже: лучше не ругаться, чем не есть мяса и ругаться. Поэтому когда имеется выбор, что лучше, мир или пост, надо выбирать все-таки мир. Но это не значит, что нужно потакать своим слабостям: раз уж нарушил, давай есть все подряд и до отвала.

Любому животному, кошке например, сколько ни объясняй, что не надо птичку ловить, — нет, ей мышей мало, ей надо и птичку, она, кошка, не понимает, почему не надо птичку есть. Так и человек неверующий, он как звереныш, ничего не понимает: зачем пост, почему пост? Все боится, что похудеет или ослабеет. И врачи часто говорят: «Вам надо есть побольше». Хотя знаменитый русский хирург Пирогов Великим постом даже тяжелобольным никогда пост не отменял, потому что от поста только польза. У больного и аппетит пропадает во время болезни. Почему? Потому что когда человек болеет, он не движется, ему надо, наоборот, поменьше пищи. Потому что и так сил нет, а еще надо курицу переваривать — это очень тяжелая работа для организма. Поэтому во время болезни есть и не хочется, это Богом устроено специально. Многие так и лечатся: во время болезни почти совсем есть перестают и быстрее выздоравливают. А у нас больному несут еду сумками. Я когда лежал в больнице, пришлось все отделение кормить. А если бы я это все сам съел? Подъемным краном пришлось бы потом доставать из палаты.

А для чего пост предпринимается? Не для того, чтобы талию сохранить или чтобы лучше здоровье было. Это все совсем не плохо, но главное то, чтó мы приобретаем за пост внутреннего, научимся ли мы воздержанию. Потому что тот, кто научился воздерживаться от вкусненького и кто сам себя упражняет в этом, тому легче воздерживать и язык свой, и глаза свои завидущие, и удерживаться от того, чтобы купить чего не нужно. Когда человек начинает воздерживаться в пище, душа его получает тренировку. А потом, глядишь, и язык начал удерживать от осуждения, чтобы не ругаться, если кто-то тебя раздражил или ты устал. И в магазине что-нибудь увидел — и последние деньги уже не бухнул, а взял и, наоборот, удержался. Подумай: ведь не нужно тебе, просто страсть в тебе кипит навешать в гардеробе побольше.

Святые отцы говорили: у молитвы два крыла — милостыня и пост. У всех нас молитва плохая, рассеянная, молимся с трудом, тяжело, молиться не хочется. Наша молитва как бы по земле ползает, не может она, окрылясь, вознестись к Небу. Поэтому нам иногда кажется, что Бог нас не слышит, что мы как бы в вату говорим. На самом деле, конечно, Бог все слышит, но сама молитва наша пустая, без плода. Мы вроде молимся, а ничего не происходит. Отчего так? Потому что нет у нас поста, воздержания, и главное, конечно, не воздержания от пищи и пития — у нас нет воздержания от греха.

Вот живет человек, в церковь не ходит, постов не соблюдает, Священное Писание не знает; если кто его раздражает — он раздражается; если кто его разозлил — разозлится; кто толкнул — в ответ нахамит; пьет, ругается, блудит, детей своих убивает. Потом приходит в церковь и говорит: «Господи, помоги». Да ты исправь сначала свою жизнь, а потом уже проси помощи! А то живешь по горло в грехе, а от Бога постоянно чего-то требуешь: и здоровья, и благополучия. Нет на земле такого наказания, которого ты достоин, а ты еще что-то просишь у Бога. Прежде чем просить, нужно покаяться во всем. А покаяться — это значит исправить свою жизнь, начать в храм ходить. А то просит у Бога, а перекреститься правильно не умеет, ни одной молитвы не знает. Говорит: «Меня дети не слушаются». — «А ты ребеночка своего хоть одной молитве научил?» — «Да я сам не знаю». А почему же ты сам не знаешь, дожив до таких лет? Где церковь есть открытая, знаешь? Пойди, спроси там у любой бабки, она тебе продиктует — запишешь и читай, молись. Не хочешь, некогда тебе? Чем ты занят, «Взгляд» смотришь или еще какие-то там программы с утра до вечера? На это время есть? В квартире каждые полтора года ремонт делаешь? То есть дела твои — только все достать, купить. Если что заболит — к врачу, к одному, другому, третьему, к платному, к бесплатному. На все время находится, когда о мясе своем заботишься. А о душе? А о душе никакой заботы нет.

Чтобы молитва окрылялась, нужно еще творить милостыню. Сейчас все эгоисты, живут только для себя да для своих детей. Даже мужей своих забросили: мужа уже и за родственника не считают — так, что-то такое приходящее. У него даже стремятся деньги все забрать, он вроде как наемный работник: «Ты принес? Не принес?!» Его пускают как бы на отхожий промысел, он должен заработать и отдать. А не отдаст — скандал. И так до тех пор, пока он не плюнет на все и не уйдет.

А надо учиться жить не для себя. Как этому научиться? Постепенно приучать себя творить милостыню. Заработал денежки — много ли, мало ли, а все равно свое, жалко. А ты возьми и дай кому-нибудь, не в долг, а совсем. Сначала рубль. Посмотри: скребет ли у тебя на душе? Скребет — значит, много дал, в следующий раз дай пятьдесят копеек. Не скребет? Нормально? Давай по пятьдесят копеек. Привыкнешь — будешь по рублю. И так все больше и больше. Потихонечку, сразу помногу не надо, потому что всю ночь потом будешь думать, ворочаться, не спать: эх, много дал! Поэтому доброхотно, по чуть-чуть начинай творить милостыню. Посмотри, кто нуждается: может быть, кто бедный есть в подъезде, или из родственников, или у знакомых кто-то умер. Если денег жалко, может, вещами или еще чем-нибудь, например трудом своим, приди и помоги человеку. Хоть тебе и не хочется, и плохо себя чувствуешь, а послужи ближнему, сотвори ему добро: ботинки ему почисть, что угодно сделай — и сердце твое умягчится. Потом смотришь — а жадности-то в тебе уже и нет. И вот тогда и будет молитва.

Поэтому Господь учит: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного». А то мы обычно на каждом перекрестке кричим: «Я ей это сделала, я ей то, я ей се». Только себя и нахваливаем: «Какая я хорошая, какая добрая». Некоторые имеют наглость прямо так и говорить: «Я всем всегда делаю только одно добро». Думаешь: да это святая, надо икону писать и лампаду вешать. А чуть копни — и увидишь сразу, какое там добро лежит. Оказывается, и домашних замучила, и детей запилила, и внуки уже шарахаются. А почему так? Да потому что все должно быть по-моему: надо всех заставить, чтобы одевались, как я хочу, чтобы жили, как я хочу, чтобы все было по-моему. Потому что на самом деле любви-то нет, а одно только властолюбие. Поэтому если добро какое-нибудь делаем, надо стараться, чтобы никто этого не видел — тогда увидит Бог и Бог и наградит. А если люди будут хвалить, то, значит, Бог не даст награды, потому что ты уже награду получил: тебя похвалили. Многие стараются трудиться, чтобы их заметили. Запомни: если тебя люди заметят, от Бога награду не получишь. Так что выбирай, что для тебя важнее, людская награда или Божественная?

«Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою». Фарисеи так делали: у них были рожки, они выходили с ними на перекресток и начинали трубить, чтобы нищих собрать и каждому дать по монеточке, и еще оглядывались вокруг: смотрят ли люди, какие они добрые? А Господь говорит: «Не труби перед собою».

«У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою». Да, некоторые любят молиться напоказ, чтобы люди видели; стараются обязательно благочестивый вид принять. Смотришь — ну такая верующая! Но только подойди и локтем чуть задень — и сразу все наружу и вылезет, сразу покажет и «кротость», и «смирение», и «любовь к Богу». Только зацепи! А на вид — взгляд такой смиренный, улыбочки кроткие. Поэтому Господь больше всего ненавидит лицемерие, когда человек на вид-то вроде ничего, а внутри... Про таких Он даже сказал: они как гроб накрашенный — снаружи-то вроде красивый, тряпочкой обит, рюшечки, пластмассовые цветочки лежат. А внутри что? Мертвый человек, мясо, пища для червей.

«Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него». На это скажут: а зачем же тогда в храм ходить? Запрись в ванной, если однокомнатная квартира, поставь у зеркала иконочку и молись. Или еще говорят: как же богослужение идет два с половиной часа, а Господь говорит: не будь многословен? Вроде какое-то противоречие. О чем это? Дело в том что язычники в молитвах просят всего: и здоровья, и благополучия, и так далее. Но если мы послушаем церковную молитву, там о здоровье, о благополучии почти никаких слов нет, а речь идет только о спасении души, о покаянии и о прославлении Бога. А все остальное лишнее, потому что Бог Сам знает, что нам надо. Знает, что у нас есть забота и о пище, и об одежде, и об отдыхе. Знает Господь, этого не надо просить. Проси только спасения души, а все остальное от лукавого. «Войди в комнату твою» — имеется в виду, войди в свое сердце. Хотя стоишь в храме и среди людей, но слушай свое сердце, молись сердцем, а не только устами своими. Чтобы молитва шла из сердца. Вот что Господь говорит.

И дальше Он приводит ту молитву, которую мы называем молитвой Господней: «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь». В этой молитве ничего лишнего нет. Здесь есть и прославление Отца Небесного, и просьба о прощении грехов, и о том молится человек, чтобы Господь причащал его каждый день, и чтобы избавил от всяких искушений дьявольских, — то есть все, что необходимо именно для души. Поэтому если мы будем так свою жизнь управлять, Господь будет нам помогать. А если мы будем жить только для себя, стараться только нашу земную жизнь как-то устроить, чтобы она была получше, поблагополучнее, то мы ничего не добьемся. Господь сказал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам».

Если человек не ищет Царствия Небесного, он лишается всего. Возьмем наш народ: погнались за земным благополучием — «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим». Построили? Ничего не получилось, все рушится, все опять возвращается к старому. Значит, все это было зря, потому что без Бога ничего не построишь, это невозможно. Если человек умер, ты его хоть корми-пои, хоть бей — он мертв, он ничего не может, потому что душа отлетела. Так и народ: если душа отлетела от народа (а душа народа — это вера), он тут же умирает. В семье нет веры — семья рассыпается. В детях нет веры — вырастут бандиты. А почему обязательно бандиты? Да потому что сейчас мир очень злой. Дети, как губка, впитывают зло, а добра они не видят. На улице видят они добро? Нет. В семье видят добро? Нет. По телевизору видят добро? Нет. В школе видят добро? Нет. Спрашивается, откуда ребеночку черпать добро, где ему научиться? А зла — сколько угодно. Вот он зло и впитывает, а потом оно в нем растет и приносит плоды.

Поэтому вот мы уверовали в Бога, стали ходить в храм — и нам теперь надо стараться свою душу спасать. А когда мы поймем, как это делается, мы сможем этому и детей научить. Многим из нас уже поздно что-нибудь вдолбить детям, но, может быть, внукам хоть что-нибудь удастся. Хоть раз в месяц внука в церковь приведем, чтобы он дорожку туда протоптал. Чтобы когда его будут мутузить во дворе, когда будут ногой зубы выбивать — тогда, может быть, он вспомнит, что бабушка его молитве научила, и скажет: «Пресвятая Богородица, спаси меня» — чтобы Матерь Божия за него заступилась, потому что милиция-то не заступится, ей некогда.

У нас одна надежда — на Бога. И надо ребеночка научить, как эту надежду искать, где ее черпать, а иначе мы все так и пропадем. Без Бога не до порога, как раньше говорили, то есть до порога не дойдешь без Бога. Поэтому нам надо все время молиться, все время взывать к Богу, все время стараться исправлять свою жизнь, все время умягчать свое сердце милостыней, все время творить добро, и не только своим. Если ты делаешь добро детям и внукам — знай, что это ты себе делаешь, это ты свою страсть реализуешь. Потому что дети, внуки — это свое, ты в них видишь себя, поэтому ты для них все и делаешь. А ты чужому сделай, даже тому, кто к тебе плохо относится, вот это перед Богом будет ценно. А то у нас как? Мы любим только тех, кто к нам хорошо относится. Как мы определяем, хороший человек или плохой? Очень просто: если к нам относится хорошо, мы говорим — хороший человек; если к нам плохо — значит, плохой. А может быть, он только к нам относится плохо, а ко всем остальным хорошо, потому что мы сами по себе — дрянь? Может быть, об этом надо задуматься? Может быть, мы и не достойны доброго отношения?

Поэтому надо обязательно думать все время над своей жизнью, читать слово Божие, изучать его. Сейчас в каждом храме Евангелие продается. У кого нет, надо купить обязательно, начать читать, изучать. Телевизор выкинуть, чтобы не отвлекал. Надо душу спасать. Скоро будем умирать, все как один. Скоро будет Страшный суд, а мы всё телевизор смотрим. Не безумцы ли мы? Хватить есть, пить, надо уже думать и о своей душе. Многие уже смертельно больны, многие в следующем году умрут, многим два года осталось — все равно это очень мало. Надо задуматься, задуматься скорее, скорее.

Мир лежит во зле. Мы его с вами не спасем, людям сейчас ничего не объяснишь, никто слушать не будет все равно. Ты отвечаешь только за себя перед Богом. Ты пойдешь на суд. Вот к этому суду и надо готовиться. Когда будет этот суд? Как умрешь — сразу для тебя и будет Страшный суд. Поэтому надо обязательно задумываться: сколько мне отпущено? Успею ли я как-то собраться с мыслями? Успею ли я в грехах покаяться или так у телевизора оставшуюся жизнь и просижу? Помоги нам, Господи. Аминь.

Крестовоздвиженский храм,

24 февраля 1990 года

Неделя о самаряныне

Сегодняшнее воскресенье называется Неделей о самаряныне — по Евангелию, которое читается в этот день во всех православных церквях. Оно повествует об очень важных для нас вещах, которые нам надо обязательно сложить в своем сердце и запомнить.

Христос шел через Самарию, хотя иудеи обычно обходили ее кругом, чтобы не встретиться с самарянами, которые, с их точки зрения, были еретиками. Подойдя к колодцу Иаковлю, Господь повстречал там грешную женщину, блудницу. И Он не погнушался ею, а начал беседовать с ней и говорил кротко и с любовью, пытаясь оторвать ее от забот земной жизни, направить ее ум к размышлению о небесном. Господь не скрыл от нее, что Он есть Спаситель мира, что Он тот самый Мессия, которого все ждут. То есть с грешницей Он стал говорить о самом сокровенном и сказал ей очень многое из того, чего не говорил еще даже Своим ученикам.

Почему это произошло? Почему Христос именно ее избрал для этих замечательных слов, которые и мы теперь услышали, — о воде живой, о Духе Святом? Она ведь не могла ведать этого Духа — блуд недаром считается грехом смертным, он мгновенно лишает человека благодати Божией. Но Господь не раз повторял, что пришел спасать не праведников, но грешников. И действительно, распяли Его именно праведники. Фарисеи, которые науськивали народ, чтобы распять Христа, конечно, не блудили. Они исполняли все, что положено: молились, посещали храм, многие из них наизусть знали целые куски из Священного Писания. Но когда они повстречались с Христом, ничего, кроме ненависти, Его образ, Его слова, Его поступки в них не вызвали. А вот женщина-самаряныня, еретичка и грешница, мгновенно расположилась к Нему. И произошло дальнейшее чудо. Когда она пришла в свой город и сказала: вы знаете, я встретила Христа, — люди по ее слову тоже начали в Него веровать. Христос на глазах иудеев мертвых воскрешал, а они от этого только еще больше скрипели зубами с ненавистью. А тут еретики, имеющие неправильное учение об истинном Боге, — и тем не менее такое глубокое восприятие, такая доверчивость.

Это все и к нам имеет непосредственное отношение. Очень важно нам понять, что слово Божие усвояется не умом, оно усвояется сердцем. Чтобы его воспринять, совершенно недостаточно оценить все философские категории, которые в нем заключаются. Слово Божие обращено к душе человека, поэтому его можно усвоить только духом, а для этого необходимо сердце умягченное. Каждый человек грешен, и его сердце невосприимчиво к истине. Оно бывает восприимчиво лишь в детстве, до определенного возраста, а потом начинает постепенно каменеть, каменеть, и уже трудно в него чему-либо доброму войти. Поэтому Господь однажды, обращаясь к ученикам, призвал их: будьте как дети — потому что это даст возможность усвоить слово Божие. И если мы посмотрим на учеников Христовых, то увидим, что среди них немного мудрых и совсем мало образованных, а все больше люди очень простые, непосредственные. Самарянка тоже была из этой породы людей. Поэтому когда Он ей сказал: Я Христос, — она Ему сразу поверила. Как дитя, которое, когда ему говорят о Боге, верит этому слову и запоминает его навсегда, и оно становится его жизнью. А человек взрослый, огрубевший от греха, либо не хочет этого слышать, либо ему это неинтересно, либо он никак не может уразуметь, никак не может связать одно с другим, все ищет какой-то логики. А логики тут нет, тут главное — есть ли открытое сердце навстречу слову Божию.

Поэтому нельзя убедить человека в том, что надо веровать в Бога. Нельзя убедить человека в том, что нельзя блудить. Нельзя убедить человека, что нельзя убивать. Человек это должен чувствовать сердцем — или хотя бы иметь над собой закон. Вот иудеи имели закон, который над ними довлел. Этот закон запрещал и блудить, и убивать, и многое другое, и причем за его нарушение во многих случаях полагалась мучительная смерть. И человек из страха наказания повиновался, страх его удерживал от греховных поступков. Но на сердце человеческое это не оказывало никакого воздействия. Поэтому Господь и говорит: кто смотрит с вожделением, тот уже блудник; кто гневается, тот уже убийца. Потому что будут благоприятные условия — и он совершит грех, который живет у него в сердце. Очень часто люди говорят: так бы и убил. Да, дай волю, и убьет. Вот представим себе, что милиция исчезнет на неделю — ну и, конечно, как только люди поймут, что можно безнаказанно убивать, все улицы всех городов зальются кровью. Так бывало в истории уже неоднократно. Когда внешний запрет существует, это как-то сдерживает — удерживающий есть. А когда он отнимается, все приходит в упадок.

Господь прекрасно знает нашу падшую природу, и Он бы хотел, чтобы грех, который есть в нас, осознавался нами как преступление, чтобы мы стремились от него избавиться, чтобы мы хотели начать новую жизнь вне этого греха, чтобы мы возненавидели грех. Поэтому Спаситель этой женщине-самарянке задал, как на экзамене, некоторые наводящие вопросы. Он говорит ей: пойди приведи своего мужа. И ждет. Она отвечает: у меня нет мужа. Правду ты сказала, у тебя было пять, и тот, с которым ты сейчас живешь, он тебе не муж, сказал Христос. И она тут же во всем призналась, тут же во всем покаялась. То есть она знала, что делает нехорошо, ей не хватало только одного последнего толчка, и это и совершил с ней Господь. В предании Церкви осталась память о том, что она потом и крестилась, и стала ученицей Христовой, и даже приняла мученическую кончину. Христос ее переродил, но перерождение это стало возможным только потому, что у нее было детское, непосредственное сердце, и потому, что она покаялась, пусть этому покаянию и помог Господь.

Господь каждому человеку хочет спасения. Господь хочет, чтобы человек пришел к познанию истины. Он каждого хочет к этому покаянию подтолкнуть, потому что если нет покаяния, то тогда эту новую жизнь никак невозможно начать. Господь хочет каждому человеку дать воду живую, которая не иссякнет в нем никогда.

Человек по своей природе изначала существо духовное. Поэтому к чему бы он ни стремился на земле, он никогда не бывает удовлетворен. Художник не бывает удовлетворен картиной, родители никогда не бывают довольны детьми, учителя — учениками, граждане — устройством государства. Не было такого в истории, чтобы граждане были довольны государственным строем. Потому что все, что связано с жизнью человека, — все заквашено на грехе, все на зле, везде есть порча, потому что человеческая природа извращена грехом. И конечно, самому человеку выйти из этого зла невозможно. Поэтому Христос на землю и пришел. Пришел не праведников спасать, потому что праведников, оказывается, спасти невозможно. И мы видим, как Господь обращался с блудницами, с людьми, которые согрешали смертным грехом: очень ласково, с любовью. И с каким гневом Он говорил с фарисеями, потому что хоть как-то пытался сбить с этой их праведной позиции.

Труднее всего обратить к Богу человека, который сознает, что он праведник, что все у него хорошо, что он всегда поступает правильно, никаких грехов у него нет. Такое сознание есть глубочайшее заблуждение, потому что человек полностью удовлетворен той степенью духовного развития, которая в данный момент у него есть. Он не видит перед собой Бога, у него нет никакого стремления Его обрести, он полностью самодостаточен. И это означает духовную смерть, потому что из этого нет развития. Духовное развитие возможно только тогда, когда человек постоянно кается в грехе, то есть постоянно видит, чтó ему в себе самом нужно исправить, и, как бы снимая слой за слоем, исправляет свою жизнь: исправил одно — сразу вырастает другое. Вернее, не вырастает, оно было всегда, просто этого не было видно, поскольку один грех заслоняет тысячу других. Поэтому если человек покается в грехе (а покаяться не значит его назвать, покаяться — значить его исправить), если он исправит этот грех, один булыжник своротит — за ним оказывается тысяча более мелких. Когда он вынимает эту тысячу, за ней оказывается десять тысяч других. Поэтому чем ближе человек к Богу, тем больше он кается; чем ближе он к вечной жизни, тем больше в нем слезы покаяния. А если у нас нет этих слез, если мы не чувствуем себя падшими, если мы довольны собой, то значит, мы от Бога ушли очень далеко.

Самарянка чувствовала свою греховность, поэтому промыслом Божиим так было устроено, что она встретилась со Христом. Всегда, когда человек как-то задумается над своей жизнью, задумается над тем, что он живет неправильно, Господь готов выйти ему навстречу, готов его призвать. И часто бывает: живет человек, вроде где-то в душе верует, но жизни подлинной, духовной в нем нет. А потом некое событие случается, и что-то в уме и сердце человека поворачивается, как бы пелена спадает с его глаз, и начинается в нем духовная жизнь, начинает течь эта вода живая, которая оживляет его, и он просыпается от сна.

Сегодняшнее Евангелие рассказывает о пробуждении самаряныни. И нам нужно, чтобы с нами это пробуждение тоже произошло. А на самом деле оно должно происходить постоянно, ежедневно. Мы должны каждый день делать шаг навстречу Богу. Каждый день должно что-то для нас открываться в духовном мире. А для этого надо не спать, для этого надо все время идти навстречу Богу.

Когда ученики вернулись и хотели разделить со Спасителем трапезу, Он обратил к ним те слова, которые обращал к самаряныне: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его». Если человек приближается к Богу — а Христос был Сам Богом и был всегда соединен с Отцом Небесным, — такое соединение божественное требует от человека, и понуждает его, и дает ему желание всячески исполнить волю Божию. А в нашем сердце часто рождаются греховные желания, воспаляемые от геенны. И когда мы не можем их реализовать, мы даже сердимся, не понимая, что это Господь охраняет нас, не попуская нам совершить какой-то грех. Вот человек говорит: так бы и убил. А Господь устраивает, что он не убивает. Это же милость Божия, ведь что бы он делал, если бы убил? Убийство страшно тем, что его поправить никак нельзя. Поправить можно воровство, поправить можно блуд, а убийство неисправимо — убит человек, все.

Но мы, как люди грешные, постоянно творим свои желания и этим часто оскорбляем Бога, поскольку желания наши вступают в противоречие с волей Божией. И чтобы нас оградить от этого, Господь нам дал заповеди, потому что потеря Бога сделала нас слепыми и не чувствующими и мы легко совершаем всякие преступления, то есть преступаем, переступаем тот порядок, который завел Бог в этом мире. А из-за этого наша жизнь приходит во всяческий разлад. Наша жизнь из-за того так трудна, что мы все время идем против рожна, идем против Бога во всех наших поступках. Нам тяжело, мрачно и уныло, потому что наша жизнь никак не согласована с волей Божией.

Христос был всегда с Богом Отцом, и все святые угодники всегда были с Богом, они полностью были в Его повиновении. В Деяниях святых апостолов мы часто встречаем слова: Дух повелел нам. Сам Бог управлял действиями апостолов, Сам Бог ими руководил. А у нас не так, потому что мы от Бога удалились, в нас нет Духа Божия. Поэтому мы управляемся другими духами. Наша душа наполнена духом зависти, духом объедения, духом злобы, духом сребролюбия, духом блуда. И как же нам выбраться из этого? Как эту пищу небесную, Духа Божия, приобрести? Только покаянием. Если мы опомнимся, если мы не будем слушаться этих духов, если мы всю волю свою направим на то, чтобы исполнить волю Божию, только тогда мы этого достигнем. Причем от нас не требуется, чтобы мы сами себя исправили. Это невозможно. Господь пришел и все Сам совершил. От нас требуется только одно: желание и решимость идти по этому пути до конца. И если будет это желание и Господь увидит, что оно настоящее, тогда Он нам даст такую возможность.

Господь хочет, чтобы мы волю свою направили на исполнение Его воли. И если мы будем использовать Священное Писание как некую карту нашего пути, если мы, даже не понимая или не чувствуя этого текста, будем следовать ему в наших поступках и желаниях, то тогда наша порочная воля начнет выправляться и, несмотря на различные искушения, мы все-таки выйдем к источнику воды живой. Но наше большое заблуждение состоит в том, что мы часто удовлетворяемся достигнутым — тем, что Господь даровал нам веру, что мы ходим в храм, имеем возможность причащаться, что у нас дома есть Евангелие. Но все это еще не есть святость, это не есть еще духовная жизнь. «Кто Духа Христова не имеет, тот и не Его».

Поэтому нам надо обязательно жаждать Духа Божия, нам надо обязательно учиться жаждать этой живой воды. Мы ее пока не знаем. И самарянка не знала, но она захотела — и спаслась. А мы, если мы довольны своим усредненным христианством, то можем в этом фарисействе еще некоторое время побыть, но это ненадолго: когда будет какое-то искушение или когда действительно от нас потребуется оказать любовь Христу, мы окажемся несостоятельны, не сможем, не имея Духа Божия, совершать духовные дела. У нас не хватит ни сил, ни энергии любви для того, чтобы посетить больного, прийти в тюрьму, отдать себя детям.

У большинства людей, ходящих в церковь, можно спросить: а где ваши дети? Где они? Почему мать стоит в храме, а сын ее неизвестно где? Почему у нее не хватило веры, чтобы этой верой его зажечь? Потому что ее христианство в большой степени просто мнимое, это только одна внешняя форма: хождение в храм, соблюдение поста, регулярное чтение Евангелия или чтение каких-то молитв, — что само по себе неплохо, но в этом нету Духа Божия. Вот лежит перед нами человек, смотрим: руки есть, ноги есть, голова есть, глаза есть — все вроде есть; дотронемся — а он холодный, толкнем — он не шевелится, откроем веко — зрачок не сужается. Мы говорим: так он мертв! Чего же в нем не хватает, в этом человеке? В нем не хватает души. Души в нем нет — значит, он труп. Так и христианин: внешне все хорошо, в церковь ходит, даже причащается, все вроде в порядке, а духа нету подлинного, христианского, Духа Святого нет в сердце человека. Значит, его вера — это пока еще фарисейство, одна только внешняя форма.

Поэтому тот новый закон, который принес Господь на землю, закон благодати Божией, надо принять сердцем. И мы должны ежедневно плакать о том, что у нас нет Духа Божия и мы совершенно этим удовлетворены. Жизнь течет, день проходит, у нас встречи, друзья, веселье, застолье, поездки какие-то, какую-то книгу прочли, что-то новое увидели — это все очень интересно. Ну а где духовная жизнь? Где твой Бог? Покажи Его. Разве Он есть в твоем сердце? А мы с этим как-то смирились и даже не хотим иного, мы даже забываем, что подлинное христианство — это приятие в себя Духа Божия.

Но Духа Божия достичь самому нельзя. Он придет только тогда, когда Сам этого захочет, потому что Дух Божий — это не какая-то разлитая неизвестно где неразумная энергия. Нет, это есть Лицо Пресвятой Троицы. Поэтому нам нужно сдвинуться с той мертвой точки, в которой мы находимся; нужно нам сесть и глубоко поразмыслить о том, чего Дух Божий от нас хочет — и свою жизнь в соответствии с этим изменить. Вот тогда придет спасение, потому что спасение — это есть пришествие в сердце человека Духа Божия, Который очищает его от всякия скверны и спасает его душу. Вот только так. Человек может перестать делать плохие поступки, но перестать желать плохого он не может. Это только Сам Бог может его исправить, всю его природу изменить.

Поэтому будем, дорогие братья и сестры, уподобляться самарянке, а все то, что мешает этому в нашей жизни, будем стараться из нее изгонять. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

13 мая 1990 года

Неделя 7-я по Пасхе

Святой евангелист Иоанн передает нам слова Господа: «Не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне». Христос молился Отцу Небесному о тех, кто последует за Ним, — стало быть, и о нас с вами, если мы действительно воистину хотим Ему следовать. В этих словах отрывается тайна, почему очень многие люди не хотят идти за Христом. Оказывается, ко Христу приводит человека Сам Отец Небесный по одному Ему ведомому избранию.

Однажды Господь сказал: «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего». Дело в том что не все люди от истины. Каждый человек грешен и отпал от Бога, но глубина этого падения разная. И Господь пришел спасать не праведников, но падших грешников, если эти грешники осознают, что они живут во грехе, и хотят из него выбраться. А большинство людей не только не осознают своего греха, но и выбираться из него не хотят, потому что грех им люб и мил. Все плотское, душевное — это им мило, а духовное — нет. И Господь по Своей великой милости и любви не хочет этих людей мучить, потому что для них пребывание в Царствии Небесном есть самое настоящее мучение. О Царствии Небесном они и знать не хотят, это все им крайне неинтересно и скучно. Поэтому для таких людей и существует ад — место, где нет Бога.

Невозможно насильно заставить любить. А Господь — Он сердцеведец, Он каждого человека знает. И, смотря на сердце человека, независимо от того, какой тот национальности, в какой культуре воспитан, но если в его душе остались неиспорченные струны, которые зазвучат, откликнутся на слово Христово, Господь обязательно так устроит, чтобы человек Его услышал. Как апостол Павел сказал: «Вера от слышания, а слышание от слова Божия». Вот человек услышал, и что-то в его душе отозвалось. И если человек на этот звук пойдет, он начнет искать истину и, конечно, найдет.

Поэтому Господь обо всех тех, кто ищет Его, и молится. Почему не обо всем мире? Потому что это бесполезно — бесполезно молиться о том человеке, который не хочет. Любой доктор скажет, что невозможно вылечить от пьянства, если человек не хочет вылечиться. То же самое и здесь. Но раз мы собрались в храме, значит, можно предположить, что у нас есть желание спасти свою душу от греха и стать учениками Христовыми. Хотя, может быть, нас привела сюда какая-нибудь нужда, скорбь, болезнь. Не всегда в церковь приходят люди, которые хотят спасти свою душу.

«Отче Святый! — дальше говорит Господь. — Соблюди их во имя Твое... чтобы они были едино, как и Мы... тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели». Господь говорит об апостолах, но это относится и ко всем нам. В этой молитве очень много для нас утешительных слов. Оказывается, Господь каждого, в ком есть искра Божия, хранит, о каждом заботится, старается послать этому человеку такие обстоятельства жизни, которые бы его воспитывали. Поэтому так и говорят: жизнь научит. Жизнь сама не учит, это Господь через жизнь нас учит. Он нам помогает: кому болезнь пошлет, кому какие-то испытания, чтобы та искра Божия, которая есть в нас, не погасла, а, наоборот, разгорелась еще больше от ветров, которые на нас со всех сторон дуют.

Господь нас хранит, чтобы всех привести к Отцу Небесному. Мы часто по своему неразумию этому сопротивляемся, забываем об этом и уклоняемся от истинного пути. Есть среди нас и сыны погибели, которые вроде бы и пришли ко Христу, но грех для них стал дороже и слаще. Поэтому многие от Церкви, от Христа и отпадают, потому что отпасть от Церкви значит отпасть от Христа. Церковь — это Тело Христово. Поэтому давно уже было сказано: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Поэтому кто говорит, что он имеет веру в душе, а в церковь не ходит, тот имеет в душе совсем не того Бога, о Котором говорил Христос. Это совершенно другой бог — бог лени и бог нежелания духовной жизни.

На примере одного из апостолов, Иуды, Господь нам показывает, как происходит отпадение в погибель. Иуда был ничем не хуже других апостолов, он был избранник Божий, он так же ходил по Палестине и проповедовал Царствие Божие, говорил: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие». И люди каялись. Господь заповедал: «Больных исцеляйте» — и Иуда исцелял больных, как и все остальные апостолы, именем Христовым. То есть всем, чем обладали святые апостолы, и он обладал. Но была у Иуды маленькая привязанность к денежкам. И так промыслом Божиим случилось, что именно ему поручили носить ящик с деньгами.

Странствующие проповедники всегда ходили с учениками, и народ им подавал милостыню, этим они и кормились. И у Иуды был ящичек, в который эти денежки складывали. И вот однажды звон монет пересилил слово Божие. То есть струны, которые зазвучали в душе Иуды, когда Господь его призвал и сделал Своим учеником, заглушил звон денег из ящика, который висел у него на шее. Иуда сперва в ящичек залез и взял одну монеточку, потом вторую, а потом стал постоянно приворовывать. И постепенно душа его настолько пристрастилась к деньгам, что он уже свою жизнь стал рассматривать только как средство добычи денег. Его стало раздражать, если кто-то давал мало. А когда женщина возлила миро на ноги Иисусовы, он возмутился: это же миро можно было продать, а деньги раздать нищим! На самом деле часть, конечно, нищим уделить, но часть и себе. И вот так потихонечку грех завладевал им. И чем больше грех заполнял его душу, тем больше благодать Божия отступала, пока он не дошел до предательства.

Так и любой человек: сначала божественные струны еще звучат в его душе, а потом через какой-то грех: зависть, обиду, раздражение, блуд, злобу, сребролюбие, гнев, уныние — постепенно грех съедает благодать Божию, изгоняет ее из сердца. И в один прекрасный день человек просыпается утром и видит, что никакого Бога нет, что все, чем он занимался раньше, — это все пусто и глупо, и в церковь ему совсем идти не хочется, и в молитве он не видит уже никакого смысла. Он открывает Евангелие — все слова ему знакомы, но они не рождают в душе у него ничего, сердце молчит, душа умерла.

Такая борьба происходит с каждым, потому что каждый из нас, с одной стороны, апостол, а с другой стороны, Иуда, тоже готовый отказаться от Христа, все подвергнуть поруганию, если какая-то страсть обуяла. Мы все одержимы страстями. И важно, что в нас победит, задушат ли страсти зов Божий, который есть в душе каждого. Причем какая страсть нас борет, неважно. Не так уж важно, от какой болезни человек умер, от туберкулеза или от гриппа, главное, что он умер. Неважно, из-за чего погибнет душа: болтливости или обжорства, жадности или обидчивости.

А отчего у человека сердце мрачное, отчего ему так тяжело жить на свете, отчего он так неблагодарен и ему все не нравится, ему все тоскливо? Почему он не знает той радости, о которой говорит Господь: «Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную». Почему человек в себе не имеет этой радости Христовой? Потому что гложет грех. И идет тяжелая борьба: человек должен подвизаться против своей страсти, не давать ей в себе действовать, продолжать благодарить Бога за все, терпеть все искушения, которые на него грядут, стараться быть все время мужественным Христовым воином. Падения, конечно, у всех могут быть, они и у апостолов были. Петр тоже отрекся от Христа, не только Иуда. Но ведь совсем по-разному! Петр оказался трусом, испугался — но он осознал свою немощь и покаялся: «Господи, прости меня, больше не буду». А Иуда — нет, Иуда пошел и удавился. Если бы он пришел и сказал: «Господи, я Тебя предал, прости меня, прими таким, какой я есть». Но нет, ему гордость не позволила, он остался наедине с собственным грехом, а благодати у него в сердце не было. Поэтому ему бес подсказал: тебе теперь осталось только удавиться.

О чем же Господь молится прежде всего? Чего Он хочет, чтобы мы достигли? Мы — те, которые устремляемся к Нему и стараемся не стать сынами погибели. Он хочет, чтобы мы имели вечную жизнь. «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа». Знание Бога и знание Иисуса Христа — вот что значит вечная жизнь. Поэтому пока мы не познали Бога, мы не познали и вечной жизни. А познание Бога возможно только через Иисуса Христа. Поэтому никакое познание Бога вне Церкви невозможно, потому что Христос присутствует только в Церкви. И познание душой Бога Иисуса Христа происходит только через таинства Церкви, прежде всего Святое Причащение, когда человек соединяется с Богом и духом, и душой, и телом.

Наибольшее познание друг друга у людей бывает в браке, потому что в браке полнота любви. Супруги познают друг друга и душой, и духом, и телом на протяжении многих лет, пока досконально не узнают друг друга. Так, что один только еще поднимается по лестнице, а другой, сидя дома, уже знает, что он скажет, — такое слияние душ. Даже бывает, что муж и жена с годами становятся похожими друг на друга и внешне, единство даже в телесных формах наблюдается. Полное проникновение друг в друга!

Вот такое соединение должно быть и человека с Богом — во всей полноте. Поэтому когда человек просто узнал, что есть Бог, это еще не познание Бога. Мы знаем очень много разных людей, но это не значит узнать в полноте, досконально, принять всю жизнь человека со всей любовью. Ведь познать можно только через любовь, потому что любовь соединяет. Можно узнать математику, только ее любя. Можно узнать кулинарию, только любя готовить. Только любя человека, можно его познать. Только любя Бога, можно познать Бога. Соединение может быть только в любви, а любая ненависть, любое зло, наоборот, разъединяет. Если муж с женой поругаются и разбегутся в разные концы комнаты, между ними уже нет единения и способность к познанию прекратилась, она невозможна, потому что они отвращены друг от друга.

Нечто подобное происходит и у человека с Богом. Любой наш грех, даже мыслью (ведь Бог есть Дух, наша мысль для Него совершенно открыта, для Бога неважно, поступком ты согрешил или мыслью, потому что Бог видит одинаково и наши мысли, и наши поступки), — любой наш грех сразу отгоняет от нас Духа Божия. Потому что грех — это есть нечистота, а Дух Святый чист, Он свят. Поэтому как только мы согрешим, сразу начинается вражда между нами и Богом и мы сразу удаляемся от Бога и способность к познанию для нас исчезает. И только покаянием можно вернуть эту возможность познания. Вот как если муж или жена, кто из них умнее, скажет: «Прости меня, прости» — тогда опять есть возможность реализации познания в любви.

Но Бог у нас не может просить прощения. Бог свят, в Нем нет никакого греха. Все, что можно было сделать для нас, Он сделал: Он пришел и стал для нас «грешником». Его убили за наши грехи. Он Сам Себя наказал, Сам принял крестную смерть для того, чтобы нас спасти. Он как бы у нас этим уже испросил прощение, чтобы нас немножко вразумить. Он свят, Он чист, Он могуществен — и тем не менее Он приклонил Небеса и сошел на землю, Он стал маленьким, умалился, Он принял на Себя наши грехи, Он распялся на Кресте. Он, будучи чистым, сделал первый шаг — к грешнику. Что нам еще надо? Какое еще прощение? Нам только надо принять Его жертву и участвовать в ней, выйти также навстречу к Богу. И все, что препятствует этому соединению, надо из своей жизни убрать, отбросить все то, что нас ссорит с Богом, что между нами и Богом возводит стену.

Поэтому нам нужно с Богом примириться, стяжать мирный дух. Тогда мы Бога познаем. И это познание Бога, это сращение человека с Богом, эта их обоюдная жизнь в любви — это и есть жизнь вечная, потому что она никогда не кончается. Если эта жизнь началась здесь, на земле, она будет продолжаться в вечности. Как говорят: с милым и в шалаше рай. Поэтому когда человек любит Бога, ему совершенно неважно, здоров он или болен, на улице дождь идет или снег, гуляет он по полю или сидит в тюрьме, — все это ему совершенно неважно, потому что любовь, которая наполняет его сердце, неизмеримо выше всего. Что для него все эти цены, зарплаты, тряпки, «кто как ко мне относится» — для него это не имеет абсолютно никакого значения. У него есть только одна печаль: как бы Бог от него не отошел ни на одну секунду. Ни на секунду! Он хочет всегда быть с Богом, потому что он Его любит. И это общение двух духов, могущественного Создателя, Творца и тварного духа, но созданного по образу Божию, — это и есть любовь Божия и жизнь вечная.

Поэтому когда тело, закончив свой естественный путь развития, отмирает, душа, конечно, устремляется к Богу и пребывает с Ним уже в новом теле — для того, чтобы полнота общения с Богом, Который тоже во плоти пребывает, была бесконечной. То есть ту радость, которую имели апостолы, не только с Богом беседовать, не только Его слушать, не только Его видеть, но даже дотрагиваться до Него, как апостол Иоанн говорит: Его «осязали руки наши», — эту радость получит каждый настоящий христианин. Потому что Христос воскрес в теле и вознесся в теле на Небеса. И мы тоже воскреснем. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века». Мы с Христом Богом останемся во веки веков, если сохраним Ему верность и если победим в себе все то, что нас от Него отделяет. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

27 мая 1990 года

Отдание Пятидесятницы

Мы вступаем в Петровский пост. Его устав не такой строгий, как у Великого и Успенского, и каждый по силе может к нему приближаться в зависимости от состояния здоровья и всяких жизненных обстоятельств.

Один брат спросил старца: «В чем должна состоять жизнь христианина?» Старец отвечал: «В том, чтобы иметь уста истинные, тело святое, сердце чистое, помысел, не блуждающий по предметам мира, псалмопение с сокрушением; в том, чтобы пребывать в молчании и ни о чем другом не думать, как только о чаянии Господа». Вот он в четырех строчках дал целую установку жизненного пути.

«Уста истинные». Непременное условие христианской жизни — никогда не врать. Потому что отец лжи — дьявол, и, когда человек врет, он отказывается от своего божественного сыновства. Наш Бог «есть путь и истина и жизнь». Поэтому всякая ложь в наших устах — это препятствие в духовной жизни. Но некоторые скажут: иногда мы бываем вынуждены врать. На самом деле, если рассмотреть внимательно, видно, что человек врет, чтобы избавить себя от каких-то неприятностей, шероховатостей, как-то себя выгородить, — то есть опять же беспокоится о своем земном существовании. Бывают ситуации, когда неохота отвечать на то, о чем тебя спрашивают. В таком случае можно прямо ответить: не скажу. Лучше поступить так, чем врать, хотя это может вызвать у людей недоумение, потому что каждый по своему властолюбию претендует на то, чтобы ему отвечали немедленно.

«Тело святое». Что это значит? Когда умирают святые угодники Божии, часто оказывается, что их нетленные, полностью или частично, тела исцеляют людей, являются источником благодати. Святые отцы объясняют это так: если взять какое-то драгоценное благовонное вещество, налить его в сосуд и потом вылить, сосуд долго еще будет пахнуть. Даже если мы вымоем его с мылом, все равно благоухание останется. Вот так же и тело становится источником исцеления, потому что при жизни оно было сосудом Святого Духа. Как достигается тело святое? Страсти, которые исходят из нашего тела — блуд, чревоугодие и желание покоя, — постоянно лишают нас Царствия Небесного. Поэтому нужно обязательно укрощать свое тело — и этому как раз служит святой пост, воздержание во всем. Надо проводить целомудренную жизнь и в чувствах, и в помыслах и все время нудить себя на труд. Нужно, конечно, и поесть, нужно и отдохнуть, а иногда так устанешь, что и полежать можно, — но чтобы это не превращалось в похоти. Все время надо понуждать себя на труд, особенно телесный. Это очень способствует духовной жизни.

«Сердце чистое». Достижение чистоты сердечной — самое главное, что требуется от христианина: очистить свое сердце от всяких страстей. Все злое происходит с нами потому, что зло рождается в нашем сердце. А рождается оно там потому, что мы люди грешные, мы изначала склонны к пороку, с самого рождения. Грудные младенцы уже имеют эту склонность, а в результате порочного воспитания и жизни в окружении порочных людей она возрастает. У младенца страсти в зачатке, как зеленые росточки, а когда он превращается в юношу, они все уже выросли в молодые, сильные деревья. И цель нашей жизни — сердце очищать. Только чистые сердцем могут узреть Бога. Поэтому сердце у нас должно быть прямое и чистое.

«Помысел, не блуждающий по предметам мира». Это сказано о мечтаниях. У нас есть такое дьявольское, отвратительное свойство ума — мечтать. Человек сидит, или лежит, или идет и, как это часто называется в обиходе, думает. На самом деле он никакой проблемы не решает, а просто унесся умом: вот я поеду туда, я куплю то, я достигну того — строит планы, воздушные замки, рисует себе мнимое будущее. Почему старец предостерегает от этого? Потому что когда человек душой уносится в нереальный мир, в мир иллюзий, дьявол тут как тут и начинает через эти мечтания навязывать человеку свою волю, рисует ему именно тот путь, который скорее приведет к погибели. Поэтому мечтать категорически воспрещается, если мы хотим свое сердце и свою жизнь сохранить для Бога. От всякого мечтания нужно обязательно избавляться, это страшный порок. Ничего не мудровать, не придумывать, стараться жить просто и ясно. А всякие помыслы, представления, образы надо обязательно из головы изгонять. Чтобы избавиться от мечтаний, надо поменьше слушать чувственной музыки и лучше бы вообще не читать книг, которые рисуют иллюзорные вещи. Ведь что такое книга, роман? Это несуществующий мир, в котором действуют несуществующие люди и произносят слова, которые никто никогда не произносил, — то есть все от начала до конца придумано. Один человек, автор, намечтал, а другой читает — следит умом за этими мечтаниями, и что автор хочет ему внушить, то он исподволь впитывает. Хорошо, если писатель — верующий, православный человек. А если нет? Такое чтиво очень развращает ум.

Именно поэтому так вреден телевизор: он дает огромную пищу для мечтаний, он завладевает умом, причем так властно, что каждый, кто когда-нибудь смотрел телевизор, знает, как трудно от него оторваться — он как магнитом тянет. Хотя потом ощущаешь в душе пустоту, готов сам себя проклясть: опять время потерял, опять голова болит, время убито, а что приобрел? Говорят: вот, надо узнать новости. Ну, узнал. Что это знание тебе дало? Ничего. Какая завтра погода? На градусник посмотри и увидишь. Тем более, всем известно, что пятьдесят процентов угадают, а пятьдесят — соврут. Ну выгляни в окно, сам подумай и угадай. Может быть, еще точнее получится. Так что нам надо стараться от этих привычек отстраняться, особенно постом. Может быть, за это время мы вообще от них отвыкнем — а если нет, впереди Успенский пост, еще будем отвыкать. Пост — время, когда мы откладываем всякие развлечения и живем монашеской жизнью. Это для нас очень полезно.

«Псалмопение с сокрушением». Мы живем в конце христианской эпохи, и за всю историю Церкви скопилось очень много замечательных молитв, из которых составлен наш молитвослов. У древних же отцов — а эти слова сказаны в третьем веке, то есть тысячу семьсот лет тому назад, — не было молитвослова. Тогда у монахов была одна только книга — Псалтирь. Они молились, нараспев читая псалмы, и это называлось псалмопением. Почему псалмопение с сокрушением? Многие из нас, когда молятся, начинают мечтать, уноситься умом далеко, по разным стихиям мира, что-то о себе мнить. Этот образ молитвы неправильный. Молиться надо всегда с сокрушением, с покаянием, всегда осознавая, кто мы и кто Тот, Кому мы молимся. Молиться надо так, чтобы никогда собой не любоваться, не думать, как выглядишь со стороны, не радоваться, что много прочел. У молитвы должен быть единственный плод — сокрушение сердца. Часто мы откладываем молитвослов или Псалтирь с таким чувством, что хорошо помолились. Это значит, мы помолились плохо. Потому что когда человек оценивает себя и начинает похваливать, это не есть результат доброй молитвы. Добрая молитва — та, которая кончается слезами, когда человек сокрушает свое сердце, когда чувствует, что он такой грешник, что не достоин быть половой тряпкой в бане или у входа в метро, о которую все ноги вытирают. Вот когда в результате молитвы человек приблизится к этому чувству, значит, молитва была истинная.

«Пребывать в молчании». Это для нас почти недостижимая вещь, потому что наш язык как овечий хвост и нам все время хочется поговорить. Обязательно поделиться, кому-то что-то сказать, остановить, научить, и мы всё лезем, когда нас не спрашивают. Это ужасно. Надо всегда помнить, что молчание есть благо. Только в молчании можно внимательно следить за своей душой, за помыслами, быть сосредоточенным, а слова рассеивают. Очень часто бывает, мы придем в гости или к нам придут верующие, хорошие люди, и мы с ними говорим о чем-то хорошем, даже о духовном. А потом расходимся — и чувствуем в душе пустоту. Почему так? Вроде говорили о добром и не осуждали никого, как это обычно бывает, и все равно в душе пустота: то духовное, что мы с таким трудом накапливаем, через наше пустословие уходит.

Особенно недопустимы всякие рассказы о своих мнимых добродетелях, подвигах, духовных дарованиях. Мария Ивановна ему приснилась, а он говорит, что ему Богородица явилась, никак не меньше. То есть человеку хочется побыть рядом с преподобным Сергием и Серафимом: Сергию явилась, Серафиму и мне. Поэтому когда кто-то жаждет поделиться своими видениями, значит, видение было не от Бога. Это не сто процентов, а четыреста, это точно совершенно. Потому что когда Серафиму Саровскому явилась Богородица, он никому не рассказывал. Да как же об этом можно рассказывать? Это просто невозможно. Только перед смертью, самому ближайшему человеку, да и то велел: «Об этом расскажешь, когда я умру». Вот как это бывает. А когда на каждом перекрестке рассказывают: вот, мне приснилось, — ясно, что это бес кино крутит человеку, водит его: у меня такое было видение, у меня другое было видение. Можно подумать, прямо духовный человек. Это очень просто проверить: плюнь ему в лицо. Если не рассердится, вытрется и скажет «прости» да в ножки тебе поклонится, значит, правда. Но на самом деле — нет, будет злоба, обида. Попробуй против шерсти погладь — сразу увидишь, что это за духовность такая. А Серафим Саровский, даже когда его обухом топора били, не сопротивлялся.

Очень важно иметь молчание «и ни о чем другом не думать, как только о чаянии Господа». «Чаяние» — значит «ожидание». Господь нам повелел, чтобы мы всегда были готовы встретить Небесного Жениха: «Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет». То есть мы всегда должны быть готовы к встрече Господа, ждать, когда Господь Святый Дух нас посетит. Должны все время бдеть над своим сердцем. Нам все время надо только об этом думать: как бы так угодить Богу, чтобы Господь к нам пришел и всегда был с нами, чтобы ничем Его не оскорбить, чтобы Он никогда не отходил от нас. Вот мы сейчас трудимся, храм восстанавливаем и иногда так увлекаемся работой, общением с людьми — ведь все хорошие люди собираются, симпатичные, милые, добрые, — что это нас уводит от самого главного. А надо всегда помнить: кому мы это делаем? Самому Господу Богу. Все надо делать перед Ним, ради Него, Ему надо посвящать каждый свой жест, каждое свое дело. Апостол Павел говорил: «Едите ли, пьете ли... все делайте во славу Божию». Чтобы любое дело, нами сделанное, было ради Бога: вот, Господи, смотри, это для Тебя я тружусь. Никогда не забывать о главной цели нашего существования: зачем мы живем? Чтобы Бога прославлять и делом, и словом, и мыслью, и всей свой жизнью. Конечно, мы люди грешные, немощные, все время отвлекаемся, забываем, с кем-то поругаемся иногда, осудим — но тут же спохватись, покайся и начинай сначала, опять для Господа трудись. И так все меньше, меньше и меньше будем на мирскую суету отвлекаться и все больше Богу служить.

Еще старец сказал: «Будем заботиться о кротости». А Господь сказал: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». Кроткий человек — значит незлобивый, необидчивый, не лезущий вперед, спокойный, рассудительный. Надо стремиться к кротости, чтобы мы не были спорливые, раздражительные, настаивающие на своем, нахальные, как мирские люди. У нас так не должно быть. Мы все время должны заботиться о том, чтобы быть кроткими. Разгорячился — сразу подумай: кротость от меня ушла, это плохо, значит, я уже не Христов ученик.

«Заботиться о злострадании». Надо заботиться о том, чтобы поскорбеть за Христа. Всегда радоваться всякой скорби. Поболеть, пострадать, потрудиться, спину свою погнуть, ножки потомить, коленочки немножко к полу прижать, понудить себя. Самому стараться — не ждать, пока болезнь какая придет, а понуждать себя немножко, чуть-чуть всегда делать через силу. Немного, потому что если много будешь делать через силу, то совсем завалишься, это неразумно. Чуть-чуть нудить, прибавлять себе этого злострадания, все время ради Бога побольше делать: помолился, устал — ну еще чуть-чуть. И так во всем.

«Заботиться о долготерпении». Некоторые говорят: я молюсь уже два месяца — и ничего. Надо долго молиться — десять, двадцать лет. Надо приучать себя к терпению. Чтобы достичь христианской жизни, надо научиться терпеть долго.

«Заботиться о любви». Всякая злоба, ненависть, раздражение друг против друга, обиды — упаси Бог, это должно быть совершенно выброшено от нас. Все время надо думать: поступаю ли я с любовью? Что для меня дороже: какое-то дело или сам человек? Мы часто ради дела готовы на человека напасть, обидеть, отругать. Но все-таки человек дороже дела. И всегда надо помнить, что наше главное дело на земле — стяжать любовь, и заботиться: по любви ли я поступаю? Бывает, от других людей по отношению к нам исходит рознь, злоба. Но это Бог с ними, лишь бы от нас ничего не было. В этом состоит христианская жизнь.

И еще старец сказал: «Назначение христианина — подражать Христу». А как подражать Христу, если мы Его не знаем? Поэтому Евангелие, как я уже тысячу раз говорил и еще тысячу раз буду говорить, нам нужно знать наизусть. Не зная Евангелия, невозможно вообще жить. Оно должно быть основной нашей пищей. Мы должны читать Евангелие каждый день, хотя бы по одной главе, читать сосредоточенно, со вниманием, размышлять. Некоторые говорят: мне некогда. Главу прочесть — это сорок секунд при определенном навыке, кто медленно читает — полторы — три минуты. Уж полторы минуты из двадцати четырех часов для Господа и для спасения своей души найти можно! Как бы ни устал, как бы трудно ни было — а ты почитай, поразмысли. И вот так раз прочтешь, два, сто, тысячу раз прочтешь Евангелие — и постепенно ум твой усвоит. Конечно, кто поздно начал, тому трудней. А никто не виноват, надо было с детства в церковь ходить. Но Господь всегда поможет, если мы перед чтением Евангелия будем молиться: «Господи, помоги мне, вразуми».

И, познав Евангелие, мы узнаем жизнь Христову, узнаем Его чувства, Его слова, Его поступки. И тогда у нас всегда будет пример перед глазами. Вот какая-то ситуация — а ты не знаешь, как поступить. Задай себе вопрос: будь на моем месте Господь наш Иисус Христос, как бы Он поступил? И сразу тебе будет ответ: вот так ты должен поступить. Потому что Человек Иисус Христос, живя на земле, не совершил ни одного греха. Вот у нас какой образ. Любые самые святые люди имели какие-то изъяны, это неизбежно, все люди грешны по сравнению с Богом. Амвросий Оптинский в детстве был непослушным мальчиком. Сергий Радонежский в детстве плохо учился. У каждого какие-то были недостатки, но потом благодать Божия все восполнила. Вот так и мы должны, подражая Христу, восполнять свои немощи, приближаться к Царствию Небесному. А Петровский пост нам будет в этом помогать. Спаси, Господи.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

9 июня 1990 года

Память

преподобного Сергия Радонежского

Закон повелевал иудеям перед едой мыть руки — они жили на Востоке, а там всегда солнце, жара, и можно подцепить инфекцию. Поэтому, в частности, Моисей запретил им и свинину вкушать, как нечистое: потому что в ней быстро заводятся всякие вредные микробы. И когда иудеи увидели, что ученики Христовы, не сотворив обычного умовения, едят хлеб, то возмутились этим нарушением закона. Но Господь им сказал: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека».

В этих словах Христа в очень краткой и доступной форме заключается все то, что Он принес на землю. Господь принес на землю слово о духовной жизни, а духовная жизнь не имеет отношения ни к каким телесным предписаниям. Хотя человек живет в теле и поэтому, чтобы жить, ему нужно питаться, а чтобы как-то в молитве преуспеть, ему нужно и поститься, но сам по себе пост и вообще всякое телесное упражнение, если оно не сочетается с духовным, то, как апостол однажды сказал, оно малополезно. И основной конфликт у Христа с книжниками и фарисеями в том и состоял, что они хотели только внешние правила исполнять.

Апостол Павел в послании, которое мы сегодня читали, говорит: «В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оставайся пред Богом». Призван ты Богом, будучи женатым, — и даже пусть твоя жена неверующая, живи с ней, если она согласна с тобой жить. И если жена уверовала во Христа, а муж неверующий — живи с ним, никакого в этом греха нет, если он согласен, потому что «неверующий муж освящается женою верующею». А если он разводится, пусть разводится, Бог с ним, не надо его удерживать. То есть оставайся в том, в чем призван. Если ты раб, оставайся рабом. Если свободен, оставайся свободным.

В древней Церкви наблюдались такие удивительные вещи: уверовал раб, а потом уверовал его господин, и так и живут: хозяин — христианин и раб — христианин, и он так же своему господину служит, остается при нем, исполняет то послушание, которое возложено на него Богом. Во втором, третьем веке бывало, что христиане удалялись от мирской жизни. Тогда не было таких монастырей, как сейчас. Обычно монастырем становился дом того человека, который уходил от мира. Бывало так, что госпожа-христианка ведет уединенную жизнь, и все служанки, которые уверовали во Христа, остаются вместе с ней и продолжают ей служить, а тех, которые не веровали, отпускают на свободу. То есть полное пренебрежение внешним состоянием.

Вот это и есть истинное христианство. Поэтому апостол Павел еще говорит: призван ты обрезанным, если ты из евреев, — оставайся как обрезанный. Если ты необрезанный — оставайся необрезанным. Потому что обрезание — это ничто, и необрезание — это тоже ничто с духовной точки зрения: к чему ты принадлежишь, к какому обществу, к какому гражданскому состоянию, бедный ты или богатый, раб ты или вольный, мужчина или женщина — это не играет никакой роли. Главное, причастен ты к подлинной духовной жизни или нет. И вот этого небесного и надо взыскать.

Преподобный Сергий по своему рождению был боярин, но не воспользовался плодами своего происхождения, а ушел служить Богу. Ушел вместе со своим братом, который был подвигнут его ревностью. Но брат вскоре оставил его, не выдержал этой очень трудной, жестокой жизни. И то подлинное христианское устроение, которое стяжал преподобный Сергий в результате всей жизни, совершило удивительные чудеса: он сумел собрать воедино страну, полностью разоренную междоусобицами, безбожным отношением людей друг ко другу. И это еще раз подтверждает слова Господни: «Ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам».

Сергий совсем не думал о таких замечательных словах, как патриотизм, любовь к родине; ничего это ему даже в голову не приходило, он был человек очень смиренный, скромный, совершенно некичливый. Конечно, он знал, что слава о нем дошла даже до Константинополя, потому что Патриарх Константинопольский ему подарки присылал, но он совершенно к этому не прилеплялся сердцем. В житии описан даже такой случай: некий человек хотел увидеть Сергия, ему указали на монаха в заплатанной одежде, работающего на огороде, но он никак не мог поверить, что это Сергий и есть. Только когда князь сошел с коня и поклонился в ноги этому дедушке в заплатках, тогда он понял, что действительно это сам игумен. И причем Сергий заплатки на себя надевал не ради какого-то театра, чтобы показать, как он любит бедность, а потому, что он совершенно не интересовался внешними регалиями. Его интересовала только его собственная внутренняя жизнь, он только об этом заботился, об этом думал и об этом молился Богу, это только созидал. Прежде всего духовное заполняло всю его душу, и стремление его было только духовное, и хотел он только спасения своей души — а все остальное к нему приложилось.

Конечно, во внутреннюю жизнь такого святого человека проникнуть нельзя. Это всегда тайна стояния человека перед его Богом. Но «всякое дерево познается по плоду». И по тому, что принесла жизнь Сергия, мы видим, что этот человек необычайной святости, потому что плоды, которые принесла его жизнь, огромны. Именно поэтому мы можем с уверенностью сказать, что он воссоздал в своем сердце Царствие Божие. И от того огня, который горел в его сердце, загорелись сердца и всех его учеников. Поэтому ученики преподобного Сергия тоже стали преподобными, и ученики учеников. Он никого не уговаривал, никого ни в чем не убеждал, он просто жил и молился, и вокруг него стали спасаться люди.

Так же и Христос. Он никого не упрашивал, никого не уговаривал, Он только являл совершенно иную жизнь. Являл и говорил, что кто эту жизнь воспримет, тот достигнет подлинного блаженства. Для кого духовное представляет единственную жажду, кто поистине станет нищим духом, кто будет духовное, как нищий, просить у Бога — только этот человек духовного и достигнет. Поэтому в лествице христианского совершенства первая ступень есть нищета духа. Господь в Евангелии говорит: «Блаженны нищие духом».

Все мы грешные люди, по своим грехам отверженные от Бога, ничего не понимающие в духовном и не видящие ничего духовного. Но если человек это осознал, если он никак не доволен состоянием своей жизни, не примиряется с этим, если ему корыта, у которого он сидит, недостаточно и он стремится к духовному, он просит духовного, он ищет, он взыскует, он старается заповеди Божии исполнять, старается победить свое греховное естество для того, чтобы приобщиться к небесной жизни, — тогда он и достигает блаженства. А все остальное, необходимое для жизни, само прилагается.

И нам, если мы хотим быть подлинными учениками Христовыми, нужно не беспокоиться о земном устроении, потому что это не в нашей компетенции. Представим себе, что кто-то из нас стал бы императором или президентом и нам сказали: вот ты теперь президент, устрой эту жизнь так, как ты хочешь, как считаешь нужным. И очень скоро мы увидели бы, что это невозможно. Можно делать какие-то попытки более или менее удачные, но все равно получается всегда не то, что хотелось бы. Потому что результат зависит только от общего состояния душ людей и от воли Божией.

Вся наша жизнь, ее земное устройство нам ярко демонстрирует, что без Бога все рушится. Потому что Бог есть Податель жизни. И если бы мы в первую очередь устрояли свою жизнь духовную, если бы нас заботило, как мы молимся, насколько мы исполняем заповеди Божии, как мы понимаем Евангелие, — если бы мы этим жили, тогда все остальное, земное, оно бы нам приложилось само. Господь видит, кто ищет единого на потребу, кто у ног Его сидит и слушает и принимает Его слова. И такого человека Господь не оставит.

Я вчера с одним батюшкой беседовал, и он говорит: «Как Господь заботится о нас, грешных». Ему понадобился маленький фонарик для хозяйственных нужд, но батюшке, естественно, некогда по магазинам ходить, и он решил: ну ладно, обойдусь так. И только это про себя сказал — на него фонарики посыпались горой. То один подарит, то другой. У него теперь в каждом кармане по фонарику, всем детям фонарики раздал. Вот как Господь даже в мелочах показывает человеку: не беспокойся ни о чем, Я все знаю и помню и в нужный момент Я этими фонариками засыплю тебя, Эйфелеву башню из них навалю, только не ищи фонариков, а ищи Царствие Небесное. И когда Богу будет угодно, когда Он сочтет нужным, когда увидит, что человек смирился, когда прошло у него это желание, то Господь отсыпает полную меру.

И так бывает во всем. Люди уходили в монастырь и в пустыню, чтобы ничего мирское их не беспокоило. И что же? В монастырях возникало самое прекрасное искусство, самые лучшие библиотеки, самое замечательно организованное хозяйство. Вроде бы ушли от мира молитвой заниматься, чтением Священного Писания и святых отцов, а остальное все постольку поскольку. Действительно, что такое монастырская жизнь? Встают в пять утра — братский молебен, утреня, потом Божественная литургия, потом краткий отдых, потом обед, потом послушание и потом опять вечерняя служба и ночной сон. Собственно, когда работать-то? Некогда, надо молитвой заниматься. И вот возьмем любой монастырь — все в нем расцветает, и расцветает, и расцветает. Казалось бы, все силы уходят на молитву — а хозяйственная деятельность расцветает. А другие с утра до вечера вкалывают, и «черные» субботы у них — и все равно все разваливается, ничего не получается. Потому что без Бога ни до порога.

И надо нам хорошенько это понять: если все силы своей души и своего тела мы отдаем духовному деланию, то Господь воздаст сторицей даже в нашей обычной жизни. Пример этого мы в истории постоянно видим. Взять Даниила Московского, который ни одной войны не провел, чтобы не расширить свои владения. Он воевал, но воевал защищаясь, а Господь ему приложил владения, потому что он был не жадный. Умер дядя его бездетный — и все Переяславльское княжество ему отписал. Вот так бывает, когда человек не стремится к земному. Господь ему щедрой рукой дает.

Многие удивляются: почему одни в богатой семье родятся, другие в бедной? Это вроде несправедливо. А вот когда случилось такое время, что бедные стали грабить богатых, то оказалось, это все было справедливо. Потому что те, кто был богат, они со своим богатством расставались очень легко. Князья и помещики и таксистами работали, и в больницах работали, и забыли о своем богатстве очень легко. А те, кто был ничем, а стал всем, наоборот, стали алчно это богатство собирать, и вокруг этого постоянно была грызня. И до сих пор их движущая сила — это зависть: вот у него есть, он пользуется, а мы-то нет, и нам тоже надо, надо у них отнять. Вот такое все время желание. А жизнь ведь дана, чтобы чему-то научиться.

Господь премудр и каждому дает то, что он может понести и что ему полезно для души. Щедрому полезно богатство, а жадному полезно родиться в бедности. У кого сердце и око независтливое, тому можно дать всякие дарования. А кто завистлив, тому полезней не давать ничего, чтобы он с этой завистью своей немножко поборолся. Господь Сам распоряжается. Поэтому когда что-то в нашей жизни происходит и нам кажется, что вроде не так, — это в нас страсти говорят. Надо обязательно нам оставаться в том, в чем мы призваны, и искать небесного. Ведь здесь, на земле, мы странники, это скоро все уйдет; все наши расстройства временные, земные — это все скоропреходяще.

Поэтому как бы хотелось, чтобы все мы в течение обычной нашей жизни не забывали о главном, что все-таки первая заповедь — помнить, что есть Бог, что мы должны Его чтить, что мы должны Его любить, что вся наша жизнь должна исходить из этой любви. И даже если этой любви у нас нет, то мы должны жить так, как будто она у нас есть. Вот тогда наше сердце сокрушится, то есть у нас появится любовь к Богу.

И на примере таких святых угодников Божиих, как преподобный Сергий, мы видим, что это все достижимо. Пусть, конечно, мы преуспеем не в такой степени, как преподобный Сергий, но каждый из нас в свою меру не только может преуспеть, но и должен, и, более того, обязательно преуспеет, лишь бы приложил к этому старание. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

18 июля 1990 года

Неделя 10-я по Пятидесятнице

Пришел к Иисусу человек «и, преклоняя пред Ним колени, сказал: Господи! помилуй сына моего». То есть он исповедал Христа Господом и попросил у Него как у Бога о помиловании. Поэтому Господь и исцелил этого несчастного мальчика, который с детства был бесноватым. Бесноваты все люди, но мы по преимуществу называем бесноватыми тех, кто никак не может с собой совладать, у кого воля полностью порабощена дьяволом.

Господь ждет обращения каждого человека, и, чтобы обратить к Себе, у Него много всяких средств. Об этом Он однажды так сказал через апостола: «Се, стою у двери и стучу». Господь стучит в сердце каждого человека, но сердце часто бывает настолько окаменелым, что не воспринимает этого тихого стука. И чтобы он как-то был услышан, Господь попускает человеку пострадать — либо самому (но многих это не вразумляет, а Господь заранее видит, вразумит человека собственная болезнь или не вразумит), либо тем, кого он любит. Когда человек видит страдание любимого существа — а редко кто своих детей не любит, — тогда сердце его начинает любимому сострадать.

Сострадание есть свойство Божественное. Человек — единственное из всех населяющих землю существ, способное к состраданию. Животным это непонятно, недоступно. Если оно мучается само, то оно страдает, но если рядом мучают другое животное, его это только пугает. И вот, чтобы, вызвав сострадание, человека немножко сделать человеком, Господь попускает страдания его близким. И это часто приводит к успеху, то есть сердце человеческое начинает воспринимать этот стук, начинает слышать, что Господь его зовет. Через страдания близких очень многие приходят к Богу. Поэтому страдания наших близких, любимых надо всегда воспринимать как следствие наших грехов: видимо, Господь исчерпал все возможности нас как-то вразумить. Поэтому всегда надо из этого извлекать урок — покаяние.

Отец, о котором повествует Евангелие, попросил Господа о помиловании, о милости, обратился ко Христу от всего сердца. Но сначала он обратился к ученикам Спасителя. И когда апостолы остались наедине со Христом, они спросили: а почему мы не могли исцелить? Раньше мы ходили с проповедью и исцеляли бесноватых и лечили больных, почему же здесь мы не имели успеха? Господь им ответил: «По неверию вашему». А что такое вера, почему здесь ее не хватило? Вера — это не есть согласие нашего ума с некоей информацией. Только последний балбес отрицает существование Бога, но не всякого балбеса можно назвать верующим. Сатана тоже верует, что Бог есть, но мы же не называем сатану верующим существом. Значит, вера не есть доверие к информации о бытии Бога. Нет, вера — это животворная сила, и человек ее либо имеет, либо не имеет, либо имеет мало. И вот этой Божественной силы в апостолах и не хватило, чтобы мальчика исцелить. Господь им сказал: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом», — а у них силы молитвы не хватило.

В чем эта сила молитвы заключается? Почему угодник Божий помолится, даже просто подумает — и гора сдвигается и идет? А другой человек может часами молиться о чем-то даже менее значительном, чем передвижение горы с места на место, а результата не бывает? Почему в одном случае Бог слышит человека, а в другом как бы не слышит? Ведь невозможно предположить, что Бог просто не слышит человека, такое вообще исключено. Господь управляет на земле всеми не только мысленными, но и химическими, биологическими, геологическими процессами — вообще всем. Все законы, которые наша наука пытается открыть, установил Бог, и с их помощью Он управляет вселенной.

Поэтому когда нам нужно, чтобы естественный ход событий изменился в нашу пользу, мы обращаемся к Богу. Но на самом деле молиться по-настоящему можно только Святым Духом. Когда человек соединится с Ним через благодать Божию, тогда Дух Святый Сам начинает молиться в нем и извлекать из недр его души глаголы неизреченные. А пока этого соединения не произошло, молитва остается без плода. Только эта благодатная сила, благодать Божия и есть могущественная, самовластная сила, которая творит чудеса. Она не принадлежит человеку, это нетварная сила Божественного существа. Поэтому ни один святой никогда в жизни не говорил: я исцелил, я помог, я сдвинул гору, я остановил полчища врагов. Они говорили: Бог. Хотя просили-то они, но в них действовала благодать Божия.

И вот для исцеления бесноватого отрока апостолам не хватило той меры благодати, которая эту могущественную бесовскую силу могла изгнать из мальчика. Поэтому понадобилось вмешательство Самого Бога. В этом и заключается ответ, почему наша молитва часто бывает без плода: в силу нашей неблагодатности. А почему мы так безблагодатны? Потому что живем не по заповедям Божиим. Мы не хотим учиться кротости и смирению. Господь только кротким и смиренным может дать благодать, а мы гордые, тщеславные, строптивые и упрямые. И эти свойства нашей души богопротивны. Поэтому благодать Божия не может во всей полноте поселиться в нашем сердце.

Господь, чтобы нас спасти, однажды сказал: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим». Покой этот заключается в том, что нашу душу покинут все бесы, которые в ней гнездятся и являются возбудителями наших страстей. Все мы люди страстные, живем по страстям. И по проявлению каждой страсти можно определить, что за бес ее возбуждает: бес сластолюбия, бес обжорства, бес осуждения, бес блуда, бес сребролюбия и так далее. И надо нам изгнать из своей души эту рать бесовскую, чтобы не дать ей возможности поработить нас окончательно, как многих людей она поработила. Сколько мы знаем, например, людей, которые не могут бросить пить, потому что их обуял бес пьянства. Человек не может с собой совладать, какая-то могущественная сила берет за шиворот его душонку и кидает навстречу этому пойлу, которое делает его полнейшим идиотом. Он теряет друзей, жену, работу, становится совершенно безумным. Посмотри на пьяного — если человек никогда в жизни не видел пьяных, он решит, что перед ним сумасшедший, потому что его поступки совершенно ненормальны.

А почему человек добровольно ввергает себя в такое безумие, в такую жуткую грязь и теряет все? Почему этого не делает ни кошка, ни собака и только человек, вроде разумное существо, подвергает себя такой напасти? Потому что он ничего не может с собой сделать, ничего, бес им владеет. Беснование это бывает полное или частичное, время от времени. Вот обуял нас гнев — и мы начинаем кричать, ругаться, произносить слова, о которых потом жалеем и думаем: что же со мной произошло? Как что? Ты дал возможность бесу в тебе действовать — вот он и разорил все вокруг.

Чтобы изгнать эту силу бесовскую из нашей жизни, нужно поститься и молиться. Имеется в виду пост, конечно, не телесный, потому что телесное упражнение хоть и полезно, но мало, как сказал апостол. Имеется в виду пост духовный. Он заключается в том, чтобы мы воздерживались от каждой страсти, которую в себе наблюдаем, не давали ей силы овладеть нами. Вот только гнев закипел — надо изо всех сил стараться удержаться, не дать гневу или еще какому-то желанию греховному вылиться наружу, всю силу воли направить на это. Своей волей противостоять воле дьявола и молиться: «Господи, помилуй меня, Ты видишь, что со мной происходит, Ты видишь, как эти жуткие существа просто дерут меня на части, заставляют делать то, чего я не хочу, заставляют говорить то, что я не хочу, заставляют думать о том, о чем я не хочу; не допусти, чтобы они надо мной надругались!» Если молитва наша будет идти из сердца, если она будет растворена кротостью и смирением, то Господь поможет. И если мы будем так поступать всегда, то мы преодолеем в себе страсть. Пусть не сразу, лет за десять — но она будет побеждена. Страсти к гневу, к осуждению, к обжорству, к сластолюбию, к воззрениям всяким нечистым и вообще ко всему нечистому перестанут нас терзать, и тогда мы обрящем покой в нашем сердце, невозмутимость страстями, наша душа будет как гладкая поверхность прекрасного озера, и в этой глади будет отражаться образ Божий. Наша душа станет зеркалом, отражающим Бога, она вернет себе образ Божий.

Собственно, это и есть спасение. Потому что такими, имеющими возможность этого отражения, нас Бог и создал. Для того Господь и пришел на землю, чтобы нам это все вернуть. И если мы хотим стать такими, нам нужно употребить всю свою жизнь, всю свою волю. Только если человек действительно на деле всю свою волю направит на это, тогда спасение придет. А если часть своей воли человек употребляет на зло, а часть на добро, то он никогда ничего не добьется. Сам Господь сказал: «Никто не может служить двум господам». Господь видит, насколько мы серьезны в наших упованиях — настолько мы и воспримем благодать Божию. Вот этому нас учит сегодняшнее Евангелие.

А зачем после исцеления отрока Господь сказал ученикам: «Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет»? Почему Господь счел уместным именно в это время еще раз напомнить апостолам, что Ему предлежит крестная смерть, что Он должен быть умерщвлен? Дело в том что направление своей воли против воли дьявола, жизнь духовная требует умерщвления, страдания. Так как мы родились уже грешниками и в результате нашей жизни грех в нас еще развился, особенно эгоизм, любовь к себе, восприятие всего мира как некоей службы, устроенной для нашего ублажения, то, конечно, со всем этим расставаться нам очень трудно. Это стало нашим вторым существом, поэтому, чтобы спасти от этой мерзости наши души, очень многое нужно в себе убить, а это тяжелая, мучительная операция. Святые отцы, которые уже прошли этим путем до нас, говорили: «Дай кровь и приими дух». Поэтому христианство — это путь для избранных, для людей мужественных, твердых, очень крепких, для людей с не двоящимися мыслями, для подвижников.

Христианство подлинное есть путь подвига. А на это не каждый способен, потому что человек обычно жалеет себя. Господь требует отвержения от самого себя до конца: «Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Куда следуй? На Голгофу, распинаться. Другого пути нет, путь освобождения от греха идет через Голгофу. Путь христианский очень трудный. Потому-то и мало христиан настоящих, и всегда было мало. Но Христос сказал: «Не бойся, малое стадо!» Бояться нечего, если с нами Господь. Бояться нужно только двух вещей: Бога и греха. И если мы окажемся Богу верны, если мы будем в меру наших сил, но только честно, до конца бороться с дьяволом и призывать на помощь имя Божие, то Господь всегда очистит нас и поможет нам избавиться от сетей дьявола. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

12 августа 1990 года

Предпразднство

Преображения Господня

Большинство людей, живущих на земле, вступают в брак. И те, кто в браке состоит или когда-нибудь состоял, знают, как это трудно, потому что браку мешает грех. Бог создал человека по Своему образу и подобию. Бог есть Пресвятая Троица: Отец, Сын и Святый Дух. И человек так же создан — он един, но в трех лицах: муж, жена и дитя. Поэтому сатана, восставший на человека, прежде всего восстает на семью. И все те люди, которые восставали на Бога — возьми хоть Карла Маркса, — восставали и на семью. Все, что направлено против семьи, все это направлено и против троичности человека, и против Самого Бога. Поэтому силы, разрушающие семью, — это силы дьявольские. А силы, которые семью созидают, от Бога, даже если человек и не подозревает об этом.

Все силы ада направлены на то, чтобы разрушить человеческую семью, и этому служат страсти, которые есть в человеке. Муж должен быть главой семьи, а жена хочет сама властвовать: я, дескать, лучше знаю, ты ничего не понимаешь. И из-за этого часто бывает очень тяжелая атмосфера в семье. Так же и дети: они должны быть в послушании у родителей, как Сын Божий был в послушании у Отца Небесного. Господь ничем не согрешил, никакого зла не сотворил, но Отец Небесный направил Его на страдания — и Сын был «послушным даже до смерти». Так и чада должны быть послушны родителям, а им не хочется, им хочется властвовать.

Этот дух властолюбия, который присутствует в каждой семье и вообще в каждом человеке, — дух дьявольский. Потому что дьявол первый позавидовал Богу и свое властолюбие распространил настолько, что захотел встать на Его место. Поэтому Великим постом мы молимся молитвой Ефрема Сирина: Господи, избавь меня от любоначалия. Желание начальствовать — это желание от злого духа, который преследует нас.

Многое и другое мешает семье. Например, неразумная привязанность и любовь к своим родителям. Сказано в Писании: «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей». А человек нарушает закон Божий. Муж вместо того, чтобы любить жену, служить ей до смерти, слушает то, что мамочка ему нашептывает. Хотя мамочку уже давно пора оставить, тем более если она настраивает против жены. Муж должен всегда вставать на защиту жены перед матерью, отцом, братьями, кем угодно, потому что жена — это есть продолжение его, вторая половина, это есть святыня, дарованная Богом в таинстве брака; вместе же они домашняя Церковь, сосуд благодати Божией. Но к сожалению, часто муж ведет себя неправильно. Очень часто и родители бывают неразумны, потому что они к своему ребеночку пристрастны. Хотя у сына давно усы выросли, папа с мамой всё думают, что он принадлежит им, хотя он давно уже не им принадлежит, а жене. И когда люди это недопонимают и следуют тем мыслям, которые вкладывает дьявол, тогда начинается разрушение семьи.

Фарисеи подошли ко Христу и спрашивают, «искушающе Его». «Искушать» по-славянски значит «испытывать». Они думали: что-то Он им такое скажет? Если скажет, что можно разводиться, значит, Он отступит от Своих прежних речей. А если скажет, что нельзя, мы Ему ответим: а Моисей разрешил. Но Господь говорит: Моисей разрешил разводиться с женой только по жестокосердию. Потому что если не разрешить развод, тогда будут от жен избавляться другим путем: будут их травить или как-то еще уничтожать. И чтобы от большего зла сохраниться, Господь разрешил зло меньшее. Но вначале так не было.

С женой или мужем нельзя разводиться ни по какой причине, кроме одной. Эту причину Господь указал: прелюбодеяние, измена супругу. Потому что когда измена произошла, тогда, собственно, и супружества уже нет. Почему так? Казалось бы, ничего страшного в измене нет, это относится всего лишь к области физиологии. Но дело в том, что семья есть образ Пресвятой Троицы. А если через блуд вклинивается еще какой-то человек, то он в эту семью тоже как-то входит, и получается нарушение образа Троицы — четверица, пятерица. А всякий образ помимо Пресвятой Троицы — это есть уже ложь, искажение. Поэтому брак оказывается разрушен. Второй супруг, конечно, вправе великодушно простить виновного, если он покается, вновь вернется в исходное состояние; но может и развестись, потому что продолжать такое сожительство — это значит участвовать в беззаконии, продолжать жить в этом грехе, что совершенно, с точки зрения Божественной, вещь невозможная.

Некоторые высказывают мнение, что Бог один, просто мусульмане Его называют Аллахом, а христиане — Пресвятой Троицей, в этом вся и разница. Но ведь один и тот же Бог не может разрешать иметь четырех жен и строго только одну. Поэтому на основании лишь этого факта со спокойной совестью можно утверждать, что бог, которому поклоняются мусульмане, это вообще не Бог или какой-то иной бог, ложный, лживый. Потому что если в сфере жизни, относящейся к деторождению, допустить ту свободу, которую повелевает человеку его животная природа, человек сразу выходит из области спасения и быстренько становится скотиной. Человек от скотины отличается еще и тем, что у него есть брак. Поэтому если у него одна жена, вторая, третья или одновременно две, то он переходит уже из человеческого рода в область скотов несмысленных.

Для животных понятие брака не существует, так же как не существуют понятия «сын», «мать». Котенок знает мать, пока он хочет молока. Как только ему исполнится месяцев восемь-девять, он уже взрослый кот, он может свою мать воспринимать как жену, для него никаких запретов не существует. Запреты существуют только для человека. Поэтому когда человек начинает искать поводы для того, чтобы расширить сферу действия своих инстинктов вне брака, то он становится сначала животным, а потом уже и демоном, потому что дальше начинаются различные извращения, которые никакое животное себе никогда не позволит, — например, жить в браке и не рожать детей.

Возможно ли для кошки придумать какие-то ухищрения, чтобы не рожать котят? До этого извращения может додуматься только человек. Значит, это хуже, чем просто скотство, это падение гораздо ниже, это уже крайность дьявольская, демоническая. Бог устроил человека — мужчину и женщину — для воспроизведения рода человеческого. А человек брак превращает в блуд, ухитряется так, чтобы не было детей. Это все равно что съесть обед, а потом его вывернуть из себя и начать все сначала. Тогда зачем есть? Теряется просто разумный смысл.

Но для многих это стало совершенно обычной жизнью. А потом, когда брак начинает рушиться, человек думает, что это происходит ни с того, ни с сего, не понимая, что если брак устроен не на заповедях Божественных, если муж и жена живут не так, как Бог заповедал, а по-скотски или по-дьявольски, то, естественно, сила Божия, которая в браке должна существовать как в домашней Церкви, уходит. Господь отворачивается от этого безобразия, бесстыдства, и все рушится. Поэтому человек должен заповеди ставить выше своих желаний и тех помыслов, которые ему дьявол вкладывает.

Часто приходится слышать: мне не повезло, муж оказался грубым, или излишне много пьет вина, или живет особняком и не желает участвовать в строительстве собственной семьи. Да, если человек устраивает жизнь свою по случаю, если жизнь — это лотерея, тогда, конечно, либо повезло, либо не повезло. Но если человек верует в Бога, он должен знать, что когда он утром причесывается и с его головы падают волосы, то Господь знает, сколько волос осталось на расческе. Ты не знаешь, а Бог знает. Никаких случайностей быть не может. Поэтому «повезло» — это совсем не то слово. У тебя глаза были? Вот и надо было смотреть. Если уж ты решил соединить свою жизнь в одно целое с жизнью другого человека, если Бог вас сочетал, это уже разрушать нельзя.

Бывает, конечно, что плохо смотрел. Бывает, что и родители плохо смотрят за детьми, недостаточно хорошо их воспитывают, и те потом начинают пить или попадают в тюрьму. У некоторых из нас детки сидят в тюрьме. Но ни одна мать, даже если сыночек в тюрьме сидит, не придет в ЗАГС и не скажет: разведите меня с моим сыном. А ведь сын по сравнению с мужем есть дальний родственник. Детей можно родить сколько угодно, детей можно даже из детского дома взять, если не хватает, но муж может быть только один. Люди же в безумии считают, что с мужем можно разводиться — видите ли, не повезло. Конечно, если ты непромытыми глазами смотрела, что это за человек: ходит ли он в церковь, знает ли Священное Писание, из какой он семьи, что у него за папа, что за мама, к чему он привязан, к чему пристрастен, — если вот так наобум вступила в брак, то можно и не угадать. Но уж тогда надо терпеть до конца.

Да, бывает, не повезет с мужем, бывает, не повезет и с детьми, бывает, не повезет с квартирой, с внуками. И что же теперь? Ну, квартиру с тяжким трудом можно поменять. А как поменяешь родную мать? Если она недостаточно пригожа, недостаточно прилежна, как ребеночек маленький может ее заменить? Скажет: мамочка, я с тобой развожусь, ты мне не нужна, я ухожу к другой? Это же совершенно дикая картина. И мамы со своими детьми не разводятся, потому что ребеночек воспринимается как собственность: это мое. Именно поэтому детей и уродуют воспитанием, потому что не благоговеют перед их личностью, хотят их не по образу и подобию Святой Троицы воспитать, а именно по своему образу. Поэтому всегда между родителями безумными и детьми бывает борьба.

Вот и выходит, что ребенок — это мое кровное, а муж воспринимается как нечто пришедшее извне. И такое восприятие супруга есть тяжкий грех. Надо всегда помнить, что муж и жена — это не два человека, а одно существо, которое называется семьей. У мужа и жены должно быть все общее, начиная от мыслей и чувств и кончая друзьями и знакомыми. Ничего отдельного от супруга существовать не может. Господь так это все задумал. Поэтому насколько мы от этого идеала отдаляемся, в ту меру и страдания в браке увеличиваются. Если мы строим свой брак не на Христе, не на заповедях Божиих, то все может очень быстро разрушиться. И у многих из нас уже разрушилось. Это почти неизбежно.

Когда Господь это все сказал фарисеям (а они были люди довольно сообразительные), они быстро все поняли. Уж не знаю, поняли ли вы, но они все поняли и говорят: ну, тогда лучше не жениться. Вот что верно, то верно. И апостол Павел говорит: жениться можно, но мне вас жаль, будете иметь скорби по плоти. Потому что когда человек не связан брачными узами, он всю свою душу может отдать Богу. У него нет никаких забот: сварил в понедельник кашу и ешь до пятницы, и не надо ни готовить, ни стирать — имеешь одну смену белья, ну и хватит. Не надо этого всего обычного семейного обустройства. Захотел спать — постелил в уголке, поспал, и все, отряхнулся, личико умыл и пошел. И не надо ни дачу строить, ни детей вывозить за город, никаких прививок, бессонных ночей, ни забот, ни хлопот. Всю свою жизнь можно Богу отдать.

Но это уже, как Господь сказал, кто может вместить. Большинство людей это вместить не могут, потому что человек немощен и от Бога ушел далеко. И трудно ему приблизиться к Богу настолько, чтобы ту любовь и духовную, и душевную, и телесную, которую он получает в браке, Господь бы ему возместил в сто, в тысячу крат. Это очень трудно. Все люди не духовные, а душевные и ищут душевного: по головке погладить, в шейку поцеловать, ласковое слово сказать, обняться, поговорить по душам. Потому что с Богом по душам говорить — это очень тяжкий подвиг. Правило, утренние и вечерние молитвы почитать, так сказать, от Бога отделаться — это легко, но подвиг молитвы нести — это уже трудно. А в любви человек нуждается. Вот поэтому и ищет, куда бы ему приткнуться, в чье бы плечико. Вместе лучше, легче.

Поэтому Господь, зная нашу немощь, еще когда создал Адама, поглядел на него и сказал: «Не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему... И создал... жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». Это, конечно, удел большинства. Но если мы внимательно посмотрим на церковную историю, то увидим, что многие самые выдающиеся духовные люди, как правило, были девственниками: Иоанн Богослов, апостол Павел, Иоанн Кронштадтский. Потому что любовь их к Богу была такова, что они не могли ее никак поделить. Это были люди очень цельные и направленные на Царствие Небесное. Человек, живущий в браке, конечно, никогда не достигнет того в духовной жизни, чего может достичь девственник, как Григорий Богослов, или Иоанн Златоуст, или Василий Великий, или множество святых угодников Божиих, которые прямо с пеленок служили Богу, — Сергий Радонежский, Серафим Саровский. Они не могли свою любовь к Богу делить с заботами о семье, потому что семья требует очень много забот и хлопот. Хотя семья — это тоже школа любви, но тем не менее девство, конечно, выше.

«Брак... честен, и ложе непорочно». Можно спастись и в браке. И много таких угодников Божиих, которые в браке не только спасли свою душу, но которых мы и во святых прославляем. Но это возможно только в том случае, если к браку относиться как к подвигу ради Христа, а не извлекать из него бесконечную цепь удовольствий. В отношениях мужа и жены должно быть постоянное самоотречение и смирение друг перед другом: у жены послушание к мужу, а у мужа любовь к жене. И детей они должны вместе воспитывать. Не просто выкормить, чтобы щеки лежали на плечах — такая вот постоянно наблюдается задача у бабушек и мам: только кушай, кушай, кушай; просто до безумия доходит. А не дай Бог, не кушает — так в семье паника, приходится докторов вызывать: он, видите ли, не кушает.

Нет, детей надо воспитывать как чад Церкви, этому жизнь посвятить, чтобы они стали православными христианами. А чтобы их так воспитать, требуется огромное вложение сил. Семья должна быть направлена на это. А если семья старается обустроиться здесь, на земле, всего вокруг себя нагородить и в этом видит смысл, цель жизни: чтобы было тепло, уютно, сытно и всего много, — если это смысл существования, тогда, конечно, никакого не может быть духовного возрастания.

Сегодняшнее Евангелие хоть и кратенькое, но смысл этого текста, как и таинственная жизнь Пресвятой Троицы, неисчерпаем. Поэтому если мы будем почаще себе напоминать эти слова из Евангелия о семье, то это нас от многих грехов сохранит. В чем нам, Господи, и помоги. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

18 августа 1990 года

Рождество Богородицы

Сегодняшнее Евангелие о Марфе и Марии рассказывает о том, как между двумя сестрами произошел разлад, потому что Марфа сочла поведение Марии неправильным. Человеку, который делает нечто руками, часто кажется, что, если в результате деятельности другого человека не виден какой-то реальный, материальный плод, значит, он ничего не делает. Например, Петр Великий запретил молодым мужчинам поступать в монастыри, потому что они там, мол, ничего не делают; только отслужившие срок солдаты, которые уже ни на что не годны, пусть в монастыре отдыхают после ратных трудов. То есть у Петра не было понимания, что духовное делание — это есть тоже труд. Но бывает крен и в другую сторону. Человек оставляет все свои земные попечения и занимается, как ему кажется, только своей душой: всячески украшает тот угол, в котором молится, иконами и старается устроить себе спокойную молитвенную жизнь, а на остальные, земные дела ему не хватает времени. Это реже встречается, но тоже бывает.

И вот Господь, Который пришел, чтобы людям открыть жизнь духовную, на этом примере показывает, что Мария совсем не бездельница, но и Марфу Он не укоряет за ее труды. Господу угодно, чтобы мы эти два подвига христианских — внутренний, духовный, и внешний, деятельной любви, — так в своей жизни осуществляли, чтобы в каждом из нас Марфа и Мария пришли в гармоническое сочетание.

Естественно, предпочтение должно быть отдано духовному, это благая часть. У христианина на первом месте должна быть встреча с Господом, поэтому самое главное дело нашей жизни заключается в том, чтобы подготовиться к святому Причащению. Если подготовка к Причащению занимает у нас второе место, третье, четвертое, одиннадцатое, то в этом наша неправота. Самая главная забота должна быть о том, чтобы принять Господа в свой дом, в храмину нашей души.

Второе наше духовное дело — это молитва, потому что без постоянного обращения к Богу, без постоянной просьбы к Нему о помощи, без постоянной просьбы об очищении наших грехов мы не сможем управить себя в Царствие Небесное. Если можно было бы спасти свою душу без обращения к Богу, путем собственных усилий, собственных подвигов, то Христос бы на землю не пришел. Достаточно было какому-нибудь пророку передать человеку, как нужно действовать, и человек путем этих прекрасных советов мог бы спасать свою душу. Но нет, Христос пришел на землю, прожил жизнь человеческую Сам от начала и до конца и тем самым дал нам пример и образ и получил власть прощать наши грехи. Поэтому каждый христианин имеет такое дерзновение к Богу: просить у Него прощение. И Господь, Который знает наши человеческие немощи, всегда готов нас простить, если мы только каемся не понарошку, а действительно серьезно и хотим исправить свою жизнь и просим у Него помощи. Поэтому молитва является вторым главным делом нашей жизни.

Третьим делом нашей жизни является слушание слова Божия, и не только слушание, но и сохранение его в своем сердце. Потому что можно слушать так: в одно ухо влетит, а в другое вылетит. Но хранить слово не значит просто запомнить. Многие из нас уже, слава Богу, достаточно начитаны в Священном Писании, и это очень хорошо. Но это еще, к сожалению, совсем не всё. Это всего лишь создает благоприятные предпосылки к усвоению слова Божия, но не есть само усвоение. Книжники и фарисеи израильские наизусть знали целые книги Священного Писания, знали всех пророков, которые говорили о Христе, но это не спасло их от того, чтобы распять Христа. Так и многие из нас, зная Евангелие, и даже очень близко к тексту, в своей жизни часто вместо того, чтобы принять Христа в свой дом, Его распинают. Иные скажут: «Как же так, Господи, где это видано, что мы Тебя распинали и гвозди в раны Твои вставляли?» А Господь ответит: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Поэтому нам надо обязательно, храня слово Божие в памяти, стараться его исполнять. Хотя нам и очень трудно покориться слову Божию, надо стараться обязательно вести христоподражательную жизнь. Вот это третье дело христианина.

Но и земных забот нам оставить никак нельзя. Апостол Павел говорит: «Кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного». Там не сказано, верующие эти домашние или неверующие, фарисеи они или саддукеи. Часто бывает, что наша жизнь домашняя и та жизнь, которую мы проводим на работе, в магазине или на улице, вступает в некое противоречие с нашей жизнью духовной. И это противоречие Господь Сам однажды отметил, сказав: «Враги человеку — домашние его». Очень часто наши домашние бывают врагами нашего спасения. Им не нравится, что мы молимся или вместо того, чтобы заниматься чем-то по дому, собираемся в храм; они этого не понимают.

Поэтому как соединить любовь к тому, кто нам оказывается ближним каждый день: сыну, дочери, жене, бабушке, племяннику, матери, мужу, — и в то же время нашу молитвенную жизнь, нашу подготовку к святому Причащению и наше восприятие слова Божия? Как сочетать это попечение о домашних с тем, что они часто эту любовь даже не в состоянии воспринять? Это можно сделать только одним образом: если мы достигнем внутренней гармонии между Марфой и Марией. И когда мы попытаемся такую жизнь проводить, то увидим, что если мы будем только молиться, то наши дела семейные и рабочие окажутся в небрежении, а если мы будем нашу семейную жизнь управлять, то на молитву не остается совсем времени. И что тут делать, если в сутках всего двадцать четыре часа? Вот тут-то и требуется от человека христианский подвиг, который заключается в самоотречении.

У каждого из нас свои способности и возможности. И если мы будем жить по этим возможностям, то окажется, мы ничего не успеем ни там, ни там. Поэтому нам надо упражняться в том, чтобы делать чуть-чуть больше своих возможностей, чуть-чуть меньше себя жалеть. Нам придется немножко и от сна своего отрывать, придется немножко пренебрегать тем, чем мы хотели бы заниматься, нам немножко придется ущемлять свой отдых — во всем чуть-чуточку ущемлять себя. Но мы часто идем не по этому пути, мы стараемся всю нашу жизнь и всех окружающих подогнать под некий стереотип, под свое представление о том, как все должно идти. И у нас ничего не получается, потому что подгонять нужно самого себя. Жизнь так многообразна и столько в ней всяких проявлений, что это все управить и наладить мы никак не можем. А вот самого себя управить — это мы можем. Поэтому христианский подвиг и заключается в том, чтобы быть предельно собранным, предельно дисциплинированным, предельно расчетливым в том смысле, чтобы стараться все успеть; стараться, как опытный пловец, экономить силы, все время плыть вперед.

Да, наша жизнь требует огромной мудрости и рассуждения. Поэтому Господь сказал: «Будьте мудры, как змии». Змея — символ мудрости. Вот что от нас требуется, но, конечно, моментально это недостижимо. Даже Марфе, одной из любимых учениц Христовых, и то не хватило мудрости разглядеть, что Мария совсем не бездельничает, сидя у ног Иисусовых, что она слушает Его слово и принимает его в свое сердце. А это самая драгоценная вещь. Поэтому христианин — это человек, который добровольно принимает на себя подвиг самоотречения ради любви к Богу и к ближнему. В исполнении этой заповеди, собственно, жизнь христианская и заключается. Очень часто можно слышать: ну ты же христианин, ты должен мне помочь. Эта фраза совершенно не из Евангелия. Ты христианин — вот ты и должен сам всем помочь, кому можешь, кому в силах и немножечко еще чуть сверх сил.

Среди нас есть люди очень сильные, есть люди очень слабые, а есть люди, которые сами себя не могут управить, просто такой мешок с киселем: молиться не может, поститься не может, правду говорить не может, исполнить ничего не может, вовремя прийти не может — вообще ничего не может. И Господь сказал через апостола: «Мы, сильные, должны немощи немощных носить и не себе угождать, но каждый из вас ближнему да угождает во благое к созиданию» — чтобы этот кисель немножко затвердел, чтобы какую-то постепенно форму смог принять. И вот в этом-то и проявляется христианская жизнь, чтобы все время стараться служить и Богу, и ближнему. А у нас же наоборот, мы всех хотим заставить сделаться христианами, а не себя — нет чтобы другому оказать снисхождение и немножечко-немножечко себя подтолкнуть.

И вот этот маленький путь, который мы проходим от того, что мы можем, к тому, чего мы не можем и что от нас требует неких усилий, — этот маленький отрезочек и называется подвигом. И только в этом маленьком отрезочке и существует христианство, а все остальное — это не христианство, не надо даже обольщаться. Можно ходить в храм, можно лоб расшибать, можно каждый день причащаться, можно наизусть выучить Священное Писание, но если не будет вот этого маленького подвига, то это уже не христианство, это сплошное самолюбование, это желание комфортной жизни, это желание и в Церкви устроиться как на курорте, это желание весь мир подчинить себе. И в этом отказе от подвига есть уже отказ от Христа.

Христос совершил подвиг, который уму человеческому непостижим: будучи Богом, который шире вселенной, Он стал маленьким человеком, прожил жизнь, всю полную гонений, полную непонимания, которая закончилась страшно. Мы так не можем, и от нас не требуется, чтобы мы смирились так, как Он, но подвиг ради того, чтобы ущемить свою гордыньку, мы должны предпринимать. Христос облагодетельствовал все человечество, Христос спас всех. От нас это требуется? Нет. Но мы должны стать Христом хотя бы для собственной семьи, хотя бы управить своих собственных детей. Христос явился примером для всех, а мы для самых ближайших родственников, для друзей должны являть образ доброй жизни, поведения нравственного, хотя бы в элементарных вещах: не врать, не орать, не раздражаться, не клеветать, не осуждать, хотя бы болтать поменьше.

Кто бы из нас согласился свое дитя отдать на смерть ради того, чтобы другое дитя жило? Кто на это способен? А Отец Небесный Сына Своего Единородного отдал, чтобы спасти всех, и спасти-то не праведных, а грешных, окаянных, которых утопить мало еще одним всемирным потопом. Мы способны на такой подвиг? Ну конечно, нет. Но немножечко в чем-то себя ущемить, немножко съесть поменьше, а другому побольше: вот яблочко разломить и большую часть отдать, а не меньшую — это же вполне возможно для нас.

Казалось бы, ну что там половина яблока! Неужели в этом заключается что-то очень важное? Ан нет, пусть наш подвиг будет минимальнейший, микронный, но вот в этом микронном подвиге будет христианство. Поэтому не надо гнушаться малыми делами и не надо мечтать о том, что мы можем облагодетельствовать весь мир, спасти все человечество, еще о всякой ерунде, потому что это всегда приводит к катастрофе. Когда кто-то возомнит, что он может спасти других, что-то такое переделать, то потом получается крах. Нет, христианство требует от нас личного подвига. Именно поэтому Господь сказал не «возлюби все человечество», потому что это невозможно, а «возлюби своего ближнего». Нам надо стараться все время по возможности уступать, отторгаться от своего. Хочется, конечно, и отдохнуть, и полежать, и что-то интересненькое почитать, и куда-то сходить, и что-то такое себе приобрести — а от этого приходится отказываться. И вроде бы мы отказываемся, а на самом деле обогащаемся.

Конечно, для нас невозможна высота подвига людей святых, но какую-то малую часть исполнить — к этому мы призваны все. Поэтому поскорее, дорогие братья и сестры, надо нам встать на этот путь ущемления себя: не так весь мир устроить, чтобы он мне приносил доходы и материальные, и душевные, чтобы мне было хорошо, а, наоборот, сознательно идти на то, чтобы мне было похуже, но кому-то рядом от этого стало немножечко получше. Вот и все.

Вот некогда мне молиться — ну урву немножечко от сна, немножко пострадаю, немножечко помучаюсь, и от этого будет великая польза. А то у нас все время как бы торговля с Богом: вот тогда не могу молиться, в храм идти не могу — и уделяем Богу в нашей жизни самое худшее время, все самое плохое. Богу идет все напоследок, сначала только своей жизнью занимаемся, а Бог — ну, Он, дескать, великодушен, Он добрый, Он нам все простит. Да, Бог простит, конечно. Бог рад и тем крохам внимания нашего сердца, которое мы Ему уделяем. Но совесть-то у нас должна все-таки быть. И что, своим нерадением мы Бога что ли окрадываем? Нет, Бог всеблажен и вседоволен. Мы окрадываем самих себя, потому что ищем-то, оказывается, не того. И вот сегодняшнее Евангелие пусть будет руководством в нашей жизни: Марфа и Мария должны быть двумя родными сестрами. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

21 сентября 1990 года

Вечерняя служба

под память Параскевы Пятницы

и святителя Димитрия Ростовского

Сегодня мы правили службу двум святым: Параскеве Пятнице и святителю Димитрию, митрополиту Ростовскому. Параскева жила в III веке. Само ее наречение было очень необычным: отец и мать ее были христианами и очень почитали пятницу, потому что в этот день был распят Христос, и дочь свою они назвали Пятница (по-гречески Параскева). Девочку так хорошо воспитали, что она решила не выходить замуж, чтобы всю свою жизнь посвятить Богу. И закончила жизнь мученически, принесла себя в жертву Богу.

Святитель Димитрий жил в конце XVII — начале XVIII века. Он родился под Киевом, был монахом, потом посвящен в епископы для того, чтобы уехать в Сибирь, но по состоянию здоровья ему переменили кафедру, и он остался в Ростове Великом. Его подвиг совсем иной — главным делом его жизни было составление житий всех святых, к тому времени прославленных святой Церковью. Он собирал их по многим источникам: по великим Четьим Минеям митрополита Макария, по греческим спискам и латинским сборникам житий. Потратил на это очень много лет и составил четыре огромных тома. Этими житиями и до сих пор пользуются.

Мы видим, что каждый святой прославился каким-то своим подвигом. Не так важно, чем и как человек старается служить Богу, лишь бы он Ему служил. Наша беда часто заключается в том, что все у нас направлено на служение самим себе. Для этого люди получают образование, специальность, для этого женятся, для этого детей рожают и постоянно стремятся получше устроиться в жизни, чтобы все было хорошо. А Бог занимает у них какое-то второстепенное место (я уж не говорю о тех, кто о Боге даже не помышляет): когда что-то с человеком случилось или заболело что, ему Бог понадобился; если надо какую-то вещь освятить, тоже Бог нужен. Бог имеет в жизни человека какое-то прикладное значение, человек пользуется Им в случае нужды.

А ведь Господь создал человека для того, чтобы человек Ему послужил. Мы не сами себя сочинили, и не родители нас придумали. Родители — только орудия нашего появления на свет, а на самом деле это Бог так премудро устроил, это Он нам душу создал из ничего. Поэтому естественно было бы для человека как-то Бога за это отблагодарить. И те люди, которые глубоко Бога познали, стремились свою жизнь Ему посвятить — для этого они и крестились. Сейчас тоже много людей крестится, правда, не зная зачем. Спрашиваешь (сейчас уже устал спрашивать): зачем ты крестишься или зачем ты крестишь детей? Не знает. Одни отвечают, что обычай такой; другие говорят: мы хотим веровать; третьи еще какую-то причину изобретают. А ведь что такое крещение? В крещении человек дает обет, что с этого момента он всю свою жизнь, все свое время, все свои силы, способности, дарования духовные, душевные, физические — все отдает на службу Богу. Всего себя до конца. И если человек готов к этому, то он должен креститься.

Скажут: что же, всем священниками, что ли, становиться? Нет, совсем не обязательно. Дело в том что каждый человек призван к священству. Вообще кто такой священник? Изначала, из самой глубокой древности это тот, кто приносит Богу жертву. Так вот, христианин должен всю свою жизнь принести в жертву Богу. Бог ему дал жизнь, а христианин должен эту жизнь Ему возвратить — только возвратить, еще как бы приукрасив, то есть так свою жизнь устроить, чтобы, глядя на нее, можно было сказать: да, он своей жизнью Бога прославил.

И одни прославляют Бога девством своим, как Параскева, и мученичеством. У нее был выбор — поклониться мерзким идолам или остаться верной Христу, и она решила: отдам я лучше жизнь за Христа, но идолам не поклонюсь. И отдала свою жизнь, хотя трудно, и больно, и железными крючьями мясо с костей сдирали, но молодая девица все это претерпела — ради Христа. А митрополита Димитрия никто к мученичеству не призывал. Был он монах, желал только молиться Богу, но Господь призвал его на кафедру. Он стал проповедовать, учить слову Божию. Когда он приехал в свою епархию, то ужаснулся: священники были в таком дремучем состоянии, что многие не знали даже грамоте, Псалтирь не умели читать. Как они служили?! Некоторые просто не понимали, чего он от них хочет, о чем их спрашивает. А он там порядок навел, и занимался трудным научным делом — для себя, что ли, для своей славы? Деньги, что ли, зарабатывал? Нет. Опять же — чтобы Бога прославить, ради Господа, чтобы люди это могли читать, назидаться. Им двигала любовь к Богу и к людям. Когда он умер, в келье стали убирать, смотреть, что там есть, — митрополит все-таки, — но нашли только книги и смену одежды, самое необходимое, больше ничего. Больше у него ничего и не было, он никогда к этому, собственно, и не стремился.

И нам надо учиться, как апостол Павел говорил, все делать во славу Божию. Вот мы просыпаемся утром, первая наша мысль какая должна быть? Не о еде, не о том, что нам на работу бежать или еще какие-то дела делать. Первая наша мысль должна быть о том, что в эту ночь в Москве по крайней мере триста-четыреста человек не проснулись, умерли, а мы еще живы. Слава Богу, значит, нам дает Господь время на покаяние — один день. С чего надо его начать? Как дом строят с фундамента, так фундамент нашего дня — это утренняя молитва. Надо помолиться Богу, постоять, попросить у Него помощи, вспомнить о своих грехах. Какие у меня есть грехи, чем я отгоняю от себя Бога Духа Святого, чем Его прогневляю? Зависть ли у меня, раздражительность, болтливость, истеричность, себялюбие? О чем мне надо у Бога просить, чтобы от чего Он меня предостерег? Не введи меня во искушение, избавь меня от лукавого. В чем это проявляется? Вот в том-то и в том-то. Господи, Ты меня избавь, очисти, сохрани, укрепи. Вот, день передо мной лежит, я хочу в этот день послужить Тебе.

Как послужить? Хорошо в церковь прийти, помолиться, излить Богу свою любовь. Можно ради Господа, для того чтобы приблизиться к Нему, Евангелие почитать. Можно жития святых или святых отцов почитать. Это замечательно. Господь говорил: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Значит, ближнему чем-то угодить — не ради этого ближнего, а ради Господа. Он, видя наше такое усердие, благословит нас. Он увидит, что мы не себе угождаем. Кому охота к какому-то больному идти, куда-то ехать кого-то навещать? У самих дел полно. А человек отрекается от себя. Раз ты себя посвятил, значит, в ущерб себе делаешь что-то, с кем-то возишься, кому-то помогаешь, хотя у тебя самого голова о другом болит. Что-то малое сделал — опять ради Господа: вот, Господи, прими это.

Еще как можно Богу послужить? Какое-нибудь искушение потерпеть. Каждый день случается что-нибудь для нас неприятное, бывает, даже горе нас посетит, или болезнь, или еще какая-то скорбь, или обидел кто-то. Но без воли Божией волос с головы человека не падает. Значит, надо вспомнить, как Господь учит это все преодолеть: со смирением, с терпением, с верою в то, что это с нами случается по нашим грехам; попросить у Бога терпения, чтобы помог преодолеть. Преодолел — опять не своей силой, а силой Божией — поблагодари Бога: слава Тебе, Господи. И среди дня надо всегда о Боге помнить, к Богу обращаться — например, перед едой помолиться. Ведь это же не мы выращиваем пищу, которую едим, кто-то нам готовенькое приносит, какие-то дяди для нас делают, нам только сварить да съесть — вот вся задача. А выращивает-то Бог, это Он нас кормит, больше никто. И надо хоть поблагодарить Бога, помолиться. И так часто, перед каждым делом.

Вот незаметно день к вечеру подошел. Опять помолиться надо. День венчает вечерняя молитва. Вспомнить: сегодня день прожил, слава Богу; вот ложусь спать. Другие люди сейчас тоже ложатся, и многие сегодня умрут. А умру ли я сегодня? Могу и умереть, сердце остановиться может в любой момент. А может быть, Господь еще даст пожить. Чего я сегодня все-таки не сделал, что не докончал? Чем я согрешил? Может, обидел кого, может, рассердился, может, поленился, может быть, себя как-то особенно пожалел, позавидовал кому, обиделся на кого, не дай Бог, спаси и сохрани. Если что было, покаяться, сказать: Господи, прости, прости меня, нехорошо, скверно. Ты мне все дал, Ты для меня землю сотворил, Ты для меня солнце создал, Ты для меня Сына Единородного на смерть не пожалел, а я обижаюсь на кого-то, еще какие-то глупости делаю, каким-то тряпкам завидую, просто смешно и страшно. Прости, Господи, и благослови, чтобы на следующий день я этого не сделал, а опять для Тебя потрудился хоть чем-то, хоть малое что-нибудь сделал, чтобы Тебе, Господи, было приятно.

Если мы будем все время в таком диалоге с Богом пребывать, все время к Нему обращаться, а то, что Он попустит, будем терпеть и радоваться, если, по милости Божией, удалось что-то доброе сделать, — Он начнет нам помогать, благословлять. Вот это и называется служить Богу, а люди, которые так живут, называются угодники Божии. Мы знаем Николая Угодника, и все святые прославились тем, что они жили не для себя, а Богу угождали и Бога прославляли — и получалось, что они очень много потрудились. Иногда посмотришь, один человек за одну жизнь столько всего сделал, что просто удивительно!

Не все, конечно, такие талантливые, мудрые и образованные, как святитель Димитрий Ростовский. Не каждый может такой труд предпринять, но то малое, что он может, обязательно можно делать и нужно. И если мы так будем стараться хоть по чуть-чуть, то постепенно войдем во вкус и нам будет радостно это и приятно, хотя на этом пути много встретится всяких искушений, люди будут смеяться или недоумевать, потому что так никто не поступает. Мы будем для всех остальных как дурачки: будем что-то делать, и все вроде бы задаром. А на самом деле нет — награда велика на Небесах, потому что так делает только Господь: люди ничего Богу не дают, а Он все для них старается. Поэтому кто так же старается: ничего себе, а только для людей, — то и Бог их берет к Себе; они становятся людьми Божьими, потому что поступают по-Божьи.

Вот из этого и складывается, собственно, жизнь духовная. Она называется духовной, потому что приближает человека к Богу, а Бог есть Дух. Чем больше мы таких поступков будем совершать, чем больше жизнь наша будет соткана из этих поступков, тем мы будем ближе к Богу, тем чаще мы начнем чувствовать Бога, близость Его к нам; наше сердце будет чаще посещать умиление, молитва наша от этого сделается более сосредоточенной, более внимательной; мы станем более терпеливыми, более рассудительными; мы станем гораздо умнее, потому что свой ум будем приносить Богу, все время будем к Богу обращаться, будем с Ним в общении находиться, и благодать Божия будет нас обоготворять.

Вот так наша жизнь начнет улучшаться, наши чувства, наши мысли — все будет постепенно очищаться, светлеть. Всякий мрак из жизни нашей уйдет. У нас в сердце всегда будет радость, потому что Господь будет нас ею посещать. Мы узнаем то, чего никто не знает. Люди все стремятся к радости, но они заменяют ее суррогатами, как-то воздействуют себе на нервную систему, кто музыкой, кто вином, кто покурит, кто сходит погулять. Это тоже доставляет человеку удовольствие, но оно ни в какое сравнение не идет с той радостью, когда человека посещает Бог, когда человек действительно к Богу приблизился. Это то самое блаженство, отблески того блаженства, о котором говорит Господь, что блаженны нищие духом, блаженны плачущие о своих грехах, блаженны алчущие и жаждущие праведной жизни. Вот это, собственно, и есть Царствие Небесное, и оно достигается очень просто, например, регулярным мытьем посуды. Не хочется мыть посуду, пусть бабушка вымоет, тетя или племянница — а взять преодолеть себя и вымыть; не ради нее, а ради Христа, ради этого преодоления. Казалось бы, при чем здесь посуда и Царствие Небесное? Оказывается, они очень связаны, прямо непосредственно. Немножко себя преодолеешь, немножко уступишь кому-то, самый малый пустяк сделаешь или что-то потерпишь — тут же Господь будет к тебе близок.

Так постепенно вся наша жизнь станет продолжением службы. Вот мы помолились Богу, прославили Его, как могли, спели Ему, почитали молитвы — и выходим из храма, и все то, что мы набрали в себя, может улететь в один момент. А нам надо это сохранить, чтобы вся жизнь наша была богослужением. Ешь ли, спишь, идешь ли куда, делаешь ли что-нибудь — все ради Господа. И совершенно понятно, что, если ты будешь так жить, тебе не придет в голову ругаться, кого-то обижать, с кем-то спорить, чего-то доказывать, упаси Бог, драться с кем-то. Это будет уже как бы ни к чему, совершенно тебя это не будет волновать, ты будешь все время в общении с Богом, будешь думать, как бы Господь не отвернулся от тебя, как бы Он от тебя не ушел, как бы ты Его ничем не оскорбил, не обидел.

Конечно, сразу это трудно. Мы будем и отвлекаться среди дня, на несколько часов даже про Бога забывать, а иногда и согрешим, и Бог отойдет, а опомнимся, может, только к вечеру. Ничего страшного, мы все только начинающие, мы все ученики. Постой, помолись, покайся; если какой-то поступок совесть твоя обличает, на исповедь сходи, скажи: Господи, прости меня. Причастись. Господь очистит тебя, и начинай снова. И так всю жизнь. Каждое утро надо нам начинать новую жизнь. Пусть эта ступенечка будет маленькая, полсантиметрика, но все-таки кверху, к Небу. Тогда наша жизнь не будет бессмысленной. Тогда будет совершенно неважно, где мы, в царских палатах или в тюрьме. Это совершенно никак не будет отражаться на нас, потому что в любых обстоятельствах мы всегда будем с Богом.

Можно везде Богу служить, можно везде ради Бога потерпеть, везде пострадать ради Него. Это всегда возможно, как бы наша жизнь ни складывалась, какие бы испытания ни ожидали нас за наши грехи. Мало ли что еще на нас грядет, что посетит нас, скорбь какая, голод ли, болезнь, нападет ли кто, или оклевещет, или еще что-то — все бывает. Жизнь здесь, на земле, не такая долгая, многие из нас уже полжизни прожили, а некоторые и больше половины, осталось нам совсем немножко для того, чтобы поучиться вот такому богоугождению. И если мы сделаем великие дела, нас Церковь прославит, мы будем тоже во святых, будем радостью для многих-многих. Но не обязательно этого достигать, это не всем дано, а кому уготовано. Но каждый из нас должен в Царствие Небесное войти; пусть самым последним, но быть именно там, с Богом. Вот что важно, чтобы жизнь не была пуста.

А то бывает, человек умер, и сказать-то о нем нечего. Ну умер... жалко. А ради чего жил? Непонятно, ради чего, все для себя: женился для себя, детей родил для себя, работал для себя, учился для себя, одевался для себя; все пожить хотел. Ну и что дальше? Какой смысл для себя жить, если все равно умрешь? Бестолковая какая-то жизнь. Какой смысл ордена получать, если все равно на подушке их за тобой понесут? Другое дело, если ты к этому не стремился, оно как бы само собой вышло. Ты защищал кого-то, кого обижают. Тебе неохота было, страшно, пули свистели, а ты все равно шел, преодолевал себя, душу свою клал за ближнего. Это совсем другое дело. А если уж за это какая награда вышла, то Бог с ним; но ведь не для награды же лезть, бессмысленно на смерть идти за какой-то кусок металла.

Или деньги зарабатывать. Все хотят пожить побогаче. Конечно, богатым-то оно быть неплохо, но стоит ли на богатство жизнь тратить? Это смешно. Человек работает, работает, работает, а потом взял и купил какие-то сережки. А за эти деньги надо два или даже три месяца работать. Три месяца вкалывать, чтобы куски металла себе повесить! Это совсем безумие. Другое дело, если от бабушки досталось или кто-то подарил, ну это еще какой-то смысл имеет. А работать, мучиться, что-то хитрить, искать, купить да потом еще уши проткнуть и вставить. Ну неразумная совершенно жизнь, неразумная!

Поэтому надо все время думать: зачем я это делаю? Зачем? И всю свою жизнь стараться так устроить, чтобы это было ради Бога. Ради Бога можно что угодно делать: и улицу подметать, и детей воспитывать, и телевизоры чинить тоже ради Господа. Почини получше — человек порадуется, поблагодарит, не будет говорить: вот опять в пятый раз в ателье нести. То есть все можно совершать с любовью, любым поступком, на любом месте, где бы ты ни был, всегда можно Богу послужить. И это очень важно, нам обязательно нужно так стараться. Тогда мы будем становиться постепенно людьми духовными, все время к Богу приближаться и тот свет, который мы черпаем от Христа, от учения церковного, сможем еще кому-то донести. А если будем только языком трепать, как мы обычно: вот надо так, надо так, надо так, — учить все могут, и это не так уж трудно, а важно показать как. Ты сам стань другим. Тогда люди на тебя посмотрят и скажут: да, этот человек действительно необыкновенный, таких людей даже и нет. Все у него тихо, спокойно, скромно, никогда вперед не лезет, делает все хорошо, да еще себе ничего не просит, а если его похвалишь, то он смутится и уйдет. Все совершенно не как у людей.

Вот и мы с вами так должны жить, чтобы у нас все было не как у людей, а наоборот. Это есть христианская жизнь. Мы пока еще очень мирские, и надо нам потихонечку этот мирской навык, по милости Божией, преодолевать. Будем смотреть на жизнь святых и каждый в чем-то им подражать. Спаси всех, Господи.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

9 ноября 1990 года, вечер

Отдание праздника

Рождества Христова

Как только Младенец Христос родился, на Него сразу началось гонение, которое продолжалось до самого Его крестного страдания. Господь на земле основал Церковь, которая есть продолжение Его дела и есть Тело Христово. И с самого начала своего существования Церковь Божия, все люди, которые носят в себе Христа, неизбежно бывают гонимы. Все, кто каким-то образом причастен к Богу, в этом мире гонимы — изначально от дьявола, а потом вообще от всяких носителей зла.

Большинство людей привязаны к миру, и каждый чувствует, что нельзя одновременно быть приверженным и миру, и Церкви. Многие интуитивно, даже еще не зная закона Божия, понимают, что, если они станут членами Церкви, то от многого, что есть в миру, им придется отказаться. И поэтому у человека, который только начинает воцерковляться, всегда много вопросов такого рода: что можно, а что нельзя? Он прекрасно чувствует, что в Церкви очень много чего нельзя, а можно совсем немного, и то, что можно, еще очень трудно, оказывается, дается.

То есть с точки зрения человека мирского, жизнь церковная — это жизнь каторжная. Потому что человек мирской не знает той радости, какую дает духовная жизнь и какую ни с какими радостями мирскими нельзя сравнить. Именно поэтому, когда люди вкушают эту радость, они становятся навеки учениками Христовыми и готовы отказаться от всех мирских соблазнов, которые раньше для них представляли ценность.

И вот Христос начал Свою жизнь тем, что испытал злобу. Царь Ирод ополчился на Этого Младенца. Чем ему Христос мог помешать? Родился Царь Иудейский — значит, конкурент его власти. И вот Ирод убил четырнадцать тысяч детей в Вифлееме и его окрестностях. Ради чего? Оказывается, ни ради чего: через четыре года после рождения Христа он умер, то есть власть все равно от него отошла, а царство, которым он владел, было разделено на части и попало под полный протекторат римлян. Убийство тысяч детей оказалось бессмысленным.

Вообще все то зло, которое человек в своей жизни делает, в результате всегда оказывается бессмысленным. Бессмысленно затеваются революции, бессмысленно затеваются войны. В нашей стране ежегодно убивают несколько миллионов детей. Родители рассуждают так: если прикончим ребеночка, нам будет жить полегче. С одним-то трудно, с двумя еще тяжелее, а трое — это совсем непосильная ноша. Значит, нужно одного или двоих родить, а от остальных избавляться. И думают, что от этого они будут лучше жить, меньше на питание тратить, а то ребенок очень много может съесть, и придется уже из холодильника пищу не выбрасывать, как это обычно бывает, а все до конца доедать. Придется старое пальто не выбрасывать, а другому отдать. И у людей возникает такое ощущение, что сейчас все рухнет. Обстоятельства складываются так, что обязательно надо это дитя убить. Ну а какой результат? А результат оказывается нулевой, и лучше никому не стало, потому что на убийстве, на крови ничего хорошего не может быть построено: брак рассыпается, а на детей, которые остались в живых, падает кровь убитых младенцев.

Еще Достоевский заметил, что ценность слезы ребенка гораздо больше всего мирового блага. Однако люди в своем безумии нечто предполагают, планируют, а в результате получается зло. Но мы видим, что у Ирода ничего не получилось. И у сатаны ничего не получилось. И у всех революционеров не получилось. Взять хотя бы Албанию. Страна полного атеизма, где удалось то, что у нас не удалось Емельяну Ярославскому: пятилетку безбожия довести до конца, ликвидировать последнюю сотню храмов. Ну и что? Сейчас этот злой период кончился, и опять начинают открываться церкви и мечети, и люди начинают Богу молиться. То есть зло добра победить не может все равно.

Поэтому в некотором смысле идти по пути зла — это вещь бессмысленная. В Писании так и сказано: это идти «против рожна». Зло может только временно человеку помочь. Можно кого-то с помощью зла заставить делать то, что ты хочешь, и он сделает из страха перед побоями, наказаниями. Но то, что он сделает, будет непрочно, и в другой раз нужно уже большее зло сотворить, чтобы его напугать. И так каждый раз нужно творить все большее и большее зло, все больше и больше наполнять его воображение ужасом.

В детском саду, когда в группе тридцать человек, если воспитатель будет говорить ровным, спокойным голосом, то дети не услышат. Поэтому обычно все воспитатели говорят сильно-сильно повышенным голосом, а если кто-то не послушался и надо его ввести в повиновение, то уже просто орут. И чтобы достигать какого-то более менее приличного состояния всей группы, нужно орать непрестанно. А когда дитя приходит домой и папа и мама ему просто говорят, оно не воспринимает, ему нужен обязательно запредельный крик, чтобы начать включаться и реагировать. Вот так и получается. Вроде бы мама и папа для чего отдают дитятю в сад? Чтобы облегчить себе жизнь. На работе же легче, чем воспитывать собственного ребенка, это понятно каждому, более каторжного труда нет. Но в результате ребенка из детского сада получают такого, которым можно управлять, только крича непрестанно, со вздувшимися венами на шее. И что, какое облегчение? То зло, которое ты наносишь ребенку, отрывая его от дома, к тебе же возвращается, оно на самом деле никуда не делось. И тот труд, который тебе нужно было вложить, тебе придется все равно вложить, только вдвойне и втройне. И так во всем. Поэтому на самом деле, если человек будет поступать по заповедям Христа, все равно окажется, что он в выигрыше, даже в самом пошлом житейском смысле, потому что добро непобедимо.

Но иногда говорят: как же так, вот младенец, вот его убили — ведь над ним явно зло надругалось. Четырнадцать тысяч младенцев полегли. Спрашивается, какая радость этим младенцам и их родителям, что спустя четыре года Ирод умрет? Человек, который не знает Бога, каждый раз задает этот вопрос: как же Бог терпит, что на земле творится столько безобразия? То там зло торжествует, то там. Конечно, если рассматривать так асимметрично, только жизнь внешнюю, мы ничего не поймем. Ведь для Бога нет мертвых, для Бога все живы. Живем мы здесь, на земле, или, покинув тело, наша душа устремилась в мир иной, наше «я», наша личность божественная все равно для Бога одна и та же. Бог же любит не плоть нашу, а нашу бессмертную душу, потому что Он Сам есть Дух. Конечно, не без промысла Божия так бывает, что один человек рано умирает, другой в старости; один тихо в своей постели, а другой в больнице, в тяжелой болезни. Да, смерть младенца трагична. Но Господь для того на землю пришел и Сам завершил Свою жизнь на Кресте, чтобы показать, что иного пути здесь, на земле, просто нет.

Конечно, по логике каждый младенец должен вырасти, завести семью, родить детей, состариться, а потом спокойно умереть. Так было бы для нас более приемлемо. Но с тех пор, как грех вошел в мир, уже началось избиение младенцев. Первым погиб юноша Авель от руки своего родного брата. Убит был совершенно ни за что, из-за одной только зависти. Каина мучила зависть, и он не знал, как с ней бороться. Ведь от чего бывают войны, драки, убийства? От того, что человека мучает какая-то страсть. Вот меня душит гнев против кого-то, и моя душа хочет устранить это мучение. Как это сделать? Мне надо то зло, которое во мне есть, выместить на объекте моей злобы. Так же поступил и Каин: он возненавидел Авеля и убил его и получил некоторое облегчение, потому что теперь уже ненавидеть некого, брат мертв — значит, и гнев ушел. Таким образом он поступил с той страстью, которая душила его. Но на самом деле это поступок совершенно бессмысленный, потому что он имел тяжелые последствия для самого Каина и для его потомков.

А Христос не так говорит. Нужно победить саму страсть, потому что можно без конца сеять зло и этим постоянно удовлетворять свою страсть, но от этого она будет только расти. К примеру, чем больше денег у человека, тем более он жаден. Спрашивается, почему так? Да потому, что он все время удовлетворяет свою страсть. И так и с одеждой, и с едой, и с домами. Редко человек может взять и остановиться, если он по страсти что-то делает. Единственный способ — надо избавиться от самой страсти, а это гораздо труднее. Потому что когда ты удовлетворяешь страсть, ты борешься с кем-то, а когда ты убиваешь страсть, ты борешься с самим собой, а бороться с собой трудно.

Поэтому чтобы стать учеником Христовым, нужно обязательно отвергнуться себя. И учениками Христовыми становятся немногие, потому что это отвержение себя очень трудно. Спать хочется — а надо правило читать. Устал, сегодня выходной день — а надо в храм идти. Кто-то заболел — надо больного навестить. И вот скрепя сердце идешь на рынок, яблочек покупаешь, моешь и несешь: «Ну, дорогой, как ты себя чувствуешь?» Хотя на душе и нет особой к нему любви, но долг христианский велит: больной — надо посетить. Именно надо. А уж когда ушел от него, спускаешься по лестнице, на душе хорошо и чувствуешь, как благодать Божия твоего сердца коснулась.

А завтра опять то же самое: все время приходится делать против того, что хочется. Ведь хочется только лежать или чем-то наслаждаться, развлекаться, разговаривать, интересных людей посещать и все такое внешнее потреблять. А Христос требует, наоборот, все время труда, да еще самого трудного труда — духовного. Вот дитя раздражает, ты устал, а долг христианский велит с ним позаниматься, рядом посадить, почитать книжечку, с ним побеседовать, уложить спать. Хочется ему наподдать изо всех сил, а нет: «Васечка, лежи спокойно, баиньки». Хотя в душе все кипит, потому что не по страсти приходится поступать, и это, конечно, мучение. Но только таким образом можно достичь христианской жизни. Есть два пути: путь зла, который все равно приведет к тупику, который все равно разрушит всю твою жизнь, который искалечит твоих детей, который все приведет в ужас. И есть путь христианский.

Это не значит, что каждый из нас, идя этим путем, обязательно на земле достигнет полной гармонии. Нет, в ту меру, в которую ты потрудишься, жизнь твоя и исполнится всяческой Божественной полноты и упорядочится — но ровно настолько, насколько ты приложил труда. А то, что упустил, обязательно тебе рикошетом, может быть, не прямо сейчас, может быть, через двадцать пять лет, но откликнется. Очень многие мучаются теперь, потому что когда-то неизвестно за кого вышли замуж, так вот, по первому порыву — а потом всю жизнь приходится страдать. И очень часто один какой-то поступок несет ужасающие последствия.

Поэтому если мы хотим быть христианами, нам надо стараться не поступать по страсти. Всегда, когда очень чего-то хочется, надо дать себе возможность хотя бы минутку поразмышлять: с какой целью я в данный момент хочу совершить тот или иной поступок? Делаю ли я это по страсти или это делаю я ради Бога, ради того, чтобы приблизиться к Нему? И даже если этот поступок выглядит очень хорошим, но совершается по страсти, надо знать абсолютно определенно, что он обречен и на неудачу, и на зло в дальнейшем, потому что всякий грех имеет свои последствия. Очень редко бывает, что грех не имеет последствий на земле, а только там, в вечности. Обычно последствия грехов, которые мы совершаем, мы успеваем ощутить уже в течение нашей жизни. Поэтому если с нами происходит какое-то зло, у нас какие-то печальные обстоятельства, какие-то болезни, не надо искать других причин: милиция виновата, школа, соседка мне сделала, что-то там подсыпала. Нет, у нас столько грехов, что нет на земле такой казни, какую можно только изобрести, чтобы нас наказать. Такой просто нет, не существует. Поэтому то, что с нами происходит, и должно происходить.

Очень часто люди пожилые жалуются на свои болезни. И это так странно звучит, потому что сейчас уже все дети болеют, сто процентов, нет здоровых детей. Что же требовать от человека, который должен готовиться к смерти? А он почему-то хочет выздороветь. Но ведь смерть и болезнь — это вещи неизбежные. Надо уметь с этим смиряться, надо уметь это терпеть, надо уметь это превозмогать. Конечно, это не значит, что лечиться — грех, но само лечение тоже есть страдание, просто одно заменяет другое, но страдание неизбежно. И чтобы показать неизбежность страдания для всякого, кто желает взойти на Небо, Христос пришел на землю. Поэтому нам надо все время читать Евангелие, и мы увидим, что наша жизнь по сравнению с той жизнью, которую прожил Христос, наполнена гораздо большими утешениями. Единственная радость, которая у Него была, — это общение с Отцом Небесным. Но Он мог только ночью, отрывая ото сна время, уходить в молитву. Это были единственно отрадные Его часы и минуты, которые Он мог посвятить самому радостному, что было в Его жизни.

Поэтому наша жизнь должна состоять не из поисков земной радости. Еще немножечко, совсем чуть-чуть — и мы начнем болеть и умирать, потому что удел нашей земной жизни — это все-таки болезнь и смерть. Хотя, конечно, хочется что-то на земле сделать, хочется здесь нечто такое устроить, но не это важно, а важно свою душу подготовить к вечности и к встрече с Богом. Потому что когда мы с Богом встретимся вот так лицом к лицу на суде, и когда Он на нас посмотрит Своими кроткими очами, и когда мы вспомним всю нашу жизнь и все то, что Он для нас сделал, как Он нам всегда, словно самый последний слуга, во всем помогал, о чем бы мы Его ни просили, нам будет ужасно стыдно. И чтобы уменьшить этот стыд, нам надо все-таки стараться совершать такие поступки и таким образом жизнь свою проводить, чтобы мысленно соотноситься всегда с Ним: вот то, что я сейчас буду делать, порадует ли это Его или опечалит? И если мы будем так свою жизнь устроять, тогда мы преуспеем на том поприще, которое называется жизнью духовной. Только так, если мы будем все время соотносить свою жизнь с Евангелием. Это единственный путь добра.

Что мы увидим на этом пути? Ничего, кроме злобы. Вся злоба поднебесная будет против избранного нами пути. На нас будут восставать помыслы, нас будут не понимать и ненавидеть родственники, нам будут препятствовать окружающие нас люди, даже стихии земные, и ветер, и буря, и град, и наводнение, и пожары, будут обязательно нам препятствовать, чтобы ввести нас в уныние, чтобы у нас опустились руки, чтобы мы свернули с этого пути. Дьявол обязательно будет устроять всякие соблазны, чтобы мы чем-то в этом мире увлеклись, чтобы мы отвлеклись от этого пути, ушли на другую сторону, вернулись бы к своей прежней жизни.

Да, это все нам придется преодолеть. Поэтому жизнь христианская трудна, но зато она дает то искомое счастье, которое и называется блаженством. Поэтому если мы хотим быть учениками Христовыми, мы будем блаженны. Блаженство это состоит в Богообщении. Если бы грудной младенец мог говорить и у него спросили: «Миленький, что для тебя блаженство?» — он сказал бы: «Когда меня мама берет на ручки и прикладывает к своей груди». А каждый человек есть дитя Божие. И если бы мы действительно носились на руках Господних и припадали к груди матери Церкви, которая питает нас своими благодатными Таинствами, тогда мы бы постепенно ощутили, чтó есть истинное блаженство пребывания в Боге. Помоги нам в этом, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

13 января 1991 года

Вечерняя служба

под память Феодора Смоленского

и чад его

Спросил ученик у старца: «Как найти Бога: постом ли, трудом ли, бдением или милостию?» И старец на это отвечал так: «Многие изнурили плоть свою безрассудно и не получили от того пользы. Уста наши дышат постом, мы наизусть изучили Писание, а чего ищет Бог, того не имеем — страха Божия, любви и смирения». В этих словах заключено все христианское благочестие. Надо ли ходить в храм по воскресеньям? Конечно, без этого ничему не научишься. Надо ли поститься? А как же, без поста нет духовной жизни. Надо ли дома молиться? А как же, конечно. Надо каждый день Священное Писание читать? Конечно. Но кто ходит в храм, кто постится, кто знает хорошо Священное Писание, тот еще не христианин. Просто человек всем этим создает условия, на которых может произрасти истинное христианство. А заключается оно в том, что человек достиг, во-первых, страха Божия.

Что это значит? Это значит жизнь благоговейная, когда человек боится словом, или мыслью, или делом, или чувством оскорбить Бога; все время об этом помнит; все время живет очень «опасно»; думает, как бы ему не нарушить мира с Богом; все время боится кого-то обидеть, опечалить, боится полениться, сказать грубое слово, рассердиться, позавидовать — и так все время боится, боится, боится. Вот это «боится» и есть страх Божий — боязнь оскорбить Божие величие своей жизнью. Это первое условие, без этого нет христианства.

Второе — смирение. Надо обязательно видеть себя хуже всех, ни над кем не превозноситься, никого не учить; не думать, что тебя уничижают; считать, что все, что с тобой происходит, тебе поделом, так тебе и надо. Стараться, как Господь сказал, «кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду». То есть смиряться во всем, всегда и перед всеми.

Ну и третье, что уже человеком недостижимо, — любовь. Страх Божий достижим с большим трудом, смирение — еще с бóльшим, а любовь вообще недостижима. Любовь — это всегда дар, который Бог дает тому, кто старается поступать по любви. Что это значит? Это значит все время поступать против своего эгоизма. Например, с кем-то мы повздорили, вышла неприятность. По своему эгоизму хочется нагрубить в ответ, сказать «сам дурак» или не разговаривать с этим человеком. А по любви наоборот: относиться к нему так, как будто ничего вообще не случилось. Пусть он даже тысячу раз не прав, а все равно это все преодолеть. И так поступать всегда и со всеми, прав человек или не прав, хорош он или плох, — всегда по любви, то есть против себя, против своего эгоизма, против себялюбия.

Вот раздражает тебя человек — а ты свое раздражение преодолеваешь, обидел тебя — а ты стараешься его простить, покрыть, не обижаться, делаешь над собой усилие. И так во всем, все время такой труд. Когда Господь видит, что человек старается, хочет любить, действительно этого хочет, а не на словах — на словах-то мы все друг друга любим, мы все насквозь православные, — а вот именно на деле, тогда Господь дает ему истинную любовь, которая есть высшее блаженство. Потому что уже ни на кого не обижаешься и все тебе хорошо, все тебе весело, ничего тебя не может из седла выбить, все воспринимаешь легко, ни о каких потерях не скорбишь, любую клевету против себя услышишь — и то как-то тебя не затронет: да Бог с ними. Потому что забота-то одна только: не что люди скажут, а что Бог. А перед Богом душа чиста. И вот тогда радость бывает на сердце. Это и есть духовная радость и блаженство.

Любовь есть совокупность всех совершенств. И для этого только надо в храм ходить, для этого надо и поститься, и Священное Писание читать — для этого все, что мы в церкви делаем. Но то, что мы делаем, это еще не христианство. Христианство есть новое качество души. Вот пришел человек в церковь, вошел в церковные ворота — дрянь дрянью. А походит годик, еще два — эту дурную привычку оставил, ту дурную привычку, порядочек какой-то в душе навел, с семьей разобрался, книжки стал читать, ума прибавилось. Смотришь: из такой дряни он становится все лучше и лучше, а потом и хорошим, а потом и замечательным, а потом все к нему даже и липнут, вот какой хороший, добрый. И у него нет проблем, что он один да на кого его оставили, потому что вокруг него людей миллион — видят, что человек хороший.

Возьмем алмаз — это серый, невзрачный камень, а если его огранить, отполировать, получается бриллиант. Так и душа: лежит в грязи, в грехе. Любого человека возьми с улицы, молодого ли, старого, — злой, грубый, нахальный, жадный, завистливый, крикливый, болтливый. А в храм попадет, лет через двадцать-тридцать, смотришь, он и молиться научился, и лицо у него стало благообразное, и поступки хорошие, и мужества прибавилось, и все как-то начинает преображаться. А как? Путем вот такого делания.

Господь нам дал возможность преображения, для этого Он нас призвал. Народу по улице много ходит, а призвал только нас с вами. Хотим быть бриллиантом? На здоровье, все для этого Господь дал, кровь Свою пролил, чтобы нас освятить, очистить. Нам только это надо воспринять, ну и труд нужен, конечно. Но труд не только ногами, не только глазами, не только языком, не только ушами, а прежде всего — душой: делать все время не то, что хочется, а то, что Бог велит. Сначала это трудно, с натугой, а потом все легче и легче, а потом и радостно, а потом дойдем до такого состояния, что нам миллион будут предлагать, только согреши: вот коробок спичек укради — на тебе за это миллион. Нет, скажем, извините, не могу, и за миллион не могу украсть. Ну подумаешь, коробка спичек, копейка одна — нет, не могу, потому что украдешь, а потом совесть будет мучить, нет уж, не нужен мне этот миллион, мне моя совесть дороже. Мы сейчас легко грешим, потому что далеки от Бога, а как к Богу приблизимся, уже грешить-то и вообще не сможем. Это просто для нас будет невозможное дело. Вот так потихонечку будем преображаться.

Однажды старец сказал: «Если кто совершит дело, следуя своей воле, и это будет не по Богу, однако же сделано в неведении, то после всеконечно таковому должно прийти на путь Божий. А кто держит свою волю не по Богу и не хочет слушать других, но только самого себя считает знающим, тому трудно прийти на путь Божий». Это значит, что часто люди согрешают, уклоняются от пути Божия непроизвольно, по неведению, по нечуткости, по духовной тупости. Как только Господь сотворит человека в утробе матери, вложит в него бессмертную душу, с этого момента у каждого свое в жизни предназначение. И это предназначение есть воля Божия об этом человеке. Один должен быть царем, другой министром, третья прачкой, четвертый конюхом — у каждого свое. А человек по своей греховности Бога не чувствует и уклоняется от воли Божией. Если он не упрямый, не настырный, тогда потихонечку Господь все-таки пытается его направить. И люди это заметили, даже пословица такая есть: «Человек предполагает, а Бог располагает».

Хочет Господь, чтобы человек был там-то и тем-то, а у него свои планы, родители его стараются, трудятся, взятки дают — а потом ничего не получается, и он оказывается там, куда его направлял Господь. Жизнь человека крутит, крутит, и все-таки в конце концов человек на свое призвание может прийти. Но есть люди особые, упрямцы, которые ну ни за что не хотят идти по пути Божию, никого не слушают. Таким, конечно, труднее прийти к Богу. Поэтому надо стараться прислушиваться к воле Божией. А как, если она нам не слышна? Прежде всего не проявлять упрямства. Упорство должно проявляться только в исполнении заповедей Божиих, но не надо употреблять его в достижении каких-то жизненных целей и задач. Это может уклонить от пути Божия, и мы можем и Царствия Небесного лишиться, и в жизни будем очень несчастливы, потому что хуже нет, когда человек не на своем месте.

Спрошен был старец: «А что такое путь узкий и скорбный?» Как говорит Священное Писание: «Тесны врата и узок путь, вводящие в жизнь», «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие». Старец ответил: «Путь узкий и скорбный — тот, чтобы делать насилие своим помыслам и для Бога умерщвлять свои пожелания». То же означают и слова апостола Петра: «Мы оставили все и последовали за Тобою». Самое трудное для человека — следовать именно воле Божией, а не своим желаниям и мыслям. Часто пришла человеку мысль, им завладела, и он ей следует. А мудрый человек так не делает, потому что неизвестно, откуда эта мысль пришла, может быть, она от дьявола и под благовидным предлогом смущает человека. Поэтому всегда надо действовать с осторожностью, с размышлением, помолившись Богу; никакому чувству, никакому помыслу, желанию скоро не веровать. Остановись, не горячись, подумай: зачем ты хочешь это совершить, какая у тебя конкретная цель, что это тебе даст; взвесь, будет ли от этого польза.

Старец сказал: «Если душа имеет только слово и не имеет дела, то уподобляется дереву, имеющему цветы, но не плод». Все мы любим учить, говорить, объяснять, очень даже, может быть, и красиво, и хорошо у нас получается, но плода, толку в этом нет. Очень важно, чтобы то, что говоришь, ты умел делать сам, иначе в этом нет никакого смысла.

И наоборот, он же сказал: «Как дерево, имеющее плод полный и зрелый, имеет вместе и листья, так и душе, имеющей благое делание, свойственно слово». Это мы наблюдаем у премудрых старцев, которые путем христианской жизни достигли подлинной духовной жизни: обычно Господь им и слово дает. И часто, будучи людьми неграмотными, они изрекали совершенно удивительные по мысли и образности слова. Такой был апостол Петр — неграмотный рыбак. А почитай его послания, изумительные по красоте и проникновению в суть христианской жизни. Как же человек совершенно неграмотный достиг таких высот понимания?!

Поэтому будем стремиться не к тому, чтобы кому-то рассказать, научить, обязательно объяснить, а чтоб стяжать плод добрый, научиться какой-нибудь христианской добродетели, пусть одной. Вот в этом преуспеть — тогда, может, Господь даст нам возможность и другому объяснить. Господь заповедал: «Вынь прежде бревно из твоего глаза». А бревно трудно вынимать, оно большое; и, пока будешь вынимать это бревно — а на это уйдут годы твоей жизни, — ты настолько натренируешься, что у другого в глазу соринку сможешь вынуть очень легко. Но обязательно нужно начинать с себя. В чем нам, Господи, и помоги. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

17 марта 1991 года, вечер

Всенощное бдение

под память жен-мироносиц

Христос воскресе!

Диавол восстал на Бога, хотя, конечно, повредить Ему ни в чем не может. Но ненависть его весьма сильна, и, чтобы как-то Богу досадить, диавол решил погубить любимое творение Божие — человека. И в этом очень много преуспел. Господь сотворил человека по образу и подобию Своему, поэтому человек есть троица: муж, жена и дитя. И, враждуя на человека, сатана хочет эту троичность, отпечаток Божества в человеке, разрушить. Действительно, мы видим, что каждое из лиц этой троичности начинает менять свою ипостасную сущность: мужчины теряют свою мужественность, женщины — женственность, дети — детскость.

Как это проявляется, очень наглядно показано в святом Евангелии: женщины остались с Господом при Кресте, женщины первые пришли на гроб, первые сподобились видеть воскресшего Христа. А мужчины? Мужчины разбежались и, когда женщины рассказали, что видели воскресшего Господа, даже не поверили им. Поэтому именно женщину, Матерь Свою Пречистую, Господь вознес превыше неба и земли и соделал Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим.

И на нашем народе видно, как человечество изменило свою ипостасную сущность. У нас женщины стали работать на двух работах, да еще могут по магазинам ходить, детей воспитывать и еще своих мужей нянчить — то есть стали как мужчины, причем очень сильные мужчины. А мужчины превратились в слякоть, не способны ни семью содержать, ни бросить курить, ни отказаться от рюмки водки. Работать никто не может, ну просто не способны. Пока стоишь над ним с палкой, заставляешь, он немножко будет делать, а когда отойдешь — не будет. Почему такая слизь вместо мужественности? Утратили свою ипостасную сущность. А восстановление ее возможно только через благодать Божию. Если человек соединяется со Христом через веру, его падшее естество начинает восстанавливаться. После того как Дух Святый сошел на апостолов, они вновь обрели утраченную мужественность, стали храбрыми, сильными, сотворили великие дела.

Поэтому каждый из нас должен это осознать, и все, что противоречит замыслу Божию о нас, надо из сердца изгонять. Многим женщинам, например, хочется быть главой семьи, хочется властвовать, хочется в своей маленькой сфере заниматься и финансовой деятельностью, все средства к рукам прибрать, стать генеральным директором семьи. В некотором смысле это оправдано, потому что муж теперь — это не мужчина, а неизвестно кто. И в этом большая вина и наша как христиан. Ведь Господь ничего не требует с язычника, безбожника, Господь обращается к нам. И каждый из нас должен жить по заповедям Божиим. А заповедь Божия какая? «Жена да боится своего мужа». Муж есть глава домашней церкви, а жена повинуется мужу во всем. Современному человеку это дико, страшно и тяжело слушать, а подчас и вообще невыносимо. Поэтому и дети, вместо того чтобы быть кроткими, послушными, смиренными, становятся наглыми, напыщенными. Они не знают послушания, потому что нигде и ни в чем его не видят. А от этого, в свою очередь, утрачивают свои детские свойства: простоту, непосредственность, целомудрие.

Это дело, конечно, дьявольское. Все разрушается: семьи, народ. Какой у нас был прекрасный народ, сильный, способный, трудолюбивый, очень разумный, талантливый. А во что превратился? В какое-то стадо, которое не способно ни на что. Имея самую богатую страну, беднее всех живут и вообще не знают, что делать, и руки опустились. Войны нет, засухи нет, катаклизмов нет — а есть нечего, и все только говорят, говорят. Земли, что ли, нет? Ну посей, сожни и ешь, и все. Нет, никому даже в голову не приходит, что надо просто делать, тогда что-то и будет, а все думают каким-то образом других заставить.

И вот святая Церковь прославляет жен-мироносиц за их любовь ко Христу, за то, что всю свою жизнь они поставили на службу Ему, они возлюбили Его. Хотя они многого не понимали, конечно, из того, что Господь им говорил, но сердце их было устремлено к Нему. И Господь за это устремление сердца им дал такую милость и такую благодать, что они первыми увидели Его воскресшим из мертвых. Вот так же и мы должны устремляться ко Христу, любя Его. Надо стараться все время жить так, чтобы, оглядываясь вокруг, думать: чем мы можем Христу послужить, как Ему послужить? И Господь нам указал этот путь. Он сказал: то, что «вы сделали одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Поэтому если мы любому человеку оказываем любовь, милосердие, то есть проявляем задуманные Богом человеческие свойства души, которые особенно должны быть присущи женщине — милосердие, кротость, спокойствие, тишину, — тогда через нас Господь будет творить чудеса, тогда мы встанем на свое подлинное место. А если мы стремимся подменить другого, занять его место, получается как на корове седло, некрасиво, уродливо.

Что может быть позорней для страны: мужчин не нашлось — и вот женщина премьер-министр или женщина — директор завода?! Вообще, значит, уже все кончено, конец света. Женщина вместо того, чтобы таким замечательным делом заниматься, как созидать собственную семью, служить мужу, любить детей, воспитывать внуков, хранить, скреплять домашний очаг, — вместо этого занимается какой-то ерундой: металл льет или еще что-то. Это же совершенно дикие вещи. Но эта дикость настолько вошла в сознание человека, что многим кажется: да без этого и жить нельзя. На самом деле от естественного своего призвания, божественного, человек уходит на страну далече, не в свою сферу влезает.

Конечно, и в этой не своей сфере тоже можно достичь какого-то успеха. Если парализуется одна часть мозга, другая берет на себя ее функции. Женщина — не низшее существо, она может не хуже мужчины государством управлять, тому есть масса прекрасных примеров. Но это не ее призвание, это неправильно, это искажение. И внушает все это человеку дьявол, чтобы его растлить, погубить. Потому что он знает: поменяв мужчину и женщину местами, можно все рассыпать в прах. Семья распалась — значит, ребенок вышел из повиновения. Пожалуйста, считай, что уже поколение сатана погубил. Сатана все старается, как бы так сделать, чтобы этот ленился, а та бы пошла на работу — и все, и дальше уже с этим народом делай все, что хочешь.

Поэтому нам надо обязательно себя удерживать на пути, который указал Господь. Мужчина должен устремляться к тому, чтобы настраивать себя на труд, а не на отдых, как Господь заповедал: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». И если ты на работе не потеешь, то ты тогда и не мужчина, ты заповедь Божию нарушаешь, уклоняешься от нее. А это же первая заповедь. Почему нам Господь ее дал? Потому что согрешили, не хотели жить в раю, где не надо было трудиться физически, только духовный был труд: возрастай в Боге, управляй вселенной, тебе все дано, расти духовно. Не захотели в раю — будете трудиться на земле. Хочешь быть на непыльной работе — пожалуйста, учись, кончай институт, аспирантуру, докторантуру, будь академиком, трудись умом. Не хочешь — вот тебе лопата, пожалуйста, копай. Будешь получать, может быть, столько же, но работать не головой, а спиной, руками.

И женщина, если замуж хочет выйти, должна себя настраивать на то, что это подвиг. А у нас обычно как? Выходит замуж, потому что хочет быть счастливой. А что такое счастливая? Губы накрасить, под руку мужа, чтобы он был высокий, крепкий, и в кино. Или что-нибудь на себя надеть — все смотрят, а ей это ндравится. Но Христос совершенно другого требует: брак — это же труд, это каторга, добровольное мучение. Это значит, что надо детей рожать, мучиться. Это же сколько страданий физических и душевных и страхов сколько! Второе дитя, третье — все это труд, пот, бессонные ночи. Но этого никто не хочет, а потом говорят: от меня муж ушел. Ну естественно, было бы у тебя семеро детей, от семерых не слышно, чтобы кто-то уходил. Редко такое бывает, если уж совершенно бессовестный человек попадется. А чтобы не попался, нужно не за первого встречного выходить, а с мамой посоветоваться, посмотреть на его родителей: нравится ли тебе его папа — может, и он таким же будет?

Как раньше жили? Одна дочка вышла замуж, родила восьмерых, а две другие помогают их воспитывать. Вот и получается большая семья. Той как бы повезло, а другим вроде бы не повезло — не вышли замуж. А на самом деле неизвестно еще, кому повезло. Если по-христиански размышлять, то не надо стремиться что-то такое ухватить, что у всех есть, из зависти, из-за того, что раз другие, значит, и мне надо. А надо ли это вообще? Жизнь — это ведь краткий миг. Человек только растет до двадцати пяти лет — ну, современный мужчина если к тридцати пяти годам взрослеет, это хорошо, а так и за тридцать все мальчик маленький, ничего не понимает, ему и доверить-то ничего нельзя: а я не могу, я забыл. Всё его кормят с ложечки. Хорошо если к тридцати пяти начнет самостоятельность какая-то появляться. А через двадцать лет, в пятьдесят пять, уже умирать надо. Сколько сегодня мужчина живет? Пятьдесят два — пятьдесят восемь лет, вот в этом интервале, и умирает.

Поэтому надо помнить о Небесном Царствии, о спасении своей души, чтобы свою жизнь, вот эту очень коротенькую, потратить действительно с пользой для души. Если кто какие-то силы приобрел, духовные, душевные, физические, то может и для другого потрудиться: вот чувствует в себе большие силы — взять и замуж выйти, потрудиться для других. Потому что замужество — это же тяжкий крест, тягчайший, особенно в современном мире. Конечно, в браке, как во всем устроенном Богом, есть некая естественная сладость, потому что и женщина, и мужчина в браке обретают душевное упокоение и гармонию; ну и детки — это же не одно только горе и слезы, они и радость дают. Но все-таки весь комплекс трудов, конечно, перевесит все эти маленькие душевные утехи, многократно перевесит.

Поэтому надо настраиваться на тяжелый труд, на самоотвержение, на подвиг. Если с таким намерением брак созидается, тогда получается все по-христиански. А поскольку мы сориентированы дьяволом на то, чтобы все себе, все для себя, чтобы всех вокруг подчинить, то мы терпим фиаско, все время получается не так, как мы хотим. Всё страдаем, всё мучаемся, всех пытаемся под себя подмять — и в результате ничего. Жизнь проходит в дурацкой борьбе с собственной природой. Бог так устроил — а мы в течение всей жизни пытаемся это все сломать. И все вокруг ломаем, рушим. Хорошо, если кто хоть к старости опомнится, но лучше бы прямо с самого начала жить нормально.

А что значит нормально? Норма — это святость. В Евангелии написано, как должен жить нормальный человек. Конечно, мы воспитаны в другом, мы не знаем, как это делать, мы все идем на ощупь. Может быть, мы сами и не достигнем, но, если уж детей будем в этом воспитывать, они смогут стать настоящими христианами. И тогда будет совсем другое поколение, будет другой народ, они уже смогут всю жизнь устраивать свято, вернуться к прежнему, к христианскому образу жизни. Вот тогда все, конечно, изменится, тогда человек не будет стремиться к тому, чтобы все только себе, а, наоборот, раз родился на свет Божий — то для труда, для того, чтобы дело Божие продолжать.

Господь на нас всех, хотя мы люди грешные, и слабые, и часто неразумные, но Он на нас очень надеется. Для этого Он нас всех избрал, собрал нас всех в храм, хочет нас научить любви, хочет нас всех объединить, чтобы мы были как одна семья, чтобы мы друг друга знали, любили, заботились друг о друге, помогали, чтобы мы составили вот этот новый народ. И если это получится, Господь даст жить и нашим детям, Господь продлит существование этого мира. А если мы окажемся ни на что не способными, все это разрушится. Господь как сказал: если соль потеряет силу, соленость свою, ну зачем она нужна? Вот представим, купили мы в магазине пачку соли, попробовали, а она ни сладкая, ни соленая, нейтральная, как мел. Ну будем мы этой солью солить пищу? Нет. А куда ее деть? Только на помойку, больше ее никуда не употребишь.

Так и мы с вами. Вот мы живем, солнечные лучи нас греют, воду мы пьем, растения и животных поедаем. А какой с нас толк? Ни телесного, ни душевного, ни духовного — никакого толку нет. А должен быть. Господь на нас надеется. Поэтому каждый из нас в свою силу, в меру разумения своего и горения своего сердца должен так жить, чтобы в нашей жизни был хоть малый, но толк. Тогда мы уподобимся женам-мироносицам, которые каждая по своему разумению, по мере своего усердия служили Богу. Среди них были разные: и Мария Магдалина, из которой Господь семь бесов изгнал, и другие, весьма праведного поведения, — а Господь, видите, всех их призвал, собрал и сподобил такой благодати. Значит, это можно? Можно, ничего тут такого сверхъестественного нет, нужно только поусердствовать. И вот помоги нам, Господи, в этом поусердствовать, чтобы наша жизнь не прошла зря и Ты нас принял бы вместе с женами-мироносицами в Царствие Свое. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

20 апреля 1991 года, вечер

Память Георгия Победоносца

Христос воскресе!

Промыслом Божиим было так устроено, что сегодня мы читали два отрывка из Евангелия от Иоанна, где передаются слова Господни. В одном месте Господь обращается к ученикам, а в другом — к иудеям. И те, и другие слова целиком относятся к нам, потому что мы отчасти ученики, так как ходим в храм, хотим научиться заповедям Божиим, какие-то попытки предпринимаем жить по-христиански; а с другой стороны, мы люди еще ветхозаветные, иудеи, потому что по делам нашим, по тому, как мы живем, говорим, думаем и чувствуем, видно, что мы сопротивляемся Богу, сопротивляемся Христу.

Господь говорит: «Сие заповедаю вам». Это обращение к ученикам, потому что только ученику можно дать заповедь. Подойдешь на улице к человеку и скажешь: сделай то-то и то-то. Он удивится: а чего это я должен делать, кто ты мне такой? Другое дело, когда учитель говорит ученику, тут уж он должен, обязан слушаться. И вот Своим ученикам Господь дал заповедь: «Сие заповедаю вам, да любите друг друга». Хочешь не хочешь, мил этот человек или не мил, нравится тебе его характер или нет, надо эту заповедь исполнять независимо от того, какое у тебя мнение об этом человеке, какие чувства ты к нему питаешь. Потому что любовь — это не есть проявление чувств, это нечто совсем другое. Любовь — это когда человек не делает ближнему того, чего не хочет самому себе.

Не обязательно говорить всякие приятные слова тому, кого любишь, или всячески его подхваливать, чтобы он был доволен, совсем нет. Господь не заповедал нам некие чувства друг к другу питать. Хотя апостол Павел пишет, что надо всем ученикам Христовым друг к другу с нежностью относиться, с терпением, с трогательной заботой, «в почтительности друг друга предупреждать» — и это все, конечно, нужно, — но Господь говорит о любви именно как к самому себе. А уж сами себя-то мы не всегда подхваливаем, иногда себя и ругаем, часто собой бываем очень недовольны, иногда даже и сердимся на себя, иногда, бывает, сами себе надоедаем, устаем от себя настолько, что даже видеть себя не хотим. И при всем том, что мы часто к себе не питаем нежных чувств, при всем нашем совершенно справедливом критическом отношении к себе мы себя любим: не желаем ни болезни своему телу, ни погибели душе, не желаем, чтобы кто-то нас бил, обижал, оскорблял и так далее. Вот это и есть любовь. Такой любви требует от нас и Господь, чтобы мы так же любили друг друга, сознавая недостатки своего ближнего, своего брата во Христе, сознавая его немощи, его духовную неразвитость, нечуткость, но в то же время не желая ему зла, погибели, а, наоборот, деятельной своей любовью как-то стараясь ему помочь. Вот что значит «Сие заповедаю вам, да любите друг друга».

А у нас что получается? У нас получается наоборот: любви-то нет, а самолюбия — сколько хочешь, и каждый хочет именно себе, ну и, к сожалению, за счет другого. Поэтому Господь говорит иудеям, обращаясь к нашему ветхому человеку: «Если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей?» Господь дал нам заповедь, а почему мы не понимаем? Господь дает ответ: «Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего».

То есть вроде бы мы, с одной стороны, ученики Христовы, а с другой стороны, отец наш дьявол. Потому что мы все хотим свои желания исполнять, а желания наши, в силу того что мы люди грешные, часто исходят от дьявола. И происходит борьба внутри каждого человека между верой, между заповедями Христовыми и между ветхим человеком, который внутри нас. Поэтому получается, что мы отчасти Божии, а отчасти дьяволу принадлежим. И что в этой борьбе победит? Достоевский говорил, что в сердце человека борется Христос с сатаной. На чью сторону человек встанет, тот и победит. Христианская жизнь заключается именно в том, чтобы человек все время вставал на сторону Христа в своем сердце и с дьяволом боролся. А человек обычно часто уступает дьяволу, то есть творит то, что ему угодно, а не то, что Богу. И тогда, конечно, опять возвращается в свое ветхое, греховное состояние.

Дьявол «был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите мне. Кто из вас обличит Меня в неправде?» Ни один человек на земле за две тысячи лет не нашел ни одного слова неправды в словах Христа. А искали очень упорно, через лупу рассматривали, в чем бы найти какой изъян в Его учении, к чему бы только придраться. Никто ничего не смог, истина абсолютно безукоризненная. Все философские учения с годами разбивались в пух и прах более умными, более широко видящими философами, но против Христа сказать нечего, это истина абсолютная.

Однако мы видим: любой дьявольщине открыты везде дороги, а Христу — везде препятствия. Программы христианские, православные по телевидению невозможно пробить, а как появился этот безумный Богородичный центр, составленный из сумасшедших людей, клинически больных, — пожалуйста, часовая программа. Потому что это родное, свое, бесовское, дьявольское. Дьявол узнает свое под любыми масками: порнография — это родное, коммунизм — это родное, насилие — это родное, Богородичный центр — это все родное, все свое. Есть такой термин «социально близкое» — а тут духовно близкое. А истине — препятствия, потому что истина сокрушительна, против нее ничего нельзя сказать. Никакие диспуты с Православием просто невозможны, потому что победа будет абсолютно сокрушительна. И конечно, дьявол никогда на прямой вызов не пойдет, он может только действовать исподтишка, обманом, воспользовавшись невежеством человека. Когда человек невежественен, делай с ним что хочешь, но и тогда Христа можно только оклеветать, а победить нельзя.

Дальше Господь говорит: «Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне? Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога. На это иудеи отвечали и сказали Ему: не правду ли мы говорим, что Ты самарянин и что бес в Тебе?» Вот их аргумент: Ты самарянин, еретик, в Тебе бес. То есть ничего против Христа возразить не смогли, а оклеветать — пожалуйста. Христос хотя был и Бог, но Он все предписания Моисеева закона исполнял. Он в этом смысле был иудей совершенно правоверный, ни в чем, ни на йоту Моисеев закон не нарушил, чтобы не давать соблазна. Но все равно «Ты самарянин, бес в Тебе» — явная клевета.

«Иисус отвечал: во Мне беса нет; но Я чту Отца Моего, а вы бесчестите Меня. Впрочем Я не ищу Моей славы: есть Ищущий и Судящий. Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек». А какое слово? «Сие заповедаю вам, да любите друг друга». Если мы не научимся любить, то все наше христианство мнимое и дутое, это есть самообман и глупость, такое же иудейство. Я, говорит, в храм хожу. И буддист ходит в храм. Я, говорит, молюсь. Но и мусульманин молится. Я милостыню подаю. Но и баптист подает. Я вежливый. Ну и японцы вежливые, язычники, и еще повежливее в тысячу раз. У них это вообще в абсолют возведено. Так в чем твое христианство? Покажи. Христианство только в одном, чего нет нигде: истинное христианство заключается в любви.

Нигде такой заповеди нет, потому что люди всегда воспринимают любовь как некое чувство. А как можно заповедать чувство? Оно либо есть, либо нет. Сегодня проснулся с одним чувством, завтра — с другим. И как можно себя заставить любить? Никак нельзя, это задача совершенно невыполнимая. А Христос говорит: «Сие заповедаю вам» — Он дал нам такую заповедь. И Он дал нам этот путь: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Если все время это золотое правило применять в жизни, мы постепенно поймем, что же, собственно, от нас требуется и в словах, и в мыслях, и в чувствах. А все, что в нас сопротивляется этому, надо отметать, как это ни трудно. Трудность состоит в том, что грех стал нашим существом. Он стал свойственен нам, стал нашей второй натурой. Поэтому все в нас сопротивляется благодати Божией. Но все равно надо нам стараться не дьявола слушаться, а Бога. Конечно, очень трудно под действием одной только веры все свое естество переменить на новое. Если бы не Господь, это было бы вообще невозможно. Но Он пришел на землю, основал Церковь, которая питает нас своими таинствами — от них мы получаем силу Божию, и с помощью силы Божией это все совершить можно.

Слава Богу, многие люди до нас это все смогли совершить, как святой великомученик Георгий, память которого мы сегодня празднуем, хотя он был человек совершенно подобный нам во всем, ничего сверхъестественного в нем не было. Но он явил удивительную любовь к Богу, такую, что претерпел неимоверные физические страдания и даже жизнь свою отдал легко и с радостью. Поэтому мы его почитаем как великомученика: то, что он претерпел, обыкновенному человеку невозможно. Любого поймай на улице, немножко его прижми — и он тебе все что угодно скажет, и расскажет, и отдаст, и продаст. А тут — нет. Откуда такая сила? Из упрямства, что ли? Но любому упрямцу наподдай два раза, и все упрямство кончится. Нет, это сила Божия побеждающая, свидетельство того, что человек преодолел в себе все ветхое, преодолел это цепляние за земное, за плотское. И нам, если мы хотим быть подлинными учениками Христовыми, надо все ветхое в себе изживать, как это ни трудно, помня слова Христовы, что, когда мы проявляем в себе ветхое, тем самым мы служим дьяволу. А Господь сказал: «Никто не может служить двум господам». Либо ты христианин, и тогда давай живи по-Божески, либо отец твой — дьявол, тогда живи по лжи. Другого пути нет. Свет по природе своей не может смешаться с тьмой.

Возьмем самую грязную грязь и самое чистое, белое полотно и попробуем это смешать. Что получится? Получится грязная тряпка. Так и мы, если мы отчасти стараемся служить Христу, а отчасти служим дьяволу, то все равно получается грязная тряпка. Поэтому апостол сказал: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем». Вроде несправедливо? Нет, на самом деле справедливо. В уголовном кодексе больше двухсот статей. Одну нарушил — попал в тюрьму. Не надо обязательно весь уголовный кодекс нарушать, достаточно одно что-то, и ты уже преступник. Так же и здесь. Не может из одного источника течь вода и сладкая, и горькая, так не бывает. Если сладкое с горьким смешать, то будет горькое. Если уж мы хотим быть учениками Христовыми, надо с тем всем дьявольским, что в каждом из нас есть, вести беспощадную борьбу. На это нам наша жизнь и отпущена. Каждому из нас отпущено семьдесят, от силы восемьдесят лет. Теперь даже эти сроки сокращаются, многие и до шестидесяти не доживут. На что жизнь тратить нужно? Именно на это, на борьбу с грехом, это и есть цель нашей жизни.

Господь сказал очень утешительные слова: «Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек». А что же с ним произойдет? Он перейдет прямо от смерти в жизнь, навсегда соединится с Богом. Потому что служил Ему, любил Его, стремился к Нему всей душой. И Господь это видит. На словах-то человек может быть какой угодно верующий, но для Бога это совершенно неважно, мы для Бога проницаемы абсолютно. Это перед людьми мы можем быть глубоко верующими, а Бог-то прекрасно знает всю нашу такую очень глубокую веру. Поэтому Господь Себе избирает только тех, кого этот свет Божий пронизывает. А кто живет по своим похотям, по своей воле, тот, конечно, лишается Царства, наследует вечную смерть. Да избавит нас от этого Господь. Раз уж Он нас в Церковь всех собрал, будем стараться все-таки, чтобы это призвание Божие не прошло для нас даром. Помоги всем, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

6 мая 1991 года

Воскресное всенощное бдение

Когда Господь явился одиннадцати апостолам, возлежащим на вечери, Он «упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили» — как сказано по-славянски, «поноси неверствию их». Да, действительно, неверие бывает по жестокосердию. Если человек не верит, значит, сердце его жестко, оно не воспринимает истины. Жестокосердие — это единственное препятствие к вере. Бог есть любовь, поэтому вера возможна только в том случае, если человек может Бога любить. Вера не есть доверие той информации, что Бог существует. Это все знают, каждое живое существо, даже неразумное, чувствует Бога; и бесы знают, что Бог есть. Но вера христианская — это нечто совсем другое.

Почему апостолы не смогли поверить тем, кто уже видел воскресшего Господа? Лука и Клеопа говорят: мы видели Господа. Мария Магдалина говорит: видела Господа. А остальные почему не верят? Первая причина — это жестокосердие, недостаточно умягченное сердце. А вторая — что человек излишне погружен в себя, то есть ему мешает себялюбие, страсти. В идеале, если бы человек не был грешным, он легко принимал бы слово Божие, легко принимал истину. Поэтому лучше всего воспринимают Евангелие дети — конечно, не шестнадцатилетние, когда они становятся уже противными, а в три-четыре года, когда дитя еще не набралось грехов ни от своих родителей, ни от мальчиков в детском саду. И если рассказываешь такому ребенку Евангелие, он принимает с жаждой. Детям так это все любо, интересно, они так все хорошо запоминают, сердечко их прямо впитывает, потому что они еще создания чистые. А когда человек уже покупался в грехе, все это гораздо сложнее. Он уже всякие условия ставит для принятия слова Божия. А причина только одна: грех препятствует, грех делает сердце жестким, невосприимчивым, грех делает человека таким дураком.

Поэтому Господь говорит: будьте как дети. Такое Его пожелание. Но как это возможно? Как может взрослый человек иметь такое восприимчивое, нежное сердце, как у дитяти? Для этого нужен подвиг — подвиг покаяния. Поэтому Господь и упрекал Своих учеников — чтобы вызвать в них покаяние, потому что покаяние умягчает сердце. Вот как часто родители, любя детей, попрекают их: ну что же ты не слушаешься, делаешь не то, что нужно, и так далее, — желая, чтобы дитя раскаялось. Раскается, попросит прощения, может быть, даже и заплачет — и сразу делается хорошим, сразу его как-то жалко, мир в семье восстанавливается.

Но бывает и хамство, упрямство злое, настырное, когда человек ни за что не хочет воспринять истину, хотя прекрасно знает, что это истина. Дай Евангелие любому человеку и скажи: ну что здесь неправда? найди здесь хоть слово лжи. Все правда. А почему человек не принимает, что мешает? Гордость, тщеславие, злоба, себялюбие, стремление настоять на своем, нежелание отказаться от пошлой, серой жизни, которую сам себе придумал, желание остаться в том кругу, в котором пребывает. Потому что подспудно каждый человек знает, что если принять Евангелие, то придется со своей поганой жизнью расставаться — а уже привык, нравится, хочется, уже нашел себе там пристрастие. Поэтому Господь избрал такой отеческий способ, чтобы вызвать покаяние в Своих учениках.

И дальше Он сказал: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет». Осужден будет, хотя и крестится. Вот мы все здесь собрались крещеные, но не все спасемся, некоторые погибнут. Почему же одни спасутся, а другие погибнут, в чем дело? Погибель происходит, когда не удается человеку в течение жизни умягчить свое сердце настолько, чтобы возлюбить Бога и Его увидеть и познать. У кого какие препятствия к этому, а самое главное препятствие, конечно, мать всех грехов — гордость. Просто она проявляется по-разному: кто что любит, кто какого себе идола в душе нагородил, тот тому идолу и служит, тратит свою жизнь попусту, какую-то страсть в себе культивирует.

Ведь нас Господь зачем создал? Чтобы мы Ему служили. А человек не Богу служит, а себе, своим каким-то интересам, пристрастиям. Что-то нашел в жизни интересное, этим и живет, а жить Богу не хочет, потому что для этого надо отказываться от себя. Грех-то стал уже второй сущностью, и, чтобы отказаться от греха, нужно его с мясом оторвать от самого себя, а это совсем не каждый может. Поэтому многие и в церкви ищут именно своего. Конечно, церковь — это прекрасное собрание, здесь много достойных людей, и пребывать среди них легко, тепло, приятно, душевно. Но это все не то, братья, как Тарас Бульба сказал. Нужно нечто совсем другое: надо креститься и веровать.

Вера есть видение Бога, и дается она только сердцу, способному любить. А любовь всегда сопряжена со смирением. Люди, которые живут в миру, думают, что любить — это обладать. Люблю живопись — буду, значит, обладать картинами; люблю кино — буду смотреть кино; люблю вино — буду вино пить. То есть как можно больше охватить того, что любишь. Но на самом деле это не любовь, это специально сатана так устроил, что люди называют любовью прямо ей противоположное — вот это всякое пристрастие, стяжание, которое человек имеет. Поэтому Господь сказал: «Трудно богатому войти в Царство Небесное». У кого много всякой «любви», тому действительно трудно, потому что от всего этого надо отказаться ради любви к Богу.

Любовь к Богу должна быть на первом месте, и, как Господь сказал, она подобна любви к ближнему. А что такое любовь к ближнему? Это совсем наоборот: надо не взять, а дать, и все время не брать, а давать. А это трудно, потому что все гордые, себялюбивые, жадные, все хотят только себе, всё для себя, как мне удобно, как мне легко, как мне приятно. Человек все время желает заниматься только тем, что хочется, делать то, что приятно, есть то, что вкусно. Чтобы все только глаз радовало, чтобы было нежно для души, для тела, все только себя нежить, лелеять — а это противоположно любви, и от этого сердце становится жестким.

Русские люди очень хорошо заметили, что раньше наш народ был добрее. Странно, почему так? Жизнь была жесткая, трудная, голодная, а люди добрее. Действительно, такая обратная зависимость существует: чем человеку вольготнее, чем он сытее, чем у него больше денег, тем он жестче сердцем; а чем ему труднее, чем больнее у него жизнь, чем всяких обстоятельств тяжелых больше, тем сердце более восприимчиво для любви. Поэтому стремление к комфорту, к спокойной жизни — это стремление от Царствия Небесного. А стремление к труду, к подвигу, к самоотречению — это путь к Царствию Небесному.

Многие из нас, узнавши о Христе, вроде бы хотят к Нему прийти и вроде на словах и пришли — остается теперь только на деле. А на деле — это значит не себя пасти, а Богу служить. Когда человека крестят, ему власы крестообразно на голове постригают в знак того, что он теперь не себе принадлежит, а Богу. Раньше рабов так постригали — и человек при крещении обязуется быть рабом Божиим, Богу служить. Поэтому каждый наш день, каждый час должен быть Богу посвящен. И происходит борьба в человеке: хочется ему и Богу немножко, и себе. А двум господам нельзя служить, никак это невозможно. Поэтому вся жизнь христианская, собственно, должна заключаться в том, чтобы человек потихонечку-потихонечку от всего своего отрекался, шаг за шагом. Вот встал на этот путь, крестился — и начал постепенно все время во всем выбирать Бога. Утром проснулся, и первая мысль: как бы мне Богу послужить, что бы мне еще для Него сделать, чем бы я Бога своего любимого мог еще порадовать? Обычно-то человек встал — и скорей думает о своих делах: надо это мне сделать, надо это мне сделать, конечно, немного и Богу надо помолиться. Ну и мусульмане молятся, и даже у безбожных буддистов какое-то подобие молитвы есть. Но это совсем не то, что требуется. Должна быть вся жизнь в Боге.

Иоанн Богослов говорит, что пребывающий в любви в Боге пребывает. Поэтому путь к Богу идет через приобретение любви. А как ее приобретать, если ее нет, если ничего и никого, кроме себя, не любишь и все хочешь только себе? Как тут быть? Только делать все наоборот: хочется сделать себе — а вот наступаешь на себя и ищешь пользу ближнего. К счастью, этому способствуют все обстоятельства нашей жизни. В храме ли мы стоим или на работе находимся, в большой живем семье или в малой, все равно есть у нас возможность ближнему любовь оказать, милосердие, терпение. Вот человек какой-то стоит рядом и может раздражать, мешать, злить. Обычное движение души у нас: чтобы ты провалился. Но вот взять и это чувство победить. Первое упражнение, самое простое — не сказать этого вслух. Для начала и это уже много. А потом стараться и своих чувств не выдать, даже взглядом. Если это научились делать, то постепенно и мысль такую из ума изгонять. А потом и чувство всякое раздражительное изглаживать из сердца, потому что это чувство богопротивное.

Бог-то хочет всех учеников в любви соединить, Он говорит: «Заповедь новую даю вам» — не всем, только вам, потому что для большинства Евангелие есть закрытая книга. Спасутся очень немногие, большинство погибнет. И поэтому Господь обращается именно к ученикам: «Говорю вам, друзьям Моим», то есть тем, кто Богу друг, кто пошел за Ним, кто Его возлюбил. «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга». Настоящая любовь возможна только между христианами. Тот же Тарас Бульба говорил: «Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, но и волк любит свое дитя, но это все не то, братья, это совсем все не то». А Сам Христос сказал: «Кто Матерь Моя? и кто братья мои?.. кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Поэтому подлинная любовь, настоящая, как и подлинное доброе дело возможны только во Христе — если мы захотим к Нему припасть, если захотим новой жизни, если мы действительно в это веруем, веруем Его слову.

Хотя помимо слов разве мало в жизни каждого из нас было чудес, разве нам нужны какие-то еще доказательства? Никакие доказательства обычно на людей не влияют. Мало что ли Господь мертвых воскрешал? Мало что ли с того света людей возвращалось, которые говорили, что есть загробная жизнь, что есть Страшный суд? Мало книг написано? Мало свидетелей, которые кровь свою дали, засвидетельствовали истину своей смертью? (На словах-то все хороши, а когда немножко начинают поджаривать, то многие меняют убеждения, потому что больно.)

Какие еще нужны доказательства? Доказательства — это только свидетельства твоего сердца. В этом-то и есть подвиг веры. Господь так и говорит: «Блаженны не видевшие и уверовавшие». То есть когда человек, не видя, уверовал, без внешнего влияния, насилия, вот это-то и ценно. Это и есть свидетельство сердца, его способность воспринять истину. Вот таких людей Господь Себе и избирает, а не теплохладных, как Он сказал однажды: «О, если бы ты был холоден или горяч!» Самое худшее — это ни то ни се, ни рыба ни мясо. Вот это самое ужасное, самое кошмарное, когда человеку дано все, а его сердце на это не отзывается, оно уже мертво.

Поэтому нужно нам все время обращаться к Подателю жизни, все время жизнь христианскую в себе возгревать молитвой, постом, чтением Писания, постоянным причащением и обязательно творением добра. Всякое оказание любви нашему ближнему: когда мы чем-то ему поможем, или посочувствуем, или потерпим то, что нам не нравится, — этим всем очень хорошо умягчается наше сердце. Богу неважно, каким подвигом мы подвизаемся, лишь бы мы подвизались и лишь бы каждый раз себя спрашивали: зачем я живу? для чего я это делаю? какую я ставлю цель? Не надо жить так, как люди вокруг живут, совершенно не отдавая себе отчета в том, что они делают: один только балдеж, постоянно какие-то мысли в голове, идеи, какая-то бессмыслица — сплошной кошмар или фильм ужасов. Человек мотается из стороны в сторону, то кричит, то плачет, то куда-то залезет не туда, всю свою жизнь искорежит, потом весь вывернутый наизнанку иногда прибивается к Церкви. Ну и дальше что, если он не способен вообще понять человеческую речь, не способен шевельнуть ни рукой, ни ногой, если он уже полностью расслаблен?

Да, был такой случай: расслабленного принесли и положили к ногам Христа, и Он, видя веру их, исцелил. Ну а нас кто будет приносить? Есть на земле такие люди, которые, молясь за нас, любя нас, вот так будут нас класть к ногам Христа, чтобы Он нас исцелил? Таких нет, мы с вами последние, после нас никого, пустыня. Поэтому нам надо скорей спасаться. Придет Господь — какими Он нас встретит? Соберет ли Он нас от четырех ветров или мы будем заняты своими мыслями, своими чувствами, какими-то еще очень важными на земле делами? Все важные на земле дела сгорят: и Лувр сгорит, и Прага сгорит, и галерея Уффицы, и египетские пирамиды, и вычислительные центры — все сгорит, все кончится, ничего этого не будет. Некая сущность этого, божественный отпечаток останется и в том мире, перейдет туда. То, что от Бога, неуничтожимо, оно вечно, потому что Бог вечен. А все остальное — материальное — рухнет, как ни трудись над ним, как ни реставрируй. Это только временно может глаз радовать. Поэтому жизнь этому посвящать, даже таким прекрасным вещам, не стоит. Нам нужно всю свою жизнь посвятить спасению бессмертной нашей души, которая есть высшая драгоценность.

Почему так часто, когда мы смотрим на себя, у нас возникает мерзкое чувство? Если взять бриллиант и испачкать в каком-то гудроне, то он не производит впечатления бриллианта, так, что-то черненькое. И цель жизни именно в том, чтобы это все отскрести — тогда и засияет. Потому что каждый из нас Богом создан, каждому из нас вера дана для чего? Чтобы это сияло, чтобы в гранях души нашей засиял свет Божественной красоты. Для этого Господь нас создал, и к этому каждый из нас призван. И если бы мы хотя на одну секунду увидели ту обитель, которая каждому из нас уготована на небесах, то, как один святой подвижник сказал, согласились бы тысячу лет стоять в яме, полной червями, чтобы они непрестанно грызли наше тело, лишь бы еще на один миг ощутить это блаженство. А нам оно уготовано в вечности, всегда. И мы этого лишаемся, потому что размениваем свое призвание. Будучи царскими детьми, мы довольствуемся свинской жизнью, рожками, которыми никак не можем насытить свое чрево.

Мы всё не хотим достигнуть божественной, благодатной жизни, мы всё себя жалеем, всё отвлекаемся, всё боимся немножко перетрудиться. Мы с детства так привыкли: привыкли считаться, очень внимательно, бдительно смотреть вокруг, кто что сделал да как бы нам не переработать. Хотя мы все разные и одному для спасения нужно это сделать, а другому — другое, и иногда даже в тысячу раз больше, потому что кому много дано, с того много спросится. Все то, что нам дано Богом — а ведь каждому из нас дано совсем разное: и крест разный, и таланты разные, — и надо, чтобы все, что дано Богом, принесло бы прибыль, как в притче о талантах сказано. Поэтому нам надо стараться ни в коем случае не отвлекаться на пустое.

Слова Господа, сказанные ученикам, относятся и к нам: что же мы так жестокосердны? Будем же стараться всегда эти слова помнить и свое сердце умягчать, всегда помнить о том пути, на который мы встали, и, главное, о конечной цели. Потому что если мы забываем о Царствии Небесном, тогда все зря: и правила читать, и пост соблюдать, и в храм ходить, и причащаться, и исповедоваться. Это становится какими-то бессмысленными упражнениями. А вот когда помнишь, зачем это делается и во имя Кого делается, то тогда сразу все принимает конкретный смысл.

Поэтому подлинный смысл жизни существует только у христиан. Для остальных самый разумный выход — это прыгнуть из окна вниз головой, потому что вообще непонятно, зачем они живут, все равно умрут, только бессмысленные страдания. А у нас, по милости Божией, есть цель, очень важная, очень нужная. И от нас зависит, продлится ли существование этого мира и дальше. Только от нас с вами и больше ни от кого. Потому что Богу не на кого надеяться, Он надеется только на нас. А мы продолжаем упрямиться, злиться, обижаться, еще какая-то ерунда, как дети неразумные.

Поэтому нам надо скорее взрослеть, трезветь и пора уже заниматься делом. Пусть не все делом займутся, кто-то так инвалидом и останется — ну хотя бы себя удержал. Я не говорю, кому-то там помочь, что-то сделать — но сам не расползайся, не будь сметаной, хотя бы сам себя управь. Есть пословица русская: «Спаси себя и хватит с тебя». Действительно, это очень много. Хорошо бы, конечно, стяжать в полноте мирный дух и чтобы вокруг хотя бы тысяча человек спаслась. Это было бы совсем неплохо для Господа так потрудиться. Но и спасти себя — это тоже очень много. Потому что каждый ты, каждый я — это величайшая драгоценность, о которой Бог печется день и ночь. И ангелы-хранители о нас молятся день и ночь, и те святые, имена которых мы носим. Мало кто знает деда, прадеда, прапрадеда, а ведь в роду каждого из нас были люди благочестивые, и они тоже за нас молятся. И неужели это все пропадет? Вот это будет, конечно, кошмар. То есть и так все пропадает, но неужели и мы пропадем?

Все зависит только от нас, потому что то, что от Бога, — Он это все сделал, и сделает, и прибавит, и умножит. Он щедр, Он только ждет и говорит: ну что же вы так маловерны? ну что же вы так жестокосердны? ну что же так не любите друг друга? что все время обижаетесь, деретесь? ну что ж, как маленькие дети, не можете друг друга потерпеть? Эта жизнь кончится, начнется вечная, и она начинается уже здесь, здесь, на земле. И ради этой вечной жизни и стоит нам трудиться. Помоги нам в этом Господь по молитвам Пресвятой Богородицы. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

16 ноября 1991 года, вечер

Библиотека Золотой Корабль.RU 2014

ПРОПОВЕДИ Книга 6

ПРОПОВЕДИ

Книга 6